Исповедь старого итальянца - глава 4. Джакопо.

27 апреля 2016 — Надежда Опескина

Во всём доме было светло как днём. Я вышел из своей комнаты, прислуге не пристало спать когда не спали хозяева. Будить безмятежно спавшую Франческу не стал. По дому бегали женщины в чёрных одеждах. Кто-то сунул мне в руки трёх бьющихся кур со словами, что их надо быстро зарубить и отнести на кухню. Мне иногда приходилось делать такую работу, помогая матери. Главное, не обрызгаться кровью, придавив сразу же шею топором и дождаться пока курица не перестанет трепыхаться. Эти снующие женщины мне напоминали испуганных птиц. Из комнат господ был слышен спор между женщиной и мужчиной. В женском голосе слышались нотки раздражительности. На все выпады она отвечала резко и громко, доказывая своё право делать всё, что пожелает она.

- Я много лет прожила с твоим старым отцом, Джакопо! Я не родила от него себе ребёнка, он просто не смог мне его сделать. Отдав ему свою молодость и красоту, имею право теперь жить так, как захочется мне. Мне всего тридцать лет! С тринадцати лет я ложилась в постель к старику, терпела его запах, исполняла все его прихоти. Почему ты решил, что я не имела права нанять молодого парня в дом? Вокруг меня одни женщины, не способные что-нибудь починить, защитить меня. Эта старая карга Калвина мне уже надоела. Я найду себе новую экономку. Хочешь, забирай её в свою Венецию. Ты думаешь я не догадываюсь, кем она была твоему отцу все годы, проведённые с ним в одном доме. Вспомни странную смерть твоей матери, Джакопо! Мне тогда едва исполнилось десять лет, ты не бывал дома годами. Сколько лет тогда было тебе? Также как мне сейчас - тридцать. Ты бежал из дома, от своего отца-деспота. Ты - абсолютная копия твоего отца! Он поровну разделил всё между нами. Мой дом здесь, твой в Венеции. Живи там и не лезь в мои дела.

Кто-то закрыл дверь в комнату спорящих и уже нельзя было различить, о чём там говорят. Я выполнил ещё несколько указаний Калвины и пошёл будить Франческу, для неё была срочная работа на кухне. Проснувшаяся Франческа смотрелась божественно, но любоваться ей не было времени и мы поспешили на зов Калвины.

Наготовить предстояло много и вкусно. На кухне ждали своей очереди горы продуктов, привезённых торговцами накануне. Чего здесь только не было: различные фрукты, овощи, всякая зелень, головки разных сыров, тушки огромных индеек, телячьи рульки и телячья вырезка, мясо молодого барашка, свежая рыба. Мне никогда не приходилось видеть такое количество продуктов. На кухне работало шесть женщин. Все они были одеты в одинаковые чёрные платья, такое же было и на Франческе. Её каштановые волосы были спрятаны под белоснежный колпак.

Столы накрывались в большом зале. Я приносил столы и стулья из кладовой комнаты. Горничная Аделина тщательно протирала стулья и мы расставляли их вокруг столов. Гостей ожидалось более ста человек. У стены, напротив двери, стоял огромный квадратный стол для самых почётных гостей. Слева и справа от него, двумя рядами, были поставлены круглые столы. Аделина ловко всё накрывала белоснежными скатертями. С работой мы справились быстро. Аделина пошла приводить в порядок другие комнаты. Некоторые гости приезжали из других городов и их надо было разместить на день-другой в доме.

Гости съезжались не в дом, а сразу в церковь, рядом с домом сеньоры Лукреции, где должна была пройти поминальная месса.

После службы все направились к дому. Впереди процессии под руки вели сеньору Лукрецию, её глаза были прикрыты, на лице была надета маска скорби, она выглядела трогательно беззащитной. Тот, который заботливо поддерживал сеньору Лукрецию, был высоким, стройным денди и только тогда, когда процессия входила в сад дома, я рассмотрел насколько страшным было его лицо, а следом услышал крик Франчески за своей спиной. Оглянувшись, увидел её лежащей на траве у ног женщин с кухни, вышедших полюбоваться на гостей. Я кинулся к Франчестке, поднял её на руки и сразу услышал знакомый грубый мужской голос за спиной:

- Эй, как там тебя зовут, оставь девушку в покое! Не смей трогать юное создание своими грязными лапами!

Ко мне спешил мужчина с искажённым злобой лицом. Это было лицо дьявола с полотен художников, рисующих картины ада. Мне довелось однажды увидеть такое лицо на картине в доме у винодела из нашего местечка.

- Успокойся, Джакопо, этот юноша брат девушки. И кому, как не ему, позволительно оказывать помощь своей младшей сестре, - остановила своего кавалера сеньора Лукреция, - это их я вчера наняла на работу, это их ты требуешь выгнать.

Джакопо молча стоял рядом, внимательно рассматривая Франческу. Колпак упал с её головы, каштановые волосы волнами свисали почти до земли. Побледневшее от испуга лицо, густые ресницы, делали её необыкновенно красивой. Чёрное платье только подчёркивало эту красоту. Джакопо взял рукой прядь её волос и поднёс к своим губам, словно целуя их или по звериному принюхиваясь. Кто-то из женщин принёс полотенце, смоченное душистой водой. Подошедшая сеньора Лукреция привела Франческу в чувство:

- Бедное дитя! Ты испугалась вида моего деверя, сеньора Джакопо. Я тоже испугалась, когда увидела его в первый раз. Не бойся, дитя! Потом привыкаешь к его виду.

Надо было размещать гостей. Кого-то сразу приглашали к столам, кого-то провожали в комнаты. В доме началась суета, всем стало не до нас с Франческой. Я усадил её в беседке. Взор её был отрешённым, на лбу выступила испарина.

- Кто это чудовище, Джиованни? Ты видел, какое страшное у него лицо? У меня всё оборвалось внутри, когда я его увидела. Меня поразили слова сеньоры Лукреции. Скажи, как можно привыкнуть к такому лицу? - тихо проговорила Франческа, глядя на меня удивлёнными глазами. - Разве можно сравнить ваши лица? Твоя красота и его жуткое уродство. Ведь это лицо дьявола, Джиованни!

Я молчал. Моё сердце заледенело от этих слов. Мысли одна страшней другой приходили в мою голову. Все эти вопросы были неспроста. Моя Франческа сравнивала нас. И чем больше я вдумывался в её вопросы, тем сильнее сжималось моё сердце от предчувствия надвигающейся беды. Кто я и кто этот богатый сеньор, пусть и с таким дьявольским лицом? Бедняк, не способный обеспечить нормальную жизнь любимой, и богач, в руках которого она может заблистать во всей красоте своей. Она, сама ещё того не сознавая, выбирала, кого из нас ей следует полюбить своей первой любовью.

- Интересно, сколько ему лет, Джиованни? - продолжала свой монолог Франческа. - Он статный, высок и, если бы не его лицо, мог бы покорять многих женщин. Вы с ним одинакового роста, у вас обоих красивые волосы, но такие разные лица.

Я не успел ответить, нас позвала Калвина. У неё было поручение для Франчески, да и мне работы было предостаточно. Франческа должна была разнести по комнатам гостей графины с чистой водой на ночь. Поставив несколько графинов на поднос, она ушла. Не прошло и пяти минут, как я услышал её крик, она звала на помощь. В этом крике было столько отчаяния. Я бежал по коридору, где были расположены гостевые комнаты, распахивая двери, но Франчески в них не было. Двери одной комнаты оказались запертыми. Я начал стучать, почему-то выкрикивая имя Джакопо. Именно о нём мне подумалось в первую минуту. За закрытой дверью была слышна борьба. Неожиданно для меня в конце коридора появился Джакопо. Он подскочил к двери и выбил её. Я бы никогда не смог этого сделать сам. Надо было обладать недюжинной силой для этого. Франческу удерживал один из гостей, зажимая ей рот рукой. Платье на Франческе было разорвано. Увидев разъярённого Джакопо, он попытался выскользнуть из комнаты, но отлетел от двери, получив сильный удар, нанесённый ему Джакопо. Франческа кинулась ко мне, рыдая.

- Уведи девушку в вашу комнату. Я сам разберусь с этим негодяем. Он, видимо, забыл по какому случаю был приглашён в дом моего отца, - произнёс спокойно Джакопо.

В коридоре уже были слышны голоса и я поспешил увести Франческу. Мы быстро ушли в нашу комнату. Франческа легла на свою кровать и тихо плакала. Я сидел рядом, поглаживая её вздрагивающие плечи. Мы промолчали весь вечер. Нас никто не беспокоил. В доме всё будто вымерло. Спал я в эту ночь, сидя на полу у кровати Франчески.