По облупленным половицам коридора стучали каблучки. Казалось, этот звук переливается незамысловатой музыкой физических законов по ту сторону реальности.
Она казалась бестелесной на фоне грязно-желтого дверного проема, освещенная таким же грязно-желтым светом фонаря. В открытую дверь неумолимо напирала фиолетово-угольная громада холодной осенней ночи... Она передернула плечами и судорожно потерла локти.
-- Ау, странствующие рыцари! - Она довольно едко улыбнулась. - Не замерзли? Не простудились у неприступных врат замка?
-- Совсем нет, мадам! - Вовка попытался улыбнуться в ответ, но скорчил лишь типичную гримасу умирающего гуманоида. - На редкость прекрасный вечер. Вон и звезды уже во всю сияют. Не желаете полюбоваться ими, прекрасная незнакомка?
-- Заходите, турысты! - Она фыркнула и покачала головой. - Не забудьте рюкзаки!
-- То есть... вы нас пускаете? - Вовка опешил вполне серьезно.
-- Ага, - Она вздохнула и бросила на меня легкий, как тополиная пушинка, взгляд. - Только не топайте больше так браво по коридору. Пол сломаете.
Через несколько мгновений тяжелая дверь оградила нас от холода, масляных бликов в черных лужах и ностальгического запаха межсезонья. Мы следовали за Ней - бежевый свитер, синие джинсы - в сторону пылающей каминным огоньком диспетчерской.
Пугающе-черное геометрически правильное пятно окна плавало в восхитительной атмосфере тепла и пикантной смеси запахов женского тела, духов и пожилой техники. Рыженькая сидела за пультом, вяло подмигивающим десятком демонических глазков; ее соблазнительная блузка потемнела от пота подмышками и между лопаток.
-- Таня, десятый отключен... ой! - она столкнулась взглядом с Вовкой, потупилась и зарделась, как нижняя рубашка раненого комсомольца. - Десятый... десятый отключен... вот...
-- У вас проблемы? - Вовка деликатно кашлянул.
-- Нет... - рыженькая смущалась все сильнее. - Это часто бывает...
-- Молодые люди! - в разговор вступила Она - теперь я знал, что Ее зовут Татьяна. - Раз уж вам суждено провести сегодняшнюю ночь на нашей станции, давайте по крайней мере познакомимся. Не могу же я постоянно обращаться к вам "турысты".
-- Совершенно справедливо! - искренне согласился Вовка, слегка улыбнувшись рыженькой, отчего та окончательно залилась таким насыщенным пурпуром, что ей позавидовала бы осенняя рябина. - Меня зовут Владимир. Мой товарищ носит красивое древнерусское имя Святослав. Вас, строгая мадемуазель, судя по всему, зовут Татьяной, так?
-- Вы поразительно наблюдательны, Владимир, - Она усмехнулась и небрежно оглядела меня с головы до ног. - А вы, Святослав, всегда такой немногословный?
-- Только после основательного промерзания, - отозвался я и, прислонив к стене ружье, скинул надоевший рюкзак. - А у вас красивое имя, Татьяна... Пушкинское...
-- Извините! - в теплом помещении Вовка снова вошел в азарт и начал разыгрывать свой обычный спектакль, имя которому - жизнь. - Я присоединяюсь к мнению друга, но тем не менее очень хочу узнать, как зовут вот это прекрасное юное создание, которое сидит за пультом.
Рыженькая к тому времени уже вполне овладела собой, и только легкий матовый румянец на ее скулах напоминал о пережитом потрясении. Она одарила Вовку полувлюбленным взглядом и, насколько это позволяла ситуация, проникновенно молвила:
-- Жанна!
-- Ого! - Вовка искренне восхитился. - Неужели в такой глуши встречаются столь восхитительные жемчужины со столь неординарными именами?
Пока провинциальная Жанна переваривала витиеватый Вовкин комплимент, Татьяна еще раз пристрастно оглядела нашу компанию и задумчиво качнула головой.
-- Очень страшно выглядим, Татьяна? - я чувствовал, что робею перед этой женщиной, словно бы Ее подернутые зеленоватой дымкой глаза наподобие машины времени ощутимо сталкивали меня лет на десять-пятнадцать назад.
-- Да нет, Святослав, не в этом дело, - Она присела на стул и склонила голову. - Не пойму я, ребята, кто вы. На бандитов не похожи. На охотников тоже. И впрямь, что ли, туристы?.. Ладно, - увидев мою озадаченность - я никак не мог понять, издевается Она или говорит серьезно, - Татьяна махнула рукой. - Неважно. Простите за неласковый прием, ребята. Очень уж браво вы завалились. Да и, если бы охранник не позволил, не имеем права пускать посторонних. Но, учитывая царящий снаружи холод и ваше мокрое состояние... можете переночевать, места хватит. Даже одежку просушить успеете. Сейчас Жанна проводит вас в комнату, где вы сможете скинуть рюкзаки и переодеться... если есть во что. Там же и можете расположиться на ночлег... Только перед этим зайдите сюда... Перекусите немножко с дороги...
Ироничные нотки в Ее голосе звучали божественными переливами древнегреческой кифары.
-- Серьезно?! - Вовка едва не подпрыгнул. - Честно, девчонки, - никогда я не понимал женщин. Сначала выкинули на мороз, как собак, а теперь вот такой королевский прием... Я восхищен вами, королевы станции!
-- Присоединяюсь, - скромно заметил я.
Татьяна усмехнулась.
-- Жанночка, проводи ребят в комнату для гостей, - изящным жестом Она поправила волосы, - пока они не умерли от простуды... и восхищения...
Рыженькая с готовностью вскочила из-за пульта и, покопавшись в ящике стола, с мелодичным позвякиванием извлекла связку ключей.
-- Пойдемте, ребята, - она бросила на Вовку полный страсти взгляд и вышла в коридор.
Комната для гостей оказалась маленькой, безоконной и абсолютно пустой, если не считать двух допотопных ТЭНов. Было очень жарко, душно; пахло углем и старыми шпалами.
-- У нас тут раньше склад был, - доверительно сообщила Жанна, вновь заливаясь краской под хищным Вовкиным взором. - Потом вот освободили, вымыли... Одежду прямо на ТЭНы повесьте. До утра высохнет... Располагайтесь...
Глухо закрылась дверь. По половицам коридора цокнули каблучки. Под потолком, сонно нарушая первозданную тишину, слабо потрескивала пыльная лампочка.
Вовка прислонил рюкзак к облупленной стене и устало опустился на пол. Мокрая одежда едва заметно курилась прозрачным паром.
-- Знаешь, Славка, - мой приятель пошуршал ладонью по щетине подбородка. - Мне почему-то очень тоскливо. Так тоскливо, что хочется жизнь отдать... даже вот за эту лампочку - только чтоб ей хорошо было тут, под потолком... Хотя я даже знаю, почему. Вот мы с тобой сидим сейчас в теплой, ностальгически-советской и от этого очень романтичной комнатушке. Нас с тобой ожидает ужин, выпивка, - он погладил атласный бок рюкзака в том месте, где предположительно затаились бутылки с самогоном, - девчонки. И все это - у черта на куличках, посреди тайги, ясным холодным осенним вечером... даже ночью уже...Это ли не прекрасно, Славка?
-- Согласен, - я усмехнулся и щелкнул застежкой рюкзака. - А проблема-то в чем? В тоске по экстремалу?
-- Не совсем, - Вовка последовал моему примеру и принялся задумчиво рыться в своих пожитках. - Счастье... Ощущение хорошего и заманчивого... Предвкушение... Тут две проблемы, Славка. Проблема номер один: кому-то сейчас очень хреново. Где-то наверняка умирает от рака молоденькая женщина, жена, дочь, мать. Где-то лежит древняя бабка со сломанной ногой, которая уже никогда не срастется. Лежит, чувствуя себя обузой, никому не нужная, бесполезная и беспомощная... Кто-то корчится на грязном асфальте в темном переулке, с дырой в боку от ножа гопника... Кто-то потерял любимого человека...
-- Вов, - я извлек из рюкзака не успевшие промокнуть рваные джинсы, которые постирал несколько дней назад, тельняшку и запасную штормовку, - если перечислять все горести человеческие, жизни не хватит. Нас ведь что-то около шести миллиардов на бренной Земле.
-- Правильно! - согласился Вовка, прыгая на одной ноге, а другой пытаясь попасть в штанину адидасовских треников. - И никто никому никогда не поможет!
-- По большому счету, да, - я прилежно развешивал на ТЭНе грязную сырую одежду. - Если все будут чувствовать то же самое, что и ты.
-- Пусть так, - Вовка не возражал. - Но вторая проблема куда глубже. Счастья, вот без этих самых чужих горестей, просто нет! Мы уехали, бросили семьи - на время, конечно, но факт - бросили! И уже духовно изменили женам! Пока духовно. Ну что, все счастливы?
-- Вовка, ты пойми! - я оторвался от расшнуровывания ботинок. - Вся эта дешевая неприкаянность - она ни к чему хорошему не приводит! Она так и останется дешевой неприкаянностью во все времена и эпохи! У нас и так очень мало хорошего осталось в этой жизни! И ни в коем случае нельзя кочевряжиться, когда судьба посылает тебе шанс - шанс на несколько мгновений забыть об окружающей грязи! И нет ничего в этом страшного и, тем более, плохого! Главное - не переборщить, сделать все правильно! И тогда - поверь мне - ты осчастливишь куда больше людей, чем сделаешь несчастными! А трогательных воспоминаний хватит еще на несколько мгновений счастья!
От блаженствующего в тепле ТЭНов походного обмундирования запахло ядреным потом, тайгой и болотной затхлостью.
-- Что-то на сентиментальности потянуло к концу путешествия, - Вовка завязал грязновато-белые шнурки китайских кед и вздохнул. - Надо выпить. А может, нам с тобой витаминов не хватает, Славка?
-- Наверняка, - я возился со своими кроссовками. - Сейчас вот обуюсь, и пойдем эти самые витамины получать. В комплексе с твоим отвратительным пойлом. А псевдогуманизм свой брось. А то я тебя бояться начал. Такие псевдогуманисты заставили работать наши законы на мафию и развязали локальные военные конфликты по всему миру.
-- Ладно! - Вовка рассмеялся - правда, как-то грустновато. - Пойдем к нашим королевам. Не будем заставлять прекрасных дам ждать.
Еще в коридоре мы с Вовкой окунулись в чарующую атмосферу ароматов жареной картошки, свежих помидоров и только что заваренного чая. Столик в диспетчерской освободился от сероватых барханов бумаг (в виде аккуратных стопок они переместились на подоконник) и приобрел компанию в лице четырех обшарпанных стульев - до боли советских. Но самое главное - его видавшую виды спину венчали огромное блюдо, наполненное румяными ломтиками картофеля, и большая салатница с красновато-белым месивом томатов и майонеза!
Татьяна составляла сложную композицию из разнокалиберных тарелок и не менее разнокалиберных ложек.
-- Переоделись? - она критично осмотрела наши наряды. - Теперь-то уж точно на странствующих рыцарей не тянете. Больше на бомжей похожи... А это что? - Татьяна подозрительно кивнула на полторашку, бережно зажатую в Вовкиной подмышке.
-- Татьяна! - Вовка откашлялся. - Давайте по порядку. Среди странствующих рыцарей бомжами было подавляющее большинство. Так что наш статус даже не поколебался, несмотря на смену одежды. А это, - мой приятель любовно качнул бутылку с заманчиво трепещущей жидкостью, - наш посильный вклад в сегодняшнее застолье. Самогон, правда, местный, но такие уж хреновые обстоятельства. Если вы против, мы уберем его обратно. Но мы подумали, что без этого изысканного напитка королевский ужин утратит часть своего неповторимого колорита.
Татьяна усмехнулась. Наши взгляды встретились; я почувствовал себя Ленским на заре его романтической карьеры; она усмехнулась еще раз - правда, совсем естественно, без острых ниточек издевки.
-- Ладно, рыцари, - Татьяна мельком глянула на сонную физиономию пульта, один за другим закрывающую многочисленные воспаленные глазки. - Будь по-вашему... Жанна! - крикнула она в мрачную пасть коридора. - Стаканы захвати!
Жанна пискнула в ответ что-то бодро-согласное. Хлопнула дверь - звук таинственно растворился в закоулках старого здания, затерянного средь ночной осенней тайги. Она была совсем рядом - на расстоянии вытянутой руки - и пахла сумасшедшей смесью фэнтези, ужина и гипнотической притягательности.
-- Татьяна! - высокопарно произнес Вовка, устанавливая на стол глухо пощелкивающую полторашку. - Я преклоняюсь перед вашей мудростью, ибо не каждая, далеко не каждая женщина способна принять стол верное решение! Кстати, стол потрясающий. Наверняка трехдневный запас продуктов на нас убили?
-- Немножко не угадали, Володя, - Татьяна взяла полторашку и посмотрела ее на просвет - все равно, что наблюдать солнечное затмение через комплект постельного белья, - двухдневный. Но ничего страшного - едой часто приходится делиться. Приходят иногда - то китайцы, то русские, то непонятно какой национальности лица - грязные, ободранные, беспомощные. Только есть и просят. Хлеб им выносишь, а сзади охранник - под прицелом их держит. Парадокс, да? С одной руки кормишь, а другой - пистолет в зубы суешь?
-- Вы, Татьяна, сегодня с Вовкой в одном направлении мыслите, - заметил я, уловив очередной обрывок какой-то пугающей, как темнота тоннеля, философии, пропитавшей остаток последних суток. - Всеобщее счастье и всебытийная гармония - вещи такие же эфемерные, как пятьдесят граммов самогона, уже налитого в рюмку.
-- И... часто вы рассуждаете о глобальных проблемах бытия? - моя короткая тирада заставила Татьяну изумленно поднять брови.
-- Особенно - вдали от теплой постели и родного офиса! - с чувством признался я. - Когда - частенько бывает - помогают, не снимая пальца с курка. Если вообще помогают. И это, знаете ли, так же правильно, как то, что ветер дует из областей с высоким давлением в области с низким. Потому что на сегодняшний момент, на данное состояние бытия, так надо!
Цокот каблучков на несколько мгновений опередил появление Жанны, держащей цветастый поднос со стаканами и нарезанным черным хлебом. Услышав, по все видимости, конец моей фразы, отдающий экзистенциальным душком, она замерла в нерешительности и обвела нас удивленным взглядом.
-- А вот и Жанна! - восхитился Вовка. - Да еще и стаканы принесла! Жанна, вы просто волшебница!
-- Да что вы! - Жанна в очередной раз слегка зарделась и посмотрела на Вовку так, что даже мне стало жарко. - А о чем вы тут так интересно разговаривали?
-- Говорили про ваш двухдневный запас провизии, - покривил душой Вовка, кивая в сторону стола.
-- Да что вы! - горячо возразила Жанна. - Это ничего! Завтра обходчики на дрезине подъедут, закажем им продуктов, они привезут! А вы голодные! Давайте за стол!
Честно говоря - от такого искреннего наивного предложения у меня слезы навернулись на глаза, и философствовать совершенно расхотелось. Ни одно самое громкое слово, ни одно самое глубокое рассуждение не стоило этого неподдельно-пламенного, самопожертвенного порыва. Волей-неволей я начал ощущать, как Вовкино недавнее настроение сизым дымком заползает в сердце и начинает давить изнутри на грудную клетку... Мы встретились взглядами с Татьяной. Она смотрела на меня любопытствующе и настороженно, словно опытный хищный зверь.
Жанна расставила стаканы и смущенно крутила в руках ляпистый диск подноса.
-- Ну, что ж, господа, - Татьяна мельком оглядела почти заснувший пульт. - Просим к столу. Мировые проблемы подождут, не так ли?
-- Да, безусловно, - Вовка уселся и придвинул скрипучий стул поближе к столу. - Стоп! Мы забыли о стражах сего неприступного замка! Это непростительная оплошность! Если бы не секьюрити, мы бы с тобой, Славка, до сих пор куковали за дверью. Милые дамы, можно как-нибудь позвать охранники на кубок хмельного вина?
-- Конечно! - Жанна повернулась и несколько раз с силой ударила в стенку. - Дядя Саша!
-- Универсальный способ связи, - заметил Вовка. - Интернет отдыхает.
Татьяна согласно кивнула и пошла за посудой для охранника.
Другие произведения автора:
Сравнение жизненной ситуации с сущностью ноябрьского дня
Учитель. Глава 28.
Психоаналитик
Новые
Меню
