Генерал

          Генерал

Не взлетай ты сон, как птица,

Не бросай дитя своё

Страшной сказкой растревожил,

А про что сказал, понять не суждено...

Получилось не совсем хорошо. Заболев, Юра не смог преду­предить своего начальника, оттого настроение было вовсе не весёлое. Начальник охраны Зиганшин Марат Сарвартдинович сегодня был как всегда строг. Его проницательные глаза ощупывали вновь заступающий караул: меня и Юрия Тулина. И наконец принялся буквально буравить моего напарника. Тот съёжился и внутренне сгруппировался, приготовился отразить нападение.

Юрий только что вышел с больничного, вот это-то и было подозрительным: его исчезновение. То есть сам факт не появле­ния на работе.

-    Что Тулин, выздоровел уже? - лицо командира постепенно серело.

Зиганшин, сам невысокий, и небольшой, но тяжёлый, как глыба, в своей внутренней энергии. Он ещё сдерживал себя, хотя это давалось ему нелегко. Но тут сказалась многолетняя работа с

людьми. Руки его вертели больничный лист, глаза искали малейший подвох, и вроде не находили. Хотя, как знать, что у командира на уме, уж очень он умён и хитёр. Такого на мякине не проведёшь, это точно.

- Ты, почему не предупредил меня, что ушёл на боль­ничный? - задаёт он вопрос Тулину и выжидающе смотрит на него.

-    Так звонили же! - оживает Юра.

-Да, какая-то женщина звонила, но не ты. И толком ничего не объяснила, да ещё и трубку положила. А сам позвонить не мог?! - взвился начальник.

Тулин опять съёжился. Не-до-хо-ро-шего тут. И тут Марат Сарвартдинович применил явно запрещённый приём, удар ниже пояса.

- Ты помнишь, Тулин, как-то говорил мне, что у тебя есть друг, непьющий и работящий. И вообще мужик толковый. А главное, что он хочет здесь работать.

- Да конечно! Есть такой - и непьющий, и некурящий, и работать будет на совесть.

Глаза Тулина встрепенулись, в них появился жизненный блеск и детская радость, от чего-то хорошего и доброго. И пусть ещё не сделанного, но хорошего.

-    Так вот, Тулин - продолжает командир, - я возьму его на работу, но только вместо тебя. И всем будет хорошо. Ясно?

Наступила полнейшая тишина. Такого никто не ожидал: ни я, ни Юрий. Удар достиг цели. Глубокий нокаут!

-    Я не хочу увольняться, - тихо заметил мой напарник. - Ведь я болел по-настоящему. И мне нравится здесь работать. И люди здесь хорошие, и вообще.

-    Так вот, слушай меня внимательно, - осёк Тулина Марат Сарвартдинович. - У меня есть знакомый генерал, так и он себе такого не позволяет, как ты! Он едет к себе в управление, узнаёт обстановку на местах. И только тогда оповещает всех начальников, что ушёл на больничный. Ты понял, Тулин?

В кабинете наступила зловещая тишина. Как в каземате.

-    Ну ладно, Тулин, - разрядил обстановку Марат Сарвартдинович. - Будешь за начальника караула, чай не забыл ещё свои обязанности?

Переход был резок и очень контрастен.

-    Нет, не забыл.

Короткий инструктаж. Росписи в журнале. И уже летит Уазик

по разбитой дороге, к месту нашей службы - ТЭЦ-2. Она находится за городом. И была уже готова к пуску ещё десять лет назад. Но в стране случилась перестройка, и всё заглохло. Теперь ТЭЦ никому не нужна. И люди тоже. Обидно! Но что сделаешь! Я строил её тогда, десять лет назад. И вот снова возвращаюсь сюда, но в другом качестве. Всё живо в моей памяти, ничего не стёрлось. Вон недостроенный угол главного корпуса. А ведь это мы его строили, наша бригада. Но уже нет в живых бригадира Саши Удалых. И другие ребята неизвестно где. Все они канули в забвенье судьбы.

На охраняемой ТЭЦ мало чего осталось. Всё что можно, давно вывезено и продано людям на зарплату или ушло бартером за границу, за бесценок. Зачем?

Мы сменили предыдущий караул, и тот умчался на машине в обратном направлении, на отдых.

Тулин выходил из стресса, и его мозг спешил развить кипу­чую деятельность. Обычно уравновешенный, и, можно сказать немного меланхоличный, он явно нервничал. Голос его стал резок, обозначая железные нотки, что было очень необычным.

Юрий хороший человек и отличный спортсмен. Работая пожарным, он много раз занимал призовые места на всяких соревнованиях. Выдержка не изменяла ему, даже тогда, когда приходилось вытаскивать трупы из пожарищ. Волосы его поседели, в его-то 38 лет. Он уже на пенсии и, несомненно, человек бывалый. Но работа есть работа, и терять её не хо­чется, вот и нервничает.

- Бери Григорий топор, ножовку и вперед на нашу терри­торию. Надо очистить её от зарослей, а то командир нагрянет сюда.

- Ох, и худо нам будет! - поморщился, как от зубной боли Тулин.

-Достал, однако! А я займусь обедом и что-нибудь сготовлю

вкусненькое, из еды.

Я не прекословил. Взял инструмент и пошёл на объект. За мной поплелись собаки - Кешка да Манька. Два верных друга. Наши глаза и уши. Ох, и жарко же им! Это в июль-то месяц, да в таких шубах. Они тяжело дышат, глядя мне в лицо, но улыбаются.

Упали в кусты и смотрят, как я работаю. А мне грустно, как на кладбище. И тишина.

Когда-то здесь шумела стройка, весело работали люди и сновали машины. Но вот замер козловой кран и весь про­

ржавел. И никто не слышит его стона. Он умирает, и вся забы­тая техника тоже. Только молодая поросль радуется, да грибы растут. Они живут. Им к солнцу надо. Они вечны в этом кошмаре жизни.

Я пришел на обед. Здесь все готово: и первое, и второе, и чайник кипит. Но самому Тулину не до еды.

-    Пойду, обойду территорию, а то, сам знаешь, тащат воры, что попало. И колючку осмотрю по периметру. Всяко бывает!

Двинулся он в обход и в зарослях точно в воду канул. Наелись Манька с Кешкой и упали в теньке отдыхать. Благодать-то, какая!

Я уже пил чай, когда появился Юрий.

- Вроде все в порядке, - и присел к столу. - Надо же! - брови Юрия поползли вверх. Из-под крыльца выкатилась матерая крыса. Вся черная и мятая. И сразу к собачей еде, вроде хозяйка какая. Не торопясь, она заглянула в собачью кастрюлю и выхватила оттуда самый большой кусок хлеба. И снова к себе под крыльцо. Проделала все чинно и нас, не стесняясь, будто нас и не было.

Встрепенулся начальник караула.

-    А я то думаю, что за возня под крыльцом. Думал, Кешка там лазает. Ну и твари, да какие мерзкие! - морщится Юрий и разводит руками. - Вот такая!

Смешно мне, и говорю ему:

- Напрасно ты, Юра, ругаешься. Флотская крыса еще больше и в уме ей не откажешь. Слушай. Погружается лодка по боевой тревоге, и вся команда стоит на своих местах. Растет глубина, и давление растет, в ушах закладывает. Пошевелил моряк своей челюстью и выровнялось его внутреннее давление. А тут крыса выкатится из-под трубопровода. Глазки ее растерянно мечутся, больно ей. Встанет она посреди отсека на задние лапки и барабанит себе по ушам. Не до человека ей. Ушла боль в ушах. Выровнялось давление, и крыса тут же исчезает. Шустрая тварь. А бывало, что на стоянке так взлетит по трапу вертикально вверх, что и глаз ее еле замечает. Вот тебе и крыса.

- Неужели так бывает?! - изумился Тулин.

-    Бывает! Да еще как бывает! Вот американцы проводили опыты. Так ближе всех к центру ядерного взрыва только крыса и выжила. Остальные все погибли: и кролики, и черепашки и другая живность.

Закончился этот разговор, и вроде мы его забыли. Но Юра повеселел, ожил хлопец:

- Знаешь, Григорий, здесь, в нашем лягушатнике, что возле проходной, наши ребята ставят мордушу, и вот такие ротаны там попадаются,- развел руками.- Не веришь? Вон в холодильнике они лежат,- и тут же мне приносит. Смотри!

Я удивился: даже не верится! Бассейн, что для слива воды из котлов, зарос тиной. Уже десять лет, как он не работает. Но вот и рыбка развелась. Даже утки, и те садятся, чем им не курорт здесь?!

И опять мне грустно. Я помню, как заливали бетон в этом бассейне. И как насосы еле успевали откачивать грунтовую воду. Тогда было не до шуток: надо было работать.

Снова появляется мой напарник. Я удивился его виду. Он был одновременно радостный и подавленный. И солнце смеялось, весело прикрываясь лучами. И вода в бассейне ощерилась в улыбке.

-    Ох уж эти человечишки, смех один! Поднял я мордушу, а там ротаны ворочаются. Здоровые такие. И ещё что-то. Но что, сразу не рассмотрел. А присмотрелся, так и ахнул. Смотрит на меня крысиная рожа. Вся облезлая, да в белом оскале. Страх один! А дальше её останки лежат с длинным хвостом. Короче вся крыса там, только по частям расфасованная. Какой-то умник её на части топором порубил, и в мордушу на приманку закинул. Вот и лезут туда ротаны, как ошалелые. Я как увидел всё это, так и мордушу выронил. Тьфу! Зараза, какая! Ну что за люди пошли, того гляди, и сами крыс есть будут! - и выругался мой товарищ, хотя вывести его из себя очень трудно было, не одну смерть он видел. А тут не сдержался: «Тьфу!»

Тут уж и я не сдержался, только от смеха.

-    Ну что, рыбак, отведал рыбки?

А тому не до меня. Ох, и муторно ему!

Я взял рацию. Взял дубинку и двинулся в обход территории, чтобы дать товарищу время придти в себя, а то обидится он, это точно.

Осмотрел я склады, прошелся дозором, как Мороз Воевода по владеньям своим, и снова пришёл на проходную.

-    Полный порядок, командир! - доложил я Тулину, но тому всё еще не до меня.

Не только на работе у него проблемы, но и в семье. Развёлся

он с женой, а дочка Юлька всё по отцу скучает. Мама вышла замуж, и вроде счастлива она. А дочке настоящий отец нужен, а не другой дядя. Такие дела!

Пришло время доложить обстановку обо всех наших делах, и Юра вышел на связь.

-    На вверенном нам объекте происшествий нет. Как поняли меня?

-    Вас понял, - ответил дежурный. - Готовьте веники.

И всё! Хоть бы что-то пояснил, ни слова не добавил. Сидим мы с Юрой и ломаем голову: что это значит? Какие такие веники? Метёлки там, или чтобы париться: вот задача! Если метёлки, то это не беда. А если париться, то это тонкий намёк на баньку. Но в чём же наша вина? Снова ломаем голову.

- Наверное, командир приедет и будет нам экзекуция. Не иначе! - говорит друг. - Видно побоялись ребята открытым текстом, вот головоломку и подсунули. Спасибо!

- Ничего, Юра, - я пытаюсь развеселить его. - У нас на службе был такой же случай, а закончилось всё хорошо. Ушла наша лодка на торпедные стрельбы, на приз главкома стреляли. Отстрелялись вроде нормально и идём на базу. Тут нас радио и догоняет. Всем по две банки шоколада и по банке вазелина. Первое понятно: хорошо отстрелялись. Но второе-то? Тут вопрос! Все моряки ломали головы, но так и ничего не придумали - задача! А на пирсе праздник. Нас как героев встречают. И по традиции жареного поросёнка поднесли. Всё как положено. Ведь мы главный приз взяли. Вот это радость была. Но нас мучает вопрос: «Вазелин-то зачем?» А друзья нам отвечают: «Да чтоб от шоколада одно место не слиплось!» Вот отчудили ребята, так отчудили. На всю жизнь память.

И мы с Тулиным посмеялись. Но тень чего-то нехорошего нас не покидала. Что-то будет! Между делом мы заготовили по паре веничков, и метелок, и для бани. На всякий случай. А вообще-то всё шло по расписанию: вахта на проходной и обходы. Ведь здесь только с виду спокойно, а так всего можно ожидать. Железная дорога рядом, и ходят по ней и урки, и бичи, и сброд всякий. И все не прочь на ТЭЦ заглянуть, да ещё по пьяной лавочке. А вот нож лежит. Отобрал его Дима Комар у одного урки. Тот кинулся с ножом на охранника. Не знал бандит, что парень в секции карате занимается, и уже чуть не мастер в этом деле. Разделал его Дима, что селедку, и нож не помог.

И таких случаев немало. Работа такая.

Пришло время Юре отдохнуть, и забылся он тревожным сном, ведь весь день в напряжении был. Проснулся и рассказывает мне сон. А лицо его, будто у ребенка изумленное, вроде все вправду было.

-Ты не поверишь, Григорий! Снится мне генерал при всех регалиях. Такой высокий и красивый, а сам, что игрушка сияет. И говорит он мне: «Что же ты, Юра, подводишь меня?» И с укором на меня смотрит. Тут я пригляделся и ахнул. Да это же наш Марат. В генеральском мундире, только роста большого. А генерал продолжает: «Я себе такого не позволяю, а ты, брат! Нельзя так». И удивляет меня, что генерал такой молодой. Я его и спрашиваю: «Как же вы, товарищ генерал, так рано звание получили? Ведь это же нереально». А он мне говорит: «Я училище уже капитаном закончил». Я онемел: быть такого не может! А генерал достает бутылку коньяка и за стол со мной садится. «Я хоть вашего брата пожарника и не уважаю, но ты другое дело! Пей!» И полную рюмку мне, аж до самых краев, наливает. Вот тут я и проснулся, так и не успел с ним выпить, а все равно холодок по коже, будто с того света вернулся.

И сидит Тулин, весь еще во власти сна. А мне смешно. Вот это сон!

А утром приезжает дежурная машина с новым караулом, я пошел открывать калитку. Открыл и обомлел: передо мной стоит командир... с косой, будто сама смерть в гости пришла, а за ним ребята из караула. И как увидели меня такого изумленного, так и закатились от смеха:

-    Вот это попали, ребята!

Юра был удивлен не меньше моего, глаза его постепенно расширялись. И командиру стало весело, и стоит он и улыбается, глядя на нас, таких обескураженных. Приятно, что врасплох застал.

-    Держите косу, и чтобы у меня везде по периметру был порядок: ни травинки! Поняли?

Как же тут не понять, когда сон в руку, и вся раскладка ясна, а вот финал неизвестен.

Улучив момент, к командиру подошел Тулин, он был рас­терян, но хотел высказаться. И начальник по-человечески его понял. Ведь он тоже много передумал за это время. Зиганшин тоже стремился к разрешению конфликта: «Говори, Тулин».

-    Я был не прав, командир, и я подвел тебя с этим боль­ничным. Извини! Я многое понял сейчас, и помог мне в этом ваш генерал.

- Какой генерал? - удивился начальник.

-Да тот, про которого Вы мне рассказывали.

И весело стало обоим: такой груз с души упал, и всё сразу встало на свои места.

В общем, всё закончилось хорошо. Остался «генерал» доволен нашей работой, и вениками тоже. Пригодятся! И летит Уазик в город навстречу солнцу. Новый день начался, и всё плохое уходит прочь!

28.10.2004

Другие произведения автора:

Мои забытые сказания. Оленья борода

АТАМАН часть 4

Пурга