Истоки Часть 7. Река жизни (Заключительная)

 

 

 

  Истоки Часть 7. Река жизни  (Заключительная)

 

А жизнь идёт своим чередом. И наши года летят, как листочки с осенних деревьев. У многих из них совсем недавно голова была кучерява: завидная экзотическая шевелюра. А теперь ветер пустыми «граблями по воздуху машет», ему и зацепиться не за что. А это и на нас ведь похоже. Так мимоходом думает Гришка Распутин. И по устланной опавшей листвой земле спешит на своё болото. Болотные сапоги на ногах да короб за плечами, вот и вся его походная амуниция.

Но это не так, тут в общении дело. Он действительно много общается с природой. И как-то это само собой получается. Вот и сейчас уже по ходу Гришка снимает последнюю футболку с себя, так легче ему идти. И тело дышит «эликсиром молодости», таёжным воздухом, надышаться не может.

Ох, и силён же настой осеннего воздуха! Уже тело «горит» от могучего кровообращения организма. На всех жизненных оборотах, работает человеческий мотор. Не это ли счастье снова почувствовать самого себя, свою былую силу?!

А ведь было на службе, что ради хохмы. Он двух человек на себе по кубрику «катал». Один прыгает ему на спину. Гришка ни за что не держится. Потом с разбегу на спину первого товарища прыгает второй друг. И Распутин носит их по кубрику: была у них такая молодецкая забава. А это полтора центнера весом, если не больше.

Теперь у него появилась другая забава собирать и продавать ягоду, чтобы на вырученные деньги издать новую книгу. И совсем недавно вышла новая книга «Восток Дальний и Ближний». Расчёт шёл по своей отработанной системе: со своими родственниками всё согласовано. Те занимают ему нужную сумму, и он за несколько месяцев с ними рассчитывается. За счёт ягоды. Была голубица, теперь клюква.

Распутин уже погасил задолженность перед родственниками за эту изданную книгу. Казалось бы, что ему уже можно заслуженно отдохнуть. Но нет! Теперь у него совершенно другая цель: надо собрать деньги на хороший памятник дедушке Семёну Андреевичу, что был в своём саду похоронен.

Оградку с братьями они уже поставили. Осталось дело за памятником. Теперь там лес растёт и добираться туда сложно. Но это божье дело: надо делать.

Пока Распутин собирал ягоду, то и надпись на памятник придумал. Такая надпись - эпитафия обязательно нужна там, в лесу. Только редкий путник туда забредёт или родственники придут. Они прочитают её и душой проникнут в дедовскую мудрость. Пусть эта мудрость им будет подсказкой на всю их дальнейшую жизнь.

На свежем воздухе легко думается. Поэтому Распутин с этой задачей быстро справился. Тем более что был уже сон, дедушка просил его это сделать. Во сне говорил ему:

- Здесь был дом и пасека моя.

Всё тленно, как и я! - и дальше уже другое:

- Остановись и помолись,

И ты не вечен!

И пока он думал, то на горизонте заметил ещё одного ягодника. Тот в стороне держится, и это понятно, у него своё ягодное место. Но постепенно они сблизились. И он узнал таёжницу: да это же Инка!

Та радостно приветствует Распутина, потому что они редко встречаются. И всегда где-нибудь в далёких уголках болота. Они по большей части своей жизни всегда одиночки. Но это не говорит об их душе, она добрая. А больше говорит о мышлении человека.

- Опять мы с тобой встретились, Григорий, очень рада тебя видеть: всё бороздишь свой океан природы. Ведь ты моряк!

- Куда мне до тебя, Инка, я никогда за тобой не успеваю. Да и вряд ли кто за тобой угонится: ты у нас вездеход. Только глазом моргнул, и уж нет тебя, – смеются они!

Таёжница молодо выглядит: загорелое до черноты лицо. Сама невысокая ростом. Плотно сбитая фигура. Весёлые карие глаза. А ей уже под семьдесят лет. Но бегает она так, что среди женщин-ягодниц ей нет равных, это точно.

И Распутин никогда с ней наперегонки не ходит. Он уже пенсионер и не любит эти детские забавы. Всё это ушло в молодость  и там растворилось. Или будет вернее сказать, что всё это осталось в его молодости. Всему есть строго отведённый ресурс, а как ты его выработаешь, это только от тебя зависит.

Хотя ради справедливости надо сказать, что тут характер человека играет. Пока его кровь будет бурлить в жилах, этот ресурс можно будет всегда продлить. Наглядное тому подтверждение, Инка. Её по-другому никто не называет.

- Я не один инфаркт пережила. Было такое, что врачи меня к смерти приговорили. А я думаю своё, что мне бы только снег в лесу растаял. Я на коленях туда уползу. И уползала.

Потом распрямлялась и шаг за шагом всё дальше в лес уходила. Так и учила себя ходить. И жить себя учила: ни капельки себя не жалела. Но что самое интересное, я сама научилась лечить других людей. Кое-что и предсказывать могу.

Если забегая наперёд, то можно сказать, что и сам Распутин в этом смог убедиться. Да ещё как. Хотя в душе к её словам всегда с лёгкой иронией относился. Всерьёз не думал об этом. И всё же.

Приезжает он из Израиля. И сразу же пошёл за клюквой: «Надо долги отдавать. И только вышел он из автобуса, как знакомые ягодницы его спрашивают: как ты съездил в Израиль, Гриша, как твой сын?»

- Откуда вы знаете? Ведь я никому и ничего не говорил про это?!

- А нам Инка сразу, как тебя не стало на болоте, сказала, что ты в Израиль улетел. Что у тебя болен сын, ты там долго будешь. Но всё будет хорошо, – Распутин онемел. – Да! Я там был, но сын ещё в реанимации лежит. И сам я толком ничего не знаю, что там дальше будет.

Через несколько дней он встречается с Инкой опять на болоте. Та сильно обрадовалась Распутину. Прямо вся сияет от счастья: «Твой сын будет здоров, Гриша. Я сильно за вас переживала и молилась за вас. Чуть ли не каждый день вас во сне видела». - Как тут можно не онеметь от услышанного.

- Но мы же тебе совершенно чужие люди, как такое может быть, Инна? – таёжница тоже растеряна. - Мне трудно всё это объяснить, Распутин, но я всё знала, что именно так будет. Хотя сама не хотела в это верить. И тебе ничего не говорила, чтобы тебя не беспокоить. Были у меня такие видения.  А как ты исчез с болота, то поняла, что все мои личные «выводы» с Израилем правильные. И Бога за вас просила. И молилась за вас. Всё будет у вас хорошо, сын у тебя выздоровеет. Не переживай, Гриша!

Вот такая эта лесная отшельница. Даже за чужих людей она молилась, есть же такие люди на свете! Хотя самой ей не сладко в жизни пришлось.

Был у неё сын, ему уже за сорок лет было. Видел его как-то на остановке Распутин. Она с ним за ягодой вместе ходила, работы у него не было. Тогда времена такие были. Много людей невольно спилось. И она своего сына от этой беды не спасла.

Сын все деньги пропивал, что были в доме, и что на ягоде зарабатывал. Мамину квартиру хотел продать, даже людей туда привёл жить. Кое-как она всех бичей выселила из дома. И сын с ними ушёл.

Потом она стала его искать: полгода прошло, если не больше, как он ушёл. И нашла его уже в морге: бесхозный он был. Так врачи ей говорили. И что в больнице он лежал, попал туда весь обмороженный, но почему-то ей никто не сообщил об этом.

Так получалось, что всем было лучше от него избавиться: и врачам, и милиции, и социальным службам, как от бича. В России есть такая незавидная практика. Но как это матери всё слышать?

Сын сам ей приснился. Жаловался, что ему холодно там, что у него пальцы отморожены. Просил у мамы прощения. И ещё просил похоронить его по-человечески. Все забыли его. И во сне он сильно плакал.

Нашла она сына, похоронила его и, конечно, простила. Мать она и есть мать, тут ничего не изменишь и душу не переделаешь. Теперь Инка хочет поставить хороший памятник своему сыну. Ей жалко его. Он и сейчас плачет во сне, всё прощения просит у мамы: «Ты же видишь, что я исправился, мама!»

В следующий раз Распутин взял с собой несколько своих книжек специально для таежницы. Спрятал их недалеко от остановки. Потому что чаще всего все ягодники встречались именно перед приходом автобуса. Довольные собой, умиротворённые люди, здесь уже можно было услышать смех, весёлые рассказы. И вот они встретились.

- Инка, я тебе свои книжки принёс. У тебя душа чистая, и я хочу, чтобы ты их обязательно прочитала и оценку дала. Мне это просто необходимо. Но главное, это тебе благодарность за твою добрую душу. За то, что ты за нас с сыном молилась, спасибо тебе!

- И тебе спасибо, Распутин. Книг мне никто не дарил, это точно. За всю мою жизнь ни разу такого не было. Поэтому это самый дорогой для меня подарок. И тем более там есть сказки. Я их с детства люблю.

Никогда бы не подумала, что ты писатель. Простой и добрый. Хотя уже больше двадцати лет мы встречаемся на болоте. Так получается, что ягода нас сводит, - и уже смеётся таёжница. Наверно, с лешим мне легче встретиться, чем с писателем. И вот такое для меня счастье. Я очень благодарна тебе!

Потом через год Распутин узнает свою оценку. Потому что когда ягода начинается, то читать книги просто нет сил и времени. Это Распутин по себе знает. Тут одна главная мысль: помыться, реализовать ягоду и спать, чтобы снова собраться в поход.

- Я несколько раз перечитала твои книги. И даже во многих рассказах себя узнавала. Так всё тонко там описано, что по-другому быть не может. И природа, как будто сама по лесу хожу. Я всё это прочувствовала. И с юмором всё написано, порой до слёз смеялась. И снова перечитывала. Ты настоящий самородок, Распутин. Ты такое огромное дело сделал, написал о нас, простых людях. Сейчас об этом не пишут. Но ты особенно это сделал, с душой! А душа у тебя чистая!

Засмущался Распутин, завздыхал.

- Спасибо на добром слове, Инка. А то порой всё бросить хочется. Мне такую травлю организовали в городе за мои книги. Столько грязи на меня вылили. Что ты просто не представляешь, как это трудно воспринимать. Особенно за сказки достаётся.

Как им всем объяснить, что это не «мутный стишок  про розовые облака». А это свой былинный стиль сказания, уже давно забытый.  Это пересказ из уст в уста. Народное творчество. Тогда в старину именно так передавалась вся сложная информация. Там связь идёт на уровне чувств, души, её грубо не зарифмуешь. И конечно, весёлая это сказка.

- Я твои сказки, Гриша, всё время перечитываю. И ты знаешь, моя душа успокаивается. Там столько внутренней энергии заложено, что сама диву даюсь, жить хочется.

Завидуют они тебе, Распутин. Такой объем информации, что ты охватил, им не под силу. Там всё надо с чистой душой читать. Ты попадаешь в твоё течение мысли, и тебя уже несет река. Где-то медленно, где-то быстрее. Потом попадаешь в водоворот событий. Весь напрягаешься. Но это миг. И уже плавное течение мысли несёт тебя дальше. А природа какая?  И каждая сказка так написана, да ещё с юмором.

Скажи им всем негодникам, иначе я их не называю, что простой народ рад твоим сказкам. И что глупость говоривших сильнее их пустого разума. Тут хитрости больше. Кто из них что-то подобное написал?  И уже никогда не напишет. Он сам на обочине природы кому-то мешает: грязь или камень?

Инка приблизилась к Распутину и поцеловала его в щеку.

- Вот тебе наша благодарность, Гриша, здесь в лесу. За всех простых людей тебя поцеловала. Ты не обижайся на меня, это душа так велела.

- Спасибо тебе, Инка, и всем добрым людям за поддержку спасибо!

После такого откровения поневоле задумаешься. Теперь уже не кажется Распутину, правильно он идёт, надо ещё больше работать. И никуда со своего курса не сходить - только вперёд! Время на месте не стоит, будет и на нашей улице праздник. Земля круглая! Принято к сведению, Инка!

А дома Распутин приводит свои мысли в порядок. Это уже перед сном тренировка такая. Все анализирует. Сейчас у него всё именно так происходит. Так и тогда было. Сон - это уже новое энергетическое поле. И он там растворяется. Именно оттуда берутся всякие прозрения и предсказания. Но их надо опять же  анализировать, чтобы разгадать их. Но это не всем дано, так же и Распутину. Он в этом направлении никогда не работал, не напрягал свои мысли в ту сторону. А тут нужна постоянная тренировка: анализ сна.

Снится Распутину страшный сон. Ураганный ветер дует с востока. Именно так, потому что Гришка хорошо знает это место. Знакомое место, и может он там хорошо ориентироваться. Но самое страшное снится, что там стоят огромные деревянные кресты. Там их никогда не было, а тут целое поле, одни кресты стоят, могил нет. И кладбищем это трудно назвать, не было там кладбища. Как будто выросли кресты в поле.

И вот этот ураганный ветер валит эти кресты, а многие с корнем вырывает. Распутин все это видит как бы со стороны. Но и ему становится страшно. Потом ветер немного стихает. И Гришка видит себя, что движется он коньковым ходом вдоль этого поля крестов. И все быстрее ускоряется его шаг. Теперь он видит у себя в руках то ли трос, то ли канат. Как уже раньше писал: буйреп, это по-флотски. Где-то наверху слышно лёгкое жужжание. Начинается лёгкое побрякивание о стенки переходной камеры. И подъём с остановками начинается. Так у него уже было при контакте с инопланетянами. Такая ассоциация всего происходящего.

Но тут Распутин просыпается и начинает анализировать свой сон. И понимает, что прямого контакта с иным разумом - инопланетянами - у него не получилось.  Именно так понимает, и не иначе. А что было на самом деле, он не знает. Всё лишнее стирается.

Но то, что он видел огромное кладбище и ураганный ветер, который валит и вырывает кресты, заставляет его крепко задуматься. Что это было на самом деле? Или не было?

Если не было, то как всё это Распутин прочувствовал каждой клеткой своего тела? До его мозга достали холод и страх увиденного.

Гришка себя успокаивает: сон есть сон, и не надо так на него реагировать. Мало ли, что тебе приснится. И никаких «указаний свыше на этот счёт не было». Он пытается все это перевести в шутку, таков уж его характер. Но где-то в глубине души беспокойство осталось. И не зря.

Проходит пару дней и происходит авария на атомной станции Фукусима. А это уже мировая трагедия, катастрофа. И не много не мало, а это всего полторы тысячи километров до Хабаровска. Вот тут-то и стало Распутину понятно, что за ураганный ветер дул с Востока, со стороны Японии. Авария там была. Или должна была быть, мы об этом мало знаем.

Может для нас он и невидимый, этот ветер, потому что это радиация. Но кресты, которые он валил и вырывал с корнем, свидетельствуют о его силе. И те невидимые нам силы, которые хотели нас предупредить, обмануть трудно. Они дали свою точную информацию. Вот тебе и ветер, и кладбище, предупреждение всему человечеству.

Получается, что Распутин уже второй раз, если не больше, получал во сне информацию об авариях. Уже была авария на химических заводах Китая и огромный сброс химических отходов в Амур.

Тогда снились Распутину берега реки, заваленные дохлой рыбой. И ещё полудохлые огромные рыбины ждали своей очереди. Почти полностью гнилые, все в противной слизи, они ещё шевелились. Только плакать они не могли. Или плакали, но мы не хотели их слышать.

Идёт работа на атомной станции. Устраняются очаги аварии. Вся Япония напряглась, в напряжённом ожидании. Да что там Япония, весь мир трепещет. Что будет дальше?!

Никто не может предугадать развития тех страшных событий. Люди приникли к экранам телевизоров, ждут хоть какой-то информации. Пришло время задуматься японцам, можно ли так жить дальше: «жить на огне», это вулканы, и управлять «огнём-атомом». Вряд ли такое возможно.

Это страшная стихия, и её обуздать пока невозможно. Тем более что вокруг этих атомных станций другой цветущий мир. И на всей земле это так: «атомные бомбы» замедленного действия уже запущены. Отсчёт пошёл! Когда рванёт, неизвестно.

Люди понимают это. И всё равно пробуют ужиться со смертью. И во всём мире так, учёные что-то пробуют, экспериментируют. И в итоге могут развалить нашу Землю, уничтожить свою планету. Неужели они сами выживут? Или они этого не понимают?!

Что их заставляет действовать помимо своего желания жить хорошо? И желания других людей – просто жить и любоваться красотою природы. И вот нам урок, и какой уже по счёту.

Наши корреспонденты беседуют с простыми японцами. Показывают всему миру, исход людей с места аварии. Там нет сильной паники, всё делается организованно. Правительством проделана большая работа в этом направлении. И это заметно.

И уже не невольно, а продуманно, честь и хвала ему за это. Наш корреспондент задаёт  вопрос, самый актуальный для русских:  «У нас уже была такая трагедия с атомной станцией в Чернобыле. У вас есть мародёры, которые воспользовались трагедией и попросту грабят бедных людей?

Японцы не понимают этого вопроса. И когда до них доходит весь смысл, то они удивлены: как можно грабить свой народ, если он и так в ужасной беде. Куда ему ещё хуже?

Это честь для нации так воспитать свой народ. Мы, русские люди, не можем этим гордиться. Наши пострадавшие города были бессовестно разграблены мародёрами. Люди оттуда бежали, спасали свои жизни, всё бросали. А кто-то наживался на этом. Грабил свой же народ. Не боясь смерти, заражал других её чёрный ворон. И он ведь умрёт! - как писал Распутин в своих стихах:

Нищий!  Не пред деньгами, а совестью своей!

Думал, что он вечный, и ему всё дозволено: грабить, грабить и грабить. Смерти он не боится.

Именно этими нелюдями всё до последней тряпочки было оттуда вывезено и распродано. Даже землю вывозили: хорошие всходы даёт, и ею торговали. Это что, шутка?

Цены росли, начиная с такси, продуктов питания, воды и так далее. Это ли не грабёж своего народа? Но нашим властям не было до этого дела. На всё были закрыты глаза. Их одно беспокоило, что о них, чиновниках, подумают в мире уже «мировое правительство». И не думали они, что подумают о них в России свои люди. Как такое можно было допустить?

Пока собираешь ягоду, о многом передумаешь. И мысли летят вперёд без всякой череды. И это хорошо, что они так легки и свободны, даже во Вселенной парят. И Гришка это понимает: пора остудить свой пыл. Нужен небольшой отдых. И на природе это легко делается.

Снимает он свой короб. Достаёт пластмассовый стаканчик. У него во мху раскопан свой маленький родничок, небольшое оконце. И Гришка всегда рядом с этим местом, как зверь, держится. Вот и сейчас он с наслаждением пьёт холодную настоянную на травах воду. Она настолько холодная, что начинает ломить в голове.

- Не торопись, бродяга, - успокаивает он себя. – Тут все твое. - А потом сам понимает, что это не так. Хуже нет врага человеку, чем он сам. И это начиная с правительства, оттуда идёт вся эта чехарда. Там всё воруют и приватизируют. И уже голытьба, свободные люди, брошенные нашим правительством, этим бизнесом занимаются.

Им тоже хочется что-то приватизировать, почувствовать себя настоящим хозяином в этой жизни. А это уже настоящая утопия: при таких мировых акулах так наивно думать. Кто тебе позволит быть хозяином? Но они этого не понимают. У них уже появилась мания величия.

- Ты здесь не собирай ягоду, это мой участок! И это на всём серьёзе сказано.

Как вам это нравится? Уже болото поделили.  Делёж произошёл, но кто там присутствовал? Может, сам господин Медведев?

Оказывается, что его там не было, без него всё болото поделили. Беда такая!  Новые хозяева сами так решили и забыли поставить его в известность: голь перекатная, и так далее.

Голытьба! Быдло! Как они смели? - это не Распутин так думает. А там в нашем правительстве. Гришка проще думает, от всего сердца его мысли.  Это несчастный наш народ! Его опять обманули.  «Новые хозяева» появились!

Но не это волнует Распутина. Господин Медведев и сам за себя постоит, он глава правительства, одна фамилия чего стоит! Ему только хорошо рявкнуть надо, и порядок будет обеспечен. В тайге всегда испокон веков так было: покажи, что ты сильный хозяин, можно поднатужиться.

Гришка собирает деньги на памятник своему дедушке. И Инка тоже собирает на памятник деньги, только своему сыну. Какая-то поразительная тенденция: одни собирают ягоду на бутылку, чтобы выпить потом, а непьющие люди на простые и небогатые памятники своим родным.

Но это легко можно объяснить логически: смерть в нашей стране превышает рождаемость. И Владимир Владимирович Путин всенародно обращал на это внимание политиков и чиновников. Но что из этого изменилось, ничего!

И мысли таёжника уже понесли его рассуждения в другом направлении. Так уже устроен русский народ, он добрый по своей натуре. Старается жить хорошо и быть весёлым. И у него даже есть шутливое предложение к Президенту, все равно до него ничего не доходит, сколько не пиши.

- Может лично вам, Владимир Владимирович, пора кого-то из этих ослушников на Красной площади всенародно высечь! Снять им, их подмоченные штанишки. И всыпать чиновнику столько, сколько он сам того заслужил.

Как Гришку его дед спрашивал: «На что ты домашнее задание выполнил, внучок?»

– Да троечка будет.

– Вот и получи свои заработанные три раза.

А их работу можно оценивать по десятибалльной системе, как в Европе, они ведь туда метят. На Европу равняются.

- С трёх раз вы этих боровов не убьёте, Владимир Владимирович, это точно, хотя у вас и рука тяжёлая. Но народ ещё больше поверит вам. И дело рождаемости с мёртвой точки легко сдвинется.

Со смехом супруги будут в постелях миловаться. И потом женщины будут больше детишек рожать. Уже без всяких кесаревых сечений. А естественным путём, как в природе положено.

А чиновники будут бояться всенародной экзекуции: раз обещал народу что-то сделать, то надо ему это делать. Знать будут, что над ними всегда висит «плеть Путина».

На болоте чего не передумаешь, тут простор человеку. И дышится ему хорошо, и работается, и думается. Вот и сейчас: смех смехом, а надо работать.

Уже насобирал Распутин пятьдесят тысяч рублей. Теперь ему на памятник хватит, а на дорогу, на самолёт не хватает. Можно было бы ему туда самому и не лететь, накладно это для Распутина.

- Дело это трудное, поставить дедушке памятник, дорог там нет, - и братья по-своему правы: им нельзя не верить. - Здоровье уже не то, чтобы что-то там поодиночке делать. Приедешь, Гриша, с тобой мы всё это и сделаем, – таков их ответ.

Ничего Распутину не остаётся, как дальше работать, другого выхода нет. И он старается, всё на болоте трудится. А Елена на даче урожай собирает да дома консервирует. Больше не на чём ты денег не сэкономишь, а покупать всё дорого.

Вечером звонит ему дочь Татьяна из Израиля. Жена с Распутиным ещё двадцать лет назад развелась, и вся семья без Распутина на ПМЖ в Израиль уехала. Ясно, что не смог бы он там жить без своей тайги и болот. Но его и не приглашали. Там всё уже было продумано женой и ее старшей дочкой. Детям обещали, что они будут там жить хорошо, те согласились. И естественно, что и о себе Мария подумала.

- Папа, ты знаешь, наш Миша в реанимации лежит в Тель-Авиве. Его на улице подобрали прохожие. Он в коме сейчас.

Конечно, это был колоссальный удар для Распутина. Его сыну Мише тяжело пришлось в жизни. С самого детства он много переболел. Красивый, русоволосый и голубоглазый мальчишка. Весёлый и добрый. Потом он серьёзно занялся боксом и поправил своё здоровье. Сейчас ему уже тридцать лет: рослый, сильный, настоящий русский мужичок. Чуть не на голову выше папы.

Но тут такое услышать. Долго приходит в себя Распутин. Пока не нашёлся, что ответить Татьяне:

- Доченька, спасибо, что ты мне позвонила. Я теперь буду думать  и Бога просить, чтобы он помог Мише. Больше мне здесь надеяться не на кого. Мы сейчас всё хуже живём. Не оставляйте Мишу одного, поддержите его. Ему это очень надо.

И всё же Распутин надеялся, что у Миши всё ещё обойдётся. В их роду все сильными людьми были, сама природа о том позаботилась. А гены здесь тоже немаловажную роль играют.

- Подожду! - думает он. - Срываться с места тоже глупо, не надо пороть горячку.

И чтобы ему не метаться в сетях своих мыслей, что уже опутали его, тут всякое передумаешь, уж очень много негатива. А утром Распутин снова уходит своей тропой на болото. Там ему легче будет: это он точно знает. И сыну всё это передаётся, так устроен человек. Надо себя держать в руках, другого выхода нет, и только так, тогда и Мише легче будет.

А тут Распутину такое красивое место попалось, что ягода ковром на мху лежит. Залюбуешься ею. Только ему не до этого сейчас.

- Вот бы с Мишей сюда прийти, посмотрел бы он на это диво, - думает таёжник. – Конечно, удивился бы сын, с детства Мишанька всякую ягодку любил.

Надо брать клюкву и не думать о плохом. Не волновать сына. И он работает дальше, чисто автоматически гребёт ягоду. И уже почти два ведра набрал. Но тут опять звонок, сестра Валя звонит:

- Гриша, звонила Таня. Говорит, что Миша всё в коме находится. И врачи говорят, что шансов мало его спасти. Надо тебе туда лететь, если хочешь его живым увидеть.

Плачет Валя в телефоне, и у Распутина тоже непроизвольно слёзы текут по щекам, он их не замечает.

- Передай Тане, пусть мне вышлют справку по Интернету, что Миша в тяжелом состоянии. Это чтобы мне на работе отпуск дали. Сейчас людей и так не хватает, все в отпусках. Я решил лететь в Израиль. Буду звонить на свою работу.

- Командир! – У меня сын в коме в Израиле уже не один день лежит. Надо лететь туда.

Я знаю Марат Сарвартдинович, что это трудно сделать. Но у меня нет другого выхода. Справку я заказал через Интернет, пришлют.

- Ты что там плачешь, Распутин? У тебя совсем голоса нет, – это Зиганшин, начальник охраны, тоже беспокоится за Гришку. - Стараюсь не плакать, командир, но что-то плохо у меня получается.

Я сейчас на болоте, пока выберусь, уже поздно будет. Вы позвоните в Хабаровск в управление, объясните там всю мою ситуацию. Мне по-любому туда надо лететь. А завтра в восемь утра я буду на работе, напишу заявление.

И уже жене звонит Распутин:

- Лена, Мише лучше не становится, мне надо лететь в Израиль. Подъезжай сюда, на трассе встретимся, заберёшь меня. Я на выход пошёл.

На трассе его ждала Елена. Она ничего не спрашивает Распутина. Ждёт, пока он сам с ней заговорит. Но Гришка молча ставит короб на сиденье салона, потом сам садится. Лицо его потное, глаза завалились. Он не замечает этого, и вообще ничего не замечает.

- Надо лететь в Израиль. Звонил на работу Марату Сарвартдиновичу, он обещал помочь с Хабаровском. Завтра с утра пишу заявление и надо ехать за билетами. А сегодня надо чемодан собирать. Снять все деньги, что дедушке собирал на памятник.

Попрошу у него прощения, по-другому у меня ничего не получится, и всё равно будет мало денег. Надо ещё где-то занимать. Потому что надо хоть что-то внукам купить.

- Мы тебе с Валерией займём двадцать тысяч, у нас больше ничего нет. Потом отдашь, когда сможешь, – это Елена.

Дома сели перебирать ягоду. По японской методике, это занятие хорошо успокаивает нервы. Иначе голова трещит от напряжения: что там и как там в Израиле? Как Миша?

Елена Распутина не трогает, сама понимает, как ему тяжело сейчас. У него свои думы. Но тут позвонила сестра Валя, сказала, что прислали справку из Израиля, надо её копию забрать. Там всё без изменений: Мише плохо.

Утром Распутин уже был на работе. Принёс справку. Ребята хотят с ним поговорить, но увидев состояние товарища, его не трогают. Вместо слов у Гришки вырываются глухие хрипы, видно, что он не о том сейчас думает.

- Езжай, Гриша, может там всё и обойдётся. С работой всё улажено, не переживай. Бери билеты, позвони, когда улетишь, – это командир. – Сколько надо, столько и будь там, у тебя очередной отпуск. Так что думай сам.

- Билет взяли только на завтра, по-другому никак не получалось.

И утром Распутин с чемоданом ехал на вокзал. Затем на электричке до Хабаровска. И дальше в аэропорт.

- Не переживай, Распутин, всё будет хорошо. Я в церковь схожу, помолюсь за вас обоих: Мишу и тебя, – Лена сама шмыгает носом, но она не плачет. Таков у неё характер.

- Не переживай, Лена, в Хабаровске встретит Толик Прокудин. Он настоящий друг. Никогда в беде не оставит. Вчера я с ним разговаривал.

В Хабаровске встречает электричку Анатолий Петрович Прокудин. Мечется вдоль состава. Увидел Распутина и бегом к нему бежит: «Что случилось, дружище? Объясни толком!» Лицо его встревожено. Он как никто другой понимает Распутина, у самого совсем недавно погиб сын. И вся его семейная жизнь сложилась неудачно. И только теперь вроде стала налаживаться.

Но Анатолий Петрович, всеми уважаемый человек, где бы он не жил и не работал, таких людей мало на свете. Весёлый, добрый, таёжник, оптимист, с повышенным чувством юмора. Это, скорее всего, его вынужденная защита, чтобы совсем не упасть духом. Не хочет он людям плакаться: такой он человек. Старается Анатолий в себе всё держать.

- Вот, Гриша, возьми от меня помощь, там тебе пригодится. Больше пока не могу, сам знаешь, как мы живём. Не обессудь, дружище! И протягивает ему пятитысячную купюру.

- Спасибо, Толя! Ты не обижайся, пожалуйста, но денег я не возьму. Я думаю, что мне хватит своих денег. Если совсем будет трудно, то тогда я сам займу у тебя, пока хватит.

Посидели друзья ещё немного на остановке, пока не подошёл автобус до аэропорта. Обнялись на прощание - держись, Григорий, всё хорошо будет! Я в это верю.

А дальше всё как-то серо было. Распутин пришёл в себя только тогда, когда самолёт приземлился в Тель-Авиве. Тут чужое государство, нельзя ему расслабляться.

На паспортном контроле он протянул свой паспорт и справку из больницы. Лишних вопросов ему не задавали. Делали то, что надо было делать, и только. Тут своя отработанная система: его ничем не обидели. Проявили законность, и только.

На выходе его встречали дочь Татьяна с мужем Аси  и внучкой Офир. Тут уже за полночь, и внучка спит. Рядом с ними сын Дмитрий. Распутин всех расцеловал, и первый вопрос был: как Миша!

- Всё то же самое, папа, что и было, из комы он не выходит.

Что-то надо было говорить, чтобы всем не расплакаться. Обстановка совсем невесёлая.

- Я там два ведра клюквы вам привёз, что на болоте собрал, и ещё кое-что из подарков. Поделите сами  и про Мишу не забудьте. Ему ягода очень будет нужна, когда дело пойдёт на поправку.

Богаче витаминами ягоды нет, ни одна ягода не может соперничать с нашей клюквой. Она входит в рацион космонавтов. А это уже о чём-то говорит. Скоро машина приехала до дома, где Дима живёт.

- Папа, поживи пока у Димы, мы так решили. Потом видно будет. У него больше времени, мы всё время на связи будем, – это Таня успокаивает отца. Тот не спорит, он согласен.

- Папа, иди, мойся, попьёшь чаю и спать ляжешь. Тебе отдохнуть надо. А завтра к Мише в больницу поедем. Ты должен хорошо дорогу запомнить. Я не смогу туда каждый день ездить. А ты дома не усидишь, я тебя знаю.

Дима расплакался.

- Ты знаешь, папа, как я тебя люблю. Я так скучал без тебя всё время, ведь я один здесь живу. Так наработаюсь, что покушать забываю, только спать хочу. Тяжело мне здесь жить и дома в России не сладко. Там всё хуже жизнь и с работой проблемы. Но это дом, и могила там бабушки. Я бабушку никогда не забуду.

- Не знаю, сынок, что тебе посоветовать. Простому человеку везде тяжело жить. И это везде одинаково. Но прежде всего надо самому иметь трезвую голову и сохранить хорошее здоровье. Тогда ты сможешь принять правильное решение. Иначе здесь не выжить. Это чужбина!

Чужие бьют, в русском языке всё переводится. Так можно перевести «чужбина» до полного понятия слова.

Ты уже сам, сынок, понял смысл этого слова на своей шкуре. Тут никто тебя жалеть не будет, ты здесь чужой. И это страшно понимать. Захочешь вернуться домой, всегда буду рад тебя видеть, у тебя есть дом.

Лёг Распутин спать, а ему не спится, хотя он сильно переутомился. И так ведь бывает в нашей жизни. А ему есть о чём подумать: снова закрутила его река жизни и на другой континент забросила. Она и здесь течёт, далеко от своих истоков. И на Дальнем Востоке, и на Ближнем Востоке, чуть ли не весь мир охватила. Кто бы мог подумать, что так всё получится. Уже внуки здесь родились.

А утром они попили чай и спешат на остановку. Им с Димой надо успеть к семи часам в Тель-Авив, в главную больницу Израиля. Там можно находиться строго в определённое время. Потом всех посетителей вежливо выпроваживают. Это реанимация, по-другому там быть не может, и все это понимают.

Сели в автобус, пассажиры все разные: всех цветов и национальностей. И разговаривают на разных языках, но похоже, что все понимают друг друга. И русский язык можно услышать.

- Папа, хорошо запоминай дорогу. Сам будешь ехать, запоминай ориентиры. Тут трудно без этого, это тебе не тайга. Вот краны стоят, дома строят. Это моя работа. А справа уже больницу видать. Видишь, огромное здание с вертолётной площадкой на крыше. Это и есть главная больница. Через остановку надо выходить.

Идут они с сыном по улицам, вымощенным брусчаткой. По обочинам пальмы растут. Благоухают цветы после утреннего полива. Тут всё поливается, каждый кустик, дерево, травинка. Вода по трубкам никого не обходит: всё продумано до мелочей. И природа радуется такому вниманию. Чем они не люди, только в другом облике. И сказать нам не могут.

Распутин всё запоминает, куда идти и как идти. Хоть и утро здесь раннее и жары нет, но вспотел он - надо торопиться. А подошли к самой больнице и совсем растерялся Распутин. Это целый многоэтажный город. Вот там у него точно будут проблемы.

Прошли центральную проходную мимо вооружённой охраны. Там производится досмотр вещей, но у них ничего нет. А ещё дальше стоят различные корпуса больницы.

- Запоминай, папа, куда заходить будешь, - говорит сын.

- Вот здесь пианино стоит. Большой зал. Площадка. Больные могут здесь играть, если он того хочет. Так ученые решили. Это помогает больному выздороветь, даже обречённому на смерть. Есть такие исследования. И другим больным легче становится, когда они слышат музыку самих больных людей, таких же, как они сами.

Дальше идут лифты, их много: и грузовые, и пассажирские. Нажимаешь третий этаж, и тебе на табло высвечивается номер лифта, на котором ты должен ехать, – запоминай, батя.

Но у Распутина уже другие мысли в голове: как там сын Миша? Он не может уже ни о чём другом думать. Кругом люди, все движутся. И всё просто плывёт перед глазами. Большой город со множеством ходов и переходов. В тайге всё проще, всё родное, тёплое. А тут холодом тянет.

Автоматически открылась последняя дверь, и вот уже реанимационные палаты. Прошли мимо поста дежурной сестры. Назвали свою фамилию. Затем специальным раствором вымыли руки. Надели халаты и зашли к Мише в палату.

Большая каталка посреди просторной комнаты. Вокруг множество различной аппаратуры. И все их прозрачные трубочки тянутся к Мише. У него ничего не работает, практически ни один орган. Всё на искусственном снабжении.

Не знает Распутин, что сказать сыну. Миша сильно распухший: не работали почки. Руки закреплены бинтами к каталке. И нужно себя сдерживать, чтобы не расплакаться.

- Сынок, я уже приехал к тебе, ты только держись! Ты знаешь нашу породу: мы очень сильные люди. Ты сам знаешь.

- Батя! Ты можешь положить свою руку ему на голову. Это здесь не запрещено, – Дима уже плачет, слёзы текут по его щекам. Вся его жизнь сложилась так, что его лучшим другом был брат Миша с самого раннего детства.

Миша на два года младше Димы. Но его всегда можно было обидеть. Он танцор с детства, утончённая натура. И его восприятие всего происходящего вокруг него было всегда сложным. Миша на многие вещи смотрел проще.

- Не плачь, Дима! Сейчас пойдём разбираться. Берёт он за руку своего старшего брата, и мальчишки идут на улицу. Что там Миша говорил обидчику Димы, Распутин не слышал. Но видел, как Миша с хода бьёт тяжёлым кулачком в грудь старше себя мальчишку. Тот плачет и уходит жаловаться своим родителям.

- Зачем ты дерёшься, Мишанька, это не хорошо, - учит Мишу Распутин. – Так не надо делать, хоть он и старше тебя.

- Я ему объяснил, что это ему за Диму, ты же знаешь, папка, что он у нас драться не умеет. Значит, так получается, что его все бить могут? А он мой брат.

Чем Миша отличался от остальных детей, так это логикой мышления. Тут он мог кого хочешь удивить.

- Ну, раз ты Диму защищал, то так и скажи родителям того мальчишки. Пусть и они знают, чем их сын занимается: сам хулиганит. А потом к нам ходят жаловаться.

И Миша идёт к родителям и тем объясняет, что у них случилось с их сыном. Чужие родители сильно удивлены всем увиденным и услышанным. Конфликт исчерпан.

Вот такой Миша был всегда: с самого детства защищал слабых людей. И Дима искренне любил его за это, за его принципиальность и удалую бесшабашность.

Распутин положил свою ладонь на голову сына. Короткие и русые его волосы сейчас очень жесткие. В детстве они были светлыми, мягкими и кучерявыми.

Так же его самого маленького ласкала бабушка. Вымоет его, переоденет в чистую одежду, посадит внучонка себе на колени  и по голове гладит своей натруженной рукой. С детства она на чужих людей работала. И приговаривает:

- Волос у тебя, Гришенька, мягонький, значит, ты добрым будешь, расти внучек. Два завитка на темени, значит, две жены у тебя будет. И от этого весело бабушке, легонько посмеивается она, и непонятно карапузу, где правда, а где выдумка.

И тут Миша открыл свои глаза. Мутный взор его ищет Распутина. Во рту Миши загубник от дыхательного аппарата, как у аквалангиста. Распутин сам проходил водолазную подготовку. Не раз выходил через торпедный аппарат: свободным всплытием и по буйрепу. И только смог сказать сыну!

- Мишанька, надо выходить на поверхность. Не торопись, родной, не волнуйся, сынок, всё будет нормально у нас!

Потихонечку всплывай, не надо волноваться! Я рядом с тобой, помогу тебе выйти на поверхность. Миша прикрыл глаза, в знак согласия или от усталости. Наверно, сильно устал.

- Батя! Он тебя сразу почувствовал, как ты руку ему положил на голову. В тебе столько энергии, что на расстоянии тепло чувствуешь.

- Не чужой я ему, Дима, и, наверно, он ждал меня.

Так оно и было на самом деле. Как потом сам Миша рассказывал своему отцу:

- Я был у нас дома в Биробиджане, видел, как ты собираешь свой чемодан в дорогу. И в аэропорту я был с тобой, папка. Хотя всё время мне кто-то мешал, куда-то тянул в сторону. А моя бабушка меня от них забирала, к тебе тянула.

Лечащий врач хорошо говорил по-русски. И немного разъяснил ситуацию: «Подобрали Мишу на улице. Он шёл, потом побежал и упал. У него было воспаление лёгких. Началось осложнение. Температура была до сорока двух градусов. А это уже распад начинается. Пошла цепная реакция, всё решали минуты.

Мы всё попробуем сделать, что в наших силах. Но никто не даст вам гарантии, только от него всё зависит. И хорошо, что вы сюда прилетели, больной должен знать это. Уже почти неделя прошла. А это уже стабильно тяжёлое состояние, не критическое. Как было написано в заключение, что вам прислали, можно надеяться на улучшение его общего состояния».

Отведённое время пролетело быстро и родных попросили выйти из реанимационной палаты. Дальше будет ренген лёгких и дальнейшие процедуры.

- Пойдём, батя, я тебя к морю свожу. Здесь всего минут двадцать хода. Раз ты приехал сюда, то грех к морю не сходить. Тем более что у тебя нога больная, соляные ванны примешь. Хоть подлечишься чуть-чуть.

Жары ещё нет, только девять часов утра. Но уже на подходе чувствуется свежее дыхание Средиземного моря, его лёгкий бриз. И роскошные пальмы нежатся от этого животворного дыхания моря. Им расти надо. Влаги надо. И вместе с тем, солнца. Мы все его дети.

Песок белый и мелкозернистый слегка шуршит под ногами. Он с готовностью оставляет на память любой человеческий след. Но вот накатилась с моря его запоздалая и тяжелая волна и всё смыла. Обидно! Страница нашей жизни перевёрнута. Тут своя точная картотека ведётся уже тысячелетиями. И мы теперь в неё попали.

Заплыл Распутин подальше от берега и понял, что не надо так волноваться. Сыну лучше будет, когда ему самому хорошо будет. Он сам тот источник, который может пополнить его организм. Надо и ему самому подзарядиться. Снять с себя усталость за все последние дни. Очистить ауру.

Рыбки, похожие на наших скалярий, довольно таки крупные, есть и с ладонь величиной. «Бомбят» тело Распутина, что-то «шамкают» своими беззубыми ртами. И Димка тоже подпрыгивает от щекотки. Но те не унимаются, работают дальше. Что они там нашли вкусного на человеческих ногах, непонятно. Пловцы пробовали поймать этих рыбок руками, но ничего из этой затеи не получается. А ведь Распутин дома руками не по одному ведру карасей ловил. Да и Дима ловкий парень.

– Надо приспособиться! - имено об этом и думают наши отдыхающие здесь русские люди, у них фантазия очень развитая. И быстрое мышление, как у кота, цап! И всё. А тут не получается цап! Ничего, что-нибудь другое всё равно придумаем.

Жара усилилась, и надо ехать домой, чтобы там немного отдохнуть. И снова автобус, снова незнакомые люди, пальмы. Кругом снуют велосипедисты на моторчиках и без них. Совершенно другая жизнь. И по понятиям Путина, ему влиться туда невозможно.

Дома мужики хорошо поели и прилегли отдохнуть, до вечера ещё много времени. Потом звонит Татьяна, сказала, что в обед она будет у Миши в больнице. А вечером туда поедет мама со своей дочерью. И они решили, что Распутину лучше там быть утром. Завтра все будут работать и некому у Миши дежурить.

Хоть и зло берёт Распутина: они там всё решают за него!? Но с одной стороны, это правильно. Если все они там в палате соберутся, то толку от этого будет мало. А так Миша не один будет, поддержка ему будет в течение всего дня.

Вечером звонит одноклассник Фима Кельман. Дима даёт отцу телефон: «На! Поговори с другом».

- Ты уже прилетел, Гриша! Как там Миша? Что с ним?

- Недавно пришли от него. Ничего хорошего там нет, без сознания он. Завтра с утра сам к нему поеду.

- Жди меня, Григорий, сейчас я к вам подойду. Так проще будет разговаривать.

Фима недалеко живёт, на параллельной улице, минут десять ходу. Он друг детства, с первого класса они дружили. Ему есть что с Распутиным вспомнить.

Прошло немного времени, и на пороге Диминой квартиры появляется Ефим. Кареглазый, седеющий, подвижный, он мало изменился. Друзья обнимаются, они искренне рады встрече. Год прошёл, как они расстались. Так быстро пролетело время. И если бы не беда с Мишей, то вряд ли бы они сейчас встретились.

Дима уже ставит на стол печенье, конфеты, приглашает дядю Фиму к столу выпить чаю. Тот не отказывается, они уже знакомы с Дмитрием. И вот они уже сидят за одним столом.

- В тот день, когда Миша попал в больницу, на территории Израиля в отдельных местах бушевали огромные бури. Для Израиля это аномальное явление. Очень много людей тогда попало в больницу. Были большие сбои в работе человеческого организма. Это пока мало изученное явление. Может, и Миша попал в эту когорту людей?

- Не знаю, Фима, врач тоже что-то говорил про бури. Но тут, наверно, главную роль играет то, что у сына уже было воспаление лёгких. От этого недуга всё и пошло плясать, и в итоге весь организм отказал.

В тот раз я, как приехал домой, так привет передал всем нашим одноклассникам. Вам тоже привет от них. А сейчас не до этого было, даже местами вообще ничего не помню, как сюда добирался. Только в Тель-Авиве пришёл в себя. Вот такие дела, Фима.

Завтра с утра сам поеду к Мише в больницу. Дима мне сегодня показал, как туда добираться. Документы у меня есть, телефон тоже. И ещё адрес в кармане лежит, так что не пропаду. Тут каждый третий по-русски говорит. Другого выхода у нас нет.

- Я звонил Лёне Крепаку и Саше Портному. Они тоже сильно обеспокоены здоровьем твоего сына. Конечно, хотели бы увидеться с тобой, но тут не прикажешь. Очень сложная обстановка.

Потом Распутин пошёл провожать Ефима, ему хотелось немного проветриться. Зной уже спал, дышать стало легче. Пальмы и прочая зелень радовались жизни. А у друзей только грусть на лице.

- Никогда бы я не подумал, Фима, что нам с тобой в Израиле придётся встречаться. Так быстро время пролетело, и кажется мне, что мы только вчера в школу бегали. А уже к закату катится наша жизнь.

Я сейчас о себе не думаю, Фима, лишь бы у детей все ладилось. А тут видишь, что творится. Можно сказать, что прямо с болота сюда прилетел. Но по-другому нельзя было поступить.

- Гришка, будь на связи. Я буду тебе сам звонить. Может, что-то и придумаем. И Мише как-то поможем. Иди домой, а то мало ли что бывает. За тебя переживать буду.

Обнялись друзья и разошлись в разные стороны. А на скамеечках, как у нас раньше в старой и доброй России, пожилые люди сидят, дышат свежим воздухом. Наверно, Россия - их Родина, только там всё по-другому сейчас. А раньше все одной семьёй жили, все были русские и гордились этим.

Возле дома Распутина встретил большой серый кот. Он уже старый и сам подошёл к Гришке.

- Что, Вася, кушать хочешь?

Тот не отказывается: мяу да мяу. Но не тощий кот, тут что-то другое.

- Посиди здесь, я тебе сейчас вынесу что-нибудь покушать, только никуда не уходи. Погладил кота Распутин, а тот за ним к подъезду бежит. Сел и ждёт там человека.

- На, Вася, кушай, - кормит кота Распутин. А тот к нему ласкается как к родному. Ему больше ласка нужна да чтобы с ним по-человечески поговорили. Вот и вся коту радость.

- Кто бы моему сыну помог, Василий, ему тоже поддержка нужна.

А тот трётся о ноги Распутина. И хотел уже Гришка уходить, а кот его за штанину зубами держит. Кто бы мог подумать, что такое возможно.

- Василий! Ты бы не хулиганил, не голодный ты. И погладил я тебя хорошо  и поговорил с тобой. А может ты сам  из наших краёв будешь? Только сказать ничего не можешь. Тяжело тебе здесь.

Кот ничего не отвечает Распутину, а только петли вьёт возле ног. Что он там мурлычет, Гришка его не понимает.

- Ты бы Мише моему помог, сказку ему рассказал, как в детстве это было. Говорят, что коты так лечат. И в ответ кот пронзительно мяукнул.

Рассказал Распутин всё Димке, тот посмеивается.

- Да он возле нашего магазина прописан, это его территория. До перекрёстка он ходит, а дальше у него граница. Умный кот, ничего не скажешь.

Утром Дима, ещё только светало, ушёл на работу. За ним потянулся Распутин. Сегодня у него серьёзное испытание. Надо пораньше пройти эту дорогу, чтобы всё лучше рассмотреть. И опаздывать в больницу нельзя. Миша там один лежит.

- Василий! – зовёт он кота. - Ты где?

И кот уже стоит перед Распутиным, свои желтые глаза на него пялит. Всё получается, как в сказке Ершова «Конёк-Горбунок». Распутин невольно улыбается: – «Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой»... Кушай, Василий, а мне к Мише надо идти, тяжело там ему одному, очень тяжело, помочь ему надо». Кот все понимает, трётся о ноги человека, успокаивает его: всё хорошо будет, не переживай, человек.

Кот провожает Распутина до большой улицы, здесь граница его участка. Дальше он идти не имеет права. И он не нарушает «кошачью конвенцию». Запрыгнул повыше на какой-то кирпичный колодец и мяукнул: «Я на месте, хозяин, буду ждать, удачи тебе!»

Город только просыпается, спешат редкие прохожие, им не до Распутина. И тот идёт по памяти, находит знакомые дома, прошёл фонтан. Так и до остановки добрался. Народу там мало, наверно, это будет первый автобус. Шофера сидят в кружочке и беседуют между собой в прохладной утренней свежести. Всё, как у нас происходит. Только все они, похоже, разных национальностей, даже африканец есть.

И в микроавтобусе едут люди разных национальностей. О чём они толкуют, ему не понятно. Но кое-где слышна русская речь. И уже на подъезде, когда стала видна сама больница с вертолётной площадкой на крыше, Распутин говорит шофёру: «Ихелово госпиталь», - тот согласно кивает головой, понял, где надо ему остановиться.

А дальше автобус ушёл в сторону от видимого здания больницы и затерялся среди высотных зданий. Понял Гришка, что не туда его везут. И опять повторяет: надо Ихелово, госпиталь.

Теперь уже все пассажиры стали между собой разговаривать и что-то на иврите объяснять шофёру. Тот понял, сам он похож на араба. И показывает Распутину жестами: сиди, не надо выходить. И уже на обратном пути останавливается автобус в нужном месте: «Ихелово госпиталь». И показывает направление, куда ему надо идти. Денег водитель не взял: вроде его ошибка была.

Тут развилка двух дорог, многополосное движение. Так что сразу на другую сторону не перейдёшь: сложный переход. Хорошо, что на улице прохладно и машин мало. А так совсем бы взмок от пота Распутин. Хорошо, что есть у него запас времени. Он это учёл заранее, предположил, что может такое случиться: не у себя дома.

И в самой больнице он искал нужный ему корпус, где стоит пианино. Ошибался, возвращался и все же нашёл. Это верная для него примета. Но главное, что он всё ближе к своему сыну.

Так он добирался до реанимационной палаты. И когда прошёл комнату отдыха для приезжих людей, там и сейчас много людей ночевало, то понял, что следующая дверь его. Он уже на месте.

Дежурила миловидная медсестра, зовут её Анжела. Раньше жила она в России, где-то на юге страны. А потом волею судьбы переехала на ПМЖ в Израиль. По-русски говорит чисто, это её родной язык.

Она знала маму Саши, Диму, Таню, всегда была с ними искренна. Держалась, как со своими добрыми знакомыми, земляками. Дима уже говорил отцу о ней: он очень быстро с людьми сходится. И хвалил Анжелу: хорошо, что есть такие люди. Без них тяжело было бы жить на свете!

- Это очень хорошо, что вы приехали к Мише. Теперь ему легче будет. Он у вас наверно очень добрый, как и вы. Распутин удивлён: – А откуда ты, Анжела, это знаешь?

Миша лежит под наркозом, опутанный различными проводами и трубками, глаза его закрыты.

- Я уже не один год здесь работаю и столько людей видела на краю гибели, что сама удивляюсь, как моё сердце выдерживает. Тут оно должно быть каменным.

Мишу мне очень жалко. Я начинаю говорить, и он слышит меня. Из всех сестёр мой голос различает. Все врачи это заметили. А начинает шевелиться ему тяжело на одном месте лежать, могут пролежни быть, я с ним разговариваю, успокаиваю его. Говорю, что всё будет хорошо, что он в больнице находится и не надо ему волноваться. Сначала он не понимал, где находится. Наверно, думал, что на улице потерялся. И Миша успокаивается, слушается меня.

Потом Миша скажет отцу: «Меня всё время разрывали на части, тащили в разные стороны. Черные люди упорно цеплялись за меня. А Анжелка, она светлая была, меня им не отдавала. Там целая война была. Потом ты был со мной, и нам легче стало отбиваться. Я тебя всё время видел, папа.»

- Анжела, возьми шоколадку «Алёнка», это тебе из России подарок. Пусть тебе наша Родина сладкой покажется, как твои мечты, силы тебе добавит и счастья. За Мишу спасибо!

И книжку я тебе хочу подарить, что сам написал. Это моя девятая книга. Там и о Саше есть немного, и о Диме. Есть и о нашем далёком для вас Биробиджане, и об Израиле: я уже был здесь один раз.

Книга так и называется «Восток Дальний и Ближний». О нашей жизни и о наших людях там много чего написано. Сама почитаешь!

А вот эту мою книгу сказок «Сорок сороков» передай от меня Наталье Шапиро. Она заведующая этой больницей, или исполняет такие обязанности. Я плохо в этом разбираюсь, но не это главное.

Я ей многим обязан. Именно она прислала мне справку, что Миша находится в критическом состоянии. Сделала всё это быстро, без всяких чиновничьих проволочек. Понимала, как дорого время: сутки, часы, минуты. Когда никто этого не знает. И она тоже, что будет дальше?

Спасибо ей за её доброе сердце. Ещё ей низкий поклон от меня: здоровья и счастья желаю!

- Её на работе сегодня не будет, но я всё сделаю, как вы просите, обязательно передам.

Миша не шевелился, был под наркозом. Распутин подошёл к нему, погладил его голову. Задержал чуть руку. Пусть сын подпитается его чистой энергией. Он за всё лето и начало осени немало по тайге побродил. Как бы уже сжился с ней, и он мысленно просит её:

- Мама-природа, помоги моему сыну Мише, как мне всегда помогала. Дай ему силы выздороветь, как меня этой силой щедро оделяла. И не раз спасала меня от погибели. Спасибо тебе! Не обдели и сына моего Мишу своей щедростью и вниманием.

Распутин в церкви очень редко бывает. И не знает он молитв. Но тайга его другой мудрости научила: надо с душой всё говорить, если ты просишь без всякого обмана,  тогда Господь Бог поможет тебе обязательно. И Распутин в это верит.

Два часа пролетело быстро. Миша так и не открыл глаза. А в большом коридоре уже подкатили новый аппарат. Как понял Распутин, будут подключать к Мише: помогать ему жить.

Идёт Распутин к морю. Идёт автоматически, как у нас говорится, лишь бы идти. Мысли его где-то зависли в каком-то вакууме. Надо как-то самому выходить из этого состояния. Сейчас он передал свою энергию Саше. И завтра будет то же самое, надо будет много энергии.

Разделся Распутин и полез в море. Заплыл он подальше от берега. И на волнах качается. Но мысли его совсем о другом.

- Я сейчас весь в твоей власти, стихия, как уже не раз это было в моей жизни. Если я в чём-то виновен, то готов за это понести заслуженное наказание. Сейчас это возможно.

Мне надо себя испытать, нужна уверенность в себе. Прости, если что-то не так сказал. Ты мне всегда была как мать родная на протяжении всей моей жизни, стихия-вода.

Солнце греет Распутина, вода ласкает его тело и слышен шёпот моря: ты ещё долго будешь жить. А пока ты должен пройти свой путь, и Миша тоже. Это ваше испытание в жизни.

Добрался он до Диминого дома, попил чаю и прилёг отдохнуть. Полуденная жара уже даёт о себе знать. Да и вся обстановка не радостная. Хотя кот Василий встретил его у подъезда дома. И с ходу вцепился зубами в штанину, не пускает Гришку домой.

- Что, Василий, и тебе ласки хочется? - гладит он «продуманного» кота. – Ты действительно бесподобный кот, сам о себе беспокоишься. Но душа у тебя всё равно не на месте, и у меня тоже.

А кот всё трется о ноги Распутина, что-то своё говорит Распутину, успокаивает его: всё будет хорошо, добрый человек.

Потом позвонила Таня.

- Папа, я в обед буду у Миши и мама тоже. А вечером некому там быть. Что будем делать?

- Не переживай, Таня, я к Мише поеду. Дорогу я уже знаю, так что прогуляюсь под пальмами.

- Папа, ты смеёшься, но это же другой город, и даже другое государство. Я за тебя сильно переживаю. Но у меня работа, дом, семья. Ты сам всё понимаешь.

- Всё нормально, дочка, за меня не переживай. Я буду у Миши.

И он поехал туда вечером.

У Миши хорошего ничего не было, никаких перемен. Пробовали его выводить из наркоза и, похоже, что лёгкие отказывают, не справляются они. Опять он под наркозом лежит. Распутин погладил сына по голове. Подпитал его своей энергией. И в детстве он также возился с Мишей. Кормил, если надо было, мог и постирать одежду, если была такая необходимость. Никогда не разделял работу на мужскую и женскую. Нянчился, если была такая необходимость.

А сейчас надо просто сидеть возле Миши. Ничем он не может сыну помочь, и это для него самое обидное состояние. Так и сидел он возле Миши в своих раздумьях, пока его не попросила медсестра выйти из палаты: «Ваше время закончилось».

А на улице уже темнело. Огромные многоэтажные дома стали преображаться в каких-то монстров с выпученными огненными глазами, в любой момент готовых надвинуться на человека, раздавить его. Всё, что стало уже известным ему, переходы, дома, улицы, снова чужие для него и враждебные.

И даже дома Распутин не любил это сумрачное время. Тут надо или раньше выбираться из тайги, а если уж так получилось, что не успеваешь это сделать, то без всякой спешки надо готовиться к ночёвке. Запастись дровами, водой, устроить лежанку у костра. И самому смешно стало: Гриша, ты где?

Дома его встретил встревоженный Дима.

- Я весь испереживался, уже думал, что ты где-то потерялся. Звонил тебе, ты не отвечаешь. И кот твой возле подъезда всё сидел, ждал тебя. Тоже переживает, а увидел меня и о тебе спрашивает. Ты не поверишь, в лицо смотрит своими зелёными фарами и громко мяукает: папку зови. Прямо чудеса творятся с этим котом.

Сели кушать борщ, что наварил Распутин. Сын кушает и нахваливает: «Я сейчас, как дома побывал. Тут борщей никто не варит. Да и вообще это трата времени, а его тут и так мало».

Потом позвонил Фима Кельман.

- Как там дела у Миши? Моя Сафана уже все своих знакомых подняла на ноги. Всех объездила, хочет помочь Мише. Всё что в её силах, она делает, старается. И сказала, что будет рада, если мы с тобой встретимся у нас дома. Ещё звонили друзья про тебя спрашивали. Хотят видеть твои книги, что ты им передал. Спрашивали, чем они могут помочь тебе.

- Спасибо, Фима, завтра с утра я в больницу поеду, а что дальше будет, я и сам не знаю. Завтра будет видно. Что-то планировать невозможно, - так они и распрощались.

Утром сначала уходит на работу Дима, отец ему собирает обед. Затем сам Распутин движется к остановке автобуса. И далее в Тель-Авив к Мише в больницу. Там всё без изменения, хотя врач успокаивает отца:

- Не переживайте, состояние тяжёлое, но оно стабилизировалось. Скоро надо будет ему делать небольшую операцию. Сделать так, чтобы ваш сын дышал напрямую через трубку. Нельзя чтобы он дальше дышал через рот, это чревато негативными последствиями. Так что надо всё решать, и все родные должны подписать необходимые бумаги. Потом надо в суде их заверить, и только тогда будет операция. Главное, не упустить время.

И хоть врач убеждал, что всё будет хорошо, Таня сразу отказалась: я не буду подписывать никаких бумаг. Отключат аппарат и всё, плачет она.

- Танечка, доченька! И я боюсь, что такое может быть. Но вдруг это необходимо делать, скоро две недели будет, как Миша таким путём дышит. Может, врач правду говорит, и нам надо помочь Саше. Без бумаг операцию никто делать не будет, это точно.

Вечером звонит Таня: Я всё в Интернете перевернула. И нашла то, что нам надо: это необходимо делать. Так что я подпишу все бумаги. Этим уже занялась мама. И вы с Димой подпишите.

В обед возле Миши собрались Дима, Таня и отец. Миша лежал с закрытыми глазами. Дима и Таня держат Мишу за руки. Отец гладит голову сына. Все они думают о том, чтобы Миша выздоровел. Просят его подпитаться их энергией. И Миша открывает мутные глаза. В упор смотрит на отца и уже пытается подняться.

- Мишенька, не надо этого делать, ты в больнице. Всё будет хорошо. И папа приехал. Тебе плохо лежать.

Таня плачет. Она самая добрая и умная. И больше всех ей в жизни досталось несправедливости. Но она выдержала все испытания.

С пятнадцати лет Таня жила в Израиле. Работала  и сама себе зарабатывала деньги на учёбу. Училась сама без всякой помощи. Окончила университет. Теперь работает на престижной работе. Вышла замуж, родила дочку. Всего достигла своим трудом и умом. Она с детства была талантливой девочкой. Хотя и других детей Распутина Бог не обделил талантами.

Миша пытается что-то сказать, но ничего не слышно, только шевелятся его иссохшие губы. Что он там видит вокруг себя, непонятно. Скорее всего, та же самая борьба белого с чёрным продолжается.

На выходных Дима уехал в больницу с ночёвкой:

- Я Мишу одного не оставлю. У меня есть время, и я буду возле своего брата. А ты, папа, будь дома, ты и так по два раза в день ездишь туда.

Не стал Распутин спорить с сыном. Тот уже сам взрослый, пусть сам думает. Собрали они с сыном еду ему на вечер в больнице. И на завтра обед на работу. И Дима вечером уехал к Мише в больницу. Но была и другая причина.

Там будет его мама, и не хочется Распутину с ней видеться. Их самих уже ничего не связывает: это уже окончательно решённый вопрос. И если бы не случай с Мишей, то вряд ли бы и сейчас они увиделись. Мельком видел её в больнице, и всё. Считает, что этого достаточно.

Потом позвонил Дима: я уже в больнице у Миши. В комнате отдыха занял себе место, как кот утепляю его. Так что, папа, ты сильно не переживай. У меня всё нормально.

- Сынок, звонил дядя Фима, зовёт в гости, там тётя Сафана ждёт уже, не знаю, что делать?

- Папа, тут думать не надо, иди и всё! Ты у Миши уже был. И так по два раза в день бываешь. Сейчас я возле него. Надо и тебе немного развеяться. Послушайся меня, батя!

Так его только Дима зовёт, он с детства папу считает героем. Для него батя - это героический образ, скорее всего, собирательный. И то, что семья уехала в Израиль, только укрепила этот смысл слова: папа-герой!

Распутин собрался к друзьям. Во дворе погладил кота, тот к нему галопом бежит, через весь двор скачет. Люди смеются, не часто увидишь такое чудо: всё, как в цирке. А Василию и еда не нужна, просит, чтобы его серую спинку погладил Распутин да за ушком почесал. Для него самое главное, это их общение, а так он к магазину прописан, не бедствует.

По дороге его встретил Ефим, и они пошли к нему домой. Там их уже ждали Сафана и накрытый стол.

- Я же ей говорил, что не надо ничего готовить. Но разве ты её остановишь, она всё по-своему делает. А вообще, она умница у меня. И хозяйка, что надо. Повезло мне с ней, ничего не скажешь.

- Я рад за вас! Слава Богу, Ефим, что у вас всё хорошо. Так и должно быть.

- Как там сынок Миша? Мы с Фимой уже всех своих знакомых подняли, делаем, что можем.

И Распутин видит, что они искренние, добрые и честные люди. В чем он никогда не сомневался и только ещё раз убедился в этом. А Сафана своё продолжает:

- Гриша, я знаю, что ты дома кушал. Но если ты не съешь этот кусок курицы, что я приготовила специально для вас с Димой, то я на тебя сильно обижусь! Тем более что мы уже знаем друг друга.

И действительно, нельзя отказываться. Сафана очень ранимый, добрый человек. Она артистка театра. Белокурая красавица. Мастер-художник по куклам, их в доме и сейчас предостаточно. И что странным покажется, чудесный резчик по дереву. Вся квартира в её работах, и многие из них призовые. А это уже о многом говорит: о её душе, о полёте её мысли.

И даже по её эскизам есть литьё. А это очень трудная и впечатляющая работа. Одним словом, мастер.

- Также и приготовленная курица. С какими там специями она её жарила, никому это неизвестно. Но раз попробовав, отказаться от неё уже не было сил.

И Ефим посмеивается над Распутиным.

- На это и был весь расчёт. Не ты один такой, со всеми так бывает.

И Сафана сияет от счастья, это её заслуженная оценка. Тут она тоже мастер. Надо добавить, непревзойденный.

- Спасибо, хозяюшка, ничего подобного я в своей жизни не кушал, не заметил, как съел чуть ли не всю курицу.

Ефим включил компьютер и вышел на Сашу Портного, их общего друга.

- Ты знаешь, кто у меня в гостях?

- Да что там гадать, раз Гришка приехал, то только он мог тебя так обрадовать. Где он, давай его быстрее сюда. Как я хочу его увидеть, если бы только знал. Прости, Гриша, я очень рад тебя увидеть, поэтому и не спросил сразу, как там дела у твоего сына Миши. Я знаю, что он в больнице лежит. Всё будет хорошо, Гриша, ты не расстраивайся, главное, что держится он и ты здесь. А поддержка многое значит, тем более родителей. А ты сам не изменился, старость тебя не берёт, такой же мощный остался. Всё по тайге бродишь?

- Наверно, Саша, я так устроен, что мне куда-то идти надо. Но это хорошо, как там сказано: «Старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути». И я такой же.

А с Мишей пока ничего хорошего нет, состояние его стабильно тяжёлое. Но перелом, так врачи говорят, уже произошёл, и в лучшую сторону. Пробовали его выводить из наркоза, но что-нибудь да отказывает. Опять дают наркоз. Вот и всё, что я знаю. Там сейчас Дима дежурит.

- Держись, Гришка, ты у нас за атамана был.

- Был да весь сплыл, - усмехается Распутин. – Жизнь настолько сложная, что ошибок не избежать. И оправдать себя уже невозможно.

У наших одноклассников всё нормально, живём по-старому. Я улетал хаотично, ни с кем не встречался. Но каких-то изменений там нет. И Яша Ворновицкий, и Толя Кесельман, и Рая Вайсман - авторитетные в городе люди. И Гена Коржов - гренадёр, герой хлопец. Тоже изредка видимся. Тот специалист в своей работе наивысшего класса. Авторитетный товарищ.  У нас все одноклассники по-своему герои, о каждом можно книгу написать. Что я и пытаюсь делать.

У Фимы твоя книга лежит, там и о тебе немного есть. Так что я никого не забыл. Тем более вас.

Напрасно Фима пытался связаться с Лёней Крепаком, тот на связь не выходит.

Посидели ещё немного друзья, и Гришка засобирался домой. Поблагодарил хозяйку за гостеприимство, и Распутин с Ефимом вышли на улицу. Темная тропическая ночь прочно укутала город. Дома и улицы ярко освещены, а за ними вакуум космоса. Иначе всё Распутиным не воспринимается, настолько всё там черно. Совершенно другое небо, какое-то для Распутина чужое.

А сам город из какой-то восточной сказки: пальмы растут, кругом фонтаны. Исходят теплом мощённые цветной плиткой улицы. И у Распутина такая ассоциация чувств, что всё  это сон, а не явь. Не может он в это поверить. Но это не сказка.

- Теперь иди прямо, Гришка, мимо своего дома не пройдёшь. Там, наверно, кот тебя встречает, - посмеивается Ефим. – Твой лучший друг.

И действительно, кот встречает Распутина, да так ловко лежит, что мимо него трудно пройти по тротуару: всё под его контролем. Развалился, как в своей квартире. И люди обходят его, тут котов все уважают. Везде их полно: и в городе, и даже возле моря по скалам сидят, всех мастей. Там у них курорт, не иначе. Совсем как люди устроились. Хотя купаться не могут: разве что погреться.

А через пару дней звонит Фима: – Я тут разговаривал с Лёней Крепаком. Так он завтра в восемь вечера будет в Тель-Авиве. Он там на какие-то курсы приехал учиться и завтра домой поедет. Давай мы тебя встретим возле больницы у центрального входа. Только жди нас, в больницу нас не пустят.

Распутин посоветовался с Димой: «Да что там думать, батя! Так ты один ночью оттуда поедешь, а так с дядей Фимой. И мне спокойнее будет. Это всё нормально: и у Миши побудешь, и с друзьями встретишься.»

Ефим ждал Распутина. Он специально приехал в Тель-Авив. Привёз книги Распутина для Саши Портного и для Лёни Крепака. Тот опаздывал, но скоро и он показался. Сухопарый, в очках, на встечу со своими друзьями несётся галопом.

- Привет, Григорий, рад тебя видеть. Одна беда, я на автобус опаздываю. Иначе здесь ночевать придётся. Надо бежать на остановку.

И вот они все вместе бегут к автобусной остановке. А там что-то перепутали друзья. Потом сориентировались. И снова они несутся вперёд. Автобус, как говорится, стоял уже на всех парах, ждал Леонида. И тот с ходу влетел в него. Потом вернулся и говорит Распутину:

- Я чуть не забыл, Гриша, мне надо в Биробиджане моему другу деньги передать. У моего отца на кладбище оградку сняли, хорошая была, литая. Наверно, на металлолом сдали, а может, в другое место переставили, кто знает?!

А друг оградку сварил, только проще сделал и на место поставил. Я тут деньги ему хочу вернуть. Ты сможешь их другу передать: тут адрес, всё есть. И пакетик суёт в руки Распутина.

- Конечно, передам, Лёня, про что речь, даже не сомневайся.

Автобус тронулся, Лёня машет им рукой. Вот и вся их короткая встреча. Но хоть свиделись они, а это самое главное в жизни, когда они ещё встретятся, неизвестно, одноклассники.

Уже спокойно они с Фимой идут по ночному Тель-Авиву. Торопиться им некуда. Теперь надо ждать автобус до Петах-Тиквы. Фима неплохо знает город, и они двигаются в нужном направлении до остановки. Скоро подошёл автобус, и только сейчас Распутин понял, как он устал сегодня. Наверно, у него началось переутомление. Посмотрел, а Фима тоже расстроен.

- А у тебя что случилось? – спрашивает Распутин друга.

- Понимаешь, Гриша, как Лёня сказал про своего отца, что там, в России творится, а я уже больше двадцати лет не был на могилке своего отца, и не задумываясь ни на минуту улетел бы в Россию. Но не могу это сделать, так сложились мои жизненные обстоятельства.

Фима чуть не плачет.

- Что там за это время произошло, даже трудно себе представить, наверно деревья выросли. Хотя там был памятник, оградка,  всё как у людей. И недалеко он похоронен, возле входа, по левой стороне кладбища.

- Там, Фима, теперь часовня стоит. И по краю все богатые люди похоронены, всё в чёрном мраморе. Там всё, как на выставке, мало траура. По принципу: кто кого богаче могилу устроит, только об этом думают.

Я приеду домой и обязательно схожу на кладбище к своим родным. И поищу могилку твоего отца. Я тебе это обещаю, Фима. Мы же вместе росли, иначе и быть не может. Зачем ты сомневался?

- Спасибо, Гриша. Мне было неудобно тебя просить, а ты сам догадался. Ещё раз спасибо!

Так они доехали до нужной остановки. Дошли до дома, а там их действительно ждёт кот. Теперь уже и Фима смеётся: вот это у тебя солдат, всегда начеку. Потом друзья распрощались.

- Иди, батя, мойся, покушаем, да я тоже что-то устал, надо отдохнуть. Мне все время разрываться приходится. Да ещё мама звонила, она все документы в суде заверила. И в больницу уже отдала. Сказали ей, что после праздника будут делать операцию Мише. Назвал Дима этот религиозный праздник, но Распутин тут ничего не понимал. Надо спать. И он уснул.

А ночью вся квартира стала содрогаться от грома оркестра. Там столько децибел было, что стены ходуном ходили. Распутин стал закрывать все окна, но это мало помогало.

- Оказывается, и здесь есть уличные хулиганы, не только в России, - невесело думает Распутин, всё же заставляя себя уснуть. И проспал, когда Дима ушёл на работу.

Побыл он утром у Миши в больнице. И вечером снова поехал к сыну. Там он и встретился с Димой, тот с работы возвращался. Врач подтвердил наличие документов и успокоил их: «Не переживаёте, дело идёт на поправку. Наркоз уже почти убрали. Операция сейчас просто необходима. Теперь идите домой, ваше время вышло, обход у нас.»

А внизу возле пианино собрались больные. И здесь  музыканты дают такой звучный концерт через усилители, что хоть уши затыкай. Такой у них праздник.

- Я ночью слышал что-то подобное на улице. И здесь непонятное происходит: но тут же больные, какой же это праздник? – изумляется Распутин. – Оглохнуть можно.

- Такой тут закон, батя, не надо ничему удивляться. Привыкай, а что сделаешь?! Для тебя это чужая страна!

На следующий вечер они опять с Димой встретились в больнице. У Миши завтра должна быть операция, она всего минуты длится. Состояние его улучшилось. Но все равно переживают родные. Здесь и Мария. Но с Распутиным она не разговаривает.

Когда вышли из палаты, Дима говорит родителям: «Я сегодня купил машину, вернее, взял в кредит. Пойдёмте, я её вам покажу красавицу. Теперь будем на машине к Мише ездить. Я сюда на машине приехал.»

А во дворе больницы стоит серебристая «Мазда», там есть на что посмотреть, тринадцатого года выпуска, почти новая. Папа целует сына и мама тоже, удивил их сын, молодец он!

- Отвезём маму домой, а потом в свой город поедем.

И машина, словно парит в вечернем воздухе, того и гляди крылья расправит. Но ничего не говорит Распутин, он доволен. И сын доволен произведённым на родителей эффектом. А что родители молчат, ничего страшного, по их лицам видно, что они гордятся сыном.

Мария вышла возле своего дома в Решон-Леционе, поблагодарила Диму и радостно заспешила к своему дому. А Дмитрий развернул машину и поехали они с отцом уже в Петах-Тикву. Здесь города все рядом расположены, минут десять-пятнадцать езды. Уже стало совершенно темно, здесь быстро темнеет. Распутин всегда этому удивляется. Нет здесь той плавности и даже грации у израильской ночи, у нас в России ею залюбуешься, а тут накинули черное покрывало, и всё, баиньки!

И уже совсем недалеко от дома всего в нескольких кварталах. А улицы здесь узкие, с двух сторон стоят припаркованные на ночь машины. Поэтому быстро здесь не поедешь. Тем более что с левой стороны из переулка резво выезжает велосипедист. И заезжает дорогу машине.

Движется он очень странно, сильно вихляя во все стороны. Затем бросает велосипед поперёк дороги, иначе это не назовёшь, тем более что сам велосипедист не падал на землю. Просто так остановился. И уже идёт к машине, которая тоже остановилась в десятке метров от него. А дальше Распутин и Димка были шокированы произошедшим инцидентом, иначе его не назовёшь.

Парень остановился возле их машины, кулаками стучит по капоту новенькой машины. У Димки замерло сердце, Распутин это почувствовал даже на расстоянии.

- Козлы! - И прочая грязная русская ругань летит в их сторону. – Всех поубиваю.

- Наверно, пьяный, или обкуренный, - говорит отцу Дима. И уже этому агрессивному парню: – Отойди от машины, а то хуже будет.

Тот ещё больше взъярился и идёт уже к Диме: убью, и тебя первого. Тот вторым будет.

Сын выходит из машины и бьёт в ухо  парня, тот очень агрессивен. Другого выхода у сына нет. Распутин пробует оттащить парня, но тот бьёт в сторону лица Распутина кулаками, Гришка уклоняется. А парень уже насел на Димку. Он сильнее его и уже подминает под себя. Видно, что он спортсмен.

Распутин хоть и не хотел драки, тем более в чужой стране, но вынужден защищать сына. Он хватает этого афериста за голову. Теперь он понимает, что их втянули в какую-то грязную афёру. И опрокидывает афериста навзничь. Но тот уже снова на ногах: сильный и ловкий, снова цепляется к Диме. Распутин поднял велосипед с дороги и заслонил сына, и уже как щитом, таранит им хозяина. Но тот не унимается, он, как ртуть, движется. Вот отбежал к тротуару, там у него друзья, и что-то там они громко переговариваются. Те недовольны. Звучит разная речь: и русская, и не русская, их не поймёшь. Но ясно одно, что-то у них не по плану пошло.

Распутин подносит хозяину велосипед. Убрал его на тротуар, понимая, что это подстава. Тот бросается на Гришку с кулаками. Терпение последнего кончается и со словами «видит бог, что я не хотел этого» бьёт два точных коротких удара левой рукой в лицо афериста. Голова того что груша отлетает в сторону. Нокдаун конкретный. Но он наверно под наркотиками, уж больно он резв. Уже пришёл в себя. И опять насел на Диму.

Снова Распутин захватом опрокинул парня на спину, освободил сына. И Дима достаёт парня ногой. Но тот непробиваем. Снова бросается с кулаками на Распутина, и, не достигнув цели, уходит к своим друзьям на тротуар. Снова там перебранка.

- Батя! Я машину отгоню, а то хуже будет.

- Езжай, - бросает он сыну, а сам пошёл в сторону толпы. Ему уже безразлично, где он находится и какая это страна, запас его терпения кончился.

Парень бросается на него, но тут же, получив несколько ударов в лицо, отпрянул назад. Он весь в крови, но усталости в нем нет. И он не поворачивается под правую руку Распутина, чтобы закончилась вся эта канитель. Распутин знает силу своего удара.

- Он боксёр, - говорит парень своим друзьям, так его не возьмёшь. – И снова, но уже осторожней, аферист бросается на Распутина. Тот уже устал: не тот его возраст, чтобы по рингу «порхать, как бабочка», пенсионер он уже.

Раз - его встретил прямой левой Распутин, два - встретил, но резкости удара уже нет. И парень подныривает под выброшенную руку Распутина, хватает его за ноги. И уже на земле продолжается борьба. Понимает Гришка, что если тот возьмет сейчас верх, то ему просто не вырваться. Сил уже нет. И он последними усилиями подминает парня под себя, наносит ему несколько ударов, а потом хватает его за горло.

Силы Распутина на исходе, слышит он, как его отрывают от парня: «Миштуру позовём! - это полиция у них, по спине барабанят  чем, Распутин не понимает.  Миштуру позовём!

- Что же вы раньше не позвали, сами боитесь, сволочи! И вы русские ещё?

Наконец-то Распутина оторвали от парня, который перевернулся лицом вниз и уже никак не сопротивлялся. И его покинули силы, теперь он тряпка, хоть ноги об него вытирай.

Тело Распутина, как деревянное от большого перенапряжения мышц. И он уже не видит перед собой чужие лица, а только слышит их голоса. Но это толпа, и никого он там не различает. Одно серое пятно, здесь мало света.

- Надо уходить, - думает он, - а то все бросятся на меня, а сил уже нет даже на один удар.

Распутин уходит на своих деревянных ногах по пальмовой аллее, еле их переставляет. И думает: «Может, свернуть во двор дома, избавиться от преследования. Но что там, неизвестно. Здесь свет, а дальше только темень. Там тебя точно добьют, Гришка. Может, там и прохода нет. Это не у нас в России - сплошные проходные дворы.

Здесь чужой город, и всё чужое. Жди, когда те русские и нерусские сзади набросятся. Эх, Россия-матушка, дожились мы. Русские русских потчуют, да как сладко!»

Но тут навстречу ему бежит Димка: «Батя, за мной, я здесь недалеко машину оставил».

У Распутина уже немеет растянутый бок, и быстро идти у него не получается. Но вот и машина стоит, их дожидается. Падает туда «боец», «самому смешно», и машина трогается с места. Скоро они припарковались возле своего дома. И торопятся домой. У Димки разорвана футболка. У Распутина в чужой крови майка и тело.

- Что будет, батя?

- Не знаю, сынок, всё будем делать по плану. Если захотят нас найти, то полиция найдёт обязательно. Хотя мы ни в чём не виноваты. Какое-то непонятное и даже глупое стечение обстоятельств. Этот парень имитировал, что мы сбили его машиной. А там ещё десять метров до него было. Там нам и надо было останавливаться, не подъезжать близко. Наверно, хотели шантажировать нас, всё полицией пугали. Такие вот незавидные дела. И всё наши русские что вытворяют. Теперь он не скоро выедет на дорогу забавляться: гонору поубавится.

Папа с сыном помылись, переоделись. и  уже пьют чай, ждут гостей. Но так и не дождались, легли спать. И казалось, в этой странной истории можно было бы поставить точку, но видно рано было.

Приезжает Распутин домой в Биробиджан. И уже месяц прошёл, если не больше. Едет он в автобусе. И вдруг в переднюю дверь заходит смуглый парень высокого роста, на полголовы, если не больше, выше Распутина. И садится на переднее сиденье. Только вид у него какой-то подавленный.

Встречаются они взглядами, и Распутин онемел. Пассажир автобуса так сильно похож на того парня на велосипеде, с кем он дрался в Израиле, прямо одно лицо. Только сумрачно там было. И там Израиль был. Такое и нарочно не придумаешь. И парень всё время отводит  глаза от Распутина. Он чем-то напуган, скорее всего, подавлен.

Подойти и прямо спросить его, но это же глупо. Между ними разные континенты были. Разные страны.

Но тот же по-русски говорил? – мучает себя Распутин. - Как урка матерился.

И всё же это ошибка, не иначе. Доказать тут ничего не докажешь. Вот такая задачка Распутину на всю его оставшуюся жизнь. Но чего он боится, этот парень.

Мише уже сделали операцию и он лежит под наркозом. А у Распутина всего три дня осталось до самолёта. Надо что-то решать, как ему быть дальше. И он просит Анжелу позвать лечащего врача, чтобы с ним посоветоваться.

Тот прямо сказал: «Миша уже идёт на поправку, но это долгий процесс. Так что я лично вам советую лететь домой. Что могли, вы уже сделали. Сейчас он и без вас справится: всё идёт хорошо и, главное, заработали все органы.»

Ушёл врач по своим делам, и Анжела говорит Распутину:

- Я прочитала вашу книгу, она мне очень понравилась. Вы талантливый писатель. Я рада, что с вами встретилась и лично от вас получила книгу в подарок. Так по России соскучилась, некоторые места, аж, плакать хочется. Спасибо вам!

Распутину приятна такая оценка, но его сейчас другое беспокоит:

- Спасибо тебе, Анжела, за твоё доброе сердце. И за такую оценку моих трудов. Только у меня к тебе одна просьба есть. А именно, всё, что ты мне сказала про книгу, скажи моему сыну, когда он полностью в себя придёт. Он меня сильно любит, и это будет для него настоящее счастье услышать такие слова в мой адрес. А значит, и в его честь.

- Дядя Гриша, я обязательно всё передам, вы правильно говорите. Не переживайте!

В палату вошла дочь Татьяна. Поздоровалась. Постояла возле Миши. Погладила его по голове, поправила покрывало.

- Не надо его беспокоить, сейчас ему легче стало дышать. Пусть он набирается сил. Пойдём, папа, там нас ждут.

В коридоре больницы их ждал Аси с маленькой дочкой Офир, ей около годика. И чтобы там она понимала, но эта маленькая, черноглазая куколка к дедушке свои цепкие ручонки тянет. Дед растроган такой встречей.

Целует эти ручки Распутин и берёт её на руки: «Ягодка ты моя, дедушку узнала. Умница!» - он счастлив.

- Пойдём, папа, в кафе, что-нибудь перекусим, ты наверно голоден, и мы ничего не ели.

Тут уже нельзя отказываться, надо слушаться Таню. И внучку не бросишь.

Заказов было очень много, блюда все вкусные. Но их всё несут.

- Кушай, папа, - по-русски говорит Аси. – Ты большой, тебе много надо кушать.  И сильный.

Он уже всё знает про драку и только посмеивается: герой папа! Молодец!

А потом они поехали на машине на большие пруды.

- Папа, не спорь, мы хотим тебя сфотографировать с твоей внучкой. Это ей для альбома надо. А тут целая цепь прудов тянется. И рыбины, смотри, какие там плавают, замечательные фотки получатся. Нам на память будут.

Действительно, в прудах плавают огромные сазаны и ещё какие-то яркие рыбы  тропического происхождения. Щёлкает фотоаппарат. И ещё раз, и ещё!

- Папа, спасибо тебе, что ты приехал, я очень люблю тебя! Я знаю, что моей дочке нужен хороший дедушка. А ты у нас лучше всех на свете. И не важно, что нам говорит мама, я своего мнения не поменяю. Потому что я на тебя похожа и лицом, и глазами, и мыслим мы одинаково, я твоя дочка. Но в Россию я уже никогда не вернусь.

Плачет синеокая красавица, пшеничные её волосы по плечам разметались. И отец  не знает, как успокоить. Потом нашёлся.

- Спасибо, доченька, на душе легче стало, как услышал тебя. Спасибо! Я тебе сегодня варенья из клюквы сварю и Диме тоже, всё руки не доходят. Очень полезная ягода. И внученьке от дедушки будет вкусненький подарочек.

И ещё я ей маленькие золотые серёжки привёз, с зелёненькими камешками. Она красавица у нас будет, лучше всех на свете. Чтобы своего дедушку не забывала.

- Тебе, Танечка, тоже хороший подарок привёз. Приедешь к Диме и всё сразу заберёшь: и варенье, и подарки.

Варит папа детям варенье из клюквы, кто ещё о них позаботится, кроме него некому. В магазин за сахаром заходил. Так там хозяйка сама из России, Диму хвалила да про Мишу спрашивала как там у него дела в больнице.

Принёс ей стакан варенья Распутин, чтобы она дальневосточной клюквы отведала, так та совсем растрогалась, шоколадок ему насовала в пакет да разных конфет. Везде есть хорошие люди.

Дима тоже обрадовался варенью, когда с работы пришёл. «Батя, да ты меня совсем разбаловал. И борщ варил, и блины пёк. Ты уедешь, и я снова как сирота буду жить.»

- Кушай блинчики с ягодкой, Димочка, как твой папа толстенький будешь и умненький, - дразнит он сына. А тот ему своё, как в детстве: - Не хочу я толстым быть, не хочу! – прямо детский сад у них. Но блинчики с вареньем исчезают без всякого промедления.

Вечером пришёл Фима в гости. Спросил, как дела у Миши. И очень обрадовался, когда узнал, что дела у него пошли на поправку. Вот я свою Сафану обрадую, она сильно переживает за твоего сына. Это ей как эликсир на душу будет. Испереживалась она.

А когда про драку узнал Фима, то рассмеялся: нет тебе и здесь покоя, Гришка, даже в старости. У тебя с самого детства всё приключения тянутся. Ты всегда за справедливость дрался. А у нас здесь всё возможно. Сюда со всего мира разный сброд съехался, и наркоманов много. Конечно, обидно, что русские этим занимаются. Но тут другая жизнь. Хорошо хоть цел остался, и Дима молодец.

Миша медленно, но приходит в себя. Ему тяжело лежать неподвижно. Его ноги  местами стали совсем синие. Это плохое кровообращение. И он всё время пытается подняться. Отцу всё это тяжело видеть, он ничем не может ему помочь. И это самое большое для него наказание.

Наркоз всё уменьшается, хотя бывают сбои, то печень не так работает, то почки, то лёгкие, застоялся организм без движения. И Распутина просят удалиться.

У него тоже есть чем заняться, завтра самолёт. Надо хоть какие-то подарки домой купить. На последние деньги, что у него остались. На наши рубли в Израиле ничего не купишь и поменять их невозможно. Несколько пунктов обошёл Распутин, но там своё говорят: падающая валюта. И вообще их не хотят брать, наши тысячи рублей. Рукой показывают, уходи, как с нищим обращаются: обидно это Распутину. А доллар с радостью берут.

При советской власти доллар всего около восьмидесяти копеек стоил. А нам всё твердят, что тогда люди плохо жили.  Могучее государство было: одним словом, СССР. И весь мир знал, с кем дело имеет. И армия, и флот его союзниками были, самые лучшие в мире. А тут гонят, как собаку: обидно простому человеку!

Может, Путин что-то изменит, уже есть подвижки в этом деле: флот и армия возрождаются, а это о многом говорит. И врагов у нас премного, только добавляются.

Приехала Таня со своей семьёй. Они с малышкой, как цыгане кочуют. Иначе тут не проживёшь. Привезли подарки Распутину и тёте Лене, тёте Вале, дяде Саше.

А Распутин больше всех внучке рад: скажи, дедушка! Скажи, маленькая! Но та только посмеивается.

- Держи, внученька, коробочку, от дедушки тебе подарок: маленькие золотые серёжки. А тебе, Танечка, золотая цепочка, чтобы вы папу, да дедушку не забывали. Аси рубашку привёз.

Это всё я на ягоде заработал, продавал ягоду, вот вам и деньги. А на нашу пенсию ничего не купишь. И зарплата только от получки до получки прожить можно. Тайга нас кормит, да дачи. Вот и вам я варенья наварил, из клюквы, чтобы вы силы набирались. Каждому по три литра. И Мише оставили ягодку, в морозилке она. На нашей ягоде он быстро поправится.

- Папа, я, наверно, не смогу в аэропорт завтра приехать, сам понимаешь. С Офир тяжело ехать, тем более полночь будет, ей спать надо. Я с Димой уже договорилась, он тебя в аэропорт отвезёт  и проводит тебя. Только не обижайся на меня.

- Что ты, доченька, ты всё правильно говоришь. Зачем вам всем беспокоиться, мы с Димой сами доберёмся, – а сам Распутин еле сдерживает себя, чтобы не расплакаться. Тяжело ему расставаться.

С утра Распутин был у Миши в больнице, поговорил с лечащим врачом. Поблагодарил его за помощь, за то, что спасли его сына, с того света вытащили. И это без всякого преувеличения. Весь персонал поблагодарил.

Врач пожелал Распутину хорошей дороги и сказал, что теперь всё нормально будет, все страхи позади остались. Сами не верили, что всё так хорошо получится. Три недели он без сознания лежал.

Миша спал, наркоз минимальный, завтра вообще его отменят. Распутин погладил его голову, стараясь не разбудить сына. Пусть лучше спит он, набирается сил, меньше переживать будет. Хоть и обидно, что так получается, но это самый лучший вариант. Утирает слёзы Распутин: улетать надо.

- Прости, сынок, всё, что смог, я сделал. Ты, главное, поправляйся и не обижайся на своего отца за то, что у нас с мамой жизнь так плохо сложилась. Больше всего страдают дети, я в этом сам убедился.

Последний раз шёл Распутин к морю уже известной ему дорогой. Жара только начиналась. Но в его душе жар уже давно не прекращался. Надо остудиться немного, хотя бы перед дальней дорогой. Дома уже не накупаешься, холодно там. А здесь частица его души осталась.

И это всё река его жизни. Всё несёт она Распутина. И ничего предугадать в этом сложном мире нельзя, ибо всё это жизнь. Вот и занесла далеко от своих истоков, так далеко, что самому не верится.

Дома он сварил обед Диме. И лёг отдохнуть. Ему не хочется даже шевелиться, настолько пусто стало в его душе. Надо Фиме позвонить, попрощаться, а он не может это сделать. И уже Дима перед самым отъездом говорит отцу: «Батя, позвони дяде Фиме, он классный мужик. Ты что-то совсем разбитый. Поговори с ним».

- Прости, Ефим, я что-то совсем не в духе сегодня. Скоро самолёт. Миша уже поправляется. Мне надо улетать домой. А я что-то совсем из колеи выбился. Ничего не хочу делать, какая-то апатия навалилась. Раньше со мной такого никогда не было. Стареть начал. Большое спасибо тебе, Фима, и Сафане  за помощь и поддержку. Без вас мне бы здесь втрое тяжелее было бы. Спасибо вам!

- Держись, Распутин! Всё пройдёт, и не переживай так. Передай привет всем нашим одноклассникам. Рад был с тобой встретиться  и помочь тебе. Удачи тебе, Гришка, в твоих делах, ты у нас молодец!

В аэропорту прошли регистрацию. Упаковали и отправили багаж. И Дима расплакался. Слёзы сами текут по его щекам:

- Только с тобой, батя, я зажил по-человечески. С радостью домой шёл, знал, что с тобой встречусь. И это была для меня настоящая радость. Плохо быть сиротой при живых родителях. Знай, что я очень сильно тебя люблю и буду скучать без тебя. С Москвы позвони и из дома. Как долетишь, сообщи. Иди, батя!

Идёт Распутин прямо, согласно указанного ему пути. Зато сам весь ссутулился, словно огромная тяжесть на его плечи навалилась. И это так! Наверно, за всю его прожитую жизнь несёт он груз.

Из Хабаровска Распутин позвонил Елене: «Встречай героя, мужа своего, прилетел я! - и дразнится: – Туточки я!»

Чтобы всё дома было при параде и соответствующая сервировка стола.

- Что-то недолить, не доложить, и так далее, отменяется. Всё по боевому расписанию, как на корабле.

- Всё, Гриша, будет нормально, только невесело тебе, меня не обманешь: жду! – коротко и ясно.

Распутину сказать нечего, Елена его насквозь видит, номер не прошёл. Но этого можно было ожидать. И он на неё не через розовые очки смотрит. Изучил её досконально.

И только когда замелькали за стёклами автобуса его рыбацкие места, душа Распутина стала на своё место возвращаться, иначе и быть не могло. Здесь он всё исходил, немало пережил, вот и сейчас снова переживает, возвращается сюда. А это уже его дом, Родина.

Елена вся при параде. И вокруг всё в доме сияет, кругом чистота и порядок.

- И там тоже? - спрашивает её строго командир, потому что придраться не к чему.

- Так точно, товарищ старший лейтенант. Как Суворов говорил, наши жёны пушки заряжёны! Образцовый порядок.

- Говори, с чего начинаем, хозяйка? Раз добрался, будем семейные проблемы решать, только в порядке очереди.

А Елена уже прилипла к его груди: что там думать...

Умиротворённые они сидят за столом и беседуют. И тут Распутин вспоминает: Лёня Крепак просил своему другу деньги передать.

- Ты займись пока подарками. А я, чтобы дело в долгий ящик не откладывать, сбегаю до этого друга. Он недалеко по улице Бумагина живёт. Я быстро!

Уже стемнело, но Распутину это в радость. Тут всё родное: и звезды, и небо, и дышится легко: золотая осень! И этим всё сказано.

- Лёня деньги передал.

- Я знаю, он мне по Интернету сообщил. Спасибо! Мы с ним постоянно на связи!

Говорить больше нечего, раз они постоянно общаются. И они распрощались. Главное, что деньги передал. Не любит Гришка  что-то обещать и не сделать, это самое тяжёлое наказание для него. И поэтому на следующий день Распутин едет на кладбище, к своим родным маме, бабушке и дедушке. Надо их проведать, раз перед отъездом не был там.

Теперь он сам удивляется, как это получилось. Если честно сказать, даже мысли такой в его голове не было, настолько он был выбит «из своей наезженной колеи жизни» сообщением о болезни сына. И только когда дети спросили его: «Папа, ты у бабушки был?» - она для них много значит в их жизни, его мама - то он растерялся. А действительно?

- За месяц до отъезда я проведывал их. А вот в предпоследний день мне не до этого было. Получается, что забыл я, сам не знаю, как это получилось - чувствует свою вину.

Зашёл он к дедушке, положил ему на могилку цветы, печенье, конфеты. Попросил у него прощения, что так нелепо всё получилось. Передал дедушке привет из Израиля от его правнуков. И попросил дедушку помочь им в жизни, поддержать их в трудную минуту: для них в Израиле это очень важно.

Затем пошёл к могилкам бабушки и прабабушки, которую его дети никогда в своей жизни не видели. И там положил цветы и угощение. Сказал, что внуки их любят и боготворят. Советуются с ними и просят поддержки, если есть в том необходимость. Помогите им, там сложнее, чем в России жить, потому что всякого рода войны там никогда не прекращаются. И тому есть подтверждение.

Буквально через неделю звонит ему Дима из Израиля и говорит: «Батя, помнишь, где мы гуляли с тобой по набережной в Тель-Авиве, там один террорист, иначе его не назовёшь, бежал по набережной с ножом и ни в чём не повинных людей больше десятка порезал. Потом его люди поймали и скрутили: подросток это. И это там неудивительно.

Потом Распутин решил поискать могилку отца Фимы Кельмана. И раз Фима сказал, что всё это недалеко от края кладбища находится, по левой его стороне, то Гришка прямо от своих родственников, начал прочёсывать это направление, уже двигаясь к выходу с кладбища.

И что самое интересное, нашёл он могилку отца Лёни Крепака. Получается, что как бы совершенно случайно. А может, и не случайно, надо было туда зайти... Там действительно стояла свежевыкрашенная новая оградка.

В своих поисках Распутин ориентировался на старые памятники и оградки, а также год смерти. Но ничего он не нашёл. Потом ещё несколько раз искал могилку отца Фимы, расширяя зону поиска, но опять же ничего не нашёл. В администрации кладбища ему сказали, что у них записи ведутся только с 95 года, а там 93. Вот и весь ответ. А потом и снег лёг.

Всё равно Гришка будет искать, от своего слова он не отказывается. И даже Елена обещала ему помочь в этом деле. Гришка уже не трогает её цыганские корни, учёный уже. Пусть она работает, ворожит, или что там у неё ещё на уме. Главное, результат.

Распутин позвонил командиру: «Марат Сарвартдинович, я уже приехал с Израиля. Когда на работу выходить? Сын пошёл на поправку, и там уже без меня справятся. Спасибо тебе.

- Отдыхай, Распутин, иначе все документы переписывать надо, а так ты в своём законном отпуске. Отдыхай! Удачи тебе, Григорий!

Какой там отдых, если с долгами не рассчитался. И снова Распутин едет на своё болото, иначе ему не прожить. Всё это стало нормой его жизни. Да и самому хочется отдохнуть: вдохнуть во всю грудь таёжного воздуха, напиться холодной таёжной водички. Он дома уже, здесь всё ему родное: это всё Россия наша, это Родина моя!

И совсем неожиданно на болоте он встречается с Инкой. Та, как лешачка, всегда неожиданно появляется.

- Гриша, как там твой сынок? - и сама отвечает: – Не переживай, Распутин, он уже поправляется. Выздоровеет, здоровенький будет. Мне сон такой был, я всё знаю. И что ты в Израиль уехал, никто не знал. А я знала.

И у самого Распутина на том же болоте странные вещи происходят, тут хоть во что поверишь: собирает он клюкву, и с самого утра ему «втемяшилось, в его «пустую голову», Эрдоган, Эрдоган, Эрдоган. И с языка это слово так всё и просится слететь. Не может Гришка избавиться от этого наваждения, иначе всё это не назовёшь. Хотя сам он вроде и не турок, никакой связи он не видит. И на второй день такое же наваждение.

А когда Гришка приходит домой уже вечером с клюквой, то Елена ему говорит:  «Ты знаешь, Распутин, турки наш самолёт сбили в Сирии. Говорят, Эрдоган приказал, турецкий президент. Чуть война не начинается - третья мировая».

Онемел Распутин и ничего ответить не может Елене: ну и дела творятся! Не знает он, чей разум ему всё это втолковывал, в его пустую голову: Эрдоган да Эрдоган.

Сказали бы сразу, что собьют турки наш самолёт, и мы на грани третьей мировой войны стоим, а то всё намёками да намёками... Хочет всё в шутку перевести Распутин, но это плохо получается.

- Что ты молчишь, турок несчастный, - не унимается Елена. - Тебе всегда всё равно было, куда я денусь, если война начнётся. Сам сбежишь в тайгу  к своим лешим да болотным кикиморам жить. А я куда денусь, ты подумал об этом?

- В гарем пойдёшь жить, куда же ещё, не пропадать же добру! Так всегда было с вдовами.

- Ах, так! - Елена приходит в ярость.

И начинается у них шуточная и не шуточная  потасовка: до полной победы. И в итоге, когда они сильно устали и разрешили себе немного отдохнуть, потому что согласились пока на ничью, то есть пока  никому победу не присуждать. Это пока! А так амазонка уверена, что её должна быть победа, не иначе. И только её.

И Распутин ей говорит вполне серьёзно: «Если ты, Елена, всё время так будешь сражаться с врагами нашей Родины, как сейчас со мной, то ни одна в мире армия нас не одолеет, я в этом уверен.

Ты будешь примером для меня: да мы их вдвоём на клочки изорвём, как бумагу Тузик. Леночка ты моя, сокровище пучеглазое!»

- Что ты всё время дурачишься, Распутин, или от рождения такой весёлый, в кавычках, – снова сердится Елена.

- А что, заметно? – опять дразниться Гришка. - Да я не так ещё могу красиво сказать о тебе. Ты даже не догадываешься, Леночка, какой я умный...

-Тут чуть-чуть мозгов надо... А у меня больше... Похоже что у них перемирие заканчивается: и снова бой.

Приходит к Распутину его друг детства Витя Чжан. Огромный, седеющий, очень даже колоритная фигура. И говорит ему: «Я слышал, что ты пишешь о героях комбикормового завода, я так образно говорю. А о Феликсе Семёнове ничего не написал. А он герой настоящий: рыбак, охотник и труженик, каких мало на свете. Ты же с ним на одном заводе работал.

Пойдём к нему в гости, Гришка. Я тебе три литра мёда принёс и Феликсу столько же: угощаю вас, помните мою доброту!» – весело другу.

- Медвежонок ты наш косолапенький, благодетель! - смеётся Распутин. - Я бы и от бочонка мёда не отказался. Забыл что-ли, как ты, Витя-атаман, нас в детстве учил: Все, что нашли вы, тащи сюда, – и друзья уже вместе смеются. Вспомнили, было такое. - Делить будем поровну. Как в фильме: «Свадьба в Малиновке» - это мне, а это навсегда тебе … и так далее.

По ходу Гришка зашёл в магазин и купил бутылку водки. Не с пустыми же руками ему в гости идти к Феликсу Фёдоровичу. И пошли друзья искать нужный им дом на окраине посёлка. Он там живет.

Хозяин уже сам их встречает у калитки. С доброй улыбкой на лице. Он бодрый и весёлый. Его большой приусадебный участок почти весь застроен теплицами. Их здесь много. А всю свободную от теплиц часть участка занимает жимолость, кустов сто будет, если не больше. И все они ухожены, как молодые парни  кушачками подпоясаны. Зачем он это делает, ему одному это известно, он специалист в этом деле.

Жимолость - самая ранняя ягода на Дальнем Востоке. Растёт произвольно в тайге, без всякого вмешательства человека, возле речек. Гришка когда-то собирал её на заброшенных делянах, когда в тайге работал. И по вкусу она вся разная, хотя рядом кусты растут. Жимолость очень вкусная ягода  и очень сыпучая. Не успеешь её коснуться, как она уже вся осыпалась на землю. Поэтому под каждым кустом полиэтилен лежит.

- Как же ты, Фёдорович, успеваешь ягоду собирать, её ещё и продать надо, - это Витя спрашивает хозяина, он любит во всяком деле точность. Он и сам любил возиться на своём дачном участке.

- Вот тут-то и вся моя беда, один я живу, так уж получилось у меня в жизни. А собирают ягоду случайные люди и часто обманывают меня. Ты же знаешь, Витя, что я доверчивый человек, - голубые глаза хозяина потускнели.

- Мне бы мою былую силу, Виктор, вы ведь знаете с Гришей, какой я в молодости был. Весь Север изъездил  и на рыбных промыслах работал. И по тайге побродил немало. А сейчас каждый норовит старика обидеть. – Они уже сидят за столом в доме хозяина и под рюмочку разговаривают.

- А сколько тебе лет, Феликс Федорович? – это Витя Чжан спрашивает, они когда-то соседями были, дома их рядом стояли возле речки Безымянки. И Феликс никогда не гнушался пятнадцатилетних парней, Витя там за атамана был.

Он с ними как с равными себе разговаривал. Чем и завоевал уважение парней.  Распутин уже писал о нём в своей книге: «К истокам души». Как они всей ватагой лодочный мотор из воды доставали. А потом Феликс их вином угощал, иначе нельзя было ему поступить. Промёрзли мальчишки. Да и мотор по тем деньгам дорого стоил.

Ведро вина принёс он к Вите в дом, поставил на стол: - Грейтесь, ребята, нанырялись вы славно, как утята плавали. А что бы вы не простыли, друзья, вам заранее лечиться надо, тогда толк будет. Дело известное: вода там лёд, горная речка.  Спасибо вам! Без вас бы мой мотор на дне Биры так и лежал бы.

И тогда сам первый кружку вина выпил.  Это льстило ватаге.

- Одного годочка мне до восьмидесяти лет не хватает. Вот так, друзья мои!

Онемели от таких слов хозяина Виктор да Гришка Распутин, хотя сами они уже на пенсии «ребятки».

Вот это да! Чуть ли не в отцы им Федорович годится, вот тебе и Феликс.

- А живу я, ребята, плохо, пенсии моей не хватает. Вся моя хорошая жизнь при советах осталась. Там каждый себя человеком чувствовал. А сейчас вы мне не поверите: страшно просыпаться! Там во сне у меня светлый день получается, я им живу. А здесь уже днём беспросветная ночь. Парадокс такой. И из этой беспросветной темени мне уже никак не вылезти. Всё хуже и хуже становится жизнь: просыпаться не хочется.

Чтобы не видели его слёз, Феликс Фёдорович пошёл в теплицу, чтобы собрать стакан свежей малины. Гости не торопили его.

- Кушайте на здоровье, ребята. Спасибо, что проведали меня. Не забывайте, пожалуйста! Хоть изредка, но заходите ко мне. С вами мне будет веселее: свою молодость вспоминаю.

Вот так закончилась у Распутина его «эпопея» с комбикормовым заводом, его славными людьми. И что обидно, почти все они уже в могилах лежат. Тяжело это понимать, хотя вечных людей не бывает.

Может, поэтому так и не приехал к Распутину в гости Миша Полянов. Хотя они с Леной ждали его. Не хотел он сам расстраиваться и других расстраивать. А именно вспоминать, кого уже нет в живых из старой рабочей гвардии. Тяжело это делать. И притом понимать: рабочие люди, как мухи мрут.

И только Распутин пришёл домой, как к нему в гости приходит Саша Че. Он прямо с рыбалки приехал, оставил машину возле дома. И тащит в подарок Распутину десятикилограммового сазана. Тот весь золотом сияет: красавец! И на друзей свои разбойничьи глазки пучит: не нравится ему такой приём.

- Куда его деть? Я уже из силы выбился тащить этого «кабана» на четвёртый этаж. Давай ванну готовь.

И как раз великану там места хватило. Сазан уже устраивается в ванной, только брызги летят во все стороны.

- Я подумал, Григорий, и пришёл к выводу, что ты мой лучший друг, - это очень нравится Распутину, он слушает это с великим удовольствием: по его выражению лица это видать.

- А мы всё время на работе подшучиваем над тобой: Пётр Павлович, Фюрер и я, Саша Че. Чтобы тебе скучно не жилось! И работалось тебе хорошо. Только так!

А вот это Гришке уже не нравится, то, что подшучивают над ним. Но он Распутин, добрый человек: спасибо, ребята, за заботу, мне действительно без вас скучно бывает. Спасибо! Что бы я без вас делал? – усмехается.

- А хочешь, Григорий, я тебе легенду расскажу? Только ты, добрый кот Леопольд, не обижайся на нас, больше мы тебя дразнить не будем. Мы себя хорошо вести будем.

- Ишь куда уводит: хитёр Санька. И сазана этого неспроста привёз, задобрить хочет Гришку. Но тот тоже не дурак, никаких обещаний ему не даёт и о другом говорит:

- Наверно, опять про чукчей?

- Да! Она так и называется «Легенда северных народов Чукотки». Её недавно опубликовал в районной газете «Северное сияние» профессор, бывший оленевод Иннокентий Иванович Иванов, он же наш знаменитый Кешка, - врёт Сашка, но как ты его остановишь: молодец он!

- Конечно, Кешка чукча по национальности, - продолжает Саша. - И я ими всегда горжусь, очень интересный народ. Есть чему у них поучиться, хотя сам я по национальности кореец. Кто ещё кроме них на Крайнем Севере выжил: почти никто, а это уже о многом говорит.

А тут простой оленевод Кешка такой гвоздь забил во всю современную науку, что все учёные мира только ахнули, такое заявление сделал, а именно: основным первоисточником всех народов на Земле  являются русские люди. От русских почти все остальные народы произошли. А не от евреев, как считали многие учёные. Их тогда ещё и в помине не было, - и Кешка тоже ошибался, не знал этой истины. И потому начал искать в себе еврейские корни.

Саша Че от природы одаренный человек. И, как всякий рыбак, врать он может очень лихо. А вот где он врёт, а где правду говорит, трудно разобраться. Но послушать надо его: раз тут целая легенда да ещё северных народов. Да ещё первоисточники, русские люди, и так далее.

Сидит Кешка в своей яранге и под вой пурги упорно думает: во всех народах есть еврейские корни, даже китайские евреи есть. И только чукчи этим похвастаться не могут, нет среди них евреев.

Пишет он письмо в ООН. Так мол и так, обижают малый народ чукчей. Несправедливо это. Помогите, господа, разобраться, не может такого быть: у всех народов есть, а у нас нет. Обидно это звучит.

Там внимательно прочитали Кешкино письмо. Долго думали самые умнейшие головы всего мира. И тоже пришли к выводу, что прав оленевод: не может быть, такого бл…...ва! И тут должны быть корни! Надо их искать! И Кешке  срочно организовали командировку в Египет  на целых полгода. За счёт ООН.

Кешка обрадовался такому решению Всемирной организации. Но он тоже не дурак, сразу лететь туда не торопится, учёный уже. Знает, что и там чиновники есть. И без взятки там тоже не обойдись, хоть и не Россия это. А взять везде любят. Перестраховался он, и как позже выяснилось, он прав оказался: и там берут да ёщё как берут. А пока собрались чукчи всем миром и целый самолёт-рефрижератор туда отправили: первосортной оленины, сушёной рыбы, красной икры и спирта. Без него чукче никак нельзя жить: витамин это.

Прилетел чукча Иннокентий Иванович Иванов в Египет со своим багажом. Там ему везде почет и уважение, потому что от ООН он работает. Да он ещё кого надо рыбкой угостит да икоркой красной. И его совсем зауважали там, в Египте, и чиновники, и простые люди. Даже жить оставляют, гражданство предлагают.

А Кешка с утра спиртику выпьет свою норму. Закусит хорошо домашней заготовкой. И в исторические архивы идёт работать. Но напрасны все его труды, ничего для себя полезного он не может там найти. И так день за днём.

Устал Кешка от такой рутинной работы и решил устроить себе выходной. Взял с собой хороший запас своей еды, спирту вволю и пошёл осматривать пирамиды. Ходил-ходил там  и заблудился. А раз так, то нашёл себе удобное место в пирамиде, со столиком. Сел там, выпил спиртику, хорошо закусил и…. уснул.

А когда проснулся, то сам фараон за его столом сидит, терпеливо ждёт, когда гость проснётся.

И если разобраться, то куда царю торопиться, думает так Кешка. И это втрое приятно ему: сам царь его ждёт, пока он выспится.

И даже если бы и пнул его ногой царь царей, то Кешка бы не обиделся. Кто знает, что у того на уме. Он царь здесь, и здесь он хозяин. Простая истина. А будет хамить он царю, можно в гробнице и навечно остаться.

И Кешка принялся угощать хозяина разными деликатесами. Ведь он от природы очень добрый человек. Себя не пожалеет, и род свой сейчас не опозорит. От души старается. Да и виноват он, что в гостях так плохо себя вёл. Мало того что выпил, уснул даже!

Но больше всего фараону спирт понравился: зело, мудрое лекарство, крепко за душу берёт, это его исторические слова. И тоже очень знакомые.

- Совсем по-русски царь пьёт спиртик, - рассуждает так Кешка. И говорит фараон так, что им обоим всё понятно. И это хорошо: телепатией всё это называется.

И только потом до Иннокентия дошло, что по-русски они оба говорят. И думают они по-русски. Сначала-то со страха и не понял он этого и растерялся оленевод. Ведь тут Египет, не Россия. А такие чудеса творятся, что только диву даёшься. Кому скажи, что по-русски они говорили, то и не поверят ему.

А потом, когда они ещё выпили немного, то тут уже совсем осенило Кешку, как молнией прошило: он же русский! Самый настоящий русский человек. Хотя перед ним сидит всесильный египетский фараон! Не может такого быть?! Кешка схватился за голову: мамочка моя, бедная Маргарита Петровна!

А фараон ему древнюю рукопись подаёт в руки, как себе равному: читай, Иннокентий. Это тебе подарок от меня. За твою щедрость души русской.

Онемел Кешка от таких слов фараона. – Но я же ищу свои еврейские корни, батюшка ты наш!

- Всё правильно! Это великий исторический документ, которому цены нет. Там всё написано, как люди эту землю заселяли. На Север всё шли. Там голова всей земли нашей. Её мозг и вселенский разум.

А как прочитаешь рукопись, так и сам во всём разберёшься. А что непонятно, то сейчас спрашивай, сам всё разъясню. И вот что понял из той рукописи Кешка.

Почти всем миром правил царь Иоанн Солнцеподобный. Не первый он уже был от сотворения Земли и, конечно, русский. Это уже само собой прослеживается.

И вот царь вызывает к себе евреев, трёх братьев Ивановых: Иннокентия, Захара и Прохора.

- Но они же самые настоящие русские люди, если судить по их именам и фамилиям? – удивляется Кешка.

- Всё правильно, - отвечает фараон, - только тогда это не нация была, а так звали талантливых и деловых людей. – От таких слов царя Кешка о-пу-пел!

- Берите с собой своих жён: Магадану, потому что та магией владеет, она вам пригодится, Колыму, потому что она больших денег стоит: большой калым, - красивая, умная, деловая, Камчатку, потому что та, как плеть гибкая,  камча называется, - и ум у неё такой же гибкий, и как меч резкий, не хуже меча рубит. Все они вам в походе пригодятся. И детишек рожать будут.

Берите стадо лошадей и оленей. Для быстрой езды  и пропитания. Потому что на Север вы за один год не доберётесь. Может, и жизни вашей не хватит, но ваши дети или внуки должны дойти туда обязательно!

Вся наша Земля - это туловище человека, а голова его находится на Севере. Вот туда вы и будете всё время двигаться. Там вселенский разум. Поклонитесь ему от меня, одарите подарками. А все те земли, что пройдёте вы, и народы подведёте под мою царскую руку. И напутственное вам слово скажу, запомните его:

- Чу! - катитесь до самого края земли к океану. А как докатитесь, так и назовите тот край земли. «Чу, катитесь»! – по-русски сказано, прямо по-мужицки. - Чукотка это! – как ребёнок радуется Кешка. – Докатились они: Чу-котка, Чу-котка. Так же Магадан, Колыма, Камчатка: по именам их жён названы, всё по женской линии, как у евреев принято. И ты, Иннокентий Иванов, можешь гордиться, есть в тебе еврейские корни, да ещё какие!

А евреи, это самые настоящие русские, только деловые люди. Вот и вся разница между ними. И он, Кешка, теперь многое понял и, главное, что русский он.

Саша Че закончил рассказывать свою легенду о чукчах, а Распутин всё находится под впечатлением услышанной информации.

- Да, Саша! Такое придумать да так умеючи сложить, надо не голову иметь, а как раньше говорили, Дом Советов.

- Что ты, Григорий! Похоже, что ты мне оказываешь недоверие? Я же говорил, что в районной газете было напечатано. Могу даже добавить к сказанному, что Иннокентий даже звание профессора получил, когда в ООН съездил со своим отчётом. Туда и рукопись сдал. Больше он её никогда не видел. Похоже, что всё это дело засекретили, исчезла она. А больше я и сам ничего не знаю. Что хочешь, то и пиши!

Сын Распутина Миша, как только немного окреп, позвонил отцу: папа, большое тебе спасибо, что ты был рядом со мной. Я тебя всё время видел, когда был в коме. Видел, как ты собирался ехать ко мне в Израиль. В аэропорту тебя видел. Всё время рядом с тобой был. За меня шла настоящая война. А ты и бабушка моя  не отдавали меня черным силам. Ещё Таня была, Дима, и ты: вы за руки меня держали. От вас столько много тепла ко мне шло, а мне было очень и очень холодно. Только благодаря вам я согрелся. Мы победили, папа!

- Папа, ты что, плачешь?

- Что ты, сынок! Тебе показалось.

Миша выздоровел и уехал жить в Канаду и решил там навсегда остаться. Вот и получается, что всё дальше несёт Распутина река жизни помимо его воли. От своих истоков Орловской области до Дальнего Востока, Израиля и пока Канады, а дальше... ведь жизнь ещё не кончилась...

 

 

 

Через книгу хочу поблагодарить Виктора Дмитриевича Горелова, город Биробиджан, а также Николая Тихоновича Кабушкина, город Хабаровск.

Это люди, которые помогли мне преодолеть всякие разные грязные препоны на моём творческом пути. А их было немало. И только благодаря их поддержке я прошёл всё это.

Я учился у них творчески думать, искать новые варианты литературного мышления. И находил то, что мне было надо. И никогда никому я не подражал. Это их заслуга - так укрепить мой дух.

Хочу пожелать им крепкого здоровья, счастья, творческих успехов!

Хочу поблагодарить Олега Жирова за помощь в компьютерной работе, тут он непревзойдённый специалист, Сафрошкину Ирину Васильевну. Только благодаря ей эта книга обрела современный вид, свою историческую ценность.

Желаю им здоровья, семейного счастья, успехов в их творческой работе. Спасибо!

Апрель 2016 г.

Григорий Хохлов.

 

 

Другие произведения автора:

Философия жизни

ГРУЗЧИКИ

НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ