Соберу милосердие-2

  

   Книга третья  Соберу милосердие2

Из романа СОБЕРУ МИЛОСЕРДИЕ

 

       

 

  По лесистой холке крутого оврага к пахоте прорывались трактора.На земляном росчерке падей и холмов только  одна дорога осталась наезженой,чтоб не  обползать  за километровыми гаками.Да и эта грунтовая  после схода снегов тоже  оскалилась глинистыми осыпями; подрастающий овраг пожирал её вместе с кустарниковой требухой.Деревьев тут мало – вязлые букетики диких яблонь да полвзвода криворуких сосен обычного баскетбольного роста.

   Два трактора  скатились кубарем к котловану с дождевой водой,чтоб  обмыться от зимнего сна; третий затих под сосновыми шишками ,и даже приглушил дизель ,вдыхая густой запах смолы.Ноздри его так сильно раздувались,что едва не задохнули свежестью лёгкие; но трактор вовремя опомнился и только на минутку потерял сознание.

   Пел на поле Мишка Чубарь:- Распашуууя, распашуууя! пашеньку,пашеньку! Ой,соседушка моя,в хату водишь кобеля- я приду домой поране,лягу с книжкой на диване-буду слушать ваши охи,все вы бабы мандавохи- ну а мы,мужички,похотливы гниднички!

   Дырдырдыр- подпевал Мишке оранжевый  трактор; но про пахоту не забывая,оглядывался чтоб огрехов избежать.На меже мужик поднял плуги,заглушил  двигатель- вороны зыркнули  по сторонам,оглохнув  от тишины.Чубарь газетку расстелил,задержал взгляд на передовице- да  нет ,эти новости знаты ещё три дня назад.Теперь гектар много выше поднялся ,стоймя к небесам.Вот она,чёрная земля  гуталинного колеру- сладка как  буряк,как дождевой червь жирная.Можно с миски вприглядку есть,чтобы хлеб сухотой  горло не драл.

   Издаля уже солнце  подкралось.Сквозь чахлый весенний лесок осторожно шагало,будто беременная   гусеница перебирая лучами,и всё равно  тонкий валежник покряхтывал  под жёлтой мамоной.Завязи почек гляделись друг дружке,церемонно знакомясь,и мигали смущённо от приятного интереса.Лупатые воробьи в кустах  хорохорятся- кто из них  опять потеряет перья,а может целый хвост.

   Мишка смачно жевал картоху,заедая всякий кусок щепотью квашеной капусты; в свой черёд отгрызал сочный бок у большой луковой головы,попиная его в рот перченым салом с ножа.Дома подарили куры лукошко яиц,и досе квохчут,радуясь теплу.Парное молоко принесла соседка –не та молодуха,что  охает прёхает  за стенкой  в два кирпича ,а старая Женька.Надо  будет  ребят загортать в погожий день да крышу ей настелить –солома уж перепрела,подтекает  мартовская сосулька.

   Под белым небом бабка Женя бурак резала.Кидала  в бурт налево желтоватые оковалки,а справа  громоздила кучку тёмносерой прелы,которую потом  вёдрами снесёт в огород.Пацан присел вдали на взгорочке,и бабка иногда переглядывалась: - ай,кто  это такой за мальчишечка, лисапед знакомый.

   Когда  замечала время по  прохладному солнцу,Женя клала в рот кусок сладкой резанки и долго жевала его, выпивая мякоть.Уже два  часа пополудни,а домой  она не ходила с раннего утра ,хоть в  полста шагов её хата.Как позавтракала молоком да хлебом,так и сидит на ведёрке у погреба.Пионеры давно со школы  прошли,председатель на рогатом к коровнику проехал.Опять за корма будет ругаться: зоотехник ему кричит,что одним сеном  не насытить скотину,а главарь в ответ- холода ещё могут вернуться ,и надобно беречь силосный запас.Пойми  их,дуроломов.Мужики осенью пьяные ходили,зиму на печи-бросили технику ремонтировать- а как приспела пахота,то время  с машинами потеряли.Ой,не избегнуть мороки-редеет богатая житница.

   На картофельном поле лиса гонялась за мышами.Стыла на двух лапах суковатым поленом,уже не оранжевым,а жёлтоблёклым- вороний гай  да чириканье мелкоты мешали ей  расслышать  подземный писк,и  она вознеслась  над землёй,выставив когти и худущие рёбра.

   Ещё не вступил сверкающий медный оркестр апреля,но  перевязь ледяных холодов стянута грубой силой,спелёвана  на узляк- тугой и путаный.Лёгкие южные ветры уже  истрепали прежде  широкий занавес снеговых туч,а страховочная  лонжа звенит под вольным грозовым натиском.

   В воздухе этих весенних дней  смешана  дождливая прель, старая вековуха,и юный дуновей,застенчиво  хлебнувший фруктовой бражки из колхозного сада.Теперь малый лезет к бабке под юбку цветастую,набираясь умаопыта,чтобы вволю потом разыграться на летних лужках.

   В дальних рубежах отечества  тоже зима отступала.Перед настоящей войной.

   Передовые полки  ещё бились на фронте ,маялись в непролазной распутице ,таскали застрявшие орудия с разбомблёных позиций.Солдатам надоела морока  сеющего дождя: он хлябал в сапогах,штанах,в холодных гимнастёрках,он сдавливал по ночам сердце- ни вздохнуть, ни охнуть ,лишь надеяться на скорый рассвет.Знамо судьбе-доживёшь до утра или  околеешь в мокрой могиле.Всё чаще приходила мысль покинуть божий уголок ,к дьяволу отсюда,к пеклу,согреться до самых дробышек- и те кто похитрее,или духом ослаб,тайком  расползались ночью,сворачивая головы караульным свидетелям.

     Набрели,помнится живым,на обрушенный кукурузный амбар,и с голодухи набили сырой крупиной карманы да вещевые мешки.А кто для  веса и патроны в землю зарыл.Но брюхо от той жратвы заворотило,будто кол асмодей вопхнул,да с кишками  проворачивая вытащил древьё наружу –изнутря потекло море разливанное.В портки,в сапоги,вонь и срам несусветные- а организму облегчение.

   Спереди орды подступают- штыки,клинки кованые; голова сама катится под ноги вражьей лошадне.И рук кверху не подымай: коли ты жалость вчера схоронил,что же нынче о милосердии просить.Обескураженными стояли,на колени падали,ниц пред господами  костились- мёртвые теперь.Полщеки с морды содрал,зубы в ладонь на памятку сплюнул- и шагай,ползи, сгрызывай земельку всей порохнёй что осталась.

   Тяжки мёрзлые сутки: особенно там,где душа упряталась.Сворачивались солдатики в поленницы, пеньками к друдружке;  утром отдирались- кого закопать, или на  лазарет  отогреться.В серой палатке коптила чадит,и кружат стенания под слабым огнём,визжат тифозные нетопыри.У раненых ноздри из шинелок торчат, сап только слышен; шепчет докторша в книжку больничную: -крупозное воспаление,пневмония,чахотка.А немощные санитары носилки отставили,подпрягли телегу полевой кухни –всё равно жрать нечего.

  В полдень снег пошёл,несытный как солдатская похлёбка.Приглушил только чваканье  рваных сапог,землю обмотал бинтами.Вскорости зарастут воронки,полынью укроются, дички в них осядут. Орденоносцы, герои, инвалидами вернутся- вот где горе,снулая боль бабьих сердец и дитячьих голодных ртов.Вывалит солдат из сидора  угощение на одну днёвку,да пойдёт в сарай приглядывать вожжину  на свою захлебальную шею- так чтоб здоровой рукой под стрехой управиться и дотянуть с костылями  к петле.

  Командир полка упал как коляра на складную кровать в палатке штабной,и стонет,нескладно плача,сопя во блевотине.Он завтракал варёными яйцами,а снизу плавает  из обеденного борща капуста.Снится ему кабальный плен,и дед его в чёрном мундире карателя спрашивает удручённо: -где ты,внучек,солдат своих потерял? отвечай гад!-

   Пьяный обсыканый генерал от ужаса подскочил  на кровати,больно ушибив коленку.Захотел он пить; не найдя воды ,похлебал через край варево из котелка.Раз шагнул,второй к окну- а ну её,войну; пусть голова похмельная отболит,само прояснится.Ой,матушки,скорей бы смерть пришла.

   Она ,курва,уже летает над полем битвы –косит снопьём чёрные да русые головы,а после мародёрствует по трупам,меряя скальпы,к себе зазывает: - распалюсь я красавой на мужичьем пиру! Берите меня,победители!-Зрить не хватает сил сё людское крошево ; глаза закрой        и вой,и вей печальную тризну: - верую в многодушие да бессмертность,поднимусь на крыло,чтоб упрятать детишек своих ,жену,сторонку родную в тень моей ярой ненависти к жадным гемодам,сотворившим эту войну!-

  -открой лицо и вставай,солдат,миг величья  пришёл! натяни крепче тиару железную ,ремешок пусть застёгнут,в левую длань царский жезл со штыком ,в правую скипетр из двух гранат.- Поднялся боец с колен,оглянул: а сзади полный иконостас- белого неба ширь,леса диковые,хлебные угодья,хоть март на дворе и божницу снегом  крупенит. Зарычал мужик! Задрал мир словами несусветными ,коих не то что при детях,а и при старых людях.

 

 

 

 

 

   …-Ерёмушкин!- напел мне сегодня  шкодливый скворец,- а пока вы в город ездили,я у бабушки с пацаном задружился. С Русликом.

   Тото смотрю- что это он вприскачку бежит? меня обгоняет.Решил сначала я, будто  одни пятёрки  в его портфеле.Да просто товарища нашёл,вдвоём учиться веселее.

  -Давай ранец понесу,а ты цветочки собирай.

  -Неа,он не тяжёлый. - Умка  затормозил у дерева и стал в корнях шарить. - Нам природовешка сказала,что под ногами у деревьев лягушки и ёжики спят зимой,и другие товарищи.

  -Правда это ,но они уже оттаяли да разбежались.

  -А всё равно.- Он прехитренно  смотрел на меня,и я догадался: попал на очередную выдумку.-Понимаешь, Ерёмушкин,кто из них мог  сильно заснуть ,и его не разбудили даже сосульки капальные.Проснётся он осенью,а поиграть с друзьями не успеет,опять ему в спячку.

   Сын глядел на меня одним чубатым глазом,ковыряясь  в земле с обратной стороны  клёна.Ухо одно тоже торчало, поэтому он и не слышал домой пора ужинать,а всё искал своих сонных шляпушек.

  -Малыш!- наконец я спрятал терпение в сумку с продуктами; серый клён испугался,задрожали нервные листья, и с нижнего сучка слетела пустая майонезная банка.

   Умка вышел,обивая землю и прелую листву ботинков,но видно,комья  попали внутрь,и малец сморщился ,бултыхая  правой ногой: - Ты ругаешься?

  -Нет.Спокойно говорю,что ужин остынет.- На малоезженую дорогу полетели макароны с подливой ,и окрошка  в перьях лука,огурцов да укропа.Вишнёвый кисель растёкся по ездовой части- визгнули тормоза  спешащего грузовика,а водитель даже губы облизнул от голода.

  -Видишь,что мы натворили?- сыну сказал я.- Нарушили правила движения,и пока милицейские в портупеях чешутся,бежим отсюда.

  -Бежим!- он,не предупредив о старте,сорвался вперёд  меня; ранец затрещал от перегрузки.Книги и тетради завыли улюлю,пенал хлопнул в ладоши,а потом на  трибунах стало тихо.Слышались только  тёптёп лёгкие шлепки детских ботинков,громыхали штопштоп взрослые носатые туфли. Около магазина малыш первым рассёк финиш,стерев жалобные подошвы.

   Глаза его задумчиво метались от витрины до моей  сумки. На меня он не взглянул,но по всей видимости,мороженое мы забыли купить.

   -Как ты думаешь,если я сберегу деньги от бутербродов в школе,то мне хватит скоро на большой велосипед? или хоть на футбольный мяч.

  Умка,твоя хитрость в розовых перьях,и видна без бинокля  за сто шагов.А губы измазаны шоколадным  эскимом.

  -Со взрослым великом  ты не управишься,но школьный я куплю тебе.Шабашку скоро окончу,деньги заработаю.

  Он  всё же труду моему посочуствовал,вздохнувши: - А вы тяжело работаете,да?- и так в нём  велосипед боролся с жалостью,что синяя жилка вздулась на виске.

  -Нормально,я ведь мужик.Ты своему сыну весь мир подаришь.

   Вот тогда малыш почуял недюжинную силу,рождённую  под крестом двенадцати рёбер: он грубо отказался от магазинных сладостей,выпугав  толстого директора да трёх суетных продавщиц.Они до сих пор трясутся у кассы,а Умка победительно шагает домой.

   Я рядом иду,и мне интересны его забубённые придумки-но молчу,не встревая.Две младшеклашки мимо  скользнули, поздоровались с улыбкой нам –совсем неизвестные,Умка  вслед оглядел.Буркнул: - Если дочка родится,значит ей кучу  платьев покупать.Они наряжаться любят.

  -А ты? в воскресенье штаны полчаса перебирал,не зная,как на улицу пойти.

  -Даааа,я подругому.Без красоты.Просто погода быстро меняется,и тёплая одежда жарит внутри.

  Вот опять он в сторону кинулся,к проточной луже.После того,как я прикормил пойманных болотных пиявок  огородными червяками,малыш везде ищет,где бы ещё кровопийцами поживиться.Занятно тогда во дворе было; пока самая крупная обжорка укусила сына в мизинец.Он не орал,да больно не было- а глазёнки раскрылись как у новорождённого на белый свет.

   Я снял пиявку; малыш ещё долго вокруг неё ходил, рассматривая  клешнявые присоски  и свой отгрызанный палец.- Ерёмушкин,она может внутрь меня пробраться?

  -Не знаю.Со мной кровопийцы ласковы,попьют немного и отлипали.

  -А я знаю.Могут.Видишь, они растягиваются как глисты.

   Тьфу.Это уж точно детсадовские доктора запугали да школьные медсёстры.Больше некому.Медицина  у нас башкой помешанная.На мазях,пилюлях,уколах.Не дают ребёнку малому поваляться на земле,в травах  под солнцем. А по мне пусть ветром продует моего  пацана, пусть сопливится в снег  и дрыщет на одуванчики- но только не в кровати потной маясь.

   Таааак; отвлеклись мы; сначала слегонца в неведомое забрели,а потом тропу совсем потеряли.И река раньше плескалась окунями,а теперь и слышна нет.Я губы ужасно поджал: стою,будто в панике- только что не плачу.Умка даже поверил мне: - Ерёмушкин,я тебя выведу,не бойся.О чём ты думаешь?

   -Подальше деточку завести или тут съесть.Как  хочешь?-Захохотал я до совиных гнёзд,и  они в ответ заухали,да сын  от радости кричит.Серьёзная какофония,почти музыка.Нам бы ещё лёгкую скрипочку,похожую на мамку,и барабан через плечо.

  -Значит ты пошутил,да?- посмотрел малыш в мои  смеховые глаза; надёжно за руку взял,чтобы спасаться вместе.

  -Самую чуточку.До утра мы с блукомани не выйдем, потому что к ногам цепляется ночь.Зато на костёр у меня завалялись спички.

  -И в моём кармане зажигалка…- поспешил сообщить Умка, но поняв свою проговорку,виновато глаза опустил.- Я не курю.Правда,Ерёмушкин.Один раз в детстве попробовал.

  -Ого.Это сколько ж тебе было,мальчишечка?

  Молчит он да хмурится в супатый ельник,и жалко его стало даже встрёпанному дятлу- замолил тот с соседнего дерева словечко за сына: - Дун,дун.Слышь,отец? Ты оставь малого в покое.Он сейчас в самом восприимчивом возрасте,злые обиды  и сожаления на память откладывает.

  -Откуда тебе это известно?- спрашиваю плешивого стукаря как можно бессердечнее,чтоб не смел боле в разговоры встревать.

  -Дун,дун.Я таким же был огольцом.Отец воспитывал меня  руганью да подзатыльниками; а что дитю важно,знаешь?

  -Добро,наверное.

  -Уваженье,лопух.Ребёнку надо,чтобы отец да мать  ровней с ним говорили- просили совета,а не величались.Ведь у малого уже ранец за плечами,он жизни учится.Человек твой сын,пойми это.

   Умка стоит сусликом и глазами на нас хлопает.- А ты что,птичий  язык понимаешь?

   Я стыдливо потёр макушку,сдвинув кепку к носу,и ответил- мол,разбираю немножко.Но только тех пернатых, которые чирикают с толком,а не сорочат лесные сплетни.

  -Тогда сове тоже погрози,чтобы не ухала,а то скоро ночь,и страшно.

  -Ладно.- Крепко взяв сына за руку,я повёл его под еловый лапник к густым веткам в пузатую темноту.Туда мы сгребли  большой  ворох иголок да прелой травы,сучья для костра; улеглись бочком,задёрнув хвойные шторы.

   Огонёк я в ногах поджёг,но он  разгорался медленно,зевая на нас дымком- то ли от сырости,то ль не проснулся ещё.Умка вдыхнул одним глотком два моих бутерброда с колбасой да сыром- прежде мне предложив,но я сыто отказался- потом он ладошкой обтёрся,и большое спасибо.-А теперь,Ерёмушкин,расскажи мне про подводного зайца.

  -Про кого?? - удивлениюю моему нет предела.-Брешешь, сынок.Зайцы не плавают даже на поверхности.Ты ведь читал книжку про деда Пимена,как он полноводной весной их с лодки спасал?

  -Читал.Ну и что?!- малыш вспрыгнул на коленки,разогнав синими материнскими фарами чёрную темноту у моих жёлтых ослепших глаз.- Это потому,что у зайцев не было батиската!

  -Батискафа,наверное,- поправился я ,умащивая локоть под голову.Какой уж тут сон,если нашей подводной лодкой командует вислоухий и косой капитан.- Ты будь зайцем, ныряй под воду,да уклоняйся от айсбергов у штурвала. Понял?

  -Служу отечеству!- рьяно отрапортовал Умка,хлопая ушами о погоны.- А ты?

  -Я буду бобром,главным механиком.

   И началось светопредставление: -Заяц,спускай глубоководный аппарат!- кричит бобёр,подгрызая деревянные стапеля,но ушастый ничего не слышит ,а только  стучит  кулачками по шлемофону.Медведь содрал  с его головы тяжёлую каску,показав в чистую воду грязным пальцем: - Косой,тебя бобёр зовёт.

  -Зачем?

 -Сам спроси.

  Заяц подбежал спешно  к купающимся бобрятам,но их отец,вынырнув,заматерился грубо: - Что ты возишься,олух? сейчас батискаф без тебя покатится на дно и просто утонет.Садись за управление!

   Страшно стало косому.Толпа зверей,собравшись на крутом береговом откосе,улюлюкала храбрость и отвагу- а заяц всё не мог открыть ключом дверцу подводной лодки.Он дёргал ручку,та не поддавалась; он улыбался трусливо до безобразия,и два передних зуба  кровью прокусили нижнюю губу.Если бы не зайчиха да дети,если бы не лесные почести,можно броситься в чащу и скрыться ото всех на свете.Под давящими слезами зайца батискаф отворился,и наконец,можно  было тихо геройски утонуть.

   Бобёр глухо кричал за стеклом,вразнобой орали на берегу-и флаги  лесных семейств возносились знаменосцами.Выше всех трепал ветер белое полотнище зайцев с большим портретом героя.Чуть ниже на голубом  улыбалась зубастая бобриная морда.Все звери ликовали,и только волчий вожак  завистливо крутил головой по сторонам.- Когда серая стая прогнала из леса охотников,нас так не встречали,- шептал он себе под нос .- А ведь мы шкурой расплатились за своё мужество,неблагодарные звери.Зато заяц для общества нуль- ну ползёт в корыте под воду,рыб тухлых увидит с мочёными корягами- и вдруг ему дай дорогу.Шиш не хотел?!- взвыл волк от обиды,и его услышали соседи.

  -Ты чего,а? Заболел?

   Смутился серый  за свою чёрную зависть: - Почудилось, ребята.Старые раны ноют.- А сам подумал нехотя,что возможно косой продвигает  к цели природную науку,да и захлопал в ладоши вместе со всеми,пробубнив: - Плыви через тернии водорослей к звёздам морским.

   Батискаф последний раз стукнулся по неровным перекатам стапелей - и ухнул в воду сначала до окошка,а после сам весь пропал.Звери ахнули.

   Тут заплакал бы,кто увидел как бесится заяц один в опаянной железной коробке.Его сердечко обвисло к пяткам на тоненькой жилке; вместе с неуправляемым штурвалом крутилась жирная муха,привычная к перегрузкам.За окном шныряли стайки любопытных хариусов,с поцелуями бросаясь на стекло.Форели плавали балет,ввинчиваясь хвостами под лёгкую музычку ротанов,гудевших на дудках.Нерестящие горбуши ,облепив липкие бока батискафа,рты разевали от приступов родовых схваток. Красная икра завалила даже аварийный люк.

  -мамочка…- промямлил ошалевший заяц,и в обморок бухнулся.

  А вокруг множество красивых цветов: лотосы хороводятся, и кажут язык,попинаясь цапнуть руками за мягкое место; кувшинки  выбрали якоря и подгребают ближе всех,на худеньких кнехтах  подтягивая белые  лилии; надутые щёки зелёной лягушки пыхтят как кузнечные меха.

  -Ерёмушкин! Он спасётся?- дёргает меня за рукав  тревожливый Умка,душевно печалясь за храброго зайца.В голосе его появилась опасная хрипотца от недостатка кислорода на глубине.

  -Не писай,малыш! прорвёмся!- жестоко кручу я  тугой штурвал.К берегу,к родимому берегу.И вот уже слышны крики ликованья: - Заяц вернулся! Из плавания!- Понесли сороки по воздуху весть .Ещё подводной лодки  макушка не вынырнула; только сильные медведи без устали тянули тугие канаты,успокаивая зайчиху:- Здесь он,на привязи. Живой не утоп.

   С воды появился бобёр.Отфыркнулся; чихнул,усы сломав:- Быстрее,пожалуйста,а то заяц в окошко машет-наверно,задыхается.

   Медведи рванули что было  мочи ,вгрызаясь в лямки ,и батискаф с чмоканьем вылетел на берег.Звери живо сгрудились возле маленького окна,в котором бился полоумный косой,возняя по стеклу свои круглые глазищи.

   -Открывайте скореееее!- взвыла плачущая зайчиха,а рядом ныли малые дети её.Тут же упала наземь оконная рама,содранная крепкими когтями волчьего вожака; мышь возмутительно пискнула,и заяц от волнения хлопнулся в обморок- ушами на берегу,а хвостом в батискафе.

  Через минуту его хмарь развеялась,полегчало.Народ лесной зайку под руки держит и славит во всю честь.
  -Ура!!!- Сроду подобных дел в лесомани не случалось,и вдруг прорвало зверей на технику.Все разговоры только об подводном мире и космосе,куда многие из них ещё сплавают и  слетают.Волк совсем стрехался- горлопанит,что шкурником жить стыдно,и готов он лететь на ракете в даль безвозвратную.Медведи  гужком танцуют,лоси рыгочут от радости,а мелочь пузатая затеялась гимны петь.

   Особо любознательные да дельные гулеванили с бобром-они понимали,кто настоящий герой этого праздника.И тот всё до косточки объяснил,растолковал им до махонького шурупа.

  -Теперь звери вместе соберутся,построят ракету- и в космос!- обрадованно пляшет Умка вокруг жиденького костра.- А заяц опять капитаном будет.

  -Фигушки!- нежно щёлкнул его по носу я.- Потому что уже белая  пахра летит с тополей,в нос норовя; позасыпало тропинки,и ребятня балуется,зажигая пух до первого пожара. А косой очень загордился: с неделю в норе сидел, усов наружу не казал- жене надоело:- Сходи хоть к соседям, новости узнай.

  -Не могу,у меня высыпание.

  -Что,что?

  -Ну,от пуха пятна ,и дышать больно.- Заяц с упрёком поглядел на супругу,а она совсем его не пожалела. Сидит, напупилась в своё вязанье; а у косого от каждого шороха за дверью сердце  предчуствием  ахает.Ах- к герою  молодёжь на беседу пришла; ох,нет- то сорока ветку надломила. Хочется зайцу о себе поговорить,но жена молчит,а дети  по гостям разбежались.- Что-то к нам никто не заходит…А? чего молчишь?

  Но зайчиха в разговор не вступала- с ним только  нервы слезами рвать на маленькие ниточки.Пусть- думает она-посидит муженёк один,коли гордостью разум застило.

   -Когда подвиг совершил я,так всему лесу нужен был.И в глухомань на банкет звали,и на светлую поляну в день рождения.Хвастуны перед гостями  от важности надували щёки,потому что заяц сидит во славу стола.И где теперь все эти подлизы…А? чего молчишь?

   У зайчихи петля сорвалась с вязальной пятки; хотела уж выругаться на глупого мужа,но бранные слова завязли в передних зубах как кусочки  незрелой груши.

  -Тудуду!!- забарабанил вдруг жестяной лист над входом норы.Заяц вскочил:- Это ко мне!

  -Да сиди уж,гроза идёт по лесу.Сырости напустишь в дом,и дети простудятся.Сиди.

  -Тудуду!! Чего  не открываете,зайцы?!- Медвежий рёв с чужим голоском не спутаешь.Заяц от радости тапочки потерял,так спешил.- Привет!- кричит медведю.

  -Здорово,товарищ. Как живёте? С неделю тебя не видел.

  -Ой,да вот чуточку прихворнул,и ещё коленку об пень расшиб,куда же мне больному идти,- полились как кислая микстура заячьи жалобы.

   Но медведь знал косую породу.- Врёшь ты, ушастый. Загордился ты сам от зверей,и ожидаешь,что  на поклон к тебе придут.А слышали вы,как у реки вызрел лунный цветок счастья?

  -Я слышал,- встрял тут неугомонный Умка.- Только сам луноцвет нам с Русликом рисовала бабушка угольком на печке.Красиииивый получился.

   Я утомлённо свалился башкой на еловый лапник.- Малыш. Уже сто лет ночь идёт,и мы ещё ни в одном глазу. Тебе завтра во вторую смену,отоспишь,а мне с утра  вкалывать.

  -Ты сердишься?- Он нос повесил,бледную сосульку; тогда я подсёк его как пескаря,и спрятал подмышку:- Спи.

  Чувствую,что Олёна сердце вымучает за эту ночь.Но ей полезно- в здоровом покое живёт. Пусть разок переболеет, беде горло сжав…

 

   

 

 

 

 

 

     - С каким горем  жена твоя ночью по гостям бегала?- окислился дядька Зиновий,глянув на вошедшего Еремея.- Любовью испытываешь  бабье терпение?

   Тот хмуро обрёк своё  будущее:- Если дать ей великую волю,то  загнётся от скуки наша  семейная жизнь.Сначала  липкие друзья,вредные подружки,а потом начнём  мы ссориться- тщета всех пожрёт.- Еремей поднял голову с ладоней:- И вас тоже.

  -Клыки себе обломает,- ухмыльнулся дядька,пересчитывая деньги на столе; злотни клал в отдельную кучку и гонял каждый  укативший грош.Обтерев лоб,он сладко вздохнул, подвесив на мизинце  толстый сундучок:- Этого хватит  до Первомая.Фундамент и цоколь закрыты; теперь Муслимовы братовья поднимут цирковые стены вровень храму,чтобы гимнасты с купола видели колокольню.А то поп Михаил уже плакаться стал,будто мы греховное дело затеяли- негоже ,мол,людям верующим лицедействовать да крутить карусели.Забыл,балбес,как вера народная возрождается с радости.

  -Ему боязно,что оскудеет церковная мошна.Бог ли,дьявол-а у жадности одни муки.- Янку тревожила  мелкость собранных денег.Он ещё раз заглянул в копилку  на блестящие сокровища,и виновато мигнув усталому Серафиму, топнул ботинком:- Надо селян убеждать о помощи.

   В думках разошлись по рабочим местам.А перед обедом обрадовал Зиновий своих ярых парней:- Цемент пришёл к цирку.- Вызвались Еремей да Янка; и Серафимушка  первым был,но дядька оставил его на крупорушке подсоблять сварному.

   Лежат кургузые десять тонн.Вокруг них собрались любопытные соседи.Скажи,что даром- вмиг разнесут по дворам,и попросят добавки.Янко для виду равнодушно жуёт с прельцой яблоко- Еремей играет мускулами на публику. Каждый из них в чемпионы возвыситься хочет,а все разговоры  об испытании сил дотоле велись для отвода глаз.

  -Я расправлюсь с половиной быстрее тебя,- хорохорит Ерёма товарища,стараясь вывести того на чистую воду истеричного плача.

   Но Янка держит стойко широкую улыбу,и солнечные  зайцы во все стороны рикошетят от белых зубов.Дядька Зяма  даже попридержал особо ретивых из публики:- Куда под пули  лезешь? Склони голову.

   Оба  богатыря  встали у поддонов с цементом. Пританцовывает Еремей,нервно оглядываясь в народ,и изыскивает незнакомые лица средь великого множества своих.А Янко готов опозориться перед селянами,уважая себя лишь,да малой толикой остальных.Кто победит: честь или гордыня? На старт- внимание-

   Сфальшивил Ерёма,выгадав  секундную фору.Сильно рванулся; запалил костёр под самое небо  и горит в нём, пылает ушами  и чреслами.Он носится угорело,с широкого шага сбиваясь на бег- он похож на серого кочета, запорошенного цементной мукой,в голенастых сапогах. Была у него чистая рубаха с красною клеточкой и новый в кармашке платок для соплей –но вот уже въедливая пыль  да солёный пот пропитали одежду насквозь,и даже просторные семейные трусы жгутом врезались ног между.

   Янка спокоен; его жилистая шея да лошадиные скулы покраснели от сдержанного упрямства.Он легко бросает на плечи очередной  мешок,и медленно идёт к железному сараю,переваливаясь словно жирный рождественский гусь.Его крошечное поначалу отставание  увеличилось до четверти,но презрительная к суете,душа так и не всплакнула- только синяя рубашка  чуть намокрела между лопатками.

   И когда Ерёма стал задыхаться,то Янка догнал его  почти-хватило бы пары  мешков.Жаль,опустели поддоны.

  -Не горюй,- ехидно посочуствовал  Еремей,пыхая в лицо горячим паровозным чадом.- Ты мне ещё десять раз  мелко проиграешь,чтобы на одиннадцатый крупно выиграть.Я тебя,жулика,знаю.

   С обеда они задержались.Янко жевал как голодный крокодил,и потому успел на мельницу раньше; а вослед приплёлся Ерёма озлобленно,получив в  дороге обидный выговор от Богатуша.

  -Сейчас  расскажу,дядька Зиновий,- отплюнулся он цементной пылью,залипшей под кадыком.Серая сопля  повисла на бутовой ограде,и качалась,поддакивая справедливым словам:- На тридцать минут опоздал я с обедом.И встретил меня по дороге заказчик,и криво спросил:- час который?- Подвоха не ждал я,прямо ответил,что полчаса лишку,но задержался по уважительному делу.И слышу нагло в лицо от жующего блины Богатуша:- вы должны мне- ух ты и гад!- Разорванная моя рубаха полетела  в толстую харю,пятная мазутом  жёлтые разводы блинов:- обожрался моими долгами!- и  сквозь сердце фьюстела соловьиная трель вольной птицы; мокрые ветки послезимних деревьев перевились как решётки тюремных камер,их с верхом накрыли зелёные кусты подрастающей земелики,но соловьём  я уже взлетел над черепичными  крышами ,а в сплетении колючек акаций за мной горевали  круглые глаза пустельги.

   -Оооой,сказочник ты,- провыл хохочущий Муслим,тряся головой.Сварочная маска то и дело валилась ему на нос.-Если и книгу так пишешь,тогда нас сто лет помнить будут.

  -Как деревенских чудаков,- цвыркнул сквозь зубы дядька Зиновий; но тут же подмигнул Еремею секретно, и говорит,оглядываясь  на местных слесарей:- Выходи в ночь работать,деньгу гребанём для цирка.

  -А чего шёпотом?- хрипнул Ерёма,норовясь к дядькиному голосу.

  -Чтобы конкуренты не  слышали.- Зиновий махнул пальцем за спину,потом им же высморкался в землю,на которой  цвели лопухи да крапива.- Всем пока невдомёк эта  тайна ,а за две ночи мы старый элеваторный бункер обошьём новыми листами.

  -Да ведь это слесарная шабашка,- возмутился Еремей, поклёванный угрызеньями совести.И стоит против дядьки,а тот с ругнёй уворачивается от упрёков:- Ну,если ты очень справедливый,то живи один на нищую получку.А мы и вчетвером справимся.- Дядька Зиновий так сердит,что может по уху дать,или заплакать.

  -Не,не.Раз все согласны,я с вами.

   -И ещё,Ерёма.Вчера в общежитие приходил капитан Круглов.Так вот,- они склонились носами  словно царские заговорщики,- есть подозрение,что Красников Жорка привозит из рейсов запретную травку и продаёт её  мужикам.

   Ужасно вдруг покраснел Еремей- если бы его сейчас увидал участковый, то обязательно забрал на допрос.Но Май в это самое время инспектировал  поселковую тюрьму  и разглядывал пухлые руки суетливого охранника,пока тот возился с ключами.Обеспокоенный неожиданной проверкой толстяк долго не мог открыть дверь,хотя знал её до заклёпок.

  -У вас поощрения или взыскания есть?

   Надзиратель выгнулся до лампочки,заслонив яркий свет.Его крупная мясная плоть тряслась  перед широкой костью капитана.- У меня одни заслуги.Суровая дисциплина,строгое построение заключённых,и не было бунта в тюрьме  за весь срок моей службы.На смену всегда вовремя,ничего лишнего в камерах.- Глаза охранника  то бегали по стенам,то к полу сваливались,и Май не мог их поймать даже мелкой сетью своих подозрений.

  -Что за жалоба поступила от заключённых неделю назад?

   Тюремщик ,видно,уже  списал моральные убытки  в расходную книгу,поэтому ошалело вызлился на опера:- Если вы знаете об этом,то читали рапорт.Мы со сменщиком правы оказались,дисциплина для всех одинакова.

  -Но её нельзя вбивать дубинками.

  -Так ведь сто раз объяснял! Перед начальством  зеки должны выпрямить спину,прижаться  к стене,и в стороны руки.

   -Даже немощные старики? у вас полтюрьмы калек.

   Толстяк забрызгал слюной:- Да эти ублюдки ножом пырнут без раздумья! Один удавил сына по пьяни,а другой свою бабку зарезал из ревности.Это в восемьдесят лет.Вот так бывает.

   Круглов снял фуражку,став похожим на лазаретного  доктора,у которого не осталось лекарств и свободных коек.-Ты тоже пойми ихнюю безнадёгу.Им теперь куролесить да ссаться здесь  до самой смерти.А вы вечерами уютно радеете дома.

  -Мы никого не убивали.

  -Согласен.Но заслужив земной покой,милосердны будьте…

   Даже к тем,кто давно  лежит на кладбище.И у Мая тут схоронен погибший друг.Ветер над крестами играет  песней забвения,гоняя её по воздуху,цепляясь нежным  муаровым платьем за стального орла на Кругловской фуражке. Подгулявшему дуновею нет дела до бренных могил- его силу питают большие надежды.

   Тополя в карауле застыли; Май сделал им воинскую честь, а после предъявил документы.Любопытные каштаны запрядали ушами,  подсматривая его бумаги; полуодетые липы томно смутились оголённой  своей красоты.Навстречу капитану выбежали пятеро месячных щенят.Они зарычали у ног,оплетая хромовые сапоги паутинкой любви ,пока ещё совсем непрочной сеткой.

  -здравствуй,друг.- Присел Май на могилу,рукавом смахнул пыль с фотографии.- покойно тут: пчёлы гудят по цветам,сигают кузнечики.Соседку твою позабыли,травой заросла.А у тебя чисто,отец с матерью живы,добреньки,но уже нездоровы за скотиной ухаживать.Оставили два десятка уток да кур шляться по двору,а конягу с телушкой свели шкурникам.Те обманули стариков,украв половину денег,но твоим родителям всё апчхи,раз тебя нет на свете.Им тяжко  живётся без сыновьей заботы.Как тени ходят по хате,в сараюшке; а то на луг отправятся,держась за руки- к речке,где ты купался.Развернут на газете творожок да корочку- и поминают с возвратом  прошлое,когда судьба  по картам  счастье пророчила.А сунув магарыч в карман  цветастого платья,она тут же забыла свои обещания.Ты родителям приснись,пожалуйста.Досвиданья,друг.Меня одна уважаемая старушка ждёт.-

  И верно ждала,потому что  сразу приветила с калитки-входи,гостёк дорогой.Капитан Май перешагнул  из солнечного дня в прохладную тень под соломенной крышей. Пёс старый дворовый к ним пешком идёт,рычит нестрашно,только наглую курицу носом пнул,чтоб хозяйку уважила:- геть с дороги.

   Улыбнулся Круглов:- Матушка,вас не обижают животные?

  -Бывает,сынок.Но ты же моих курей  в участок не потянешь.- Лучики морщин разбежались по лицу Макаровны; подумал Май ,что старушка спала возле печи,когда он постучался.Где подгорела,где непропеклась самую малость ,но духовито пахнет сдобой да изюмом, который летом висел в гроздьях над калиткой.

   Смотрела бабуля далеко  снизу,из капитанской подмышки; пытала взглядом ,о чём пришёл дознавать участковый- и особо интересно ей было поболтать на лавочке.Под акацией,где все бабы собираются; чтобы каждый сосед из окна иль с дороги увидел,как  порядочный милицейский просит совета у разумной пенсионерки.

   Потянула за рукав:- А то,может,на улку выйдем? я квасу ржаного вынесу.- Но Май безобидно отказался:- Душно там,в пыли дорожной.Кваску я попью с удовольствием под часами с кукушкой.

   Засмеялась старуха,бряцая дверной щеколдой.Распахнула тяжёлую красную дверь:- Заходь,милый.Очень  тебе часы нравятся.Лишних минут  срок просидишь,только чтоб птицу мою услышать.

  -А то ж.Я даже вилку с вареников откладываю,когда стрелки по времени сходятся.

   Май вошёл в  сенцы.Около газовой плиты горкой навалена жёлтая кормовая свекла.Припахивало мешаниной супа,трав сушёных и овощной гнили.Хоть чисто прибран закуток да скрёбан пол,но видно,Макаровна готовила свиньям бузу прямо здесь,с собой вместе.

   -Сестра моя Антонина  ушла на смену в больницу.Одна  я не успеваю управляться,- извинилась бабка за беспорядок,а у неё всегда так было.

   Залаял  старушкин пёс.В приоткрытую фортку звенела нелёгкая собачья цепь.Макаровна рукой отмахнулась:-Ааа,это он со скуки балдеет.За жуками  гоняется…Не  садись тута,пойдём в хату,- сказала она ,заметив,что Май глядит,где бы угнездиться.

   В горнице усадила его  за круглый дубовый стол,без бахромы,  без скатерки- перед ним кружку  с квасом поставила.Хлебнул Май раз,другой через край,по бритой бороде потекло- нет половины,лишь ободья  ржаные на губах остались.- Вкуснооо.

  -А нито.Мало  умельцев его так делают,меня ещё в девках старая зазывалка научила.

   Макаровна завозилась у печи; и пока Круглов ловил  мух в ладонь ,принесла молоко топлёное.- Только вот хлеб магазинный,а свой я пеку на праздники.

  -Да что вы,я не голодный,- отнёкиваясь,бодяжит Май,а  самому есть охота.

   В горнице одно окошко,со спальни второе подсвечивает,и  кажется,что серый волк сюда несёт Ивана да Алёнушку, чтобы ухорониться в сумраке и тишине,под соломенными буклями  крыши.Будто встречая их песнями,кукушка выскочила из часов,и другой бы опер за пистолет схватился по старой привычке- но Круглов только  вздрогнул от голоса давней подруги,склонил чёрны кудри над едой. Макаровна,приметив,усмехнулась стряске- ох,малый,что же тебя вымучило так.А участковый молчит,мёд наворачивая ложкой,да хлебом в горло  попихает- авось не вывалится. Посидела старуха рядом,пока  насытился Май.Слово не выронила,хотя говорить ей хотелось про новости-вести.

   Сам капитан беседу завёл.Издалека  совсем,из корней своей профессии.- Я ,матушка,мечтал попасть в лётчики. Космосом долго бредил,заливая слезами  страх высоты.Но призвали меня милицейские,и служу в посёлке уже восемь лет защитой обидным людям да слабым опорой.Наград мало,зато греют сердце ваши благодарности.

   Май хотел многое рассказать старушке; но боясь как бы мёд в голову  ударил сладким хмелем,он крепко сдерживал узду воспоминаний,не горячась на браваде.- Я о заслугах промолчу,больше было наказаний.Сам иногда проклинался, где не сумел спасти человека,не уберёг свою и чужую совесть.Одно я понял- людей трясти сейчас надо,чтобы убоялись жить равнодушными ,как свиньи в закуте.Вот иду я по улице: здравствуйте,доброго здоровья,привет.И мне ответно глаза светлы,без злобы да зависти- должна  жизнь такой быть.

  -Далеко ты завёл пожилую бабу,сынок.- Макаровна вроде думала под окошком о своих делах,занавеску тюлевую  трепала пальцами; а всё слышит,на что Май жалится.- Ты не за сторонним советом пришёл,выслухом тюлюлюйным.То б мы и на лавочке побазарили просто так.

   Старуха медлит,жалея время на спешку; грузно сидит на крашеном табурете,обуртав его серым подолом,и кобелю грозится:- выйду,прищемлю тебе хвост,аки бесу,чтоб цыплят не гонял.- А потом ладошками кулак капитана накрыла,вздохнув:- Чем ты сегодня маешься? а может,и завтра будешь.

   Тогда Май,решив будто старость мудрёнее зрелости, пролился  ей обузой в росе да бессонными заботами:- Детей малых подлые люди стравливают .До крови.

  -Я слышала от соседей.Дурость это.

  -Нееет.Это козни гадов прехитренных.Потому что не всех со всеми науськали,а русеньких на чёрненьких,рыженьких на кареньких.- Затронул  Круглов внутри себя старую болевую изнанку,сдохнулся голосом.- Хожу я по домам,но разве ж родители признаются,что ребятишек учат ненависти к инородцам.Атыбаты,мы вам браты- прямо ангелы бескрылые.

    Не сразу  Май понял,что  бабка смеётся.Подумал сперва про суп на печи,как булькает он в открытый зев чугунка. Взглянул на хозяйку- а она от  его глаз в фартуке прячется, веселуя и стыдясь.

  -Ты чего,бабушка?- стало Маю тоже смешно; приятная улыбка стронула на лице его грубость.

  -О том же самом я жалилась соседу Ерёме.И он сказал,что ребятишкам нужно детство вернуть.Тогда большая радость в маленьких душах  всё место займёт,для ерунды не оставив уголка.

 

 

 

 

…Сегодня собрались у нашей кормушки воробьи расхохлённые,синицы жёлтые и парочка очень нервных щеглов.Тудасюда вертят хвостами,оглядываясь.А на картонном подносе перед ними рябина да вишник замороженные ,семя бобовое пополам с подсолнечным.Тут бы снегири пировали,да нет их уже.

   Умка с утра у окна закрутился; позавтракал наспех,и скорее за птичьней присматривать.- Ешь сытней,в животе урчать будет.- Я поел борща с хлебом,и уже расту совсем.

   Не дождав от него помощи,ушёл я чинить забор.Отпилил ненужное по высоте,растащил все куски,сбив из них  секции- а после  подвязал к столбам.И на базар собрался. Сыну новые башмаки покупать ,хотя старые были едва ношены.

   Вчера я сидел в чужом дворе  за доминошным столиком. Четверо мужиков; пиво бутылочное  и тарань горкой насыпанная.Один сосед её с костями хрустел,другой обсмакывал  каждую жилу,а третий ел вприсоску.

   Подходит мой Умка,голову опустив,и вместо пуговиц у него пришиты большими  пятаками виноватые глаза.Я усадил мальца рядом:- Что тебе купить в лотке с подарками? - Молчит.- Зря ты босиком бегаешь,кругом стёкла битые.- А про его ботинки уже нехорошая догадка появилась,но сам скажет.

  -Ерёмушкин,ты ругать будешь?- он будто не меня спросил, а землю,траву,да червяков под ногами,и тут же слился с природой.

  -Расскажи,я подумаю.- Если он увечий не причинил человеку,то остальное прощу.Кроме воровства ещё.Да видно,самого Умку обокрали.

   Стоит ,лысым пальцем по земле водит.И за его рисунками следят взрослые мужики,опершись на обсыпанный чешуёй столик.Улыбаются детству,ждут развязки.Я капканы расставил,караулю.А сынишка мой помощи ищет.

  -Карпетки,наверное,в карты  проиграл,потому и босиком.

  -Скорее всего большие пацаны отобрали.Пойдём разбираться.- Сосед встал со скамьи,но его остановил еле различимый шёпот:- они…утонули…в навозе.

   Мы переглянулись немо,с трудом понимая малыша,а потом захохотали на весь двор,и улице ещё досталось.Умка сначала ошалел- вы что,рехнулись?- и следом взвизгнул,хватаясь за животик.

   Отсмеявшись ,требую продолжения:- Ты не томи,давай  по порядку.Где тот навоз?

  -Около свинарника в яме,- радостно ответил сын,избежав справедливого наказания.Я отряхнул ему грязные штанины, а тараньку он взял сам и захрустел ею через слово.- Мы сухие котяхи сбивали  кирпичами.Я близко к краю подошёл сковырнуть,и ботинок упал вниз.А там глубоко: мы проволокой цепляли,не получилось.Тогда я второй ботинок сам выбросил.Ты говорил всегда- концы в воду…

  Одна Олёнка вчера не смеялась.Ведь пацан мог в дерьме утонуть,а на башмаки тьфу.Я уже иду покупать новые, потому что Умка со двора босиком выйти стесняется.Он целый час сидит на корточках перед маленьким муравейником,засыпанным в тёмных ущельях бетонного фундамента.Страшно ему? Вовсе нет- эти мураши совсем ясельные,и пусть они сами боятся.Интересно пацану,как муравьиные солдаты окучили тяжелоходную гусеницу да тянут её,скребя животом  по песку.Многоножка упирается,орёт- караул!- но дворовая насекомая охрана запаздывает: жуки в ярких мундирах по огороду рыщут.

   Я из дома с большой сумкой вышел: фрукты вопервых; картоха,капуста,свекла вовторых.И конечно,обувка.

   -Как ты думаешь,сын? что важнее купить,овощи или торт?- спросил я,присев рядом,и опасаясь сзади подзатыльника  от Олёны.Она на верёвке трусишки свои подвесила,встала руки в боки.

   Умный малый соблюл папино уважение и мамин авторитет:- Нам всё нужно.И крючки на рыбалку!- крикнул он вслед,а я уже убегал хохоча.

  -Сына,выпей  молоко.Скоро пенка утонет без помощи.- Но Умка не слышит мать,бегая по огороду в поисках корма- то со сливы  зелёную жороротку стащил за ноги,то принёс саблезубую приблудную саранчу от соседского забора.Весь муравейник на неё кинулся : ноги прижали к земле,стянули руки у зверюги,да потащили к плахе казнить.

  -Именем закона,придуманного  нашим уличным народом, за отраву полей,за перенос бакцилов и инфекций,и за злющую кусачесть приговорить к съедению,- огласил Умка справедливое решение,подтолкнув умирающую саранчу к тёмной яме.

  Парит сегодня с утра,земля тяжело дышит.Глотнула немного воздуха,но он назад просится.- Ох- простонала- и что мне вчерашний вечер не радостью помнится,а каждой выпитой рюмкой,сигаретой искуренной.Сухо во рту,изжога в желудке катается от полюса до полюса.Воды!!

   И вдруг потемнело небо,нахлобучив меховую шапку. Ветер,холод,ливень молотящий.Ударили небесные воды барабанную музыку,выбивая лязг  да топот военного марша, накрыв посёлок мокрыми бомбами.

   -Мама,Ерёмушкин  зонт не взял.- Умка стоит на крыльце, левой рукой за Олёну держась,а ладонью правой ловит тяжёлые пули.

  -Не волнуйся.Твой отец кулаками отмахается.- Взяла мать сына в охапку,и хоть он брыкался,унесла домой обедать.

  -Ну зачем ты! Там интереснее.- Малыш надул  губы; любимая пенка с топлёного молока ему показалась противной.

  -А представь,что будет,если молния сверкнёт в глаза.Мы сразу ослепнем от света.

  -Ерёмушкин сказал,что из них ток вырабатывается,и лампочки везде горят.- Умка  уже возле окна подглядывает, когда полыхнёт.

   -Наверное,правда.У отца в школе пятёрки были,на работе его уважают.

   Сын задумался,нос к стеклу,и с улицы видна  плюснутая  детская хрючка- прямо поросёнок в парике.Ероша его русые кудри,Олёна тихо спросила:- О чём ты думаешь сейчас?

  -А скоро меня в футбол запишут?

  -На той неделе сходим.

   Пацан вырвался из сарафана,выскочил за стол,локти сверху на миску с хлебом.Обидно ему ,веришь ли:- Ну ты же обманула! Руслик сказал,что с десяти лет берут.

  -Это у кого ума мало,- засмеялась Олёнка.- Ты большой да хитрющий- тебя возьмут.

  -И в бассейн уже пустят?- малыш развеселился,аж есть захотелось.Схватил чашку с молоком,хлебца скибу.- Знаешь, сколько я плаваю по речке? целый час!

   Но мама не возрадовалась  почемуто,а осерчала сильно.-Вот как вы меня  обманываете?! Ерёма  тебя, наверное, каждый день закаляет? Придёт домой- спасиба не дождётся. Ещё и поплачет ночью.

  -Маааааа,пожалуйста,не ругай его.- Умка заканючил, готовя сопливые слёзы.Он уже не рад болтливому хвастовству,да как мать отвлечь- вот вопрос.-Можно я весь суп съем и добавки попрошу,ладно? Меня Ерёмушкин как тебя оберегает.

   Жаль,что я этого разговора не слышал- а то бы добавил во свою защиту пару ласковых слов,которым научился в базарной толчее,среди бахромы шерстяных платков да цветастых скатертей.Торговки громко выкрикивали себя ,к месту подсыпая частушки  о превосходном качестве товара.Иногда прямо волокли за руки растерянных покупателей,и тем долго приходилось  слушать хвалебные речи.Высокий мужик в очках посадил на шею мелкого сына; малец как капитан корабля глядел поверх лиц  да причёсок и грубо болтал ногами ,едва не ударяя по носам от сердитости на пропавшую маму.

  В овощных рядах много  тише.Тут капуста свернулась, обняв себя за толстый живот в сорока кофтах без пуговиц. Морковка крутила длинным  носом,поведывая на ухо свекле разные огородные сплетни,что вызнала  в погребе долгой зимой.Красная с рождения,свекла ещё крепче смутилась, когда услышала об отношениях замужней луковицы с молодым огурцом:- да на нём пробы негде ставить,он пожелтел весь,по грядкам бегаючи! Ой,дура,а мужик её что ж?

  -не буду сама врать ,но соседка  брюква видела его под кустом смородины со вдовой помидориной.Срам был налицо: лук успел её шкурку снять ,да вдруг испугался. Разбежались  по сторонам,бесстыжие.

  -позор.А что же,картофель пить не бросил? говорили, будто жена его новую отраву купила,отбрызгала.

  -куда там,вчера под забором валялся,на соседской меже. Вороны чуть глазки не выклевали.Ирод беспробудный,хоть бы деток пожалел.

  -правда ли,что арбуз на денежную работу  устроился огород охранять? ходит в шляпе ; надел старый хозяйский       пиджак и форсует перед знакомыми.

  -ой,насмешила! с его пузом только в караульные лезть.Он стрючка не видит,когда по малой нужде.

   Овощи могли и дальше болтать,но я устал слушать их ерунду и купил всех для борща.

  Домой мы возвращались ,переждав в магазине дождь; с горкой желтобрюхих лимонов,у которых ни головы,ни ножек.Пусть Олёнке кисло станет от вчерашней ссоры-думал я,пытая всевидящее солнце о жёнкином настроении. А что светило скажет?- глазами морг мне в ответ,и сразу прячется за тучки.Значит,самому повиниться нужно –вздохнул я о вечной  мужской силе.

  -уступи ей!- тявкнул приблудный пёс,сослепу ткнувший носом авоську,в которой не было даже завалящей облизанной косточки.Я трепанул кобеля по голове,поскрёб пальцами лохматую шею- хоть так извиняясь,что угостить его нечем.Он опасливо вильнул хвостом,держа лапы наготове,и потрусил за мной следом.

   К дому подойдя,обернулся я,потому как чуял сзади осторожное кряхтение пса.Он будто ненароком напоминал  о себе.Точно: стоит за пять шагов и по сторонам оглядывается, словно по делу шёл.А под хвост жалко пнуть –я в ворота,да оставил их настежь.

   Умка с крыльца соскочил на скрип,ошалел сразу:-Ерёмушкин,а кто с тобой?

  -Это…мой новый товарищ Санёк,- чуть замялся я.И авоськой голову почесал,оттого что напротив встала жена.

  -Дааа,- прихмурилась нарочито Олёна,улыбку пряча.-Только кобеля нам и не хватало.

  -Он добрый.- Я похвалил дружка,сжигая обратные мосты. Мол- вы как хотите,а мы на улице с товарищем  проживём, если у вас жестокие сердца.

  -Какой бы не был,но его надо неделю отмывать.- Олёнка присела перед собакой,в ладони взяла пёсью морду.- Пацан ещё,и глазёнки гноятся.

   Выкупав сына,а после  него той же мыльной водой кобеля, мы уложили их спать- малыш лёг в детскую кроватку,и рядом на коврике  свернулся довольный сытый Санёк.Когда они задремали,выйдя на охоту за львами да крокодилами, Олёна грубо повалила меня,ослабевшего,прижав к дивану, так что не вырваться.- Эх ты,подкаблучник Ерёма.

  -Кто бы спорил,- промолвил я,заползая ладонями,куда мне,одному,и дорога есть…

 

 

 

 

 

   Зиновий сегодня в гостях.Он вдумчиво  читает столичную газету.А рядом за столом  корпит Янко: на лбу  его напухли вены,вылезли  червяки усилия да усердия- сильно хочется ему стать  благодетелем для малышни.Белый плакат недавно был чист,свежее облако без нарыва грозовых фурункулов- но теперь Янка начертал в нём  разноцветные фигуры и буквы.Поглядел он на дядьку Зиновия,думал позвать за советом- тот сам приподнял  очки с глазами и ущучил  синий взор,явно желавший разделить надвое скибу счастья.- Ты  чего,паря? сладилось?

  -Угу,- мыкнул  Янко,не раскрывая рта.

   Зиновий  улыбнулся; подсел близко,осматривая самые мелкие чёрточки циркового плаката.И тут же обсуждал их вслух.- Вот ,в левом  нижнем углу,ты нарисовал мужика в чёрной щляпе: прямо настоящий  буржуин из старых сказок.Кому это он машет рукой,сидя за рулём  дорогой автомобили?

  -Тебе,- без раздумий ответил Янка.- Давно смеётся Богатуш над нашими потугами ,а выручать боится,потому  что засудят его слабость надутые товарищи.

  -В ихней среде считается роскошью помогать беднякам-деньги должны идти в дело,а не на праздничный ветер.-Зиновий гордо  погрозил пальцем за окно,будто на старом тополе укрылись любопытные и малость боязливые лавочники- вдруг когось Зяма к  бунту призывает.Но нет.У дядьки больше добра на уме,чем у самого благостного дарителя.- А вверху приклеил ты ,справа,целую ораву детсадовских ребятишек.Хохочут до усрачки трулялята: трое пацанов запустили воздушного змея  и девчонок к нему привязали,- танцуя  как медведь на верёвке,Зяма хлопал себя ладонями по ляжкам.То ли он всплакнул,то ль смеялся до слёз.- Зато в  середине ты ещё лучше словами подписал,словно проповедный учитель:- Золотая вошь! Подари малым дитям милосердие на строительство цирка!..Эх,такой плакат да во все газеты.

   Глаза Янкины потеплели от славных дум: и солнце растопило снег,но потом эту воду враз прихватило морозом.Острыми злыми сосулями  он кольнул дядьку с левой  стороны брюха,под дыру трудового ордена:- Я не верю тем жалостям ,что люди в белый свет написали.

  Зиновий минутку прождал объяснений,но мужик сидел с открытым  ртом,ворочая в нём тяжёлый язык,будто себе  или богу выговаривал.

  -Ты о ком?

  -О родителях,которые пишут,чтобы добрые  люди им денег прислали,а то доченька малая гибнет от болезни.Даже если это и правда,я проклинаю их тихое сострадание.Тут надо землю рыть носом,и выйти на другой стороне с мешком золотых самородков,а они ноют чернильными слезами.

  -Зря ты болтаешь,- грустно укорил его дядька.- Вместе с ребёнком и мать умирает,и отец дохнет.

  -Себя они жалеют.- Янко оскалился грубой ухмылкой,не прощая людям слабости.- Ерёма верно сказал:легко тому,кто уходит- а родным без покойника жизнь тосклива.

  -Все вы,молодые,одинаково рьяны.- Мудрый Зяма вздохнул; из его нутра повеяло варёным мясом вперемешку с близкой пенсией.- Презирает Богатуш  денежную  бедность,а ты  непримирим к нищете духа.

   -Врёшь,дядька.На моих весах сердце человеческое,и оно намного тяжелее,чем вагон отборного золота.

   Снова Янко приналёг к плакату; Зиновий  занялся тесьмой новых семейных трусов,что купил  у базарной старухи. Вроде и некрасивы исподники,да зато сносу нет.А в магазинных можно лишь три раза на речку выйти перед девками пялиться.Пусть их молодёжь носит.

   Тут в дверь позвонили требовательно,длинный молящий гудок.Дядька сначала пропустил  его мимо ушей- мало ли проходимцев  по земному шару- и только усмехнулся в трусы; но когда по коридору зацокали лёгкие каблучки Веры,он ужасно смутился своего домашнего вида и вскочил как пружинный нож,еле успев рассовать по карманам шитьё.

      Привет.- Лучась радостью свидания,Вера  осветила большую залу.Крутнулась с охапкой ландышей,отыскивая подходящую вазу,но в Янкином серванте одни рюмки стояли,блюда да графины,и Зиновий единым моментом принёс из кухни глиняный молочный кувшин.А немного растерянный Янко застыл у окна,водя носом на запах как пограничный пёс.

   Только чтоб не молчать,спросила Верочка:- Ты цветы любишь?- будто этот крепкий мужик в далёком прошлом бабой родился.От глупого вопроса он отвагой воспрял, смеясь над девичьими нежностями:- С чего ты взяла?

  -Характер твой вызнать хочу.- И как девка в ландыши окунулась.Лишь узел чёрных волос на солнце греется,а самой не видать.Тихий слышен голос:- Добрый мужик понимает бабье сердечко,и в обидную минуту прощение молит.

  -Ого!- восхитился Янко милому простодушию.- А если ты меня всерьёз предашь,то я буду под твоим окном серенады петь?

  -Не изворачивай,пожалуйста,мои слова.- Вера мигнула на мужиков длинными ресницами ,пользуясь наивным обаянием женских своих прародительниц.- При пустой ссоре   ты должен первым мириться.

  -Тааак,- хлюпнул носом от  подступившего веселья  Зиновий дядька.- Ну вы,ребята,милуйтесь на здоровье,а  меня ждут срочные дела.- И сам грузный,пропал  вдруг бесплотной тенью в полумраке коридоров.

   Вздохнула Верочка:- Набегалась я.- Присела за стол:- Хочу кушать.

   Янко одел на башку  белый поварский колпак и обвязался вышитым фартуком.Его левый глаз был прикрыт жёлтым чубом- стал Янка похожим на вредного пиратского кока.Расставив тарелки по скатерти,он скрестил в чёрный флаг свои волосатые руки:- Моя стряпня –дело добровольное.Хочешь?ешь,милая- но попробуй только откажись.

  Глотнула Вера горохова супа,но сразу не распробовала,какой Янко истинный кулинар; хлебнула другой разок,прищурясь смешливо,а после  подставила губы для благодарного поцелуя:- Ах,вкусный супчик! Сам готовил или Зиновий помогать приходил?

   Очень мужика обидело  подобное недоверие; и он целовать  любовку не стал,отобрал мокрую ложку.- Руки клади на скатерть,- голос его забился мышою  в молочном кувшине.Лёгкая хрипотца вильнула хвостом по скользкой стенке.- Сиди смирно,я тебя накормлю,- да так  грубо,что последнее  слово заэхало:-…нелюблю…нелюблю…-

   Верочка в глаза ему посмотрела: шутит ли- взаправду гневается.Но к ложке  Янкиной деревянной потянулась,открыв масляный ротик.

   Янка жирные следы заприметил:- Успела таки стащить блин со сковородки.Куда теперь аппетит  подевался?

  -При мне,- хихикнула Вера,мигом слизнув горошины.

   Янко опять из тарелки щедро черпнул,снова поднёс.А как милка попнулась вперёд,чтобы вкусное съесть ,то и руку свою отвёл.- Умерь пыл,любимая.Нынче моя очередь.-Голова его запрокинута,со лба испаряются  мелкие капли,и кадык за  шнурочки дёргает,проталкивая горячее хлёбово.

   Облизнулся мужик.- Даа, симпотно приготовлено.Супчик жиденький,но питательный,станешь худенький,но внимательный.В зеркале хорош я,и на кухне,в постели. Какой же я красивый,и кому же достанусь.

  -Даже не сомневайся,- перебила елейная Верочка.- Мой будешь.

  -А ты полюбила меня за красоту или от безнадёги?-Улыбаясь,подвинулся к ней Янка,и обхватил бабьи плечи, чтобы сердито не шлёпнула по носу.

   Вера и вправду хотела прихлопнуть его,как назойливого комара под байковым одеялом,даже размахнулась ложкой,из которой сыпанули горошины:- Ах ты,дурачок самовлюблённый! наверное ,круглые сутки  с зеркалом сплетничаешь! Но пока оно тебя в глаза хвалит,за твоей широкой спиной меня ухаживает дюжина хороших мужиков,а …

  -Кто?!- договорить Верочка не успела,потому что он так свински завизжал,будто рожая в первый раз поросёнка,и уже оголилась средь  выбритой акушерами просеки белая харя с розовым пятачком.- Хрюхрю! отвечай!!

   Ласкова баба к нему подлезла,спрятала русую голову в сиськах своих.- Успокойся,дурной.Просто ко мне год назад дворник Офима сватался.

  -церковный чистодел? врёшь.- Янко совсем затих,маясь как сосунок; и раздувая ноздри,с умыслом ожидал близких откровений.Но Вера слабости не далась,опять села поодаль:- Пришла ко мне вечером Стракоша,сватная бабка.Я корову доила,прошу подождать,а у самой враз лицо загорелось.Со стыда и надежды.За кого,думаю,она говорить будет? мне тогда недальний мужик нравился.Вроде ухаживал- но всё бочком,исподволь.А зрелую бабу  взять нетрудно,тем бо голодную на ласку.Он бы в глаза посмотрел,да обнял заломно- я сама наземь пала,его приняла.Вот и сижу под коровьим  хвостом,набело мечтаю о добром да работящем.А Стракоша двор обходит,разности примечает,чтобы потом жениху поведать.Аккуратная я,бельё стираное на верёвке сохнет,от развода с мужем  не загрустилась.Хвалит она- и я слушаю,покраснев.-…хороша ты статью да лицом,к хозяйству трепетна.Но тяжко нам,бабам,одинокими жить- по себе знаю.Приклонись на мужское плечо- есть для тебя надёжна опора.- Не поверила я тогда бабке Стракоше,потому  что Офима с рожденья в язычниках жил,бобылём.А мои предки крещёные,нам от бога семейный уклад.- Вера вдруг махнула ладонью,поймав в горсть  хитрые глаза своего ухажёра,и пригвоздила их двумя вилками из столешницы к его черепу,чтобы не бегали в разные стороны.- Скажи правду,зачем я тебе нужна? всерьёз или развлечься.

  -Приручить хочу.- Янка сей миг навсегда поверил,что так должно быть.Он заспешил убедить и Верочку в тех мечтах,которые сбыточной явью  облагородило его сердце.-Не к прянику и кнуту,как дрессируют животных,а к силе да нежности моей.Ты не со вчера на свете живёшь,и может,за тебя есть кому поручиться любовью.Тогда я стану твоим товарищем ,оберегом- будешь со мной удачами делиться.А если случится беда,то выплачешь слёзы- и я успокою,потому что большое горе в жизни стерпел.

   Вера слушала ласковые убаюкивающие слова,раскидав лопухами ушки;… а бывший названый её жених Офима в это время собрал в парке вокруг себя ребятишек из младшего класса,и дырявя метлой воздух,жирно рисовал им прозрачные картины к своему старинному рассказу.Он начал  с водяной мельницы,коя уже лет десять скрылась под тиной,утянутая  широкой лапищей речного хозяина.- А раньше он сам помогал моему деду её ставить.Недалеко  от мельничного помоста мужики набросали в дно  тяжёлых камней,потому как с перекатов вода быстрее течёт,и жернова крутятся словно площадные жонглёры- сыпет мука из отборного зерна в мешок людям,да на пол серым мышам.Вроде всё наладилось тогда по бумажке ,но в круг колесо не врощется- напасть прямо.Три дня и три ночи  селяне бились над  мельничкой.Вдруг подошёл к ним мужичок  мелкий   ,в шапке большеухой с острым верхом.-Что,- говорит,- заморены бессонницей  да трудом шалопутным?- Наши б его послали дальше по дорожке,куда шёл: да спасибо небу,устали больно.Что и языком лень ворочать.А прохожий полазил вокруг,обсмотрел  строение с механизмами- да и нырь в речку.Схватились мужики выручать его,но куда там: враз колесо завертелось; на валы,на маховики сила пошла; и между жерновами скребанула благодарная умелость чужим рукам.Тут селяне поняли,что водяной к ним в гости приходил.Деревня с тех пор его  почитает,в долю ему люди хлеб пекут.

   Конопатый пацан давно вопрос замыслил,не утерпел:- Это водяному на церкви молятся?

  -Не совсем,- ворохнулся по детским глазёнкам Офима,выбирая разумное слово.- То другого человека вспоминают,который тоже людям помог,от уныния спас.Их очень много на свете ,хороших товарищей.

   А потом Офима  рассказал детворе,…что когда у природы ещё мало было ревностных охранителей- водяных,да леших,да других дичков- то часто рождались в здешней блукомани подлые оборотни,страшные рожи.На солнечном свете зелёные стебли осоки и камышей шелестели прыгучим кузнечикам,стрекозам да бабочкам,приглашая играть их под сенью речной прохлады.Дневные лучи  прошибали крупнокалиберными зарядами броню тихого покоя,и шаловый  ветер срывал с камышовых голов парики-белые хлопья.

    А на речном дне дремал в тяжёлом сне  чудоюда,о котором сочинили легенды будущего. Он,усатый,детей утягивал на прокорм  себе.Вот и корова бабкина  намедни пропала там.Когда закричала кукушка в часах,и сгустились сумерки,то пошла старуха тянуть скотину домой.Ан нету коровы.

   Забранилась бабка на соседских баламутов.А нука,шкоды,признайтесь- куда отогнали ,где привязали? наверное,к дубу стодревому,прямо в волчью пасть.

   Нет,бабка,не трогали рогатую.Весь день на острове вперегонки плавали,ныряли за ракушками,и таскали раков.Ванятка пузо себе отбил,когда нырял с обрыва,выбражая перед девчонками.

  Вечером плакала старуха соседкам,что сом огромадный утащил её корову на дно речное,а больше никто.Вон помните,к Минеихе приезжал сын из города? вся семья порушилась от сома этого.Сначала внучонок утоп,а после невестка сошла с ума.Ловить чудоюду нужно.Собрать мужиков,и пусть запрудят реку сетями.

  -Я тогда совсем молодым парнем разговоры те слушал,-рассказывал дале Офима,и детишки сидели на парковых скамейках вокруг него,а кто на портфелях- открыв в удивлении рты.- И знал из сказок своей бабушки,что водяной балуется старьём,собирая в коллекцию древнюю мебель.Решив переманить его щедрым подарком,я приволок ночью к речке родовой шкаф с вензелями.Поставил на мостик,и спине легко стало; потом принял в руки заднею стенкой,уложив кверху лицом.Устал я,аж руки трясутся.

   По тропкам серым за моею спиной шелестят травой нетоптаной тёмные личности.Прячутся во тьме,ожидая случая.

   На зеркале шкафа мне виден фонарь луны,в самом углу,где помазком стекло сколол я,когда брился,собираясь к любимой девушке.От зеркала,и от реки со звёздами блестят медные натёртые ручки; каждая царапина на чёрном заглаженном дереве сплетается с другими в потаённые узоры,что днём не разглядеть.Они добавились к мастеровитым мореным кружевам,пока шкаф переходил наследникам по веткам и сучьям родового древа.

  -Бог в помощь.

   Я вздрогнул,чем мог,от ночного испуга,оглянулся.

  -Украл где или своё тащишь?

    Косматое чудище мне по плечо,шире в два раза; это был старый леший- отец нынешнего Бесника.

  -Хочу утопить гардероб,- ответил я грубовато.- Выведу на середину реки,воды загортаю,пусть ко дну идёт.

  -А ты хоть знаешь,кто тут хозяин?- Леший руками развёл,притопнул копытами.Будто желая вбить меня в землю за моё упрямство.- Водяной никому не позволяет реку захламлять.

 -Так это ж ему подарок.Он ведь старину собирает.Слышал,небось?

  -Ааа,вон дело в чём,хаха,- рассмеялся хрипатый дядька.-Дань платишь.

  -Не за себя,а деревню всю оберечь надо.- Я дверцы приоткрыл: может,забыл чего внутри.Пахнуло лекарствами,ссохшей древой.- Чтобы селяне не тонули,хочу умилостивить водяного.

  -Умилостивишь его,как же,- равнодушно сказал леший,потому что сам не утопал.Он и мылся всегда в лесных болотцах,где воды по колено.- Не надейся на  доброту.Чудоюдыну харю даже водяной боится.И хоть ты ему  сто сундуков подари- слово с ней молвить не станет.

  -Страшная она из себя?

  -Я не видал,а русалки рассказывали моей кикиморе.Шагов десять величиной,толстая,брюхатая.Зубы у ней мелкие,скрипучие.Сколько в воде живёт,ни одного речного шелкопёра к себе не подпустила: ни икринки, ни малька-выхолощеная ходит.Может,оттого и зверствует.

  -Так она самка?

  -Баба,а кто ж ещё,- лешак головой покрутил,смеясь моей неопытности.- Эх ты,семя малолетнее.Мужик ярует по причине; зря людей  не будет глушить.А баба просто от вредности.

  Мы помолчали немного,тишиной балуясь.Над нами скрипело вечно голодное комарьё; от дублёной  шкуры лешего гнусы отскакивали словно  цирковые мячики,а я вожжал веткой по сторонам,сидя на  припешке старого шкафа- в голове жужжала своя мошкара.Думки о том,как выловить из омута вредную  чудоюду,почуявшую вкус утопленников.- Харю речную  теперь только убивать надо.Она распробовала человечину.

  -Водяной с русалками не управятся.Очень уж здоровая да злая.- Леший жалобно хотел помочь.Но как? Перебрал в уме много западён для подлой твари- ох,сгрызёт сетку; ах,утянет рыбаков; эх,не пойдёт хитрая на подманку.

   И вдруг хлопнул в ладоши –резкий звук отнесло к другому берегу,а дядька,оглянувшись за спину,хихикнул тревожно:- Ну парень,если этот способ не понравится,больше стороной меня обходи.

   -Выкладывай; хороший или плохой,то жизнь покажет.

  -Дело вот в чём.- Леший потёр руки от удовольствия; он  уже предвкусил,как сельский голова вручит ему медаль ,и даже орден на собрании в клубе.Чтобы  все увидали героя.-Вы с мужиками вяжите железную сетку из гнутой проволоки- такая есть,я знаю- величиной раза в два длиньше речки,крупнее.Я подговорю водяного и русалок; они заведут тросы с боков,пока тварь будет утром отсыпаться,а вы  всем деревенским гуртом поране на берегу и потянете.-

   Офима перевёл дух; взглянул на ребятишек- слышат ли,широко распахнув глазки.- О сговоре с лешим я днём доложил  селянам.Целые сутки потом бабы  торочили своим мужьям- к закату те завозились,сели шить рыболовные снасти.За ужином каждый выпил по стакану водки,счастливо приласкал жену,детей поручил сонной сказке.А утром,возмолясь небу,одели мужики белые рубахи,чистые штаны- и на реку.Рванули к себе  западённые сети- раз,два,три - вытащили усатую охарину на берег.

   Было горе,праздник стал.За  лёгкой изгородью прыгают самозваные волхвы; бабы с детьми собирают лежалые ветки,и волокут для костра большие крюковатые сучья,похожие на присмиревших богомолов.

  Небо захандрило.Солнце укрыл грязный платок перистого облака.Но жёлтый колобок краем глаза  примечал: вон сарафанные девки  кружат хороводы ,а вокруг белых ног ветер  заголяет  облетающие бобылки одуванчиков.Вот мужики выстроили  складень- широкий помост со плахой  дожидается казни.Селяне всех вер гомонили песни- лица,как маски радостных кукол ,улыбались гримасами.Будто деревянны плясали их ноги.После удачной рыбалки деревенька обмылась брагой,пропарила нутро  самогоном,капнула  в рыдало рюмку спирта.Люди отмякли,подобрели; только на храмовой площади трубно иерихонил православный вития:- помните,грешные,про Содом да Гоморру!

  Эшафот  окольцевали кострищами.Когда чудоюду вывезли мужики на луг,она зарычала охрипшим голосом,словно  подгулявшая царица.Она забила хвостом  по палаческой телеге,призывая в помощь речную свиту.Но остались спокойны воды реки; мелко плескали у берега рыбёшки,хохоча над оплывшей тёткой,а зелёные рачата злорадно таращились в её спелёнутую пасть.

  Приговорённую вознесли.Два старых деда- хламиды до пят- стали выкрикивать проклятья,упёршись  в босую землю супротив друг дружки.И чем дальше орали,тем сильнее да горше звучал ропот селян.Бабы прятано завыли,детвора хлюпала  на помин- и уже  слышно,как яреют мужики,провожая в небо  погубленные души.-Вознеси их,жалоба ветер,от холодной земли к солнечным далям…не сумели найти бесприюты покоя,и потому прибрала лихая судьбина  сирых детишков…обошлись они без нашей заступы,а вышло так,что храбрецами оказались цветущие отроки в  смерти своей…искупите, человеки, нищету сердечную  праведной местьюуууу!!!

   Самый маленький ванятка,наущенный матерью,побежал через запреты с горячей тряпкой.Уворачиваясь от взрослых рук,он всё же докинул  огонь  под плаху,и смоляные доски вмиг разгорелись- не потушить.Дым завертелся на сваях помоста,где уже издыхал чудоюда,вымотанный толстыми шнуровками сетей- из капронового кокона  глядели на свет божий  тоскливые глаза колодника,обитателя дна.Громадный терпух жалел,что ему не хватило хитрости: он вздохнул лишь раз и порвался в клочья.

    Офима примолк; дрожала ребятня,переживая сказочную быль,но один храбрый пацан с интересом спросил:- А кто из чудовищ остался в лесу?

   Ответил ему Офима седой,немного злясь:- Вернулся к нам Бесник,сын старого лешего,он жадный и  глупый.Хочет за деньги купить всю округу.Для себя…-

   Может быть,и вправду жаден Бесник.Но он беспокоился о своей семье,которой уже мало жизненного  простора.Он крался нынешней ночью там,где чудесные звуки навевал тёплый южный  ветер из гущи лиственного леса.Лёгкий топоток десятков босых ног,интимный шелест длинноволосых красавиц- значит,поблизости начался бал,и незваным гостям  будут только рады: если  конечно,с добром придут гости.

  -кто же это хозюет на скрипочках в ночном  безмятежьи,когда все тихие люди спать улеглись?- леший мягонько,слепым котёнком пробирался  сквозь мелкие кусты,облекая  стороной  густые завалы усохших осин  и прелую гниль  подмокшего березняка.Он уже почти  догадался о тех весельчаках,устроивших танцевальный вечер,а потом  и разглядел в свете сиротских костров  призрачные красные колпаки.- вот егозня! я ведь запретил им близко хороводы водить,а то селяне осерчают.

   Бесник не на шутку разозлился,и больше не прячась,в открытый древесный пролом  ринулся казнить ушастых гномов.Первый попавший неслух завизжал на трёх струнах,бабочкой махая в сильных пальцах лешего :-дяденька!! ухи больно!

   Но хоть малыш и потерпел жестокую расправу,зато своим криком спас остальных гномов от наказания.Кто в кусты,кто под камни- разбежались они мигом,и из недосягаемых мест  стали грозиться Беснику.- уж мы тебе подстроим каверзу,надолго запомнишь!

  А самый древний ихний дед  укрылся за подолом бабы Стракоши,которая бесстрашно наступала  на лешего,подняв перед собой  тлеющую корягу.- Ух ты,вояка какой! побейся вперёд со мной,а слабых вахмурок оставь жить в покое.

  С боков,да сзаду его обступили гологрудые русалки,и не давая развернуться во всю ширь мужеского маха,защипали дядьку за трепетные места.

  Он взвыл:- Это мой лес!! по праву наследства всегда  нашим  был,а вы в нём только гостюете!

   Но бабка Стракоша нежненько так говорит,тыкая головёшкой подпалённую шерсть:- Лес нельзя купить,семя ты еловое.Он же не продукт магазинный,а лоно природы.Здесь мы все родились,и  сюда умрём.

  -Врёшь! Я добуду столько золота да самоцветов,что хватит на стоверстовую округу.- Бесник сгоряча топнул копытом,захлябав  весенней лужей костюмчик выходной,кой жена  его на люди дала.И от того ещё больше озверел:- Пошли прочь,твари нечестивые!

  -Охохох,какой набожный стал,- передразнила баба, ничуть не пугаясь зловонного духа.А под выпученные  глазища лешего свой кукиш сунула.- Вот это видел? я заступница слабых и обиженных,поэтому готовься к справедливому суду.- Она встала раскоряком,так что средь ног её мог поместиться целый рой  маленьких гномиков,только выползших из утробы.И даже спущенные чулки были похожи на усталые вены повивальной бабки.- А для меня ты не мужик после всего,- закачала головой,поджав губы с презрением.- Додумался- ребятишек крова лишать.Как они выживут,беспризорные,в подлом мире нынешнем,..-…где при сиянии белой ночи селяне досаживают урожай на личных огородах.Чтобы не скучно было ковырять землю,бабы поют; а мужики хватают запевы хоровыми голосами,простуженные табаком и самогонкой.Залили они по сто пятьдесят для смачного  удивления природной каруселью- из края до околицы несётся  гармония про удалого  молодца,которого схомутала ловкая рыбачка,и то ли  даже краля царских кровей.А обратно,ударяясь о колокола церковной звонницы,плещет  студёная вода  мелодии  свадебного сговора: топчет сват ,хваля жениха,шапку об пол- но сватья  вдвое цену невесте обозначила.И ахала земля,охало небо в ответ- чуть ли не молнии наперекось- благий хор баб да мужиков разносился дуновеем,цепляясь репейниками слов за дым полуночных костров да аромат печёной картошки.

  -чтоб вас черти взяли с вашими песнями,- шептал маленький бесёнок,обжигаясь в кустах утащенными из огня клубнями.- от шума вздохнуть некогда…Чур меня?!- вдруг привскочил он,вытаращив глаза кверху,и закрестился: полоснул его белым крылом Серафим.

   Дунул ветер,обвеяв счастливые  пятипалые лепестки  растущей сирени,и помчался,нахлёстывая лошадей,к железнодорожному мосту догонять скорый экспресс.Он засвистел уснувшим пассажирам в узенькие щели окон; визгнул кошачьим нытьём,будто прищемив себе хвост- тут его услыхал Серафим.Подрядивши старый ошейник,парень со спины накинул узду на ветряное рыльце и затянул  перевязи,обглоданные  бешеными собаками.Только дуновей рыкнуть собрался в ответ- Серафимка хлоп его по мордасам,оставив на нежной коже пару синяков поделом.Ветер упирался ,цепляясь когтями за уголки мостового обрамления,выковыривал  щепки из толстых деревьев.Но сгорая со стыда под  тусклым  светом оплавленных фонарей, Серафим крепко держал стальную оплётку.Возле ночного киоска дуновей встал как вкопанный,клянча у заспанной продавщицы папиросы да спички,а та закрылась изнутри на все притворы,испугавшись большого пожара.

   Дома Серафимка присыпал ветер чёрной золой,оставив его на ночь в дымоходе для угомона.Тот с полчаса   чихал насморком подо вьюшкой; выл долго,тревожа хозяйку нервной слезой.И даже луна сердобольно глядела сверху,размазывая по щекам дешёвую косметику.

 

 

 

 

  …Пилили мы вчера  лишаковые тополя возле Марьиного погреба.Тимоха с топором ждал хваткого удара,нацелясь уже секирой выше комля на пару  локтей,а мы с Василём  двуручкой жали ,выбрызгивая вместо опилок в разные стороны древесных жуков.И разбегались от нас писклявые козявки.

   Присел дед Пимен на оскоплённый пень; поводя хитрым глазом,затеял свою беседу для Умки.

  -Вот,ребята,в старое время лесов было много больше.Такая их куча,что и слон  за год не насерет,а эту животину я видел по телевизору.Наши хаты прятались средь деревьев,и только дымок курился из золотушных печей.Колодезную воду тягали- аж сводило зубы родниковой  стынью.Выхожу я к летнему  утру с пустой ведёркой,хвать журавля за клюв-да внутрь  его попускаю,в самый лягушатник.Достаю полное,а вода серебрит белым инеем- это летом.Ну почему,спрашивайте?

  -Почему?- Умка заглядывает в дедов рот и ничего там не видит.Только тёмный провал впалых щёк да козыль курительной трубки.Выдувая из лёгких благий дым  самосада,Пимен поучительно стучит  пальцами по деревянной седушке:- Потому что природа была добра к человеку,гордому  и сильному.А ныне всё больше человечки  на славной земле плодятся- и чести не нося,загнивают в могильной пахоте,что у нас с тобой под ногами.Как верует дядя Янко,они  назначены для брожения новой почвы,на которой взродятся божественные души.Понял,гусямор чубатый?

  -Немножко понял,- ковырнул Умка в носу мозговые извилины.

  -За это я  с тобой поделюсь военным секретом.Батька твой его знает,да Тимоха только.Во славу  прошлого за судьбу боевую имел я наградной револьвер.Берёг три войны,а в мирное время  бока ему чистил,чтобы блестели.

  -Где он?! Покажи,дедушка!- вскинулся пацан  к верхущке тополя,нетерпеливо  затопав сандалиями по траве.

  -Рад бы .Да бабка моя,трусиха седая,когда ум выжила,то закопала его вместе с наганом подле нашей хаты.И  вскорости умерла.Что мне делать теперь- хоть на тот свет отправляйся за покаянием.

  -Ерёмушкин,дай лопату,я копать пойду,- малыш её споро выхватил из моих рук.- А откуда начать?

   Дед улыбнулся в усы,и размерил ладонью.- От сарая растут кусты.Вот под ними вернее всего.Потому как другие скрытные места  мне из окон видно,и я бы прищучил старуху.Сруби крапиву да приступай- бог в помощь.

  -А Ерёмушкин говорит,что бога нету.

  -Вот за такие речи не будет тебе подмоги.- Пимен сабельным взглядом коснулся моей склонённой шеи.Будь он поострее наточен,башка моя  слетела к ногам Василя.-Господь есть у каждого родничка: ему повивальная баба сразу в чистую душу  запихивает,накрепко  стянув потом пуговицы.Ты ещё своё нутро не обглядывал как следует.

   Умка оказался мелким землекопом,едва доставая вихрастой макушкой до черенка лопаты.Но копытит он чернозём крапивными волдырями  на ладонях,не жалуется-пистолет с барабанными патронами свет ему застил.А мы разложили снедь  на пеньке,пропустив наголодь по одной чарке.

  Возле погреба  встала Олёнка,под солнцем светясь; и босыми ногами в корыте гваздает глину.Замесила её с соломой ,чтобы крепкой была.Вокруг погребца набила дранку крест накрест –ровненько,как только бабы умеют.Солома в воде замокрела,кожу не дерёт- и Олёна  вдавливает глину,чтобы глубже взялась.

   Ветерок пучеглазый сердится,пинает меня:- иди к жене,помогай,хватит с мужиками лясы точить.- Тут же Тимоха похвалил:- Загляденье у тебя баба.На такую бы всю жизнь смотреть,красоте радуясь.Ты её защити от своих гулянок,не предавай.Счастью повтора нет.

  -Взрослый уже,сам разберусь,- грубо ответил я; да подумал о железной клетке,в которой запру жену нынче вечером.Огромные навесные замки без отмычек ,прутья толстые,и подавалка для еды.Горшок в клетку- сам выносить буду.Если заболеет,то никаких докторов- лесная ведунья справится с хворью.

   Вот как фортуна оборачивается задом: Олёнушку в  люди водить опасно- позавидуют,красоту сглазят.Вымучаюсь я ревностью.

   Мои мысли отвлёк дед Пимен:- За кем это они понеслись,хмарью пыля?- Он заводил глазами,следя председательский газик.Подождал чуток:- Кажись,к нам направляются.

   Тимоха хватанул бутылку и спрятал её в траве,прикрыв  кепкой как полевого мыша.Но рюмку с пенька убрать не успел; она заорала председателю во весь голос- спасите!

  -Опять пьянствуете,колупаи.- Пред скокнул первым из машины,через сиденье выглядывал зоотехник.Василь  гордо поднял пузырь с земли,обтёр ладонью:- Срочные работы закончились; остались те,что в лес не убегут.Вы,Олег Веньяминович,по делу или прохиндеев катаете?-он зло поглядел за спину сельского головы.

   Председатель вступился:- Зоотехник на фермах каждый день мается,а вас я вижу,когда угрожает стихийное бедствие.

  -Хватит лаять. Опять ведь к нам приехал за помощью.-Тимоха виновато сверлил  пуговицу на модном Олеговом костюме.- Наверно,с быком что случилось?

   Молодой голова яро махнул руками:- Ну вот ты же знаешь всё! почему скотника не предупредил,сдавая стадо? Бык потоптал деда Матвеича,да рогом пырнул.Спасибо,мужики успели  вытащить- врачиха сказала,что обойдётся.Вы собирайтесь оба: валить бугая надо,толку от него в съёбке уже не будет.

   Зоотехник поддакивал этим словам- резать быка.Тот огулял добрую половину коров,своим весом измучив; и хоть бы с толком лез,покрывая молодьём,а то лишь холостые меты ставит.По всему видать,пьяный Матвеич разбудил у бугая дремавшую ревность- а есть ли в животном сердечная душа? или  кусок мяса под денежным ценником.

  -Ружьё возьмите,- предрёк дед Пимен.- Теперь к дурню не подступишься.

  -Куда его стрелять?- Тимошка ещё не расчехлил кобуру,а пули уже летели над деревней,дробя золотые шары свежего навозного  воздуха.

   Олег пошептался с зоотехником,вдруг осерчал на того:-Глупости говоришь.Это по всему выгону лужи крови,да ждать ещё час,пока он измотается.- И обернулся к мужикам:- Бейте в ухо медвежьим зарядом.До победного.

  -Езжай вперёд,- тяжело вздохнул добрый Василь.- А мы  следом на мотоцикле.

   Предов газик запылил обратно; Олег бибикнул, напугав Полянку с ведром.Та видно,вышла по воду новости разузнать.- Иду,смотрю,Тимоня,не мало ли вам вчетвером одной бутылки.

  -Мы и банку выдуем,кабы ты угостила даром.

  -А чего это председатель сюда на двух колёсах прискочил,взмыленный будто? случилось,наверное?

   Василь угрюмо разлил остатки:- Случилось.Свинья в жопе рылась.Всюду ты,божья слякоть,слёзы льёшь,кабуть больше всех надо.

  -Я не тебе говорю,а Тимоше.

  -Всё,бабка,уезжаю я.Дел невпроворот.- Тимофей загрыз огурца.Ушли с Василём.Солнце уже клонится на подушку-как дня и не было,весь в работе иссяк.

  -Идёт Умка,тарахтит колёсами.- Я улыбнулся,глядя  на измученную согбень пацана.- Зря обманул,теперь покоя ногам не даст.

  -Правду сказал я,вот те крест,- Пимен истово омахнулся,лупатясь в ребячьи глаза.- Ну что,малой,грустен ты? видно,одних червей накопал да рванину бабкину.

   Умка исподлобья оглядел  компанию,взял ломоть сала с хлебом.Дед суетливо подвинул ему миску печёной картохи:- Был наган.Вот делся куда- дай бог памяти дырявой головушке.

  -Пропил,наверное,- встряла ехидная Полянка.

     Старик  забразжал на неё:- Дура,за такое дело расстрелять могли,- и погнал бабку со двора.

   А пацанёнок молчком жевал хлебосало да надеялся на чудо- большой револьвер,чтоб за поясом носить,обтянув солдатским ремнём.Пимен гладил его  русую голову коржавой рукой:- Завтра мы станем искать вместе.Я в своей башке лопатой поскребу,а ты мне на земле копать подсобишь.И как найдём- то дам тебе стрельнуть.

   Дед ещё соловьём разливался,закутав Умку в тёплый каракулевый жилет,певал ему душевно.Но малыш давно спал,и не увидел даже маму.Как подошла к нам Олёна,на росную траву уставила крынку вечорового молока с бульками коровьего пара.Приняла сына из удручённых дедовых рук в свои сильные ,волшебно качая детские сны между оранжевых гор да синих озёр.

  Прощается с нами золотой день,трепля седые волосы старика.А я шепчу себе под нос:- хайяя,хайяхо,хайяя,хайяхо;  жаль,Пимен, что ничегошеньки ты внукам не разъяснил- как жить,для кого дано,и куда деться потом.-

  -плутуешь,Ерёма; по  мере взросления вашего я сам являю пример  разума.Белый свет всегда одинаков  будет: мужики да бабы,славнее не придумает бог.Долго ли ,коротко продлится в отечестве гульба сиротская,но снова люди к вере обернутся,к семьям да детишкам.Люби милую жену,Ерёма,до смертных коликов; душу попросит-отдай,потому как  лучшей  бабы нету для тебя на земле.Я это сердцем почуял,когда она в лапотя твои бросилась после аварии год назад.Ты пьяный  грохнулся  с  вышки и проклятому государству задарма отлил полведра крови.Береги себя да помни: настрадалась девка,жертвуй ей.А за сына  я похлопочу сам; оплету его паутиной,что мышь не проскочит.Вот и весь мой будний зарок: нового не сказал,но к сердцу пришлось-…

   Утром я вошёл в хату,нарочно загремев полными вёдрами:- Ты ещё лежишь? вставай,рыжая,веснушки греть будем  под красным солнцем.

   Рассмеялась Олёна прямо в божий угол,так что Христовы медали прозвенели,и он на фотографии бровями загрозился.Сказала девка:- Ладно врать,соня.Ты дома позже меня просыпаешься.Я,бабуль,уже в семь часов  у плиты стою,а он глаза открывает,когда сладким завтраком пахнет.

   Увидев,что Алексеевна ворочается с кастрюлями да чугунками,Олёна распахнула одеялку,и моё сердце выпрыгнуло из груди,больно ударив по левой ноге.Но девка лишь язык показала,скоренько  набросив пёстрый халат.А после удивилась,что сына возле дома нет:- Опять на речку убежал.

  -Кто? крендель маковый?- смеканула Мария.- Он поднялся ещё с охвостья петушиного крика.Собрал удочки да навозных червяков,я хлебца ему макнула  в подсолнушном масле.

  -Не завтракал?- Олёна разливала суп по мискам,отставив самую маленькую.

  -Выпил молока с коржиком.Пускай голодуху нагуливает.

   Я целовал жену в щёки,а Алексеевна искоса поглядывала и млела как беременеющая тёлка.- Вы себе детишков ещё делать будете? мало их у нас на деревне.Живётся трудно,мужикам заработать негде.А бабы совсем крохи получают.Но ребятёнкам больше любовь нужна,они и без денег вырастут.Рожайте на здоровье,- почти взмолилась старуха,сцепив ладони под своим обнищавшим животом.

   После завтрака мы с Олёной погнали корову на луг.Рыжая жена впереди шла всего стада; стегала кнутом понизу,как её научил я.Она в прошлом году чуть глаз себе не вымахнула жёсткой остью бича- вот я испугался тогда за ослепшей ухаживать,да и с месяц обвыкал  бабу пугать кузнечиков.Балуется пусть,а Умка в помощники  станет ей.Их вдвоём отпускать не страшно,даже если огромный овод сядет с полынного куста на ржавое пятно искусанной коровы.Вздёрнется тёлка на дыбки от режущей боли,чтобы пихнуть Олёну передними копытами,а сын полоснёт рогатую сзади- ходи по струночке.

   При  таких вздорных мыслях я нагнал жену скорым шагом,обнял её к своей шее,и подержался за живое:- Как ты,милая?

  -А слышишь- дышу,- засмеялась Олёнка,да щёлкнула кнутом,от свиста глаза прикрывая.

   Мне захотелось  всоваться губами в жену,без роздыха-до роспуха.Мне всегда этого хочется; если бы не боязнь показаться ей нежным  и умилительным,а то ещё сядет на загривок ярмом всепрощения.Неее; бабам зряшно потакать беспричинной лаской.

   Придя к месту,улеглись мы в траве луговой.Рядом коровы жуют бодылья,переваривая зазевавших кузнечиков да стрекоз.Пастух голышом купается на пруду,скинув даже жёлтые сатиновые трусы.Тишина и покой.

   Но Умка всё равно нас нашёл.Спросил помощи у глазастого ястреба,а тот сверху выследил.

  -Ерёмушкин!!- Кого? чего? ох,выпугал.- Я пруд перекрыл! давай скорее большое ведро под рыбу.

   На старой плотине есть бетонная  труба для схода воды.Закидал сын русло землёй да кирпичами,и пошарив руками в затоне,себе не поверил.Рыбы видимо невидимо.

   Удивился я; а малыш золотыми червонцами глаза мои жжёт,ослепнуть можно.- Мама!- и Олёнка уже впереди нас несётся с подойником.

   Прибежали; он показывает на свою запруду:- Здесь они!- Обманулся я,полез вслед за ним.Гонялись мы полчаса,набрали десяток карасей.А с насыпи трактористы хохочут –что за комедия?

   Но тут здоровый чебак плюхнул хвостом по мелководью,норовя слизнуть в воду.Олёна как дитя бросилась его ловить,азартно визжа.Да только измазалась прудовым илом- а чебак сверкнул плавниками и юркнул в протоку.

    На обратном пути  к нам прибился старый Калымёнков мерин .Хозяин ему опутал ноги,чтобы не брыкся- Олёна чешет коня за ухом,пока он пляшет вокруг подойника,хлюпая  рыбной водицей.То гопака вприсядку; то раскинув седую гриву ржёт в огороды,призывая древних  подруг.А когда напился он,грохнулся оземь как лярва болотная,чтоб шкуру свою линялую сменить на гнедую.Я дурнину сглотнул,душа в пятки: у коня хоть и радуга под хвостом зависла,да  ну как пихнёт  этот одер копытом меж глаз? Хлыщу долговяза по морде:- не брыкай!- Его волосья клочьями лезут; зубы проел,и со рта жванью прёт  в самый нос,когда он целуется,раскатав толстые губы.Сыну понравилось с ним играть- схватив яблоко,Умка носится по лугу от старого одра,а тот фордыбачит,тряся между ног солёным огурцом.Даже Олёна рассмеялась,поглядывая на меня смущёнными глазами,и щеками,и сама как помидор.

  -Ты о чём возмечтала?- подлез я к ней с нехорошими намерениями.- Айда в наш  сад.

  -Зачем?- Зелёных яблочков пожуём.

   Она опустила взгляд на моё хотение,и поняла,что идти придётся по обоюдному согласию.

   -...,ладно?- прошептала Олёна так тихо,и половину её сонных слов мне не пришлось угадать.Ответил на последнее:- ладно.

   Мы уходили как разведчики ,прячась от всех любопытных глаз,оставляя стерегущего Умку .И у грушеньки встали друг за  дружкой.Я стянул с жены трусики,выгнув её к земле; но застрял на приколье,будто вновь обрящивая старую веру.-родненький,не целуй меня там,стыдно очень,- замолила Олёна тяжко,а сама всё шире расставляла ноги,всеми страстями отдаваясь моим губам.Упёршись плечом в тонкий ствол дерева,она ладонью раздвинула себя,и смочив внутри пальцы,стала мне помогать,солируя то нежно,а то яро в развале музыки и слов.Мой язык чуял напряжение каждой звенящей струны.Лоно благодатной мелодии так широко объяло  весь белый свет,упрятав  и солнце,что вдруг наступила ночь,всеобщая смерть,и я словно лежал на её  могиле,бездыханный.-милый,любимый,ненаглядный,радость моя нежалостная,-смачивала мне губы живая вода,- пощади,я умру сейчас,сгину навечно,но сначала спою тебе,песню споюууоооой,мамочкааааа…- Даже когда она  заплакала в мой рот  белёсыми слезами,я беречь её не стал; а чтобы не захлебнуться,глотал как днявый сосунок,слизывая капли с мокрых волос.Милая выгнулась подвесным мостом под моим боевым снаряжением,и тогда я втолкнул в неё тяжёлую артиллерию,высчитав до цифирьки,что баба сдюжит.Обозные коняки били в страхе копытами,не желая идти,но любимая моя,оглянувшись,закричала на них.И я вошёл вместе с лошадьми; не злился,не  рычал зря,а сцепив зубы,обнимал ладонями их влажные морды,подгоняя себя.Время ласки ушло,и жена моя- уууу!- зверино провыла,сберегая в горле вопль- а я схватил  упрямого коренного за узду,порвал её,протащил его  за шею на другой берег,а следом  волочилась вся батарея.Бомбардиры,пройдя,заорали ура,и выдали такой залп,что даже старого кляча контузило.Мы с Олёной пали на колени.

  Обратно я жену нёс в руках,сердца доверительную ценность.А сынок,встретив нас,дразнящее высунул язык и подивился:- Ты прямо как древний рыцарь,который барышень охраняет.

   Он тут же  отбежал подальше,опасаясь порки; но я, сломив ракитовую ветвь,крушить его задницу не стал,а свил палку в узел и привязал к ней бечеву.- Вот игрушка тебе.Учись стрелять из лука,деревенский богатырь.

  -Дааа,у меня нет жены,- заканючил шкодливый пацан,будто к луку прилагается невеста в белом платьишке.- И конь тоже нужен.

  -Много хочешь,- отказала ему Олёна,на долгие школьные годы разметав пылью детскую мечту.- С большого скакуна ты свалишься  оземь,а маленьких поней мы в артели не держим.Про жену я так скажу: она ещё не родилась,и тёща твоя в пелёнках.

   Но Умку трудно убедить.Он губу закусил,выдумывая боевые картины из книжек; упрямится:- Не могу я богатырять пешком и беззамужно,как обычный слуга.Тогда хоть велосипед мне купите.

   Я согласно кивнул беспутной головой,плюнув на денежные слёзы.- Ладно.- И Олёна лёгким вздохом подтвердила.

  Домой вернулись мы,а у Алексеевны на печке опара доходит.Марья ловит её ,дрожащую,да обратно в лохань.

  -Бабушка,что ты делать будешь?- Умка заводил носом,предчувствуя сладкую сдобу.

  -Напеку тебе ,сопеля,печенюшек да пирожков с капустой; возьмёшь кошёлку и отправишься в лес к трём медведям.

  -Один,что ли?

  -А чего там страшного? сядешь на пенёк,съешь пирожок-пока дойдёшь ,гостинцы закончатся.Назад воротишься,я ещё накладу доверху.Опять в лес,и так ходючи тудасюда ты аппетит нагуляешь,а ввечеру целый чугунок со щами проглотится.Там уже я картошку томлю с маслицем коровьим.Видел,какой охрясок Ерёма из сливок сбил? желтее,чем плывун в курином яйце…За что у тебя ладошка вспухла?

  -Да пчела укусила.

  -Небось сызнова её захлопывал в спичечный коробок? отец научил ерунде чепуховой.У бати руки кожовые,поплюёт-вся хворь с тела сходит.А ты мягонький ,пчеловый яд тебя пробирает до загривка.

  -Мне почти не больно было.Я её потом раздавил сандалем.

  -Зряшный убыток.Жива будь- мёду наносила в улей.Они там всей роднёй собираются,с ведёрок льют сок к общей куче,и хвастают,кто тучнее принёс.

  -А откуда у них вёдра? Им хозяин делает? сваривает из железа как Ерёмушкин?

  -Да ихние черпаки махонькие,цветочные лепесты.Пчёлка подносит ковшик к сочной пылинке и струхивает сладость на донце.Так она за днёву,от рассвета до сумерек,целую множить летает,жужжит по клеверам,по гречихе.В трудах проводит житьё,без лодырства.

  -Я их больше не буду убивать.Сам перетерплю.

  -Верно.Принеси дров с поленницы,да бери от краю,чтобы по макушке не увалились.

   Умка обрадовался  дельному поручению:- Ух,наедимся сегодня!- и сбежал во двор.Олёна скоренько встала к плите.Ну а я степенно иду приглашать на пироги деда Пимена…

 

 

 

 

  -Серафим,останься,- после смены попросил дядька Зиновий.- Успеешь ещё на свидание ,я долго не задержу.

   Он вытащил из рабочего шкапчика большой белый свиток рисовальной бумаги; и застенчиво почёсывая горбатый нос,расстелил по столу Янкины плакаты.- Вот.Твой товарищ все выходные мучился,чтобы громогласно получилось.Эти листовки нужно развешать нынешней ночью в ближних посёлках на центральной площади.И у нас,конечно-авось люди помогут добром ,если не деньгами.

  -А что,дядька: можно  за веру выгодно продать душу?-Серафим затуманенным взором очертил по комнате круг,словно сберегаясь от нечисти.Крылатые химеры порхали возле него,клацали голодными ртами.

   Зиновий их сначала веником,а после в дверь:- Пошли вон отсюда!- И сразу построжал к Серафимке:- Ты с колдовством не балуй.Лучше обратись богу.

  -А вот Янка готов продаться за цирк,и уже ищет покупателя.

   Но Зяма вдруг захохотал от души,ловя уходящее солнце вставными зубами; будто пацан за внешностью чердачного кочерыжки не сумел разглядеть человека.- Дурень ты.Янко лишь на людях носит личину.Это раньше хотелось ему ближе к богатству да к славе придвинуться,но у него изо всех пороков только добрая наглость.- Дядька вспыхнул свечой,рассеяв полумрак.- Он просто стыдится своего милосердия.

  -Ну и зря.- Серафим  мигом простил Янке старые безжалостные битвы и доныне зудящие раны: собрал обломки копий,глиняной картечи черепки- пусть  горят позорно в стеариновом пламени.

   Христина долго пытала на свидании сердечного друга:-почему такой задумчивый?- и когда уже готова была обрыдаться,Серафим ей признался опасливо:- лечу я сегодня.А путь довольно неблизкий.-

  К самым звёздам,чтобы обрубить их швартовые канаты и отпустить в путешествие: дикими туристами поплывут они по несолёным  водам безбрежного космического океана.Тогда звёзды можно будет собрать в брезентовый рюкзачок за плечами,и потом всё это богатство преподнести отчаявшимся друзьям.

   Серафим взял с собой кухонный топорик,которым ввечеру нарубил  свиных ножек для холодца.Шикарно заточенное лезвие блестело за поясом,пугая встречных метеоритных бродяг.Поначалу вослед сорвались  дикие гуси,поднявшись на крыло с тихого лесного озера.Вместе со стаей  носатых  устремили кверху несколько сов,потревоженных шумным сборищем.Но все они отстали,когда рогатая луна шустро выползла из облаков,слепя глаза.Для такого  случая Серафим припас тёмные очки,и надев их,стал похожим на разведчика,командора гибнущей ракеты.Через  два часа стремительного лёта он причалил к первой звезде,задохнувшись от радостной спешки.Быстро выдернул топор,и под махами его воровской руки лопнули натяжные тросы- золото небес  тонкой струйкой потекло  в заплечный рюкзак,прирастая с каждым  ограбленным парсеком.Серафим часто оглядывался,боясь заблудиться  среди подступающей темноты; и только Земля сияла разноцветьем- изумрудами лесов,голубыми бериллами морей,а на червени песков оставалось лишь ставить пробы.

   Заховав три десятка слабых ненадёжных звёзд,малый повернул обратно,увёртываясь от метеоритных голышей.Лишнее времечко потратил он,чтобы выбраться из кометного хвоста на торную дорогу к родной земле.И уже под облаками увязался за реактивным самолётом,огромной мокрой мухой  прилипнув к лобовому стеклу.Первый пилот ужаснулся,бросил штурвал.Красивая белая лётчица с погонами в плечах- капитанша дальнего следования из одного полушария на другое- взяла управление и всё улыбалась Серафиму,крестясь да путая отче наш.А его желудок урчал от изжоги,глотая бешеную тягу четырёх двигателей.

  Когда внизу затих океан и разостлались джунгли,парень сорвался в бреющий    полёт- усталые крылья с трудом дотянули его до посёлка.

   Серафим неторопко шёл по асфальтовой  трассе,потому что цель пути уже близка за сосновым лесом,а зоркие глаза видят огни- тёплое да сытное прибежище.За спиной на парашюте приземляется утро.Сграбастав под купол  мелкие облака,оно тащит с собою густой кропотливый дождь: дробно громыхают все стороны света в череде ярких молний.

   Но без страха улыбается Серафим,вспоминая о том,как дядька Зиновий давно ещё  пытал  его:- Ты где родился?

  -Не знаю.- Малый тогда поджал губы в удивлении,будто самого всполыхнула эта мысль только сейчас.- Я детдомовский.

   Зиновий погладил бедное дитя по вихрастой голове,да откровенно признался:- Я бы тебя усыновил.К трём своим одного внебрачного приведу,и ахнет Марийка моя- где же ты,старый чёрт,взрослого байстрюка прижил? в какой нашей разлуке?- Не со зла ляпнет- от обиды на меня,кобеля уличного.А ты ей понравишься.Идём к ней мириться вместе?

  -Уууу,- промычал Серафим набитым ртом,из которого тут же полезло  протестующее варенье.- Я по ночам летаю,а нормальные сыновья спят  и в кроватки писают.-Веселящими глазами он обвёл дядькину огрузневшую фигуру,возмущённо качнул головой:- К тому же я тебя не  прокормлю.

  -Тю,дурень.- Зиновий и сам улыбнулся до ушей,огладив сытный живот.- Конечно,хорошо летать на природе.Она душа твоя теперь.Но поэтому каждую минуту земной жизни надо разжёвывать: как остаться  честным и добрым ,да за себя постоять.Верь свободе,обществу,новому веку.И проверяй даже близкого человека.В чужую душу без спроса не заглядывай,свою насквозь не показывай,будущего лишь вехи загадывай.Потому что  в малом всё равно промахнёшься,станешь корить себя  за осечку- пустую надежду,а для великих свершений нужно уметь забывать прошлые неудачи.И твои  нынешние  бедушки  будут  к радости.Растёшь ты в мужика,зайдутся  по тебе девчата.Не один первоцвет присохнет,но жди,пока на сердце ляжется-тогда только лаской пугай неминучей.Хоть бабы крепость любят,да ты в яри мужицкой не лишкуй- чуток  придуши для остраски,чтоб руки помнила.И крылья оставь любаве своей: пусть рядом в синем небе летает,кружа белую красоту- она всегда вернётся к тебе,сердечком прикипела.А когда детей нарожаете,всерьёз жизнь начнётся…Начнётся…Ой,поганец я,поганец…- Зиновий башку лысую обхватил и тихонько заплакал…

  Прервал Серафим воспоминания,потому что небо развёрзлось совсем,и щёлкнув  тугими замками ,на землю просыпало град.Бились об асфальт ледышки,брызгая во все стороны; слегка покалечили  новый автомобиль одному солидному гражданину,и он прямо  за рулём  стал сочинять жалобу в высокую организацию о неисполнении природных законов,об уличной катавасии.

  Серафим на ходу  поднял разбитую градину- бок её был обожжён в кипящем горниле молний,от боли ослабел.Из этих кирпичей ветер складывал жилые дома,связуя стежки цементной пылью выхлопных газов,ядовитой примесью свинца.Клялся,божился дуновей прочим стихиям,что его воздушные замки простоят сотню лет голышом-требуя лишь время от времени обновленья фасада.

   Но стихии пошептались кружком,и говорят:- в небесной благодати сохранится даже карточный домик; а согласен ли ты испытать на великую прочность свои самоделки?-

   Задумался ветер- он знал силу пытчиков безжалостных,да строительные сроки уже  поджимали.- ааа,- говорит,-лихуйте творения мои.-

   Зарычали долгоносые; радуются,кто первым пойдёт,а счёта не знают.Да и кинулись скопом,гремя челюстями.Громы-молнии,обвалы воды- Серафим не стал ждать спасения в редколесьи; кружа по окрестностям,выглядывал хоть трухлявый стожок,а злая лихоманка уже заразила обжитые места- всё вымерло.Слух у него был настрожен как лисьи уши; орлины глаза упёрты в даль,размытую грязными каплями.И если бы чутьё не помогло,остался он на мокром пепелище сгоревших надежд- дорогу б обратно осилил грядущий.Но писк; слабый мышиный шёпот  подсказал Серафиму соломенное лежбище- и в пасхальной увязая пахоте,он поспешил к одинокому овину.Укрывшись под навесом,упал на сенную труху; вымучив до мозговой косточки ,бильярдными шарами колотила по телу непреходящая дрожь.Особенно хныкали отмерзающие ступни,захлёбываясь водой да изредка  выныривая из ботинок за глотком воздуха.

  Целый час ещё трясся Серафимка,пока утихала непогода,а душа просила горячего приюта и обрела его только дома в огромном корыте,над которым склонилась хозяйка Шурочка,щедро лия кипяток.

  -Ой,обварюсь!- визжал малый,прикрываясь ладонями да мыльной пеной,а баба без стеснения валтузила его сильными руками:- Терпиии.

   Потом заснул тихо в кровати похорошевший Серафим,и на стуле рядом Шурочка нежно вздыхала,уже опоздав к своим младшеклашкам на первый урок.

  Её детвору пригрел церковный дворник,как не раз обращались к нему при срыве занятий.Офима бережно взял ребятишек за одну общую лапку,и  они двинулись на реку длинноголовой гусеницей,будто для поедания возросшей артельной капусты.

  -Вы смотрите за ними!- крикнул вслед чистенький завуч,модный ферт,присланный из города с месяц назад.Офима лишь отмахнулся от его жужжания.

  -Дядечка,а что мы будем смотреть?- Кривоногая худая малютка с безглазой куклой шмыгнула носом,крепче вцепившись в солдатский ремешок соседа по парте.Тот даже приобнял её оберегающей силой,и на вязаном картузе  зажглась красная звезда:- Не бойся.У нас в реке не водятся крокодилы,а  чудоюду давно поймали.

  -Верно говоришь,- поддакнул Офима,крутя вислыми усами за бледным пропадающим солнцем,которое то и дело сбегало греться в облачную пазуху.Похоже,что нынешним утром мужика сильно раздосадовал жёлтый поводырь.-Крокодилы сейчас от холода со дна хвост не подымут,если б и водились даже.

  -Водятся,- грозно щёлкнул зубами  добрый участковый Круглов,искренне насмешив ребятишек.Один лишь Офима без радости обернулся к нему:- Здравствуй.

  -Привет,- и улыбка Мая осталась светла,ещё ярче оттеняясь  недовольством  дворника.- Я знаю самого настоящего крокодила,который родился не в дальних краях сиротой- а здесь,у  папы с мамой под боком.Ты ведь Борю Хозяйчика знаешь?

  -А то.- Колючки посыпались  из мрачных глаз дворника,кыляя шипами синий мундир капитана.Но до сердца не достали, Май стряхнул их на землю.А после рассказал всем,что поздно вечером завалилась у Борьки стена нового магазина.Одному работящему парню обломок перебил руку- на малой жилочке держа,его увезли в больницу- но Хозяйчику и дела нет.Ходит да орёт:- Почему недоглядели,уроды?! Это же огромные убытки! будете выплачивать со своих крохотных зарплат!

  -Чего вы озверели,гражданин из преисподней?- подъявился к нему храбрый бригадир,семафоря  мужикам оранжевой каской.Волосы его встрепенулись от предчуствия вольной смуты,которую Хозяйчик ещё не разглядел за первой слюнявой склокой.

   Строители подходили к начальству робко,заплетая ноги в ботинках сорок пятого размера.И вот так,трусливо, окружали хозяина  с его караульной сворой.Когда один из охранников,оскалив  пасть,сунул руку  на чёрную кобуру- тогда жирные телеса наёмных вояк обхватили  грязные клещи рабочих ладоней,оставляя мазутные разводы на блескучих костюмах,пачкая их страхом в растворе цементной пыли.

   Борька Хозяйчик приготовился показать свой лучший  приём,выхваляясь немереной силой; но тут же улетел под кусты,вереща противным голосом:- Ну ты пожалеешь, босота! Я в милиции расскажу обо всём, и как вы толпой со спины напали!

  -Ух,сволочь!- возмущение бригадир выплеснул смачным плевком ,грязные слюни повисли на щеке у негодяя.Тот было дёрнулся воевать: но взглянув в белые вражьи глаза,себя пожалел…

  -Вот как было,- копнул Май горку прелой травы.Детишки грустно переглядывались,будто что понимая.- Паренёк может статься инвалидом,стена завалилась от непрописаной нагрузки,а милицию на бунт вызывали.

  -Да какой с вас толк!- возмутился Офима,презирая погоны.- Я сам был свидетелем конфузу.- Дядька сжал кулаки,и ясно стало,что он всерьёз считаей сей случай преступлением.-Шёл по посёлку и видел стаю бритоголовых пыжей с надутыми мордами.Матерились до крика- в бога душу да по матери,а прохожих оделяли подзатыльниками.- Офима зло почесал темечко,будто ему тоже досталось от ублюдков.- Тут же наряд милицейский проходит,и сразу мильтоны  глаза в сторону.Зато узрели близ церкви немощного Быдула,так тот даже пуганулся на ихний рык- стоять!!!- Дай мне волю: придушу гадов.

   -Ох,Офима,- вздохнул капитан Круглов,- слишком ты чувствительный.Я столько за жизнь повидал,что теперь сострадателен к детям лишь.На малютках грехов нет.- Май обнял всю пацанву рядом.

  -Они тоже вырастут.- Дядька прищурился.- Со славных ангелов шкура опадёт,а под нею скажутся черти грозные.

    -Может,ты прав.Потому что не  судьба  иль природа  творят страшные бедствия- люди сами  гробят друг друга.Пришёл я к одной бабульке в больницу,глаза её под бинтами  узрел:- зачем ты,старая,из окна выпрыгнула,ведь бог засудит тебя? или помог кто?- Сама я, миленький,сама,оттого что ад на земле.Пенсии мне хватало лишь  за комнату властям заплатить,хлеб да похлёбку.Возле рынка мясного пройти не могла,ума бы лишилась.Родный  сын усмирял побоями мою душеньку,а невестка только что не отравила- тюрьмы боится.Боженька,не отдавай меня больше сатанам на издевание,забери к себе.- Так мне ответила старуха про жизнь за день до смерти.Квартирные казематы,Офима,затопляет пучина зла,скрытое от мира адово пекло.Я не бедую по всему человечеству,но душа скорбит о сородичах.

  Май попрощался с детьми,руку пожал Офиме- тот первым свою протянул.В управе капитана дожидался опийный перевозчик,коего арестовали вчера на вокзале.Дело нечисто- передовик он труда,отец двух девчонок,и раньше замечен не был.Говорит,будто сумку чужую вёз,но в точности на его похожа; а где подменили,да с кем рядом сидел- боится сказать,опасаясь за семью.

  -День добрый,присаживайтесь.Я капитан Май Круглов.Буду вести ваш допрос.Необычное дело,признаюсь вам.- Май внимательно посмотрел в серые бесчуственные  глаза.Усталый мужик сидел напротив ссутулившись; положил руки на колени,неудобно скрючив плечи.

  Капитан потерянно грызнул шариковую ручку:-Вам,наверное,трудно разговаривать со мной?

   Слегка  открылись губы,распечатывая рот для брани,будто  вдруг на стакан вкусной сметаны присела зелёная муха.Но были тихи слова:- Вы ни при чём.Я просто сам не понимаю.Не могу объяснить,и от этого очень боюсь за семью.Как я влез? почему я лучше других  оказался для этих выродков.Может,сумка большая?- он почти  истерично захныкал смехом.

  Май смотрел на мужика и доверял ему.Словам,лицу, больной душе.Её не откачаешь аспирином  да корвалолом; кислородными подушками удушья не снять.

   Какой тут сыск- ведь нет зацепки.Будто начисто отшибло память.Ехал поездом мужик- завтракал,обедал; в городе пересел на электричку до посёлка.Вокзальные милиционеры арестовали его при проверке документов.

   А может быть,видел он содержимое своей сумки.И такого героя- работягу,семьянина- сломали золотые барыши, опутала липкая как воздушная вата паутина наркотиков.В неё попадают даже двенадцатилетние пацаны,которые бравируют воровской мазнёй,разрисовывают себя ножами да перстнями.Они,наглотавшись дряни,уходят в мир фантазии и всемогущества.Убивают,умирают.Им страшна жизнь сущая,их реальность- сны.

  -Проклятые трусы!- выпалил капитан ответ своим мыслям.

   -А мужик заплакал:- Что вы от меня хотите? какой правды?- в голове его бился шмель,жаля мозги:- Не мог я этого  сделать! Вы товарищей моих спросите: щедрый я и добрый,сильный,отважный,убил бы любого,кто предложил мне такое дело.Ведь детей убивать,а у меня две доченьки,счастье выстраданное.

    Закончился допрос; и отдохнуть минуток десять,над беседой размыслив.Но тут входит Муслимов отец,бывший военный полковник Рафаиль.Снял он папаху,кверху пригладил седые волосы.

  -Здравствуй,сынок.

  -Добрый день.С чем пришли?

   Сердце Мая устало,спешит.А пожилой Рафаиль медленно оглядывает уютную комнатку,словно торговый агент,предлагающий мебель.Или даже новый начальник милиции.

  -Спокойно на улицах посёлка.Ни одной ссоры,пока я к вам шёл.- Полковник без приглашения не сел,толчётся у стола; Май же надеялся быстрее его выпроводить.

  -Обманчивая тишина,подлые дела совершаются вдали от людей.

  -Значит,вам нужна помощь,- убеждённо решил Рафаиль, как видно давно поверяя обществу свои услуги.- У меня есть большой опыт в службе порядка.

  Капитан  мазнул шарящими глазами,окидывая ловким взором поджарую фигуру полковника.В ней явно угадывалась до времени затаённая крепость тела и духа.Даже без погон сияла на его плечах строевая выправка.

  -Я не смогу оплачивать  вашу работу,потому  что кадры укомплектованы.- Май заговорил вдруг косным чиновничьим языком  и  сам передёрнулся от этих слов,будто от на зубах лимона.

  -Возьми бесплатно,сынок.- Рафаиль к сердцу прижал ладони,боясь выпрыгнуть из себя.- Устал я в беспощадной суете обозлёно ходить по кабинетам,доказывая свою правоту и

музейную  ценность милицейской службы. Ведь на место дешёвых негодяев , которые страшились  человеческого суда,пришли бессовестные подлецы при деньгах и власти,неподсудные всевышнему господу.А в их бездонные карманы хлынула золотым дождём  праведная кровь зарезанных детей,стариков.Вот она- алхимия погромов и войн.Я теперь презираю людей,потому что они испугались,упрятавшись за оболганную смелость былых поколений.Обленились бороться с пороками ,и эту опухоль как хирург  хочу я вычистить неотвратимо.

  -Вы не хирург,а донкихот: воюете мельницы.Мне рассказал Муслим,что на далёкой родине ваше семейство бегало  по полю битвы,жаждуя примирения солдат и крестьян.Но это уже невозможно; если кровь пролилась,то людьми управляют законы мести.Тогда звереть надо,отрывая от сердца  лохмотья добра,скормив собакам окаянный разум.

  -Нет,гражданин Круглов! Так нельзя жить!- всполыхнулся Рафаиль,прежде выдержанный,спокойный.- Зло растим  мы среди людей,убивая друг друга.Ополчились нищие на бедных,а ведь сирые солдаты такие же батраки,из той же голодной общины,где сытостью никогда не пахло.Пришли к нам с войной,чтобы заработать денег- но вешать за шею тех нужно,кто подкупил их.

  -Хорошо,гражданин Рафаиль,приступайте к работе,-рассмеялся Май пылу своего новоявленного сотрудника.-Поручаю вам сначала познакомиться с селянами.Всегда представляйтесь  первым,расскажите чуточку о своей семье.И про войну обязательно.Сострадательные  бабы да мужики  все свои беды в отместку выкажут.

  -Спасибо.- Обрадованный полковник Рафаиль теребил папаху,сжимая её крепкими  руками как древний герой многоголовую гидру.- Обещаю вам,что к любому горю не останусь равнодушным.

   Он ушёл.Стемнело уже.И капитан Май двинулся на  вокзал,может быть,надеясь повстречать преступников альбиносов,которые светятся во мраке ночном.Но ему попадались только бутылки да консервные банки в кустах,где самые активные работяги отмечали за рюмкой трудовые  успехи.Ядовито усмехался Май,поддевая туфлями питиё и закуску: вот у кого большие заслуги  перед отечеством,поэтому пировать бы им на высоком бугру,чтобы все увидели сияние доблестной  славы,чтобы от медалей да орденов разбегались в стороны солнечные зайцы.

  Начал дождик накрапывать.Май зашёл к начальнику линейного отделения ,согрелся у маленькой печки.-Расскажи мне,как вы перевозчика взяли.

   Грузный мужик с кабинетным брюшком встал,отложив несрочные бумаги; ладонью мазнул по стеклу,омывая огоньки ночного вокзала.Ответил словами долгими,как грузовой состав:- Ты знаешь,смурной он был,гудящий.Вот если на церковной колокольне ударить в большой тяготей,и под него мужика поставить: такой он оттуда выйдет.Вроде не пьян,а будто горе горькое как брагу черпает из воздуха.Я разговариваю с ним,прошу,требую- молчит; ребята мои  наркотики высыпали,сержант кобуру отщёлкнул- а мужик  поверх нас смотрит,словно длань небесная опустилась на башку.

   Май заслушался музыкой дождя.- Чуешь? это тамтамы капель бомбят подоконники,и гудки тепловоза похожи на трубный голос оркестра.А вон у каштана девчонки стоят-только тронь их смычком,сразу песня прольётся.

   Начальник оглядел Мая,усмехнулся.- На этих скрипках играет за деньги любая шушера.Нот  не вытягивают, дребезжат как попало.Были,наверное,и первые,любимые скрипачи; но жадные девки стали искать богатых,цепких,знаменитых.А у тех уже есть свои инструменты.

    Капитан поднял воротник плаща,чтобы закрыться от мелких осколков неба.Расцветающая весна вдруг покрохала мокрым снегом,залипая на крышах южных поездов в надежде уехать с ними.Туда,где тепло.Но проводники гонят её,безбилетницу и бродяжку,охрана вновь арестовывает со скандалом; кажется весне,что уже ей не выбраться из этого холодного предместья под жаркие лучи.

  Май в буфете купил крепкий чай,почти чёрный,и обжигая ладони,прихлёбывал,коричными слезами капая на пол.Он ждал ночную электричку до города,а рядом нетерпеливо маялись селяне с большими мешками лука,семечек да картошки.

   В полутёмном вагоне капитан Круглов зябко ворочался на жёсткой скамье,мало предназначенной для лёжбы.Колёса электропоезда стучали о рельсы изношенными кругами, впиваясь в мелкие раковины выбитого металла,а рикошет  их,словно эхо,ударял по спине.Мысли приходили задним умом; всё больше о деньгах,которых не хватало на покупку своего дома,чтобы жить семьёй  вдали от сварливой тёщи.

   Вдруг во весь голос как заорёт ночной отрок! содрогнулся вагон:- Да помогите,добрые люди,нам,погорельцам! матери многодетной,отцу калечному,и мне,сироте,их сыну единоутробному! Дитём пожил не в сладости,побирая кусок хлеба,не видал добра и радости,синего неба! Хмарь слёзная глазоньки застит,померли  с голоду холоду сёстры да братья,но милостив господь,всё в его власти- и милосердия кошельки,и душевные объятья!

   Сквозь визг оглашенного Май услышал возню на соседней скамье,шершавый спросонья голос:- Во орёт,будто дьякон.- А после завистливо:- Зарабатывает ,небось,больше меня.

  -Спи уже,ещё три часа ехать,- ему ответил бабий шепоток.-Да сумку положь под голову.Там продукты и паспорт материн.

   Соседи улеглись поудобнее,суча по скамьям каблуками.Уснули.Круглов дал побирушке мелочь,хотя знал,что врёт пацан про своё чёрное детство.Давно научился капитан угадывать людей,и отводил он взгляд от лживого лица.

   Но преступление милиционер не мог оставить без вниманья.Потому что трое разгульных дебилизованных вояк  слюняво тискали  в углу молоденькую девчонку.Она птичьими,лупатыми от ужаса  глазами  слепо шарила по лицам равнодушных пассажиров и спасения молила у них,сжимаясь чёрствым комком.Один бравый солдат уже расстегнул свой ремень,потыкаясь к девчонке пузом,когда мягкой кошачьей лапой его стриженую башку сзади накрыл капитан Май:- Ребята,уважайте наши законы, пожалуйста. Мы  своих баб не силком любим,а по взаимной симпатии.И вас просим дарить им цветы в шоколадных конфетах.

  -А то что?- вперился пьяными зенками самый разудалый от трусости.- Мы за вас,суки ,кровь на войне проливали!

  -Те,кто свою проливал,научились беречь людей.А вы мародёрничали в тылу,пылью кроша целые деревни.- Май скользнул на шаг ближе с ехидной улыбой голодного хорька.Дуло взведённого револьвера упёрлось  в холодный лоб солдата.- Оставь нож,не надо.Мы все отважны на родной земле.А ты проезжий гость.

   Забрал капитан под своё крыло девку,сторожа теперь до самого города.

 

 

 

 

 

  …Дрожит земля,словно балалайка под лапотёшками музыканта-а это всего лишь Вовся блаженный скачет на кривоногом деревянном  конике,и ноги даже в стремена не сунул,хотя галоп у жеребца такой,что кепку с одного уха встречный ветер сбивает на другое.В левой руке паря держит жгучий  кожаный повод,задирая по дурости морду коня к самому небу,к оранжевым краскам рассвета- правой рукой Вовка сжимает широкую кисть размахайку,которой бабка Ульяна белила  снаружи хату,а потом в палисаде её сгоряча бросила,устав поясницей и головной болью.После вспомнила,зажалела,да блаженный кисточку раньше нашёл-и вот машет ею на празднике детских рисунков.- Мы за мир!- кричит,а к нему вся поселковая ребятня собралась,кто уже проснулся.Девчонки да мальчишки узелки несут-ешь,блаженный- и он почти сыт,но  давится,боясь обидеть.Вовка не просит милосердие,ему принадлежит мир: кефирчику попил,закусив пасками свячёными.

   Христово воскресение  совпало с Первомаем,и все  молельники разных вер вышли друг дружку поздравлять,кто втайне зла не держит.Отец наш Михаил против замеси религий,а Алексей служка даже рад такому прибыву.Дай господь,чтобы  в посёлке все живы здоровы,и за пределами губернии.

   Ясновидящим оком зрю я,как дед Пимен сторожит возле хаты Марьиной,когда она христосоваться выйдет,чтоб уже всю дорогу до церкви её прилюдно  в губки целовать. Загуляют праздник вместе.

   Жрать дала Олёна  псу  нашему,а с ним бродячим собакам целую миску костей- они  лизнули её в нос,тоже веруют авось.

  Макаровна да тётка Антонина испекли большой абрикосовый пирог,состряпали коврижки.Умка объедается соседским даровьём и нахваливает:- Вкусно,бабушка Макаровна! Спасибо,баба Тоня!

   Но тут прибежала Ульяна,дурной вестью перепортив было чудесный день.

  -Здравствуй,подруга.Какой заботой ты носишься по дворам?

  -Ой,Макаровна,новости  не знаешь! Матвеич  помер  нынче ночью.- Заспешила  Ульянка к бабкиному дому,не ожидая  пока та доковыляет с тростью.- Я проснулась часа в четыре,оттого что  Таисья голосила у  меня под дверью.Выхожу,спрашиваю,какое горе случилось,а сама уж догадала с глаз её жалостливых.

  -Особо жалеть нечего; старику давно дурь приспела.-Макаровна суровно поглядела на егозящую подружку, которой не терпелось  дальше по дворам с языком бежать.

  -Оно верно,да ведь в Таськином сердце новая пробойная  дырка ,что и вся кровь вытечет.Как теперь жить?- Ульяна затараторила о прежнем: про любови да свадьбы,измены-прощания; а Макаровна села на любимый стульчик под липой,думая о своём.Тростью рисовала по земле дом с трубой,пса привязанного ,и улыбалась в  мешочки, представляя ,как умывается солнце утром чистой речной водой.

   Мимо шла к колонке соседка Лександра,приодетая для дома словно праздник сама.Любопытство её взяло- о чём бабы болтают; только поруганы они с Ульяной.Делов небольших ссора,проще сказать- от вредности,кабы ещё примириться достало сил.

  -Здравствуйте,девки,- поздоровалась она приветливо, надеясь,что призовут её к разговору.И не ошиблась: Ульяне самой повод был нужен.Глаза та выпучила,будто объелась белены:- Ты слыхала про случай утрешний? Матвеич преставился.

  -Да что ты?!- Лександра  бросила ведро на тропинке и поспешила под липу.- Он ведь вчера уже вставал,собирался с Тайкой в церковь дойти.

  -А изнутри,видно, зараза  ела.- Ульяна оглядела соседок,слушают ли.- Неделю животом маялся,думал-пройдёт кишка.Да вот прибрал человека господь.

  Макаровна сгребла лиственную труху,обобрала от грязи трость; а  бабы ждали- что скажет.- Наши мужики и до пенсии не дожили,Матвеич же сумел десять годков погулять.Потому,я думаю,он на бога не в обиде.Придём к Таисье,проводим деда.

  -Гляньглянь,сама идёт,- всполошилась Ульяна ножками ,то ли намеряясь навстречу бежать.Но дождалась на месте.- Ну что там,Тасенька?- словно и вправду тревога снедала её.

  -Забрали в больницу.- Несчастная бабка вытерла слёзы широкой плахоткой,больше годной под кухонное полотенце.- Резать будут,а к полудню привезут обратно.

  -Чего же там резать?- опять сунулась Ульяна,другим не давая слов горечи.Она будто выпытывала у бабки  страшную тайну.- Все знают,что твоего деда помял бык.

  -По закону так нужно,- вступилась за молчальницу суровая Макаровна; и Лександра в горе поддержала:- Ты завой,пожалуйста,или плачь навзрыд,всегда  легче станется.- Но Матвеичева сильно не плакала,не выла без слёз,а дурашливое прежде сердце болело жестокой обидой.Бабке до смерти хвастать бы верностью деда- но  он сбежал,её бросил.- Один старик у меня оставался среди вдовых подруг,- качала головой Матвеичева,и хлыстики повязанного платка на шее дрябой болтались за нею вслед.Таисьей её мало кто величал,вот в такие минуты только; а всё по деду звали,оттого что старые  мужики в большинстве   перемёрли,не дожив до пенсии,да на войнах побиты  были.- Приходите,девки,ко мне,у гроба сидеть и так- чтобы не одной.- Шморканула носом,обернувшись Макаровне:- Я Тоню твою позвала на одеванье,она справится.

  -Тонька баба сильная…

   За то время,что старухи ещё беседовали,мы с сыном успели приехать в город на электричке.Я обещал ему зоопарк.

   Малыш оглядывался  по всей центральной площади,живо интересовался,и обязательно  ковырнул пальцем.Больше всего занимали его высокие колонны  с барельефами непонятных зверей,призраки потустороннего мира. Вытащил Умка зеркальце из кармана- чего ещё там только не было- и стал слепить чудоюдам глаза.Они для виду порычали,нарочно скрижа когтистыми лапами.

   Я сел позади Умки на тёплую мраморную плитку белой площади,скрестив ноги.Сын вдруг потерял меня; испугался-оглянулся да заругал:- Встань сейчас же,все причиндалы застудишь! и дорога в пыли ,поэтому чем ты ниже,тем грязнее твой нос.

  -Олёнка научила  или сам сообразил? зато я сел и увидел мяч,который под кусты закатился. Достанешь?

  -Достану,- обрадовался сын,загребая ладошками едва видимые розовые пятна волчьих ягод.- Ерёмушкин! от этих созретых вишен ребята в волков превращаются.- Он выполз с теннисным мячиком.

  -Отчего ты решил?

  -Сами рассказывали.У Сашки  тёть Галиного даже зубы клыкастые выросли.Вот здесь.- Малыш широко открыл рот и пошатал клыки пальцами.

  -Пусть не брешет.Если б они волчьими стали,у него пасть не закрылась.Это Саша тебя пугает,чтобы в драке сильнее быть.Боится,знать.

  -Да,он драться со мной не хочет.Я уже вызывал его.- Сын посмотрел на колонных химер:- А Сашка хитрый. Исподтишка ударяет и бежит подальше, когда я занят.Скажи, вот эти животные водятся на земле? или они из космоса?

  -С того света.- Я разжевал грецкий орех,выбросив скорлупу в траву.- Что ты про них? или нравятся?

   Он неуверенно пожал плечами:- На чёртиков похожи.Наверное,за людьми подглядывают.

  -За тобой,как ты волчьими ягодами травишься,- схватил я Умку на руки и завертел вокруг природы: из лета в осень,из зимы в весну.Малыш чуть уши не отморозил от перемены климата ,завизжал:- Ты что?! отпусти,я уже большой!

   Это он врёт .Совсем маленький по сравнению со слоном.Перед входом в зоопарк выставили только мелких зверюшек- наверное,если тигр или носорог из клетки сорвутся,им дальше бежать будет до свободы,и всегда можно  успеть дрессировщику.А тётки вольерные  никого спасти не сумеют: от их визга  лишь уши полопаются.Вот слон наступил случайно на кучу обеденных фруктов и сделал лужу компота.Он,конечно,извинился перед посетителями,но вкусного обеда  не воротишь.Потому  голодный слонопотам стал искоса  поглядывать  в сторону уборщика,возившего на тележке какашек кучу.

    -Оглянись,бедняга!- закричали мужику обезьяны из соседнего вольера,только он не понял их языка,а жесты вообще  посчитал неприличными.И лишь когда  за спиной погрохали   тяжёлые  шаги,дядька оглянулся да оторопел.Прямо на него нёсся целый слон,без намордника.С ума сойти! Выручили мартышки- втянули дурня в свою клетку,сделали ему искусственное дыхание,выгребли из карманов все деньги и сняли часы.

   Умка долго смеялся над этим происшествием,шагая рядом со мной обратно на вокзал; пока не увидел как возле городского военкомата  тыловые офицеры забирали  малолетних срочников  на постыдную гражданскую войну.Фасонистые штабники  в лаковых штиблетах яро орали по мегафону,заклиная солдатиков честью,а грозные ряды караульной охраны злобно ругались,тесня  провожатую толпу плачущих матерей.Угрюмые отцы стояли в сторонке,пряча глаза со сраму ,от безысходности сжав кулаки.

  -Гады вы!- возмутился сын мой,не знаю кому; бросил кусок силикатного кирпича,  и вместе со своими бойницами белая  башня военкомата обвалилась в преисподнюю.- Пропадите вы пропадом,-  плюнул он на её повергнутые глаза,на  бесстыжие  зрачки расколотых стёкол.

   -Кто  это тут хулиганит?..- оторвал меня воинский наряд от победной фантазии.Взяли под руки,и я вдруг струсил.-Вам не по душе наша армия или воюете против власти? Тогда пройдёмте.

    Стою  бедняга ,оправдываюсь:- Ребята,извините.Я ведь потомственный строитель,в сотом колене от рождения,- и брешу дальше ,хотел даже руку к сердцу прижать,да охранники её снова за спину заломили:- истинный крест-противно смотреть на нынешнюю архитектуру.Вот прадед  мой строил- это да! и дед ещё те времена застал.А про мастерового отца люди вообще не скажут худого слова.- Я перевёл дух,избегая смотреть в позорящие глаза сына.Набрал побольше плевков:- Но вот сегодняшних халтурщиков нужно за шею подвешивать; память земную они потеряли –и потому нет силы в хлипких ладошках.

  -Чудной мужик,- засмеялись военные,тешась друг на дружку от  непонятных речей.- Вроде понашему говорит,но слишком складно- как песню поя.Пьяный,наверное?

  -Да непохоже.И запаха нет,- понюхал  старший по званию.

  -Не пил,ребята! ейбогу ста граммов не пил,- улыбался я так широко,что мог проглотить и арбуз целиком. Маленький, правда- с кулачок на грядке.

  Крепкие объятия  стражников ослабли; они уже просто слегка меня поддерживали,чтоб не упал.Старшой даже снял голубье перо с моего смятого костюма: где ж ты,милый,ночевал?- подивился.

   И мы почти прощены; но тут Умка изо всех детских сил ударил старшого ногой под коленную чашечку.Взвыл тот как недорезанный боров.

  -Малыш мой,спасайся!- крикнул я,локтями отпихивая  надоедливых солдат,а те сучили меня кулаками,пытаясь добраться до сердца.Умка выталкивал их,будто царь горы-но когда из меня потекла кровь,то удивился очень,расширил глазёнки и заныл.

  Мне себя не жаль,а вот наследство нужно спасти: бросившись в охапку к пацану,я ухватил его за бледные уши,нырнув вместе с ним под вонючую воду открытой канализации.Умка так и умер бы,задохнувши от нехватки кислорода- да слава господу,за месяц до этого он научился плавать.

  -Ерёмушкин,ты будешь смеяться,но я опять потерял туфель,- словно оправдываясь загрустил малец,что стал  беспомощным как новорождённый котёнок.Выходит- все неприятности от ботинков; мой хохот разорвал коллекторную трубу,шлёпнуло эхо по носу.Я выполз с воды,держась за уши,а по безвольной шее стекали красные струйки.Умка говорил мне ,жаловался на загубленное детство- но я сына родного не слышал,и только башкой ему мах.

   Через  полминуты  мои перепонки пробил  взволнованный голос,дрожа от гнева:- Ерёмушкин,я рвану  в правую сторону,и крикну солдатам  за собой.Не бойся,они маленьких не трогают.А ты беги налево тихонько.- Он схватил меня крепко,чуть  придушив любовью прощальной:- Мы ещё встретимся.

  -Обязательно,сынка.Но если погибнем,то по нам пройдут с флагами  честь и слава,стойкость и героизм.- Малыш пискнул в моих руках от трепетного чувства,сомнения под ноги швырнув.

  Разбежались мы.Волочились через леса,реки,горы; разодрали одежду да кожу.

   Дома Олёну спрашиваю:- Сын вернулся?

   Она завела глаза под лоб:- В корыте отмякает.Молча,как партизан.- И с мольбой ко мне:- Ерёмушка,что случилось? вы либо сральники городские чистили?

  -Нет.Подвиг совершили.- Я шагнул в  залу,оголодав с дороги.Но жена меня за руку:- Погоди,там гости.

   А мне уже давно слышался неясный шёпот  дружеских приживал.И переступив через порог,говорю им:-Здравствуйте,блуды.От скуки Олёна привечает вас.

  -Ерёмушка,почему ты ненавидишь людей?- дожёвывая в двух пальчиках кусок сыру,спросила подвыпившая девица.

   Я обернулся ей,но сказал вместе всем:- Потому что равнодушен к вам,и принимаю лишь как Олёнкиных товарищей.Она у меня ещё мала; водит дружбу- где нет её.Вы от жены моей только брать идёте: помири-обогрей,накорми-приласкай.А своё тепло не отдадите нам,оттого что замёрзнуть страшно.

  -Вон ты как.- Взрослый мужик,толкнув свою девку,стопку отставил; на табуретке развернулся.- Может,и прочь выгонишь?

  -Нет.Оставайтесь.- Улыбнулся я,широким оскалом сглаживая жестокие слова:- Хоть двое из вас мне совсем неприятны,но у Олёны  подрос настоящий друг в этой компании.И я рад.

   Жена смотрела на меня во все глаза,и даже сверлила третьим мудрёным оком,которое посреди лба горит; а раскусить не смогла крепкий орех новой жизни.Потому что воспрял  я сегодня против тихой лжи,заразившись от сына правдой.

  -Пошли,голубушка,по вечеру гулять.- Снял куртку коричную с вешалки,Олёнку обмотал ею.

  -И меня возьмите!- взвился малыш из корыта,бросив  постыдные детские кораблики.Испугался пацан,что его,взрослого,оставят под праздничными свечами.

  -А и пойдём,- разрешил я добром,вытягивая голенького с воды.От порога уже,обнимая за плечи жену и сына,обвернулся хитро к изумлённым гостям:- Вы нас ждите с терпением.Ещё много я о жизни поведаю.Телевизор  в розетке,музыка тоже- развлекайтесь.

   На крыльце Олёна  звонко тренькнула  стыдливым смехом,который тут же отскочил и ударился в тёмные окна.Жена испуганно закрылась ладонью,пряча  резвых чертенят:- Вот  увидишь,мой  милый,сбегут от нас скоро все товарищи.

  -Дулю им с горчицей,- улыбнулся я ,прижав крепче спотыкнувшего пацана.- И эти останутся: кто из трусости перед мной,а кто по злобе.Они ведь ещё таких слов не слыхали в зуботычину,потому будут  с тревогой отношения ждать.

   Олёна всё слушала,слушала; после сказала,щемясь от признанья:- Мне тоже надоели гулянки.И были б друзья,а то люди захожие.Слишком я приветливая,правда?- она тихо ластилась под мою руку,чтоб не осерчал- простил чтобы.

    -Тяжело мне глядеть на  твои стрекозиные шалости.Пусть они и непорочны,но пойми мою боль.Это не ревность, которая самолюбие да себячество.Ревнует тот,кого силы лишил господь- он прав своих добивается по штампу в паспорте.Нам же с тобой даже страшно помыслить о предательстве.

  -А я могу тебе изменить?- улыбчивая спросила Олёна,но в синенках её было много серьёзного ожидания.

  -Можешь.- Я и не раздумывал,словно давно решил потаённое.

  -Почему?- она то ли удивилась,то ль  обиделась,без обмана  ожидая другого ответа.

  -Слишком  сильно ты любишь.Пылая  наяву.А гореть  втайне должно твоё сердце.- Я  огладил ладонью сладкие её веснушки,извиняясь за свою раннюю догадку.Пусть бы жила Олёна в неведеньи.Теперь вот объясняй.- Потому и загуляешь ,чтобы почуять в себе  счастье разлуки,о которой не знаю я.Чтобы разведать ,как хватко ты прицепилась  на крючок.

  -Разве мне хватит такой мелочи для предательства?..-Отвернулась жена,покраснев; и непонятно с чего ей стыдоба бросила тень на виски: угадал ли? обидел?- По-моему,муженёк,ты больше в себя влюбился,чем я даже.

   Спотыкаясь о землю,она бежала обратно домой,а Умка не смог её удержать.Желая его развеселить,пропел я стишок бездумно:- В этот пасмурный  вечерок купим семечек кулёк,и из косточек потом мы построим новый дом. Подбавим к шелухе кирпичей да цемента ,наклеим обои,тогда можно жить.

  -Мама теперь не согласится переезжать.У нас здесь все друзья,- вздохнул сын.

  -А у меня в товарищах  только ты и Олёнка.Я мужик замкнутый.

   Обидевшись за меня,пацан упрямо заненекал:- Нет,ты просто необщительный.Так мама сказала.Когда приходишь с работы,она всем дядькам и тётькам шепчет- выметайтесь.

  -Они горько  плачут,наверное?

  -Да ну,уже привыкли.

  -А ты рад,что мама душа компании?

  -Да ,её же все любят.- Умка сморщил  курносый нос, задумался. В голове его крутились винтики да шпунтики, быстро и слаженно  жужжали мысли.Я решил смазать на  днях свой мозговой механизм,вымести из башки порожнюю чепуху.

   -Только,Ерёмушкин,друзей развлекать надо,и для нас у мамы времени меньше остаётся.

  -Ну и пусть .Мы всё равно её обожаем.И съедим  дома вместе с мороженым.

   Малыш споро побежал вперёд,оторвавшись на недосягаемую длину своих припрыжистых   лаптей,а я тревожно замахал руками вослед:- Стой! Машина едет!

    Не ко времени мы вышли.Из переулка песнопения зазвучали- в дом  Матвеича святых понесли.Впереди седой дядька с большим крестом,опосле него бабы вытащили иконы,и последним из носатого автобуса вышел поп Михаил- высокий да крупный: величается надо всеми,будто один пёрст на сто вёрст.Только главнее не он,а покойник. Это над дедом Матвеичем в божий день протянул  господь флёру,прозрачную как слеза .Стонут плакальщицы- то вразнобой,то хором; и волочится их завывание прохладным вечером по жалобе тумана- а потом капкап в крышку гроба.

   Стихло пение.Матвеича на двор вынесли,под белые свечи цветущего сада.Отец Михаил окурил кадилом крашеный стол.

  Умка дёрнул меня.Хватко так отвлёк,за рукав.- Ерёмушкин, а кого хоронят?

   Осердился я,что приходится малому отроку разъяснять серьёзные вещи,и рыкнул:- Ты сам не видишь?

  -Неа.- Свернулся сын от обиды в комок,иголки  тычет под нос:- Там народу много и все шевелятся.

  -А в гробу тоже?- ехидно проронил я,упрятывая малыша за спину ото всех посторонних горестей.Но сын мой уже упрямкой подрос,на своём стоит:- Да,сам посмотри.

   Взглянул я да  яви не поверил- просиживает на карачках Матвеич,сгребая цветы с себя! И хоть бы какой провожатый внимание обратил: все головы склонили.

   А старик опростался,на землю молодо сигнул- да шасть в кабину.Тут до меня дошло попервозом,что это душа его на постельке соскучилась,балуется.Автобус завёлся и поехал, подсадив нас с полпути к магазину.

  -Вот это да!- удивлялся в дороге Умка.- Оказывается, машины тоже живые.Помнишь,когда мы втроём на рыбалку  уехали,то дяди  Янкин мотоцикл нас за грибами завёз?- Он захихикал:- Мама  тогда ещё гусёнка стащила в деревне,и от него целое стадо потом выросло.

    -Помню; вот тебе как раз доказательство машинного ума.Грибов насбирали полный мешок,а с рыбой неизвестно, что получилось бы.

   Мы медленно шли по главной площади,придирчиво оглядывая  продуктовые витрины.На сжатые в Умкином кулаке деньги разбежались глаза у шоколадок и кексов,у орехов да соков; но мороженое шире всех раззявило свой подлизный рот.

   Много накупили мы сладостей,чтобы было с чем идти мириться домой….

 

 

 

 

 

   Тёплый вечер буднего дня.Мелкие комары гудют под лампочкой,и если сел такой заморыш на лоб- то обязательно крови напьётся,даже жизни ценой.Академики говорят,что инстинкты у гнусов правят миром.

   Дед Пимен смотрит в глаза Зиновию с заполошной болью,будто тот один может подказать или руками помочь.Старику хочется выговориться: как люди живут,из каких высотных мечтаний они  погружают свои бренные тела в глубины грязи- и не выбраться им без подмоги,коли затянуло сладким грехом или песней бесовской.

  -Вот,Зяма,дело было  вчера…Я с Марией под ручку прогулялся к Сергухе,бывшему товарищу моему.Из чего полаялись- теперь не вспомню,а мирить души надо,потому как не вечны мы на земле; и уж если обида сдержится до смерти,то помирать я в тревоге буду,не о деле думая.А значит,могу заблудить на том свете,перепутав рай с пеклом.Алексеевна уговорила меня,и вместе пошла,чтоб дороги обратной мне не стало от трусости.Хорошо,когда она рядом,иначе б я всамделе вернулся- стыдно да страшно.

    Пимен  охватил пальцами переносицу; и склонив голову,белую седь,помолчал с минуту.Глаз он больше не казывал потом Зиновию,ладонью иногда отирая слёзы.-Товарищ мой со второй бабой живёт,пришлой из соседнего села- может,и городская.Но по всем повадкам пьянь да лахудра.Самогон глушит как хороший мужичара,а в доме прибраться некому.Сергуха старый во пролежнях на чёрных тряпках лежит: ей же хоть плюй,хоть бей по наглым зенкам.А ведь Серый моложе меня годов на десять.- Пимен развернул ладоши перед собой будто книгу,по пальцам вычитывая свой возраст.- Мария спрашивает тейту Нинку: когда борщ иль суп готовила в последний раз? Та в ответ: да вот сёдни- и показала банку тушёнки для заправы бульона.Тут товарищ мой и выдал в лоб ей; видно,долго страданье крепил:- Гадина! Да эта тушёнка уж две недели раскрыта стоит,я не ел её!- И кричит Сергуха горлом,захлёбывается крохами першалого голода- в сраче да сыклях валяясь- а баба гунявая руками подпёрла бока толстые,ещё смеётся над нами.Я,мол,ходить за ним не нанималась- уж так хотелось мне врезать посохом по опухшей харе её.Только,что Алексеевна рядом сдержала.Она Нинку враз с хаты погнала,даже не притронувши  к этой поскотине: но взглянула так,будто сторожко где  забьёт её насмерть,да тихо прикопает.Я сам испугался Марью впервой.

   Пимен опять замолчал,наново оживая вчерашний день; и всё,что не доболел сердцем,оплакивал сегодня.- Мария убираться туда наладилась,супы готовить.Я тоже с нею пойду,Сергуху помыть надо…Может,ты поможешь воды натаскать? А?- Дед на товарища не смотрит,боясь узреть в Зиновии обузную маету,которую тот постыдился отказать.Неловко просить человека насилу.Но Зяма сразу сказал- да; и будто за что замаливая провинное,ещё предложил:- Я могу добыть угля через председателя. Другому он  и откажет,не зима с холодами,а для калечного старика даст обязательно.

  -Во-во,договорись…А то,может,даже место найдёт Олег в милосердном доме,с няньками да заботой.Сергуха бы отогрелся лаской,глядишь- на ноги встанет.Он же не  хворал ничем,слёг от голода и обиды,со зла.

  Деду очень хотелось отблагодарить Зиновия  за свою мороку,хотя б поманежить его людской радостью после горестного рассказа.Хиленько улыбнулся Пимен,раздувая в отягощённой душе веселья искорки; кхекнул боязно.И сам над собой засмеялся,обирая брызги слюны под дырками  худущих щёк.- У Сергухи до Нинки баба одна была; немолодая уже,но прыткая.Бегала она к дружку моему каждый день,отпуску не давая.Он тогда в силе ходил: яйца  жрал чисто хряк- с корлупой вместе.Да и любовка баловала его творогом со сметаной,охоча оказалась к мужицкому делу.- Затравил Пимен начало байке своей; и вот тут,на  этом самом месте трубку достал для дальнейшего удовольствия.А терпение ведь живое; да пока дед раскуривался,Зяма  стучал пальцами о печку- не торопись,паря,слухай старого.- Дружили бы они так,не маясь,но в деревне слухи бегут впереди правды.Сын той бабы застыдился людей,а жена его,певунья,перестала ходить на гулянки.Позор не сокроешь,так хоть избегнуть его.Задумал сынок тогда мать свою от Сергухи отвадить,и только она за порог- он назад ворочает её.Та ему- за молочком, мол,сыночек.Да бидон показывает.А парень в обратку- сиди,мама,сам принесу…

   Умолк старик.Зяма даже рот открыл,любопытствуя оказии дедовой- а тот уже с минуту сидит надутый,пыхча дымом разноцветным.Может,интереса ждёт.

    -Ну,и чем кончилось?

    - …убегла баба  один раз из присмотра.И сын к Сергухе поспешил,стучать начал в хату.Хозяин навстречу выходит: нету,мол,здесь твоей матери- а на поножах у двери её галоши стоят,меченые.Спрятать забыли.Тогда парень искать кинулся.Всё обсмотрел да полез на чердак.Мать наверху тудасюда,глаза выпучила,разум потеряла- убьёт ведь- и дряснула об его голову целое лукошко яиц.Грохнулся сын её оземь с жутким криком: ещё б-полбашки начисто снёс,яичные мозги текут.Но всамделе только руку сломал; месяц не дружил после с матерью,да уж она яро навещала его в больничке,всю пенсию на угощенья потратила…А любовь к Сергухе прошла сразу.

   Зиновий поскрёб волосья в ушах:- Слушал я тебя,и сам вспомнил чужую беду.Говорят люди,что Тимохина жена подъедает в столовке с тарелок облизки.

   Вывихнул Пимен зрачки свои,шкрежетнув суставами  по глазным впадинам.От жалости строгой  хлипнули слёзы:-Наташка?! да быть не может! брешешь,асмодей.

   Но если б Зиновий хоть чутку застеснялся: а он как сидел  устало- так и машет руками ,что не к лицу ему порожние сплетни.- Мне разносица Зина сказала,Красникова,а дело при ней было.

  -Так может,свиньям?

   Зяма возмутился не столько дедову отпору,сколько боли своей,которую давно пора отогнать за ворота- но она с перебитым хребтом во дворе ползает,и вопит,тоскливо ноет.На старика зашипела:- Швиньям каким? У них один поросёнок,и тот еле живой к холодцу.- Дядька горстями показывать стал,что Натаха  чистит ложкой по блюдам:- Вот так вот,и крохи в рот,остатки детям.Голодают они.

   -А Тимофей пьянствует,- как фарфоровый болванчик закивал старик.- Дурень я; видел же его запойку- у колодца валялся он,весь в репьях подле Васькиной хаты.Весёленький сам,с губы текут слюни; и только Наташка при детях не плачет.- Пимен тяжко отдулся,свернув набок голову,чтобы спрятать греховный  взгляд свой,заблестевший как острое лезвие.-Ух,друже! скоро Серафимка придумает временную машину,и я топором прищемлю ту тварь  из прошедших веков,коя водку сготовила в первый раз…А ты ж тоже пьёшь?- он подозрительно очень на Зяму уставился.Тому деться некуда: ёрзал на лавке,пока сдвинул свой зад к самому краю- и хлоп на пол:- Неее.От силы две рюмки.Или три в гостях.

  Пимен хватко взял его за шкибон; Зиновию уж далече не убежать,а лишь в ногах поваляться.Он будто шуткой запросил пощады:- Прости меня,дедушкаааа,- да видно,что всерьёз ему стало боязно старческой злобы.

  -Хрен тебе,мелкий пакостник.- Тих Пимен,как белый одуванчик,и не разлетелся ещё в густых семенах по свету.Но время пришло дедово: заплодились в молодых душах серые весенние  почки,которые давно  уже прививал  старый упрямец.Где услужливым добром,где льстивой лаской,а Зиновия  пинком вот пришлось.- Ползи за мной,червь!

  -Куда?!- взвыл дядька,растирая почти оторванное ухо.-Зачем?!

  -К Наташке каяться.

   Через полдеревни шли они два гуськом: дед хромал сильнее обычного,а Зяма чуть сзаду скакал на привязи,взбрыкнуть норовя.

  -Тимоха,пьянь! открывай!- застучал старик посохом; дрябзнули оконные стёкла,грозясь осыпаться в прах.- Что ты с семьёю творишь,гемод ненасытный?!

  Выскочила за ворота плачущая Наталья:- Не позорь, дедушка! третий день Тимоха винится передо мной,ходит трезвый.

  -Пропил деньги? голодуете?- Пимен утих лужёным горлом,и со стыдом оглянулся на соседские окна.

   -У  добрых людей заняла я.- Наталья,сердясь за свои непрошеные слёзы,рыкнула деду в нос:- Потому что злые люди обобрали Тимоху.Охранники  из вытрезвиловки выгребли по карманам  всю крупную получку.И мелочь оставили,будто сам потерял.- Распалив себя,закричала:- А вы нас пришли стыдить! Залили зенки!- смаху хлопнула калиткой,одырявив тихий вечер.

   Пристыженный старик,шоркая тяжёлой палкой,волочился домой; Зиновий хоть усмехался тайком,но его жалел.

  Зайдя в хату,Пимен сразу начал суетливо брякать по тумбочкам,мельтеша бумаги и документы.Подумал Зяма,что ищет он деньги на милосердие Наталье,и сам полез в свой кощелёк- но старик достал белый лист  да ручку; сел к столу,двинув посуду на край.

  Зиновий секретно глянул через плечо:- гражданину милицейскому начальнику,- и возмутился:- Ты кому петицию пишешь? они же козлы!

  Но Пимен отвратно зыркнул на  товарища,возразил грубо:-Это менты козлорогие,а милиционеры порядочные.Они найдут пройдох в своих рядах и скоренько их изничтожат.Потому как на  бой с нечистью поведёт людей наш участковый Май Круглов.

  -Ааа,- раскрыл Зяма широко рот.- Я думал,ты в город жалуешься.

  -Не жалоблюсь,а требую правого суда от местных властей.Иначе сам буду казнить да миловать.- Старик вздохнул,припоминая грехи,свои и чужие.- В деле справедливости,Зямушка,одному человеку легко ошибиться.Надобно издать нам артельные законы,свято обозначенные обществом и Христом.Вот,к примеру,- он поскрёб шею,взлохматив давно  не стриженые куделя.- Мне блазится,что богатого обобрать не во грех- все они аферисты да воры. А у нищего позорно стащить даже луковицу из сумы.Как думаешь?

  -Верно.

  -Ну и дурень.Есть на свете такие богатеи,что почище  иного работяги гнут спину,кукожатся  над своей землёй.-Улыбнулся дед,подмигнул Зиновию весело:- Всё же хорошо,что общество раздало селянам земельные наделы.Нынче  каждый человек в ярой хватке видён- кто силой кормится,тот родину не продаст.И вскорости  репьём да колючкой зарастут обходные дорожки предателей.

   Зяма сколонил голову в ладони; сжал пальцами мочки ушей,будто измеряя подступающую к вискам высокую температуру.- Дед,ты прости меня за ту давнюю интригу с Полянкой .Хотел я тогда ловко пошутить ,и обкакался на виду.

  -Забыл уже,- обеими руками отмахнулся Пимен,презирая старый больной зуд.- Понятно мне,что не со зла.

  -А знаешь,почему я берегу честь? потому что от стыда  краснею,- признался дядька,и эта правда в первый раз его не смутила.

   Дед вылупил сварливые глаза:- Брешешь.До сих пор?

  -Ага.- Зиновий хохотнул,вспоминая разные случаи,весёлые и грустные,за которые неловко сейчас- а без них  память мелка,да и старик во тревоге ждёт откровения,распахнув на две пуговки двери своей темницы.- Вот была гадость у меня,ещё живя в городе.Завёлся бригадный вор,что по карманам шастал,не сымая ботинок.Прораб собрал мужиков после смены- да тихо так,подленько в глазки: таскаете друг у друга.И шапка горела на мне за чужую вину; когда совесть хлестанулась врукопашную со злобой,то полыхнуло с моих ушей во всю душу.Завалил я прораба предоброй пощёчиной на мешки с амуницией.

  -Удалец.- В ироничной хвале Пимена слышалась скрытная гордость за товарища.- Накрывай стол.Вечерять пора.

   Зяма зевнул ,ковырнув мизинцем в носу; лениво почесал мудя через штаны.Дед косо приметил его мановения:-Будешь к столу садиться- руки вымой.

  -А чего их мыть? Я за собой почище слежу,чем иная баба.

  -Всё равно,- настоятельно приказал старик без возражений.- Тебе ими тянуть хлеб  с тарелки,а я брезговый.

  -Ну,Пимен,я бы тоже мог припомнить.Да промолчу уж,-надулся дядька.Встав,долго обмывался в умывальнике, нарочно грякая затыкушкой.

  Настырная муха уже сгоняла сотню кругов по хате,бестолково тыкаясь  об закрытые окна,а мужики всё сидели молча,величаясь к ужину.Наконец,дед не выдержал первый.- Зяма,у меня четвертинка припасена.Было дело-Мария купила,когда я кашелью маялся,- он  потёр нос,подбираясь с лаской:- Сходи в сенцы за огурцами, пошарь там малосольных в кадушке.

   Кадки той давно уже нет- рассохлась,а вместо неё старик пользовал кастрюлю,привыкнув солить скорые огуречики под зеленями  укропа и петрушки.

   Дядька ухмыльнулся- прехитренный Пимен- но без ропота пошёл  за закуской,гулко шлёпая по пяткам сбитыми тапками.А как огурцов показалось мало,то он стащил у курей три яйца.Чуть было и деревянный катыш не прихватил,который дед подкладывает в лукошки для высиживанья- темно,разве углядишь.

  Через час,сытно поужинав щавелевым супом,Зиновий уже придрёмывал на растопленной печи.А старик внизу шептался с насекомой мелочью,подкармливая столовыми крохами пауков да тараканов:- Ешьте,родненькие.

  -А?..что ты,Пимен,говоришь?- свесил дядька упаренную голову,блукая глазами в потёмках тонюсенькой церковной свечи.

  -Сядь пониже,нито угоришь.- Дед поставил миску с хлебом; прислушался к щёлканью догорающих дров.-Скрипит под сундуком свёрчок; тебе слыхать?-Да.- Это он ночные страхи  разгоняет,опасные для  нашего психованья.В мёртвой тиши  человечку всё время блажится,будто за спиной когти,рога и копыта зло своё кажут.

  -Пугаешь,- усмехнулся Зяма ,удобнее присев на матрасе.-Безмолвие рожает в душе  такие хорошие музыки,что любые дороги настежь открыты,и на ладонях можно замесить к оладьям жёлтое солнце.

  Дед хохотнул над собой:- Пугаю.Иногдаче,знаешь ,встану посерёд улицы да глохну начисто; отрезали уши,зашили.Справа колхозные машины гудят,надвигаются слева городские эшелонки,и в лобовую орут магазинные зазывалы- а я как дурачок улыбаюсь,живу неспехом мирским,кланяюсь судьбе за жизнь,за людей благодатных.

  -Похожих на меня?- Зяма вознёсся к потолку,махая ангельскими крылами.

  -Угу,- кивнул старик.- И на товарищей твоих,кои давно уже спят…

   Но самую чуточку ошибся Пимен.Классный ныне сварщик,а в прошлом заслуженный инструментарий Муслим работает сейчас по заказу тракторной бригады-вытачивая,фрезеруя,строгая.До утра его не отпустят домой механические жалобы.Слесарь он замечательный: по стружке может определить скорость резания,глубину и фасонину резцов.Простыми твёрдосплавными режет металл будто титановыми напайками.А на барабане револьверного станка  разом проведёт десяток хирургических операций,заочно соревнуясь с профессором медицины.

   Сегодня ночью Муслим изготавливал  новое приспособление для тракторного чрева,чтобы этот лязгающий  гусеницами полутанк с лёгкостью  скользил по топким жилистым распадкам; и не рыдал  от отчаяния, замеляя борозды,а трубно гудел придирчивым воронам, выделывая танцевальные кренделя.Важная работа у слесарей,потому что без новой запчасти зерно склющится с половьём,и весь неперебор тогда придётся пустить на корм скотине.

  Тёплая эмульсия  мыльной пеной  обмыла заготовку.Муслим крутанул тугой штурвал дряхленького станка,радуясь усталости в мышцах,которые упрямо набычивались,волоча за собой приржавевший суппорт.

    Цех пел.Сверловщики высокими  голосами тянули женские оперные арии,к ним присоединялись шлифовальные сопрано и мужские токарные теноры.Фрезерные басили не к месту, своевольничали, нарываясь на грубость хора.А солировал самый умный станок,автомат с программным управлением- он был вечно голоден и жевал нотную перфоленту как стручки гороха.

   Под эту музыку на эмульсионную воду сонно выплыли авианосцы токарных резцов,будто рабочий гудок цеховой смены стал  армейской сиреной боевой тревоги.Токари выхватили из инструментальной пирамиды  холодные приклады стрелкового оружия,и первой очередью щёлкнули всю обойму ,обрезая  мятые заспанные болванки под строгие размеры  чертежей        .Глуховатые сверлильные зенитчики  следом за ними кроили   дырки да стёжки по всему металлическому плацдарму; фрезеровщики копали  противотанковые рвы и оборонительные траншеи,попутно минируя  слабые передовые позиции.Огневые гальваники запарились у термопечей,успевая подносить ящики со снарядами  да откидывать от лафетов кипящие гильзы.Лица их обжигало пламя,спины горели под горячими  лиями пота,но торжествующая улыбка всё чаще светилась во злых глазах,потому что танкисты  уже утюжили передний край вражеских окопов,абразивными гусеницами шлифуя их до блеска.

   Два часа пополуночи закончив работу,Муслим  умылся на улице  в дождевой кадушке,и с  удочкой попёхал к навозной куче.Прохладный ветер гонялся по дороге,оделяя бродяжек пинками да подзатыльниками.Согревало предчуствие солнца ; дневная жара рождается за спиной ещё только тенью бабьей беременности,но обжигающие лучики скоро вывалятся на серую простынь утреннего неба прямо в плаценте родовых схваток.

   Муслим копнул всего один раз: ему и этих червей хватит на два дня убойной рыбалки,даже если жор окуньков замучает наглостью- снимай да жарь.Толстых  выползков он не брал- их жирные тела привыкли к навозной лени,закормившись калорийным коровьим дерьмом.Под поплавок  нужны те  голодные  хлысты,что бьются в истерике при виде жёваной крошки.Их кровь бурлит,сжирая гемоглобин,и перекушенные пополам,они ещё долго корчатся на крючке.

  Тихо в лесу; уснул и тот барсук  из весёлой песенки.Под сенью майской духоты заморилось зверьё на цветущей траве возле потайных нор.По чёрной холстине неба  только жуки вышивали кресты да звёзды,стрекотя  как швейные машинки.Когда нитка кончалась,жук падал на землю- бум,и ползал,ворча недовольно.В междустволье липы вселилась певчая иволга; дерево было старым- она расковыряла        трухло,чтобы свить гнездо для семьи.Муж её сейчас летал по делам,и птица не раз уже выглянула из норки, прислушиваясь к плахтанью крыльев.

   За рекой на полверсты ещё иногда рыготали гуси да побрёхивали шелудивые псы.Деревня досе не угомонилась: на северной околице отмечали семейный праздник,и взвизгивала гармонь.

   Муслим мигнул фонариком несколько раз,прячась за ствол дерева.Луна играла рядом во тьме береговых осокорей –тихо подползла к хвосту уснувшего карася,да хвать золотыми зубами.Тот испугался до самых печёнок,что щука его подцепила: ан нет- луны проделки.Тогда   он вдогон пустился- юлил,жулил,а всё же откусил полбока.В нырке от него просвистел камень голыш  по блестящей ряби.Это Муслим вызывал русалочку на секретное свидание,оберегая от чужих ушей свою тайну.- всё спокойно,- шелестнул ему лес,гуще укутывая  ветвями затон.Чуть сильнее подплыла волна к берегу,загребнув водомерков с тиною вместе; и русалка скользнула из неё, присела на голый топляк.Муслим нежно взял девичью руку,поцеловал холодные пальцы,излечивая русалочкину любовную простуду гречишным мёдом  своих жарких губ.

    -Щекооотно,- засмеялась девица,огладив его чёрные усы,и сама чмокнула в щёку.Будто хрустнуло дорогое музейное стекло,а по берегу разлетелись осколки.

  -Ты снова от папеньки убежала?- Муслим заглянул в её душу с фонариком,трепетно ожидая искренних слов.- Ты меня любишь? хочу,чтобы стала второю женой.

   Под его большими ладонями она сжалась стыдливо, укутывая зеленью волос обнажённое тело.- Подожди немнооого,мне трудно срааазу поверить счастью.- Но кручинился мужик от долгих томительных ожиданий,от ночей их шпионских бессонных:- Ах,как жаль,что ты не земная женщина! Что с тобой случилось,милая,в те далёкие времена?

    Русалочка уложила его бедную головушку на своих коленях; и рассказала,спела о несчастной судьбе прошлой,которая нынче вновь осветилась надеждой.-Молодая дееевица в лес ходила; по грибы по яаагоды-заблудила.Уже ночь смеркааается,холодает,а младуха слееезится,в плач рыдает.Но с надёжей мооолится-помоги,господь; и послал ей боооженька огонёк ночной.В маленькой избёоонке сухота да  пыль,дрёма или яаавь это,небыль или быль.И приснула дееевица- страхами заморена,а в окошко дииивится баба кикиморина.Крадутся ползууучие гады,упыри,лихоманка мууучает до самой зари.А как вышло сооолнышко в небеса,так проснулась  крааалечка и домой ушла.Верится,не верится- в страх с бедой,оставаться дееевице век одной.С нечистью повееенчана деточка: не млада,не жееенщина- ведьмочка.-

   Тёплый  ветер играл чёрными кудрями засыпающего Муслима.Шуршали  в камышнике  дикие утки,завтракая резвыми мальками.Тихий голос русалочки навевал добрый сон: будто сидит Муслим под лиственным шатром,удя рыбу.То карась за крючок рванёт,то окунь бородку вывернет- ась,съеден червяк,а прибыло пустое.Лишь один сухоплёвый пескарь в ведёрке гоняется.Забрасывал мужик под самые коряги,рыбьи бочата выискивал- но только шелкопёры скользили вдоль лески,а круть на глубины попряталась.

   Вдруг- глядь! за крючок трепещет чудесная рыбка,   золотом чешуя и на каждом пёрышке проба выписана.-Драгоценная! исполни,пожалуйста,моё желание!

   Та махнула хвостом- вот на подушках  вышитых султан Муслим возлежит; жуёт щербет,нектаром запивая,и облекает голым взором бойких одалисок.Живота танцуют наложницы: пряный запах мускатных пупков кружит голову счастливым ожиданием,бриллианты пота стекают с ожерелий и алмазных поясов в развалы дрожащей плоти.Забыв обо всём,рабыни,трепеща да подвывая,смыкли одуряющую пляску- захлебнувшись упоением у ног султана,изнеможив.

   Проснулся,шатаясь,Муслим; умылся на полусогнутых. Мало показалось- завалился в  реку.А после сел к удочке таскать карасей для подрастающего во дворе крокодила, который  требовал всё больше свежей рыбы.Но мысли о возлюбленной  тяготили Муслима греховностью,и милый домашний уют уже казался ему тягостной скукой,слёзно пищала душа-надоеда.

   За час мужик накидал в ведёрко штук двадцать,курнул сигаретку; а когда к рыбе оборотился,то её с полдесятка осталось.Ну не чудо? кругом ни шороха- райское место. Ондатра,либо.

   Ворохнулось в кустах за спиной килограммов на сто.Да неужто кабан за рыбой прищёл?- Муслим достал из голенища шершень острый,двинулся опаско вперёд,а на плечах  его висла храбрость с дубиной.Обошёл он зелёнку цветущую,хотел  уж в грудки схватить вора.А тот спокойно лежит,полёживает,не отводя глаз со стыда:- Неужто на меня с кинжалом? а? да что я тебе- свин лесной?

   Не человек,не зверь- в шерсти и лицо,а улыбается как свой.

  -Ты не леший ли?

  -Он самый.Хозяин здешних угодий.- Бесник привстал на копытах,потом выправился силой от земли,тряхнувшись как пёс блохастый.- Не серчай,рыбки мне захотелось.

  -Ну и подошёл бы с приветом,чем тайком шарить,- сказал Муслим наставительно,точно  как детей своих учил в малолетстве.

   -Напужался!- хохотнул леший,хлопнув себя по коленкам.-А местные ко мне уж привыкли: даже бабы из лесу не бегут,когда  видят воочию.- Он подумал немного,объясняя благоволие селян к своей тёмной особе.- Потому что я добрый,и детишков могу на руки взять…только никто пока не даётся.А у меня своих трое.

  -Большие возрастом?- Муслим оглядел подвижную фигуру лешего; но понять трудно было,сколько тому лет.

   Бесник поскрёб  ногтями грязные волосья,явно  стыдясь за свою неграмотность.- Знаешь,мы с кикиморой не по годам детей ростим.А так старший будет до пупка вышиной- злой он,со мной сладить боится,и научился кусать. Младшие, глядя,за ним тянутся.Сыны мои.Вот теперь думаю: отдавать их в школу,иль нет.

  -Пусть идут обязательно.Там их азбуке научат и счёту.

  -Тебя как звать?- Леший протянул руку.- Меня кличут Бесником.

  -А я Муслим,- улыбнулся мужик,пожимая твёрдую лапу.

  -Так вот ,Муслимушка,- лёгкий вздох лешего вспугнул птицу над головой.- Когда мы с рожденья к природе привычные,то не надо брать в голову учёностей разных.Вы,городские,сочинили  себе много всяких штучек,чтобы легче жилось- а зря.Башка должна работать даже  во сне,так же и руки с ногами.Скажи,родимый,зачем мне в лесу бензиновая пила? обогреться- так я сухарника наломаю,пожгу.Дом хочешь построить? бери топор да вали стройные лесины- сам,без машин.Мужики помогут углы завести,крышу спроворить; бабы оконопатят стены.

  -А трактора не нужны,получается?- прицепился Муслим.-Землю чем ковырять,ложкой?

   Разгневался Бесник:- Лошшшади на то есть! Кооони!-заикается бедняга:- Пооонял меня?- и шипит как змей огнёвый,что укусить вполне может.

   Муслим на шаг отступил.- Что ты,дядюшка,разошёлся? так вдруг.

  -А не задевай…Сковыряли уже всё,оглоеды- зверью негде жить.У меня хатка раньше в другом полесье была,дён пять идти.Были корабельные сосны- я весь свет видел с них; ельничек угрюмый-в нём душой отдыхал; лиственка под ветер шумела- люди вырубили и её.На деньги сменяли красоту.Слышь,Муслимушка,- вкрадчиво зашептал леший,-а за золото что купить можно?

  -Да всё!- рассмеялся мужик,принимая дядькину шутку.-Дурачкам открыты любые дороги!- Смех доплыл по воде к другому берегу,и долго  слышался эхом в кустах.

  Бесник притих; стоит- кудельми трясёт,а волосья его  как стружка древесная точьвточь.Губы шевелятся ,будто толстые черви,подсчитывая  барыши или проклятья кому насылая.Муслим помолился  аллаху,чтобы тот сберёг    его от напастей лешего.

   Застыл Бесник,в одну точку лупясь.Потом заморочил словесами,кружа вязью бриллиантовых огней и слепя прежде зрячие  глаза  щедростью червонного жёлта.-Муслимка; тебе скажу,потому как помощник нужен.Есть недалеко клад,под барской часовней.Богатеем был спрятан-и это не лживые слухи,не грёзы бедняцкой зависти.Мой отец сам,сам!- закричал леший,но снова притих,- видел те закопки в старое время.Чугун огромный,- он хлопнул себя, согнувшись,по шее,- с мой рост,привалил богатей  глубокой землёю; над ним пошептал,окрестился,и ушёл как тать,круги глазами обшаривая.

  -А ты место знаешь?- Муслим вскинулся навстречу, вспомнив о цирке; свалил дядьку с ног.Потирая ушибленный зад,тот ответил невнятно:- Больно любопытен ты стал- наверное,каверзу  задумал.Но окстись! мой это клад,и я со свету сживу любого,кто похерится.А тебе в сумку богатство отсыплю,коли поможешь.- Бесник смотрел криво,но в глазках набрякших простота и боль.- Мне бы выкупить леса местные,кустарники малиновые,чёрную ежевику.Да бережок- ноги помочить.

  -Так зачем я нужен тебе?- всерьёз удивился Муслим.-Одному всё достанется.

  -Человек похоронил- и выкопать человек должен.Нечисти хроны не даются,мы их только защищаем  от дурных помыслов.Не слыхал я,чтобы подлой гемоде счастье  в руки легло.А ты душевный- вон как  русалочке сердце пригрел.

  -Следииишь,значит,- злой тревогой упрекнул Муслим.- За счёт моей мечты свою судьбу хочешь построить.Гад же ты.

  -Постой,добрый человек.Не кляни.- Леший вскопытился за уходящим мужиком,догнал- лапу на плечо.Но Муслим не обернулся.- В землю смотришь,а ты в глаза погляди.Нет у меня на сердце гадости.Я ведь защитю тебя,милый.Мои оговоры  да тенета пуще зелья бабы  Стракоши.Сверкнёт в твоей планиде удача…Что вы хоть нынче  строите? слышал я.- Бесник сдобрил разговор теплом,развеял непритворным  участием подозрения мужика.Тот как ждал выговориться:-Понимаешь,дядька,на цирк у нас мало денег,собираем по крошкам.Мечта ведь как женщина- капризна,честное слово.

  -Вот сказанул ,так в точку!- заржал леший,аж листва на липе поднялась.- Как есть она баба.Только покрасивее моей кикиморы.Но я свою люблю,Муслим.- Смягчился Бесник,даже вроде покраснел под гривой тёмных волос.-Хочу девку родить ей,ругани будет меньше.

   Ещё минуть десять болтали они о своём,но всё ж сговорились…

     … Уже воскресенье- словно бабочка рядом  пятижды махнула.Её крылья- это папиросная бумага,и десяток таких дед Пимен выкуривает за день. Вот сейчас он стоит в табачном  закутке   клубного дворца,от лёгкого волнения смоля самодельную папиросу.Дружище Зиновий ему душу выложил на ладонь,и  тогда уважаемый старик согласился выступить с трибуны.По повестке дня главным записан отчёт председателя,скучный как зимняя муха; но в клуб нынче селяне идут толпами,потому что остро назрел цирковой вопрос- по какому праву Янко называет людей золотыми  вошами?

   Дед оглядывает всех приходящих граждан,замечая таинки в глазах,а те кланяются ему приветливо.Кто радостен от предстоящей встречи,кто смел от  рюмки самогона.Сердито прошагал мимо Калымёнок,лишь невнятно буркнув Пимену на здравствуй.Остановился надолго заболтай Красников, которому вечно спешить некуда.Неделю назад он поднялся на зорьке,отсидел с удочкой ранних петухов да солнца восход.Тут ему удача- жор соминый пошёл,шесть рыбин вытянул за четыре сигареты.Ну,за час получается.Вернулся домой он с лицом счастливого жениха,и сразу по дворам хвастаться.В каждой из хат  превозносил  Жорка свою  добычу  во два раза- а изб много.И вышло к остатку его вранья,что  уж будто бы бреднем сомов тягал,а жена мешками домой сносила.Даже старенькие бабки  досе пальцем  показывают:- Ооой,бряхун!

   Нынче Жорка при галстуке ,и свежих носках.Поэтому не стыдится в душу заползти:- Деда,правда слухи ходят про твою свадьбу?- но отступил на полшага,опасаясь гнева.А Пимен лишь улыбнулся,занятый человеческими разгадками.

   Жорик придвинулся опять,намеренно сберегая дедово доверие,и таясь от других.- Мне ведь за тебя радостно,что вся округа шепчется в один голос.

  -Когда это правда шёпотом склонялась? брешут,конечно.-Но Красников не поверил,гляда на прехитренную улыбу Пимена.И поддержал  слухи:- А я  считаю,что Алексеевна-бабка ладная,- он на себе обрисовал весь бабий лад,даже по мотне похлопал ладонью.- Артём!- сорвался к громобою Буслаю.Тот Жорке неуклюже развернулся пивным животом:- Привет.- Здоров! Слыхал,как я мешок сомят прихватил?

  -Да ну!- отмахнулся Буслай.- Таких мест в реке нет.

   Услышав разговор ,через плечи стоящих рядом мужиков протиснул себя Тимошка.Тыкая указательным пальцем перед утиным Жоркиным носом,он отчитал его за враньё:-Что же ты брешешь,Красой? мне недавно десятком хвалился сомов.Или память подвела?

   Красников,не смутясь,рассмеялся вместе с мужиками,и дед Пимен легко похлопал Жорика по лысеющему темечку:- Выходит,дружок,что врань на вороту виснет.

  Тут председатель Олег отозвал старика в уголок:- Отец,вы надумали как людей зажечь из маленькой искры?

  -А ты подскажи,с какой  червоточины начать,чтоб до крови сердца разбередила.

  -Вспомните про войну.Тогда во трупных  костях лежало наше полесье,а уцелевшие люди в пахоту впрягались за лошадей.

  -Сто раз говорил,да уже не слушают,- брезгливо дед выпятил губы.- Для свежей памяти  нужна новая война.А цирк- это детская радость,надёжа,и к нему следует подпустить светлячка.Я лучше прилюдно махну разноцветным фонариком-грёзой.

   Смеясь кружевным  речам Пимена,Олег увёл его на представительское кресло клубного зала.Смолкли разговоры,уполз из коридора табачный дым; изредка срывался смущённый кашель,да стукнула входная дверь,пропустив опоздавших.

   Председатель одёрнул синий в полоску пиджак; мягкое эхо его берегущего голоса особенно сильно отозвалось под люстрой ,густо сыпнув с потолка.- Добрый день,дорогие сограждане.Хорошее воскресенье приспело,сошли дожди.То ветры по просёлкам грязились,а сегодня воробьи купаются на песке.

   Олег говорил не в пустой тягучий воздух обрывков перекрика и гама толпы; он светился вовнутрь людей, крадущими пальцами  лаская их улыбки.- Поговорим о работе прежде.Ведь как жизнь начинается с любви,так и хорощий урожай  сберегается севом.По весне были проблемы с топливом да запчастями,но трактора выгребли из хляби.Что сами добыли,а чем губерния подмогла. Надеюсь,мы и в этом году возьмём доброе зерно,колосок к колоску на ровной пахоте.

  -И половину отвезём чужому дяде за сепарирование!-выкрикнул с задних рядов Мишка Чубарь,смяв папиросу от волнения.

  -Нет,- ёмко отрезал Олег,будто плесневый ломоть ножом .-Монтажники дяди Зиновия обещают  к жатве пустить  новый сепаратор,в сотню раз круче старого.Там уже не допотопные триера,а скоростные барабаны,которые сортируют элиту: кукурузу и рожь,пшеницу и гречу.

   Весь зал обернулся к Зиновию ; даже дети малые  зачесались его узреть,будто славного вождя.И дядька шепнул  Серафиму  на ухо:- вот видишь,дурачок,как нас честят.А ты потухшие звёзды с неба в копилку таскаешь, когда нужно было всего лишь обратиться к людям.

   Председатель продолжил:- Хочу сказать,что при пахоте агроном заметил глубинные огрехи.И особо это касается тех краснобаев,кто соринку видит в чужом глазу,- возвысил он голос,косясь на Мишку.

  -Ну что брехать?!- выхватился Чубарь с места,газету комкая; над головой её поднял  словно знамя труда.- Все же знают,по каким буресьям я пашу каждый год ,там пешком не пройти!

  -Я не пёс уличный,и говорю правду.Старые механизаторы на этих  огрёбах тоже поработали в своё время.

  -Хватит вам уже бесноваться.- Дед Пимен привстал с палкой,ею Мишке махнул.- Уймись,сопеля,до окончания доклада.

   По залу утиной дробью пролетел на излёте смех.Чубарь закурил в ладошку,а председатель хлебнул холодную воду.Откашлялся:- Животноводство наше подросло за счёт прибытка  телят,а вот коровьи привесы остались те же.Двинулась кверху курятина,и яйца с нею.

  -А то,что между яйцами,когда вырастет до земли?- Тимоха выкрикнул да спрятался за широкую спину соседа.Один из мужиков от окна ему ответил:- Когда ноги отрежут.

   С начала разговора  допустить бузы было нельзя,и Олег просительно поглядел в президиум.Оттуда зазвенел колокольчиковый голос профсоюзной секретарки:-Мужчины! потише,пожалуйста.

   Установилась кривобокая тишина,переваливаясь в зале как утка с лапы на лапу; председатель опять потянул нить беседы.- Мы за мясо говорили.Свиней много  держать не будем- только для школы,детсада  и летней столовой.А в еду поросятина гуляет   на каждом подворье,ещё городским остаётся.Уже по заказам стали резать.

  -Трудом своим зарабатываем!

  - Я не упрекаю,а для сведений сказал.- Олег обмахнул лоб платочком,маленьким в его кулаке.- По совету зоотехника занялись  овцами,разведение их безотходно- шерсть да мясо.Вот есть ещё думка,- пред нацепил очки на уши,чтоб людей видеть ближе; листанул ненужные  бумаги,будто ища в них поддержки:- что бы нам ондатр разводить?мех зверьков  очень дорог,а питаются рыбой,обычными карасями.Особенного ухажёрства не требуют; дадим мы ондатрам отводной прудик- и пусть размножаются.

   Знающий пахарь выкрикнул:- Ребята! про этих  зверьков  я сам читал в специальной книге! они приспособляются к условиям,как ящерки с разной кожей.Те зелёные,под цвет листьев,а хотят- становятся голубыми,будто радуга небес.Так и ондатры- дай им только воду,остальное додумают своим умом.

  -Всё бы хорошо; да старый  председатель,голова еловая,большой пруд арендовал жадным рукосуям.- Дед Пимен,опираясь на плечо соседа,поднялся с кресла,и оглянувши пристально  сельчан,стал загибать пальцы ладони левой.- Рыбу они получили всю.Пять годков почти задаром.Теперь  мужиков подпускают удить за денежки.Это раз.Никакой охраны природы от жадюг не дождёшься: карасей тягают мешками  прямо в город,а карповых мальков,которые исподтишка разрождаться начали,оставляют гнить на болотине.Это два.

  -Дедушка,чего ты злишься?- попрекнул Красников Жора,расхрабрённый  крикливой бузой.- Ну,сдали в аренду пруд- так ведь это мелочи.

   Старик даже визгом прорвался на льстивые Жоркины слова:- Мелочи?! Отдай,дурак,жену дяде,а сам иди к бляди!- Схватился Пимен за палку и  прыгнул кузнечиком пред светлые очи баламута.- Речку отдай,да поле,и после леса наши- чем  твои детишки кормиться будут?- стоял  как виноватый раб перед ним бедный Жорик,и отступить было некуда.Рядом с дружком Буслай губу прикусил,словно горькую ягоду.Скривился от оскомины:- Возьмём завтра дышла тележные да погоним арендаторов заре навстречу.

  -Оооо,- старик  лапой махнул на глупость несусветную.-Верна пословица- коль в теле густо ,то в голове пусто.С оглоблями попрёшься против наганов огнестрельных? силком тут не управиться.

  -Это моя вина,- встал Богатуш посерёдке зала.- Я своим именем заключил договор  на знакомцев из города.Что они вычистят пруд и запустят туда приживных мальков.Но меня обманули.Теперь мы должны разорвать аренду.

  -Когда писался с ханыгами,то один был- а нынче мыкаешь. Ты весь виноват,до самого исподнего.- Пимен  сопящими глазами оглядел мужика,кашлянув сердито.- И правильно говоришь,что  бумагу порвать ,иначе твоя глупость бедой обернётся.Чужаки на собрание не пришли,знать- не жить им здесь.Пусть улепётывают в свою тьмутаракань.Верно?

   Громогласно ему подтвердили люди:- Верно!

   Олег председатель стукнул кулаком по столу:-Закончилась кабала!- и оборотился к участковому,сияя победной улыбкой:- Май Круглов,ты слышишь народ?

  -Слышу.- Капитан поднялся с места,спеша на сцену как долго жданый артист.- А если охранники за ружья  схватятся- то на них и крест,сами виноваты.- Май потоптался хромовыми сапогами,будто пробуя  деревянный помост.Сегодня он при мундире облечён властью.-Сограждане! Недавно я смотрел  телевизор про отсталые  народы земного шара.А почему так? зачем  они мрут как мухи? ихнюю свободу и мощь подло высасывют жадные  трутни,сиюминутно черпая  богатства земель.Там малые ребятишки за день съедают лишь миску супа  с краюхой хлеба,их ноги не держат ходить.- Капитан  говорил спокойно,уверовав в правоту своих мыслей.- И я повидал на своей работе страшное  людское бедствие.Оно коптит в сажу  белые души; а для того ,чтоб его уничтожить,нужно      начать воспитанье с детей- потому что мы,взрослые,уже для сего мира потеряны.- Вздохнул Май приговорённый,хоть снова ему родись.- Сейчас перед нами выступит Янко, тревожный мужик.

  -Он просто юродивый!- хохотнул громко Тимоха,трясясь  припадком нехорошего смеха; и многие  в зале  заулыбались, ища средь соседей поддержку.Но Янка совсем не обиделся,хлопнул ладонью по колену:- Вот это да?! ты же наизнанку всё вывернул.- И чуть обождал,подбирая добрые слова для злых людей,надеясь прорваться  в их шипастые панцыри.- Я когда вошёл,то сразу увидел скоморошьи  личины.Бездумные и хитрые,трусливые- вы смотрели на меня,будто войной обьявить хотите.Но я сильнее всех,потому что правда  моего природного естества выше корыстного лицемерия  плутов.Вас здесь пять сотен человек собрались только ради меня,вы пришли жить моей жизнью- ведь в ней есть великая  цель ,а остальные обманны.Хочу я объяснить  всем,какое будет счастье  построить для детей цирк,зоопарк,или спортивную площадку.Но мы,видимо,ходим разными тропами- оттого что сладостная дорога к греху наезжена человечеством,а горькая тропинка благости едва протоптана одинокими праведниками.

  -Это ты праведник?!!- яро возмутился нетрезвый Тимошка,втайне от жены успев хлебнуть из рукава.Его поддержали ехидным смехом дружки:- Гуляка и пьяница! Жену уморил с ребятёнком!

   Схватил Янко отвердевший воздух,как огромный булыжник в тонну весом с новой цирковой опалубки,и потужась,метнул его на бедолажий сброд,целясь раздавить хоть  одного негодяя:- Быдло окаянное!! и правильно  я зову вас сучьим именем!!!- у Янки  так сильно вздулись рёбра от злобы,что он не мог продышаться,глотая кусками удушье.-Великие люди славны  своим работящим  трудом: у них в настоящей  жизни есть всепланетные гидростанции и дороги железные,поднебесные домны!- и льётся,льётся расплавленный металл в ваши лживые утробы ,опухшие от лени да пьянства! Не мечтайте оправдаться перед страшным судом пустыми молитвами и копеечным подаянием.Даже деньги благотворительности уже распиханы по карманам воров,а детям нужна явая помощь.- Он, сгорбившись, подскочил к плакату цирка,тыкнул в него:- Вот ваша

молитва.Вот!- и сбежал из зала со стыдом.

   Никто не визнул противно.Олег председатель, дрогнув, кривенько улыбнулся:- Нельзя  так разговаривать с обществом- его правота  больше чем Янкина,хоть даже по головам.

  -Не бывает большой правды и маленькой.- Вспыхнул в углу полковник Рафаиль,подожжённый случайной искрой.-Я приехал к вам из дальних краёв отечества,где подобная гнусная ложь затравила кровавую войну.Добрые люди!-обратился он к людям добрым,чьи глаза уже  опалились огнём кулачного побоища.Поймите,что великая  неприкасаемая  истина общества над человеком это лишь тирания властей и религий,которые владеют нашими умами.Телевизоры и газеты в уши кричат,молитвы и здравицы в ноздри поют- услышим ли мы после  такой какофонии трепетную музыку своего сердца?

  -Услышим.Ага.- У деда Пимена яростью  заполыхали седины; а потом  стало плавиться всё лицо,стекая кипящими морщинами к оскалённому роту.Переполняла старика бездумная ненависть,а поэтому сразу  высказаться он не мог,и гневался,мычал:- Мммерзавцы  отпетые,зззззапечные гниды,- заикался противно,словно гуттаперчевая кукла  на костюмном балу,куда  пришла голенькой:- вы подличаете героев отважных вровень с собой,чтобы оправдаться червивой душою- мол,все такие! а попробуйте,холуи проклятые,возвысьтесь до подвига!..

   Бабы прятали детишек под юбками,уводя в даль светлую, пока не залитую чёрной кровью.Пацанята сходили молча,сжав в кулачках шоколад; а малые девки трусливо стали подвывать матерям,только сильнее распаляя бойню.

 

 

 

  …Иду я домой,и вяло жарюсь на солнце,дыша покорёженным носом как  подсыхающая за губу  таранька.Вчера нам  с Муслимом  крепко досталось от мужиков,которые желали поквитать его отца заморочными бедами.Я кричал- не виноват!- а селяне в ответ- бьём без разбору!- и старый Пимен  рядом хлобыстал тяжёлой палкой по пустым головам,уморено вызванивая всеобщую тревогу.

   Еле шагаю я; а долетел бы в четыре маха,пихнув коленями землю,вырвался из бремени обуз,торопясь к семейному счастью.Я радуюсь на пыльной дороге размытым мазкам тонких женских каблучков.Шелестящие занавески немо шепчут мне о том,что к ужину сейчас макароны,и Умка опять мучается,закручивая их на вилку.Танцует Олёна у зеркала под скрип жёлтого шифоньера.Возле крыльца прилёг сытый  пёс,давно узнавший во мне хозяина.

  Сердце моё холодеет разлучной тоской.Будто уйду от них скоро,сбегу на край света или даже до самых чернот вселенной.А после с ближайшей ракетой примчится  в посёлок толстая бандероль- что там?- Бесценный дар,которого ещё не предрекали   волхвы и ведуньи.Если богатый мужик с толстым кошелем  вручит,сердясь на ненужную трату,фартовой красавице бриллиантовый перстень,то она любовью смелой расплатится  за трудную щедрость.Если состоятельный семьянин приласкает одинокую хмару,станет лелеять её да водить по театрам,то взамену одарится любовью услужливой.Крепче всего объятия  нищих: они засыпают под дремотные вздохи чарующей ночи- птицу счастья дразня,ненасытную хищницу.

   А моя душа живёт сладостной  болью,раздираясь открытыми ранами.Я водил её к  врачам лазаретным,голый мучился в кабинетах,но моё сердце- не нужно- шепчет-бесполезны твои старания.Двери кругом белые,шкафы с лекарствами от хвори любой: а медсёстры плачут над нею,над моей любовью.

   Баба Антонина тоже пустила слезу,и Макаровна хмурится рядом,оттого что в наш дом  заходил на полчаса Янко, выгадав  чужую жену как подлый лиходей.Я свирепо старухам  зыкнул,враз поверив их отчаянным словам; неслышно отворил свою калитку- зелёная муха осталась сидеть  на воротине,далеко высовывая длинный язык,будто дразнила меня и нашу нежную семейную идиллию… Ах, Олёнка- предательшей стала.Оставаясь дома одна, затосковала  в четырёх стенах.

  -Здравствуй,милая,- обнял я  мягкие плечи жены,и тут же почуял великую силу бабьей слабости.Олёна легко остранилась меня,словно  пленяя своей гордостью проказливого ухажёра.Вот,мол- гляди и завидуй,но руками не трожь.

  -Добрый вечер.- К дверному косяку прислонила она статную фигурку,обдёрнув сарафан на боках,будто не мои это прелести,а так- для соседа.И я возмутился до неприличия- гуляешь,сучка- подумалось мне чужими словами завистливого отшельника; медля напоказ,из штанов потянул кожаный ремень.А в сердце зрела ярость, пламень горел.

   Недобрым часом испугалась жена,хотя должна уж привыкнуть к моим странным мечтам и фантазиям,к ревности.Трусит бедняжка,а всё же голову держа высоко,как  верная лебедь:- Ты что? сдурел на работе? Охолонись под душем.

  -Сознавайся,красуля.- Я притиснул её к жаркой стене,по которой закатными лучами пристрелялось солнце.Синие Олёнкины глаза стали лучшей мишенью для нас со светилом,но оно попугивало холостыми патронами,а мне теперь не жаль боевых.- Ты себя продала Янке.Что было между вами?..

   Страшная оплеуха  настигла меня на полдороги к истине,ко правде.Отпечаталась белая бабья ладонь цветом красным- заныли косточки,вспухла щека:- Сволочь ты,Ерёмушка! пакостный мужик  оказался,- горько вздохнула Олёна,и я сам себе не поверил: боязливо заковырялся в душе,листая страницы паспорта,сверки технического диплома,и отзывы льстивых товарищей,чтобы доказать  свою мужескую состоятельность.

   От того ещё больше разнервничал,скуксился как горелый блин.- Рассказывай всё до копеечки: не видишь- мне больно.

   Признание в моей слабости сломило Олёнку; с носа её потекли слёзы,потому что считала она равным богу меня.И в большую беду молилась ночами обоим,тайком перекладывая наши иконки.

   Вот она хлюпнула детски; надулась у некрашеной стенки-шепчет чего,непонятно.- Что??- я подставил ухо ближе к её губам,капризно надеясь на примирительный поцелуй.Но Олёна гаркнула прямо в самую перепонную барабанку:-Взаймы я взяла из Янкиной копилки,чтобы сыну купить велосипед!! Забыл уже?!

  -Помню.И за неверие мужу ложись на диван, страдалица. Законно хлопнул  бронзовой бляхой по комелю кирзового сапога.

   Осерчал ко всем; рыкнул жалеющему сыну-бросался, топоча,по дому- а выпоров Олёну,есть отказался и уморено заснул.

    Утром я сунул Янке  под нос:- Держи свои деньги. Обойдусь без подаяния.Чтобы к Олёнке больше не подходил.

   Дядька Зиновий  с громким  треском гужнул  насмешливо: - Янко,ты в десять раз  красивее будешь,и чуб у тебя завивается,а вот лучшая девка нашей округи всё равно любит Ерёму.Отчего?

   Мужик равнодушно ответил ему:- Потому что дура ещё молодая.Зато взрослая баба обойдёт его стороной,даже плюнет вслед.Нет в Еремее силы мужицкой,чтобы ведьмы под стрежнем визжали.

   -Что за стрежень такой?- полюбопытствовал дядька ,мигая мне одним глазом.Я ободрился:- Интересно послушать твоё хвастовство.Где ты,Яник,отвагу держишь? наверное,за щекой её поминутно обсасываешь.

  -Отвага не леденец,- усмехнулся тот,восприняв мои  нервные слова как  шалость малого ребёнка.Он дорезал в шкатулке петушиную голову и отложил рукоделие на скамью,разминая усталые пальцы.Особо серебряный перстень вдавился в безымянную фалангу,обелив ноготь без крови.А наверху этого чудесного перстня была выбита клятва,сокровенная памятка- то ли слова покойной знаменитости,то ль Янкин девиз- храни достоинство-. И всё.Очень похоже на  морали,которыми  дед Пимен в пылу яростных споров обкладывает деревню,выстраивая оборонительный рубеж.

   Я ждал; ждал душевной баталии,чтоб выплеснуть из глотки переживания свои.Но не утерпев,сам пополз  врукопашную,пряча макушку под лопухами.- Скажи мне,Янка милейший: как можно у человека стрежень вызнать в мирное время,если нет боевой схватки и нечем отважиться? Ты вот бахвалишься нынче,а я презираю твои беспардонные упрёки.Потому что правду дело скажет.

  -На  чужое уважение  я чихаю сопливым насморком,-скривился Янко улыбкой гордой.Видно,задел его честный  разговор: заметно побледнели виски,а это верный признак подступающей злобы.- Лишь бы мне перед собой стыдно не было,и я уже богу отвечу за свои грехи,- снова  завёлся он на старой бражке,которая давно припахивала свёкольной бурдой.- Кажись вон,Зиновий- крепко уважаемый человек,и по заслугам- а каждую неделю в город ездит жену следить.Потому что отдался пороку,предал себя –теперь никому не верит.

   Дядька  поднялся с гаечным ключом,крестя жаркое солнце в окне,широко открывая синеющий рот.Полетели чашки со стола; Зиновий зябко сорвался к  выходу,прячась в ссутуленные плечи.За ним тихо закрылась обитая войлоком дверь раздевалки; громыхнули ржавые ворота.

  -Янко.Я тебя ненавижу.За правильность твою.Но вот так случилось- жить без тебя не могу.

  Усмехнулся мужик  на потеху себе,а мне впротиву:-Значит,помрёшь в один день,как про мою смерть докатится весточка.

  -Не дождёшься.- Я ткнул ему под нос крепкую дулю для запаха:- Чуешь,чем пахнет?

  -Хамством твоим.- Янка откинул голову; глаза  сощурил,чтобы тряпкую душонку разглядеть.- Я добрый,Ерёма- но не трус.Поэтому шею свою не оголяй-перегрызу.

   Убью подлеца.Так решил я.Тут же яво обозначилась забота- какую смерть ему предложить? Можно бы на пулях,тем боле Пимен хоронит в подполье обрезы.Уж я знаю,когда услышал дедову проговорку.Врага,говорит,и сейчас из винтовки достану- перекрестился.Ставший набожным старик не станет гневить бога пустыми угрозами.Но запретит убивать человека из глупой обиды,блажью назовёт.

   Перебрал я ножи: уж больно похоже на бытовую ссору,а мне надобна кара небесная.Отмёл топоры,косы да цепы-новый век на дворе.

  -Ты вернёшься,Ерёмушка?- жена посмотрела мне в глаза с крохотной надеждой: обмани,любимый.Но я правду сказал-не вернусь- а голос дрожал от тревоги.Годы пыточные суждены Олёнке: на  каждый срываться стук,шарить ежечасно по ящику почты:

  -ненаглядный мой,взгляни на меня в чужеродной толпе,чтобы плетью ожёг взор твой ярый и во чреве заматерел обретённой плотью;

  -всякую весточку,любимая,станешь придумывать от меня: если грозовым случаем обломит ветку на нашем клёне- то это я ночью приходил,да потревожить боялся.Сны утешные ты призови тогда в помощь,и бабка Стракоша расколдует их предстоящей радостью.

   -Можно мне с тобой,Ерёмушка?- жена на ноги мои глянула,выбирая где кандалы приковать,и крючья от них вбить в стену родного дома,чтобы никуда не ушёл я.-Перевяжу кровавые раны,буду ладанкой твоей- на шее повиснув; я с тобой хоть в плену,да вместе.

  -Что ты баишь,Олёнушка?! лучше из своей ложки жижу пить,чем гущу глотать из чужого половника!- я в руках жену словно   веру сжал,волю как обнял; сам цеплялся за сына последней надеждой,выглядывая по окрестностям мирового гонца с письмом от проклятого Янки.

   Скакал тот гонец лесом через буреломы.Потом на опушку выехал,в поле –и по вязкой пашне,напрямик быстрее.Даже природы круговорот опаздывал за ним.

  Уморилась лошадка.То ли пить захотела,то ль пожрать с голода- но встала.И он обнял её за шею,грея  тёплой своей  куртейкой  лошади мокрую спину.- Ну,милая…чутку осталось.Люди ждут добрую весть,а мы в грязи скособочились.

   Всё поняла скотинка,двинула ноги,руки вперёд,а пройдя десяток шажков- и пала.Брызнула хлябь спод  её головы ; из холодной лужи  кобыла  силилась подняться.Да не хватило мочей : если отдохнёт- может,встанет после.А коли помре,то мыши без жалости сопревшую шкуру по норам растащат.

   Вздохнул я,пряча внутри обрывающий визг. Неизвестно, сколько ещё предстоит мне прожить,но всегда хочу открытых и честных поступков- перцем в глаза да кувалком по уху,чтобы страсти наружу с кишками вместе.А всё же от Янки очень я ждал извинений.

   Но схватил он булатный меч и замахнулся им на меня. Стою бедняга,скрестив ручки,готовясь  кару немедля принять:- скажи только,всеявый господь,за что?

   Тут хрупкие ангелы укрыли мои сутулые плечи ото всех напастей: плеснявая кольчуга на мне- то ли горела,а нито слизни  её обсирели,слоняясь по кольцам кузнечного мастерства.И в дырах,во шрамах защита: на правом боку два колючих пробоя,разрезан живот пупка выше,да под сердцем смертельная рана.С героя кольчужка –слава легендарному.

  -Ах,так!!- вскричал я,торжествуя богатырской несокрушимостью,а потом беспощадно хлопнул своим по мечу Янкиному; и схватились два воителя в жаркую рубку.Широко  размахнувшись,посёк я стоявшие вокруг деревья: они рухнули щепью на мою  шлемастую голову. Получив лёгкую встряску,не растерял сознания:- Я жив ещё! Янка!- А враг стоит неколебимо.В землю ввернулся буром,и зацепил горбатые корни- травяные сухожилия. Хохочет победно Янко,но с опаской тревожной.Потому что уже серьёзная кровь пролилась из разбитого черепа: я до зла осерчал,слизывая её языком с длинного носа,

ведь  ещё бы малость- и лежать мне пухом ,закатив осовелые глазки.Две берёзы тогда б склонились над мной,прозвенели серёжками:- упокойся,ратник,в лежалой тени перед речкой; пусть омоет сечены раны чистая водь,которой отражается небо- последнее пристанище  твоё.-

   Но сжалился Янко и пал на колени:- Прости! я хочу,чтоб ты жил.

   Спасибо,живу.Грудь моя синяя,морда заплывшая,а в башке много швов.Сам Янка резво строчил на швейной машинке,поминутно каясь,что мою душу вусмерть измолол.Когда уходил от него я,пробудилось страданьем хладное сердце,и хочу плакать будто- то ли друг он мне злейший,или враг закадычный.

   Вернулся геройски домой- отлежаться б- но по дому бродит тревога другая.Наш пёс  задавил соседскую курицу,и теперь глухо заперт в плену,скулит за оградой. Большой Санёк,а такой глупый- зачем совершил бессовестный проступок? высокий забор поднял копия между нашей семейкой и  облезлым уличным псом.

  -Ерёмушка,не надо!- взмолилась Олёна,топоча по земле припадошно.- У них ружья есть!

  -Никакой я не Ерёмушка,если кобеля брошу.- Ну что за день нынче нервный ,похож на магнитный солнцеворот. Прошлым вечером видели все мы,как жёлтый кованый диск скрывался за горизонтом,опускаясь в кипящий  окиян для закалки своей легкоранимой структуры.Долго палили звёздные кузнецы  своё удушливое  горнило,обкладывая солнце тлеющим коксом,раздувая пышные щёки сопящих мехов.А потом возле жаркого котла встали колдуны, тревожа светило заклятьями.И до утра  продолжалась бесовская магия.

  Но пусть сатана шепчет против хоть сто своих месс- а мне с малышом не страшно в разведку идти,и на хитрую  каверзу.Малолетние поганцы очень заносчивы,свысока оглядывая  взрослых дядей,будто мы не знали  по молодости тайных романтичных забав под соседскими яблонями.

   Эх,Умка- я ещё тебя поучу.Гляди ,как забор перепрыгну…твою дивизию! тише,дурень- шепчу себе,распоров штанину,и с ноги пузырится кровь. Спасибо,сынишка заполз в мой окоп,перетянул ремешком под коленку.

   Рванули мы дальше обходным маневром.Напрямик у соседа малина- колючий заградительный отряд –а с боков есть узенькие межевые полоски,отделяющие картоху да помидоры.

   Здоровые выросли томаты: много крупнее,чем те розовые кудельки,что вывалились из Умкиных шортиков- ремень ведь я у него позычил.- Сына,- шёпотом смеюсь,- спрячь яички,мы же не на базаре.

   Стыдливо попнулся Умка затянуть свои синие шорты,сшитые Олёной в предвесенний период.Малыш впервые одел их  под это жгучее лето; он ёрзает ногами,придушенно хохоча,а я  щекотю его грязные пятки.-Ты почему перед боем не омылся?- нарочито грозный мой голос долетает сквозь знойное безмолвие до соседского туалета,и побившись локтями об деревянные стенки,падает в зловонную жижу.

  -Ерёмушкин,а мыться- плохая примета.- Сын мой явно повторяет чужие слова,услышанные за дальним градусом вечной мерзлоты.Только широкоплечие суровые полярники верят в чёрных кошек да баб с пустыми вёдрами.

  -Врёшь ,малый.Это старинный родимый обряд.Твои пращуры,уходя на смертельную сечу,всегда парились вечером,утром ли.А после выпивали чарку крепкого самогона.Потому что не все из нас вернутся домой здоровеньки.

  -Как это? Разве дядька  станет стрелять из ружья?-Сыкунишка мой испугался,нагадав себе вечную жизнь,спокойное детство.Бросит,кинет он пса- и я спешу успокоить:- Крапивой ожжёт  обязательно,если увидит  русое темечко.Светишься ты ярко,накинь лопуха.

   Подобравшись на прыжок леопарда,мы в единый миг сбили амбарный засов и вытянули танцующего пса.От непомерной радости Санёк даже описался,усталым  огузом волочась  к калитке; а жестокие соседи  заперлись изнутри,когда я показал им парочку самодельных гранат.На Умкиных мелькающих пятках висел уходящий день,яро вцепившись  последними лучами…

   Видно ,закружила человечью породу  бездумная тоска ни о чём- сегодня вот заболел дядька Зиновий.

   -Потерпи,за три дня всё пройдёт.- Я подоткнул одеялку.-Может,варенье развести кипятком? Малиновое.

  -Глотать нечем,- прохрипел Зиновий,- горло ссушило.Ты говори со мной долго,а я засну.

   Но нам просто так болтать скучно,всё друг о дружке зная.-Как ты думаешь,дядька,я удачливый?

   Он легко согласился,посчитав меня  фортунистым главарём:- да.Семья у тебя верная с домом впридачу.Чего ещё надо трудовому мужику?

  -В сказку хочу,- засмеялся я над его обыденным желанием.- Чтобы вокруг меня тайны происходили,чтоб всякая нечисть нам козни строила- а я бы героем оказался и спас людей от кощеева рабства.

  -тьфу,дурачок.- Зиновий  маетно пнулся  бледным лицом по подушке,выполз как мучной червь из её белизны.- Зачем воевать с выдуманным злом,когда кругом живое лихо на миру разродило,а его голенькие крысятки запрятались в  человечьи души. Даже в те,где сроду они не водились- жрать было нечего.

  -Чем же эти крысы во мне питаются?- Я не спросил,есть ли они- нет: потому что давно почуял их острые  зубки на сердце,а многие старые раны  уже начали рубцеваться.

  -Ты страх свой прожить не можешь,он треплет тебя за холку день каждый.- С прищуром откровенности дядька Зяма смотрел мне в глаза: мол,сам напрсился.- И оттого,что через слабость свою  переступаешь с опаской,неудачной и серою кажется жизнь.- Тут уж Зиновий мне спешно прикрыл рот  волосатой ладонью,попросив  ещё минутку внимания:- Ты не трус,мужик! ты силач; но твоя боязнь смиряется перед правдашней жизнью,и тебе невмоготу от порушенных красивых фантазий…Хочешь,про Янку скажу,чтобы легче стало? он ненавидит в людях то,что в себе желает изныть.Ему за всю боль тоже отплакаться надо.Яник редко проявляет уважение к доброте,считая её непростительной жалостью.Берегись,Ерёма,его провокаций.

  -А чего мне беречься?- хохотнул внутри наивный ребёнок.- Я хожу по неведомым тропам,где тайные чудища  оставляют какашки свои.И там,один,ставлю прочные сети,чтобы их,шестилапых,обратать в красную книгу –на расплод.А вот Янко для меня такую сетку не сготовит,потому как в его чугунной башке мозговое крошево- каждая икринка ума должна мыслить отдельно,а он их  яростно на бутерброд мажет.Горяч мужик.

  -Есть немного,- прервал Зиновий хулу мою.- Но такой запал у каждого должен быть.И верно Янко врезал мне,по закону.За то,что я от любовницы семью позабыл,с чужой бабой просто маньяком стал.Желал всякий день,да по нескольку раз.Всем людям похвастать хотелось- и конечно, мужики на работе узнали.- Дядька совсем обессекретился, удивляя меня,как ещё трудно жить на белом свете.Он говорил без умолку,радуясь моему бесконечному терпению. - Ты не думай,Ерёма,будто я трепач похотливый.Но я даже не знал всерьёз,как с бабой хорошо бывает.А любовка моя завесу приоткрыла,за которой ласки греховные.И пусть отсохнет язык мой- божественные.От таких дел забросил семью я,старался минутку времени выкроить для встреч.Чего только плёл своей Марийке- про собрания да сверхурочные; даже зароком напивался вдрызг,чтоб жена о пьянке думала,а не о бабах.

   Замолк вдруг дядька Зяма.Рот в  охапку,и на стену пялится- как экран широкого фильма.Будто стоит он за рукоятью кинопроектора,направляя в белую простынь лучи сладких  воспоминаний.И ползут блаженные мысли,  сплетая червивыми телами  истомный гамак,в котором нега затопляет его смертельной волной- но с неё выбираться нет сил.Потому что не знает Зиновий,к кому его больше влечёт-домой ли дорожкой благоверной,к любовке ли путями окольными.

  -Марийка не понимала меня,- втолковывал он  с визитом пришедшему Пимену.Я уступил деду первое место возле больного,ухватив себе абрикосовый кулёк; и щурясь от лёгкой кислинки,посмехался дядькиным жалобам на прошлое,коему он сам был хозяином и рабом,да  запустил его под откос насущного бытия.- Дома я рассказывал ей рабочие подвиги,в которых сумел стать на высшую ступеньку  почёта против разных бездумных начальников. Хвастался ей золотыми победами строек,своим могучим авторитетом в коллективных собраниях,и мой праздный лик светился среди иконописных образов почти героем для соседей,для Марийки самой.Но проходили медлительно дни,недели; набегали за горлопанство взыскания- и оказывалось внезапно,что склочник я да бузотёр мелкий,что скользкие вопросы можно с начальством решать полюбовно.Вместо помощи я получил от жены  одни обидные плюхи- а ведь хотелось дурню стать для любимой бабы вместилищем силы и власти.Но она лишь склоняла меня к покорности перед государственной службой,перед данностью ослепшей судьбы,которая выбирает в покровители прехитрых хорьков да зайцев  дрожащих. Когда случается беда ли,трагедия,их лица становятся тщедушны и мертвы,словно наступил конец света.Откуда это бессилие с нищетой духа? почему именно они, бздюхарики,приходят во власть?

  -Ты мне, Зямушка,целую поэму начитал.- Дед усмехался, оголив  два серых зуба; вышучивал дядькину  высокую лирику,в коей нужно с толком разбираться.- Объясни лучше по нашему,деревенски по.

  Зиновий обидчиво вздёрнул нос,заправил к ушам потные волосья- будто плохо принятый артист,настоящий талант.Но потом над собой втихомолку потешился; и смахнул капели со лба в недопитую чашку.- Могу пояснить, если не разумеешь друга.- Он всё же ёрничал над стариком, упрекая и тем радуясь.- Был у меня однажды скандал  с начальником строительства.Птица великая  он, но и я уважаемый.Поэтому никогда не смолчу  бездушному грубияну,в каких бы чинах тот ходил- пусть генерал даже.И Марийка меня за ужином поддержала: уж очень бахвалился я тогда  своей мощью среди товарищей.- Зиновий умолк, словно наяву припоминая дружелюбно склонённые головы заводских работяг,в кулаках их смятые кепки,и не заметил сам,как из грустного озарилось лицо его открытою радостью; да после вновь похмурнело.- А через месяц на комитете вычеркнули меня с очереди на трёхкомнатную квартиру- две оставили комнаты.Вроде всё по закону,но чистой воды сволочизм.Вот тогда прокляла  жена мою веру.И от этой обиды заблудил я в грехе.

  -Оттого все семейные беды,что неправедно живём, мужики. Себе мы прощаем- и пакости,и грубые драчки в быту- а бабам своим помним  цельную жизнь может одно лишь обидное слово.Что же выходит? по праву главенства супругу дозволяется помыкать славной женой да другими тихими родичами?- Пимен возмутился,как будто  представив свою Алексеевну под мужними кулаками.- А что жена всамделе хорошая,славная- то и дураку видно: перед свадьбой невесте красивой жених на коленках обеты давал- зарёкся пить,бить ,да налево ходить.Так бы и жили ладком,но мужик скурвился первым: на дворовом празднике честь изгавнял ,погоны да знамя.Видали его соседи под юбкой кумы- глаза вылупив,сзади полз на верёвочке.

  -Не я это,- огрызнулся Зиновий из чашки,жадно глотнув компот.

  -Знаю.Другой мужик,а всё же на нас похожий.- Оглядел дед немытую комнату,скребя грязь по углам крючьями глаз своих; и меня походя цепанул:- Ты вот жену больно предал,Зямушка,а Еремей ниспровергает Христа,борясь за его трон.Верит,будто пусто было на свете- не рожался Адам для  любови,  и для измены проклятый Иуда.- Надо мной  висела картинка про девочку с персиками; так она закачалась от  жаркого дуновения  дедовых слов,норовя упасть мне на голову.- Ты,Ерёма,гражданин свободный или заморский мистер?!..

   Очи стариковые- щёлочки,нос- коршун,и вурдалачьи  клыки.Копчиком по табуретке елозит он,то ли собираясь подняться с волнением,иль мягче сесть  от утери душевного равновесия.Для того Пимен свои упрёки мне вновь кажет,чтобы Зиновия грехи облегчить.А я и  подмогну деду-ввяжусь в спор.
  -Переврал ты меня,древний моралист.Наделил чужими идеями,которые нам противны.Я убеждён,что Иисус жил на свете возвестителем новой истины.И для пущей её важности в душах людей ,он соблазнил Иуду во имя  великой дружбы предать его тогдашним законникам- чтобы мукой собственных терзаний  вразумить человеков, страждущих веры.

  -Раскоряшный ты хлопец,Ерёмка.- Ползал старик глазами,собирая пыль да паучью труху; старался найти доводы ёмче и шире,почти как моя грудина,а не его туберкулёзная грудка.- Кхеееее…Оттого что кривоваты ноги,ты и пытаешь дорожку неровную- по буеракам носясь заместо наезженного тракта.Есть в миру тяжёлые книги,кои на плечах не снести вместе  с ношею прожитых лет.Усади свой зад рядышком возле исконной библии,и читай, читай,пока ослепнут глаза немые в мудрёной глухоте.-Пимен веки прикрыл,будто вспоминая себя неразумным мальчонком с серенькой азбукой,в ней картинками были завитушки над буквами.Через минуту заговорил он медленно,и поволакивал свой язык при каждом словечке, словно тянучи к муравейнику жирную гусеницу.- Была в старинной эпохе подобная ересь во славу Иуды.Мне об ней жёнушка сказывала,и кляла она увлечённых  тех иноверцев. Книжицу ихнюю затеряли  последухи,иль спалили попы на кострах анафемы…- Старик открыл один глаз,хитро представляясь  пиратским инвалидом; даже цыкнул сквозь рот,но слюна повисла.Быстренько,застенчиво он обтёрся.- А ты,видать,пепел собрал с тех костров.

  -Значит,люди давно сомневались в предательстве?!- Я сперва не поверил дико; а после обрадовался,едва совладая с волнением:- Дедунюшка! ты не врёшь?

    А старый над мною смеётся.Если б у него была лужёная глотка,то услышала  любимая Алексеевна,и прибежала со страхом:- ой! боюсь,помирает!

   Но Пимен живёхонек,счастлив,потому что можно надорваться от смеха:- Охох,скажи мне,Ерёмушка! ты восторгаешься тем ,как в одиночку дошёл до сомнений своих? или рад большущей компании  повоевать с боженькой?- лааасково  интнресуется дед,но исходит от него чесночный запах ехидцы,как у лисы в курятнике.

  А я ему без подвоха кудахчу,приняв шкодливого старика за милую симпатию:- Я не богоборец.Тоскую я истинным господом,которого люди не ведают вьяве,а лишь из рассказов и сплетен,легенд.Хоть бы один с того света вернулся…Дедуня, может тебя черти отпустят на минуточку?

  -Остолоп!- Пимен грозно топнул калошей,но она свалилась с усохшей ноги.Старик обратно  вдел свою мосолыжку,обмотанную  байковой портянкой.- Мне столько лет,что у гнедой лошади меньше волосьев в ушах.И ты меня перед смертью чёрными думками не тревожь- хоть  поздно я к богу пришёл,да зато сам.Авось,избегну огнявой геенны.

  -Видишь,что ты сказал: истинна вера,к которой пришёл своим сердцем,а  не чужими  советами.Тогда дозволь мне беспутной головой жить: бог да дьявол- единое сущее,господь есть.Потому что сусальный бог без кулаков-он для прохиндеев,ищущих  оправдания.На месте духовников я бы не  выслушивал их потешные исповеди с карамельными грешками- лжа это.- Уел я старого прямо из кастрюльки,где он в своём вареве томился.- А вот мой господь богодьявол- для трудников,рабочих да крестьян.

   Тут уставший от нас  Зиновий дёрнул ножками,одеялку скомкал:- Мужики,дайте  отдохнуть труднику,больному страдальцу.Покоя хочу.

  Дед привскочил,как наседка над цыпой:- Да, да, Зямушка, спи.Мы уже уходим,- и всё поправлял ему постельку, сюсюкая  в ухо…

 

 

 

 

 

 

 

   Сегодня субботний выходной.Много молодёжи работает на цирке,зрелые селяне им помогают,а тем уже старики  притопали на выручку.Кто рядом в парке гулял,среди сосен с детишками,давно ковыряют землю,испачкав белые рубахи,вымазав платья.

  -Ма,а  что возле цирка копают?

   -Конюшни здесь будут,сынок.Для зверей жилища!

   Радио негромко поёт красивую музыку,под которую веселее работать,тело не устаёт.Все спокойно занимаются порученными  делами и взятыми обязательствами: братья каменщики завершают подъём циркового круга,братья стекольщики вымеряют окна да двери,сёстры штукатурки принялись за отделку фасада- и только подсобники суетятся,едва успевая ко всем.Среди них,как всегда,Жорка трезвонит колокольчиком  от бригады одной к следующей. Ребята уже гоняли его- прямо в глаза,надоел со своими россказнями.Но он как ветер по стройке гуляет,листьями прошуршал.

  -Жор,иди ты на…- не сдержался Роман Цыгля,да и послал его на хутор бабочек ловить.

   Под парусиновым  навесом работает бывший тюремный сиделец Мартын.Он строгает да пилит симпотные деревяшки для украшательства циркового дворца; и всё ещё дивно щурится на вольное небо,дышит  полной меркой, густо празднуя свободу.Притулясь к столбу,поглядывает на него дед Пимен,приведший свой дух в состояние возвышенное от созерцания классной работы,от шуршуров полуденных жаб и ящерок; запах просторный со стружки плывёт.

   -Ты,Мартын,теперь сподобился к вольной жизни. Молодец.- Старик нежно коснулся его локтя,снимая пылинку с засаленного костюма.- Но зачем собираешь денюшки на общак воровской? оставь кабальные порядки для обветшалой тюрьмы,а здесь другие хозяева.

   Стыдливо  возмутился Мартын,словно правота его голенькой предстала:- Что прикажешь –мужиков бросить без передачек? опухнут с голодухи.

  -Ничего не случится ,коли одну баланду похлебают,-ехидно  окрысился дед и даже  клацнул пустыми дёснами: мол- твоё дело вольное,и я свободный гражданин.- Это господь карает разбойников.А ежли хотят сытче кушать,то пускай трудятся до кровавых мозолей.

   Раздался восторженный крик:- Смотрите все!! Вот такой я буду медведь!- Это Жорка из сарая выпростал лежалую шубу ,брыкнув оттуда стайку полусонных молей,и накинул на себя её с верхом,оставив снаружи нос один.Он корчился как лицедей,даруя народу спектакль.

   А после,устав веселить ребятишек,Жора запыханно повалился в смоляную стружку:- Дааа,дедушка.Дикие звери это тебе не домашние собачки и коники.

   Но Пимен ему вмиг припомнил родную историю:-Смеёшься,перчак? Да знаешь ли ты,что без кавалерии не выиграли мы проишедших  войн,разных мелких побоищ? Сабли наголо,к бою пушки- везде в подмогу лошадка.Даже валясь наземь с порванным брюхом,она старается человечка спасти- пылкость бережёт,любовь смертельную.

   Но Жорка бы словно и не поверил ему ,перебил старика:-Откуда ты знаешь? Провёл все деревенские битвы в лесных затишках,а про наганы басню сочинил.Теперь вот детишек путаешь своими  вымыслами,так что Еремеев сынок весь огород тебе перекопал.

  -Ты серьёзно пролаял лживую речь ,пёс уличный?- тихо вопросил старик,и только нервная тряска седой бороды подсказала Жорику,до каких жестоких коликов обижен на него дедушка Пимен.

   Страшно мужику стало,будто заклятому алкашу перед раздутой печёнкой.- Прости меня,деда родимый,за бездумные слова.- А в оправдание повинился всем оболганным:- Наговорю,бывает,людям брехни,а после проедаю себя днём и ночью.Прости блуду.

   Пимен встал с чурбака,померился неюркими шажками .У ног его сидел Жорик,под коленки свесив повинную голову,но всё же краем глаза выгадывая дедову хватку.Тот захекал смешливо:- Боишься,мандалай.Мельчавый  ты против силы моей.

  -Вот ничуточки не боюсь.- Жора вскочил,обнял за бока  проходящего деда,и даже  в щёку волосатую чмокнул:-Глаза у тебя добрые.

   Приспело время обеда.При школьной столовке ,через дорогу, накрыли столы по указанию председателя. Может,без разносолов- да сытно.На первое щи,каша на второе.И компоты из деревенских подвалов.

  Серафим силком  гнал кормиться детдомовцев.Они поработали от души,но со стыдом вдруг упёрлись чужое кушать.И парень связал их верёвкой,таща за собой:- Обед сготовлен для вас,а вы носы воротите грязные.Быстро умываться!

  -А зачем?- рассмеялся самый бойкий шкет.- Мы ведь ещё будем трудиться.Найдёте работу?

  -Обязательно,- громогласно  подтвердил Серафим,рукою  обмахнув ширь посёлка.- В людях большая треба на элеваторе.Нужно порядок навести: вычистить  хлебные закрома и механические кутёхи.

   Вроде бы весел Серафимка; но сам не свой нынче,а чей-трудно сказать.Может бабкин,или дедкин,как колобок- да вот кашу гречневую он еле ковырнул ,хоть со сливочным маслом её обожает.Поди ж ты,привереда.

   Неаа; это всё мелкая кручина- из лоскутов пошита ветхими  нитями.Зиновий пихнул парня в бок:- Ну чего дуешься на весь свет,оттого что Христина не пришла? Красотой да умом ты  статен- иди сам к ней,а коли трусишь,так займи у Янки язык.Он быстро научит.

  -Эх,дядька,не понимаешь ты всего…- а чего там понимать,если каждый мужик эту школу прошёл: прямо от нежного дёрганья косичек на продлёнке до выпускного поцелуя в запомаженные губы  самой разболтанной одноклассницы.Но Серафим только сердце  с перебивами слушает,да упрямо твердит:- она такая милая,такая чистая…А я?

   И вдруг безного вскочил с табурета,повис руками за шею дядькину; треплет зло,а в нём ни много-ни мало весу четыре пуда,да ещё голова.- Есть во мне что,дядька Зиновий? большая нервная заноза,чтобы гноилась всю жизнь?

  -А то как же,- Зяма взлохматил его серые цементные волосы,добавив рыжего песочку из карьера близ сосен,и полил водой дождевой.Потом стал замешивать в Серафимкиной голове  крепкий раствор; а сам рядышком приговаривает:- Рассказали мне на днях случай один.В магазине старушку малец пожалел,которая распустила сопли,будто ей продала девка ,наглая прилавочная,совсем кислое молоко.Так  и  сяк плакала бабуля,аж довела до истерики бедную продавщицу…А кто был малец тот,что за обиженную старость вступился,ась?- Дядька ухо оттянул пальцами,чтобы лучше слышать в звоне столовых мисок; упряталось солнце среди  ветвей за окном,превращая Зиновия в лысого гнома.

   Подвох учуял Серафим,и сщурился своей зелёной кожурой,словно никогда больше не созреть ему:- я был.

  -Ты,малый.Но знаешь ли,глупый отрок,что бабка та давно ходит по магазинам да торговым лоткам,издеваясь над девчатами  своей немощной старостью.Сто халявных костюмов она переносила за это время,сто крынок свежего молока даром выпила,и ещё хвастается соседям,будто любого из них сможет в тюрьму посадить,если не дай бог ветка спелая вишника на её огород свесится.

  -А я здесь при чём?- спросил Серафим,возводя глазки к тихим небесам,и сам был на ангела похож; но дядька Зиновий его ущемил за правый бок:- Веростлив ты, милосердный дурачок,будто в мире нет обманов,измен,и тайных предателей.Истязая себя верой,можно натворить недобрых дел.- Зяма склонился к плечу молодого дружка,шепнул скользко:- Тут Христину я видел  на днях с темнотой под глазами.Не пойму- то ли она по тебе тоскует,то ль просто подевичьи мается.

   -Врёшь ты всё,дядюшка,- чуть грубее  закряхтел враз охрипший Серафимка,втайне надеясь,что Зиновий обиженно подтвердит каждое своё слово.

  -Да кого хочешь спроси.- Зяма всколыхнулся петушливо,и обмахнул крыльями рядом сидевших товарищей,а те убеждённо закивали мальцу.Уж очень уморителен он в своей первой любови.

  Дядька Зиновий купил кружку пива; один уселся  при парковом тенёчке,под берёзами.Тихо никого не обижая селёдочку жевал.И с мыслями советовался; ну а какие они у зрелого одинокого мужика?- когда в семье наяву примириться да как уговорить  Марийку на переезд.Она ведь обоими башмаками прикипела к городской смоле,а языком к говорливым соседкам.- зато в посёлке мусора  мало и птичий щебет  слышен кругом,- разговаривал Зяма с женой,а та,поджав губы,сгорбилась на краю скамьи,трудно дыша больным горлом:- Вот бы тебе тут  и воздух понравился,ароматный,- напел под гармонику дядька,но испуганная хлёстким ударом кнута на лугу,Марийка быстро растаяла среди цветочной пыльцы.

   Зиновий повёл головой вбок-набок,назад оглянулся- и узрел Богатуша при детской коляске.- Заходи,садись.Я тебя не трону,вражонок.

   Сощурил большие глаза Богатуш; сын его таким же лупатым вырастет.- А мне бояться вас стыдно.

  -Отчего это?- Зяма вздёрнул нос,кудельки к затылку пригладил.- Брезгуешь?

  -Да.- Остановился мужик,так что спиной загораживая малыша.И похож он весь на наседку,с толстым брюхом своим да подвисшим коричным ремнём.

  -Да- это ёмкое слово.- Зиновий безобидно надругался над ссорой,во весь рот улыбнувшись.- Объясни великую причину твоей неприязни,когда весь бедный народ  затеялся строить цирк для детей,и для твоего ребёночка тоже,между прочим.А ты ломаного грошика не дал,хотя каждый день ходишь мимо Янкиного плаката.Вот здесь тебе не бывает стыдно?

   Грозно пожевал губами Богатуш,как чудоюдо,которое прежде плавало в речке,но его выловили да сожгли- а этот рядом  стоит,насупив брови,и клёхчет поиндюшиному, скороговоркой:- Кому деньги давать? пропойцам да лентяям,что из зависти сарай мой спалили?! и меня бы с семьёй,но мы к тёще уехали! Господь уберёг от большого разора,и потому мне не жаль  для него лишь,а голота пусть бедствует.

  -Это не люди; мерзкая гнида тебя подпалила- а вот отстояли дом твой всем миром,пока ты в городе курортничал.Двух мужиков после до больницы проводили с ожогами.- Зиновий зримо покраснел от шеи до затылка; пытаясь сохранить выдержку,он весело подмигнул пацанёнку в коляске,словно рисованный клоун на сдутом воздушном шарике:- Верно я говорю,малой? за что батя от людей любви ждёт,когда сам её жадничает?- возмутился Зяма подобной наглостью; встал,размахав по кустам рукиноги.- Согласен я : много наших мужиков бражничают, дерутся и лежеботят на диване.Но дай им идею великую-они всю планету вниз головой подвесят,ось  земную свернут в узел.А что есть твоя цель,Богатуш? да золотая кубышка!..- Ткнулся Зяма очами-пырлами  в червоный крест  на белой груди Богатуша,и церковь ему припомнил:-Простолюдины идут к богу,даруя свою веру- а вам под иконами блазится грехи покрыть.Эээх,хитрованы…-Зиновий осуждающе закачал потной лысиной,да и махнул рукой,не надеясь уже на розги.

   Мужик толкнул от него свою коляску,намеряясь гордо уйти.Но в трёх шагах  оглянулся .- Хочу помочь  родине. Только селяне  за приймака меня держат,оттого что разбогател.Ты скажи Янке- пусть с золотом кошёлку примет от нашего дома,но втайне.И чтобы всё на цирк- до гроща.-Он ушёл через строгий караул одноногих сосновых солдат,  которому барабанили  военный марш парадные дятлы; через мелкие кустики недозрелой малины ,где прятался шалый одинокий медведь.

  Тут  и для Серафима  обед закончился- Христина пришла на строительство.Когда вдали увидалась её красная блузка,парень встрепыхнулся как бойцовый петух: волнительно пригладил гребень,будто невзначай глянув на отражение в заляпанном окне; потом сбил рукавицами цементную пыль со штанов да рубашки; губы вытер ,будто прямо сейчас целоваться.

   Он схватился за носилками- вроде работает не покладая рук- а у самого под рёбрами началась трясучка, и отваливаясь комьями,поползла к пяткам. -…Фёдор…-позвал Серафим лучшего друга на помощь,но пацан не услышал его чахоточный голос и ускакал с Еремеем за песком да кирпичами.Припёрся Янко откудато сверху, взялся к носилкам:- Донести,что ли?

   А девчонка всё ближе,шире шаг её к солнцу,и потом не поймать уже красносинюю бабочку,улетит в горизонт краса  школьная.Потому доверился Серафим:- Янка,у меня есть подарок для Христи.Вручи ей,пожалуйста ,ото всей бригады.Ты хитрый,- запнулся.- Повод придумаешь.

   Христинка дарёные конфеты взяла,благодарствуя; всех угостила; а Серафима сама накормила с руки- он даже пальчики облобызал ,шёпотом договариваясь  о свидании.   И после работы счастливо ухнул в омут; объявившись из воды с короной тины да ржавых водорослей.

  -Вот лешак водяной,и тут оконфузился.- Зиновий вздохнул удручённо,улыбаясь одними глазами:- Ну куда  ты поплыл,лягушачь у берега! Тяни раков  больших,оставляй малых.

  -Не ругайся,дядька.Вода тёмная,а в ней морская звезда щекотит пятки.

   -Я тебя сам пощекотю,вот вылезь на берег.- Зяма обернулся к Муслиму.- Совсем малый отбился от рук.Надо его женить.

   Янко уже хохотал в усладу; смеялся и Ерёма слезу сквозь,потому что его схватил клешнёй толстопузый рак.Зиновий перегнулся над илистым берегом ,скользко упал,а обратно из тины выползло грозное пугало- и ну рычать,материться.Залепили Муслиму ,который грёб на корточках к берегу,в задницу грязным илом.

   Отыгравшись,легли мужики под солнце.Считаются:- вот стены побелим  мы водной эмульсией,её потом мыть легко и не пачкается.- тогда краску придётся в магазине  покупать,а мел для побелки  можно накопать бесплатно.-неее,друзья,чем дешевле тем хуже; зато полы,например,мы уложим по бетонке крепкими струганными досками с собственной пилорамы,вот где будет экономия.-правильно,потому что в нерабочее время наш цирк станет играть деревенские свадьбы: затопочем от радости на весь белый свет,и с ближних выселков соседи придут к нам.-седушки уставим по кругу  резные,древесью пахучие,а то ж стулья из пластика воняют химией.- для манежа пусть старые бабки выткут толстый гобеленовый  ковёр с лебедями и тиграми,да разной невидалью.- нельзя, дрессированные зверюшки пугаться будут.- тогда картины развесим на стенах,а ещё лучше природные росписи,как в храме.- с понедельника начинаем сваривать купольные фермы,- встряхнулся Зиновий,и мужиков подбодрил:- Вот где простор для фантазии,развлеченье душе и телу.

   -Оох,сон мне сегодня приснился,- потянулся Ерёма вверх  медовым своим голоском,вызывая ребят на зависть.- Будто ловил я мелкую рыбу у берега,окуньков да плотву под навозного  червяка.И вдруг вытащил живую голую девку с роскошными  персями.К чему бы это?

   Мигнул на него Янка,словами отвердел:-Значит, расцарапает тебе морду Олёна.Или я покрашу в синяки  снизу доверху.Слышишь?

  -Это всего лишь сон,- засмеялся Еремей,обернув лёгкой шуткой тайные мечты.- Скучно мне здесь.Подкопим с Олёнкой денег,и уедем к чёртовой матери.

  -Чего так?- вылупил очи Муслим.- Выходит,ты с горя всегда улыбаешься?

  -Бирючливый я человек на самом деле.Устал общаться,и всё больше мне хочется семьёю пожить в затворе.Но у нас  не хата,а проходной двор.

  -Так то от тебя зависит,- глубоко тронула дядьку Зиновия сквозившая  холодом тоска.Она свистела через дыры туда и обратно.- Гони из дома всех прочь.

  -Ойёй,от вас спрячешься.- Глаза мужика стрельнули ракетой прямо  в межзвёздные дали,где присмотрел он себе тихий угол,скитаясь по миру во снах.

   Янко толкнул ногой сумку с продуктами,шугнув странную тишину.Покатились яблоки в воду; он нырнул за ними –словно пропал насовсем.Живи,мол,Ерёма- нету здесь никого.

   Через полчаса мужики разошлись,назавтра у каждого были свои дела.И Янка ушёл,но не напрямик,а по полевой тропке- одуванчики золотые топтал,лечебные обходя травы.- Хорошая цветва.Если поранишься чем,приложи к ране и всё пройдёт.

   Серафим,который нарочно вослед увязался,заспорил горячо,хоть оно того не стоило:- Ерунда.Телесные боли закончатся безо всяких  лекарств,а в душевных муках властен лишь я.

   Улыбнулся Янка.- Может быть ,ты больше меня разбираешься.Я вот любви не верю,а доверяю семейной привязанности.

  -Так же и Христя сказала ,когда я ей в чувствах признался: не бросайся,мол,пустыми словами- настоящую любовь  я сама увижу,и руки раскину,чтобы поймать.- Серафим уткнулся в дорогу;  две маленькие морщинки над переносицей залегли одной  страдательной думой,а он с юношеским  томлением вспоминал свои ошибки,которые-Янка точно знал- не раз ещё повторит.- Я боязнь свою прячу и бываю груб,но Христина всё понимает,терпением прощая моё хамство.

   Беленький Серафим,будто свежий творог на тарелке. Загребнув его столовой ложкой,Янко облизнулся:- Ты дурно поспешил,и выглядишь теперь в её глазах любовным авантюристом.

   Дядька Зиновий вот так не скажет.Вместо того,чтобы ударить в лоб крепким словом,он обволакивает виновного флером прощения,оставаясь для всех  добрым товарищем.А Янке сейчас по боку сентименты.Дружок его пропадает, чахнет от ночных грёз,и нужно срочно менять ему  обтруханное бельишко,попутно закаляя характер.-Представь себе: девчонка институт закончила,сама детей учит.А ты с ней как со школьницей.- И милостиво  заглянул в глаза:- Совсем не поверила?

  -неа,- выдохнул Серафим,тупо разглядывая пыльные ботинки,будто собрался на шнурках вешаться.От такой малости  он дух потерял,а вдруг если война?- подумал Янко. Когда в кино погибают дети,малый прямо на сцену  выпрыгивает,чтобы закричать громовержцем- грудью за мир!!- и может ножик карманный схватить,а потом никшнёт головой к полу и тихо считает овец,умеривая пылкую злость.

   Дааа; не боец Серафимка,не страх господен.Пора уж его в добро с кулаками тыкать.- Не жалей её ,парень.Унеси на крыльях далеко от людей и сделай женой.Христина ждёт твоей решимости.

  -Как это?- заупрямился Серафим.- Силой?

  -Да хоть силой! Учись вон у Богатуша,- они как раз проходили мимо  барского дома,приостановившись  на крики бедной жены.Она схватилась за кошёлку с золотом обеими руками,пригнула её к себе,навалившись сверху тяжёлой статью.Визги бабьи слышны всем: спелые как арбузы,они вылетают мощно из окон и лопаются на чёрных шишках церковной ограды.Под нею стеклась розовая сладкая лужа,налетело грозное скопище ос; любопытные селяне с опаской поглядывают то на них ,то в окна- но далеко не уходят,ожидая семейную расправу.

   И видно,что ждать им осталось мало: затряслись кованые вычурные ворота от хозяйского рыка,поджал хвост в конуре с телёнка ростом пёс.

  -Не хочу жить золотой вошью!!!Сотворю детям праздник!!

  -Дурак! Ты не вошь!Я люблю тебя!- то уже баба   визгнула  испуганно,а всё равно к деньгам  тянется- плачет за ребёночка  будущее:- О нём подумай! к нужде нас обрекаешь!

   Голоса супругов малость утихли,и зевакам не видать ,а Богатуш  присел возле жены,в шейку её целуя:-Родненькая…пусть живёт он счастливым среди людей- но не изгоем  печальным.- Утёр ей слёзки  молодильные,от которых облегчается душа,и суетные муки пропадают с морщинами:- Не спорь  со мной,пожалуйста.Я прав как есть.

   Прав ли? сидя дома на мягком диване,Янко расслабился,слушая музыку,и сурово кстил себя за несбывшее:- нужно было мне,дураку,не жалеть Анюту в праздничную ночь,пусть бы умоляла,плакала,а к утру заснула на груди,приняв навсегда первого; но она другую судьбу выменяла за свою  неопытность,и теперь только бог знает,что мы с ней потеряли…или лучшей женой стала бы жадная до ласк замужняя баба ,которую я опутал сладкой паутиной настойчивых ухаживаний; она билась со мной из последних сил,едва спасаясь от неуёмного  желания,но когда я выдохнул в мутные,наполненные только страстью и бесстыдной  похотью,минуту назад ещё жившие разумом  жалкие глаза её- хочешь?- то даже не услышал,а почти придумал грязный животный щёпот в ответ  мне- хочу- от самой чистой женщины на свете.-

   Заснул Янко; позабыв далёкое и прошлое; песенные  сновидения рисовали  ему  дремотными  мазками милое Верочкино лицо- будто изнемогала она под громы железного корыта,в котором соседи купали розового младенца,и во сне Янке хотелось зачать такого же прямо сейчас,потому что   самые лучшие дети рожаются без ожиданий да материнских прошений,без отцовских обетов-нужно лишь раствориться друг в дружке,укрывшись внутри с головой; а  через девять месяцев выплеснуть из себя,крича божественную ругань под вопли  стыдливой медсестры и пиная в живот носатую акушерку.

    Но можно ли влюбиться,обманув сердце? спящий Янко похмурнел,сказал Верочке :- Я не люблю тебя.

   Грустно она улыбнулась:- Ты так часто это повторяешь, будто всерьёз боишься меня.

  -Да ведь нету в тебе такого,чтобы смотреть без наглядки, вечно.Но я гляжу,во сне мучаясь.- Рассердился Янко:- Кто виноват?

  -Я,- ответила Вера,хохоча безутешно.

  -Надо мной  смеёшься?- подполз Янка к её коленям как оглоданный раб.И целуя,заклял на верность:- Другого меня не сыщешь.Есть русые да чёрные,рукастые,носатые,бойкие весельем и добрые.А всё же,родная- сбереги,если можешь, нашу дружбу.

   Тут мужик проснулся от  заурчавшей голодухи в желудке.Холодильник открыл: он полон кусками мяса,овощей да фруктов.Краем уха слушая последние известия,Янко перекусил  на скорую руку.Но борща хочется,горячего похлебать.

   Раз,два- закипает бульон из куриных ножек.В шкурке перья как стрелы торчат,потому что за птицами на фабрике охотятся лучники.Сраженья идут по всему  птичьему двору,и вопящие куры прячутся за индюков,а те отпихивают  их возмущённо ,своим дорожа покоем.Тогда хохлатки покорно склоняют головы в суп.

   Пока с луком и морковью на сковородке обжариваются томаты,палач сказал зловеще:- Капуста,на плаху,- и поднял резак без сожаления.В прорезях маски беспощадно горели жестокие глаза тирана.

  -всех не уничтожить! свобода приходит нагая!- крикнула звонко капуста,и эхом возмущения отозвались продукты с обеденного стола.Жертва стала срывать одежду,но её было так много,что капуста запуталась в пуговицах.Стянув ей руки,Янко накрошил большую миску белых хлопьев,потом стал резать поверх свеклу.

  -что вы делаете,нахал?- запищала спесивая варёнка.- мои корни древнее королевских ,и я не лягу рядом с этой базарной торговкой,- но писк её всё слабел,а вскоре совсем затих под слоем картофеля.

    Вывалив  в кипящую кастрюлю сочное мёшево,Янка глянул на улицу: дождь идёт.Рождаясь из грязной облачной хмари,он льётся на горячую пыль  знойного дня,прибивает к земле назойливое жужжание мух- с неба будто сыплются капсулы,наполненные  ароматами трав и цветов.

   Бежит ливень.Он уже надел глубокие калоши,и смеётся над прохожими ,пузыря холодные щёки.Хоть много воды,но ливень только пугает- он зарядил не на пару часов.

   И вот шлёпает дождик.Босиком,как мальчишка,топочет  сандалиями впереди всех.А люди,словно заезженные кони,широко раздувают ноздри ,вдыхая мятную прохладу речного урмана.

   Принаряженный Янко,с конфетами,спешил растолкать толстопузых- ему навстречу шла Верочка,босоножки в руках.Через окно в тучах солнце  протянуло к ней  руки, озолотив  чёрные волосы,и лёгкий ветер облепил мокрое платье,изваяв  драгоценную фигурку в редеющих  посёках дождя.Чудо для Янки день сотворил,счастье ночь принесёт.

  -Привет.- Вера ступила на его вылощенные туфли,и подтягиваясь на цыпочках,поцеловала.Мужик неловко ткнулся губами,стесняясь чужих взглядов:- Обуйся,тебе болеть нельзя.

  -Почему это?- она юрко заползла к нему под пиджак,и обняла,сцепив на спине ладони.- Ты меня тогда пожалеешь, от беспокойства всю ночь будешь слушать как я дышу.

  -Не пугай.А то кину тебя под кустом волчьих ягод, забросаю зелёными ветками.Ты ещё не знаешь,с каким ужасным маньяком  связалась.- На руках занёс он Верочку под развесистый  ивовый шатёр,укрывая ладонями от колких сучьев да прутьев; глотал тёплый дождь с её глаз и мял бабье голое тело.- Рано,мужичок,рано ещё,- шепнула она Янке; но когда не послушался,грубо хлестнула ладонью,чтобы умерил сильное хотенье  своё.И гладила по щеке,извинялась:- Я побольше голодала,а терплю. Вечером, милый ,всё будет.

  -Было время,когда я на раз тебя хотел.Но вдруг с ласки невзначай в мысли закралась,поцелуйчики да объятия всякие- теперь уже сам встречи жду,чтобы не только любить по взрослому,а глядеть,как песню слушать…может,ты и путное что скажешь.

   Притаив ушки,замерла Вера,искоса поглядывая  с надёжливой улыбкой ,и даже себе не верила,что так сильно ею заполонен мужик.Откуда взялось- вроде с месяц в чужом любовнике обретался,а нынче уже семью готов завести.

   На последние хохмаческие слова Янкины про беспутную головушку дала Вера пинка ему под зад,и смеясь,погнала как зайца через лес- ату,малый,ату!- Янка вереей мотался между деревьев- не убежать надеясь,а чтоб догнала любовка ,чтобы петь ей потом сладкие стишки,которые неумолчно  рифмы кричат,требуя настоящей музыки.

   Хочется мужику ,и бабе хотение пришло- но стало между ними словесное проклятие,через немогу обручальное кольцо.Замолил давно поп великую алилую: кричал, тужился,будто крепче бывает  громогласная  венчальная мольба- а всё же выше  любовь.

   Вера смотрела на Янку со спрятанной надеждой,в которой и себе признавалась сейчас:- Мне очень нравятся соседские старики,как они дружно живут.В люди под ручку ходят,на рынок,во двор,и грубых слов не слышно от них- с добротой доживают,хоть пенсия маленькая ,хоть войны по телевизору…Брошу я постылого мужа,любишь ли,Янка?

   -Чудушка,лапушка,милушка…- объял её мужик,затянув в тень вечерних фонарей.

  -Смотри!- стрекотнула встревоженная Вера,- на меня бабка Ульяна поглядывает,чтобы сплетни разнести.

   Оглянулся Янко в домовой сумрак: точно- стоит статуей  любопытная старушка,и держит крепко верещагу свою,по которой чтится всемогущему богу.

   -Да не бойся ты.- Он обратал Верочку за плечи,назло всем кликушам и себе в устрашение:- Я заберу тебя от них. Насовсем.

   Когда ночью,после любовных ласк,сон ей приснился ужасный про родню,Янко успокаивал бабу долго: рассказывал о паучьих норах,в которых плавают тёмные страхи,о дремотных снах с ползающими кошмарами.Для убеждения мужик слез с дивана и прошёл по гулким  комнатам- всё спокойно!- грозный голос пуганул тишину:-Вера.Хочешь- сердись на меня,а сможешь –прости.Я жестокий человек,поэтому не хочу мириться с твоими  придуманными горюшками.

   Верочка притихла,оттолкнувшись к стене,и ожидала от слов мужика нехорошей беды.Так зло он говорил ей:- Пусты  твои тревоги.Ты всю чернь с земли подымаешь,с людских языков питаешься грязью,и потому у тебя мутно на сердце,что жалостлива очень ко всякой нечисти.Зачем пьющий муж,зачем жалкие родичи? все паразиты  твоим милосердием сыты,а ко мне на свиданье ты страхи чужие несёшь.Не желаю я слушать мерзости! не сочуствую слабакам.

   Вера,дрожа от нахлынувшего холода,обняла себя за плечи.Но к мужику даже не придвинулась.- Лёгкий ты человек,раз отказываешься делить  мои тревоги.Из боязни,наверное.И никакой любви в тебе нет.

  -Есть,- взъярился мужик,через раздутые ноздри выпуская гневный пар.- Но мы взрослые люди,я беременной бабой тебя забираю себе- а родня пусть сама с жизнью грызётся.

   Опинаясь словами,ответила Верочка:- Янка…я не смогу.

  -Жить со мной?

  -Нет. Мне рожать страшно.

  -Во,дура!- высмеял её бережливо мужик.- Да ты крепче любой девахи.- Притиснул он пугливую Верочку,и опять они вместе уснули.

   А ранним утром,когда посёлок ещё похрапывал,Янко опростался на своём любимом колче,у голенького подтопшего дерева,когда в сумерках наводящего страх  своей белой протезной ногой.

  -Что,здесь и будем загорать?- огляделась Вера,едва он скинул рюкзак.Непохоже тут на припёк,больно много кустов закрывают им солнце,будто оберегая от любопытных подглядок.- Нарочно сюда привёл,с умыслом?

   Но уже в одних трусах стоит Янка,и спорить с ним бесполезно.- Ты ведь хотела равномерный загар,как на вкусной шоколадке.Вот раздевайся совсем,это пустынное место,- да и сам трусы кинул сверх кучи одежды.

   Потрогав себя везде,обтёр ночной пот ладонями ,а потом смело шагнул в холодную туманную воду; мелкие  кошачьи  верховодки да томатные бычки юрко шмыгнули спод берега,бездыханно  потерявшись среди зелёных париков водоросли.

   Делать нечего- женская доля покорна в любви; Вера легко вздохнула,что мужик за неё всё решил,и следом за ним  разоблачилась от вещей,аккуратно их  складывая горкой.Бельишко молочного цвета сползло с неё в последнюю очередь,даже за золотыми серёжками и браслеткой с часами –слезло туго,будто вторая  кожа.Прикрыла себя баба  руками  от Янкиных бешеных глаз,но куда ей спрятать в ладонях своё сокровенное ,если пальцы сквозь подглядывает солнышко.

   В реку вощла,семеня по песку розовыми пятками и стараясь помельче  босотой ступать ,словно ей от этого  станет теплее.Не взвизгнула баба,а лишь только открыла рот для вздоха тяжёлого,когда обхватило колени резвое течение- тут плотоядное эхо  всосалось дерзким поцелуем, давя на компот её сочные губы.

    Едва успела шепнуть:- спасите- и речке,и лесу,и кто ещё  беду эту видел ,но первым на выручку Янко пришёл; подкинув бабу в руки сильные,бережно обняв,со сладостной болью залез вовнутрь,впёрся с карасями да тиною,прихватил и млеющих пионеров,что случайно оказались в дальнем рыбацком секрете.

  -спасибо,милый,я тону без боязни,и мне подводное царство не страшно совсем,если ты рядом.

    -мне,хлебцу чёрствому,жить легко было,а ныне сердце как мякиш размололось,хоть рыбам его скормить.

   С маху  вдруг закружилась в жёлтом песке зелёная поросль; и шмякнулся Янка башкой  у сосны,придавив муравьиную кучу.Ладонями поднагрёб себе воздуху,потом обморочную Веру  сграбастал:- моя  ты,- а чтоб не услышать отказа,запечатал  он дерзостной лаской все её библейские места.

    Вслед за вчерашним дождём  уже высунули головы мелкие грибные выползки и отчаянно машут шляпами,обдувая запотевшие лица.Они радуются слабому ветерку,клонятся  сухим листьям,редко слетающим в пустую кошёлку июля.Янко с Верочкой ходят,рыщут весело, аукаясь друг дружке по серому лесу.Мало ли- вдруг медведь или леший.Оголодавший мишка сгрызть может человека,и после только лапу оближет.А леший моралью нестоек- то девки рассказывали,будто он обрюхатить пытался.Если врут даже,всё равно тревожиться стоит.

  -Вера! Ты нашла что-нибудь?!- слышен Янка голосист.

   -У меня целая поляна  свинухов!- кричит она в ответ,но певчий её голос  дробится под клювом упрямого дятла, который скоро мигрень  себе заработает.Янко понял-живаздорова,по траве ползает среди мелких берёз.

   Минут через пять Верочка:- Гугугу,где ты,мой возлюбленный!?- а мужик навстречу  уже идёт,обвесив голову  красным венком спелой земляники –поплачь, милая,над раненым.

   -Я хожу,топчу муть земную,а ты на одном пятачке целую сумку насбирала.- Облизнулся Янко:- Ох,и вкусна будет похлёбка  деревенская,жирные свинухи с картошкой.А от меня в соснах маслята спрятались,показали язык.

   -Нашумел,наверное,увалень,- Вера смешно передразнила Янкину неуклюжесть,и рассмеялась.

  -Да ну,я хожу как зверь- на цыпках.Но только  щепочка треснет- грибы сразу по норам.

  -Брехун.Они в норах не живут.

  -А где же? точно там.Роют их мягкими  плюшевыми лапками,женятся там,и рожают детей.Приносят сначала их в сумках,как кенгуру,а потом уже попихивают во взрослую жизнь.

  -Сразу всех? даже самых маленьких?

  -Ага.Потому что для природы главная опасность –человек,и от него всем  скопом легче отбиться.Охотники да рыболовы,травосборы да грибники вырождаются в браконьеров,хапают всё подряд.Как  твой арестованный братец,за которого ночью ты плакала.

  -Он не преступник,- пылко вступилась Вера.

  -Жадный он.Будто вся природа  создана чтобы под его пули лечь.- Осерчал Янко.

  -А ты злой.За мелкий грешок чуть ли смертью готов посчитаться.

  -Да. Случится,и тебя не прощу.

  -Ну и досвиданья.

  -Скатертью  дорога .

   Тусклыми бабьими слезами застив глаза,Вера бежала домой.Сорванной орешиной  срубала головы зелёным метёлкам.Когда позади затопали тяжёлые  мужеские шаги,она чуточку сбавила пыл,смахнув наскоро слёзы- это Янка спешит извиниться.Почуяв его  нежную лапу,Верочка  непримиримо  дёрнула рукой,и хлестнула назад, оглядываясь- орешина взвизгнула.А с нею и баба:-Тьфу,леший!! Выпугал до усрачки! Охахахохах,- разнёсся  её немного тревожный смех по окрестьям.- Я подумала, что…А тебе чего надо?- Оборвав себя на полслове, уставилась она в глаза Беснику: орешина  наперевес- как винтовка многозарядная.Шмальнёт раз,другой  по морде, чтоб к замужней не приставал,и позорные рубцы надолго останутся.

   Кто бы видел из знакомых- леший ушами покраснел,а на лбу среди серых морщин заблестели капельки пота.Он руку дрожаще  протягивает:- Давай помогу,- к сумке с грибами тянется.

   А Верочка в смех:- Ух ты какой ухажёр! нарядный. Сначала бы выбрился да космы постриг,хоть косички заплетай.- И пошла снова своей тропинкой.

   Леший грустно поплёлся  сзади,думая,что с таким патлатым обличьем,как у него,трудно к хорошему человеку  подойти знакомиться.

  Бабе тоже неловко в душе,зряшными были упрёки,да и страшновато одной- вспомнила,что девки рассказывали о лешем.Он ведь тоже мужик.Чистенький,в штанах да рубахе-значит,жена его любит,приглядывает.

   Когда мысли перекинулись на семью,жалость бабья взяла верх над обидой и страхом- Вера  спросила лешего ,абы не молчать:- О чём задумался,дядька?

   Встряхнулся Бесник всем телом,в землю вдавив копыта; обрадовался,что красавица заговорила с ним.- Не дядька я,молодой ещё.А мечтаю о тебе: проводить домой да присесть рядом,- и глаза плут свернул в сторону,вроде его синяя стрекоза интересует.

  -Ну и ухарь,- выгнула брови Верочка.- А потом попросишься лечь рядышком; но это ты не на дурную девку напал- я быстро  форсить отучу.

  Бесник лапу себе на сердце положил,и когда застучало оно,отдаваясь в висках,ласково взмолился:- Ты прости, милая,что я тревогой тебя выпугал.Просто вдалеке от людей живу,и давно приветливых разговоров чураюсь.А самому хочется бытьё вывернуть наизнанку: весной ,с каждой капельной роздымью,я жду,что удача ко мне передком развернётся.Вот поэтому всё чаще из  дремучего леса выхожу  к людям я.И тогда чую,как мир прекрасен любовью.

   Долго они с Верой  бродили окольными тропами, беседовали; к себе домой притащил леший целую охапку лилий- в руки уже  цветы не помещались когда,он всё рвал,улыбаясь предстоящей радости.

   Жена от плиты взглянула на порог- что за гость ,не стуча,запёрся- а он поверх  лепестков на неё смотрит  и трепещет в груди: из чего –непонятно.Никогда у него ране такой дырки под сиськой не было: ветер прямо через лёгкие дует,холодя  сердце- кровяной комочек.

  -Батюшки! ты зачем болотной травы нарвал?- жена плеснулась чугунком,зашипел бульон на горячем скворче.-Ну давай,не стыдися,сбреши чего-нибудь.

   Враз пропало  бесшабашное веселье мужика,за печь   затулилось.И Бесник,трясясь обидными мурашками,как мальчонка выкрикнул:- Тебя букетом порадовать хотел! Деревенские хлеборобы надоумили.

   Жёнка даже присела на пень,отказываясь верить:- Мне? Да за что?!

   Леший  тихо ответил неповоротливым языком:- А как и всем…за детей,за уютный дом,и вообще там…

  -Спасибооо,- чуть не взвыла баба на свою недогадливость.-Чего же ты их в углу бросил? Ставь на стол,пусть дети  повидают нашу радость.

   Бесник вернулся к порогу собрать рассыпанный букет. Цвет к цвету,и будто не было ссоры.- А   где сыны?

  -Старший  стрелять ушёл.А младшие по болоту лягушками забавляются.

  -Приглядеть надо б за ними,- было привскочил леший.- Не дай чёрт страху,потонут ещё.

  -Да  что ты!- Жёнка махнула на  него фартуком; схватила ухватом  горячий чугунок,улыбаясь в зубатый рот.-Взрослая пацанва : уже б в школу пошли,кабы мы отдали их учиться…Возьми вон кувшин и ставь лильки-цветы на стол.Да  сам садись- небось желудок за ночь коржичка не видал.

  -Хо,придумала.Откуда?- Беснику расхотелось молчать,а всё говорить ,говорить,и он бодяжил ночные сказки с набитым ртом,об пол копытами стучал в нетерпении.-Одной осокой перебился,да с травы какой толк.Задразнил лишь кишку.- Утроба лешего сытно отрыгнула,и снова замелькала деревянная ложка туда да обратно.

   Тишина.Жжжжжжу- прошуршал  шмель,а вслед ему шёпот вялой гусеницы- угомонись,вечер приходит.Осы в дупле словно бумагой шерстят,их даже быстрый топоток слышен- они как пёстрые цветочные зебры одеты в морские тельняшки,а задиристы как подгулявшие матросы.Осиная стайка у подножия липы устроила драку с муравьями, заварилась каша погуще пшённой.Насекомые от мёда пьяны.

  А Серафим трезвым идёт к бабке Стракоше с надеждой на помощь.Хотел выпить сто грамм для храбрости,но неизвестно ему,чем обернётся предстоящее колдовство-может, придётся бежать сломя ноги.А они без водки подгибаются со страху.

  -ты же добрая выручалка,- шепчет парень себе под нос, будто делясь с бабкой обо всём,что поведать другим не смог.- Приворожи ко мне белую невесту,выговори её под венец со слов моих,и пусть я буду хвастать женой по родному посёлку,всему миру её предъявлю.- Вскинул он голову спод зелёной травы,из норы мышьей выглянул:-Слышишь,старушка?

  -слыыыышуу!- запела ему синь небесная,подсвечивая завечеревшую дорогу; и легко  стелилась под ноги жёсткая загорелая косовица,кланяясь несрубленными метёлками.

   Дальше топает Серафим; ухи его выше крон деревьев вознеслись как локаторы,слушая каждый шорох звериный,каждую уточку крохлеву.Рядом с деревней поселилась Стракоша,а  живёт за тридевять земель.Нету напрямик дороги,а всё колчами- сбоку холмы да спереди овраги.

   Позади небольшой лесок.К нему Серафим подошёл близко,нос в нос,и остановился с раздумьем: то ли стучать,или так зайти.На стук можно разбудить задремавших зверей,что само по себе черезмерно невежливо.Они,уморенные,отдыхают  после охоты и трапезы: кто из них караулил в засаде,а кого впятером догоняли.- во жизнь!- подумал Серафимка,усмехаясь людской схожести.- и у нас так же происходит: сильные грызут слабаков,а нет чтобы заступиться по немоши.-

   Парень не пошёл  бы к Стракоше за услугой,да вот другие подходы к любимой Христинке исчерпал.То ли боится девка серьёзной любви,то ль дружить с ним хочет  ,или  играет ещё подетски.Но все разговоры о свадьбе обрывает на полуслове как лепестки гадальной ромашки.

  Пусть бабка нашлёт ей в сердце  даже лихоманку горячечную- лишь бы  помогла.Серафим к гипнозу приготовился,к хиромантии с живой кровью; и дрожа брёл по лесу ,взбадриваясь чудесами:- волки чащобные и огородные  слепухи,встаньте вокруг меня,отгоняя зубами  когтистыми сумеречных призраков,чтобы не утащили душу в неведомое.Ой,махоньки  болотные,пусть глаза ваши изнеможа светятся,только бы мне дорожку обратно найти.-

   Парень спустился в лощину,укрытую от вечерней голосьбы и мычанья коров- не догадываясь,что по его пятам уже бегут шустрые гномы,серебря траву своими колпаками. Самый маленький гном пропищал товарищам:- наверное, это блаженный,раз песни поёт.- Но старшой ему сердито ответил:- дурачок.Посмотри,какая одежда на нём пижонская.Из города приехал,втихую.Нужно Стракоше доложить.

  -думаешь,дяденька,что шпион?

  -а кто его знает,похож на грабителя,- посокрушался старшой,всерьёз оглядывая Серафима; и вдруг всплеснул руками:- мать лесная! к его туфлям подковки прибиты.Уж не бес ли нам заявился в человеческом облике?!

   Малыши задрожали; взрослые,сжимая кулаки,подошли ближе.- что будем делать?

  -баюкайте его,авось уснёт.- Старшой навострился,потянул носом навозный воздух.- а я к бабке побегу.Чую,дома она-зелье варит.

  -нууу,вы дяденька,недолго,пожааалуйста,- захныкали малые ребятишки.

  -одним махом обернусь. Ждите,- и пропал в траве.

   Только он Стракоше наплесть успел,а она галоши  едва обула- тут же стук за дверьми,припёрся сам гость. Чувствуя, что глаза слипаются в сон,Серафим умылся из фляжки,и бегом:- Здравствуй,бабушка.

  -Доброго здоровья.- Старуха  теребила узел платка,со стыдом  оглядывая тёмную комнату.Чиста,прибрана; но из чугунного котла попахивало вонью.Стракоша запричитала:-Умаялся,оголодал.А я тебе поджарю яишенки,- и тут же брызнула на печку ароматной воды.- Ты как любишь её, паренёк?

  -Больше жизни,- покраснел Серафим; а потом от догадки передёрнулся:- Ой! вы про что спрашиваете?

  Сунула бабка ему под нос лоханку с яйцами,да засмеялась:- Про них,куриных.- И не стала даже тревожить   расспросами.- С молоком запеку: раскушав,попросишь добавки.

   Она снарядилась у печки,шебуршит чугунками; вот уже масло коровье зашипело,а с миски потекла в сковородку взбитая желтоватая тяга,вяжущая запах ржаного охлебья.

   Баба и думать забыла о жениховской проговорке Серафима- ну  может,чуть ещё улыбалась- а он всё мается, седком  ворочаясь на лавке.Умилостивить Стракошу решил, ни о чём разговорился.- А у вас избушка на курьих ножках? сама яйца несёт,наверное.

  -Враньё,- обернулась старуха с добром.Но ёжика подпустила:- Ты не верь деревне, что ягой я живу.Просто суеверия да тайны у людей интерес вызывают.- Баба разгорнула вилкой опрятную кульбу омлета: где сопля была- там шкворчит и пропекается.Стала дальше рассказывать,доверяясь хорошему человеку.- Меня молодую мало кто помнит.На прошлую жизнь легла ложь простынёй; а если бы я сберегла старые фото,ты подивился моей красоте.

  -Вы и сейчас очень симпатичная- краснея,приукрасил Серафим.И повторил,будто себя уговаривая:- Честное слово: красота ведь не на  лице,а в смешинках глаз и за тоненькой стенкой живого сердца.Много народа по улицам мёртвыми ходят.Замечали?

  -очень часто,- хрипловатым голосом вечной дружбы шепнула Стракоша,и в жёлтые норы остывающего омлета упали кислые капли с ресниц.Баба тайком отёрлась ладонью: тоже,мол,невидаль- искры из печки.- Кушай, сынок,сейчас и оладьи доспеют.

   -Мне дядька Офима посоветовал  к вам обратиться,-спешил Серафим,глотал не жуя.- Он ведь родственник,..

   -дальний,- небрежно кивнула  старуха,и перемешивая, лизнула жидкое тесто с большой ложки.- Я уже забыла.

   -Сказал,что предки у вас колдовством занимались,..

   -знахарством,- прошипел то ли первый оладий,то ль сама Стракоша.- Все документы сгорели.

  -Но вы же помните родовые предания,и дядька Офима божился,что ваше природное естество,..

  -у него большая шишка  в голове об этом месте.- Баба к оладьям поднесла плошку густой сметаны.На блюдо горкой выложила румяный слепень жирных оладий,и у Серафима заложило нос- не продохнуть.- Ешь,сынок,как жратва по оладушкам течёт.Может,мёду?

  -Не,спасибо и так,- ответил Серафимка,сытно наворачивая в рот .Масло да сметана текли по бороде.

  -Я про Офимия  сказку знаю,а всамделе быль.- Стракоша рядом села на низкий табурет; покряхтела,умащиваясь.-Он ведь не по указке чистодел,а попросту- древним укладом помешанный.Чтобы природа людям помогала,не  допуская панибратства.Раз на артельном собрании  выступил про светлое будущее,и всерьёз предложил грязнуль в тюрьму сажать- если дрова валяются ,бумаги во дворах сорные,а за помои прямо как прокурор строжится.Ребятишек сорганизовал,совсем дитяток даже,и уж они в космос лететь отказываются- только в дворники.Природу охранять.

   Бабка Стракоша умолкла; ей Серафим в знак признательности и внимания прогундел  набитым ртом,побыстрее толкая мазаные сметаной куски:- Офима же правильно делает…а то село грязью обрастёт…ни пройти,ни проехать.

   Засмеялась старушка; лёгкий смешок затих в обжимке морщинистых щёк,чуть волосатых от возраста.- А вот Бесник,наш леший,очень недоволен такими порядками.Кто-спрашивает он  селян- хозяин окрестных дебрей? я- отвечает сам себе.Без его позволения никто из мужиков за лесом не поедет,бабы боятся рвать малину с грибами.А чистодел настраивает  общий сход на очистку лесов,на броленье речных угодий.Ещё и с водяным склока начнётся.

   Вытер Серафим губы фартуком со стола.- Спасибо,очень вкусно.Даже не помню,чтобы так ел.

  -Чего ж мало? да возьми ты с собой,товарищей угостишь,-бабка  сорвалась шебуршить в  большом  кухонном комоде, выискивая железную миску или глинянку глубокую.

  Замотал парень головой как бычок на бойне:- Остановись, бабушка.Я за ворожбой к тебе пришёл.

   Стракоша бросила всё; придвинула табуретку да села рядом,почти интимно.Голос еле слышен:- на богатство ворожить или на любовь?

  -Христиной её зовут.Весть дойдёт светлая- душа моя мир готова укрыть,в  котором она живёт.А крикнет страдально-услышу из чужих краёв,и полчаса мне доплыть дано, долететь положено.Только молчит она гордая,ожидая настоящей любви,и я хожу вслед за ней соляным истуканом, с которого звери зализывают пресную пищу да усмиряют кровавые раны от охотничьих пуль.Близкие люди называют меня крылатым счастливцем,но я  два раза на люстре вешался.Сначала верёвка оборвалась,скользнув мылом по шершавой петле- с неделю на шее кипятком жгло.А потом уже,когда висел ,вдруг увидел себя уродцем в отраженьи окна- и удавку перекусил…Бог любит троицу?

  -Что ты?! даже думать брось! Взрослый мужик,а как беспомощный страдалец.- Баба тряхнула поникшего Серафима,да так крепко,что голова  его чуть не отвалилась.-Всей-то беды –девку приворожить.- Она махнула рукой,рассеяв вокруг дурманящую пыльцу и сто добрых советов.- Чтобы Христя на тебя  серьёзное внимание обратила,нужно показаться ей великим трудягой  да верным мужем,и тогда она захочет от тебя,сильного мужика,детей родить горстку.Сиянье твоих глаз  любого недолюба притягивает: этот  дар надо беречь и растить его до звёздных высот- тогда люди  с тобою пойдут за счастьем.А если сироткой в печали скукожишься,в жалости неизбывной- то горькой будет твоя участь,и всех,кто тебе доверится.

  Серафим  слушал долго бабий бред; показалось ему,что рождён для великих творений он- уже на плечах  засверкали фельдмаршаловые эполеты.И чем судьба не шутит: вдруг придёт к нему слава  народного управителя ? не зазря ведь жизнь крылья избраннику дала.

   Поплыли по воздуху сладкие видения,тревожа искусом молодой разум.Обрисовал пьяный дурман красивых девок во дворцовом фонтане,а на парадном входе возле открытого автомобиля  дожидались хозяина  преданные слуги. И золото,золото,золото…

  -не слушайте меня,дряги небесные!- завыла Стракоша в самый тёмный угол,- не пойте,ибо хуже зверей визжат  бесы полночные! затаитесь,силы звёздные,в немоте и глухоте, хоть я призываю вас на помощь,сама боясь сердечных терзаний; ой,люди праздные,прячьтесь от подступающей чертовщины,потому что ведьмачу я ,не зная чем грех мой изыдет: может быть,в страхи оборотится да яростью полыхнёт,или добром  сумеет помочь,отмолив преступу за веру человеческую.-

  Серафимка стоял тихо,слушая бабку- некуда деться- а душа наполнялась суетной дрожью.Затряслись охладевшие руки,от башки отхлынула кровь- белый парень,как рождественский гусь.И глаза прищурил,чтобы внутри себя укрыться.Ещё возможно прощение выклянчить у пришедшего сатаны,переметнувшись с христовой саблей в его гибельный отряд,и именем господа рубить головы своим товарищам,боговерцам.Вот так- через великие муки приходит к Серафиму всевластие над собственной душой.

   Потекли его слёзы:- Хватит! Хватит ворожбы- сам добьюсь.

  -Ну  как хочешь.Была бы охота,а мечты всегда сбудутся.

   Старуха плеснула в очаг колодезной воды; и поднявшись с паром до потолка,растаяли на  чердаке славные фантазии.

 

 

 

 

 

  …Всю рабочую неделю солнце палило нещадно,жаря нас как подголелые котлеты на своей сковородке. Бывало, полыхнёт молынья из облака среди ясной сини,средь золотых лучей- и кажется,что расколет жёлтую голову  ярой звезды словно червивый орех.Но ни капельки влаги,с неба ни дождика; наезженный асфальт расплавился в жидкий битум,и дышит,большими кусками глотая горячий  воздух.

   -Держитесь,ребята,раз сами затеяли ,- подбадривают  пожилые селяне,приходя в гости с кошёлками еды,молока да кваса.Хоть бы стопочку кто поднёс,но дядька Зиновий –нини,карает за это строго.Молодёжь всё больше крутится возле толстого медведя,коего Мартын  вырубливает из дубового пня.Танцующий мишка будет стоять на куполе народного цирка  вместо флага.Он так красив,что я даже позавидовал плотницкому рукоделию,когда мой сын целый час  провозился со стамесками под шатром,вместо того,чтобы  поучиться у родного отца укрощению металла.Зато Олёна от меня ни на шаг –так и простояла рядом с огромными глазами,удивляясь чудесам.Она у нас  теперь занавесы ткёт,помогает бабкам.

   Всех работяг на цирке посетила родня,приходили любимые; только дядька Зяма с  чужими болтает,пряча гунявый  равнодушный взгляд от деда Пимена- такие зрачки бывают  у пьяниц после долгого запоя.

   Спросил я Зиновия:- Что за Быдул  с тобою в коляске катается,поплёвывая на траву?

   А он мне сердито  в ответ:- Неужели у тебя жалость  к людям пропала,что ты и добрых слов подобрать не можешь? этот мужик  влетел с ногами в серьёзную аварию,когда шоферил на артели.Здравый- всем был нужен,и помощником часто люди звали.А как заболел- то одна мать за ним  по смерти своей ухаживала.Жениться парень не успел…Думаешь,сколько ему?

   Я затылок  почесал,спугнул таракашек.- Да лет пятьдесят.

  -Тридцать пять не хотел? чуть постарше тебя…

   Быдул жил в полуразрушенном доме рядом с вокзалом. Чад его бешеной  печки был виден от речного моста- она блевала сажей с расстройства желудка.В ней что варили?-ворованную картоху да подгнившие базарные овощи.Мясо она пробовала последний раз на поминах старой хозяйки; а калечный сын всё время проплакал, на ямке и потом за столом- так и остался голодным.Сгнить бы ему в тоске да в пролежнях,но нашлись двое сердобольных побирушек,про которых бабка Ульяна на посиделках ворчала:- Молодые ноне брезговые,веником сраньё выметут,а чтоб руками замыть- то нет.

   И всё же коекак они Быдула отчистили; да кверху зализав ему спутанные волосы,свезли на паперть.- Сиди здесь, собирай милосердие.А мы прошвырнёмся по чужим огородам.

   Сел калека,приноровился .Хоть давали ему  меньше всех грошей,но и тем он радовался ,как конфете ребёнок.Даже удавалось откладывать горстку медяков в войлочный ботинок- остальные,верно,отбирали побирушки на самогон. А заметливые прихожане всё чаще подносили вместо пропащих монет пирожки с яйцом да капустой, вареники с творогом.

   Особенно любит привередливый Пимен,когда в церковь  останавливаться возле калеки; он долго его слушает,будто безногому страдальцу господь в уши шепчет- для передачи всему любопытному населению.

  -Что ты  у него выпытываешь,дедунюшка?- неможется мне.- Всё это фуэте,и зря Быдул чихает на свете.Сгил бы уже вслед за матерью,не позоря нашу доброту чахлой немощью.

  -Молчи,суярок!- пригрозил вдруг старик  свирепого вида,с которым я до сего дня крепкую дружбу водил.- Ты рожен в кустах одиноко,тесных семейных уз не имаешь,- злится дед,слова перековеркал,мне трудно понять его сразу,- оттого и людей,и себя на тот  свет не жаль. Оберегайся, Ерёма,гнева излишнего…

   А не гневаться на Быдула тяжко стало.Какой здравый селянин простит ему срань на центральной площади? среди великолепия культурных дворцов и главастых храмов. Калеке однажды  приспичило так,что он вдрызг разругался  с голодным желудком: свалил ноги под коляску,сам вослед кубырнулся- и еле успев стянуть большеротые штаны, наложил немалую кучу.

  -Что же ты сотворил,пакостник?- взяли его в оборот  вездесущие по мелочам стражники порядка.- Куда это золото деть?

   Засмеялся Быдул камушком по брусчатке:- Пихайте в карманы,пока никто не видит!- И обиженные милицейские напихали ему так,что следов от ботинок  не оставили, отпечатки  своих пальцев  скрыли в кутерьме под слоем площадной пыли,а калеку безногого очумелые прохожие до больницы свезли,всё удивляясь:- Откуда в тебе столько крови,и сила с чего?

   Улыбку не растеряв,Быдул ответил туманно:- Я хорошо боль от людей терплю.Чтобы потом  им  вдвойне отозваться,  когда чаша моя переполнится.

  Но видать,не в ту чашку ему  лилось,потому что от него разбежались все медицинские сёстры,устав слушать грязные приставания.Дааа,оголодал  калека за годы вынужденного простоя- старый доктор,своё отгулявший,без жалости выпер на улицу Быдула через два дня.

   И вот этого  бесприютного  оборванца,почти ублюдка, Янко  решил выдать народу  за пикантного субъекта, представив его рыжим клоуном в нашем цирке.

  -Ты обалдел?!- кричу я: губы трясутся мои и  бесятся руки  на Янкиной шее.- Разве можно дитям уродство показывать?

  -Не мацай!- грубо шипит он в мой нос,встав на цыпочки. Весь такой высокий,что из воротника  выпрыгивает :- Думай как хочешь,а будет клоуном.

   Посмотрел я в белые его глаза,осовелые от безудержной  ярости- и весело смирился,отступая с алым знаменем.-Ладно,милый.Тешься да потей,только ничего не выйдет из ваших затей.

  -А вот увидим.

  -Что? Да Быдул замордованный горем,а клоун должен  светиться радостью изнутри,и снаружи блистать весельем.-Я как  мог двумя пальцами разодрал себе губы в улыбке: теперь сквозь  них могли проскочить  дрессированные львы,трусливо помахивая мне кисточками хвостов.

   Янка приоткрыл рот,ещё запинаясь и экая- а я поспешил уйти к железякам,чтобы за мной осталось последнее слово. Но тут в правом ухе прошипел то ли Янкин голос,или остатки кислорода с пустого баллона:- Мы уже пятью мячами жонглируем.Он воспрял душой.Он отдал нам все деньги,скопленные на старость.Его Казимиром звать.

  Мне захотелось вернуться и расцеловать золотого оболтуса,но пришлось подавить в себе,жестоко как бунт,острое желание дружбы.

   В среду были готовы семь купольных ферм.На  земле  они развалились громоздко и неуклюже,а под крышей окажутся тютелька в тютельку- дотошный дед Пимен контролировал нашу работу,вымеряя её как портной между пальцами.Все фермы он развернул по запаху ветра,нюхом найдя самое удобное положение для монтажа; чтобы тяжёлые конструкции сами плыли по воздуху,паруса развернув,и колёсный кран их рукою  слегка подпихивал.

   Когда Зиновий с огромным  спасибом прижал деда к сердцу ,тот,смущаясь,резво  честь солдатскую отдал:-Славлю весомую жизнь да ратный труд! готов дальше служить  отечеству!- прочитал как молитву на цирковом плацу.Подставив широкие плечи,мужики  унесли заморенного старика вельможей в больших деревянных носилках- по дороге к речке жутко хвастаясь,и   Пимен бахвалился громче всех.

   А я бегу домой,к сыну.Ему сегодня всё позволено: Умка идёт радость искать,и кто не спрятался- мы не виноваты.Добела отмытые Олёной под душем,свежие как полярная ночь- очень спешим в магазин за велосипедом, мечтой соседских мальчишек.Почему нам можно,а им нет,а? потому  что  сынок  мой в каникулы зачёт получил по самому ненавистному предмету,расчётливой математике,и учителка назвала  ему отметку со слезами на глазах,а после  в дневник записала под охраной из восклицательных знаков.И ещё то честно,что сын  старался не для нас с матерью- он сцепил зубы ради большой цели,пусть она хоть  маленький велосипед.Вот это мужик.

  Пахнет  жёлтым гомыслом,сбродом всех летних трав пополам с навозом.А Умка,не чувствуя вони,широко раздувает  ноздри,обалдев от густого вечернего аромата,от жирной машинной смазки.Меж блестящими спицами колёс прыгают зелёные кузнечики,шпыняя ногами засидевшихся бабочек.Весь огромный посёлок  намотав на спидометр, Умка сильнее крутит педали,собирая ветер в кепку,одетую задом наперёд.Он даже приподнял свою мелкую попу от седлица,и гонит  впереди стаю подыхающей мошкары, волоча за собой целый хвост перемётной пыли.

   На перекрёстке малыш чуть зазевался; а потом,визгнув для храбрости,свернул на тёмную кустарниковую тропу.В руках его живо бьётся упрямый руль,и  если по дорожке побежит нарушительный ёж,то авария- пацану не увернуться.Вот бы где расставить регулировщиков,да на ветвях повесить все знаки  препинания- от стопов до опасных поворотов.Грозно пыхтя выхлопом мотоцикла, Чубарь  мимо к танцам промчался .Со страху воробьи растеряли перья ,и вслед влюблённым долго стлался бабий истошный крик:- Минькаааа!девку берегииии!- будто парень мог обидеть её…

   Ждали мы пятницы; а вот сегодня прикатила она,царица в карете,чтобы провести войсковой смотр.Всё ли готово? средь оконных бойниц закрепились отделочники,раскидав вокруг себя коробки дюбелей да запасные обоймы к строительным пистолетам.Они до обеда отбили все авральные атаки,и вымученные хвалебным довольством, спешат в столовую,пинками шуток подгоняя друг друга.

   Только нас не отпустил дядька Зиновий.- Перекусите на скорую руку!- крикнул он,смоля рукавицами по горячей  оплётке кранового троса,нитка которого всякий раз сваливается с барабана.Уже кажется мне,что крышу  достроим через миллион лет,когда солнце  прокипит да остынет,а потом грохнется к верхушкам васильков и зреющего хлеба,точно на глупую голову крановщика.

   Одна маета с ним,а не работа.Янко ещё как увидел его,сказал сразу:- Замучаемся.Суетливый он,в печёнку извиняться лезет.

   И верно- крановщик всем глазки  заглядывает,будто что потерял:- простите,ребята,припоздал чуть из города. Ничего,мы наверстаем.Всё будет сделано.

   Так он пообещал,но первым делом отошёл пошептаться с прорабом.Краем уха Зиновий услышал разговор об оплате .-Видно,Янка ,угадал ты.У него на языке уже деньги,хоть ещё ноги не раздвигал…Эй ,крановой! ты размуздывать думаешь? Время идёт.

  -Сейчас,ребята!- Тот поспешил назад, улыбаясь. Спотыкнулся об кирпичи,и к кабине.Всё,заперся наглухо: теперь его калачом не смануть.

  -Тьфу,баламут,- в сердцах заматерился Зиновий.

   Четыре маленьких фермы,обвязанные попарно ещё на земле,справа да слева,мы уложили в закладные за два часа-только дай дорогу.И порадовались,что работа по маслу идёт; но тут крановщик полез из своей бутылки как волшебный джинн: то- не хочу,это- не буду,боюсь,дрожу и писяю.

  -Мужики,я не возьму мёртвый груз,- заявил он,тыкая пальцем на три оставшихся фермы.- Мне вылета стрелы не хватит ,кран перевернётся,я гробиться не стану.

  -Да ты попробуй.- Янка оглянулся на дядьку Зяму,сам в первый раз гася назревающую ссору.Я бы уже давно от бригадира схватил подзатыльник за споры; а этот крановщик городской,чуждый нам- его надо ласкою выманить к заградительным флажкам,и тогда уж бить наверняка.

   Муслим встал на железную решётку,подтянулся вверх, хлопнул мужика по плечу:- Я знаю- ты настоящий герой.Зря болтают,что в городе мужчины обабились.Если нужен подвиг- мы с тобой совершим.Поднимай!

  -Не подымет,- махнул рукавицей Серафим.- Мёртвый груз.

   И эта насмешка юнца так возмутила кранового,что он затрясся от негодования,бешено перебирая рычаги,а потом  выжал гашетку до пола:- Стропали фермы!

   Зиновий здраво скомандовал:- Ерёма и Янка наверх,если вылета не хватит- подтянете конструкцию лебёдкой. Муслим,ты после установки сразу обвязывай фермы по уровню.

   А Серафимка паук ловко цеплял стропы,плетя крепкую тросовую сеть вокруг жёсткой шкуры огромной железной мухи,которую маляры вчера выкрасили  синим цветом.

   Дядька Зяма перед подъёмом снова ободрил кранового:-Всё будет хорошо.Не возьмём груз целиком- значит, разрежем по кускам.

   Но зазря он беспокоился; потянул кран нашу многотонную связку словно букет репьёв на телячьем хвостике.Мы самую малость лебёдкой подали  вовнутрь,и спелёнутый монстр плашмя лёг на весах справедливости, оборотив кверху свой купольный  живот.Запрыгали с неба  звёзды электросварки,праздничный салют воссиял…

   Пришло время огородов.Мы с Олёной прополкой заняты, бабка в избе соленья заготавливает,только нет покоя дурной головушке моего сына.Прямо манья на землю пала- все клады ищут.

   Началось с Марьиной проговорки.А может со сказок, которые я насочинял в семейные вечера,дыша на ухо малышу сытным ужином.Или с детского любопытства про гусей да кур,про пчёл и пасеку.

   Умка сам траву тяпкой скосил под яблонями, картофельных жуков собирает не чинясь,носит воду от колонки.Ведёрки стучат по ногам,а он с ними как индюшок переваливается.

   Только до сих пор боится ходить в деревенский сортир-дырка большая,под взрослого вырезана.Вот и бегал малец на задний двор,прямо в бурьян.От него там потуга невеликая.

   Вчера прискакал сияюще,кулаки сжаты; потом хвать- и лапу раскрыл.А на ладошке золотая деньга старых времён.

  -Смотри,Ерёмушкин,я за домом нашёл.

   Обглядел я вокруг монету,в пальцах поднял,грызнул даже.Грязь слетела.Точно- клад.

   Алексеевна подошла,взглянула ,да рукой мах.- У нас и в хате,и во дворе под каждым столбом золотой бобылок зарыт.Старик мой,когда жив,всегда со щупальцем ходил,землю тыкал.Я гоняла его: почеркал  он чёртовым крестом  весь двор,и куры дохнуть стали.Думал,что богатство   найдёт,да не дался ему горшок.- Марья пригладила кудлатые волосы Умки,обняла крепко. Вскинулся малыш,искательно заглядывая  в пушистую седину и всем тельцем  дрожа от тайны под корявой рукой старухи.Она пожалась плечами,будто всамделе не понимая:- Что толку в том  золоте? помер старик,и закопали как хорошего человека.Соседи с едой помогли,самогонку гнала я в саду,Тимошка мне воду носил.И помянули всей деревней,песни играли,про деда слова добрые- неча грустить,рядом ходим.

   Видно,задела сердечко мальца бабкина откровенность,до темноты среди рьяной  зелёнки сидел,где репей да крапива. Не нашёл ничего больше.

  -На что тебе,парень,богатство? я хорошо зарабатываю, мать платья шьёт- кушаем сытно и одеваемся.Мебелишку ещё с отпускных купим.- Я за ужином сына спросил,но тот не разобрал  толком ни слов,ни что в миске стояло.

   Олёнка обхватила его,лаской тревожа.- Слушай,бука,а ты не жадный? только честно!

  -Нет.- Тут он и буркнул:- Я для вас деньги ищу.

  -А нам зачем?- рассмеялись.Кажись,всё есть.Да вот самое главное мы забыли.

  -Помните,спрашивали вы у меня,чтоб ребёнка ещё родить.А я слышал,как тётки говорили на скамейке- дети дорого обходятся.

   Развела жена руками:- Ой,глупый…Ты ведь сам уже в доме,по огороду- прокормишься и заработаешь.

  -Дааа,а вы ж мне туфли новые купили,когда я старые утопил.Одни убытки.

   Олёнка ко мне обратилась,бабушку встряла:- Объясните и вы ему,пожалуйста,- чуть не плача.- Откуда эти опилки в его голове?

   Я картошку прикусил солёным огурцом,невнятно хрумкая:- Ты хоть веришь,что мы любим тебя?

   Пацан высказал,о чём долго так думал,таил в себе.- Тогда зачем вам другой ребёнок? Вы меня забудете.

   Олёна выхватила со стула дурня малолетнего,к незабудкам прижала,а я с тихим схрапом поднял жену да сына на руки.

    -Не потакайте,- пригрозила Алексеевна.- Большой уже, разбирать должен отцову породу.А ты,ребятёнок,других понимай.Чем детей больше,тем семья крепче,дружнее.

   Успокоился вроде малыш; спит довольный ,носом свистит,сну бормоча.Улыбается- значит,весёлое в ночи увидал.Может ярмарку деревенскую,балаган с шутами гороховыми,а вкруг базара скотина продажная копытами стучит:- купи коника! ты ведь клад нашёл!

   И едва сон глубокий перейдёт в дремоту,а дрёма в полуявь луны и храпящей хаты,то верный  домовой  потормошит за плечо- вставай.Умка приоткроет один глаз,другой,зевнёт широко,и встанет с кровати.Потом умоется ночной колодезной влагой,разогнав по стенке  ведра пауков-водомерков да рыб золотых.

   А на улице черень,собачья тишь,дуновей дрыхнет лениво; завзятым шулером небо кроплено,звёзды- тузы, шестёрки, десятки.Время золотое проходит,но упрямый пацан ковыряет землю лопатой- одни черепки да тряпки.Из осколков кувшин не склеишь,а тряпьё стыдно бродяжке надеть.Жирные червяки смеются с лопаты:- брось глупую забаву,пошли на рыбалку,- шепчут о сказочных богатствах маленького затона,спрятанного в ивовых кустах; а  две улитки даже поклялись на своих ракушках,что там караси с окуньками дружат,водя под ручку плотву.

   Играется сон как дитя в чудесной темени  волшебной хаты,спокойно и тепло ему.На полу под окном ,где светлее, мыши гоняют картофельный очисток,объевшись сухарями.

   Алексеевна тяжело засыпает,сморенно.Она уж живёт в ожидании,и умирать будет с любовью, благословенно. Многие заботы  ей не по силам; а что остался добрый труд,то Марья  полегоньку на день кладёт…

   Прохладная летняя рань –приятная голове,и тело под музыку певчих чиграков резво выплясывает в огороде.

   -Вы вокруг срубайте кусты да делайте кучечку для дождя.- Марья ходит с банкой жуков,давая полезные советы.Но мы сами в курсе дела,и Олёна тихонько  смеётся над бабкой,рассыпая по грядкам веснушки.У неё есть время позубоскалить,пока ещё не устала.Всё меня поддевает:-Давай двойню сразу.А,Ерёмушка? чтоб потом не баловаться.

   Голову опустил я к картохе,лишь улыбнулся зелёным листьям.И уши покраснели со стыда.Молчу себе на уме,а жёнкины ласки в копилку складываю,чтоб предъявить ей по дням и по часам:- любишь,Олёна? признавайся.

   Но сегодня она мою душу пытает:- Скажи,муженёк,как о детях думаешь.

   -Я недавно был у врача.Все анализы отличные.

   Баба глаза к небу подняла,мучаясь радостью,прятанной прежде:- До смерти любить тебя буду,и детей твоих,-напугав  откровением насекомых да птиц.Так что они за перья схватились:- зачем ты призналась,дурья башка? он теперь сделает с тобой,что захочет.- сама хочу.-

  Солнце часа три как перешло  распадок между востоком и западом; если глаза ещё можно сберечь подо щляпой,то спины выгорели да ноги сжурились.

  -Ох,поплачешь ты сегодня,- пожалел я жену.- Нет бы рубашку мою с рукавами одела.

  -У меня сметана стоит в погребе.Густуууущая.Смажу тебя,девка.- Бабкин голос ужарился как куриная жопа на сковородке,еле слышон.- Пойду уже до хаты,обед сготовлю.И вы собирайтесь.

  Тридцать градусов окружающая природа,а кажется,будто к сорока подскакивает.- Интересно,- говорю я медлительно,на Олёну оглядываясь.- Вот в жарких странах тоже ж, наверное, водку пьют.А как?

  -С кокосовым молоком.Оно сразу осадок книзу даёт, чтобы не назад,- смеясь,ответила Олёнка,увидев край работы  и что я уже к ней повернул –последние дополоть кусты.Шепнула мне скромница:- Милый,пойдём в садик,а? на минутку за счастьем.-

   Вот оно какое- у порога хаты стоит и слезами плачет.

   -Бабушка,что с тобой?!- у Олёны сердце огнём ожгло- где мальчишка,что с ним.Я в сенцы кинулся,а сын мне навстречу ремень несёт- бей,лупи,всё равно невиноватый.

  -Да что хоть случилось,рёвы-коровы?- Гляжу  поближе; вокруг избы окопы нарыты,и в дальней комнатке два  стекла  неизвестный варвар выбил.

  -Вы посмотрите,что этот крокодил удумал!- Марья как маленькая девчонка губы кривит,чтоб опять реветь.- В хате перекопал да вокруг неё,ещё и окна высадил.- Заплакала всё ж,не сдержалась.Следом малыш зарыдал на  бабкину обиду,на вину свою непонятную,и что нам тревогу принёс:-Бабушка же самаааа сказаааала,где клаааады зарыыыыты!?..

   Смех и грех- сокровища он ищет,а окна выставил,чтобы землю из хаты  бросать на двор.Алексеевна на пристенок села,слёзы утирает гордячьи:- Дурень ты плющеный.Для раскопок слова тайные знать надо,обряды колдовские,а у тебя кроме азбуки ничего в башке нет.

   Я перед ней на колени бухнулся; руки да ноги целую,крещусь варварски,поминая громы и молнии:-Мария,не рассказывай ему про всё,что сама  знаешь.Юнец он  ещё- прямо стихийное бедствие.Если огня возьмёт,так вокруг геенной займётся; водой баловаться станет,так потоп вселенский.

   -Учите его,носом тыкайте,- бабка в фартучек высморкалась , пацану погрозила.- Думалка тебе зачем? вот сам теперь рвы закопаешь,тогда и соображение придёт.А вы помогать дурачку не смейте,пусть покушает да за работу.

  -Встать! суп идёт!- На первое у нас  холодненькая окрошка со ржаным бабкиным  печивом.Все ели аппетитно,с прихлёбом,если не считать пацана,который поначалу грустно   шмыгал носом  ,в соплях утопая свою вину.Но потом и он разогнался,особенно  когда сама Марья накрошила  в его миску мякотную скибу хлеба,добавив сверху две ложки сметаны:- Ешь спокойно,помногу не запховывай.А коли устанешь,смени руку.

   Умка повеселел,расшалился.Только я поднёс к носу рюмку водки,вдыхая ароматы с лукавством   записного пьяницы,он тут же  гаркнул:- Ну кто пьёт на желудный голодок?!- я чуть не расплескал,а они хохочут.

  Ко второй перемене блюд Марья принесла  целую сковороду яичницы.Я вперёд всех полез с ложкой,съел кусок:- Подсолить бы надо.- Олёна,возьми соль в комоде,-осерчала бабка ,- я не буду поминутно бегать.- Вот ещё.У самих ноги есть,- взбрыкнула жена,гордая и неприступная, как танкистка.

   Ах,так- значит,жестокое перемирие? и я сладко потянулся за ножом.Добродушно его взял в руку- тишина,глаза,ужас-пальцем опробовал остроту лезвия- готовится драка не разволочь,слышно как зубы стучат- ухватил с тарелки большой кусок сала,и соскрёб с него соль на свою часть яичницы.

   Умка смеялся громче  всех,и может быть от пережитого  страха даже поперхнулся.Бабка его крепко стукнула, прогоняя по кишочкам смородиновый кисель.А я задумчиво сидел над второй рюмкой: опять цирк в голове,снова морские странствия.

  -Ерёма,а Ерёма?- Марья устала озываться.

  -Ась?

  -Стекляшки в окна вставишь сам.

  -Сейчас допью и я у ваших ног.- Вот примазались к моему телу друзья да подружки: на работе суета и дома покоя нет.

  -Обленился,- словно подслушала мои мысли старуха.-Раньше,бывало,мужик вернётся с поля в грозу,вытрет со лба росу,скушает жбан квасу,да дерёт бабу по часу.А нынче приползёт в дымину,обоссыт перину,руку  положит на манду и храпит во всю избу.

  Сказал я:- Брешешь.- Да ушёл заниматься стекольным делом.Топ,шлёп- всё готово.Поглядел,как они землю втроём таскают,и направился к пруду степенно.Скворцы мне с вишен чирикают,радуются- я им в ответ; а один клювастый хохлопёр крикнул:- спеши! мужики  сети тянут.

   Колется скошенная луговина ; в небе разлетаются   кусочки ваты,покровевшие от уходящего солнца.Не притянул ветер сегодня хоть слабенького дождя,баловством занимается: вместо того,чтобы тучи пасти на полях да огородах,он стелется по земле,подыскивая для сна уголок.

   Мужики кучкуются на мелководье: сунули в воду плетёные подымалки и таскают из сеток белопёрых карасей с ладошку.Один здоровый чебак клюнулся  было между ног вьюлить,да куда такому оковалку  уйти от сетей.

   Окунулся я в неглубокий ставок за плотиной; смыл с тела огородную грязь,а из башки лишние мысли…

 

 

 

 

 

   Странный сон увидел Муслим нынешней ночью.Будто  проснулся он,когда было ещё  темно.Светилось одно лишь негаснущее воображение.Желая поскорее снова уснуть, перевернулся на бок по жёсткому лежбищу.Кости его заскорбели на тёсаных досках кровати,вместо мягкой обивки пальцы ткнули плоское дно- наверное,во сне на пол свалился.Муслим  приподнял голову,и стукнулся в потолок-отовсюду раздавались деревянные звуки,как будто в  том скверном анекдоте  из старинных книжек.Про злодеев,про кладбище- но наяву не бывает так.Может,просто впервые выпил на семейном празднике,а после заполз под стол; хорошо хоть бы посуда  новая уцелела,дорогой сервиз для званых гостей.Тревожно провёл он рукой по груди: лёгкая одеялка,то ли простыня.А под неё свеча закатилась…да нет,это она  со стола упала,и огонь погас…но раскинул руки,а кругом тюрьма .Каземат дощатый.И костюм новый,и туфли жмут  по дороге на тот свет.Гроб.

   -ууууааааааа!!!- трепыхнулся от его голоса  непроглядный мрак в суровой теснине смерти.- по чужоооой веееере меняаааа закопалиииии!!!- Лепестки неживых цветов осыпались в ногах,срубленные  рикошетами воплей; пёстрые бабочки  сверкающей тьмы  бились по углам домовины.Больной ужас утысячил силы : Муслим на колени  ссобачился и хребет под  планету подпёр,растолкав  трёх сонных китов.Когда стал он прямиться вверх, деревянное смялось дно,ударил в потолок  тёплый гейзер, размывая гнойный нарыв могилы.Но она лишь  становилась глубже ,а за её кордоном Муслима ожидали дети,жена и трепетные друзья.Вот если бы не осклизлый червяк, попавший меж пальцами,если б закостенелый хребет упирался в небо- и адовой пламени вместо солнце вылило ему на глаза ослепительный кипяток жёлтых пузырей …если.

   Спросит на смертном одре  родимая мамочка:- где Муслик? почему не пришёл ко мне?- томительно заглядывая в лица провожающих родственников.С надеждой спросит,ожидая  правдивого ответа о безоблачном счастье любимого сына.Но исповедник не скажет ей прямо,а станет юлить,веселя чертей да ангелов отгоняя.И родичи губы прикусят,чтобы тайну опутать молчанием.Мамка тогда сама подымется  бледная из красных цветов; оттолкнув тянущие к ней руки,уйдёт в никуда искать бродячего сына,верея блудного.

   Проснувшись всерьёз, Муслим долго вспоминал свой сон по лоскутам и обрывкам,но их поглощал целиком ужас ночи.С тяжёлым сердцем мужик весь день провозился  во дворе,суеверно не желая выходить из своей крепости. Надина звала мужа в гости,дети приглашали на речку- он  всем отказал.Что  капризничает,подумала про него жена; что болен,решили смышлёные сыновья.А Муслим, оставшись  один,попросил у аллаха  искреннего прощения  за старые мелкие грехи,за нынешний большой грешок; потом залез в погреб ,где стояла едва начатая  бутыль с вином.От выпитого бокала ему стало легче,словно  вино размыло камень на сердце.Мужик огляделся по сторонам: темнота,земляные стены,дощатый потолок…сон- как ошпаренный кот,он мяукая вылетел из погреба,прищемив себе крышкой хвост.На стул сел и заплакал: ну зачем я обещал лешему,зачем? может,не любить мне больше жену,не увидят меня ребятишки,и с моим крокодилом выступит в цирке дядька  чужой…

   Но утерев слёзы,Муслим быстро собрался,пока в отлучке семья- долгие проводы были б мучительны- и с лопатой ушёл огородами в сумерки.

   У реки,среди долгих зарослей колючих кустов,сидела на  пне замшелом тоскующая русалка.- навсегдаааа,- тихо простилась она,накрыв хвостом дремлющую лягушку,и взяла её в руки.- Вернусь,- мужик виновато прятал глаза; потом тыкнулся носом ,губами,вбирая дождевой запах русалочьих волос,на которых сей  миг погасла последняя клякса солнца.- сноооова однаааа,- русалочка жалела  о несбыточном счастье  любви,материнства; лягушачья голова полетела в речку,тельце  шмякнулось о землю.Как баба вильнув бёдрами,нырнула русалка ,оставив лишь воспоминания.

   Ночью тревожнее,чем днём.Все страхи оголяются до исподней рубашки,поворачиваются  задом,хлопая себя по ляжкам будто в дроботень барабанов.От такой   музыки  нехотя взвоешь: за спиной перестук  чертячьих копыт,и в небесах слышен свист  ведьминого помела.Шалая  баба хотеньем кричит: летит на тайную сходку,тыкая веником яркие бесстыжие  глаза шпионящих звёзд.Те уже настроили свои  жёлтые фокуляры,и снимают  на плёнку каждый порочный  шаг нечестивой оргии- утром большой господь будет  посвящён в бытовую крамолу жизни земной.

  Ночью красиво,чем днём.Всё раньше видимое  вдруг обращается химерой,из пасти которой ,как в цирке,можно легко доставать белых кроликов да сизых голубей.Где были непролазные дебри,где грязное болото воняло червивым смрадом- вырос мост пешеходный.Там стоят на платформе  кичливые зайцы- синие мундиры,и машут деревянными трещотками,зазывая поздних прохожих.

   Захрапела  одинокая кикимора,божий одуванчик.Чешет она лапу во сне,будто бежит к свету болотных огоньков, заприметив тень горького путника.Подойдёт к нему сопливой тюрей,оховячит по мозгам жалостливым рассказом- и доверься,наивный человек,этой плутовке. Простись с домом да коровой,забудь духовитый сеновал с молодою женой.Жизнь береги,бродяга: плюнь в харю,да ступай отсюда ,не сдаваясь под заунывный плач.Все лешачихи похожи на баб настоящих,только груди у них волосатые.Когда сунешь руку соски потискать,а пальцы увязнут  в замшелых кудрях- выцарапывайся благим матом,рви когти.Эту болотную вековуху  есть кому миловать без  тебя- бойся ревнивых лешаков, оплетут, удавят; к детям ихним не подходи- хоть невзрачны на вид,а гужбаном навалятся,и в топь.

   Много есть страхов лесных.Ещё речные, полевые, дорожные,вечерние и зоревые,воздушные и огневые, домовые да квартирные.Больше люди боятся кладбищенских. Да только упыри и вурдалаки осязаемы, василиски и гнобыли по земле ходят,шерстят матушку. Главный страх  в тебе,человече.Это твоё трусливое воображение грызёт мозг смертным самоядом,терзает сердце.Нет у тебя выхода- как же за семью отвечать,за родину и веру? когда ты над собой не властен.

   Думал Муслим,шагая по тёмному лесу,что легко товарищу Серафимке в небе летать,проще простого развеивая воздушные пузыри.Вот бы и самому так,а то на каждом шагу ждут зуботычины: оглянешься не вовремя –тут же по лбу стукнет сухая ветка,или того хуже огромный сук.Если рядом завоет потешно бесприютная нечисть-значит,близко в палец до беды,трясины.И помочь некому: затихли голоса живые,а мёртвые хрипят кабальные песни.

  -Кхехее…Не помешаю? мыслям тайным?

   Вскинулся Муслим в боевую стойку,словно волкодав на звериный вой.Из мухоловки паучьей тишины его хмуро разглядывал Бесник,насторожив лопухи огромных ушей:-Ты один?

  -Да,- вздохнул облегчённо мужик.

   Леший утробно отрыгнул; повеяло мохом, лишайником, прочим земляным кормом.- А я беспокоился,что давно не виделись.Скучаю уже.

   -Да чего давно? с неделю только.

  -Ну,для тебя семь дней не деньги,а мне они летят  будто пирожки из печки.Нужно скорее сундук доставать.- Бесник желчно приказал  мужику,как маленькому дитяте:- Иди на глас мой,слушай ухами; если чавкает жижа- это я копытами, если с коромысла вода брызжет- то водяной подманивает, очи застит.- И пошёл напролом сквозь древесные свальни, ему всюду гати настелены.Всякое животное узнавая,леший кричит ему нечеловеческим голосом- свои,мол.Спи,синяя лягушка; спи,розовая жаба; дремлют под тиной два прыщавых крокодила- и ночные путники водомерками рядом шмыгнут.

   Елань горелую прошли; сзади остались паловые травы да обожжённые кусты.Видно,здорово похозяйничал змей огнедышащий,безжалостный.Кабы не дождь,сполоснувший землю,остались одни головешки до самого горизонта пополам с костями сгоревших горемык.

   -Ты чего оглядываешься? под ноги смотри,- полыхнул рассеянного Муслима голос поводыря.

   -Хмуро тут у тебя.Хоть бы маленькое озеро.

  -А ты не жалобь  лесомань мою. Я здесь хозяин. Вам, пришлым,устоявшей красоты не понять.Всем нужны цветочки,кустики с ягодами да грибами; однодневок жалуете,а ведь глуходревью этому сто лет- в нём хворобы лечат и ворожат счастье.

  Легко шагая,леший будто плыл над поваленными древами, шепча оберегающие слова.А вокруг,куда ни кинь,преет лиственная падалица,и запах такой,как если б в продуктовой  столешне, где ещё варенье открытое стоит, оставить надкусанный пирожок с капустой да очищенное яблоко,а вернувшись из отпуска,нос туда сунуть.Так в эту кучу нужно свалить и гниль болотную незасыхающих луж,и прёлые трупы разной стареющей  живности,в которых черви заплели неразволочные клубки- особо впечатлительным сюда ход заказан.

  -Бесник,далеко ещё?- сквозь сжатые зубы прогудел Муслим,чешась от настырного гнуса,потирая ушибленное колено,отплёвываясь тягуче сухим горлом.- Мы давно прошли старую усадьбу.

  -Часовню прозвали барской не потому,что рядом- а на его деньги строилась,из камня цвета небесного,- нравоучительно  объяснил леший,тыкнув пальцем вверх как указкой школьной.- Раньше стояла в трёх верстах от поместья ,да  понаехали городские мерщики, крутили, вертели- и вышло у них пять.Вот теперь изза дураков нам с тобой лишний крюк делать.

   Тут Бесник  зарычал гортанным рёвом,пуганув соек и примкнувших к ним на лето сельских голубей.- Не дрожи,мужичок.То я медведей предупредил,что возле пройдём.Иди близко,побудешь жив.

  -Я за себя постою,- ругнулся терпеливый Муслим,пресекая подобные шутки на корню.Вот он,чащобный лес: усеян шерстью  и медвежьими когтями,сточенными острым мужичьим тесаком,а топтыгинские окорочка порублены лопатой.- Пусть звери боятся.

  -Всё .Пришли.- невпопад вдруг произнёс леший,когда нывшие кости уже втянулись в мученый пыл дальней дороги.

  -Что,здесь?- Муслим обвёл удивлённым взглядом  травянистую лысую лощинку,на которой плешиво  росли несколько кустиков.- Сразу не скажешь.

   -Часовня за поворотом.А тут горстка ополченцев в войну оборону держала.- Бесник угрюмо потёр ладонью губы, снимая с себя обет молчания.- Почёт и уважение.Отец мой солдатам таскал еду : ему барана на плечах было ,что муравью козявку.

   -Так это ,значит,окопы,- догадался мужик,и горько стукнул кулаком об корявое деревце.- Сколько людей погибло…

   -Все,кто сражался.Враги пулями их не взяли,ни измором. Тогда подвезли ближе пушки,и угробили бомбами.А выдал наших бойцов местный предатель.

  -Казнили его?- спросил Муслим,сжимаясь от беды непоправимой.Леший усмехнулся,вспомнив прошлое,и рублеными словами ответил:- Растерзали бабы деревенские. И мать его вместе,чтоб больше не рожала.Хотели вослед жену с детьми ,да слезам посмотрели в глазки.- Бесник отвернулся к чёрным небесам,моргая подступившую боль.-Хорошими людьми потом выросли.

  -Грешно здесь рыться.- Мужик с тревогой оглядывался вокруг.- Солдаты не захоронены,и души их поблизости  бродят.

   Леший на копытце крутанулся юлой ,засмотрелся в  приспущенные шторы мужичьих глаз:- Чтобы от меня ни на шаг.Где скажу- там копай,а могил не касайся.- Вздёрнул Бесник лохматую голову,и тихо провыл свою песню,в которой плела широкую вязь искренняя череда  признательности да поклонения,сердечный помин усопших душ.- Выдастся  время спокойное,и придёт сюда вся округа,грудные на руках,старики в колясках; станут на колени пред памятью и отмолятся злым добром- чтоб этот зарок грядущие помнили через многие века.

   Простояли они в молчании сколько невесть,да к часовне пошли.Заросла по окошки ветхая храмовка,обвалилась  начетверть как буханка хлеба,с одного края обгрызанная мышами.Краски на фронтоне за сто лет изблёкли,купол зелен от моха,и летучие мыши прикаянно жируют без тревог.

  -Сам пойдёшь.Мне внутрь нельзя,там богомазы стены разрисовали.- Огромный дремучий леший пищал на ухо словно комар.- В часовне была лестница,а остался замурованный огрызок.Рой  прямо под ним.Да поторапливайся.

   Муслим разодрал руками кущи у входа,шагнул,и было не рухнул вниз по кирпичам.Но осторожно- ставя ноги в тёплые плешины земли,обходя завалы деревянных разбалков, каменных  груд.Со стены на мужика смотрел  уцелевший грудной младенец,и нянька его в платке- может, мать.Под потолком,в тусклом сиянии явой луны,среди нарисованных небес да солнцев, припудренные ангелочки паковали тюки и чемоданы.Было видно,что они больше себя жалели,чем натерпелись страданий.

   Когда уходит день,давая  сумеркам фору,в рушенной храмовке   появляется призрак.Днюёт он обычно  на потолочных  орясинах ,кинутых с края на край; и если б добрый мужик забрался  хотеньем,то попилил их для баньки- да высоко,шагов десять к небу.Дух церковный один не боится там жить,скачет по воздуху  аки лунь полночный. Каждый раз ,как тринадцатое на пятницу выпадает,он тоже собирается в путь.Набив походный мешок разной всячиной, берёт свой молельный оберег.И опять о невзгодах забывая, до утра в окно разбитое смотрит.

   Когда Муслим подковырнул заступом первый ком, призрак завизжал ,словно водопроводный кран.Мужик крепко  вздрогнул,стряхнул мурашек  и огляделся вокруг-никого.Но чувствует психом своим- стережёт его этот никто,который сам злытьё задумал или по наущению чьему.

   Снова копнул землю Муслим,а призрак тут же толкнул его под руку.Тогда помолился мужик своему богу аллаху; и затих   вдруг церковный бродяжка,будто един у них всевышний господь.Но другая напасть: лопату землицы Муслим выбросит,а в яму с ведро осыпается новой грязи.Золотишко- вот оно,под ногами,да в руки не даётся.

   У порога леший от нетерпенья топочет,танцует:- Как там? ну как,шепни хоть словечко?- Уже сердце его недоверчиво, лёгкая дружба обмана ждёт.

   Когда трава запахла мятными леденцами,и небесная серость развеяла темноту,усталый  мужик выбрался из каменного узилища.Лопата да набитый вполовину мешок полетели к ногам Бесника:- Держи!- Тот со счастливой улыбой  распустил  затянутые верёвки и махом высыпал всё на землю: разобранный в смазке пулемёт,три  нагана,кучка обвязанных проволокой гранат.

   Потешно было смотреть на глупую морду  лешего,если бы не злобный оскал жёлтых зубов,из которых тянуло угрожающей вонью:- А золото  где?..- и только глаза его блестели обиженными  каплями,как у мальчугана, лишённого навсегда большой мечты.

   Грустью смутившись,пожал плечами Муслим:- Я достал всё.

   Долго и пронзительно глядел Бесник,а после пустил острую стрелу:- Неправду говоришь.Узнал,что мне в церковь хода нет,и решил один прийти.

   Рассердился мужик:- Я с тобой честен! видно,обманули тебя надежды.

   Леший пнул ногой ненужный мешок,попав копытом  во ржавую ость старой проволоки; передёрнулся от занозистой боли:- Не захотел похорошему,тебе же хуже станет! свободой кичишься- как бы ярмо на шею не надели!- и ушёл…

   Знал беду сына- отец бы помог.Но полковник Рафаиль, исполняя приказ,ходил по посёлку,знакомился.- Доброе утро,селяне,- приветствовал он мужиков,сидевших возле парковой ограды.

  -Здравствуйте…Рады вас видеть…- а мужики устроились кто на скамье,кто задом в траву втёрся.Уважительные все,и только Тимошка глаза похмельные выпучил:- Здорово, овчар служебный.Кого вынюхиваешь?

   Дружки его неодобрительно отвернулись,пряча взгляды,а двое самых закадычных ухмыляются- ссоры ждут.

   Положил полковник руку на сердце,где кобура подмышкой прежде висела- и то ли замок висячий сбивает со злого курка,то ли всерьёз  прихватила боль.Но сдюжил он- похабного ответа не дал.- Хочу спросить я вас, хоть и не верю,что правду скажете.Кто в посёлке растит опийную траву? у кого погосты на огородах?

   Ждали мужики чего подобного,а всё же думали,что милицейский посланник издалека начнёт и тайно выследит.А он в лоб всю обойму стрельнул и наган перезаряжает.Видать,ещё втемяшит- прячьтесь,братцы.

  Зверем Тимоха за дружбу выперся,рубаху рвёт:- Ну вези меня в свои застенки,а я правду скажу! Нечем жить старикам,кроме как самогонку гонят! жрать хочется!

  Рафаиль вредно усмехнулся,став похожим на хитрого усатого завоевателя:- Вы мне голову не морочьте.Я вашу лживую исповедь носом чувствую.- Он и впрямь пригладил пальцем свой горбатый нюх.- Мне не водка,а опий нужен,и торгаши –убийцы.

   Тут у него на пупке зазвенела рация:- Полковник, приходите на блатную хату,- срочно вызывал его Май Круглов.- Я покажу вам тёплую лёжку.

  Дом.Много комнат.В одной каморке развалился на диване покойник.

   -У него родственники есть?- не отрываясь от умершего  пацана взглядом,спросил Май у хозяина.Тот неловко промямлил в тоске за излишние хлопоты:- А бог его знает. Малолетки только и ошивались.Может,брат  какой был или сестра.Но родители точно не приходили- видно,не нужен им.

   Рафаиль подошёл к постели и отдёрнул покрывало. Трупная вонь мигом заполонила комнату. Хозяин, задохнувшись от смрада,спрятал нос в ладонях и гнусаво  попросил:- Можно я уйду?

  -Нет,- резко ответил капитан.- Мы должны произвести осмотр вещей.Возможно,похищенных.

  -Да я его совсем не знал!- плача,заклялся квартирный клоп.Но за подлость Май не хотел выпускать его на свободу.Пусть хоть полчаса  проведёт в этой мёртвой одиночке да по самую глотку бедой надышится.

   Схватил хозяин рот свой в охапку ,и убежал блевать на кухню.- Возвращайтесь!- крикнул ему Круглов вслед. Потом,подойдя  к пацану совсем близко,поднял серую подушку с головой вместе.Под ними ванночка,перетянутая  резинкой ,да шприц.Видно,в последние дни  малый совсем обезножил,и чтобы долго к забвению   не тянуться,рядом всё положил.В чёрные волосы пацана перья куриные встряли; из трусов  вывалился  сморщеный сыкун, похожий на маленький щенячий нутряк. Май   Круглов  смотрел безбожно   на голодное  концлагерное  тело,и думал- рожать ли ему с женой ещё одного ребёнка или подождать лучших времён.

   Полковник Рафаиль рядом  терзал хозяйчика.

  -отпустите,пожалуйста,- промямлил тот угодливо,даже жалко.

  -Вы сильный человек?

  -да ну,что вы,- улыбнувшись,отмахнулся хозяин,- простой, как обычные люди.По молодости гири тягал,а сейчас у телевизора лежу.

   Рафаиль разглядывал  его благодушное лицо,и квартирный  клоп перед ним  всё шире раздвигал хищные губы,ужимчиво помогая  себе ладонями,будто хотел укусить.Он мерзко хмылился,забыв уже про смрадную вонь,и казалось,заталкивал её в своё горло,дрожа от милицейского неверия.

  -Я не казнитель,- сказал ему Рафаиль.- Ступайте к себе.-Проводив дядьку зорким глазом,он подошёл к Маю.-Докладываю: видимой насильной смерти не обнаружил. Скорее всего парень скончался от наркотиков.В кошёлке за кроватью  толчёная маковая солома.Если позволите,я встречу санитарную машину.

  -Мне здесь тоже делать нечего.- Капитан взял Рафаиля под локоток,уводя его бережно от страхов,которых тот  и так нахлебался досыта на своей маленькой родине.- Полковник, я приглашаю вас в трудную командировку,- товарищеское доверие блеснуло звёздочками  на гражданском костюме Круглова.Благодарный Рафаиль  одёрнул  как честь имею свой серый пиджак,и легко согласился:- Если без меня вам трудно,я поеду.

    -Не то слово- просто тяжко.- Капитан со стыдом признался в одинокой слабости: что нет друзей и предали подруги.- Наша поселковая милиция – нуль,это скорее соглядатаи да мучители,чем помощники.Раньше я всегда отличал их от драконовских держиморд-отличники, патриоты,офицеры- а нынче к нам идут безголовые малолетки ,чтобы армию отлынить ,чтоб сельского труда избежать.- Май сделал широкий шаг,обегая полковника лицом  к лицу; положил ладони на лацканы  его пиджака,и придвинулся так,что иголку меж ними не просунуть.- Им не нужны приказания: они с большим удовольствием  готовы рубить заключённых  на дольки,самовольно  приговаривая тех к бесчеловечному унижению.Здоровые мужики, виновные лишь в грошовом проступке,надолго попадают в милицейские казематы; а из тюремной мясорубки  они освобождаются мертвецами.Если такому дать нож да подло нашептать на ухо маленького ребёнка- то и зарежет.

  -Меня страшит  ,капитан Круглов,что всё больше молодых людей  стремятся в вертеп ,гонясь за деньгами и удовольствиями.Не всякую радость  можно позволить себе.Я из позднего поколения,но имею право говорить за сегодняшних пацанов.Потому что сам был давно волчонком, и так же ходил  в стае.- Рафаиль склонил голову,смутившись признаний; папаху стянул,разум обдувая ветром.- Мы рвали противника клочьями,особенно  когда трусливая жертва ползала в слезах.Мы жили сворой рычащей ,и никто нас не смел загнать под флажки.Но однажды ночной компанией встретили  взрослого мужчину, сумрачного бедой и смертельной разлукой.С ним были  две молодые подружки,жёваные и нестойкие; мы впятером решили насиловать их- он вступился.С горлышком от бутылки на калёные ножи.А нам мяса захотелось-нашинковать,посолить,поперчить.Думали,он заплачет.Но когда посмотрели в глаза ему- подкосились ноги от ужаса.Словно в ту минуту на ковре с лебедями лежали мы,сложив ручки- а он отпевал,и тени смертей осыпали нас прахом.

   Май с полковником шли мимо кладбища.В солнечном чреве его громко вздохнул  певучий голос.Будто поздним   утром  встревоженно проснулась сероглазая королева.

  -Души переговариваются.- Круглов обнял Рафаиля за плечо,улыбнулся:- Испугались?..А вот слышите- Крысятник орёт?- с дальнего  погоста,со светлых захорон ,нёсся  жалящий вой.- Свой,местный пьянота.От белой горячки поблазилось ему ,и стал он семью топором  крестить. Чертей, говорит,гробил.- Жуткий крик издалека погромчел, будто казнимый мужик  догадался,что о нём говорят,и взмолил о пощаде.- По совету дедушки Пимена  селяне приковали его к могилам убитых.Это души гиблые пугают,мстят за себя- вот он и взвыл со страху,а когда  живых резал,то о расплате не думал.Совесть его теперь не пробудится- он и ей глотку перехватил.Зато сами жертвы убийцу казнят.

  -Что с ним будет?- равнодушно выдохнул Рафаиль,не  трепеща,не радуясь.

  -Сбрендит.В дурдом отдадут,под опёку с заботой.Как травяной стебель- ни дыхания в нём,ни кашля- живи да радуйся солнцу,воде,ребятишкам.

  -Так может,его вылечат?- спросил без жалости.

   Рассердился Май:- Ну слетайте! попросите на небесах за Крысятника.Пусть жену и дочку с того света воротят. Только они сами отцу не простят,что за широкой глоткой  забыл про любовь.А унынию предаваться  нельзя,и в каждом человеке огонь гореть должен- страстотерпец сердечный.Уж если у мужика характер заячий,чтобы против постылого быта вывернуть  на свою светлую дорогу- пусть добром с ребятишками займётся,хоть чужих учит,хоть сам рожает.И чем больше их,тем сильнее для труса опора.

  -У меня две дочери  и пять сыновей,- похвалился полковник Рафаиль,за всю жизнь ни разу не заподозренный в трусости.- Всем счастьем мы с женой обязаны им, силой, честью,благородством.Потому что самая мучительная боль на земле от позора  перед своими детьми.И нянькаясь с ними,мы словно вновь рождаемся сами,мужаем для жизни.

   Кладбище затихло,спокойная вечность.Мудрые мысли приходят в голову у могил.Всеобщая смерть  утешает. Понимая,что всё на свете заканчивается,даже великие звёзды ,люди забывают о сердечной боли,тяжёлой работе, неустроенном бытие.Смерть не уравнивает сущее: богатство и бедность,счастье и горе.Но она предаёт забвению лики святых,лица  грешных,оставляя черепа, черепа,черепа.Вот они по земле ходят  толпами,обтянутые кожей и сведённые мышцами в  судороги движений.Бёдра и плечи,торсы и груди- лишь кости да мясо,смоченные малокровьем; в голове полушария мозга,пустые глазницы, лобная кость ,лучевая,бедренная,рёбра,стопа…

   Ничего больше у человека нет,ну сердце ещё размером с ладонь да душа дряненькая; и с ними  сидел Серафим на высокой ветке  над небодромным полем,пас гусей,уток и старый аэроплан,четыре крыла.Издали  машина как крохотная жужжащая мошка,присевшая покормиться  на зелёную сковородку: к ней  уже спешили с большими ранцами парашютисты.Среди них и Христинка,но её не разглядеть,потому что  по приказу жестокого лётчика   все чёлки да косы спрятаны под кожаные шлемы.- Первый, первый,я кукурузник,разрешите взлёт,- отсигналил пилот на командную вышку.- Летите,куда хотите,- дали ему добро.

   Аэроплан сначала пошёл пешком,оглядываясь назад,в неверии- можно,да? можно?- и крутил носатой головой; а потом  быстро засеменил по дорожке,чтоб уже не остановили.И долго размахивал руками как десятилетний мальчишка,ловя воздух да ветер,а в конце поля его будто кто подпихнул- кукурузник взвыл от страха и восторга,но боязнь прошла.Радость осталась на подмокшей перине облаков.

   Серафим взлетел в небо следом; он не наматывал на веретено ветра широкие круги- а вытянулся стрункой,ветка под ним спружинила,и понёсся Серафимка  тёмной стрелой,глотая воздух  голодными  лёгкими.Вверху он оторвал  от большого облака  маленький кусок на тонкой ниточке,и прикрываясь,стал подкрадываться к аэроплану. Даже смог заглянуть  в окна,но они  запотели от холода. Тогда привязал парень облачко к кукурузному хвосту,а сам лёг на крыле,ожидая Христину.

   Все парашютисты выскочили ,она напоследок  осталась. Новички,наверное,всегда сзади прыгают,чтобы их спасти можно было,поймав на руки.А девчонка встала в дверях, ахнула:- ой,мамочки! у ребят купола раскрыты,одна я всё жду.- И сошла тихо с подножки ,не заметив,как бросился вниз Серафим.Считала Христина секунды с закрытыми глазами,а когда над головой белый огромный цветок распустился,то запела громко чудесную песнь.Серафимка спустился  по стропу к ней ближе,заслушиваясь.

  -Я лечууу,лечууу,лечууу,лечу  над землёоой; я шепчууу, шепчууу,шепчууу,шепчу- милый мооой…ой!? ты откуда?

  -Как и ты ,с неба свалился,- засмеялся парень,радуясь её серым глазам  да ямочкам на улыбке.

  -Так раскрывай  парашют,пора уже.- Христинка с тревогой оглядела его лёгкое снаряжение,не понимая,что за новый летолёт он испытывает.

  -У меня нет ничего,родненькая.- Серафим притворно сердце своё закрыл ладонью.- И теперь я разобьюсь.

  -Дурак бестолковый…- чуть не заплакала она.Откуда Христине было знать,что это чудо  без перьев  серьёзно летать умеет.- Иди сюда…- и она схватила  его за шкирку, стянула со стропа.Изо всех сил обняла:- держись за меня крепче.- А Серафимка одурел от первой близости: бился на выпавших лямках золотых её волос,стараясь остраниться,но Христина обвила его тело как влюблённая паучиха,всеми лапами,и он знал,чем кончаются паучьи ласки.Съест потом-сгинет сердечный парень,не долетев до земли.Но воздушное блаженство  уже под горло  напитало  его неизведанной негой,и Серафим,запрокинув голову,тайком сглатывал нектар девичьей души,надвое разорванной   страхом. Дуновей шевелил завитки светлых волос,и парнишка под эту струнную мелодию почти ткнулся носом в побелевшие  позвонки на её шее.Христине вдруг стало трудно молчать, позволяя милому  захребетнику любовные глупости.А Серафим всё больше наглел,почитав  верной взаимностью тревогу вынужденную за его жизнь.

   Христина обернулась к нему:- В самом деле,откуда ты взялся?- и парень ужасно покраснел,как настигнутый за подглядками.А всего и делов –увидел под изнанкой просторного  комбинезона  узорную застёжку лифчика.Но голос его сбился  до стыдной детской хрипотцы:- Мы в футбол на поле играли.Тут вы.Ну,я и прицепился.

  -Сумасшедший,- захлебнулась девчонка холодным ветром,и прячась,ткнула  губами Серафимовы щёки.Он посмотрел вниз на землю,куда под зелёные лопухи упало его  непомерное счастье- место присёк,чтоб потом найти; и напрягся изо всех сил ,стягивая  белый купол в сторону дальнего леса,к одинокой избушке.

   Ранние одуванчики давно приземлились; ждали последнюю Христину,но её вдруг  понесло ураганной силой в неведомое.Главный парашютист присмотрелся биноклем, да как заорёт бешеный:- Ребята!! на ней чёрт сидит!!

   И каждый по очереди глянул в окуляры,а самый старший по возрасту даже перекрестился: -…дааа,выручать девку надо.

   Вот сирены воют скорой помощи,кричит вышка аэродромная- сос!!!!- во всё космическое пространство; а Серафим уносит золотую Христину к себе в лесную дерёму, помахивая от восторга хвостом.Только что она случайно поцеловала его,и крепче обняла совсем не случайно.

  -Милая,тебе не страшно лететь?

  -Хорошо,- улыбается девчонка,хоть жжёт  холодок  горячую кровь.

  -Под нами  тёмный лес непролазный ,топкие болота и озёра с русалками. Посмотри вниз- их хвосты чешуёй блещут.Сами они писаные кралечки: если б рыбаки о том знали,давно б в жёны переловили.Но к этой чащобе хода нет- все лазы я для нас травой скрыл и землёй засыпал.

  -А по воздуху мы доберёмся?- Христина  всерьёз поверила голосистому парню,стала в гости напрашиваться,будто он здесь хозяин ладный.

  -Пора садиться.- Заботливо Серафим оглядывал земную кору,буреломы-путала,разыскивая бесхозную елань с высокой травой.

   Приземлились тихо,родник рядом; но место оказалось приболоченным ,и кругом лютики с жёлтыми глазами-самые отъявленные цветы.Христинка надумала было букеты плести,а Серафим запретил.- Они колдовские,-говорит,- и какие чары нашлют,я не знаю.

  -Куда мы попали?- девчонка вроде бы пожалела,что далеко отбилась от проезжих дорог.Серафим мягко взял её за плечи, чуть развернул,чтобы глаза не отводила:- Мы в сказке.Здесь исполняются желания.Все.

  -И недобрые тоже?

  -Вот плохого ещё никто не загадывал.

   Течёт ручей меж трав.Поёт синь-песню посреди зелени, катая на себе жёлтую пыль солнца.Напуганная лягушка бросилась в воду сгоряча,плеснула ластами.В теснине некошеных бережков мальки гоняются  за осевшей листвой, громоздясь друг на дружку,чтобы достать и откусить самый сладкий ,наверное,кусочек.

   Среди невидимой паутины ткёт паук волшебную нить,время от  времени затихая в грёзах об огромной мухе.Конечно,стрекозу ему не словить,но хочется помечтать.Ему сильно  мешают зелёные кузнечики,которые бестолково сигают во все стороны и рвут тенета.

   Пчёлы громко бурчат себе под нос,видно,ожидая похолодания.В их улье становится тепло,только когда вся семья прилетает с работы и собирается к ужину.Важные разговоры за столом утихают после наступления темноты.

   В сумерках кошки серы,дворы пусты,дома тёмные- не разглядишь; и Стракоша пользуется этим- в тишине да покое варит заклятые травы ,заговаривая на суженого.Бабка не творит лихо  подколодное,болезни не насылает по отповедям злыдней; а что приворожит сердечко  любовное, то и денег не возьмёт.

   Под потолком в авоське висит мурава летняя ,падалица с осени- листья,травы,коренья горчавые: вот на днях  приходил руки целовать парнишка Серафим ,в пояс кланялся за близкую венчальную свадьбу.Подсобила Стракоша бескорыстному сироте- может,от её заговора  и сладились смотрины: нравится Христинке в чистой лесной избушке,залюбился хозяин ей- то из рук хлебушко возьмёт,то ненароком взглянет и полыхнёт загадой скорого счастья.

  -Мы будем жить с тобой как лебеди.- Он смотрел на небо, представляя уютный дом среди звёзд.

  -Расскажи мне про них,- улыбнулась она,зная его ветреный нрав.

  -Всю жизнь будем вместе,а если с тобой что случится,я камнем паду на землю и разобьюсь.А ты?

  -Мне нельзя.Надо ведь будет растить детей и воспитывать их на примере геройского папы.

   -Не смейся,пожалуйста,это серьёзно.

   Христина поняла торжество момента,пришедший миг священных клятв.- Я не смеюсь,глупенький лебедь.Уйду я вслед  за тобой,- и обняла Серафима .Он шептал ей,спасая ото всех врагов; клялся своими богами,во главе с идолищем, что Христина белой невестой будет.Когда девчонка уснула, Серафим отнёс её на лежанку тихонько,боясь потревожить прекрасные сны.И всю ночь у изголовья сидел; а к утру поднялся,расправив сомлевшие косточки.Выйдя на двор,он позвал приблудного кобеля:- собака,собака!- шёпотом ,и тот,конечно,не отозвался,почивая  на обгрызанных мослах.Тогда Серафимка посвистел; лениво зевая,вдруг появилась пасть под крыльцом,затем выполз дробный живот,и последним лохматый хвост,виляющий от радости.

   Парень приласкал кобеля,трепанул его мокрую холку:-Ещё выспишься,- и пёс душевно лизнул Серафима в нос.Все собаки здороваются именно так- с давних пор у них повелось.

  -Охраняй, пожалуйста.

   Пёс кивнул; и Серафимка взмыл над рассветным лесом,а кто из чужих его увидел,подумал,наверное,что внеземное явление существует- чем оно ближе по начертанию,тем скорей конец света наступит.- Прокляли  будущее!- закричат  кликуши изо всех углов земли,того не ведая,что это крылатый Серафим манкирует их душами.

   Он летел к реке через лиственник,то и дело уворачиваясь от секущих веток- мчался подвластный  лишь своему желанию сорвать цветок  аленький,который распустился в полночь на приречном лугу.

  -Расцвёл! расцвёооол!- громко огласился по лесу крик визгливой лопохвостой сороки.- Я перррвая узнала!-делилась она скорой на ноги вестью со всеми обитателями. Берёзовые веники да хвойные метёлки,шелестя,относили сорокину новость дальше.Хоть и не всегда  верить слухам, пускаемым по ветру ,но  все шептались да ахали.К ивняку, разбросавшему кусты свои на пологом склоне реки,спешили уже кто первым услышал,кто скор оказался.Зайцы у  луноцвета стояли; медведь,покусанный дикими пчёлами, шатался вокруг.Птицы калганили с ветвей,чтобы солнце близко не подпускать- недаром цветок ночью раскрылся.

  -а как,когда,а кто видел?- застрекотали сороки,и облезлая старая лиса испуганно поджала хвост.

  -я,я видела!- тихенький голос  пискнул с ивовой ветки. Молоденькая улитка вылезла из ракушки,спеша поделиться радостью чуда:- Вот как светлеть  от луны начало,то росой заблестела земля.Осеребрился и воздух вокруг,осыпал цветочек ласками…

   Улитка болтала; а звери заворожёно смотрели на алый луноцвет,кой возносился к небу,благодаря природу за ему данную жизнь.Пурпур нижних юбок,тяжёлый бархат  ниспадающих тканей,придавал королевскую величавость его гибкой фигуре.А тончайший флёр сребролунного опыления укрывал цветок фатой чистоты и невинности.

   Кому теперь  сорвать луноцвет,исполнив единственное желание? забрела сюда баба Стракоша,ворожащая чужую любовь,втайне мечтая о своей; прихромал Бесник с чудесными грёзами об выкупе окрестных земель.Подлетел Серафим,молясь о бессмертии: было  время,когда девки не знал,и криком выл за любую беду- берите!гробьте меня  на пощаду людям;- а нынче нет- жизнь свою парень почуял,и божья милость освятила его ветреное сердце…

   А вот Янке даже аленький цветок не поможет: голова его  выбором тяжела,будто камень гранит на распутье- прямо пойдёшь,налево,направо.Лучше бы обратно,во вчерашний день,но дед Пимен уже  забросал ту дорожку гадальными картами.

  -Ох,паря.Торопыга ты пасьянсовый.- Он сожалеюще подшепнул ещё несколько слов,да Янко их не расслышал.

  -Почему это? спокойнее нет меня.

  -Когда  обуза над башкой не виснет,все люди кажутся тихими.А ежели в судьбе одна жилочка  отстаёт от другой, то валет  колодный вечно  по картам бегает- то к  чернявой  даме,то к крашеной.- Старик интимно понизил  голос, словно  сговаривая мужика на греховные делишки:-Признавайся,отрок: тяжело тебе выбор сделать  да счастье душевное к  Верочке развернуть?

  -Откуда ты  знаешь?- возгордился Янка; даже уличённый семью свидетелями- не признаётся.- Всё это сплетни, бродячая молва.

   -Аааа,дружок,- укорил перстом Пимен,- в сельской молве правдива суть.А что кругом неё- то прикрасы.- Пытливо дед глядел на Янкину улыбку: схитрит ли мужик.Потом сам не выдержал:- Женись,бродяжка.Нет тебе другой судьбы.

  -Я встречался с ней только для секса.

  -Янко,не ломай язык.- Старый вновь обернулся к нему, чадя  со словами табачный дым.- Есть же красивые названья вместо срани.Любовь,близкость- чем  тебе плохи?

  -Вот ещё.- Мужик не желал уступать ,хоть и правота деда.-А мне секса хочется.

  -Ты застегни свой хочун на сто пуговиц,да собаку оставь сторожить.- Покачал головой Пимен,и так неприязно,что космы  волос разлетелись.- Думаешь,Верочке нравятся твои разговоры? она душевная,а ты хамничаешь… Люуубооовьь: по буквам прямо пироженое.А секс- будто мослы коровьи по кишкам скрежещут.

  -Дедуня,как мне жить с этой бабой,если она на лета меня старше?

  -Поняааатненько,- затянул старик баянистую мелодию, раскинув  ладони на коленях, на клавишах.- Хотел ты, ущурина,слабой минуткой попользоваться,когда Верка с тоскою горьким  плачем  обвенчалась.Влез в душу  по самую маковку: заполз  змеёй,а обратно со штыком прорываешься.- Дед захекал над Янкой,не скрывая своей жуткой злости,даже в смехе его  она слышалась беспроглядно.- Вот что я скажу тебе,дурень.Ёхал ты и кривых,и горбатых.Но бог тебя высмотрел с неба да сжалился- красивую ,умную даровал.Такую,что у завидуев  слюньки рекой текут,и наша ручейка скоро из краёв выбежит.Будем раков хватать прямо на лугу,а стадные коровы рыбой обожрутся.Неужель не разглядел ты корысть?

   Пимен так сладко рассказывал;  и мужику вдруг приятно стало  за свою невесту:- Хороша Вера во всём,как жена,хозяйка,любовница.Но рядом ведь девок много, которые сходу одарят ласками,- он похотливо причмокнул,-даже самыми запретными.

   -У баб наших  детородство чешется,а вы новые дырки  ищете,как в поганом кино,- дед плюнул на  пол,но тягучка  повисла на его синей губе.Пимен отёр рот,прерывисто дыша от гнусных воспоминаний  о где-то увиденной фильме.- Изученцы проклятые,- захрипел он,смахивая лохмами серую паутину с керосиновой лампы.

  -Зря ты меня костеришь,великий старик.- Прикинувшись малым дитятей,заревел обиженный Янка,и долго тёртёр кулаками глаза.- Я уже взрослый.

  -По росту да силе бугай ты: тут бы порадовать за тебя.А только душой маломерок,потому как в беготне за удовольствиями любовью гребуешь.Я в эти годы  уже судьбой  опередился,юбку каждую не гонял.

  -Значит,не мог.- Янко  безосмотрительно ляпнул пустое ,а попал прямо на боль старикову.

  -Что?! ты,щень,учить меня будешь!? да я ещё досе  выскакиваю за калитку,когда мимо проходит симпотная баба!- привскочил  хромоногий дед,и показалось,будто всюду замелькали его жилистые руки: он драл Янку за волосы,а потом зуботычину пустил.

  -За что?!- выл битый мужик.

  -Чтобы семя зря не портил,обалдуй.- Пимен встал над ним,опустив  до пола  уставшие руки.- А то бросаешь куда попадя.Детей пора растить.

  -Да какое тебе дело?- Янка чуть было  всерьёз не плакал, потому что  очень обидной казалась внезапная трёпка- и повода к ней нету,и ответить старому  в ухо нельзя.-Пыхтишь на людей от зависти вредной,зазря паровозишь,а у самого любовные слюнки текут.- И выкрикнул в бровь,да попал в глаз.- Фарисей ты,дед!

  -Чегооо?...- Старик словно  успокоился,заслышав иноземное слово,и тут же потребовал сатисфакции:- Нука, нука,объяснись.

   Мужик отодвинулся со стулом вместе,но не промолчал:-Говоришь одно,а делаешь другое.Ты ж с Алексеевной не в бирюльки играешь.

  -Нет,- усмехнулся прыткий старик.- Я свою бабу люблю, уважаю товарищей,водку пью- но делаю всё со смаком, широко.Марья визжит,товарищи братаются,и боятся враги.А кто вас,шибздиков,боится? только прохожий ,когда стаей кидаетесь.Ножи на людей точите ,рыщете волчата.Со стакана самогонки заблюёте весь праздник.И девок любите  как петушки,наскоком да в кусты.- Пимен,видно,с каждым словом всё больше ерошился против Янкиных капризов.-Мельчает мир: не знамо,радоваться ли,что ныне можно совратить девку бутылкой портвейна иль золотеньким кольцом,когда ранее приходилось месяцами  по следам бегать ,вымучивая сердце…Всё быстренько нынче, скоренько да.Много завязей,да плодов нет.

  -Дедуня,но ведь в южных краях не глупее нас мужики,а имеют по две,три жены.- Янко даже все пальцы показал,вот сколько.- Полковник Рафаиль рассказывал,что  лично таких знал.

  -Особого бахвальства я в том не вижу.- Старик размеренно вздохнул,то ли завидуя,то ль сочуствуя незнакомым парням, которым природа  иначе воздала.- Соглашусь яво,что горячие мужики прытки: петух вон и за десятком курей бегает,везде успевая.Только нашим бабам  ни к чему скороспелость: ты их в постельке едируй,пока варится картоха с мундиром,а то и поболе.Ежели  подругому выходит,жена  может  на пол согнать ,мяса лишить,хуже-кобелька заведёт.- Пимен размечтался тающей улыбкой, себя вспомнил,господа всуе.- Знать,для каждого земного местечка  божьей натурой  уготовано любиться с теми,кто рядышком живёт.Я с бабкой без симпатии оженился,а до самой разлуки  заедировал её так,что она кудлой визжала, распустив на подушке волосы.

  -Деда,а что же мне делать?- растерянно и доверчиво  его спросил Янка.В глазах печаль,хоть ищи совета за тридевять земель.- Моя Верочка южная баба.Ты говоришь- женись.А выходит с твоих речей,что запретно нам.

   Пимен жевнул пару раз голые дёсны,крошки ржаные.И взбодряче намекнул:- Ты своим  милосердием  оклемал Верку для жизни.Любой господь простит вас.- Дед сильно трахнул по столу,будто ему бог разрешительную печатку  шлёпнул на гербовую бумагу,а дьявол самолично снёс её вниз.

 

 

 

 

 

  …Очень ранним утром,когда вторые петухи только должны были пропеть,я играл с Олёной в футбол…На  небе нахрапистом  здоровые черти и маленькие крикливые бесенята гоняли против друг дружки лунный мяч. Видимо,молодые выигрывали,раз сплочённо  они целовались да прыгали под самое седьмое занебесье после каждого забитого гола.

   Болел я за малышей; но Олёнка не верила моим  триумфальным лозунгам,и переживала ,когда  же её команда  начнёт побеждать,шибче переставляя ноги,падая  под  любой опасный мяч.А я смеялся да подзуживал,прося свои звёзды плотнее сдвинуть створы ворот,чтобы  ни один чёрт не вырвался из штрафной,сшибая плечами лёгонькие кегли бесенят.Я злорадством  раззадорил  жёнушку до слёз и ненависти: сбросив с плеча мою жалостливую руку,Олёна сломила сук от берёзы,оседлала как норовистого

скакуна, вывернув ему челюсти до жуткой боли,и кругами ввинтилась  в высь.Она соскочила посреди своих,визгнула будоражаще,призывая к беспощадному бою.

   Долго я глядеть это безобразие не стал; а прыгнул  в седло  соседского  мотоцикла,и тот на двух  костях вынес меня на футбольное поле.В первую атаку меня бросил азарт: луна металась в моих ногах,преданная настоящему футболу.Гол я не забил; остановила Олёнка изуверским подкатом,за что тут же получила предупреждение от рогатого арбитра.Зато её похвалили  товарищи по команде.

   Мои же бесенята  опасались сталкиваться с соперниками в клинче,держась на дистанции,и растаскивали  поле длинными  пасами.Черти  за ними не бегали,сбивая донельзя   прокуренное дыхание,смолёное в адовых печах-они бесстрашно сходились к ближнему бою,лучще зная  хитроумные уловки да западни.Команда стариков надеялась на опасные  контратаки Олёнушки ,а она уже отыграла два гола.

  У меня заколола печень,раскрыв свой  сонливый рот  и плачась каждой травинке,пылевому  облачку.Три раза я падал на колени,поднялся; а когда счёт поровнел,черти унесли меня в носилках.Над собою видел лицо жены,капал горький дождь из её глаз,и если это слёзы- пусть сопровождают меня даже на тот свет…

  Точно,слёзы.Только не Олёнкины.

  -Макаровна,чего ты плачешь?

  -Да жить хочется.Ходила вчера на базар,разговаривала с девками,которым так же лет ,как и мне.Они всё печалились за свои болячки- то шею ломит,то ноги крутятся –а я улыбала  над ними ,думая,что всё худое  от меня далеко.Но под вечер сестрёна Тонька слегла с огромным давлением крови- и там,где в корыте купалась,даже подняться одна не сумела.Позвала б я соседок на помощь,да пока добегу туда и обратно ,утонет  моя Антонина.Так сама волокла  её до постельки.

   -Ты сеструху жалеешь?

  -И себя тоже.Вот будто на пороге нашей маленькой спаленки я учуяла смерть ,когда чёрную крысу в ногах разглядела.У нас сроду мышей не было,а вдруг припёрся здоровый пасюк- как пожива ему здесь.Ногами я его ,и палкой била- только сбежал проклятый.

   У Макаровны волосы сзади  бантом подвязаны; на ногах карпетки новые,необуваные.И сарафан в цветах,а по ним бабочки летают.- Иду я,ребятки,докторшу звать.Если не в тягость вам,поможьте капусту полить.

   Тут Умка во дворе кур дразнил,бросая им высохший помёт.Встрепенупся гребнем кверху :- Баба Макаровна,а можно я сам полью?

  -Ну,раз вызвался- то геройствуй!- С тем и ушла.

   Олёна мыла сливы занятая,но всё слышала.- Сынуля, трудно будет тебе.Может,и мы с отцом  как слоны впряжёмся?

  -Впрягаются лошади,- мать поправил малыш,и укоризненно покачал головой: эх,грамотейка,мол.

  -Ах,вот ты как с бедной больной мамочкой,- Олёнка даже за поясницу  схватилась; и согнула её невыносимая,и сломала здоровье.- За то,что  такой добрый,что сердце у тебя ласковое,да слова поперёк не скажешь- работай один.А нам с Ерёмой тешиться некогда- скоро на речку пойдём.

   Умка бросил наземь птичьи котяхи,через садовую калитку вприпрыжку пробежал на бабкин огород.Я поверх газеты смотрю,что он будет делать. Стоит, думает. Нахмурился. Чует,какое большое дело предстоит.Там вилков  сорок капусты,на каждый надо вылить полведра.За один пробег две половинки- он же мальчонка.Ох,замучит  пацана высшая математика.

  Я жалостливо спрашиваю:- Тебе помочь?- Сын головой отрёкся  молча,из волосьев  сверкнули  его сердитые глаза.

   -Обиделся на меня,что мы с тобой купаться пойдём,-шепнула Олёна.

   Малыш ушёл в дом за ведёрками; а когда вернулся,то нарочно грякал себя по ногам жестяными кадушками,стыдя нас.И поначалу летал прожогом- да силу не сберёг.На четвёртой   ходке Умка устал; улыбаться пробовал,и бегать также,но скрёбся сандалиями по земле,а на виске билась раньше невидимая жилка.Олёнка уже умоляюще  смотрела на меня ,надеясь что-нибудь придумать- хоть какой капкан  для гордого малыша.Тут я громко  крякнул себя за забывчивость:- Вот растяпа,я ведь картоху не полил.Что же ты- сам льёшь,а мне не подсказал?

   Улыбнулся русоголовый ландушек устало:- Я не знал.

   Забрав из дома последнее  ведро,пришлось мне  растеряться перед воробьями на ветке:- Эй,хомяки летучие! где нам посудину  под воду взять? Нас трое,и Олёнке не хватило.

  -А у меня два.Я могу маме отдать.- Умка уже радовался придуманной работе.

    И пошли всей семьёй на колонку.А идти- в даль светлую, к солнцу ясному,где рябина растёт пышнотелая.Стоит она руки в боки,на всех поглядывает; кого ветвями прикроет от жары,а кого и по заду  хлестнёт за проказы.

   На обратном пути сынишка распустил крылья,забежал вперёд,и я шепнул Олёнке:- Думаешь,буду картоху поливать?

  -А я огурцы?!- засмеялась она в ответ.

   Прикончив быстро огород  Макаровны, мы разошлись ждать обеда.Умка нырнул баловаться в кусты,Олёна неспешно потопала к закипающим чугункам,я снова сел за газету.Тороплюсь,глотая строчки как  хлёбки ароматного супа- с топлёными  ломтиками  сметаны на презелёных  лопушках капусты.Легла картошка на дно,и оттуда маячит-боясь,что мы её  съедим.А мне слышно с крыльца,как она скребётся по алюминиевому боку кастрюли,пытаясь вырваться  на свободу.

   Я облизнулся,свернул газету; но тут  под передовой статьёй о трудах и заботах  людских обнаружилась фотографическая заметка  про мальчиков продажных.В нашем посёлке их писюнами  зовут- с лёгкой руки одной местной курортницы,которая лет пять назад привезла с юга невесть что,и непонятно чем лечится.

   Представился мне в сей момент Янка- плечистый да высокий- будто звонит ему из борделя  сисястая мамочка:-пришёл заказ,выезжай,машина у ворот!- И бедный Яник,подавившись горячим пирожком,живо раздевается за ширмой,чтобы натянуть белые обтянутые трусики с ватными подкладками.Он что-то морочит нам с Верой в своё оправдание,несусветную брехню- а мне стало его нестерпимо жаль… я  смял губернскую газету,мечтая о том,чтоб подобная еволюция  рода человеческого не докатилась до мужиков и баб,до Верочки и Янки.Хоть он злой очень,словно в логове рос,но как бы ни корил  меня за ошибки- всё же пример берёт.Поначалу  шуткой втёхался в симпатию; потом влюбился беспробудно ,хотя нос от бабы воротил- а теперь уже жениться затеял.Целыми  днями на работе,и дома наверное,поёт нам про Верочку,рядом ли она иль вдалеке  от него .Дядька Зиновий сказал мне тихо,что и с ребёнком он торопит невесту.

   А на днях мой жестокий товарищ  было не упал  на колени в слезах,уговаривая Серафима  принести  ему с югов маленькую тигру- в скорлупке ещё.- Я ,- говорит,- её воспитаю с мальства,и будет защита нашему семейному счастью.Тигра не собачонка,- тут он презренно взглянул в мою сторону.

   Меня как обухом  втемяшило- да он обзавидовался на моего Санька! Тото развернулся Янка к восходу солнца: жизнь прекрасна,а ране шею не мог повернуть.

   Тут через мои воспоминания прыжком заскочил в хату Умка,поджавшись словно  барьерный заяц; сейчас  же из огорода раздался громкий зов Макаровны:- Еремееей!

   Я  повёл длинным носом по всем углам земных полюсов,и примагнитился к сыну ,нехотя нашкодившему в который раз.

  -Бабка идёт,машет по небу палкой,птиц разгоняет,сердитая.Что ты натворил,кроходел?

  -Ничего.- Он глаза рассовал по карманам,и оттуда выглядывал мельком.- Яблоками чуточку побросался в крапиву.

  -Брешешь.Я руки умываю,сам оправдывайся,- и только хвать за водою идти,а бабуля уже мне навстречу.-Здравствуй, Макаровна.Как живёшь?- Улыбка моя шире радуги.

  -Виделись,зубатый.Твой серя мне банки  на огороде побил.- Она глянула  за мою спину,и узрела белявую чуприну.- Вот ты где прячешься,к отцу жалиться  пришёл.Я на зиму без варенья останусь,ещё и виноватая.Повинись хоть.

   Умка выснулся,потешно шмыгая носом,затянул как майский жук:- Жужубу,бубужу.Я не хотел их разбивать. Просто пулял в крапиву.Думал,они не нужны,раз ты выбросила.Банки маленькие совсем,а мама в большие закрывает всегда.

  -Указывать будешь подруге своей,внучке Ульянкиной. Осколки все собери,и с крапивы тоже.

  -Соберу,- промычал повеселевший пацан.

   Во дворе Макаровна объясняла мне:- Стекляшки  эти тьфу,а его поучить надобно,чтоб не всё озорство спустя рукава.

  -Прости его.Я привезу тебе из города большие банки.

   Бабка рукой махнула:- Да на что они,своих хватает.Не терзай малого,я его так  взгрела- для остраски.Пускай уважает.

  Вышла на крыльцо Олёна в чудном зелёном купальнике, открывающем любому взору её желанные прелести. Крутанулась предо мной.Даже Макаровна не удержалась:-Ах,и хороша ты,девка!

   Я очень хотел жену захвалить,но сильнее кольнула ревность:- В дорогу накинь сарафан.

  -Обязательно,- засмеялась Олёнка.- Это тебе я хвастаюсь.

  Пообедав,всей семьёй мы  пришли на речку.Искупаться, отдохнуть,поболтать со знакомыми.

  А на пляже ждали аквалангистов.Горячие жареные люди  кучковались группами по интересам,и живо обсуждали пьяную трагедию,округляя глаза  от особо едкого замечания  местного  всезнайки.Больше всего ценились свидетели,но их было мало.Те два мужика,которые едва не спасли утопленника,стояли вдвоём загорелые и гордые; а возле них  сужался круг любопытных.

   Тут от пивной компании ,нетвёрдо шагая,подошёл сляпый  мужичонка.Ещё на полдороги  к пляжникам он стал орать да материться,обращаясь ко всему народу,кого мог узреть мутными глазами:- Это Сенька Будка,друг мой! Мы только что пиво пили,он воблу чищеную оставил.Купаться пошёл.-Мужик размахивал руками,рыбий жир блестел на его грязных ладонях.И хоть неприятен он был до тошноты,но одна городская дамочка  всё же заговорила с ним,брезгливо поджимая губы:- Мужчина,а вы его хорошо знаете? У него семья есть?

  -Да как же?! Пацан с девчонкой уже школу доходят,в институты думают.Сенькина жена на маслозаводе  с моей работают.Ещё никто из них не знает горя,я один тут был.-Мужичонка пригорюнился и пустил соплю,но сбил её в землю да ладонью вытерся.- Хороший Сенька,а вот  же крестом его жизнь перекосило.- Он зашептал себе под нос,вспоминая, видно,и свои беды.На него перестали пялиться любопытные- приехали водолазы.

   Двое бравых- жилистый стриженый мужик  в наколках хулиганской  отсидки,и атлетный парень,завзятый посетитель мышечной секции.Старший водолаз спокойно поговорил с первыми спасателями,уточняя место трагедии. А его молодой напарник в это время крутился   всеми боками и позами перед красивыми девчатами.Он скрывал предстоящий страх,ужас как не терпя утопленников.Зная за ним эту немочь,старший пощадил парня:- Подгребёшь со мной к месту и кружись,а я труп вытяну.Потом вдвоём отбуксируем.

   Олёна дёрнула  меня за локоть:- Идём домой.Сегодня  под душем обмоемся.- И весь вечер бродила по саду печальная, жалась к стволам яблонь и слив.С чего бы,кажись.Мало ли пьяных безумцев на свете,которые дурью поганят свою судьбу.

   А нынче она вдруг пришла ко мне на работу.Перерыв,мои ребята в домино играют,я у крупорушки лежу; зашелестела сухая трава.Смотрю- стоит Олёнушка.

  -Привет.- Она отвела с лица волосы,тихо улыбнулась.

  -Здравствуй.- Я сел,скрестив ноги как божок,и почувствовал, что загорелись уши.

  -А почему ты покраснел?

  -Со стыда перед тобой.Много времени  прошло с утра,я очень рад тебя видеть.

  -И я соскучилась.

   Только сейчас мы услышали радостные крики монтажников:- Олёна,привет! Здравствуй,Олёнушка!- Она помахала им обеими руками,как сигнальщик на корабле.

  -А что малыш делает?

  -Школьные книжки читает.Из нового класса.- И заспешила, вдруг перебивая дурную боль,сглатывая сердечную немощь:- Они большие,с картинками,ему больше всего понравились,и я долго  его слушала ,а после тайком к тебе побежала.

   Я уже стоял рядом с женою,рычал на весь свет и  себя,гладил рыжие волосы,желая успокоить её безмолвный плач.- Что с тобой,Олёна? обещаю,что   не  буду больше грехами порочиться,у меня внутри слом да разруха,всё в бомбу спрессовано,разорвёмся мы сейчас!- я с такой страшной мольбой смотрел ей в лицо,что она прикрыла глаза:- Ерёмушка.Я на этой земле всегда рядом с тобой,готовая делить горе и радость,боль ,нужду.Мне только бы слышать твой ласковый голос,видеть  твою лучистую улыбку,и не дай бог  тебя потерять,ненаглядный мой.

  -Хорошо б тогда жить вон в той голубятне,летая за крошками хлеба.

  -Плохо.- Олёна потёрлась щекой  об жёсткий воротник моей робы.- Голубиней я так не  прижмусь к твоей промасленной куртке,не подышу.А чем бы ты волосы  рыжие перебирал?- и наконец засмеялась,- перьями.

  Я тоже улыбнулся,вдохнув  с её темечка  запах смешанных  одуванчиков да ромашек,плутоватых сыроежек  да кукурузы.- Ты как мельничиха пахнешь.

 -А ты и мельничиху нюхал? обнимал вот так же?

   Олёнка вроде шутила,но сама пытливой тревогой  вглядывалась  в мои глаза,и может быть бессознательно  замечала жесты; понимая эту  подлую взрослую жизнь,она хотела быть обманутой,не доверяясь тоске искренности.-Почему ты улыбаешься?

  -Потому что рад  тебя осчастливить.Если твоё сердце болит от мыслей про измену,то оно болеть не должно.А больше не скажу.

  -Правды боишься?

  -В жизни бывает всё.Вдруг я однажды  случайной похотью предам  нашу любовь,и лучше уж сейчас навсегда откушу свой язык.

  -А ты сможешь предать? зная,что второй меня на свете не будет?

  -Да ведь и ты не заречёшься,- я погладил белую шейку,но она  стала каменной: жена застыла от моих слов.Лишь шепнула хрипло:- Ты так сказал,будто поникли лютики.

  -Никогда.Твоя красота,доброта,нежность для меня только.Но мне нужна хоть видимость свободы,чтобы парить иногда  в фантазиях,бродяжить по лесам,полям да кладбищам.

  -А я ждать буду.Ты вернёшься из странствий небритый, запылённый,и мы с Умкой в твои объятия бросимся.Только  под твоим крылышком нам спокойно и счастливо…

 

 

 

 

 

   Грустно сидеть у окна,когда на улице мелкий дождь, рваный сеянец.

   Дядька Зяма  приобнял  Серафима за плечи; пожаловался не ему,себе:- Непогода какая.Будто лето проходит стороной и куражится нынче в чужих краях.А мы ни при чём сидим, осталось только охать.

  -Да ну,дядька Зиновий,- загарцевал Серафимка,как спелёнатый конь.Вот сбрось с него сбрую,и узду в траву: прямо понесётся  вскачь,куда глаза глядят.- Всегда  август был щедрым на солнце.Скоро будешь опять в лугах валяться, а когда голову напечёт- снега запросишь.

  Но Зиновий недоверчиво пожевал свой язык,и скривился как от дольки лимона.- Принеси мне  очки с этажерки да больничные инструменты.

  И вот сидят они ,два шарлатана без образования- меряют небу температуру с давлением.Зяма ухо к трубке  приложил: - Дышите.

   А в небе чехарда облаков: еле видно  печень,почки,и лёгкие.Трудно диагноз поставить,хоть  всевышнему жалуйся.

  -Знаешь что,Серафимушка? лети ты с градусником в самое сердце небес.Только оденься  теплее.

   Взлетел парнишка.У болящего солнца  бьётся он тёмной точкой,животворно пульсирует.И крыльями миру  подмышки щекочет.

  -Ну!! Что там?!- орёт наверх дядька,вдобавок  махая руками,чтобы малец внимание обратил.

   Серафим вниз ответил; но в шуме ветра его слова разлетелись по свету.И он на землю спустился.

  -Докладывай.- Зяма мягко принял парня в руки.Отряхнул с его куртки  капли дождя.

  -За облаками температура высокая: оттого либо,что лучи не прорываются сквозь них.И давление прединфарктное- так белый доктор про одну бабушку говорил ещё в детстве,а я сзади всё слышал.- Серафим заметно удивился немощью природы.- Что будем делать?

  Ртуть как взведённая пружина пистолетного курка дрожала от нетерпения и чесала поясницу,волнуясь при каждом   выпуске новостей.Зиновию хотелось линчевать погодных пророков: гнать их вкривь и вкось  как татей окаянных,собрав окрестных жителей с цепами  да кольями.А после закинуть гать  между душами,ходя в гости друг  к другу по слабеньким жёрдочкам  лёгких привязанностей и  дружб.Может быть тогда через всю землю по экваторам да меридианам выстроятся  из  соплей жалости и тютей сострадания мосты доброты,до неба поднимутся башни милосердия.

  -Ждать,- дядька ответил Серафиму.

  Через полчаса Зяма сам отложил    на подушку газету:- Не понимаю я этих людей,- сняв  тяжёлые круглые очки, помассировал пальцами натёртый нос.- Объявили государству бойкот и голодовку за свои права,надеясь удивить нас своим героизмом.- Он откровенно хохотнул  над глупостью сограждан,призывая Серафимку осудить проблему.

   Тот оглянулся с телевизора:- Что ты,дядька?- краем глаза кося на танцующих баб.

  -Да вот пишут,- хлопнул Зиновий по газете,- что   люди хотят справедливости.А просят её будто подаяние.- Он опять засмеялся:- Эти голодовки похожи, на как малые детишки грозятся своим родителям: вы купите мне игрушку, а то я умру назло.И что ты думаешь? умирают  в семейной сутолоке- не спасти уже.Бессмыслица.

  -Точно так же и Янка говорит,одних с тобой слов.-Серафим хмыкнул,удивляясь их разновозрастной схожести.- Он всегда чутко с беседой лезет,словно собираясь  вывести меня на чистую воду.- отчего ты счастлив?- заглянет в глаза,выискивая в них маленькую искру большой пользы.Янко,наверное,думает,что все люди загружены поиском истин,и должны ухныпленно ходить по земле,засевая её не хлебом,а мозгами.А я ему в ответ говорю:- мне радостно от весенней травы чуть живой,что не осталась гнить под снегом она ,а наружу просится  солнце глядеть.Вижу,как насекомая мелюзга зрачки щурит  от яркого света,а кузнечики в небо  прыгают и опять шлёп на задницу.Вижу мышь,что из чердачного окна провеяться вылетела- и ты,Янка,не тем живёшь.Руки раскинь.

  -Ну,раскинул.- Зяма расселся широко,глядя на своё пузо.-И чего здесь увидишь?

   Серафим затрясся  от смеха:- Да не тут! а в посёлке  нашем много  завлекательного: под каштанами  гномы живут,за черёмухой прячутся вахмурки,и вообще всё пищит да шевелится.Баба Стракоша  безо всяких лекарств душевные хвори  лечит,совсем недавно мне помогла. Чудеса,да и только.Брось ты газеты, дядька,сломай телевизор свой- а лучше сходи  посплетничать  к ней,она кучу историй знает,и всю тревожную ерунду выбьет из твоей головы.

   После ухода Серафимки  дотемна сидел дядька Зиновий, мечтая в тишине да покое.А когда общежитие  угомонилось  на сон,он крадучись выпрыгнул из окна,тайком завёл соседский трактор,который всегда ночевал во дворе.И погнал  Зяма на деревню,пришпоривая все  лошадиные силы,будто кто за ним увязался вдогонку.Рычаги он давил  как заправский танкист,быстро вспомнив армейскую выучку.Под нос напевал старинную песню про купца молодого да красную девицу с лентами в косах.

   Прямо на свет жёлтых фар из зелёного мрака ветвистых карябухов  вывалился заспанный тетерев,глаза под лоб- он был ошарашен,и едва не попал в аварию.Птиц ещё долго  лежал позади на обочине,задрав кверху ножки,унимая дрожащее  сердечко- завтра про этот  случай он всем расскажет.

   Зиновий покраснел от надуманных сплетен,когда в  разгуляе  деревьев  вдруг  громко хрустнул сушняк,и к трактору вышел леший,хромая на левую ногу.

 -Эй,полуношник,заглуши,пожалуй,- он заградил всю дорогу,сбоку не объехать.

  -Чего тебе?- грубо спросил Зяма,широко открывая пасть. Не боюсь,мол,тёмная ты личность.

  -Я вижу,что здорово вы батрачите на местную артель.Даже ночами.Небось,много зарабатываешь?

  -Всё моё.Если дело  ко мне есть- говори,а  горлопанить забудь.Не тот я человек.

  -Огого!!- захохотал  леший до верхушек деревьев ,бельчат  встряхнув на сосне .- Напугал! ну зови  свою милицию-пусть разберутся,каким разбоем ты ночью промышляешь.

  -Сам уйдёшь  или…?- Зиновий вытащил монтировку и  поставил ногу на лесенку,собираясь ломать кости незваному граку.

  -Уйду,уползу,слыхом  не слышён,видом не видён.Посвети фонарями- копыто я занозил,вроде гноится больно.

   Зяма смутился  грубостью; коптилку поджёг и осмотрел лапу лешего.- Где ж ты так? тебе к врачу надо,щиколотка чёрная.Как бы не заражение.

  -Вот чего я и боюсь.- Видно,Бесник храбрился,а за ногу беспокоился.Пот выступил на его лбу,и затемпературила опасность.Зиновий поглядел на него; и ни слова не говоря,сгрёб в охапку,запёр в кабину,да понёсся обратно  к посёлку,брызгая грязью до самых вороньих гнёзд.

  -ну,держись,чадо лесное; хорошо,что в озерце портки стираны,да водой дождевой  патлы скоблены: к людям едем, за гостей сгодимся.

  -не пужай как зайца сердечного; сам дрожу от смущения,уж как бы не побили за озорство прежнее.

   Председателя Олега дом с небольшой пасекой Зиновий знал; возле тормознул,пропоров  ровень только уложенной щебёнки,разбудил хозяев гудом тракторного движка.- Кто там ломится?- сердито промычал сонный голова.- До утра дело не терпит? шмеля вам под хвост.

   Зяма просунул в калитку гнозную ступню лешего и попросил помощи.Спасите,говорит,сос.

  -Тьфу ты,нечисть вас возьми.Совсем заморили жеребёнка. Ну,вези его к ветеринару,я сейчас позвоню,разбужу.- Хозяин открыл воротца пошире,взглянул ближе и перекрестился.С минуту они трое переглядывались,не зная, о чём толковать; а потом Олег ,чуть сгорбившись,пошёл в хату,на ходу обронив:- Позорюю доктора- пока он инструмент приготовит,мы  и подъедем.

   Председатель собирался в дорогу,пряча смех под рыжие усы,любуясь отражением зеркала.Ну до чего хорош лицом и добр душой- с нечистью познался,может ещё придётся и кровью делиться.Рана у лешего рассукровлена до кости: если зараза,то ступню нужно отпиливать.

   Олег по дороге  улыбался  втихомолку происшедшему с ним казусу,и в приёмном покое шёпотом говорил сказки, ожидая конца операции.Зиновий то ли слушал его,то ль сонно подпирал стенку.

   Доктор вышел из операционной,смахнул пот,и давай Зяму поносить:- Кого ты мне привёз,лупень горбоносый? Хрен с ним,что не с нашей деревни,что в школе не учился ,но у него ж копыта да рога.

  -Ладно тебе,за добро воздастся.

  -Чего?!- Доктор всплеснул худыми руками; чуть присел,и так маленький.- На мне поп креста деревянного ставить не разрешит,если узнает.

  -Не узнает.Ночь на дворе- кто там по темени лечился, мужик как мужик.И  забабаха у него побольше наших- видал?

  Доктор с председателем ещё долго хохотали да подначивали друг друга,провожая к окраине  посёлка огни трактора,и Зиновий всё махал им фуражкой,а леший не оглядывался- он,леченый,плакал…

   В это самое время  обнищавший волк  скрадкой ступал за путником.Он злел от запаха потного мяса,перешибавшего смрад  съеденной вчерашней помойки.Ел волк мышей,и крыс погробных,но никогда раньше ему не доводилось питаться нутряной гнилью пропащих кур и выгребать объедки, меченые уличными собаками.

   Он  опустил хвост,выйдя на широкую плешь тропы; вдыхал  человечину,туманя голову кровавыми виденьями предстоящей схватки.Ему хотелось выть от голода,от родовых потуг животной  отваги ,но волк опасался своей жертвы; и чем  дальше уходила ночь сквозь редколесье,тем вышире становилась фигура одинокого путника.

  Кучерявым облакам наверху уже тесно,и небесный пастух  погнал своё  стадо ближе к   земле,чтобы от овечьей давки спасти маленьких ягнят.Они блеют в испуге,но это ещё не гром: гроза начнётся,когда в жестокой схватке толкнутся лбами бараны тучные ,рогатые самцы.Чьё-то копыто высекет первую молнию из кремневых камней под ногами,и на траву польют чистые овечьи слёзы,с дождём схожие.

  Тут оборотился серый волк в грузного мужика:- Оглянись на меня!- закричал одинокому прохожему,а был то Янка.-Узнаёшь,выкормыш?! Ну вот и встретились,- он шкурой встряхнул,будто налипли в неё муравьишки да стрекозы разные.- Слухи дошли,что живёшь ты с женою моей.Верно ли.

   Мог не ответить Янко правдой,кривдой ли.Но сказал,что думал.- Живу.Люблю её,чернявую леснянку; воду ношу от колонки,и есть готовлю,когда устаёт на работе,сарай починил.Сам посмотрел бы.

  -Заходил я к ней тёмной ночью,от матери крался воришкой в свой дом,вас будить не стал- посидел на крыльце. Закуришь.

  -Не хочу.- Янко глядел прямо,гордо,а мужик исподлобья, зло щерясь на его силу.Он ждал оправданий,и уже придумал прощающие слова: вроде как- не бойся,свинка,не трону; попозжа заколю.А всё же правую руку держал в кармане,ножик там.

  -Кайся,парень,расплата пришла.Влез ты в чужую жизнь, наелся от пуза,напился всласть,потанцевал сапожищами-пора честь знать.Присядь на дорожку,и я тоже.

   Нехорошее дело задумало царство сонное.Тихо и быстро проскочил над ними испуганный  дождь,бросив на траву горсти мокрых гвоздей,по рублю за килограмм.Луна обмахнула их своим холодеющим светом ,мелькнув словно вкусная дыня с тарелки- рублей по пять за кило,как сторгуешься.Звезда горит на околыше галактики: там расчищается  новый путь в неизведанные миры- бесценный как любовь,которая стоит героизма.

   Вот так думал Янка,шатко хромая к Веркиному дому,к тёплому  запаху угольной пыли из сарая.Бывший мужик её,стеная от позора и бессилия,валялся под деревом с разбитой головой- а Янко держал в ладони разваленную как яблоко щеку,косточки видны,не прожевав- выплюнуть.Но Вера  польёт их своими слезами,и семечки плодовые  вновь взойдут,утихнет  боль бедолажка.

  А Верочка даже не догадывалась; и собираясь на работу, корилась,глядя в туманное зеркало:- я сама себя предала. Было время,когда видеть не хотела жёлтого бабника и пьянчужку,а теперь свидания  прошу да перечитываю его последнее письмо.- От её тёплого дыхания отраженье упарилось в зеркале,оставив лишь чёрные  глаза и неведомые тени за спиной- а Вера ждала,что вот сей миг Янко обнимет её крепко,да уведёт во светлеющую даль за окном,нашептав святые и крамольные признания.- Как бес он в меня закрался,ожиданьем измучил да  бабьей истомой-а уж всяко хотелось мне ласки мужицкой после долгой своей горделивости.Словно пава ходила я по земле,и даже небеса  такой силе  величали- но теперь я стелюсь  на росной траве,и Янка любимый ползёт мне навстречу.-

   Отворилась вдруг дверь: он вправду ввалился,едва держась на ногах.Ох,пьяный- то ли радость,то  ль горе в глазах у Верочки- а Янко её обнял,поцеловал,что не пьян вовсе,лишь от любви чуточку.

  Стоит  Вера под ним- губу закусила,словно лошадка удила.- не уходи больше,- бормочет,ткнувшись носом в его брюхо,и Янке только макушка её чёрная видна,да первые седые волосы.Их немного,но ещё нежнее мужичье сердце,и гордые слёзы тайно капают внутро.

  -остаюсь с тобой навсегда,- клянётся Янко, давая безнадёжные обеты,в которые сейчас легко верится,и баба яро слушает его,потому что вчера ещё средь  тихой разлуки над нею сытно визжали раскормленные пули тоски.

  -Но кто тебя так?- спросила она,сжав кулачки,будто и впрямь смогла бы справиться с бандой хулиганов.

  -Одуревшие выродки из трусливой стаи порезали мне щёку и сломали ребро,да вдобавок захромел я на правую ногу.А они рыготали за спиной,думая,что легко догонят, добьют.Но у меня ведь есть ты,спасительница.

  -Янка,я вызову милицию.

  -Не надо,милицейские трусы.- Мужик мягко  обтёр залитый красным подбородок,придавил ладонью надрезанный шмат мяса.- Само зарастёт.А мы с Ерёмой найдём подлецов,и накажешь их ты.

  -Я?! слабая да нежная,дрожат мои ножки,ойёй.

  -И я устал.Пойдём,милая ,в кроватку.- Драгоценную Веру подхватив на руки,Янко закружился по комнате.

 

 

 

 

 

 

 

   …Дождались мы открытия цирка.Хоть и много ещё разных мелких недоделок,но народ давно уже требовал зрелища,бия в барабаны сытых животов.

   К нам  приехали даже бродячие артисты  из дальних краёв.На рубахах у них рисованы жёлтые обезьяны с ухмыляющими рожами,а на платьях- диковинные птицы с розовым опереньем.Дед Пимен сел в первом ряду и поминутно лорнировал из бинокля  актрисок,будто выгадывая птичек.А Марья  шлёпала его под локоть,обещая дома  всерьёз накостылять по шее,чтоб на молодых баб не заглядывался.

  Муслим устроился справа от оркестра,и привёл всё семейство. По отдельности я их видел в гостях,а вот так,чтобы вместе пацаны передрались за лучшие места-впервые зрю.Сыновья  боевые отца  не слушают,шелобанов не боятся,а матушка  лишь взглянет с укором на них- и тают,словно шоколад в девичьих руках.

  Мая Круглова узрел за кулисами: сегодня он с полковником Рафаилем охраняет  премьеру,и помогают им лучшие мужики из народной дружины.Для порядка они собрались,для пущей важности форму  надели: местечко наше тихое- прошлый месяц впервые  за три года одного душегуба приговорили.

  Я бы и дальше искал знакомцев,пихая восторженно Олёну под бочок,но на верхних рядах зажглись маяки, и осветители  направили цветные пятна на арену.Тихо вступила гармонь из оркестра,будто подготавливая первый выход смущённых вниманием самодеятельных артистов; Жорка склонил напомаженную головушку у кнопок клавиатуры и слушал сам себя: не дай бог сфальшивить-позади ведь балалайки  с гитарами ждут своей минуты,да свирелки в ожидании маются.

   И заиграли мужики вместе!- растрезвонили темноту  под куполом.Кубыряясь  да приплясывая выскочили на манеж все участники  сегодняшнего представления.Среди них Роман Цыгля с дрессированным бурым медведем ,заядлым любителем детских самокатов; также и Серафим на высокой поджарой лошади,затеявший устроить воздушные кульбиты; младший Муслимов  братишка,сам чуть постарше племянников,вывел- нет,даже вытащил- к зрителям подросшего зелёного крокодила с роз огромным букетом в зубах.Подкатился на белых колёсиках рыжий клоун Казимир,просивший раньше на паперти- а ныне он шутя жонглировал большими мячиками.

   Последним явился дядька Зиновий в чёрном фраке,словно совсем нам неизвестный; а что он говорил,я не вспомню- уж очень понравился его горный профиль и пышная бабочка на белой рубахе.Когда Зиновий взмахнул рукой под завершение своей речи,она вспорхнула  крылами,и кружась в радужных лучах маяков,улетела к веселящимся воробьям, на хоры.

   Течёт представление рекой между кисельных берегов,и в её шумном водовороте тонут от смеха  старики да малые  ребята.Вот уж кому неможется  радости скрывать,потому и хлопают ладошками без удержу.

   А тут ещё заявился конный Янко в облике мамая завоевателя, ратующего рыцаря,и устроил  просто уморительный концерт.Сначала послышалось человеческое ржание неизвестно откуда,будто бы обман слуха- а потом из кулисов скакнул кентавр: на нём залатанный панцырь  и ржавые поножи под коленями.Подобных богатырей давно в земле укрыла история,под  зелёной травой  да  под  слоем трепетных насекомых.И потому он был не забавен,а страшен; склонив железное копьё,лязгающий ратник носился по манежу,с вызовом бросая укор всем зрителям мужеского пола:- Эй,трусы!! Если никто из вас не выйдет на защиту  посёлка,я сожгу бешеным пламенем ваши домовые  крепи,а семьи уведу в кабалу!

   И рыцарь рьяно натянул поводья,задирая коня на дыбы; тот попробовал взвиться свечой,да слишком резво запалил фитиль,и выхлоп жидкого навоза  хлестанулся прямо на красные цирковые ковры.

   Ой,стыд какой! после великих речей –поэтому зрители насмеялись  вволю,мстя Янке за свой внезапный испуг.Но позорную  лужу быстро убрали; и тогда всем на зависть взлетел под  купол нашего цирка крылатый Серафим.

  Ах,как он парил в воздухе! Как кульбатился  между  жёлтых лучей,красных,синих,зелёных! Те,кто ещё не верил в него,увидали своими глазами.Серафимка  играл на пастушьей дудке,улыбаясь счастливо,и вертел головой, подмигивая тут и там радостной Христинке.Когда в её утробе вызреет спелый ребёнок,они станут рожать его за цирковым оркестром,с натугой выдувая  лысую головеньку над медными раструбами духовых,над лаковым блеском инструментов струнных,среди чёрнобелых клавишей аккордеона.В весёлую музыку танца ворвётся вдруг капризный говорок:- мамка,папка,есть я хочу,а вы комедию тут играете!- и обритая акушерками до последней ниточки Христина подпрыгнет от счастия к потолку.

   Семье своей я того же хочу; но что-то с Олёной у нас нелады пошли чередой молчаливою,словно любовь провожают на кладбище.Льнётся ,слонится печальная жена ко мне,и хоть красивые цветы я с работы ношу,да опять бессловесно поставлю в вазон; а Олёнка ночью на своём диванчике плетёт их венками ,тихо как мышка.

   И цирк её совсем не развеселил.Умка к нам приставал по дороге домой:- а когда мы тоже будем выступать? я Санька научу  через огневой обруч прыгать,- мне смешно,от жены ни улыбки.

   Осерчал я.Пацана в хату по мелкому делу отправил. Спрашиваю честно:- Тебе штамп в паспорте нужен,или венчальная метка от бога? где ты этой дури нахваталась, неужели Марья под окошком шепчет,притворившись жалостливой берёзой? завтра же спилю.Ёханька белотелая-не мучь меня.Злая гордыня сначала по нам босиком потопчется,а после заведёт Мишкин трактор и растерзает гусеницами.Ничего тебе нового не будет с этой чернильной кляксы,которую  уморенная  тётка  шлёпнет,наговорив нам кучу лицемерных слов.Я за любовь умру без горьких криков на свадьбе.Роди ещё доченьку- и я задую с мужиками толстый дирижабль,повешу  на него всевидящее око зарубленного  пещерного циклопа: лишь только тревога малая  в сердце постучит- пусть звонарь! пусть твой напёрсный поп  сам бьёт во все колокола- я примчусь слепой глухой нехожалый,и разорву в клочья даже громозлого бога,если между нами зверем встанет.

  У Олёны сел голос:- ерёмушка…- обезножил вдруг и свалился на карачки,хрустнув белыми хрящиками сдобных коленок,- я медленно подыхаю,не могу больше молчать…

   Ужас прошиб мою душу,что она неизлечимо больна,и врачи уже сообщили ей о близкой смерти.Но это была моя кончина.

  -Я предала тебя.

  -С чужим мужиком?

  -Да,- похоронила она жизнь мою; отнесла венок из всех цветов и поставила памятную доску.

  Неизбывное облегчение,и с ним терзающая мука вмиг сплелись в моём сердце змеиным клубком ,отравляя душу  долгим пыточным ядом- смесью жалости, страдания, ненависти.

   Я ушёл в сарай,и отрубил себе половину безымянного пальца на левой руке.Легче стало: чёрная боль злобы ушла вместе с кровью,а светлая болюшка разума примирила меня с неотвратимостью измены.Вот только один вопрос мне хотелось задать своим близким родственникам:

   -Где были вы?!?  

   Голос мой дрожал,будто хрустальные  висюльки на люстре.Трезвонил я в самый большой  пятитонный колокол,в оглушающий набат  всенародного бедствия,но длинный церковный колотун только маялся на верёвке нескладным висельником,по стенкам тяжко стуча голыми пятками.

  -Где вы были?!- и прошлая мелочь нелепых подозрений внезапно грязной мутью накрыла мою верную душу,в которой помыслов не было ране- любовь их сжирала прямо зародышами,похожими на бледномолочные початки кукурузы.

  -Вы куда смотрели?- а Умка прятал глаза от меня,еле сдерживая трепетные слёзки- уже казалось ему ,что долгая семейная жизнь начисто порушена,и рыдал на руках у мальчишки пустоголовый оловянный игрунок,кыляясь отбитым штыком.Добрый и преданный пёс укрылся в своей конуре,опасаясь справедливого гнева.А родной дом  печально к земле склонился угасшей трубой,прощенье вымаливал…

 

 

 

 

 

   Капитан Май и полковник Рафаиль ранним утром уехали в город.Это была та самая,обещанная инспектором мирная командировка.Вот только жаль,патронов они не прихватили  побольше.Потому что центральную больницу города захватили обезумевшие наркоманы.Так выглядела хроника бунта в утренних передачах:

  -фойе больницы остаются охранять двое убийц с автоматами; другие бегут наверх,по этажам.- Всем на пол!!-и посетители клиники улеглись на живот  пупками,штанами да юбками.- Сыночка мой!- завизжала баба,вторым брюхатая, и сползла на бок,чтоб паснёнка в утробе не раздавить,а старший её сынок кровь с себя вытирал,плача безголосо.Когда наземь падал,то разбил нос- но это ничего, лишь бы жив был.

   Наркоманы внизу спокойно переговариваются,а на этажах бой идёт с безоружными.Врачи да больные из кабинетов выскочили,но бежать некуда: с лестничных проходов прут душегубы,сами испуганные- карабины в руках их дрожат,и каждая шальная пуля  салютом орёт- свершилось!- Назад пути нет убийцам: они измываются над людьми предельно, до истощения сил и нервов.Поганенький хмыря,которому вчера синюшка вокзальная не дала,полез к молоденькой медсестре,сломав  прикладом череп храброму хирургу.Тому бы скальпель,а он в драку с голыми руками,и теперь выживет ли –неизвестно.А хмырь,не сумев сморчок свой  девке присунуть,дуло карабина  вопхнул ей в зад,и хохочет. Он садист,его слюна по подбородку течёт,трёхдневная щетина  не скрыла гнойных  прыщей от грязи суматошных ночлежек.В отравленных мозгах одержимые ангелы,в глазах его христосятся бесы.

   Одна старуха пришла со псом- видно,уже неходячая без поводыря.Как упала,тузика выронила; ну,зверь дурной, лаять на всех стал,а белобрысый молчаливый парень, который больше улыбался  и оружия при себе не держал, нож из ботинка вытянул.Пузо собаке взрезал, да пуще хохотал,разбрасывая кругом внутренности:- Эх,люди,раз живём!

   Потом с пятого этажа выбрасывают раздетого главврача-не отдал ключи от сейфов…Журналистов и телевизьёнщиков  к себе вызвали…ну это уже  детали.

   Оперативному  начальнику доложили.Стоял,сидел он,или маялся по кабинету- никаких планов в голове,потеряна надежда.Словно на его шее тыква мочёная- выпиленные глаза,а рот ей ножом скривили.С такими  ж ухмылками по коридорам  носятся подчинённые- что делать? Заголять да бегать.Те,кто уже заголил,давно отрапортовали- больница окружена,войска в готовности- чинуши обелили себя спешно.

   Главный позвал  в тихий кабинет  своих  доверенных оперативников.- Предлагайте всё,что нельзя.Даже самые сумасбродные планы.И о морали забудьте на сегодня- вы бессовестные,нечеловечные,подлые.Никаких соплей; вместе с документами выньте сердца и сложите  в мой сейф.

   Когда запер он шкаф  железный,обернулся к ребятам, сказал:- Теперь вы нелюди.

   А Май да Рафаиль спокойно ещё всходили по длинной лестнице,осматривая высокое здание городской милиции. Они надели гражданские костюмы; узрев форму,тот пьяный и грязный оборванец ,что трёт вшивую спину об дорожный столб,обязательно ляпнул бы им в лицо гадость.Ясно-желает  попасть из уличного холода в тёплый отстойник распределителя.Из  ботинков выглядывают пальцы  и шепчутся боязливо,обозревая окрестности.Жалости у Мая  почти не осталось: сгинул бы пропойца с глаз долой,раз не  детишка малый,не замощный старик.Тут дядьку Рафаиля схватила за рукав  цветастая многонарожавшая гадалка ,и Май еле увёл сердобольного полковника из орущей толпы.

  Суета  по этажам и мышиная возня ,шёпот по кабинетам-всё это было привычно.Наверное,опять  в милицию пожаловали столичные  лампасники с проверкой,для сведения цифири  своих ненужных бумаг.А за клетками и линейками разлинованных листов  томились заключённые,в припадках ярости и недоуменной  злобы грызя прутья тетрадных решёток.

   Спешка стала непохожей на генеральскую,когда от горотдела с воем умчались четыре машины,набитые людьми да оружием как консервные банки.

  -Что случилось,дежурный?

  -Я только сменился,и слышал лишь краем уха.Три   солдата первогодка  сбежали из части,убив караульного и прихватив автоматы,а потом вместе со знакомыми наркоманами  захватили больницу.Двух врачей уже выбросили из окон.

   Капитан Круглов взъерошил волосы:- Опять наркотики. Прямо мёртвая петля вокруг них.А в той петле трупы да деньги.

   Полковник Рафаиль остановил такси.Через десять минут они проскочили на красный светофор,на автоматные очереди.Водитель угнулся к рулю:- Дальше не поеду. Расплачивайтесь.

   По больничной площади,по заячьему полю разбойники устроили охоту.Они с окошек  подранивали взрослых,и беспризорные дети метались вокруг родителей, визжа, плача.Оперативники хотели укрыть их от сильного свинцового дождя,но сами опадали под ветром,чёрным ливнем  над головой.А одуревшие наркоманы смеялись, покручивая на кольцах гранаты,и хохотали в голос от каждого попадания по лоткам с капустой да огурцами,по людям.На подоконниках они расставили школьные ранцы с наклейками из мультфильмов,чтобы усмирить праведный гнев армейских пулемётов и сбить меткость  снайперов, занявших позиции на окрестных крышах.Больничные входы были заминированы,украшены гирляндами взрывчатки словно  к новоявленному сатанинскому празднику.

  Смех наркоманов стал гадким да истеричным.Проходит время,и прозревающие глаза отказываются верить в кошмар опийного угара: нет- в благом кайфе  они только летали, вожделели и умирали от счастья; их  окружали разноцветные шары,а не горячие синеватые гильзы; им в тело вливался тонкий запах женских благовоний,гаремный аромат,а не угольный смрад  пороха да крови- это изуверский фильм психопата,монстра,это чужая роль! и жизнь,и трупы!..солдаты уже ненавидели заложников,себя,и просвета  не было во тьме исходящего прозрения.

   Убийцы выбросили из окна беременную бабу; расшвыряли её на асфальте – голую, красную, изнасилованную блажью воинских бездумных муштровок, ночных недосыпных тревог да маршбросков,похотью рукоблудия и банных дней.

   Её трёхлетнего оглоеда подхватил  полковник Рафаиль, отсушив руки,но добежал с рёвой-коровой  до непробиваемых  щитов оцепления.Два опера,схватившись, ловили под окном  взрослую запуганную девку ; а у неё в кармане тихо лежала раздетая граната,синее жжёное железо с чернью шлакового прокала.Когда всех троих разорвало взрывом на куски,начальник оперативной милиции повёл на штурм своих мужиков,забыв о приказе ждать.Разбойников добивали на месте,не давая поднять руки.

  Взойдя на больничное крыльцо,дядька Рафаиль огляделся и заплакал:- разлетелись они по асфальту,по обочине,деды с внуками,с мамками дочери; лоскутами обвисли  густые, кровью склеенные кусты; а на них игрушки,куклы тряпичные,из материи заграничной; то не кажется,то не грезится,мёртвая площадь в небе чернеется- страшно ли,глупо ли,но и небо усеяно трупами.

  -Я знаю,как время обернуть назад,- успокаивал его Май,-меня старый дед научил.Нужно гнобыля поймать,на куски его растерзать,ведро воды ,мясо туды,в ступе истолочь, через пытоки переволочь.

 

 

 

Другие произведения автора:

шуршурные рассказы

ёжиковые рассказы

ехидные рассказы