К истокам души часть 8

                  К истокам души часть 8

 

 

   - Попьём таёжного чайку «прекрасная Елена», и домой подадимся, – балагурит Распутин. – А не напиться водицы с волшебного ключа, это грех большой.

   - Такой вкусной воды во всей округе нет. Наверно здесь серебра очень много: «живая вода из сказки», не иначе!

   - Я этой водой всегда лицо, и глаза свои промываю.- Неповторимое ощущение испытываю, будто молодеешь ты. - Советую и тебе всё испытать на себе: эту прелесть, пока чай в кружках остывает.

   - Я тебе, что «старушка», не иначе думаешь? - притворно обижается Лена,  и по детски надула свои губки. - Но мысль Распутина ей очень нравится, «и своего» упустить красавица, никак не хочет. Как и всякой женщине, раз она до волшебства добралась.

   Плещутся они весело у таёжного ключа, только брызги серебром во все стороны разлетаются, как будто бы в их жизни только одна радость живет, и нет там места грусти.

   И вдруг на их глазах, свершилось редкое чудо. Каскад хрустальных брызг распылился под  солнцем в мельчайшую пыль, и вдруг взыграл на всё небо радугой. И оседает радуга, прямо в протянутые руки Елены, и покрывает её.

   - Подставляйте ладони! Я насыплю вам счастья! - кричит Григорий на всю округу. – О-го-го! Жемчугов, и изумрудов для Елены!

   И действительно, это похоже на правду, звенят драгоценности. Вторит Распутину лесное эхо, и оно не прочь поиграться с людьми: «отчего же и ему не подурачится». - И затихают его далёкие отзвуки в вечно дремлющих сопках.

   -Никогда не пила такого вкусного чая, «лесная красавица» Елена. Каждый глоток напитка, «ей красоту и здоровье дарит». Вон, как она сейчас разрумянилась, что зорька ясная светится. Всю бы жизнь так счастливо прожить нам, но не всё в нашей власти, – думает так Распутин, но ничего не говорит Лене.

   Подала Мария на развод, и сказала  об этом Распутину, тот только отмахнулся: «я не против!».

   Возможно, что жена его просто проверяет, а может быть, что и правда всё это! Но ему действительно: «всё без разницы сейчас».

    - Правда, это, или нет», - уже значения не имеет. - Рано или поздно они бы всё равно разошлись с Марией. В этом никто из них не сомневался, очень разные они люди.

    Но Лена об этом разговоре ещё ничего не знает.

   - Расскажи немного о своём детстве, - просит Распутина Лена.  - Ты наверно был «очень интересный «хлопчик».

   - Сейчас ты вон, какой богатырь! Как председатель колхоза важный, а тогда? - дразнится его подруга.

   - Прямо «председатель колхоза»? – смешно Гришке от такого сравнения, - это же надо такое придумать?

   - Маленький я был и худенький. Голубоглазый малыш с белесыми бровями. Носил вышитую рубашечку, и очень послушный был мальчик.

   - Ну, да? – изумляется Елена, - просто ангелочек! - Почему же ты таким драчливым стал сейчас, что на тебя повлияло.

   - Без отца я рос. Потом воспитывался у деда на Дальнем Востоке.  Улица воспитывала меня, а она слабых детей не любит. Там всё моё детство проходило под звуки гонга, подвешенной консервной банке: «удар и борьба началась», а потом и до драки доходило.

   Но тут Распутин вспомнил смешную историю из своего детства. И тут же преобразился, как бы обнажив свою простую душу.

   - У нас Брянские леса прямо за огородом начинались, а это знаменитые партизанские места были. Там после войны, всё в окопах и колючей проволоке было. Поэтому мать и бабушка всегда нас с сестрёнкой учили: «не поднимайте ничего с земли, всё может взорваться, - мины это!».

   Очень много людей от таких «немецких подарков» погибло, и особенно детей.

   - И вот однажды, пошли мы с сестрёнкой в лес грибы собирать. А сами «один одного меньше», но всё это рядом с домом было.

   - И вдруг мы увидели на земле странный предмет: «большой и чёрный зонт на боку лежит». А мы ещё дети малые. Да ещё в деревне жили, и понятия о таких вещах не имели.

   - Даже взрослые люди, и то мало знали, что такие чудеса на свете существуют, как зонт. - Потом оказалось, что это учитель наш, со своими родственниками из Москвы: там грибы собирали. И кто-то из них забыл чёрный зонтик на земле. Вот он то, нас и напугал крепко.

   - Залегли мы с сестрёнкой на землю покрытую мхом. А там леса все очень красивые, и чистые, «как с картинки срисованные». И ползком мы, как разведчики, к своей находке подбираемся. Всё, как на войне у нас.

   - Может, гриб такой большой вырос? - рассуждаем мы, - но никогда  таких больших грибов в нашем лесу не росло.

   - Нет, это не гриб! - убедились мы, когда подползли поближе к этой странной находке. - Наверно шпион эту непонятную вещь специально оставил здесь, «что-то он задумал»?!

   - И постепенно ужас закрался в наши детские души. И мы как испуганные воробышки дружно сорвались со своих мест, и без оглядки бежали до самого дома, даже про свои собранные грибы забыли.

   - Дома в шпиона никто не поверил. И что гриб такой вырос тоже: целая делегация соседей двинулась в лес посмотреть: «что же там такое случилось?».

  - Смеялись все тогда до слёз над нашей необычной находкой. Село ведь маленькое, и долго мы ещё в «героях» ходили. - А школьный учитель шоколадных конфет дал: за свою утерянную вещь нас наградил.

   - За бдительность нас тоже хвалили взрослые, уже серьёзно и отдельно. Говорили нам, что мы, «как самые настоящие партизаны» правильно поступили, а их в селе «бывших партизан» чуть ли не в каждом доме жили.

  - И это по тем временам была большая награда. Похвала по тем временам, даже дороже чем конфеты стоила, как ни странно это звучит, хотя все бедно жили.

   Долго смеялась Лена, и веселые свои слёзки рукой утирает.

   - Я представляю себе, как ты бедненький малыш, домой бежал, сестра-то старше тебя, на целых полтора года, и ноги твои путались в траве.

   - Хорошо бежал! – улыбается Распутин, - подгонять не надо было, к «финишу» вместе с сестрой прибыли.

   Когда насмеялись вдоволь, то Елена и своё детство вспомнила.

   - А я помню, как мы с отцом корень женьшень искали в тайге, и нашли его.

   - И ещё я помню, как отец бережно деревянной спичкой выкапывал его из дёрна, старался, что бы не повредить редкую находку, ни один его корешок.

   - Горячий пот тёк по его лицу, но он тогда не замечал этого неудобства. А затем из коры отец сделал небольшую посуду, выстелил её мохом, и бережно уложил туда лечебный корень, прикрыл находку такой же корой сверху, и обвязал всё платком.

   - Много денег мы тогда за этот корень получили. Отец мне подарок купил, и сказал: «счастливая ты Ленка, раз такой корень в руки дался, не всем такое счастье бывает в жизни!».

   Ещё долго можно было им разговаривать, но пора пришла домой собираться.

   Обиженно зашипел костёр и умолк, никогда он не понимал этих торопливых людей: «вот взяли и сорвались, как птицы, и полетели – «куда?».

   - Чего им надо в этой жизни, совсем ему непонятно? - То ярко вспыхнут они, как звёзды, то совсем затухают, как он костёр сейчас, - но он то вечный, он мудрее их, а они что?! - Они и искры его не стоят!

   - Я снова воспряну, даже из пепла, а вот вы уже никогда! – дерзко возражает он людям, но те его почему-то не понимают.

   И всё равно огонь очень доволен ходом своих размышлений, приведённый им аргумент, о его вечности, был всегда неоспорим, - и ему очень нравился.

   Летит по волнам лодка вниз по течению, и что там ждёт «ослушников» мира сего, они не знают. Наверно в этом и есть смысл  жизни: «заранее ничего не знать, и не покорятся воле случая. Если бы человек сдался ему, а не жил своей жизнью, то был бы сразу обречён на гибель!». 

   Пришла путешественница домой, а там муж с командировки приехал, и по кухне в одних трусах разгуливает.

   - Приехал домой пораньше, а тебя нет: кушать сам ничего не стал, думаю «подожду тебя!». - Правильно я поступил?

   - Конечно, правильно! – пришла в себя жена от потрясения, и пакеты с виноградом да лимонником в сторону прячет.

   - А, что это у тебя там? – любопытствует довольный муж. - Запах то, какой лесной, лимонником сильно пахнет, весь дом уже заполнил своим ароматом.

   Развернул он пакеты, и заулыбался: «давно мечтал поесть варенье с дикого винограда, как когда-то в далёком детстве было, и чай с лимонником попить». А жили они с Леной в одном селе, и даже на одной улице, и росли вместе, и в одной школе учились.

   - На бутылку вина мужикам дала, что всё это богатство продавали: «и им хорошо, и нам прекрасно!».

   - Правильно я поступила? – притворно весело спрашивает Елена  у мужа.

   - Конечно, правильно! Тут и разговора нет. - Умница ты!

   Скоро стол был накрыт, и бутылка на столе появилась, и всё честь по чести у них. Сидят они выпивают, и говорят на разные темы, а дети уже своими делами занимаются.

   - А почему ты меня никогда не ревнуешь? - спрашивает, будто дразнит Елена, уже осоловевшего, от выпитой водки и хорошей еды мужа.

   - А, что ревновать тебя, мне всего хватает! Да и никуда ты не пойдёшь! Когда в море ходил, по восемь месяцев ждала, и дожидалась.

   - И что это нормально? – искренне возражает ему жена. – Жить надо по-человечески, что бы ты всегда дома был! На то он и муж что бы при жене находиться. Муж, жена: один корень, «жизнь!»

   - Вот сейчас мы и живем с тобой: «по-че-ло-ве-че-ски!», - улыбается ей доброй улыбкой муж, и как домашний кот щурит глазки от уюта, хорошо ему.

   Не нашлась, что ответить ему жена, а потом всё же сказала твёрдо, без всяких колебаний, как всякую правду.

   - Вот сейчас всё по-человечески, - но каждый думал о своём счастье.

   Зато у Распутина всё было по-другому: раздал он своим детям виноград да лимонник, и те с удовольствием угощаются лесными дарами, «это вам зайчик передал».

   С малых лет приучил он их к этой сказке, и они, похоже, что и сейчас не против «заячьих подарков». Заглянул он на кухню и пошарил по кастрюлям, а там везде пусто.

   - Ну, хоть рожки ты могла сварить? – возмущается он, но Мария спокойно парирует его недовольство.

   - Рожки нам уже надоели, ждём тебя, может ты, что-то придумаешь!

 - А я бы и рожек сейчас поел, как волк проголодался, - бурчит недовольный Распутин.

   Но делать нечего, и зная нерасторопность своей Марии, Гришка сам начинает хозяйничать на кухне: «так быстрее будет». И скоро вся семья собралась за столом, с удовольствием едят жареную рыбу, что Гришка нажарил: благо, что её в доме всегда хватало, и приготовить её было недолго.

   - Как-то так всегда получалось, что Гришка у жены всегда на втором месте был. Согласен, что дети важнее его, и сама жена чистая ходит, тоже хорошо. А вот мужу своему Мария может и забыть постирать одежду, не один раз такое дело бывало.

   Даже иногда Гришке казалось, что Марии это сознательно делает, не хочет она, что бы он лучше других выглядел. Хотя это конечно парадокс получается, «нет тут никакой логики».

   И с едой она тоже не торопится готовить. Прекрасно знает Мария, что Распутин раньше её встаёт. Значит, он и приготовит всем завтрак, тем более что без дела он сидеть не может. - Вот и занятие ему!

   Никогда Распутин не делил работу, что мог то и делал по дому. Может, и привыкла Мария к такому раскладу дел, поэтому никогда и не торопилась, «может, и хитрее была».

   Зато выпить в их доме, это всегда была большая проблема. Мало того, что сама Мария не пила, так и мужу не разрешала.

   И если что-то, по её не получалось, то уже с мужем не разговаривала, или могла вообще уйти из дома.

  Бывали у них скандалы на этой почве, и до милиции дело доходило. Вот тут Мария была шустрее, чем обычно в своей жизни, могла любое заявление написать. И как надо «проучить мужа», хорошо знала.

   - Наверно у тебя к этому делу призвание есть, - говорит ей Распутин. - Или ты в милиции, штатный осведомитель. Но и те своих родственников не трогают, а ты и тут глупо выслуживаешься.

   Вроде дразнит её Распутин, вроде правду говорит «никак не поймёшь его».

   - Я теряю премии на работе, а ты свои там в милиции получаешь. И в итоге, если задать риторический вопрос, «где больно!», то получается, что у меня везде «больно», а у тебя всё хорошо «срослось»!

   Странно они жили! Никогда Мария не уступала мужу своему, и очень жадная была до денег. И врать, она могла бесконечно долго и убедительно. И ничего плохого в этом не видела. Бывало, что и Гришку «дурачила», разыгрывая его. Потом, поучительно приговаривала: «простофиля» ты Распутин, нельзя быть таким доверчивым!». Зато Гришка раскраснеется так, что его и спрашивать не надо, видно, что «заврался парень!».

   А на работе тоже пошло не всё гладко, как бы того хотелось Распутину. Неприятности начались не у Гришки, а у Виктора Грищёва. У Распутина с Крякиным теперь был, как бы вооружённый нейтралитет: никто никого без причины не трогал, выполнял свою работу и не более.

   Но не переводились для Ивана Ивановича неприятные минуты на производстве. Захотят ребята задеть начальника, то на выпад Крякина говорят ему: «Гришке скажем, в рыло получишь!».

   Поменяется тот в лице и молча уходит в лабораторию, как бы по неотложным делам и отсиживается там. Обидно ему, а рабочим ещё больше весело.

   Ясно было всем, что он, со своим большим милицейским опытом работы не ягнёнок.

   - И Распутину тем более было это понятно. Но вот где он рыл ему яму, Гришка не знал.

   А вот за Виктора Грищёва, тот взялся серьезно, и постоянно говорил на докладе у вышестоящего начальства: «то не так бригадир делает, да это у него не ладится».

   - Ты что делаешь начальник? Я же тебя научил, хоть что-то в работе понимать, а уже «яйца курицу учат!». - И почему ты сразу к начальству бежишь Крякин? – возмущается дальше, всегда спокойный Виктор. Заметно было, что и его постепенно стал «доставать» начальник.

   Молчит Крякин, как будто ничего не случилось. Но тактики своей не поменял, и далее,  упорно шёл к поставленной цели: «убрать Виктора с бригадирской должности».

    - Вот Новиков Александр будет хорошим бригадиром, тот «свой характер» показывать не будет!».

   Не мог он простить бригадиру, что тот за Гришку на собрании заступился, но открыто этого не говорил.

   Хотел Гришка, сам с Крякиным по-хорошему поговорить на эту тему, и ждал подходящего момента. И вот, как-то остались они наедине с начальником смены в его «резиденции» лаборатории.

   И только Распутин раскрыл свой рот, что бы сказать своё мнение о нём, как тот сам начал говорить.

   - Зря ты на меня «наезжаешь» Распутин, не от меня тот ребёнок, у твоей бывшей жены.

   - И скажешь, что ты там не был? – вспыхнул Гришка. - Соседи говорят, что ты туда часто по ночам «шастал», а потом и в «наглую», днём стал ходить. - А Виктор уже позже в вашей жизни появился.

   Молчит Крякин, ему сказать нечего в своё оправдание, и Гришке снова в грязь лезть не хочется.

   Так и разошлись они в разные стороны, не поговорив о самом главном: о бригадире. - Не хотелось Распутину, и его в грязь тащить!

   Осень потихоньку сдала свои позиции, и, как первый посланник подходящей зимы, в воздухе запорошил лёгкий снежок. Он весело вытанцовывал в воздухе, свой чарующий вальс счастья, и легко оседал на вытянутых ладонях Елены.

   Никак не хотел снег быть серьёзным гонцом природы, был весел и легкомыслен, словно «на бал-маскарад спешил», знал, что там без него не обойдутся!».

   - Что он даст нам Григорий в этом году, ты не знаешь? –  спрашивает Маслова Распутина.

   Стоят они на балкончике девятого этажа на рабочем месте Лены. Летом это было любимое место отдыха рабочих с великолепной панорамой города, но сейчас долго здесь не простоишь, как говорится «не климат».

   - Подставляйте ладони, я насыплю вам снега! - шутит Распутин, а если хочешь, то и счастья, - только где его взять столько.

   - Подумал и добавил «нам, и чуть-чуть бы хватило».

   А снег и не думал прекращаться, и добросовестно сыпал всю смену, до самого утра устилал землю!

   И пока работали рабочие на производстве, он заполнил вокруг завода всё свободное пространство. Не было у него уже прежней «маскарадной весёлости», как и юношеского легкомыслия, утомился он в «серьёзной работе».

   Зато люди, как это не странно для него было. И удивительно снегу.

   Они, как эстафету переняли его «былой, и весёлый нрав».

   Везде по этажам замелькали лёгкие снежки, и если они попадали в человека, то никто не обижался. Знали хорошие люди, что к счастью это! - Первый снег!

   - Первым снегом очищаешь свою душу, если ты им натираешься.

   - Зато брошенным снежком, болезни изгоняешь! - так в старину славяне говорили.

   А дальше было ещё веселее, нарочно и не придумаешь такого. Только все собрались идти домой, как прибегает жена Сергея Никитина, его очаровательная Елена. Она была не на шутку взволнована, «что же это такое творится?».

   Никто из рабочих ничего не понял из её сбивчивой речи, только скуластое лицо Сергея, в нехорошем предчувствии удивлённо вытянулось, а его сухощавое тело невольно сжалось в пружину.

   Зато некоторым рабочим сразу всё стало ясно, и «веселее на душе!». Они уже догадывались, о причине появления Елены.

   Ведь, не бывает такого, «что никто и ничего не знает», - особенно в рабочей среде, «есть «знатоки!»

   Просто они умели молчать «до поры до времени», умышленно герою ничего не говорили: «так интересней спектакль!».

   - Где твой «Запорожец» Серёжа? Иди скорей, да посмотри, что с ним стало!

   Сергея точно катапульта выметнула со своего насиженного места. Всё же это была машина, и хороших денег она тогда стоила: не игрушка какая-то. 

   И Сергей, уже ни на кого не обращал внимания, летел вперёд по ступенькам, к своей машине: «что же там случилось?».

   Он с лихостью, пролетел все этажи здания, и оказался на улице. Следом за ним следовали и любопытные люди.

   А тут, пришла пора рабочим расходиться по домам: ночная смена закончилась. Про лифт в суматохе все забыли, но зрелище стоило того, и все это понимали.

   Как обычно Сергей бросил свой «Запорожец», чуть ли не на проезжей части дороги. И это было у многих рабочих в порядке вещей, «зато машина, ближе к входу в здание, и к хозяину ближе».

   Пришла пора убирать снег с территории завода. И весёлый человек, тракторист Владимир Крутасов не стал искать хозяина машины, он его и так прекрасно знал: «пусть Никитин работает, пусть выполняет свой план, зачем его по пустякам тревожить?

   Зато другим людям весело будет посмотреть, на его Крутасова творчество. - Иначе он всё и не представлял себе, «шутка это, не более того!».

   И вот, в «кои годы», такой удобный случай представился.

   - И со снегом, и с машиной: всё, как по заказу получилось! - Грех упустить такой момент.

   - Несомненно, что и сам Никитин поступил бы также: - Владимир был уверен в этом. - И, если всё сделано «под первый снежок, да под хорошее, лирическое настроение», то,  какая тут может быть обида? - Но тут Владимир глубоко ошибался.

   Весь снег, что высыпался  ночью на территорию завода, Крутасов на совесть сгребал трактором возле «Запорожца» Никитина. И скоро тот, по самую крышу был окружен снежной лавиной. А что бы ещё людям веселее было, Крутасов сверху в сугроб метёлку воткнул, и сам с места своей проделки, скрылся: «от греха подальше!».

   Раскрыл рот Никитин, и не знает, что ему делать? К собственной машине без трактора никак не добраться.

   Что там кричал возмущённый Сергей: никто толком не слышал.  Смех рассыпался в воздухе и разрастался весёлой лавиной. – Весело рабочим! Праздник души у них!

   - Какая тут обида? - пошутил товарищ. - Но в жизни всё бывает намного сложнее.

  Очень сильно обиделся Никитин, на Володю Крутасова, и даже откапывать из снега свой «Запорожец» не стал.

   - «Умник нашёлся!», - махнул Никитин обречённо рукой и ушёл домой пешком, что ещё больше добавило рабочим смеха.

   Понял Крутасов, что дело тут совсем не шуточное и назревает большой скандал. Помял свою вязаную шапочку в своих чёрных от мазута руках, и уже к обеду очистил снег возле машины Никитина.

   Выспался Никитин после ночной смены, и уже никакого зла у него на душе не осталось.

   - Ладно, чего уж там! – махнул он на всё рукой и не пошёл к Крутасову в гараж ругаться: «один ноль в твою пользу Володя!». Хорошо, что народу было весело, и весь день был у них необычный, но должок за мной дружище!

   А дома у Гришки, были свои проблемы. Пришло время, явиться супругам Распутиным в суд по причине их развода. Мария была не похожа на себя, от её высокомерия не осталось и следа. Похоже, было, что, и она о многом передумала.

   - Ты пойдёшь, Гриша в суд? – робко спрашивает она супруга.

   Распутин тоже был «не на подъёме!». Понимал он, что развод, штука «очень не приятная», и как бы многие не хорохорились, а стоит она людям много нервов, и даже здоровья.

   - Ты подала на развод Мария, «ты и иди в суд!», - говорит ей Гришка. – Без меня всё равно нас разведут. - Я не против развода!

   - И даже если я буду против, то нас всё равно разведут:  по нашему действующему законодательству.

   - Так что от меня ничего там не зависит: «одна морока с «твоим судом!».

   Расплакалась Мария, слёзы с её глаз катятся, чуть ли не с горошину величиной, и она повисла на шее у супруга.

   - Я люблю тебя Гришка, но почему ты такой вредный Распутин?

   - Как ты, так и я! - отвечает ей дерзко Распутин. Но что-то в его душе уже дрогнуло, жалостливый он был с самого своего рождения. Всех ему было жалко, и букашку, и таракашку, а про людей и говорить нечего. Но жизнь его так сложилась, что приходилось ему идти по жизни, часто наперекор самому себе, иначе трудно было выжить сироте.

   И снова в его сознании детство: удар по гонгу, консервной банке, и начинается борьба. Он меньше своих соперников, но ему надо обязательно победить! И «малыш» никогда не подводил своих зрителей, а упрямства у него всегда хватало.

   Потом когда уже подрос, стал заниматься боксом. И опять никому не хотел уступать первенство. Так и воспитывал себя жёстко, без всякой жалости к себе. И постепенно жалость у него осталась на втором месте, а на первом воля, и стремление к своей цели.

   Презирал Гришка трусов и особенно лентяев, и мог с ними легко расправиться, «без всякой пощады!».

   Но больше всего презирал он нерешительность в человеке. Когда все смотрят друг на друга, но никто не хочет делать первый шаг: и он делал этот шаг первым.

   Натура противоречивая, но всё же очень добрая. И ничего в жизни, не могло в нём вытравить доброту, то, что дано было ему небом.

   И снова всё повторяется: в его глазах возникло видение.

   Далекое село на Брянщине, и церковь на холме. Гулко до самой души звонят колокола. И вот он со своей бабушкой, совсем ещё малыш уже внутри церкви. Движется поп, размахивая, как тогда ему казалось огромным кадилом, он умело ведёт праздничный обряд.

   И вдруг, светящаяся точка. Гришка ясно видит её своими глазами. Она летит, как искорка, прямо ему в лицо, но уклониться от неё он не может. И она попадает изумлённому ребёнку прямо в раскрытый от удивления рот, и растворяется там, заполняя всё его возмущённое тело, непонятной горечью.

   Тогда маленькому Гришке было очень плохо, он чуть не потерял сознание.

   А сейчас видение преследует его, как какое-то наваждение.

   И у Распутина невольно возникает мысль: «Наверно уже никогда ему от него не избавится, хотя, столько лет прошло».

   - Но и связи сейчас, с его жизнью - нет.

   - Просто неприятный случай, который повторяется.

   Ему надо решать свои земные проблемы, а их у него хватает с избытком, а не разгадывать церковные, яркие ребусы.

   Распутин решительно тряхнул своей головой, прогоняя навязчивое видение: «может и есть там «великий смысл», но пока он не в силах во всём разобраться». И он согласен с таким решением, ему это совершенно не надо.

   И вот, уже «земная реальность» его жизни: «ничего тут загадочного и хорошего нет: и тут всё повторяется!

   - Ладно, не плачь! – говорит он успокаивающе Марии. - Может быть, и у нас когда-нибудь в жизни всё наладится.

   Знала она прекрасно слабые струны Гришкиной души, и пользовалась этим, без всякого зазрения совести, а артистка она была великолепная. Но с другой стороны и у Распутина, в случае развода и полного разрыва с Марией, никакой ясности в его личной жизни не ожидалось. А  наоборот: всё ещё больше запутывалось.

   - Никогда бы Елена не пошла на разрыв со своим мужем. Наверно и тот никогда бы не сделал этого.

   - Всёравно у них полноценная семья, или видимость того, а Распутин на их фоне благополучия: «никто!».

   Не скрывала Маслова от Распутина всей чёткой грани между ними:

   - Этого невидимого рубежа в их запутанной жизни.

   - И как ни странно звучит - это было правильным её решением.

   Поэтому Распутин с обеих сторон, по воле судьбы оказался вроде разменной монеты, «всем было с ним хорошо, но основной ценностью для них обоих, он не являлся.

   И, как ни обидно это понимать! А начинать жизнь с чистого листа не всякий человек решится! - Вот и сейчас: с судом, и разводом?

   - Это очень трудная задача для человека, вот и Мария, как говорится, «сошла с дистанции».

   - Да и Гришка не лучше сегодня: трудно ему.

   - Не торопись! – всегда ругал дед маленького Гришку, а тот очень был горяч, и всё время куда-то торопился, за что и получал ремешка от наставника.

   - Сделал дело, и гуляй смело, - любимая пословица деда, - но у внука было свое видение жизни.

   - Какую оценку ты получишь, за это «выполненное» домашнее задание? – сурово спрашивает дед маленького внука, - и тычет своим черным от работы пальцем в Гришкину «замурзанную» тетрадку: «кое-как всё сделано!»

   - Да, троечка будет! – безразлично отвечает любимый внук, своему строгому дедушке.

   У внука прекрасное настроение, пришла уже пора, идти гулять на улицу, «какие тут тетрадки?».

   Дед был всегда прав. Эта Гришкина горячность, и прямолинейность: и в работе, и в жизни, ничего хорошего ему не приносила, так было, и в том случае.

   Снимает дед свой ремень, и три законных раза звучно хлещет Гришку по  мягкому месту: «переписывай  задание так, что бы тебе пятёрку поставили!».

   И маленький Распутин,  что-то, обидчиво бурчит себе под нос. Вроде Шолоховского Нахалёнка. Когда тот говорит своему деду, примерно следующее: «я не буду тебе хлеб жевать, когда ты совсем состаришься, и у тебя все зубы выпадут», посмотрим, что ты будешь делать!», - и переписывает домашнее задание.

   Но это было образно сказано. Зато переделывать плохую работу Гришке всегда приходилось. И наверно не только Распутину.

  В семейной жизни всё намного сложнее: тут на пятёрку, уже ничего не перепишешь.

   Была одна хорошая команда на подводной лодке: и по всей жизни, и для всех, она была доброй, и надёжной, «оглядеться в отсеках!». Надо и Распутину оглядеться в своей жизни, - спешка всегда подводила его.

   А на работе, весь завод стал вдруг на плановый ремонт, обычно это всегда делалось летом, но что-то там, в верхах не сходилось, и все получилось не как всегда. Все бригады получили своё задание и занялись его выполнением, а работы всем хватало. Через неделю все цеха завода должны сиять чистотой, а слесаря закончить ремонт оборудования.

   Хуже всего приходилось тем рабочим, кто работал на улице, очищал перекрытия здания, от осевшего там комбикорма и снега. И что удивило Распутина, так это замёрзшие голуби, и было их там немало. Залезала птица в нору в комбикорме, или трещину, и уже никак не могла выбраться наружу. И, похоже, было, что даже не стремилась к этому, спокойно засыпала там.

   - Странно всё это, - размышляет Распутин, - ведь можно же было бороться, вон какие стаи голубей рвут своими крыльями синеву неба на части, может как-то и они, помогли бы товарищам спастись. Но эти голуби предпочли спокойно уснуть на морозе, что бы уже никогда не проснуться.

   А вольные птицы, на то они и вольные: «им в небо хочется», и не замечают они гибели своих товарищей.

   - Удивительная закономерность! И те вольные птицы, и эти вольные? - Но некоторые  предпочли погибнуть?

   - Иди Ленка, собирай пустые бутылки в бытовке, что тебе морозиться на улице. - Потом мы их вымоем, да сдадим в магазине, что бы добру зазря не пропадать, – говорит Виктор Грищев Масловой.

   Та, было, возмутилась сначала, от такого «щекотливого» предложения бригадира. Но потом, посмотрев на добрую улыбку Виктора, чуть подумав, согласилась: «Виктор не будет плохо шутить, он выше этого, да и мороз даёт о себе знать». - Это попробуй-ка, поработай женщине целый день на улице на морозе.

   Приходит новый парторг Николай Ефимов в бытовку, очень добрый человек, а вся бригада Грищёва в обеденный перерыв бутылки под краном намывает, да этикетки с них ножами скоблит. А бутылок там стеклянных: «всех мастей, со всех волостей», «целая гора», и не счесть их». Но, и здесь в работе, не обходится без шуток.

   Всем рабочим для работы на улице, выдали огромные и серые валенки. Но загвоздка вся была в том, что не всем они по ноге пришлись, так как все они были, одного «самого большого размера». Тут уже, сами рабочие стали думать, да «мастачить», но лишь бы «валенки к ноге подогнать».

   Но больше всех насмешил молдаванин Ваня Талапчи. Странные у него валенки, в форме бутылок получились, от всех рабочих аналогов отличаются.

   Сверху у них горлышко узкое, а дальше валенок уже к низу, как обычно широкий, и с ноги уже не слетает, не потеряется.

    Умно сделано, но с виду валенок «бутылка-бутылкой».

   Ходит «мастер-самоучка» гоголем по заводу, и не может собой налюбоваться: «ни у кого таких шикарных валенок нет». И наверно во всём мире тоже нет, но главное, что на ногах они прекрасно держатся, не как у остальных рабочих.

   - Ваня, как ты добился такой изумительной красоты, для «обычных серых валенок»?

   - Шедевр, да и только! – подзадоривает молдаванина Ленка Маслова.

   А сама она, рот платком от смеха зажимает. Того и гляди, что не удержится, и рассыплется смех её, как серебро по полатям.

   Тот явно доволен заданным вопросом: «он в тему звучит».

И Ваня по «по-существу», с удовольствием отвечает».

   - Никто такого совершенства в производстве валенок не добился: кроме него конечно! Именно он, «дошёл до всего сам, своим умом».

   И с нескрываемой гордостью Ваня сообщает Масловой по секрету.

   - Свою технологию имею.

   - И уже претендую на законный патент! Потому что нигде такой технологии в мире не прописано.

   И чёрные цыганские Ванины глаза засверкали неподдельной радостью.

   - Но тебе Ленка, как другу, по секрету открою тайну!

   - В стиральную машинку с кипятком, эти валенки я голяшками сунул, а потом на батарею их сушиться отправил.

   - Вот они «милые мои», вокруг моей ноги «ладненько присели» и облегают её «ласково»!

   И с гордостью Ваня показывает всем свои «фирменные валенки»:  «глядите, какая, элегантная обувь получилась!».

   Рабочие чуть не заходятся от смеха, настолько всё искренне звучит: «Ваня верит в их «изумительную» красоту!».

   И вдруг такое?

   - «Говноступы какие-то», а не валенки! – подытоживает, кто-то из рабочих всю ситуацию с «красивыми» валенками.

   Новый взрыв смеха, чуть не валит всех с ног. Только Ваня не смеётся, он сильно на всех обиделся: «издеваются, «недоучки»!

   - Сами вы «говноступы», - скажите, что вас «завидки берут!»

   Парторг со всеми рабочими, тоже смеётся, и ему хорошо в таком дружном коллективе, но его волнует совсем другое.

   - Что с бутылками будете делать, товарищи? Наверно, на спиртные напитки, все деньги пустите.

   - Что ты Николай Иванович! - успокаивает его Грищёв. – Свой быт будем обустраивать: «посуда там всякая, ложки-поварёшки, и другая мелочь в хозяйстве.

   Ничего не сказал парторг в ответ, но подумал: «наверно хитрят мужики».

   А после работы ему звонит начальник охраны Петров: «ты им разрешал несколько мешков с пустыми бутылками за территорию завода вынести: «на тебя они ссылаются!».

   - Целый караван «несунов» идёт на выход с завода, во главе с Ленкой Масловой!

   - Что про меня подумает начальство, да милиция: «несуны» по территории завода табунами ходят», да ещё с большими мешками»!

   И парторг об этом тоже думает, «и для него это задача!».

   - Пусть идут! – в сердцах говорит ему Ефимов. - Они уверяют меня, что деньги на свой быт потратят: «и вообще, не наше это дело!».

   - Пусть проверяют те,  кому это надо делать, а спиртные бутылки на заводе нам тоже не в радость копить!

   А на следующую смену, действительно вся бригада, что-нибудь, да несёт на завод. Кто-то несёт ложки, кто-то поварёшку тащит, а Лена Маслова посуду, да клеёнку на стол.

   Удивляется парторг, хотя и сам из рабочих: «как у них всё ладно получилось, и всё без обмана».

   А с другой стороны хоть от этого «добра», спиртных бутылок  избавились, а то всем они на глаза попадаются: «молодец Елена!».

   Зато Крякину начальнику смены, «весело в этот период», как никогда хорошо. Исчезла у него скованность, присущая ему, когда дело касалось настоящей работы.

   По-барски вальяжно, с милицией по территории завода разъезжает на машине: «ни забот у него, ни хлопот», вот тебе и наш начальник смены:     ментовские проблемы решает!

   - Ты посмотри, как он перед своими друзьями «выпендривается», - говорит Виктору Миша Полянов. - Наверно присматривает, где и что плохо на территории лежит, что бы прибрать всё.

   - Им в мундирах проще государственное добро тащить, чем обычным «несунам»: «работа у них такая!». А наш «перевертыш» Крякин, и рад своим друзьям угодить: «рука, руку моет!».

   - И, что им охрана сделает?

   - Они тут на заводе свой закон установили!

   - Без нас Миша разберутся!

   - Наше дело сторона, да «молчать в тряпочку»! – возражает ему Грищёв.

   - А мне это не нравится!  - ещё больше возмущается Полянов.

   - Тебе нравится, что-то изобретать, а им воровать!

   - У каждого человека своё призвание в жизни! - не возмутим Виктор Грищёв.

   Однако у Виктора скоро пошли крупные «нелады», с начальником смены, хотя и раньше особого восторга в их отношениях не было.

   - Наверно состоялся у них крупный разговор по душам, потому что Виктор человек прямой, и обязательно скажет всё, что думает он, любому человеку независимо от ранга, - рассуждает Миша Полянов.

   - Грабить свою бригаду Виктор не позволял никому. А «этот», наверно уже планы строит: «зарится» на деньги бригады».

   - Но без бригадира тут ничего не сделаешь, - «и жить им надо «дружненько»! - И вот тут, у них «вся загвоздка: нет у них дружбы».

   Скоро Виктор подал заявление на увольнение, и это было для всей бригады, как гром с ясного неба. Оказалось, что начальник смены, поставил Виктору в табеле прогул, «за положенный ему отгул», и который бригадир законно отгулял.

   Нужна была зацепка, и она была успешно найдена! Знал начальник  характер своего бригадира, и использовал «интриган» его качества, в своих интересах.

   Не стал Виктор Грищёв разбираться, и отстаивать свои права, как он сам говорил: «копаться в грязном белье не хочется».

   Ушёл молча, - чего в принципе, и добивался Крякин. Ему нужно было одно, «брать бригаду в свои руки!».

   Взбунтовался Михаил Полянов, от такого решения, и пошёл с Крякиным ругаться. А тот ему с наглой улыбкой и говорит: «ты будешь следующим!».

   - Это ты будешь следующим! По тебе уже давно тюрьма плачет! – взбесился от таких речей начальника Миша Полянов. - И если ты хочешь моего увольнения, то знай, я на своей работе тебя переживу, потому, что я специалист, и ничего ты мне не сделаешь, при всём своём желании! А ты Крякин – здесь «никто»!

   - Жалко, что тебе Гришка в рожу не заехал, а только по костям постучал, «ты бы красиво выглядел, - лучше, чем сейчас!».

   - И Гришка здесь долго не задержится, попомни моё слово Полянов. Тот сам себе яму роет…, но замолчал начальник, не стал дальше говорить вслух.

   - «Покипит-покипит» Полянов, да и успокоится, а с Распутиным всё сложнее.

   - Этот может…«Всё может Гришка!», -  и лучше его зря не трогать!

   - Иди Полянов, и считай, что никакого разговора у нас с тобой не было, - поправил свои тёмные очки начальник, и добавил. - Ты у нас передовик производства, и у меня претензий к тебе нет!

   - Давай Миша, иди и работай!

    Изумился Полянов от такой перемене в речах начальника. И можно сказать, что растерялся он.

   - Ловко обезоружил его Иван Иванович.

   Встречался Крякин с Варей, с первой женой Распутина и сейчас, ещё теплились у них любовные отношения.

   Известна истина, что «дыма без огня не бывает». Но и греха тут не было: «вдовушкой, она пребывала».

   - Если бы ты знал Ванечка, как я хочу, что бы Гришку посадили в тюрьму: «ведь пьёт он, и дерётся часто!».

   - А у тебя связи остались в милиции, и не плохие они».

   - И друга его лучшего, хочу, чтобы посадили: «ненавижу я их обоих!».

   Тонкие нарисованные брови нервно задергались, тяжело ей давалось это признание, - и Крякин видел это. - Месть для неё сильнее всех остальных чувств.

   - Ты наверно мстишь ему за то, что он бросил тебя, «золотце моё»? -    спокойно говорит ей любовник.

   Он был опытный сердцеед, и мог разговаривать с женщинами очень тонко, не настраивая их против себя.

   Тут, надо  хорошую «школу жизни» пройти, а не «ликбез какой-то», что бы всегда добиваться желаемого результата.

   И он преуспел, ведь милиция и есть «та великая школа», где при желании можно всему научиться.    

   Не глуп был Крякин от рождения. И очень даже хорошо начиналась его служебная карьера.

   Но, как говорится: «бес попутал!». 

   Могло быть, всё по-другому у него: «большим милицейским начальником был бы нынешний начальник смены комбикормового завода».

   Возможно, что и до генерала мог дослужиться Ваня: «была у него хорошая хватка»! - Но как говорится «поезд ушёл!»

   Обидно ему, что для комбикормового завода, всё это «балласт»: его навыки, как и сам Крякин!

   Но приятно Ване, что любовница его Варечка, о нём  «доброго мнения», устал он «в г…не» ходить!

   Очень хочется прислониться ему к чистой душе….. 

   - Пока что, не за что его прятать в тюрьму.

   - И у меня к нему свой должок есть!

   - А вот попадёт он в милицию, тогда всё проще будет.

   - Тихо это надо сделать, без всякой лишней огласки!

   И еще случилась «одна неприятность», за время ремонта. Поскользнулся на переходе, и неловко упал Кузя. Его «коронная» шляпа откатилась далеко в сторону, как бы убегая от своего хозяина.

   Усталый он был. Упал, и сломал два ребра.

   Сразу в больницу Кузьмин не пошёл, а только на следующий день обратился к врачу. И больше, уже никогда на работу не выходил.

   Врачи положили его в больницу, и определили там, что у него больные лёгкие, и всё это очень серьёзно, и запущено.

   Работал Кузьмин Володя раньше электриком на хлебозаводе. И когда случалась авария в печах для выпечки хлеба, то чтобы горожан не оставить без хлеба, приходилось ему эти печи, как говорится «на ходу ремонтировать».

   Отключат электрики печи от электричества, а до конца остыть не дают им, нельзя этого делать.

   Наденет рабочий фуфаек на себя. Ватные брюки оденет, и обувь подходящую.

   Водой его обольют, и лезет Володя в печь ремонтировать её.

  И ещё причина была торопиться: долг и совесть человека!

   Торопят его начальники всех мастей: «надо Володя, выручай! За оплатой не постоим!». – И в итоге копейки заплатят!

   А он не мог отказаться, людей ему жалко – «город без хлеба!». - Там, как на войне сейчас.

   Не любят лёгкие таких частых и жарких «процедур», и стали давать они сбои. Вот тогда врачи, и посоветовали Кузьмину поменять свою работу. И он поменял её, как говорится «шило, на мыло», на комбикормовый завод.

   А там в этом производстве, силикоз лёгких заработать проще простого было: «во всей России, это профессиональное заболевание рабочих».

   Пока лечили одно у Володи, появилось другое заболевание, а там и третье, и начинался у рабочего рак, который быстро прогрессировал. Ослабленный организм уже никак не мог противостоять могучей болезни, и ясно было, что человек погибает.

   Лежит Кузя у себя дома на постели, один нос на его лице остался, так он исхудал. Во всю длину его вытянула болезнь, тяжело ему, но мысли его всё ещё на работе находятся: «кто же им так вкусно чай заварит? - Тут сноровка нужна!».

    И тихо слеза по щекам больного катится: «некому!».

   - Никто наших ребят не уважит, как я это делаю!

   - Торопись Кузя на работу! Торопись!».

   Два брата жены работают на комбикормовом заводе, Алексей, и Сергей Николаенко, оба мужики здоровые и шустрые на ногу, но у всех свои семьи.

   Заскочат они на минутку к своей сестре, да Кузю проведать, но торопятся они, всё дела у них домашние.

   - Как там наша бригада? – спрашивает он братьев. – Кто у нас бригадир сейчас вместо Грищёва?

   - Что ты за них переживаешь! – говорит ему Серёга, там Крякин всеми руководит, и, по всей видимости, бригадиром будет Саша Новиков. Он более из всех покладистый характером, и коммунист он, а это много значит сейчас.

   Так оно и получилось, скоро в гости к Кузе пришли товарищи по работе, бригадиром стал точно Саша Новиков. Расселись они возле кровати, и шутят: «прекращай притворяться, и на работу выходи, без тебя мы никак не справляемся!».

   - Да, я хоть сейчас, только врачи не пускают! – засуетился на кровати Кузьмин.

   И добавил грустно: «скучно мне без вас ребята!». – И, слёзы на глазах Володи дрожат, хотят раскатиться.

   - Да, всё нормально, лежи ты! – и подушку Лена Маслова поправляет Володе. – Тебе выздоравливать надо!

   - А на работе, как нибудь без тебя справимся: «не переживай!».

   Тяжело здоровому человеку в одной комнате с больным находиться, а тут сразу столько рабочих пришло. И Володе душно стало, воздуха мало ему.

   Заметался он на подушках, и говорит тихо Лене: «ты придёшь, когда я умру, на похороны?

   Растерялась та и не знает, что ему ответить: «видит по его глазам», что ждёт ответа.

   И она решила перевести всё в шутку: «никто ведь не знает Володя, когда он умрёт, поэтому жить надо!

   - Ты уже не огорчай нас, постарайся милый живи».

   - Я стараюсь Лена! – и руку ей благодарно жмёт, своей исхудалой рукой: совсем, как ребёнок стал.

   Потом он нашёл в себе силы, и говорит Саше Новикову: «ты не обижай бригаду: если коммунист ты, то и марку держи!

   - А Крякин, он своего превосходства добивается, «мутный он человек!».

   - Не иди у него наповоду!

   - Ты знаешь, что Гришка уволился, - перебивает его Новиков.

   - Конечно, нет! – изумился Кузьмин. - Когда это было?

   - Приходил Виктор Грищёв на работу по своим делам, и они вместе домой ушли.

   - Больше Гришка на работу не выходил, такое поведение в его стиле. Затем он написал заявление на увольнение, и никому ничего не объяснял.

   Может, он с Виктором и говорил об этом, но никто того не знает, а может, что и дома у него есть свои причины!

   Кузя посмотрел на Лену Маслову, и та тоже покачала головой: «и я ничего не знаю!».

   Так все и расстались невесело, каждый думал о своём накипевшем на душе.

   А через пару дней к Кузе, в гости пришёл Распутин.

   Подсел тот к Володе и пожал его худую руку. Был он «немного навеселе», и шутил много. Но когда увидел, что Володя не реагирует на его шутки, то сразу всё понял.

   - Ты всё знаешь?

   - Только вчера вся бригада приходила, и Новиков мне сказал, как ты ушёл.

   - Ну, раз знаешь, то тогда конечно, нет резона скрывать.

   - И Лена тоже была? – наконец-то нашёлся Гришка.

   - Что тебе Лена далась, у неё своя жизнь!

   - Да так просто, спросил!

   Разговор у них, как-то не клеился. Пожелал Гришка Володе здоровья, и заторопился на выход.

   Больше он к Кузе уже не заходил, решал свои проблемы, а их сразу множество появилось.

   Скоро Кузя умер, а Распутин всё решал свои жизненные «задачки». И похоже, было, что никогда он их сам не решит, потому что те всё время прибавлялись.

   Выделил завод деньги на похороны Кузьмина Володи. Столовую предоставил для поминок, машины и автобус.

   Много рабочих людей собралось в столовой, что бы помянуть Володю.

   Все уважали, и ценили его: «и, как работника, и, как человека!», и не было там равнодушных людей. Женщины потихоньку вытирали слезы

   Сказал своё слово парторг завода Ефимов Николай Иванович:

   - Нет человека, и замены ему уже никогда не будет «во всём белом свете». Махнул тихо рукой, и продолжил сдавленным голосом:

   - Остались у Володи, две дочки сиротами, и никакие речи,  уже ничего не изменят в их жизни. А память останется!

   - Заслуженный человек был наш Володя, хотя и простой рабочий: пользовался он всеобщим уважением, а это большой авторитет надо иметь в рабочем коллективе!

   - Заработать его надо своим трудом, и душу надо иметь большую: а он был именно таким человеком!

   - Не будет нам его хватать в этой жизни, и горько добавил: «не будет!».

   - Пусть земля тебе будет пухом Володя! - и уже не как коммунист, и парторг, а как простой человек твёрдо добавил: «царство тебе небесное!».

   Пьют водку, не чокаясь, рабочие, и сказать им много чего хочется, но слов почему-то не находится: «не высказать их!».

   И где-то рядом с ними Володина душа, тихо присела. И ей тоже печально сегодня.

   - Нет! Она просто посидит рядом с друзьями в последний раз присела! - «она не заплачет»!

   Но вдруг, круто ударился голубь об стекло на окне столовой, и отчаянно вскрикнул от боли, и все вздрогнули от неожиданности.

   Послышались тихие изумлённые голоса рабочих «это Володина душа, она стонет и мечется, тяжело ей!

   - Плохая примета! – слышатся голоса.

   - Хорошо помянуть надо!».

   И поминают его рабочие на совесть. Другого такого товарища уже никогда у них не будет.

   Парторг всё что мог, сделал для похорон Володи, и устал сегодня, как никогда. Не считает он зазорным бывать в рабочем коллективе среди простых людей общаться с ними на равных. – А тут беда!

   Именно за человечность, и ценил его  директор завода Ферган Валентин Владимирович.

   Сам он не любил похорон, и старался там не бывать. Вот и сейчас его небыло в столовой. Но особого значения этому никто не придал.

   - Это дело парторга, его это уровень!

   Мудрый человек, талантливый руководитель, и хороший механик:  может, поэтому его предприятие, преуспевающее в городе.

   До его назначения здесь на заводе, всё иначе было. А про план и говорить нечего было: «из рук вон, плохо», работали рабочие.

   Не было у них заинтересованности в работе: все они на окладах сидели. Каждый «сам за себя был»: не было здесь рабочего коллектива.

   Валентин Владимирович, в деле механики был «дока», поэтому сразу же в обкоме партии предложил внести ряд изменений в процесс работы предприятия.

   И многие механизмы были усовершенствованы им, как говорится «доведены до ума».

   Было приобретено, и новое оборудование. Но главная заслуга, что он сумел «на верху», доказать «рациональность перевода  завода на другой режим работы».

   На окладах остались только слесаря и электрики. А их премии, которые теперь шли сверх оклада, полностью зависели от исправности, и работы оборудования.

   Рабочие стали работать сдельно, и в три смены.

   И скоро нигде в городе не было столь высоких по тем временам заработков.

   Хотели и этот факт в обкоме партии поставить ему в упрёк: «уж больно высокие заработки у рабочих!»,

   Но директор нахмурил свои чёрные, как смоль брови и неожиданно резко возразил: «А вы бы задаром работали так хорошо?» 

   Все присутствующие коммунисты, опешили от такого ответа, и «прятали  глаза» подальше от первого секретаря партии. Как будто они сами были в чём-то виноваты. Все обречённо ждали грома, но он не последовал.

   - Резон тут есть!

   - Идите Валентин Владимирович и работайте дальше!

   - И помните, что ваше предприятие Союзного значения, и промахов здесь быть не должно! Недозволительно это нам партийным людям!

   Первый, сделал остановку в своём изречении, и добавил уже строго, как бы для всех присутствующих коммунистов на совещании.

   - У нас всё под контролем партии!

   - И вы, Ферган, как коммунист рассуждаете правильно, и за стабильную работу завода вы тоже в ответе.

   - Здесь вы правы!

   Так начиналась его трудовая деятельность на должности директора завода. И сколько он провёл там бессонных ночей, никто того не знает. Но фактом оставалось то, что завод всегда выполнял, и перевыполнял государственный план, и это стало нормой «его жизни». А у всех работников завода свой интерес появился.

    Жизнь директора была сложна и многогранна, и приучила его постоянно совершенствовать себя. И как говорится он: «шёл в ногу» с эпохой. Но и тут были серьезные причины такому поведению директора.

   - Его родители  были в своё время репрессированы, и как бы были вычеркнуты из всех списков жизни.

   - Но, и там осуждённый оставался человеком, хотя в возможность этого трудно было поверить!

  - Один: против могучей машины государства…и, уцелеть! Когда в стране работала, целая система «воспитания человека», и, прежде всего «нового формирования, его личности».

   - Многие из репрессированных людей, просто умирали, не выдержав «пресса!»  

   - Зато живой человек выбирал себе веру сам, по состоянию своей души, потому что выжил, и естественно поверил в Бога.

   Дети этих людей всегда помнили, трагедию своих родителей. И тоже,  всегда верили в Бога.

   Им генетически закладывалась целая программа: «сберечь «свою душу, «и выжить, выжить любой ценой!».

   Поэтому и партийцем он был хороший, там тоже «без души нельзя!».  

   - А что ближе души? – кто сможет ответить на этот вопрос….

   Виктор Грищёв много ночей думал, и советовался не раз со своей Катериной. Зачем ему работать на кого-то, и вечно зависеть от воли начальника. Такого, как Крякин, да, и другие не лучше.

   - Хорошо когда сам всё решаешь за себя. И сам за всё отвечаешь! Тут уже, и обиды никакой: «сам виноват!».

   - Обидно получается, когда ты слышишь, вроде: «Крякин тебя съел!».

   - Как людям объяснить, что «хочу попробовать, себя в новом деле». И  кооперативы, по всей стране множатся: «можно по-другому работать, и жить можно!».

   - Делай Витя, как знаешь! Как душа твоя просит! – отвечает ему любимая жена. – Только, пожалуйста, о детях не забывай!

   - Тяжело на новой работе! И часто помочь тебе, будет некому.

   - Но я хорошо знаю, что «только идущий осилит дорогу!».

   - Мы тоже будем стараться помочь тебе. И о тебе будем думать!

   - Берись, раз решил так, «не раз мы с тобой, с нуля начинали - и выдержали!».

   - Вот и вся моя, правда!

   Понял Виктор, что уже не свернёт с избранного пути: «только своё дело!».

    Нашёл он надёжных товарищей, и стал торить дорогу на север: «там денег больше», и масса неразрешённых проблем.

   - Вот и будем их вместе со своими проблемами решать: «глядишь, и раскрутимся!».

   И закрутили бесконечные километры, мощные машины, гружённые разным товаром на север.

   Так начинался его маленький бизнес. Бессонные ночи в раздумьях: и  воплощение мечты в жизнь.

   Гришка тоже без работы не остался. Успешно работал на ЖБИ, ворочал бетон, и скоро стал хорошим бригадиром.

   Был он человек общительный, и с людьми быстро сходился, и самое главное: работал мужик на совесть.

   И когда стали организовывать там кооператив, то был не против этого. Зачем ему плыть против течения, когда в кооперативе зарплата вдвое больше, чем на простом производстве: «только работай!».

   А работать Гришка мог, здоров он тогда был, и усталости, «как таковой не понимал».

   Работал всегда весело, с доброй шуткой, и уважали его за это товарищи. И отдыхать мог с коллективом, и покуражиться был не прочь. Ничего в этой жизни ему не было чуждо.

   А дома, все те же проблемы  остались, и, похоже было, что ещё прибывали они.

   Останется на работе, и уже другую смену работает без отдыха, что бы денег больше заработать. И, «как ни в чём не бывало, работает»: хотя в это трудно поверить. Тяжело бетон лопатой ворочать вторую смену, и врядли кто на это дело согласится.

   Придет Гришка усталый домой после работы, а там ни Марии, ни детей! Заглянет он тоскливо в кастрюли, а там тоже пусто!

   - Вот стерва! Тут хоть загнись на работе, а у неё «своё на уме, «из дома бежать».

   - «Жив я, или не жив!».

   - Кушал чего, или вообще ничего не кушал, «её никак не интересует!».

   Выпьет Гришка водки, и идёт разбираться к супруге, а там скандал до небес, и до милиции дело доходило.

   Сейчас Гришка тактику поменял, и относился к этому уже спокойно: - «ушла, так ушла! Посмотрим, кому будет хуже!».

    Появилась в его жизни Лена Маслова. И его душе легче стало  мириться «с тяготами и лишениями семейной жизни!». Почти что, как в армейском уставе прописано, только не написал никто семейного устава

   Так «волей-неволей», жизнь всё больше сближала его с Еленой.

   Хоть и крутого нрава была Лена, но всегда остро чувствовала грань, за которую переступать было нельзя. И где бы, Распутин не был, всегда находила его, и именно в трудную для него минуту. Вот это и ценил Гришка: всё просто было и ясно.

   - Что надо твоей жене? – говорит ему Елена. – Пьёшь ты не часто, а если выпьешь много, то с тобой только разговаривай. Тогда, ты всё про себя расскажешь, и чудной бываешь.

   - Все мужики пьют, на то она и жизнь: иначе там и не бывает.

   Сейчас глаза Лены даже не карие, и нет в них доброго янтарного оттенка: они черны, как угли, и «жгут» так, что до глубины души достают.

   - Ей многое в их семейной жизни не нравится: понимает она своим бабьим умом всё яснее и чётче, чем Распутин.

   Собралась она с мыслями и добавила.

   - Душа у тебя чистая и добрая, и зла там нет. Только упрямый ты очень, Гриша!

   - Ты за свою жизнь и ласки то материнской не видел: рос, как побег дикий в лесу.

   - Ты постоянно неухоженный, и нет твоей жене до тебя дела!

   - «По нашей женской логике», это преступление с её стороны. Ведь ещё в старину девушек учили, что надо уважать мужа своего, иначе жизни не будет. И она это прекрасно знает!

   Молчит Гришка, а душа у него стонет: «права Елена!», хоть и не хочется в этом признаваться. - На душе Марии другой лежит: её давняя любовь!

   - Своя у неё жизнь!

   Устали они оба! Одна видимость совместной жизни.

   - И обязательно «их несчастью» конец будет!» - лучше бы сразу, по-хорошему разошлись! 

Другие произведения автора:

Мои забытые сказания. Раздумье

Мои забытые сказания. Клюква

Сказки-были сорок сороков