К истокам души часть 4

               К истокам души часть 4

 

 

 Оперативно работают ребята, и надо им уже закругляться, загрузились они, как говорится «под завязку». Но тут, с очередным мешком по транспортеру приезжает к ним, сам начальник охраны Петров, и падает на спину вора-грузчика. Тот никак не может понять в сумерках, что за «живность» такая оседлала его вместо очередного мешка комбикорма, и с воплем падает на колени.

   - Ма-ма!

   - Я ваш папа! – говорит им довольный начальник охраны, - а зона ваша мама! - Здравствуйте, дорогие мои «воровайки».

   И продолжил, уже серьёзно.

   - Убегать не советую, а то хуже будет, «ножки отстрелю»,- и ловко достаёт из кобуры деревянный муляж пистолета.

   Петров бравирует: «ворота закрыты, милиция уже на подъезде, и премия считай, что в кармане лежит».

   - Эх, дома бы так всё ловко получалось! – и он нервно разглаживает свои запыленные волосы на голове.

   «Но жена не кочерёжка», - её не выкинешь в окошко, «любовь это»! Как говорится, «она любит его, но… странною любовью!».

   Не всегда всё проходило так весело на заводе, как сейчас шло. Недаром говорят, что жизнь из полос состоит, «белых и чёрных». Вот и наступила в жизни завода чёрная полоса.

   Работал здесь Виталик Платов, худощавый и всегда спокойный мужик. Вёл он себя всегда достойно, и не было у него нареканий со стороны администрации завода, а тем более претензий со стороны рабочих. 

   Бригада у этих рабочих была самая большая на заводе, поэтому, и работали и отдыхали эти «трудяги», всегда с большим размахом.

   Заболела жена у Виталия, и в больницу слегла. А куда идти мужикам после работы выпивать? Конечно, туда, где нет хозяйки, и детей поменьше.

   Два мешка с луком  стояли у него дома, и их бы на год хватило семье. Но, что в холостяцкой семье на закуску идёт больше всего на Руси, конечно лучок.

   Этот продукт в любом виде можно было использовать. Тем более, что его там вдоволь было, и под рукой он, «не надо в магазин бегать», и соли тоже хватало.

   И ещё у него была одна незадача, сильно болел его тесть, и очень мучался от этого. Но общее благо, что жил он отдельно. И хоть основная тяжесть ухода ложилась на жену и её сестёр, Виталию искренне жалко было мужика, и он тоже не оставался в стороне от его горя.

   И вот, как бы вскользь, Виталием  были сказаны такие слова, при всей своей бригаде, не в упрёк больному тестю.

   - Я бы не смог столько мучаться. Тяжело всё это понимать, когда ты совсем беспомощный.

   Никто из бригады и не подумал тогда, что они со смыслом были сказаны. А может все это просто так, ему на ум пришло, никто этого до сих пор не знает.

   Пришла жена из больницы, и конечно скандал дома закатила, «чем ты здесь занимался целый месяц, что два мешка лука исчезло». Ей невдомёк было, что бригада большая у них, почти двадцать человек, и всё на закуску ушло, но это дела не меняло. В принципе, и не в овоще дело. Жили они и так неважно, стали ещё хуже жить.

   Был у Виталия, свой транспорт «Запорожец», незаменимая машина, по тем временам. И, как-то раз, рабочий попал в серьёзную аварию, порвалась у него селезёнка. Лежал он долго в больнице, и вот с той поры стало у него здоровье заметно сдавать.

   Никогда он особенно никому не жаловался. Но тут видать всё к одному сошлось. Потому, что и с лёгкими у него появилась большая проблема. Тут уже, его работа на заводе сказывалась. Мелкая пыль: незаметный, но жестокий враг, любого человека лишит здоровья. Но в общем, как говорится, «где тонко там и рвётся».

   Очень сильно переживал Виталий всё, но опять, никому не жаловался. По своей природе, это был тихий и терпеливый человек, обиды и боль всегда в себе держал. Но тут, всё к одному подошло: нужно принять окончательное решение, «как жить дальше?». Или вообще…

   Взял Виталий две большие бутылки вина, закуски взял. И полез он на крышу элеватора, а там все девять этажей будет, если не больше. Расстелил на крыше платочек, разложил там аккуратно закуску, и сам присел рядом со снедью. О чём он думал тогда, на закате чудесного дня? Что было у него на душе? «Никто и никогда, уже не узнает». Но добрый он был: любой это скажет».

   Подлетают к нему голуби и прямо на руки садятся доброму человеку, кормит их из рук Виталий, а у самого слёзы на ресницах дрожат.

   - Глупенькие вы мои, «почему такие доверчивые, как и я в жизни? – и продолжает свою мысль. - Вас любой может обидеть, как со мной это вышло. Знайте, что люди очень жестокие бывают, «берегитесь их!».

   - И хоть крылья у вас есть, но от судьбы никуда не денешься, она любого, «и в небе достанет».

   Ещё наливает он стакан вина, и смотрит на заходящее солнце.

   - Ты угасаешь, и этот хороший день потихоньку уходит. Ты уступаешь место ночи: «всегда в жизни так было! Одно хорошо, что не надо мне уже никуда торопиться: «финал наступил». Шагнул Виталий к краю крыши элеватора, и, не заглядывая вниз, ступил в эту бездну. «Шрапнелью посыпались», голуби в небо, обезумевшие от такого неожиданного поступка доброго человека. Рвутся они в просторы неба, и душа Виталия вместе с ними стремится, и у неё крылья появились.

   Всё выше поднимаются птицы, и уже неба, от массы голубей не видать. Но душе человека захотелось побыть с людьми, тяжело ей начинать другую жизнь, и она присела на край бездны, что бы осмотреться.

   Утром Василий Мазур пошёл, «как обычно это делает», вентиляцию посмотреть. А там,  на бетонном козырьке, что недалеко от земли находится: человек лежит, и сразу не понял он, кто это. Когда стали выносить тело, сразу всё прояснилось: «Виталик это!».

   Вот такая беда приключилась на заводе, а истинной причины никто толком, так никогда и не узнает.  - «Не стало ещё одного хорошего человека!», вот и всё, что можно сказать о нём.

   Всегда завод выполнял и перевыполнял план по изготовлению комбикормов, и прибыль была немалая, но условия работы всегда оставались очень тяжелыми. Официально, не было здесь у работающих людей никакой вредности. Если приезжала госкомиссия, то все показатели искусственно занижались, потому что и там, в министерстве не было интереса так транжирить государственные деньги: «на нет, и суда нет». Потихоньку всё это дело спускалось на тормозах до местного уровня. Всё терялось в бумагах, и чиновничьих обещаниях.  Хотя всё это сказывалось с годами на здоровье рабочих, как в случае с Виталием. Но мудрость у рабочих всегда приходит позже, когда здоровья уже нет: а план был всегда, и деньги тоже.

   Одной из самых тяжёлых работ всегда была, зачистка силосов, её выполняли добровольцы. И за хорошую по тем временам плату, «халтура такая». А смысл её был в том, чтобы освободить емкости-силоса, от залежалого там, чуть ли не годами комбикорма.

   Высота силоса двадцать четыре метра, ширина три метра. Вот и выковыряй рабочий оттуда комбикорм, или другой сыпучий продукт, если он уже стал монолитом. И как ты его не  шуруй металлическим прутом снизу силоса, сыпаться он не будет, только сам пыли накушаешься.

   У «халтурщиков», обычно это было три-четыре человека, был свой метод работы, и свой инструмент. Ставили они мотор под силосом, вставляют туда двухметровую штангу со сверлом, и снизу вверх начинают бурить массу силоса. Работает внизу транспортёр и всё, что удаётся извлечь из силоса уходит по транспортёру в другой пустой силос.

   Загонят мужики одну штангу в силос, навинчивают другую, и так бурят до самого верха силоса, все двадцать, и более метров. Затем начинают проходку в обратном направлении сверху вниз, только насадку меняют на другую, что бы дырку больше сделать, для лучшего схода комбикорма. И только тогда, когда и эта работа окончена, на лебёдке опускают в емкость одного или двух человек, и те на страховках уже вручную шуруют комбикорм вниз на транспортёр.

   Внизу обычно оставались: или Миша Полянов, или Кузьмин Володя. У них был большой общий багаж знаний, и спецы они были отличные. Могли они манипулировать всем процессом работы, и при этом не мешать другим бригадам, выполнять свой план, потому что всё это делалось в неурочное время.

   Стал и Гришка Распутин вникать в смысл работы «халтурщиков», и предложил Виктору изготовить свою, новую насадку. Где вместо кусков троса, что разбивают отверстие: делают его шире. Приварить ножи от механической сенокосилки, захват площади работы ещё больше увеличится. Ножи остры, как бритвы, и будут строгать любую поверхность комбикорма. Тем более, что весь процесс работы ведётся уже вниз: строгай себе, потихоньку «кубатуру» это уже деньги твои. Всё на работающий транспортёр скатится.

   Сходил Гришка на своё старое место работы, принёс оттуда пластины с ножами, и с Виктором Грищёвым пошли они уже к слесарям, и тем объяснили свою мысль.

   - Пусть заварит Коля Аверин, - распорядился бригадир слесарей, - пусть он поможет вам.

   Чернявый и подвижный Коля не стал отказываться, а взялся за дело. Работу свою он знал хорошо, и подгонять его, а тем более просить не надо было.

   - У моего деда друг был Аверин, егерем он был или охотоведом, я точно не помню, маленький ещё был, - говорит Распутин Николаю, - не твой родственник?

   - Отец мой! – оживился слесарь, - а деда твоего отлично знаю. Очень хорошо они дружили, не смотря на большую разницу в годах, редко такое встретишь.

  - Теперь ты мне, как родной Гриша, - продолжает довольный Николай, - нам надо дружить, редко такие встречи бывают.

    И он действительно был рад этой неожиданной встрече, «второго поколения друзьей».

   - С нас черпак за работу, если всё хорошо пойдёт, - говорит Виктор Аверину, - как никак, «халтура» наша.

   Виктор старается всё делать по справедливости. Он знает все тонкости работы с людьми: «раз человека обидишь, потом можешь к нему уже не подходить с просьбой», - это в работе часто бывает!

   - Я рад, что Григория встретил, и ничего мне не надо от вас, главное нам не потеряться теперь.

    - Правда, Гриша?

   Распутину тоже приятно: «вот что значит старая дружба, её удивительные плоды «им воздаются». С великим удовольствием они жмут друг другу руки. Новое поколение, подхватило это знамя дружбы, что бы потом передать своим детям. Это и есть смысл их жизни.

   Работа пошла веселей. Ножи не гнулись так, как гибкие огрызки тросов, а строгали, как масло большое по размеру отверстие, что и требовалось рабочим.

   - Теперь у нас не будет проблем со сходом комбикорма на транспортёр. Такая большая дыра не забьётся комками.

   - Как шахтёры говорят «давай «шуруй уголёк», а у нас, комбикорм! – доволен бригадир сравнением. - Всё идёт по задуманному плану.

   А в бытовке Кузя заваривает чай: «большая работа начинается, именно с чаепития, и не иначе», - это его главная установка в жизни. Володя очень аккуратно подходит к этому делу, с полной ответственностью, ни одна чаинка у него не пропадает зря. Высыплет он в запарник все, что в пакете находится. Затем пустую коробочку, перетрясёт, и оттуда все чаинки в запарник отправит. А бумажную тару, разорвет на мелкие части, и аккуратно опустит в мусорное ведро, что бы и там не занимать много места. Очень продуманно всё делает товарищ, приятно посмотреть на его работу.

   Лицо у Кузи очень серьёзно, как при каком-то культовом ритуале, где всё надо соблюсти в точности до мелочей. И даже шляпа на голове, с которой он не расстаётся на работе, придаёт ему вид мага. Но на деле он не такой серьёзный, он любит пошутить, и выпить тоже любит, но везде у него есть мера, чему можно позавидовать.

    В бытовку подтягивается рабочие другой бригады, которая теперь на смене, и все кто хочет, угощаются чаем. Володю везде уважают, и знают, что он любит «похохмить»: весёлый и добрый он человек.

   - Кузя расскажи свежий анекдот, - просят его рабочие, и тот не отказывается, артист он от природы-мамы.

    Весело, и с хрустом распрямляется Володя, во всю свою длинноту тела. Ловко сдвигает шляпу на самый затылок. И с лукавой улыбкой начинает рассказывать.

   - Отсидел один урка «всю свою сознательную жизнь» в тюрьме. Освободился он, и на гражданке устроился слесарем-сантехником работать. И вот посылают его по вызову к одной бабушке кран подчинить. Звонит слесарь в нужную дверь. Очень рад он, что ему доверили такое серьёзное дело. Надо срочно бабушке помочь, и он не против этого, даже рад этому. Одна беда, что речь его ещё не перестроилась «на нормальный человеческий лад», она вся «приблатнёная»: это уже обычная норма его жизни. Бывший заключённый попросту не понимает, что говорит, и с кем ведёт речь. Времени не хватило ему разобраться, что здесь другой мир.

   Открывает ему бабушка дверь, а он стоит перед ней с газовым ключом в руках, весь синий от наколок, рот сияет рондолевыми зубами, и сигаретный бычок на губе приклеен.

   - Бабушка, слесаря «в рот …», и так далее, не вызывали?

   Той чуть плохо не стало от такого неимоверного сервиса, - «что ты, что ты, сыночек! Не вызывали!».

   Кто-то из рабочих, уже подавился чаем и громко захлёбывается жидкостью, но спасать его никто не собирается. Другие рабочие, чуть не «ломаются» от неудержимого смеха. А женщины, те сразу на выход подались. Через десять минут в бытовке остались только свои ребята, и спокойно пьют чай.

   - Ну, ты Кузя, и «отколол» номер! Теперь они ещё долго смеяться будут. А мы чайку спокойно попьём, да и за работу пора браться. Утирает слёзы Грищёв на глазах, и другие себя в порядок приводят. Пока силы остались, надо идти работать.

   Опустили на лебёдке в силос Сашу Борисенко, а затем Гришку Распутина. Пространство там замкнутое, без всякого комфорта, «железная банка с комбикормом», как тараканы в ней рабочие, и в середине дыра до самого транспортёра.

   Осмотрелись внутри силоса мужики, и давай потихоньку лопатой осыпать в отверстие комбикорм. Так по очереди и работают они, только пыль столбом вверх поднимается, заворачивается над головами, и оседает на рабочих. Скоро на марлевой повязке появился такой слой пыли, что  дышать стало тяжело.

   - Не работает «лепесток», ему срок работы при такой запыленности пять минут, не больше, - говорит товарищу Гришка.

   Снял он свою повязку со рта, и больше уже никогда не одевал её. – «так задохнуться можно ещё быстрее!».

   - На подводной лодке я все цистерны вычистил по правому борту, когда в доке стояли, адская это работа была, но и здесь не лучше.

   Скоро его рубашка прилипла к телу от пота, и он уже не разговаривал. Взял в руки лопату и Борисенко Саша: «перекури Григорий, а то резко взялся, успеешь наработаться.

   Саша невысокого роста черноволосый и кареглазый, с пышными буденовскими усами, и труженик каких мало на заводе. И главное, что не долг коммуниста обязывал его так трудиться, а он сам был от рождения такой неугомонный работник. И в партию Борисенко пришёл сам по своему убеждению, и не запятнал её чести.

   Скоро с одной стороны силоса образовался большой завес, и он в любой момент, мог накрыть их, «как лавиной», обоих рабочих сразу. Надо было срезать его сверху, и как можно скорее это сделать.

   Отцепиться от троса тоже было опасно, возникал риск сорваться вниз, в «утробу силоса». В любой момент ситуация  могла измениться в ещё худшую сторону, и приходилось рисковать забыв про технику безопасности.

   Работа есть работа, и всё это было «нормальным явлением» в процессе работы: риск оправдывал себя.

   Не было здесь начальства, а значит и лишних указаний, с их стороны, а это самое главное в работе. «Всё спокойно осмыслить «самому», и рисковать если надо!».

   - С тобой можно работать Григорий, -  с улыбкой говорит Борисенко своему новому товарищу, уже на верху в бытовке, за кружкой чая. - Силён ты в работе!

   - Да и ты, «что танк пашешь»!

   - А я, не могу трудиться по-другому: то есть плохо! От такой работы я вообще отказываюсь, «позор это!». И притворяться я не могу.

   - Так ты что Гриша, коммунистом хочешь стать? – спрашивает его удивлённый Борисенко, - я тебе дам рекомендацию в партию.

   - Я считаю, что не достоин этой чести, - возражает Распутин, - Там нужны кристально чистые люди, а их в нашей жизни не много бывает.

   Призадумался Борисенко, «в хитрости тебе не откажешь», больше они к этой теме никогда не возвращались.

   - Хотите, анекдот расскажу? - предлагает Саша рабочим.

   - Давай! - слышны со всех сторон радостные возгласы.

   - Приходит один мужик в больницу и жалуется доктору: «Понимаете, у меня вкус потерялся, и память тоже, что мне делать доктор?». Доктор очень спокоен «это всё поправимо, не вы первый жалуетесь, попьёте таблеточки номер десять, и всё будет нормально».

   На следующий приём тот говорит доктору.

   - Попил я эти таблеточки, но это извините меня г….

   - Ну, вот дорогой, а вы говорили, что у вас вкуса нет, значит помогло?

   - Доктор, так у меня ещё и памяти нет! Что делать? «Попьёте ещё таблеточки номер десять, и ваша память восстановится, не вы первый жалуетесь», - успокаивает его доктор.

   - Опять приходит на приём этот больной, и очень недоволен лечением.

   - Попил я эти таблетки, так это снова г…., и вы мне уже их выписывали доктор.

   - Ну, вот дорогой! – искренне радуется врач, а вы говорили, что и памяти нет. - При желании всё можно восстановить дорогой ты мой, неизлечимых болезней не бывает! «Главное, знать надо что принимать!».

   Насмеялись мужики вдоволь, и надо за работу браться. А что бы жизнь каторгой не казалась, то завтра решили снова ехать на лодке за грибами. И всё в том же исполнении: Распутин, Грищёв и Полянов.

   Прицепили мотор к лодке грибники, и пораньше с утра поплыли на лодке за приключениями. У всех было прекрасное настроение, иначе и быть не могло. Природа она всегда была в радость рабочему человеку. А тут ещё и грибы собирать: великое удовольствие, да ещё на моторе прокатиться по реке. Лучше не придумаешь.

   Взревел мотор, всей своей мощью, но Распутин сбавил обороты, и лодка плавно пошла на выход из залива, двигаясь среди водорослей.

   Река удивляет всех своей необузданной силой, и готова сразу перевернуть лодку, на выходе из залива. Но не тут-то было, лодка взлетела на встречной речной волне, подмяла её под себя, и так же ловко, следующие негодующие волны.

   Набирая скорость, лодка устремилась вниз по реке, поднимая каскады ликующих на солнце брызг. И руша их на беснующуюся реку веером.

   В этот раз грибники не стали рисковать и обошли большой залом, свернув в боковую протоку. Та была хоть и уже главного русла, но глубже. Природа постоянно менялась, и трудно было не изумляться её красоте.

   Мотор спорил с рекой, ломал её волю своей необузданной силой, Но она тут же восстанавливалась снова, и жила в своём стремлении жить, и побеждать.

   И даже его чрезмерное вторжение в природу, воспринималось людьми, как красота, и не иначе. И борьба, от которой дух захватывает.

   Гришка подрулил к берегу, и заглушил мотор.

   - Ну, что купаться будем морячки? – ему очень хорошо сейчас, и он дразнится. Знают они, что те в его понятии «пехота».

   - Я что сумасшедший! – искренне ёжится Михаил, - в такую воду меня не загонишь и под дулом пулемёта.

   - И я мёрзну от одной мысли, что река с сопок берёт своё начало, а там и сейчас ещё лёд лежит. –  Нет! - Не желает, искупаться и Виктор.

   А Гришке хорошо, он здесь родился и вырос, и вся его жизнь это  вода. С разбега он прыгает в воду, и река его тут же подхватила в свои объятья, они всегда радуются встрече, как родные.

   За столько лет доброго общения, не могло быть иначе. Стекает вода с сильного Гришкиного тела, и он очень доволен купанием. Огонь пробегает по всем клеткам его тела. И это, как ни странно звучит, стало заметно всем. Его тело «свободно парило - подпиталось «таёжным духом».

   - Ох, хорошо-то как!

   - Иди к столу, ещё лучше будет! – посмеивается Михаил, - а то нам завидно становится.

   - Вот где сила наша! - и бутылку водки на дюралевый нос лодки ставит. - Лишь она одна, от всех болезней лечит. И от сердца - тоже лечит!

   Успокоилась река, и уже не замечает людей. Где-то в другом месте воюет она. Тяжело ей со своим буйным нравом, горной реки - красавицы, уживаться с людьми.

   И вот, Бира покорно улеглась, совсем, как «киска» у их ног, можно и погладить её.

   Протянул Михаил к ней руку, а река усмехнулась ему в лицо, как игривая девушка. И её шутливый поцелуй расплывается на поверхности воды.

   Не ожидал Михаил такого необычного приветствия.

   Но не отдёрнулся от него человек, а зачерпнул пригоршней воду, «и сказочным поцелуем», омыл своё лицо. И «как заново родился!» - вот тебе и сказка наяву.

   - За нашу дружбу! – говорит Виктор друзьям, и видно было по его доброму лицу, что его слова искренни. - Что бы не последний раз нам здесь пить и отдыхать: «всю бы жизнь так!».

   Пили товарищи и не знали, что природа живёт по своим непонятным нам законам. Она располагает всеми силами и знаниями Вселенной. А мы можем только предполагать, «что бы всё было так, как нам хочется!».

   Но - молчит она! Её тайны! В нашу жизнь! Всегда вторгаются помимо нашей воли. Проявляются, как лёгкий вскрик нашего удивления, или горечи появления.

   Путешественники, далеко не отходили от лодки, и рядом собирали грибы. Те особо, не прятались, и с любопытством сами подглядывали за грибниками.

   Вот один маленький «игривый шалопай», совсем, как ребёнок, слегка прикрылся листочком, и присел у корня дерева. Его почти не видать людям, настолько он невелик ростом, и малозаметен сейчас. А он весело щурит свои глазки на людей, из под своего смешного накида, забавно ему.

   - Хитёр грибочек, совсем, как «человечек» играется», - и не стали его трогать люди.

   - Расти малыш на радость всему лесу: дай хорошее потомство! - И вырасти его! - Не это ли настоящее счастье для всех нас.

   - Пусть ваш дом богатеет ребятами! - так кажется, в старину желали ведуны, людям счастья, - и мы того же вам желаем!

   Постепенно все грибники собрались у лодки, и пора было собираться в обратный путь.

  Уселись путешественники со своими коробами в лодке, и Гришка оттолкнул лодку от берега. Проверил рычаг скорости, что бы снова не повторился, «предыдущий кордебалет», когда все кувыркались в лодке, от её резкого старта. - «Всё было в порядке!».

   Зычно на всю округу «рявкнул» мотор, но резко осёкся. Остыл мотор и сразу не завёлся. И только со второго раза он огласил всю округу своим мощным рёвом, - сила была за мотором!

   Лодка плавно начала движение, и всё набирала скорость, пока не стала отрываться от воды. Но, не дано было ей летать, так, и двигалась она по простору реки в своём стремлении взлететь птицей в небо.

  Уже где-то на половине пути, главное русло реки незаметно потерялось, разбилось на три протоки. Протока, куда лодка залетела на всей скорости, постепенно стала сужаться, но всё ещё была глубока для движения лодки. Затем сузилась настолько, что развернуться там лодке было уже невозможно, оставалось двигаться только вперёд.

   - Очень длинная протока. Но всё равно должен быть выход, иначе не бывает, - говорит Распутин товарищам. - Я здесь первый раз оказался.

   Ветки деревьев нависали прямо над водой, и мешали движению лодки. А «море» черёмухи благоухало Божьей благодатью, славясь на всю округу. Стойкий «медовый дух», пьянил людей. Рад был им услужить, «поправить здоровье».

   Но людям было не до этого праздника. Беснуется под днищем лодки, запертая в протоке вода. И тянет неведомая сила лодку, под эту красоту на погибель. Но сила мотора берёт свой верх, и человек сильнее стихии.  

   Наконец-то показалось начало протоки. Тут она зарождалась, и набирала свою буйную силу. Стремясь в своём необузданном порыве отделиться от мамы-реки, ей хотелось свободы и приключений.

   И красавица круто показывала свой норов. Как говорится у людей «лезла в бутылку». И это действительно так, она стремительно летела в узкость берегов, воля ей была дороже.

   - Как нитка, «прошла через игольчатое ушко», эта протока, - так определил все это движение протоки Гришка.

   А главное русло реки рядом за обширным стремительным перекатом, который надо одолеть людям.

   Добавит Гришка газу и направляет лодку на перекат, но прохода там, среди камней не находит.

   Сбросит он газ, спустится ниже по течению на лодке, и снова пытает счастья «выйти из «ушка протоки», на простор реки. Жалобно скребёт мотор лопастями по мелким камням, и жалко его ломать, «как по душе железом ведёт».

   - Всем на нос перебраться, - командует Распутин. - Надо до предела облегчить корму с мотором, что бы мотор поднялся выше камней переката.

   Летит лодка на перекат на всём газу, и уже на выходе в главное русло реки, «полетела» лопасть винта.

   Елозит винт в воде по камням своим обрубком. И надрывается мотор, будоража всю округу диким рёвом, пока совсем не заглох. Лодка потеряла свой ход, и понесло её вниз по перекату «буйное течение».

    Не держат её на месте, ни вёсла, ни шест, она щепка в руках стихии. Другого выхода у них нет, и Гришка шустро выпрыгнул за борт лодки на мелкий перекат.  Его ноги скользят по заиленным зелёным камням. Но он сумел зацепиться, и удержать лодку, не дал ей снова сорваться в протоку. Постепенно, метр за метром, он добрался с ней по перекату до берега.

   Тяжёлая борьба закончилась. Теперь можно было, и перекурить. Грудь Распутина тяжело вздымается. Ноги дрожат от напряжения. Но дело было сделано, все находились на берегу в безопасности.

   - Идти на двух лопастях вверх по реке равносильно безумию. Вал винта быстро разобьётся, и мотору «хана», - определил общее положение Распутин. - Надо выбираться пешком до автобуса, а мотор и лодку здесь оставлять, «завтра заберём!».

   - Завтра мы работаем! – поправил его Грищёв Витя.

   - Значит после завтра!

   - Дело уже к вечеру. Купить сегодня винт, и вернуться сюда, чтобы выбраться отсюда на моторе, мы всёравно не успеем. Поэтому у нас нет другого варианта.

   - Жалко бросать лодку с мотором без присмотра. Вдруг кто-то найдёт их, тогда уже точно, можно будет навсегда попрощаться с ними, - не может успокоиться Михаил, -  а тут ещё «послезавтра!».

   - Григорий хозяин, ему и решать, как нам быть сейчас. - Лодку действительно жалко бросать, - тоже переживает бригадир.

   - Вопрос уже решенный, и другого выхода нет! – подвёл итог всем размышлениям Распутин.

   Нашли, и загнали лодку в узкую болотину. Забросали её там ветками и травой, замаскировали так. Мотор спрятали в другом месте, что бы не так обидно было, если что-то найдут рыбаки. «Всё, что смогли, сделали!».

   Надели свои короба на плечи и стали выбираться грибники на трассу. Через полтора часа все уже были дома: мылись и пили чай, о лодке старались не думать.

   На работе тоже всё шло своим чередом, и не было времени разговаривать.

   Зато Елена не унималась, ей всё было интересно знать. А когда узнала она от Гришки, что лодку и мотор они где-то бросили в лесу, то вообще потеряла покой.

   - А вдруг своруют мотор? А ты так и не разу не прокатил меня по реке на моторной лодке: «позор, какой! И тебе не стыдно?».

   - Я в тайге выросла, и так скучаю по Приморью, по тайге настоящей: если бы ты только знал. Мы даже женьшень с отцом находили в тайге, хотя трудно в это поверить.

   И она действительно печально выглядит. Но Лена притвора ещё та: артистка, каких мало на свете! Не одного человека одурачила эта красавица на своём веку: трудно их всех  сосчитать. Но Гришке, и не надо это, не его это дело.

   - Не переживай кума? – улыбается Распутин, - твоё дело поправимо, домчим тебя куда хочешь в тайгу, как по заказу доставим. Было бы только желание.

   Доработали мужики смену, и выяснилось, что у Михаила не получается завтра ехать за лодкой, домашние дела мешают.

   - Ничего, - говорит Виктор Распутину, - мы и вдвоём прекрасно справимся, это даже лучше, - «что там втроём делать?».

   - Хорошо рядом с Виктором, он всегда спокоен, в любой ситуации не теряется, - рассуждает так Гришка, - а ему Распутину всегда не хватало спокойствия, он был человеком «взрывного характера».

  - Зато отходчивый Гришка. И чужую беду близко к сердцу принимает, готов всегда помочь человеку. Но и это часто, тоже плохо кончается!

   - Едем Витя, ты настоящий друг!

   - Возможно, что я бы и один справился, но ты сам видел, как тяжело там одному на реке находиться. Без приключений не обходится.

   - Я купил в магазине новый винт, сам он из жёсткой пластмассы сделан, что очень плохо по себе. Но, что самое интересноё в нём: шаг лопастей у винта легко меняется. Можно поставить их под грузовой винт, а можно скоростной сделать: двигаются они.

   Есть желание опробовать его на воде, и на всей скорости пройтись по реке. Вот это и будет нам с тобой «презент».

   Доехали друзья на автобусе до нужной остановки, а дальше к реке пешком пошли. И чем ближе подходили они к заветному месту, то тревожней становилось на душе: «как там лодка и мотор? Целы ли они».

   -  Не добрался ли кто-то до них раньше.

   - А если такое уже случилось? - Но не хотелось в это верить.

   - Вон, лодка виднеется из-под завала веток! - Глаз у Гришки намётан, и он издалека её видит.

   Увяла листва, и невольно стала проявляться спрятанная ими поклажа. Но самое главное, что всё  было цело: и вёсла, и бак с бензином.

   - Теперь дело за мотором? – волнуется всегда спокойный Виктор.

   - Нормально всё будет. Если бы кто-то «покрысятничал», то заметно было: всё забрали - успокаивает его и себя Распутин.

   И действительно, всё оказалось на удивление цело.

   - Хорошо-то, как, даже самому не верится, повезло нам Витя!

   Невольно обратили внимание и на природу, а она была очаровательна сейчас. И на реку полюбовались друзья: красиво хоть картину рисуй.

   Под хорошее настроение всё было прекрасно в этом чарующем мире сказок. Иначе всё не назовёшь, но надо было и за дело браться.

   Вытащили друзья лодку на чистую воду, что находилась выше бушующего переката.

   Обворожительная красота этого места, невольно манила к себе не только людей. В её волшебное зеркало воды, любуются красавицы ивы, высоко запрокинув ветви рук. Совсем как девушки застыли они, не наглядеться им на себя.

   Прицепили к лодке мотор с новым скоростным винтом, загрузили в неё бак и вёсла. Работали сноровисто, и с явным удовольствием.

   - Ну, что Витя, пора и в дорогу?!

   Радостно взревел «Вихрь», и ему одному без людей тоскливо было. Застоялся он без всякого движения, Как беговой конь подрагивает он в руках хозяина, разминка ему нужна.

   Стала лодка потихоньку подниматься вверх по реке, против её течения.

   Постепенно прибавлял Гришка обороты мотору, и тот послушно увеличивал стремительный бег лодки по волнам.

   Уже чувствовалась, прежня предельная скорость лодки. Но запас мощности у мотора ещё был, и Гришка потихоньку дожимает газ до конца.

   И чудо случилось. Лодка рвалась в небеса в другую стихию, «вот-вот, и взлетит она!». - Дух захватывает от такой удали молодецкой: «что значит, скоростной винт», и новая страсть - скорость!

   Летит лодка вперёд к дому. Брызги в воздухе распыляются в мелкую пыль и приятно охлаждают кожу лица.

   С хода, лодка ударила крутую волну в бок, и та рассыпалась под ударом тяжёлым веером брызг.

  Виктору досталось больше своеобразного «душа», а Гришку только краем «опахала» накрыло. Но, как говорится «все были довольны!». Так оно и было на самом деле.

   Впереди показалась лёгкая лодка «Казанка», она шла тем же курсом, что и «Воронеж».

   - По своей конструкции очень ходкая лодка, трудно нам будет её обогнать, - сразу, опытным глазом определил Гришка. - Тем более она легче нашей лодки.

   Но азартная его душа уже загорелась соревнованием.

   Видно было, что и Грищёв был не против того что бы, потягаться с незнакомцем в скорости, хотя тот один в лодке, а вес много значил в такой серьёзной гонке.

   Но игра уже началась, и Гришка повёл лодку торной дорогой, шёл в кильватере «Казанки», так легче было двигаться, и он знал это прекрасно.

   Забеспокоился и незнакомец. Он вызов принял, и теперь соперничали их моторы, «кто кого сильней». Постепенно расстояние между ними сокращалось, и скоро лодки пошли в одной неразрывной связке.

   - Надо обходить! – показывает рукой Гришка Виктору.

   Тот понимает его и весело приветствует его мысль, сложив свои руки вместе ладонями, и подняв их.

   Из-за гула двух бешено ревущих моторов, ничего не слышно, но это уже мало кого волнует, игра ведётся по всем правилам.

   Сейчас встретились и соперничают взрослые дети, которым нужна не только победа их моторов. Это азарт, а он порой посильнее, даже разума. Люди вдоволь тешатся этой игрой, ставки сделаны, вариант поражения не рассматривается.

   Но вот впереди показался железнодорожный мост.

   - Вот тут и надо обгонять незнакомца, - решает Распутин. - Тут можно разойтись лодкам без вреда друг другу, без помех.

   Ведёт лодку незнакомец, своей торной дорогой. Зато Гришка, направляет свой «Воронеж» под другой бык моста. Там очень мощное течение и проход уже, и опасней идти там. Риск очевиден. Зато, это верная и прямая дорога к победе. Иначе трудно обойти незнакомца в такой тесноте опор моста. У незнакомца лицо заметно вытянулось, он очень удивлён Гришкиной тактике, - «риск!».

   Сейчас, всё зависит от уровня воды в реке, «а то можно сдуру, винт сломать». 

   Надвигается мост всей своей шумной громадой, на безумных гонщиков, и не прочь он задавить их, вместе с их моторами. Но его опоры непоколебимо стоят в воде, они рассчитаны на века. И никакой силе их не сломать: ни реке со своим крутым нравом, ни вечной, изнурительной тяжести моста, ни давлению транспорта на него. Стоят они, как Атланты.

   Со стоном терзается эхо, в замкнутом пространстве между мостом, и водой. Живому духу, неимоверно жутко сейчас, «тут, ему некуда деться». Бьют его моторы об бетон, потом безумно топят в «кипящей» воде винтами. Но «он живуч! Он вечен этот дух природы!».

   - Это всего лишь миг! Ужас, пришедший из ада, и вся эта сумасшедшая гонка, но «она уже пронеслась мимо его».

   Лидеры поменялись, «Казанка», чуть отстала, но достаточно было Распутину протянуть свою руку, и он дотронется до её носа.

   Сейчас всё зависело только от моторов, хотя они и так работали на самом пределе. И, сколько это противостояние будет продолжаться «неизвестно!».

   Скоро ситуация стала проясняться. «Казанка» всё больше отставала, кто там больше устал, было неизвестно, «человек, или мотор?». Наверно оба устали.

   С большим отрывом друзья прибыли к своему гаражу первыми. Только вытащили бак да вёсла, и отнесли их в гараж, как показалась «Казанка», и тут же плавно пошла к берегу.

   - Давайте знакомиться, - предложил незнакомец в энцефалитке, - вы приятно удивили меня, и я хочу знать причину своего поражения? Ведь здесь нет секрета?

   - Володя! – незнакомец протянул, свою загорелую до черноты руку, чуть светлее было его лицо.

   Познакомились мужики, и давай рассматривать необычный скоростной винт. Теперь всем было ясно, откуда такое преимущество в скорости. Одна беда была, что лопасти хрупкие, не для наших перекатов они.

   - Я с рыбалки возвращаюсь, и хочу вас угостить рыбкой, - улыбается Володя новым друзьям. Вот вам в подарок, по щучке на уху, за знакомство будет.

   Подаёт он за жабры две огромных рыбины: те щурят свои глаза на незнакомцев. Не хочется им в уху, «Ой, как не хочется!».

   Разбойничали они на просторе, «жировали» там, и сдаваться не собираются даже сейчас.

   Разом обнажили «красавицы»свои страшные зубки, а там есть на что посмотреть: зубы, как у крокодила, один к одному подогнаны: «гильотина!».

   Вот так славно, и закончилась вся эпопея с новым винтом. Не сломался бы винт, ничего бы не произошло нового, всё оставалось бы тускло и обыденно.

   - Ну, как там у вас дела с мотором?  - уже на работе, спрашивает  Лена Маслова.

   Ей это действительно интересно, и это заметно по её оживлённому лицу.

   - Всё нормально! - успокаивает её Распутин. Всё уже на месте, всё в целости и сохранности.

   Ему приятно вспомнить вчерашнее приключение, оно ещё живо в его сознании. А руки всё ощущают силу мотора, никак от этого ощущения не избавиться.

   - Новый винт купил. Таких «чудес», как он, на реке «раз и обчёлся», - так что готовься к поездке прокачу с ветерком.

   - А я всегда готова, - удивила Гришку с виду бесшабашная Ленка, которая сейчас таинственно улыбается.

   - Местная Джоконда! - уж, от тебя то можно всего ожидать, «не я первый пострадавший от твоих шуток». - Тут чуть ли не каждый третий попадался на её удочку, потом самим смешно было! – Думает так Гришка. – Любит она так  некстати пошутить, «ей то что?».

   - А сейчас и Крякин заметно активизировался: посадит Гришка, Лену Маслову шутя на шкафчик. Известное дело, что молодым людям побаловаться хочется.

   Все рабочие смеются, а Иван Иванович, изводится весь, без конца очки свои поправляет, места им не находит.

   - Прекращайте баловаться! Вы на работе находитесь, - мечется начальник смены по бытовой комнате, не сидится ему на месте.

   - Отдыхаем мы сейчас, перекур у нас!

   - Её мама ничего не говорит, а ты переживаешь за неё, - «поджучивают» начальника рабочие.

   А когда Лена начинает слезать со шкафчика, то падает в  распростёртые объятия Распутина, и всего лишь на миг задерживается там, и может больше обычного. Иван Иванович краснеет.

   Не думал Гришка, что «наша милиция», которая нас охраняет, может ещё и краснеть, и другие рабочие того же мнения. Милицию никто из них не уважает, и это заметно.

   - Хотите анекдот, про ментов расскажу, - спрашивает собравшихся товарищей Кузя. Он уже руководит всей ситуацией, от его зоркого глаза ничего не утаишь, а тут самый подходящий момент подкусить начальника.

   - Отсидел урка всю свою жизнь в тюрьме. Освободился, значит, а идти то некуда. Сел он на берегу ручья: и сидит горемыка на камне, думы думает. И тут видит он, что золотая рыбка на берегу от жары погибает: взял её, и сбросил ногой в воду.

   - Я три любых твоих желания выполню, - говорит ему благодарно спасённая рыбка. – Так отблагодарю тебя.

   - Ничего мне не надо! – хмуро отвечает бывший узник, он не верит что такое вообще возможно. - Но тут, весь смысл сказанного золотой рыбкой дошёл до него полностью, и он в сердцах говорит ей, хочет убедиться, что такое возможно.

   - Смотрю большая река передо мной?

   И тут на его глазах маленький ручей стал быстро разливаться, и всё полнится водой, пока в большую реку не превратился.

   - Вот это да! – изумляется увиденному чуду урка. - Теперь он верит золотой рыбке. И значит, всё можно просить у царицы, и всё это сбудется. Ободрился он тогда, и серьёзно говорит рыбке.

   - Смотрю, а по реке менты в гробах плывут! - очень уж они достали его за всю его «творческую жизнь».

   - Но менты есть плохие, и есть хорошие? - подсказывает ему рыбка.

   - Всё правильно царица! Плохие менты в плохих гробах плывут, хорошие в хороших.

   Что там творилось, трудно описать, все смеялись до слёз, и Лена тоже. И она не прочь была подкусить Ивана Ивановича, такой уже у неё характер, раз тот сам «тащится», на крючок.

   - Все по своим местам! – распорядился начальник, он и бледнеет и краснеет, и не может себя найти в образовавшемся хаосе.

   - Я уже слышал этот анекдот, - наконец-то нашёлся он, что ответить. – Идиотский он!

   - Зато другие не слышали, - парирует ему Кузя. - Мент пожизненно остаётся ментом, это уже аксиома, которая принимается без доказательств.

   - А хорошие анекдоты они всегда интересны, если к месту сказаны, и жизненные они. А тут в самую точку попали.

   Утёрли рабочие весёлые слезы, привели себя в порядок, и разбрелись по своим рабочим местам, «надо план делать, а то получать будет нечего, обидно будет!».

   В конце рабочего дня к Гришке подошла Маслова, но на этот раз она была серьёзней чем обычно, не было видно «шальных» искорок в её карих глазах.

   - Ну, что рыбак, кататься на лодке не передумал? – прямо в лоб спросила она оторопевшего от неожиданности Распутина.

   Верить Лене было очень трудно, и не верить тоже нельзя: «где здесь игра, а где, правда?», - сразу не разобраться.

   Женщина тоже видит, что долго затягивается его раздумье, властно обронила: «ну, что?», - и продолжила. - Завтра в одиннадцать, у больших камней. Я не люблю когда меня дурачат.

   Длинные Гришкины ресницы,  все белые от мучной пыли захлопали удивлённо, но он овладел собой и ответил: «Я буду там ждать тебя на лодке. Не сомневайся, строго в одиннадцать».

   После работы он остался зачищать силоса, сейчас Распутин работал в паре с Сашей Новиковым. Тот моложе Гришки на пять лет, и тоже коммунист идейный, как и Борисенко. Но работник добросовестный, этого у него не отнимешь.

   Спустили их на лебёдке в силос мужики, и пошла у ребят работа, только пыль мучная над ними клубится веером. Сразу столько на них пыли осело, что скоро они превратились в больших и лупоглазых снегурят. Сели эти два чуда возле лебёдки на лежалый комбикорм и отдыхают прямо в силосе. Зачем зазря наверх лазать, только время терять.

   А внизу под массой комбикорма, скрипит транспортёр, навевает унылые мысли, да лампочка переноски тускло мерцает в пыли. И невольно появляется шальная мысль: «и за что же вы ребята себя так мучаете?». Вам ещё жить да жить надо!

   - А ты знаешь, что эта пыль взрывоопасна, как порох загорается, - спрашивает Гришку Саша Новиков.

   Его потное лицо уже покрылось коркой от пота и пыли. Но это не от страха спрашивает, а просто из любопытства.

   - Главное Саша «не газуй», тогда ничего не будет с нами это точно - Гришке уже весело стало, от своих нахлынувших на него воспоминаний.

   - Мы, что пацанами вытворяли. Теперь и вспомнить смешно. Был у нас такой чудак один, Витей его звали, очень уж, тот любил похохмить, без этого жить не мог. - Так вот, захочет этот шутник, газу подпустить в свои штаны. Но терпит он для нужного эффекта, только глаза его пучатся из орбит от избытка посторонней энергии.

   - Артист он был, конечно, хороший, этого у него не отнимешь!

   - Спичку мне, пацаны! – суматошно вопит он, что бы было ещё смешней. - Понял «хохмач», что смесь достигла нужной концентрации, в его «термоядерной, урчащей утробе».

   - Срочно несут ему горящую спичку друзья к его блеклым штанам. Выело их газами, «не от хорошей жизни».

   - И Витя, как жахнет мощным разрядом по спичке, из своего желудка газами. - Поверишь, что с огнемёта пламя вырывается, только, нитки на штанах плавится.

   Заразительно смеются мужики в силосе, поневоле подумаешь, «чего смешного там может быть, в этой железной банке», и тут же, сверху над горловиной силоса появляется лицо Мишки Полянова.

   - Вы что там с ума сходите? - Если, что случилось у вас, так вытащим без промедления.

   - Всё нормально у нас, не переживай Миша! - отшучиваются  ребята, а сами никак не могут успокоиться. Но пора и за работу браться.

   - Ты что такой неугомонный - спрашивает Новиков у Гришки, - лишний раз не перекуришь, или потому что вовсе не куришь.

   - Просто не могу иначе, с детства привык я трудиться. - Мы ещё на Брянщине жили, на посёлке. Было мне тогда года три не больше, но помнить себя я начал очень рано. Так там с дровами, всегда плохо было, хотя знаменитые партизанские леса прямо за огородом начинались. Но нельзя их было трогать, и топили «русские печи» торфом.

   - А тут с трактора, что проходил рядом с нашим домом, большая ветка с саней упала. - Сухостой ещё кое-как можно было выписать тогда в правлении колхоза, про дрова и говорить нечего, берегли лес.

   - Вцепился я в эту ветку, и домой её тащу, что бы мать обрадовать, а на санях мужики от смеха надрываются: «какой карапуз хозяйственный». – Больше себя ветку тащит!

   - А у нас в семье отца нет: мать, бабушка, и сестрёнка. Та всего на полтора года старше меня. – Но не хочет она мне помогать капризничает, «не женское это дело».

   - А мне ветку жалко бросить, печь топить нечем. - Плачу, и тащу я ветку через силу свою, и даже мысли нет, что бы её бросить: «вот так, и приучался я к труду».

   Ничего не сказал Новиков, тут и без слов всё ясно стало, а взялся за свою лопату. И Гришка ничего не добавил к сказанному, тяжёлые воспоминания нахлынули на него, и уже овладели им.

   Встряхнул он своей головой, что бы их разогнать в стороны, но не получилось. Но это не великая помеха, «по-любому, надо работать».

   И ещё одна мысль, тревожит его: «скорее бы наступило завтра», хотя надо думать о сегодняшних делах». - А завтра?

   Какой прекрасный и солнечный день сегодня, «как по заказу всё». Ветерок с реки охлаждает его шальные мысли, но они навязчивы, и не уходят.

   - Неужели не придёт Елена? Если пошутила она, то простить это трудно.

   Качается лодка на буйных волнах, и хлещут её эти разбойницы, с великим удовольствием по бортам, и мотору, а Гришке кажется, что это его по щекам хлещут.

   - За дело тебе «мальчишка!» – ругает он сам себя.

   - Не одного мужика она обманула, теперь твоя очередь настала: «эх, Гришка Распутин!» – корит он себя за излишнюю доверчивость, но он от природы такой бесхитростный, привык людям верить.

   Неожиданно, на высоком берегу показалась Лена Маслова, сейчас она выглядела, «как девочка на школьной переменке», с пышным хвостом на голове, и в джинсах: всё было просто в ней, и привлекательно.

   - Я думала, что ты не придёшь, а ты своё слово держишь! Молодец Гришка!

   - И ты молодец! – парует ей Распутин, - и я думал, что ты не придёшь, «у хороших людей мысли сходятся!».

   - Садись! - командует красавице Распутин, - примешь крещение на воде, на флоте так положено, что бы с Нептуном, царём морским, вечно дружила.

   - Я только чуть-чуть прокачусь, и всё! Я первый раз на лодке сижу, «как страшно тут»!

    Взревел мотор, включил Гришка скорость и стал добавлять обороты, лодка плавно пошла вверх по реке к сопкам. Но потом Распутин передумал, сделал плавный разворот, и пошёл вниз по реке, уже проверенным маршрутом. Здесь уже всё им изведано, и как-то проще ему ориентироваться: «недавно пройденный путь».

   Не сидится Лене на переднем сиденье. Нет защитного стекла на лодке и шальные брызги «лихо» долетают до её лица, она с непривычки ежится от влаги, и вжимается в сиденье. Но красота вокруг неё, не дает разгуляться её страху. Всё великолепием сияет вокруг, «она словно в сказку попала».

   Но, вот, надвигается мост на неё, всей своей громадой, и кажется ей, что авария неизбежна. Тихонечко перебирая руками по борту, она перебиралась к Распутину, и присела на днище лодки у его колен. Ей очень страшно, и это видно по её большим округлившимся глазам.

   - Не бойся глупенькая! - гладит ладонью, по её голове Гришка,  - Это  всё только кажется так низко, тут и корабль пройдет.

   Но тут лодка на всём ходу, с «пилящим» душу звуком влетает под мост. А там акустика творит неимоверные чудеса, «все громы собрала воедино, и тут же обрушила их на путешественников, и давит их страхом».

   Даже не думая, Лена спрятала лицо в колени Распутина, а когда открыла глаза, то перед летящей по волнам лодкой, открылось необъятное приволье зелёного луга. И, как нарисованные там, пестрые коровки пасутся на зелёной и сочной траве, у самой кромки стремительной воды.

   - Как красиво! – восхищается женщина чуду, и перебирается на сиденье лодки. - Теперь снова, всё стало интересно ей: только успевает голову поворачивать. Страх прошёл.

   Закончился луг, и начались дивные острова, где лианы лимонника ловко опутывают деревья. И висят грозди над самой водой, все розовые, ещё не дозревшие, но так дивно манящие к себе.

   Гришка понял её желание души, и тут же развернул лодку против течения, и удержал её под этой, пышущей красотой и ароматом чарующей кроной.

   Кисточки с ягодой сами просятся в Ленины руки. И им тепла её души, сильно хочется. И хотя они ещё недоспели, аромат их и сейчас необычно силен, до глубины души достаёт.

   -Зрейте милые ягодки, до полной своей зрелости и силы. А мне, и пару кисточек хватит, что бы угоститься: «спасибо вам!».

   На малых оборотах лодка тихо двинулась вперед, вверх по реке, оставив гостеприимный шатёр позади себя. Затем стала плавно разворачиваться на прежний курс.

   И снова летит вперёд лодка, и чайки парят над ней, изливая людям свою «горькую» душу. О чём они говорят, нам неизвестно. Но моряки верят, что это погибшие души, и не говорят они, а плачут о прежней своей жизни.

   Остался и страшный залом позади, теперь он вроде бы угомонился, и не так хищно выглядит, «даже с пеной у страшного зева». Но знающему человеку, в это трудно поверить: «ещё одна корма затонувшей лодки прибавилась в этом хаосе извержённых объедков».

   - А, что там с людьми стало? Никому того неизвестно, «вот вам и задачка путешественники?».

   - Но Лена этого не понимает. Ей и не надо всего этого знать. И так красавица, страху «через край натерпелась».

   Она спокойно хлопает своими чёрными ресницами, и смотрит то на Гришку, то на залом. Распутин тоже спокоен.

    И тут, среди неожиданно появившегося приволья показался заветный остров, это цель их поездки. Гришка красиво разворачивает лодку, и плавно подходит к тихой воде, тут их «тихая пристань».

   А на берегу уже суматоха, грибы собрались, чуть ли не у самой воды, что бы поприветствовать людей. Впереди всех выступает Старичок - Боровичок, он хоть и мал ростом, всего с мальчишку, но он волшебник и силу свою великую знает, царь леса он.

   И вот, сам царь, склоняется в поклоне. Такая великая  честь им оказана людям:

                                      Откуда ты красавица такая,

                                      Ответь, уважь меня Лесовика?

                                      Ты совсем, как лань лесная:

                                       Красива, мила, и стройна.

   Мечтала Елена о таком чуде, но оно превзошло все её ожидания. И она неожиданно для себя, припала перед дедушкой на колени, тот ловко подержал её, а затем благословил крестным знаменем.

   - Всё моё царство к твоим ногам преклоняю. Отдохни здесь, как в детстве своём, - «хозяйничай милая, не стесняйся!». - Ты об этом наверно, всю жизнь мечтала?

   - А ты молодец не обижай красавицу! - Тебя приставляю к ней слугой, и добрым другом.

   Удалилась свита царская от берега, только птичий гимн ещё звучит в его честь, а Старичка-Боровичка, как будто и не было вовсе.

   Пришла в себя Лена от неожиданности, и не может себе поверить, что такое возможно: «сколько лет прожила, а такого чуда никогда не видела».

   Тут, и грибы резво рассыпались по своим потайным местам, совсем, как шаловливые дети разыгрались. И скоро всё стало, как было в самом начале действия, всё стало на свои места, «волшебная игра природы закончилась»!

   - Собирай грибы, что ты стоишь! - торопит Распутин свою попутчицу.

   - Ты мой верный друг? – шепотом спрашивают её губы, она ещё во власти сказочного видения.

   - Разве ты в этом сомневаешься? – и целует её в эти податливые, полураскрытые губы.

   Скоро грибов было набрано столько, что ими можно было вдоволь накормить не одну семью, и Лена заторопилась домой.

   - Я всего на пару часов у мамы отпросилась, по магазинам походить, «пора и домой!».

   - Я счастлива неимоверно, что впервые за всю свою жизнь побывала в своём далёком детстве, - «спасибо тебе Григорий!»

   Не знает, что ей ответить Распутин, и он искренне рад, что так все хорошо получилось. Позднее он опишет в своих первых стихах, этот значимый для него момент в его жизни. И пусть «слегка неуклюже», но есть там душа, и экспрессии много.

                                   Я рад, что все минуты счастья,

                                   Сумел тебе нежданно подарить,

                                   Вернуть, то всё, что с детства,

                                   Так и не смог, никто вернуть.

   Мчится по волнам лодка домой, летит на полном газу, но Гришке кажется, что медленно. Но это только кажется так, расплываются от скорости силуэты деревьев по берегам реки. Встречный ветер лихо задирает путников, он безмерно возмущён их вторжением в его владения, но им надо ещё быстрее мчаться, и не до него сейчас.

   Видит Распутин это по Лениному лицу, но сделать ничего не может. «Не надо было ехать так далеко, можно было и здесь покататься, вблизи от города».

   Но самое непредсказуемое всё же случилось. Уже почти, у самого гаража, как финал конца «всего хорошего». Гришка увидел свою жену, что впервые за всё время ожидала его у причала.

   Круто завернув руль, Гришка почти на месте развернул лодку. Манёвр поистине дерзкий, потому что вокруг росли водоросли, и отмель была. Намотаются растения на винт, и ничего им уже не поможет тогда: «хоть правда, хоть неправда». - «Картина Репина «приплыли»». Но всё обошлось, повезло им и сейчас.

   Летит лодка на выход из залива, на всей скорости, и дальше вниз по реке за её излучину. Там пристал Гришка к берегу, и подаёт Лене грибы в рюкзаке: «все забирай! А то жена не поверит, что я мотор на реке опробовал».

   Спорно пошагала от берега Лена Маслова по извилистой тропинке, и у неё были причины торопиться домой «должен был приехать муж из командировки».

  Оттолкнул лодку от берега Гришка, торопливо завёл мотор, и поспешил вверх по реке, на свою базу. За поворотом реки его взволнованно встречала жена, и он с ходу, без промедления направил лодку в её сторону. Судно послушно гасило, свой неожиданно прерванный бег, пока не уткнулось в шуршащий песок и замерло там.

   - Мне кажется, что ты уже заезжал в залив. И был не один, или мне это показалось?

   - Такое и во сне не приснится. Потому что я снизу иду. От самого моста поднимаюсь, «мотор проверял!» - нагло врёт ей Гришка. Сейчас другого выхода у него нет. Начиналась новая страница  в их совместной жизни, где обоюдный обман будет  властвовать ими не один год. Но жизнь от этого всёравно лучше не стала, «обман он и есть обман!».

    Он льстец в своём обличье,

    Он соткан весь из ниток доброты,

    И красоты порой неимоверной,

    Но только нету в нём души!

   Так опишет его Гришка в своих стихах, - но это будет позднее.

   - Садись, прокачу, пока время есть? – командует ей Распутин.

   Жена не замедлила себя ждать, и резво запрыгнула в лодку.

   А на работе всё шло своим чередом, все старательно выполняли заданный план. И только в свободное время рабочие общались друг с другом, все вместе пили чай, но Лены среди них не было. Не утерпел Гришка и пошёл к Лене, на её рабочее место.

   Во всю мощь работают его дробилки. Нормальный помол зерна обеспечен,  можно и ему отлучиться всего на пять минут.

   - Как у тебя дела? – тихо спрашивает он одними губами Елену. Глаза его сегодня необычны,  так и плещут в её лицо, тёплой синевой доброты.

   - Всё нормально Гриша!

   - Ох, и натерпелась я страха вчера. Сначала, когда твою жену увидела на берегу, «и чуть в руки к ней не приехала». А потом когда домой пришла с грибами, а там муж с командировки ожидает.

   - За бутылку купила вместе с рюкзаком! – а что ещё ответить мужу.

   - Начистили вместе картошку, пожарили её с грибами, и так хорошо всей семьёй пообедали. С великим удовольствием!

   - И, ещё грибы остались, «такая вкуснотища», всё как в детстве было.

   - Спасибо тебе Распутин!

   - Мне дорога память о моём отце! О великой Приморской тайге, её грандиозном размахе. А тут всё нежданно сошлось. И всё было, как-то необычно!

    - Я даже не представляла себе, все иначе было: «красивей!»

   Карие глаза Людмилы имели удивительное свойство, они могли, в какой-то миг, становиться янтарными и необычно добрыми, и сейчас изнутри светились счастьем. И эта её радость неожиданно передалась ему. Очень захотелось Распутину поцеловать эти два изумительных по красоте «янтаря», но Гришка сдержался.

   -У нас в Брянской области лес прямо за огородом начинался, и всё моё детство в лесу прошло. Сколько я себя помню столько я пил берёзовый сок, грибы собирал, и ягоду разную.

   - А однажды, мы с мамой в лесу нашли красивую ёлочку. Очень весёлой она была и необычной. Как сказочная маленькая принцесса всего леса, сияла неземною красотой. Мы тогда любовались ей.

   - На Новый год её дома поставим, - говорит мне мама, - а пока пусть растёт в лесу эта красавица, сил набирается.

   Но всё сложилось по-другому. Поздней осенью приехал мой дедушка в гости, он жил на Дальнем Востоке, и навсегда увёз меня из моего детства. Скучал я тогда очень по лесу, и по маме скучал, и ту елочку-принцессу часто вспоминал. А потом, и письмо пришло от мамы.

   - Хотела я срубить нашу елочку-красавицу, на праздник дома поставить.

   - Пришла в лес с топором, а она, как живая ко мне веточки тянет, обнимает меня, как родную.

   - Вспомнила я тебя, и рука с топором не поднимается её срубить.

   - Слёзы градом текут по моим щекам, и в горле комок стоит.

   - Наплакалась я тогда вволю тогда: «может и тебе там плохо живётся», - кто знает?

   - Растёт твоя елочка в лесу на твое счастье, и я к ней в гости хожу, как к тебе, как к сыну своему.

   Прочитал мне дед эти строчки из маминого письма. Выбежал я на улицу из дома, и плакал уже там. Что бы никто не видел моих горьких слёз. Уходило детство.

   - Тяжело мне было привыкать к новой и не привычной для меня жизни.

   - Пойдём в бытовку, - поняла его состояние Лена. – Иначе, я тоже заплачу.

Другие произведения автора:

Сказки были. сорок - сороков Ворчун-бурчун

Мои забытые сказания. У костра зимой

Сорок - сороков - два царя