Муза с кубиком Рубика.

Лирический рассказ.

Хроники одной московской школы середины 80-х. Автор – Батарин Владислав.

В начале 1983 года я умудрился на каком-то комсомольском собрании школы 557 произнести яркую пламенную речь о мировой политике, и поэтому был замечен куратором комсомола нашей школы Лев Ниной Игнатьевной. Она уже тогда  задумывалась о ротации комитета комсомола и подыскивала смену уходящим выпускникам. В то время я очень увлекался политикой, международными отношениями,  добровольно ходил в лекторий, иногда сам читал политлекции одноклассникам и не только, поэтому вполне с её точки зрения подходил на должность заместителя секретаря комитета по идеологии. Была такая должность. Чтобы я привыкал к такой  работе на школьном уровне, меня ввели в комитет комсомола школы сначала на правах наблюдателя. Тогда я был только восьмиклассником.  Я пришел  заранее на эту сходку актива, где были, в основном, представители 9-10 классов, тихо сел в середине длинного ряда стульев и начал осматриваться. Комната стала заполняться, вокруг меня рассаживались старшеклассники, в основном, малознакомые. Что-то начали обсуждать, шум увеличивался. Потом начала говорить Нина Игнатьевна, распределяя новые поручения и обязанности. Все начали замолкать, боясь привлекать лишнее внимание к себе, делая вид, что они о чём-то задумались или решают какие-то важные задачи. И тут меня кто-то стукнул в бок. Какая-то грозная девушка из 10 класса (Света М.) стала настойчиво требовать, чтобы я передал какой-то Ша., чтобы та срочно отдала ей кубик Рубика. Откуда я знал: кто такая эта Ша.!  Я растерялся, я тут вообще в первый раз! Я притворил, что не замечаю весьма ощутимых толчков в моё плечо и проигнорировал сии настойчивые сигналы. Но Света М. не успокоилась и  указала мне пальцем на эту загадочную Ша. Та сидела на единственном кресле в комнате (остальные были на стульях), вольно поджав ножки. Ша. крутила в руках кубик Рубика (тогда ещё было принято название: «рубик Кубика»). Я стал передавать сообщение, и тут она подняла вверх свои «скифские» глаза и взглянула на меня. Тёмные брови и светло-русые волосы  в хвостике… Я был очарован и очень сильно.

Раньше я как-то её совсем и не замечал. А после этого случая стал высматривать, где только можно! Сначала увидел  в массе школьников, бежавших кросс, но оробел и  держался поодаль, завидуя тем, кто ей помогал на финише. Высматривал её на дискотеках, но,  сильно смущаясь, стоял в сторонке. Она была на год старше меня, вообще не обращала никакого внимания на меня. Я пытался с ней заговорить и сблизиться на комитете комсомола в самом начале моей работы там, но всё было безрезультатно. Даже полуторамесячное пребывание в трудовом лагере в одном отряде в Краснодаре тоже не помогло мне. Но в итоге я постепенно нашел дорожку (ну хоть какую!) к ней: помогла и моя настойчивость, и мой своеобразный писательский дар, и конечно - мои хорошие друзья. В начале 9 класса наша «классная» Наталья Никитична посадила меня за одну парту с Мишей Фильчуковым («Филом»). Она думала, что мои знания и относительная дисциплинированность помогут в учебе Филу. Но сработало всё это очень своеобразно! Фил просто не хотел учиться, а так – он был достаточно умён, но с сильной ленцой. Ему в учебе, поэтому, и не нужна была никакая помощь. Но в целом, если его заинтересовать чем-то, то он мог и горы свернуть, и таланта у него было предостаточно. И мы нашли нечто общее: мы стали соавторами. На учёбу  каждого из нас это хобби не сильно и повлияло. Я учился, как учился, а Мишка, как не учился, так и не начал! Многие не понимают, как можно творить что-то совместное, скажем, как братья Вайнеры или Ландау-Лифшиц. Раньше и я не понимал. Но наше творчество с Филом было очень гармонично. Один писал одну фразу, выражение, часть стишка, а другой -  дополнял. И наоборот! Мы выдавали друг другу темы, и их было интересно развивать нам обоим. Получались стихи, рассказы, ироническая проза, анекдоты. Через полгода Никитична, поняв своё фиаско  в вопросе такого повышения успеваемости,  рассадила нас, подразбив наш творческий дуэт. Времени стало меньше за счет потерянных совместных уроков, творчество постепенно затухало. Но весь следующий 10 класс потом мы с ностальгией вспоминали о том плодотворном и интересном периоде! Кроме того,  уже  в том нашем 10 классе не было той самой музы, которая вдохновляла и толкала нас на большинство писательских подвигов. Надо заметить, что мы с Мишей были очень разные по характеру люди. И отношение с той самой музой было разное: он был только дружен с ней, а я - влюблён. Но наш совместный писательский талант был общепризнан!

 Начиналось совместное творчество с простых глуповатых рекламных роликов о «носках-будильниках» и «носках на подтяжках». Потом, узнав, что Мишка был хорошо знаком с Ша., предложил что-то написать про неё и прочитать ей наше совместное произведение. Воспользовался я ситуацией и такого рода протекцией, чтобы приблизиться к красивой девушке. Мы написали что-то уже приличное, пришли в гости в класс Ша. и зачитали ей вслух. Не знаю: понравилось или нет в тот первый раз. Но наше дальнейшее творчество она не отвергала и даже периодически с интересом слушала, что дополнительно вдохновляло нас (а особенно - меня) на следующие  писательские подвиги. Мы стали чаще вдвоём к ней являться и зачитывать самые разнообразные произведения: от рассказов и стихов, посвященных только ей, до какого-нибудь стороннего творчества, которое ей могло быть интересно. Ша. стала меня иногда замечать и вне этих писательских подходов. А на комитете комсомола я стал чаще садиться с ней рядом и занимал чем-нибудь интересным. Как то мы с другим моим другом (который просто жил с ней рядом) навязались её провожать, а так как она от нас постоянно убегала, то привязали её, шутя, к дереву за её же длинный пояс пальто. Она сделала вид, что разобиделась и послала нас-дураков подальше. Но это лишь придало мне дополнительной уверенности и, я взял её телефон у других девчонок, я нашёл первый повод ей позвонить: чтобы извиниться. Стал тщательно готовиться к каждому следующему звонку. Выискивал в журналах (инета то не было!) всевозможные интересные факты, которые могли бы заинтересовать её. Чтобы, кроме обычного трёпа, в разговоре была и некая «интеллектуальная» составляющая. Потом на основе этих телефонных переговоров я без проблем мог выдавать всему своему классу лекцию по всему интересному в мире.

В то время (во времена Андропова) были приняты проверки бесцельно шатающихся людей во время рабочего времени. Раз в неделю наш класс не посещал учёбу в школе, а направлялся на работу на завод «Чайка». Готовили рабочие кадры. Но для меня это был отрыв от любимой музы. Тем более новые произведения были написаны и готовы к прочтению. И мы с Мишкой частенько после «Чайки» шли в школу и на перемене ловили Ша. И как-то нас поймали переодетые менты – прям около школы – и допытывались: почему мы не на учёбе. Проверили документы (пропуска на «Чайку»), выслушали наши объяснения о конце рабочего времени для будущего пролетариата в нашем лице. Но не отпускали сразу. Всё происходило на улочке, прямо рядом со школой. Они просто не могли понять: «Зачем мы рвёмся обратно в школу, если нет для нас там учёбы на сегодня». Но мы всё-таки пробились тогда в школу и успели перед звонком на урок прочесть очередной опус.

Очень быстро наши с Филом действия начали вызывать ревность у многих наших одноклассниц-красавиц. «А почему, собственно, не нам читают?». Целый учебный год нас мило с сарказмом комментировали. Но в следующем учебном году, когда уже мы были в 10-м, Ша. училась уже далеко в институте и больше не вдохновляла нас на творческие и «боевые» подвиги в школе. В итоге: творческий наш дуэт окончательно распался, а по отдельности мы ничего этакого писать не смогли. Примерно полгода я ещё с Ша. изредка перезванивался, а потом и я поступил в институт и жизнь потекла совсем по-другому.

Но..через три года я снова с Ша. созвонился, и некоторое время ухаживал. Но снова расстались.

Где теперь эта моя муза с кубиком Рубика? Как вы думаете? Сидит, поджав ножки под себя на диване, скользит «скифскими глазами» по моему  нынешнему этому опусу и критикует его. Но вижу, в целом,  моей жене рассказ  нравится. Ну разве может не нравится: ведь пишу то о ней!

Можно и три раза войти в одно русло, если с любовью.

Другие произведения автора:

Боровск

Иоанно-Предтеченский монастырь (Москва). Старые кресты на могильных камнях.

Желтые глаза. Из жизни физтехов. 1988 г.