Новые
Меню
3
День с утра распогодился, разлился той томной теплынью, что жарой пока звать рано, и до прохлады ему далеко. Он шёл по просёлочной дороге, заросшей травой так, что видны были только две колеи по бокам, в сторону небольшого леса. Там, возле берёз, по словам Кузьминишны, бежала откуда-то небольшая речушка и так же убегала неизвестно куда. Мало ли разбросано по земле таких речушек: зелёных и неторопливых, привлекших когда-то к себе первых жителей, спешно поселившихся у воды и осевших здесь навсегда. Сколько же поколений сменилось в этой деревушке за время её существования... Она живёт пока. И скорее всего - потихоньку умирает.
Речка, на удивление, была довольно хорошей, шириной метров в тридцать точно. И как сказала Кузьминишна - глубокой на серёдке. В реке резвились несколько ребят взрослого уже возраста, видно приехавших к родителям на каникулы, девчонки в купальниках загорали на небольшом песчаном пятачке, да ребятня возилась у берега на мели. На противоположном берегу в зарослях небольшого кустарника рыбачила пара рыбаков в кепках с намертво прилипшими к губе папиросами. Чуть в стороне виднелся небольшой деревянный мостик, сколоченный из почерневших от времени досок и наспех отремонтированный кое-где свежими. Он непроизвольно подумал, что деревенская жизнь более степенная и размеренная чем городская с её суматошным движением. Взгляд его остановился на сидевшей в стороне женской фигуре. Всё в том же, знакомом ему платье. Оглядевшись немного, он неспешно приблизился к Ульяне и присел на траву метрах в двух от неё.
- Не помешаю?
- Нет. Сиди, трава не купленная.
- Вы Ульяна? Я видел вас сегодня утром.
- Она самая.
- Красиво тут у вас, тихо. Кажется, что даже время остановилось.
- Это для вас, отдыхающих, оно остановилось. А для нас скачет, как вон телушки молодые от овода. Глаза протёрла и работать. Корова, огород прополоть да полить, сварить...
- Но ведь и на отдых есть время. Пришла сюда, сидишь, отдыхаешь. Разве плохо? - он незаметно перешёл на «ты».
- Пришла, сижу вот. Лето у нас быстрое, и не заметишь как улетит. Да и искупаться хочется.
Она повернулась и сверкнула на него огоньками озорных и необыкновенно чистых зелёных глаз. Впившись глазами в её затуманенный взгляд, он даже слегка оторопел: ему, почему-то сразу вспомнился шекспировский Отелло, который называл ревность - зеленоглазым монстром; и ещё существующая легенда об изумрудно-зелёных глазах египетской царицы Клеопатры; и о зелёных глазах прекрасной Анжелики из серии романов Анны и Сержа Голон. Зелёные глаза - это почти ювелирное искусство, и природа к нему прибегает крайне редко.
- Улька... Чё, скучно дома? - в стороне, метрах в пяти от них, стоял Витька. - А тут вдруг стока мужиков рядом проплывёт. Или пришвартуются. Ты, эта... Отдыхающий, ты Ульку-то держи, а то нырнуть может.
- Они же мимо вон все, - отозвалась Ульяна. - Грустно, как-то даже.
- Потому и говорю, чтоб держал. А то кинешься.
- Хорошо, - откликнулся он. - Я силы пока храню. Для особого случая.
- Ага... А то сидит, страдает бедненькая, - Витька подошёл поближе.
- Отвяжись, христа ради. После тебя мне никто не нужен.
- А то и мужикам поди скучно тут. Ты вон себя даже не показуешь, - злорадно продолжил Витька. - Вчера ходила сюда, сёдня припёрлась. Поди грудя загорелые уже. Свои, доморощенные.
- Какое тебе дело до моего тела? - Ульяна сидела спокойная, даже какая-то заторможенная от жары.
- А как же!.. На молоке вон выкормленные. Ток деревенская такими может хвастаться. Скидай платье-то, одну хоть покажи.
- Завтра приходи. Я завтра платье скину, - тут же откликнулась она. - А у тебя видать скучалки созрели. Мечешься, стоишь.
- Мои скучалки, када хочу, тада и скучаю. Мужики, они ведь такие, на всё быстро способные.
- Да... И мозги отключаются.
- Мозги, да... И подключается другое, - Витька закурил.
- Оно тебе жить мешает?.. И не дыми на меня, - Ульяна сверкнула глазами в сторону Витьки.
- Ага. И жить шипко мучает, - Витька сплюнул в сторону. - У меня вон уже звёзд на небе нету. На лавке сижу у дома и гоняю их.
- А чего ты хрипатый такой?
- Да продуло. Поехали с Генкой на озеро, начался ветер и дождь, и меня наскрозь просквозило. Теперь болею тяжко.
- В баню сходи.
- Без тебя не могу, - Витька довольно ухмыльнулся. - Позови. Я приду, истоплю. И веников свежих нарежу.
- Ага... И бутылку с килькой не забудь. Меня же напоить надо, прежде чем соглашусь на баню.
- Женщина, штука гибкая. Она приспособится, - не унимался Витька. - Ей в любой жизненной позе надо стоять красиво.
- Витя... А может, не надо мне мстить? - Ульяна даже губы скривила. - Судьбу не дразни.
- Мстить тебе - себя губить. Любовь теперь, как говорится, платоническая во мне. На расстоянии. Я же согласен в баню с тобой на любых условиях.
- Ответила бы я тебе. Хлёстко и откровенно. Да люди культурные рядом, - Ульяна смотрела вдаль, на плывущие над берёзами облака. - Да и жарко, речка зовёт. А то не любят вон те мужики отдельно купаться. Меня ждут.
- Ну а чё... Женщинам, чё надо? Чтоб все желания исполнялись.
- Наисполняли. Особенно ты.
- А чё они там в речке, такие прям красавцы? - хохотнул Витька. - Такая же пьянь да лентяи. Смотри вон, сосед твой новый... Видно богатый. Так он же не посмотрит на тебя. Скучно ему будет. Ни поговорить культурно, ни обсудить новостя. На бедных такие не смотрят. Они же затрыпанные для их выглядят.
- А он тут причём?
- Не... Ну а чё... Сегодня, может, и не нужон, а завтра ещё не наступило. И всё. И всем спокойной ночи и крепких рук.
- Не, Витя... Надо же поломаться чуток. А то позовёт, а я и присела вдруг от радости.
- Ну... Это как бы другой формат. На случай, когда выхода нет. А то вы, бабы, насмотритесь сериалов, намечтаетесь, а потом в жизни себя поганите. Из-за ихних денег. И орёте потом, как всё красиво начиналось.
- Бывает, Вить, и красиво заканчивается. Что же ты обо мне так плохо-то? Злишься?
- С чего это? Смеюсь.
- Штаны не намочи от смеха. А то вытряхну сейчас в реку поглубже. И хватит уже донимать меня.
Ульяна встала и отошла подальше за куст. Скинув платье, она спустилась к реке, и он увидел её входящей в воду. Загорелая фигура в сплошном купальнике, высокая грудь и талия, красиво перебегающая в широкие крепкие бёдра. Глядя на Ульяну, он невольно вспомнил Нинель, аккуратно следившую за весом, и её стройную тонкую фигуру без каких либо намёков на лишнее. Тело Ульяны казалось ему более мягким, по-деревенски округлым. Она стояла по пояс в воде и подбирала в пучок толстую косу светло-русых волос.
- Красивая она, - Витька сел рядом на траву. - Ток тут и любуюсь теперь. Хожу каждый день и облизываюсь.
- Держать надо было свою красоту, - прищурившись, он не отрывал глаз от Ульяны.
- Не... Не получится. Я ей точно не подойду.
- Скорее всего, поздно уже белым флагом махать.
- Ну а чё... Догавкался, и получил сковородкой по горбу, - Витька глубоко вздохнул. - Да так красиво, что приходится всякий раз уворачиваться. Как псу побитому.
- А я так думаю... Если любишь, то готов звуки голоса её целовать, - он повернулся к Витьке. - А ты любишь наотмашь.
- Ага... Как в том анекдоте - от любви её загадочной, он стал нервным и припадочным.
- А сам-то, как думаешь? Это надо же было так достать, чтобы сковородкой огрела.
- Надо просто прожить этот беспредел, и настрадаться до соплей. Не зря же есть определённый срок траура по бабе. Я ведь люблю её, прямо до скотства.
- Женщина, говорят, дана на радость мужчине. А кому какая в радость - это уже на любителя, - он смотрел на реку и на купающуюся Ульяну. - На то и разнообразие, чтобы все были довольны.
- Если чё, то в школе я химичку любил. Она была молодая и пахла вкусно. Мне всегда нравились девки яркие, породистые, шумные. А Улька была с малиновыми от мороза щеками, с еле заметными веснушками даже зимой, и с маленькими пухлыми пальчиками в чернильных пятнах. Вот на ней я и сломался.
- Петух по утру тоже хорошо кричит. Да вот только яйца всё-таки курица несёт, - он помолчал. - Я это к тому, что они нас выбирают.
- Серьезно?.. Какой ты образованный.
- Может, и любовь у вас была. Да вот поняла она однажды, что ты за змей, и быстро отвадила.
- А с кем тут жить? - зло спросил Витька. - Тут парней почти не осталось. Разъезжаются по городам. А я подожду. Петух жареный в одно место клюнет, так быстро добренькой станет.
- Так совсем уже, как-то не по-людски. Хотя... - пожал он плечами. - Её жизнь, и её выбор. Пойду и я искупаюсь.
Скинув одежду, он зашёл в охватившую прохладой воду и поплыл поперёк реки к деревянному мосточку. Заросли густой ивы по берегам хранили свежесть в тени, делая воду более прохладной и прозрачной, не такой взбаламученной как у песчаного пляжа. Зацепившись рукой за брёвна мостика, он повисел там немного, оглядывая округу, и вернулся к берегу. Бугорок, на котором они сидели, был пуст: ни Ульяны, ни Витьки там не было. И он с досадой посмотрел вслед удаляющейся в сторону деревеньки фигуры в светлом платье.
Поздним вечером он долго крутился в постели и не мог заснуть. В голову лезли окаянные мысли: он сам их так назвал. Ульяна в реке, и она же, удаляющаяся по дороге к селу, которую он не посмел догнать в силу своей сдержанности. А то подумает, что навязчивый. И ещё вечером... Он следил из окна за домом своей нечаянной соседки: как она бегала по делам в ограде, как ходила с лейкой по огороду и ему нестерпимо хотелось помочь, как загоняла во двор свою орущую Ночку. Да мало ли для чего она бегала по двору, бросая взгляды в сторону бабки Дуниного дома.
А мы же тут такими умными им кажемся. Воспитанными... А для себя - вроде как ненавязчивые критики. Лежим сейчас и критикуем себя. Собой хоть немного, да недовольны. Здесь люди проще и доверчивее, с живыми чувствами. А мы, городские, сплошь образованные и деловые. Жизнью, по своему мнению, наученные. Самоуверенные, и холодные как камни. Возвышенные чувства называются у нас теперь розовыми соплями. Гораздо ближе нам - выгодные предложения и партии. А любовь ведь рождает лирику!
А если встать на место этой Ульяны?.. Люди из провинции хоть и наивные, но в большинстве своём добродушные. Они прямые в своих чувствах. И это счастье и везение в такой глуши, если есть возможность раскрыть эту накопившуюся внутри лирику. Может, и ерунду всякую несёт он сейчас, но женщинам здесь деваться некуда. Мужчин меньше в деревне, да и те, что имеются, нарасхват. Остаются малочисленные холостяки и женатики. Пользуясь тем, что женщин в деревне больше, они владеют ситуацией и давят своими условиями. Вон и Витька сказал, что измором будет брать. Пока не поймёт, что деваться ей некуда. И это - ненормальная зависимость. Но факт, есть факт!.. И независимость тоже вынужденная. Так в кого же тут влюбляться и кого любить? Пьющих нытиков, зануд или бегунков?
- Ух!.. Да что же это... Никак не уснуть. Влюблялись бы вы в нас, в скорпионов. Мы хоть и вредные, но зато эстеты.
День с утра распогодился, разлился той томной теплынью, что жарой пока звать рано, и до прохлады ему далеко. Он шёл по просёлочной дороге, заросшей травой так, что видны были только две колеи по бокам, в сторону небольшого леса. Там, возле берёз, по словам Кузьминишны, бежала откуда-то небольшая речушка и так же убегала неизвестно куда. Мало ли разбросано по земле таких речушек: зелёных и неторопливых, привлекших когда-то к себе первых жителей, спешно поселившихся у воды и осевших здесь навсегда. Сколько же поколений сменилось в этой деревушке за время её существования... Она живёт пока. И скорее всего - потихоньку умирает.
Речка, на удивление, была довольно хорошей, шириной метров в тридцать точно. И как сказала Кузьминишна - глубокой на серёдке. В реке резвились несколько ребят взрослого уже возраста, видно приехавших к родителям на каникулы, девчонки в купальниках загорали на небольшом песчаном пятачке, да ребятня возилась у берега на мели. На противоположном берегу в зарослях небольшого кустарника рыбачила пара рыбаков в кепках с намертво прилипшими к губе папиросами. Чуть в стороне виднелся небольшой деревянный мостик, сколоченный из почерневших от времени досок и наспех отремонтированный кое-где свежими. Он непроизвольно подумал, что деревенская жизнь более степенная и размеренная чем городская с её суматошным движением. Взгляд его остановился на сидевшей в стороне женской фигуре. Всё в том же, знакомом ему платье. Оглядевшись немного, он неспешно приблизился к Ульяне и присел на траву метрах в двух от неё.
- Не помешаю?
- Нет. Сиди, трава не купленная.
- Вы Ульяна? Я видел вас сегодня утром.
- Она самая.
- Красиво тут у вас, тихо. Кажется, что даже время остановилось.
- Это для вас, отдыхающих, оно остановилось. А для нас скачет, как вон телушки молодые от овода. Глаза протёрла и работать. Корова, огород прополоть да полить, сварить...
- Но ведь и на отдых есть время. Пришла сюда, сидишь, отдыхаешь. Разве плохо? - он незаметно перешёл на «ты».
- Пришла, сижу вот. Лето у нас быстрое, и не заметишь как улетит. Да и искупаться хочется.
Она повернулась и сверкнула на него огоньками озорных и необыкновенно чистых зелёных глаз. Впившись глазами в её затуманенный взгляд, он даже слегка оторопел: ему, почему-то сразу вспомнился шекспировский Отелло, который называл ревность - зеленоглазым монстром; и ещё существующая легенда об изумрудно-зелёных глазах египетской царицы Клеопатры; и о зелёных глазах прекрасной Анжелики из серии романов Анны и Сержа Голон. Зелёные глаза - это почти ювелирное искусство, и природа к нему прибегает крайне редко.
- Улька... Чё, скучно дома? - в стороне, метрах в пяти от них, стоял Витька. - А тут вдруг стока мужиков рядом проплывёт. Или пришвартуются. Ты, эта... Отдыхающий, ты Ульку-то держи, а то нырнуть может.
- Они же мимо вон все, - отозвалась Ульяна. - Грустно, как-то даже.
- Потому и говорю, чтоб держал. А то кинешься.
- Хорошо, - откликнулся он. - Я силы пока храню. Для особого случая.
- Ага... А то сидит, страдает бедненькая, - Витька подошёл поближе.
- Отвяжись, христа ради. После тебя мне никто не нужен.
- А то и мужикам поди скучно тут. Ты вон себя даже не показуешь, - злорадно продолжил Витька. - Вчера ходила сюда, сёдня припёрлась. Поди грудя загорелые уже. Свои, доморощенные.
- Какое тебе дело до моего тела? - Ульяна сидела спокойная, даже какая-то заторможенная от жары.
- А как же!.. На молоке вон выкормленные. Ток деревенская такими может хвастаться. Скидай платье-то, одну хоть покажи.
- Завтра приходи. Я завтра платье скину, - тут же откликнулась она. - А у тебя видать скучалки созрели. Мечешься, стоишь.
- Мои скучалки, када хочу, тада и скучаю. Мужики, они ведь такие, на всё быстро способные.
- Да... И мозги отключаются.
- Мозги, да... И подключается другое, - Витька закурил.
- Оно тебе жить мешает?.. И не дыми на меня, - Ульяна сверкнула глазами в сторону Витьки.
- Ага. И жить шипко мучает, - Витька сплюнул в сторону. - У меня вон уже звёзд на небе нету. На лавке сижу у дома и гоняю их.
- А чего ты хрипатый такой?
- Да продуло. Поехали с Генкой на озеро, начался ветер и дождь, и меня наскрозь просквозило. Теперь болею тяжко.
- В баню сходи.
- Без тебя не могу, - Витька довольно ухмыльнулся. - Позови. Я приду, истоплю. И веников свежих нарежу.
- Ага... И бутылку с килькой не забудь. Меня же напоить надо, прежде чем соглашусь на баню.
- Женщина, штука гибкая. Она приспособится, - не унимался Витька. - Ей в любой жизненной позе надо стоять красиво.
- Витя... А может, не надо мне мстить? - Ульяна даже губы скривила. - Судьбу не дразни.
- Мстить тебе - себя губить. Любовь теперь, как говорится, платоническая во мне. На расстоянии. Я же согласен в баню с тобой на любых условиях.
- Ответила бы я тебе. Хлёстко и откровенно. Да люди культурные рядом, - Ульяна смотрела вдаль, на плывущие над берёзами облака. - Да и жарко, речка зовёт. А то не любят вон те мужики отдельно купаться. Меня ждут.
- Ну а чё... Женщинам, чё надо? Чтоб все желания исполнялись.
- Наисполняли. Особенно ты.
- А чё они там в речке, такие прям красавцы? - хохотнул Витька. - Такая же пьянь да лентяи. Смотри вон, сосед твой новый... Видно богатый. Так он же не посмотрит на тебя. Скучно ему будет. Ни поговорить культурно, ни обсудить новостя. На бедных такие не смотрят. Они же затрыпанные для их выглядят.
- А он тут причём?
- Не... Ну а чё... Сегодня, может, и не нужон, а завтра ещё не наступило. И всё. И всем спокойной ночи и крепких рук.
- Не, Витя... Надо же поломаться чуток. А то позовёт, а я и присела вдруг от радости.
- Ну... Это как бы другой формат. На случай, когда выхода нет. А то вы, бабы, насмотритесь сериалов, намечтаетесь, а потом в жизни себя поганите. Из-за ихних денег. И орёте потом, как всё красиво начиналось.
- Бывает, Вить, и красиво заканчивается. Что же ты обо мне так плохо-то? Злишься?
- С чего это? Смеюсь.
- Штаны не намочи от смеха. А то вытряхну сейчас в реку поглубже. И хватит уже донимать меня.
Ульяна встала и отошла подальше за куст. Скинув платье, она спустилась к реке, и он увидел её входящей в воду. Загорелая фигура в сплошном купальнике, высокая грудь и талия, красиво перебегающая в широкие крепкие бёдра. Глядя на Ульяну, он невольно вспомнил Нинель, аккуратно следившую за весом, и её стройную тонкую фигуру без каких либо намёков на лишнее. Тело Ульяны казалось ему более мягким, по-деревенски округлым. Она стояла по пояс в воде и подбирала в пучок толстую косу светло-русых волос.
- Красивая она, - Витька сел рядом на траву. - Ток тут и любуюсь теперь. Хожу каждый день и облизываюсь.
- Держать надо было свою красоту, - прищурившись, он не отрывал глаз от Ульяны.
- Не... Не получится. Я ей точно не подойду.
- Скорее всего, поздно уже белым флагом махать.
- Ну а чё... Догавкался, и получил сковородкой по горбу, - Витька глубоко вздохнул. - Да так красиво, что приходится всякий раз уворачиваться. Как псу побитому.
- А я так думаю... Если любишь, то готов звуки голоса её целовать, - он повернулся к Витьке. - А ты любишь наотмашь.
- Ага... Как в том анекдоте - от любви её загадочной, он стал нервным и припадочным.
- А сам-то, как думаешь? Это надо же было так достать, чтобы сковородкой огрела.
- Надо просто прожить этот беспредел, и настрадаться до соплей. Не зря же есть определённый срок траура по бабе. Я ведь люблю её, прямо до скотства.
- Женщина, говорят, дана на радость мужчине. А кому какая в радость - это уже на любителя, - он смотрел на реку и на купающуюся Ульяну. - На то и разнообразие, чтобы все были довольны.
- Если чё, то в школе я химичку любил. Она была молодая и пахла вкусно. Мне всегда нравились девки яркие, породистые, шумные. А Улька была с малиновыми от мороза щеками, с еле заметными веснушками даже зимой, и с маленькими пухлыми пальчиками в чернильных пятнах. Вот на ней я и сломался.
- Петух по утру тоже хорошо кричит. Да вот только яйца всё-таки курица несёт, - он помолчал. - Я это к тому, что они нас выбирают.
- Серьезно?.. Какой ты образованный.
- Может, и любовь у вас была. Да вот поняла она однажды, что ты за змей, и быстро отвадила.
- А с кем тут жить? - зло спросил Витька. - Тут парней почти не осталось. Разъезжаются по городам. А я подожду. Петух жареный в одно место клюнет, так быстро добренькой станет.
- Так совсем уже, как-то не по-людски. Хотя... - пожал он плечами. - Её жизнь, и её выбор. Пойду и я искупаюсь.
Скинув одежду, он зашёл в охватившую прохладой воду и поплыл поперёк реки к деревянному мосточку. Заросли густой ивы по берегам хранили свежесть в тени, делая воду более прохладной и прозрачной, не такой взбаламученной как у песчаного пляжа. Зацепившись рукой за брёвна мостика, он повисел там немного, оглядывая округу, и вернулся к берегу. Бугорок, на котором они сидели, был пуст: ни Ульяны, ни Витьки там не было. И он с досадой посмотрел вслед удаляющейся в сторону деревеньки фигуры в светлом платье.
Поздним вечером он долго крутился в постели и не мог заснуть. В голову лезли окаянные мысли: он сам их так назвал. Ульяна в реке, и она же, удаляющаяся по дороге к селу, которую он не посмел догнать в силу своей сдержанности. А то подумает, что навязчивый. И ещё вечером... Он следил из окна за домом своей нечаянной соседки: как она бегала по делам в ограде, как ходила с лейкой по огороду и ему нестерпимо хотелось помочь, как загоняла во двор свою орущую Ночку. Да мало ли для чего она бегала по двору, бросая взгляды в сторону бабки Дуниного дома.
А мы же тут такими умными им кажемся. Воспитанными... А для себя - вроде как ненавязчивые критики. Лежим сейчас и критикуем себя. Собой хоть немного, да недовольны. Здесь люди проще и доверчивее, с живыми чувствами. А мы, городские, сплошь образованные и деловые. Жизнью, по своему мнению, наученные. Самоуверенные, и холодные как камни. Возвышенные чувства называются у нас теперь розовыми соплями. Гораздо ближе нам - выгодные предложения и партии. А любовь ведь рождает лирику!
А если встать на место этой Ульяны?.. Люди из провинции хоть и наивные, но в большинстве своём добродушные. Они прямые в своих чувствах. И это счастье и везение в такой глуши, если есть возможность раскрыть эту накопившуюся внутри лирику. Может, и ерунду всякую несёт он сейчас, но женщинам здесь деваться некуда. Мужчин меньше в деревне, да и те, что имеются, нарасхват. Остаются малочисленные холостяки и женатики. Пользуясь тем, что женщин в деревне больше, они владеют ситуацией и давят своими условиями. Вон и Витька сказал, что измором будет брать. Пока не поймёт, что деваться ей некуда. И это - ненормальная зависимость. Но факт, есть факт!.. И независимость тоже вынужденная. Так в кого же тут влюбляться и кого любить? Пьющих нытиков, зануд или бегунков?
- Ух!.. Да что же это... Никак не уснуть. Влюблялись бы вы в нас, в скорпионов. Мы хоть и вредные, но зато эстеты.
