К истокам души часть 3

            К истокам души часть 3

 

 Убежал кабан из угла загона в общее стадо, и надо было мужикам повторять манёвр заново.

   Похоже, было, что Иван Иванович совсем сдал свои позиции, и вряд ли сможет заколоть кабана. Сразу вспомнил он про свои очки, и судорожно протирает их скомканной тряпочкой, только руки заметно подрагивают.

  Переглянулись между собой мужики, и сразу видно стало, кто, на что способен сейчас, желающих резать не находилось.

   - Дай пику, - резко говорит Гришка начальнику, а то долго бегать будем, пока сами не завалимся.

   Захватили заднюю ногу кабана грузчики и держат его, визг стоит неимоверный.

   Ловко переворачивает Распутин за переднею ногу кабана на спину и бьёт пикой в сердце, визг прервался. Ещё подёргался и затих кабан в руках рабочих.

   И тут неожиданно для всех появляется Крякин, не до него было забойщикам: «я и сам не заметил, как за угол унесла меня неведомая сила, сильно тошнить меня стало».

   Никто и ничего не сказал ему в упрёк, вернулся ведь человек на своё место. Как говорится «пересилил себя».

   Всё в нашей жизни бывает, и никогда она гладко не проходит, везде готовит испытания человеку. Но уразумел начальник свою ошибку, переборол слабость в себе, и это самое главное сейчас. Дальше всё пошло у них, как по маслу, и следующих двух кабанов забили быстро без излишней суеты. Затем вытащили их на улицу и начали смолить паяльными лампами.

   Потом стали парить горячей водой шкуру, и снова смолить, и парить. Иначе не будет «шкурка» мягкой, а сало останется жёстким и не вкусным.

   Друг друга подменяли мужики, шкрябали кабанов ножами, для себя и людей старались. Когда стали разделывать кабана на части, снова подошла Любовь Ивановна.

   - Все внутренности кабана и кровь. И мясо что внутри туши, есть такие места, наши забойщики себе забирают, это у них презент такой.

   - Так что вы сами можете ими распоряжаться: по своему усмотрению делайте, остальную тушу на весы понесёте.

   - А у вас есть кружка, что бы попробовать кровь, - серьёзно спрашивает Степанюк Саша Любовь Ивановну.

    Та пошла в помещение и принесла видавшую виды, чёрную кружку. Она не удивилась такому вопросу, потому что и у неё на этот счет было своё, и даже научное мнение.

   - Пейте, это очень полезно. Особенно свежую пить мужикам. Только не всякий человек способен её выпить.

   - Испокон веков на Руси так было: кто резал кабанов тот и пил кровь. И это правильно было, испытайте себя, если хотите.

   Степанюк выпил кровь спокойно, без всяких видимых эмоций. «При всём его огромном росте, не скоро появится реакция», - хотелось так сказать рабочим, но никто этого не сказал.

   Саша и сам это прекрасно понимал, и ждал подвоха, без этого на работе врядли обходится. Не дождавшись ничего, молча передал кружку Гришке Распутину.

   Хотя тяжело было осознавать, что ты пьёшь живую кровь, Гришка допил её до дна. Иначе поступить было невозможно, да и испытать себя хотелось.

   - Жизнь сама его к этому подвела, иначе у неё не бывает.

   - Пей Маслюк! – уже смеётся Сашка Степанюк. – Ты донор у нас, и кровь свою на плазму сдаёшь, а теперь и сам отведай «эликсир жизни». – Как кабан носиться будешь!

   Были у Сергея свои планы на жизнь, и он их не скрывал. Хотел он иметь свою машину, квартиру, и поэтому действительно сдавал кровь на плазму, что тогда хорошо оплачивалось.  И поэтому на лице Сергея всегда был лёгкий оттенок бледности. Сейчас он ещё больше обычного проявлялся на его лице, но Сергей не отказался, и тоже допил кружку до дна.

   Пригубил и Крякин Иван Иванович свою порцию. Но тут же, бывший мент согнулся пополам. Затем срочно ринулся за угол помещения.

   Не пошёл ему этот тяжёлый напиток, как он не пытался себя победить. За это его никто не осуждал, - это его личная жизнь!

   В данной ситуации он был благородней своих товарищей, и как бы чище их, но наверно есть другие критерии для души человека.

   И тут неизвестно каким путём из общего помещения на улицу выбралось несколько кабанов.

   Добрались они до кучи внутренностей своих убитых товарищей и начали с явным удовольствием их терзать.

    Рыла животных были в тёмной крови, и глаза их сверкали недобрым огнём. Это были настоящие хищники, и они не намерены были уходить без лакомой добычи.

   Каждый из них зацепил по ходу требухи, «сколько можно было ухватить»,  и разбежались свора по двору с кусками ещё парящих внутренностей своих собратьев.

   - Да матёрые хищники, - удивлённо говорит Иван Иванович, - наверно и от человечины не откажутся.

   Сначала мне было очень жалко их резать, а сейчас нисколечко – жалости не осталось –«звери это»!

   Не ожидал Гришка услышать из его уст такие слова, но не удивился им. И тоже заговорил.

   - Раньше в деревнях бывали случаи, что свиньи домашние, детей человеческих ели. Конечно, если могли добраться до них, и те без присмотра были.

   - Это очень коварное животное, при всей своей кажущейся бестолковости, и даже явной доброте. Хотя дикий кабан их сородич, это живой танк, которому в тайге нет равных по силе «секач».

   - Он и медведя может победить, и даже с тигром на равных бывает. - Вот тебе и эволюция жизни, без юмора тут не скажешь, «как всё тут запущено».

   Привезли ребята мясо на завод, на всю бригаду хватало, и ещё больше. А там их уже ждали рабочие.

   И себя «командированные» не обделили. Кто хотел, то взял кровь себе на жарёху, да ещё бесплатно все внутренности достались. В общем, богатые подарки у них получились. И мясо не дорогое, зато на выбор: каждый по ляжке выбрал.

   Угостил Распутин и Лену, не забыл он о ней. Часто она рассказывала всем рабочим о своей деревенской жизни в Сибири, а затем и Приморье.

   - Вот тебе банка с кровью свежей. Дома пережаришь её, детей угостишь, очень полезно им будет отведать «необычного гостинца». Наверно, уже забыла вкус свежины, как у вас в Сибири не раз было.

   - Не переживай, я себе тоже банку домой прихватил. - Ты в деревне жила и понимаешь, что такое свежина для людей: это настоящий праздник – веселье!

   - А мы жили на западе России, в Брянской области, на границе с Белоруссией. Так там, у людей большие деревенские сковороды были. Их полные мяса жарят и гостей угощают.

   - А один раз столько цыган с улицы пришло, что мы детишки все перепугались и попрятались, «кто куда подальше». Очень страшно нам было на них смотреть, и сами они страшные.

   Поставила им бабушка большую сковороду на стол, из русской печи вытащила. А они со сковороды мясо голыми руками таскают, не до «инструмента» им было.

   Долго я думал, что это фокус такой у них, и смеялся тогда. И только много позже я понял, когда уже совсем вырос, что это голод заставлял их так делать – изголодались цыгане крепко. Тут поневоле, горячим мясом будешь давиться, и со сковороды руками таскать.

   Работала в бригаде лаборанткой Ирина Родченко, лучшая подруга Лены Масловой, и её не забыли ребята, свиную ляжку покрупнее ей выбрали, как-никак в одной бригаде работали. Теперь приходилось мужикам помогать подругам, тащить мясо до дома, благо, что все они рядом жили.

   Всем тяжело было, и женщинам тоже, но как говорится в народе, «своя ноша не тянет плеч». По этому поводу и смеялись все.

   По ходу вспомнили они, как однажды глупо пошутили над Ириной рабочие. Смеху  было много тогда, только ей и сейчас не смешно вспомнить прошедшее.

   Открывает Ирина дверь в свою лабораторию. А на леске крыса с пола вверх поднимается. И как раз напротив её лица злобно щурит свои глазки.

   Закрывается дверь, и крыса медленно опускается на пол, и тут же маскируется там.

   Снова пытается девушка войти в дверь и тот же результат повторяется. И крыса верещит так, что хоть уши затыкай. Не нравится ей такое обращение с её гордой «персоной», и она хочет исчезнуть, но не тут-то было, крепко держит её тонкая леска.

   Смеётся Толик Безденежный, это его проделка, и не торопится он убирать свою игрушку.

   Ирине, конечно не до смеха, работать ей надо. Но как тут быть, в такой сложной ситуации, очень страшно ей.

   Не вытерпел Миша Полянов, он ярый противник всех крыс, и тем более затянувшихся шуток. Срезает Михаил леску складным ножом, и тащит крысу к дробилке.

   - У меня с ними один, «короткий разговор». Она через три месяца семнадцать крысят принесёт, и те через три месяца ещё столько же притащат. Вот вам и несложная задачка: «сколько их будет за год, в общем выводке?»

   - И если всё у них успешно пойдёт, «вся любовь», то куда же вы сами денетесь?

   Молчат рабочие, никто бы и не подумал, что всё это так серьёзно, и действительно «большая крысиная орда получается».

   - Ну, и Михаил наш, - удивляется бригадир. - Вроде и не расторопный малый, а силён в науке. «Вон, куда загнул!» – восклицает удивлённый Виктор Грищёв, - а я бы, никогда не дошёл до этого.

   - Избавитель ты мой! - радуется Ирина - Никто не помог ей кроме Полянова, и она искренне благодарна ему.

   Сама Ирина кареглазая, красивая и стройная женщина, на неё многие мужики засматриваются, и конечно знает об этом её муж. Вот и решил он однажды «инкогнито» проверить её на рабочем месте, тем более что и ночные смены имеются, а они-то ему, особенно покоя не дают.

   Пришёл он незаметно на работу. Дверь в лабораторию открыта, но жены там нет.

   Ушла жена по своим рабочим делам, муж и затаился там.

  Возвращается Ирина. И как нарочно, не стала заходить к себе в помещение. Закрыла она дверь лаборатории на ключ, и пошла к бригадиру, разбираться по поводу крупности помола зерна.

   - Не подходит оно по стандарту на данный комбикорм. Исправлять всё надо.

   Спорили они там, спорили. Затем пошли к дробилкам разбираться. Стали на месте помол зерна проверять, и надолго затянулась у них эта канитель, чуть ли не на час. А муж «бедненький», в лаборатории мечется, ждёт свою любимую жену, не дождётся. Он уже прекрасно понимает, что глупость сделал. И уже ничего не исправишь, и дома двое детей без присмотра остались.

   Открывает Ирина дверь, а муж уже на пороге от нетерпения стоит, с ноги на ногу пританцовывает. А когда пришёл в себя, то, как заорёт на неё во всю свою мощь, как потерпевший кораблекрушение при виде спасительного корабля.

   - Ты, почему закрыла меня? На кого меня бросила?

   - Ещё жена называется!

   - Я же на работе Саша! И откуда я знала, что ты здесь находишься! – оправдывается жена.

   - А с кем дети остались? - робко спрашивает она мужа!

   - С кем? С кем?

   - Конечно со мной!

   Пулей пролетает он мимо рабочих на выход из помещения, и скорее до дома бежит. Ни на кого не глядит растрёпанный Саша.  Он очень злой: сам на себя неимоверно зол, «сходил жену проведал, себе лучше сделал!»

   Подходит Виктор Грищев к Гришке Распутину и говорит ему.

   - Вот, что Григорий, освоил ты одну специальность, а сейчас надо другую осваивать. Уходит Женька Горелов на погрузку вагонов, там больше денег платят, а ты станешь на дробилках вместо него работать. Там и разряд выше и зарплата больше, Женька тебе всё объяснит.

   - Я знаю, что ты справишься. Особо сложного там ничего нет, но есть свои нюансы, которые надо знать, иначе качества комбикорма не будет.

   - Женя хороший специалист, и он тебя поучит немного.

   Евгений Горелов, был худощав и смугл, «и выпить был не дурак», но работник ценный, за что его и ценили все, вплоть до директора.

   - Ничего Григорий я тебя быстро обучу науке, а остальное ты сам в работе «схватишь». Так лучше всё усваивается, вовек не забудешь.

   - Я помню, как-то работал одно время в охотинспекции, и твоего деда в охотобществе встречал. Его все уважали там, геройский был дед, и даже почётным человеком был.

   Похоже, что Женька уже где-то приложился к бутылочке, но по чёрным его глазам ничего не определишь, и в работе ему это не мешает.

   Не любит выпивших рабочих Крякин Иван Иванович, и всё это правильно, ведь он начальник смены, с него спрос большой. Но у него совсем другой интерес к таким рабочим. Он может с них «верёвки вить», они автоматически превращаются в его послушную скотину. И даже, получается, что лучше бы он их от работы отстранил, чем унижать их потом, да оскорблять.

   Пробовал он и Горелова, своей воле подчинить, но тот взял в руки трёхгранную «монтажку», и спокойно ему говорит.

   - Ещё раз ко мне подойдёшь начальник, с таким разговором, то я тебе по горбу перетяну этой штукой. Я на своём месте работаю, свою работу выполняю, и никуда не лезу, так что и тебе советую делать то же самое. 

   - Не подрывай начальник своё здоровье, и моё оставь без внимания.

   - Мудро говоришь Горелов, - думает так Иван Иванович, - но всё равно ещё попадёшься мне, «пей скотина!».

   - Водка любого ломает, и не таких героев, как ты, придёт и твоё время.

   И он больше никогда не замечал Горелова на рабочем месте. А потом и тем более, потому что рабочий, уже никак не относился к бригаде. Работал он сам на себя.

   - Пошли мы раз на легендарное в этих местах озеро Байкал, - начал рассказывать Женька Горелов, - ходили туда с инспекцией, и соль для солонцов носили.

   - Ходу туда, «не мало, не много», часа четыре идти, если не больше.  Мои товарищи, как шкафы все широкие, да рослые, а я перед ними, что цыплёнок смотрюсь.

   - Сядут они перекуривать, а я сразу на землю падаю возле своего рюкзака от усталости, но молчат егеря, только посмеиваются.

   - А потом по ходу, они ещё козла подстрелили, и всё это мясо тащить надо.

   - Вечером мяса нажарили мужики, и что молотилки мнут его, чуть всего козла не съели. А я съел кусочек, затем второй, и больше не лезет в горло, - сытый я!

   - Смеются егеря, чуть со смеху не падают на землю. «Да, паря! Надо тебе работу менять! Тут тебе не климат работать: и едок ты никуда, и ходок хреновый!».

   - Так и не смог я там работать, не по душе мне эта работа.

   - Но, что мне там запомнилось, так это клюква. Её там море растёт, и она все берега озера усыпала.

   - Одна в одну ягодка, вся крупная она, а некоторая величиной чуть не с фасоль будет: такая интересная.

   Замолчал Горелов, зато Гришка загорелся туда добраться на это легендарное озеро.

   - Как туда идти Евгений, объясни мне маршрут?

   Так и нашли общий язык два работника. Они уже общие планы строят, откуда заходить им к озеру, и куда идти потом.

   И пока эти герои строят свои планы, то два других товарища внимательно наблюдают друг за другом.

   - Что-то часто стал «нырять» в бытовку, «по случаю, и без случая», Овчинников Анатолий Михайлович. И это очень подозрительно», - рассуждает так другой рабочий Анатолий Мошкинцев.

   Работает он на линии гранулирования, и к бригаде никакого отношения не имеет, сам по себе работает. Но, так или иначе, они дружат с Анатолием Михайловичем, и возраст тут не помеха. Лет на двадцать у них расхождение в возрасте, но на проделки «оба горазды», как говорится «на одной ноге стоят».

   Наделил Господь Бог, Мошкинцева Анатолия, пытливым умом, и наблюдательностью. И возможно, что с него получился бы неплохой контрразведчик, в нужное для страны время. Если бы Толя  шёл другой стезёй.

   - Что ты Анатолий Михайлович, зачастил в бытовку, что за причина такая?

   - Да живот, что-то крутит, наверно съел что-то не то, - серьёзно отвечает Овчинников своему молодому другу.

   - А по роже твоей не скажешь, что болен. Хитрая она, и сияет, что унитаз у хорошей хозяйки.

   - Нет Толик, что ты родной!

   - Разве можно так думать о своих лучших друзьях. Грех это!

   - Не переживай Анатолий, всё нормально друг, «анкерный ход!».

  Призадумался Мошкинцев, и никак не может понять смысл сказанного.

    - Что означает – «анкерный ход». - Но ничего путного на ум так и не приходило.

    Часа не прошло, как опять торопится в бытовку Анатолий Михайлович. Но не тут-то было, за ним следом крадётся Мошкинцев. И то, что там он увидел, «не много, ни мало «потрясло его».

   Отогнул Овчинников на себя нижнюю дверцу шкафчика, где вся его чистая одежда висит. Просунул хитрец туда руку подальше, и достаёт оттуда большую бутылку вина, которая в простонародье, очень метко «огнетушителем» зовётся. Затем так же ловко извлекает оттуда пустой стакан, и кусок хлеба.

   С удовольствием вытягивает до дна налитый стаканчик вина, - этот «ушлый» работник. Затем, деловито вытирает ладонью свои тонкие губы, «и всё, в обратном порядке ставит на место».

   - Наверно это и есть «анкерный ход», - незлобно рассуждает его молодой и наблюдательный товарищ. - Ну, погоди Анатолий Михайлович!

   Только ушёл Овчинников на своё рабочее место работать, ту же процедуру, так же ловко проделывает Мошкинцев. Достаёт бутылку вина, горбушку хлеба: ловко опрокидывает стаканчик вина, нюхает хлеб, и вспоминает Овчинникова нехорошим словом «сволочь!».

    А, как же иначе ему иначе поступить? Тот заслужил «ещё большего уважения» - это ещё ласково сказано.

   И далее, довольный собой продолжает:

   - Вот тебе и «анкерный ход», старый мерин! Теперь и я знаю, что это такое. Научил меня.

    Затем идёт на своё рабочее место: благо, что его работа ещё не началась, нет достаточного задела кормов. - И всё это прекрасно!

   Анатолий Михайлович весело шурует свои силоса стальным прутом, - «транспортёрщиком» он работает».

   Во всю прыть старается «старый мерин», только рубашка на теле заворачивается. Есть ему стимул работать.

   - Ну, как «дружбан» дела идут? - ехидно спрашивает его Мошкинцев Толик. - И виду не подаёт, что всю его правду знает.

   - Да нормально всё, - «анкерный ход!» - слышит он в ответ.

   Хоть и не знает полного смысла сказанного «шкодник Мошкинцев». Наверно, «и никто не знает», но также весело отвечает ему – «и у меня Анатолий Михайлович «анкерный ход!».

   Через некоторое время Овчинников бежит в бытовку на «дозаправку», и Мошкинцев за ним следом крадётся, так они и ходят друг за другом к одной бутылке вина. Одно хорошо, что та большая, как огнетушитель.

   - Как, всё нормально Анатолий Михайлович? 

   - «Анкерный ход»! – отвечает ему хитрец.

   - И у меня всё нормально. Тоже «анкерный ход!».

  Так и работают они некоторое время. Но затем у Овчинникова закрались, кое-какие подозрения. «Что-то быстро его вино убывает», и он начинает подозревать Мошкинцева.

   - Это ты моё вино кушаешь Толя, «на халяву, и уксус сладкий!».

   - «Анкерный ход», Михалыч!

   Именно этой «ключевой» фразой, «сразил наповал хитреца» Мошкинцев.

   Засмеялся Анатолий Михалыч, «теперь карты раскрыты у обоих». И говорит уже миролюбиво другу: «давай вместе остатки вина допьём, а то одному много будет. За «анкерный ход» и выпьем!

   - Зачем нам ругаться, жизнь и так у нас тяжела, да и короткая она.

   - Анкерный ход, Алексеич!

   - Анкерный ход Михалыч!

    Но скоро на завод пришла пожилая женщина, и явно было видно, что не в себе она. Безразлично одета, да ещё чёрный платок на голове, и про анкерный ход сразу забыли рабочие.

   - Я двоюродная сестра Ларина Радомира Владимировича, он умер в больнице, - и слёзы заблистали на её покрасневших глазах. – За помощью пришла!

   Вся смена была ошеломлена сказанным, ведь все знали, что тот ещё раньше попадал в большую аварию, и всё это походило на правду. После аварии бывало, что и «находило» на него какое-то затмение. И если Ларин начинал метаться по коридору с отрешённым видом на лице и разводил в сторону руками, то рабочие уже знали, что это начиналась его болезнь, и скоро он поедет в психбольницу, так оно и было в последний раз. Но что бы он умер?

   Ларин был безобидный, и высокообразованный человек, и в своё время хороший пост занимал, но дорожная авария все ему испортила, всю жизнь.

   - Мне нужна материальная помощь, на его похороны: «кто, сколько может дать? Срочно надо!».

   - Деловито, заметались женщины по цеху. И мужики, давай из карманов молча всю наличность выгребать. Скоро все на заводе знали, что Володя Ларин умер. Радомиром его никто не называл, как-то не прижилось имя.

   Хороший человек он был, это правда, и никто из рабочих не остался безучастный к этому делу, помогали все «кто, чем мог».

   А на следующий день на заводе получку давали. И как всегда  для рабочих людей это настоящий праздник души. Именно по этой причине со вкусом приоделась Нина Петрова, красивая, добрая и уже в серьёзных годах женщина, «что бы не выглядеть ей хуже других подруг». Торопится она за деньгами, а главное ей, себя показать людям, и подруг подзадорить нарядами. И тут навстречу ей, из-за угла дома, сам покойничек Радомир выходит, тоже за деньгами торопится.

   Как увидела его Петрова, так и ноги у неё подкосились, а тому хоть бы что, идёт навстречу, и улыбается ей весело.

   - Отпросился я, что бы деньги получить Нина Ивановна!

   Такими словами он окончательно добивает женщину.

   Ноги Нины Петровой стали ватными, и она начала искать для себя опору, наконец-то нашла она дерево и изумлённая, и обессиленная повисла на нём, что бы не упасть.

   - Как ты мог отпроситься Володя? Кто же оттуда людей отпускает, разве можно такое?

   Не меньше её удивлён и Ларин, «почему его так трудно понимают товарищи по работе?», И он старается доступней всё объяснить изумлённой Ниночке.

   - А у нас все так делают!

   - Как же без денег жить можно?

   - Везде без них трудно! Вот они, и отпустили меня!

   Тут идёт Женька Горелов, тот уже хорошо выпивший, и его мало интересует, как появился Ларин в этом грешном мире.

   Для него главное, что он присутствует здесь, и стоит перед его глазами. – «Вот он рядом!».

   - Пойдём, Володя в сторонку и отметим это дело, наши женщины они очень туго соображают.

   - Прибыл ты сюда, к нам! И это самое главное для нас.

   - А с деньгами мы куда хочешь, отбудем, да ещё с шиком всё организуем.

   - Там убыло, здесь прибыло!

   - Теперь и у нас без потерь! – бормочет довольный собой Горелов.

   Ликует народ, у кассы:

   - Володя живой и здоровый, и сам за деньгами пришёл. С того света явился!

  Все его обнимают, и чуть ли не целуют. А смеху кругом столько, что воздух звенит от избытка счастья.

   - Вот это шутка, а то «умер, да умер!». - Теперь сто лет жить будешь, так на Руси заведено, раз тебя заживо похоронили.

   Веселится народ, теперь его это право: «жив человек!».

   - Сестра у тебя Володя молодец! - Умеет «каналья», всех на дыбы поставить. Здорово всё получилось, лучше не придумаешь!

   - Запилась она, вот у неё и глюки пошли. Она «сама себе», теперь не рада.

   Позабылось всё немного с Лариным, и снова жизнь завода вошла в прежнее русло, опять план на первом месте, опять премиальные «горят», скучно всё пошло.

   Лежит на скамейке в обеденный перерыв Толик Мошкинцев и отдыхает, у него «подорванное здоровье», и нет у него сейчас никаких сил», - так он всем рабочим говорит.

   Ему нужен, и именно сейчас «активный» отдых, как космонавту в своих небесных странствиях, - «просто «не-об-хо-дим»! Зато храпит он по-настоящёму лихо: с особенными переливами, с громами и заторами в голосе. Для посторонних, это какой-то «необычный, душераздирающий» оркестр, страстной его души. Вряд ли, что под такую музыку. другой живой человек спать сможет, если даже сильно захочет это сделать. Да, и мёртвому «неуютно» будет отдыхать под такой концерт. А Толику «всё по барабану».

   - И как он так быстро умеет отключаться уму не постижимо, и вообще, кому это понравится? – возмущается Анатолий Михайлович.

   Он уже готов к решительным действиям, и что-то придумал старый шкодник.

   - Леночка, ты на нас не обращай внимания с Толей. Мне надо с ним серьёзно переговорить. И именно, об этике поведения. Нехорошо так себя противопоставлять всему обществу. – Нехорошо!

   - И заодно проверим его! Может он просто так притворяется умеет, и нас всех дурачит. Ведь может же такое быть?

   Не успела Маслова ничего ему ответить, как Анатолий Михайлович, подсунул свой тощий зад, чуть ли не под самый нос Анатолию, и мягко надавил на свой спусковой клапан. Но получилось совсем, как в анекдоте про медведя и лису. Которые, договорились никак не озвучивать своё присутствие. И всю ночь не подавать посторонних, внутренних звуков: «кто, сколько выдержит так»? - с полной дипломатией.

   И лиса первая не выдержала! Слаба оказалась, и решила она схитрить.

   - Мишенька, ты спи-и-шь-шь-шь! – и сразу на её душе, легче стало. Как будто заново родилась каналья, засияла вся от счастья.

   Медведь тоже бедный терпел из последних своих сил, и очень обрадовался такой подсказке, и ему очень тяжело было.

   - Спу! - как с орудия выстрелил он.

   И у шутника получилось, как у медведя из анекдота, громко и заразительно, как говорится «от души». «Аж, в глазах у людей засмердило! - На что никак не рассчитывал Овчинников, он скромнее хотел обозначиться в этом бренном мире.

   Что с катапульты, взлетел вверх со скамейки, крепко спящий лежебока, и это при всём своём «подорванном» здоровье. Он был страшен от низвергающегося из его глаз гнева, как демон.

   - Работа у нас взрывоопасная дед. Можно сказать, что мы все на порохе сидим. А ты «фугасить» вздумал, «хорёк несчастный!».

   - Вдруг бы мы все на воздух взлетели. А вдруг случилось такое? - И  Толик крепко схватился за обидчика – убью!

   - Толя? Да я пошутить хотел!

   - Я же тебя очень уважаю Толя! - оправдывается весь помятый Овчинников, он уже чуть не плачет от страха.

   - Я тебя старый хрыч, научу порядку.

   -Захотел когда «фугануть», так на улицу выметайся, «общественный ароматизатор нашёлся».

   - Убью, старая ветошь!

   Долго они потом не разговаривали, и дулись друг на друга, но и это скоро забылось, опять всё внимание было приковано к крысам. Наверно это и следовало ожидать, потому что жизнь обоих видов, человека и крысы, проходила рядом, как говорится в одной плоскости.

    А получилось всё очень просто и безобидно. Принесла на работу Нина Петрова свою белую и совсем домашнюю крысу. Что там у них дома получилось неизвестно, но не стала выкидывать её женщина.

   Думает она: «одной крысой больше на заводе, одной меньше, никто того и не заметит», ведь, там их полчища носятся.

   Ручная крыса не стала никуда далеко убегать от людей, и крутится в бытовке у всех под ногами. Потом заметили рабочие, что из угла к ней направляется серая и злая местная крыса, «она в этом доме хозяйка».

   Сидит Михаил Полянов за столом, и усмехается. Сейчас, тут на глазах у людей бойня будет, и одной крысой меньше станет, это точно! Но его прогнозы никак не оправдались.

   Долго принюхивались две разные крысы друг к другу, и наконец-то спокойно удалились в тёмный угол помещения. Драки у них не получилось, и огорчённый Полянов ушёл на своё рабочее место. Явный промах тут вышел, и одной крысой больше в «их империи» стало. Но и он до конца, всего происходящего процесса не предвидел, не мог этого сделать.

   Не исчезла совсем гостья, и появлялась белая крыса часто, но в руки к людям уже не лезла. Зато скоро вывела пятнистых породистых крысят. Они были очень смешны в своей нелепой, детской простоте, и больше напоминали весёлые игрушки, которые ловко шустрили, и были всегда у людей на виду.

   За перемещением семейки, с интересом наблюдали рабочие, и это вносило в общую жизнь завода элемент весёлости. И вот тогда-то все убедились, что прав Михаил. Плодятся крысы неимоверно быстро, и скоро гибриды освоили всё пространство вокруг себя.

   Не боялись они рабочих, видно передалась им кровь ручной крысы, зато были неимоверно хитрее, и сообразительнее серых.

   Всё затихло само собой: белых пятен на крысах оставалось всё меньше и меньше, и в течение года крысята уже рождались чёрными. Так произошёл обратный процесс перерождения крыс. Всё, что было достигнуто людьми, любителями селекций, быстро исчезло в естественных условиях их среды пребывания.

   - Можно было диссертацию об этом написать, - «но где нам тёмным людям это делать? У нас план в голове.

   Конечно, Полянов прибеднялся, он очень был наблюдателен, и грамотен. Просто ему не до того было сейчас, у него в голове уже зрела новая новаторская идея, и она полностью им овладела. А это уже техника, что ему крысы, она намного важнее их.

   О своих изобретениях он особо не рассказывал людям: куда-то писал, что-то читал, что-то придумывал, но никакой эйфории вокруг всего не было – постоянная мысль и работа.

   А вот Лена Маслова опять всех рассмешила, везло ей на женихов, и это не удивительно с её приметной внешностью, и игривым характером.

   Володя Ларин уже работал на своём месте, и был как всегда тихим и послушным рабочим. Не было такого случая, что бы он ослушался бригадира или начальника повыше рангом. Если выпадала у него свободная минута, то спешил он помочь Масловой. Лена никогда его не обижала, и всегда терпеливо выслушивала, тогда когда другие рабочие его просто не хотели замечать. Это и была его благодарность, за её доброту, и человечность. И не удивительно, что однажды Ларин притащил ей домой целый мешок всяких овощей. Начиная с капусты и всё остальное «подсобное хозяйство», всё  было выращено его собственным трудом, на своём огороде.

   Занёс гость домой этот мешок, и говорит её мужу, что это подарок от него, «прямо с грядок принёс». Весь вид Ларина не вызывал никакой ревности у мужа Лены. Видно было, что гость странный немного, тихий, и улыбчивый, в больших резиновых сапогах, стареньком пиджаке и потёртой кепке с огромной кокардой, непонятно каких войск.

   - Он, «немного со странностями», - но улыбка была ясной и доброй, поэтому и агрессии к нему не возникало.

   Тут и Лена вышла из комнаты, и приветливо улыбнулась Ларину.

   - Проходи Володя, чай будем пить!

   Тот долго стеснялся своих штопанных перештопанных носок, но прошёл на кухню.

   Сидели они недолго за чашкой чая, но скоро заторопился Володя домой. Нацепил он свою «грандиозную», во всех отношениях кепку на свою маленькую голову, и как не уговаривали его супруги забрать свой мешок с овощами, Ларин категорически отказался: «подарок вам», от всей моей души.

   Больше он никогда домой не приходил, зато часто помогал Лене делать приборку на этажах во время работы, и вот надо же такому казусу случиться.

   Забыла Лена совсем, что обещала «очередному жениху» встречу. В условленном месте, строго на третьем этаже, объекте ее приборки. И всегда их свидание заканчивалось тем, что жених брал метёлку в руки и помогал ей делать приборку на этаже. А простору там было немало, есть, где развернуться «обоим влюблённым».

   А тут ещё мама её Надежда Ивановна, торопила её уйти сегодня пораньше домой. И сама, тоже готовилась сделать это же самое действие, «дела у них свои семейные». Поэтому Лена заранее на своём объекте создала видимость сделанной приборки, как говорится «пустила пыль в глаза», и отбыла домой вместе с мамой.

   Видит Ларин, что приборка толком не сделана, и добросовестно метёт себе бетонные полы вместо Лены. А чтобы голова сильно не запылилась, покрыл свою голову платочком. Освещение там было плохое, и Лёша, очередной Ленин жених сразу не разобрался, кто есть кто? Не до того ему было разбираться, когда кровь играла в нем, как молодое виноградное вино, и пьянило его разум.

   Прямо с порога он метнулся к уже видимому и обожаемому объекту своей страсти, и попался, как щука на блесну. Та так же теряет свой разум в пылу охоты и многое не замечает вокруг. Поэтому и на блесну ловится.

   Нагло «цапнул» он Ленку за заднюю часть спины, как говорится «с ходу», что хищник наживку ухватил. И хоть там не «окорок» под рукой оказался, а всего лишь «суповой набор» Ларина. Лёша подмены не заметил, и поэтому не расстроился.

   - Когда тут думать ему «серьёзному мужику», когда «сокровище»  уже в его руках. Только бери его, не стесняйся  - дармовое оно». - Это в его понятии так.

   - Ты, что хулиганишь, - взвился из-под его рук Ларин в женском платочке.

   - Глаза залил и ничего не видишь, «собака бешеный!», - и по горбу его метёлкой огрел.

   Опомнился жених уже на лестнице, «вот это попал в переплёт: «кто бы подумал, что туда Ларин забредёт, да ещё этот платочек на голову нацепит». - Что теперь люди будут говорить?

   - Ну, и Ленка!  - Совсем, как Солоха гоголевская стала. Та тоже женихов мешками складировала дома, и затем, как хлам бросала на улицу!

   И всё бы ничего было. Но скоро пополз «чересчур весёлый слушок» по заводу, что Лёшка в гости к Ленке на третий этаж ходил. А там Ларин полы метёт в косынке. И Лёшка с хода, не разобравшись «цап его за ляжку», с Ленкой спутал. Вот где осечка у мужика случилась, полный конфуз влюблённому Лёше.

  - Кто-то и тут всё видел, - изумляется рабочий, - даже со всеми подробностями изложил людям. И ещё ясно было, что Ларин не мог такого сделать, не в его интересах болтать все подробности их встречи. Но тогда закономерный вопрос - «кто?»

   Забыл Алексей, что так нередко бывает, очень трудно чего-то скрыть на работе. Даже если сильно захочешь это сделать: тут все рабочие на виду.

   Оба «кровно» обиделись: и Лёша, и Ларин. Теперь Маслова сама этаж метёт. Но не отчаивается красавица, говорит всем, что нечаянно всё получилось, - «совсем, как у Солохи». И опять веселится её душа неугомонная.

   И людям весело вместе с ней, тут все открыто. А как известно «манит книга, что закрыта, именно туда хочется заглянуть».

   Чтобы проветриться и забыться от работы, решили Гришка Распутин, Миша Полянов, и Виктор Грищёв прокатиться на моторной лодке, - самый лучший из всех задуманных вариантов.

   - Распутин вас всех приглашает! – смеётся Григорий, - Всю бригаду приглашаю!

   И он не шутил, была у него дюралевая лодка, похожая на катер, и мотор один из самых сильных по тем временам «Вихрь-30. Зато Лена Маслова смотрела на всю эту затею с недоверием, от Гришки всего можно ожидать. Часто его шалости, можно было по-разному трактовать, как и многие наши законы «непонятны они».

   Мог Распутин, шутя поднять ее при всех рабочих над своей головой и посадить на шкафчик для одежды. Конечно, это было приятно: такое внимание мужчины. Но с другой стороны она замужняя женщина, и мама здесь же работает: вот такая, необычная шутка!

   - Сними меня немедленно, - возмущается Лена. Она вся растрепалась, на щеках играет весёлый румянец, а глаза полны изумления.

   - А, ты молодец Распутин, ведь я шестьдесят кило вешу, «гляди, а то надорвёшься!».

   - А тебе, что жалко меня? – смеётся Гришка.

   Но той уже не смешно, поняла, что не то сказала: «сними немедленно!»

    - Сударыня вы забыли сказать, «пожалуйста!».

   Лена заелозила по шкафчику к его краю, чтобы спрыгнуть на пол, и осыпалась прямо в Гришкины руки. Тот прижал её к своей груди, а затем бережно поставил на пол. Но всё это было мимолётно, без всякой наглости.

   Могла Маслова и по лицу обидчику заехать, был уже такой случай, и Распутину рассказывали о нём.

   - Болтал один весёлый товарищ, что имел с ней близость, и вполне серьёзно это всем говорил. А такие шутки на работе недопустимы, «каждый волен, думать то, что он хочет думать». Правды тут никогда не услышишь, «и была ли она вообще, эта правда?- не узнаешь!».

   - Расскажи всем, что ты про меня говоришь, - упорно настаивает Маслова, глядя в шальные глаза обидчика.

   - Да я пошутил, Лена! Ты что шуток не понимаешь? - оправдывается парень.

   По толстым щекам хлещет его Ленка, совсем по-мужски бьёт «не жалеючи». Сибирским здоровьем её Бог не обидел и у неё данный урок хорошо получается. Хватка у неё бойцовская, и еле их растащили мужики в стороны. А на следующий день герой не приходит на работу, зато появляется его жена.

   - Я посажу того, кто так не по-человечески жестоко избил моего мужа. - Разве можно так над человеком издеваться – «фашисты!». Женщина была искренне в своих словах и чувствах, и вся пылала гневом мести.

   - Это я избила твоего мужа, чтобы он меньше языком «лязгал», - отвечает ей, совсем по-рабочему Лена. А за что била, пусть он тебе сам расскажет!

   Постояла оторопевшая от таких слов незнакомка, и ничего не говоря, пошла к выходу, видно было, что ей есть, о чём подумать.

   А на берегу, путешественники цепляют мотор к лодке, уже поставили бак с бензином, приладили к бортам весла.

   - К бою-походу готовы! – по-флотски отчитался Гришка! – С Богом!

   Взревел тридцатисильный мотор, и лодка плавно пошла на выход из залива, пока речная струя гулко не ударила в борт лодки. Теперь пора было ложиться на нужный курс, и лодка сделала плавный разворот. Под днищем лодки упруго заходили беснующиеся волны: здесь, сила ломила силу, и в какой-то миг они нашли общее движение.

   Лодка ходко стала набирать скорость. Брызги летели в лицо грибникам, но от них никто не прятался, приятно было оказаться в такой необычной купели, из теплого солнца, прохладного ветра, и живительной влаги. Скоро лодка набрала ход и вышла на глиссирование. Теперь она летела, как птица, почти не касаясь воды, и речные чайки заполошно заметались у её бортов, что за чудо такое?- «соперница объявилась».

   Немного поостыли мужики под прохладным и влажным от водяных брызг ветерком, и стали оглядываться по сторонам. Здесь всё было красиво.

   Невидимая с берега красота, написанная волшебными красками и неизвестным творцом, переносится на яркий холст людского воображения, и всё это видение живёт и меняется на ходу, поневоле захватывает дух.

   Но и об опасности нельзя забывать ни на минуту. Часто река разбивалась на множество одинаковых проток, стремящихся уйти в сторону от главного русла, и надо было не зевать рулевому, что бы избежать коварных перекатов и заломов. Но похоже было, что Гришка справлялся с этой задачей.

   По правому борту стал виднеться стремительно надвигающийся огромный залом из павших деревьев. Устрашающий гул ревущей и стонущей воды слышался издалека, и всё усиливался, по мере приближения лодки. И скоро это ужасающее и величественное зрелище приблизилось настолько, что всем показалось, что лодка неминуемо будет там в этой яростно кипящей западне.

   Спутники Григория посуровели лицом, тут было не до шуток. Красота уже не так бурно воспринималась ими, как интриговала неминуемость самим оказаться там, в этой адской пучине залома. Но Распутин уверен в силе своего мотора, и внешне очень спокоен. Один ловкий поворот руля, и лодка потихоньку стала отходить от залома. Хищно смещались в сторону, торчащие оттуда, как гигантские зубы бревна, пока гигантская пасть залома не задвинулась, как говорится «не солоно хлебавши».

   Однако это было не совсем так, пищи там побывало предостаточно. Оттуда «из самого зева», и сейчас торчали разные по величине обломки деревянных лодок. А вот показалась корма полузатопленной дюралевой лодки. Она затонула давно, но как достать её из этого кипящего ада, было уму непостижимо. И, похоже, было, что таких попыток людьми не делалось, не нашлось таких храбрецов.

   Только проскочили они это гиблое место, как ниже по течению открылся величественный по своей ширине перекат. Спина, и рёбра реки в этом месте рельефно обозначились наружу. Камни зарябили под днищем лодки со страшной частотой. Стало совсем не до красоты переката, он только издалека был так красив, при всей бешеной скорости течения.

   Несколько раз лопасти винта задели о мелкое дно переката, но остались целы от мимолётных ударов о камни. Но и это опасное место путешественники благополучно миновали. Сколько там лежало на дне, обломанных дюралевых лопастей неизвестно. Их просто невозможно было сосчитать при такой скорости движения лодки. Зато создавалось впечатление, что перекат серебрился от них, как от крупной рыбьей чешуи.

   Река коварна, и в любом случае ей нужна победа над людьми, и перекат горд неимоверно, он не раз преуспел в этой борьбе: «смотрите люди!».

   Но и это испытание осталось позади. Лодка дерзко врывается на приволье речного разлива, в пойме лугов, величественное и гордое видение. Здесь горная красавица Бира, уже никуда не торопится, она, как пава величественна и красива.

  Сбросил Гришка газ, и лодка стала плавно оседать на воду, пока не разместилась там полностью «с комфортом» теперь можно было и оглядеться.

   - Куда приставать будем? – кричит Распутин своим путникам.

   Но те очарованы такой резкой переменой в норовистом характере реки, что ничего не могут ответить Гришке. Наконец-то они пришли в себя, и зашевелились: «туда!», «туда!».

   Снова взревел мотор всей своей мощью, и лодка пошла в нужном им направлении, затем плавно скользнула к берегу.

   Речные волны разбежались ещё дальше, и устремились на берег. Но скоро они забыли о лодке и страшном моторе: успокоились и спешно вернулись в своё лоно.

   - А красота-то, какая? – изумляются Гришкины товарищи.

   Они никогда не были на таких живописных речных островах. Здесь всё оставалось нетронутым, казалось от самого зарождения жизни, даже поверить в это было трудно.

   Недалеко от лодки встречают героев грибы, они живут здесь дружными семьями вечно. И от удивления те опешили, увидев нежданных незнакомцев, но затем сняли свои шляпы и приветствовали людей. Люди тоже склонились им в лёгком поклоне.

   Тут не надо было никого подгонять, все сами шевелились, как только могли двигались. Не прошло и часа, как грибов набрали столько, что не знали, куда их деть, и теперь клали их прямо в лодку.

   - Ну, и дела здесь творятся! - прямо под боком у цивилизации нашей - «не верится»?

   - Только бери всё, не ленись! - счастлив Михаил. Он восхищён увиденным, большие и черные его глаза сияют восторгом, как у ребёнка.

   - Вот и Миша наш ожил, - улыбается Виктор, - а то всё железки у него на уме: «конструктор» одним словом. – А здесь жизнь кипит, позавидуешь ей.

   Виктору очень хорошо на природе, он давно так не отдыхал душой и телом, и вот он здесь у своей мечты. Ведь и учился он на агронома, всё «одно к одному шло», но только сейчас у него «что-то сошлось».

   Но жизнь свою уже не перестроить, надо идти в её непонятном и бурном русле, поздно что-то менять.

    Мотор завёлся сразу. Но одно было плохо, что он на скорости стоял. И мотор с места, резко стал набирать обороты.

   Посыпались со своих мест на дно лодки Михаил и Виктор, не ожидавшие такого варианта начала движения. И очень хорошо, что Гришка успел подхватить вовремя руль, а иначе бы всё плохо кончилось.

   Бывают такие досадные оплошности у людей, которые торопятся, и часто это наказуемо. Вот и сейчас был такой момент. И это бесспорно Гришкина вина.

    Лодка выровняла свой ход и сразу стала управляемой, вся большая опасность аварии была позади. А ведь могла и перевернуться лодка, могла и винтом порубить людей, всё могло быть.

   Летит лодка вверх по реке, и снова забывается всё плохое. Снова хочется жить вечно, и любоваться её красотой. Но такого не бывает, регламент жизни расписан чётко, и человек в её вечность не вписывается.

   Вот и страшный перекат, но прямо по гребню волны миновал его Гришка, как говорится «в одно касание» прошёл, и уже штурмует лодка другие трудности. А их тут немало вокруг: можно и на топляк случайно наскочить, «затопленное бревно», что под водой плывёт, и такое случается.

   Главное сила сейчас под его рукой, и Распутин дожимает ручку газа до конца: они оба во власти стихии. Надо испытать мотор, и себя, и пойти наперекор реке - очень напряжённая борьба.

   Его разум, и сила мотора сейчас едины: как это ни странно звучит это так, - «только вперёд!».

   - Ну, Григорий, удивил ты нас! - очарованы товарищи, - как заново мы родились! Столько силы  в теле набралось, и уверенности, что хоть завтра снова в поход!

   Расстались друзья, что бы завтра встретиться на работе, такова человеческая жизнь. Без работы ему никак не прожить, это диктует время и сама природа человечества.

   А на работе чудеса творятся, иначе их не назовёшь. В цехе висит объявление, что всех работников завода приглашают на товарищеский суд, где будет рассмотрено аморальное поведение товарища Потоцкого Евграфа Христофоровича, начальника производства.

   - Вот, это да! – изумляется вся бригада Виктора Грищёва, - самого начальника судить. – Нашего Графа! Что же он такого аморального натворил, «хоть убей нас, не понимаем мы!».

   Евграф Христофорович, был мужик видный собой. Огромного роста, жгучий брюнет с чистым лицом, и выразительными карими глазами. Несомненно, что он пользовался успехом у женщин. Но что бы такое?

   Разговор у Графа был одесский, мышление быстрое, и он легко сходился с людьми. Возможно, что он в прошлом происходил из знатных шляхтичей, как об этом поговаривали люди. Но своей родословной, он никогда «не кичился», потому что был коммунистом, и надо было держать язык за зубами.

   А это многому тогда обязывало, быть коммунистом, «и он не позорил этого звания».

   И вдруг, ему аморалку шьют: «такие удивительные дела!». Не понимают ничего рабочие, но все идут в зал. Торопятся они, что бы разобраться, во всём происходящем «столпотворении». Иначе они это событие не воспринимают.

   - Недостойному поведению Потоцкого, достойный отпор общественности! - гласит яркий лозунг на стене, написанный огромными буквами.

   Сейчас собрались все без исключения работники завода, потому что интерес был огромен, и вопрос был очень серьёзный. Актовый зал всех людей не вмещал, и многие рабочие толпились по ту сторону порога. Их всех интриговало решение суда, «что решит наш суд!».

   Были здесь и посторонние люди, они были заметны своей выправкой и здоровьем, и держались в сторонке от общей массы рабочих. Скорее всего, это были друзья и телохранители майора Кашкина, истца этого суда.

    Конечно, им было проще начистить «чайник» Евграфу, чем сейчас потеть на этом суде, но они тешили себя тем, что смогут сделать это и позднее, как бы уже на законном основании.

   Ответчик был очень спокоен, и это уже говорило о том, что суд будет интересный, ни тени печали или сожаления не было на благородном лице Потоцкого, а тем более раскаяния.

   - Ну и задачка? – где-то в душе пугается парторг Ефремов, - Граф, как демон спокоен. А тут за всех выкручивайся. И его лицо сохрани, и лицо предприятия сохрани, и всей парторганизации в целом.

   Пот ручьём стекает по желобку спины парторга ещё ниже, и разъедает тощее седалище, и он заметно ёрзает на стуле, «плачевная ситуация».

   - Как сейчас  можно думать «реально», в таких невыносимых условиях работы, но это необходимо сделать.

   - И вообще всё тут странно очень. Тут и настоящий судья не разберётся, а не просто какие-то дилетанты, вроде нас, - так думает парторг. 

   - Почему майор пишет заявление на наше предприятие, и парторганизацию в целом.

   - Неужели они на своём уровне, сами не могут разобраться, - «вот, какая задача!».  - А ты за всё отвечай парторг, «выкручивайся, и так далее Ефремов!».

    И совсем уже сорвался на местный диалект парторг: «а мне это надо?».

 Утвердили регламент работы суда. Далее все шло весело: иначе всё происходящее на суде и не воспринималось рабочими.

   - Слово предоставляется истцу майору Кашкину Ивану Петровичу. Пусть он своими словами прояснит сложную ситуацию их семейных взаимоотношений.

   По залу прокатился нарастающий смешок, и чтобы его прекратить, парторг застучал указкой по пузатому графину с водой, и срочно поправился.

   - Просто отношений! Всю суть дела!

  Взволнованный майор Кашкин не заставил себя долго ждать, и его словно прорвало.

   - Вот этот товарищ! - и указал на Графа рукой. - Можно сказать, что совратил мою жену, честную и достойную женщину.

   По залу прокатился ехидный мужской смешок, «видите ли, честную», и уже громче – «все они честные!»

   Женщины злобно зашишикали на мужика, сейчас их общая честь страдает. А у женщин, как известно «круговая порука» ещё издревле ведётся.

   - Да! Она честная! – возражают они с неподдельной гордостью зарвавшемуся выскочке.

   Всё независимо от того: знают ли они её, или нет, но это отпор «агрессору», тут они все едины. Иначе и быть не может!

   -  Была честная! – поправляется тот же невозмутимый голос из зала.

   Стучит парторг надсадно по графину указкой, чуть не опрокидывая его.

   - Продолжайте товарищ майор!

   - Он нам не товарищ, - слышна резкая реплика из зала.

   Это кто-то из слесарей возразил. Похоже, что они уже причастились винцом, и готовы сейчас постоять за Графа, и вообще, за мужскую честь.

   - Мало того, что совратил мою жену, так ещё и прижил с ней ребёнка, - «мальчика!» – чуть не кричит возмущённый пограничник.

   - А ты где был? – опять гудят возбужденные слесари со своих насиженных мест. – Где?

   - Я на границе был! Охранял её от врагов наших, - оправдывается майор.

   Весь вид его молил зал, «разве вы не понимаете, что я служу на границе, и жена дома одна находится». «Беда такая!».

   - Там нет границы! – смеются слесаря, - там всё лесом поросло, «кто ловок тот и проскочил!».

   Весь зал хохочет до слёз, и остановить людей, нет сил.

   Объёмистый графин на столе треснул от ударов указки парторга , и бурно пролился водой на стул, и брюки парторгу. Тому сразу стало легче сидеть: зуд исчез, и лицо его заметно прояснилось. Муки ада прекратились.

   Не в том направлении пошёл суд, превращаясь в спектакль, или балаган, но изменить что-то уже было невозможно.

   - Суд предоставляет слово ответчику Евграфу Христофоровичу Потоцкому, - представил начальника производства парторг.

   Теперь он был уже в своей «тарелке», уже чувствовал уверенность в себе. Хорошее настроение, и ясность мышления  возвратились к нему.

   Уверенно поднялся Граф со своего места, сохранив совершенно спокойный, и даже пренебрежительный вид. Лишь мельком, проскользнула шальная ирония на его благородном лице.

    И Евграф ловко, «как настоящий одессит» отчитался перед аудиторией.

    Да, так ловко шельмец это сделал, что равнодушных людей в зале не осталось, все сразу стали на его сторону.

   - А я? Пи-лю-вать хотел! На все его обвинения сразу, потому что я: «им-по-тент!».

   - Да, Да, Да! Им-по-тент!.

   - И вот вам моя справочка сударь, со всеми печатями, как и положено, читайте: «им-по-тент!».

   Без всякой команды, майор подскочил к Графу и вырвал из его рук справку. Похоже было, что бумага сейчас задымится в его цепких руках, и от его всёвидящего взора, который «насквозь всё прожигал». - Ошибок там не было, смысл был ясен!

   И случилось невероятное, такое что никто и предположить не мог

   - Дорогой ты мой импотент! – бросился обнимать Графа майор, со слезами радости на глазах.

   - И Милочка моя тоже говорит, что ты «импотент проклятый!».

   Смеётся весь зал, не переставая. Как тут воздержишься от смеха, если здесь творится спектакль. И всё же, смысл ещё улавливался людьми.

   Последняя реплика майора, явно не понравилась Графу, но тут из двух зол выбирай лучшее, и он нехотя проглотил эту горькую «пилюлю».

   В свою очередь, Граф, по-военному чётко, выделяя каждое слово, отчеканил:

   - Всегда! Рад! Вам! Помочь! – «товарищ майор!».

   Что там творилось в зале, невозможно передать, люди смеялись уже до икоты: «им-по-тент!», «товарищ майор!»

   - Победила дружба! – в итоге заявил довольный парторг. 

   Он хоть и мокрый весь, но по-человечески счастлив неимоверно, «все так по-доброму» уладилось, не хочется ему скандала.

   Но и тут без недоразумений не обошлось. Кто-то из рабочих, похоже, что «недопил», и потому «что-то», недопонял.

   - А куда Графского сыночка денем, товарищи?

   - Куда? Куда?

   - На границе служить будет! К папе поедет! - слышатся в ответ весёлые голоса.

   И только поутихло с Графом, как новый анекдот на заводе, опять отличился « Три П», Петров Пал Палыч, он уже три раза сходился и расходился со своей женой, хотя официально всё ещё был разведён. Фактически он и жил на заводе, прямо при своём объекте охраны, всегда на посту был. Здесь у него всегда обширнейшее поле деятельности, и никто не травмирует его душу, как это постоянно делает дома жена.

   - Ну, подумаешь, получишь раз по роже, зато в честном поединке с несуном. И «виктория» - победа, всегда при тебе будет. Не то, что дома, там жена победитель.

   И вот видит начальник охраны, что неспроста тепловоз по территории завода катается. Похоже, что-то высматривает машинист, а глаз у Петрова намётанный на воровское дело: «глаз, как алмаз!».

   И точно, уже под вечер снова заезжает тепловоз и прямо под погрузку становится. Разворачивают воры транспортёр, включают его и прямо со склада мешки с комбикормом на тепловоз грузят.

Другие произведения автора:

АТАМАН 5

АТАМАН часть 4

Мои забытые сказания. Осень