Мыло

 

Мыло

 

Из материалов Нюрнбергского процесса:

«…По рецепту 5 кг человеческого жира с 10 литрами воды и 500-1000 г каустической соды варили 2—3 часа. После остывания мыло всплывало на поверхность. К смеси добавляли соль, соду, свежую воду, и снова варили. …Производственная варка занимала от 3 до 7 дней …в результате которых получилось более 25 килограммов мыла. Для этого было использовано 70—80 килограммов человеческого жира примерно с 40 трупов».

 

Глава 1

Откинувшись на переднем сидении, лениво опахивая вспотевшее лицо глянцевым журналом мод, Вероника молча наблюдала за дорогой. В салоне было душно, запах обшивки перемежался с запахом пота, кондиционер сдох, вентилятор, прикреплённый к лобовому стеклу, не избавлял от жары. Шелестя колёсами "Ford Focus" нёс их по раскалённому асфальту.  Поникшие от зноя деревья, сменялись заросшими сорняком, полями, изредка проплывали покинутые деревни, с порушенными домами, ржавеющими в стороне комбайнами, тракторами, и другой, неведомой ей техникой. Иногда, из дрожащего марева, разогретого асфальтом воздуха, возникали встречные машины, которые с шумом проносились мимо.

Где-то горел лес, дым от пожара, желтовато – сизой пеленой обволакивал всё вокруг. Стоило приспустить стёкла, как в салон врывался запах гари. От него ело глаза, першило в горле, хотелось кашлять.

- Господи, какое пекло… - Вероника потянулась к бардачку, вытащила оттуда пластиковую бутылку с минералкой.

- Будешь? – откручивая пробку, спросила она, сидевшего за рулём мужа.

Игорь молча протянул руку, не отводя глаз от дороги, отхлебнул пару раз.

- Тёплая… - пожаловался он. – И противная.

Вероника забрала бутылку, отпила сама. Газ из воды выдохся, во рту остался солоноватый привкус. Гадость.

- Далеко ещё? – не оборачиваясь, спросил Игорь.

Она осмотрелась, вспоминая и прикидывая в уме

- Километров 20 до отворота…  Ну и там ещё столько же.

- Скорее бы…

Вероника мягко положила руку на запястье мужа

- Ну, потерпи немножко, скоро отмучаемся… Пару деньков, и обратно… Хорошо?

Игорь искоса глянул на неё. Поглаживая руку, Вероника наблюдала, как теплеет его взор, лицо трогает едва заметная улыбка.

- Да ладно…

- Вот и умничка!

Забросив бутылку обратно в бардачок, включила приёмник. Тот, радостно засверкав разноцветными огнями, ударил тяжёлым роком. Игорь недовольно поморщился, заметив это, Вероника крутанула настройки.

Кантри. Мужу нравилась такая музыка.

- Расслабься – подумала она – Муж… объелся груш.

Вероника знала, как претила супругу, эта поездка. Они в одно время взяли отпуска, собираясь, наконец-то отдохнуть в Испании, но пришло письмо от тётиной соседки – бабы Любы. Тётя, которая приютила к себе Веронику, после нелепой гибели у той родителей, умерла в прошлом году, оставив в наследство Веронике хоть старый, но крепкий дом. Баба Люба присматривала за ним, а в последнем письме сообщила, что сильно хворает, что сил уже нет никаких. Пусть Вероника приедет и решит, что делать, толи продать дом, толи как. Ещё она написала, что могилки родителей вовсе заросли травой, кресты покосились. Тётину оградку не мешало бы покрасить…  Читая это, Веронику грызла совесть. Она не была на родине уже 8 лет, она не смогла приехать на тётины похороны, лишь выслала деньги.  Да и с домом следовало, что то делать.

Вероника показала письмо мужу.

- А как же Испания? – спросил тот.

- Поедем, - но позже.

Игорь посмотрел на жену, уловил в её глазах то, чего он, не признаваясь себе самому, побаивался.

- За неделю управимся? – только спросил он.

- Конечно, мой хороший, - глаза жены опять излучали тепло. Игорь вздохнул. Ласковая и нежная, заботливая и уютная – его жена, решив для себя что то, была непоколебима до неистовости.

Километров за пять до отворота, их тормознуло ГИББД. Впереди, натужно урча моторами, на просёлочную дорогу, сворачивала колонна армейских грузовиков, с закрытыми тентом, кузовами. В небе прострекотала пара вертолётов, быстро исчезнув за лесистыми холмами. Игорь остановился на обочине, выжидая, покуда последняя машина не съедет с федералки, и не исчезнет в лесу. Наконец им дали отмашку проезжать дальше.

- Учения, что ли? Лучше бы пожары тушили. А это что? - Игорь кивнул на торчавшие с обеих сторон дороги мачты, с блестящими параболами наверху.

- Может для сотовой связи? - предположила Вероника.

- Не похоже…  Впрочем, чёрт с ними! Отворот не прозевай!

Шоссейка нырнула вниз. С обеих сторон, на холмах, лохматился еловыми ветками лес. Вероника чуть приоткрыла боковое стекло. Запаха дыма не было, тогда она, опустив стекло, и опёршись локтем на дверцу, подставила разгорячённое лицо встречному потоку. Впереди, справа, показалась табличка с названием их городка. Они свернули, на разбитую всю в выбоинах и колдобинах дорогу.

Спустя полчаса миновав мост через небольшую речку с дачными домиками на берегу, они сразу очутились на улице городка.  Урча, форд тащил их вверх. По обеим сторонам, в ряд, стояли потемневшие от старости деревянные дома с глухими заборами, большими воротами. Улица была пустынна, пока они въезжали в гору, лишь однажды навстречу попалась сгорбленная старушка в повязанном на голову платке, в коричневой кофте, и длинной чёрной юбке. Она ковыляла, опираясь на палку, и обернулась им в след, заслонив глаза от солнца. Въехав в гору, они очутились на утопающей в зелени площади, с памятником, павшим воинам в центре.

- Вот моя деревня… голос Вероники немного дрожал, здесь в этом городке прошло её детство.

 

Глава 2

 

- А вот мой дом родной! – докончила начатую фразу Вероника, когда они, проехав весь город, оказались на улице, что тянулась вдоль высокого обрывистого берега реки. Они остановились возле дома, который пристроился на бугре с самого края утопающей в зелени улицы. Двухэтажный, бревенчатый верх, с резными наличниками, полуподвальный низ, сложенный из красного кирпича. По переднему торцу – высокий забор, большие резные ворота, окна нижнего этажа наглухо закрыты ставнями.

- Ничего себе! – удивился Игорь. – Пожалуй, не зря приехали!

- А то! – с некоторой гордостью произнесла Вероника. – Смотри! Кажется, баба Люба!

Действительно, калитка, напротив, со скрипом отворилась, и оттуда выбежала небольшая кругленькая старушка. Вероника вылезла из машины. Баба Люба, смешно перебирая короткими ногами, приблизилась к Веронике, обняла её, и, уткнувшись щекой Веронике в грудь, заплакала. Расчувствовавшись, Вероника то же хлюпнула носом. Подошедший Игорь с изумлением посмотрел на неё – его жена, эта железная леди, пустила слезу. Так они стояли некоторое время, обнявшись. Потом баба Люба подняла голову, разглядывая Веронику.

- Ну, ты совсем барыней стала! Красавица! – весело и неожиданно звонко произнесла она.

- Да ну тебя баба Люба! – как то по-детски засмущалась Вероника, смахивая ладонью слёзы.

- А это супруг твой? – баба Люба с любопытством смотрела на Игоря.

- Да, это мой муж.

- Ладный мужик, статный, в очках, наверно умный шибко.

- Да уж не дурак, - согласилась Вероника и попросила – Игорь, доставай гостинцы!

К полуночи, они, наконец, угомонились, Игорь, притомившись с дороги, тихо сопел рядом, Веронике же не спалось. Тускло горел ночник у изголовья, желтоватым светом освещая нехитрую обстановку в доме, густые бархатные тени таились по углам. После шумного, бестолкового, гудящего моторами машин большого города, было непривычно тихо. Звенящая пустота наполняла всё вокруг, неподвижно висела в пространстве. За посеребрёнными луной, окнами звенел сверчок, звук его, лишь усиливал тишину, делая её почти осязаемой.

Почти ничего не изменилось в доме, с тех пор как она покинула его. Тот же круглый стол в центре залы, с изогнутыми витыми ножками, старинный комод в углу, люстра в цветном абажуре… даже скатерть, белая, с кремовыми полосками по краям, сохранилась ещё с тех давних времён. Старые фотографии на стенах в деревянных рамках. Тётя Клара, с дядей Кириллом, там они молодые, серьёзные. Дядя сидит на стуле, в валенках, в тёмной рубахе с глухим воротом, тётя Клара стоит рядом, опёршись рукой на дядино плечо, платье в горошек, русые волосы собраны в косы и уложены венцом на голове. Запахи изменились, стали чужими, не те, что ей запомнились в детстве. Баба Люба перед их приездом прибралась, сколь смогла, протёрла пыль, вымыла деревянные, покрашенные коричневой краской полы, но дух запустения остался. Покойная тётя Клара любила луговые цветы, -  на столе в кувшине летом всегда стоял букет, распространяя запах леса. Зимой пахло горячими пирожками с капустой, пряжениками с картошкой, когда с работы приходил дядя, приносил с собой запах соляры и машинного масла. … Веронике было 14, дядя неожиданно умер во сне, остановилось сердце. Тётя почернела от горя, долго не могла прийти в себя. Вероника, оттаявшая немного душой после гибели родителей, замкнулась опять, слишком много смертей выпало за её недолгую жизнь. Родители её сгорели вместе с домом, как и почему это произошло, никто толком не знал. Поговаривали, что они отравились угарным газом, рано скутали печку, зима выдалась студёная. Вероника в тот день была в гостях с ночёвкой у тёти Клары. В 11 лет она осталась сиротой. Она не видела мёртвых родителей, обоих хоронили в закрытых гробах, да и хоронить то говорят было нечего, одни головешки.

Когда не стало дяди Кирилла, для них, с тётей начались плохие времена. У тёти болели ноги, работать она не могла, жили на одну её пенсию. Пришлось потихоньку продавать вещи, дядин мотоцикл, бензопилу, баян….

Вероника видела, как тяжело тёте. После 9 классов, поехала в районный центр, училище пришлось выбрать с бесплатной кормёжкой. Хоть тётя и старалась изо всех сил, чтобы Вероника была обута и одета, но что может сделать больная женщина на свою мизерную пенсию? Именно тогда Вероника решила, что добьётся успеха, добьётся, во что бы то ни стало. В 17 лет она была вполне оформившейся молодой девушкой. Высокая, статная, на неё заглядывались взрослые мужики. В районном центре, захудалом провинциальном городишке, где почти каждый знает каждого, далеко не пробьёшься. Окончив училище, Вероника рванула в областной центр. Там её, конечно, никто не ждал. Помыкавшись, кое-как пристроилась уборщицей в модный мебельный салон, вскоре её приметил директор, в итоге она оказалась его секретаршей. Но размах не тот, надо было искать папика, богатого, щедрого, - и он появился. Большой босс, босс её босса. Среднего роста, седой, лет 50, породистое лицо, цепкий, внимательный взгляд. Он оценил молодую секретаршу своего подчинённого. Вероника знала, как себя подать: - строгий деловой костюм, зеленовато-голубые глаза, умение поддержать беседу… Папик был щедр, через год у Вероники уже была собственная однокомнатная квартирка, улучшенной планировки, подержанная, но в хорошем состоянии иномарка, дело шло к тому, что она станет совладелицей одного из магазинов папика. Всё шло тип-топ, но потом разом рухнуло. Папик поставил условие, -  не брюхатеть, хотя резинки не любил и никогда ими не пользовался. Вероника залетела, до конца скрывала свою беременность, ближе к сроку взяла отпуск и поехала рожать в другой город. Аборт она делать не собиралась, вредно для здоровья, папики приходят и уходят, а свою семью, создавать надо. Благополучно родив здоровую девочку, ни смотря на уговоры, оставила её в роддоме. Ребёнок никак не входил в её планы. Она возвращалась с роддома похудевшая и злая, но ещё более красивая. Уже подъезжая к городу, по радио, в местных новостях, услышала, что папика её взорвали вместе с машиной, накануне вечером. Вероника не торгуясь, быстро продала квартиру, села в машину, то же на неё оформленную, и, от греха подальше, уехала в другую область, в другой город, начинать другую жизнь. Больше папиков у неё не будет, пора строить нормальную семью. Она подобрала себе Игоря…

Словно почувствовав, что Вероника думает о нём, муж зашевелился в кровати, что то замычал, задёргал ногой.

- Тихо, тихо – успокаивая его, прошептала Вероника. – Спи.

Игорь почмокал губами, отвернулся и затих. В комнате было душно, Вероника засунула ноги в свои любимые мягкие тапочки, зевнув, встала, подошла к окну. Огромная луна в небе, голубоватый свет кругом, чёрные тени от домов и деревьев.

- "Спать пора" – подумала Вероника – "Завтра день хлопотный". Она вернулась в постель, поворочалась, устраиваясь поудобнее, обняла мужа и тихонечко задремала. Вероника уже спала, когда над городком заслоняя собою звёзды, появился большой, чёрный диск. Он неподвижно висел некоторое время, потом из него выдвинулся зеленоватый луч. Луч неторопливо прочертил окружность вокруг всего городка, после погас. Диск, повисев ещё немного, исчез. Городок спал, и никто не видел этого ночного явления. Лишь двое подростков, сидящие на берегу обрыва возле реки заметили странный объект в небе.

- Даш, смотри, тарелка! – указывая рукой, тронул за плечо подружку, парень лет семнадцати. – Видишь?

- Вижу, орать то чего? Ну, тарелка, ну летающая… Даша не разделяла восторгов своего друга, словно для неё тарелка в небе очень обыденная вещь, вовсе недостойная её внимания.

-Вот, ты даёшь! Не страшно?

- Нисколечко. А вообще то… пошли домой, холодно, что то!

 

Глава 3

 

Вероника, вся, закоченев, стояла на краю вырытой могилы. Хоронили её тётю, гроб уже был опущен, осталось лишь забросать его землёй, но все чего то ждали. В недоумении она огляделась вокруг. Свинцовый ноябрьский день шёл к завершению. Спускались сумерки. Большие чёрные птицы беззвучно метались между скрюченными ветками тёмных деревьев, из обвисших туч моросил мелкий, противный дождь. Рядом, окружив могилу, столпились незнакомые ей люди в тёмных одеждах. Лица их были серы и равнодушны, все молча смотрели вниз, в могилу. Вероника перевела туда взгляд и оцепенела.

Красная крышка гроба была откинута в сторону, в гробу тяжело ворочалась её тётя. Вот она повернулась набок, неуклюже выкатилась из гроба в грязь. Раскорячившись, вся в глине, попыталась подняться, платок слез набок, редкие седые волосы были всколочены. Тут в неё полетели комья земли. Люди, доселе безмолвно стоявшие, дружно принялись забрасывать шевелящееся тело. Земля потоками падала на тётину спину, засыпала ей голову. Вот уж видна лишь одна нога, в коричневом длинном чулке, потом скрылась и она, земля в том месте шевелилась и шевелилась, а люди всё бросали комья…  Вдруг они все как по команде остановились, взоры их были устремлены на Веронику. Перешёптываясь, показывали на неё руками, Вероника попятилась, но её схватили сзади и с силой потащили назад к могиле. Упираясь, скользя ногами по сырой глине, Вероника пыталась освободиться, но бесполезно. Она почувствовала, как летит вниз…

- Нет! – отчаянно закричала она, пытаясь уцепиться руками за край.

Холодный лунный свет заполнял комнату. Вероника лежала на постели одна, мужа рядом, почему то не было. Тело сковывала непонятная слабость, невозможно было пошевелиться. Голова гудела, дышать было тяжело, Вероника хотела было подняться, сесть, но сил никаких не было. Мысли с трудом шевелились в мозгах. – Почему она одна? Куда подевался муж? Отчего такая немощь в теле? Отчего ей так тоскливо и страшно?

Она беспомощно лежала, молча взирая на окно. Тонкая полупрозрачная гардина светилась бледным голубоватым светом, какая то нереальная, потусторонняя тишина заполнила пространство. Веронику всё больше и больше охватывал страх. Он разрастался всё сильнее, Вероника, всей сущностью, нутром, чувствовала приближение чего то ужасного. Угроза исходила от окна, и Вероника, неотрывно глядя туда, ждала.  Гардина неслышно всколыхнулась, за ней обозначилась чёрная тень. Беззвучно распахнулись створки, две маленькие детские ручки вцепились в подоконник. В проёме показалась голова, большая, на короткой шее, голова ребёнка. Тужась, ребёнок подтянулся, с усилием затащил туловище, замер передыхая. Вот он согнул пухлые ножки, опираясь на руки, выпрямился. Не в силах пошевелиться, Вероника с ужасом наблюдала, как растопырив ноги, покачиваясь, ребёнок невпопад шевелит руками, голова его вертится из стороны в сторону, беззвучно открывается и закрывается рот. В сиянии луны отчётливо различались распушившиеся на голове волосы, криво заплетённый бантик, на теле одна лишь коротенькая маечка…

- Девочка… Моя девочка! – Вероника вдруг ясно осознала, что этот ребёнок и есть, та самая девочка, оставленная ею в роддоме. Она уже хотела крикнуть, позвать дитя к себе, но что- то останавливало её. Ребёнок меж тем неуклюже сполз с подоконника, замер, засунув в рот кулачок. Вероника пошевелилась на кровати, ребёнок, шлёпая босыми ножками по полу, устремился к ней. Вероника закрыла глаза, шлёпанье босых ног стихло. Тогда Вероника тихонько приоткрыла веки. Девочка стояла рядом, обернувшись к ней спиной, покачиваясь на нетвёрдых ножках.

- Эй! – негромко позвала её Вероника.

Девочка, всё так же стояла спиной, но голова её странным образом начала разворачиваться вокруг своей оси, покуда лицо не оказалось напротив её лопаток. В голубом сиянии луны, Вероника увидела вместо личика маленькой девочки, мёртвую безжизненную маску, с растянутыми в бессмысленной улыбке кровавыми губами. В ужасе, Вероника подалась назад. Кукольные глаза широко распахнулись, лицо страшно исказилось, и последнее, что запомнила Вероника, проваливаясь в пустоту, звериный оскал разинутого рта, жуткий огненный взгляд, вперившийся в неё.

 

Глава 4

 

- Эй! Эй, очнись! Что с тобой? – Игорь тормошил её за плечи, шлёпал ладошками по щекам. – Ты что?

Вероника открыла глаза. Сознание рывками возвращалось, в голове мелькали обрывки кошмара, тело сковывал пережитый ужас, но постепенно пелена спадала с взора, и Вероника поняла, что проснулась.

- Я живая? – хрипло спросила она.

- Живая. – Игорь, сидящий в изголовье, внимательно посмотрел на неё. – Кошмарики снились?

- Хуже. Гораздо хуже. Кричала?

- Как бешеный бизон. Вопила так, что, наверное, весь здешний аул разбудила. Что снилось то?

- Да так… разное. – Вероника громко выдохнула, села на кровати. – Дай попить, во рту как в пустыне.

- Это мы мигом! – Игорь поднялся, подошёл к старому дребезжащему холодильнику, вернулся оттуда с минералкой.

- А у нас новости! Сотовые не работают, ни твой, не мой! Связи нет.

- Ещё что? – спросила Вероника, отрываясь от бутылки.

- Телевизор то же сдох.

- Весело.

- Прикольно. Что делать будем?

- Дом продавать.

- Слушай, - Игорь опять подсел к ней на кровать, приобнял за плечи. – Может, оставим его себе? Я тут пока ты дрыхла, полазил по нему, -  хороший домина, в пристройке даже электростанцию обнаружил. Подшаманить, работать будет, класс! К тому же с бабой. Любой виделся, пробил что, почём, и как. Она говорит, из городка все бегут, работы нет, и продать сейчас дом можно только задёшево. Что думаешь?

- Я не против. После пережитого во сне кошмара, ей захотелось поскорее уехать отсюда. – Кто за домом присматривать будет?

- Хм! Баба Люба, кто ещё же! Я уже с ней договорился…  Да ладно, извини, что без твоего ведома!

- Ах ты! – Вероника попыталась ущипнуть Игоря, тот увернулся, смеясь, продолжил: - Я ещё вчера смекнул, что бабка -  ещё та птица! Болеет она… Ей знаки уважения, подарки, деньжата нужны. Чтобы её поуговаривали, а она поломалась, цену для себя набила, одолжение сделала… Короче – она согласна!

- Ну и умница! – Вероника встала, потянулась. Ночной кошмар опустил её от себя. – Значит так! Завтракаем, берём бабу Любу, едем на кладбище. После посмотрим, что и как. Короче завтра с утречка домой! Ну?

- Возражений нет. Я вечерком ещё в станции покопаюсь, может, налажу электричество.

До кладбища добрались лишь ближе к обеду, когда солнце нещадно жгло, дождя сегодня опять не ожидалось. Сперва, подобрали бабу Любу, та поохала, похваталась за спину, но проворно собралась. После в магазин, конфет, пол-литра, - короче всё, что берут на кладбище, в таких случаях. Заправились бензином, заехали, купили венки, они, почему то продавались, как и гробы, в мебельном магазине. Кладбище находилось за церковью, старое, заросшее деревьями. - "Совсем не такое, как мне приснилось", - подумала Вероника. Сначала зашли к могилам её родителей. Оградка и впрямь нуждалась в ремонте, штакетник, покрашенный голубой краской, выцвел, подгнил снизу. На железных, покрытых серебрянкой, крестах, поблёклые фотографии отца и матери. Рассматривая их, слыша, как причитает баба Люба, Вероника прислушивалась к себе, и ничего не находила там, - пустота. С фотографий смотрели совсем чужие люди, почти забытые ею. Детская обида, что они бросили её, оставили одну в этом мире, стёрлась, как стёрлись их образы в её памяти. Вероника не любила ходить на похороны, а тем более на кладбище. После, у неё болела голова, на весь день портилось настроение. И сейчас ей как можно быстрее хотелось завершить всё это, совершенно для неё не нужное, но необходимое, в глазах той же бабы Любы.

- Баб Люб! Пойдём! – попросила она – морщась от начинавшей болеть головы. – Нам ещё тётю навестить надо.

Причитавшая баба Люба прервалась на полуслове, повернула голову и деловито спросила: - Поминать не будем?

- После. Дома помянем.

- Ну и ладно, ну и хорошо, вот только венки новые поправлю…

Тётина, и дядина могилки, находились неподалёку. Такая же голубенькая ограда, такие же железные витые кресты. Разве более ухожено, трава выполота, на столике пустая стопка, несколько карамелек.

- Ну, здравствуй подруга разлюбезная! – поклонилась кресту баба Люба. - Как поживаешь? Вот племянница твоя любимая, пришла тебя навестить. Смотри, какой венок богатый для тебя купила. И тебе Кирилл Фёдорович, низкий поклон, и тебя не забыли…  Гляньте, какая красавица то ваша племянница, и муж то у неё знатный, вот бы вам посмотреть на них хоть одним глазком, порадоваться бы! Ох, горюшко то – и баба Люба опять заголосила.

Вероника опустилась на лавочку возле могил. Стреляло в висках, раздражали бабкины причитания, хоть она и понимала,- так положено, баба Люба отдаёт дань традиции.

-" А могилка то совсем не такая, как приснилась. И деревья не чёрные, птиц страшных нет…"

Когда Вероника ехала на кладбище, опасалась увидеть нечто похожее на то, что было во сне, и теперь испытывала облегчение. Она огляделась, - нет, совсем не так, гораздо лучше, если можно говорить о месте, где захоронены мёртвые. Когда уже уходили, её внимание привлёк один небольшой холмик. На скошенном памятнике выцветшая фотография маленькой девочки, лет трёх. Озорное, улыбающееся личико, большой бантик на голове. Её видно никто давно не навещал, облезший венок валялся в стороне, могилка заросла травой. Сама не зная почему, Вероника остановилась.

- Идите, идите! Я сейчас догоню! – крикнула она недовольно оглянувшемуся мужу. Вероника вытащила из пакета оставшиеся конфеты, положила их на могилку. Подняла венок, повертела, разглядывая, пристроила рядом с памятником. Потом она наклонилась и принялась выдёргивать траву, разросшуюся кругом. Внезапно Веронике показалось, что кто-то легонько трогает её за лодыжку. Она выпрямилась, посмотрела – никого, только удаляющиеся спины бабушки Любы и Игоря, мелькали меж крестов. Вероника недоумённо пожала плечами, хотела было завершить начатое, как вдруг опять ощутила мягкое прикосновение к её ноге. Вероника в страхе дёрнулась, отскочила в сторону. Звонкий, весёлый смех ребёнка, зазвучал у неё в ушах. Не помня себя, Вероника что есть мочи, устремилась прочь. Уже приближаясь к мужу и бабушке, она оглянулась и увидела, что на могилке, откуда она так отчаянно убегала, стоит маленькая девочка с бантиком на голове, и машет ей рукой.

- Я схожу с ума! Господи, я точно схожу с ума! - тоскливо подумала Вероника.

- Ты что бежишь как заполошная, или привиделось чего? – услышала она голос бабы Любы. Бабушка внимательно смотрела на Веронику. – И бледная вся! Точно, что то померещилось!

Вероника ещё раз обернулась, ища глазами девочку, но никого не было.

- Показалось, бабушка, показалось…  Пошли отсюда, голова раскалывается.

- Это ничего, на погосте всякое померещиться может, на то оно и кладбище.

В машине Вероника была задумчива, молча смотрела в окно, проезжая мимо церкви, спросила задремавшую на заднем сидении бабу Любу:

- Видимо церковь, не отреставрировали?

- А? Что? – вскинулась спросонья бабушка. – Церковь то? Нет, голубушка, куда там! Денег хватило лишь ограду построить, а потом и деньги, и строители, куда-то испарились. Кризис, по телевизору бают, тяжёлые времена. А у нас они всегда тяжёлые. Сколь копчу белый свет, что ни год, - то кризис, что ни день, - то стихийное бедствие…  А ограда добрая, да, хорошая ограда.

Действительно, вокруг церкви был воздвигнут монументальный забор, -  кирпичный полуметровый фундамент, с железными решётками между столбов, массивные решётчатые ворота. Сама же церковь так и стояла, с выбитыми окнами, облезшей штукатуркой.

- Ты, никак, свечки за упокой поставить хочешь? – спросила баба Люба. – Так ты скажи, есть у нас дом молельный, я поставлю. И за здравие, и за упокой.

- Спасибо! Что бы мы без вас делали?

- То же самое. Жили, да не тужили.

Сотовая связь так и не наладилась, старый телевизор лишь шипел. Игорь поехал в центр, разузнать, что творится со связью, заодно накупить продуктов на обратную дорогу.  Баба Люба пошла к себе, Вероника, переодевшись в шорты и блузку, направилась на улицу, облюбовав себе лавочку в тени большого тополя, что рос возле дома. От выпитых по приезду таблеток головная боль поутихла, но на душе было муторно. Ночной кошмар, непонятный случай на кладбище, не выходили из головы. Что с ней творится? – задавала она себе вопрос. Страшный ребёнок во сне, смеющаяся девочка на кладбище, -  может она и впрямь сходит с ума? Почему с ней всё это происходит? Вероника, вытянула ноги, опёршись спиной о забор, прикрыла глаза. В ушах опять зазвенел детский смех, перед глазами девочка, стоящая на своей могиле.

- Да что же это такое, на самом деле! – простонала она, тряхнув головой. – Уезжать, немедленно уезжать отсюда! Сегодня же!

- Добрый день! Извините, что побеспокоил, - услышала она мужской голос, сбоку от себя. Рядом стоял небольшой упитанный мужчина в шортах и тапочках на босу ногу. Вероника, погружённая в свои мысли, не заметила, как тот подошёл.

- Я сосед ваш, так сказать. Вот познакомиться хотел, по-соседски, так сказать, визит вежливости так ск… тьфу ты чёрт, привязалось! – мужчина достал из кармана большой носовой платок и вытер им лицо, обширную лысину. Вероника, недоумённо смотревшая на него, вдруг развеселилась.

- Очень приятно, так сказать! – она с улыбкой протянула мужчине руку. – Вероника!

- Мне то же приятно,Иннокентий Львович … так сказать! – он взглянул на смеющуюся Веронику и рассмеялся то же.

Оказалось, что дом их по соседству, через забор, что приобрели его недавно, в качестве дачи, живут здесь уже неделю, а сами они из того же города, откуда Вероника. Кроме его с женой, -  ещё двое детей, девочке четыре, мальчику семь.

- Вы надолго сюда? – поинтересовался Иннокентий Львович.

- Нет, сегодня или завтра уезжаем.

- Что так?

- Приехали, хотели дом продать, после передумали, а теперь … не знаю.

- Жаль, очень жаль! Если не уедете, приходите в гости, милости прошу!

- Большое спасибо! Непременно зайдём.

Сосед ушёл. – "Хороший дядька",- провожая его взглядом, подумала Вероника. – Детей своих наверняка любит, и они его то же. А я своего ребёнка бросила…  Эта мысль, что она бросила в роддоме свою девочку, как не старалась Вероника весь день отогнать от себя, загнать её в самый уголок своего сознания, отчётливо и бесповоротно вырвалась наружу. Она, - мать, оставила своего дитя в роддоме совершенно чужим людям! И что-то случилось с ним, страшное, непоправимое, - Вероника ясно осознала, почему ей приснился ужасный сон, и то, что она увидела на кладбище.

- Господи, как мне плохо!

 

Глава 5

 

Чем далее машина отъезжала от городка, тем более успокаивалась Вероника. Сейчас ей уже не казалось всё таким беспросветным, а она сама себе конченой скотиной. Что собственно случилось? Ну, оставила она ребёнка в роддоме, -  не на улице же! Ну, отказалась, - так не первая и не последняя. Зачем ей нелюбимое дитя? Усыновят хорошие люди, ребёнку может в сто раз лучше будет, чем с ней. А ей нужен любимый малыш, от любимого мужа. Тогда всем будет хорошо, и не надо себя мордой в навоз тыкать, посыпать пепел на голову. Всё идёт, как идёт, а идёт не так уж и плохо! Мало ли что приснится, что привидится! От жары это, от усталости. Так что не бери в голову Вероника Кирилловна, держи хвост пистолетом!

Окончательно успокоившись, Вероника, почти весело посмотрела на Игоря. Тот, насупившись, молча вёл машину. 

- Бедненький.  Досталось тебе! – дотронулась до мужа Вероника. – Ну, прости взбалмошную бабу, ну понервничала!

- Да ты долбанулась! Как приехала в свою Тмутаракань, так сразу и с катушек съехала! Истерики устраивает, домой немедля! Ну, старуха, не ожидал от тебя этаких выкрутасов! – Игорь покачал головой.

- Я сама от себя не ожидала! Нахлынуло всякого… Нельзя возвращаться на старые места. Грустно это.

- Теперь- то ты хоть в норме?

- В полном порядке.

- Слава богу.

Добрых полчаса, как они, миновав мост, тряслись по старой, давно не ремонтируемой дороге. Вот-вот должен был показаться въезд на федеральное шоссе. Время шло, потихоньку начало темнеть, а федералки всё не было. Игорь начал нервничать, да и Вероника недоумённо поглядывала по сторонам. Заплутаться они не могли, больше дорог из города не было. Но вот впереди, в наступавших сумерках, что то блеснуло. Проехав ещё метров триста, они оказались возле того же самого моста, который миновали час назад.

- Что за чёрт! – Игорь притормозил, посмотрел на Веронику.

- Сама ничего не понимаю, аномалия какая-то. Не могли мы опять на старое место вернуться!

 Мимо, осветив их фарами, проехала «Ауди». Игорь развернул машину и пристроился в метрах ста сзади.

-Может, хоть они дорогу знают! Творится, чёрт знает, что!

Ехали молча. Кругом уже совсем стемнело. Впереди, сверкая огнями, неторопливо ползла «Ауди», Игорь, держа дистанцию, ехал за ней, стараясь не опускать её из виду. Минут через сорок, машина, вдруг притормозив, остановилась. Игорь, сбавив ход, приблизился. Впереди, в свете восходящей луны, различалась речка, а через неё, темнел мост, ведущий всё в тот же городок, родину Вероники. Игорь и Вероника молча переглянулись. Из «Ауди» показалось двое, растерянно потоптавшись, они направились в их сторону. Игорь вылез им навстречу. Сквозь лобовое стекло, Вероника наблюдала, как Игорь поздоровался с ними, как все трое принялись что- то обсуждать, потом муж махнул ей рукой, и Вероника вылезла из машины.

- Доброго здоровья! – поприветствовали мужчины, подходящую к ним Веронику.

- И вам не хворать – в неясном лунном свете Вероника осмотрела обоих. Дядьки в годах, лет за 50.

- Мы вот с вашим супругом обсуждали, что за чертовщина творится, сколь ни едем, всё на старое место ворочаемся. И местные, и дорогу хорошо знаем, а только всё одно, толку никакого, отъехали от моста, и вернулись туда же.

- Ну и что решили?

- Домой вертаться. Утром разбираться будем, что к чему. Да, вот ещё что, - поговаривают, тарелку, летающую, прошедшей ночью видели, лучом сверкала. Может это она, зараза, воду мутит?

- Не, Степан, днём то ничего такого не было. Мой шуряк, так он,  ещё до обеда, в районный центр, уехал.

- Вернулся?

- Нет. А может он с ночёвкой, -  у свояченицы?

- Может, да дрищет, - плохое здоровье! Ладно, трынди не трынди, разъезжаться пора!

Из леса, со стороны федеральной дороги, сверкая фарами, вынырнула ещё одна машина. Приблизившись к ним, затормозила. В ней оказалась пожилая супружеская пара, которая то же пыталась уехать, но, безрезультатно. Ничего нового они не сообщили, заметили только, что на всём пути им ни разу не попалась встречная машина. То же самое было и у остальных.  Поговорив пару минут, все расселись по машинам и небольшая колонна, освещая себе путь, направилась в городок. Электричества в городке так и не дали, его отключили ещё в середине дня. Городок погрузился во тьму, лишь в некоторых окнах, тускло мигали огоньки свеч. В центре города, машины разъехались в разные стороны. Улицы были пустынны. Разглядывая смутные очертания домов, слегка посеребрённых луной, Вероника чувствовала, как опять портится у неё настроение, на душе становилось муторно. Миновав центр, они покатили под гору и выехали на пойму ручья, растянувшуюся на добрый километр. Дальше, на очередном холме, располагалась их улица. Дорога была пустынна, с обеих сторон тянулись залитые лунным светом луга. Вероника щёлкнула приёмник, станции не ловились, слышалось одно шипение. Вероника, порывшись в бардачке, достала диск, хотела вставить его в плеер. Неожиданно Игорь затормозил так, что она чуть не ударилась лицом о лобовое стекло.

- Ты что, совсем что ли?

Игорь, вцепившись в руль, молчал, она увидела, как побледнело его лицо и ей стало страшно.

 - Игорь что случилось? Что?

- Человек… - выдавил из себя он. – Я сбил человека.

Вероника испуганно посмотрела вперёд, оглянулась назад. Никого не было.

- Может тебе показалось?

- Нет -  твёрдо ответил её муж. Не показалось. Был человек, и я его сбил. Как в тот раз… - еле слышно добавил он.

- В какой тот раз? Что ты говоришь?

Игорь не слушая, вылез из машины. Он наклонился, заглянул под днище, потом направился по дороге назад. Тёмная фигура его, чётко обозначилась на освещённом луной асфальте. Сидеть одной было жутко, и Вероника выскочила вслед мужу. Тот, отойдя метров на десять от машины, стоял, оглядываясь по сторонам.

- Ну, что?

- Никого нет – Хрипло ответил Игорь. – Понимаешь, ни-ко-го!

Будь то тяжкий груз, спал с плеч Вероники, она облегчённо вздохнула.

- Уф! Слава тебе господи!

Они ещё раз внимательно осмотрелись. Прошлись вдоль обочин, заглянули под машину. Игорь оглядел бампер, пощупал капот. Никаких следов на машине, никакого тела на дороге.  Ничего.

- Что же ты видел?

- Не знаю… дух! Призрак! – зло, с надрывом, ответил Игорь. Он сильно хлопнул дверцей. – Поехали отсюда!

Раньше с ним такого не случалось, Игорь бережно относился к машине. Всю оставшуюся дорогу Вероника напряжённо размышляла. В последние два дня с ними творилось, что то неладное. Её кошмар, призрак маленькой девочки на кладбище, вот и мужу, что то померещилось…  Уехать никак не могут. Что мешает им, почему городок не отпускает, отчего у обоих начали появляться странные видения? Что это за фраза: - "Как в тот раз!" -  непроизвольно обронённая её мужем? С ним уже происходило подобное? Если да, почему он не рассказал ей об этом?

Вероника украдкой искоса посмотрела на Игоря. Тот сосредоточенно управлял машиной, на скулах играли желваки. - Зачем мы приехали сюда, на кой чёрт? Да гори всё синим пламенем! Отдыхали бы сейчас в Испании, валялись на пляже, вино пили....

Осветив фарами забор, Игорь остановил машину возле самых ворот. Оба молча сидели некоторое время, глядя в тёмные окна бабы Любы. Но там, было темно и тихо.

- Тревожить будем?

- Зачем? - поморщился Игорь. - Пусть бабулька спит, я в подвале керосиновую лампу видел, потряс, вроде заправленная. Ключи у нас есть, фонарик возьму из багажника, сообразим свет. Пошли?

Огонёк керосиновой лампы чуть дрожал, потрескивая. Они лежали на кровати, и каждый думал о своём. Оба устали от прошедшего дня, пережитое нервное напряжение не опускало, непонятность происходящего не давала покоя.

- Знаешь, давно хочу тебе сказать...- с некоторым усилием произнося слова, нарушил тишину Игорь. Вероника повернула к нему голову. Лицо Игоря было сосредоточенно, взгляд обращён внутрь себя.

–Помнишь, я машину в ремонт сдавал? Сказал, что в дерево малость заехал, капот помял? Так вот, не в дерево, я человека тогда сбил.

- Насмерть? - во рту у Вероники пересохло.      

- Не знаю.

- Как всё произошло? - Вероника села в кровати, Игорь поднялся то же.

- Он выскочил на проезжую, словно чёрт из табакерки, я затормозить, толком не успел. Тот и полетел, кувыркаясь, вверх тормашками. 

- А ты?

- А я. Я испугался и уехал. 

- Видел, кто ни будь?         

- Если бы видел, я с тобой бы сейчас тут не лежал, наверное, как ты думаешь?

- Кто хоть это был, не узнавал?                

- Пьяный бич, в местных сводках потом писали. Да не в этом же дело! - почти закричал Игорь. - Я человека сбил, и не помог, понимаешь?  

- Ладно, успокойся. Что ж сейчас - то слёзы проливать? Бич он и есть бич, их много, а ты у меня один.

Игорь вздохнул, потом лёг, закинув руки за голову.     

- Знаешь, - задумчиво произнёс он. - Я сейчас подумал: - может всё, что тут мерещится, это наши прошлые грехи? И что тогда дальше ждать?

-  А он прав! Как же я сама не додумалась? Тогда всё сходится! Бросила ребёнка - кошмары с детьми, сшиб бича, - призрак на дороге! Только не понятно, как всё происходит, кто за всем этим? Может и вправду, летающая тарелка эксперименты над ними проводит?

 

Глава 6

 

Утром их разбудил стук. Вероника, тяжело поднявшись с влажной постели, шаркая тапочками, пошла в сени, открывать. Нащупав в полумраке щеколду, распахнула скрипящую дверь. В глаза ей ударил яркий солнечный свет. Жмурясь, она различила на крыльце облик бабушки Любы.

- Вставайте, всё царство небесное проспите! –c порога звонко проговорила та. – Чего вернулись то? Он не пускает?

 - Кто он? Куда не пускает? – Вероника посторонилась, бабушка юркнула мимо неё, из полумрака сеней раздалось: - Не знаю, кто он, но не пускает!

- Говори, бабушка, режь правду матку! – послышался голос Игоря. -  Здравствуй! Чаю хочешь?

- Здравствуй, мил человек! Отчего же чаю не попить? Попьём чаю, запросто.

- Хозяйка! Иди, угощай гостью!

- Сейчас!

Вероника зевнула, прикрывая ладошкой рот. На улице с утра уже было жарко, безветренно.  – "Хоть бы дождичек пошёл, что ли. Когда это пекло кончится?" Вероника, осторожно ступая, поднялась по лестнице и  поплелась на кухню. Свет так и не дали.

- Здравствуй девонька! Здравствуй красавица! – поприветствовала её бабушка Люба. Она сидела, сложив руки на животе, возле окна. – Ты уж прости старую дуру, что сразу не поздоровалась! Не смогли вчера уехать, значит?

- Не смогли. Ехали правильно, а вернулись обратно.

- Не только вы, милая моя! Многие назад возвернулись! А кто уехал, так тот с концами! Сгинул, ни слуху не духу, прости меня господи!

- Ну и что об этом в ваших краях думают? – спросил Игорь. Он стоял, облокотившись на холодильник, подперев ладошкой голову.

- А то и думают, что конец света наступает! Всех собрать в своём стойле, - и порешить за грехи разом!

- У тебя, баба Люба, как чуть, так Армагеддон! – Вероника поставила чайник на газовую плиту (благо, баллон вчера поменяли), шаря взглядом по полкам в поисках спичек.

- Хоть как назови, а только света нет, телевизор не работает, телефон не отвечает! Не уехать, ни вернуться, никто не может!

- Что в городе твориться? – Вероника, наконец, нашла спички, открыв конфорку, зажгла газ.

- По магазинам все бегают, как оглашённые, продукты закупают, спички, соль.

- Ты-то купила себе?

- Купила. Ещё муки бы мешочек, да сахару. Вы, не собираетесь?

- На всю жизнь не запасёшься – задумчиво произнесла Вероника. – Игорь, что думаешь?

- Бензином заправиться не мешало бы, Солярки пару канистр, для электростанции. Ну и так, по мелочи, на первое время.

- Солярку эту, мазуту, по бочкам в пристройке пошукай. Кирилл, царствие небесное, запасливый мужик был. Пошукай, пошукай!

Баба Люба кряхтя, поднялась со стула. – Пойду я!

- Бабушка! А чай?

-Некогда. Коль поедите, собираться надо.

За бензин пришлось заплатить втридорога. В продуктовых магазинах стояли очереди, преимущественно из старушек. Сметали с прилавков всё, но особой популярностью пользовались: соль, сахар, спички и мыло. Мужики мало участвовали в этой кутерьме, посмеивались над старухами, -  дескать, старые ещё целый век небо коптить, намерены, дольше всех прожить хотят. Впрочем, если бабуся намекала, что нальёт, помощники мигом находились. Никто не работал, да и работы в городке после кризиса, для мужиков совсем не стало. Единственный кирпичный завод и тот, -  стоял уже более года. Перебивались случайными заработками, которые тут же пропивали. Прилично жили лишь единицы, в основном те, кто при советах находился ближе к кормушке. Они поднялись, понастроили на берегу элитные дачи, разъезжали на крутых иномарках. Их люто ненавидели за глаза, но готовы были услужить, помани те лишь пальчиком. Основная же масса жителей бедствовала, спивалась от безысходности, вымещая всю свою накопившуюся злобу на семье и таких же, как они сами. Единственное развлечение, когда не было денег на пойло, - телевизор. Там их учили, как надо жить жеманные особи, вся заслуга и весь талант которых, вовремя подставить свой зад. Рассуждали о высоких материях безголосые и бесталанные, в столице шёл непрекращающийся праздник, юбилеи сменялись шоу, с длинноногими девицами, показывали пьяные междусобойчики, рассказывали о тяжёлой жизни офисных работников….  Бодро выступали президент и премьер, утверждая, что кризис успешно преодолён, что пенсия растёт, что с отдельными негативами будут бороться. Офисная плесень меж тем всё разрасталась и разрасталась, достигнув неимоверных размеров, готовая походя поглотить всё государство…

Отстояв очередь, бабе Любе удалось купить заветный десятикилограммовый мешок сахара, больше не давали в одни руки. Купила сахар, пачку соли, ячейку яиц, буханку хлеба и Вероника, неожиданно для себя поддавшись общему настроению. В хозяйственном магазине им удалось приобрести несколько свеч. На этом, набег по магазинам, окончился. Слухи по городу ходили различные, толком никто ничего не знал, каждый строил свои предположения, насколько хватало ума и фантазии. Одни утверждали, что виноваты инопланетяне, не зря же видели тарелку в небе, другие, во всём винили военных, понатыкавших железных мачт вокруг города. Говорили, что военные с этих вышек пустили на город неведомую волну, чтобы испытать на жителях новое оружие. Тех, кто уезжал, они арестовывали, ну а кто не смог уехать и вернулся, те были или пьяными, либо их чёрт водил по кругу. Версия с военными Игорю приглянулась больше других. Они же видели, когда ехали сюда, и вертолёты, и армейские грузовики, и непонятные мачты по обе стороны дороги. Может и впрямь на них что то испытывают? То, что населению ничего не рассказали, удивления не вызывало, народ в этой стране никогда не жалели, во все времена страна служила полигоном для экспериментов, в основном – как не надо жить. Непонятно вот только, как они сумели сделать так, что бы уехать отсюда было невозможно?

В полдень, по разговорам, - на центральной площади возле дома культуры, состоится выступление местного мэра, в котором ожидалось, что тот расскажет народу о происходящем, посоветует, как поступать дальше. Выступления все ждали с нетерпением, народу должно было собраться много. Думал съездить туда и Игорь, а покуда хотел отремонтировать электростанцию и попытаться дать свет в дом. Вероника сходила к бабе Любе, та, в качестве бонуса за поездку, дала ведро картошки, зелени, несколько морковин. Вероника взялась готовить на скорую руку. Готовить она умела, но не любила. Не мудрствуя лукаво, решила пожарить картошку и глазунью. Подсолнечного масла не было, только пачка сливочного, закупленного ранее в дорогу. Сковородка на кухне нашлась, старая, чугунная, масло дымило, картошка подгорала, Вероника проклинала всё на свете. Кое-как управившись, она собиралась позвать Игоря обедать, тут на улице, что то затарахтело. Вероника выглянула в окно. Из дыры, сбоку пристройки, валил дым, тарахтение всё усиливалось, деревянная пристройка содрогалась. Выскочил Игорь, подбежал к металлическому щитку, прибитому к стене пристройки, что то подёргал там… - и о чудо! В пристройке загорелся свет! На кухне заурчал холодильник, Вероника щёлкнула выключатель, лампочка чуть тускло, но зажглась. Вошёл довольный Игорь, осмотрел на лампочку.

- Надо будет оборотов добавить, а так классно!

- Цивилизацию настроил. Молодец!

- Кто бы сомневался. Жрать будем?

- Конечно. Дай, только сотики на зарядку поставлю, вдруг связь появиться.

После обеда Игорь показал, как управлять дизель-генератором, в смысле как заглушить, если что. – "Нажмёшь эту кнопочку, он заглохнет" – сквозь шум прокричал он Веронике на ухо. Та кивнула. Игорю пора было собираться.

- Может, поедешь со мной?

- Нет, ты и без меня всё узнаешь. Может, приберусь немного, пока ты ездишь. Масла подсолнечного купи!

Прибираться Веронике нисколько не хотелось. Когда Игорь уехал она, покрутившись по комнатам, решила плюнуть на всё, и просто посидеть, на ставшей уже любимой, лавочке под деревом возле дома. - "Уже как старуха. Посидеть, поглядеть, кто идёт, куда, что несёт, зачем?" – подумала она про себя. - "В город уехала, а гены деревенские дают себя знать". Не успела Вероника расположиться, как зачастили гости. Сперва прибежала баба Люба. Узнав, что у них есть свет, попросила переложить мясо в их холодильник. Пока она занималась этой важной операцией, подошёл сосед. Выслушав про неудавшуюся попытку уехать, почесал затылок, узнав о предстоящем собрании на площади, поспешил прочь. Переложив своё мясо, заодно и масло, а также молоко, творог, бабушка то же засобиралась ещё раз сходить в ближайший магазин. Наконец Вероника осталась одна. Опёршись ладошками о края скамейки, она бездумно смотрела по сторонам.  В тени дерева сидеть было приятно, едва ощутимый ветерок, мягко трогал лицо, шею, чуть трепал её волосы…  "Хорошо! Забыть обо всём, чтобы никаких забот, никаких проблем". Вероника, запрокинув голову, зажмурилась. Когда она открыла глаза, увидела, -  в метрах двух от неё стояла юная особа и внимательно её разглядывала. - "Как здесь любят неожиданно появляться из неоткуда", - мелькнуло у Вероники в голове. Какое-то время обе с любопытством, оценивающе, осматривали друг друга. Девушка - подросток, лет четырнадцати, вполне сформировавшаяся, тёмно-каштановые волосы, короткий боб. Коричневые глаза, внимательный, чуть насмешливый взгляд. Одета юная леди была в короткие шорты, светлую маечку-боксёр. На стройных загорелых ногах обуты греческие сандалии. Что- то глубоко узнаваемое, до боли близкое было в незнакомке. - "Я уже видела эту девочку, лицо мне её знакомо…"

- Потрясно, - нарушила молчание юная леди.

- То же не хило, -  в тон ей ответила Вероника. – Меня Вероникой зовут.

- Меня, Дашей.

- Даша, а мы раньше нигде не встречались? Лицо мне твоё, уж больно кого то напоминает.

Даша серьёзно посмотрела прямо Веронике в глаза.

- В зеркало на себя посмотри. Пока! – Даша повернулась и неторопливо, с грациозностью молодой кошки, пошла прочь.

- В гости забегай! Языки почешем! – вдогонку крикнула Вероника. Даша, не оборачиваясь, подняла правую руку со сжатым кулачком.

- Коза! Но…  Хороша! – любуясь на ладную фигурку удаляющейся новой знакомой, подумала Вероника. – Интересно, зачем она посоветовала посмотреть на себя в зеркало? Вероника достала из кармана шорт маленькую пудреницу, открыла, и – тут до неё дошло. – "Стоп! Да эта девочка, почти полная копия меня в юности! Точно!"

 

Глава 7

 

Игорь подъехал, когда на площади уже толпилось много народу. Все близлежащие стоянки были заняты, пришлось поколесить, чтобы найти, куда приткнуть машину. Наконец, миновав площадь, он присмотрел себе свободное место возле двухэтажного магазина, с грозным названием «Беркут». Судя по вывеске, в нём торговали охотничьими принадлежностями. Припарковав машину, Игорь перешёл неширокую улицу и очутился среди многочисленной толпы, заполонившей всё свободное пространство перед домом культуры. Трёхэтажное здание было построено в сталинском стиле ампир: с лепниной, гербом союза, с колоннами на фасаде, и широкой лестницей, ведущей к центральному входу. На верхних ступеньках стояло несколько человек. Один, в белой рубашке, в галстуке, держа в руке громкоговоритель, пытался что-то сказать в него. Громкоговоритель фонил, издавал хрипящие звуки. Время от времени человек отрывал его ото рта, щёлкал по динамику, раздавался громкий треск. Видимо это ему надоело, он передал громкоговоритель одному из людей, стоящих сзади и, размахивая руками, стал что-то выкрикивать в толпу. Все подались ближе, Игорь то же попытался протиснуться, но люди стояли плотно. Задние вытягивали шеи, стараясь хоть что то услышать. Толпа гудела, разобрать что-либо было почти невозможно. "Обстановка выясняется, отправили милицию… не впадайте в панику…".

- Ни хрена наше начальство ничего не знает! Дебилы! – проговорил тощий мужик, стоящий рядом с Игорем.

- Это мэр выступает? – поинтересовался Игорь.

- Ну а кто ещё? Он, родимый. Слушай, братан, у тебя есть закурить? Пошли, посмолим.

Игорь не курил уже два дня, хотя и таскал сигареты с собой. Сейчас ему до спазм в горле, захотелось хоть разочек затянуться.

- Пойдём.

Они выкарабкались из толпы на свободное место, Игорь протянул мужику пачку "Парламент".

- Крутые сигарки, можно две?

- Бери, - согласился Игорь. Мужик одну сигарету сунул себе в рот, вторую за ухо. Закурили. Игорь почувствовал, как у него от дыма закружилась голова.

- Не местный? – поинтересовался мужик.

- Нет, жена с этих краёв.

- Понятно. Что о всём этом бардаке, думаешь?

- Чёрт его знает. Вчера уехать пытался, не вышло.

- Никто не смог, а кто смог, тот не вернулся. У меня тесть… - неожиданно мужик замолк, вглядываясь куда-то вперёд. – Паря, глянь, что это?

Игорь повернул голову. В небе, в восточной стороне, медленно плыл большой куполовидный чёрный диск. В толпе его то же заметили, показывали руками.  Диск, то замирал на месте, то плавно двигался дальше. Неожиданно, исчезнув на мгновение, он появился прямо над домом культуры. Толпа, охнув, подалась назад. Диск снижался, увеличивался в размерах, в метрах ста над землёй, он неподвижно завис. Все замерли, заворожённо разглядывая его. Большой, метров 30 в диаметре, верхняя часть его была неподвижна, нижняя медленно вращалась вокруг своей оси. Чёрная поверхность диска жирно блестела, казалась шероховатой.

Мэр и люди на лестнице, то же, как все, запрокинув головы, наблюдали за неведомым объектом. Над площадью царила мёртвая тишина. Бабушка, стоящая неподалёку от Игоря, истово крестилась. Мужик, что стрельнул у Игоря сигарету, казалось, забыл о ней, - сигарета, непонятно как, держалась в уголке приоткрытого рта. Всё это продолжалось с минуту, потом послышался тонкий, режущий уши свист. Нижняя часть диска начала вращаться всё быстрее и быстрее, по краям засверкали голубоватые молнии. Толпа, казалось, разом выдохнула, некоторые, что стояли позади, побежали. Свист прекратился, из центра диска с шипением вырвался зелёный луч, упёрся своим окончанием в крышу трёхэтажного дома культуры. Всё дальнейшее для Игоря происходило, словно в замедленной съёмке. Он увидел, как медленно вдавливается внутрь крыша здания, как лопаясь, рушатся колонны, трещат и рассыпаются стены, как всё здание плавно оседает, исчезая в клубах пыли. Люди с разинутыми в крике ртами, с застывшим ужасом в глазах, бежали мимо него. Кто-то сбил бабушку, что молилась рядом. Она упала на спину, ударилась головой об асфальт, люди продолжали бежать, наступая ей на живот, на голову. Он увидел, как безвольно, опустились у старушки руки, пытающиеся прикрыть лицо, как голова её неестественно вывернулась набок, изо рта вытекала тёмная струйка крови, глаза заволакивало белой мутью. Игорь ощутил сильный толчок, на него наткнулись, чуть не уронили, сшибли с лица очки, машинально он успел подхватить их. Вопли, крики ворвались ему в уши, толпа увлекла его за собой, прочь с площади. Он сумел ухватиться руками за фонарный столб, изо всех сил прижался к нему, толпа схлынула, и он остался один. Клубы пыли, густым серым туманом, заполнили всю площадь. Оттуда доносились стоны. – "Бабушка!" - вспомнил он сбитую старушку и, пошатываясь, пошёл обратно в белую пелену. Навстречу возникали, какие-то люди, осыпанные пылью, они, словно тени, брели мимо, Игорь наткнулся на девочку подростка, лицо её было измазано кровью. - "Ты в порядке?" – взяв её за плечи, спросил Игорь. – "Нормально", -  освободилась от его рук девочка. – "Нос кто-то локтем зацепил, колено ушибла".  - "Где ты живёшь, у меня машина, могу подвезти". - "Там же где и ты",- ответила девочка – "Я твою жену знаю, Вероникой зовут". - "Слушай, тут бабушку затоптали.  Пошли, посмотрим, может, она жива ещё?" – "Она мёртвая", - ответила девочка. – "Я мимо проходила, видела". - "Тогда надо выбираться отсюда, дышать нечем". - "Давай", - согласилась девочка. Большие хлопья пепла кружились в воздухе, пыль медленно оседала, покрывая всё вокруг серым налётом. Наконец они выбрались на свежий воздух. Улица была почти пустынна, лишь несколько человеческих фигур виднелись вдалеке, да возле урны наклонилась осыпанная пылью пожилая женщина, её рвало.

- Мы можем, чем ни будь помочь? – спросил Игорь. Женщина подняла голову, посмотрела снизу вверх.

- ОНА, улетела?

- Да, - За Игоря ответила девочка. – ЕЁ нет.

- Тогда не мешайте! – женщина опять наклонилась над урной.

Мимо них, с включённой сиреной, пронеслась скорая. Она резко развернулась возле площади, оттуда выскочили санитары с носилками. С другой стороны с воем подкатила пожарная, машина.

- Идём, тут без нас разберутся - позвал девочку Игорь.

В машине Игорь протянул ей бутылку с минералкой.

Попей! И лицо вытри, салфетки в бардачке.

- Тебя, наверное, Игорем звать? – спросила девочка

- Да. Откуда знаешь?

- Почти соседи. С Вероникой, твоей женой, я утром познакомилась.

Девочка посмотрела на себя в зеркало над лобовым стеклом. Лицо она обтёрла, но волосы были седыми от пыли.

-Ну и видок, …   Кстати, меня Дашей зовут.

- Очень приятно, Даша. Что дальше делать будем?

- Домой хочу.

- Хорошо.

Игорь развернул машину, и они медленно поехали по улице мимо площади. Пыль уже улеглась, ярко светило солнце. Кругом бегали пожарные, санитары на носилках несли чьё то тело. Вместо дома культуры громоздилась куча битого кирпича с торчавшими в разные стороны остатками крыши. В том месте, где раньше был фасад, несколько пожарных и гражданских откидывали мусор в сторону. Лязгая гусеницами, через площадь к развалинам, громыхал экскаватор. С близлежащих домов, выходили люди, с опаской заглядывая в небо. Небо было ясным и голубым, страшный чёрный диск исчез, будь то его, и не было вовсе. Миновав площадь, они покатили по улице под гору. В голове у Игоря была сплошная сумятица, то, что произошло недавно, казалось до того нереальным, что не могло быть правдой. Расскажи о случившемся кто- либо другой, он никогда бы не поверил, но всё это было у него на глазах. По-видимому, подобное испытывала и Даша, чумазая девчонка, сидевшая с ним рядом на переднем сидении. Несколько раз она, взглянув на него, порывалась что- то сказать, но передумывала в последний момент. Она отворачивалась сердито надув пухленькие губы. Заметив это, Игорь решил помочь ей, и спросил сам:

- Даша?

Даша быстро посмотрела на него, лицо её было взволновано:

- Игорь… я не сплю? Мне всё это не приснилось? Всё произошло на самом деле? И что тогда с нами будет дальше?

Игорь затормозил машину, остановился, повернулся к ней.

- Ох, как бы я сам всё это хотел знать! Нехорошие вещи творятся тут, страшные, непонятные. И не ясно, это только здесь, у нас, или повсюду? Откуда взялась, эта чёртова тарелка? Почему она нападает? Почему мы не смогли отсюда уехать? Почему нам с женой посещают видения? Нет ответа. Тебе кошмары, последние дни не снились? Нет? Ну, значит, ты не успела нагрешить! Поехали, наверное, твои родители волнуются.

- Я здесь на каникулах, у бабушки в гостях - Даша вздохнула. – Влипла, как и вы.

- Ты, если что, к нам забегай, поможем,- чем сможем. Бабушку береги! – крикнул Игорь, когда Даша вылезла возле своего дома и, прихрамывая, направилась к калитке.  Та обернулась, вяло махнула рукой.  Викторию он заметил у соседского дома, рядом с нею находилась баба Люба, какой-то небольшой плотный мужчина и худая длинная женщина. Увидев подъезжающего на машине Игоря, Вероника сорвалась с места, бегом побежала на встречу.

- Живой! – она крепко обняла Игоря. – Слава богу! А я уж вся изволновалась! Сосед таких ужасов наговорил! Как ты?

- Нормально. Не покалечен, жить буду. Ну, пусти, дай хоть вылезу!

Сосед, то же был на площади, когда всё произошло. Он стоял в стороне и, как только появился чёрный диск, сбежал. Поэтому его не смяла обезумевшая толпа, он даже не наглотался пыли. А вот девчонка с их улицы, которую он подвёз, та протиснулась вглубь толпы, и что с ней он не знает, не затоптали бы её совсем.

- Её случайно не Дашей звать? – спросил Игорь.

- Кажется Даша, точно, Даша! Она у бабушки, через шесть домов отсюда, гостит!

- Жива она. Только что у калитки высадил.

- Ну, спаси Христос! – за всех ответила баба Люба. – Это Полина внучка, погостить приехала! Шустрая девчушка. Между прочем на тебя, Вероника, смахивает!

- Уже заметила, – согласилась Вероника. - Я с ней буквально два часа назад здесь познакомилась. А она уже на площадь сгонять умудрилась!

- Э-э, наш пострел – везде поспел! Ты лучше доложи нам, Игорь Батькович, что делать то нам дальше, как поступать? А ну как эта зараза, прости господи, начнёт все дома рушить? Может и нас горемычных, своим лучом аспидным, зажаривать надумает? Ты вот там, на площади был, всё сам видел, скажи, - страшная, штука эта?

- Не знаю баба Люба, она большая, чёрная… круглая. Появилась разом, как исчезла, - не видел, пыль кругом, паника. Людей лучом своим, вроде не трогала, люди сами себя затоптали от страха. Что делать… не знаю, ждать, что дальше будет.

- В дом то теперь заходить страшно, сказала молчавшая доселе худая женщина, жена соседа. – Мы в хату, а она нас сверху! У меня дети! Я и так их в огороде гулять оставила, наказала, чтоб в избу не ногой! Уезжать отсюда нужно!

- Вчера уже пробовали.

- Значит ещё надо пытаться! Не ждать же, пока она нас всех, как слепых кутят!

- Да, мы попробуем, может у нас выйдет, - согласился с женою сосед. – Дети ведь у нас. Пошли, Людмила, – собираться будем!

Через час соседи уехали, через два, с криком прибежала баба Люба.

- Опять она летает! Давайте ко мне в огород, оттуда хорошо всё видно!

Вес городок располагался на четырёх холмах. На самом высоком взгорке, - их улица,  тянущаяся вдоль обрывистого берега реки и упирающаяся в площадь перед церковью.  С бабушкиного огорода открывался превосходный вид на остальную часть города. Слева, на возвышенности находился центр городка, по обе стороны, -  холмы, пониже, густо облепленные частными домами и промышленными зданиями. Над городом высоко в небе, медленно перемещался чёрный диск. Временами он замирал на месте, потом снова еле заметно плыл дальше.

- Словно коршун кружит! – баба Люба, козырьком приложив ладошку ко лбу, комментировала происходящее в небе. - Глянь! Выискивает добычу. Гад такой!

- "Как в тот раз" - подумал Игорь. Он огляделся. Внизу, на дороге, что пересекала пойму ручья, остановилась пара легковушек, из них высыпали люди и, запрокинув вверх головы, глядели в небо. На соседнем холме, возле бензоколонки, стояло несколько машин в очереди на заправку. Водители высовывались из открытых дверей, там же толпились люди с канистрами. Все смотрели вверх. Время перевалило за полдень, на небе ни облачка, солнце жгло нещадно. Природа замерла, изнывая от жары. Возле ручья, в стороне от дороги, паслось небольшое стадо коров. Некоторые щипали траву, остальные лежали, изредка мотая рогатыми головами. Ветерок, оживившийся было перед обедом, утих, листья на деревьях висели поникшие. Птицы попрятались от зноя, лишь на лугу стрекотали кузнечики. Казалось, время остановилось, всё вокруг замерло в ожидании. Куполообразный объект, издали напоминающий большую чёрную юлу, уже несколько минут как завис на одном месте, прямо над центром города.

- Ну и долго он так будет торчать? – с раздражением спросила Вероника.

- И впрямь, - поддержала её баба Люба. – Висит и висит, не какого толку. Сколь ещё пялиться на него?

- Вы что, хотите, чтобы он всё крушить начал? – удивлённо спросил Игорь.

- Да уж хоть делал бы что-нибудь, либо валил отсюда восвояси, ждать уже замучились!

- Ну- ну, - покачал головой Игорь.

Дождались… Не прошло и минуты, как объект задрожал и начал менять цвет. Из чёрного он сделался пурпурным, далее окрас сменился на ярко красный, потом светло жёлтый, ослепительная вспышка, - и объект исчез. Буквально через мгновение он возник возле бензозаправочной станции, метрах в ста над ней. Игорь почувствовал, как Вероника крепко вцепилась в его руку, бабушка Люба охнула и перекрестилась. Люди, наблюдавшие внизу, побежали к машинам. Из здания заправочной выскочило несколько человек, остановились, задрав вверх головы. Нижняя часть диска начала вращаться, постепенно убыстряясь, по краям засверкали голубоватые молнии.

- Убегайте скорее! – возбуждённо закричал Игорь, словно люди возле заправочной, могли услышать его. - Скорее! Сейчас шарахнет лучом!

Видимо это осознали те, кто был возле станции. Люди бросились врассыпную прочь: -  кто под гору, не разбирая дороги, -  кто устремился вверх по улице. Было видно, как машины, стоящие возле бензоколонок, резко выворачивая, срываются с места. Вращение нижней части диска всё набирало обороты, молнии по краям вспыхивали беспрестанно, раздался свист, объект выбросил луч. Всё это происходило, в каком- то полукилометре от них. В том месте, где только что была бензозаправка, вздулся большой огненный шар. До них донеслись раскатистые звуки взрыва, дохнуло горячим.

- Господи, царица небесная, матерь божия! - истово крестясь, запричитала баба Люба. Вероника, широко распахнув глаза, наблюдала за тарелкой. Та уже сместилась на километр левее, к городской котельне, с высоко торчавшей ввысь железной трубой. Из объекта вырвался ярко-голубой пучок пламени. Железная труба раскалилась добела и, через миг, расплавившись, осела вниз. Последовал удар лучам по зданию котельни, её закрыло облаком пыли, повалил густой чёрный дым. Диск, на бреющем, устремился между холмами, вдоль ручья, в их сторону. Он бесшумно пронёсся мимо, резко ушёл вверх, стремительно вернулся, и завис над коровами, бестолково мечущимися возле ручья. Остолбенело наблюдавшие люди, услышали шипение, увидели, как из днища тарелки на коров опустилось полупрозрачное зеленоватое облако, полностью накрыв всё стадо. Животные замерли внутри этого почти прозрачного покрывала. Шипение усилилось, облако стало втягиваться внутрь тарелки. Было видно, как животные отрывались от земли, медленно вращаясь по часовой стрелке, поднимались всё выше и выше. Ещё чуть-чуть, и они вместе с облаком исчезнут в жерле чёрного диска. Но в метрах тридцати над землёй движение их вверх прекратилось. Зеленоватое облако убыстрило вращение, сделалось похожим на смерч. Из этого смерча один за другим стали вылетать бедные рогатые.  Стоило любому из них покинуть зелёную зону, как прямо в воздухе животное моментально раздувалось и   взрывалось, разлетаясь на части. На землю падали окровавленные куски мяса. Когда из смерча вылетела и разорвалась в клочья последняя корова, тарелка с шипением вобрала в себя остатки зелёного вихря, после чего стремительно взмыла вверх и исчезла высоко в небе. Ошарашенные, все молча стояли некоторое время. Горела, потрескивая, заправочная станция, клубы дыма столбом поднимались вверх с того места, где находилась котельная, внизу неподвижно замерли, так и не успевшие уехать легковушки. Но вот ступор схлынул с людей, вдали послышался рёв сирен, тронулись одна за другой машины возле ручья. Люди, убежавшие с заправочной станции, потихоньку побрели кто куда. Некоторые торопливо направились к тому месту, где разбросало останки коров.

- Ну что, дождались?  - хрипло спросил Игорь.

 

Глава 8

- Миша, Михаил! Слышь, пошли до ручья, глянем, что с моей коровой Маруськой эта чума небесная сотворила! – Бабушка Поля стояла возле калитки, опёршись рукой о суковатую палку. Покрытое морщинами худое лицо было печально.

- Сейчас, баба Поля, дом только прикрою! – Мишка, высокий крепкий паренёк лет 17, не мог отказать старухе, как-никак его подружка Даша, приходилась ей внучкой. Мишка уже неделю как хозяйничал в доме один. Родители его уехали в гости к родственникам, оставив на попечение Мишке огород, который нужно было ежедневно поливать, да зловредную козу, которую утром нужно было выпускать пастись, а вечером доить. За паскудность Мишка дал ей имя -  Чупакабра. Родителям это прозвище неожиданно понравилось, привыкли и соседи и с тех пор некто не звал её иначе. Даша, узнав, имя козы пришла в полный восторг. Чупакабра была самостоятельная: - шлялась, где ей заблагорассудится, но никак не там, куда её выгоняли на выпас. Застать вечером её - проблема, покуда не набьёт пузо, домой не явится, одно хорошо, доилась без капризов.

- Коза то где твоя, цела хоть? - спросила баба Поля.

- Шляется, что с ней будет? На лугу ей пастись в лом, ей как собаке лучше по дворам шастать, да по помойкам!  

- О-хо-хо! А мою коровушку, супостат этот, закружил, закружил, - на кусочки разодрал, вдребезги! Видел ли, что творилось то?

- Видел, бабка Поля, я как раз в огороде огурцы в парниках поливал.

- Что творит, что творит! Спасу нет! Ты пакетик, целлофановый, с собой захвати, может мяса от кормилицы моей, соберём какого. Пошли через твой огород, ближе будет.

Мишка, как и другие, был ошеломлён событиями, произошедшими за день. Но от того, что они увидели на лугу возле ручья, становилось дурно. Всюду валялись окровавленные куски мяса, обрывки шкур, вывороченные внутренности, змеями клубились разноцветные кишки, брызги крови и дерьма на зелёной траве… Оторванные коровьи головы, с вывалившимися набок языками и вытекшими глазами, роящиеся вокруг мухи, тошнотворный запах, висящий над лугом. Мишку чуть не вырвало, баба Поля ошарашенно застыла на месте. Облезлая собака, жадно грызущая невдалеке коровьи рёбра, подняла замазанную красным морду, злобно оскалилась, обнажив жёлтые клыки. Поодаль несколько таких же бездомных зверюг грызлись между собой, словно мертвечины, разбросанной повсюду, им не хватало.

- Пошли бабушка отсюда, - сглатывая комок в горле, сказал Мишка, - здесь нам ловить нечего.

Тень на миг закрыла их. Вверху, бесшумно пронёсся чёрный диск, устремившийся к центру города.

- Опять аспид окаянный, рушить всё будет! – с осуждением в голосе проговорила баба Люба. - Бежим милок скорее, притаимся, где не то.

Опираясь на палку, бабушка проворно засеменила прочь, Мишка то и дело оглядываясь, поспешил за нею.  В огороде под деревом, они укрылись, наблюдая за мечущимся по небу диском. Тарелка уже дважды успела ударить по городу, в тех местах поднимались в небо густые облака пыли. Вот и сейчас она опять зависла над центром, сверкая голубыми молниями. Шипение, удар лучом, клубы пыли, устремившиеся ввысь, приглушённые крики людей, тонувшие в грохоте рушившихся строений, -  а диск уже крушил в другом месте. Так продолжалось несколько раз, наконец видимо решив, что хватит, диск свечой ушёл вверх и пропал в небе. Холм, с центральными улицами медленно исчезал в мутном облаке пыли, вдалеке слышался вой сирены. По дороге через пойму, на бешеной скорости пронеслась легковушка. Она с размаху влетела в гору, мимо чадящих развалин бензоколонки, и растворилась в белёсой пелене. Невдалеке пронзительно закричал ребёнок, на лугу, откуда они только что сбежали, хором завыли собаки. Мишке вдруг сделалось жутко, он зябко передёрнул плечами, глянул на бабу Полю. Та угрюмо стояла, опершись на свою суковатую палку, и беззвучно шевелила губами.

- Я пойду баб Поль, делов много у меня, ладно?

Бабушка сурово посмотрела на Мишку и молча тяжело ступая, направилась к своему дому.

- Привет Даше от меня! – вдогонку крикнул бабушке Мишка, но та даже не обернулась. Мишка вздохнул. Возле дома его дожидалась коза. Увидев Мишку, она перестала жевать и тонко, противным голосом, заблеяла.

- У, коза ебл…я! Что рано припёрлась, страшно стало, обоссалась вся?

Коза в ответ завопила ещё пронзительней.

- То-то! Ну ладно, - смилостивился Мишка, - пошли Чупакабра домой, подою заразу этакую!

Этим же вечером, когда солнце упало за горизонт, и воспалённую от зноя землю начали незаметно обволакивать липкие сумерки, у жителей злосчастного городка появилось неопределимое желание выйти из жилищ на улицу. Желание было настолько сильно, что люди, побросав все свои дела, подобно роботам, вставали и шли к выходу. Даже те, кто уже не мог подняться от болезни или от старости, либо от увечья, - пытались выползти и тоскливо кричали, когда это им не удавалось. Никто не обращал внимания на их вопли, люди, оказавшись cнаружи, словно механические марионетки неподвижно замирали, устремив пустой взгляд в небо. Там, посреди угасающего небосвода, чёрным пятном неподвижно висел диск. От него веером исходили зеленовато-жёлтые лучи, и в небе, как на огромном экране, дрожа, постепенно проявлялось неясное изображение. Оно становилось всё чётче, будто кто-то наводил резкость и вот, когда все, кто смог, оказались на улицах, небесный экран был настроен. Люди увидели на нём дома большого города, и множество тёмных дисков в небе. Город горел, вверх поднимались чёрные столбы дыма. Внизу меж домов были видны маленькие фигурки людей, похожих на муравьёв. Помутнение разом вдруг схлынуло со всех, глаза осветились разумом, но никто по-прежнему не мог ни пошевелиться, ни сказать, что либо. Молча стояли и смотрели вверх. Затихли крики и у тех, кто не в силах был выбраться наружу. Мёртвая тишина стояла вокруг. А на экране люди чёрными точками, куда-то суетливо перемещались, бежали. Виден был нескончаемый поток машин, рвущихся прочь. Автомобили сталкивались, наезжали друг на друга, некоторые загорались, и тогда на экране в этих местах словно зажигались спички, а вверх тянулся чернильный дымок. Изображение увеличивалось, улицы приближались, вот уже стали видны отдельные бегущие люди, какая одежда на них, пешеходные полосы на асфальте, потухший светофор, светлая легковушка, врезавшаяся в фонарный столб. … Подле машины, в луже крови, расхристанное тело женщины в белом платье. Ещё увеличение - и с высоты человеческого роста видны разбросанные веером тёмные волосы, кровавое месиво вместо лица. Рядом на асфальте сидела девочка лет полутора, в жёлтой маечке и шортиках. В одной руке у неё маленький плюшевый медвежонок. Девочка сосредоточенно водила этим медвежонком по луже крови, размазывая её по асфальту. Мимо пробегали люди, а девочка всё водила и водила мягкой игрушкой …

Картинка, мигнув, погасла, тут же появилась другая. Пылающая Останкинская башня, рядом зависнувший громадный диск, бьющий по ней смертоносным лучом. Горящий кремль, чёрные диски в небе над столицей, струящиеся внизу толпы бегущих людей. Изображения сменялись на небесном экране, но везде была паника и разрушение. Потом всё померкло, лучи, исходящие из диска, погасли, а сам он медленно растаял в тёмном небе. Ступор спал с людей, но они всё так же молча стояли, боясь пошевелиться. И каждый вдруг ясно осознал, что это всё, конец, что прежняя жизнь рухнула невозвратно, а дальше грядёт нечто страшное, и все их прежние беды – ничто, по сравнению с грядущим.

*  *  *

Под утро город и его окрестности заволокло густым туманом. Мишка медленно ехал по дороге через пойму в сторону центра, на стареньком отцовском мотоцикле с коляской. "Иж-Юпитер" был древний, но в хорошем состоянии и заводился с полпинка. Включённый свет фары слабо пробивался сквозь серую пелену, тусклым пятном освещая дорогу. Мутная мгла заволакивала всё вокруг, хлопья тумана обдавали холодной взвесью Мишкино лицо, мокрой влагой ложились на брезент, укрывающий коляску. Ехать приходилось, осторожно опасаясь, что навстречу из тумана вылетит машина, с каким ни будь ошалевшим водителем. Мишка то и дело останавливался на обочине, сбавлял обороты, напряжённо вслушиваясь. Негромко урчал мотор, всё пока было спокойно, Мишка продолжал движение дальше. За ручьём дорога пошла в гору. Двигатель мотоцикла загудел натужно, Мишка понял, что он въезжает на холм. Слева от дороги мутная мгла осветилась желтоватыми всполохами, запахло гарью, мотоцикл, пронёс его мимо догорающей заправочной станции. Наконец преодолев подъём, он въехал на центральную улицу. Мишка свернул на обочину, заглушил мотор, очередной раз, прислушался. Впереди, скрываясь в начинавшей чуть светлеть серой завесе тумана, неясно слышались голоса людей. Где-то вдали правее визгливо закричала женщина, послышалось захлёбывающее верещание ребёнка.  Там же хлопнул выстрел, зазвенело разбитое стекло, кто то истошно завопил. Всё разом стихло на мгновение; замолкла женщина, затих плачущий ребёнок, утих гул голосов впереди. … Потом голоса послышались снова, опять закричал ребёнок, в голос завыла женщина. Совсем далеко, в конце улицы, где находился единственный в городке супермаркет, затрещали хлопки выстрелов. Мишка вытер влажное от сырости лицо, повёл плечами, стараясь освободиться от внутреннего напряжения. Похоже, то о чём он предполагал, начинало сбываться, а значит надо поторапливаться, а то будет поздно. Он завёл мотоцикл, тот взревел пугающе громко, выбрасывая из выхлопушки облако синего дыма. С удвоенной осторожностью Мишка поехал по улице дальше, готовый в любой момент, поддав газу, умчаться прочь. По обеим сторонам дороги по ходу движения проявлялись смутные очертания домов, раскоряченных деревьев. Они призраками появлялись спереди и растворялись во мгле сзади. Туман казалось, и не думал рассеиваться, делался напротив всё гуще и плотнее. Возле продуктового магазина он увидел первых людей. Из распахнутых настежь дверей вынырнули двое мужиков с мешками на плечах, через проёмы выхлестнутых витрин вылетали какие-то картонные коробки. Несколько женщин снаружи, хрустя осколками стёкол под ногами, хватали эти коробки и торопливо тащили их куда-то прочь, исчезая в темноте. Увидев Мишку, они на миг замерли, один из мужиков сбросив с плеч мешок, угрожающе направился к нему. Мишка поддал газу и быстро унёсся прочь, вверх по дороге. Метров через сто он, чуть не сшиб старушку, еле успев вывернуть в сторону. Бабуся, пятясь задом, тащила волоком мешок. Мешок был тяжёл, сил бабке явно не хватало, но она всё равно из последней мочи упрямо волокла его через дорогу.

- Бабка, бешённая, куда прёшь, чуть под колёса не угодила! - в сердцах крикнул ей Мишка. Та, не выпуская из рук хвост мешка, с опаской снизу посмотрела на него, из-под сбившегося на глаза платка.

- Все под богом, все под богом -  зашамкала она под нос.

- Может помочь тебе, старая?

Бабка ещё сильнее вцепилась крючковатыми иссохшими руками в свою добычу.

- Езжай мил человек, езжай куда ехал! Я сама уж как-нибудь. 

- Ну, смотри, сама, так сама - Мишка покачал головой, поражаясь бабкиной жадности.

Возле развалин магазина "Беркут", в котором ещё вчера торговали ружьями и охотничьими принадлежностями, никого не было. Мишка свернул в переулок, поставил мотоцикл так, чтобы с центральной улицы он был незаметен. Заглушив мотор, он, достав из коляски монтировку и фонарик, крадучись направился к завалу из кирпича и брёвен, что некогда было магазином. Ещё вечером, прознав, что летающая тарелка разрушила в числе прочего и этот магазин, он решил непременно сюда наведаться. Расчёт был прост, люди прежде будут грабить продукты, мужики ринутся к винным магазинам, так что копаться в развалинах в эту ночь никто не будет. К тому же, городок был окружён лесом, и почти в каждом доме было ружьё, мужики промышляли охотой, и этого добра у всех было достаточно. В районе супермаркета изредка продолжали стрелять, внизу в районе частного сектора, несколько пьяных голосов орали – "ой мороз - мороз!", здесь же было тихо. Мишка частенько бывал в этом магазине, какой пацан не любит поглазеть на оружие? – поэтому расположение помещений знал неплохо. Диск вдавил полностью первый этаж магазина, спрессовав кирпич в плотную кучу, второй же этаж был построен из деревянных брёвен. При ударе лучом он просто разъехался в стороны, а сверху обрушилась кровельная крыша. Сейчас деревянные стропила, подобно поломанным рёбрам, выпирали из рваных кусков кровельного железа, оставляя пустоты внизу. Прикинув, Мишка, согнувшись, протиснулся в одну из таких нор. Включив фонарик, присмотревшись, он понял, что не ошибся. Под ногами он увидел россыпь ружейных патронов, вперемежку с битым стеклом, и обломками витрины. Чуть в стороне, торчал раздавленный ружейный приклад… Мишка несколько раз, лазил на развалины, покуда не заполнил полностью коляску. Патроны были разных калибров, для разных ружей. Разбираться было некогда, Мишка грёб всё, что попадало под руку. Так же, ему удалось, вытащить три карабина «Сайга». Приклад одного был раздроблен, остальные же были целы, на двух стояла оптика. Меж тем сделалось уже совсем светло, надо было быстрее уезжать из города, а то можно нарваться на крупные неприятности. Народ очумел после вчерашнего, ощущение опасности, не на миг не покидало Мишку. Один раз, когда Мишка очередной раз ковырялся в завале, до его ушей донеслись близкие голоса. Погасив фонарь, он осторожно выглянул из своей норы. По центральной улице в сторону универсама, шло с десяток человек с ружьями. Они возбуждённо переговаривались меж собою. Из доносившихся обрывков фраз Мишка понял, что мужики идут на подмогу, что непрекращающаяся перестрелка происходит между выходцами с Кавказа, владеющими сетью магазинов, и местными братками, призвавших славян на борьбу с чёрными. Это совсем не удивило Мишку, кавказцев не любили, но боялись, - теперь же на кону было само существование, и если уж началась заваруха, то участь горцев была предопределена. Слишком неравны были силы, а помощи кавказцам ждать было неоткуда.

Выезжая из переулка, Мишка неожиданно наткнулся на двух своих приятелей: - Лёху и Саньку. Он притормозил. Оказывается, они то же шли к развалинам, поживиться, при удаче. От них Мишка узнал, что действительно в городе началась война между горцами и местными. Причиной послужило убийство двух местных мужиков, попытавшихся вломиться в супермаркет. Их пристрелил прямо на пороге владелец магазина. Это был повод для местных братков. Призвав всех своих, бросив клич – "бей чёрных!" – для остальных, они ринулись в атаку. Горцы, засели в магазине, отстреливались, терять им было нечего, но конец их был лишь делом времени. … А дальше планировался поход на дома богатых, коих ненавидели ещё более чем кавказцев.

- Ну, мы пошли, пока совсем не рассвело! – прислушиваясь к частой пальбе в районе супермаркета, сказал Леха. – Вишь как палят! Скоро им патроны понадобятся, вспомнят про "Беркут"!

- Давайте шустрее! Помните, где витрина была? Там ройте, наверняка после меня ещё найдётся, чем поживиться. Ну а если облом, ко мне приходите – поделюсь.

Домой он доехал без приключений. Возле единственного продуктового магазина, находившегося на их улице, тянувшейся вдоль реки, пришлось притормозить. Вокруг магазина бродили все местные старушки, в том числе и баба Поля. Увидев подъезжающего Мишку, она замахала руками, подзывая его.

- Что тебе баба Поля? – спросил Мишка притормаживая.

- Ты из города? Что хоть там творится то?

- Грабят – коротко бросил Мишка, слезая с мотоцикла. Он достал из коляски монтировку и молча направился к дверям магазина. Магазинчик был небольшой, деревянный, закрывался обыкновенным навесным замком. Мишка поддел замок, рванул и сорвал щеколду с петель. Распахнув дверь, он крикнул столпившимся старухам: - "Вперёд, бабули! Коммунизм пришёл!"

Над городом, разгоняя туман, поднималось солнце. Когда белая муть рассеялась, стало видно, как во многих местах в небо поднимаются тёмные столбы дыма от пожаров.

 

Глава 9

 

В тот вечер Даша была в гостях у своей подружки Леры.  После вынужденного просмотра в небе, они вернулись в дом подавленные. Даше было страшно за своих родителей. Среди городов, что появились на небесном экране, был  и их областной  центр. То, что там творилось, было ужасно. Неужели так по всему миру? Что их всех ждёт дальше?

- Нас всех убьют. Свои убьют. Поиздеваются и зарежут – словно отвечая на Дашины мысли, сказала Лера. Слова эти были произнесены спокойно, с обыденным безразличием, и именно от того, что страшный смысл этих слов был произнесён таким тоном, у Даши по спине побежали мурашки.

Они сидели напротив друг друга в комнате у Леры, на втором этаже большого кирпичного, трёхэтажного особняка, сделанного под старинный замок. Даша расположилась в кресле для компьютера, Лера, забравшись на кровать и скрестив ноги по-турецки. В комнате царил полумрак, мягко укутывающий окружающие предметы, скрадывая черты Лериного лица. Даша, вглядываясь, никак не могла определить, что оно выражает. За окном потихоньку смеркалось, было тихо и тревожно. В доме была своя портативная электростанция, но отец Леры запретил запускать её. Весь город сидел без света, значит, и они должны находиться в темноте, в такое время нельзя выделяться. На их улице никто не рискнул подать свет, хотя электростанция была в каждом доме. Вся улица состояла из двух десятков особняков, огороженных с трёх сторон двухметровым кирпичным забором. С четвёртой стороны естественной преградой служил крутой обрыв над рекой. Вход в посёлок загораживал шлагбаум, в кирпичной пристройке сидел охранник, не пуская посторонних. На улице жили семьи местной элиты, обогатившиеся в смутные времена безвластия. Отец Леры полагал, что он честно поднялся за счёт удачной продажи компьютеров, до других же ему не было никакого дела, смогли, -  значит, повезло. На улице был даже свой маленький магазинчик и кафе, жили обособленно, отгородясь от остальных. Детей своих отправили учиться в большие города, в престижные учебные заведения. Впрочем, здесь бы им учиться было бы трудно, даже невозможно. Это Лера испытала на себе. Всё было нормально до 7 класса. Были свои подружки, своя компания. Но отец её резко пошёл в гору, купил элитный особняк.  Подружки стали сторониться её. Лера сначала не могла понять, в чём дело, одевалась как все, не задавалась перед другими. Однажды услышав перешёптывание одноклассниц, что родители её жмоты и не могут одеть путём свою единственную дочь, решила приодеться. Лучше бы она этого не делала. Теперь оказалось, что она выпендривается, что отец её упырь, нахапавший у простых людей денег, что, таких как она, давить надо, закатывать катком в асфальт…. Потом её побили свои же бывшие подружки, подсторожив на школьном дворе. Били жестоко, пинали ногами, норовя попасть по лицу. На её счастье, проходивший мимо учитель физкультуры, разогнал свору. На этом её учёба в школе в этом городке завершилась. Её отправили к бабушке в областной центр, там всем до лампочки, кто твои родители, есть и покруче. Валерия отходила тяжело от пережитого, была даже мысль покончить с собой. Но представив, как будут злорадствовать, те, что измывались над ней, выкинула эту затею из головы. Шрам в душе остался, и ещё ненависть к городку и её обитателям. Сюда к родителям она приезжала неохотно, за забор выходила редко. В одной из редких таких вылазок, повстречала Дашу. Перекинувшись парой фраз, узнав, что учатся в одном городе, подружились. Главное, что Даша была родом не из этого ненавистного места.

- Кончай Лерик пургу гнать, без того тошно – Даша встала с кресла, взобралась на кровать рядом с Лёвой, обняла её за плечи. - Не дрейфь, подруга, прорвёмся!

Та крепко прижалась к Даше, сказала задумчиво:

- Знаешь, если что, то я дом подожгу вместе с собою. Я уже и бензин приготовила.

- Да ты совсем с ума свихнулась! - Даша отстранилась, заглядывая в Лерино лицо. – Крыша у тебя сдвинулась!

- Ты не знаешь этих людей. Они звери.

- Люди как люди, что здесь, что в другом месте, одинаковые. Вот только квартирный вопрос их испортил, как говорил Воланд, у Булгакова. Кино "Мастер и Маргарита" смотрела?

- Книгу читала, она интереснее.

- Круто! А я никак не соберусь.

- Вот они завтра и придут к нам, квартирный вопрос решать.

- Кто?

- Бичи всякие.

Лера ещё плотнее прижалась к Даше, тяжело вздохнув еле слышно продолжила: - "Охранник, что в будке возле шлагбаума - сбежал, отец, как ушёл под вечер, так до сих пор нет, и памятник со вчерашнего дня на нас рукой указывает. Страшно мне".

- Дед в вашу сторону развернулся? Дайка гляну.

Даша соскочила с кровати подошла к окну. На улице уже совсем стемнело. Взошедшая луна пряталась за большим чёрным облаком, серебря его по краям. Вдалеке догорала заправочная, высвечивая небо редкими всполохами огня. В этих зарницах на мгновение проявлялся силуэт скульптуры, водружённой на холме возле реки. Куда она повёрнута, понять было невозможно. Даша перевела взгляд на соседние дома. В некоторых окнах пугливо светились огоньки свеч.

-Темно – повернув голову, произнесла она. - У соседей свечи горят, может и мы, зажжём? - Давай -  согласилась Лера. – А то жутко как то. А статуя на нас рукой тычет, - быть беде.

Когда в стране воцарился бардак, и корабль державы вместе с рулевым пошёл ко дну, по славной традиции разрушить всё "до основания, а затем", с пьедесталов были низвергнуты и монументы бывших богов. В городке же памятник вождю уцелел, - его выкупил один из местных богатеев. Выкупил, отреставрировал, внизу по его заказу соорудили хитрую конструкцию и, в итоге, вождь стал исполнять роль флюгера. Куда подует ветер, туда добрый дедушка и развернётся и покажет протянутой вперёд рукой в светлое будущее.  Вперёд шагай, в светлую даль по ветру, или "до ветру", как каламбурили местные зубоскалы. Местным поначалу это даже понравилось, - "а чо, прикольно"! Только вот замечать стали, - покажет вождь рукой, на какой район, так обязательно там какая ни будь гадость, приключится. То мужик бабу по пьяне ножом пырнёт, то баба мужика топором оглоушит, иль повесится кто…. Впрочем, и без этого люди с ума сходили, но всё же. … Бояться начали светлого будущего и указующей длани. Вот Лера и вспомнила местную примету. Смешно – но страшно.

Зажгли сделанный под старину канделябр, на три свечи, занесённый в комнату ещё днём, матерью Леры. Огоньки свеч затрепыхались ночным бабочкам, тени шарахнулись по углам и затаились там в ожидании. Ночь за окном озарилась вспышкой, громыхнуло, на центральном холме занялся пожар. В дверь к ним постучали, обе вздрогнули испуганно.

- Лерик, я к соседям пошла, никому не открывайте! – раздался из-за дверей голос Лериной матери.

- Ладно, ма! – Валерия зябко поёжилась и тихо про себя: - Когда же папа вернётся?

Они улеглись вместе на кровать, забрались под одеяло, и тесно прижавшись, друг к другу, молча смотрели на огоньки свеч. Говорить ни о чём не хотелось, на душе у обоих было смутно. Свечи горели, потрескивая, расплавленный воск медленно стекал вниз, бугрясь остывая. Лепестки пламени, чуть подрагивая, разливали по комнате красновато-оранжевый свет, который плавно растворялся в бархатистой темноте. Незаметно они задремали, иногда вздрагивая во сне. В доме было тихо. Где-то около полуночи вернулась мать Леры. Стараясь не шуметь, она заглянула в комнату к подружкам, убедилась, что те спят, задула свечи, и тихо удалилась к себе. Прошло время, ночь неспешно уступила место рассвету. Город укутался густым туманом. Высоко в небе неподвижно висел большой чёрный диск.

Их разбудил грохот. Кто-то долбили во входную дверь. Слышались крики, громкий мат. Вскочив, Даша подбежала к окну, выглянула. Внизу, возле входной двери, толпилось с десяток людей, неясных в густых хлопьях тумана. Двое из них пинали ногами в закрытую дверь и громко матерились. Даша оглянулась на неподвижно сидящую, на кровати, Леру. Лицо у той было бледно, глаза лихорадочно блестели.

- Они пришли?

Даша молча кивнула головой. Лера секунду молчала, потом вскочила, подбежала к Даше, обняла её.

- Беги отсюда, через подвал, быстрее, пока не поздно!

Она схватила Дашу за руку и потащила вниз по лестнице. В дверь продолжали стучать, что есть силы. Лерина мать стояла посреди гостиной, прижав руки к груди и молчала. Зазвенело разбитое стекло, на пол разбрызгивая осколки, тяжело шмякнулся кусок красного кирпича. Чьи- то руки вцепились в железную решётку окна, пытаясь её выдернуть. Лера продолжала тащить Дашу к двери в подвал. В подвале было темно, лишь свет полоской пробивался через небольшое окошко в фундаменте. К стене возле окошка была прислонена дюралевая лестница.

- Лезь по лестнице, в окошко, после через огород к берегу реки, там с обрыва, как-нибудь … Быстрее!

- А ты?

- Я мать одну не брошу. Давай подруга, давай! – силком подталкивая Дашу, торопила Лера. – Может, и увидимся ещё…

Убедившись, что Даша благополучно пролезла в окошко, Лера ринулась обратно в гостиную. Матери там уже не было, в одном из окон ухватившись за решётку, торчала женщина с пропитой рожей. Заметив Леру, она встрепенулась:

- Девочка, открой нам дверь, пожалуйста, мы хорошие, мы вам ничего не сделаем.  Водички только хлебнём и свалим.

Увидев, что Лера, не обращая на неё внимания, поднимается вверх по лестнице, заверещала вдогонку

-  Открой сука, шалава долбаная! Открой падла, а то я тебе матку вырву и на голову напялю!

Лера заскочила к себе в комнату, распахнула встроенный шкаф, выхватила оттуда пластмассовый таз, пятилитровую канистру с бензином. Внизу, под окнами, заурчал автомобильный мотор.     Метнулась к окну, выглянула. Невдалеке на дорожке, что вела к дому, стоял уазик с включёнными фарами. Какой-то мужик тянул от него к дому железный трос. Заметив Леру в окне, он остановился, сделал характерный жест обоими руками к бёдрам – иди сюда! И громко заржал.

- "Сейчас, тросом зацепят решётку, выдернут и нам конец…"- отстранённо подумала Валерия. – "Но где же мама?"

В соседнем доме, бешено залаяла собака, захлопали выстрелы. Улица огласилась криками, зазвенело разбитое стекло. Из дома, схватив за волосы, здоровенный мужик тащил женщину в ночной сорочке. Та, обхватив обеими руками его запястье, сучила ногами и кричала. На дорожке, дав задний ход, взревел «уазик», решётка с грохотом вылетела из окна, послышался радостный рёв. Лера, запрокинув канистру, выливала бензин в тазик. Внизу, через проём, лез человек. Он сбросил засовы с входной двери, та широко распахнулась, в гостиную ввалились люди. Среди них была и та самая бичёвка, что кричала через решётку. Вниз по лестнице растопырив руки, в тёмном халате медленно спускалась Лерина мать. Не дойдя несколько ступенек, она остановилась.

- И чо? – с любопытством уставилась на неё бичёвка. Испитая, опухшая, в одном грязном свитере на голое тело. Встав посреди гостиной, натужилась, -  по грязным расставленным ногам потекла мутная струя, растекаясь лужей по полу. Резко запахло мочой.

- Ну как хозяйка тебе это? Нравится? – всё так же вглядываясь в Лерину мать, продолжала бичёвка. – У тебя белого рояля нет? Всю жизнь мечтала насрать на белый рояль. Чтобы духом рабочим пахло…

Стоящие рядом с ней такие же испитые подобия людей засмеялись. В распахнутую дверь зашёл шофёр, тот, что выдрал уазиком оконную решётку. – Эй, насекомые. Тут дочку, хозяйскую, никто не видел?

Заметив стоящую на лестнице Лерину мать, заслонявшую собой путь наверх, добавил утвердительно: "Наверху… Ну, ничего, добудем…" Он решительным шагом направился к лестнице. Из своей комнаты на площадку выскочила Валерия с тазиком в руках. Она с размаху опрокинула бензин  с тазика на находящихся людей внизу. Больше всего попало бичёвке и поравнявшемуся с ней в этот момент, водителю уазика. Следом полетела горящая бензиновая зажигалка… Пламя вмиг охватило ошарашенно замерших людей. Через мгновение раздались душераздирающие вопли, по гостиной заметались живые горящие факелы, запахло горелым мясом. Валерия стояла и смеялась, мать, обернувшись, изумлённо смотрела на неё снизу. Не добежав до двери, упало тело бичёвки, дымясь, занялся паркет, весело вспыхнули гардины на окнах. Лера устремилась вниз по лестнице к матери….

Выбравшись из подвала, Даша очутилась на заднем дворе дома среди грядок и парников. Туман рассеивался, оседая влагой на зелёных листьях растений. По всей улице слышался шум, крики, кое-где хлопали выстрелы. Не разбирая дороги, Даша прямо по грядкам побежала к огороженному сеткой - рабицей обрыву реки. В одном месте сетка была отогнута и Даша кое-как протиснулась в образовавшуюся щель. Дальше был обрыв, цепляясь руками за торчавшие из земли корни деревьев, стала спускаться. Земля за ночь отсырела, ноги, обутые в сандалии, скользили, жирные куски липли к рукам. На середине, очередной корень, не выдержал, обломился в руках, и Даша сползла вниз, на её счастье не распоров об корни живот. Вся чумазая, со свалявшимися волосами, она миновала узкую полоску песка и с разбегу плюхнулась в речку. Вода освежила её, привела в чувство. Она несколько раз окунулась, чтобы смыть грязь с головы, потом выбрела с речки на запесок, дабы отдышаться. Туман меж тем рассеялся совсем, солнце опять нещадно жгло. Вверху, со стороны Лериного дома, неожиданно дико, по-страшному, закричали. Даше сделалось не по себе. Она подхватилась и побежала что есть мочи прочь, по запеску вдоль обрыва к дороге, что метрах в трёхстах подымалась с реки на улицу, где был бабушкин дом. Уже шагая наверх, она увидела статую вождя, указывающую рукой в сторону Лериного дома. Ещё она увидела столб дыма, клубившийся к небу, как раз в том месте, где за деревьями прятался этот дом.

Возле деревянного продуктового магазина сновало несколько старушек. Дверь магазина была распахнута настежь, рядом, на крылечке, стоял её здешний бойфренд - Мишка, с монтировкой в руках. Увидев Дашу, он призывно помахал ей.

-Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Даша подойдя. Из магазина выбежала бабуся, держа в вытянутых руках картонную коробку.

- Жратву бабкам раздаю, хочешь шоколадку?

Из-за поворота выскочил большой чёрный джип. Петляя и оставляя за собой клубы пыли, он быстро приближался. С выбитого окна высунувшись по пояс и обернувшись назад, человек в тёмной футболке, из дробовика стрелял по кому то сзади. Когда джип поравнялся с ними, Мишка увидел застывшее в оскале лицо, мутные, пустые глаза, смотрящие на них с Дашей и помповый дробовик, ствол которого целился в их сторону.

- Ложись! – заорал Мишка, со всех сил толкнув Дашу и падая на неё сверху. Прогремел выстрел, джип унёсся дальше, исчезнув в облаке пыли, следом пролетела белая "Нексия", и ещё какая-то машина… Стрельба, рёв моторов отдалились, стихая вдали.

- Слезь с меня, задавишь, дурак такой! – Даша отталкивала от себя Мишку пытаясь подняться. – Дай руку!

Она поднялась, сердито отряхиваясь – "Ты чего совсем…" - и замолчала глядя на крыльцо. Неловко подвернув ноги, уронив голову на грудь, на крыльце в нелепой позе сидела бабушка, только что перед этим выскочившая из магазина. Коробка валялась в стороне, а из груди булькая, толчками, струилась тёмная кровь, растекаясь лужей по крыльцу. Никогда ещё Даша не видела столь много крови.

 

Глава 10

 

Солнце, забравшись в зенит, нещадно жгло все вокруг. Раскалённый воздух, дрожащим вязким маревом висел над площадью возле церкви. Оттуда, с колокольни, из-за порушенных проёмов, изредка доносились сухие хлопки выстрелов. С кладбища за церковью, из прилегающих домов, нестройно отвечали в ответ. Посреди площади, потрескивая, горели «Жигули» десятой модели. Чёрный дым вздымался вверх, пахло горелым мясом, жжёной резиной. Чуть ближе к домам неподвижно замерла «Нексия», с разбитым лобовым стеклом, мёртвым водителем, уронившим голову на руль. Из распахнутой дверцы, головой на асфальт, безвольно свисал труп в камуфляже. Почерневшая лужа крови тёмным пятном расплылась возле головы, откинутых назад рук. Над трупом, жужжа, роились большие чёрные мухи, рядом валялся охотничий карабин. Ещё несколько тел бездвижно лежали в разных местах площади. Изрешечённый чёрный джип, что час назад пронёсся мимо Мишки, уткнулся в стену колокольни, дверцы его были раскрыты, стёкла выбиты.

На взгорке, притаившись за могучим дубом, Мишка в бинокль наблюдал за происходящим. Бинокль ему достался в наследство от деда, снятого тем на войне с убитого немецкого офицера. Стекло на левом окуляре чуть треснуло, за то правый был цел и в цейсовскую оптику Мишка мог разглядеть всё в подробностях. Последние два дня его не покидало чувство нереальности происходящего, казалось невзаправдашним, как бы понарошку, словно всё происходило в кино, или в компьютерной игре. Однако люди гибли, кровь лилась настоящая, пули свистели отнюдь не виртуальные. Обалдевший от жары слепень жужжа, с размаху ударился Мишке о спину, тот дёрнулся, повёл лопатками и, оторвавшись от бинокля, обернулся. Город горел. С возвышенности было видно, как в нескольких местах поднимаются жирные чёрные столбы дыма, на холме супротив, потрескивая, полыхал деревянный мебельный магазин. Никто не тушил его, город словно вымер и то, что внизу через пойму, рокоча, неторопливо полз огромный бульдозер, казалось удивительным. Позади бульдозера двигалось с десятка два людей, сверху они казались маленькими, похожими на мурашей.

Хлопки выстрелов возле церкви неожиданно участились, Мишка вновь прильнул к биноклю. По площади к церкви, петляя, бежал парень в белой футболке. В руке у него была чёрная спортивная сумка. По нему стреляли с колокольни, фонтанчики пыли вздымались возле его ног. Стены колокольни возле проёмов, пенились седой пылью, туда палили со всех сторон. На колокольне дико заорали, тут же кулём упал бежавший с сумкой парень, Мишка видел, как он, схватившись за живот, сучит по асфальту ногами, как чернеет на груди его майка. Из выроненной сумки, растекалась какая то жидкость. Парень затих, стрельба смолкла.

Кто-то схватил Мишку за ворот рубахи, так что затрещали пуговицы, потянул вверх. Мишка взбрыкнулся, пытаясь вырваться, тут же получил тяжёлый удар по голове. Его встряхнули, сквозь шум в ушах услышал:

- Стой лярва, не брыкайся!

Здоровенный мужик крепко держал его за ворот рубахи, во второй руке, стволами вниз, охотничье ружьё. Красная от жары рожа лоснилась от пота, пустой взгляд, крепкий запах перегара. Второй стоял, рядом закинув на плечо двустволку. Небритый, в рваной грязной майке, весь наколотый, в зубах дымился бычок.

- Ну, Серый, как, на живца пойдёт? - ещё крепче держа Мишку, спросил здоровый.

- Какая разница, кого на мясо пускать? - небритый равнодушно глянул, выплюнул окурок, потом наклонился, подобрал с травы обронённый Мишкой бинокль, приставил окуляры к глазам.

-Ничего вещичка…

-Отдай! - рванулся, было, Мишка, но здоровый толкнул его так, что Мишке, что бы ни упасть, пришлось пробежать несколько шагов.

-Топай, давай!

- Бинокль отдай! - Мишка, повернувшись, люто глянул на небритого. Тот щёлкнул курками, навёл стволы

- А перловки в пузень не хотишь?

-Шагай! - здоровый подтолкнул Мишку, придавая нужное направление.

Возле стены старого кирпичного двухэтажного дома, стоящего на улице последним перед площадью, привалившись к фундаменту, сидело четверо мужиков, и потягивали из банок пиво. Рядом, ничком лежал труп, возле него надорванная упаковка с Балтикой №7. Кругом на земле пустые гильзы, раздавленные банки, смятые пачки от сигарет. Оружие, охотничьи двустволки, прислонены к стене дома. Пятый, с карабином наизготовку, затаился возле края. Время от времени он, на мгновение, высунувшись из-за угла, палил одиночными в сторону церкви, и тут же быстро прятался за дом.

- Вот, очередного живчика привели! - приветствовал здоровый, подталкивая Мишку прикладом к сидящим. Мужики, молча равнодушно посмотрели на Мишку.

- Когда наши бойцы подтянутся?

-Да скоро. Слышите, гусеницы гремят?

 Один, с тёмными усами, крепкий, в жилетке на голое тело, в кремовой бейсболке на голове, сделал жест рукой – Присаживайся. Пива хочешь? - Он протянул банку с пивом. Мишка, присев рядом на корточки и взяв пиво, спросил:

-Чего надо то?

-Молодец, пацан, сразу к делу - похвалил его усатый. Он, ещё раз окинув Мишку взглядом, поинтересовался:

 

- Ты к чёрным как относишься? К тем, что на церкви окопались. Хочешь, чтобы они городом правили?

У Мишки перед глазами всплыл джип, что с утра пронёсся мимо магазина, выстрел, раздавшийся из джипа. Вспомнилось, как бабушка, охнув, оседает наземь. Чёрная машина, пыля, несётся всё дальше, а оттуда всё палят и палят, по окнам, по прохожим…

- Херово отношусь, вот как. Всех бы их передавил!

-Маладца! Значит у тебя свой личный счёт к ним, интересно какой?

- Они, гады, утром мою соседку убили. Не за что, просто проезжали мимо.

-Понятно. Для них мы нелюди, они для нас то же. Вот только, мы их с гор суда не звали, сами припёрлись, да ещё и со своим уставом…

Усатый замолк, прислушиваясь. Звук мотора и лязг гусениц бульдозера становился всё громче и громче.

- Тебя как звать? Мишка? Слушай Мишка, вот тебе задание. Бульдозер слышишь, громыхает? Это наши подтягиваются, под его прикрытием мы к церкви подберёмся и поджарим всю черноту на хер. Твоя задача проста - надо поджечь ихний джип, дымовую завесу сделать. Дадим тебе бутылки с бензином, подберёшься к ограде, падай за парапет, и кидай оттуда. Понял?

В голове Мишки предстала картинка лежащего на площади парня с прострелянной грудью, за которым он наблюдал в бинокль, внутри его похолодело.

-Как я доберусь туда,- враз осипшим голосом спросил он,- пристрелят, как того …

-Если не дебил не попадут! У тебя счёт к ним, а пацан тот, ушлёпок! Всё! Поднимайся, базар закончен! Эй, дайте ему сумку с горючкой!

Здоровый, что привёл Мишку, зашёл в ворота, принёс оттуда чёрную спортивную сумку. В ней торчком стояло несколько бутылок, заткнутыми тряпками. Узкие концы в качестве фитиля свисали вниз. Откупорив одну, он полил из неё на тряпки, заткнул снова. Запахло бензином, здоровый протянул сумку Мишке. В конце улицы показался бульдозер, люди шедшие за ним. Сидящие мужики встрепенулись, поднялись на ноги, взяли ружья. Стоящий возле угла обернулся, опустил карабин.

-Подмога идёт, весело будет!

-Давай пацан, ходу! - заторопил Мишку усатый. – Зажигалка есть? На мою возьми. До жигулёнка добежишь, перекуришь и дальше! Да, можешь карабин в качестве трофея забрать, что возле Юрки мёртвого валяется!

- Ты чо, эту волыну я себе присмотрел! – возмутился мужик, что забрал у Мишки бинокль.

- Тихо! - Окоротил его усатый. – Пусть берёт, а там… посмотрим.

Мужик подошёл к Мишке и еле слышно: – Слышь, пацан, карабин, если что, мне отдашь, а не то я тебя враз оприходую. …  Усёк?

- Бинокль отдай! Скажи, пусть мой бинокль отдаст! – обратился Мишка к усатому.

-Да заткнитесь вы оба! Вали давай, потом стрелки забивать будете! Ты готов?

- Мишка набросил лямку сумки на плечо, засунул в карман зажигалку. Усатый приобнял Мишку и на ухо: - Не сделаешь, пристрелю. … Эй, Саня, попали по церкви, пацана выпускаю!

Мишка тоскливо огляделся. Бульдозер грохотал совсем недалёко, лица мужиков, расплывались.

- Пошёл! - заорал усатый, толкнув Мишку к углу дома. - Бегом!

Мишка, ничего не соображая, выскочил на площадь и что есть мочи побежал к "Жигулям". Возле скорчившегося в луже крови парня он, поскользнулся, чуть не распластался, больно ударился коленкам и на карачках быстро-быстро преодолел последние метры до машины. Это, наверное, спасло его, свинец просвистел выше…

Укрывшись за колёсами "Жигулей", Мишка переводил дух. Бешено колотилось сердце, пот заливал глаза. Пули, посылаемые из церкви, дырявили кузов машины, впивались в мёртвое тело водителя, лицом упавшего на баранку, отчего оно каждый раз подёргивалось, словно живое. Мишка подполз к свисавшему из кабины убитому. Стараясь не испачкаться об полузасохшую лужу крови, ногой подтянул к себе валявшийся карабин, глянул на убитого. Зелёная футболка того зажухла, лицо разворочено картечью по тёмным сгусткам ползали мухи, один глаз выбит, уцелевший стеклянно смотрит в небо. Из кармана куртки рассыпались патроны, Мишка горстью схватил несколько, тут возле него в колесо ударила пуля. Стреляли со стороны домов, откуда он только что прибежал. Он увидел - распластавшись возле угла дома, орёт усатый, целясь в него из ружья.

- Сука! – Мишка резко выдохнул, подхватил карабин одной рукой, во второй сумка, отчаянно рванул к забору у церкви. Ему опять повезло, в него опять не попали. Скорчившись за кирпичным столбом ограды, он лихорадочно вытащил бутылку с бензином. Пули ударялись об столб, крошили кирпич, куски серой штукатурки сыпались на голову. Не обращая на это внимания, Мишка, чиркнув зажигалкой, дрожащими руками поджигал тряпичный фитиль. Тот нехотя занялся. Мишка вслепую перебросил бутылку через себя в сторону церкви. Он услышал звон разбитого стекла, дикий мат из-за церковных стен, увидел, как жирно поднимается оттуда дым, понял, что огонь занялся. Он бросил вторую, третью, отколовшийся кусок кирпича впился ему в щёку, он сжался, передёрнул затвор карабина и замер.

Из-за угла улицы вывернул бульдозер, замер на мгновение, потом грохоча огромными железными гусеницами, медленно двинулся в его сторону. Мишка увидел, как из кабины выскочил человек и спрятался за необъятным ножом бульдозера. Стёкла кабины рассыпались, пули цокали по железу, но бульдозер упрямо приближался всё ближе. Воздух дрожал, горячей волной поднимаясь от раскалённого асфальта, пот заливал глаза, вытирая его рукой, Мишка заворожённо смотрел на приближающуюся стальную громадину, направленную умелой рукой прямо в ворота церкви. Вот бульдозер поравнялся с Мишкой, (тот затаился за оградой чуть левее), люди, прячущиеся за стальным ножом, принялись кидать в окна церкви бутылки с бензином. Стрельба, дикий рёв, бульдозер, зацепив краем ножа решётчатую железную дверь, походя, сорвал её, рыча мотором, попёр дальше. Люди страшно матерясь, палили из ружей, чёрный дым заволакивал небо, Мишка выглянул из укрытия, церковь полыхала, с колокольни, визжа, рухнуло вниз чьё-то тело. Бульдозер, своротив подожжённый Мишкой джип, заглох, объятый пламенем. Из чёрного дыма согнувшись, вынырнула человеческая фигура, с висящим на шее биноклем. Мишка узнал и свой бинокль и мужика, тот, кашляя и отплёвываясь, вертел головой из стороны в сторону.

- "Карабин, а вот хрен ему!" – мелькнуло в Мишкиной голове. Он вскочил и побежал прочь от церкви.

- Стой, сука, стой! - услышал он сзади. Хлопнул выстрел, прошелестела картечь, Мишке обожгло левое плечо. Он обернулся, увидел, как мужик, преследуя его, на ходу переломив двустволку, запихивает в стволы патроны.

Что-то взорвалось в Мишкиных мозгах. Оскалившись, он остановился, вскинув к плечу карабин, выстрелил.  Мужик, обронив ружьё, матерясь, схватился за ногу, закатался по земле. Мишка нажал курок ещё раз, выстрела не последовало, магазин был пуст. Постояв секунду, чувствуя, как схлынивает из головы красная муть, Мишка побежал дальше.

Уже скрываясь за домами, он увидел, как над дымящейся церковью, покачиваясь, зависла огромная чёрная тарелка. По её блестящим краям пробегали голубоватые искры. Крики и выстрелы у церкви затихли. Мишка понял, что там всё закончилось, что после того как он подранил мужика ему надо линять из города.

 

Глава 11

 

О том, что надо убегать из города, размышлял и Игорь. События за день, становились угрожающими. К полудню пальба возле церкви утихла, с горцами было покончено. В это же время над церковью зависла летающая тарелка. Народ из прилегающих домов видел, как из неё по сребристому лучу спускались существа, в блестящих облегающих комбинезонах, издали очень похожие на людей. Что происходило в церковных стенах, было неведомо. Минут через десять тарелка вобрала в себя луч и вертикально взмыла в небо. Из церкви же вышли уцелевшие в сражении люди. Они торопливо расселись по машинам, и разъехались в разных направлениях. После оказалось, что большая часть рванула в элитный посёлок, половина домов которого полыхала пожаром. Одна из машин поехала на дальний край города, где находилась бойня для скота. Бойня хоть и не функционировала в последнее время, но почти всё оборудование было исправно, даже сторож, - старенький подслеповатый дедок, исправно нёс службу в будке на проходной. Среди приехавших мужиков один раньше работал здесь забойщиком, сторож узнал его и беспрекословно впустил всех к себе в будку.

- Здорово Кузьмич! – глухо пророкотал бывший забойщик скота.

- И вам не хворать! – скрипучим голосом ответил сторож. За какой надобностью появились тут?

- Хозяин приезжает. Работа наклёвывается. Прислал вот нас проверить, всё ли в порядке, подготовить рабочее место. Большая партия на убой ожидается.

- Славно! – обрадовался дед. Я уж тут совсем один заплесневел, без людей то.

- Ну, коли так, айда посмотрим как там, всё ли на месте.

 - Всё в полном наличии и целостности, можете не сумневаться.

Сторож повёл их к кирпичному зданию скотобойни. Распахнув ворота, они зашли внутрь и остановились на пороге, вглядываясь в царивший там полумрак. Солнечный свет полосами пробивался сквозь маленькие зарешеченные окна, расположенные возле самого потолка и пятнами ложился на бетонный пол. В центре, сверху на тросике свисал гак тельфера, рядом кабель с пультом управления. Под тельфером вмонтирована в пол металлическая ванна. От ванны через помещение пролегал наклонный глубокий жёлоб для стока крови.  Приглядевшись, вверху можно было различить трубчатые подвесные пути для транспортировки мясных туш с металлическими крючками для подвешивания. Несущая конструкция подвесных путей смонтирована на опорных стойках, которые были прикреплены к полу анкерными болтами. В дальнем углу находился стол с дисковой пилой для расчленения туш. Рядом с ванной ящик электроглушителя скота, с шипцами, для оглушения через голову или сердце. Тут же находилась приводная пила для распиловки грудины, гидравлические щипцы для отрезания копыт.

- Кузьмич, а глушитель для забоя так и не починили? – трогая огромной рукой шипцы – спросил бывший забойщик.

- А когда? Ты как уволился, так аккурат через неделю производство и встало.

- В курсе. Генератор то хоть работает?

- Работает, и топливо к нему есть.

- Санёк, сходи со сторожем, генератор запусти – полуобернувшись, сказал забойщик одному из мужиков стоявших сзади – А я тут с инструментом разберусь. Кузьмич, где мой фартук, да кувалда?

- Да целы они – проскрипел сторож. – Обратно пойду, захвачу.

Они вышли из бойни. Вскоре послышалось тарахтение генератора, забойщик подошёл к стене, щёлкнул выключателем. Под потолком замерцали, разгораясь лампы прожекторов. Вернулся сторож с резиновым зелёным фартуком на плече, волоча за собой большой деревянный молот с длинной ручкой.

- Ну и тяжела зараза, ети её в душу, - толи восхитился, толи выругался сторож. – Как ты ей только машешь?

- Нормальный инструмент – пророкотал забойщик, облачаясь в фартук. – А ну Кузьмич, завяжи мне лямки сзади, несподручно самому!

- Давай помогу мил человек. Только не рано ли ты в робу облачаешься?

- В самый раз, Кузьмич, в самый раз, - поводя плечами, ответил забойщик. – Дайка мне кувалду, орудие производства!

 Сторож, кряхтя, протянул кувалду. Забойщик взял её покачал, ладно ли в руках? Ладно.

- Слушай, Кузьмич, а что это там, глянь-ка? – показывая головой за спину сторожа, спросил забойщик.

- Что, где? – Кузьмич обернулся. Забойщик размахнулся и со всей силы хрястнул молотом сторожа по голове. От страшного удара череп раскололся, мозги брызнули в стороны. Тело сторожа безмолвно рухнуло на бетонный пол. Забойщик наклонился, разглядывая разбитую голову Кузьмича.

- Переборщил малость, -  огорчился забойщик. – Сильно ударил, на людях ещё не приноровился. Он выпрямился, оглядел, онемело стоявших рядом мужиков. – Ну что, с почином! Дуйте в подсобку за фартуками, тренировать вас буду, как работать следует…

*  *  *

Из двух десятков домов в элитном посёлке полыхало восемь. Первое, что увидели подъезжающие на машинах люди, это висящее на задранном вверх шлагбауме, голое тело. Труп мужчины был подвешен за ноги, из распоротого живота вниз на землю гирляндой свисали кишки. Запах гари густо перемешивался с тошнотворным запахом горелого человеческого мяса. Объехав труп, автомобили вырулили на улицу и остановились. Десятка два людей вооружённых ружьями вылезли из машин. Двое направились к шлагбауму, опустили его, срезали висящий труп и оттащили с дороги. Остальные, посовещавшись, разделились на две группы. Одна группа, с ружьями наизготовку, пошла по левую сторону от дороги, другая свернула вправо. С левой стороны горели подряд сразу четыре дома. Жирный дым густо валил из окон, мелькали языки пламени. На лужайках беспорядочно раскиданы какие-то тряпки, вещи, выкинутые из окон телевизоры, микроволновые печки и другая домашняя утварь. Возле входной двери второго дома лежал труп женщины, в цветастом домашнем халате. Подол халата был задран, обнажая белые ягодицы. Рядом валялся застреленный чёрный дог. Справа в начале улицы горел только один дом. Дом был деревянный, выполненный под старинный терем. Пламя весело скакало по маковкам крыши, яростно вырывалось из верхних светёлок. Жар был такой, что нельзя было близко подступиться.  На крыльце следующего дома, пьяный мужик насиловал девочку - подростка. Рядом сидела пьяная баба с пропитой рожей и сосала водку прямо из горла. Мужика за шиворот стащили с бездыханного тела девочки, и тут же пристрелили. Баба с недопитой бутылкой наперевес бросилась было драться, но получив удар прикладом в лицо такой силы, что нос и челюсть врезались в позвоночник, рухнула и больше не шевелилась. Девочка, что насиловал мужик, была мертва. На её тонкой шее отчётливо были видны синяки, из промежности сочилась кровь. Ещё три дома догорали в самом конце улицы. От них остались лишь чадящие кирпичные остовы с провалившимися внутрь крышами. Всю компанию, учинившую погром, обнаружили в двухэтажном особняке. Их было десятка три мужиков и с дюжину баб. Почти все были пьяны, многие спали мертвецким сном, кто на полу, кто на лужайке возле дома. Те, что хоть что-то ещё соображали, тупо взирали на приближавшихся вооружённых людей. Двое схватились было за ружья, но заполучив картечь в грудь, успокоились. Остальных, пинками и прикладами, заставили лечь. Всем связали верёвками сзади руки, даже спящим. Вся эта публика в основном состояла из местных бичей, опустившихся безработных приезжих рабочих, с обанкротившегося кирпичного завода. В одной из комнат обнаружили растерзанные тела четырёх женщин. Они были жестоко избиты, изнасилованы и задушены. В подвале этого же дома находились два мужских трупа, с отрезанными и запиханными в рот гениталиями. Вскоре из города пригнали автобус, куда затолкали всю эту пьяную банду. Десяток вандалов, что потрезвее, оставили, чтобы собрать и похоронить трупы. Элитный посёлок перестал существовать, почти все его жители были убиты. Связанных беспредельщиков, в автобусе повезли на скотобойню.

Всего этого Игорь, конечно, не знал, но большого ума не требовалось, чтобы понять, - оставаться в городе становилось смертельно опасным. Утро выдалось не спокойным. То и дело с разных мест раздавались выстрелы, слышались крики людей, возникало всё больше и больше пожаров, которых уже никто не тушил. Старухи, по выражению бабки Любы, бегали как оглашённые, в основном грабили местные торговые точки. Вероника, поддавшись общему настроению, то же потащила Игоря к ближайшему продуктовому магазину. Там они встретили Дашу, та была бледна и подавлена. Оказывается у неё на глазах, убили соседскую бабушку. Застрелили из проезжающего мимо джипа, прямо на крыльце магазина, вон и лужа крови ещё не высохла. Тело бабушки уже унесли родственники, она же дожидается своего парня, тот в магазине, сейчас выйдет. Действительно в проёме распахнутых дверей магазина показался крепко сбитый паренёк лет 17. В одной руке у него была монтировка, в согнутой другой - картонная коробка. Он насторожённо посмотрел на Игоря, но услышав от Даши, что это её знакомые, расслабился. -  "В магазине шаром покати, старухи всё выгребли" – доложил он. – "Осталась упаковка с маргарином, да мешок с перловкой. Для себя оставил". - Он посмотрел на Веронику, подумал. -  "Ладно, с хорошими людьми поделюсь, по-братски". Парень положил коробку и вернулся обратно в магазин. Со стороны церкви участились выстрелы.

- Даша, что делать думаете? – спросил Игорь 

- Не знаю, Мишка за речку предлагает махнуть, если что.

- Правильно мыслю. -  Мишка, отдуваясь, сбросил с плеча мешок с крупой. - За речку надо, пока здесь малость всё утрясётся. Там заброшенная усадьба есть, перекантуемся.

- А нас не возьмёте за компанию?

- Отчего же не взять, толпой веселее. Отцовская лодка большая, места хватит.

Договорились, что Мишка забежит за ними, если в городе станет совсем худо. А пока пусть приготовятся и надолго от дома не отлучаются. С этим и расстались, поделив крупу и маргарин поровну. Ещё Мишка расщедрившись, достал из своей коробки с десяток шоколадных плиток и протянул их Веронике. – На Дашку вы похожи, не сёстры случаем? – объяснил он свой поступок.

Это было утром. А ближе к полудню, когда Игорь с Вероникой на кухне обедали на скорую руку, к ним прибежал, запыхавшийся Мишка. В руке он держал карабин, рубашка разодрана, левое плечо в крови.

- Готовьтесь! Вечером будем срываться с города! 

- Ты ранен? Давай перевяжу. – Вероника вскочила со стула.

- Не надо! Ерунда, задело чуть. – Мишка поморщился и попросил – Попить дайте. Машину свою спрячь – посоветовал он Игорю. – Сеном закидай, а то каюк ей будет. Ладно, побежал к Дашке, а вы собирайтесь!

- Дело говорит, пацан! Пойду к бабке Любе машину к ней загоню, а ты пока соберись, вспомни, что забыть могли.

Только он ушёл, как на пороге появился их сосед Иннокентий. Не сняв замазанные глиной штиблеты, даже не вытерев на пороге ноги, он какой-то деревянной походкой проследовал прямо в зал, где находилась Вероника. Та хотела было сорваться и дать ему втык, но увидев его лицо, промолчала. Лицо у соседа было посеревшее, глаза пустые, устремлённые в себя, редкие волосы торчали дыбом. На лысине крошки земли.

- Я видел, что они делают на скотобойне. Я знаю, зачем они прилетели…- лицо его побагровело.

- Чтобы меня, детей моих, как свиней, эти гады! - брызгая слюной, закричал Иннокентий. – Нет! Уж лучше я сам… - Он замолк, видно было, как лицо его исказилось. – Бывай, соседка… не поминай лихом. Он собрался уходить, но остановился в дверях.

- Слушай, если что… там мы яму за домом выкопали. Поступите с нами как христиане… Вероника онемело, сидела на стуле, не в силах пошевелиться. Сосед ушёл, она видела, как сутулясь, идёт он к своему дому. Хлопнула калитка, возвращался Игорь. В руках у него был мешок с надувным матрасом.

- Всё, машину спрятал. Как ты?

Со стороны соседского дома раздались крики. Из дверей их дома вывалилась растрёпанная Людмила, крича, побежала по тропинке к калитке. Вслед за ней на крыльцо выскочил её муж. В руках он держал дробовик. Он вскинул ружьё, выстрелил. Людмила с размаху упала, сосед вернулся в дом. Через мгновение там прозвучал выстрел. Всё стихло.

- Мать твою! – Игорь бросился прочь из комнаты. - Игорь стой, я с тобою! - визгливо закричала Вероника, устремляясь вслед. Соседка лежала в луже крови и была мертва. Тело Иннокентия загромождало проход в прихожую. Вместо головы кровавое месиво, из которого, булькая, струилось, что то тёмное. Потолок, стены в сползающих вниз сгустках мозгов и крови.

- Дети, - зажимая рот от подступающих спазм рвоты, выдавила Вероника. Мальчика нашли в спальне. Он безмолвно лежал на кровати прикрытый подушкой, которой и был задушен.

-  Девочка…, у них была ещё девочка – Вероника шарилась по шкафам, заглядывала под кровати. Девочку нашла в дальней комнате, забившуюся в картонный ящик. Она была жива, только страшно напугана.

- Господи, жива! – крепко прижимая к своей груди ребёнка, прошептала Вероника. – Закрой глазки милая, пошли отсюда.

*  *  *

Друзья Мишки -  Лёха и Санька в то утро, то же раздобыли оружие и рвались в бой. К ним присоединился ещё одноклассник Витя, который притащил старинную берданку 28 калибра и горсть патронов. Воевать же они собирались со всеми, кто покусится на их улицу. В городке творилось страшное: - всюду стрельба, крики. От многочисленных пожаров слезились глаза, в небе то и дело проносилась летающая тарелка. Жутко, но прикольно, аж дух захватывает. Сволота и рвань, взявшаяся непонятно откуда, объединялась в стаи и грабила мирных граждан. Женщинам и девочкам нельзя было показаться на улице, без риска быть изнасилованной и даже убитой. Витя был сам свидетелем, как молодую женщину прямо на улице схватили трое пьяных мужиков и, гогоча, потащили в ближайший дом. К несчастью многие семьи, кто более или менее крепко стоял на ногах, разъехались по летним отпускам, поэтому в городе зачастую дать отпор пьяной швали было некому. Вот и у друзей родичи умотали кто куда, оставив им хозяйство под присмотр. Кто ж знал, что всё так обернётся? Штаб свой они выбрали в Лёхином доме, он как раз по центру улицы, на возвышенности. Улица шла вниз под горку и хорошо просматривалась из окна. Кроме ружей у них было половина упаковки пива, стыренная из ларька. Все трое сидели в зале в небрежных позах, цедили с банок пиво, лениво перебрасываясь фразами. Время меж тем шло, пиво заканчивалось, на улице ничего не происходило. Это становилось скучным. То один то другой смотрели в окошко, но улица словно вымерла.

Стрельба в городе утихла, крики то же. День потихоньку шёл к завершению.

- Что делать то будем? – поинтересовался Лёха. – Может, сгоняем куда?

- Можно. Прошвырнёмся по улице.

Только они поднялись, как Саня, посмотрев в распахнутое окно воскликнул:

- Глянь! Мужик по улице поднимается. С ружьём.

Действительно, прямо посередине улицы, тяжёлой походкой, неторопливо шёл крупный мужик в зелёной майке и камуфляжной бейсболке на голове. В руках он словно малого ребёнка нёс охотничий карабин.

- Ну, чо пацаны, отберём карабинчик? – возбуждённо проговорил Лёха. – Значит так, я на улицу с ружьём выскакиваю, Саня с крыльца в него целишься, а ты Витёк со своей берданкой из окна. Мужик как увидит, что на него три ствола, враз обсерется! 

 Подождав, когда мужчина подойдёт достаточно близко, они произвели свой план в действие. Лёха с криком, держа двустволку в руках, вылетел на улицу, следом на крыльцо выскочил Саня, Витька устремился к окну. Подбегая он увидел, как мужик, не меня положения карабина, с локтя разворачиваясь, стреляет в Лёху, как тот падает, навзничь роняя ружьё. Мужик палит по Сане, тот сгибается, схватившись за живот. От оконного косяка отлетает щепа, впиваясь в Витькино лицо, он пятится, спотыкается за стоящий сзади стул, падает, роняя берданку на пол. Мужик уже в комнате. Витька на заднице елозит от него, тот поднимет с пола берданку, вертит её в руках, потом наставляет ствол Витьке в грудь и нажимает курок. Осечка. – "Говно!" – говорит мужик, и разбивает приклад берданы об стенку. Потом задумчиво смотрит на Витьку, хватает его за шиворот, поднимает. –"Похоронишь своих ушлёпков". Он выходит прочь. Витька чувствует, текущую по ногам собственную мочу, его трясёт. Дверь на крыльцо открыта, и Витьке видны согнутые ноги мёртвого Сани. Витька сползает по стене и начинает скулить. Если бы он осмелился выглянуть на улицу, то увидел бы, как мужчина неторопливо продолжает путь, неся в руках, словно дитя, карабин. На плече у него две двустволки – Санькина и Лёхи…

*  *  *

Измотанная после пережитого Даша уснула на веранде под пологом в бабушкином доме. Разбудил её грохот падающей посуды. Плохо соображая, она вскинулась с кровати и выбежала в зал. Повсюду на полу битая посуда, сервант опрокинут, а возле него согнувшись, бабушка и обросший мужик. Ухватив бабушку за волосы и пригнув голову к полу, страшный мужик с размаху раз за разом ударяет её молотком по затылку. После каждого удара раздаётся чавкающий звук, бабушка обоими руками пытается отодрать руку мужика от своих волос. Мужик пыхтит, из бабушкиного горла вырываются жуткие хриплые звуки… Вот ещё удар и бабушка кулём валится набок. Даша визжит что есть мочи, мужик, отбросив молоток, устремляется к ней.

В дверях в сени он настигает Дашу, валит её на пол. Даша, продолжая кричать, отчаянно сопротивляется, мужик рукой пытается зажать ей рот, Даша впивается зубами в вонючую окровавленную ладошку. Взревев, мужик, что есть силы, ударяет Дашу другой рукой сбоку по лицу. От чудовищного удара в голове Даши мутнеет, она почти теряет сознание, закрывает глаза. Тело становится ватным, не слушается её, она почти не сопротивляется, когда мужик рвёт на ней футболку, пытается стащить шорты. Внезапно странно хрюкнув, мужик лицом валится возле головы Даши и замирает. Она открывает глаза и сквозь мутную пелену видит, как Мишка за шиворот стаскивает одной рукой с неё обмякшего мужика. В другой руке у Мишки ружьё.  – "Отвернись!" – кричит он ей и стреляет дважды в затылок насильнику, перебивая шейные позвонки. Даша непослушными руками натягивает приспущенные шорты, её начинает трясти.

*  *  *

Было подмечено, что хозяйничающий в небе диск, этот чёрный супостат, прежде чем что-то разрушить, давал людям убежать в безопасное место. Единственный, оставшийся в городе участковый – Николай,  услышав предупреждающий свист тарелки, благополучно покинул полицейское здание. Мало того, он даже успел прихватить несколько ружей, конфискованных недавно у населения. Диск, расправившись со зданием, унёсся прочь, Николай, сидевший в "Уазике" в полусотне метров от отделения вытер пот со лба. Когда пыль немного улеглась, участковый увидел груду брёвен и досок, что образовалась, вместо двухэтажного здания.

- Пипец! – подумал он с вдруг охватившим его безразличием. – Кранты работе.

Раздался хлопок. Вся эта гора мусора вдруг вспучилась объятая пламенем. Тут же последовал второй взрыв. Разбрасывая по сторонам обломки досок, шифера вверх взметнулся огненный клубок пламени. Густо повалил дым. Одна из досок, отброшенная взрывом ударилась об  стекло уазика, которое моментально покрылось паутиной трещин. Николай непроизвольно пригнулся на сидении.

-Ну, точно пипец! Полнейший! Баллоны с газом повзрывались!

Он ещё некоторое время понаблюдал за полыхающим пожаром.  Всё рушилось на глазах, и надо было решать, что делать дальше.

- Да гори ты всё синим пламенем! – с этими словами участковый вырулил на проезжую часть. В городе творилось нечто невообразимое. Всюду шарахались пьяные мужики, слышались крики, звенели разбитые стёкла. То там, то тут горели дома, их никто не тушил, да и тушить было нечем. В городе не было ни воды не электричества. Пожарная часть была то же разрушена диском, похоронив в обломках машины для тушения. На центральной улице Николай увидел несколько вооружённых ружьями мужчин. Заметив его уазик, один быстро поднял ружьё, и выстрелил в его сторону. Николай резко крутанул руль и скрылся на боковой улице. Из города надо исчезать, лучше как можно быстрее.

*  *  *

К ночи пожар в элитном посёлке утих. Трупы с улиц были убраны. В одном из уцелевших домов устроились с десяток человек, из тех, кто воевал возле церкви. День выдался тяжёлым и их к полуночи сморил сон. В подвале чуть слышно тарахтел генератор, но никто не следил за ним. Возле одного из пожарищ неподвижно стоял мужчина. С другого краю посёлка неслышно забрела собака. Улицы были пустынны, кругом стояла мёртвая тишина. В тёмном небе неподвижно висела луна. Собаке показалось, что она осталась одна во всём мире, что всё живое исчезло с земли. Собака задрала вверх морду и исступлённо завыла. Отчаянный вой её гулко отозвался в лунном безмолвии. Мужчина ясно ощутил, что всё хорошее, которое случалось в его жизни погибло вместе с его семьёй, и нет смысла продолжать жить дальше.

- Блядь! Сука! – выругался он злобно и тоскливо. Он скинул с плеча ружьё, вставил в стволы патроны и решительно направился к дому с расположившимся там  спящим отрядом. Вскоре оттуда послышались выстрелы… два, потом ещё два, чей то пронзительный вопль. Чёрные окна озарились вспышками, послышались крики, на втором этаже загорелся свет. Ещё два выстрела, автоматная очередь в ответ… собака испуганно убегала прочь, хоть выстрелов больше не звучало.

 

Глава 12

 

Бухгалтер, облачившись в халат, сидел возле камина и размышлял, как жить дальше. Дело в том, что этим сукам беспредельным, этим козлам, то бишь пришельцам, ежедневно требовалось поставлять по десятку трупов, (чушек, как он их называл). Этих чушек, пока живых, по городу и окрестностям бродило примерно тысяч пятнадцать – двадцать. Так что если ничего впредь не изменится, то на пару - тройку лет хватит, ну а там… будем посмотреть, что зря загадывать. Жалко, что вначале бездумно перебили несколько сотен, непрактично, не по-хозяйски. Так бы на лишний месяц глядишь, хватило. Ну, что ж теперь делать, поезд ушёл, назад не воротишь. По лесам бесхозно шарахаются немало утёкших. Следует как-нибудь собраться и выловить их, чтобы впустую не пропали. Впрочем, это мало волновало бухгалтера, людишек, пока в городе было предостаточно. Босс вот что-то пьяный бездумно лютовать начал, аттракцион устроил. Из тех, кто норовил убежать, и был пойман, выбирал пяток, что попроворнее. Их тащили к церкви, и по одному заставляли бегать по площади, а босс с колокольни отстреливал их из карабина. Попадал скотина причём не всегда в голову. А пришельцы промежду прочим требовали, чтобы туши были свежие, разделанные и без свинца на приправу. Твари. После приходилось мужикам эти пульки из мяса ножичком аккуратно выковыривать, а у них и без того работа тяжёлая и ответственная.

Как-то бухгалтер побывал на скотобойне, где разделывали чушек. Людей со связанными назад руками голых, держали в отдельной комнате и по мере надобности выводили по одному в сарай. Работали деловито. Один – звероподобный мужик, в зелёном резиновом фартуке, подкравшись сзади, с размаху, ударял жертву по затылку деревянным молотом, двое тут же подхватывали тело и укладывали на настил, обхватывали верёвкой ноги и прикрепляли к крюку тельфера. Звероподобный отложив молот и взяв топор, ловко отсекал жертве голову, тело поднимали тельфером вверх, чтобы стекла кровь. После вскрывали живот и грудину вываливали внутренности в большую железную ванну. Разделанное тело обмывали водой из шланга, перецепляли на крюк и отправляли висеть в холодильник. Быстро и без лишних телодвижений. Бухгалтера вырвало с непривычки, мужики заржали, а звероподобный предложил ему самому попробовать, "тюкнуть по темечку" кувалдой очередной жертве, но тот отказался, не его это. Каждому своё - как говорили древние. Кесарю - кесарево… к тому же этот запах дерьма, крови, роящиеся возле ванны с внутренностями мухи,- нет не его это! Его дело общая стратегия, а быки, и так найдутся. Он любил читать, и как то забрёл в городскую библиотеку. Там ему попалась любопытнейший шестиатомный – "Нюрнбергский процесс в документах". Молодцы эти немцы, практичный народ, хозяйственный. Ничего у них впустую не пропадает. Всё в дело. Женскими волосами подушки набивать, абажуры для ламп из кожи, пепел на удобрения, мыло из трупов… Интересно, а что пришельцы с трупами делают? Шефа, как-то раз они забрали с собой. Так вот он рассказывал, что трупы помещают в прозрачную ёмкость, туда пшикают зелёную херню, типа аэрозоли. Бац! Трупы прямо на глазах тают, словно из снега слеплены, превращаются в серую жидкость, которая по трубкам куда-то утекает. Минута, и как не бывало! Ни костей не мяса. Что ещё происходило на тарелке, зачем его туда приглашали, босс не говорил, только после визита этого, озверел. Как чуть, сразу за карабин. Ни своих, ни чужих не жалел, -  пуля в лобешник и на переработку. Позавчера одного на скотобойне захерачил, отказался тот детей убивать. Инопланетным ублюдкам партия детских трупиков понадобилась. Еле наскребли десяток. Мужики роптать начали, а двое, самых опытных в военном деле, уплыли за реку к сбежавшим из города. Вчера туда на шести лодках рискнул было переправиться отряд бойцов, чтобы вернуть беглецов. До середины речки не доплыли. С другой стороны такую пальбу подняли, враз четверых убили, да с десяток ранили. Отбили охоту напрочь, туда соваться.  Те, за рекой, становились очень опасными. У них же здесь назревал дефицит кадров. Из участвовавших в уничтожении чёрных и имеющих общение с инопланетянами, осталось не более десятка. Сам бухгалтер там не был, он примкнул позднее. Ему после поведали: - инопланетяне, высокие белокурые, улыбчивые, в блестящих облегающих комбинезонах, не произнесли ни слова. Просто у каждого находящегося там, в голове, словно на экране прокрутили два варианта. Или его разделывают на скотобойне, либо он расправляется с другими. Выбор очевиден. Теперь же в свой отряд приходилось набирать по принципу – или с нами, или семью на мясо. Соглашались служить, но были крайне ненадёжны. Чуть что случится, разбегутся, или к противнику переметнутся, сволочи. Бухгалтер поёжился, глянул в окно. Небо всё затянуто свинцово-серыми облаками, порывы ветра гнули деревья, дождь потоками струился по стёклам окон. Природа, спохватившись, решила наверстать месячный план по осадкам. На крыльце послышались, чьи то шаги. Дверь распахнулась, и на пороге появился шеф в длинном плаще с капюшоном.

- Жируешь, барин хренов! – босс прошлёпал по застеленному в гостиной ковру, к вскочившему бухгалтеру и прямо в мокром плаще уселся в опустевшее кресло.

- Что вылупился? Коньяку и закуски! – рявкнул он. Опрокинув рюмку и зажевав долькой лимона, он вытянул ноги и откинулся в кресле.

- Хорошо суки жили, красиво – задумчиво глядя на огонь камина, пробормотал он. – Не зря их местные бичуганы враз порешили. Не хорошо жировать, когда другие бедствуют. Вот случись в этой стране сейчас революция, то справедлива была бы… Ограбили народ почём зря, и пальцы веером. А сами как были быдлом…  Что я пришёл то?  Тварюги, инопланетные отмашку дали, вроде как не нужны им трупы более. Что делать будем?

- Продолжать! – не раздумывая ответил бухгалтер – Чёрт их знает, сегодня отказались, а завтра опять понадобятся покойники.

Шеф внимательно посмотрел на бухгалтера, подумал.

- Добро! Съезди на бойню, скажи мужикам, чтобы продолжали, покуда холодильник не набьют под завязку. Давай пердак в руки и, поскакал вприпрыжку! Да и соляру для дизелей раздобыть надо. Пошли народ, пусть по городу поищут. Ох, снесут нам с тобой головы, и за дело!

Усадьба на острове представляла собой двухэтажное здание, сложенное из красного кирпича с высокими зубчатыми башнями по краям. Построенная в 19 веке она на удивление неплохо сохранилась. Даже красная черепица на крыше была почти цела. Вход был обозначен портиком с колоннадой. К главному дому вела заброшенная дубовая аллея, сбоку аллеи - выложенный кирпичом, заросший пруд. Дворовые постройки были полностью разрушены, кирпич был растащен, но господский дом стоял гордо и незыблемо. Причиной тому был людской страх. Считалось что на дом наложено проклятие, и те, кто утащит что- либо из дома, или причинят ему какой вред, будут наказаны. И вправду ходили разговоры, что один мужик позарился на изразцы печек, отколупал их, но не прошло и года, как умер от рака в страшных муках. Другой по пьяне выбил несколько цветных стёкол из готических окон, так утонул в тот же день… Много что говорили.  Те, кто пытался заночевать, не выдерживали, убегали прочь. Слышались им крики, чудился им призрак женщины в голубом платье, бродящей по дому. По местной легенде, это была жена хозяина, построившего усадьбу. Не выдержав измены мужа, она выкинула малолетнего сына из башни, а после выбросилась сама. Но перед тем, прокляла мужа своего. С тех пор бродит она по дому, ищет своего ребёнка. А муж её сгинул вскоре, ушёл в лес и не вернулся. Вот в это здание стекались все сбежавшие из города. Около сотни их уже набралось, и всё прибывали. Первыми же были Мишка с Дашей, Вероника с Игорем, забравшие с собой уцелевшую дочку соседа – Ксюшу. В тот день Дашину бабушку похоронили вместе с соседской семьёй в яме, которую вырыл перед самоубийством Иннокентий. Убитого насильника Мишка выволок на задворки, облил бензином и поджёг. Потом они переправились через реку на лодке. Мишка ещё дважды возвращался обратно, еду вёз, инструменты. Во второй раз даже козу свою Чупакабру прихватил, девочке молоко, что бы было. Первую ночь они провели в большом зале здания возле огромного камина. Почадив сначала, огонь в камине разгорелся, появилась тяга, весело затрещали дрова. Все кроме Мишки, улеглись на притащенные ранее еловые ветки и брошенную поверх сухую траву. Мишка с Игорем договорились по очереди дежурить. В ту ночь их никто не беспокоил, никто не кричал, не бродил призраком. Вероника, крепко прижав к себе маленькую Ксюшу, отчего то тихонько плакала. Медленно текли слёзы из глаз Даши, левая щека её распухла, превратившись в один огромный синяк, болела челюсть, раскалывалась голова. Перед глазами бесконечно крутилась одно и то же: - ощерившийся мужик, раз за разом замахивается и бьёт бабушку топором по голове, тело хранило память о беспомощности противостоять насилию над собой. За что?

Её, такую красивую, всеми любимую, жестоко побив – надругаться и убить! Как бабушку… То, что смерть была близка, Даша не сомневалась. Она вспомнила, - то же самое день назад, говорила её подружка Валерия. Лера, жива ли она? Вряд ли. Не люди, а зверьё. Хотя не все. За сутки её трижды спасли: сперва Лера, выпроводив из дома через дырку в подвале, потом дважды Мишка. Она повернулась на бок. В голове стрельнуло, тошнота подступила к горлу. Утром Мишка обещал сгонять за реку в город за лекарствами, может не всю аптеку разграбили?

Ехать Мишке никуда не понадобилось. Утром, к ним присоединился, переплыв на лодке через реку, старый ветеринар, с десятилетней внучкой. Он привёз целый мешок лекарств. Кроме всяческих мазей для животных, типа «Бурёнка», «Зорька», было немало лекарств изготовленных и для людей. Когда в городе грабили винные магазины, ветеринар, опустошил малость аптеку. Он смазал Даше щёку какой-то вонючей коровьей или лошадиной мазью, дал обезболивающих таблеток и наказал лежать, так как сотрясение дело нешуточное.

*  *  *

Заканчивалась вторая неделя их пребывания на острове. Господский дом уже с трудом вмещал беглецов. Сперва селились в зале, возле камина. Но народ всё прибывал. Убрали мусор, обвалившуюся штукатурку с боковых комнат, заделали оконные проёмы. Самое важное – удалось прочистить дымоходы изразцовых печек, теперь в обеих комнатах было относительно тепло. Обе комнаты заняли женщины -  28, и дети. Детей, от 3 до 12, набралось -  24. Мужское население разного возраста насчитывало 44 человека. Из них полтора десятка не исполнилось ещё и восемнадцати, пятерым было за 60.  Весь этот подсчёт был произведён позавчера, когда к ним переправились двое мужчин при оружии, сбежавшие из банды, захватившей город. В одном из них Витька, признал того, кто застрелил Лёху и Саньку.

- Это он убил моих друзей! – отчаянно зашептал он на ухо Мишке.

- Тихо! Сами виноваты! – отсёк его Мишка, который знал Витькину историю.

Мужики поведали, что ушли из банды оттого, что их заставили выискивать детей, дабы после убить и разделать на скотобойне, в угоду пришельцам. А это уже сплошной беспредел, на который они не подписывались. Ещё они сказали, что планируется нападение на остров, что бы всех здесь находящихся захватить для последующей переработки. Людей в городе отлавливать становится всё тяжелее. Многие главы семейств пошли в банду, чтобы сохранить жизнь своим близким и родственникам. Последнюю партию для убоя, кое как набрали из одиноких старушек. Так что если они не хотят пойти на консервы для инопланетян, то надо оборонять остров. Есть ли у них, чем защищаться?

- Найдём – заверил Мишка.

- Да я тебя знаю! – воскликнул убийца Саньки и Лёхи. – Ты возле церкви нам дымовую завесу устроил, а после из-за карабина одного нашего подстрелил. Он тебя помнит.

- Я его то же. В следующий раз – убью!

- А я и не сомневаюсь. Ты хороший боец.

- Этот гад застрелил моих друзей! – не выдержав закричал Витька.

- Ба! Ещё один знакомый! – почти обрадовался мужик – И что? Шёл я по улице, никого не трогал, тут с рёвом выскакивают на меня трое с ружьями наперевес. Как я должен был поступить? Убей или тебя прикончат. Правильно? – обратился он к окружающим. Подумав, большинство согласилось. А ещё мужчины привезли с собой мешок муки, мешок сахара, и десяток пакетов с солью. Это был большой плюс для них, - с едой на острове было туговато. К тому же в преддверии нападения, опытные люди были нужны. Подсчитали оружие: - 22 двустволки и 8 карабинов "САЙГА". У сбежавших из банды, были мощные "САЙГА – 308" на крупного зверя с оптическими прицелами, Мишка имел не менее мощный – "ТИГР-1" Оставшиеся пять, -  калибром поменьше, (три принадлежали Мишке). Патронов, для разношёрстных стволов, - "На пару раз пострелять". Как то незаметно руководство по обороне взял на себя Витькин враг. Звали мужика - Семён. Чувствовалось, что в военном деле он знает толк. Это сейчас было главное.

*  *  *

Ранним утром два десятка вооружённых человек залегли в буераке, тянувшемся вдоль запеска реки. Сквозь частокол зарослей березняка, все напряжённо всматривались на затянутую низко стелющимся туманом водную гладь. Небо на востоке светлело, скоро взойдёт солнце. Мишка лежал рядом с Семёном. По другую сторону - сбежавший Иван, за ним, бывший мент – Николай. У всех четверых на карабинах оптика.

- "Вот что, ребята, проведём рекогносцировку и поставим задачу на бой" – удивив всех заумным словом, произнёс Семён. – "Вы рядом со мной, потому как, обладаете карабинами с прицелом. Значит вы главная боевая сила". – Спросил, глядя пытливо на Мишку – "Приходилось людей убивать?" – Мишка кивнул, Семён продолжил: - "Народу у них будет человек тридцать, значит пять или шесть лодок. Я стреляю первым, в среднюю лодку, вы целитесь в соседние посудины. Через пару секунд бабахайте – ты, ты и ты! Глушим наповал! Это чтобы неотвратимость почувствовали. Потом остальные в цепи, с буерака палят из своих пукалок. Залпами! Думаю, нападавшим бедолагам этого хватит, - повернут назад. Если нет, пройдёмся ещё по разу. А так попусту людей убивать незачем, многие из них ради того, чтобы семьи свои спасти. Всё поняли? Ну и ладненько!"

Небо на востоке сделалось алым, неуверенно пропела какая-то ранняя птичка, и смолкла. Послышались всплески воды от вёсел. Из молочного тумана, одна за другой стали проявляться лодки, набитые людьми. По буераку защёлкали взводимые курки. Мишка посмотрел на Семёна. Он, прильнув к оптическому прицелу, негромко говорил: - "Та, что ближе, моя, вы справа и слева… Готовьтесь!"  Мишка повёл стволом от лодки, вырвавшейся вперёд, чуть влево, прицелился в грудь сидящего спереди человека, стараясь не смотреть ему в лицо. Хлыстом ударил выстрел. Раз, два… Ещё выстрел!  Раз, два… Мишка плавно нажал на курок. Человек, в которого он целился, взмахнул руками, ружьё у него упало в воду, а сам он завалился на спины гребущих. – "Огонь!" – заорал Семён. Дружно прогремел залп, люди в лодках закричали, несколько свалилось за борт, лодки одна за другой разворачивались, стараясь скрыться в тумане. Выстрелы, уже в разнобой, продолжали звучать и из лодок и со стороны буерака, окутавшегося дымом от пороха. Пули и картечь, с шелестом срубая ветки берёз, проносились над головами. – "Хорош стрелять, - баста!" – снова прокричал Семён. Хлопнул выстрел, другой и всё стихло. Лодки исчезли в клубах тумана, как их и не было. Солнце весело карабкалось по небосклону, где то на поле стрекотал кузнечик, ворона с воплями летела, наискось пересекая речку, по направлению к городу.

 

Глава 13

 

Всё это произошло вчера. Удачно отбитая атака, воодушевила людей на острове. Среди островитян не было не одного раненого, нападавшим же был нанесён ощутимый урон. Это вселяло в мужчин уверенность, что они могут постоять за себя, за свои семьи. Хотя все были убеждены, что в ближайшее время вряд ли к ним сунутся, четверо продолжали дежурить на берегу, ещё один наблюдал за рекой с левой башни дома. В правой башне витая лестница обрушилась, да и если бы она и уцелела, сомнительно, что кто-то согласился бы там дежурить ночью. По преданию, именно с этой башни выбросилась жена хозяина. Пусть она до сих пор не тревожила поселившихся в доме, всё равно боязно.

Сегодня с утра лил проливной дождь. Дозор у реки перебрался в палатку, поглядывая время от времени в оставленную щель входа. Дождь барабанил по крыше палатки, дул противный пронизывающий ветер, вода в реке пузырилась от падающих сверху капель.  Тоскливо. Все были курящие, а курево кончилось. С табаком на острове была напряжёнка. Скоро должна была прийти смена, торчать восемь часов было тяжело. Поэтому, когда вход палатки распахнулся, и свет заслонила человеческая фигура, дозорные сперва было обрадовались, но потом схватились за ружья.

- Тихо, тихо ребята, я один, я пришёл к вам с миром! – выпятив вперёд руки, закричал неизвестный. – Я вам курева привёз! – С этими словами незнакомец попятился, продолжая держать свои руки на виду.

Последняя фраза была как бальзам на душу. Дозорные выскочили из палатки, с ружьями наизготовку. Огляделись кругом, больше никого не было. Возле палатки стоял завязанный большой прозрачный целлофановый мешок, доверху набитый пачками сигарет, различных марок.  Один из дозорных торопливо развязал мешок, выхватил оттуда первую попавшуюся, ("Мальборо"), нервно распечатал её. И только когда, каждый сделал несколько затяжек, спросили: - "Ну и как ты здесь оказался, зачем?"

- Переплыл на лодке, чуть ниже по течению. А появился затем, - разговор есть. Кто тут у вас главный на острове? Ведите к нему.

- У нас тут нет главных. Мы всё решаем сообща. За курево, спасибо.

- Ладно, ведите к обществу. Есть, что сказать.

Важные проблемы на острове решали всем миром, текущими делами занимался мозговой центр. Обеспечение безопасности, после вчерашнего боя, крепко утвердилось за Семёном. За порядком следил бывший участковый Николай, о здоровье островитян пёкся ветеринар Иван Михайлович. Продукты распределяла, некогда завхоз детского садика, – Валентина Петровна. Жизнь разделилась на до, и после, появления летающего диска. До  тарелки, – это хоть какая то, но стабильность, пусть для многих жизнь была тяжела, но не так беспросветна, как в данный момент. Все заботы, мечты, чаянья, которые занимали людей в той, прошлой жизни, сделались  теперь вдруг смешными и никчёмными. Какое надеть платье, куда  и на что съездить в отпуск, как накопить денег на машину, как насолить сволочному соседу… Выжить! Уцелеть любой ценой, не дать сгинуть близким тебе людям, - вот что волновало людей теперь.

Вместе со сменой дозора  к палатке пришёл Семён. Он узнал перебежчика.                     

- Алексей! И ты слинял! Что совсем худо стало?          

- Здорово Семён! Рад видеть тебя во здравии. Не могу я там больше. Прикинь, - инопланетяне от трупов отказались, мол, хватит, нажрались. Наши же уроды продолжают людей в расход пускать, и останавливаться не думают. Жесть сплошная. Зачем попусту людей убивать? Не понимаю…

- Мочить живодёров надо, покуда всё население не угрохали!

 - С тем и пришёл к вам! Судя потому, как вчера наших расхерачили тут на реке, -  сила у вас есть. Меня мужики к вам направили. Те, которые сопротивляться будут, кто кровью запачкан, десятка три не наберётся. Остальные, если договоримся, вам помогут!

- Ладно, пошли, обсудим с народом.

У многих в городе остались родственники. Новость, что продолжается уничтожение людей, хотя трупы пришельцам больше не нужны, всколыхнула всех. Совещались недолго. Сообща решили, что не стоит дело откладывать в долгий ящик, потому как, каждый день стоил новых жертв. Завтра день на подготовку, оружие, лодки наладить, а с утречка, следующего, – с божьей помощью! Усилили наблюдение за соседним берегом. Следовало присмотреть так же за людьми на острове, чтобы никто не утёк в город. Наличие крота не исключалось.

- Айда прогуляемся до пруда, поговорить надо, - предложил Семён Мишке.

Дождь к вечеру утих, тучи выжимали из себя редкие капли, на западе высветилась полоска чистого неба. Последние лучи упавшего за горизонт солнца, раскрашивали алым румянцем, лиловые облака.

- Ты Игоря хорошо знаешь? Как он?

- Нормальный мужик, вместе с ним сюда прибыли – ответил Мишка. – А что?

- Послать хотим его в город, чтобы предупредил нужных людей о совместных действиях. Справится?

- Сумеет, дядька толковый.

Возле заросшего тиной пруда их поджидало трое: - Николай, -  бывший мент, Игорь, и Василий, сегодняшний перебежчик. Игорь хоть неохотно, но согласился внедриться в банду.

- Проблем не будет! Ты не местный, здоровый мужик, возьмут! У них напряг с бойцами. Скажешь, что приехал продать тёткиной жены дом, что прятался всё это время. Как жратва кончилась, к вам решил податься. У тебя бензину случаем дома не заныкано? – задал Василий  вопрос Игорю.

-Соляры две бочки.

- Всё! Считай, что в отряде. Больше всего опасайся там мужика в очках, которого кличут Бухгалтером. Ещё та сволочь! Он в заместителях ходит, типа чекиста при шефе.   А как с мужиками нужными перетереть, я тебе персонально объясню. На вот перстенёк, серебряный, мой надень, вместо пароля будет.

Мишка должен был ранним утром незаметно переправить Игоря в лодке на другую сторону и тут же вернуться. 

- Вот ещё что, - напоследок сказал Семён Игорю: - Что бы ни заставили, сделай, грехи я на себя возьму, понял?

- Что они могут меня заставить?

-А хер их знает, главный у них безбашенный. Но помни главное, -  от тебя зависит успех всего нашего дела. Отморозков надо кончать!

Стемнело. Рваные чёрные облака торопливо скользили по небу. Луна, хищно выглядывающая из-за туч, заливала землю мёртвым голубым светом. Налетавшие порывы ветра тревожно шумели в листве деревьев. В окнах старого особняка мерцал жёлтый свет. Мишка сидел возле камина, курил сигарету, задумчиво глядя на огонь. Языки  пламени бабочками порхали по берёзовым поленьям. То и дело раздавался треск, искры, фейерверком разлетались по топке камина. Мягкие волны тепла, уютно обволакивали тело, нежно обдавали лицо. Хотелось спать. Мишка зевнул, встряхнув головой, огляделся. Всполохи от огня прыгали по стенам парадного зала, забавляясь тенями. На полу, застеленным еловыми ветками и травой, вповалку лежали люди. Иные спали, укрывшись куртками и плащами, некоторые негромко разговаривали, попыхивая сигаретами. Монотонный гул человеческих голосов плотно заполнял всё пространство комнаты. Рядом с Мишкой, возле тёплого камина, расположились двое пожилых людей: - ветеринар Михалыч, лечивший Дашу, и ещё один, такого же возраста. Имени и отчества его, Мишка не запомнил, знал только, что он работал в местном краеведческом музее. Они то же что-то обсуждали, время от времени затягиваясь сигаретами, и каждый раз надсадно кашляя после этого. Мишка прислушался к разговору.

- …Бог сотворил нас по своему образу и подобию. Создал для любви, для счастья. Что же делает человек? Пожирает сам себя! Сколько сил, сколько ресурсов, сколько энергии, тратится лишь на то, чтобы половчее, побольше, убить себе подобных! Люди преуспели в этом, довели орудия уничтожения до совершенства. И тот, под чьим началом, уничтожат народу больше, становится героем. Ему поклоняются, его боготворят… То ли бог создал, сотворяя человека, не ошибку ли он совершил? – Михалыч щелчком отправил окурок в топку камина, замолчал. Тогда заговорил его собеседник:

- Вы заметили, уважаемый Иван Михайлович, что пришельцы никого  из людей не убили сами. Ни разу! Коровы не в счёт, то лишь демонстрация силы. Кто же убивает, батенька вы мой? А сами люди и убивают себе подобных, поставляют трупы на угоду инопланетян. Пришельцы их заставили? Они что, пытали, уродовали, силой принуждали, тех, кто сейчас в городе зверствует? Ничуть! Я Семёна спрашивал, что было в церкви. Прокрутили в их головах кино с двумя вариантами и всё! Но никого не трогали!  А если бы все отказались? Других бы нашли? Не знаю… Но я так полагаю, что среди рода людского, немало таких человеков, которые получают от убийства наслаждение. Сними с людей оковы законов, провозгласи вседозволенность, - и зверь вырвется наружу. Впрочем, куда там зверю до нас, тот убивает лишь, чтобы утолить голод. А человек? Пришёл Гитлер, объявил другие народы неполноценными, недостойными жизни, немцев же назначил господами, сверхчеловеками. Что стало с Германией? Культурная нация… Вся их культура сгорела в топках Освенцима. А наши? В революцию топили белых офицеров вместе с баржами. Читал что Гайдар, славный наш Мальчиш, будучи командиром отряда в Хакасии, лично расстреливал, крестьян, баб, детей, целыми деревнями. А потом писал светлые детские книжки…

- Это испытание. Оно послано нам, и надо выдержать его достойно, как люди, а не как звери, трясущиеся лишь за свою поганую шкуру.

Мишка вздохнул, ему надоел весь этот разговор, к тому же он хотел навестить Дашу. Мало ли завтра что случится? Он встал, осторожно ступая между лежащими на полу людьми, пробрался к лестнице, ведущей на второй этаж. Там наверху облюбовали себе небольшую комнату Даша и Вероника. Стёкла в окне уцелели, на ночь их завешивали простынёй. Убрали с пола мусор, обвалившуюся штукатурку. По одной из стен шёл снизу - вверх печной трубопровод, обложенный изразцовой плиткой. Когда топили печь на первом этаже, в комнате было тепло. Спали они на большом надувном матрасе. Матрас этот Игорь постоянно возил в машине, толком не зная зачем. Пригодился теперь, даже очень. Ещё с ними находилась маленькая Ксюша, - уцелевшая дочка соседей. Вероника не отпускала её от себя не на шаг, отдавая ей всё нерастраченное материнское чувство, вдруг проснувшееся в ней. Ксюша платила любовью за любовь. Молчавшая первое время, она постепенно оттаяла. Мало того она уже несколько раз назвала Веронику мамой, чем привела Веронику в состояние щенячьего визга и сентиментальных соплей. По мнению Игоря, Вероника за время, прошедшее после приезда в этот злополучный город капитально изменилась. Из расчётливой, несколько циничной дамы, с железным характером, превратилась в обыкновенную: - "зачуханную, плаксивую кухарку". Даша то же изменилась, после ужаса, произошедшего с ней. Синяк на щеке пожелтел, голова ещё побаливала. Некогда общительная, она стала замкнутой, старалась никуда не выходить. Она никого не хотела видеть, кроме Мишки, Игоря и Вероники. Ещё Мишка заметил, как радостно загорались Дашины глаза, когда он заходил к ним, как крепко она прижималась к нему, а взгляд её излучал тепло, от которого Мишке на душе становилось хорошо. Вот и теперь, стоило Мишке открыть дверь в комнату и переступить порог, он тут же уловил вспыхнувший Дашин взгляд, устремлённый на него.

- Привет всем! – громко поздоровался он.

- Тихо, тихо!- зашикала на него Вероника. – Не видишь, Ксюша спит.

Темноту в комнате скрадывало пламя от свечи. В неясном её свете Мишка различил сидящего рядом с Вероникой Игоря. Тут же на матрасе, укрытая  клетчатым пледом, подложив под голову ладошку, спала Ксюша.

- Пошли, погуляем – взяв Мишку за руку, потащила из комнаты в коридор, подошедшая Даша. – Пусть они наедине пообщаются.

Коридор второго этажа освещали две свечи, пристроенные на выступах возле лестницы. Свечи не экономили, один из сбежавших на остров, приволок их целый ящик. Тащили кто что смог, что упёрли с магазинов, что сумели взять из своих жилищ. Ещё на втором этаже  облюбовали себе  одну из комнат Семён, Василий и прибывший сегодня Алексей. По обоим  концам коридора находились лестницы, ведущие на башни. Одна из них обвалилась, по другой каждые 8 часов поднимались дозорные, меняя друг друга. Были ещё три свободные комнаты, но их никто не заселял. Боязно. В одной из пустующих комнат и уединились Даша с Мишкой. Едва переступив порог, Даша, обхватив руками Мишкину шею, впилась своими губами, в его губы. Целовались долго, пока не задохнулись, пока не закружилась голова. Захоти сейчас Мишка,  и Даша бы отдалась ему, не раздумывая… Потом Даша забралась с ногами на подоконник, Мишка встал рядом. Там за окном, огромная луна излучала на землю потоки голубого сияния. Тёмные силуэты деревьев, раскачивались словно живые, тени от их ветвей прыгали по стенам комнаты.

- Миш, ты помнишь, когда мы первый раз увидели тарелку, луна большая была?

- Кажись бы да…

- Полная, я хорошо помню! Смотри, две недели прошло, а луна такая же огромная. Почему?

- Не знаю.

 - Я то же не знаю… и никто не знает. Дядька Ленин рукой на остров показывает… Страшно мне…

" Не бойся, дурёха" – или что то подобное, успокаивающе-снисходительное, хотел сказать Мишка, и уже отвёл взгляд с окна на Дашу, но так и замер с открытым ртом. Даша оцепенев, расширенными от страха глазами, смотрела ему за спину в сторону двери. Пронизывающий холод вдруг заполнил комнату. Медленно, словно во сне Мишка повернул голову. В дверном проёме приоткрытой двери отчётливо виднелся полупрозрачный женский силуэт в белом платье. Видение чуть дрожало и раскачивалось в воздухе, не касаясь, пола. Лица не было видно, но Мишка всем нутром чувствовал ледяной взгляд, устремлённый на него. Это, продолжалось какое то мгновение. Призрак подался назад, дверь с ужасающей силой захлопнулась, так, что с потолка посыпалась штукатурка. Ещё через миг, вверху, с башни, с обрушенной лестницей, послышался пронзительный крик, -  то ли человека, то ли раненой птицы.

* *  *

Вначале всё прошло гладко. Мишка утром перевёз Игоря через реку и исчез вместе с лодкой в предрассветном тумане. Потом Игорь беспрепятственно поднялся по тропе вверх, в город. Через некоторое время его остановил патруль, состоящий из трёх полупьяных мужиков с двустволками. Посовещавшись, его отвели в особняк. Там, возле зажжённого камина, в креслах сидело двое с бокалами в руках. Один усатый, в цветастом халате с сигарой в зубах, очевидно, был главным. Он выслушал доклад одного из мужиков, задержавших Игоря.

- К нам в отряд говоришь, хочешь? – взгляд его был тяжёл и холоден.

- Хочу – кивнул головой Игорь.

- Что не раньше к нам явился?

- Жратва была, и боялся.

- А сейчас не страшно?

- Страшно, но жрать нечего.

Со второго кресла поднялся высокий худой очкарик. Он наклонился и что-то негромко сказал усатому в халате. Тот, выслушав, согласно кивнул головой.

- Что же, воины нам нужны! Поехали на бойню, посмотрим, на что ты годен. На, выпей коньячку, тебе он в жилу будет.

На скотобойне воняло хлоркой, говном и кровью. Игоря подвели к здоровенному волосатому мужику в зелёном прорезиненном фартуке. В руках у того была огромная деревянная кувалда с длинной ручкой. Невдалеке стояли ещё двое дядек, то же в фартуках.

Ну что, план на сегодня ещё не выполнили? – спросил усатый огромного мужика.

- Ещё парочка осталась и шабаш! – весело ответил ему мужик.

- Вот воина привели, к нам в отряд просится. Дай ему кувалду, проведи курс молодого бойца, научи, как ей пользоваться!

- Запросто! Не может – научим, не хочет – заставим! – заржал мужик.

Он протянул Игорю кувалду. – "На, держи инструмент! Да не трясись, как целка на первом свидании, мужик ты, али нет? Вот! Сейчас выведут старушку, как она пройдёт мимо тебя, мы её остановим, А ты в это время с размаху – бац, её кувалдой по темечку! И все дела… Крепко бей, чтоб сразу, чтоб не мучилась! Людей жалеть надо, чай не звери мы…"

Игоря трясло, окружающий мир плыл перед глазами. – " Мы так не договаривались! Такого уговору не было… Что же делать, господи!" – "Что бы ни заставили, сделай, грехи я на себя возьму, понял?" – вдруг всплыла в его голове фраза, произнесённая Семёном. – "Вот оно что! Они знали, что так будет! Знали и не сказали ему! Суки! Сволочи!" – ненависть и злоба охватила Игоря. А к нему уже подводили голого человека, со связанными сзади руками. Старчески дряблое белое тело, обвисшие груди, клочки седых волос, закрывающие опущенное лицо… - "Не смотри в глаза ей, коли впервой!" – шептал ему мужик. Но Игорь всё равно посмотрел, и узнал! Перед ним беспомощно стояла его соседка – баба Люба! Она вдруг подняла голову, тряхнула ею, отбрасывая с глаз волосы, потухшие глаза, скользнув по Игорю, вдруг оживились, - она то же признала его!

- Иди старая, что встала, не задерживай, - подтолкнул бабу Любу мужик в фартуке. Та, опустив голову, поплелась мимо Игоря. – "Жива твоя машина, в копне сена захоронена" – услышал её негромкий говор Игорь.

Стоять старуха, смирна! – заорал волосатый мужик, показывая рукой Игорю на голове бабы Любы, куда следует бить кувалдой.

- Давай! - заорал за спиной усатый. Игорь услышал щелчок взводимого курка, почувствовал, как в спину ему упёрся ствол карабина. -  "Давай! Бей! А то следующим будешь!" В отчаянье Игорь размахнулся, зажмурил глаза и с силой опустил кувалду на голову старухи.

Когда он открыл глаза, то увидел лежащую ничком бабу Любу. Рядом с телом, наклонившись, волосатый мужик разглядывал бабушкин, разбитый кувалдой затылок.

- Ты глянь-ка, хороший удар! – сделал он заключение. – Вы его мне в стажёры дайте, пусть натаскивается!

Игоря рвало.

- Ничего, это с непривычки! – успокаивал его усатый. Радуйся, ты принят!

 

Глава 14

С диким рёвом, матерясь, хрипя, люди сцепившись, убивали друг друга. Заряжать ружья было некогда. Раскалывали друг другу черепа прикладами, зубами грызли глотки, пальцами выдавливали глаза, руками раздирали рты. Среди всех этих катающихся по земле и орущих человеческих тел, с улыбками на красивых лицах, бесшумно перемещались белокурые инопланетяне в облегающих серебристых костюмах.  Иногда они останавливались, с ласковым выражением лица наблюдая, как люди калечат и отправляют на тот свет друг друга. Возле размахивающего кувалдой огромного забойщика, стояло трое инопланетян, доброжелательно наблюдающих, как тот своим деревянным молотом, разбивает голову уже четвёртому человеку, пытающемуся напасть на забойщика. Казалось ещё чуть-чуть, и они одобрительно захлопают в ладошки. На пришельцев не обращали внимания, знали, что стоит приблизиться к ним слишком близко, сразу получишь сбивающий с ног электрический разряд. Пули не брали инопланетян, осыпаясь расплющенными свинцовыми лепёшками, не долетая до них. Да и не до пришельцев было людям, страшнее и безжалостнее, оказались они сами друг для друга. Это жестокое братоубийство происходило на  дворе скотобойни, смещаясь постепенно в помещение для разделки туш. Там, на крюках, висело с десяток человеческих трупов, выпотрошенных и безголовых. Отрубленные головы лежали в беспорядке на разделочном столе. Один из пришельцев подошёл к столу, достал какой-то небольшой прибор, напоминающий огнетушитель с раструбом. Он навёл раструб на человеческие головы. Серое облако покрыло стол. Когда оно рассеялось, те, кто был ближе, увидели, что головы вдруг заморгали выпученными глазами, зашевелили беззвучно  ртами. Из основания шеи у них выдвинулись членистые ноги. Каждая из голов, устремилась к подвешенным туловищам. Проворно они взобрались на трупы, повозившись, вцепились своими ногами в обрубки шей. Тела зашевелились, задвигали ногами. Один за другим, подтянувшись на руках, тела сдёргивали себя с крюков и падали на землю. Там они неуверенно поднимались на ноги. Очумевшие люди, прекратив кромсать друг друга, ошарашенно наблюдали как выпотрошенные тела с вскрытой грудной клеткой, нелепо размахивая руками, приближаются к ним. Прицепившиеся головы бешено вращали глазными яблоками, из оскаленных ртов раздавалось шипение. Пришелец, сотворивший это, отошёл в сторонку и улыбался. Первым опомнился забойщик. Размахнувшись, он с выдохом опустил свой молот на голову ближайшего трупа. Голова лопнула, разбрызгивая мозги в стороны, труп рухнул, засучил ногами и замер недвижимо. Люди лихорадочно вставляли патроны в ружья и палили в головы, сидящие на шеях трупов. В мгновение с ожившими трупами было покончено. Наверное, это несколько огорчило инопланетян. Они собрались в дальнем конце помещения и замерли. На миг воцарилась тишина. Хлопнул выстрел, убойщик пошатнулся. Ещё выстрел и ещё. Семён пулю за пулей всаживал в спину громадного мужика, а тот всё не падал. Наконец он выронил молот из рук и медленно осел на бетонный пол. Увидев это, оставшиеся его сообщники побросали ружья. Двоих тут же пристрелили, остальным даровали жизнь. Когда Семён подошёл к забойщику, тот всё ещё был жив.

- Это ты Семён, -  пуская кровавые пузыри, прошептал он. – "Молодец. Я твоего очкарика в живых оставил… Придушил, только малость. Там он в кладовке… Вам ещё понадобится… Моя замена…" - забойщик захрипел. Окровавленная грудь его всколыхнулась и опала. Голова свернулась на бок. Забойщик умер.

Игоря обнаружили без сознания в кладовке. Когда Семён растормошил его, Игорь плюнул ему в лицо. Потом молча встал и пошёл прочь. Люди сторонились Игоря, они  уже знали, что тот убил безвинную старушку.

* *  *

Бухгалтера нашли в элитном доме, спрятавшегося под кроватью. Он визжал, когда его за ноги вытаскивали оттуда. Вонь распространилась по комнате.

- Да он же обосрался! – закричал один из вытаскивающих его мужиков. - Волочём его на бойню, освежуем как свинью!

Мишка, находившийся там, выстрелом разнёс бухгалтеру голову.

- Зря ты.  Помучить его надо было. Как по его приказу  над другими издевались.

- Мы не звери! Люди мы.

– Ну не знаю! – вслед уходящему Мишке прокричал мужик. – А ну как пришельцы нас головы рубить заставят, ТОГДА КАК?

* *  *

Шефа удалось застрелить лишь спустя час, после осады, в его особняке. Перед этим он сумел двоих убить и четверых ранить. Застрелил его Семён, подоспевший из скотобойни. Когда всё было кончено, и Семён устало шагал по улице в одиночестве, обхватив карабин руками, раздались два выстрела. Две пули впились в его спину, перебив позвоночник, разорвав сердце. Семён умер сразу.

- Это тебе за моих друзей, Саньку и Лёху! – трясущимися руками Витька перезарядил ружьё. В сражении он не участвовал, охранял лодки. В спину выстрелить свидетелю своего позора, (когда Витька, обсосавшись, елозил от Семёна задом по полу), сил и воли ему всё-таки хватило.

* *  *

Когда  братоубийство в городе уже заканчивалось, недалеко от усадьбы на острове завис летающий диск. Вниз по серебряному лучу, спустились два инопланетянина. Не останавливаясь, они проследовали на второй этаж в комнату, находились Даша и Вероника. Все находящиеся в этот момент в господском доме, а это были женщины и дети, впали в ступор, замерли, не в силах ни пошевелиться, не сказать что либо. Даша и Вероника, сидя на матрасе, чинили поизносившуюся одежду. Ксюша ещё с утра убежала вниз, играть с другими детьми. Когда пришельцы зашли в комнату, обе обернулись, вскочили с матраса… и то же замерли обездвиженные неведомой силой. Инопланетяне остановились в метре от них. На вид это были высокие белокурые девушки, с идеальными пропорциями тел, красивыми очертаниям лиц. Улыбаясь, одна посмотрела в глаза Даше, другая устремила взор на Веронику. Не в силах отвести взгляд, Даша и Вероника наблюдали, как меняются лица и тела пришельцев. Перед ними стояли уже не ослепительные красотки, а странные существа с серой кожей, высоким лбом, продольным разрезом рта. Огромные, овальной формы, тёмные глаза, казалось, насквозь пронизывают онемевших девушек, неземным, потусторонним взглядом.  Им обоим показалось, что вся их сущность, растворяется в бездонных глазах пришельцев. Там, в этой чёрной бесконечности, они увидели себя, вмиг прожили всю свою жизнь, прочувствовали все ощущения, когда-либо ими пережитые ранее….

Они не знали, как долго это продолжалось, - может вечность, а может мгновение. Когда они вынырнули из небытия, обрели способность соображать, то увидели перед собой колыхающиеся и вибрирующие тела инопланетян покрытых светящимися коконами. Оболочки коконов густели, сияние всё усиливалось, пока не сделалось нестерпимым. Не в силах больше смотреть, Даша и Вероника зажмурились. Они услышали негромкий хлопок, сквозь закрытые веки почувствовали, что свет медленно гаснет, сходит на нет. Когда открыли глаза, то перед ними стояли две их точные копии. Даже одежда была точно такой же, как та, что на них, разве что не мятая. Обомлев, Даша и Вероника наблюдали, как их двойники медленно шевелили руками, как повернувшись, смотрели друг на друга пустыми глазами. Но вот по телам двойников пробежала дрожь, взгляд стал осмысленным, устремлённым внутрь себя.

- Путаница – сказала неуверенным голосом копия Даши.

- Сумбур – проговорила двойник Вероники. Она подняла руку перед глазами, пошевелила пальцами и улыбнулась.

Спустя некоторое время люди внизу видели, как сверху по лестнице спустились Вероника и Даша. Они молча вышли из дома и направились к неподвижно висевшему чёрному диску. Выдвинувшийся из жерла объекта серебряный луч, втянул их обоих внутрь.  Тарелка взмыла вверх и исчезла в небе. К людям в здании возвратилась способность двигаться. Ксюша с криком побежала наверх, в комнату. Там на матрасе, как ни в чём не бывало, сидела её новая мама Валера, и рядом с ней тётя Даша, то же любимая ею. Ксюша не успела обрадоваться. Яркая вспышка озарила весь мир, и всё пропало.

Эпилог

Двое подростков ночью сидели на берегу реки. Это были Даша и местный её ухажёр, Мишка. Чёрный диск завис в небе. Выдвинув зелёный луч, он прочертил им круг вокруг города. Неподвижно повисев некоторое время, он исчез.

- Даш, смотри, тарелка! – указывая рукой, тронул за плечо подружку, Мишка. – Видишь?

- Вижу, орать то чего?

Яркая вспышка озарила всё вокруг. Невыносимая боль в голове пронзила Мишку. На миг он потерял сознание. Приходя в себя, он почувствовал, что кто-то тормошит его. Обрывки видений, смутные образы, промелькнули у него в мозгах и пропали.

- Миша вставай! Ну, поднимайся уже! – услышал он Дашин голос.

- Что это было? – садясь на землю, ошарашенно, спросил Мишка.

- Не знаю! Вставай быстрее, а то они без нас уедут! – нетерпеливо торопила его Даша.

- Кто уедет? Куда? – еле поспевая за бегущей Дашей, недоумевал Мишка.

- Потом! Всё потом! – махала рукой Даша.

На улице им помигала фарами легковая машина.

- Скорее! – распахнув заднюю дверцу форда, - торопила их поджидавшая у машины Вероника.

- Куда я должен ехать, зачем? – воспротивился было Мишка – Мне нельзя, у меня хозяйство, коза Чупакабра…

Всё потом! – подталкивая его к машине, торопила Даша.

С ней Мишка был готов хоть на край света. Сопя, он примостился на заднем сидении, рядом села Даша. Ехали молча, Игорь, сосредоточенно следя за дорогой, с потушенными фарами, увозил их прочь из города.

* *  *

- Город оцепить! С вышек оборудование демонтировать! По периметру расставить посты, объявить картин! Немедленно направить в зону снаряжение, бригады специалистов! Выборочно, часть населения обследовать через гипноз! Сводку по суицидам, нервным расстройствам, сумасшествиям, мне на стол, в течение дня! И чтобы из зоны не одна живая душа не ускользнула! Приступить немедленно! Всю информацию в центр!

- А вам их не жалко? Они, наверное, и так столько пережили…

- Что?! – Генеральный резко обернулся. Руководитель увидел его глаза, холодные, беспощадные. - "Зверь притаился… зверь готовится наружу"

- Понял, - покрываясь холодным потом, ответил руководитель проекта. - "Уничтожит, раздавит как таракана. Эх, когда на Руси человеческая жизнь ценилась? А я всего лишь учёный. И не боец, далеко не боец. Совсем даже".

- Во время эксперимента наблюдалось появление летающего объекта. Радары его засекли?

-Нет.

- Тогда, чёрт с ним!

* *  *

Они выскочили на федералку, уже миновали таинственные вышки, когда увидели впереди многочисленные огни фар.

- Сворачивай с дороги, быстрее! - закричала Вероника. Матюгнувшись, Игорь, проехав ещё немного, свернул по малоприметной тропинке в лес. Остановившись за деревьями, он заглушил мотор. Через некоторое время мимо их по дороге пронеслась колонна военных грузовиков.

- Вот бля…! Суда добирались, военные, обратно, - опять служивые! Что творится?

-  Поехали, потом всё узнаешь. – Вероника обернулась, посмотрела на Дашу. Мишке показалось, что у неё глаза на миг вспыхнули как у кошки, зелёным огнём. Через несколько километров их ослепил яркий свет. Мотор, чихнув, заглох. Матерясь, Игорь затормозил на обочине. Он и следом Мишка, выскочили из машины. В небе, ослепляя их лучом прожектора, висел огромный чёрный диск. – "Тот самый" – мелькнуло в голове Мишки. Он посмотрел в салон машины. Даша безучастно сидела  на заднем сидении, безразлично глядя перед собой. Точно такое же отсутствующее выражение лица было и у Вероники. Прожектор вверху погас, чёрный диск, сорвавшись с места, стремительно и бесшумно унёсся в сторону городка, туда, откуда они только что сбежали. Всхрапнув, заработал мотор форда, Игорь и Мишка сели в машину. Шелестя колёсами "Ford Focus" уносил их прочь от злополучного города, постепенно растворяясь вдали.

 

 

 

 

 

 

Другие произведения автора:

Туман

Ночлег в лесу

Насекомое