Матвей проснулся внезапно, словно кто-то его позвал. В комнате было светло, в это время года всегда так было. Не успеет стемнеть, а уж новая заря нарождается, июнь тем и был хорош, что светел. Часики на стене показывали четыре утра. Сердце бешено колотилось в груди, того и гляди выскочит. Боль била в лопатку. Тихо поднялся, чтобы не разбудить Василису, вышел из горницы, прикрыв лоскутным одеялом Вареньку, спавшую в своей кроватке, разметавшую белокурые волосики по подушке. Сыновья всё лето любили спать на сеновале. Крепкие, ладные парни выросли. Пётр на голову выше отца. Павел ниже был брата, но в плечах покрепче.
Над Волгой стоял лёгкий туман. Воздух, напоённый сосновым ароматом, помог отдышаться, боль тихо покидала сердце, позволив вздохнуть полной грудью.
Где-то далеко, на том берегу реки, был слышен гомон птиц, крупный жерех подпрыгивал из воды, плещась себе в радость.
Подумалось, что проснулся больно рано. В воскресный день можно было и поспать, но мысли бежали безостановочно, подгоняемые неизвестно откуда пришедшим страхом. Хотелось бежать неведомо куда, взяв самое необходимое, лишь бы отсель, с этого, ещё вчера родного места.
Не услышал, как подошла Василиса, присела рядышком, положив голову на плечо, ни о чём не говоря, ни о чём не спрашивая. Долго сидели молча.
- Может сходим в Зубцов, малость с народом пообщаемся. Возьми чего на продажу, а после ребятишкам сладостей купим, - поглаживая руку жены, произнёс Матвей. - По дороге обговорить кое-что надобно. Ноет моё сердце, беду чует.
- Вот и я проснулась от боли в сердце. Никогда такого не было. Я сейчас ребятишкам завтрак выставлю на стол и пойдём. Есть что продать на ярмарке. Сегодня народу много будет. Пётр такие красивые поделки из дерева сделал. Ложки, половники, игрушки детские. Павел ему помогал и Варварушка руку приложила, - ответила Василиса, прижимаясь к плечу мужа. - Так бы и сидела, Матвеюшка, никуда тебя не отпуская. Чем дольше живём с тобой, тем дольше жить охота.
Матвей спустился к реке. Туман слегка рассеялся. Вошёл в воду, почувствовал обволакивающее тепло, ходко поплыл к середине реки. Течение мешало плыть. Но обратно до берега доплыл быстро. Вышел, постоял, любуясь солнцем, будто прощаясь с родными местами. Дома приоделся во всё чистое. Василиса, уже собранная, красиво уложив косу короной на голове, сидела на табуретке, держа на коленях большую корзину с поделками сыновей.
Бор встретил тишиной, не слышно было гомона птиц, только их шаги нарушали это безмолвие.
- Надо нам с тобой обговорить один вопрос, Василиса, без детских ушей. Ежели со мной беда приключится, то тебе детей поднимать. Не перебивай меня! Чует моё сердце недоброе. Давай условимся, чтобы не случилось с одним из нас, другому жить надо дальше, - произнёс Матвей осипшим голосом.
Глянул на жену, идёт молча, а у самой по щекам слёзы в два ручья текут. Больше говорить не захотелось. Мало ли что спросонья померещится, чего ей душу-то травить.
Несмотря на раннее утро, народу на ярмарке собралось много, со всех окрестных деревень народ съехался, кто целыми семьями, прихватив и детей. Где-то играла гармоника, веселя народ.
Не успел Матвей товар свой разложить, а враз всё и смели. Купили сладостей, домой идти не хотелось, ходили в толпе, прислушиваясь к разговорам. О всяком народ лопотал. Кто про рыбалку, кто про всходы дружные.
Ближе к полудню зашипела тарелка, вывешенная на столбе. С первых минут наступила тишина. С официальным обращением по радио выступил министр иностранных дел Вячеслав Молотов, сообщив о нападении Германии на СССР и объявив о начале Отечественной войны.
Толпа вздрогнула, народ спешил покинуть площадь. Заголосили женщины, малые детки, испугавшись плача матерей, тоже начали громко рыдать.
Василиса с Матвеем заторопились домой. Всю дорогу молчали, шли держась за руки. В доме всё было прибрано. Пётр нажарил к обеду рыбы большую миску, нарвал зелёного лука. У Варварушки были заплетены косички. Павел расстарался. Любил сестрёнку с первых дней появления на свет, нянчился с грудной, учил делать первые шаги. Не мешала она им с братом, оба лучшее ей отдавали, но баловство не дозволяли, строги были, чтобы не избаловать.
Изба встретила Матвея и Василису ароматом лесной земляники, которая уродилась в этом июне необорная. Такой крупной и душистой давненько не было.
Дети сразу поняли, что принесли родители весть недобрую. Сидели вокруг стола притихшие. Матвей заговорил тихим голосом:
- Война пришла проклятущая. По радио объявили. Вероломно напали немцы на страну нашу. Бомбят землицу, неся смерть и разрушение. Ничего хорошего не будет, поверьте мне на слово, а потому, не мешкая, Павел и ты, Василиса, взяв с собой Варю, сегодня же уедете куда подале, на восток, за Урал. Нам с Петром надо остаться здесь, ему семнадцатый пошёл, его могут не выпустить. Меня сразу призовут. Пётр приглядывать за хозяйством будет. Без обид, родные. Сердце моё вещун. Ровно в четыре утра звякнуло. Лето на дворе, но вы возьмёте всё зимнее, не быстро всё это закончится. За нас с Петром не беспокойтесь, будем стараться уцелеть, но и вы, мои родные, постарайтесь. И не забывайте наше Гаврилково.
Матвей замолк, все молчали, слова отца разрывали сердце. Даже пятилетняя Варенька всё поняла - не будет теперь тихой жизни, которой они жили до этого дня. Поели в молчании, встали из-за стола и принялись за сборы, выбирая самое необходимое и поновее. На слёзы времени не было. Благо был воскресный день, накануне Василиса напекла хлебов на неделю и сдобы. Многое было не взять, но в дорогу и еда нужна. В отдельную торбу сложили еду. Денег было мало, но Матвей настоял чтобы взяли все сбережения. Путь дальний, а их трое.
Присели на дорожку и поспешили в город. На станции народу было мало, многие ещё были в размышлении. Встреченный знакомый был очень удивлён, увидев семейство с вещами, но узнав, кто уезжает, а кто остаётся, промолвил:
- Во как! Это, Матвей, ты правильно придумал. Вам с Петром уже повестки выписаны, сам видел. Тебе служить, а Петру в комсомольское ополчение, на работы. Семья помеха, мне и самому хорошо подумать надо.
Ночью Василиса с сыном и дочерью уехали. Матвей с Петром вернулись в опустевший дом, где по-прежнему стоял аромат лесной земляники.
Утром, попросив одинокую соседку, бабку Пелагею, присмотреть за домом, уложив в торбы смену белья и взяв немного еды, Матвей с сыном пошли в военкомат.
Знакомый был прав. Обоих обрили наголо. Матвей уходил на фронт, а Пётр оставался в городе. Прощались будто навсегда, пряча скупые слёзы.
- Ты уцелей, папаня! Ждать тебя буду всю свою жизнь, до дня последнего, - тихо промолвил Пётр, обнимая отца. - За меня не беспокойся, в тылу остаюсь, что со мной станет. Честь нашу не посрамлю, работать буду хорошо, делать буду всё для победы. Мы со знакомыми ребятами в один отряд попросились.
Никто и думать не мог, как скоро заполонят их землю фашистские полчища, устанавливая свои порядки, истребляя народ.
Другие произведения автора:
Мы все когда-нибудь уйдём.
Она уезжала навсегда...
Светлый праздник Рождества!
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
