Я смогу....

А Золотов

 

Я смогу….

       

Любовь, сомнения, разлука,

жизнь, фантастика, любовь, но….

 

Утро у пруда — это сказка, где нет места плохому настроению, душа человека внимает тихую, непорочную красоту, гладь воды отражает первые лучи солнца, которые красят восходящий от воды туман в оранжевый цвет. Трудно и даже невозможно оторвать взгляд от просыпающейся природы. Но вот налетел озорной ветерок, видение уже почти стерто. Жаркий летний день вступил в свои права.

 

—Запах шашлыка — это  наслаждение, нетерпение ожидания и вообще-то грандиозное  явление в жизни человека, — философствовал   Володя Белов, — Под шашлык можно решать любые проблемы. Шашлык под коньячок — это движитель всего прогресса на Земле.

—Ты быстрее жарь, а то захлебнуться слюнями можно, — направляла на путь истинный подруга Белова Даша Смирнова.

—Ну  ты и хватил! Движитель прогресса? — Саша  Доронин хохотнул и продолжил, — ты не хрена не разбираешься в шашлыке, а туда же про прогресс вякаешь.

—Я не разбираюсь? — Белов принял воинственную позу, хотя он знал, что  Доронин никогда ничего не говорил  без доказательств, — ты сам ничего в них не смыслишь. Я всегда на пикниках жарю шашлыки, и никто не сказал, что я схалтурил.  Девочки, я правильно говорю?

Даша  бросилась в шутливую защиту своего друга и, возможно, будущего жениха:

—Шашлык у Вовчика всегда самый, самый лучший! И знаете почему? — не дождавшись ответа, крикнула, — потому, что Вовчик самый лучший!

—Никто не спорит, что Вовчик самый лучший, но в шашлыках Володя не разбирается, хотя согласен, он жарит их отменно. Хорошо готовить; не означает разбираться, — подтрунивал друзей  Саша.

—Ты  считаешь себя умнее всех, и во всём всегда разбираешься, — бросила Даша, чуть раздраженнее чем того требовала ситуация.

—Прекратите, пожалуйста, — поспешила пригасить   первые признаки ссоры Вика Слюсарева, — не хватает испортить аппетит пред вкушением божественного блюда.

—Нет, Нет! Викочка, пусть Саша скажет, почему я не разбираюсь в шашлыках?

—О Господи, завелись —  Вика  с надеждой взглянула на Доронина,  — Саня, я прошу тебя, промолчи.

Просьба Вики не остановила  парня, а будто подбросила хворост в едва загоревшийся костер.

 —Я привык отвечать за свои слова и потому поясню их.

Девчонки, исполнив кислые мины переглянулись.

—Мы что приехали на берег реки слушать твои лекции? — полушутя, полусерьезно возразила Даша.

—Даша, не нервничай, а внимай новые знания о шашлыке. Оный еще не готов и потому еще есть время  познать новое и полезное, — Саша утвердительно кивнул головой, будто подтверждая сказанное. В его голосе ещё искрилось желание шутить.

—Ой, с тобой спорить бесполезно! Говори уже! — Даша безнадежно взмахнула рукой и отвернулась.

—Шашлык бывает разный и готовится он по разным рецептам. К примеру, в Ташкенте…, — Саша взглянул на друзей и заметил, что его слушала только Вика.  Белов гасил вырвавшееся из углей пламя, а Даша демонстративно отвернулась и что-то говорила Володе.  Доронин  еще по инерции сказал, — в Армении там его готовят ….  Вам не интересно? Да и впрямь, о чем это я?

Доронин встал и пошел  в сторону шоссе. За ним бросилась Вика.

—Саша, ты куда? Обиделся что ли?

—Я сам не знаю, куда иду и что мне надо.

—Саша, милый, я понять тебя не могу! Что с тобой? — Вика со слезами на глазах обняла его.

—Я здесь, а мысли мои где-то далеко, далеко, ребят обидел, умничать стал….

—О чем ты думаешь? Расскажи мне, я ведь люблю тебя.

—Еще со студенческих лет одна мысль не дает мне покоя, она заслонила собой все.

—И меня тоже? — Вика отстранилась от Доронина и вопросительно взглянула на него.

—Не знаю, видимо, и тебя тоже….

—Ты что такое говоришь? Мы любим друг друга, и вдруг  какая-то мысль рушит все?

—Может рушит,  а возможно  начинает строить…, — Доронин, немного помолчав, резко повернулся и зашагал  к шоссе.

—Саша, Саша, не уходи!

 Вика сделала несколько шагов вслед,  но остановилась, в ее сознании эхом звучали обидные слова Доронина: «Не знаю, видимо и тебя тоже».

 

***

 С рассветом оживал город. Улицы заполнялись автомобилями, люди спешили к остановкам автобусов. Утренняя прохлада  уступала место ранней жаре.  Начался новый рабочий день.

 Доронин вошел в лабораторию, где занимался проверкой работоспособности разработанных в отделе электрических и электронных схем, выявлял ошибки и недостатки проектирования, писал рекомендации по их исправлению. Схема, которую он вчера собрал на стенде, не шла, постоянно давала сбои, причем он не мог  вникнуть в суть проблемы, не видел пути ее разрешения. Доронин еще раз проверил соединения элементов, но не найдя ошибки, присел на кресло, развернул лист с принципиальной схемой,  задумался.   Он смотрел на огромное количество знаков линий, и вдруг поймал себя на том, что думает о другом. Это  другое требовало реализации, хотя Доронин убеждал себя в том, что это чушь собачья, не имеющая никакого ни научного, ни практического подтверждения, но другой более настойчивый голос наперекор всему твердил:

—Солнце горит тысячелетиями! Что его держит в пределах своих? А если попробовать сотворить нечто подобное?

Хлопнула дверь, вошел  Виктор Зуев – начальник отдела проектирования схем.

—Привет! О чем задумался?

—Схема не идет, не могу в толк взять, хотя все будто бы верно.

—Разберешься, не впервой, впрочем, сможет так случиться, что и не получится.

—Получится, просто надо копнуть чуть глубже.

—Дело не в технике или соображалке.

—Что ты имеешь в виду?

Я зашел, чтобы сообщить тебе, что я иду к шефу, где официально будет объявлено, что меня переводят заместителем директора института.

—Об этом слухи давно ходят. Наконец, они приобрели материальное воплощение. Поздравляю!

—Спасибо! Ты, наверное, подумал, что я зашел похвастаться?

—Нет! Я еще не готов перейти к таким мыслям, схема ест поедом….

—Сообщаю тебе, что я буду просить директора поставить тебя на мое место.

Доронин от неожиданности долго молчал, а начальник усмехнулся, продолжил:

—Что? От радости в зобу дыхание сперло?

—Нет! Скорее наоборот.

—Ты, что больной? Думай, погаси свои сомнения и будь готов к вызову.  Я пошел.

—Удачи!

***

Прохладный кабинет  тихо шумел кондиционером.  На звук открываемой двери  директор Самохин поднял голову и приветливо замахал рукою.

—Заходи, заходи и садись.

—Спасибо, Андрей Петрович.

Вопрос о твоем переводе решен. В министерстве твою кандидатуру поддержали.  Наш партком и районный комитет партии тоже. Поздравляю! Кстати, ты нашел себе замену?

—Только что говорил об этом с Дорониным, но он вяло отреагировал на моё сообщение, боюсь, откажется.

—Он что больной? От такого предложения отказываться!

—Он последнее время какой-то странный.

—Ничего!  Уломаем! Специалист он, конечно, отличный, какой будет администратор?

—Управлять людьми он сможет, но давайте его пригласим, вдруг  откажется.

Директор нажал кнопку  и сказал в микрофон селектора:

—Валя, вызови мне Доронина и скоренько.

—Я мигом, Андрей Петрович, — отозвался селектор голосом секретарши.

Через пару-тройку минут вошёл Доронин.

—Здравствуйте, Андрей Петрович.

—Заходи, заходи, ты теперь будешь часто у меня бывать. Сейчас подпишу приказ о твоем назначении на должность начальника отдела, — голос директора был по-отечески добрым, призывал  к открытому общению, — садись.

—У меня другие планы, я увольняюсь!

—Ты что, Доронин, тупой или больной! Такие предложения бывают один раз в жизни, от них не отказываются.

—Я сожалею, но ничего поделать не могу, — Доронин шагнул к столу и подал лист бумаги.

—Что это?

—Заявление об увольнении.

—Виктор Иванович, — директор повернулся всем телом к Зуеву, — он точно не в себе.

Зуев вместо ответа поднялся со своего кресла, подошел к Доронину.

—Саня, кончай дурить,  ты пойми, это рост твоей личности, это карьера, приличная зарплата, в скором будущем квартира, наконец.

—Нет, я принял решение.

—Комедия  да и только! — развел руками  директор, — прав был Грибоедов. Горе от ума.  «Чин следовал ему - он службу вдруг оставил».

—Грибоедов написал комедию, а здесь глупость жизни, — Зуев повертел пальцем у виска и сел в кресло.

Напряженная пауза длилась недолго.

—Андрей Петрович, подпишите заявление, я свое решение менять не буду.

Директор постучал пальцем по столу, затем резко положил ладонь на стол.

—Сделаем так, товарищ Доронин. По закону  ты должен отработать еще две недели. Сейчас я подписываю приказ о твоем назначении на должность начальника отдела. Валя, занеси приказ о назначении Доронина, — нагнувшись к селектору, сказал директор.

—Андрей Петрович, он у Вас в зеленой папке, — мгновенно отозвался в селектор.

—Ах, да, я забыл, спасибо,  — директор вытащил из папки приказ, еще раз взглянул на Доронина и размашисто подписал.

Доронин молчал, его  кольнула неуверенность, его звала перспектива. Предательская мысль змейкой вползала в душу.

—Что я хочу создать?  У меня нет ничего, кроме мыслей, которые и назвать-то идеей нельзя. Просто навязчивая мысль ничем не подкрепленная, а возможно, попросту бред. Я обрываю нить, которую любой бы посчитал за счастье.

—Молчишь, не передумал? — спросил директор.

Колебания Доронина достигли предела, и он вяло проговорил:

—Согласен, к концу срока я окончательно приму решение.

—Вот что я тебе скажу! Если уволишься, то пока я здесь сижу, твоей ноги в институте не будет. Заруби себе это на носу, назад не возьму, — обиженный голос Андрея Петровича крепчал, он даже  в подтверждение своих слов легонько стукнул кулаком по столу, — иди, принимай дела,  работай.

Вернувшись в лабораторию, Доронин устало плюхнулся в кресло, его давили сомнения. Чтобы отвлечься, он попытался вникнуть  в схему, собранную на стенде.  Буквально через минуту  он понял свою ошибку. Несколькими точными движениями он поменял местонахождение двух проводов, одновременно ругнул себя:

—Как новичок, попутал нормально закрытый контакт с нормально открытым контактом

Устранив ошибку, он  вслух обратился к схеме:

—Ну что, дорогая, попробуем?

Еще раз проверив цепи, Доронин щелкнул выключателем, лампочки стенда приветливо замигали, имитаторы электродвигателей завращались. Через несколько щелчков переключателя стало ясно, что схема готова, осталось дать ей несколько часов поработать.

Вошел Зуев и полушутя - полусерьезно сказал:

—Врезать бы тебе в лобешник, смотришь и ума бы прибавилось.

—Напрасный труд! Что Боженька под черепок подложил, то там и останется.

—Это меня и останавливает. Ладно, это все лирика, надо дело делать!

— Какое дело?

—Эх ты, лапоть! Должности надо обмывать. Приглашаю в ресторан тебя к 20-оо. Без опозданий, можешь с девушкой.

Зуев направился к двери, но его остановил Доронин.

—Виктор, подожди.

—Что со схемой не получается?

—Схема уже полчаса  как работает.

—Что было причиной?

—Моя глупая ошибка, попутал контакты. Я хочу спросить о другом.

—О чём?

—Ты пригласил меня в ресторан, но я стою на перепутье, если идти туда, то я должен внести деньги, у меня ведь тоже должность!

—Это дельное и правильное предложение. И еще, если схема работает, то идем я тебя представлю коллективу.

—Может завтра?

—Завтра будем стоять перед людьми с помятыми мордами? Идем сегодня.

Через пять минут, весь коллектив отдела собрался в чертёжном зале. Специалисты отдела, входя в зал, спрашивали:

—Виктор Иванович, Вас можно поздравить?

Кто-то из угла крикнул:

—Когда обмывать будем?

Зуев загадочно улыбнулся и еще загадочнее сказал:

—Сейчас притащим сюда ванну, заполним её шампанским, и, — он обвел присутствующих веселым взглядом, помолчал, - затем искупаем, — он опять сделал паузу, — искупаем Доронина Александра Николаевича.

На лицах товарищей отразилось недоумение.

—Что его назначили замом директора?

Наиболее сообразительные  догадались.

—Должность начальника отдела тоже обмывается, но ванну не надо, зачем портить шампанское, мы его выпьем.

Зуев не спешил раскрывать секреты.

— А вдруг Вы не угадали!

Из угла опять крикнули:

Виктор Иванович, хватит темнить, шампанского хотим.

—Ладно! Жадно ловите информацию. Так как она официальная, шутки в сторону. Шум в зале стих.

—Дорогие мои товарищи, довожу до Вашего сведения, что я покидаю отдел. У меня новая  ответственная работа, теперь  я заместитель директора. Мне жаль с Вами расставаться, но все когда-либо кончается, тем более, что отделом будет руководить умный, грамотный специалист. Его Вы хорошо знаете — это Доронин Александр Николаевич.

В коллективе отдела ходили слухи, что если Зуев уйдет из отдела, то его место займет сорокалетний заместитель начальника отдела Шмуц Евгений Абрамович.

Решение руководства оказалось весьма неожиданное. Коллектив молчал, несколько секунд. Замначальника отдела Шмуц встал со своего места и вышел.

—Я понимаю  разочарование Евгения Абрамовича, но таковы реалии, начальником отдела назначен Доронин. Прошу любить и жаловать. А Вы Александр Петрович, принимайте дела.  Хочу пожелать нашему коллективу успехов и добрых свершений, а мне позвольте откланяться, — Зуев слегка поклонился, — не поминайте лихом.

—Когда обмывать будем? — не унимался голос из угла.

—Обмоем непременно, дайте только срок.

 

***

По дороге от института до общежития Доронина не оставляло  ощущение неловкости перед  теперь своим заместителем Шмуцом. Получалось так, что он волей судеб  перешел ему дорогу  и занял его место. Весь остаток рабочего дня ему хотелось подойти к нему и пояснить, что он  всего лишь через пару недель станет у руля отдела, но посвящать постороннего человека в свои планы не стал.

Едва Доронин перешагнул через порог общежития, вахтер,  пожилая женщина окликнула его:

—Саша, тебе звонила девушка, сказала, что придет  к 21 часу.

—Когда?

—К 21-00.

На лице Доронина возникло выражение растерянности, он почесал переносицу.

—Саша, ты понял?

—Да, Михайловна, я понял, но к двадцати часам я должен быть в другом месте.

—И что теперь? Она может подумать, что я забыла тебе сообщить о ней.

—Сообщите ей, что пусть приходит в ресторан, который на соседней улице. Я её не дождусь, не могу опаздывать.

—Хорошо.

***

Зуев и Доронин пришли в ресторан заблаговременно, что бы организовать пирушку. Посчитали приглашенных, сдвинули столы, расставили стулья. Специально выделенная для них официантка  приняв заказ, стала накрывать стол.   

—Давай еще раз посчитаем тех, кто придет, а то если кому-то места не достанется, будут обиды.  Кстати, ты будешь один? — Зуев взял листок бумаги, стал писать фамилии.

—Ожидаю девушку, но не знаю, придет она или нет.

—Что так?

—Не успел сообщить, времени уже не было. Передал ей, что буду здесь. Пойду, предупрежу вахтера, чтобы пропустил, похоже, ресторан будет переполнен.

—Считаем, что придет, оставляем ей место около тебя.

К двадцати часам собралась вся верхушка института:  директор, главный инженер, начальники отделов, ГИПы  (главные инженеры проектов).  Их жены, побывавшие на таких вечеринках, хорошо знали друг друга и потому без обиняков  обсуждали свершившиеся изменения в институте.  Наконец поступило приглашение садиться за стол.  Директор занял место в торце стола, по правую руку расположился Зуев, слева уселась жена Андрея Петровича, чем вызвала его неудовольствие.

—Таня, ты бы села на другое место, здесь должен сидеть парторг. Таков порядок.

Татьяна Борисовна, сверкнув глазами, подчинилась и тихо шепнула:

—Нажритесь только…, — её взгляд обещал ему крайне большие неприятности.

Она отошла, ей уступили место рядом с женой парторга.

—Света, смотри за ними.

—Не переживайте, Татьяна Борисовна, они у меня в ежовых рукавицах будут.

Слово взял директор.

—Дорогие товарищи, сегодня у нас знаменательны день. Как Вы помните, недавно мы отправили на пенсию моего заместителя, о свято место пусто не бывает. Сегодня я по согласованию с министерством и партийными органами подписал приказ о назначении моим заместителем Зуева  Виктора Ивановича.  Прошу любить и жаловать!

Речь директора прервалась аплодисментами. Выждав, пока стихнут рукоплескания, Андрей Петрович продолжил:

—Давайте поздравим его и пожелаем ему успехов в работе, доброго здравия и мира в семье. За что и предлагаю осушить стаканы.

—Между первой и второй промежуток небольшой, наполняйте рюмки.

Андрей Петрович опять стоял на ногах.

— Прошу еще несколько минут внимания.  Я сегодня подписал еще один приказ, о назначении начальником отдела разработки и испытания схем  Доронина Александра Петровича.

Аплодисменты длились недолго, многие женщины с неподдельным интересом взглянули на молодого человека.

—Давайте и его поздравим с новой  перспективной должностью, пожелаем ему успехов на новом поприще. Удачи ему!

 Чопорность отношений прошла после второй рюмки, голоса становились все звучнее. Стоящая у стола официантка ожидала просьб клиентов, но их не было. Кто-то пригласил ее к столу, она присела около Доронина.

—Моей невесты, видимо уже не будет, садись, бери прибор. Как тебя зовут?

—Спасибо, меня зовут Света.

Света быстро освоилась рядом с Сашей Дорониным, она сначала будто невзначай прикасалась своим плечом его плеча, а после рюмки настойчиво давила коленом его ногу.

Доронин пытался отодвинуться, но Света становилась всё настойчивее. Выручил вахтёр,  который знаками звал его к себе.

—Саша, куда Вы? —  невольно вырвалось у неё, когда  её сосед встал со своего места.

—Пойду встречу невесту. Освободи ее место и замени прибор.

Света ругнулась про себя:

—Другим мужики, как мужики, а мне все козлы.

Доронин вышел на улицу и сразу увидел Вику.

—Привет! Я уже думал не придешь.

—Привет! И потому успел подсадить  замену?

—Перестань, это официантка.

—А официантки не женского рода? Через окно видела, как она об тебя терлась.

Почему она оказалась рядом с тобой?

—Я и не думал ей отвечать, — взмолился он. Для тебя стул приготовлен, а так как тебя не было, ее  пригласил сесть мой сосед,— соврал Доронин.

—Попробовал бы только, я бы сразу ушла.

—Всё! Отношения выяснили, идем.

—Я туда не пойду!

—Почему?

—Саша, ты посмотри, как одеты ваши дамы. Прически. А у меня простенькое, летнее платье.  Куда я в таком наряде пойду?

—У них наряды красивые, а ты в этом платьице  куда красивее! Идем!

Вика в нерешительности затопталась, но  он потянул ее за руку.

—Возражения не принимаются! Идем.

—Подожди, я хоть прическу поправлю. А что у вас за праздник, как ты в компанию начальников попал?

—Пригласил друг,  Зуев, его назначили замом директора.

—Я в таких высоких компаниях ни разу не бывала. Как там себя вести не знаю.

—Они такие же люди, как и все, идем, освоишься.

Когда они вошли, играла музыка, зал  прыгал, скакал, извивался.

—Идем танцевать, — Саша потащил ее в центр зала.

Наконец музыка стихла, последовало приглашение вернуться за стол. Андрей Петрович опять взял слово:

—Я свою миссию выполнил, теперь послушаем, что скажет новоиспеченный заместитель  директора.

—Прежде всего, хочу поблагодарить руководство института, лично Андрея Петровича и парторга Сыроежкина Семена Степановича, за оказанную мне честь и доверие. Я хочу выпить за их здоровье и за здоровье всех присутствующих и поблагодарить всех, за то, что пришли отпраздновать наше назначение. Спасибо!

Вика взглянула на Доронина и тихо спросила:

—Почему не закусываешь, опьянеешь. Напрягся ты что-то.

—Сейчас все прояснится.

—Что проясниться?

А Андрей Петрович опять стоял на ногах.

—Сегодня у меня трудная, но приятная работа. Поэтому еще раз прошу минуточку внимания.

Стол с трудом замолкал.

—Даю ответное слово начальнику отдела исследований Доронину Александру.

Вика резко повернулась к встающему Доронину, в ее глазах неподдельное изумление.

—Виктор Иванович отлично сказал, всецело присоединяюсь к его словам, добавлю только мира и добра в семьях всех присутствующим.

Аплодировали все, больше женщины, а когда  над столом стало тихо, новый начальник отдела, повернувшись к Вике,  добавил:

—Со мной рядом сидит Вика, моя подруга и невеста, знакомьтесь. 

Вика поднялась со своего места, ее неловкость заметили, и кто-то шутливо крикнул:

—Горько!

Правильно! Заодно и свадьбу сыграем.

—Горько! Горько!

Доронин обнял девушку, она всем телом подалась к нему. Он нашел ее губы.

—Стол хором считал до десяти….

 

***

Тишина ночи  и мягкий свет уличных фонарей подталкивал к лирическому восприятию мира.  Взявшись за руки, Доронин и Вика бесцельно брели по тихой улочке, над которой огромные тополя своими кронами образовали свод. Вика вдруг остановились, решительно повернула к себе своего спутника, заглянула в глаза.

—Саня, признавайся, почему ты скрыл от меня своё назначение на должность?

—Я сам узнал о назначении всего несколько часов назад, — голос Доронина был ровным, интонация его не отображала радости, более того в нём звучала недосказанность….

—Саша, не вижу радости в твоих глазах, это же начало карьеры, тебе дадут квартиру и мы…, — Вика запнулась, опустила глаза.

Доронин промолчал, выпустил её из объятий.  Вика, не поднимая головы, потянула его за собой, но через пару тройку шагов остановилась.

—Саша, почему ты молчишь? Ты, наверное, подумал, что я набиваюсь тебе в жёны, думаешь, что соблазнена твоим новым  положением?

—О том, что ты говорила и говоришь, я не думал и твоим словам я не придал никакого значения, он опять замолчал в нерешительности.

— Чем же занята твоя голова? — Вика шагнула к нему и, глядя в глаза, стала нетерпеливо стучать кулачками ему по груди.

Настойчивость Вики возымело действие, Доронин решил приоткрыть ей свои планы. Мысли, затаенные в нём, требовали выхода, пришло время, чтобы эти мысли кто-то разделил с ним и поддержал.

—Со студенческой скамьи  я ношу в себе идею, которая может перевернуть многое в этом мире.

—И что это меняет? — не поняв серьёзности момента, беззаботно спросила Вика.

Возможно, именно то, что она не проявила интереса к его задумкам, вытолкало из него фразу, о которой он еще не хотел говорить.

— Я написал заявление об увольнении из института.

Вика отступила на шаг, лицо её приняло гримасу удивления и протеста.

—Ты шутишь?

Доронина опять кольнули сомнения, но он овладел собой.

—Нет, не шучу, — в его голосе звучала твёрдость решения, и уверенности.

—Скажи! Зачем и почему ты это делаешь?  Ты бросаешь всё: карьеру, положение…, — Вика едва не сказала: «Меня», но Доронин опередил её:

—Я же тебе сказал, что у меня есть идея…, — он не договорил, Вика почти оборвала его.

—Мог бы ты посоветоваться со мной или я для тебя пустое место?

—Это случилось стремительно, на эмоциях. У меня будто отняли мою мечту, цель моей жизни. К тому же у меня ещё было и есть время для совета с тобой. Заявление вступит в силу через две недели.

Вика воспрянула духом и с надеждой обняла его.

—Саша, забери заявление, я молю тебя об этом.

Доронин некоторое время молчал, а затем задумчиво произнёс:

—Я не знаю, что  будет там, возможно пустота.

Вика восприняла его слова, как отказ и постаралась переубедить его:

—Ты хочешь шагнуть в пустоту и даже не знаешь, что тебя там ждёт?

Доронин, чуть повернув к ней голову, скосил глаза и пытливо взглянул на Вику.

—Меня…?

В его голове пронёсся вихрь мыслей, и он уже пожалел о том, что задал такой нелепый вопрос,  который по сути  ставил   под сомнение их будущее. Вика отступила  на шаг от него, она поняла, что своими вопросами и утверждениями она, как бы отделяла себя от него, ставила его перед выбором.

—Прости меня! Саша,  я ляпнула не думая! Сказала: « Тебя»  машинально. Прости меня!

—Говоришь, шагну в пустоту.

Выпитое в ресторане спиртное усилило обиду.

—Ты не веришь в меня, первое препятствие и ты уже не готова шагать со мной в пустоте.

—Саша, не придирайся к словам, да я сказала: «Тебя», подразумевала: « Нас» — Вика всхлипнула, прижав ладони к лицу отвернулась.

Доронин смотрел в сторону и, казалось, не слушал её. Минуту - другую они стояли молча, не зная, как поступить. Первым молчание нарушил Доронин:

—Идём, доведу  до твоего дома.

Вика молча повиновалась.  Окна пятого этажа  квартиры Вики, несмотря на поздний час,  ещё светились. У подъезда  Доронин поторопил Вику:

—Беги быстрее,  мать, по всей видимости, не спит.

У двери подъезда они неловко поцеловались, забыв договориться о следующей встрече.

 

***

Мать  Вики Екатерина Андреевна, не находила места. Она подходила к окну, вглядывалась в ночную темноту, пытаясь разглядеть свою дочь. Там, внизу, на детской площадке, стояла лавочка, на которой влюбленные забывали о времени.  Тусклый свет одинокого фонаря позволил ей увидеть эту  лавочку, но она к её сожалению оказалась пустой. Часы пробили полночь, но Вики не было, и лавочку во дворе никто не занимал.

Наконец, зазвенел звонок, который бросил мать к двери, она, не спрашивая о том, кто пришёл, распахнула дверь.

Увидев дочь, Екатерина Андреевна хотела высказать ей все, что ей пришлось пережить, но увидев её лицо, молча пропустила  в квартиру. Вика прошла мимо матери  и, когда та закрыла дверь, вернулась к ней, обняла.

—Мамочка, прости меня! 

—Что случилось, почему так поздно? С тобой всё в порядке? — мать подозрительно взглянула дочь.

Вика поняла, о чём беспокоилась мать, тихо ответила:

—Со мной всё в норме, а вот у меня не совсем….

—Что значит, не совсем? Поссорилась с Сашей?

—Да, лучше бы мы разругались, потом бы помирились….

—Что сбежал к другой? — перебила Вику Екатерина Сергеевна.

—Он хочет сбежать, но не к другой….

—Да  Бог с тобой, что ты выдумываешь? — опять не выдержала мать.

Вика невесело усмехнулась.

—Нет, мама, это не то, что ты думаешь, он бежит за своей идеей.

—Какая ещё идея? — Екатерина Андреевна всплеснула руками, расскажи, в чём дело?

—Я не знаю, что там у него за идея, но она, похоже, свела его с ума.

—Час от часу не легче! Говори, не томи.

Они прошли в комнату, присели на диван.

—Сегодня я пришла к нему к общежитию, а мне передали, что он ждёт меня в ресторане. Разные мысли роились в моей голове, я даже решила, что Саша хочет мне сделать предложение. Пришла к ресторану, взглянула в окно и увидела банкет. Вышел Саша и попросил меня идти с ним. Я ничего понять не могла, но вскоре выяснилось, что он назначен начальником отдела института. Там было всё руководство, много говорили о нём хорошего. Я обалдела, когда я узнала, в чём дело.

Терпение Екатерины Андреевны закончилось, и она перебила дочь:

—Так что случилось потом, почему на тебе нет лица…?

—Когда мы шли домой, он сказал, что увольняется, — Вика резко поднялась и нервно зашагала по комнате, — идею, видите ли, он носит в себе со студенческой скамьи.

—Какую ещё идею?

—Не знаю, мама, не знаю.

—И что теперь?

—Мой вопрос:  «Что ждет его?» он истолковал, что я не хочу идти за ним, что я не верю в него…, — Вика замолчала, подошла к окну, прижалась лбом к стеклу.

Екатерина Андреевна  поспешила к дочери, погладили ее волосы.

—Не печалься, дочь, всё образуется, на нём свет клином не сошёлся.

—А как же любовь? Нам на банкете весело  кричали: «Горько», я чувствовала себя его женой….

—Слава Богу, что у тебя хватило ума не стать ему почти женой. Или у вас всё же случилось…?

—Нет, мама, не случилось. Может быть, этому суждено было произойти сегодня, но идея помешала.

—Бог не дал тебе совершить ошибку. Если всё так, как ты рассказываешь, то лучше вам разойтись. Как говорят в народе: «Зад об зад и кто дальше отскочит». Если он отказался от всего, что нужно любой семье, то он не думает жениться, ему это ничего не нужно. Представь, что ты вышла бы за него замуж. И что? Жить по съёмным квартирам, считая каждую копейку.

—Мама, я тоже буду работать, проживём.

—А если ребёнка родишь? Будешь сидеть в нищете, в обнимку с его идеей, он будет малевать бумагу.   Да ещё, не дай  Бог, его идея – бред сивой кобылы.

 

***

После разговора с  матерью Вика долго не могла уснуть, ей казалось, что Доронин не любит её.

—Если бы он любил и связывал своё будущее с ней, то ни о каком увольнении не было бы и речи. 

В душе Вики росло и ширилось состояние горькой обиды, она даже не пыталась вникнуть в причины, которые толкают Доронина на такой шаг, а возможность пойти за ним и разделить его заботы и трудности, она даже не рассматривала.

Утром, выйдя на работу, она получила командировочное удостоверение, а через два часа самолёт  уносил её в Ленинград.  Она попыталась сообщить о командировке Доронину, но дозвониться ей не удалось.

 

***

Кресло начальника отдела оказалось удобным и даже приятным. Сотрудники, теперь его подчинённые, поначалу относились к нему с некоторой настороженностью.  Многие из них были старше его по возрасту, подчиняться, совсем еще молодому человеку, им было психологически трудно. Его заместитель Евгений Абрамович Шмуц обращался к нему подчеркнуто официально, не иначе  как Александр Петрович. Постепенно отдел стал делиться на сторонников и противников молодого начальника.  Противники, вскоре даже стали демонстрировать акции легкого неповиновения. Они выражались фразами с упоминанием бывшего начальника Зуева:

—Виктор Петрович так никогда не делал….

—Надо обратиться к Виктору Петровичу, он подскажет.

Однажды Доронин услышал специально брошенные  ему вслед реплики:

—Яйцо курицу учит. Ну, ничего потерпим ещё немного, говорят, он подал заявление на увольнение.

—Да, уж скорее бы….

Первое желание показать кто в доме хозяин, Доронин в себе подавил.

—Пусть тешутся. Всё равно уйду.

Приходя в общежитие, он внимательно смотрел на почтовый шкаф, где располагались квадратные ниши с буквами алфавита. Ячейка с буквой «Д» была пустой. Вахтеры общежития не сообщали о звонках или просьбах что-то передать ему на словах. Вика не проявляла никакого к нему интереса.

 Доронин несколько раз  пытался дозвониться до Вики, но безуспешно. Неожиданно, негаданно он заболел.  Возвращаясь с работы,  он попал, в не весть, откуда сорвавшийся дождь. Он  заставил его прятаться под кроной дерева, но это не спасло, одежда  основательно промокла. Утром Доронин почувствовал боль в горле. В поликлинике ему приписали постельный режим. С ангиной и тем паче с её осложнениями не шутят. Окончание болезни совпало с окончанием его пребывания на работе. Согласно закону, он должен был покинуть институт или продолжить работу. Наступило время принятия окончательного решения. Доронин его принял. В отделе кадров, куда он зашёл для получения обходного листа, девушка,  не скрывая симпатий, мило улыбнулась.   Лучистые глаза её ловили его взгляд, она подалась вперед, но отказ её был категоричен:

—Вам, Александр Петрович, обходной лист выдавать запрещено.

—Кем?

—Директором, он просил прибыть к нему, как только появитесь.

—А если я вас очень попрошу, Доронин взглянул в широко открытые глаза, но девушка быстро нашла, чем ответить:

—Меня из-за вас уволят,  и тогда вам, Александр Петрович, придётся меня трудоустраивать. Я согласна не работать, но тогда вы должны стать моим мужем. Выбирайте.

Её лучистые глаза брызнули озорством, но в глубине их таилась надежда.

—С женитьбой, пожалуй, повременю, но не теряйте надежды….

По дороге к директору Доронина встретил Зуев.

—Ох, как ты вовремя, у нас запарка, идем к директору.

—Я к нему иду, он запретил мне выдавать обходной лист.

—Какой лист, какой лист, ты начальник отдела, который валит договор по разработке схемы энергоустановки. С нас головы снимут.

—Я в эту схему не вникал, её вел Шмуц. Он сегодня станет начальником отдела, пусть трудится.

—Старик, прекрати юродствовать, над нами висит гильотина, это она может потрудиться, отсекая наши головы.

—Ваши головы, — уточнил Доронин, — и если я останусь, то и моя голова с плеч. Мне это надо?

—Старик, да ты просто мерзавец, бросаешь друзей в беде.

—Я же сказал, что в задание не вникал, не успел, потом заболел. Чем я могу помочь. Что еще за схема?

—О! Положительные нотки!  Тебя надо был матом обложить, чтобы ты согласился помочь.

—Чем я могу помочь? Если для её изучения надо время, много времени, а его, как я понял, у вас нет.

—Старик, не путай понятия. У нас времени нет! У на-ас. Ты четыре дня бил баклуши, прекрасно отдохнул. Идём в отдел.

—Расскажи, в чем там трагедия с этой схемой.

—Около месяца назад отдел получил задание на разработку автоматической схемы управления и контроля энергетического котла. Особый упор делается на минимальное участие человека в процессе и безопасность. Работа успешно продвигалась к завершению, но пертурбация с руководством, сдвинула приоритеты. Думалось, что Шмуц справится, ты подключишься, всё будет тип топ, а тебе шлея под хвост.  Идём в отдел.

—Подожди. Тебе  что теперь сан замдиректора не дает опуститься в отдел и помочь Шмуцу? — Доронин с недоумением смотрел на Зуева.

—Ты дремучий простак! Ни черта не смыслишь в политике.

—Причём здесь политика?

—Да  ты тупой до предела, а я ему про сложную схему. Прослушай про азы политики. И так, представь, что заместитель директора не справляется с этой чёртовой схемой. Кто он тогда? Да, да, он уже никто. Это полное уничтожение моей, едва начавшейся, карьеры. Выручай, старик. И это ещё не всё. Твои подчинённые не получат премии, а институт попадёт в черные списки. Ты этого хочешь? Идём в отдел или я тебя убью.

—А моя репутация тебе по барабану?

—А на хрена она тебе, если ты увольняешься?

—Но за мной потянется шлейф неудачника.

Если уволишься, то шлейф неудачника не покинет тебя. Скажут: «Он бы всё равно не справился, потому и смылся». Пойдём в отдел. Ты меня не переиграешь, для тебя карьерная политика дремучий лес, а ты в нем младенец. Идём пока живой.

Отдел сдержанно поздоровался с Зуевым и Дорониным, затем притих в ожидании действа.

—Дорогие мои, коллеги, мы, подчёркиваю, мы успешно завалили задание по разработке схемы. Осталась одна, и если упросим,  две недели, а работы не початый край. Я хочу выслушать ваши соображения по выправке ситуации. Думаю, что для оценки ситуации послушаем Шмуца  Евгения Абрамовича.

Шмуц встал со своего места  и смущенно сказал:

—Не справились мы с заданием. Сроки сжатые.  Несмотря на постоянные контакты групп разработчиков по согласованию фрагментов схемы, они оказались несовместимыми. Математические расчеты показывают, что схема не работоспособна, нужны радикальные изменения параметров….

—Изменить параметры энергоустановки мы не можем, это повлечёт изменения в проекте установки, а это дополнительные согласования, поиски новых решений. Никто на это не пойдёт. Мы должны найти ту суть, которая позволит нам быть на коне.

Открывшаяся дверь пропустила в отдел директора.

—Здравствуйте  товарищи, — не ожидая ответа на приветствия, директор продолжил, — я вижу, что здесь присутствует Доронин, а это означает, что работы по выполнению правительственного задания будут выполнены. Я  верно  говорю, Александр Петрович?

Доронин не успел даже рта открыть, как директор закончил импровизированное совещание.

—Молчит, значит согласен. Не будем время попусту тратить, у нас его нет. За работу товарищи, надеюсь на Вашу всемерную поддержку Александру Петровичу, думаю, что он нас не подведет, и Вы получите увеличенную премию. Александр Петрович, приступайте. Для Вас существует только схема, все остальные вопросы будут решать зам директора и Шмуц. Всё! Желаю удачи!

На некоторое время в отделе воцарилась тишина, которую властно прервал Зуев.

—Вы понимаете, что пути отступления отрезаны, у нас нет другого пути, как решить задачу, причём решить её успешно. Командуйте, Александр Петрович.

Зуев легонько подтолкнул Доронина, шепнув ему на ухо:

—Саня, не подведи.

Неожиданная смена ситуации и его планов  несколько сковала Доронина, но делать было нечего, надо было приступать к работе.

—Старших групп прошу подойти ко мне, для изучения и состояния проекта и его осмысления.

 

 

 

***

Вернувшись ночью  из командировки, Вика  не спала всю ночь.  Тревога заполняла её грудь.

—А если он уже уехал?

Утром следующего дня она, проснувшись, обругала себя:

—Дура, накрутила сама себя. Он не мог уехать. Надо просто поговорить с Сашей. Сегодня суббота, я пойду к нему, проведём вместе день и все выясним и решим.

К десяти часам утра  Вика отворила входную дверь общежития. Вахтёрша Михайловна, едва выслушав её приветствие, сказала:

—Викочка, здравствуй! Тебе детка, не повезло, Саши нет, вчера не пришёл с работы.

—Как это не пришёл?

—Он всегда, если уезжал, то передавал для тебя сообщение. На этот раз не оставил и не позвонил.

Вика постояла в раздумье, затем попросила:

—А можно я воспользуюсь вашим телефоном?

—Ради бога, — Михайловна пододвинула телефон ближе к ней.

Гудки длинной чередой звали Доронина, но он не ответил. Вика  через некоторое время повторила попытку, но результат оказался тем же. В её душу ворвалась тревога, которая легко вытеснила обиду, возможно, это не помогло ей сообразить, что Доронин сменил место работы, и прежний номер телефона ей не поможет.

—Где он может быть? Может, уехал?

Огонёк надежды вспыхнул в её душе.

—Михайловна, может он уехал?

—Нет, он ушёл на работу, как обычно.

—Михайловна, вы же не можете этого знать, так как дежурите по суткам, и тогда когда он уходил на работу, дежурил кто-то другой.

—Не всё, Викочка, бывает, так как должно быть. Я дежурю вторые сутки, напарница заболела….

Сбитая с толку, с тяжёлым сердцем Вика пришла домой, где встретила её Екатерина Андреевна.

—Всё страдаешь? Дочь напрасно, он тебя в грош не ставит. Опять выкинул нечто непотребное?

—Он не ночевал дома.

—Что и требовалось доказать!

Звякнул телефон, Вика бросилась к нему, но он внезапно умолк и напрасно она кричала в трубку, в ней раздались короткие гудки. Вика положила трубку, некоторое время ждала повторного звонка, но телефон не издавал ни звука.  Едва Вика отошла, телефон затрещал вновь. Вика взяла трубку, в которой было слышно затаённое дыхание.

—Алло, Саша, я не слышу тебя, Саша, не молчи.

Трубка ответила короткими гудками.

—Мама, он звонит, но ничего не говорит, может что-то случилось?

—Что могло случиться, он скорее всего, прикалывается или у тебя появился тайный вздыхатель.

—Почему ты так думаешь?

—Доченька, жизнь так устроена, что родители знают больше чем их дети. Идем на кухню, ты с утра ничего не ела.

Перед сном Вика пошла в ванну  принять душ, и когда упругие струи ласкали её тело, отнимая на миг все заботы, в квартире опять зазвонил телефон. Екатерина Андреевна, подняв трубку, услышала голос Доронина. Она некоторое время молчала, но всё же решилась ответить:

— Сколько можно звонить?  Вы нас сегодня замучили, — она хотела сказать Доронину, чтобы он больше не звонил, но предостерегающая мысль остановила её: «Может он останется в институте…».

—Я не собираюсь вас мучить, сегодня я звоню первый раз. Дайте трубку Вике.

—Её нет дома, позвоните позже.

Вика, выйдя из ванны, спросила:

—Саша звонил?

Повинуясь непонятному чувству, Екатерина Андреевна сказала не то, что следовало бы:

—Нет, кто-то ошибся номером.

Воскресное утро играло летними красками, голубое небо  обещало тихий и прекрасный день. Вика опять спешила в общежитие, но её там опять  ждала неудача. Доронин не приходил. Где он и что с ним никто не знал. В её сердце шла непримиримая борьба любви, ревности и тревоги. Она не могла придумать, что делать и как поступить. Всё, на что она решилась, это оставить на вахте общежития номера домашнего и рабочего телефонов. Она просила и даже предлагала деньги за то, что ей позвонят, когда Доронин вернётся….

Едва она переступила домашний порог, мать сообщила, что звонила Даша Смирнова и просила перезвонить.

Даша пребывала в отличном настроении и в безапелляционной форме сообщила, что выходит замуж и сегодня у неё девичник.

—Еле тебя нашла. Приходи сейчас же и готовься мне помогать готовиться к свадьбе, ты моя дружка. И еще. Доронину придется потерпеть,  я забираю у него тебя на все вечера недели.

—Даша…, — Вика хотела поделиться с ней своими проблемами, но Даша прервала её.

—Никаких возражений! Всё мне некогда! Я тебя жду!

 

На следующий  день Екатерина Андреевна встретила в продуктовом магазине свою давнюю подругу Веру Николаевну Тоцкую. После традиционных приветствий и вопросов о состоянии здоровья, Тоцкая не умолкала:

—Представьте, какая у меня радость! Мой сыночек Володя приехал в отпуск.  Вы же знаете, что он поступил в военное училище. Ах, как быстро мчится время, кажется, всё недавно было, а он уже закончил учиться, бравый офицер, майор. И это еще не всё, готовится поступать в академию. Как Вика? Наверное, уже невеста?

—Вика - красавица, работает, преподаёт в институте.

Вышла замуж?

—Нет…, — Андреевна сначала хотела рассказать о Доронине, но её перебила Вера Николаевна.

—Мой Володя интересовался Викой, даже, по-моему, звонил ей.

—Да, звонки были, кто-то дышал в трубку.

—Приходите к нам с Викой, отпразднуем приезд моего сына.

—Удобно ли? Вике это может  не понравится и тогда пиши пропало. Они учились в одной школе, знают друг друга. Пусть приходит, он же офицер, ему нельзя робеть.

—Это тоже не  очень хорошо. С бухты барахты, вот  я пришёл, — Тоцкая отрицательно покачала головой.

—Пусть подождёт её у дома, когда она будет идти с работы. Правда есть препятствие. Викина подруга выходит замуж и потому её привычный график будет непредсказуем.

—Что же делать?

—Сколько твой сын будет в городе?

—Ещё три недели.

—Пусть подождёт, пока всё устаканится. Я тебе позвоню. Хотя если есть желание, то пусть  поджидает её, может и откликнется удача.

—У тебя есть мой телефон? А то я тебе дам, — Тоцкая засуетилась, стала шарить в сумочке.

 Екатерина Андреевне не очень нравилась роль сводни, но перспектива выдать замуж единственную дочь за непредсказуемого  Доронина, ей не нравилась ещё больше.  Она решила запастись резервным вариантом

—Не суетись, хоть мы с тобой давно не общались, но телефон твой у меня записан.

—Очень хорошо! Я очень рада, что наши намерения сходятся.

—Намерения  намерениями, но я тебе ничего не гарантирую, Вика будет всё решать сама, ко всему прочему, наш разговор должен быть сохранён в тайне.

—Это само собой.

—Всё, я пошла, будь здорова.

—И тебе всего - всего! — Тоцкая поспешила домой.

 

***

Шла к концу вторая неделя работы над схемой. Несмотря на то, что Доронин жил в институте и потому работал по ночам, он смог только разобраться в тонкостях технологии и  уже разработанной схеме.

Он лежал на раскладушке думал о Вике и дальнейших планах жизни своей. Во весь рост встала дилемма: остаться в институте жениться и плыть по реке обыденной жизни или броситься в бурный поток неизвестности и неизбежных  потерь. Определиться по какой стезе ему идти, он не успел, усталость подсунула ему сон. Многодневное напряжение заставило его впитать в себя саму схему с ее решениями и проблемами. Сон стал продолжением его дневной жизни. Чертежи появлялись и исчезали,  и не было им конца, но постепенно они замедлили свой бег, а затем перед ним оказалась блок схема технологического процесса.  Доронин увидел, что появился новый квадратик, но он не имел надписи.

—Что это?

Вопрос стал настолько острым, что Доронин проснулся. Он некоторое время лежал без движений, переживая увиденный сон. Он не мог отделаться от чувства, которое вело его к открытию чего-то важного. В сознание ворвалась мысль.

—А если установить согласующий силовой трансформатор, который заменит многие другие, которые размещены в разных местах машинного зала? Доронин вскочил, бросился к столу, но отрезвляющая мысль остановила его:

—Но это же изменение технологической цепочки. Пойдёт ли на это заказчик?

Доронин включил свет, схватил карандаш и стал чертить все изменения, которые необходимо было сделать.  До утра он трудился, и когда в окнах стало почти светло, чертёж узла схемы, который решал всё, был готов.

В институт, как правило, первым приезжал директор и главный инженер. Могли последовать звонки из министерства…. Вслед за директором в его кабинет вошёл Зуев и сразу же ему последовал вопрос:

—Как там дела у Доронина? Чувствую, что сегодня будет звонок, сегодня срок исполнения задания.

Едва он это проговорил,  мягким боем отозвался телефон и призывно замигал лампочкой.

—Вот, пожалуйста.

—Не надо звать их, может и обошлось бы….

Директор приложил палец к губам, давая знак Зуеву о полной тишине, и нажал клавишу громкой связи.

—Самохин у телефона.

—Здравствуй, Андрей Петрович, — голос министра звучал чётко, будто он находился в соседнем кабинете, — как наши дела со схемой?

—Олег Иванович, дела наши не блестящи, я прошу ещё пару тройку дней, чтобы всё прояснилось.

—Андрей Петрович, уж больно ты заковыристо выражаешься, уж скажи честно, что завалил дело.

Самохин помолчал и мужественно ответил:

— Всё так и есть, но я прошу еще три дня.

—Хорошо, три дня и не секунды больше, головой отвечаешь.

 Трубка насмешливо запиликала частыми короткими гудками.

Самохин устало плюхнулся в кресло, секунду молчал, затем буквально вскричал:

—Слышал, наши головы на кону! Бери раскладушку, ставь её рядом с раскладушкой Доронина и из кабинета ни шагу.

—В туалет то можно? — попытался пошутить Зуев.

—Ты еще юродствуешь? Иди пока живой!

Зуев поднялся на четвертый этаж,  подойдя  к  комнате 410, где находился отдел Доронина увидел, что все работники отдела стояли у двери и тихо переговаривались.

—В чём дело? Почему не работаете?

—Там наш начальник сладко спит.

—Как это спит? — Зуев не стал ждать ответа, рванул дверь.

Доронин спал и не хотел просыпаться. Зуев подошел к кульману, минуту другую смотрел на чертёж.

—Кажется, дело сдвинулось с мёртвой точки, — радостно потёр он руки и бросился к Доронину, — вставай старик, вставай, иначе у нашего директора будет инфаркт.

Доронин тяжело просыпался, пришлось брызнуть ему водой из графина.

—Говори, наконец, что ты там начертил, что это спасение или крышка гроба?

—Надеюсь, что спасение, но есть вопросы.

Зуев подбежал к кульману снял ватман и безапелляционно заявил:

—Идём к директору, — сказав эти слова,  он метнулся к двери. У двери его остановила толпа.

—Что с Александром Петровичем?

—Он живее всех живых, притомился малость.

Когда Доронин подошёл к лифту, Зуев уже открывал дверь директорского кабинета.

Увидев Зуева с несвёрнутым  ватманом в руках, Самохин неуверенно произнёс:

—Что спасены?

—Кажется да….

—Что значит, кажется? — Самохин даже всплеснул руками, — где Доронин?

—Уже  проснулся, надеюсь, спешит сюда.

—Что вы с ума  сошли, что за концерт?— Самохин терял терпение.

Открылась дверь, вошёл Доронин, следы сна ещё не сошли с его лица.

—Прошу меня извинить, всю ночь работал.

—И толку?

—Я вынужден был изменить технологическую цепочку и под неё сделал изменение схемы.

—Заказчик не примет!

—Подождите! — вмешался в разговор Зуев, — надо доложить в министерство, что задание выполнено.

Директор с пониманием взглянул на Зуева.

—Пока разберутся, мы возможно успеем доработать схему, а если не доработаем, то снимут головы, но потом, главное выиграем время.

Самохин потянулся к телефону.

—Не надо звонить в министерство, лучше обратимся к заказчикам, — Доронин твёрдо взглянул на директора.

—Александр Петрович,  — это дохлый номер!  Мы на них выходили, они не даются даже гладиться.

—Выслушайте меня, — Доронин не просил, а требовал.

—Говори! —  директор откинулся на спинку  кресла, — слушаю.

—Я изменил технологическую цепочку, тем самым вывел из неё несколько  аппаратов, заменив их одним.

—И что? — не выдержал Самохин.

—В то же время я выяснил, что их проект превысил лимит финансирования.

—Так они по этой причине и не соглашались на изменения, — вставил Зуев.

—Согласятся! — запальчиво сказал Зуев.

—Ой, ли? Твоя уверенность,  не аргумент  — Самохин безнадежно махнул рукой.

—А может ли быть аргументом то, что с изменением схемы, затратная часть проекта снижается, входит в пределы, им даже намечается экономия, — Доронин зевнул.

Директор сорвался с места.

—Показывай.

Через полчаса, он связался с заказчиком и  через час получил положительный ответ.

Министр удивился звонку  Самохина, но посетовал:

—Пока вам хвост не накрутишь, результата не добьешься, — затем немного помолчал и сдержано похвалил, — ваши партнёры довольны вами за оригинальное решение. Другой институт не справился. Всего доброго!

Самохин вытер испарину со лба, проворно встал и буквально выхватил из шкафа ещё запечатанную бутылку армянского коньяка, подал её Зуеву.

—Открывай, — нагнулся к селектору, — Валя, лимончики, мигом!

Коньяк закончился неожиданно, но Доронин отказался от продолжения:

—Спасибо, мне надо отдохнуть, валюсь с ног.

—Это тебе спасибо! Я не стал говорить тебе раньше. Это задание получили три проектных института, мы выиграли это соревнование. Ты наш спаситель.  Тебя ждёт внизу моя машина, она  отвезёт твою умную голову домой.

—Он живёт в общежитии, — вставил Зуев.

—Я думаю, что квартиру мы выбьем скоро.  Всё приём окончен. Утром ко мне.

Зуев поспешил в отдел, чтобы выдать  задание по оформлению изменений схем. Войдя в отдел, увидел, что работники отдела занимались кто чем, но не основной работой.

—По местам, работы много. Начальники групп, подойдите ко мне и получите задание.

—Виктор Иванович, а где Доронин, он  что уже не работает у нас?

—Не дождётесь.

—Мы не против него, но ситуация неопределенная, невыполненная работа, его сон на работе….

—Наоборот, ситуация более чем определенная, Доронин нашёл решение, которое  уже согласовано со всеми инстанциями. За работу, товарищи.

—Похоже, что даже премия нам светит, — прозвучал неуверенный,  с ноткой ожидания голос.

—И-и, даже увеличенная…, —  радостную мысль поддержал кто-то.

 

***

Даша встретила Вику с приветливой улыбкой.

—Входи Викочка, все наши друзья в сборе. А почему без Саши?

Вика смотрела в счастливое лицо подруги,  ей не захотелось нагружать её своими проблемами.

—Ты же не дала мне опомниться, тем более сказала, что у тебя девичник.

—Ой, я совсем голову потеряла, проходи, девчонки уже за столом.

Вику встретили радостными возгласами:

—Штрафную ей, чтобы знала, как опаздывать.

—Моя дружка  не виновата, я её еле нашла, потому-то она и опоздала, — Даша попыталась шутливо защитить подругу.

—Штрафную ей, чтобы не пряталась.

Постепенно возбуждение улеглось и даже уступило место грусти.

У Светы  вдруг погасли глаза, она печально сказала:

—Девочки, кому как, а мне не хочется замуж.

—Останешься холостячкой? — чуть насмешливо спросила Даша.

—Не знаю, но с замужеством  станет быстро уходить молодость. Семейные заботы, пелёнки  и всё такое.

—А главное, мужа надо каждый день кормить.

—И три раза на день.

—Даша, приучай Белова к самообслуживанию.

—Ага, его приучишь, где залезешь там и слезешь.

—Ничего выдюжим, главное чтобы они, как можно чаще залазили…, — глаза девчонок вспыхнули озорными огоньками, улыбки расцвели на их лицах.

Последние слова внесли положительные эмоции, но они упёрлись в слова Светы:

—А если это будет происходить реже, чем надо, или найдётся другой?

—Он найдётся  в любом случае, и тогда мы счастливые люди, — заговорила до этого момента, мало знакомая Вике девушка.

Время приближалось к полуночи, гости засобирались уходить, Вика направилась к вешалке, но её остановила Даша:

—Вика, останься, завтра воскресенье, мы с тобой займёмся моим свадебным платьем.

—Даша, мне бы Сашу повидать, уже две недели не видимся.

—Никуда твой Доронин не денется, а я без тебя, как без рук.

Вика собралась поведать подруге о том, что у неё взаимоотношения с Сашей напряжены, но сомнения сначала остановили её, а затем отторгли её намерения.

—Хорошо, но ты мне позволишь ему позвонить.

—Сколь твоя душа пожелает.

—Я остаюсь, но сейчас позвоню маме, чтобы не волновалась.

Следующий день они ходили по магазинам, отыскивая свадебное платье, но взыскательной Даше они или не нравились, или их в магазине вовсе не было.

Вика позвонила из автомата в общежитие. Словоохотливая вахтёрша  ответила ей, что после недельного отсутствия сегодня пришёл около девяти часов утра.

Воображение Вики стало рисовать картины, на которых она видела рядом с Сашей других женщин. Чтобы отогнать наваждение, она закрыла глаза, накопившиеся слёзы скатились по щеке.

Даша, обеспокоенная тем, что Вика долго не выходит из телефонной будки, поспешила к ней. Вика, упёршись лбом в стекло будки, молча плакала.

—Что с тобой?

Вика попыталась убежать, но Даша властно остановила  её.

—Никуда ты не пойдёшь, всё расскажешь мне. Потом будем думать, как поступить.

Долгое время Вика не раскрывала причины своего расстройства, но Даша своей настойчивостью, заставила её это сделать.

—Саша несколько дней не ночевал в общежитии, сегодня утром пришёл и завалился спать.

—И что здесь необычного? Может он был в командировке.

—Нет! Мне Михайловна….

—Кто такая Михайловна?

—Вахтёр общежития.

—Что же она тебе сказала?

—Она сказала, что Саша уходил без вещей, как обычно, на работу. С тех пор он был неизвестно где.

—Да-а. Серьёзное положение, но всё надо выяснить.

Ничего я выяснять не стану, всё и так ясно.

—Что тебе ясно?

—Раньше он сказал, что еще со студенческих лет одна мысль не дает ему покоя, она заслонила собой все. И меня тоже? — спросила я.

Он ответил:

—Не знаю, видимо и тебя тоже….

 —Какая ты дура, Вика! Идея не женщина, её можно и отодвинуть.

—Нет, я знаю его, он упёртый, для него идея важнее любой женщины.

—Всё равно, ты неправа,  езжай к нему, в общежитие, буди его, требуй объяснений.

—Кто я такая, что буду требовать объяснений? Мы гуляли по городу, целовались. И всё…. Правда, когда мы были на банкете, он сказал:

—Со мной рядом сидит Вика, моя подруга и невеста…. Мы целовались и нам кричали: «Горько»

—Вот видишь…, —Даша подбадривающее подмигнула и подтолкнула подругу, — езжай к нему.

—Нет, пусть он первый придёт, а я посмотрю.

 

***

Доронин проспал почти полные сутки, но вставать не хотелось воспоминания  о проделанной работе ласкали самосознание, приподнимали планку самооценки. Он был далёк от звёздной болезни, но мысль достойная уважения к нему пришла:

—Всё же я что-то стою, а это означает, что моя навязчивая идея тоже может быть в цене. Всё решил, я увольняюсь.  А как же Вика? Пойдет ли она за мной, да и смогу ли я содержать семью в неопределенном будущем? Вика. Вика…. Что скажешь, поймёшь ли?

Доронин быстро справился с туалетом, спустился на проходную. Попросил телефон.

Вахтёрша пододвинула к нему аппарат и тут же обрушила на него массу вопросов:

—Саша, где ты был? Тобой интересова….

—Извините, — прервал он женщину,  — я отвечу на все ваши вопросы, но чуть позднее.

Гудки в трубке прервались неясными шорохами и наконец,  голос Екатерины Андреевны послышался в трубке:

—Алло.

—Здравствуйте, звонит Саша Доронин, можно ли позвать Вику к телефону?

Мать Вики едва не сказала, что Вика у подруги, но вспомнив разговор с Тоцкой, решила потянуть время:  «Пусть всё прояснится с новым ухажером, а там видно будет».

—Вики дома нет, она уехала в командировку на неделю.

—Когда она приедет?

—Я же сказала, через неделю, — скажите, конкретно, какого числа месяца?

—Этого я не знаю.

—Спасибо. До свидания.

Доронин постоял в неопределенности и, вспомнив о не досказанном вопросе вахтёрши спросил:

—Кто мною интересовался?

—Девушка, назвалась Викой.

—Что ей нужно было?

—Она попросила позвать вас к телефону, а я сказала, что…, — женщина запнулась, так как поняла какую медвежью услугу, она подложила Доронину, — ой,  простите, глупая моя голова….

—Что случилось? — прервал её Доронин.

—Я сказала, что вас не было много дней, и что вы спите.

—И что в этом странного?

—Как же? Она, наверное, подумала, — вахтёрша виновато смотрела на него, — она, наверное, подумала, что ….

—Как она восприняла ваши слова?

—Трубка долго молчала….

—Постоянно возникают какие-то помехи, — в полголоса проговорил он.

—Что ты сказал, Саша? — забеспокоилась  вахтёрша.

—Это я о себе. Спасибо.

 

***

В субботний вечер отгремела свадьба Даши. Вика немного завидовала ей.

—У неё всё просто и ясно, никаких заварушек. У меня же сплошные ямы и колдобины.

Она отгоняла мысли о Доронине, ей представлялась картина ясной и понятной. Только в глубине души ещё шевелилось сомнение.

—А может быть, что всё не так, как я думаю, всё по-другому?

Вялые ростки сомнения подавлялись мощной волной ревности.

—Где же ему быть в городе несколько дней, как не у женщины? Закадычных друзей у него нет.  В её голове всплыла песня Анны Герман:

 

Весёлая и смелая дорогу перешла,

Черешней скороспелою, любовь её была….

 

Вика пыталась думать о работе, о доме, но навязчивые строчки песни неуклонно пробивали себе дорогу.

У  самого дома её окликнули, она оглянулась и увидела незнакомого мужчину, одетого в военную форму.

—Вика, подожди, повторил он.

Она смотрела на военного, пытаясь вспомнить, где она его видела.

—Не узнаёшь?

—Что-то знакомое, но вспомнить не могу.

—Я учился на три класса старше, но ты должна помнить. Я Владимир Тоцкий.

—Теперь вспомнила, все девчонки-пятиклашки были в тебя влюблены.

—Когда я учился в одиннадцатом, ты была в восьмом. Хоть ты была еще совсем девчушкой, но очень красивой, а сейчас от тебя трудно глаз оторвать.

—Не преувеличивай, я как все, но  кое-что имеется, — Вика кокетливо повела глазами  и шутливо встряхнула причёской.

После её слов возникла некоторая неловкая пустота встречи, наконец, Владимир нашел, чем её заполнить.

—Может пройдёмся, погуляем?

Нет, я смертельно устала, подругу замуж выдавала.  Дашу Смирнову, Помнишь?

—Фамилию припоминаю, а её саму нет.

Опять возникла неловкость, которой воспользовалась Вика.

—Я пойду?

—Мне бы хотелось встретиться.

—Зачем?

—Я приехал в отпуск, а в городе нет никого знакомых, все поразъехались, так, что у меня одна дорога к тебе.

—И как это будет называться?

—Я на всё готов….

—Это признание в любви?

—Да.

—Но ты меня совершенно не знаешь, я уже не та девочка….

—А мне другой не надо.

—Смело атакуешь, по-военному, но у меня есть жених.

Вика остановилась и стала прощаться:

—Всё, я ухожу.

—Вика, давай встретимся  как друзья.

 В голосе трепетала надежда, но Вика этого не заметила.

—Ну  что ты, какие мы друзья? К тому же меня жених не поймёт. Ты ещё найдешь свою суженую. Всего тебе доброго.

Вика вошла в подъезд и даже не оглянулась, что повергло Тоцкого в уныние….

 

***

Едва переступив порог, Вика спросила мать:

—Мама, Саша звонил?

—Нет. Не звонил, а  вот Володя Тоцкий звонил и не один раз. Помнишь такого?

Екатерина Сергеевна зорко следила за реакцией дочери, но она вяло ответила:

—Мама, я валюсь с ног, хочу спать.

Утром  Вика, проснувшись, не спешила вставать с постели, её охватило состояние ревнивого бессилия. Она раз за разом вспоминала слова вахтёрши о том, что после недельного отсутствия Саша пришёл в общежитие около девяти часов утра.

Занятая грустными мыслями она не слышала, как мать говорила по телефону со своей подругой Тоцкой.  Желание выяснить всё победило её сомнения, заставило, наконец, встать и  позвонить Саше.

Выйдя из своей спальни, она удивилась тому, что мать, как-то поспешно положила трубку телефона и, пряча глаза, стала уходить.

—Мама, в чем дело, что случилось?

—С подругой поругалась.

—Нашла чем заниматься, чего вам делить.

Вика, усмехнувшись, набрала номер телефона общежития, в котором жил Саша Доронин. Всего через пару гудков, трубка отозвалась голосом вахтёрши Михайловны:

—Ало.

—Михайловна, здравствуйте, это я Вика, здравствуйте.

—Здравствуй,  Викочка, здравствуй, рада тебя слышать. Почему не приходишь?

—Долго рассказывать. Мне бы Сашу позвать  к телефону.

—Нет его, он вчера вечером уехал с друзьями на реку отдыхать, он тебе звонил, но тебя не было дома.

—Он звонил мне? Вы точно это знаете?

—Я своими ушами слышала, как он говорил: «Здравствуйте, звонит Саша Доронин, можно ли позвать Вику к телефону?».  Не знаю, что ему ответили, но он сильно огорчился и сказал: «Какая командировка?»

Сбитая с толку Вика долго мочала.

Из трубки голос Михайловны спросил:

—Вика, всё или ещё что?

—Спасибо, Михайловна, всё.

Вика долго стояла у телефона, у неё закрадывались сомнения, которые подозревали мать  во лжи.

—Мама, ты где?

—Что тебе, дочь?

—Ты сказала мне неправду. Саша ведь звонил.

—Прости дочка, бес попутал.

—С чего это он вздумал тебя путать?

—Саша звонил, когда ты была у подруги, вот я и подумала, что он будет трезвонить без конца, и потому соврала ему.

—А  мне зачем? — в сердцах Вика едва не сказала «соврала», но вовремя остановилась и после паузы  добавила, — зачем сказала неправду?

—Потом я испугалась, что ты расстроишься….

—Мама, скажи честно, ты хочешь рассорить нас с Сашей, ведь не зря же появился Тоцкий.

—Да, мне нравится Володя, он красив собою, статен, у него прекрасное будущее….

—Мама-а, я люблю Сашу, и светлое будущее Тоцкого меня не интересует.

—И напрасно, он поступает в военную академию, будущий генерал.

—С тобой, мама, говорить бесполезно, Вика хотела уйти, но мать её остановила.

—Выходи замуж за своего любимого Доронина,  будешь скитаться по съёмным квартирам, а когда он станет ходить налево, а ему это делать, не привыкать, прибежишь ко мне. Вот тогда и поймешь свою мать.

Екатерина Андреевна, почти сорвалась на крик, потом заплакала.

—Зачем ты так говоришь? Ты же ничего не знаешь, он может и не станет рассчитываться, ему дадут квартиру и мы….

Екатерина Сергеевна  резко повернулась и, не дав, дочери договорить,  со слезами сказала:

—Держи карман шире!

Вика вновь позвонила Михайловне и попросила её позвонить ей, когда вернётся Доронин.

Через полчаса заливисто, даже весело зазвонил телефон. Вика схватила трубку, она еще не услышала голоса Доронина, но уже знала, что это звонит он.

—Саша, я тебя слушаю.

—Ну, наконец-то, я слышу тебя. Когда мы встретимся?

Вика слушала голос Саши и не улавливала фальши, наоборот, голос его был полон радости.

—Я могу прибежать и сейчас.

—Бежим! Бежим! Прямо сейчас.

 

***

Они бежали по аллее парка, навстречу друг к другу,  к ним спешило счастье.  Радость и любовь мчались впереди их, и казалось, что счастливей пары нет во всём белом свете. Доронин подхватил Вику, закружил вокруг себя, жажда встречи  утолялась  долгим и страстным поцелуем.  Несколько успокоившись, они глядели глаза в глаза,  слова любви  прерывались поцелуями. Но так уж устроен мир, все  когда-либо кончается.  Дальняя скамейка приютила их и постепенно, их разговор  волей  или неволей пришёл к совместному будущему, которое они собирались строить.

—Вика, нам уже кричали: «Горько», но это была только репетиция. Я назвал тебя тогда невестой, а теперь хочу назвать тебя женой.

Доронин видел, как вспыхнули её глаза, она обняла его и поцеловала.

— Буду самой счастливой женщиной в мире.

Все пары мира после предложения руки и сердца, планируют своё житие, бытие, и почти всегда женщина, хранитель семейного очага, хочет знать, где и когда этот очаг станет греть и хранить семью.

—Саша, давай помечтаем о том, как это у нас будет.

—Нет, Вика, мечты позади, нужны планы, я инженер потому всё стараюсь просчитать.

—Что же ты уже просчитал?

Доронин помолчал, набираясь храбрости, и всё же решился вести свою жену своим путём.

—Вика, я очень надеюсь, что ты поддержишь меня в моих планах….

Вика не дослушала его, прервала:

—Саша, я пойду за тобой, но только не говори, что ты уходишь из института и мы должны ехать неизвестно куда и неизвестно зачем.

—Хорошо, как ты видишь нашу совместную жизнь.

—Мы любим друг друга и это наша основа, но должен быть у семьи и фундамент.  Ты получил новую должность, перед тобой прекрасная перспектива, будет, наконец, крыша над головой. Что еще надо? Саша!

—Всё так, но у меня….

—Я знаю, всё о тебе, но то, что засело в твоей голове, грозит нашему будущему, вернее может изрядно испортить его. Кстати, ты, где пропадал почти неделю?

—Жду этого вопроса давно.

—И уже приготовил ответ, — Вика говорила шутливо, но глаза внимательно смотрели на него, боясь уловить фальшь.      

—Нечего мне скрывать. Спал на раскладушке прямо в отделе.    

—Это по какой такой необходимости? — вопрос звучал уже не шутливо, а с изрядной долей ревнивого любопытства.          

—Тогда  после неожиданного назначения на должность начальника отдела, я испугался, что это назначение навсегда закроет мне дорогу к реализации моей идеи-мечты.    Поддавшись эмоциям, написал заявление на увольнение.

—А ты у меня об этом спросил? Вика смотрела на Доронина в упор.

—Я тогда и сейчас уверен, что ты пойдёшь со мной.

Вика промолчала,  а Доронин, не дождавшись ответа продолжил:

—Директор подписал мне заявление и дал мне время всё обдумать. Первую неделю я знакомился с делами, ты была в командировке, затем я подхватил ангину, когда пришел на работу, возникла острая необходимость закончить проект. Вот и пришлось  работать ночью и спать прямо в отделе.

—Получилось?

—Да, но пришлось потрудиться.

—Вот видишь, как всё хорошо складывается?

Доронин молчал, он понимал, что он ещё не сделал выбор.

—Почему ты молчишь?

—Вика пойдём со мной, я завтра иду за обходным листом.

Вика отодвинулась от Доронина, подняла на него взгляд.

—Ты это серьёзно?

—Да! — твёрдость ответа не оставляла  Вике надежд.

Вика молчала, куда девалось недавнее счастье, вместо него появились неопределенность и всё возрастающее непонимание.

—Саша, ты в своём уме?

—Я в своём уме, я, попросту даже не предполагал, что наша любовь не преодолеет первое препятствие.

—Саша, почему мы должны бросить всё,  к чему стремятся нормальные люди, и идти туда, не зная куда? Почему?

—Потому, что я ненормальный человек.

—Обиделся?

—Ненормальные люди лишены такой привилегии.

—Саша, не цепляйся к словам!

—Причём здесь слова? Рушится всё, что я строил в мечтах.

—Это твоё последнее слово?

—Я прошу тебя, поверь мне и в меня, мне достались неплохие мозги, я хорошо образован и потому мы будем иметь всё, о чём только мечтает женщина.

—Хорошо, я приму твоё предложение о совместной жизни, но только тогда, когда умный и хорошо образованный человек это будет иметь.

Резкий и насмешливый тон едва не взорвал Доронина, он огромным усилием подавил в себе раздражение.

—Ты никогда не верила в меня, но я докажу, что не заслуживаю такого отношения.

Доронин встал и пошёл по аллее, Вика порывалась догнать его, но удержала себя.

 

***

Доронин ворочался на кровати всю ночь, мысли о Вике не покидали его. Она не приняла  предложение о совместном браке. Вика  ушла. Теперь его ничего не связывает с  прошлым, пора начинать строить будущее.

Институт встретил его привычной тишиной, лишь иногда эта тишина нарушалась звуком открываемых дверей и того реже голосами его работников. Доронин понимал, что отдел кадров не выдаст ему обходной лист, так как он работал после действия его заявления,  но на всякий случай решил зайти.

—Добрый день  работникам кадровой службы.

—Здравствуйте, — отозвался радостный голос девушки, которая, в прошлый раз, уже отказывала ему в выдаче листа.

—Это опять вы, а это значит, что мне опять откажут, — попытался пошутить Доронин.

—Конечно, откажем, кому же хочется расставаться с таким мужчиной, — почти серьёзно ответила девушка.

—Да  это  как сказать!

—Надо быть дурой, чтобы отказаться от вас.

Доронин взглянул на миловидную девушку, ему вдруг показалось, что она в курсе всех его неприятностей. На него смотрели, серые глаза, которые,  видимо от волнения, казались голубыми. 

—А может быть девушка, которая готова бросить меня, увидела у меня много отрицательных черт, может я чудовище?

—Слепая твоя девушка,  я бы за вами пошла в огонь и воду.

Доронин, даже смутился, не зная, что ответить.

—Гм. Смело говоришь.

—Я детдомовская, и потому привыкла атаковать первой.

Доронин не стал вникать в подробности биографии девушки.

—И так я еще работник института. До свидания, я пошёл.

—Заходите просто так, я вас жду.

Доронин зашёл в приемную директора, попросил секретаршу:

—Валя дай лист бумаги и ручку.

Сев, за стол написал заявление об увольнении, затем подал его секретарше.

—Спасибо за ручку и бумагу, а это заявление зарегистрируй.

—Александр Петрович, директор меня убьёт. Зайдите к нему, решите всё с ним, пожалуйста.

—У него кто–то есть?

—Нет  никого, заходите, — облегчённо вздохнула Валя.

Андрей Петрович встал, направился к гостю и с широкой улыбкой говорил:

—О-о, наш спаситель, рад, очень рад, заходи.

Рукопожатие было крепким, искренним.

—Проходи, присаживайся, рассказывай, что нужно, всё найдём.

—Да, вот решил…, — Доронин подал заявление.

—Ты опять!?

—Я же тогда ещё сказал, что уйду.

—Упёртый же ты, ох, и упёртый!

Некоторое время они молчали, затем директор решил говорить по-доброму.

—Хрен с тобой, подпишу, но сначала, он подмигнул и сказал в селектор:

—Валечка, лимончики, мигом.

Через пару минут ломтики лимона красовались на столе.

—Валя, меня нет ни для кого, позови Зуева.

—Парторг опять будет обижаться.

—Валя, не организовывай в моём кабинете пьянку, ему скажешь, что я уехал.

Войдя в кабинет, Зуев мгновенно оценил обстановку и тут же спросил:

—Дверь на ключ?

Закрой, а то припрётся парторг, всё испортит, да ещё и настучит.

Организационный вопрос решён, в стаканы забулькал коньяк.

—Ну, дай Бог  не последнюю, — Андрей Петрович молитвенно поднял глаза к небесам. Дружно чокнулись, выпили.

—С чего сыр бор? — спросил Зуев.

—Подожди, не порть момент, — директор болезненно скривился.

—Что он опять за старое? — Зуев кивнул на Доронина.

—И опять и снова.

—Ну-у, старик, ты совсем потерял связь с головой, Зуев повертел пальцем у виска.

—Я ему квартиру, почти выбил, а он…., — Андрей Петрович  безнадёжно всплеснул руками — наливай, а то я его побью!

После второй рюмки,  завязался более мирный разговор.

—Скажи, Саша, — директор назвал Доронина по имени, — куда лыжи навострил? И вообще,  поговорим серьёзно.

Доронину стали эти люди почти друзьями, ко всему прочему, своими затаенными мыслями надо было уже с кем-то поделиться.

—Все просто. В нашей стране и во всём мире шестьдесят процентов  энергоносителей вылетает в трубу, мы греем атмосферу. Представьте, что огромное количество угля сгорает впустую. Я хочу это исправить и довести коэффициент полезного действия энергоустановок  до 80 - 90 процентов.  Это резко уменьшит себестоимость товаров, оборудования, всего….

—Если это удастся, то тебе поставят памятник при жизни, — усмехнулся Зуев.

—И как это ты собираешься это делать?

—Поеду в город Саров, к атомщикам, предложу им новую конструкцию котла.

—Куда поедешь? — изумленный директор даже приподнялся со своего кресла.

—Что предложишь, — вторил ему Зуев.

—В Саров.

—У тебя есть туда приглашение?

—Какое приглашение?

—Ээ-эх! Святая невинность. Котлы изобретаешь, того не знаешь, что Саров город закрытый. Туда можно попасть только по пропускам, а пропуска выдают исключительно избранным, — директор усмехнулся и заключил, — сначала сделай так, чтобы тебя заметили, оценили твою работу и если её у тебя не сопрут, что вероятнее всего, лишь  тогда тебе дадут пропуск.

Ошеломлённый  Доронин молчал, а директор демонстративно разорвал заявление.

—Я рад, что так всё заканчивается. Бог любит троицу, еще по одной и за работу.

—Подождите, подождите, — Доронин обалдело смотрел на своих начальников, что же делать?

—По третьй, затем будем решать, как тебе помочь.

—Вы  мне будете помогать? — изумился Доронин.

—Конечно, будем, мы же знаем, что ничего не получится, и ты до самой пенсии будешь работать здесь, — Зуев торжествовал.

—Виктор Иванович, угомонись. Я даю слово, что буду помогать тебе, и вот моя рука. Для начала пиши заявление на отпуск, поезжай по своим делам, вдруг, что и получится.

За это и выпьем.

—Андрей Петрович, если получится, мы потеряем отличного спеца, — Зуев сотворил позу непонимания.

Лицо Самохина вдруг стало задумчивым и даже чуть печальным, чувствовалось, что в его настроении что-то изменилось.

—Я работаю директором, а душа моя не здесь, душа моя хотела заниматься наукой. Думал, что во всём виноваты обстоятельства, теперь смотрю на Сашу, узнаю в нём себя и понимаю, что в своё время смалодушничал, погнулся под этими самыми обстоятельствами. Саня, я помогу, конечно, если смогу, иди своей дорогой и не сворачивай. Пиши заявление на отпуск, я подпишу, и, — он потянулся к коньяку, — теперь  на посошок.

 

***

 Доронин приехал в аэропорт заранее,  и с интересом наблюдал за поведением пассажиров. Зал ожидания аэропорта оказался заполненным едва ли на треть. Люди стояли небольшими группками в ожидании регистрации, провожающие обнимали уезжающих, желали счастливого пути, кто-то плакал, переживая расставание. Диктор объявлял о задержке бортов, приглашал на регистрацию, всё было как обычно.

Взглянув на часы, Доронин отметил для себя, что у него есть пятнадцать-двадцать минут свободного времени и решил выйти на свежий воздух, но на выходе  он столкнулся с девушкой, в которой узнал работницу отдела кадров института.

—Это опять вы? — удивленно спросил он.

—Да это я.

Доронин хотел обойти ее и продолжил свой путь, но она остановила его вопросом.

—Вы что не уезжаете?

—А вам какое дело до моего отъезда?

—Я же сказала вам, что пойду в огонь и воду за вами, глаза её на миг смело взглянули на него и ушли в себя.

—Этого мне ещё не хватало, — усмехнулся он и вышел из здания аэропорта и тут же увидел, что она идет за ним.

 

***

Беспокойный сон испортил ночь, борьба в её душе не прерывалась ни на секунду и только к утру она поняла, что должна увидеть  Доронина, поговорить с ним убедить.  Она была почти уверена, что сможет остановить и вернуть Сашу, но её уверенность подтачивало слабое желание бросить всё и уехать с ним. Решение принято. Вика решительно сняла телефонную трубку, набрала старый номер телефона, с надеждой, что ей дадут номер телефона Доронина.

Трубку подняли сразу, мужской голос представил мужчину.

—Алло, лаборатория по проверке оборудования.

—На вашем месте недавно работал Александр Доронин, он стал начальником отдела.

—Что вы хотите?

—Пожалуйста, дайте номер телефона отдела, где он сейчас работает.

—Одну секунду, я дам трубку заместителю директора.

—Вика, это вы?

—Да, это я, а вы кто?

—Я друг Саши,  Виктор Зуев. Что вы хотели?

—Мне надо встретиться с Сашей  помогите до него дозвониться.

—Вика, вы опоздали, он только что уехал в аэропорт, думаю, что если поспешите, то успеете к нему.

Вика торопила такси, но светофоры, будто сговорились, при подъезде к перекрёстку загорались красным цветом.  Вика увидела Доронина у входа в здание аэропорта, рядом стояла девушка с чемоданом, они о чем-то говорили. Сердце Вики защемило.

—Неужели у него была другая? Он мне всё время врал о своей любви.

Она смогла себя удержать, чтобы не расплакаться и не уйти. Её остановила мысль.

—Возможно, это попутчица или сотрудница, — тем более что их поведение подтверждает эту мысль.

Вика решительно подошла к ним.

—Саша, тебя можно на минутку?

—О! Вика, как ты меня нашла?! — его глаза светились радостью, — ты решилась! Ты поедешь со мной?

Вопрос, заданный прямо и неожиданно, смутил Вику. Она оказалась не готова к нему. Пауза, в которой решалась судьба, затянулась в ней шла борьба между: ДА и НЕТ.

—Нет. Я остаюсь здесь. Приехала  убедить тебя остаться.

—Вика, я ещё не уезжаю совсем, поеду, всё разузнаю, а потом решу, что делать дальше.

Доронин отвёл её в сторону, она обняла его, заплакала.

—Саша, не надо ехать, я люблю тебя и хочу быть с тобой.

—Вика, я поеду, я всё уже решил и поворота не будет. Если устроюсь, вернусь и заберу тебя.  Договорились?

—Я хочу, чтобы ты остался здесь! — она требовала, требовала сквозь слёзы.

—Вика, ты опять стоишь на своём. Я поеду, осмотрюсь, возможно, так случиться, что у меня ничего не получится, и я вернусь к прежней жизни. Всё будет у нас хорошо.

—Я знаю тебя. У тебя всё всегда получается, и эта твоя задумка не станет исключением.

Сказав эти слова, она повернулась и  пошла к ожидающему её такси…. Доронин не стал её останавливать.

 

***

Доронину повезло, его место оказалось у самого иллюминатора. Он смотрел, как меняется ландшафт земли.  Под крылом самолёта проплывали  леса, которые сменялись полями,  блестели зеркала прудов и рек, изумрудом отсвечивалась трава лугов.  С набором высоты, очертания построек дорог, перелесков становилось меньше, сливалось, границы стирались, Земля становилась похожа на топографическую карту. Самолёт вошёл в облако, в салоне стало почти темно.

Женщина, его соседка по креслу, которая была  его лет или чуть старше,  тронула его за локоть и попросила:

—Давайте поменяемся местами, уж очень люблю смотреть в иллюминатор.

Самолёт преодолел облако, солнце, ударившее в иллюминатор, несколько задержал его ответ. Его соседка истолковала задержку ответа, как отказ, обиженно отвернулась. Доронин повернулся к ней, и понял, что она обижена.

—Блондинкам не идёт обиженное лицо, они всегда должны быть жизнерадостны.

—Даже тогда, когда им отказывает мужчина?

—Я, вам не отказал. Пожалуйста, садитесь на моё место.

Доронин, уступая место блондинке, увидел глаза девушки из отдела кадров. Она показала ему кулак.

—Что-то меня сегодня осаждают женщины, — с улыбкой подумал он и, усевшись поудобнее,  стал думать о Вике, но его мысли прервала соседка.

—Вы в Новгород?

—И да, и нет.

—Как это?

—Мой путь пролегает несколько дальше.

—Куда, если не секрет? Вдруг нам по пути.

—Город Саров.

—Надо же и мне туда же, но я там вас не видела.

—Вы из Сарова?

—Да, мы с мужем живём там, он работает в одном из институтов. А вы едете по вызову?

—Нет, еду, чтобы попробовать  устроиться.

—Это у вас не получится, надо иметь пропуск.

—Надеюсь предложить свою идею знающему человеку, может, повезет, и я получу вызов.

—А что за тема?

—Вы разбираетесь в технике?

—Я  блондинка и кандидат наук. Говорят, что это несовместимо, но я сумела.

—Бывают в природе исключения, — Доронин пожалел, что сказал такие опрометчивые слова. Ему бы надо использовать момент, как удачу,  как плацдарм  и начать расширять его, но слово не воробей, не поймаешь.

Соседка  взглянула на Доронина, её взгляд означал нечто большее, чем интерес.

—Вас  как зовут?

—Александр Доронин.

—Я, Мила Нильская.

Доронин хотел сказать традиционные слова: «Очень приятно», но сказал другое:

—Надеюсь, что дальнейшая беседа наша будет приятной, и вы как-то обрисуете пути преодоления моей проблемы.

—С удовольствием, но мне надо знать тему, которую вы ведёте.

—Собственно, тема есть, но она в сыром виде, над ней придётся попотеть и не факт, что она реализуется.

—Вы откровенный человек, нельзя говорить, что это, возможно, пустая затея, наоборот, вы должны источать уверенность, что всё получится, в противном случае, вы никого не заинтересуете. Кому охота тратить время на ерунду.

—Спасибо, урок усвоен.

—Мила нарочительно толкнула его плечом в плечо.

—Очень рада, что ученик попался способный, она кокетливо повела глазами, но задала вполне серьёзный вопрос:

—И всё же, чего касается ваша тема?

—Тема касается увеличения коэффициента полезного действия энергоблоков.

—О-о! Над этой темой бьются многие светила мировой науки, но этот коэффициент, не хочет покидать насиженное место и остаётся на прежнем низком уровне. Вы даёте себе отчёт, за что вы взялись?

—Скажу откровенно, что знаю и не отступлюсь, пока не исчерпаю все возможности.

—Похвальное стремление,  и вас не пугают шишки, которые вы себе набьёте?

—Шишки пройдут, а результат останется

—А вы понимаете, что результат на девяносто девять процентов будет отрицательным?

—Отрицательный результат - тоже результат.

—В каком смысле?

—Душа перестанет болеть.

Мила внимательно смотрела на Доронина, она не скрывала своего интереса.

—Вы мне определёно нравитесь, я начинаю верить в ваш успех. Каким способом вы хотите поднять потери энергии в установках?

—Я предложу совершенно иную конструкцию котла.

—Чем же она отличается от прежней конструкции?

Доронин не успел ответить, его опередил голос стюардессы

—Наш самолёт совершает посадку, в аэропорту города Новгород. Прошу пристегнуть ремни, подниматься с мест и ходить по салону запрещается.

—Жаль, что наша приятная беседа прервалась, но что делать?

— А делать вот что. Я напишу вам мой номер телефона, позвоните мне через пару дней.

—Спасибо, я даже не смел надеяться на вашу помощь.

—Плохо, надо быть напористей.

—Второй урок усвоил, спасибо.

—Думаю, что мы продолжим обучение, — её улыбка была многообещающей, но их общение прервала опять стюардесса:

—Наш самолет совершил посадку в городе Новгород. Командир корабля желает вам удачи.

В аэропорту продолжить разговор не удалось, Милу встречал, видимо муж…. К Доронину подошла девушка из кадров.

—Я тебя убью.

—Вот как? Мы уже на «ты»?

—Что ещё остаётся, хоть таким образом приблизиться. А то получается так, что одним всё, а мне ничего.

Девушка обиженно  отвернулась, она что-то ещё говорила, но он не разобрал.

—Как тебя зовут, попутчица?

Она удивилась и просияла.

—Галей меня зовут, Галя Зимина.

—Скажи, Галя, ты меня будешь сильно бить?

—Нет! Что ты!? — она сияла. Её счастливые широко раскрытые глаза не скрывали радости.

—Так ты же мне показывала кулак.

—Я хотела привести тебя в чувство, уж очень агрессивная акула была рядом, — девушка вспомнила блондинку и поскучнела.

—Ты только назвала своё имя, а уже ревнуешь.

—Забочусь.

—А почему ты думаешь, что обо мне надо заботиться? Я старше тебя, опытнее и сильнее.

—Мужики беззащитны перед откровенными прелестями женщин. И я это видела сегодня своими глазами.

—Да, против такой теории не попрёшь. Ты тоже красива и даже очень, и тогда получается, что ты тоже опасна?

—Нет, я не опасна, я всё делаю так, как мне говорит моё сердце, а она прислушивается к своему телу. Ты ей нужен не для любви, а для забавы.

—Да ты ещё и психолог?

—В этом мало о чём знаю, но тебе скажу: «У неё кроме зова тела к тебе, есть ещё какой-то интерес».

—С чего ты это взяла?

—То, что никогда не видят мужики,  всегда замечают женщины.

—И что же ты заметила?

—Когда ждали багаж, к ней подошёл мужчина, они обнялись, как муж и жена….

—И что в этом странного, или ты сообщаешь мне о том, что она не свободна. Напрасно.  Она мне сказала, что замужем.

—Ой, какие же мужики тупые!?

Доронин рассмеялся, его всё больше занимал этот разговор.

—Хорошо, хорошо, открой глаза туповатому мужчине.

—Ладно, ты тупой, но небезнадежный. Слушай и отнесись к этому серьёзно.

—Ты просто ревнуешь.

—Ревную, а как ты хотел? Я не люблю, когда у меня отнимают.

Доронин опять  рассмеялся.

—Я же тебе не принадлежу, поэтому меня никто отнять не может.

—Ты назвал меня красивой и даже очень, говоришь со мной, а ранее не замечал. Даже то, что есть маленькое между нами, я никому не отдам.

—Однако…, —Доронин покачал головой и спросил, — что же ты увидела такого, что мужчинам недоступно?

—Внемли и обращайся когда надо.

—Давай по существу или нечего сказать?

Галина взглянула на него с нескрываемым удивлением.

—Та думаешь, что я трепушка?

—Нет. Нет! Это мне просто показалось, — поспешил ретироваться Доронин.

—Тогда слушай.  Когда ждали багаж, к ней подошёл мужчина, они обнялись, как муж и жена….

—И  что? —опять не выдержал Доронин.

—Имей терпение. После объятий, она что-то сказала ему и указала на тебя глазами.

—Что здесь непонятного или странного.

—Я же говорю, что мужики тупые, — ей вдруг показалось, что её слова  обидели его, она взглянула на него, глазами полными любви,  вины, — прости меня, я больше не буду так говорить.

Доронина уже захватила игра, и он стал ей подыгрывать.

—Нет, чему же здесь обижаться? Просвети, если тупой, или ты хочешь, чтобы я забыл о том, что мужикам не доступно. Может ты ничего и не видела?

—Ладно уж слушай. Она показала своему мужу на тебя глазами.

—И что?

—Слушай и не перебивай. Ей ты очень понравился, и как женщина её понимаю, но ни одна женщина в мире не укажет на  своего потенциального любовника. Ты ей что-то сказал такое, что она жертвует будущим любовником.

—Надо же такое придумать. В данном случае ты говоришь чепуху и вот почему.

—Чепуха?

—Конечно, ибо то, что ты говоришь нельзя принимать всерьёз. Если уж она записала меня в любовники, то её действия логичны. Чтобы я стал реальным любовником, она будет использовать влияние мужа.  Поняла свою ошибку?

—Это ты ошибаешься. У меня женское чутьё, а у тебя логика, но иногда бывает так, что  с больной головой нет спокойствия ногам.

Доронин рассмеялся,  и миролюбиво сказал:

—Жизнь покажет.

—Что ты ей сказал? — Галина подошла к нему и положила руку на грудь, но Доронин  сделал шаг назад.

—Прости, это от беспокойства за тебя, если я и набиваюсь, то не так, как эта.

—Я ей ничего серьёзного не сказал, кроме того, что хочу предложить принципиально новые  энергетические котлы.

—Значит, ей это важно.

—Так это хорошо, есть ниточка, которая приведёт меня к цели.

—Или навсегда уведёт в сторону. Она дала тебе свой телефон, я прошу тебя, выброси его и забудь куда.

—Ты опять  ревнуешь, но ты должна понять, что у меня есть невеста и тебе ничего не светит.

—Твоя невеста мне не соперница, она уже отказалась от тебя.

—Это почему же?

—Потому, что её любовь должна  была повести её за тобой, а она ушла. Она больше дорожит тем, что имеет, потому её любовь слаба.

—Подожди, но меня можно обвинить в том же самом.

—Вот поэтому-то она мне не соперница, твоя любовь  к ней тоже слабенькая….

—Галя, но у меня к тебе нет ничего….

—Появится

В гостинице нашлись свободные номера. Дежурная посмотрела на паспорта, затем внимательно на гостей.

—Вам один номер?

—А разве это возможно, мы не муж и жена, — усмехнулся Доронин.

—Если очень хочется и есть деньги, то сообразим.

Галина смотрела на него с надеждой и мысленно просила его дать положительный ответ.

—Номера разные, — твёрдо сказал Доронин.

Дежурная пыталась ещё заработать:

—У нас есть только двухместные….

— Я же сказал, что номера у нас разные.

 

***

Доронин встал ранним утром, чтобы уехать в Саров одному, но при выходе из номера, его поджидала Галина.

—Можно я с тобой?

—Нет, нельзя, ты приехала по своим делам, я по своим и не будем их смешивать.

—У меня нет здесь никаких дел, — Галя с мольбой смотрела на Доронина, — Александр Петрович, можно я с тобой?

—Нет дел? Отдыхай! А я еду один и это не обсуждается.

В расписании автобусов рейса в город Саров он не нашёл, попытался узнать, как туда проехать, но на его вопросы  люди пожимали плечами или загадочно улыбались и уходили.

Волей неволей пришлось нанимать такси, причем заплатил он за четверых пассажиров и оба конца. По пути в Саров  Доронин попытался расспросить у таксиста о тамошних порядках пропуска, но тот рассмеялся и ответил вопросом на вопрос:

—Что обеспеченной жизни захотел?  Таких, как ты пруд пруди, да все возвращаются  не солоно хлебавши. А если кому-то захочется проникнуть в город  без ведома властей  тот попадает в каталажку  КГБ.

—Сколько ты сможешь меня ждать?

—Да, хоть целый день, только плати.

Такси остановилось у небольшого здания, из которого вышел человек в штатской одежде и вежливо спросил:

—Кому надо в город?

—Мне.

—Фамилия имя отчество, цель приезда?

—Доронин Александр Петрович, хочу устроиться в городе Саров на работу.

—Профессия, стаж работы, занимаемые должности?

—Инженер-энергетик, стаж работы пять лет, должности, которые я занимал: инженер, заведующий лаборатории, начальник отдела  проектного института г. Москва.

—Кем хотите работать в Сарове?

—Хочу заниматься разработкой энергетических котлов.

—Отойдём.

Молча прошли метров двадцать и расположились в тени раскидистой сосны.

—Вы имеете опыт в подобной сфере деятельности?

—Извините, с кем имею честь говорить?

Человек вынул из внутреннего кармана пиджака удостоверение и, раскрыв его показал.

—Капитан   Корнеев. Можете доверить свою идею мне, без боязни её похищения. Повторяю вопрос:

—Вы имеете опыт в подобной сфере деятельности?

—Опыта нет, но я могу предложить принципиально новую конструкцию котла.

Человек внимательно посмотрел на Доронина и сказал:

—В чём заключается принципиальное отличие конструкции нынешнего котла от конструкции вашей разработки?

Доронин, помялся, что сразу заметил капитан.

—Опасаетесь говорить?

—Есть такое, расставаться со своими мыслями, которые копились несколько лет,  да ещё в такой обстановке, согласитесь непросто.

—Я понимаю вас, но если хотите иметь шанс заняться любимым делом, то это единственная  дорога. Не хотите доверять свои мысли, то такси ждёт.

—Хорошо! Я надеюсь на порядочность Вашу и уважаемого комитета.

—Не сомневайтесь, если вашу затею найдут правильной, то она останется вашей, и вы получите возможность её реализовать.

—Мои котлы будут работать на ядерном взрыве.

Капитан вскинул глаза и даже отступил на шаг.

—Вы в своём уме?

—Я ожидал такой реакции, более того такая реакция может возникнуть у многих и даже стать для меня шлагбаумом, так как её могут счесть абсурдной и отвергнуть с порога.

Капитан ещё раз внимательно посмотрел на Доронина, будто хотел удостовериться в его психическом состоянии.

—Нет, я не болею психическими заболеваниями.

Капитан помолчал, оценивая ситуацию и вдруг предложил:

—Я могу вызвать учёного этого профиля, и вы вкратце изложите суть своего проекта.

—Нет, такую встречу я проведу только тогда, когда стану работать в соответствующей лаборатории.

Капитан просветлел лицом. Видимо предложение о встрече с ученым было тестовым. Доронин ему определённо нравился и он удостоверился, что очередной претендент на жительство в Сарове  не рвётся в него любой ценой.

—Товарищ Доронин, наша беседа окончена, вы можете возвращаться в свой город.

—Чего мне ожидать?

—Процесс чистилища долгий и тщательный, вам придётся ждать и возможно долго и не факт, что дождётесь. Всего доброго.

 

***

 Солнце скатилось по небосклону и коснулось верхушек сосен, но Галя Зимина не оставляла свой пост, она сидела на лавочке гостиничного  сквера. Она всё чаще посматривала на часы и всё беспокойнее смотрела на тротуар, где, по её мнению, должен появиться Доронин.   Как она не ждала, но Доронин появился неожиданно и даже испугал её. За её спиной раздался его голос, который заставил вздрогнуть.

—Пятница дождался Робинзона.

—Ой, ты приехал, слава Богу.  Как успехи?

—Приняли, поговорили, сказали, чтобы ждал, долго ждал.

—Сколько времени надо ждать?

—Может до самой смерти.

—Расскажи подробнее.

—Подробнее не могу,  это самый подробный вариант.

—Не верю, ну  не хочешь не говори.

 Галя обиженно отвернулась и пошла к двери гостиницы, но через несколько шагов оглянулась.

—Что стоишь, идем, я тебе поесть приготовила.

—Ого! Даже так. Идём, я есть хочу, как волк.

—Заходи в мой номер, там стол накрою.

Доронин зашёл в свой номер, оставил вещи, вскоре заглянула Галя.

—Тебя долго ждать?

—Дай хотя бы перевести дух, руки помыть….

—Хорошо, я накрою стол  в твоём номере, если не возражаешь.

—Не возражаю. А ты не сиди, мой руки.

—Не женюсь никогда, я не вынесу такого гнёта жены, монгольское иго было более щадящим.

—Я не разрешала выступать, не на собрании. Мой руки.

—О, Боже, за что мне такие наказания?

Пока он мыл руки, на столе появились тарелочки с нарезанным сыром, колбасой и даже салат из помидор.

Доронин хотел взять ломтик сыра, но получил по рукам.

—Что за невоспитанность. Попробовал бы ты так себя вести в детском доме.

—Я хочу есть!

—Подождёшь.

—Я подавлюсь слюной.

—Ещё секунду и мы начнём, — с торжественным видом она поставила на стол бутылку сухого вина и две шоколадки.

—Сухое вино с колбасой?

 —Ешь, с вином расправимся чуть позже, — она подсовывала ему еду, а когда её   почти не осталось, Доронин  вдруг всполошился.

—А ты почему не ешь?

—Я уже поела.

Он с недоверием посмотрел на неё.

—Я уже поела,  открой вино.

За окном спустился вечер, когда вино было выпито. Доронин подробно рассказал о своей поездке в Саров. Вечер обратился в ночь. Доронин ласково взглянул на Галину, а она напряглась, ожидая его слов.

—Галя,  я улетаю завтра в Москву. 

Она низко опустила голову и едва слышно произнесла:

—Так быстро? Может, останемся на денёк другой, побродим по улицам, город красивый, старинный, сходим в церковь.

—Галя, ты всё надеешься? Я же сказал, что у тебя ничего не получится.

Она  понуро пошла к двери, её существо рвалось к нему, заставляло  вернуться и с разбегу броситься в его объятия, но ровный  и спокойный голос Доронина оборвал её порыв.

—Галя, спасибо за ужин. Спокойной ночи.

В  самолёте она молчала, и только когда они расставались, вдруг загорелась.

—Поцелуй меня.

Доронин стоял без движений, тогда она бросилась к нему, прижалась всем телом, почти крикнула:

—Какой же ты дурак!

Он долго смотрел ей вслед, потом усмехнулся и тихо произнёс:

—Какая же ты дурочка? Зачем тебе обман?  Ты заслуживаешь лучшей участи.

 

***

Не отвечая на расспросы матери, Вика прошла в свою комнату, её душили слёзы. Стремление Доронина уехать она расценивала, как попытку с ней расстаться. В её голове мысль непонимания всё больше набирала силу.

—Куда?! Зачем куда-то ехать, если всё у него в руках? Зачем?

Лёгкий стук в дверь вывел её из ступора. Вике хотелось побыть одной. Её молчание ещё больше встревожило мать, он решительно открыла дверь.

—Доченька, что случилось?

—Оставь меня, мама.

—Как же я тебя оставлю в таком состоянии? Успокойся.

Вика молчала, присутствие матери принесло ей некоторое успокоение, она обняла мать и расплакалась.

—Уехал он, мама.

—Поплачь, доченька, легче станет.

Постепенно Вика приходила в себя, на её лице появились черты решительности и отчужденности.

—Всё, мама, я его больше не хочу знать. Он для меня умер, уехал, короче, его нет.

—Я тебе давно говорила, что он человек непредсказуемый, к тому же оказался эгоистом. Он думает только о себе.

—Нет, мама, он и о себе не думает, а если бы думал, не оставил бы всё и не разрушил бы нашу любовь и свою карьеру.

В её памяти всплыли слова Доронина:  «Я поеду, осмотрюсь, возможно, так случится, что у меня ничего не получится, и я вернусь к прежней жизни», но Вика была так взвинчена, что не послушала подсказку души. Она отмахнулась от этой мысли, а быть может она пыталась забыть всё, что связано с Дорониным.

Следующий рабочий день оказался более чем загружен, он немного отодвинул её переживания. Она если вспоминала о Доронине, то старалась быстрее уйти от этих мыслей. Вика боялась окончания  дня,  боялась возвращения к своим страданиям. Из окна троллейбуса, она увидела молодую пару, которая шла, взявшись за руки. Вика со щемящей завистью смотрела на них, ей вдруг захотелось оставить всё и броситься к Доронину, но реалии остановили её, а  губы прошептали:

—Он уехал.  Он уехал.

Троллейбус плавно остановился, надо выходить, поток выходящих пассажиров вынес её на остановку. Она машинально сделала несколько шагов, но её окликнули:

—Вика.

Перед ней  стоял Володя Тоцкий.  В его руках букет алых роз.

—Здравствуй, Вика, — он протянул ей цветы, — это тебе….

От неожиданности, она ещё некоторое время находилась в состоянии заторможенности, ей нужно было время, чтобы вернуться в реальное время.

Тоцкий чуть смутился:

— Вика, ты меня не узнала?

Глаза её просветлели, она  как-то нерешительно взяла цветы.

—Спасибо. Просто всё произошло так неожиданно.

—Идём, я тебя провожу.

Всю дорогу до дома  она молчала, лишь иногда отвечала на вопросы. У подъезда Тоцкий стал прощаться.

—Вика, я надеюсь, мы встретимся сегодня вечером.

—Нет, сегодня был трудный день, я смертельно устала.

—Может быть завтра.

Вика помолчала в нерешительности, но ей вдруг вспомнилась девушка, которая была рядом с Дорониным. Чувство ревности и отмщения подтолкнули её к Тоцкому.

—Я согласна.

—Если ты не возражаешь, то я зайду за тобой завтра к 20 часам.

 

***

В отделе Доронина встретили настороженными взглядами и нестройным приветствием. Он понял, что каким-то образом его подчинённые проведали не только о поездке, но и её цели. Вызвав   в кабинет Шмуца, расспросил о рабочих новостях и изменениях. Ничего существенного за прошедшие два дня  не произошло. После удачного разрешения проблемы с разработкой схемы  Шмуц и весь отдел принял его превосходство.

—Александр Петрович, как съездил, чего ждать?

—Ничего конкретного. Если найдут мои мысли полезными, то уеду. Придётся ждать, возможно, долго. Евгений Абрамович, я попрошу о нашем разговоре не надо никому рассказывать.

—Шила в мешке не утаишь, только и разговоров о твоей поездке.

—Откуда появилась эта информация?

—Скорее всего, кто-то из наших начальников проговорился жене, а сарафанное радио своё дело знает туго.

Я понял. Евгений Абрамович, извини, я не хотел тебе переходить дорогу, но так случилось.

—Это даже хорошо, что так случилось. Я бы не нашёл решения по схеме и вряд ли остался бы начальником отдела. Ты меня даже выручил.

—Я рад, что мы поняли друг друга, теперь будем решать текущие проблемы, что там у нас…?

Затрещал телефон.

—Тебя долго ждать? — недовольно кричал в трубку директор.

—Андрей Петрович, сейчас закончу дела в отделе и приду.

—Оставь свои дела на зама и быстренько ко мне.

—Начальство требует, извини, проверь незаконченные задания, хотя, ты и сам всё знаешь, я пошёл.

—Не переживай, всё будет в порядке.

Доронин едва успел поздороваться, как его засыпали вопросами. Обиженно молчал только парторг.

—Вы задали столько вопросов, что затрудняюсь, с какого начать.

—Вопросов много, суть одна. Как съездил? — резюмировал директор.

Доронин подробно всё рассказал, но о своей попутчице Галине Зиминой умолчал.

Самохин   хитро подмигнул Зуеву и, пытаясь сохранять серьёзную мину спросил:

—Саша, тебя видели в аэропорту и не одного…, — Самохин победоносно оглядел всех.

—Да  это наговоры, сплетни! — Зуев нарочительно решимостью встал на защиту друга, в глазах его играли весёлые огоньки.

—У вас  что,  везде глаза и уши, — подержал шутливый тон разговора, Доронин.

—Я же работаю директором и по должности должен всё знать, — Самохин учтиво склонил голову, — уж извините.

Неожиданно со своего места встал парторг и направился к двери, но его остановил Зуев:

—Николай Иванович, вы куда?

—Доронин куда-то ездит, говорите непонятно о чём. Прямо таки тайны Парижского двора, — обида сквозила во всём: голосе, позе, глаза его едва не источали слёзы, — коллектив института судачит, а я ничего не знаю.

—Николай Иванович, ты же комиссар и должен быть в курсе событий, и то, что ты узнаёшь новости последним, твоя недоработка.

Шутливый тон директора, не остановил парторга, он  в сердцах хлопнув дверью, ушёл.

—Не обращайте внимания, — спокойно сказал Самохин и повернулся к Доронину.

—Как ты думаешь, прорежет номер?

—Капитан, который меня пытал, изрёк такую фразу:

—Процесс чистилища долгий и тщательный, вам придётся ждать и возможно долго и не факт, что дождётесь. Теперь судите сами.

—Если не дождешься, конечно, не трагедия, но, честно скажу, всей душой желаю тебе успеха, подняв к небу указательный палец, продолжил, — Бог на нашей стороне.

Доронин, формируя коллективу завтрашнее задание, задержался на работе.  Тихий вечер гасил жару, на небе сгустились тучи.  Он поднялся с кресла, но постоянное желание, преследовавшее  весь день, остановило его, заставило набрать номер домашнего телефона Вики. Он напрягся душой, ему очень хотелось услышать её голос, он даже придумал первые ласковые слова, но трубка ответила голосом матери Вики.

—Алло.  Квартира Слюсаревых.

—Доброго здоровья, Екатерина Андреевна. Саша звонит. Позовите, пожалуйста, к телефону Вику.

—Её нет дома, она не вернулась ещё с работы, позвоните позже, — не ожидая ответа, она положила трубку.

Доронин, сразу отметил, что её отношение к нему резко изменилось.

—Позвоню из общежития, — подумал он,  закрывая на ключ кабинет.  

Направляясь к троллейбусу, он заметил, что за ним идёт Галина. Он хотел сказать ей, что у неё нет шансов, но ему расхотелось расстраивать девушку. Остановку, где ему нужно было выходить, Доронин пропустил.

—Узнаю, как Вика, — оправдывал он себя.

На небе зажглись первые звёзды, за ними поспешили вспыхнуть уличные фонари. Знакомая улица и сквер. Старики, как обычно «забивали козла». Его окликнули.  Подошел пожилой человек, которого он  часто видел в сквере, попросил закурить:

—Не курю, отец, извини.

—Счастливый человек.

—Брось курить и ты станешь счастливым.

—Тогда я стану самым несчастным.

—Почему?

—У меня так ничего нет, да ещё и не курить. Ты к Вике?

—Да, а ты откуда знаешь?

—Не слепой, раньше ты был частым гостем, а ныне она пошла под ручку с другим.

—С  кем это другим? — опешил Доронин.

—Это тот, что с цветами пришёл.

—Отец,  скажи, ты придумал?

—Ничего я не придумал. Вика была где-то, а он целую неделю здесь околачивался. Не чета тебе. Ты говоришь по человечески, а тот меня послал…. Вике я тоже сказал, что ты хороший человек, она не послушала.

—Они давно ушли?

—Только что. Если бы на минутку раньше пришёл, столкнулся бы….

Доронин, не зная как поступить, потоптался,  затем дал деду деньги.

—Вот тебе «трёшка», отец, купи себе сигарет. И ещё не говори Вике, что меня здесь видел.

—Замётано.

Уйти ему не пришлось, дождь заставил их спрятаться  в беседке. Редкие капли весело стучали по её навесу, иногда небо разрезала молния, гремел гром. Доронин присел на лавочку и невесело смотрел, как  косые струи дождя разрезали пространство, а в сполохах молнии,  они загорались серебряным светом.  Дождь стихал, его капли всё реже барабанили по навесу, а Доронин оставался неподвижным. Старик тронул его за плечо.

—Смотри.

—Вика и мужчина бежали к подъезду, слышался её смех….

Когда они скрылись в подъезде, старик сказал:

—Видел, стерву?

—Не осуждай её, отец, она хорошая девушка и имеет право на выбор. Будь здоров.

 

***

Вика выполнила своё обещание и в 20 – 00 она вышла из подъезда, навстречу ей порывисто встал со скамьи Владимир Тоцкий. Он спешил навстречу ей, держа перед собой букет алых тюльпанов.

—Вика, как я рад нашей встрече? Ты представить не можешь, как я торопил время. Прими эти цветы, — увидев в её поведении сомнения, он опустился на одно колено и прошептал, — пожалуйста.

Тронутая искренним порывом Владимира, она взяла цветы, поднесла их к лицу, легкий аромат букета, слегка опьянил её.   Вика ещё противилась внутреннему протесту, но слабое противодействие его быстро поникло перед   желанием радости  мщения. Она ещё не понимала, что ей хочется мстить. Она упивалась желанием того, чтобы Доронин видел её, видел благоухающий букет, пусть ему станет также больно, как и ей.

—Спасибо, я тронута, — чуть игриво и воинственно произнесла, — я разрешаю встать с колена.

Владимир ещё не заметил её преображения. Он просил свою даму сердца тоном, который позволял ей властвовать над ним.

—Вика, в кинотеатре идёт  комедия, сходим?

Вика поднесла к лицу букет и, вдыхая его аромат милостиво согласилась.

—Не возражаю.

—Отлично, идём.

Едва он  это сказал, в небе сверкнула молния, и они в нерешительности остановились.

—Володя, будет дождь, вернёмся.

—Мы успеем, кинотеатр рядом.

Дождь усиливался, его нечастые, но крупные капли вынудили их укрыться под кроной дерева, но вскоре стало ясно, что надо искать более надёжное укрытие.

—Бежим! — скомандовала Вика, но Тоцкий пытался её удержать. Вика потянула его за руку и повторила:

—Бежим ко мне домой, а то вымокнем.

Дома  счастливая Екатерина Андреевна  предложила чай, а затем заторопилась к соседке. Разговор сам собой вышел на прошлую жизнь Владимира. Вика, впервые с интересом смотрела на Тоцкого.

—Володя, ты такой молодой, а уже майор, — в глазах Вики светился неподдельный интерес.

—Моя служба подобна многим военнослужащим нынешнего времени.

—Афганистан? — Вика с ожиданием чего-то нового  смотрела на Владимира.

—Да. Пришлось побывать и там.

—Расскажи…!

—После окончания училища  попал в мотострелковые войска, или попросту пехоту. Вскоре в составе ограниченного контингента оказался в Афгане, в должности командира взвода. Ходил в горы, участвовал в боях с духами, видел смерть…, — Тоцкий замолчал, вновь переживая те страшные минуты.

—Страшно было?

Конечно, не боятся только сумасшедшие, но их в армию не берут.

—Что было дальше?

—Так уж случилось, что после нападения духов погиб начальник штаба батальона. Меня временно поставили на капитанскую должность, но потом то ли забыли, то ли ещё что-то случилось, но я остался на этой должности. Батальон несколько раз отличился, меня повысили в звании. Вернулся в СССР уже капитаном.  Недавно получил назначение  в Германию и звание майор.

—Рад?

—Я бы был не только рад, но ещё и счастлив, если бы ты поехала со мной.

—В качестве кого? — не удержалась пококетничать Вика.

—В качестве любимой жены.

—Я могу стать генеральшей? — Вика продолжала кокетничать, но её слова уже были похожи на насмешку.

—Зря ты надо мной подшучиваешь.  Через пару лет я поступлю в академию. У меня есть боевой опыт, в конце концов, я не глупый человек, — в последних словах его проявилась лёгкая обида.

—Володя, прости меня, я не хотела тебя обидеть, просто пошутила.  А вообще ты заслуживаешь большого уважения.

 

***

Шло время, Доронин  освоился в своей должности, ему даже стало нравиться то, что он управлял коллективом, и коллектив его признал. Прошёл ещё месяц, но никаких изменений в его жизни не происходило. Ожидание  вызова,  мало-помалу сходило на нет, а в его душе,  даже стала появляться  предательская мысль.

—Не получилось и не надо…. Проживу, как все.

Привычка к сложившемуся укладу жизни  стала рождать и желание ничего не менять. Только мысли о Вике постоянно кружили ему голову. После долгой и изнурительной борьбы с самим собой он сдался и решился позвонить ей.  С волнительным ожиданием набрал номер телефона ее квартиры. Ответила Екатерина Андреевна:

—Алло.

—Добрый день Екатерина Андреевна, звонит Саша Доронин. Я бы…,  —он не успел закончить фразу, как его перебили:

—Вика вышла замуж и уехала в Германию. Всего доброго.

Короткие гудки телефона объявили ему об окончании его сомнений и переживаний, но чувство разочарования и огорчения оказалось куда сильнее.

—Вику потерял и ничего не добился. К чему я всё это затеял? Видимо надо в жизни сначала набить много шишек на голове, а уж затем что-то начинать.

Невесёлые размышления прервала секретарша директора:

—Александр Петрович, зайдите к директору.

—Иду.

Выйдя в коридор, он столкнулся с Галей Зиминой. Она откровенно радовалась встрече, глаза её пылали любовью.

—Привет, Саша, так давно тебя не видела.

— Говоришь  не видела! Галя, а кто после окончания работы  меня ждёт каждый день на лавочке? Ах, какая же ты обманщица!? Доронин улыбнулся ей и, не дожидаясь, когда пройдёт её смущение, сказал:

—Извини,  я должен идти, вызывает директор.

Она попыталась ему что-то сказать, но он  уже скрылся за дверьми директорского кабинета.

—Добрый день, Андрей Петрович, чем могу служить?

—Боюсь, что служить тебе у нас не придётся.

—Неужели…,  —догадка ворвалась в его сознание, — неужели пришёл вызов?

—Нет, — Самохин сделал паузу и наблюдал за реакцией Доронина.

—Тогда, что может мне помешать служить в институте?

—Не пойму я тебя, ты радуешься или огорчаешься, — Самохин по-прежнему в упор смотрел на Доронина.

—Если честно, то я сам не знаю что мне нужно и что ожидать.

—Знакомые чувства, — Самохин опустил глаза, ушёл в себя, — со мной было тоже, именно это…, я соблазнился тем, что имел и ничего не стал менять. Думай и выбирай.

—Из чего выбирать, если у меня других предложений нет.

—Предложений действительно нет, но есть звонок, который предписывает тебе явиться в кабинет.

—Какой ещё кабинет?

—Думаю, что это КГБ, а туда просто так не вызывают. Как говорил,  в известном фильме Попандопула, ты на пороге грандиозного шухера.

При словах КГБ у Доронина возникло чувства беспокойства, но он быстро справился с ним.

—Когда я должен быть там?

—Завтра к девяти ноль, ноль — комната 336.

—Андрей Петрович, я могу идти?

—Нет, мне жаль терять такого работника и очень хорошего и надёжного человека, но ничего не поделаешь.

Самохин, едва успел произнести фразу, в кабинет вошёл Зуев.

—Андрей Петрович, вызывали?

—Закрой дверь на ключ и проходи, будем провожать Сашу.

Зуев проворно повернул ключ и, подойдя к Доронину, протянул руку.

—Поздравляю…

Доронин, не дождавшись ответа, остановил его.

—Не с чем меня ещё поздравлять.

—Как это? А проводы? — Зуев недоуменно смотрел на директора.

—Всё равно его заберут, если не по его просьбе, то в КГБ.

—Ничего не понимаю, — ещё больше изумился Зуев.

Самохин вкратце изложил ситуацию и включил селектор.

—Валечка, организуй лимончики….

При выходе из института, к нему подошла Галя Зимина.

—Саша, подожди.

—Я тебя слушаю.

—Саша, я….

—Ты опять за старое? Мне сегодня некогда и нет настроения, давай поговорим позже, Хорошо?

—Как скажешь….

 

***

В здание районного комитета партии Доронин вошёл не без робости, отыскал на третьем этаже нужную дверь с табличкой 336. Коридор был пуст,  слышался треск пишущих машинок. До девяти часов утра  оставалось около пяти минут. Желание, чтобы всё началось скорее, заставляло его каждую минуту смотреть на часы. Наконец,  подошёл человек приятной наружности, стал открывать замок двери кабинета.

—Вы ко мне?

—Да, пришёл по вызову.

—Замечательно, — проронил он, — подождите, вас позовут.

Через пару минут мужчина впустил Доронина в кабинет, усадил напротив себя.

—Я, майор КГБ Носов Алексей Иванович. Буду задавать вам вопросы, а вы отвечаете, всё просто, но ответы нельзя задерживать и надо отвечать быстро. Всё ясно?

—Да.

—Для начала соблюдём формальность. Носов пододвинул лист бумаги.

Прочитайте и, если согласны,  подпишите.

—Что это?

—Расписка о неразглашении.

Доронин бегло посмотрел текст, подписал.

—Теперь приступим к делу. Я буду читать ваши анкетные данные и, если что-то не будет соответствовать, вы меня остановите.

—Понял.

Носов стал читать:

—Доронин Александр Петрович, двадцати семи и лет от роду, русский, образование высшее, беспартийный, судимостей нет, за границей родственников нет, родители в оккупации не находились, холост….

Далее перечислялись родители, родственники и даже друзья детства.

Закончив с анкетой, Носов принялся задавать странные вопросы, о любимых цветах радуги, спорте, отношении к искусству, предложил в уме провести ряд математических действий….

Наконец вопросы иссякли, Носов, казалось, был удовлетворён ответами.

—Что же хорошо, думаю, что пришло время заканчивать.

Доронин вздохнул облегчёно,  но тут же последовала серия быстрых вопросов:

—Читали «Архипелаг ГУЛАГ»?

—Нет,

—Слушаете радио «Свобода»?

—Мне это не нужно.

Шолохова читали?

—Конечно.

—Что читали? — «Тихий Дон», «Поднятая целина»…..

—Любимые фильмы? Кто такой Солженицын?

Доронин едва успевал отвечать.  Носов умолк, давая понять, что всё закончилось, но это была только видимость, последовал самый трудный вопрос:

—Как звали Сталина?

—Иосиф Виссарионович.

—Он душегуб или вождь нации?

Доронин задумался, но резко последовало:

—Отвечать!

—Он обладал обоими качествами.

—Точнее.

—Не применив репрессии, он не построил бы индустрию, которая сыграла решающую роль в победе  над фашизмом. Он смог сплотить народ. Война сделала его  признанным вождём народа.

—Как вы относитесь к фигуре Троцкого?

Знаю, что был соратником Сталина, но за его судьбой не следил, я мало интересуюсь политикой.

—Почему от вас ушла ваша девушка?

—Откуда вы это знаете?

—Мы всё знаем.

—Я позвонил ей недавно, но мне ответила её мать и сказала, что она вышла замуж и уехала в Германию.

Почему она так поступила?

—Она была против моего ухода из института и смены образа жизни.

—Кто для вас Зимина?

—Знакомая, предлагает свою любовь.

—И как, по-вашему, будут развиваться отношения?

—Пока мысли  о ней меня не осаждают.

—Чем хотите заняться?

—Наукой.

—В какой области?

—Энергетика.

—Вы свободны.

—Что меня ожидает?

—Вы свободны.

 

***

Едва Доронин переступил порог института, последовал вызов к директору.

—Чем обрадуешь? — в глазах Самохина светился неподдельный интерес.

—Ничего конкретного, спрашивали, я отвечал.

—В  КГБ?

—Да.

—О чём спрашивали?

—Извините, я не думаю, что  разговор имеет интерес, тем более он имел чисто информативный характер.

—Да, да, я понимаю.

Доронину  показалось, что разговор исчерпан.

—Андрей Петрович, я пойду?

—Смотрю на тебя и завидую, ты оказался сильнее меня.

—Рано об этом говорить, ничего ещё не ясно.

—Не важно, получится что-то или нет, главное ты не отступаешь, ты движешься к цели.  В любом случае ты покинешь нас.  Иди, Саша, еще увидимся.

Доронин смотрел в бумаги, но ничего не видел в них. Позвал Шмуца:

—Евгений Абрамович, командуй, пойду прогуляюсь, голова не варит.

—Хорошо, Александр Петрович, всё будет в норме.

Спустившись на первый этаж, увидел надпись на двери: «Отдел кадров». Немного поколебавшись, открыл дверь. Его встретили расширенные от удивления глаза Галины Зиминой. 

—Где начальник отдела кадров? — сухо спросил он.

—Должна подойти, а что ты хотел?

—Подожди немного, узнаешь, — улыбнулся  Доронин.

Едва начальник отдела кадров открыла дверь, как Зимина поспешила объявить.

—Мария Ивановна, к вам гость.

Завидущая отделом  коротко взглянула на Доронина.

—Пришёл увольняться?

—Нет, мне до конца дня нужна Зимина, надеюсь, не откажете.

—Как на это взглянет директор?

—Я уладил этот вопрос, — не моргнув глазом соврал он.

—Галя, ты до конца дня поступаешь в распоряжение Александра Петровича.

Зимина, от неожиданности шлёпнулась на стул, её охватило состояние ступора.

Мария Ивановна, лукаво играя глазами, спросила:

—Галя, ты слышала, что я сказала, или у тебя в зобу дыханье спёрло?

—Да, слышала. Что мне делать?

—Идём со мной.

Галя безропотно пошла за ним и только у двери пришла в себя.

—Спасибо, Мария Ивановна.  До свиданья.

Они молча бродили по городу, к вечеру их приютила лавочка парка.

—Саша, я должна тебе сказать, что меня вызывали в КГБ.

—Зачем? — насторожился он.

—Спрашивали о наших взаимоотношениях, — она взглянула на Доронина, ожидая его реакции.

—Что ты сказала?

—Что я люблю тебя и что я надеюсь на взаимность.

Доронин молчал.

—Почему ты молчишь, скажи что-либо!

Он продолжал молчать.

—Зачем ты позвал меня, чтобы поиздеваться?

Не дожидаясь ответа, она встала и побежала к выходу из парка. Доронин догнал её, развернул к себе, её глаза полные слёз и страдания смотрели на него, он не смог им отказать. Он целовал её мокрые щёки, волосы, а она рыдала на его груди.

Едва пришло успокоение, Доронин прижал её к себе и пошептал:

—Ты моя жена.

Спустилась ночь, она не стала брачной, но стала первой и не беда, что их ложем стала помятая трава в дальнем углу парка….

На следующий день счастливая пара  подала заявление в ЗАГС на регистрацию законного брака, что не укрылось от внимания друзей, товарищей и коллег. Одни поздравляли, незамужние женщины открыто завидовали Гале Зиминой.

—Какого мужика отхватила?

—А мне бы хоть покувыркаться с ним.

—Отнимут его у неё.

—Не отнимут, она девка боевая….

Не шатко не валко, прошли две недели.  Доронина опять вызвали в комнату 336, Носов вручил ему вызов в исследовательский институт  города Сарова. Ему надлежало в течение недели прибыть туда.

—Желаю успехов на новом поприще, — Носов протянул руку для рукопожатия.

—Спасибо, Алексей Иванович, но у меня проблема.  Знаю твою проблему, вас зарегистрируют раньше срока, я позабочусь.

—Огромное спасибо, не ожидал.

—А ты знаешь, я был против твоего перевода в институт.

—Почему? — опешил Доронин.

—После нашего разговора я давал рекомендацию, чтобы тебя взяли в КГБ, там бы ты не хуже смотрелся.

—Вот как?

—Да так, но там наверху, видимо учли твоё стремление к науке. Еще раз поздравляю!

—Но это ещё не всё, ты должен подписать соглашение на сотрудничество.

—Вы хотите вылепить из меня сексота. Я должен стучать на коллег?

—Успокойся. Все или почти все, кто живет в закрытых городах, подписывают такие бумаги. Пойми это обязательная формальность.

—Любая подпись предполагает действие.

—Ты прав. Дело в том, что в стенах институтов, лабораторий разрабатываются машины, изделия, установки, бомбы, наконец. Всю эту продукцию жаждут многие. Представь себе, что кто-то решил заработать  деньги и пытается продать военную или государственную тайну. У тебя появились подозрения. Чтобы ты не сомневался, сообщать или нет, ты подписываешь эту бумагу. Эта бумага обязывает тебя сообщить о своих подозрениях, потому что если ты не сообщишь, то становишься соучастником.

И это ещё не всё. Когда такие бумажки подписали все башковитые сотрудники, то сильно затруднён сговор.   Более того, может так случиться, что тебе потребуется помощь. Ты получишь номер телефона, который тебя избавит от многих бед и неприятностей. Подписывай.

—Против логики не попрёшь! Хорошо закручено.

—Жизнь подсказывает.  Ещё раз  желаю удачи на новом месте Удачи!

После рукопожатия  Носов сказал:

—Не забудь пригласить на свадьбу.

—Не забуду!

 

***

А эта свадьба, свадьба пела и плясала

И крылья эту свадьбу вдаль несли.

Широкой этой свадьбе было места мало

И неба было места и земли….

 

***

Город Саров встретил молодоженов размеренным спокойствием. Люди никуда не спешили, редкие автомобили  будто скользили по ровному асфальту. Даже тень деревьев казалась какой-то умиротворённой, но в воздухе, висело некоторое напряжение.

—Как здесь тихо.  Саша, это не Москва….

—Город тайн и науки, видимо, это  сказывается на всём. Щит и меч страны….

—Не зря же так тщательно проверяли наши документы на проходной.

—Сколько ещё нам ждать, когда придёт поводырь?

—Все переживания позади, дождемся.

—Хотелось бы поскорей.

За разговорами не заметили, как к ним подошёл человек.

—Здравствуйте. Вы семья Дорониных?

—Да, документы представлять?

—Нет, я их уже видел. Сейчас я проведу Вас на вашу квартиру….

Доронин  и Галя переглянулись.

—Квартиру? — в один голос выдохнули они.

—Да, квартиру, чему удивляетесь? Идёмте.

Галине хотелось от радости скакать за проводником едва ли не вприпрыжку. Она приблизилась к  мужу, доверчиво прильнула плечом к нему, на глаза накатили слёзы.

—Саша, я впервые буду иметь свой дом, — благодарно прошептала она.

У пятиэтажного дома, им поднесли кошку.

—А это зачем? — спросил Доронин.

—Сначала в квартиру впустите кошку, она приведёт в ваш дом счастье.

У дверей квартиры, проводник вручил ключ. Галя робко взяла его, руки её подрагивали, она никак не могла попасть в скважину замка.

—Саша, открывай ты, иначе я сейчас умру.

—Держи  Мурку.

—Мурка несмело присела и не хотела войти в прихожую, но проводник подтолкнул её.

—Проходи, кошечка, тебе не впервой.

Войдя в квартиру, они попятились.

—Не удивляйтесь, но такие правила. Квартира меблирована, здесь есть всё, для нормальной жизни. Поздравляю!

На прощанье он пожал руки и удалился.

Галя обняла мужа и тихо плакала на его груди.

—Саша ущипни меня, я, наверное, сплю, это сон.

—Нет, не спишь, мне кажется, что пришла пора опробовать спальную мебель и заложить более важный фундамент нашей семьи.

—Я за фундамент…, — она потянулась к нему.

Доронин поднял жену на руки….

 

Доронин, дождавшись своей очереди к директору Саровского физико-технического института, не без волнения вошёл в просторный кабинет с табличкой на двери «Иванов Иван Иванович». Он чувствовал себя несколько скованно и потому остановился, едва переступив порог кабинета.

—Проходите, присаживайтесь, — пригласил директор  и, не дожидаясь пока  Доронин займёт своё место, с  насмешливой неприязнью   спросил, — в чем причина вашего визита? 

На слове визита он сделал ударение.

—Хочу устроиться на работу в вашем институте.

—На какую должность претендуете?

Доронин не мог понять, почему директор говорит с ним, как с человеком, делающим нечто дурное,  как с человеком, претендующим на хорошее место, который хочет занять, благодаря протекции,  но не способностям.

—Я не претендую на какое-либо место, хочу поступить на работу  в соответствии с дипломом и трудовой книжкой.

—Вот как? — Иванов изобразил на своём лице чуть насмешливое удивление.

—Простите, я не понимаю вашего тона при разговоре со мной? Вы первый раз видите меня, а говорите так, будто я совершаю поступок, который противоречит вашим правилам.

—Обыкновенный поступающий на работу не стал бы говорить с руководителем организации излишне прямолинейно. Ваша невиданная смелость только подтверждает, что за вами стоит нечто сильное.

—Я не понимаю вашей предвзятости ко мне, если я, по каким-то причинам не подхожу вам, откажите, но мне бы хотелось чтобы вы посмотрели на мой диплом и трудовую книжку.

—Мне незачем смотреть ваши документы, они мне давно известны.

—Откуда они вам известны?

Директор усмехнулся и внимательно глядя в глаза Доронину спросил:

—Скажите честно, скажите, вас прислали, чтобы приглядывать за нами?

Доронин понял, чего опасается этот человек.

—Насколько я понимаю, вы тоже подписали соответствующую бумагу, но вряд ли кто-то считает, что….

Иванов смутился, но тут же взял инициативу в свои руки и не дал договорить.

—Когда меня сюда пригласили, я имел в науке известность, мои труды признаны во всём мире. Что имеете вы? Ни-че-го. За какие такие заслуги вас рекомендует известная и всесильная организация?

—Понимаете, я со студенческих лет таскаю в себе одну идею, которая заставила бросить неплохо складывающуюся карьеру и ….

Иванов раскатисто захохотал и когда справился со смехом, зааплодировал и, не скрывая насмешки сказал:

—Ах, скажите, пожалуйста, у него идея.

—Не надо делать из меня идиота! — не выдержал Доронин, порываясь встать и уйти.

—Подождите, молодой человек. Дело в том, что я не властен вам отказывать.   В какой отдел бы вы хотели поступить?

—После такой обработки, я согласен на любое рабочее место, желательно с учётом моей специальности и опыта.

—Аь  как же идея?

—Не думаю, что с таким отношением ко мне, меня вряд ли кто станет слушать и тем более давать зелёный свет моей идее. Может быть позднее.

Директор стал вдруг серьёзным.

—Вы мне угрожаете?

Доронин опешил, он не мог уловить смысла слов Иванова.

—Не понял.

—Будете ждать, когда я уйду или будете способствовать этому?

—Ждать, возможно, буду, но способствовать, нет! В моей натуре  нет способности, гадить.

Иванов откинулся на спинку кресла, разговор зашёл в тупик. В селекторе прозвучал женский голос.

—Иван Иванович, к вам просится Мила Нильская.

—Пусть заходит.

Доронин занятый своими невесёлыми мыслями не обратил внимания ни на фамилию, ни на вошедшую женщину. А она взглянула на него и радостно воскликнула:

—Доронин, Саша?

Он вскинул глаза, но в силу неожиданности встречи и ситуации остался безучастным

Мила поторопилась извиниться.

—Иван Иванович, простите, не сдержалась, когда увидела здесь знакомого.

—Вы его знаете?

—Да,  познакомились….

—Подождите, — директор властным жестом остановил её, затем обратился к Доронину.

—Подождите за дверью, вас позовут.

Минут через десять его позвали в кабинет. Иванов  что-то написал на заявлении и размашисто расписался.

—Вы приняты на работу.  На рабочее место проводит ваша знакомая,  удачи.

Вскоре Мила познакомила его с мужем и начальником лаборатории Нильским Евгением Сергеевичем. С этой минуты  он являлся шефом и наставником нового работника. Ознакомление с рабочими обязанностями  заняло весь остаток рабочего времени. Доронин шёл домой, его распирало чувство лёгкости и вдохновения, но   недавний разговор с директором привел его в некоторое беспокойное замешательство.

Галя сидела на лавочке возле дома и нетерпеливо поглядывала  в ту сторону, откуда должен появиться Доронин. Прошло несколько часов, но его не было. Не дождавшись мужа, она вернулась в квартиру, приготовила еду, но он всё не приходил.

Спускался вечер, когда,  наконец, пришёл муж, но на его лице не было радости.

—Саша, в чём дело? Не приняли? — она тормошила его, заглядывая ему в глаза.

—Приняли….

—Тогда почему ты хмурый?

Доронин рассказал  о неприятном разговоре с директором, а Галя стала успокаивать его:

—Саша, главное приняли, остальное притрётся, ты покажешь чего стоишь, всё придёт. В ванну, мыть  руки и к столу.

—Это ещё не всё.

—Что ещё может быть?

—Мила Нильская нарисовалась. Она, по всей видимости, выхлопотала должность ассистента при своём муже.

Лицо Гали потемнело, глаза приняли выражение  злобной отчужденности.

—Она от тебя так просто не отцепится. Не знаю, кого она в тебе видит: любовника или  полезного человека,  — помолчав, добавила, — идеальный вариант и то и другое.

Доронин обнял её.

— Никто мне не нужен, кроме тебя.

—Саша, ты мне никогда не говорил, что любишь. Не хочет Вика уходить из твоего сердца, а тут ещё и эта.

—Я люблю тебя, — Доронин говорил эти слова, но сам чувствовал в них фальшь.

Галя не дала себя обмануть, ушла в другую комнату.

Будто издеваясь, на экране  телевизора  певица приплясывала и в такт музыки взмахивала платком.

Ой, снег снежок, белая метелица,

Говорит, что любит, только мне не верится.

Ой, снег снежок….

 

***

Вике снился Доронин. Он  молча и как-то отчуждённо смотрел на неё. Ей очень хотелось подойти к нему, но ноги наливались будто свинцом.  Она позвала его, но его образ слился с окутывающим туманом. Вика проснулась, рядом мирно посапывал муж. Ей не ведомо, откуда ворвалась в её душу бунтующая мысль.

—Откуда ты взялся на мою голову?

До утра уснуть не удалось. Она ожидала несколько другой жизни от замужества. Внешне всё хорошо: любящий муж, квартира, достаток, но атмосфера военного городка оказалась для неё тесной. Ей не удалось устроиться на работу и ежедневное скитание из комнаты в комнату угнетало её. Но ко всему привыкает человек. Соседка по лестничной площадке  Нина,  женщина средних лет,  жена подполковника  Ефремова, позвала в клуб офицерских жён.

—Мы выбили у командира части помещение, там организовали самодеятельность.

Пойдём со мной, с девчонками познакомлю. Хватит в четырёх стенах сидеть, с ума можно рехнуться.

Ефремова на секунду умолкла, затем быстро заговорила, будто заполняя пробелы своей недавней речи:

—Петь умеешь? Или играть на каком либо инструменте, пианино например.

Вику захватил её запал, но ответила она не то, что ожидала собеседница:

—Муж учил играть меня в домино, но, по-моему, неудачно.

Ефремова хохотнула и  продолжала  проводить свою линию.

—Жаль, нам пианиста не хватает, — разочарование недолго владело Ниной,  она продолжила наступать — чем на гражданке занималась?

—Где? — не поняла Вика.

—О, Господи! Наши мужики военные, а значит и мы военные. Поняла?

—Поняла. На гражданке…, — Вика усмехнулась новому открытию, — я преподавала немецкий язык в институте.

—Да ты ценный кадр! Будешь нас учить, как с немецкими мужиками общаться.

—А ваши военные мужики меня не поколотят?

—Ничего стерпишь, во имя любви, — Нина рассмеялась, — шучу, конечно, ты не подумай.  Всё замётано, завтра идём в клуб, будешь отказываться, поколотим мы, бабы.

Клуб жён офицеров внёс в житие бытие некоторое разнообразие, которое постепенно  позволило ей войти в колею незнакомой и однообразной жизни.  Однажды, вернувшись  домой, Вика столкнулась с видным мужчиной, выходящим от соседки. Она не придала бы этому никакого значения, но вечером пришла соседка, странный её странный вид наталкивал на догадку. Некоторое время разговор женщин затрагивал разные темы, но неуклонно приближался о женской доле.

—Многие офицеры стремились попасть служить в Германию, и мы бабы хотели сюда попасть ещё больше, чем наши мужья. Мужья служат, это их работа,  Получается так, что мы их не видим неделями. То дежурство, то командировка, то ЧП, то какой-то марш.

Вика понимала, к чему она клонит, но не хотела поддерживать разговор, пытаясь увести соседку на другую тему.

—Нина,  надо принимать это стоически, мы сами выбрали этот путь. Давай поговорим о другом.

—Ни о чём другом говорить не могу. Ты видела моего любовника, и плохо думаешь обо мне. Ты только приехала, а я здесь уже не один год. Всё до чёртиков надоело, а тут ещё муж телом не силён.  А жить то хочется, вот и приходится искать на стороне.  Я надеюсь, что ты поймёшь меня и никому этого не скажешь.

—Нина, прекрати, я всё понимаю и никому не скажу.

—Не говори Владимиру, а то за рюмкой водки и расскажет обо мне.

—Я бы не хотела иметь тайн от мужа. Сама ему не скажу, но если спросит,  утаивать не стану.

—Спасибо, Викочка. Поживёшь за мужем, поймешь. Ты меня успокоила, побегу.

Попытка устроиться на работу  в каком-то военном ведомстве закончилась неудачей. Всё свободнее время  муж готовился к экзаменам в военную академию, хотя, перспективы становились всё более туманными. Часть, в которой он служил, не отличалась успехами в боевой и политической подготовке. На осенней комплексной проверке  их часть едва не поучила  оценку «неудовлетворительно». Муж это объяснял плохими отношениями командира части и  командованием группировки. Зимой всё в жизни Вики стремительно изменилось.  Она поняла, что ждёт ребёнка.

 

***

Заведующий лабораторией Нильский Евгений Сергеевич занимал в науке устойчивое положение,  имел несколько теоретических работ в области ядерных исследований. Пытался найти  способ увеличения коэффициента полезного действия энергетических установок, но они закончились неудачей.

Первый месяц, работы у Доронина ушёл на ознакомление с целями и задачами лаборатории на обозримый период. Незнакомая область деятельности заставила посетить библиотеку, но в книжных теориях он запутался ещё больше. Потребовались консультации, на которых формировались азы его знаний в этой сфере науки. Нильский не жалел времени на обучение Доронина и по-дружески снисходительно улыбался и успокаивал:

—Не сразу Москва строилась, пройдёт год - другой, и многое станет на свои места, и быстрые нейтроны полетят в правильном направлении.

При встрече  Мила Нильская вела себя с Дорониным подчёркнуто вежливо, даже отчуждённо, она старательно соблюдала дистанцию.

Изучение новой для себя области науки, отнимало всё домашнее время. Галя силком отнимала у него книги, тащила в кино или просто гулять по тихим улицам города.

—Доронин, выбирай! Или мы идём в кино, или я тебя поколочу.

—Лучше поколоти.

Шутливое избиение заканчивалось постелью и мечтами….

Однажды, он, придя домой, застал жену в состоянии агрессивного возбуждения.

—Слушай меня, муж, и внемли. То, что я скажу,  будет для тебя обязательным. Других вариантов нет  и не предвидится.

—Я превращаюсь в раба жены своей? — он поддержал её шутливый тон.

—Доронин, ты дремучий человек, так как до сих пор не понял, что ты рабом стал в ту же секунду, как стал моим мужем.

—Какой каприз своей хозяйки я должен исполнить на сей раз?

Настроение рабовладелицы вдруг изменилось, она ласковой кошечкой забралась на колени рабу и нежно замурлыкала:

—Саша, устрой меня на работу к себе.

—Галя, я ещё сам на куриных правах,  а ты требуешь от меня слишком многого.

—Саша, я же сказала, что вариантов у тебя нет.

—Пойми же ты….

—Ничего понимать не хочу и не буду.

—Скажи честно, ревнуешь?

—Не для того я выходила замуж, чтобы сразу потерять тебя. Как представлю, что эта б…..  блондинка рядом с тобой, моё сердце разрывается. — Галя соскользнула с коленей и села на стул, — пойми, не могу я больше так.

—Нильскую я почти не вижу, к тому же я работаю с её мужем….

—Больше не говори ничего, иначе я стану думать, что ты уже с нею.

—О, Господи! Надо же такое придумать?! Она на километр ко мне не приближается.

—Саша, я тебе уже говорила и ещё скажу, что эта особа имеет к тебе интерес, причём не один. Она хочет тебя в любовники, но это не главная её цель.

—Ну, что ты выдумываешь. Если говорить о любовных связях, то это может быть её желанием, но относительно чего-то другого, это чепуха. Что я могу представлять  собой в области науки? Давай смотреть на вещи трезво. Я школяр! Что можно почерпнуть  метру у школяра? Ничего!

—Саша, я люблю тебя и сердцем чувствую, что не всё так просто. Я не могу тебе объяснить,  но я знаю, что там опасность.

—Какая опасность?

—Слушай, раб божий, ты ведёшь себя уже не как раб. Восстания рабов я не допущу. Вариант один, ты меня устраиваешь на работу в институт.

Доронин усмехнулся, он давно привык к напористости жены, тем более  считал, что все её наскоки от ревности, и чтобы успокоить жену сказал:

—Я постараюсь, но обещать ничего не буду.

—О чём бы я тебя не просила, ты всегда всё перевернёшь  в свою пользу.

—Милая рабовладелица, время матриархата давно прошло. Мужчина должен слушать женщину только тогда, когда в её словах есть рациональное зерно.

—В моих словах два зерна, а ты слышать ничего не хочешь.

—Это не зёрна, а плод твоего возбуждённого воображения.

—Ты меня устроишь или нет?

Доронин почувствовал, что  шутливый тон давно дорос до повышенного и начал  накаляться. Чтобы погасить назревающую ссору, он миролюбиво сказал:

—Это же не так просто, как тебе кажется, чтобы тебя устроить в институт, обращения к кому-то мало, надо разрешение соответствующих органов. А для этого нужны веские основания.

Галя сразу померкла, её оставил боевой пыл.

—Саша, попытайся.

—Хорошо, поговорю с шефом.

—Санечка, родной, ты у меня самый лучший, поговори, может, что-то и получиться. Я твой ангел-хранитель, я чувствую опасность.

—Хорошо, хорошо, поговорю, обещаю.

Утро вечера мудренее,  утро изменило всё, за завтраком ей стало дурно, закружилась голова….

 

***

В стенах института только и говорили о новом Генеральном секретаре КПСС Горбачёве.  Мнения разделились.  Многие ожидали изменений в стране, но основная масса сотрудников  считала, что всё пойдет по накатанной колее.

Доронина мало занимали такие разговоры, он ждал звонка от жены. Беспокойство о её здоровье занимало всё его существо. В обеденный перерыв он метнулся к поликлинике и сразу увидел её,  она медленно шла по тротуару.

—Галя!

Жена подняла голову, в её глазах вспыхнула радость, которая  бросила её в его объятия.

—Саша, ты будешь папой!

Приподняв  над землёй, он закружил её вокруг себя.

—Галка! Мы молодцы с тобой, молодцы!

Она обвила его шею и долго не хотела отпускать.

—Я хочу девочку!

—Назовём её Наташей?  Ты согласна?

—А может Катей?

—Кто в доме хозяин? Я сказал Наташа, значит Наташа.

—Почему всё и всегда бывает по-твоему?

—Потому  что ты женщина, а в писании сказано: «Да убоится жена мужа своего…».

Галя поцеловала мужа.

Раз уж писание за тебя, то я сдаюсь, — она шутливо погрозила ему пальцем, — но это в последний раз.

 

Вернувшись в институт, Доронин не смог скрыть своей радости, что не укрылось от Нильского. По окончанию рабочего дня, он открыл шкаф и вынул оттуда бутылку коньяка.

—Обмоем нового Генерального секретаря.

—Я не могу, мне надо бежать к жене.

—Мне понятна твоя радость, которую мне очень хочется тоже пережить, но у нас с Милой почему-то не получается.

Доронин подивился проницательности шефа.

—Как вы поняли?

—Глаза мужчины, который  узнаёт о первенце, говорят  о многом. К тому же ты утром сказал, что жена пошла в поликлинику, вот я и сопоставил факты. Я белой завистью завидую тебе. Давай всё же выпьем, настроение ни к чёрту.  Мы недолго, по шкалику и домой.

Доронин вскочил с места.

—Я сбегаю в буфет.

—Всё у меня есть, садись.

—Я позвоню жене, что задерживаюсь.

—Правильное и своевременное решение.

Коньяк еще выше приподнял настроение Доронина, к тому же похвала Нильского лелеяла душу.

—Если честно, то я никогда не думал, что человек, имеющий высшее образование, но очень далёкий от проблем ядерной науки, начнёт разбираться в ней.

—Я разве разбираюсь, может, только пытаюсь, — смутился Доронин.

—Хорошо, пусть так, но успехи налицо.

—Мой путь в науку был тернистым. Диссертация натолкнулась на конкурента, который имел звания и поддержку власть предержащих. Естественно её зарубили. Пришлось  менять тему, заняться теорией. У меня всё есть, но хочется заняться такой темой, чтобы она имела огромный вес в науке и главное в производстве. Но ничего в голову не идёт. Занимаемся мы разного рода опытами, которые подтвердили бы теорию, но всё мелко, более того сплошные неудачи.

Доронин   вдруг решил, что пришло время определиться с тем, что стало причиной всех происшедших с ним перемен.

—Евгений Сергеевич, есть у меня идея, но боюсь она очень сырая.  Я многое прочитал, многое усвоил, но чувствую, что мне не справиться. Тема объёмная, требующая огромных знаний в разных областях.

—С чем связана идея, конечно, если не секрет?

—Секреты всё равно надо когда-то, кому-то открывать. В противном случае — это мёртвая тайна.

—Ты хочешь поделиться?

—А почему нет? Мы работаем вместе, тем более вы работаете в нужной области науки.

—Буду рад, и  надеюсь, что идея стоящая.

—Этот разговор, возможно длинный, потому мы отложим его на завтра. Сегодня меня ждет жена.

—На посошок и пойдём.

 

Галя, заметив весёлое состояние мужа, с хитрой улыбкой спросила:

—На радостях? Да?

—Так точно, моя любимая!

—Как ты сказал? Повтори.

—Я люблю тебя и это точно, как существует мир.

Она подошла к нему, заглянула  в глаза.

—Хочу понять, кто мне говорит слова любви, ты или твоя радость?

Он смотрел в ее почти голубые глаза, и чувствовал, что нет ничего на белом свете дороже их.

—Твой раб любит тебя, и с этим ничего не поделаешь….

Её глаза вспыхнули счастьем.

—Я верю…, нет мы верим твоим глазам….

Саша не дал ей договорить, привлёк к себе.

—Так будет всегда.

—Сань, мы всегда будем вместе, и всегда будем любить друг друга, Правда?

—Правда, любимая, у нас есть для этого фундамент.

 

Утром за завтраком, Доронин сказал  жене:

—Сегодня я буду говорить о своей идее с Нильским.

—Саша, почему так получается, что в бочку мёда, всегда вливается ложка дёгтя. Ты испортил мне настроение с самого утра. Не делай этого.

—Ты боишься неизвестно чего, в то же время получается так, что то ради чего я приехал сюда, останется не реализованным. Других партнёров, готовых меня выслушать нет. Чем тебе не нравится, Нильский, понять не могу?

—Саша, я не знаю.

—Пойми, я теряю время,  и не вижу другой перспективы. Всё решится сегодня, потому, возможно задержусь.

Поговорить с Нильским не удалось, он срочно уехал на симпозиум, а его болезнь отодвинула разговор на несколько месяцев.

 

***

В войсках смену руководства страны встретили вяло. Условия службы в Германии офицеров устраивало, и приход нового Генерального секретаря практически никого не волновал. К частой смене лидеров КПСС и страны уже привыкли. Лидеры менялись, но в общественной жизни СССР ничего не менялось. Письма с Родины всё больше напоминали жалобы. С полок магазинов исчезали товары,  затем продукты. Замполиты заговорили о перестройке, о больших ожиданиях, но письма  родственников оставались прежними. Подруга Вики Даша  Смирнова, теперь Белова, в письме прислала  модный анекдот.  «Живём, как в тайге, сверху шум, а внизу тишь да гладь».

Проходили месяц  за месяцем, служба  шла своим чередом, но появились слухи о больших переменах. Никто не знал, чего они коснутся, но тревога за будущее стала причиной большого беспокойства. 

Муж Вики, Владимир Тоцкий, всё больше мрачнел. Перспектива поступления в академию приближалась к нулю. В высших эшелонах генералитета начались сокращения, грозящие  уменьшением количества слушателей академии.

Рождение мальчика в семье Тоцких отодвинуло многие опасения и тревоги завтрашнего дня.  Вика звала сына Максимкой, а Владимир Максом.

Заботы о ребёнке, радость его первых шагов, захватили родителей, но грянула беда. Телеграмма о  болезни матери, заставила Вику и Максимку отбыть на Родину. Москва встретила их  унылым настроением, очередями и платными туалетами.

Болезнь матери оказалась не очень серьёзной. Лопнувший аппендицит создал проблемы, но всё разрешилось хорошо. Екатерина Андреевна быстро шла на поправку.

Радость встречи с дочерью и внуком  заставило её  на время забыть о болезни.

—О, Господи, дождалась, я уже не чаяла вас увидеть. Внучок, Максимка, иди к своей бабушке.

Но Максимка жался к матери и не проявлял никакого интереса.

—Иди, сынок, иди к бабушке, — подтолкнули Вика сына, но он упирался.

Лишь спустя полчаса, бабушка смогла обнять внука, но ситуация резко обострилась. На пороге палаты стояла ещё одна  бабушка Вера Николаевна Тоцкая. Ситуация повторилась, с той лишь разницей, что вторая бабушка не стала ждать пока подойдёт внук, подхватила его на руки. Максимка яростно заорал  и всем телом тянулся к матери. Подарки сделали его более миролюбивым, и женщины получили возможность поговорить.

Разговор никого не обрадовал, но привёл к заключению:  хорошо то,  что Владимир служит в Германии, а там военных снабжают лучше и потому всё будет нормально.

Возвращение Вики в гарнизон вызвал огромный интерес среди жён офицеров. Сначала пришла соседка Нина Ефремова, затем приходили, звонили  подруги и знакомые. Вике пришлось несколько раз рассказывать одно и то же.

Всплеск жизненной ситуации вскоре иссяк, и всё вернулось на круги своя.

 

***

Наконец, Нильский смог приступить к работе, но продолжить начатый несколько месяцев назад разговор  им не удавалось. Долгое отсутствие  шефа  накопило проблемы, которые требовали их решать без промедления.

Только спустя две недели они выкроили время и уединились для обсуждения идеи. Разговор поначалу явно не клеился, сказывалось волнение Доронина. Рассказ его был сбивчивым и малопонятным.

—Александр Петрович, остановись, подумай, набросай схему, а я пойду, принесу бутылочку нарзана.

Взглянув  после возвращения на схему, Нильский попросил:

—Теперь рассказывай.

—Мне в голову пришла такая мысль. Если взять ядерный заряд поместить его в сверхпрочную оболочку и взорвать.

—ОГО! А ты хорошо подумал?  Мощность заряда такова, что оболочка испарится.

—Нет, не испарится, — уверенно ответил Доронин.

—Почему?

—Путём сжатия урана, мы снизим критическую массу, а значит и мощность заряда.

—Ты думаешь, что это так просто?

—Я же говорил, что тема объёмная, нужны знания многих специалистов. Думаю, что кроме физиков – ядерщиков  нужны математики, специалисты по металловедению и сплавам. Этот перечень можно продолжать  ещё.

—Хорошо. Допустим, что нам это удалось. Что дальше?

—Мы согласились, что оболочка, назовём её капсулой, выдержала. Цепная реакция будет продолжаться  до тех пор, пока не выгорит весь уран. Остаётся подумать,  о безопасности и отборе тепловой энергии.

—Как это будет происходить?

—Капсулу заключаем в еще две оболочки с такими же свойствами, как и первая.

—Ты хочешь сказать, что если первая оболочка не выдержит, начнёт работать вторая, третья и так далее. А если разорвёт все?

—Капсулы надо помещать глубоко под землей, с защитами, которые бы исключили или минимизировали выброс радиации на поверхность

—А отбор тепла?

 Всё остальное по аналогии с существующими технологиями, но и там надо многое менять. Об этом поговорим чуть позже.

—Какой выигрыш котла твоей конструкции?

—Котёл, несмотря на взрыв, безопаснее нынешних, топливо сгорает полностью, что упрощает проблемы захоронения отходов. Есть ещё  важный аспект, который тоже говорит в пользу такой конструкции.

—Какой?

—Не нужна цепочка по производству,  ядерного топлива, переработки  и захоронения отходов и много чего ещё.

—Но кто сказал, что это экономически выгодно.

—Никто не говорил, и я не знаю, но надеюсь, что всем этим можно заняться.

—Задал ты задачку, но в этой задачке не вижу способа повышения коэффициента полезного действия.

—Я уже сказал, что котёл помещаем на большую глубину, под землёй. Это нам даст возможность использовать тепловой насос.

—Не вижу разницы, турбины будут вращаться паром, и все твои ухищрения ничего не дадут.

—Разница в том, что генератор будет вращать не турбина, а гидропривод.  Для этого надо осуществить ряд конструктивных решений.  Главным является интенсивный отбор тепла от теплоносителя.

—Вода вскипит, и никакого теплового насоса не получиться.

—Здесь есть большая проблема. Надо воду заменить расплавленным металлом. Например, оловом.

—А не кажется ли тебе, что твоя идея родит ряд неразрешимых проблем?

—Всё может быть, но чтобы понять это, надо начать изучать возможность реализации этой идеи.

—И какой же ты ожидаешь коэффициент полезного действия генератора?

—От восьмидесяти до девяноста процентов, а это увеличение оного в два раза. Любые затраты проектирования строительства оправдаются.

—Я не разделяю твой оптимизм, уж очень много темных пятен.

—Главное, что  моя идея не выглядит абсурдно, и это подтвердил наш разговор.

—Ничего начать не удастся, так как все работы в этом направлении, в том числе и проектирование, запрещены международными соглашениями. Жаль, но такова реальность.

—Это я знаю, но если игра стоит свеч, то возможно и международное сотрудничество….

—Я понял тебя, если ты не возражаешь, подумаю недельку, другую посчитаю, проконсультируюсь, а потом мы об этом ещё поговорим.

—Мне бы хотелось участвовать в вашем осмыслении проблемы, к тому же, для моего мировоззрения будет полезно.

—Непременно.

 

***

За домашним ужином Доронин обстоятельно и не без гордой бравады рассказывал жене о первом, хоть и сомнительном, но успехе. Она плохо слушала,  но лицо её не выглядело радостным.

—Ты недовольна? Это же огромный шаг вперёд.

Жена ответила не сразу, она, казалось, отстранилась от происходящего.  Не дождавшись реакции на свой вопрос, Доронин взглянул на Галину. Гримаса боли исказила её лицо.

—Галя, что с тобой?

—Вызывай скорую, кажется, началось.

—Что началось?

Приступ боли ослабился, и она улыбнулась ему.

—Рожаю, дурачок.

Утром Доронин пытался прорваться к ней, но получил ожесточенный отпор медсестры. Шоколадка всё же размягчила её душу, и она сообщила, что родилась девочка три килограмма, пятьдесят два сантиметра ростом. Она же указала окно палаты на третьем этаже, где находилась его жена.

Через день, он, размахивая букетом цветов, кричал, а она пыталась ему что-то сказать. Безуспешные попытки закончились тем, что она выбросила в форточку список вещей, необходимых при выписке из роддома. Внизу была приписка. «Рада за тебя, но всё равно боюсь. Я и Наташа  очень любим тебя!»

 

***

Заботы и хлопоты с рождением дочери  не дали поговорить с Нильским.  Даже тогда, когда разговор мог произойти, что-то мешало. Прошло  около недели, когда они нашли время для разговора, но такового, по сути, не получилось. После поздравлений, связанных с рождением дочери,  Нильский со скучным лицом сообщил:

—Саша, я перекопал массу информации, делал расчёты, но, увы, проблема не разрешима.

Огорошенный таким сообщением, некоторое время Доронин молчал, затем всё же нашёлся:

—В чём проблема, где затор?

—Дело в том, что длительность взрыва велика,  огромное давление на стенки капсулы и плюс ко всему огнеупорные материалы не совершенны. Всё это приведёт к отрицательному результату, произойдет неизбежный взрыв. Идём ко мне домой, Мила будет рада и повод есть.  Там я покажу тебе расчёты, и дам весь материал по этой проблематике.

—Не возражаю.

Мила приняла их с радостной заботливостью. Она обняла Доронина, поцеловала в щёчку.

—Саша, мы поздравляем  тебя с прибавлением семейства. Как назвали дочку?

—Наташа.

—Красивое и нежное имя. Кто первый придумал так назвать?

—Это наше с Галей  единое решение.

— Я завидую вам.  Надеюсь, и к нам придёт счастье. Проходите дорогие мужчины, рада вас встретить, но никаких разговоров о работе, пока не изведаете моих угощений.

Мила безапелляционно усадила за накрытый стол, в центре, которого красовалась бутылка дорогого армянского коньяка.

—У русских всегда за бутылкой разговоры о работе. Есть такой анекдот. Американцы заслали на режимный объект своего разведчика. Время идёт, а он не может ничего выведать. Сообщает в центр о том, что русские на работе не говорят о работе, наверное, опасаются.

—Через год он попал на пьянку….

—Соловья баснями не кормят, — приказным тоном остановила она мужа.

Застолье продолжалось около часа,  по истечении которого была открыта вторая бутылка коньяка, Но почать её не удалось, зазвонил телефон. О чём говорил   Нильский, слышно не было, но он засобирался уходить. Доронин встал со своего места и направился к выходу, но Нильский остановил его:

—Саша, куда ты, я вернусь очень скоро и мы продолжим.

—Нет, что вы, поговорим в следующий раз.

—Мы решительно тебя не пустим, тем более у меня есть к тебе вопросы, — Мила загородила ему дорогу.

Нильский вышел, бросив на ходу:

—Я скоро.

Мила пыталась удержать Доронина, но делала это так, что больше обнимала его и жарко дышала, её движения становились всё более откровенными.  Доронин с трудом упирался, но она наращивала давление.

—Саша, помоги мне, мой муж бесплоден, а я хочу, очень хочу ребёнка.

Её руки проворно расстегивали пуговицы на его рубашке.

—Да ты с ума сошла, прекрати.

—Нет, ещё тогда в самолёте, я решили, что ты будешь мой, — она рванула своё декольте.

—Очень интересная картина, не помешал? — Нильский стоял в проёме двери.

—Я, я…, попытался оправдаться Доронин, но слов не находил.

—Александр, убирайся вон, а с тобой, стерва, я поговорю позже.

Доронин выскочил из подъезда, он был раздавлен.

—Что скажет  Галя? Она же меня дурака предупреждала….

 

***

Утро следующего дня было по истине похмельным. Доронин проснулся перед рассветом  и всей душой хотел, чтобы ночь ещё долго продолжалась. Но свет в окне набирал силу. Стакан холодной воды лишь на несколько минут ослабил душевные страдания.

—Что будет? Что будет?  Надо идти на работу, но как встретиться с Нильским, как ему объяснить….

Доронин сел на кровати  он был в смятении, но это были только цветики. Ещё более ошеломляющая мысль ворвалась в его голову, рванула душу.

—Галя может не поверить мне. Получается так, что я подложил свинью под самое рождение дочери.

Он не чувствовал за собой вины, но и отрицать её не сможет. Как убедить жену, что ничего не было и быть не могло.

Часики тикали и напоминали, что пора идти на работу. В голове роилось множество мыслей, но он понимал, что не сможет убедить Нильского в своей невиновности.

Войдя в лабораторию, он с облегчением вздохнул, Нильского не было на рабочем месте. Минуты томительного и тревожного ожидания не привнесли ничего нового. Нильский вошёл, не здороваясь, сел на своё место и без обиняков предложил:

—Александр Петрович, после случившегося мы вряд ли можем работать вместе….

Доронин, не дождавшись конца фразы, прервал шефа:

—Евгений Сергеевич, я объясню всё….

Нильский жестом остановил его.

—Я знаю, что моя жена, — он помолчал, подбирая слово, — слабая женщина, она иногда не способна управлять желаниями,  но после происшедшего нам трудно будет вместе работать. Я прошу вас подать заявление на перевод в другую структуру института.

Доронин молчал, все его замыслы разрушились, как карточный домик.  Он хотел уходить, но Нильский добавил:

—Тем более ваша идея не работоспособна и в этом плане нас ничего не объединяет.

Доронин вышел, не прощаясь.

 Секретарь директора, взглянув на его заявление, загадочно улыбнулась и покачала головой, что примерно означало:  «Да-а, слабы мужики на передок …».

—Подождите, у директора никого нет, занесу ваше заявление, возможно он вас примет прямо сейчас.

Все так и случилось, через пару минут он сидел в его кабинете.

—Что стало причиной написания заявления?

—Не сработались мы с Нильским.

Директор улыбнулся, такой же улыбкой, которую Доронин наблюдал  на устах секретарши, с той лишь разницей, что директор позволил себе комментарий:

—И вы не смогли устоять перед её чарами. Огонь женщина, наказание Господне. Ситуация  требует разрешения. Переведу я вас в отдел разработок схем.  Там вы будете на своём месте и куда более полезным.

Директор косо написал своё распоряжение на бланке заявления.

—Заявление в «кадры», сам в отдел.  И ещё, я надеюсь, что ваши контакты с Милой прекратятся, и конфликт можно считать исчерпанным.

—Не было, и нет никаких контактов, было только недоразумение.

—К чему тогда заявление?

—Извините, но валить всё на других не в моих правилах. Скажу только, что это было недоразумение.

—Похвальное качество. Без ваших объяснений я всё понял.

 

***

На следующий день Доронин пришёл на своё новое рабочее место только для того, чтобы отпроситься. В этот день выписывали из роддома Галю и Наташу. Подарки акушерам он купил заранее, но надо было найти букет цветов. Он вспомнил, что предприимчивые бабушки продавали цветы близ роддома. Такси несло его  к радости встречи с женой и дочкой, но в эту радость всё время вмешивалась тревога. Он отгонял это чувство, но оно неизменно и навязчиво возвращалось.

—Как сказать Гале обо всём этом? Как?

Галя вышла за пределы роддома, её немного бледное лицо покрыли веснушки, но это её ничуть не портило. Доронин суетливо обнял жену, отдал ей  букет. Медсестра торжественно передала ему дочь. Ему казалось, что маленький комочек жизни выскользнет из его рук, он скованно стоял, боясь пошевелиться.  Медсестра,  смеясь, напутствовала:

—Ничего страшного, мужчина, научитесь. Здоровья вам и девочке вашей. Она родилась здоровой, берегите её. В добрый час!

Доронин спускался со ступенек крыльца с осторожностью альпиниста.  Вздохнул свободнее только тогда, когда усадил жену в машину и передал ей малышку.

Первые минуты  по приезду домой пришла соседка Нина Ефремова. Она и Галя хлопотали над ребёнком, а он бестолково топтался, пока, наконец, не сообразил, что необходима коляска.  Он метнулся к двери, но тут же был остановлен женой:

—Саня, ты куда?

—За коляской.

—Ты, что её ещё не купил?

В разговор вмешалась соседка.

—Он не виноват, это я посоветовала ему этого не делать.

—Почему? — удивилась Галя.

—Говорят примета плохая.

—Вы верите в приметы? — на лице Гали возник интерес.

—Знаешь, когда что-то касается жизни и здоровья  детей, не грех и поверить. Они не должны страдать от ошибок взрослых, — соседка повернулась к Доронину, — иди Саша, уже можно покупать коляску. Да смотри, купи красивую, нашей красавице нужна карета Золушки.

Вернувшись, домой с коляской, он с удовлетворением увидел соседку, она властно взяла бразды правления в свои руки,  отодвинула Галину от Наташи.

—Полежи, отдохни, время кормления подойдет, разбужу.

Доронин боялся тех минут, когда останется наедине с женой. Он не мог никак решить, говорить ей о случившемся или нет. Говорить нельзя и не говорить тоже нельзя.

Прошло нескольких дней, но он хранил молчание, благо постоянные заботы о дочери не давали Галине обратить внимание на состояние мужа.

Прошёл месяц, несколько стёрлась острота переживаний, но Доронин так и не решился сказать жене о произошедших изменениях в его работе, ибо это повлечёт вопросы….. Долго ли коротко, должна продолжаться такая ситуация, он не знал, но разрешилась она неожиданно.  Гуляя с дочерью у дома, Галя разговорилась со знакомой женщиной Диной, живущей в одном доме с Дорониными.

—Как дела твоего мужа на новой работе?

Галя остановилась и удивленно взглянула на собеседницу.

—Не поняла.

—Ты ничего не знаешь?

—А…  что я должна знать? — что-то плохое подкатило к горлу Галины.

Дина, поняла, что вопрос её неуместен, но отступать было уже некуда.

—Твой муж, — при этих словах Галина, в ожидании слов об измене замерла, но Дина продолжила совсем о другом, — заботливый человек, не стал тебя волновать перед родами.

—Слушай, Дина, не виляй, говори правду.

—Правду, так правду, — согласилась она.

Твой муж ушёл от Нильского, но никто не знает причины ухода и потому сразу стали судачить, что между ними стала Мила.

Наташа захныкала и вывела Галину из ступора. Где-то далеко звучали слова Дины:

—Ты не волнуйся —  это, скорее всего, бабьи сплетни.

Галина с нетерпением и страхом ждала мужа.  Столь противоречивые чувства попеременно брали верх в её душе. Её воинственная натура, то рвалась в бой, то панически отступала.

Доронин,  стараясь не шуметь, чтобы не разбудить дочь, вошёл в квартиру.  Галину душили слёзы.

—Саша, как ты мог?

Не надо быть провидцем, чтобы не понять, о чём спрашивала жена.

—Всё случилось так, как ты предсказывала, ты мой ангел хранитель, а я круглый дурак.

—Саша, как ты мог? — Галя сорвалась на рыдание.

—Галя, я не изменил тебе, ничего не было, и быть не могло.

Жена всхлипнула, подняла голову.

— Почему же ты ушёл с работы, почему мне ничего не сказал.?

—Тебе не сказал лишь потому, что такая информация могла навредить тебе и нашей дочке. Всё случилось в канун родов.

—Ты говоришь: «Случилось в канун родов». Так что же случилось?

Доронин, не пряча глаз, рассказал о событиях, заставивших его изменить его статус и хранить молчание о нём.

Галя, глядя в его глаза, боязливо спросила:

—Саня, всё, что ты рассказал,  правда?

Он не отвёл глаз и поклялся: «Клянусь здоровьем и жизнью своей».

 

***

Незаметно прошёл год, постепенно жизнь  налаживалась,  Доронин освоился на новой работе, но душа его будто раздвоилась.  Он исправно выполнял свои обязанности, но постоянно думал о своей идее, пытаясь понять, что же в ней не так.   Садился за книги, но ему не хватало знаний, которые пролили бы свет на проблемы, которые его остановили.

Единственной отдушиной была семья.  Дочь подросла,  её первые слова давали ему заряд бодрости, наполняли его жизнь смыслом. Галина больше никогда не вспоминала о Миле, но когда он возвращался домой позже обычного,  он чувствовал её напряжение.

При встрече Мила поедала Доронина глазами,  но он отводил глаза, делал вид, что они не знакомы.

За окном спустились тихие сумерки, Галя готовила ужин, Наташа будто альпинист, взбиралась на папину шею, лепетала:

—Поехали, папа, ты моя лосадка.

Они колесили по квартире, наездница смеялась и управляла «лошадкой», дёргая за уши. Если папа показывал норов  и не слушался её, то кричала маме:

—Мама, папа не поволачивает, плидётся его наказать.

Во время ужина  Доронину пришла странная мысль, он от неожиданности и важности которой перестал, есть, замер.

—Что с тобой? — встревожилась Галя.

—А если это спектакль?

—А-а, вот ты о чём, я давно об этом думаю, но боюсь тебе говорить.

Доронин задумчиво взглянул на жену.

—Ты тоже так думаешь? А может, у дураков мысли сходятся?

—Нет, Санечка, это из нас дураков хотят сделать. Я тебе об этом тысячу раз говорила,
— чуть повышенным тоном сказала она.

—Похоже, что так и есть.

—Папа, мама, вы стали скучными, я обижусь на вас,

Галя обняла дочь.

— Прости нас, солнышко.

—Мама не кличи на папу, — Наташа перебежала к отцу, взобралась на колени и стала гладить его по голове.

—Не плачь папа, не плачь.

Уложив спать дочь, они долго думали, как проверить свои подозрения, но ничего придумать так и не смогли. Оставался единственный путь, обратиться к кому-либо из учёных, которые занимаются схожими темами и начать всё сначала. Доронин  перебирал знакомых докторов наук, но никто из них не афишировал направления своих работ. Он ушёл на работу, так ничего и не решив. В поисках разрешения проблемы прошёл весь следующий день. Галя несколько раз звонила ему, и каждый раз задавала один и тот же вопрос:

—Придумал что-либо?

—Нет, а ты?

После окончания рабочего дня, Доронин собирался идти домой, но в комнату вошёл незнакомый человек.

—С добрым наступающим вечером.

—Здравствуйте, чем могу служить?

—Я, Городов Алексей,  мне необходимо с вами поговорить.

—Александр Доронин. Разве у нас есть общие темы?

—Есть и она будет для вас более чем интересна.

—Вы меня заинтриговали, присаживайтесь.

—Спасибо. Для начала разговора, я задам Вам…

Доронин прервал собеседника:

—Давай на «ТЫ», а то меня «ВЫ» сковывает.

—Согласен. И так, я задам тебе вопросы, на которые можно не отвечать, но тогда разговора не получится.

—Я слушаю, задавай, у меня нет секретных тем, на все вопросы отвечу.

—Почему ты ушёл от Нильского?

—Интересный и очень неожиданный вопрос.

—Появились затруднения?

—В некотором роде  да.

—Отвечать будешь?

Доронин молчал в раздумье, затем задал встречный вопрос:

—Ты ждёшь ответ, связанный с его женой  Милой?

Доронин внимательно наблюдал за мимикой Городова. По  его лицу пробежала тень неприязни.

—Нет, она меня не интересует.

—Алексей, ответь ещё на один вопрос.

—Ты взял инициативу в свои руки, но видимо, для доверительного отношения это необходимо. Задавай свой вопрос.

—Если Мила  не имеет к тебе никакого отношения, то ты ….

—Всё верно, я работал с Нильским, но вынужден был уйти, а Мила приложила к этому свою непрошеную любовь.

Доронин  остановил Городова.

—Без выдумки, под копирку работают….  Слушай мою  историю, но сразу замечу, что она ничем не отличается от твоей.

—Рассказывай.

—Когда Доронин умолк,  его собеседник без удивления сказал:

—С тобой приключился тот же сценарий. Это понятно. Понятно и то, что Нильский, с помощью жены   ворует задумки, и присваивает их себе.

—Если не секрет, что ты ему показал.

—Я занимаюсь теоретическим обоснованием ядерного взрыва. Меня интересует возможность его вариации.

—Как это?

—Я уверен, что заряд можно взорвать так, что превалирующую часть энергии можно направить на ударную волну, а если потребуется направить её на излучение.

—Ты показал свою теорию, он сказал, что  оценит её?

—Да, всё так и было. По истечении времени  сказал, что теория выеденного яйца не стоит, и чтобы я не задавал вопросов,  подключилась Мила….  Прошло два года, мою теорию он оформил, как свою. Не скрою, он решил одну задачку, на которой я застопорился.

—Ты обращался к нему, — Доронин даже приподнялся со своего места, — или простил…?

—Да, я подходил к нему, но он ответил, то его теория ни имеет с моей теорией ничего общего. Доказать ничего не могу.

—Если в моём случае его действия аналогичны, то у нас появится шанс.

—Потому и пришёл к тебе. Расскажи, над чем ты работал, и мы поймём, как действовать дальше.

—Моя работа, связана с длительным отбором энергии от ядерного взрыва. Я предлагаю  принципиально новую конструкцию котла. Мы нужны друг другу, как воздух.

—Представляешь, какой подарок мы ему сделали? — Городов разочарованно покачал головой.

—Прошло более года, он наверняка уже оформил изобретение, если это так, то у нас есть шанс.

—Боюсь, что такого шанса у нас нет. Эти материалы если не секретны, то для служебного пользования. Нам к ним не добраться. Идти напролом нет смысла, доказать ничего не сможем.

—А мы попытаемся.

—Как? — Городова подбросило нетерпение.

—Работник КГБ, который открыл мне дорогу сюда, дал номер телефона, по которому я могу к нему обращаться.

—Такие номера есть у каждого сотрудника института, но по ним ждут, чтобы люди стучали…, — Городов разочарованно махнул рукой.

—Всё так, но у меня с ним сложились хорошие отношения, он гулял даже на моей свадьбе.

—Завтра по межгороду позвоню по тому номеру.

Такие вещи по телефону не говорят.

—А мы и не будем, возьмём и попросим встречи.

 

Смену настроения мужа приметила с самого порога.

—Саша, что придумал, говори, а то я помру от любопытства.

—Любопытство не порок, а большое…, — он не преминул шутливо поиздеваться над женой.

—Доронин, ты сильно рискуешь.

—Я ни чем не рискую, мой поцелуй тебя вмиг обезоружит, — он обнял жену, пытаясь поцеловать.

Она колотила его кулачками в грудь, но силы её покинули.

—Ты редиска, Доронин, теперь я могу умереть от двух причин, а ты молчишь и издеваешься.

—Какая ещё причина появилась, кроме любопытства?

—Доронин, я тебя убью! — она всем телом подалась к нему.

Он попытался  увлечь её в спальню, но увидел фигу перед самым носом.

—Говори!

Доронин улыбался, тянул.

—Саня, хватит дурачиться, говори.

—Ладно, слушай, — он стал серьёзным и даже чуть злым.

Рассказ не занял много времени, но вызвал целую волну негодования у Галины.

—Какая скотина? Вор! Саша его надо проучить!

—Жаль, что нет инквизиции, — улыбнулся Доронин, — ты бы была в её первых рядах, таскала бы уже хворост для очищающего костра.

—Я цивилизованный человек, костёр заменила бы….

—Пусть живёт, надо ещё понять, что с моей работой?

—А ты почему сидишь и не звонишь Носову?

—Ты забыла условия звонка. Он должен быть обязательно через переговорный пункт, вернее через кабину переговорного пункта и никак иначе.

—Почему?

—А вдруг квартира прослушивается?

—Конспираторы! Звони!

—Остынь, и наберись терпения, конспирации не бывает лишней, к тому же я не могу звонить без Городова. Более того могу оказаться вообще не у дел.

Наконец, голос диктора переговорного пункта пригласил Доронина в пятую кабину. После традиционных приветствий, Носов без обиняков спросил:

—Что у тебя стряслось?

—Это не телефонный разговор, надо бы встретиться.

—Скажи о своей проблеме в общих чертах.

—Проблема не только моя, но есть ещё такой же пострадавший, как  я.

—Я понял, говори.

—Речь идёт о присваивании научных работ.

—Серьёзное обвинение. Хорошо, мы разберёмся.

—Но ведь я ещё ничего не сказал.

Носов усмехнулся в трубку.

—Не переживай, ты сказал мы поняли.

—Стоявший рядом Городов с недоумением смотрел на Доронина.

—Ты почему ничего не сказал про меня?

—Я и про себя ничего не сказал.

—И что теперь?

—Ждать.

 

В лабораторию  буквально ворвалась Мила, она быстрым шагом подошла к пульту, за которым сидел Доронин. На его удивленный взгляд быстро  и взволнованно заговорила:

—Александр Петрович, Саша, — глаза её заволокла пелена слёз, — прости меня.

—О чём это ты? — прикинулся несведущим Доронин.

—Нильский украл у тебя работу.

—С какого бодуна ты это придумала?

—Я понимаю, что ты мне не доверяешь, но поверь, я говорю правду!

—Хорошо мы тебя выслушаем, я только сделаю один звонок. Или ты отказываешься говорить?

—Ты сказал «Мы…»? Кто ещё будет меня слушать?

—Сейчас узнаешь. Говорить будешь?

—Да, мне другого ничего не остаётся.

Городов не заставил себя долго ждать, его удивлённый взгляд на мгновение остановился на Миле, затем вопрошающе уставился на Доронина.

—Не удивляйся, сейчас всё поймёшь.

—Что я должен понимать, видя эту даму в твоей компании?

—Не горячись.  Садись, а ты Мила, рассказывай с того момента, как вы обокрали Городова.

Нильская поникла ещё больше, ей надо было оправиться от шока.

—Мила, смелее, всё равно дороги назад нет.

—То, что с вами случилось, нет нужды пересказывать. Начну с того, что я увидела вас вместе выходящими из института. Вас могло объединить только общие неприятности, и я поняла, что мы с мужем будем в ближайшее время раскрыты. Умные вы ребята….

—И ты решила переметнуться к нам? — перебил её Доронин.

—Не совсем так,  я решила подчистить архив мужа, то есть уничтожить твою, Саша, работу.

—Зачем? Если  о работе Городова можно поспорить, то твоя работа к такому варианту не подходила.

—Почему по моей теме можно было спорить? — удивился Городов.

—По твоей теме, ты и мой муж много работали вместе, более того он её основательно доработал.  Поэтому можно было сказать, что  твой, Лёша, вклад в тему минимальный и потому Нильский взял её себе.

—Как так? Вся тема разработана мною, Нильский решил только одну проблему.

—Всё так, но оправдываться имелась возможность.

—Неужели твоему мужу мало было соавторства? Да, планировалось соавторство, но появился Доронин.  Его работа, вкупе с твоей, открывала огромные перспективы. Объединение этих тем делали Нильского знаменитым. Но вернёмся к тому, что я хотела уничтожить или вернее спрятать работу Доронина. Когда посмотрела материалы,  то поняла, что всё готово для …, —Мила замолчала, собираясь с духом.

—Что готово и для чего? — Доронин уже догадался, о чём будет говорить далее Мила, но  не мог поверить своей догадке.

—Он подготовил общую работу для продажи за рубеж.

—Почему ты так решила?

—Он не оформил патент на изобретение, а это означает, что продолжать с ней работать на Родине  не собирался.

—Вот так номер! — присвистнул Городов.

—Подожди, Алексей, возможно, были ещё причины?

—Не было других причин, потому-то я и испугалась. Измена Родины карается жёстко, а я в тюрьму не хочу.

Помолчали. Паузу прервала Мила:

—Простите меня, я поступила с вами по-свински, но только вы можете помочь и спасти.

Доронин и Городов переглянулись.

—Лёша сиди здесь и никуда её не отпускай. Я скоро, — Доронин быстрым шагом покинул лаборатория.

—Повторный звонок Носову ускорил его приезд. После допроса Милы  супружескую пару увезли.

 

***

Всё чаще стали ходить слухи о выводе войск из ГДР.  Они упорно распространялись, пока  не пришёл приказ готовиться к возвращению в СССР. Никто не объяснял, где будет дислоцироваться огромное количество войск. Куда поедут семьи офицеров, где и как они будут жить.  Владимир пришёл домой хмурый, у него хватило сил, чтобы сесть к столу, налить полный стакан водки и залпом выпить, потом ещё и ещё. Он долго сидел, глядя в одну точку, затем уронил голову….  Вернувшись с сыном  домой,  Вика испуганно тормошила его за плечо.

—Володя, ты заболел? — не дождавшись ответа, заглянула ему в глаза, — Володя, очнись. Что происходит?

—Вот тебе, Вика, и Юрьев день.

—Какой ещё день?

—День моего краха, краха моих планов, надежд и самой жизни.

—Объясни, наконец, что случилось, почему ты пьян?

—Я тебе скажу такое, что ты тоже напьёшься в дрибодан.

Максим смотрел на родителей, он не мог понять, что происходит. Страх проник в его детскую душу, слёзы покатились из его глаз.

—Мама, папа не умрёт?

—Нет, сыночек, папе плохо, но ничего с ним не случится. Мы его уложим спать, а утром он нам всё расскажет.

Не-ет! Я ра-асска-аж-уу всё сейчасс, — приподнял голову Владимир, — Соби-ирайтесь дом-мой, в Со-юзз.

Вика с трудом уложила мужа в кровать и пошла с сыном к соседке Нине Ефремовой. Они застали её мужа дома, он всё разложил по почкам.

—Вся группировка войск  выводится из Германии в СССР. Что будет и как будет, никто ничего не знает. Говорят, что для семей офицеров и сверхсрочников будет предоставлен пассажирский поезд.

—А там куда?

—Спросите Горбачёва.

 

***

Вернувшись в СССР, Вика  привезла Максима к бабушке в Москву. Навалившиеся проблемы не давали времени на радость. Надо было искать работу, так как бабушкиной пенсии не хватало, а запасы средств от прежней жизни быстро шли на убыль.  Позвонила Даше Беловой. С  её помощью  удалось правдами и неправдами устроиться учителем в среднюю школу. От мужа всё больше приходили плохие новости. Он не мог взять к себе семью, так как жильё, выделенное им, ужасное. Обещают строить дома и даже уже строят, но когда всё свершиться, одному Богу известно.

В воскресный день Вика не выдержала одиночества и пошла к общежитию, где когда-то жил Доронин. Она не надеялась узнать от вахтёров что-либо  о Доронине, так как понимала, что в то время работавшие бабушки, в силу своего возраста, вряд ли  сохранили свои места. Она скорее шла к общежитию только для того, чтобы прикоснуться к тому счастливому времени, когда она и Доронин были вместе, и им казалось, что так будет всегда. То, что она увидела, её поразило. К подъезду подъезжали какие-то машины, что-то разгружали. Она поняла, что общежития здесь больше нет. 

Что-то ей подсказало, что надо пойти в институт, может там есть какие-то сведения о Доронине. После недолгих колебаний  она села в троллейбус. Подходя к зданию института, она увидела едва ли не такую же картину, как и у общежития, но её это не остановило. Вика вошла в вестибюль, где её остановил  охранник.

—Вы к кому, дамочка?

—Мне нужен директор института Самохин Андрей Петрович.

Охранник внимательно её выслушал, ответ его  едва не сбил с ног.

—Здесь нет никакого института, на втором этаже офисы фирм, а на первом этаже склады.

Вика попятилась. Выйдя из здания, она присела на лавочку, на неё навалились тяжелые мысли, ей казалось, что рушится мир. Домой идти не хотелось, апатия набросилась на неё с новой силой.  Она не заметила, как к ней подошёл мужчина и тронул её за плечо.

—Женщина, вам плохо?

—Вика подняла глаза, перед ней стоял Зуев.

Она узнала его сразу.

—Вы Саши Доронина друг?

На лице Зуева отпечаталось удивление.

—Вы меня знаете?

—Помните банкет, когда праздновали ваше и Сашино назначение?

—Конечно.

—Я тогда была с Сашей.

Зуев присел с ней рядом, спросил:

—Как вас зовут, а то я не помню?

—Вика.

—Да, да, теперь вспомнил. Зовите меня Виктором.

—Я пришла в институт, чтобы узнать, где теперь Доронин?

—Мы иногда созванивались, но потом  как-то всё это прекратилось.

—Где он? Что с ним?

—Он добился перевода в город Савров, переехал туда, женился на девушке из нашего института. Там получил квартиру, всё было хорошо, но потом появлись какие-то неприятности. Что было потом, не знаю. Перестройка всё перестроила….

—Что случилось с институтом?

—Перестройка лишила нас заказов на проектирование, люди перестали зарабатывать, стали увольняться. Пока директор Самохин был у руля, как-то держались, ушёл на пенсию, прислали какого-то диверсанта. Итог вы, видимо, уже видели.

—Чем же вы живёте?

—Вся страна теперь туристы, под названием «Челноки». Как ни странно, но я тоже из их числа. Товары везу из Турции, жена продаёт. Пока неплохо получается. Будем надеяться на лучшее.  Простите, но мне надо идти, на носу очередная поездка в Турцию.

Вика спохватилась, чтобы взять у Зуева адрес Доронина, но он уже садился в автобус…. Она поспешила, надеясь успеть, но дверь автобуса захлопнулась. Он смотрела ему вслед и обречённо подумала:

—Зачем я хотела взять адрес? Разве мне он поможет?

 

***

Доронин и Городов, с энтузиазмом взялись  за объединенный проект. Вскоре их вызвал директор института и сообщил радостную весть.

—Поздравляю, мои  друзья.  Наш проект  становится приоритетным, он признан перспективным, а это означает, что  с финансированием не будет проблем. Я сказал: «Наш проект». Я не оговорился, так, как назначен руководителем оного. Поэтому со всеми проблемами ко мне. Будут привлечены самые лучшие силы в проектировании, продумайте, какие специалисты нам нужны.  И ещё, нашему проекту присвоен самый высокий уровень секретности. Не буду объяснять, что это значит. Если вы захотите привлечь своих знакомых, то должны знать, что отвечаете не только  за их квалификацию, но  и за выполнение ими требований секретности. Перед нами широкая дорога творчества и надеюсь побед. Кстати, если не будет побед, мы, как спецы, себя похороним.

Работа по разработке и проектированию  покатилась по широкой дороге, но которая  по происшествие короткого времени, стала быстро сужаться, более того, на ней появились ухабы.

Финансирование сначала значительно уменьшили, затем прекратили совсем. Говорили, что это временные трудности, и что всё наладится, но ничего не менялось. Зарплату платили, но всё стало стремительно дорожать. Стали думать, как выжить.

Как только Доронин стал одним из руководителей проекта, он взял к себе на работу Галю. Она радовалась, как ребёнок, но когда начались перебои с зарплатой, пожалела.

—Если бы я работала на другом месте, может  там бы выплачивали хотя бы какие-то деньги.

—Доронин её успокаивал:

—Весь город на попечении государства, везде одно и то же.

—Надо  что-то делать,  не умирать же с голоду.

—Директор в Москве, возможно, что-то изменится.

 

На следующий день в актовом зале собрались все сотрудники института, ждали директора, а  с ним и изменения к лучшему. Ожидания оправдались, но только отчасти. Институт переводился на отраслевое финансирование. По словам директора:

—Это конечно не фонтан, но жить будет можно. Придётся пойти на сокращение штата, кому-то не повезёт, но другого пути нет.

После собрания директор вызвал к себе Доронина и Городова.

—Финансирование дали исключительно под наш проект, но мы должны доказывать, что результаты будут. Это означает, что надо сделать нечто, чтобы наверху появилась  уверенность в успехе.

—Иван Иванович, мы делаем проект….

—Ничего не хочу слышать, пришла пора некоторые процессы проверять лабораторно, идите с моих глаз и думайте, — директор мгновение помолчал и добавил,  — помните, в ваших руках судьба института.

Доронин и Городов, пребывали в некоторой растерянности.

—Что сидите? Марш головы ломать и не смейте передо мною появляться без предложений.

Придя в лабораторию, они некоторое время молчали. Доронин шагал из угла в угол. Городов устало плюхнулся в кресло.

—Что мы можем сделать, не взрывать же бомбу?

—А что если выполнить установку в миниатюре и вместо ядерного котла сделать простой, газовый и проверить  работу теплового насоса в натуре?

—Всё равно нужны бабки и немалые. Нужен специальный гидропривод, работающий  при высоких температурах, а он у нас только на бумаге.

—Иван Иванович хочет результат, а мы хотим денег, идём к нему, — Доронин сделал призывный жест и пошёл к выходу из лаборатории.

Едва они вошли в кабинет, как директор остановил их.

—Если без предложений, то кругом и марш.

—Предложение есть, но потянет ли наше финансирование?

—Садитесь к столу.

Несколько часов они прикидывали затраты, но отступать было некуда.

—Завтра еду опять в Москву, приготовьте свои соображения.

 

***

Прошёл год, страна изменилась до неузнаваемости. Горбачёв закончил перестройку. СССР  развалился, на теле его родились новые государства.  Многие жители огромной страны,  проснувшись, узнали, что они теперь эмигранты и граждане других стран и к своей Родине имеют лишь косвенное отношение. Вновь возрожденная Россия превратилась в единый и нескончаемый базар, который заполонил  улицы, площади, стадионы  городов и посёлков.  Ларьки множились, изменяя облик вокзалов и подземных переходов.  Криминал правил бал. Товары, привезённыё из многих стран в Москву, затем растекались по всей необъятной её территории.

Торговля, для многих была единственная дорога жизни. Некогда могущественная армия разваливалась на глазах. Офицеры спешно покидали её, стараясь в этом бурном потоке жизненных неурядиц найти себе хоть какое-то место. Война, вспыхнувшая на Кавказе, заставила Россию напрячь последние силы….

В бою за Грозный погиб Владимир Тоцкий.  Вика стала вдовой.

 

***

Иван Иванович  имел в Москве обширные связи, что значительно  увеличивало его пробивную способность. После возвращения выглядел довольным и с удовольствием вещал:

—Деньги под эксперимент выделили, но обещали выделять частями. Так  что ещё поживём.

—Иван Иванович, как удалось выбить деньги?

Заданный вопрос  оказался явно неудобным для директора. Он кряхтел, прятал глаза, но Доронин продолжал ждать  ответ.

—Ладно, всё одно от вас не скроешь. У вас соавтор прибавился.

—Как это?

—А так, дорогие мои, взял грех на себя. В противном случае, придётся разбегаться. Нам это надо?

Доронин и Городов молчали.

—Что не нравится?

—А сколько же надо совести…?

—О совести не спрашивай,— раздраженно прервал вопрос Доронина директор, — настало такое время, когда о совести надо подзабыть, целее будешь. Десятки проектных институтов прекратили своё существование. Кандидаты и доктора наук  торгуют мясом на базаре.  А кто со звездой во лбу, те уже в Америке. Теперь ясно?

—Ясно, в один голос ответили Городов и Доронин.

 

 На отработку  параметров  и проектирование  энергетической установки, с помощью которой  планировалось провести проверку теоретических расчётов, ушло несколько месяцев. По замыслу Доронина и Городова  опытная модель по масштабам в десятки раз  уступала тому сооружению, которое замышлялось, как промышленное.  Так как установить ядерный котёл новой конструкции  по многим причинам   не представлялось возможным,  капсула заменялась мощным газовым котлом,  который должен располагаться  в котловане на большой глубине.   Гидропривод, который должен вращать генератор, планировалось расположить на поверхности земли.   Котёл и гидропривод соединяли множество труб.  В них под воздействием теплового генератора  будет циркулировать теплоагент, который заставит вращаться гидропривод и генератор электрической энергии.  Без установки ядерного котла, ничего нового в схеме теплового насоса, Доронин и Городов не привносили.  Надо было проверить, сможет ли эта установка,  вращать генератор с частотой в пятьдесят герц и выдавать электроэнергию, качество  которой пригодно  для широкого применения.  Если эксперимент, даст положительный результат, то после необходимых доводок, можно будет говорить о внесении в её конструкцию ядерного котла.

Строительство испытательной установки затягивалось, перебои с финансированием всё больше усугублялись, всё хуже обстояло дело с привлечением специалистов, многие из них уезжали работать за рубеж, другие, не удовлетворившись низкой зарплатой, пытались проявить себя в бизнесе.  Ещё большие усилия приходилось применять для получения необходимых металлов и компонентов. Приходилось в ущерб качеству применять всевозможные заменители,  которые  уступали в нужных свойствах.

Более двух лет шли  строительно-монтажные работы по возведению мини-установки и сопутствующих сооружений.

 Чтобы облегчить отвод  тепловой энергии,  запуск установки решено было провести зимой. К теплообменнику установки подключили отопление небольшого здания.

Пробный запуск назначили на субботу, так как считали, что  этот день удачнее других дней недели.  Волнующий час приближался  участники процесса, каждый по-своему переживал минуты перед пуском установки. Спокойными казались  только привлечённые пожарники и врачи скорой помощи. Доронин был чуть бледнее, чем обычно, Городов,  сжав кулаки, ходил  по машинному залу.  Иван Иванович, директор института, крестился сам и крестил оборудование, что-то шептал. Если кому-то надо было обратиться к нему, он показывал кулак и продолжал творить свои таинства.

По команде Доронина вспыхнул огонь газовых горелок котла. Цифры газового счётчика вздрогнули и весело побежали. Эксперимент начался. В соответствии с расчетным временем  генератор сделал первые  несмелые обороты. Скорость вращения  постепенно нарастала, качнулись стрелки приборов — это означало, что на клеммах есть напряжение. Глаза руководителей проекта устремились  на прибор, который контролировал частоту вращения якоря генератора.  Блестящие пластинки прибора дрожали на цифре сорок два. Все мысленно толкали эти пластинки к желанной цифре пятьдесят, но все попытки достичь результата не увенчались успехом. Требовалась остановка работы оборудования  и проверка и уточнение расчётов. Иван Иванович обнял Доронина и Городова.

—Поздравляю, мы остановились в шаге от успеха.  В вас верю, мы дожмём ситуацию! Мы сделаем установку с ядерным котлом.

—Можно идти? — Доронин уже рвался дорабатывать проект.

—Куда? Вот уж молодёжь бестолковая! — Иван Иванович вскинул руки к небу, — Боже, я благодарю тебя за успех!

Доронин и Городов смотрели на друг друга со смешливым удивлением, а директор продолжал:

—Боже, научи этих юнцов тому, что успех всегда надо обмывать!

—Иван Иванович, когда стали вы богомольным? — улыбаясь, спросил Доронин.

—Все  те, кто ныне  находясь в здравому уме, отрицает Бога, врут сами себе, придёт время и каждый задумается о своей душе. И вы не исключение.  Перекреститесь, поблагодарите  Всевышнего и мигом в мой кабинет.

В кабинете  суетились Галина Доронина и секретарь директора, ставшая женой Городова.

Стол богато сервирован, что вызвало восхищение у Доронина и Городова.

—Вот это да! Вот это стол. И девчонки наши лучше всех - красавицы.

—Оперативно! Иван Иванович, такой стол, а если бы нас постигла неудача?

—Эх, вы, пацаны,  директор любящим взглядом смотрел на подчиненных, — Сказано: « Молодо-зелено!» Тогда бы надрались с горя….

 

После нескольких неудачных пусков  установка вошла в режим, приняла нагрузку. После трех суток устойчивой работы оборудования под нагрузкой  было принято решение о приёмке её государственной комиссией.

Комиссию из академии наук,  отраслевого главка и правительства возглавлял  вице премьер правительства и академик Российской Академии наук. С ними приехали многочисленные эксперты и, как это всегда бывает, работники ФСБ. С комиссией прибыл и Носов.

Он радостно обнял Доронина.

—Не зря я в  тебя поверил, чертяка.  Душой почувствовал, что с тобой сила. Поздравляю!

—Подожди поздравлять, ещё ничего не решено.

—Ты умный, но наивный. Всё уже решено.

—Как это?

—Всё, что вы делали, нам известно, известно уже и комиссии. Она приехала, чтобы зафиксировать случившееся.

—Если это так, то тебе самое большое спасибо!

Вице - премьер смотрел на всё непонимающим взором, но старался выглядеть умным.

—Какой коэффициент полезного действия? — задал он заученный вопрос.

—На нынешнем экспериментальном этапе 76 %.

—Это хорошо или не очень? — не стал корчить из себя мудреца вице премьер.

—Это примерно лучше в два раза, чем имеют нынешние электростанции.

—Тогда они достойны Нобелевской премии.

—Они достойны возможности продолжать свои исследования, — вмешался в разговор академик.

—Кто им мешает?

—Нынешний  международный закон, запрещающий производить ядерные взрывы,  проектирование и производство работ, связанных с ядерными зарядами. 

—Что, разве взрывать необходимо?

—Если даже процент полезного действия больше не удастся повысить, то это изобретение перевернёт энергетику!

—Пришлите на имя председателя правительства пояснительную записку, со всеми обоснованиями. Комиссия ходила по машинному залу. Генератор мирно шумел, стрелки приборов застыли на своих местах, они фиксировали прорыв в энергетике.

 

***

Достижение промежуточной цели предполагало отдых. Директор института вызвал Городова и Доронина к себе.

—Поздравляю вас с покорением первого этапа реализации грандиозного проекта. Но это только присказка.  А сказка впереди. Первая реакция в правительстве отменная, но решение будет приниматься на самом верху. Сколько будет длиться этап оценки и выработки решения, я не знаю, а посему уже подписан приказ на отпуск. Таковых у вас накопилось много.

—Иван Иванович,  надо….

—Доронин, подписан приказ и потому марш в отпуск, — директор вдруг сменил приказной  тон, — в конце концов, соберитесь хоть раз на море, с жёнами с детишками. Ваше героическое трудолюбие ещё потребуется Родине.

—Какое море, Иван Иванович, зима на дворе?

—С вами с ума сойдёшь! Марш отсюда….

 

***

Уже утро на дворе, а Доронин спал, как ребёнок. Он просыпался в урочный час, но вспомнив, что не надо было  идти на работу, расслабился, прогоняя  от себя все мысли. Доронин некоторое время лежал, наслаждался покоем и даже не заметил, как подкрался к нему сон, который перенёс его в своё чудесное лоно. Ему снился яркий солнечный свет, который увлекал за собой, вселял в душу лёгкое, почти невесомое желание купаться в  лучах его. Они завораживали, отнимали силы и волю, ему казалось, что он слился с чудесным и беззаботным миром.  Он даже не заметил рядом с собой небольшое облако, которое вдруг стало быстро разрастаться, окутав его, вселило тревогу за мир, в котором ему было так хорошо. Доронин попытался освободиться от навязчивого тумана, но тело налилось свинцовой тяжестью, которая заставила его проснуться.

Галина вошла в комнату. Её ласковый голос снял напряжение души:

—Вставай лежебока, ты опоздал на работу.

—Я в отпуске, а ты  почему дома?

—Директор меня тоже выгнал  меня в отпуск.

—Почему мне вчера не поведала?

—Хотела  сделать тебе сюрприз, а ты дрыхнешь и дрыхнешь.

Галя, сбросив халат, юркнула к нему под одеяло, подкатилась под его бочок, замерла, он обнял её, пытаясь извлечь её оттуда, но она тихо запротестовала:

—Саша,  пока не тормоши моё счастье, мне так хорошо сейчас.

Доронин пытался понять состояние  жены, но ничего придумать не смог, он не понимал, что же ей надо? Лежал тихо, чтобы не спугнуть спокойствие её души. Прошла минута другая, наконец, она зашевелилась, повернулась к нему, приподнялась на локте и с наигранным возмущением сказала:

—Доронин, ты тупой, как валенок.

Он потянулся к ней и с ласковой решительностью заверил:

—Я исправлюсь,  сию же минуту исправлюсь!

—Подожди, — не меняя тона, Галя остановила его, — ты беспросветная тупица, и это уже изменить нельзя.

Доронин не понимал, жену, несмотря на её шутливый тон, червячок обиды шевельнулся в душе, он отвернулся к стене.

—Саня, ты обиделся? Прости, я, наверное, переиграла.

—Тогда объясни, к чему концерт.

—Мне хотелось, чтобы ты догадался, —  улыбка спорхнула с её губ, глаза печально  смотрели в одну точку.

Доронин включил все резервы мозга, а  он выработал всего лишь ничтожную мысль.

—Похоже, я действительно тупой.

Но эта мысль расшевелила другую, пронзающую, радостную. Он обнял её, поцеловал,

 — прости, проект утомил мой мозг. Роди мне теперь мальчонку.

Глаза Гали взорвались радостью, она стала часто целовать его, а между поцелуями  вставляла по одному слову,  выражая надежду:

—Догадался, возможно, ты  не совсем тупой….

Доронин вспомнил недавний сон, и невольно подумал, что он вернулся.  Зазвонил телефон, в трубке взволнованный голос. Прежде, чем Доронин стал понимать смысл слов рвущихся из телефона, подумал:

—Кажется, облако из недавнего сна окутывает меня.

Эта мысль так овладела им, что тревожный смысл звонка пришёл к нему через секунду другую.

—Взорвался котёл.

—Он не мог взорваться, каскад защит  исключал  взрыв.

—Но он взорвался.

 

***

Директор звонил в главк, просил прислать  комиссию, которая должна будет расследовать инцидент.  После телефонного звонка он сел в кресло, вытер пот со лба, устало сказал:

—Слава Богу, обошлось без жертв, но после аварии всё висит на волоске.

—Зачем комиссия? Иван Иванович, сами разберёмся.

—Саша, я запрещаю спускаться к котлу. Нам соответствующие органы такого не простят, более того могут заподозрить в сокрытии причин аварии.  Я выставил охрану. Проект завязан на решение правительства, и мы обязаны доложить о взрыве наверх.  Чтобы спасти наше детище, вы с Городовым садитесь и шерстите проект, ищите причину. Надо бы её отыскать до приезда комиссии правительства, в противном случае  окажемся безработными.  Мы  хомут найдём, думаю, что на базаре найдутся для нас места, но стоящую перспективу энергетики запорем….

Доронин и Городов сидели за столом, им предстояло определить направление поиска причины аварии.  Городов предложил:

—Я проверю математические расчёты моделирования процесса,  а ты проверь схемы, на возможность блокирования защит.

—Предложение дельное.  Если это причина не рукотворная, то должна быть часть схемы, которая влияет на все защиты одновремённо. Это одно направление поиска, но есть и другое. Ведь конструкция котла предусматривает отказ защит. Тогда почему не сработал клапан, который должен был стравить избыточное давление?

—Ты намекаешь на диверсию?

—Мало вероятно, но её тоже нельзя исключать.

—Задачи ясны, цели определены, за работу, товарищи!

Городов невесело продекламировал  слова Хрущева, которые звучали, как команда,  но выполнять её не пришлось, вошли Носов и еще два незнакомых человека. На этот раз Носов и Доронин обменялись сдержанным рукопожатием.

—Рассказывай, что стряслось и какие мысли вам не дают покоя?

—Нам не удалось осмотреть котёл, поэтому  до приезда комиссии Городов еще раз проверит математическую модель  процесса, я проверю схемы защит и их параметры.

—Параметры записаны в журнал? — Носов коротко взглянул на Доронина.

—Они не только записаны, но и отражены в бланках подготовки и пуска оборудования.

—При размножении документов могла произойти ошибка.

—Исключено. Бланки проверялись по технологическим картам. Более того ошибки бы выявились при пробных пусках.

—Какие мысли есть ещё?

—Странно то, что не сработала ни одна защита.  Но и это не должно привести к аварии.

—Почему?

—Котёл снабжён клапаном предотвращающим взрыв, он тоже не сработал.

Носов подался вперёд.

 — Остаётся одно, диверсия?

Он чуть побледнел, так как понял, что такое развитие событий затрагивало его сферу и грозило ему большими неприятностями.

—Я не думаю, что это так, но  как версия имеет право быть.

—Вы были у котла?

—Я уже сказал, что нет, Иван Иванович опечатал все входы и выходы.

—На чём же основаны ваши гадания? — в голосе Носова появились нотки недоверия.

—Мы действительно гадаем на кофейной гуще. Но лишний раз всё перепроверить параметры и схемы не мешает. А следствие вскроет причину.

—Какое следствие? Какая группа в правительстве победит, такие будут и выводы. В соответствии с выводами  полетят головы.

Доронин пожал плечами.

—Зачем мы тогда трепим языками?

—Да, ты прав. Со мной эксперты по взрывам и взрывчатым средствам. Сначала они осмотрят место аварии, затем настанет наш черёд.

Через два часа эксперты вернулись и сообщили, что взрывчатые средства не применялись и что характер разрушения корпуса котла  не имеет характерных последствий взрыва.

—Мы теперь можем осмотреть? — облегчённо вздохнул Носов.

—Пожалуйста.

Сердце  у Доронина, как и у его спутников, стучало с предельной частотой. К их удивлению, котёл не был разрушен. Обойдя его, они обнаружили в нижней части его дыру, которая имела правильную вытянутую форму. Доронин и Городов переглянулись.

Носов перехватил этот взгляд.

—Колитесь, что вы поняли?

—Проблема не стоит выеденного яйца, с радостной усмешкой заключил Доронин.

—В смысле? — не понял Носов.

Заводской брак  при производстве котла. Смотри, разрыв произошёл по сварочному шву, а это означает, что давление было штатным, а оно не могло вызвать срабатывание защит, — Доронин перевёл дух, — да и взрыва, как такового не было.  Вода из котла попала на раскалённые детали котла, что вызвало быстрое парообразование. А у страха всегда глаза велики.

—Иван Иванович перестраховался.

—А где это он? Почему не с нами? — улыбнулся Носов.

—Комиссию из Москвы ждёт, идемте, разгрузим человека, — посочувствовал директору Городов.

Узнав о причине аварии, директор около пяти минут ругался пятиэтажным матом, грозил поставщикам  небесными и земными карами. Умолкнув, упал в кресло.

Налейте мне полный стакан водки!

—Иван Иванович, комиссия приедет….

—Когда они всё узнают, сами нажрутся от радости — нетерпеливо прервал директор Носова.

—Почему от радости? — со смехом спросил Носов.

—Да потому, что здесь им торчать не придётся, наливай, надо предотвратить инфаркт….

 

***

Доронину отпуск отменили, после долгих разбирательств предстояло восстанавливать энергетическую установку. Одновременно с этим  решили устранять замеченные в работе недочёты, и ввести усовершенствования в конструкцию.  Через полгода  после аварии Доронина вызвали в Москву. Галя пылала желанием разделить поездку с мужем, но врачи, наблюдающие её беременность, напрочь запретили ей это делать.

Доронин шагал по улицам ночной Москвы.  Мигание реклам, подсветка  построенных и приведённых в порядок зданий, огромное количество машин, которые сигналили в пробках,  подталкивали его к мысли, что он ошибся городом. Десять лет его отсутствия сделали Москву неузнаваемой.

Проведённыё день  в многочисленных кабинетах министерства  вселял в него надежду на продолжение работ, связанных с реализацией принципиально нового  направления в энергетике.  По предварительным данным именно он, Доронин, будет возглавлять этот грандиозный проект.

Гостиница встретила его чопорной предупредительностью. Едва Доронин привёл себя в порядок, пришёл директор института Иванов Иван Иванович,  он с грустинкой в глазах  поздравил его:

—Саша, это великая радость для меня, ведь  именно я дал тебе дорогу  к великим свершениям. Успехов тебе! Наш институт и я, как его директор  приложим все силы, чтобы помогать тебе. Мне жаль с тобой расставаться, как со специалистом и особенно, как с человеком. Может это пафосно прозвучит, но за такими, как ты, будущее России.

—Иван Иванович, подождите поздравлять, найдётся много людей, которым захочется возглавить этот проект. У них есть желание и средства для этого. Не зря же сегодня я познакомился с  так называемым соавтором идеи.

—Если возникнет такая ситуация, я и многие другие дойдём до премьера.

Трудные две недели переговоров, встреч с экспертами, учёными, финансистами, наконец, завершились. Доронин назначен главой государственной корпорации, Иван Иванович Иванов и Алексей Городов стали его  заместителями.

Вечером  за бутылкой коньяка, Иван Иванович извинялся:

—Хреновым я был  шефом.

—Это же почему? — удивился Доронин.

—Отпуск ты так и не отгулял, а теперь таковых не предвидится вовсе.

—Это приятные неприятности….

Иванов ушёл в свой номер, а Доронин позвонил Алексею Носову. Услышав голос Доронина, Носов радостно воскликнул:

—Рад за тебя, очень рад, поздравляю!

—Спасибо за поздравления, но прими ещё большую благодарность за то, что поверил мне в начале моего пути. Неплохо бы поговорить за столиком ресторана. Как говорил мой шеф: «Должность надо обмыть»

—Непременно! — с готовностью согласился Носов.

—Алексей Иванович, я тебе предлагаю занять пост отдела безопасности корпорации.

—Я согласен, но это вопрос непростой, одного твоего намерения мало.

—Понимаю, но своего добьюсь, — уверенно проговорил Доронин.

Носов помолчал, переживая возникшую ситуацию.

—Почему молчишь?

—Неожиданно всё.

—Привыкай.  Всё остальное обсудим позже, а сейчас я попрошу тебя найти Самохина Андрея Петровича, Зуева Виктора Ивановича и Вику Слюсареву, теперь она Тоцкая. 

—Ты ещё не мой начальник, а уже приказы сыплются, как из рога изобилия.

—Это не приказ, а просьба, просьба помочь мне встретиться с прошлым….

 

***

Вика рассеянно смотрела новости, её больше занимал сын, он опять подрался в школе. На телеэкране мелькали кадры, но сути телепередачи почти  не достигали её сознания.  Фамилия Доронина, будто ударила её по голове. Она увидела его портрет и услышала лаконичный комментарий:

—Доронин Александр Петрович,  указом президента назначен на пост главы госкорпорации….

Вика глубоко вздохнула, её голова закружилась….

—Боже мой, — вихрь мыслей пронёсся в её голове, — Боже мой, что сделала я с собой….

Весь следующий день она провела в глубокой депрессии. Безрадостный вечер она коротала у телевизора, ей очень хотелось, а возможно надеялась, чтобы опять показали его,  Доронина, но мелодичный звонок телефона позвал её к себе.

—Алло.

В трубке некоторое время царило молчание, затем чуть взволнованный голос спросил:

—Вика, это ты?

Она бы узнала его голос среди тысячи голосов. Её дыхание остановилось, мозг застопорился, она молчала.

—Вика, ответь, почему ты молчишь?

— Это, — она опять на некоторое время замолчала, собираясь с силами, —  это я, Саша. Просто пытаюсь не умереть.

—Мы можем встретиться?

Она опять замолчала, возможность встречи отняла у неё способность говорить.

—Вика, ты опять молчишь.

—Конечно, мы обязательно встретимся.

Очень захотелось пригласить его к себе домой, но она вспомнила, как оставила его тогда на аэродроме, и возникшее чувство вины задавило  её желание.

 

Тот же самый ресторан. За столом чета Самохиных, Зуев и Носов с жёнами.  Вика подошла к ресторану взглянула в окно, через которое она увидела, как  беззвучно говорят тосты, как все радостно улыбаются. Ей показалось, что она будет там чужой и неприкаянной, что принудило мысленно вернуться на много лет назад, на банкет, где она целовалась с Дорониным  и все кричали им: « Горько! Горько! Горько…!»  

Она с трудом отвела глаза, отвернулась и медленно пошла по ярко освещённой улице. Горькие слёзы душили её….

 

 

Х. Камышев. 22.02.2015.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Другие произведения автора:

Пираты

Сборник стихов

Песня студента