АТАМАН 7 (Заключительная)

                          АТАМАН   7  (Заключительная)

 

 

Опять за столом тишина, похоже, что полностью завладел аудиторией Александр Васильевич. И все очаровано ждали, продолжения. Но его не последовало.

Жалко, конечно, что нет продолжения – вздохнула Татьяна.

Я готова слушать тебя бесконечно Саша. Словно проснулась я, а сказки уже нет, даже обидно немного.

И кто такие, - Характерники? Я лично первый раз про них слышу, и в истории, про них ничего нет.

И Василий смущённо поддержал её:

Если признаться, то и я не дока в таких познаниях.

У меня секретов нет, тем более от вас, - серьёзно отвечает хозяин.

Действительно, здесь корни исторические, и какой они глубины, сами историки не знают толком. Но доподлинно известно, что Вой, по-древнеславянски, это воин, защитник. А Характерники, это элита казачьего воинства. Можно сказать, что полубоги, в воинском искусстве.

И все же, не боги, потому что они смертны, как и простые воины. Но очень сильно развиты: и физически, и, прежде всего, духовно. Один такой воин, мог в бою, до сотни врагов уничтожить, и остаться целым и невредимым.

В бою, они сражались двумя мечами: в каждой руке по мечу. И не менее искусно управляли, в бою конём. Прямо, как демоны, карали своих врагов.

И ещё: владели они волховством, и другими познаниями, известными не только на Руси. Эти познания Характерников, были очень обширны, как у жрецов. По идее, они таковыми, всегда и были: только при войске, и всегда впереди. Ещё они были классными разведчиками, и телохранителями. Они охраняли императоров Китая, и Византии, и как ни странно даже Японии. Не это ли, говорило о превосходстве русских воинов в боевом искусстве, и любом другом единоборстве, их надёжности.

Они служили всегда, сколько существовала Русь, только названия их, от времени менялись. И в казачестве, они с самого зарождения Запорожской Сечи. И может даже, её основатели – кто знает?

Велел им, Господь Бог, Россию защищать, Они и создали казачество, объединили народ против супостатов разных.

Такова воля Божья, - поэтому Россия и непобедима.

Ещё вопросы будут?

Больше вопросов не последовало.

Расстался Василий со своими друзьями, а сам всё ещё не мог избавиться от всего услышанного и увиденного за весь день.

Несомненно, что счастливы Александр с Татьяной, иначе быть и не может. Они будто созданы друг для друга. Редко кому удаётся, найти в этой жизни свою половину, а им это удалось.

Не могли сразу уснуть в этот вечер супруги. И они не могли избавиться от незабываемых впечатлений дня. Ведь редко такое бывает. У Татьяны, бесконечные приёмы у больных, и ещё вызовы на дом. У Саши казачьи дела, и работа в администрации, и спортивные дела: и ещё всякие разные дела. А тут, такое счастье, хоть друг на друга нагляделись. До сих пор его стихи в ушах звучат. Вся его душа на виду была, чистый он, как ангел.

Я до сих пор вспоминаю Сашенька, как ты нашу Настеньку разыграл, ей тогда, годика три было. Ты тогда в Деда Мороза нарядился, и ей подарки принёс, а она тебя не узнала.

Улыбается супруг, и он вспомнил тот Новогодний вечер.

Уж как радовалась Настя, приходу Дедушки Мороза, что хоть картину с неё рисуй. Подрос ребёнок, и всё понимать начал. И очень хочется ей, чтобы все её желания сбылись.

И что она не попросит у дедушки, то тот из своего мешка достаёт. И ещё там подарки есть – большой мешок.

Держи внученька!

А она опять, что-нибудь просит. И опять, всё у дедушки есть. Не это ли счастье для ребенка. И для родителей счастье, всё это видеть.

И уже фантазировать начинает Настенька. О самом своём сокровенном желании просит.

Большую-пребольшую, куклу хочу!

Вот такую, куклу, пребольшущую хочу!

И ручками своими разводит – показывает. А глазёнки её большие, тоже, при этом разбегаются. И она, уже воображать научилась: знатная артистка растёт.

Но разве могут родители не знать, о каких игрушках мечтают их дети.

И тут дедушка на высоте – держи внученька!

Для тебя, из-за моря синего, да холодного: и на корабле, и на оленях, и на лошадках вёз. И на конец-то привёз.

Всё хотел тебе угодить.

Рада ли ты подаркам?

Бросилась Настенька, к Деду Морозу на шею. И давай его целовать, но запуталась в бороде, и усах. Те и отклеились.

Но не признает отца своего дочурка. Ведь Дедушка, из сказки пришёл – настоящий он!

И тогда, счастливый отец, посадил её, себе на шею и давай скакать по комнатам, как это раньше бывало.

Да ты же папка мой: дедушка родной, как люблю я вас!

Так и уснули Саша, с Татьяной, с улыбкой на лице. Пусть и во сне им будет хорошо, счастье ведь: и там, не кончается.

Не любил сотник Пахоменко, ряженных казаков. Так назвали, казаков, позорящих все войско казачье, своим пьянством, и своим, не достойным поведением.

Раз ты одел, форму казака, то изволь, и вести себя достойно одежде. А она, как и совесть казака, должна быть чиста, перед теми, кого он защищает.

А защищает казак, народ свой, и Отечество. А тут, строгим надо быть! И никакой грязи, не должно быть: ни на одежде, ни на совести. И никто уже такому казаку не поможет: ни чёрт, ни сват, ни брат.

Приходят, к такому казаку посланники, и сопровождают виновного на Казачий круг. И не было такого, что бы, кто-то не посмел явиться туда. И тем самым оказать неуважение, прежде всего избранному атаману, со старейшинами. А в их лице, и всему доблестному казачеству.

Низко кланяется им казак. И говорит, что от чистого сердца, это делает. Им кланяется, и всему честному народу. И ещё раз кланяется, на все четыре стороны.

Я готов ответ держать, люди добрые. И если вы посчитаете, что виновен я. То накажите меня, так, как я того заслужил. А я покаюсь перед вами, как на духу, облегчу свою душу.

Понуро стоит казак, опустив вниз свою чубатую голову, стыдно ему: мнёт папаху в своих жилистых руках.

Суровые судьи, его слушают: слушают, и остальные казаки. Никого здесь не купишь, даже за горы золота. Таковы традиции казаков, и они святы для всех.

Виновный должен быть наказан, что бы другим не повадно было. И тем самым, честь доблестного воинства сохранить, она для казака, превыше всего на свете.

Выслушали казаки ответчика, и ничего не говорят – ждут, чтобы тот осмыслил всё сказанное. И только после этого, его спрашивает атаман.

Мы все видим, что ты понял глубину позора, в которую ты вовлёк весь свой казачий род, всю свою семью, и доблестных казаков.

Которые плеваться будут, при одном твоём имени, и матерно будут поминать тебя. Если ты не будешь наказан сейчас.

И ты заслужил того, чтобы нести это бремя позора, всю жизнь. Пока своим трудом, и примерным поведением, не восстановишь справедливость. И не обретёшь чистоту: ту, которая дана тебе Богом, перед людьми, в делах и помыслах своих. И детям своим накажешь: не терять своё лицо, чтобы избежать позора казачьего суда. Который, не накажет невиновного, ибо это наибольший грех, - осудить невиновного.

Ты должен сам, вынести себе заслуженное наказание. А мы будем решать, насколько правильно, ты оценил свою совесть, по делам ли своим?

Тут поневоле задумаешься, на кон ставится, вся его совесть, и подспудно честь казака. Трудно осудить, себя самому. И пот заливает глаза виновного.

Думаю я братья, что трёх плетей мне хватит.

Я осознал вся свою вину, и каюсь сейчас. Такого позора, больше не повторится.

Никто из казаков не возражает. И тогда атаман, назначает любых пять казаков, для исполнения приговора. Те тянут короткую спичку, из шапки атамана. Кто вытянул, тот и палач.

Не знает наказуемый казак, ни претендентов на эту не завидную роль, ни самого палача. Потому что, лица его он не увидит.

Палач заворачивает своё лицо башлыком, оставляя, только глаза открытыми. Берёт в руки ременную плеть, и приступает к экзекуции. А наказуемый казак, смиренно дожидается наказания, лёжа лицом вниз на скамейке, с обнаженной спиной.

Мы любим тебя и жалеем, но не наказать тебя мы не можем.

Терпи брат, раз провинился. И пусть тебя простят те: кому ты боль причинил.

С этими словами, палач хорошо хлещет плёткой виновного. Ибо: в противном случае, если Круг решит, что казак, как говорится в народе – ломает комедию. То, и сам понесёт, неизбежное наказание плетью.

Любо, братья казаки! Спасибо за науку!

Любо!

Искренне благодарит казак народ. Кланяется, на все стороны, и уходит. А жизнь на месте не стоит. И невольно Пахоменко, как тренеру, приходится встречаться со своими учениками.

Волею судьбы, те хватили горя чеченской войны. Если сами казаки, в боевых действиях практически не участвовали. То их дети, призванные в ряды Российской Армии, хлебнули там, лиха.

Александр Васильевич, если бы не ваша хорошая выучка. То вряд ли бы, я выжил в этой бойне. Всего я там насмотрелся. И скажу я вам честно, страшно было.

Озверели люди от крови, хуже волков стали. Те как в овчарню ворвутся, всех овец перережут. Всех без разбора: и старых, и малых – крови им мало. Так и на этой войне – ужас, что творилось. Всего и не расскажешь, слов не находится.

Одно бесспорно, что если бы туда посылали обученных бойцов, а не призывников зелёных, то и жертв было бы меньше. Хорошо, что вы меня, здесь на гражданке научили искусству боя. И там, в бою всё пригодилось мне. А кто не прошёл такую подготовку, то их уже, и в живых нет. Ни за что, погибли они!

Чуть не плачет, Петренко Георгий, жалко ему своих боевых друзей.

Их уже, не поднимешь из могилы – не оживишь! Погибли они, а я уцелел! С самого начала войны, всё прошёл, и уцелел. А они, в первых же боях погибали: не учили их выживать.

Я тоже на волосок от смерти был, но уцелел: ещё раз, спасибо вам!

Движется наша, группа вдоль улицы. Дома все там артиллерией разрушены, и в каждом доме, может засада быть. Поэтому мы и движемся так, что всегда прикрываем, друг друга.

Просмотрел я часть улицы, и показал знаком остальным, что нет здесь опасности. И вся группа под моим прикрытием ушла вперёд. Начал и я, догонять своих товарищей, а те уже в переулок свернули, и вообще из виду меня потеряли.

И только, я минул подвал одного дома, как сбоку боевик с автоматом показался. Всё рядом было, и воспользоваться своим автоматом я не успел бы. Видно задача у них была: живьём меня взять, поэтому и не стреляли сразу.

Тут, и второй боевик, показался, и знаком мне показывает – молчи. И тоже ко мне подступает. Знает он, что наши стрелять не будут, не сразу хватятся меня.

И третий возле подвала нарисовался: короче, грамотная засада. Ждёт, не дождётся меня. Он готов принять меня, и даже, волоком тащить. И у них со временем не густо, торопятся сволочи.

Ухватился я за первого, за его автомат, и по инерции продолжил его движение вперёд. А дальше дело техники. Его же автоматом, его и свалил. И тут же, с этого автомата, срезал третьего у подвала. Второго решил брать живым. Силу в себе почувствовал, и уверенность, чего мне раньше не хватало. И всем нашим молодым, не хватало.

Но этот оказался, не слабого десятка, и не трус.

Резать тебя буду, как барашка, за брата своего. Но сначала: в кишлак, тебя приведу живого. Потом в яме сидеть будешь, долго-долго. И смерти будешь сам, просить у меня!

Глаза его зло сверкают, из щелочек бородатой маски. Прямо вепрь: самоуверенный и наглый в своей безнаказанности. Потому что он у себя дома. И он здесь охотник, а мы вроде дичи у него.

Положил он свой автомат на землю, и ко мне приближается. Тут и кинжал в руке у него появился. На испуг берёт меня, очень хочется ему, что бы я побежал.

Но у нас интересы сходятся. И странное равнодушие к смерти, у обоих одинаковое.

Не знаю, где он обучался рукопашному бою, но боец был не плохой. А ваша борьба ВЕДВОЙДО, всё же посильнее оказалась.

Сломал я ему руку с ножом. Боевик, зубами скрипит, и землёй давится. Но так и не смог освободится от болевого захвата. И не сдавался он, пока сознание не потерял.

Тут и наши ребята, подоспели. Хватились они, что меня нет, и вернулись за мной. Весь бой просмотрели издали. А потом, забрали пленного у меня, и опять вперёд двинулись.

Ты молодец! – говорит мне командир. К награде тебя представлю, если мы живы останемся. Так всё и получилось.

А того боевика, он не простым оказался. Наши чекисты, на троих бойцов поменяли. Молчал он потом, позор ему большой был, что с мальчишкой не справился. Очень ему, этот обмен не по душе был.

Лучше бы убили меня, чем так, как вещь поменяли – как барана!

И вскоре его убили в одной из зачисток, сам под пули лез. Не жилец он был на этом свете. Гордость не позволяла ему, так позорно жить: по-другому, он и не мыслил.

Конечно, очень приятно было Александру Васильевичу, слышать всё это от своего ученика. Тут уже, что есть, на душе: то и скажет боец.

Из пекла войны они вышли, И сами тому удивляются – выжили!

Выжили! Какие, тут могут быть секреты! Но вы мне, помогли – здорово!

Однажды, Александру Васильевичу, пришлось поговорить с одним старым уважаемым человеком. Лет этому чеченцу, было много, и мудр он был, как никто другой. Он и объяснил ему толково, что такое ваххабизм.

По его логике, люди неправильно истолковывают всё это учение. А вернее трактуют так как, кому-то выгодно. Но если поглубже разобраться, то ясно становится, что надо бороться не с внешним врагом – неверными. А с тем врагом, что внутри сидит, каждого верующего. Вот с ним-то, и надо бороться!

Кто-то, на этом деле большие деньги делает. Исказили всё учение.

А главное, появился реальный враг - видимый, в лице России. И самих людей – русских! - Неверных!

Их надо убивать!

Но разве можно людей убивать? Ведь все веры из души идут: и все они одинаковы, хотя названия разные.

Не убей! – везде одно, и то же!

Что может сказать Пахоменко. Всё так просто, и так ясно. А войны не прекращаются, и на религиозной почве, ещё более кровавые и жестокие.

Темны люди, в своём невежестве. Крови им хочется. Иначе всё и не объяснишь. И что самоё отвратительное: образованные люди, всё и затеяли, всю эту бойню.

Спасибо тебе отец! – благодарит Александр аксакала.

Наверное, много ты людей спас, своим добрым словом. Удержал, от соблазна, безнаказанно убивать людей. И на этом зарабатывать деньги. Не это ли самый большой грех, всего человечества.

Пришлось Саше, и в госпитале, в Краснодаре поработать. Сам главный врач, его попросил это сделать. Ведь не хватало психологов, для реабилитации раненых, после всех ужасов войны. А тут, и психолог, и экстрасенс, и воин. Прямо находка, для всех.

Здесь, ужаснее, чем на войне. Там некогда думать. А тут, уже, и осмысление всё происходит. И хочешь ты этого или нет, а происходит это навязчиво, помимо воли человека. И этот страшный монстр, давит человека. И, в конце концов, уничтожает его, если вовремя не обезвредить его самого, ещё в зачатке.

В Америке, к этому делу, подходят очень серьёзно. И с работой помогут такому фронтовику, и пенсией его не обидят. И бесплатное санаторно-курортное лечение бойцу. Только выздоравливай человек, забудь, про все свои боли и обиды.

А у нас до - противного, всё наоборот. Всё против человека. Использовали солдата, как туалетную бумагу, и нет человека. Ни работы тебе, ни семьи, ни лечения. Даже на лекарства, не хватит тех денег, что получает фронтовик. Но до этого ещё надо дожить, а жить бойцу не хочется.

Вот Володя Коротаев лежит. Ему всего девятнадцать лет. Штык нож, у него под подушкой спрятан. Крепкий он парень, а всё избавиться от ужаса увиденного на войне, не может. Никак, не выйти ему из пекла войны. Уже пол головы у него седые, но и это не предел. Каждую ночь, пытка повторяется.

Пилят боевики, голову пилой, его командиру взвода Синицыну. Что только они с ним не делали, но не сдаётся офицер. И бойцы его всегда смотрят на эти пытки. А потом, и их бьют прикладами автоматов.

Очень живучий он оказался, этот красавец, и богатырь. Каждый день его пытают, и руки у него прострелены и ноги. Но ничего не говорит им офицер. Да и ничего им не надо, от него. Они всё прекрасно знают, лучше офицера. У них и карты полевые лучше, и обмундирование. И оружия всякого, полный комплект, на все случаи. Тут же тебе, и спутниковые телефоны, хоть с самим Вашингтоном разговаривай. И видеокамеры стрекочут, хотя они, и не стрекочут вовсе. Но так уж принято говорить в народе, так, и воспринимают наши бойцы. Всё снимается, ваххабитами для отчёта – деньги счёт любят. За это боевикам, большие деньги заплачены. Надо их отрабатывать.

Кровь кругом, и стоны и крики. Это всё для фильма нужно, он должен быть шокирующий. Что бы и там, за бугром, сами заказчики содрогнулись от ужаса. Что бы и им не спалось. Как говорят русские, сразу двух зайцев убить.

Потом и до вас, доберёмся: хозяева наши?

И вы перед смертью, рыдать будите, чтобы она вас от мучений избавила. А мы позаботимся, что бы вы подольше не умирали.

Постоянно звучит, в мозгу: идиотский, ужасающий смех командира боевиков. Его и сами боевики боятся – ненормальный он!

Мы только смерть признаём – сильнее её, никого в мире нет.

Есть! – отвечает ему командир взвода Синицын.

Это бессмертие. И вы не достойны этого счастья, потому что вы слабы духом!

Вы наёмники, без Родины и флага. За деньги и маму свою убьёте.

Его синие глаза горят ненавистью к боевикам. Ему надо высказаться: уж его-то не пожалеют. Долго будут мучить, как обещали.

Мучайте, и убивайте, но и вы не вечны.

По вас петля давно плачет!

Вы нормальным людям жить не даёте, им ваша война, совсем не нужна. Они к мирной жизни стремятся, потому что, им детей растить надо – для жизни!

Командир ваххабитов, ткнул штыком, Синицына в глаз.

Шакал, так тебе лучше будет! Всё в нашу сторону смотришь, тут нет места, таким уродам, как ты!

Он искренне уверен в своей правде, и никто его не сможет переубедить. Он настоящий мусульманин, и его душа, уже почти в раю. И он вправе, сейчас суд творить.

Для тебя два глаза роскошь, так ведь в России говорят. Учился я там, студентом был, но всегда вас русских ненавидел. И теперь мой час настал, казнить вас!

Застонал тяжко Синицын, от боли, закрыв лицо руками. Снимает кинокамера, как струится, сквозь пальцы кровь. И ничем она не отличается: у обоих командиров - одинаковая. Хотя они заклятые враги, и даже смерть их не примирит, но цвет крови их роднит.

Перекрестился Иван Синицын, простреленной рукой.

Убивай нехристь, скоро пред Богом предстану, и за Россию его просить буду. В беде она, потому что, такие звери, как вы, скоро к нам придёте, и убивать мирных людей будите. Поэтому я к вам и пришёл, чтобы избавить человечество от вас убийц, иначе вы, весь мир взорвёте. И старых людей, и малых, вы казнить будите – за что?

Я помню, как меня маленького бабушка в церковь водила - красиво там!

И страшно изувеченное лицо Ивана улыбнулось. Он ещё жил, и не сдавался врагам. Страшнее того лица, трудно представить, нормальному человеку. Кто-то, из боевиков не выдержал, и в зловещей тишине, как гром клацнул затвор его автомата. Боевик, хотел прекратить весь ужас экзекуции, но командир придержал ствол его автомата.

Не стрелять! Он достоин, этот русский, умереть геройской смертью.

Тащите сюда пилу, и ты будешь пилить ему голову, пока он не умрёт в твоих руках.

От ужаса, отшатнулись ваххабиты, но ослушаться приказа они не посмели.

Пленных методически избивали ногами, здесь уже равнодушных не было. Все боевики проявляли усердие – старались, пока не устали! И им не сладко было, но страх был сильнее их.

Смотрите! И вас та же самая кара ждёт, а может, ещё похуже придумаем! – пригрозили пленным.

Кажется, он уже умер, - говорит боевик своему командиру! Не дышит неверный!

Он живучий этот русский, удивительно живучий. Он не мог умереть, так не по геройски, в такой не подходящий момент!

Я в это не верю! Я знаю русских, я многому научился у них. И тут же, он поправился – хорошему!

Но всё же наклонился он, к лицу Синицына, последний раз посмотреть. Убедиться в его смерти. И плюнул Иван, в эту ненавистную бородатую рожу командира боевиков.

Кровавый харчок, повис на лице бандита, чёрным сгустком. Ярость обоих людей, к друг другу, достигла своей апогеи. И перед ней померк, даже звериный инстинкт - убивать.

Пилите!

Навалились бандиты на тело Синицына, и крепко зажали ему голову руками. А зубья пилы заскользили по черепной кости, срывая кожу и мясо с живого тела.

Небо разразилось громом, от нестерпимой человеческой боли, и жуткого нечеловеческого стона. И в ужасе, подняли свои головы, убийцы к небу, ожидая карающей молнии. Неужели, неверный прав? А небо противилось содеянному злу.

Пилите шакалы, а то всех рядом положу с неверным. - Пилите!

Летний дождик, поливал животворящей влагой: и лица убийц, и лицо убиенного, но их души в этот момент мирно смотрели на себя со стороны. А над всеми ими был Бог, наш единственный судья.

Ночью кто-то из местных жителей, убил часового, и бросил его в яму к пленным русским.

Держите шакала, что бы нас честных мусульман не позорил. Старейшины так решили. Так тому и быть! Мы их, и свою волю выполняем. Так надо!

Мы против ваххабитов. У нас свои законы, ещё более древние, и по ним мы жить будем. Как наши деды жили, и никто нам не указ.

Ваши солдаты недалеко, надо их предупредить, что утром нас всех здесь убьют. Никого ваххабиты не пощадят: ни старых людей, ни малых.

Как Володя добрался, до своих бойцов, он не помнит толком. Откуда только силы взялись, у этого замученного подобия человека. А два его товарища не смогли дальше двигаться, они так и остались лежать на дороге, уже в безразличии к смерти. Хотя раньше, ни за что бы не поверили, что такое может быть. – Устали жить!

Они ошиблись! Жизнь сама распоряжается, своим резервом сил, и не даст умереть человеку, если он того не хочет. А умирать, молодые парни, в свои девятнадцать лет не хотели.

Подобрали их наши солдаты. Один из них сразу сошёл с ума от пережитого. Второго, потом тоже комиссовали, по состоянию здоровья. А Володя, каждую ночь ждёт своих врагов, со штыком под подушкой.

И хоть добили всю банду ваххабитов тогда, но для него война, наверное, никогда не кончится.

Прости командир. Этим штыком тебя убивали. Этим же штыком я, и убил твоего врага. Он был раненый, и я без сил. Мы оба ползали, по земле, как черви, как паразиты. Так что наши силы были одинаковы. Этот штык, я ему в глаз вогнал, по самую рукоятку. Там страх смерти был: он своей веры недостоин был. Жулик он, и убийца!

Володя заплакал, и Александр Васильевич ему не мешал. Как-то надо, и с такой болью парню жить. Но как такое возможно: её победить, и самому трудно поверить.

А видеокассеты с записью казни, тоже попали к нашим солдатам. Никто не мог досмотреть их до конца. Это было хуже любой казни. У ребят, волосы на голове, становились дыбом, от ужаса.

Кинокамера вместе с кассетами была уничтожена. Надо было прекратить весь ужас содеянного зла, и солдаты сделали это.

Спи Иван Синицын, спокойно в земле! Не будешь ты умирать бесконечно, под хохот ваххабитов. Ты герой, каких мало на свете. Для нас ты святой!

И знай, что ни один враг не остался безнаказанным. И трупы их никогда не будут похоронены, так решили местные жители.

Пусть шакалы, играются с их костями. А ветер и мороз, ломают их в труху! Что бы от зла ничего не осталось, даже пыли! Пусть, каждый день позорно умирают, а их души смотрят на них!

Удивляется Александр Васильевич! Что творится на нашей грешной земле. Наверное, люди последний стыд и совесть потеряли, что торгуют такими кассетами на рынке. Наживаются на чужом горе, и боли. И снимаются они, и нашими дельцами, и зарубежными.

Разве стоят они того, и как их можно оценить в деньгах? Как измерить всю чужую боль, если ты её никогда не испытывал? – Кощунство!

Но однажды, и он был шокирован. Не ожидал, что такое может быть. А избавиться от увиденного фильма, уже никак, не может. Ведь всё там, по настоящему было, можно сказать, что исторический факт.

Уверенно готовят боевики засаду. Место тщательно выбрано командиром боевиков. А может даже целым штабом, с зарубежными начальниками, никто того не знает!

Сапёры устанавливают на дороге фугас, по всем правилам, и без всякой спешки. Чувствуется их выучка, и большая практика диверсионной работы. Есть тут и гранатомётчики, и снайперы. У них своя работа, и каждый сноровисто занимается своим делом. И операторы есть, вот один мелькнул на экране. Боевики уверены в себе, и чувствуется, не первый раз позируют перед камерой.

Хотя это и начало войны, но удивляет их осведомлённость. Почему они так уверены, что колонна пойдёт, именно этой дорогой.

Откуда у них такая информация: неужели предательство, и кто-то знает, что колонну расстреляют! Страшно подумать, но это, наверное, так. И почему нет разведки, может, весь фильм смонтирован! Есть же такие – кудесники: всё, что хочешь, состряпают. Особенно за хорошие деньги!

Первую машину БМП, взрывают фугасом. А последнею машину, подбили из гранатомётов.

Теперь вся колонна, в огненном мешке. Технике здесь, в этой узости дороги, не разъехаться. И они все под прицелом боевиков. Идёт планомерное уничтожение наших солдат.

Но тут что-то не заладилось у боевиков. Бородатое лицо командира – жестоко. Он властно показывает рукой – туда стрелять!

И в то же время кинокамера выхватывает из дыма, нашу машину БМП. Она подбита, но из люка, по боевикам бьёт автомат. Враги не ожидали такой дерзости, и многих достали пули.

И тут, крупным планом оператор, показывает яростное лицо стреляющего русского солдата. Он как заговорённый, поливает свинцом врагов, и ни одна пуля его не берёт.

Не ожидал Пахоменко, что и ему самому, может быть плохо. Но тренированное сердце, быстро справилось с нагрузкой.

Но душа: ей не прикажешь подчиниться. Она противилась смерти, которая сейчас произойдёт. Ведь он узнал героя, разве можно его не узнать.

Стреляет Михаил Веселин, его ученик. Он погиб уже, в самом начале войны. Но сейчас он живой, и ведёт неравный бой с врагами.

Стреляет снайпер! - Промах! – и снова автомат огрызается яростным огнём.

Снайпер нервничает, и подаётся всем телом вперёд. Явно, что ему эту ошибку не простят. Тут большие деньги заплачены, и надо работать чётко без ошибок. Не новичок уже!

Будут крупные разборки, на разных уровнях. И там кто-то из инструкторов получит, как говорится у нас – по шапке.

Но может быть, этот фильм готовится, для продажи. И операторы очень стараются, со всех сторон осветить весь бой. Этот, уже неудавшийся, красивый расстрел колонны. Но так ещё интересней, сразу видно, что здесь все дышит пылом боя, и никакой подтасовки событий.

Но и у Михаила глаз, что шило. Засёк он снайпера, и очередью прошил его голову. Действительно, снайперский выстрел. Уткнулся тот в камни, и, похоже, что его боевые деньги, ему уже не понадобятся – отвоевался наёмник!

Сейчас, крупным планом лицо Михаила. Оно в крови, и копоти. Он один стреляет по боевикам, другие огневые точки, уже подавлены. Михаил, как заворожённый, не берут его пули.

И невольно, как в детстве когда-то, при просмотре фильмов. Не удержался Пахоменко, от восклицания. Наверное, это был крик его души:

Держись Мишенька! Ты должен жить!

Не умирай!

Но уже целится гранатомётчик, в Михаила Весёлина: в его БМП. Горит машина, и Михаил там. Больше никто не стреляет. Боевики добивают раненых, контрольным выстрелом в голову. Собирают документы, и своих раненых. Этих стрелять не будут, у них везде свои люди - вылечат. Так решил командир.

Пусть живут! Им просто повезло, что все на камеру снимается, и не до них уже. Жалко, что этот русский камикадзе, их не добил раньше, всем лучше было бы.

И им тоже! Уроды!

Тяжело Александру Васильевичу избавиться от нахлынувших воспоминаний. Война крепко держит его мысли. И жалко, мальчишек: за что они погибли? Наверное, сейчас никто не ответит на этот вопрос.

Кто-то обогащается, забыв про Родину и флаг, и посылает мальчишек под пули. Разве это справедливо? Конечно, нет! Но сдаться врагу, тяжкий грех. А врагов у России всё прибывает – и надо воевать, за неё.

Вызывает станичный атаман, Пахоменко Сашу, к себе: потолковать надо. И не может Александр Васильевич, не явиться. Наверно, дело очень серьёзное, и надо торопиться. Но уже с порога, он заметил, что атаман сегодня совершенно другой. Даже с виду, очень усталый: что-то случилось!

Сидят они за одним столом, но о главном пока не говорят. И вот атаман, решил расставить все точки, в очень трудном для него вопросе.

Александр Васильевич, становись атаманом, вместо меня. Казаки, я думаю, этому решению вопроса обрадуются. Они за тебя горой стоят. Ты столько сделал для всех добра, что твой авторитет, наверное, повыше моего будет. Всё зависит, только от тебя.

Думай!

Тяжело атаману так решать вопрос, как говориться, с чистой совестью. Но иначе нельзя, казаки не простят ему кривотолков. Да иначе он и сам не может, старый рубака!

Годы и железо ломают, а сердце у всех одно, и запасных частей к нему нет: барахлит оно! Особенно война, его здоровье подорвала. Такая позорная война, что и не придумаешь даже. Пришлось нашей армии, против своих же людей воевать.

И там свои люди, и здесь тоже свои! Хорошо, что как говориться, обошлись малой кровью, и не вспыхнул весь Кавказ. Но сколько людей зазря погибло, как тут сердцу не болеть. Ведь, и он как говориться был у власти. Ждали казаки, прямого приказа правительства, чтобы ринуться в бой. И даже сейчас трудно представить, что было бы тогда.

Вот сердце и болит. Проклятая старость подкралась!

Подумай Саша, три дня тебе даю сроку. И принимай власть, как положено. Люди ждут тебя.

Сел атаман на скамейку, и воды себе наливает.

Думай, сынок!

Татьяна, не обрадовалась такой новости. Лицо её сразу потемнело, от усталости за весь рабочий день. Так и легла на него эта печать. Хоть и не хотела всё домой нести, и уже приучила себя, так поступать. Но тут потеряла весь контроль над собой.

Прости Сашенька, если обидела тебя. Ты у меня герой, каких мало на свете. И атаманская булава, по праву тебе бы досталось. Но я, всей душой своей против этого: устала я от твоих, и своих дел. Очень устала!

Ты знаешь, что мне Амур снится. И дом, где я родилась. И будто бы наши Амурские казаки, нас хлебом и солью встречают. Как будто мы с тобой с войны вернулись. И ещё, белого коня тебе подводят.

А он такой горячий, так и танцует под уздой. Мне страшно стало, и я думаю, как ты его удержишь. А он лёгким ржанием, уже зовёт тебя на простор.

Ловко вскочил ты на коня. Так и стелется он над землёй, как туман плывёт. И всё белое кругом: и ты, и конь, и туман. К Амуру ты поскакал, в самую гущу тумана. Я хватилась, что ты потеряешься там. И уже на другом коне, за тобой следом помчалась, не дала тебе потеряться.

Наверно, не надо Сашенька, больше судьбу испытывать. Мне очень домой захотелось. Ты не поверишь: душа там! Проснулась, а слёзы на глазах моих. Всё, как наяву было. И родители нас встречают.

Откажись милый! Я никогда тебя не просила.

Тёмные глаза Танечки, как Амур, в ненастье. Серые валы слез там перекатываются, прямо стихия какая. И так стало жалко Александру, свою любимую жену, что и у него увлажнились глаза.

Куда же, я без тебя ягодка моя лесная, да северная. Но милее тебя, во всём свете нет – солнышко моё.

Если честно тебе признаться, то и мне дом сниться стал. Особенно, после смерти отца. Всё матушка моя, домой зовёт меня. Тяжело ей одной. Выросли все дети, а ещё тяжелее стало. То вся тяжесть жизни на её плечах лежала, а теперь на душу легла.

И мне всё кажется, что плачет она - пытка настоящая!

Обнялись супруги покрепче, и глаза друг от друга прячут. Но всё равно хорошо им, как никогда. Разве можно душевное тепло, чем-то другим заменить. А глаза, они и созданы, что бы в душу смотреть. Но там и так всё: яснее ясного!

Надо домой ехать! Другого варианта нет.

Это путь, который мы должны пройти снова, но уже в другом качестве: столько лет прошло!

Отказался Александр Васильевич, от атаманской должности. Поклонился на сходе казакам, на все четыре стороны.

Простите меня братья казаки, что отказываюсь. Не хотел вас этим оскорбить, но мать моя сниться каждый день, домой зовёт. И ей помощь моя нужна.

Тихо стало вокруг, только ветер листья деревьев шевелит. И среди них грусть проскользнула, и затаилась там. И им тяжело, как людям. И у них душа живая встрепенулась.

Прости нас Васильевич, - молвит атаман.

Причина уважительная! И мы благословляем тебя на святое дело – езжай!

И не поминай нас лихом. Твоё добро мы помним.

Ты славно послужил казачеству, и был примером для нас.

А сейчас и ты нас поуважай, иначе обидимся.

Снимает атаман свою папаху, и деньги туда положил. А затем её по кругу пустил. И поплыла она из рук в руки.

Улыбаются казаки: - Для мамы стараемся.

Как она там родная, наверно все глаза просмотрела, своего казака, героя ожидаючи.

И невольно сами глаза утирают, и им горько. Но крепятся казаки!

Любо братцы! Любо нам!

Что тут сказать казакам. Принял он с поклоном, шапку с деньгами, и ещё раз поклонился на все четыре стороны.

Век буду помнить, благородство ваше. Потому что вы живёте по законам Кубанского Казачьего войска. Как жили деды, и прадеды ваши. Честь и слава им, и вам казаки. И детям, и внукам своим накажу так же жить, как вы живёте. И так же Родине своей служить, как вы служите. И так же беречь товарищество своё, как вы бережёте.

Любо братья казаки! Любо!

А ночью снится Саше его учитель Лёша. Весь в белых одеждах, и как ангел прозрачный. И на теле его, столько много чёрных точек, и полосок разных по ширине. Что не сдержался и спросил его Пахоменко, про их назначение.

Помолчал учитель, и ничего не стал таить от своего ученика.

Это награды мои: дырки от вражьих пуль. А полоски, это шрамы на теле.

Господь Бог не стал их прятать, от любопытных глаз. Пусть смотрят все, мой пройденный путь к совершенству души и тела. Что бы другим он не казался настолько лёгким, что им можно было бы, пренебречь. И пусть, меня спрашивают об этом, и я им всегда отвечу!

Этот путь, надо пройти с честью, что бы жить вечно! Запомните это!

Но мне не чужды мирские дела. Я всегда помогаю людям!

А как же Тибет? – не сдержался Пахоменко. И услышал ответ:

Там сходятся все Божьи дороги. И гости там разные бывают. И из других Миров тоже, что бы передать Голос Вселенной, - Голос Разума!

Что бы затем, объединить все наши народы, совершенством Мысли.

Не думай об этом. Ты идёшь правильной дорогой, и мы ещё, вернёмся к этому разговору. Он обязательно состоится!

Ты сделал правильный выбор. И теперь, езжай домой, и там продолжай дело Мира.

Сейчас мир, как никогда стал хрупким, и однополярным. Но теперь там, на Востоке, зарождается огромная сила, готовая сдержать весь мир от потрясений и войны.

И это, не так всё просто сделать. Нужен крепкий союз России, Китая и Индии, что и станет Осью Мира. И здесь без высших сил не обойтись.

А твоё главное дело - Казачество. Как стояли казаки, на Восточных рубежах России, так они и должны, там находится. Не глупые люди их туда поставили, и права им тогда, особые дали.

Стань там атаманом: прояви себя, чтобы народ тебе поверил. А остальное тебе всё само откроется!

Прощай!

И ещё: к тебе Настя с сыном моим, в гости приедут. Поводи их по нашим местам.

Я их не забываю! Так же, как и тебя, Саша!

Вся казачья станица провожала семью Пахоменко на Дальний Восток. Казачки уже накрыли столы, в бывшем колхозном саду. Сад цвёл, и очаровывал людей небывалой красотой. И этот океан волшебных цветов, принял людей в свои объятья. Люди хмелели от сильного духа природы, и земли Кубанской.

С чем можно сравнить это волшебство: по истине, трудная задача!

Каждый из гостей принёс сюда, что мог. И столы ломились от изобилия еды и питья, не смотря на пережитые, трудные перестроечные годы. И невозможно себе представить, что же здесь творилось раньше: наверное, Рай на Земле.

Оставим всех Пахоменко в этом маленьком земном раю, наедине со станичниками, пусть наговорятся они, перед дальней дорогой. Для души!

 

20 февраля 2008 г

 

Другие произведения автора:

Мои забытые сказания. Мы души рубим топором

Мои забытые сказания. Тати

Мои забытые сказания. В чистом поле