Франсуа Винсент

 

(вторая редакция)

 

Однажды я встретил на улице влюбленного нищего. На нем была старая шляпа, пальто потерлось на локтях, башмаки его протекли, а в душе сияли звезды.

(В.Гюго)

 

Часть 1

 

- 1 -

 

Был ясный, солнечный день. Узенькая улица в самом центре Москвы, зажатая с обеих сторон старинными особняками,  отражала эти яркие лучи августовского солнца отмытой до блеска булыжной мостовой. Пешеходы и машины сновали в разные стороны, шарахались друг от друга, разгоняя вязкий полуденный зной. Воздух горячим липким одеянием прикасался к телам людей, раскаленным крышам домов, забирался в выхлопные трубы машин, окна, просачивался сквозь вентиляционные решетки. Проникал сквозь кожу и поры, топил остатки мозгов и плоти, селился в каждом, кто осмеливался выйти на эту улицу и быть расплавленным в лучах последнего, но такого жаркого солнца, которое бесновалось в остатках безумного лета.  

Шум города возвещал о начале обеденного времени, когда все покидают свои рабочие места и куда-то спешат. Из одного офисного здания вышел человек и быстрой походкой направился к своей машине, преодолевая последние метры надоевшей жары. Он шел и думал: - Как хорошо сейчас будет окунуться в бассейне спортивного клуба! Еще десять минут, и он окажется там. Оставалось сделать лишь несколько шагов, он сядет в автомобиль и уедет. А дальше только прохлада кондиционера его машины, бассейна под крышей уютного комплекса, и только жаркая сауна будет напоминать о раскаленном солнце, которое уже не в силах будет расплавить его в этом жарком городе и таком немосковском лете…

         Внезапно человек  посмотрел под ноги и на мгновение остановился. Это было лишь одно короткое мгновение, но то, что он увидел, его потрясло. Как будто молния перед глазами или пронзительный яркий блик на мостовой… Яркий солнечный блик… Он отражался от булыжника и слепил. И на мгновение у него потемнело в глазах.

Он стоял, слушая внезапно наступившую тишину, топот шагов, а рядом почему-то стук копыт. Цокот настоящих конских копыт! И тут в его сознании промелькнуло имя - Франсуа Винсент… Его никто не произносил, оно возникло ниоткуда. Возникло в этой жаре или совсем в другом месте и времени, где тротуары не прилипали к стенам домов, а небо не лежало на горячей раскаленной крыше. Это небо было другим - высоким и голубым, каким оно и должно быть…

         Это происходило лишь короткое мгновение, а затем все вернулось и расставилось по своим местам,  как будто его и не было вовсе. Человек стоял еще какое-то время, удивленно смотрел под ноги, оглядываясь по сторонам; потом по шумной улице прошел вперед, сел в машину и уехал…

 

         Войдя в просторное помещение клуба и сдав на реcепшн бумажник и шикарные часы, попросил все это закрыть в сейфе. Сидя на лежаке у бассейна, смотрел на воду и размышлял:

- Что это было?

Вокруг ходили "накаченные” мужчины, молодые и старые. С ними были красивые юные леди. Две пожилые дамы в изящных купальниках поглядывали на них с завистью. Кто-то из  молодых пробежал мимо и нырнул в бассейн. Брызги и смех. Здесь, за окнами клуба, не ощущался будничный день - обстановка праздности и благополучия.

- Что это было? – думал он, странное событие все не давало покоя, у него не только не было объяснения, даже намека на то, что произошло.

- Стоит ли думать о ерунде? – наконец, отмахнулся он от навязчивого видения и тоже нырнул в воду.

 

         Навстречу уже подплыла его белокурая подруга. Они недолго соревновались с быстрым течением воды, потом растаяли в просторной джакузи.

- Почему ты мне не позвонил? – спросила она, с удовольствием отбиваясь от горячих настойчивых струй. По ней было видно, что она все привыкла делать с удовольствием.

- Ты была в магазине, думал, наконец, займешься делом, – охладил он ее ленивое настроение.

- Если ты мне купил этот бутик, уж не думаешь ли, что я исправлюсь? – улыбнулась в ответ она.

На ней был удивительный купальник, вернее, почти его отсутствие. Уверенная в своей фигуре, она смело носила такие вещи. Он не понимал, почему, чем меньше эти купальники, тем стоят дороже. Хотя, какая разница? Он с удовольствием тратил на нее деньги, выполняя любые её прихоти. Если бы пришлось платить за воздух вместо тоненьких ниточек на ее безупречной фигуре, сделал бы это, не задумываясь. Такая сейчас мода…

- Не надоело ходить по чужим магазинам? – спросил он.

- Даже не думай. Каждый должен уметь делать хорошо свое дело. Или ты чем-то недоволен, милый?

Она наивно, по-детски смотрела в его глаза, и он готов  был прощать ей все.

- Ты же сама хотела, тебе было скучно, решила что-то делать, – неуверенно продолжил он.

- Хотела! А теперь я тебя захотела. И что из этого?

 Она наклонилась над ним, и они утонули в просторной ванне джакузи... Пузырьки воздуха скрыли их на несколько секунд, а когда они появились вновь, престарелые дамы уже смотрели в их сторону.

Девушка снова улыбнулась: – Так, чем мы недовольны?

- Теперь ничем, - и подумал, что, действительно, лучше каждому делать свое дело.

-  Кстати, я хочу с подругой слетать на Мальдивы, - сказала она.

- С подругой? А я тебя уже не устраиваю? – удивился он.

- Милый, у тебя тендер. Тебе некогда...

Она массировала его шею и крепкие плечи, прикасалась руками к его телу, и ненадолго он забыл обо всем…

- Да, мне некогда, - очнулся он, спустя какое-то время. - Кстати, пока ты у меня работала, вспомни, был ли у нас партнер - француз или бельгиец с именем Франсуа Винсент?

- Не-а.

- Что не-а? Не было или не помнишь?

- И то, и другое. А я у тебя не работала - это ты со мной  ...  у тебя на работе. И ты хочешь, чтобы я еще что-нибудь помнила?

- Понятно, - ответил он.

Милый, так  ты отпустишь меня на Мальдивы?

- Конечно, детка. Катись, куда хочешь.

- Спасибо, любимый!

И снова пузырьки воздуха на поверхности воды скрыли их стройные, загорелые тела с головой.

                  

- 2 -

 

Прошло несколько месяцев. Однажды он сидел в своем просторном кабинете. За окном была пурга, и по детскому поверью, с этим первым снегом исчезают все надоевшие проблемы. Но сейчас проблем у него не было никаких. Абсолютно никаких. Была преуспевающая фирма, на парковке стоял  автомобиль с охраной, вечером его ждала хорошенькая девушка. Он недавно купил ей квартиру недалеко отсюда в самом центре Москвы и теперь часто оставался у нее.  

Вдруг вспомнил - тогда тоже шел первый снег. Он так радовался. Как младенец! Смешно подумать – тогда он отмечал свой первый миллион! Собрал друзей. Не объяснял причины, просто всех позвал в шикарный ресторан. На следующий день снял частный самолет и с подругой, тогда еще другой, улетел на море, где их ждала яхта, и они вдвоем болтались по Средиземному морю. Целый месяц между двумя материками переплывали от острова к острову, от Канар до Монако. И тратили, и тратили. Какое-то ребячество… Конечно, оставил там большую часть заработанного, но очень скоро все наверстал. Это было так давно... Вдруг подумал: - Тогда было веселее.

К десятому миллиону отнесся спокойнее. Когда на счетах их обозначилось цифрой сто – равнодушно  констатировал сей факт. Желал ли он сейчас что-нибудь еще? Он не знал. Но, знал точно, что сможет позволить себе все - даже полет в космос. Но туда он пока не хотел. А снег за окном все падал и падал, заметая старинные особняки, новенькие дорогие автомобили и серую, булыжную мостовую.

         Кто-то постучался в дверь. Шла привычная работа. Рутина последних дней затягивала. Постоянно заходили люди, что-то уточняли, приносили на подпись. Скоро будет  объявлен тендер, и если он его выиграет... А он обязательно его выиграет - заработает приличный заказ на годы вперед и хорошие деньги. Еще пару дней - они подадут заявку, и можно будет ненадолго отсюда сбежать. Куда-нибудь подальше.

- Брать ее с собой или ехать одному? – подумал он. - С ней пока было хорошо и не скучно...

Его мысли отвлек вызов секретаря. - Вас спрашивает...  соединять?

Ах, этот? Снова он! - и задумался. Не время сейчас вспоминать прошлое и общаться со старыми друзьями.  Снова  будет о чем-то просить. И что такое теперь – дружба? Это был его приятель еще со студенческих времен. Сначала друзья, потом партнеры. Деньги. Все куда-то девается, уходит, словно в песок. То ли дело тогда - на втором курсе. В стареньких рваных джинсах они сидели во время лекции в пивной, куда вытащили почти всю  группу. Между тарелок с креветками лежал журнал посещаемости, где они отмечали прогул девчонкам, которые с ними сюда не пришли. А потом скандал, и в кабинете декана с заляпанным журналом в руках они стояли, друг друга выгораживая. А потом одна девчонка на двоих – конечно же, она выбирает одного и выходит за него - за его друга. А он им все прощает. Вот когда была дружба. А теперь – дружба? Пережиток юности. Для взрослого, богатого, сильного мужика не должно существовать такого понятия. Теперь партнеры, любовницы, клиенты. Все, что не имеет цены, теряет смысл. И он знал, что абсолютно прав. Но, было как-то скучно. Может, действительно, слетать в космос?…

- Так, вас соединять? – голос секретарши вернул его к действительности:

- Ах - друг. Конечно, он все сделает для друга, - подумал он.

 - Соединяй.

 

- Привет, старик.

Голос на том конце провода был дружески-заискивающий.

- Ты пропал, не звонишь. Пора бы встретиться.

- Давай через пару недель, а еще лучше - после Рождества. Сейчас много дел, а в праздники пообщаемся, – он действительно сейчас был занят и не кривил душой.

- Уверен, что не найдешь и часа для меня?

- Что-то срочное? Старик, не хотелось на бегу, - но друг настаивал:

- Не хотел говорить по телефону... Впрочем, ладно... Слышал, ты подаешь заявку на январский тендер?

- Конечно. Уже все готово, – ответил он.

Возникла небольшая пауза, затем его друг продолжил.

- Я никогда тебя ни о чем не просил. Сейчас тот самый случай... Ты не мог бы отдать его мне... Понимаешь, с тех пор, как я открыл свое дело… отдельное от твоего,… наконец, смогу выполнить такой заказ…

- Но, ты же понимаешь, что это бизнес, - возмутился он. - Моя фирма несколько месяцев работала на этот тендер. Даже не знаю, что сказать, – он был очень удивлен такому повороту событий, отвечал мягко, но был непреклонен.

- Знаешь, - настаивал друг, - если ты мне дашь этот шанс, я сразу раскручу производство. Понимаю, что прошу о  многом, но для тебя пропустить этот заказ не фатально, а для меня это старт. Полет в космос! Что скажешь?

Друг был настойчив, и приходилось продолжать дурацкий разговор.

- Старик, я знаю, что скажу, но не знаю, как это сделать, чтобы ты не обиделся. Если бы ты попросил месяца на два раньше, конечно, – лукавил он. - Извини. Сейчас уже невозможно. Слишком много вложил...

- Но, мой проект лучше. А сколько вложил ты в их карман, скажешь мне. Немного позже я тебе обязательно верну.

- А это уже хамство, - подумал он и произнес:

- Извини, но в этой жизни лучший проект всегда будет за мной. Привет жене...

Он повесил трубку и подумал: - как все надоели! Нет, пожалуй, он поедет один. Ее возьмет в следующий раз. А с другом как-нибудь поговорит - все утрясется. Нельзя же требовать невозможного! Всему есть предел. Он же не просит одолжить его жену…

 

Они сидели на просторной веранде ее квартиры, которая находилась на последнем этаже. Отсюда открывался панорамный вид на Лужники и Университет. По другую сторону был виден Белый дом, а немного в стороне гигантской каменной глыбой белел Храм Христа Спасителя.  Он был похож на огромный сугроб с золотыми луковками наверху. Кое-где торчали макушки новогодних елок. Был снежный сырой декабрь. Снег лежал повсюду, даже здесь - на веранде, где находились только два пластиковых стула, такой же столик, и они вдвоем. Словно, сидели на высокой заснеженной горе.

- Не холодно? - спросил он, плеснув ей в стакан немного виски.

- С тобой нет, - ответила она, кутаясь в большой теплый плед, отпивая небольшой глоток.

- На Рождество поедем в Пиренеи, – сказал он и тоже сделал глоток...

- Милый, мне с тобой хорошо везде.  Но, ты же знаешь, я терпеть не могу горные лыжи - падать на попу, катиться с горы, потом вставать, снова падать.

Он не ожидал такой реакции и, вообще, не терпел отказа, поэтому удивился - другая на ее месте была бы счастлива.

- Ты сможешь пройтись по магазинам, мы съездим на экскурсии – все, что угодно, – возразил он.

- Я люблю море!  Люблю тепло! Когда солнышко, а вокруг все голые, - она натянула плед на голову, а из-под него выглядывал только ее хорошенький носик.

- Но я не могу пропустить сезон, – ответил он.

- Хорошо, придется торчать в отеле, пока ты катаешься... Конечно, милый,  я согласна, - вздохнула девушка.

Теперь она смиренно сидела, покачиваясь на холодном пластиковом стуле, как закутанная кукла, а стаканчик с ледяными виски тоже покачивался в ее руке. Виски было очень крепким, холодным, но замерзнуть не могло. Оно просто не умело этого делать.

- Тогда оставайся, я поеду один, – отрезал он.

- И я поеду одна, – неожиданно встрепенулась девушка. - Нет, не одна, мы с подругой полетим на Тенерифе.

- А что там делать? - удивился он.

- Там круглый год двадцать пять, а что нам делать, придумаем. Заберемся на Тейд, будем встречать восход солнца. Ты в прошлый раз меня с собой не взял, теперь я тебя не возьму. Хорошо, милый?

Ему было неприятно, что она самостоятельно выбрала маршрут путешествия. Сделала это без его ведома. Но, виду не подал. И на мгновение показалось, что так даже лучше. Поймал себя на мысли, что ему все равно. Тогда, зачем все это и зачем ему она?

- Да, конечно, - ответил равнодушно он, сделав большой глоток. Виски приятно обожгло, согрев изнутри. Стало хорошо и тепло. - Замечательный напиток, - подумал он. – Вот что по-настоящему может дать столько тепла, которого иногда не хватает.

- Ну, не обижайся, любимый! Это ведь ты не хочешь везти меня на море, - спохватилась она.

- Все. Решили, - равнодушно закончил он.

- Как твой тендер? – перевела она тему разговора.

- Скоро разыграем. Как всегда, нормально.

- Как друг? – участливо, со вниманием спросила она, словно почувствовала безразличие и хотела загладить вину.

- В пролете, - ответил он, - ничего, позлится - перестанет…

Она немного помолчала, стащила с головы плед и серьезно на него посмотрела.

- Ты любишь свою девочку? – неожиданно спросила она, внимательно заглянув ему в глаза. А в ее глазах затаился этот детский вопрос, она смотрела, ждала ответа, словно что-то загадала…

Он с удивлением на нее уставился. Об этом они никогда не разговаривали. Да, и нужно ли говорить на такую бессмысленную тему.

- Терпеть не могу, – усмехнулся он.

- Тогда не моги в тепле, я замерзла, - и обняла его, как всегда ласково и нежно…

Они ушли, а на пластиковом столике остались недопитыми два стаканчика с виски. Им не было холодно, они не могли замерзнуть. Они не умели этого делать…

        

- 3 -

 

         Самолет оторвался от взлетной полосы, пронзил толщу бесконечного серого неба, и яркое солнце осветило его борт. Он не видел целый месяц этого солнца. Никто его не видел. Его не было над тем городом, откуда он улетал. Лишь огромная серая туча висела весь декабрь, закрывая его. И вот, снова оно - теплое и яркое.

- Месье летит один? Как жена, как настроение?

Он направлялся в Барселону, а стюард этого маленького частного самолета был французом.

- Спасибо, Франсуа, все нормально. Как погода в Испании?

- Плюс восемнадцать.

- А снег?

- Для вас, месье, выпадет.

Почему-то он любил этот маршрут. Когда покидаешь страну, где он жил и делал деньги, а потом влетаешь сюда, чувствуешь себя другим человеком. Можно оставив охрану в Москве, приземлившись, взять в аэропорту машину и ехать куда угодно. Он любил этот перелет. Все земное оставалось далеко внизу, а здесь можно подумать о чем угодно, о любой глупости.

Франсуа. Снова Франсуа. Франсуа Винсент… С тех пор он не вспоминал об этом.

- Что это было?...

Скоро появятся горы. Австрия. Швейцария. Женевское озеро. Всё, как на ладони. И, наконец, Франция! Всегда с трепетом влетал в эту страну, но в Альпах катался редко, больше любил Пиренеи. Партнеры по бизнесу удивлялись. Андорра - прошлый век. Куршевель, Давос – вот, где основной тусняк! Но равнодушно пролетал эти горы, дальше поля, холмы Франции, и, наконец, снова горы, которые его так волновали. Как новое знакомство, как далекое детство. И сколько здесь ни находился - привыкнуть не мог.

Внезапно  подумал: - Только на этом небе, над этими равнинами и холмами он чувствовал себя, как дома…

 

         Испания встречала его теплым и совсем не зимним днем.

- Вот ведь, бывают на земле места, где всегда светит солнце, - подумал он, спускаясь по трапу. Все формальности заняли немного времени. И вот он уже сидит в автомобиле и мчится, куда глаза глядят. А глаза его смотрели на север - поближе к горнолыжным стоянкам.

Вся туристическая братия из Барселоны обычно стремится в Андорру, многие и не догадываются, что поблизости, в каких-то 20-30 километрах, есть замечательные места, где мало народу, но отличное катание и потрясающие виды с вершин. Там даже расположены королевские курорты. Он ехал по долине, и бескрайние поля волновали его.  Иногда хотелось вот так, без остановки, мчаться сотни километров в неизвестность. Иногда так и поступал. И сейчас, когда добрался до одного из своих любимых мест на горе, и увидев, что весь снег остался в Москве, не пожалел, что не полетел на Тенерифе, где океан и "все голые". Переночевав в отеле, отправился на машине колесить по этим полям. Три дня болтался по равнинной местности. Останавливался в придорожных отелях. Ел в каких-то ресторанчиках, кафе. И снова чувствовал себя здесь, как дома. Вернувшись в отель, так и не найдя на горе снега, (повсюду виднелись маленькие лысые площадки жалкой белой крупицы, насыпанной снеговыми пушками, а вокруг склоны зеленеющей травы), решил поехать на экскурсию. Выбрав в агентстве группу с английским гидом, (другого языка он не знал), на завтрашний день купил небольшой тур во Францию, который назывался – "По замкам и поместьям Тулузы”. Почему бы и нет…

 

         Группа состояла, в основном, из англичан, еще было несколько немцев, которые постоянно что-то ели и кормили своих детей. Сначала автобус вез их по горам, наконец показалась бескрайняя равнина. Раньше в этой Гасконской местности он не бывал и теперь, глядя в окно, не мог оторваться от удивительного зрелища. Было такое же чувство, которое познал однажды, став взрослым. Как-то раз он посетил место, где родился и провел детство. Сначала это было волнение от приближения к городу, потом району, где когда-то жил, ходил в школу, играл во дворе с мальчишками. И вот начинается длинная улица, в конце которой был дом его детства. Дом стал меньше, наверное,  потому, что он сам подрос и стал больше. Двор. Деревце, которое он посадил когда-то. Теперь  оно такое высокое! Подъезд. Взбегаешь на четвертый этаж и, наконец, квартира! Дверь заперта?! Сейчас перед ним она закрыта,  но все свое детство тысячи раз он ее открывал, проходя дальше, в свою комнату.

О чем он думает? Отсюда тысячи километров до его детства. И все равно, не мог оторваться от дороги и этих полей.

 

Они снова и снова останавливаются, выходят, осматривают какие-то замки, испанский гид плохонько говорит по-английски, что-то рассказывает. Но он получает немыслимое удовольствие от скромного сервиса, старенького автобуса и толпы праздных, любопытных туристов. От обеда, где самые простые блюда кажутся невероятно вкусными.

Какое-то детство, - снова подумал он. Хорошо, что его девчонка где-то там, на Тенерифе, сидит себе в шикарном отеле и не видит его таким восторженным идиотом. Впрочем - какая разница...

         Они осмотрели несколько замков вокруг Тулузы, и пора было возвращаться назад. Оставалось последнее место. В дороге немного укачало, и он чуть не уснул. Думал остаться в автобусе и через окно наблюдать за всем. Но, выбравшись, от долгого сидения и тряски начал разминать конечности.  А гид тем временем рассказывала:

Этот последний очень старенький замок, который почти развалился, несомненно, является достопримечательностью средневекового зодчества...

Здесь жил древний род...

И сейчас, несмотря на свой вид, это строение хорошо передает атмосферу...

Гид все говорила и говорила, но он ее уже не слышал…

 

- Простите, сеньор, мы уезжаем...

И снова не слышал.

- Так вы отстанете. Прошу в автобус...

- Кабальеро, мы отправляемся назад в Испанию...

- Вы меня слышите? ...

- Сеньор, пойдемте в автобус…

Ее настойчивые просьбы, наконец, до него дошли.

- Я остаюсь, - коротко бросил странный турист.

- Где? Здесь? – гид была в замешательстве.

- Да!

- Но я не могу вас бросить одного... Я за вас отвечаю! Что-то случилось?

- Оставьте меня в покое.

Она растерянно оглядела пустынную местность и предложила:

- Хорошо, давайте мы довезем вас хотя бы до ближайшего городка. Это в пяти километрах отсюда.

- Спасибо, я доберусь сам, - настырно повторял он.

Она была озадачена, она не понимала. И чем больше не понимала, тем настойчивее его убеждала.

- Здесь не ездит транспорт, как вы отсюда выберетесь?

- Дойду пешком… Езжайте... Адьюс…

- Сеньор... Вы уверены? – сделала она последнюю попытку спасти и увезти этого странного человека.

- Да, черт возьми! - ответил он по-русски. И тогда она от него отстала.

 

         Он стоял на старой булыжной мостовой, умытой утренним дождем и сверкающей на солнце.  Она блестела, и свет этот слепил глаза. Он знал здесь каждый камень, каждую расщелину. Перед ним был старый полуразвалившийся замок, забор местами был разломан, крыша зияла провалами, стены были покрыты зеленым мхом. А наверху, одной из сохранившихся башенок, гордо сиял старинный бронзовый герб, где готическим шрифтом были выбиты две литеры:

                                                FV

Он пробрался сквозь развалины забора и заглянул внутрь.

- Все, как когда-то... Ничего не изменилось, - бормотал он.

- А здесь должна находиться дверь, через которую он проходил к себе когда-то в детстве. Теперь ее нет.

Пролез сквозь зияющий проем. Крыша местами отсутствовала, он рисковал, что на него свалится что-нибудь сверху, но сейчас его это мало беспокоило. Переходил из комнаты в комнату, из зала в зал, трогал стены и все бормотал.

- Все, как и прежде...

Зачем-то сел в большой зале на каменную скамью. Долго сидел так, дышал воздухом, потом закрыл глаза и словно растворился в этом пространстве. Солнечные лучи освещали помещения сквозь дыры в потолке и стенах. И эти голые каменные стены словно обнимали его, защищая своей толщей от всего, что находилось снаружи.

         Потом, очнувшись от обморока, вышел наружу и оглядел окрестности. И с какой-то неотвратимой силой его потянуло туда дальше. Перешел через маленькую мостовую, уперся в старый забор, в котором не было ни единой дыры. Неподалеку виднелся не очень большой, старинный дом, который и приковал его внимание. Он трогал руками стены забора, ходил вдоль него и не мог оторвать взгляда от маленького древнего строения. Похоже, там жили люди. Одиноко ходила лошадь и ела траву. Он не мог туда попасть, снова и снова ходил по мостовой, разглядывая камни и все вокруг...

 

- 4 -

 

         На следующее утро он сидел в номере испанского отеля и вспоминал:

Вчера он прошел пять километров от тех развалин до ближайшего городка. Пока шел, не понимал, что с ним произошло, и это бесило. Всему должно быть объяснение! Потом раздражал французский таксист, который, не говоря ни слова по-английски, не понимал, почему нужно 200 километров ехать на такси. Но, когда увидел пятисотенные купюры, пожалел, что не учил русский язык. Сразу стал все понимать и довез до отеля.

А сейчас он проснулся в дурном настроении и размышлял. Что-то не давало покоя.

- Почему он бесится? Чего боится?... Не боится он ничего. Взрослый, сильный, умный мужик. Ну, не понимает он того, что с ним произошло - наплевать и забыть. Он не сумасшедший. И вообще...  Что-то он расслабился. Если не может объяснить, значит, нужно просто забыть. Действительно, нужно было ехать в Куршевель или на сафари в Африку. Убить льва, полетать на вертолете над саванной, искупаться в океане. Его девчонка была бы счастлива. Давно он не был так взбешен.

Решил ей позвонить.  Телефон не отвечал.

- Еще смеет не брать "трубку”, - продолжал он изводить себя.

Позвонил своему помощнику в офис.

- Как дела?

- Нормально, шеф.

- Звоню не для того, чтобы слышать твое "нормально". Как дела?

- Понимаете…

Наступила долгая пауза. Его зам. всегда с трудом выговаривал слова, когда возникали проблемы, словно эти слова что-то весили.

-  Не тяни, - поторопил он его.

- Поступила информация, что у вашего,… как сказать, ... друга хороший проект. Мэрия им заинтересовалась.

- Мэрия - не красные стены, а живые люди.

- Вот и я шеф об этом же. Нужно бы порешать вопрос.

- Так порешай!

Зам. снова замялся.

- Ну, я хотел прежде посоветоваться.  Этот парень, который у нас, ... простите, у вас работал раньше, вроде бы вам друг.

- Понятно. Без меня никак. Вечером буду.

- Ну, почему же, никак...

- Я сказал, вечером буду. Закажи самолет. Через три часа приеду в аэропорт. Все!

Он бросил машину в отеле, отзвонив в кампанию, чтобы ее забрали. Больше не хотел болтаться по этим дорогам. Заказал такси и уехал в аэропорт.

Москва не принимала. Там все еще висела дурацкая туча,  не давая самолетам садиться. В Барселоне он долго ругался с дирекцией аэропорта, чтобы его отправили. Наконец, настоял на своем. Снова удобный салон, снова стюард – француз.

- Привет, Франсуа.

- Здравствуйте, месье. Нет гарантии, что Москва нас примет.

- Вот и этот! Решил "доставать” его своими проблемами, – подумал он. - Ну, что за день?

- Франсуа, Москва меня примет всегда. Я ей нужен... А почему тебя так назвали? - вдруг спросил он.

- Месье, меня назвали так в честь деда. А моего деда, в честь его деда.

- Вы, французы, очень последовательны.

- Нет, месье, просто мы уважаем своих предков.

Больше он не смотрел в иллюминатор. И вообще, когда возвращался, никогда не смотрел в окно самолета. Опустил шторку и спал.

Москва не принимала.

- Как легко было от нее улететь, а теперь она не принимала, - думал он. Топливо еще оставалось, долетев до Санкт-Петербурга и узнав, что самолеты начали садиться в Шереметьево, они развернулись и пошли обратно в столицу. Со второго, с третьего захода приземлились.

 

- В офис, - приказал он.

- Шеф, время шесть вечера, поздновато.

Его помощник вежливо встречал раздражение шефа и его самого.

- Я сказал в офис. Что еще нового?

- Понимаете...

Опять - "понимаете”.

- Что еще? – повторил он вслух.

Дурацкая привычка замалчивать проблемы, потом вываливая их все сразу. И какие у него могли быть проблемы? - подумал он.

- Когда я провожал вашу девушку в аэропорт...

- Ну?

- Не хотел говорить, пока вы были в поездке. В общем,… когда она прошла регистрацию и сдала багаж...

- Дальше!

- Дальше ее ждал ... какой-то парень...

- Так... И что? Может быть, какой-нибудь знакомый, случайно встретились, тоже летел куда-то?... Нужно было прозвонить отель.

- Прозвонил.

- И?

- Номер зарегистрирован на мужское имя...

Небольшая пауза повисла в салоне автомобиля.

Шеф, я пробил его координаты - дать?

- Не надо!...  Подружка! - подумал он... – Я покажу тебе подружку. И Тенерифе, и рассвет на Тейде устрою такой, что мало не покажется…

- Заблокируй ее кредитку, – сказал он заму.

- Да, шеф, сейчас позвоню в банк.

- Действительно, что-то я расслабился. Давно такого не было, - подумал он, - что же, поиграем!

 

- Привет, крыша неба московского.

- Давно ты меня так не называл.

Это был его старый знакомый. Знакомый, без которых в делах не обходится. Стоит позволить пренебречь подобными связями, бизнес полетит ко всем чертям, а ты следом за ним…

- Пью виски и звоню тебе. Почему для меня погода нелетная? Почему меня плохо встречают?

- Что случилось?

- А ты не знаешь? Надел дорогой костюмчик, галстук и забыл о моих делах? Когда мы тебя сажали в это кресло, одевался ты по-другому. Так, кто у вас там заинтересовался ЕГО проектом?

Оба друг друга прекрасно понимали, и не надо было говорить лишних слов. Это был человек дела. Он помогал, прикрывал, сводил, решая многие вопросы. И тогда они не превращались в проблемы. Таков закон бизнеса.

- Я в курсе твоих дел. Но помню, когда ты меня с НИМ знакомил, разговор был другой. Ты же просил помогать человеку?

- Значится так. Тендер через неделю. Приостанови его дела, пришли гостей из своих служб, немного попугай, арестуй счета, а дней через десять извинись. Короче, сам знаешь, учить не надо.

- Давненько мы не толкались лбами! Эх, лихие девяностые! - обрадовался его собеседник.

- Соскучился? Приезжай ко мне в офис. Посидим.

- Ужин за тобой? – спросил тот.

- Закажу. Давай уже. Галстук можешь не надевать.

 

         И почему он вчера так напился? Все было под контролем. Уже давно не могло быть иначе. Ночью прямо из офиса он поехал в клуб.

 - Виски, - коротко бросил он официанту.

- Вы же знаете - у нас нет спиртного. Вы сами когда-то на этом настаивали.

- Я сказал виски, - повторил он голосом, не терпящим возражений.

У него были некоторые акции этого элитного клуба, одно время он деятельно принимал участие в его жизни... От нечего делать…

- Да, конечно, сейчас все сделаем, - развел руками официант.

Скоро ему принесли стакан со льдом и коричневой жидкостью. Он моментально выпил и попросил еще.

Он расположился в одних плавках в баре спортивного клуба. Напротив сидела симпатичная юная блондинка. Очень симпатичная и очень юная. Она смотрела откровенно, и ее глаза пронзали своим зеленым блеском.

- Вы не хотите заказать мне сок? - спросила она, пересев к нему за столик.

- Поехали, - коротко бросил он.

- Куда? - спокойно уточнила она.

- К тебе.

Сегодня он не хотел возвращаться в свой огромный пустой дом.

Так коротко он еще никогда не общался с женщиной. Хотя, какая разница - одна блондинка или другая... И все-таки предыдущая была лучше. Намного лучше.

- Дура! - подумал он. - Просто дура!

И не мог понять, чего ей не хватало? Какая-то странная полоса. Время вопросов без ответа.

 

В офисе помощник уже долго изводил его дурацкими вопросами:

- Завтра тендер. Вы не хотите задержаться хотя бы на день?

- У нас нет проблем. У тебя есть право подписи. Приедешь, распишешься и все, - отвечал он.

- А как же?... А если?... А конкуренты?

- У меня нет конкурентов! Утром я улетаю. На девять, нет, на восемь утра закажешь самолет…. Что ты на меня так смотришь! Повторяю, я улетаю! – выпил залпом стакан газированной воды и грохнул им по  столу, давая понять, что разговор закончен.

- Конечно, шеф. Я все сделаю.

 

                                               - 5 –

 

         И снова взлет. Снова серая туча оставалась где-то внизу, а наверху только небо и яркое солнце. Теплое и ласковое.

- Франсуа, дайте мне ноутбук.

- Месье решил поселиться в воздухе или у нас, в горах? Мы снова вам очень рады! – приветствовал его жизнерадостный стюарт.

- Франсуа, дайте мне ноутбук! – перебил он его. Не хотелось вести праздных бесед. Сейчас его интересовало другое.

Почему? Зачем он снова туда летел? Нужно отвечать на вопросы, пока у тебя нет на них ответов. В Интернете нашел древний род этих Винсент. Какая-то ветвь, которая еще в средние века начиналась от испанских королевских персон. Потом они обжились здесь - в Гаскони.

Ну и что? Но, были другие факты, о которых он сейчас раздумывал. Почему-то на этой высоте лучше думается о всякой ерунде. И теперь он вспоминал:

Его любимой забавой в детстве была игра с консервной банкой. Дети бросали палки в жестянку, стоящую поодаль. Кто собьет -  становится на ее защиту, а потом, если коснешься противника, тот убит. Так можно убить всех, если умеешь фехтовать. Обыкновенное фехтование. Обыкновенное? А почему он был лучшим в этой игре? Он не учился фехтованию. Откуда его руки знали все эти выпады и движения?

А лошади? Он всегда смотрел на них и думал, что с первого раза сядет верхом и сразу же поедет. Однажды сел. Ему хотели объяснить, как трогать с места, как останавливаться. Хотели в первый раз провести по кругу, держа за узду. Но было поздно - он сразу же сорвался с места, опередив всех. А потом, легко промчавшись круг,  остановил лошадь, соскочил с нее, как будто делал это каждый день. А тяга к этому региону? А то, что он увидел, и что его потрясло? Как все это понимать?

- И это факты? - спрашивал он себя. - Это не факты, а бред!

- А то, что он уже целую неделю, сидя дома, не мог думать ни о чем другом -  тоже бред? А то, что сегодня такое важное дело решалось там, в Москве, дело, на которое он работал последние полгода, а теперь улетал, это что?

Только вспоминал странный развалившийся замок, герб на башенке и маленький старинный дом напротив. Кто в нем жил? Пока он все не прояснит, не успокоится.

И теперь он летел, чтобы ответить на эти вопросы.

 

         На этот раз остановился в лучшем отеле Ла Веллы - столицы княжества Андорра. Не стал добираться до нее сам - заказал такси. Машину он возьмет в аренду на горе. Конечно, можно  было прилететь в Тулузу, но почему-то решил держаться подальше от тех мест. И, насколько его туда тянуло - настолько волновался, чего-то опасаясь. По дороге подумал, что прямо сегодня  отправится в путь.  Но снега навалило столько, что добрался до отеля лишь к вечеру. Водитель поднял его чемодан в номер, а он отправился гулять по городу, вытянутому по дну длинного горного ущелья.

Вокруг с лыжами на плечах сновали люди, ехали, забитые снаряжением, машины. Cезон начинался.

Никаких лыж - завтра он все выяснит, поставит точку и закончит с этим – потом будут лыжи. Можно даже перелететь в Альпы.

Трус! - подумал он. - Чего ты боишься? Зачем куда-то бежать? Получай удовольствие. Ты на курорте.

Но почему-то волновался, предвидя эту поездку.

 

         Наутро у ворот отеля его ждал автомобиль. Водителя он не взял, подумав, что это дело должен закончить сам. И вот уже спускается с заснеженных гор по жуткому серпантину в долину. Насколько в Испании была короткая и легкая дорога - тоннель за тоннелем - настолько тяжело было ехать по территории Франции. Поворот за поворотом, где-то знак предупреждал, где-то приходилось об этом только догадываться.

- Дикие места, - подумал он. Но вот уже расстелилось бескрайнее полотно зеленой долины,  и, словно ребенок, он был очарован красотой этих мест, забыв обо всем. А ощущение, которое, схватило его за горло, преследовало и не отпускало, гнало сюда всю прошлую неделю, наконец, оставило в покое. Оно осталось за горами, в аэропорту, в Москве, в его офисе. А здесь он глубоко дышал свободной грудью, больше не думая ни о чем. Спускался в бесконечность, манящую неизвестностью, пахнущую удивительным ароматом французской провинции…

С удивлением заметил, что не пользовался картой. Этот навигатор засел где-то в уголке сознания и гнал машину на северо-восток, где уже не оставалось и намека на сугробы -  только зеленые холмы и жаркое солнце над головой.

 

         Машину бросил посреди булыжной мостовой, и теперь смотрел на старый развалившийся замок, о котором, казалось, знал все. Герб с литерами FV был на месте и, глядя на него, он почувствовал себя увереннее. Почти как в своем офисе, - подумал он, - где был, как у себя дома. Но сейчас его неотвратимо тянуло за ограду напротив, где он должен был что-то разыскать… увидеть… понять... остановить это наваждение…

         Сегодня там не было видно никаких признаков жизни, и он пошел вдоль старинного забора, ища хоть какую-нибудь лазейку. Лазейки не было. Наконец, не выдержав, забрался на каменную ограду, пролеты которой оплетали старые чугунные лепестки узоров, представляя собой несложную для него преграду.  Огляделся и спрыгнул на траву. Он сам не знал, чего искал. Стоял, долго смотрел на дом, наконец, направился прямиком к нему.

И вдруг из-за дома или из лучей яркого солнца,  возникло очертание всадника, которое, быстро увеличиваясь в размерах, летело прямо на него. И снова топот конских копыт!...

Лошадь остановилась всего в каких-то сантиметрах, а наездник, вернее наездница, едва удерживала свое упрямое животное. Он не видел ее лица. Ее фигура загораживала солнце, а черные распущенные волосы переливались в ярких лучах.

- Что вы здесь делаете? Это частная территория! - ее голос был немного низким, настойчивым и не терпел возражений, требуя немедленного ответа. Он растерялся, сделал шаг в сторону, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Перед ним была молодая девушка, загорелая кожа придавала мужественность юной фигурке, а гасконский акцент делал  ее голос решительным. И поневоле он залюбовался. Ее черные длинные волосы развевались на ветру, и он не мог оторвать от нее взгляда. Нет, она не была красива. Красивее русских женщин он не встречал, но каждую француженку всегда выделяет какая-то мелочь, делая ее неповторимой. А две тоненькие косички по краям, которые она заплетала, наверное, чтобы волосы не закрывали лоб и глаза, делали ее ребенком, милым и чудесным. И поэтому, не будучи красивой, она была невероятно обаятельна! На мгновение показалось, что эта девушка кого-то ему напоминает...

- Месье, я повторяю свой вопрос. Как вы здесь оказались?

- Простите. Я неловко махнул рукой, и мои часы отлетели на ваш газон, – нашелся он.

- Вы играли в гольф, и теперь ищете свои часы в доброй сотне метров оттуда?

Ему нечего было возразить.

- Может быть, попросить жандармерию помочь вам поискать часы, которые на вашей руке? Или вы обычно носите две пары?

- Нет-нет. Я уже их разыскал и удаляюсь.

Но стоял и не мог сдвинуться с места...

- Месье, вы уверены, что удаляетесь?

Она издевалась! Девушка была на своей территории, ей было легче, чем ему, чувствовала она себя уверенно и издевалась. Делала это беззлобно, с каким-то интересом, даже с удовольствием, совсем его не боясь.

- Мадмуазель, сегодня жарко, я не рассчитал с одеждой и ... Не дадите ли вы мне воды?

Девушка с удовольствием отметила его находчивость. Видимо, ей тоже стал интересен этот человек, и она не хотела так сразу его отпускать.

- Вашему наряду не достает лыж и палок. С какой горы вы спустились?

Но, этот вопрос не требовал ответа.

- Пойдемте.

Она махнула рукой, приглашая его за собой. Ее лошадь, наконец, сорвалась с места. Ей не терпелось унести свою хозяйку как можно дальше от этого человека. И он следом направился к столь желанному дому. Девушка изящно спрыгнула с лошади, шлепнула ее по крупу, и та унеслась восвояси…

         Он стоял, держа кружку с водой в руках, и смотрел на дом, который был знаком ему до мелочей.

- Куда вы направлялись? - спросила она.

- Сюда, - не думая, ответил он.

- Сюда? - ее черные брови взметнулись, изогнувшись в изящную черную линию.

- Ах да, вы, наверное, турист? Иногда сюда привозят туристов поглазеть на тот замок.

- Он принадлежал семейству Винсент? – неожиданно для себя задал он вопрос.

- Да. Этот древний род растворился во времени, сохранились только развалины.

- Но, вашему дому должно быть тоже немало лет? – продолжил он.

- Столетий. Здесь жили мои предки сто, и двести, и даже триста лет назад.

- Родовое гнездо?

Она снова изогнула красивые брови в ожидании подвоха. Он тут же попытался загладить свою нескромность.

- У вас здесь разводят лошадей?

- Да, у меня небольшая ферма. Сотни лет на этой земле  мы разводим лошадей.

Он стоял с пустой кружкой в руке, снова не зная, что сказать. Но, его притягивал этот старинный дом.

- Вы здесь одни? – нашелся он.

- Почему же, у меня есть старый конюх, раз в неделю приходит садовник. Мне одной не управиться…

Он снова молчал и тупо смотрел на нее, на дом, на кружку. И куда делся уверенный в себе мужчина, на которого в той жизни  женщины смотрели с интересом, а он без труда подбирал слова. А теперь терялся, словно мальчишка, не зная, что сказать. Но чувствовал, что ей тоже не хотелось его отпускать. Почему? Как будто мостик возник между ними, только никто не решался сделать следующий шаг. Поэтому был благодарен ей за предложение:

- Вы голодны? ... Знаете что? Я как раз собиралась обедать. Хотите, я вас накормлю? - неожиданно выручила его она.

         Они прошли в дом, куда он так стремился, пролетев тысячи километров. И вот он здесь. Старые каменные стены хорошо сохраняли прохладу. Там, на солнце, в зимней одежде было нестерпимо жарко, а здесь стало хорошо и уютно.

Дом изнутри казался больше, чем снаружи. Какие-то коридоры, ведущие из гостиной в невидимые комнаты, лестница, уходящая наверх, на второй этаж, и картины... На всех стенах висели старинные картины. На них были изображены люди в причудливых нарядах.

- Вы не теряетесь одна в таком доме? – спросил он.

- Я не одна, - отвечала она, ставя на стол нехитрую еду.

- Взгляните, сколько их здесь. Это все наше семейство.

- Можно?

И, не дожидаясь разрешения, пошел по коридору, разглядывая картины. Он не разбирался в портретном искусстве, наверное, картины художников, рисовавших ее предков, не висят в Лувре. Но все эти лица были выразительны, передавая дух той далекой эпохи. Многие мужчины были с оружием, в военных одеяниях, и ему показалось, что он  попал в настоящий музей.

- Все готово. - Хозяйка положила еду в тарелки, улыбнулась детскими глазами, пригласив к столу. Он стоял, не двигаясь с места, потом взглянул на нее, замер, и на мгновение ему показались эти глаза такими родными. Захотелось, чтобы эти загорелые изящные руки каждый день клали еду в тарелку. Все равно, какую... Раньше ему подавали блюда, а здесь была просто еда. А еще показалось, что он уже сидел когда-то за этим столом и такая же, нет, не эта, но очень похожая на нее девушка, находилась рядом. Сидела, улыбалась и смотрела, как он ест...

Вдруг взгляд его упал на одну из картин.

- Гаспар! – воскликнул он.

- Что? … Откуда вы знаете, как его зовут?

Он оцепенел. Он не мог пошевельнуться. Он нашел то, зачем сюда летел и ехал, и лез через забор. А девушка взирала на него со страхом, не понимая. Он не хотел ее напугать, хотя сам по-настоящему был изумлен... А вот еще один портрет рядом. Эту девушку звали Мариэтт. Он знал это точно. Он хорошо помнил ее лицо, брошь на платье, кольцо на юной руке... И снова ничего не понимал. Наконец, справился с собой.

- Просто, лицо этого человека напомнило одного моего знакомого. Его зовут Гаспар, - нашелся он.

- Вот совпадение! Это мой далекий предок. Портрет конца семнадцатого века. Садитесь, – пригласила она к столу и присела напротив.

- Вы что-нибудь можете про него рассказать? – спросил он, усаживаясь.

- Я знаю очень мало. Родители рассказывали о его печальной судьбе. Он прожил немного. Не успел жениться, завести семью. А, когда ему не было и тридцати, поехал на охоту и случайно упал с высокого обрыва. Разбился насмерть. Обрыв тот неподалеку, он даже виден от моих ворот.

- А эта девушка рядом с ним? Кто она?

- Ее звали так же, как и меня, Мари. Это его сестра. На картине ей семнадцать. Портрет был написан, видимо, незадолго до несчастного случая. А когда все произошло, и Мари осталась одна, девушка уехала в какой-то монастырь, и больше о ней никто ничего не слышал…

Возникла небольшая пауза, и, пока он раздумывал над ее словами, она обратилась к нему.

- Теперь, можно спросить вас?

- Да, конечно, – ответил он.

- Вы бельгиец или из Швейцарии?

- С чего вы взяли? Я русский.

- Русский?

- Что в этом удивительного?

Наконец, он пришел в себя, понял, что проголодался и с жадностью набросился на еду. А когда он нервничал, всегда ел. Все равно что - главное  набивать рот и жевать - дурацкая привычка.

- Русский! Тогда, наверное, вы изучали французский язык в каком-нибудь монастыре! У вас удивительное произношение...

- Что? - и тут еда, которую он не успел прожевать, встала поперек горла и уже летела прямиком в легкие. Он задыхался... Нечем было дышать… Глаза вылезали из орбит. Она подбежала и начала стучать кулачками по его спине...

- Что с вами?... Вам лучше?...

Он  долго кашлял, потом долго приходил в себя. Наконец, оба снова сели за стол.

- Ну вот,  моя еда вам встала поперек горла! – пошутила она.

Он не мог вымолвить ни слова. А что он мог сказать этой девушке? Что на французском знал два или три слова, а кроме английского никакого другого языка не изучал? Что знал ее дом не хуже, чем она сама. Знал, где находится тот обрыв. Знал, как родной, замок напротив, каждый булыжник на мостовой за ее воротами, где когда-то проезжали лошади, проходили люди и слышался топот шагов и цокот копыт...

        

                                               - 6 –

 

         Он сумел отъехать лишь на несколько километров, но остановился, вышел из машины, устроившись за столиком бара в ближайшем городке, и теперь сосредоточенно размышлял:

Приехал ответить на все вопросы, избавиться от наваждения, а все запутывалось еще больше. Ему принесли бокал белого вина. Зачем он его попросил? Он не любил пить за рулем, поэтому сейчас крутил его пальцами за тоненькую ножку, и думал.

Что здесь можно было понять? Есть старый разрушенный замок, булыжная мостовая, дом напротив. Все это он хорошо знал и с закрытыми глазами мог свободно там перемещаться. Потом, появился чертов Гаспар. Он знал его имя, помнил характер, привычки этого человека, который погиб более трехсот лет назад. А та девица с картины? Он тоже ее помнил хорошо. И что-то защемило в груди, когда увидел ее портрет - словно от большой утраты или потери. Теперь эта Мари, которая его накормила. Почему она сразу его не прогнала, почему впустила в дом? Странно. Европейцы никогда не зовут в дом, не приглашают в гости, в отличие от русских. Даже самые хорошие и давние партнеры-французы всегда приглашали только в ресторан. А здесь совершенно постороннего человека!… Все  это было очень странно! Хотя, откуда мог быть ресторан в той дыре? И мужика она, наверное, живого видела лишь несколько раз в году, да и то на расстоянии... Только старый конюх и какой-то садовник… Небось, в свои двадцать с небольшим... И тут он подумал, что если еще хоть на секунду подумает о ней что-то плохое - даст себе по лицу. Прямо здесь - самому себе!

- Бред!... Так, еще раз. Старый замок, мостовая, дом напротив. Гаспар, Мари, Франсуа. Замкнутый круг. Может, поехать туда снова? Пока он не поймет и не вспомнит все - отсюда не уедет, - он знал это точно. Франсуа - Гаспар - Мари.

         Он держал бокал с вином, крутил его,  а солнечные лучи играли, переливаясь на его поверхности ярким светом. И уже не нужно было никуда ехать. В глазах потемнело, как когда-то, на мостовой. Послышались шаги людей и топот копыт. Настоящих конских копыт…

 

- Привет, Мари, - Франсуа соскочил с лошади. Старый конюх взял ее под уздцы и отвел, поставив недалеко в стойле. Он поцеловал девушку и с удовольствием долго не выпускал ее рук.

- Гаспар дома? – наконец, спросил он.

- Да, Франсуа. Сейчас он к тебе выйдет.

- Ты соскучилась?

- Очень! - девушка покраснела и прижалась к его пыльному камзолу.

- Все утро ты был где-то, я тебя совсем потеряла.

Ее глаза светились счастьем, и теплые нежные руки были в его руках. Оставалось немного, они обвенчаются и будут вместе, – и он с радостью об этом подумал.

- Ездил в город. Не дождался свадьбы и вот купил тебе эту маленькую брошку. Она так хорошо подходит к твоему обручальному кольцу.

- Когда мы поженимся, ты будешь так же меня любить? - ее детские глаза счастливо улыбались.

- Еще больше… А сегодня я пригласил художника, он нарисует твой портрет. Мы повесим его на стене, ты будешь взрослеть, родишь мне много детей.  Потом мы станем старенькие, а твои детские глаза останутся навсегда такими же юными, и будут смотреть на нас с этого портрета. Да, милая девочка?

- Скорее бы.

- Что скорее? Состариться? - и засмеялся.

- Глупый! Выйти за тебя замуж! - и она убежала в дом.

Спустя минуту появился Гаспар. Он был не в духе, но обрадовался другу.

– Привет, Франсуа.

- Ты не пригласишь меня в дом?

- Я хотел с тобой поговорить. Пойдем, пройдемся.

Гаспар некоторое время молчал, и они шли, не говоря ни слова, по высокой траве усадьбы.

- Что-то случилось? На тебе лица нет, – нарушил молчание Франсуа.

- Ну, как сказать... Ты говорил, что покупаешь у соседа землю?

- Прикуплю несколько акров. Сделаю там большой виноградник. Как раз, замечательный  южный склон, - он был в восторге от своей новой забавы и теперь делился радостью с другом.

- Когда сделка? – почему-то спросил Гаспар.

- Сегодня вечером... Почему ты спрашиваешь? Скоро будем пить мое вино! Придумаем название. Например – "Барон де Винсент”! Звучит? – и замолчал, снова удивленно посмотрев на друга. С ним что-то происходило. Он был чем-то встревожен. - Кстати, как твои лошади? Тебе выплатили деньги? – спросил он.

- Нет, лошадей забрали, а с деньгами обещали позже, говорят война и я должен это понимать! – ответил Гаспар.

- Ну и понимай. Потерпи немного. На благое дело - на военные нужды! – успокаивал он.

- Конечно! Но, поймут ли меня кредиторы?

Гаспар немного помолчал и снова спросил:

– Говоришь, сделка сегодня, хотел спросить, нет ли у тебя еще свободной суммы… взаймы… уже для меня ... на время. Через несколько дней я обещал вернуть долг. Никогда тебя не просил, но война и какое-то дьявольское стечение обстоятельств. Первый раз в жизни вынужден  это делать...

Как некстати была эта просьба! Сегодня он купит землю – замечательный склон холма под виноградник, который стоит немалых денег. Потом венчание. А сколько еще всего понадобится купить. Праздник, десятки гостей - все должно быть красиво. Столы будут ломиться от яств. Он пригласил знакомого повара, который когда-то работал в одной знатной семье в Париже. Тот будет стараться, потребуются самые изысканные продукты... Подарки невесте… Потом путешествие к родственникам….

Он немного подумал и ответил:

- Гаспар, ты знаешь мои дела, я все вложу сегодня в эту землю. Я столько лет уговаривал соседа, наконец, он согласился. Не обижайся, дорогой друг... А, знаешь, пошли-ка ты этих кредиторов ко всем чертям! Потом рассчитаешься!

-  Я давал слово...

Гаспар ненадолго задумался, посмотрел на друга и весело воскликнул: - Конечно! Ты прав! К чертям! Извини за неуместную просьбу, - потом с улыбкой обнял старого друга и как-то странно прижал его к себе, словно прощаясь. Франсуа с облегчением понял, что тот не в обиде, и дружески потрепал его по плечу.

- Гаспар, сегодня к тебе придет художник нарисовать нашу красавицу - твою сестру, не прогоняй его. Я ему уже заплатил. И повесь портрет на самое видное место! Ну, я пошел, еще много дел! Скоро увидимся!

- Прощай! - сказал Гаспар, он подвел лошадь, проводил до забора и закрыл за ним ворота.

 

Девушка говорила медленно, едва выговаривая слова:

- Он был очень гордый.

Они стояли у вырытой могилы, и могильщики деревянный гроб спускали в черную яму.

- Ненавидел просить. Ненавидел долги. И это его погубило. Я говорила ему попросить у тебя,... но он был слишком гордый! Не захотел.

- Прости, Мари, - грустно отозвался Франсуа. - Я должен был ему помочь. Он говорил мне...

- Говорил? ... Ты сказал - он тебе говорил? Ты знал обо всем? – переспросила она.

Он молча кивнул. Мари, не веря в это, посмотрела ему в глаза. Потом с трудом произнесла.

-  Странно! ... Это на него не похоже...

Больше она не проронила ни слова.

Они взяли по горсти земли и бросили на черный холмик, который скрыл навсегда ее брата и его единственного друга. Потом долго возвращались по булыжной мостовой и молча пошли каждый к своим воротам. Он кивнул ей на прощанье, она опустила глаза, прошла через калитку, закрыла ее, и скрылась за порогом дома.

         Больше он ее не видел никогда. Она исчезла. Ее дом долго пустовал. Появлялись какие-то люди - ее дальние родственники. Они ничего толком сказать не могли. Франсуа ездил, искал ее. Искал годами, но не находил. Потом в отчаянии поехал на войну, но, ни пуля, ни шпага не брали его и не могли лишить жизни и этой утраты. Вернулся в свой замок. Снова искал...

Однажды, в его скитаниях, старая цыганка, услышав эту историю, нагадала:

- Пока ты не окажешься в его положении, хотя бы на день, ты будешь один. И не будет тебе покоя...

Он взбесился и прогнал ее, в гневе размышляя:

- Что он сделал? Он не украл! Не убил! В чем он виновен?

Так и не поняв ее, еще долго жил на этом свете совершенно один. Бесполезная земля не рождала ему винограда. Он его просто не посадил. Его род не продолжался. А потом, когда, наконец, умер, его старый замок, свидетель всего, тоже остался совсем один. И теперь он старел и рассыпался, никому не нужный. Только герб на башенке гордо блестел, отливая бронзой две литеры FV.

 

         Рука дрогнула, и бокал вдребезги разбился, упав на каменный пол. Он очнулся от забытья.

- Так вот оно что! Вот зачем он летел сюда через всю Европу, почему мучил себя столько времени! Ему предъявляли счет!

Теперь он многое понимал. Эта рука скупости протянулась из глубины веков, схватив его за горло. Теперь он знал все - как звали его в той жизни, почему он в совершенстве владел фехтованием и сидел верхом, знал, что любил ту девушку, не понимал одного - за что он должен был отвечать? Ему выставляли счет спустя три столетия за то, чего он не совершал! Он ничего не сделал! Что за преступление - не отдать чужие долги? Но теперь эти долги почему-то принадлежали ему.   

"Пока ты не окажешься в его положении, хотя бы на один день - ты будешь один. И не будет тебе покоя..." 

Ничего себе! За что он должен поломать свою жизнь? Они взяли его за горло. Кто они? Он привык стоять к противнику лицом к лицу и всегда побеждать. А этот противник затаился в глубине сознания, в памяти, мучил его, и он не знал, как с ним бороться!

         Пусть так! Пусть он готов платить за то, что натворил, но он ничего не совершал! Он не сделал то, что, может быть, должен был сделать! И это еще вопрос - должен ли? А тот слабовольный псих Гаспар не выдержал и прыгнул с обрыва. Но, при чем тут он! Нет таких правил! Это не по понятиям! Он что, должен отвечать за каждого бездомного, который на паперти протягивает руку? И что значит – "поставить себя в его положение”. Что значит – "хотя бы на день”? Как такое возможно? Подарить кому-то бизнес, капитал, стать нищим, а завтра попросить все назад? Такого  не бывает! Это бред!

Но мука, которая обрела очертания вины за то, что случилось когда-то,  не давала ему сдвинуться с места.

- К черту! В Москву! Домой!... А девчонка? Он купит тысячу таких! Хватит! Он нормальный человек. Поставит в церкви свечку! Подарит десять, нет пятьдесят тысяч баксов детскому дому. Пусть маленькие засранцы радуются, пусть эти деньги разворуют! Должен?! Что же – поиграем!

 

- 7 -

 

И снова полет - удобные кресла, вежливый стюард, в салоне никого, только он один.  Почему-то не спалось. Обычно на обратном пути он всегда спал, откуда бы ни возвращался. Раньше отлет для него означал начало приключения,  которое сам придумает и сам оплатит, а возвращение – просто домой, где никто особенно не ждет, и летит он в свой большой дом и свою жизнь. А окружавшие его люди, лишь необходимые атрибуты жизни - подчиненные, коллеги, женщина в постели. Так он построил свою жизнь, и последние десять лет все было легко и просто. Он был баловнем судьбы. Когда исполнилось тридцать, уже успел кое-чему научиться, кое-что заработать. Тогда у всех были равные стартовые условия - такие были времена – начало 90-х. А потом, за эти последние десять лет, он словно сорвался и без остановки поднимался все выше и выше. Это был вертикальный взлет без виражей и падений! Он уверенно расширял бизнес, всегда попадал в нужные места, удачно заводил знакомства, которые помогали шагать еще дальше. Он успешно лавировал по минному полю московского бизнеса, и все сбывалось. Иногда даже удивлялся, ставил самые немыслимые задачи но, неожиданно для самого себя, сбывалось все. Словно, его кто-то вел за руку, уверенно поднимая на эту высоту.

Бросил взгляд в иллюминатор.

 - Да! Высоко подниматься - низко падать. А высота, однако... И кому это нужно, прошло уже три сотни лет?... Снова начинается бред, – подумал он...

Он действительно был очень богат. Миллион, десять, тридцать, уже больше ста. Трудно представить себе - на что можно потратить такие деньги. Он не коллекционировал картины, не скупал недвижимость, не занимался политикой - от нее воротило – хотя, был знаком со многими сильными мира сего. Тогда, зачем ему столько? Но, глупо отказываться от того, что само плыло в руки. Так поступил бы каждый нормальный человек. Он занимался достаточно честным и высокотехнологичным бизнесом. Не шел по "костям” конкурентов… насколько это было возможно. Не был жесток, наверное, был хорошо воспитан, поэтому в своей среде пользовался уважением, которое отличало его от других. Что поддерживало его, что гнало сюда, на этот верх?  Наверное, азарт человека, которому все удается. Он давно опередил сверстников и чувствовал себя в этой жизни комфортно. Не было семьи, детей... Почему? - подумал он. - Еще не время. Да, и не встретил с тех студенческих времен женщины, от которой хотелось бы иметь ребенка. А сейчас ему было всего-то около сорока. Хотя, друзья из прошлого давно обзавелись семьями и не по одному разу. Но, где взять эту женщину на такой высоте, в этом пустом салоне, в охраняемом офисе? А, может быть, там внизу, где они ездят в метро, ходят по улицам без охраны, и осталась она?

Вдруг подумал, что нет ни одного человека, с которым он мог бы поделиться и доверить все это. Кому такое расскажешь? Юристу, врачу, чиновнику мэрии, адвокату, подружке? Почему-то снова вспомнил Мари. Нет, не ту из далекого прошлого, а эту, реальную, с красивыми загорелыми руками, со смеющимися детскими глазами. Наверное, она могла бы его понять. Хотя бы поверить в то, что он не сошел с ума.

         И снова не понимал, в чем он виновен. Одно знал точно - все это реальность, все было на самом деле, было когда-то давно - триста лет назад. Он видел это собственными глазами. И, теперь ему не нужны были доказательства, как бы абсурдно все не казалось. А, поскольку, такое никому не расскажешь, придется справляться самому.

 

Сидя в офисе, он долго и рассеянно слушал, как его заместитель рассказывал о конкурсе проектов, который они выиграли. Зам. был в приподнятом настроении, на него впервые оставили такое дело, и он с ним справился. А теперь гордо докладывал подробности. В который раз бросал взгляд на шефа, и недоумевал. Наконец, воскликнул:

- Шеф, вы как будто не рады?

А в ответ услышал:

- Это для тебя впервые - я столько тендеров выиграл - не удивишь. Как будто могло быть иначе.

Наконец, очнулся от своих мыслей, немного подумал, посмотрел на зама и спросил:

- Скажи-ка мне… та девчонка, которую ты поймал в аэропорту... Ты заблокировал ее карту?

- Конечно! При вас тогда же позвонил в банк.

- Да–да, я забыл... Пожалуй...

Помолчал еще немного…

- Знаешь  что, позвони и сними блокировку. Решит сама, как ей жить. Большая уже девочка. Пусть тратит то, что там осталось. Сделай с уведомлением, чтобы она была в курсе.

Заместитель удивился, немного помялся и ответил:

- Я не успел рассказать... Думаю, ей это ни к чему. Пока вас не было...

- Что еще?

- Пока вас не было, она занесла это, - и протянул большой конверт, из которого со звоном выпали ключи. Еще там находились документы на квартиру и магазин, доверенности и кредитка. Здесь было целое состояние. Состояние для какой-то девчонки с периферии. Но, почему-то все это лежало здесь на его столе в виде никчемных бумаг…

- Скажи, - спросил он зама, - больше она ничего не просила передать?

- Нет, только это.

- А кто тот парень, помню, ты это выяснял?

- Какой-то художник...

- Кто такой? Мы его знаем? Сколько стоят его картины? – оживленно перебил он.

- Нисколько. Их никто не покупает. Рисует и складывает. Снова рисует. Непризнанный гений!

- И все?

- Все.

Они немного помолчали.

- Молодой? – с надеждой в голосе спросил он.

- Да,… такой же, как и мы, лет сорок - сорок пять... – получил он безжалостный ответ.

- Вы меня извините, шеф... – тактично добавил зам, - странная она какая-то.

- Да, странная... - пробормотал он. - Ладно, возьми все это, - и показал на конверт с документами и ключами. - Отдай в агентство, пусть заберут и с концами. Цена значения не имеет. Все.

 

Уже две недели, как он вернулся из Испании... Или из Франции. Скорее из Франции, куда ездил и откуда потом сбежал, а на обратном пути даже не взглянул на горы. Снегу в этом году было много. Скоро сезон закончится, а он так и не съедет с горы и пропустит сезон. Но, почему-то не тянуло вставать на лыжи, перелетать с одной горы на другую, с подъемника на подъемник. Хотя, напрасно.  Там, наверху, можно ни о чем не думать, просто лететь навстречу ветру и неизвестности. Почему он так любил этот скоростной спуск, когда любую голубую трассу можно превратить в черную и неукротимо мчаться с нее? Потому что там он всегда был один. И один на один с горой и скоростью, и ветром в лицо. Потому что он так жил и летел без остановки, никогда не падая, мчался навстречу препятствиям и всегда побеждал. Но, снова оставался один.

Неизвестность. Теперь каждый день он не знал, чего ему желать. Он был выбит из накатанной колеи и чувствовал неуверенность, словно боялся упасть. В его жизни появились люди, о которых он не мог не думать. Не мог и не хотел. Те люди - три сотни лет назад, и эта девушка - сегодня, на лошадиной ферме. Она ходила по своей земле, по булыжной мостовой, жила в доме, где висели портреты предков, иногда бросала взгляд на его разрушенный замок, и тоже была совсем одна. Так ему казалось. И он не мог о ней не думать. Иногда вспоминал ее с удовольствием и радостным предчувствием, хотя, была она так далеко. Временами так хотелось перелезть через старинный забор и видеть ее снова. Что это было?

 

                                               - 8 –

 

А в Москве внезапно появилось яркое солнце. Всю ночь шел ливень. Была настоящая гроза - в конце января!  Посреди зимы! Все смешалось. Все перепуталось в этом мире.   Даже у природы проявлялись свои аномалии, что уж говорить о людях. Всю ночь мелькали молнии, гремел гром. Этот дождь смывал снег с улиц и крыш, и наутро город стоял по колено в воде. А над головой только чистое небо и яркое солнце!

         Утром по такой непогоде он приплыл в офис.  Как всегда шла рутинная работа. Подчиненные выполняли гигантский заказ. Его больше не трогали.  Он все поставил на рельсы, и теперь все шло, как по маслу. Они честно трудились на него и на себя. А он снова никого не интересовал и никому был не нужен.

Вызвал к себе юриста.

- У нас сейчас есть очень приличная сумма на счете, – сказал он.

- Да, шеф. Что-то нужно обналичить или перевести на зарубежные счета?

Он посмотрел на юриста, вдруг произнес.

- Мы никогда не занимались благотворительностью... Почему бы нам не внести некоторую сумму на какой-нибудь проект? Узнай, какие возможны варианты.

- О какой сумме идет речь? – живо отозвался юрист.

- Скажем, миллион...

- Миллион рублей… Хорошо, я подготовлю вам записку.

Тот равнодушно проговорил эту скромную сумму и готов был удалиться.

- Миллион долларов, - услышал юрист.

- Шеф, миллион долларов? … А зачем? - юрист на вспотевшем носу поправил очки, пытаясь его понять.

- Мы пустим эти деньги на какое-нибудь хорошее дело, – сказал он ему. Юрист продолжал на него смотреть, ожидая подвоха, он сидел, и не понимал.

- Шеф! Вы пустите эти деньги на содержание людей, которые крутятся вокруг хорошего дела? Вы же не будете ставить рядом с ними своего управляющего, который не даст им такую сумму разворовать?

Он не узнавал себя. Еще недавно подчиненному, который посмел возразить,  грозило бы, как минимум, увольнение, а дальнейшая карьера в большом бизнесе была бы заказана надолго.  А теперь он вежливо слушал этого нахала, подбирая слова, чтобы корректно тому объяснить, как ему тратить собственные деньги...

- Извините, шеф. Я понял! – вдруг радостно закричал юрист. - Как я сам не догадался? Вы правы! Какая разница, что будет с этими жалкими деньгами, когда вы сэкономите миллионы... Еще раз извините. Теряю реакцию. За вами не угнаться...

- Что ты имеешь в виду? - этот болван несет какой-то бред, а он почему-то его слушает.

- Как, что? Мы отдаем несчастный миллион, а я выбиваю льготное налогообложение на все наши направления! Я вас правильно понял? Сегодня же все подготовлю, шеф!

- Подожди, ты хочешь сказать, что, отдав миллион, мы ничего не потеряем?

- Мы сэкономим десятки миллионов!

-  То есть, на этом еще и заработаем?

- Конечно. А разве вы не это имели в виду? - и хитро улыбнулся. - Нет, конечно, прежде всего, благотворительность! На благо страны, так сказать, народа мы готовы потратить весь капитал, и нисколько об этом не пожалеем! Я вас понял, шеф, пошел работать, - вдруг замер, - а не хотите ли вы, наконец, заняться большой политикой?

Он был в восторге от этой идеи, думая, что рядом с таким шефом теперь его карьера взлетит к небесам…

- Сегодня же подготовлю всю информацию... Вас ждут великие дела! - и поспешно удалился.

- А этот болван прав, - подумал он, с удивлением отметив, что, даже собравшись потратить, он продолжает зарабатывать! Наваждение!...

Он долго думал, тупо уставившись прямо перед собой в стол. Вдруг странная мысль мелькнула в голове:

- Неужели он не мог дать Гаспару те несчастные деньги? А ведь они у него были! А еще он мог отдать этот чертов тендер  другу месяц назад. Почему он этого не сделал?

И на мгновение ему стало жалко этих двоих, которые находились где-то далеко,  но не думать о них он не мог.

                  

После бестолкового трудового дня, решил заглянуть в клуб. С тех пор, как он в последний раз пил виски, здесь ни разу не появлялся. Сейчас ему было неловко перед знакомым барменом, тот вел себя безукоризненно, ничем себя не выдавая, как будто ничего не случилось. Хотя, конечно же, помнил все. Это был очень дорогой клуб, и персонал здесь соответствовал.

А почему ему должно быть неловко, - подумал он, снова себя не понимая. - За деньги, которые он здесь оставлял,  они могли бы налить ему ванну виски или целый бассейн. Откуда такие мысли? И снова себя не узнавал...

В спортзал не пошел, проплыл пару километров и теперь, ни на кого не обращая внимания, сидел в баре.

         К нему подсела девушка, та самая, которой он в прошлый раз так и не налил сок, но успел побывать у нее в гостях. Хотя, внакладе она не осталась.

- Ты мне не звонил! Телефон не оставил! Куда-то уезжал?

Она смотрела на него выразительными зелеными глазами и улыбалась.

- Уже вернулся, - коротко ответил он.

- Сегодня ко мне или пригласишь в гости?

Девушка длинными ногтями провела по его руке и снова заглянула в глаза.

- Скажи, а чего ты хочешь? – неожиданно спросил он.

- В каком смысле? – не поняла она.

- Ну,… ты где-то учишься или работаешь?

Она, как кошка, вобрала длинные ногти и удивленно на него уставилась.

- В прошлый раз ты меня не спрашивал. Что-то не понравилось? Почему спрашиваешь, учусь я или работаю?

- Просто хотел поговорить. Хотел спросить, зачем ты здесь? Расскажи о себе.

- А-а-а, понятно, вроде собеседования.

- Допустим.

Блеск зеленых глаз притупился, и было видно, что она хочет закончить этот странный разговор.

- Мне легче с тобой спать, милый, чем отвечать на эти вопросы. Ты же не собираешься на мне жениться?

- Почему нет? А ты хотела бы иметь детей?

Она посмотрела на него, как на ненормального, как на пьяного или извращенца. Хотя, в прошлый раз он такого впечатления о себе не оставил.

- Короче, сегодня ко мне или как? – на всякий случай спросила она.

- А ты могла бы жить одна где-то за городом, например на ферме, и  разводить лошадей?

- С меня достаточно того, что я не вернусь в свой «Переплюйск».

- А мне кажется, что каждому лучше оставаться в своей дыре, где бы она ни была, – закончил он допрос.

- Кретин, - спокойно произнесла девушка и пересела за другой столик.

Он не хотел ее обижать - так получилось. Хотелось с кем-то поговорить, и не помнить те загорелые руки, глаза, а они все время возникали в памяти.  Наверное, поэтому и обидел эту девушку, с которой никуда ехать не хотел…

 

- 9 -

 

         Да, он никуда ехать не хотел! Проснулся. За окном снова был солнечный день. Какие-то птицы щебетали за окном и разбудили его. Снег растаял даже здесь, за кольцевой, и странная весна начинала бурное течение в лето. В январе месяце! Он отпустил машину с охраной, позвонил в офис, сказав, что не приедет. Да, и зачем он был там нужен? Теперь он мог месяцами, даже годами жить на далеком острове или на другой планете, а его фирма безостановочно продолжала бы качать для него деньги и слать отчеты. И зачем он вообще туда ездил?

         Оглядев спальню, прошелся по этажам. Вот почему когда-то он выбрал именно такой проект дома. Особняк в три этажа с круглыми башенками, эркерами напоминал то ли крепость, то ли замок. Не хватало только герба. На стенах висело старинное оружие, доспехи, прочие антикварные вещи. Словно, это место принадлежало средневековому рыцарю. Здесь были не комнаты, а залы с каминами. Стены были выложены из камня и кирпича, и никакая штукатурка их не закрывала. Тяжелая старинная мебель. Причудливые люстры свисали на толстых цепях чуть ли не до самого пола, и если бы в них горели не лампы, а свечи,  его бы это не смутило. Наверное, архитектор и дизайнер этого проекта тоже были "с приветом" из своей прошлой жизни.

         Он вышел во двор, огляделся, огромный каменный забор надежно скрывал его от всех. Сюда он никогда и никого не приглашал.

- Почему? - подумал он. - Мой дом моя крепость!

Посмотрел на солнце, и в этот миг, словно перенесся за тысячи километров. Наверное, ТАМ оно только вставало, начиная освещать поля, горы, развалившийся замок, булыжную мостовую, старый дом напротив. Мари, наверное, уже проснулась и пошла к своим лошадям - напоить их, дать корм, помочь старому конюху. Сотни лет, изо дня в день, эти люди делали одно и то же, но им не было скучно и одиноко.

Как молодая, красивая девчонка может жить одна в такой глуши? Поймал себя на мысли, что с момента, как улетел оттуда,  думал только о ней. И  сейчас, глядя на солнце, словно передавал ей привет. А еще какое-то нелепое чувство вины не давало покоя. Как он снова хотел оказаться там, в старом разрушенном замке, увидеть ее...

- Интересно - смог бы он жить в такой глуши?

- Наверное, нет.

- А с ней?

- Наверное, да!

- Сошел с ума, кризис среднего возраста? Неужели такая мелочь могла выбить его из седла?... Какого седла? Что он несет! Он ездит на Хаммере! Уродливый вкус, - вдруг подумал он. - Как пацан. Но Хаммер ему нравился - огромное послушное животное, сидишь на нем верхом, и смотришь на всех с высоты.

 - Все, хватит, пора развеяться, - решил он…

 

Оседлав свой Хаммер, он помчался в Москву. Через несколько километров, подъехав к  кольцевой, его верный конь попал в страшную пробку. Он давно не ездил в этой стране сам. ТАМ ездил. С удовольствием брал напрокат машину и наматывал сотни километров. А ЗДЕСЬ нет. Обычно возил шофер, а позади шла машина прикрытия. А сейчас завяз в жутком месиве из машин и выхлопов газа, не в силах сдвинуться с места. Машины толкались лбами, не пропускали друг друга, сигналили, нервничали, все напоминало стадо диких животных, которых кто-то загнал в эту узкую колею. Разных животных. Одни флегматично спали, стоя на месте, другие, ощерившись злобными оскалами капотов, готовы были сожрать каждого на своем пути, третьи, увешанные мигалками и антеннами спецсвязи, лезли напролом, становясь на дыбы. Всем нужно было попасть в эту воронку, которая сливала их в желанный город - он накормит, заправит, даст для жизни все. 

И как ребята ухитрялись за какие-то двадцать минут довозить его до самого центра? - подумал он.

Проехав еще несколько километров, увидел вывеску "Метро”. И совершенно дикая мысль пришла в голову. Бросив машину у обочины, он спустился вниз. Здесь не был около десяти лет. Девушка – контролер, смеясь, учила его опускать какой-то жетончик в панель турникета.

- Ты откуда такой взялся?

- Оттуда, сверху.

Ему самому было смешно. Потом его прижали к дверям вагона и тащили по темным тоннелям куда-то в центр. Очень понравилось! Столько людей! Все такие разные! Он чувствовал себя ребенком, которого потеряли в этом огромном городе. Потом обязательно найдут, а пока можно делать все, что угодно! На какой-то станции выскочил, по чудо-эскалатору поднялся наверх, долго шел по подземному переходу,  ел пирожок, который купил за тысячу рублей - забыл взять сдачу. Совал деньги прилично одетым нищим с какими-то табличками. Опускал их в шляпы музыкантов, певцов. Как все было интересно вокруг! Как он одичал за своими стенами! Наконец, поднялся на улицу.

Солнце брызнуло в глаза. Эта январская весна согревала необычным теплом старые улочки и подворотни. Люди спешили по своим делам, проходили мимо, а он был гостем в этом большом городе, счастливо озираясь по сторонам. Одни еще не сняли жаркие шубы, молодые девчонки уже нацепили мини и, наперекор всему, сияли открытыми пупками, с нетерпением встречая эту раннюю весну.

         Наконец, забрел в один двор. Здесь не был, наверное, лет пятнадцать. Когда-то в этом доме жила его семья. На этом углу отец парковал жигуленок. А  тут была детская площадка. Там дальше булочная, куда его мама посылала за хлебом. Теперь на его месте виднелся салон красоты.

- А хлеб больше в этом районе не едят? - подумал он. Мимо прошел старик. Он узнал в нем соседа. Старик на него внимания не обратил. Да и какая разница. Тогда, один за одним, навсегда ушли сначала папа, потом мама. Случилось это, когда ему было двадцать пять, и он больше не смог оставаться здесь. Поменял квартиру на другой район и уехал. Снова оглянулся на свой дом, и показалось, что прощается с ним навеки и видит его в последний раз.

         Дальше шел по улицам, сам не зная куда, а печальные воспоминания оставались позади,  во дворе его юности. Вот еще одно знакомое место. Ноги сами привели его сюда. Та самая деревянная скамейка. Надо же, сохранилась! Сохранила воспоминания. Тогда ему было восемнадцать, а к НЕЙ подниматься нельзя - там родители, бабушка, дедушка... И к нему тоже нельзя. Они сидели на этой лавке и целовались. Тогда, после института и лекций эти улицы стали их домом на целый год. Так же светило солнце, и никуда от этой лавки уходить не хотелось. А однажды он вошел в этот двор и увидел этих двоих. Ее и его друга. Они сидели и целовались.  На этой же лавке. Нет, они не обманывали его, и она ему ничего не обещала, так случилось. Тогда он их простил. Но, это было в последний раз, когда он кому-то что-то прощал. А потом даже взял в свою фирму, теперь уже ее мужа. И этот муж недавно обнаглел до того, что решился просить у него тот самый тендер. Обнаглел? Нет, он опять не обманывал его, просто хотел честно выиграть. Просил лишь о том, чтобы он не использовал связи... Кстати, как там эти двое? Надо как-нибудь позвонить… Он в последний раз оглянулся на скамейку – там и сейчас сидела какая-то парочка...

         Шел дальше. Как хорошо было на этих улочках, освещаемых ярким немосковским солнцем! Солнцем на импорт. Подумал, что в последние годы и шагу не ступал по этому городу. Из офиса в машину. Из машины в ресторан. На прием, презентацию и так далее... Ходил лишь по беговой дорожке и в своем доме - одиноком логове. Лишь уезжая, чувствовал себя человеком. Он смотрел по сторонам, радовался людям, которые шли навстречу, и уже готов был сделать все для каждого из них…

- Брат, не найдется червончика?

- Простите? – он остановился.

- Десяточку не подкинете - не хватает.

Два мужичка стояли у столика рядом с киоском, и пили пиво. Он полез в карман. Достал купюру.

- У меня только пятьсот.

Мужики оживились, глаза заблестели.

 - Может строим?

Он прекрасно помнил этот жаргон, когда люди выпивали на троих. Еще, когда студентом разгружал вагоны, так говорили, с тех пор ничего не изменилось. А почему это должно меняться? Просто, мужикам нужно выпить. Пожалуй, и ему тоже. Он протянул деньги, один из них буркнул: - cейчас, мигом.

Через две минуты сдача аккуратно лежала перед ним на столе, а водка наливалась в кружки с пивом. Он был уверен, что сдачу до копейки тот вернул, положив перед ним. Здесь были правила, которые не изменятся никогда. Это там, наверху, будут воровать миллионами, а здесь этот мужик, у которого не хватало червонца, будет абсолютно честен с тем, кого видит в первый раз, но с кем сейчас выпивает.

- Получку получил, гуляешь?

Он ответил:

- Ну, вроде того.

- Ты извини, нам второй месяц не платят. Вроде обещают на этой неделе… Тогда моя очередь будет… Ты в пятницу в это время подходи, налью. Мы как обычно здесь же и стоим...

Выпили еще.

- Часы у тебя красивые. Мне жена такие же хотела за полторы тысячи купить. Не купила. Наверное, решила, что пропью, и не купила. Твоя тебя любит больше.

- Я не женат, – коротко ответил он.

К разговору подключился второй мужичок:

- Вон, какая тачка проехала. У него, небось, часы не за полторы штуки,  а за двести баксов.

Бутылка издала прощальное бульканье, и мужики растерянно посмотрели друг на друга.

- Может, повторим. Ты как? - тактично задал ему этот вопрос первый.

Он снова вынул деньги. И не хотелось никуда уходить - ему было с ними интересно. Вторая бутылка весело пошла по кругу.

- Может, закусим? - предложил он.

- Можно.

 Мужики скромно потупили глаза, а он уже тащил из киоска бумажные тарелки с шаурмой, пирожками, сосисками. Выпили еще.

- Ты чего, – вдруг с участием спросил первый. - Случилось что?

- Почему спрашиваешь?

- Вид у тебя,  как сказать, неприкаянный... Потерянный какой-то.

- Кому рассказать, не поверишь, – ответил он. Дал денег второму приятелю, и тот без звука побежал в магазин. Через минуту принес третью бутылку.

- Ну, давай, колись, чего там.

Он сам разлил водку в бокалы с пивом и подумал, - почему бы не рассказать?

- Друга я обидел... Понимаете, он денег попросил - кредит отдавать надо было. Вот он и попросил, а я не дал.

- А у тебя они были - эти деньги? – спросил первый.

- В том-то и дело, что были.

- И это вот ты ему их не дал, а теперь с нами пропиваешь?

- Нет,  это триста лет назад было, - ответил он.

- ...А-а-а, понятно. А ты, вроде, Кощей, типа Бессмертный.

Выпили еще, помолчали. Второй снова заговорил

- Не важно, сейчас или триста лет назад. Друг то настоящий был? А то настоящий друг только один и бывает.

- Настоящий. Выросли вместе.

- Надо было дать.

- То были последние деньги, - ответил он.

- Я так разумею, для друга можно и последнюю рубашку снять. Если, конечно, друг настоящий. Я бы дал.

- А потом твоя тебе по башке такого бы дала, - вмешался первый.

- Не важно. По-человечески все должно быть. По-людски…

- Что теперь делать не знаю, - закончил он.

- Чего делать? Пойди и помоги ему, – как-то просто предложил второй.

- Я же говорю - это триста лет назад было. Не верите?

- Верим, почему не верить, - философски заявил первый.

- Не верите. Хорошо!  Знаете, сколько стоят эти часы? Сто пятьдесят тысяч. Тоже не верите?

Он снял огромные часы, положив их на стол между стаканами и остатками еды.

- Разве бывают часы за сто пятьдесят тысяч? Это же несколько тысяч баксов, - покосился на них первый мужик и засмеялся.

- Болван, сто пятьдесят тысяч евро. Посмотри - это золото, а это бриллианты.

- Старик, я тебе верю. Только нужно немного передохнуть. Темп взяли хороший, – сказал первый мужичок. Он больше над ним не смеялся. Видимо, понял ту долю правды в его словах.

- Знаешь, верю - не верю. Часы свои спрячь и не показывай никому, мало ли волков ходят. А то действительно подумают... А разобрало тебя не от водки, а от денег этих. Ты с другом повстречайся, поговори. Он поймет. Давай, мы проводим. Куда тебе?

- Вон в тот дом, - почему-то сказал он.

- Ну, пошли. Все будет путем…

- Еще пива купи мне с собой...

Больше он не помнил ничего...

 

Проснулся оттого, что кто-то лизал ему нос. Открыл глаза. На него смотрела большая белая собака. У него никогда не было собаки. Огляделся. Он лежал в комнате на матрасе, прямо на полу, а собака лизала ему лицо.

- Пошла вон, - просто сказал он.

Вошла женщина. Это была она...

- Что ты здесь делаешь? - спросил он.

- Я здесь живу.

- Тогда, что здесь делаю я?

- Не знаю...

Он постепенно приходил в себя, но ничего не помнил, а женщина продолжала.

- Муж вечером вышел с собакой и увидел тебя. Ты сидел на нашей скамейке и пил пиво. Говорил, что тебе некуда идти.

- На нашей... На вашей скамейке...

- Он привел тебя к нам. Ты полночи рассказывал про какой-то замок, про девушку, потом уснул... Ты, наконец, влюбился?

- А ты ни капли не изменилась, - посмотрел он на нее.

- Муж позвонил твоим ребятам. Они скоро приедут. Ты в порядке?

- Как никогда! Спасибо за все. Где он?

- На работе, время двенадцать... Тебе пора жениться…

- Спасибо за совет, - отмахнулся он, глядя на свои часы, которые действительно показывали полдень.

- Тебе просто нужна нормальная женщина, которая будет рожать детей, а ты по вечерам будешь приходить к ней и есть свой ужин. Ты уже взрослый мальчик…

 

Взрослый мальчик вышел на улицу в сопровождении ребят охраны. Хаммер обиженно смотрел на него круглыми глазищами. Он забрался в него и через полчаса был дома. И снова эти каменные стены защищали его от посторонних глаз.

 

Первое, что он сделал - позвонил в офис и попросил зама.

- Ты не знаешь, сняли арест со счетов нашего общего знакомого?

- Еще две недели назад, - бодро ответил тот.

- Значит, все нормально? – спросил он и успокоился.

- У него, да… Может мылить веревку.

- Почему?

- А вы не в курсе? ...

Его зам. весело делился новостью:

- Оказывается, все активы он спустил на подготовку к нашему тендеру. Теперь, когда остался ни с чем,  считает долги, а его клиенты переходят к нам… То есть, к вам, шеф.

- Действительно так плохи его дела? – переспросил он.

- Шеф, мы внимательно отслеживаем дела конкурентов. У вас целый отдел работает на это. Как на войне, вы же сами любите так говорить!

Да, именно так он говорил, всегда думал, и действовал. Поэтому, опережая возможные проблемы, всегда был на шаг впереди.

- Спасибо, – ответил он и швырнул трубку.

 

Дальше события развивались стремительно:

Он не сумасшедший и не собирается отдавать долги, покрытые плесенью столетий, но другу он поможет. И вообще! Почему он не может жить так, как хочет. Пора остановиться! Он не раб себе! Пора прервать странный полет к небесам, но и свободного падения он не допустит. Просто уедет туда, где сможет ходить по улицам и ездить без охраны. Многие нормальные люди уже так и сделали. А деньги? Что деньги? Они у него есть!

Все это мгновенно промелькнуло в сознании, словно он давно был к этому готов. Целое десятилетие, а теперь какое-то мгновение, но оно переворачивало всю его жизнь. Он чувствовал азарт, юношеский задор, невероятное ощущение свободы, словно сбрасываешь с себя не только эти годы, но тяжелый груз, и душа проветривается весенним воздухом, выворачиваясь наизнанку!

 

- Привет, – он уверенно поздоровался.

- Привет, – сдержанно ответил друг.

- Как дела?

- Нормально, – сказал тот, соблюдая дистанцию.

Но, ему сейчас было наплевать на настроение этого обиженного человека, и он сразу же перешел к делу.

- Ты хотел получить тендер?

- Какое теперь это имеет значение?

- Забирай.

Друг задумался:

- Поздно, он за твоей фирмой.

- Забирай мою фирму…

Теперь тот долго молчал, ему было неловко спрашивать. Видимо, что-то было не так у его друга, которого он вчера подобрал на скамейки в своем дворе.

- Ты же знаешь, у меня нет такой суммы, – уже другим тоном продолжал он.

- Возьмешь кредит, через год отобьешь.

- Но мне не даст столько ни один банк, - возразил друг.

- Тебе столько даст любой банк с проектом, который ты будешь иметь. Я сам позвоню куда надо, а ты только подпишешь бумаги. Устраивает? – спросил он.

- Что-то случилось? ... Ты в порядке?

Друг не понимал, друг пытался разобраться, но ему не давали и секунды подумать...

- Ты берешься за это? – повторил он.

- Берусь… Да… Но, что случилось? Ты мне не ответил?

- Я буду ... разводить лошадей, - неожиданно вымолвил он.

- Что?

- Не важно, - его голос потеплел. - Мне просто нужно уехать. Надолго... Справишься?

- Думаю, да... Да, конечно, справлюсь, - ответил его друг.

- Решили. – И с удовольствием повесил трубку.

 

         Потом он продал свой дом. Этот замок не каждый хотел покупать, заглядывая туда внутрь. Но, нашелся какой-то актер или режиссер, которому понравился этот склеп. А поскольку не терпелось - он назначил хорошую цену, а режиссеру тоже не терпелось - нужно было срочно куда-то сбежать, видимо, от самого себя. Поэтому все закончилось быстро. И теперь все было готово для того, чтобы бежать самому. От дома, от его десяти лет полета, от этого города – бежать "в никуда”. А это солнце! Это раннее жаркое солнце манило за собой и звало на запад. Туда, к ней! В место, где он чувствовал себя, как дома. Когда-то он не закончил некоторые дела, и теперь его здесь уже ничего не держало.

 

 

 

 

 

 

Часть 2

 

- 10 -

 

- Я хочу получить гражданство в вашей прекрасной стране.

Он честно отстоял длинную очередь и теперь сидел перед чиновником, законопослушно глядя ему в глаза.

- Вы беженец? Вы иммигрируете по политическим мотивам? – задавал тот свои привычные вопросы, перебирая какие-то бумаги.

- Нет, просто я хочу жить в вашей стране.

- Тогда вы можете претендовать на вид на жительство сроком на три года, – монотонно продолжал чиновник.

- Хорошо, на три года, - согласился он.

- Для этого вы должны знать язык нашей страны. И, если этот экзамен вы сдадите…

Он продолжал перекладывать бумаги и певучим, монотонным голосом говорил.

- …должны изучить историю нашего государства...

Он подумал, что историю этого государства знает лучше этого чиновника.  И, если он расскажет ему некоторые подробности, тот сойдет с ума. Но говорить этого не стал.

- И еще вы должны внести некоторые инвестиции, - закончил перечислять требования человек в потертом костюме и дешевых очках на носу.

- То есть?

- Ну… Вы  можете открыть фирму. Купить недвижимость, вести какое-то дело.

- Я хочу жить на проценты от ренты.

- У вас есть сбережения?

- Кое-какие, - он скромно потупил глаза.

- Какую сумму вы планируете разместить в нашем банке? – тот впервые оторвался от своих бумаг, равнодушно посмотрев на этого русского.

- Сто миллионов Евро будет достаточно?

Чиновник вытаращил глаза, а его очки мгновенно запотели. Обычно такие не стоят в очереди в Центр иммиграции.

- Вы уверены?

-  И эти выписки с моих счетов уверены тоже.

Тот внимательно посмотрел на его бумаги, потом так же внимательно, уже с интересом, на него:

- Тогда, месье, думаю, у вас не будет проблем с экзаменом по истории, – и с удовольствием подписал еще одну бумагу, отдав ему. Все чиновники одинаковы, но этот почему-то внушал уважение.  Он действовал в интересах своей страны, и это подкупало.

-  Все здесь по-другому! - подумал он.

- Да, забыл задать последний вопрос, – снова обратился он к чиновнику, - а что будет через три года?

- Через три года вы, месье, снова зайдете к нам, и если будете законопослушным гражданином и не успеете истратить свои миллионы,  продлите вид на жительство.

- Мерси! – ответил он и удалился.

 

         Недвижимость? Конечно! Он хотел приобрести недвижимость. Он должен был где-то жить. Его притягивали эти места, и теперь он ехал в небольшой городок недалеко от Тулузы, что на границе провинции Гасконь.

А может, поселиться на море?

Он знал замечательную бухту в районе Сент-Максим и Сен-Тропе.

Нет, туда он сможет заехать всегда. И не только туда.  Вся Франция сейчас лежала перед ним, как на ладони. Можно жить в маленьком уютном шале в Пиренеях. Вокруг вершины, горные озера, зеленые склоны и лыжные курорты. Но его неудержимо тянуло в то единственное место, которое он нашел и ради которого задумал этот побег.

В небольшом городке, которое находилось неподалеку от знакомого старого замка, разыскал небольшое агентство недвижимости.

- Что бы вы хотели приобрести? Квартиру, дом, шале? - молодой менеджер явно соскучился, был невероятно рад клиенту и без устали говорил…

- Простите, откуда вы приехали, из Швейцарии?

- Я француз, - почему-то ответил он.

- Наверное, откуда-то с юга, из Прованса?

- Наверное… Итак, что у вас есть?

- Пожалуйста, вы можете посмотреть все наши предложения, - и протянул большой альбом с объектами и фотографиями.

- Знакомьтесь, а я пока принесу кофе. Вы ведь хотите кофе?

Он согласился. Менеджер слишком много говорил, не давая возможности сосредоточиться. А он в этот момент выбирал и покупал новую жизнь, свое будущее, и чувствовал себя арабским шейхом, глядя на эти цены. Пожалуй, на стоимость его подмосковного дома в этой глуши можно было купить небольшой город. Если не город, так улицу. Хотя, какие еще могли быть цены в этой дыре?

- Меня интересует отдельный дом в старинном стиле, - наконец оторвался он от альбома.

- О, это другая папка! - засуетился менеджер, почувствовав клиента, который редко заплывает в эти края.

Он открыл следующий альбом и долго его рассматривал. Наконец, воскликнул:

- А ничего поинтереснее у вас нет? И побольше?

Менеджер был в восторге. Сегодня был его день!

 - Взгляните сюда. Конечно, цены несколько отличаются от тех, что я вам показывал ранее - зато какие объекты!

Наконец он увидел то, что искал. Здесь были новенькие виллы - большие и очень большие, с теннисными кортами, гольф полями, просторными участками земли и прекрасными видами. А вот и несколько стареньких замков.

- Пожалуй, эти варианты меня заинтересовали, - произнес он, - когда их можно посмотреть?

Менеджер реагировал мгновенно:

- Прямо сейчас!

Позвонил, видимо жене, которая мигом спустилась со второго этажа, где, скорее всего, у них была квартира. Европейцы часто соединяют жилье с офисом. Почему русские не делают так? - подумал он.

Наверное, для большинства русских работа -  то место, откуда в конце трудового дня хочется сбежать, не вспоминая до завтрашнего дня, а эти и работают, и живут, и детей рожают - все в одном месте. И все делают с каким-то ленивым удовольствием.

- Живут. А мы пока выживаем - поэтому еще так не научились.

         Девушка заняла место мужа, хотя, вряд ли сегодня сюда заглянет кто-то еще. Она смотрела на клиента с интересом, и он отметил это с удовольствием. И вообще,  теперь он все будет делать с удовольствием!

А через минуту они уже ехали на машине менеджера прочь из этого городка.

         Как интересно выбирать свой новый дом! Одно дело, когда делаешь это с мучениями, годами ожидая очереди на квартиру или годами выплачивая за нее кредит. А еще интереснее – когда уже оплатил будущее жилье, но через год узнаешь, что его никто так и не начинал строить и вряд ли построит вообще. Потому что фирмы, которой ты заплатил, больше нет. А если есть и даже построила этот дом, то продала твою квартиру еще нескольким семьям - тут и начинается лотерея – даже, если ты сумел на нее заработать, это ничего не значит.

         Как интересно выбирать себе новую жизнь! Когда ты еще молод, полон сил, а на твоем счету лежат деньги, которые ты честно зарабатывал, и теперь сможешь, наконец, позволить себе все. И в этот момент он почувствовал удивительную свободу, которая теперь будет с ним всегда!

Бросил взгляд в окно и не мог оторваться. Они ехали бескрайними полями, он свободно дышал чистым воздухом, без которого уже не мог жить. И триста лет назад тоже не мог. Поэтому и возвращался всегда только сюда, - подумал он.

Они осмотрели один замок, другой, третий. Это были произведения искусства архитектуры, каждое своей эпохи. Что удивляло – снаружи, глядя на них, можно было подумать, что ты находишься в другом столетии, а, зайдя внутрь, замечаешь современный дизайн и обстановку. Все по последнему писку моды. Так французы заботливо сохраняли великолепные замки, оберегая произведения старины.

Менеджер, не уставая, всю дорогу тараторил, рассказывая об этих местах, о бывших хозяевах объектов, и не мог понять, что клиенту нравится больше. А он и сам не мог понять.  Зачем-то вспомнил, как строил когда-то дом в Москве. Архитектор удивлялся - откуда у него такое знание старины? Он сам вносил многие изменения и элементы, которые потом легко ложились на предложенный проект. Теперь он знал откуда. Отсюда!

Посмотрев очередной замок, вдруг подумал:

- Если неподалеку стоит, пусть разрушенный, но идеальный для него дом, может, не стоит больше ничего искать? – и вслух произнес:

- Хотите, я покажу то,  что ищу?

- Конечно! Я готов показать вам любой вариант, - с радостью отозвался риэлтор.

- Теперь вам покажу его я! Поехали!

 

Оставив машину на булыжной мостовой, они пошли по участку вокруг его старого замка. Он на мгновение оглянулся, бросив взгляд напротив. Там ходили две лошади и ели траву. Мари он не увидел, но под сердцем приятно защемило от предчувствия скорой встречи. Но, сначала дом!

Риэлтор был озадачен:

– Вы хотите купить похожий дом?

- Я хочу купить этот дом. Это возможно?

 - Этот замок не имеет хозяев  и принадлежит муниципалитету. Когда-то мы выставляли его на продажу...

Замялся и замолчал. Перевел взгляд на него и сменил тактику. Наверное, он встречал таких клиентов раньше, которые если что-то хотят, готовы выложить любые деньги. Видимо, это был тот самый случай - клиент был странный.

- Вы должны знать, что этот замок - произведение искусства середины семнадцатого века и защищается государством, - гордо заявил риэлтор.

- Что это значит? – спросил он.

- То, что, купив его, вы сможете провести полную реставрацию, не меняя ничего снаружи, изменив его внешний облик.

- Разве здесь нужно что-то менять? – удивился он.

- Прекрасно! Вас устраивает цена восемьсот тысяч евро?

Он знал, что его обманывают, таких цен здесь нет, но сейчас для него было главным, что он может этот замок купить! Замок, который ждал его триста лет! Но, он вернулся к нему, и цена уже не имела никакого значения.

Тогда риэлтор предложил: - Пойдемте, осмотрим участок.

Они брели по колено в высокой траве по широкому полю. Он знал каждую пядь этой земли. А тот все продолжал щебетать:

- Здесь можно построить отличное поле для гольфа. Только, эти несколько сотен метров с крутым склоном немного выбиваются из общего ландшафта, но в остальном - очень перспективный участок.

Риэлтор не мог знать, во что обошелся когда-то ему этот склон, купленный под виноградник, и чем закончилась та история. Но, это было не его дело.

- Скажите, почему раньше никто не покупал этот замок? – спросил он.

Менеджер замялся: - Понимаете... Я повторюсь, этот замок охраняется государством, и его нельзя сносить. Не каждый может себе позволить потратиться на его реставрацию... Ну, вы меня понимаете... Так вы его покупаете?

- Да!

 

                                     - 11 –

 

Он гордо сидел верхом на капоте новенького красного автомобиля. Хаммера в этой стране не нашлось, и он купил низкую изящную гоночную машинку с открытым верхом. Да и зачем ему нужна была машина-лошадь, когда он находился в Гаскони, где было множество настоящих лошадей. Его лакированная красавица с недоумением взирала на древние ворота, брезгливо наступая изящными колесами на какие-то булыжники на мостовой. Она должна ездить по Ривьере, а не смотреть на эти скучные горы, виднеющиеся вдалеке, и эту ужасную дорогу, которой здесь и не было вовсе. А он сидел на капоте и смотрел сквозь забор. Если бы он был в России, не увидел бы ничего - там люди предпочитают глухие ограды, а здесь ее дом, земля, бесконечное поле, на котором стояла усадьба, вся Гасконь и Франция были, как на ладони.

Было раннее утро, но он не выдержал, и из городка, где снимал номер в единственной ужасной гостинице, примчался сюда. Мари находилась у себя. Она ходила между домом и конюшней, что-то делала, не обращая внимания на какую-то машину за своей оградой. Потом вскочила на одну из своих лошадей, быстро понеслась к воротам и  выехала на дорогу.

- А, русский, привет! Снова на экскурсии? – поздоровалась она, закрывая калитку. Он с удовольствием любовался девушкой. Она была еще красивее, чем показалась ему в первый раз. Снова эти две косички и копна длинных черных волос, развевающихся  на ветру. Он поздоровался.

- Я должен обед и хочу прямо сегодня вас пригласить. Мари, где находится ваш любимый ресторан? – сразу же перешел он к делу.

- Я редко хожу в рестораны, а сегодня мой конюх заболел, и я никуда отсюда не уеду. Так что, оставьте ваш долг при себе,

- вежливо сказала она.

- Я не люблю долгов, - весело возразил он.

- Тогда, как-нибудь в другой раз, - безразлично ответила она.

- Но, вы же не собираетесь сегодня голодать? – настаивал он.

- Русский, что вы хотите? – теперь она в упор на него смотрела. Она была не такая, как те,  с которыми он привык общаться раньше. Она не прогоняла, не кокетничала, просто спрашивала. Но в этой простоте была изюминка ее природного очарования. А сколько в этом было обаяния, она не догадывалась. Сейчас Мари казалась ему немного старше. Наверное, ей было лет двадцать пять.

- И все-таки, если вы не против моей компании, - настойчиво продолжал он, - я приглашаю вас на обед. А, поскольку вы не можете никуда отъехать, значит, мы будем обедать прямо здесь.

- Здесь? - удивилась она.

- Да, если вы не против.

Она не знала, что ответить, а ее лошадь с нетерпением фыркнула. Но он настаивал.

- Вам будет удобно, допустим,  в шесть часов?

- Хорошо, - спустя мгновение коротко бросила она, пожав плечами. Сказала только это,  равнодушно посмотрев на его машину, и быстро умчалась. Он не знал, что она подумала, но сейчас это было не важно. А времени оставалось немного...

         Старый засов в петлях долго не подавался, наконец, он открыл свои ворота. Свои, потому что ему уже отдали символические ключи от дырявой ограды, и пока они там все оформляли, он уже вступал в законные  владения. Главное, что он перевел им деньги. Для него это всегда было главным. Остальное - детали.

Пока Мари отсутствовала и не видела, чем он занимается, разыскал какой-то ветхий стол и стулья. Вытащил все это на улицу, поставив перед замком, оставалось накрыть стол скатертью и поставить еду. Оглядел все это, оставшись невероятно довольным.

- Новоселье! - воскликнул он и помчался в город.

 

Он нашел, как ему показалось, самый дорогой в этой дыре ресторан и долго объяснял,  что ему нужно, но его так же долго не понимали. Когда узнали, что он русский, разговор пошел легче. Наконец, обсудили меню.

- Эти русские всегда что-нибудь выдумывают, - почесал затылок метрдотель. - Зато, эти немцы заваливаются, топчутся, долго изучают меню, потом разворачиваются и уходят. И обязательно сэкономят свою десятку. А этот сейчас скупит весь ресторан…

         С хорошим вином проблем не было. Эта провинция на весь мир славилась винами. Вот почему когда-то он хотел вырастить настоящий виноградник.

- Интересно, осталось ли в этой стране вино трехсотлетней давности и можно ли его пить? - подумал он.  Впрочем, это в другой раз. Он не хотел отравить ее прямо сегодня.

 

Было без пяти шесть, когда  маленький караван проследовал сквозь дырявую калитку и торопливые официанты уже суетились у большого старинного стола. Он направился к воротам Мари, но она шла навстречу. На ней было длинное черное платье, а поверх ветровка, которая совсем не подходила к этому наряду. Для пикника сойдет, - подумал он. Для февраля стояла теплая погода, и на солнце он не боялся, что она замерзнет. Солнце было в этой стране на их стороне.

- Вы, русские, всегда любите лазить через чужие заборы? – спросила она. - Теперь предлагаете сделать это мне? Забрались в чужое поместье! Мы клошары? - засмеялась она.

Он пока не хотел делиться своей новостью, поэтому от прямого ответа уклонился.

- Если в ресторан нельзя повести вас, значит, он приехал сюда к нам, - и усадил ее за накрытый стол.

Первая машина с поваром и официантами, которые довезли сюда эту еду, уехала. Оставался еще один официант, который на фоне полуразрушенного замка в своей униформе смотрелся, как маленький проворный чертик на балу у сатаны. Сейчас зажгутся свечи, в небе засияют звезды, и начнется шабаш.

- Я не знал ваш вкус, поэтому выбирайте сами. Вот меню.

- Вы, русский, привезли сюда весь ресторан? – спросила она.

- Надеюсь, - скромно ответил он.

И теперь, как в шикарном заведении, они выбирали блюда, задавали официанту вопросы, наконец, тот налил в бокалы вино и зажег свечи. Рано смеркалось, яркий солнечный день робко начинал растворяться в надвигающейся ночи, а очень скоро необычный вечер начнется у этих двоих.

         Он сидел напротив и любовался. Она убрала детские косички, расчесав красивые длинные волосы. Сделала это для него, - с удовольствием отметил он.

- Вы меня хотели удивить? – спросила она, с удовольствием пробуя еду.

- Сказать честно?

- Да, - просто ответила она.

- Я вас хотел поразить.

- Вам это удалось. В вашем ресторане готовят намного вкуснее, чем в моем. Во всяком случае, не станешь давиться.

- Припомнили?

- В тот раз вы так быстро сбежали.

- Да, сбежал. Но появился снова, уже в другом качестве. Чтобы вас поразить и видеть каждый день - я купил этот замок... Простите, я не хотел…

Но было уже поздно.  Она сидела и кашляла, и задыхалась,  а он вскочил, подбежал и вежливо начал стучать ей между лопаток...

- Зачем? ...

- Что?

- Зачем вы купили эти развалины?... Местные власти давно никому не могли их продать... А тут нашелся сумасшедший русский!

Наконец, она успокоилась, пришла в себя и с изумлением на него уставилась.

- Я не знаю, как вам это объяснить. Может быть, когда-нибудь расскажу, - продолжал он, - но, всю жизнь я хотел иметь именно такой дом. Иногда мне даже кажется, что я жил здесь. Я видел его во сне. И... вас тоже видел, - неожиданно для себя произнес он. Заметил, что она вздрогнула.

- Чем вы будете здесь заниматься? – ее взгляд стал холодным, колючим, голос резким.

- Выращивать лошадей... Простите, виноград.

- Вон на том склоне?

- Да.

Она перестала есть. Серьезно, как-то странно смотрела ему в глаза и молчала. Он отпустил официанта. Тот быстро, тактично ретировался. А она все смотрела, потом  ела клубнику, снова смотрела. Уже стало темно, и огоньки  зажженных свечей, отражаясь, играли таинственным светом в ее глазах. Они не затухали на нежном вечернем дуновении, и глаза ее тоже не гасли, мерцая в этом волшебном свете, блестели все ярче, то ли от бокала выпитого вина, то ли от какой-то тайны, затаившейся в самом сокровенном уголке её души и сердца.

         Эта девушка не была похожа на тех - других, которых он знал раньше. Да, и не могли они так смотреть. Было в этом взгляде нечто такое, что переворачивало все в его душе. Ей он не смог бы сейчас сказать - "пойдем". Почему?... Вдруг понял. Потому что любит ее. Любит давно. Любит так, как, наверное, это бывает лишь раз в жизни, да и то не в каждой. Он никогда подобного не испытывал. Это было счастье, смешанное с мучительной болью, с соленой горечью, необъяснимой и незнакомой на вкус. Он был удивлен, он не узнавал себя. Мари была так близко, сейчас он чувствовал ее, ценил каждое мгновение, проведенное с ней, и почему-то боялся, что следующее уже не наступит. Боялся нарушить это хрупкое молчание, испортив все.

Долго так они сидели, молча глядя друг на друга. Он закурил, он уже не выдерживал этот взгляд. Наконец, спросил:

- Почему такая молодая, красивая девушка живет одна в этой глуши?

- Вы меня уже спрашивали об этом в прошлый раз.

- Тогда вы не ответили.

- А теперь вы купили замок, чтобы снова задать мне этот вопрос? -  жестко спросила она.

- Да, - ответил он.

- Я не знаю... Здесь я родилась... Потом, когда не стало родителей, училась в другой провинции, жила у родных... Потом вернулась сюда... Почему, не знаю...

Ее голос звучал глухо, отчужденно, словно она заглядывала не в свое прошлое, а в пустоту, принимая какое-то решение.

- А, от кого сбежали вы? - неожиданно спросила она.

- Наверное, от самого себя, но теперь мне кажется, что это и есть мой дом…

И снова она смотрела на него и молчала. Он никогда не думал, что можно так молчать. На мгновение показалось, что ее знобит, хотя было очень тепло. Он видел, что с ней что-то происходит, и не понимал. Она дрожала всем своим хрупким существом, как нежный стебелек на легком ветру.

- Это твой дом, - вдруг сказала она. - А я... Кто я? - тихо спросила она.

- Мари.

- А кто ты?

Он не знал, что ответить. Он с трудом сдерживал этот взгляд, который казался бездонной пропастью, в которую захотелось броситься, не раздумывая.

- Пойдем, -  прошептала девушка.

Сколько раз в своей жизни он слышал это "пойдем", но сейчас понял, что слышит впервые. Горячей рукой она взяла его за руку и повела за собой, сквозь калитки и заборы, по старым камням булыжной мостовой, туда, в свой дом. А рука ее дрожала. И она дрожала, а потом жарким огоньком билась в его объятиях. Она любила так, как невозможно это делать. Так не отдаются - так любят!  И он тоже любил, не помня ни о чем. Портреты, мебель, простыня - все кружилось в каком-то вихре, облаке, и он уже плыл, поднимаясь все выше и выше, а она находилась рядом, крепко держала его и не отпускала.

Что это было? Такое невозможно. Он не помнил ничего. Готов был на этом облаке улететь в бесконечность. Куда угодно! Навсегда! Но она продолжала крепко его держать, помогая спуститься на землю…

Потом они долго молча лежали, глядя сквозь потолок, туда, где их облако еще мерцало в темноте звездного неба, напоминая обо всем… Наконец, она вымолвила:

- Я тебя ждала... Если бы ты знал, как долго я тебя ждала!... Как тогда, - прошептала она.

- Когда?

- Не важно...

И прикрыла ему рот горячей ладонью.

А он уже засыпал. Просто засыпал у нее на руках. А эти руки были такими же, как сотни лет назад, как руки матери, которая берет из люльки ребенка, чтобы его утешить, как руки женщины, какими они могут быть лишь тогда, когда она любит...

 

                                               - 12 –

 

Он проснулся. Солнце ярко сияло в вышине, заливая лучами комнатку на втором этаже. Наверное, уже было очень поздно. Сколько он проспал? Огляделся, сразу же все вспомнил, и не мог пошевелиться. Ее рядом не было.

- Наверное, спустилась вниз, решила сделать сюрприз – сейчас она приготовит замечательный кофе и поднимется к нему. Немного подождал, но Мари не появлялась. Прислушался – ничего не услышал. Мелькнула в голове:

- Пошла к лошадям.

А у него не было сил пошевелить рукой не то, чтобы встать. Лишь ощущение счастливого утра, которое для него наступило, кружило голову. И того вечера... Он лежал и улыбался.

- Где же она?! Больше он не мог без нее и минуты. Этого не объяснить! Захотел вскочить, бежать к ней. Но, силы остались где-то там, на облаке, которое вчера уносило их в бесконечность, в сказку. Он не верил себе! Такого не бывает! Ему было почти сорок, но жить он начинал только сегодня! Подушка еще сохраняла запах ее волос, юного тела. Как он захотел обнять эту девушку, но Мари была в конюшне, занимаясь лошадьми.

Наконец, оделся и направился вниз, пробежав мимо портретов, с которых на него взирали суровые лица. На них он внимания не обратил. В доме никого. Услышав, звуки на конюшне, побежал туда. Старый конюх клал сено в кормушки. Мари рядом не было. Какой чудесный запах сена и лошадей! – подумал он. - Теперь он станет конюхом! Кем угодно!

- Где Мари? – весело воскликнул он.

-  Доброе утро, месье. Она уехала.

- Куда!

- Она не сказала, месье…

Он опешил, вытаращил глаза и долго в изумлении на него смотрел, не понимая.

- Нет, ты мне скажешь, старый черт, где она! – и схватил конюха за грудки, но тот легко высвободился, отстранив его железными руками.

- Не нужно, месье, так волноваться. Вот она оставила записку.

Он выхватил смятый клочок бумаги и прочитал:

"Прости меня. Мы не можем быть вместе. Я уезжаю навсегда. И не ищи меня".

- Что за черт! - и снова накинулся на конюха. - Куда она уехала? Говори же! На тебе денег. Сколько тебе заплатить?

Тысячу? Десять?

- Не волнуйтесь так. Я все равно не могу этого сказать, я всего лишь наемный рабочий, и не могу знать, куда она могла поехать. Просто сообщила, что не вернется  и велела, чтобы я смотрел за лошадьми. Вот, оставила деньги на полгода, остальное вышлет потом. Позже мне скажут, что нужно делать дальше.

- Кто скажет?

- Я не знаю, месье.

Он кинулся в дом, желая найти хоть малейшую зацепку, документы, какую-нибудь записную книжку, адреса, банковские выписки – все, что угодно. Увидел фотографию Мари и больше ничего. Вдруг перевел взгляд на стену, где висели портреты. Эти двое – Гаспар и Мариэтт смотрели на него с укором, и, глядя на их лица, он начинал понимать все - ее вчерашние слова, проклятую гадалку. В этот миг, как триста лет назад, он, словно, увидел ее черное сморщенное лицо. Услышал проклятые слова: "Ты будешь один. И не будет тебе покоя". Снова перевел взгляд на портрет Мариэтт и на фотографию, которую сжимал в руке. Нет, они были только похожи, совсем немного. Но, это была одна и та же женщина!

 

Он сидел за огромным столом, заставленным остатками ужина. Вчера он купил в том ресторане все: и еду, и посуду, и официантов, поэтому никто не возвращался, чтобы увозить этот ненужный хлам. Он купил и покупал все и всегда, а  теперь не смог заплатить чертовому конюху, хотя был уверен, что тот мог о ней что-нибудь рассказать…. Деньги! Миллионы! Он мог оставаться с этой девушкой вечно, жить с ней на эти деньги  в любом уголке мира, даже в космосе, только пожелай. Но, она не пожелала. Исчезла.

Ветер сдувал со стола белые салфетки. Девушка не доела клубнику. Еще вчера она сидела на этом стуле, смотрела на него, ела из этой тарелки. А он, как чертов плейбой, ничего не понимал.

 - Зачем она сделала это? Они не могут быть вместе? Почему? Ведь, она любит его, значит, они должны быть вместе! Почему всю прошлую жизнь он искал ее, но не находил? Почему она не вернулась сама? Не могла простить смерть брата? Не могла жить с человеком, который убил его? Но, зачем Гаспар так поступил? Это он виноват! Гордость! При чем тут гордость, когда завтра придут люди, которым ты давал слово, а тебе нечего будет сказать. Слово чести? Зачем занимал? Но, ему тоже должны были деньги. Только, его обманули, а он обмануть не смог - вот и вся гордость. А теперь Мари не могла быть с ним, потому что знала, что он мог помочь! Ненавидела, но любила... Поэтому сбежала. Провела всю прошлую жизнь в монастыре - спустя три столетия появилась на этом свете вновь, встретила его, но сбежала опять!

Но, он уже ответил за все прошлой жизнью! А Мари опять оказалась рядом, ненавидела, снова любила - потому и была с ним вчера!...

Чертова цыганка. Она их заговорила!... А может, старуха хотела подсказать, как ему поступить, и дело совсем не в ней? В чем? Это совесть. Его совесть и ее, она не дает им покоя уже триста лет. Что же делать?...

Искать. Он будет ее искать. И, если в этой жизни они не справятся с этим проклятием, сколько жизней понадобится еще? А старуха просто хотела помочь, но он тогда ее не понял. И золотой дождь, который пролился на него в этой жизни, был не случайностью. Это было искушением. "Высоко забираться - низко падать"… Он не заслуживал тех денег, поэтому, они так легко шли в руки. В то же время, сколько достойных людей влачат жалкое существование, а сколько подонков, имея все, управляют  миром?…

Он будет искать ее и найдет, сейчас не семнадцатый век.

 

- 13 -

 

         Снова этот навигатор засел в голове, он его гнал на восток, рисовал замысловатые карты перед воспаленным сознанием. Красавица-машина алой стрелой стелилась по дорогам, преодолевая препятствия и расстояния, казалось, даже время. Время, которое могло начертать новые дороги, автобаны, но не сумело стереть из его памяти и совести Гаспара и Мариетт. И теперь болезненному воображению представлялись картины древних дорог и городов, вереницы людей и отряды конников; скоростные трассы – все, что не могло обмануть его память и раскрыть глаза, помочь смотреть по-другому: видеть только сегодня, сейчас, и не видеть, забыть это проклятое вчера. А совесть? К дъяволу!

Совесть можно обмануть, обогнать, если еще больше скорости и ветра в лобовое стекло, событий и риска. Нужно лишь надавить на педаль, ударить ногою в стремени по упругому боку коня, забыть обо всем и найти, то, что ты ищешь. Довольно вековых страданий, тяжбы по грехам "незамоленным”, ветхих долгов. Нужно просто лететь, обгоняя ветер и память - тогда догонишь. Главное – не думать ни о чем…

 

- Месье, это очень простое дело - найти человека, зная его адрес, имя, возраст, имея фотографию. Человек - не иголка, даже в таком большом стоге сена, как Франция. Только, вы не рассказали, что заставило эту девушку покинуть свой дом.

- Этого не расскажешь.

- Любовь. Что же, снова любовь. Шерше-ля-фам. Не волнуйтесь, оставьте номер телефона, и мы будем сообщать о наших успехах. У нас одно из самых уважаемых детективных агентств Парижа, месье...

 

         Париж! Снова Париж! Он посетил множество столиц мира, но этот город волновал, как никакой другой. Только теперь он знал почему. Тогда, триста лет назад, он часто приезжал сюда. И сейчас, бродя по этим улицам, узнавал его и не узнавал. Он плыл на кораблике по Сене, а, незнакомые люди на набережной, стояли и махали ему руками. Они пили вино, читали газеты, разговаривали. А вот и студенты в Латинском квартале. Здесь они устраивали тусовки, встречались, целовались с девчонками, и тоже махали каждому проплывающему  кораблю. Дальше виднелись какие-то баржи на приколе у пирсов. Целая вереница старых калош и кораблей. А на них квартиры респектабельных парижан. На палубах вазоны с цветами. На пластиковых стульчиках за столиками люди, они едят, разговаривают и тоже, отвлекаясь на каждый катер, машут вслед. Потрясающее чувство единства и свободы. Все эти люди сейчас были вместе, и только он оставался один.

Потом долго бродил по нескончаемым закоулкам и подворотням. Вот Гревская площадь - он хорошо помнил ее. Вот Собор Парижской Богоматери. Он зашел внутрь и, как когда-то давно, стоял и молил бога о помощи. Какого бога? Не важно! А вот странное стеклянное сооружение - треугольная пирамида у входа в Лувр. Похожа она на корабль инопланетян. Без нее было лучше. С Эйфелевой башни он смотрел на этот прекрасный город, и снова искал ее. Терялся, пропадал на узеньких старинных улочках с булыжными мостовыми, но заблудиться не мог. Как хорошо было ему в этом прекрасном городе, но как одиноко было без нее…

 

- Месье, не волнуйтесь. Мои люди занимаются вашим делом. Они объезжают провинции, разыскивая школу, где она училась. Найдем школу - найдем ее родственников. Найдем родных - найдем ее...

 

         Он не мог уехать из города, но и не мог сидеть на одном месте. Зашел в банк с желанием снять наличные. Его вежливо попросили такую сумму заказать. И что за сумма - пятьдесят  тысяч? Раньше люди в мешках возили деньги и те были не бумажными, а железными. А теперь кредитки. Он их не любил – предпочитал держать деньги в кармане. Пришлось ждать два дня. Банкоматы выплевывали по двести, по триста Евро, жадничали, и больше давать не хотели. Проще было заработать эти деньги, чем держать их в руках. Посмотрел на бессмысленный кусочек пластика в руке, и вдруг в голову пришла мысль:

- Бросить ее туда, в Сену. Ведь, об этом говорила старуха. "Встать на его место”. Выбросить  карту в речку, и Мари снова появится из-за угла... Нет. Слишком просто. На следующий день он пойдет в банк, ему восстановят этот кусок пластика и его миллионы. Неужели, действительно, придется избавляться от этих денег? Абсурд! Он найдет Мари, поговорит с ней, и она останется с ним навсегда. Иначе быть не может! Иначе быть не должно!

 

- Месье, мы продолжаем работать. Но, найти девушку с именем Мари и ее фамилией во Франции - это то же самое, что искать в России Ивана Иванова.

- Вы не сможете мне помочь?

- Терпение. Нужно еще немного времени и... покрыть некоторые издержки. Мы не укладываемся в бюджет…

 

         Он готов был истратить на это все! Как странно. Еще пару месяцев назад он не знал об этой девушке ничего… Хотя, помнил о ней триста лет. А может, в этом и есть выход - потратить все? Бред…

         Наконец, банк выдал ему наличные. И снова он бродил по Парижу и тратил. Это занятие немного успокаивало. Ему выдали пятисотенные. Французы - странные люди. Заметив такую купюру, они смотрят на нее, как на Джоконду, долго разглядывают, вертят в руках, словно, видят ее впервые, а потом говорят, что у них нет сдачи. И так почти везде. Как будто, это он придумал им такие деньги.

Теперь везде в нем узнавали русского - потому, что чашка кофе или багет не стоили таких денег. А он сдачи не брал. Ходил и тратил. Брел по Елисейским Полям и каждому нищему оставлял по пятьсот Евро. А те вели себя, словно только такими купюрами и принимали. Снисходительно, с каким-то французским достоинством.

Наконец устал, и решил убить время. Пил вино в одном, втором ресторанчике,... в третьем...

- Милый, ты не меня ищешь?

Это была высокая стройная шатенка. Он забрел на замечательную улицу красных фонарей, которая, казалось, существовала всегда. (Еще одна достопримечательность этого прекрасного города.) Год назад, наверное, он обратил бы на нее внимание, но все так изменилось.

- Если бы я искал тебя, все было бы намного проще, - пробормотал он, думая, что она отвяжется, но она его поняла.

- Тогда, пойдем ко мне, и ты все расскажешь.

Даже проститутки в этом городе совсем другие. Они, как скорая помощь...

- Почему бы и нет. Купи вина, - и сунул ей в руки купюру.

- Только русские ходят с такими деньгами.  Ты откуда?

- Оттуда...

Они купили две бутылки вина. Девушке сдачу почему-то дали. Она протянула ему оставшиеся деньги, и очень скоро они поднялись в ее маленькую мансарду.

- Наливать? - спросила она.

- Да.

Она плеснула вино в бокалы. На столе лежала шоколадка, больше не было ничего.

 - Наверное, нужно было ее накормить, - подумал он. Выпили еще. Потом она сняла с себя блузку, под которой ничего не оказалось. Он увидел красивое молодое тело.

- Что делает такая девушка в этом квартале?  - подумал он. Девушка села к нему на колени и, обняв за шею, посмотрела в глаза.

- Ты не оденешься? - попросил он.

Она не обиделась, накинула блузку, села рядом.

- Веду себя странно? - спросил он.

- Нет. Бывают такие,... которым нужно просто... И они приходят сюда.

- Интересно...

Выпили еще. Это была симпатичная молодая девушка - венгерка или румынка. Очень миленькая. Ему стало с ней как-то легко. Он отдыхал, сидя с ней рядом. Отдыхал от беспрерывного бега за тенью. И казалось, что она понимает его. Он очень устал, а с ней было хорошо и спокойно.

- Почему ты стоишь на той улице?

- Меня не жалей. Ненадолго здесь задержусь, - гордо сверкнула она черными глазами.  - Лучше расскажи - кого ты на нашей улице "не искал”?

Он пил вино и молчал.

- Почему она от тебя ушла?

Он  продолжал молча пить.

- Она тебя любит?

- Да, – не выдержал он.

- Ты сделал ей больно?

- Я не помог ее брату, и он... В общем, попал в плохую историю...

Они снова пили, молчали, наливали опять.

- Знаешь, если бы меня искал парень с такими грустными глазами, я бы,  не задумываясь, за ним пошла.

- А, как же... твоя улица?

- Это не имеет значения, - снова сверкнула она красивыми глазами, - тебе не понять.

- Извини.

Снова выпили.

- Если любит, она будет с тобой. Ей просто нужно время.

- Что-то уж слишком много этого времени прошло.

- Все равно, русский. Ты должен ее найти. Ты не должен сломаться.

- Иди ко мне, - неожиданно для себя произнес он.

- Нет, - спокойно ответила девушка.

Он поднял на нее удивленные глаза.

- Сейчас ты выпил... Завтра проснешься - будешь сам себе противен. Я не хочу таких денег. Пойдем, лучше провожу тебя до такси.

Пока она собиралась, он незаметно сунул под подушку деньги, которые у него оставались. Мелочь - двадцать, тридцать тысяч Евро, но ей на какое-то время хватит, - подумал он.

Да, Париж ничем не удивишь. Девушка говорила с ним, и ему стало легче. Только проститутка может так слушать, хотя он ничего ей не рассказал…

 

- Месье, пока для вас новостей нет. Мы работаем.

- Дайте мне несколько адресов, я тоже поеду искать.

Больше он не мог оставаться на месте. Он должен был что-то сделать сам.

 

- 14 -

 

         Ему не нужна была карта. Он знал каждый город в этой стране, только не знал современные дороги. Но по солнцу и по памяти всегда выбирал правильное направление, добираясь до места без чьей-либо помощи, ему не нужно было смотреть на указатели. Сколько он проехал в той жизни этих дорог? И сейчас вновь, как когда-то, скитался, искал, но по всем адресам, глядя на фотографию девочки, ему отвечали:

- Такая  у нас не училась.

 

         И вот он снова находился в большом пустынном зале своего замка. На улице стоял конец апреля. Было тепло, и теперь он часто оставался ночевать в этом родовом склепе. Ничего не строил, не реставрировал, только думал и ждал, и смотрел сквозь окно, где за забором, ходили ее лошади, а старый конюх за ними ухаживал. Говорить с ним было бесполезно.

За это время он проехал сотни городов, но толку никакого. И однажды, сидя в своей развалившейся крепости, он вдруг понял все. Увидел глаза старой гадалки, и словно вспышка мелькнула в сознании:

Он не найдет ее! Не найдет никогда! Он уже делал это всю прошлую жизнь, и будет потрачена еще одна на такое же бесполезное скитание. Этот рок будет преследовать его вечно. Даже, если она будет стоять рядом - не увидит, а если она будет идти навстречу - пройдет мимо!

Значит, нужно забыть о ней, не думать, выкинуть из памяти! – подсказывал здравый смысл. - Зачем она тебе? Это безумие!

- Зачем? – шептал какой-то новый, незнакомый голос. - Безумие? А, зачем нужен воздух, которым ты дышишь, солнце, которое тебя согревает, земля, по которой ты ходишь. Вырой золотую нору, спрячься там, надень кислородную маску и похорони себя заживо навсегда. Безумие? Ты забыл о самых простых и естественных вещах! Ты просто смешон!

Тогда, что же делать?

Эти два голоса продолжали сводить его с ума. Они изводили, разрывали его на части.

Забыть? Выбросить из памяти? Руки, которые он помнил сотни лет, эти смеющиеся детские глаза, которые смотрели на него с надеждой и чего-то ждали. Почему он должен ее забыть?

Он вскочил, лихорадочно соображая!

- Что делать?

Теперь он знал ответ на этот вопрос!

 

         И снова он летел со своей огненной красавицей по этой прекрасной стране. Истратить все? "Поставить себя на ЕГО место". Он готов! Он сделает это! Сделает красиво и с удовольствием! Теперь, когда он принял это решение, стало легко.  Только ОНИ ошиблись. Кто ОНИ, он не знал. Но знал одно - если бы этих денег он заработал не так много, тяжелее было бы с ними расставаться - ценил бы их больше. А сейчас, когда ему дали их столько, они теряли цену, и было их вовсе не жаль! Он ИМ покажет! И сделает это легко и красиво! Весело сделает! Русские умеют тратить деньги. Насколько там у себя они будут считать  каждую копейку, настолько же легко, находясь вдали от дома, будут швырять их на ветер, выкидывая направо и налево. А он пока и чувствовал себя тем самым русским.

Его ласточка была счастлива! Наконец, она расправит крылья и покажет ИМ, на что способна. Сейчас эти двое были так похожи: он с безумным безудержным желанием, и она, со своим мощным мотором. И так стрелой они летели по прекрасной дороге, петлявшей вдоль моря. А мчались они на восток!

Перпиньян, Безьер. Наконец, Марсель остался в стороне у моря, а дорога вежливо огибала этот старинный портовый город. И снова море. Вот маленькая деревушка Канн. Насколько маленькая - настолько же известная на весь мир. Еще немного - и великолепная Ницца, как белая красавица-невеста, помахала издалека своим шлейфом изящества и великолепия. Чем дальше, тем больше на дороге шикарных машин. Красивых женщин, а рядом их плейбои за рулем. Прощай Франция! Налево - дорога в Швейцарию, в Альпийские горы, а прямо за тоннелем, вдалеке уже появились горы и холмы Италии.  А эти двое, едва касаясь колесами трассы Формулы – 1,  уже спускались к цели их путешествия.

- Ты мной доволен? – словно, спрашивала его красавица-машина. Она пока не знала, что здесь, в Монако, никого и ничем не удивишь. А он приехал удивлять знаменитое казино.  Не каждый день здесь считают выигрыши в сто миллионов Евро! Что же, поиграем!

         В этом крошечном городе-лиллипуте было семь казино, но он, конечно же, выбрал Монте-Карло. Если умирать, то в объятиях самой дивной красавицы Старого Света. Это казино было именно таким!

На часах было семь часов вечера. Весь бомонд соберется не раннее десяти. И пока он зашел в лучший ресторан, стоящий неподалеку. Здесь творил чудеса известный на всю Европу шеф-повар, готовились блюда, под стать изяществу, которое окружало это место. Он с удовольствием неторопливо поужинал, вспомнив, что не ел со вчерашнего дня. И, наконец, вошел в казино. Словно, в преисподнюю.

         Пожалуй, это был самый трудный шаг в его жизни, и поначалу он робко туда ступил. А стены эти со старинной росписью, лепниной, загадочной атмосферой уже приглашали, манили окунуться в дьявольскую сказку большой игры. Равнодушно прошел мимо залов с игровыми автоматами. Такие деньги здесь можно было спускать сотни лет. А впереди находился зал, который уже давно его поджидал. Ждал с трепетом, как встречают каждого, который приходит сюда с большими деньгами и с желанием выиграть.  Но этот русский не был похож на остальных. И зал, который напоминал театральное помещение… (хотя какая разница - игра и там и здесь, только боги у них разные)… этот зал, почувствовав неладное, уже встречал с опаской. Он многих повидал за сотни лет, но этот русский!

Ему выдали фишки. Он спросил, есть ли ограничения в выигрыше или проигрыше.

- Месье, Вы приехали в Монте-Карло! - этим было сказано все.

Для игры он выбрал рулетку. Когда-то за этим столом лет десять тому назад он проиграл несколько тысяч. Именно за этим. С тех времен здесь ничего не изменилось и, наверное, не изменится никогда, будут только новые крупье. Он волновался. Вспомнил, как тогда, десять лет назад, тоже волновался, а как хотела его девчонка с той самой яхты, выиграть. А они азартно и с радостью проиграли. Но, все равно, было здорово! Теперь этот стол его снова узнал, подумав, что за десять лет он так ничему и не научился, раз пожаловал сюда.

Сразу же начал ставить на число. Если делать так - вероятность будет мизерная -  один к тридцати шести. Цифр всего тридцать шесть, не считая "зеро”. Такая вот математика. А стол продолжал на него взирать.

Ну-ну. Этот русский стал явно богаче - ставит сразу по десять. По десять тысяч! Но, что-то здесь не так! А он и сам уже видел - что-то не так. Тогда, десять лет назад, он пришел сюда выигрывать - поэтому проиграл. Но сейчас...

С первой же ставки он выиграл триста шестьдесят! Триста шестьдесят тысяч!

- Хорошо, - подумал он, - случайность.

Дальше ставил опять только на число. И будет ставить так каждый раз!  И каждый раз на новое. В итоге вероятность будет тысячная, миллионная. Он не может не проиграть! Но, крупье почему-то продолжает и продолжает придвигать к нему выигрыш. Фишки уже не помещаются на столе! С разных сторон подходят люди, ставят с ним вместе на его числа. Тоже выигрывают! И так снова и снова! А казино с царской щедростью безропотно выдает им выигрыши. Оно знает, чем все закончится, не знает одного, кто к нему приехал.

А он в панике чувствует, что не может проиграть ни цента и выигрывает уже миллионы! За считанные минуты!

- Проклятье! Снова это проклятье! Оно не закончится никогда! Словно, открылся канал сквозь расписной потолок, туда,  наверх. И сейчас эти цифры он не угадывал, а кто-то водил его рукой. Все происходило по странной договоренности. С кем? Все было так,  как все эти десять лет. Без поражений и проигрышей! И что бы он сейчас не сделал, какую цифру не накрыл, рука крупье будет вращать рулетку, а дьявольский шарик замирать на его удаче. Удаче?...

Говорят, нужно вовремя остановиться. Если бы он не остановился... Казино в его проблемах не виновато, а выигранные миллионы не отдашь на чай крупье.

Он выскочил из зала, попросив выигрыш наличными. Из ближайшего банка ему привезли чемоданчик с деньгами, предложили охрану, вертолет. Он отказался. Ему было неудобно перед этими людьми и этим городом, который, как никакой другой, заботится о своих гражданах. Казино не пускает жителей Монако к себе играть, приглашая лишь в другое крыло Монте-Карло, где находится театр. Но, эта маленькая страна не берет с них налоги. Она сидит на этой золотой "трубе", но выигрыш не кладется в карман нескольких людишек, а отдается казне. И, зная это, ему было неловко перед этой маленькой страной. Это была его проблема. А он притащился сюда на своей красной машине со своим проклятьем, своим дьяволом и грехами - и теперь не знал, что ему делать.

         Медленно, через большую пустынную площадь, побрел в сторону моря. Подошел к краю плато, на котором стояло казино. Неужели он не может сделать эту простую вещь - потратить деньги? А теперь тащит за собой еще и эти пять миллионов. Чужих миллионов! Насмешка!

Посмотрел вниз. Когда-то Гаспар так же стоял на краю обрыва недалеко от своего дома и своей сестры, и друга, который ему не помог. Стоял и смотрел вниз. Он уже все решил, оставалось только сделать этот шаг. Что он чувствовал в этот миг? А что можно чувствовать, глядя туда?!... Узнай! Сделай этот шаг прямо сейчас! - внезапно подумал он.

- Сделай легко и весело, как решил делать все. Сразу же "встанешь на его место”! А Мари немедленно придет,… и будет тебя хоронить.

Эта сотня метров под ним уже притягивала и не пугала... Вот, что он заставил испытать друга! Тот ждал денег до последнего дня, потом, когда его обманули, обратился к нему, и был уверен, что он поможет. Он для Гаспара был той самой стеной, которая защитит, спасет, а он, поборов свою гордость, подойдет и обопрется. Прислонится к этой стене и спасет свою честь! Но, та вдруг отталкивает его и бросает в эту пропасть!

- Теперь сам сделай этот шаг!

Мы в ответе за все. За каждый шаг, каждую мысль, взгляд, за каждое слово и вздох, даже за то, что не сделали. Или могли бы сделать. Почему он всегда думал лишь о себе, о Мари - и никогда о друге. Только теперь он понял, что равнодушие убивает. Лучше, иной раз, сделать что-нибудь, чем не делать ничего. А еще понял, что теперь будет отвечать и за этот шаг - туда, в пропасть. И сколько еще жизней понадобиться?...

         Он отшатнулся, приходя в себя. Нет, он должен достойно закончить это. И сделать это сейчас, в этой жизни. И вернуть себе Мари. Он должен избавиться от тяжелого бремени.

 

- Месье, остановитесь! – услышал он чей-то выкрик.

- Простите?

- Вы не сделаете этого!

 Перед ним стоял маленький француз и держал его за руку.

- Я не знаю, что толкает туда человека, который только что выиграл миллионы. Но я не дам вам сделать такую ошибку. У меня значительно больше причин для такого поступка, и все же я здесь и не собираюсь покончить с собой.

Он узнал этого маленького человечка в черном смокинге. Тот стоял рядом за столом, и повторял его ставки.

- А что случилось с вами? Вы, как я помню, тоже недавно радовались своему выигрышу?

- Да, месье. Но, нужно было остановиться, как это сделали вы, а я… После вашей игры позволил себе еще две ставки.

- И?

- Проиграл все.

- Я благодарен вам за участие, но не собирался бросаться вниз.

- Простите, месье?... Мне показалось...

- Вам правильно показалось - я не хотел прыгать, собирался лишь отправить с обрыва этот саквояж.

Маленький человечек чрезвычайно заволновался.

- Туда? Вниз? ...

- Именно...

- А,…  можно посмотреть?

- Что посмотреть?

- Ну… На эти деньги...

Он открыл портфель, и сто пачек с новенькими пятисотенными купюрами приковали внимание его спасителя. Тот заворожено уставился на деньги, а он смотрел на него. И тут ему показалось, что сейчас они смогут решить проблемы друг друга.

- Вы их бросите с этого обрыва? – пришел в себя коротышка.

- Да, если вы не избавите меня от них.

- Простите?

- Здесь пять миллионов. Вам нужны эти деньги?

- Не знаю, что вам ответить... Постойте... Не бросайте... Да! Конечно!... Но, я не понимаю...

- А вам и не нужно ничего понимать. Вы только что хотели оказать услугу и спасти меня? В свою очередь, я хочу вас отблагодарить, вручив этот саквояж. Вы согласны?

- Да! ...

- Но, с одним условием. Вы должны потратить их на благое дело.

- О! Месье, конечно!... Но, я не понимаю...

- Так берите же, пока я не передумал! - закричал он.

Тот схватил чемодан и бросился прочь. Бежал от этого русского так быстро, насколько могли нести его маленькие ножки. А русский стоял у края обрыва и хохотал. Француз удалился на сотню метров, остановился, обернулся, показывая на чемодан. Словно, не верил в такую удачу и спрашивал разрешения. А он хохотал все громче и махал ему рукой.

 -  Проваливай!!!

Тогда маленький, но прыткий француз, уже более уверенной походной засеменил прочь. Куда он шел - сомнений не было. Куда ведут все дороги в Монако? Конечно же, в казино! Теперь он был спокоен. Он вернул эти деньги! Вернул все до единого цента!

 

 

- 15 -

 

         Больше он не летел, а медленно тащился по полям и холмам, почти не давил на педаль и не радовал свою машину сумасшедшей гонкой. Ехал и думал. А перед глазами стояли не любимые руки Мари, не ее глаза, а пропасть, от которой он едва отошел. Он не смог сделать шаг, который с того обрыва делали многие. За сотни лет жизни этого казино люди проигрывали, шли к обрыву, а потом дальше вниз, в пропасть, в неизвестность... Что с ними сейчас? Как искупают они этот шаг?

Снова деньги. Почему, когда их мало или нет вовсе, ты бескорыстен и чист перед совестью своей. Но почему, когда они появляются - взамен, отбирают частицу души, и ты уже не имеешь друзей, завидуешь алкашу, который готов снять с себя последнюю рубашку, не имеешь женщины, лишь покупаешь ее тело. Не имеешь ничего. И все, что не имеет цены - теряет смысл. А, может быть, то, что этой цены не имеет - бесценно! И никакие деньги не помогут. И сейчас эти глаза – нет, не любимой женщины, а его друга, спустя столетия стояли перед ним и не давали покоя. Теперь он хорошо понимал Мари, которая не могла быть с ним, потому что до сих пор не могла переступить через себя, не помнить взгляд ее брата. Закрыть на это свои красивые, такие добрые и грустные глаза. Как можно искупить то, чего не вернуть? Где предел совести, которая гложет? Совесть. Уже вторая жизнь проходит, а ей все мало...

И подумал, - если все это когда-то закончится, насколько аккуратно он будет идти по этой земле, делая каждый шаг в неизвестность, который всегда сможет потом вернуться к нему.

Что же делать - бояться? Не идти, не жить? А может, просто научиться любить? Тогда не наступишь и не раздавишь. А может, эта любовь и научит тебя ходить, и жить. И уже не важно, кого ты любишь! Тогда к тебе будет возвращаться не  проклятие, но сама любовь. Может быть, не в этой жизни, но это уже не важно. А важно, что ты, наконец, будешь свободен! И начинать новую жизнь будешь с чистой совестью - не с белого листа, а оттуда, где остановился когда-то. Если, конечно, оно того стоило...

Как в это мгновение он снова захотел оказаться в рваных, потертых джинсах, сидеть на деревянной скамейке, зарабатывать свои первые копейки и просто жить…

 

         Он снова находился в том величественном Храме, который пережил в не одну жизнь и не одну революцию. Его строили столетия, потом пытались разрушить, снова строили и возносили, как возносятся души праведных за той чертой... В его стенах устраивали вертеп, а потом освящали, и после он своим великолепием короновал Наполеона, снисходительно глядя даже на него. Он пережил средневековье инквизиции. С него сбрасывали статуи и возводили химеры. Все взлеты и падения этой великой страны не обходились без его участия. Нотрдам де Пари. Маленький остров Сите  в самом центре Парижа, и на нем этот великий католический Собор.

         В таком месте чувствуешь себя  ничтожным, но связанным воедино с божественным космосом там, над его готическим шпилем. Именно сюда он решил прийти и отдать все, что у него оставалось. А было у него так мало! - думал он, разглядывая Собор.

- Месье, я хотел бы сделать пожертвование.

- Пожалуйста, - ответил ему служитель Храма, - по периметру Собора находятся урны для пожертвований, вы можете выбрать любую.

- Боюсь, что такая урна будет слишком мала.

- Если месье желает внести значительную сумму, он может опустить туда чек.

Но ему хотелось сделать это наверняка. Сделать так, чтобы этот чек не затерялся где-нибудь на дне деревянной коробки, а потом каким-то невероятным образом не оказался в его портмоне.

- И все-таки, месье, я хотел бы внести очень значительную сумму. Вы мне не поможете? Я могу встретиться с настоятелем Собора? Если, конечно, это возможно...

- Приходите завтра. После мессы он некоторое время будет здесь. Я доложу о вас, - равнодушно сказал служитель и откланялся.

- Благодарю, – смиренно сказал он так, словно был просителем, а не хотел пожертвовать миллионы. Как непросто было избавиться от этих денег - в этом он уже убедился.

         На следующий день он пришел немного раньше и по окончании службы попросил об аудиенции. Его вежливо проводили в комнату, где он какое-то время ждал. Наконец, появился священнослужитель. Это был почтенный мужчина, не очень пожилой, энергичный, с живыми, пронзительными глазами.

 

- Вы хотели внести некоторую сумму на счет нашего Собора? - спокойно спросил он.

- Прошу простить за беспокойство, но я хотел сделать это лично.

- Церковь приветствует такие поступки. Слушаю вас?

Он протянул чек, и тот оказался перед глазами священника. Это была не купюра в пятьсот евро. Там была прописана сумма в сто миллионов, которую священник с удивительным спокойствием прочитал на банковской бумажке. Мгновение подержал ее в руках и положил перед собой.

- Как экзаменационный билет, - подумал он.

А священник продолжал:

- Поскольку вы просили о встрече, видимо, вы хотите что-то сказать или о чем-то меня просить?

- Не хочу просить вас истратить эти деньги на благое дело, потому что в этом абсолютно уверен, просто пришел с этим чеком и прошу его принять.

Священник задумался.

- Это значительная сумма. Что заставляет вас пойти на такой шаг? Для вашего капитала такое пожертвование безболезненно? Вы уверены?

- Сказать по правде, это почти все, что у меня осталось, - ответил он.

- Почти, -  повторил священник. Неожиданно улыбнулся, немного помолчал и уже с интересом на него посмотрел.

- Вы не хотите исповедаться?

- Я ничего не хочу. Прошу лишь принять эти деньги.

- Есть в вашей жизни поступок, который заставляет пойти на этот шаг?

- Пожалуй, – неохотно ответил он.

- Но, вы не хотите об этом говорить,... - задумался тот. - Вы хотели бы получить  индульгенцию?

Он не знал, что ответить.

- Поясню, - продолжал священник. - Когда-то давно, несколько столетий назад, обеспеченные люди приходили сюда, и церковь за деньги выдавала небольшие свитки, перевязанные тесемкой – индульгенции, в которых были прописаны их грехи и отпущения. А назавтра, откупившись, они с чистой совестью продолжали делать то же, что и вчера. Хочу внести ясность и не хочу обманывать. Только искреннее раскаяние может облегчить душу. Вы не хотите говорить, да и не в этом дело. Иной раз должно понадобиться достаточно времени, потрачено много сил, чтобы искупить содеянное. Поэтому вот уже два столетия, мы не выдаем эти "прощательные” свитки. Мы не можем за человека решить проблему с его же совестью. Можем лишь приблизить его к Богу и наставить на этот путь. Но, главное человек должен сделать сам. И только истинное раскаяние, данное трудом, молитвой и поступками может ему помочь… Вы уверены, что после того, что я вам сказал, хотите принести для церкви этот дар? - и придвинул к нему чек.

- Да. Иначе я не пришел бы в Храм католический.  Я православный. Там бы исповедовался и о чем-то просил.

- Все мы дети Господа, - смиренно ответил священник.

- Поэтому искренне прошу его принять.

Настоятель Собора как-то подобрался, встал и торжественно, искренне, его поблагодарил. А стены величественного Собора почтительным эхом вторили ему.

- И да будет с вами Господь, – после этих слов священник вежливо поклонился.

Они уже расходились по разные стороны, каждый в свою дверь. Внезапно настоятель обернулся и, хитро улыбаясь, воскликнул: - Вы сказали в начале нашего разговора - "это почти все, что у меня есть".

- Да, ваша честь, - ответил он.

- А "почти" не считается! – и засмеялся. - Ну-ну… Я пошутил… Прощайте.

Двери обители закрылись, двери Собора сомкнулись за его спиной, и теперь только чувство смятения оставалось после этой встречи… Наконец пришел в себя.

Этот экзамен сдан! – подумал он, покидая святое место. Он только что оставил там почти все свои деньги, но, кроме чувства облегчения, не испытывал ничего – значит, был на верном пути. Но "почти не считается" - священник прав. Он пойдет до конца. Почему он ничего ему не рассказал? Его бы поняли, наверное, помогли бы. Нет, теперь он будет сам справляться с этим. Лишь один человек оставался на земле, кому он мог бы это доверить. Но она итак обо всем знала, только не было ее рядом.

         Был май месяц. Все уже цвело и дышало летом. Париж тепло попрощался с ним, отправляя в бесконечное странствие этого богатого-бедного русского-француза. Когда ты снова приедешь сюда, увидишь Нотрдам де Пари в лесах. Ты помог обрести ему еще одну жизнь и еще одну молодость.

 

         Он ехал, и какое-то необычное чувство волновало его. Как будто, познал что-то новое. За последнее десятилетие он ничего не делал для кого-то, только для себя. И даже, отдавая фирму другу, - не дарил, а продавал. Это было нормально, по правилам, по понятиям. Делал это снова для себя, потому, что хотел от нее избавиться. Но теперь… Теперь, когда он отдал все, что заработал за десять лет, испытывал невероятное облегчение и радость. Идиот? Наверное, этого не понять никому. Тот, у которого не было столько денег, не поймет, потому, что у него их не было. У кого они были и есть, так не поступят. Зачем он сделал это? Неужели он верит в сказку цыганки - только став бедным, он снова вернет Мари. А может, цыганка имела в виду совсем другое, а он не понял ее? Мог ли он ради Мари сделать это? Но, он сделал это ради нее! Врешь! Снова ради себя, потому без нее ты уже не можешь. Зато, как удивительно ему было сейчас! Священник прав. Только отдавая все, можно познать нечто. А он и отдал все, оставалось дело за малым. И тут на мгновение ему показалось - если бы он положил чек в урну для пожертвований, не встречаясь ни с кем, если бы никто не узнал, от кого он,  это и был бы настоящий восторг, полет в космос, о котором не рассказать никому! Мгновение бескорыстия! Этот дар словно открывает врата в сокровенную часть совести. И, если тебе никто не скажет спасибо, вот где вершина несравненного блаженства. Пусть лишь на один миг, зато какой! А если ты отдал все, это был прыжок в бездну, где не разобьешься, не потеряешься, потому что тебя на лету подхватят и вернут тебе еще больше. Но, поверить в это можно лишь сделав туда прыжок. Прыжок в неизвестность - в этом смысл!

И теперь он стремился, он летел в свой замок. Конечно же верил, знал – когда он подъедет к ее дому, Мари будет там! Она будет ждать его! Обнимет, возьмет его за руку, и пойдут они по бескрайним полям, больше не расставаясь никогда…

Но "почти” не считается. Мари его не ждала. Она не вернулась. Оставался только он один в своем логове, а стены замка глухим эхом отвечали на его слова в пустоте…

 

- 16 –

 

         Проходит день, второй, уже третий. Он жил в отеле, в надоевшем номере, ежедневно приезжая в замок. Уже неделя прошла и другая, а он все сидел на старой скамейке, ходил по булыжной мостовой, по этим холмам. Жить здесь было невозможно. Не было электричества, воды, еды. Но, каждый день, как на работу, он приезжал сюда, словно поселился в этом замке. Ничего делать не хотел - без Мари все теряло смысл. У него оставалось еще немного денег - всего один миллион. Тот самый первый, которому он когда-то так радовался, а теперь он был последним. И этот последний жег ему карман, мешая жить и свободно дышать в этой, так полюбившейся, глуши. Такую сумму можно было обналичить, спустить в реку, швырнуть куда угодно. Но она была последняя. Нет, ему не было жалко этих денег. Именно их когда-то он заработал без чьей-либо помощи с таким трудом. Но теперь, когда с немым укором на него смотрел пустующий дом старого друга - он хотел истратить эти деньги со значением и со смыслом. И сделать это для Гаспара, давно умершего, но такого живого, в его памяти. Как искупить то, что безвозвратно ушло, и чего не вернуть? Он по-настоящему хотел отдать этот долг совести, и подарить его этим людям напротив. Но, что он мог сделать для них? Оставалась только Мари. Да, и та была где-то далеко отсюда - в неизвестности, непонятно в  каком времени и месте.

Починить их забор? Отправить деньги на ее счет? Его он не знал, да и был ли у нее этот счет? Что она любила? Что ей было нужно? Вдруг понял, что не знает о ней ничего. Уже триста лет он ничего о ней не знает, лишь случайно ее нашел, на мгновение прикоснулся, но снова потерял на целую вечность. Навсегда…

Последние деньги. Они жгли карман. Ему было все равно - что с ним будет потом. Вышвырнут из этой страны через два с половиной года, узнав, что на счету ничего не осталось? Будут ли они вместе? С каждым днем Мари становилась все дальше и дальше, уходила в нереальность. А была ли она вообще?... Тогда, что он здесь делает? Конечно, была! И сейчас, когда она затерялась где-то в пространстве и времени, он должен сделать этот последний шаг…

 

         Однажды в отеле ему на глаза попалась газета, а в ней реклама. На обложке были нарисованы прекрасные скакуны, а внизу написан адрес аукциона, где их будут продавать. И тут он понял: - Вот, что ему нужно! Не зря он целый месяц потерял в ожидании! И снова за руль, его машина уже соскучилась и просилась в дорогу! А дорога эта вела на север, в Нормандию, где будет проходить, всем известный во Франции, аукцион лошадей.

         В лошадях он не разбирался, но ему сразу же приглянулся этот красавец. И не ему одному. Вокруг черного скакуна собралась группа людей, которые с нетерпением ожидали начала торгов. Потом жокей гарцевал на нем по кругу, и этот конь, ухоженный, причесанный, с заплетенной косичкой, отливал черным блеском на солнце. И не нужно разбираться в лошадях - достаточно было на него взглянуть! Вдруг представил себе Мари с ее черными развевающимися волосами верхом на этом черном красавце. Он берет эту лошадь!

         Легко сказать - это аукцион. Наверное, впервые в жизни подумал, что ему может не хватить проклятых денег. Ему! Который еще недавно мог загрузить целую телегу деньгами, и  этот воз никакая лошадь не сдвинула бы с места. Лот был последним, стартовая цена - семьсот тысяч! Это был настоящий арабский скакун!

Он подал заявку, с нетерпением ожидая окончания торгов. Наконец, настала очередь его. Сразу же определились претенденты, но через несколько минут, дойдя до восьмисот тысяч, почти все от продолжения отказались. Почти! Теперь они оставались вдвоем - он и какой-то бельгиец. Чтобы он пропустил этого типа? Никогда! Ни за что! Но, тот не отступал.

-  Восемьсот пятьдесят! – выставлял цену бельгиец.

-  Восемьсот шестьдесят!

Он неизменно поднимал цену ровно на десять тысяч. Интересно, сколько тот готов был выложить? Арабские скакуны доходят до нескольких миллионов!

А бельгиец продолжал: - Девятьсот!

- Девятьсот десять, - спокойно отвечал он.

Бельгиец начал нервничать, но отступать не хотел. Это была игра. Игра на самолюбии. Переплатить нельзя - глупо. Отступить – значит, проиграть. Бельгиец, видимо, проигрывать не умел. И вот оно прекрасное искусство блефа, когда у тебя остается до миллиона лишь жалкая сотня тысяч. Всего на несколько ходов. А у противника деньги явно не последние. С последними сюда не приходят. Значит, нужно вести себя так, словно цена не имеет значения.

И он равнодушно уставился на бельгийца. А тот уже начал притормаживать:

- Девятьсот пятьдесят пять.

- Девятьсот шестьдесят пять, - нужно прибавлять строго по десять!

- Девятьсот шестьдесят семь.

- Девятьсот семьдесят семь.

- Девятьсот семьдесят восемь.

У бельгийца ресурс миллион! – понял он. – И ни центом больше!

- Девятьсот восемьдесят восемь...

- Девять...

- Миллион!

Он добежал первым! Сердце выпрыгивало, в кармане оставались еще пара тысяч и все. Что скажет бельгиец?

И он равнодушно взглянул на него. Возникла небольшая пауза… Человек, посланный бельгийцем, подошел к столику устроителя аукциона, что-то спросил и побежал обратно к своему хозяину: - Русо! – послышалось издалека. Противник узнавал, кто он. Обычно здесь собирается узкий круг - все друг друга знают. И только он оказался белой вороной. Что дальше? И тогда он, развалившись в кресле и глядя со скукой в глазах на этого бельгийца, зевнул, показав на свои огромные часы, которые золотым булыжником гордо сияли на солнце. Мол, не тормози, пора заканчивать эту ерунду, время не терпит. Бельгиец прищурился, и зло на него посмотрел. Сейчас он ненавидел этого русского

- Русо! – вдруг презрительно воскликнул он, махнул рукой, вскочил и быстро направился к выходу.

- Вот!... Вот когда его обуяла гордость за свой народ! Пасуют все! Стоит русскому появиться на каком-нибудь аукционе – "рыбалки не будет”, можно сматывать удочки! Только русский от великой дури будет торговать какой-нибудь вертолет, выиграет его, пролетит разок над горами, прокатит свою девчонку, выпьет там бутылку виски и бросит его на аэродроме за ненадобностью. Просто о нем забудет.

- Зато, как было круто на торгах? Да, девочка моя?

- Да, мой славный! – будет смеяться она, восторгаясь своим героем.

 

Нет, он этого черного красавца не бросит. И вот, получив паспорт и документы на драгоценную покупку, тратит последние деньги на перевозку этого араба. Он был счастлив! И таким неторопливым эскортом - он на красавице машине и его лошадь на грузовичке – вернулись к себе домой.

 

- Ты поставишь эту лошадь в лучшее стойло и передашь документы Мари. Ты меня понял, конюх? И ухаживай за ним, как за своим ребенком. Ты хорошо меня понял?

- Да, месье!

Старому конюху не нужно было ничего объяснять. Он хорошо разбирался в лошадях и бережно повел этого красавца под уздцы.

 

- 17 -

 

Ввязался в драку – иди до конца!

Потом он без сожаления расставался с красавицей-машиной.

- Так надо, милая.

Отдал ее за символические деньги в ближайший рент-э-кар. Чтобы не было лишних вопросов, сказал, что он русский, и что она ему надоела.

- Ах, русский?! - ему сразу же поверили, приютив ее у себя. Отказался от номера в отеле. На дворе стоял июнь, уже было очень тепло. А уезжать из своего замка больше никуда не хотелось. Истратил последние деньги на какую-то ерунду, оставив немного на пропитание, и теперь ходил пять километров до города за самым необходимым. И ждал. Он был чист и его карманы тоже. Но, Мари не появлялась, и он не знал, что думать.

Что ИМ еще нужно от него? Проклятая гадалка! Неужели взрослый, умный мужик должен был поверить в эту сказку? Он выполнил все условия! Он стоял на самом краю, искупил все, что мог! Что ИМ нужно?

Но проходит день, уже неделя, а ее все не нет. Посмотрел на дату на часах – уже вторая неделя прошла со дня его возвращения из Нормандии. И тут он понял! Часы! Этот чертов будильник, который стоил сумасшедших денег! Он тяжелой гирей висел на его руке!

- Часы?! Золотые? С бриллиантами?! К черту!

Размахнулся, и, как только мог, швырнул их далеко-далеко в вышину. А восхитительные камни на циферблате, блеснув на прощанье, скрылись из его жизни навсегда. ВСЕ! Теперь он чист!

 

В это же мгновение заметил на дороге пыль от приближающегося автомобиля. К нему пожаловали гости!

- Это она! Как просто! Неужели на свете есть чудеса? - подумал он. Автомобиль медленно ехал по бездорожью, неторопливо приближаясь, наконец, замер у ворот!

- Это она!

 Из машины вышла пожилая женщина и прямиком направилась в сторону его замка.

- Это от нее!

 

- Здравствуйте, месье.

- Здравствуйте, мадам.

Женщине было жарко, и она была явно чем-то не довольна.

- Скажите, вы тот русский месье, который приобрел это поместье?

- Да, мадам. А что случилось?

- В агентстве недвижимости вам разве не сообщали о сроках, в какие нужно платить налоги за землю и недвижимость?

И тут он понял все. Конечно, ему что-то говорили. Но, тогда он торопился к Мари и обо всем забыл. А потом тем более не вспоминал. Это был чиновник из налоговой инспекции.

- Как они все похожи! Во всех странах на одно лицо, – подумал он.

- Надеюсь, вы исправите недоразумение, месье, и в кратчайшие сроки заплатите все, включая пени. К вам очень тяжело добираться. Во Франции лето, месье. Это в России холодно и по улицам бродят белые медведи, а у нас жара. Даю вам срок до пятницы… А почему вы молчите? – спросила она, вытирая лицо платком.

- Да, мадам.

- Что "да”?… Надеюсь, нам не придется подавать сведения в Центр иммиграции, и мы все решим цивилизованным путем. Впредь, не задерживайте платежи.… Почему вы снова молчите?

- Да, мадам.

Она перевела дух и закончила:

- Надеюсь, вы меня поняли.… И учите французский, месье. Кроме "да мадам” есть еще несколько прекрасных слов в нашем языке. Прощайте.

Женщина так и не поняла, что при виде ее в этом чине, можно было потерять дар речи, а не только знание языка. И так в любой стране.

 

Срок до пятницы! Сегодня вторник. Значит, осталось четыре дня. Нет, уже три. Теперь не два с половиной года, а три дня. А потом… Даже если Мари вернется, он не увидит ее. Не увидит больше этой страны. Его с позором депортируют туда, под его тучу… Проклятая старуха! Все-таки она его обманула!

Бросился искать свои часы. Все просто. Все получится. Нужно только найти этот золотой булыжник. Он где-то здесь, лежит и спокойно ждет его. Но, где? Он даже не помнил, в какую сторону его бросил. Мысленно расчертил на квадраты газон с высокой травой и начал лихорадочно ползать. Вскоре понял, что найти в этой прекрасной стране он не может абсолютно ничего. Даже за большие деньги. А теперь у него в кармане оставалась лишь какая-то мелочь…

Какие еще активы? Машину не вернуть. Скакуна?…  Даже не думай! Замок! Его старинный дом – родовое гнездо. Неужели он его продаст?

И оглянулся на развалины. Это единственное, что у него оставалось, и на мгновение стало жалко. Нет, не денег, а дом, который был так верен ему все эти годы. Целых триста лет! Но ему нужно было время. Пусть он окажется на улице, на этой булыжной мостовой, но будет находиться в этой стране, и тогда останется надежда снова увидеть Мари…

         Он медленно шел в город, который его уже хорошо знал. Он тоже выучил его наизусть - все его улочки, которых было всего несколько. С удивлением обнаружил на месте агентства недвижимости другую вывеску. Зашел внутрь и узнал, что они переехали на соседнюю улицу. Быстро нашел этот адрес и снова удивился. Теперь это была не маленькая конторка, а, по меркам этого городишки, шикарный офис, занимавший целый особняк. Видимо, здесь только что закончили ремонт. Он зашел в офис. За столами сидели, уже не один, а несколько менеджеров. Сновали клиенты… Видимо, потратились на рекламу. Он спросил хозяина. На вопрос – кто его спрашивает – ответил, – русский, которому недавно здесь продали замок.

Знакомый парень к нему не вышел. А вот жена его спустилась сверху и повела в отдельный кабинет.

- Почему всегда женщины берут на себя самую неприятную работу? – подумал он. – А их мужики только считают деньги.

- Я хотел бы продать свой дом. Вы меня помните? – спросил он.

- Ах да, конечно. Вам что-то не понравилось?

- Мне понадобились деньги, – ответил он.

- Вы можете подать предложение нашим менеджерам, они оценят и выставят объект на продажу.

- Мне срочно нужны деньги. Я готов уступить в цене.

Девушка покраснела. Она прекрасно помнила этого русского, но ничем ему помочь не могла.

- К сожалению, мы так не работаем.

- Я готов уступить половину цены, если вы заберете его сразу.

- Нам сложно найти на такой объект покупателя, - призналась девушка.

- Сколько понадобиться ждать?

- Последний хозяин продал его лет сто назад, с тех пор его никто не покупал.

- А какая реальная цена замка, чтобы продать его сегодня?

Она снова покраснела. Ей жалко было этого русского, но не более того. Теперь он не имел того лоска и был совсем неинтересен.

- Думаю, тысяч восемьдесят, не больше... Но, все равно, мы не купим его у вас. Извините.

Он вышел из новенького офиса агентства недвижимости. Оглянулся на особняк. Теперь он знал, на какие деньги его приобрели.

Что же, это будет на их совести, – подумал он. И ему почему-то стало этих двоих невероятно жалко.

 

- 18 -

 

         Он сидел в поношенных, рваных джинсах на деревянной скамейке, которую когда-то вынес из дома, и на которой однажды сидела Мари. За это время он немного поизносился. Там, в городе, на последнюю мелочь купил несколько бутылок минералки и замечательных багетов французского хлеба. Теперь жевал этот хлеб. Он никогда не думал, что это может быть так вкусно. Просто кусок хрустящего хлеба. Ел и запивал водой.

         Что он будет теперь делать? У него отобрали два года. Он уже должен был этой стране... Должен! Звучит дико! Никогда бы не подумал. И, тем не менее… Он больше не искал свои часы. Не искал Мари. Мысленно попрощавшись с ней навсегда: - Не в этой жизни.

Но сейчас, глядя за ее забор, видел рядом с конюхом черного красавца, настоящего арабского скакуна, и приятное тепло разливалось в груди. Никто его не поблагодарит, не скажет за это спасибо. Теперь уже точно никто! Потому что, ему дали всего три дня, а чудес не бывает. Зато, он больше не чувствовал за собой никакой вины. Она растворилась навеки. Было лишь ощущение пустоты и легкости. Что он сделает потом? Он не знал, и не хотел думать об этом. Но сейчас… Когда оставались эти три дня, они были его по праву! Эти прекрасные три дня принадлежат ему!

Он встал со скамейки и побрел по своей земле. Подошел к склону, который ждал его столько лет. Поднялся на вершину, прыгнул на высокую траву, как на огромный зеленый лежак. И теперь глубоко дышал, с интересом оглядываясь по сторонам. Какой дивный аромат! В траве заметил муравья. Он, видимо, торопился к своей семье - тащил какую-то щепку. Его ждали - и он торопился. Этот черный маленький француз, не имевший ни гражданства, ни долгов, просто полз туда, где его кто-то ждал.

- Прощай, маленький трудяга!

Потом перевернулся на спину и посмотрел наверх. Долго так лежал и глядел на высокое небо, на облака. Когда он в последний раз так смотрел? Только сквозь окно самолета, да и то мельком. А тут целых три дня! И он целых три дня имеет право находиться здесь, на, пока еще, его земле, его склоне и просто смотреть! Может, это и есть счастье, которого так не хватало раньше? Хотел ли он вернуть себе прошлую жизнь? Наверное, нет… Точно - нет! Там не будет такого неба. И смотреть ты на него не будешь, только себе под ноги, на каменный забор, сквозь окна машины с охраной. И любить тебя снова будут только за деньги. А значит, не будут любить никогда. Зато, в этой жизни был волшебный вечер, и ночь, потом утро. То утро, когда он проснулся.… За это можно все отдать. А он и отдал. Но, оказалось, что взамен получил еще больше. Теперь у него было все. Он был свободен! Он любил! Не было денег. Но, появились - небо, трава, муравей… девушка, которая останется в его сердце. И не важно, что он никогда ее не увидит. Главное, что он любит ее!

А теперь хотелось раствориться на три дня в этом воздухе и больше не думать ни о чем. Забыть. Он заслужил это! Целых три дня! Какие-то насекомые, - вспомнил он, - живут лишь один день, но успевают многое. А тут целых три! И если не пробегать, ценить каждый шаг по этой траве, какой огромной эта жизнь может показаться!

 

         Вдалеке, с вершины холма, он увидел небольшую речушку и отправился к ней. Место было пустынное. Где-то там стояли домики с заборами и виноградниками, а здесь не было никого. Он разделся, снял с себя все и нырнул в прозрачную теплую воду. Долго купался, смывая прошлую жизнь, растворяясь в этой новой. Разве он мог позволить себе так в своем клубе, в бассейне? Разве можно быть пьянее, нежели от этого воздуха, от всего, что сейчас его окружало? А все вокруг казалось наивно обнаженным и нетронутым. Сохраненным человеком. Эти голые деревья и кусты, трава, солнце, там, в вышине. Оно без стыда сияло, улыбаясь ему. Какое счастье просто лежать на траве и знать, что ты свободен, как ласковый ветерок, как вода в реке, облака на небе! А каждая клетка твоя трепещет от счастья, свободы и желания жить!

Больше трава не прогибалась под его ступнями, солнце не отбрасывало тень, а вода в реке не колыхалась от его прикосновений. Потому что ненадолго он стал этой травой, и рекой, и солнцем. Всем тем, что безмятежно и спокойно жило вокруг…

 

         Но все когда-нибудь кончается и эти три дня тоже. Кончается, для того, что бы начинать что-то другое, новое.  

Что он будет делать завтра? Этого он не знал. Как его будут искать преследовать, отбирать за долги замок? Сегодня он отсюда уйдет. Поедет автостопом в Марсель. Будет работать в порту. У него достаточно сил - справится. Справляются же несчастные бедняги, которые, бросив все, причаливают сюда на лодках, спасаясь в поисках лучшей жизни. Все получится. Чем он хуже других? У него есть паспорт. Он прекрасно знает язык. Будет преподавать русский местным таксистам!

И, наконец, останавливает прощальный взгляд на своем замке. Смотрит на бронзовые литеры FV. Напротив дом Мари, где на мгновение они были так счастливы. На сколько жизней хватит? Будет ли еще когда-нибудь так? Главное, что это было. Значит, и сейчас где-то есть. В параллельном мире, в другом измерении это мгновение замерло и растянулось на целую вечность. Они и сейчас там вместе! – он знал это точно.

         Напоследок потянуло на обрыв, туда, где прервался полет друга. Он легко поднимался на кручу холма. Раньше сюда ни разу не приходил. Совесть не позволяла. А сейчас, когда был совершенно свободен от всего…

Как здесь высоко! Когда-то его друг стоял на этом краю, последние секунды превращая в целую жизнь, и тоже смотрел вдаль!

Он с восторгом оглядел окрестности. А взгляд его пролетал над бескрайними полями и холмами. Стремился все дальше и дальше. Уже летел над Парижем, где реставрировали замечательный Собор, над улицей, с которой, наверное, ушла та румынская девочка. Летел над казино, которое щедро кормило свою маленькую страну на деньги людей, которые не знали, куда их девать. Над морем, которое соединяло эти земли, а не разъединяло. И зачем нужны эти барьеры, когда люди должны быть вместе. Быть вместе и идти друг к другу навстречу! И, если он когда-нибудь снова будет богат, наверное, сумеет кому-нибудь помочь. Сумеет точно…

 

- Что ты здесь делаешь?

Он не заметил, как появилась чудесная всадница на черном скакуне. Это был мираж, сказка. Ее черные волосы дивной гривой развевались на легком ветру, а утреннее солнце обрамляло их края золотым светом. Он так долго ждал ее, искал, а теперь не был готов видеть снова. Опешил и не знал, что сказать. Он не ждал ее больше!

- Я не хочу, чтобы ты стоял на том краю. Иди сюда… Иди ко мне, мой русский.

Девушка соскочила с лошади и побежала к нему. Снова, как когда-то, взяла его за руку, прижалась. Он схватил ее, поднял на руки, и они долго кружились на вершине холма. Потом поставил на землю и, глядя в ее черные глаза, спросил:

- Ты меня любишь?

- Я не могу больше без тебя. Я пыталась, но не смогла.

- Мы будем вместе?

- Да, если ты этого хочешь... Прости меня.

Он подсадил ее в седло, махнул рукой, зовя за собой, и помчался вниз со склона. Она неслась следом, но вежливый конь не стал его обгонять, словно, почуял в нем хозяина.  А он все продолжал свой стремительный бег. Теперь пусть Мари гонится за ним. Больше она не денется от него никуда!

У подножья остановился. Мари тоже спешилась, соскочила с лошади, подошла, взяла его за руку и больше не отпускала. И шли они по этой булыжной мостовой, наконец, рядом и, наконец, вместе…

- Мари, я беден, как церковная мышь, - вдруг сказал он.

- Я знаю, - просто ответила она.

- Меня могут выгнать из твоей страны.

- Теперь это наша страна.

- А как ты здесь оказалась?

Она посмотрела на него, улыбнулась и ответила:

- Кто-то же должен был найти часы, которые ты постоянно теряешь, - и достала их из кармана.

- Та-а-ак, начинается, – подумал он, надевая их на руку.

- А чем мы будем заниматься в этой жизни? – спросила она. Он был потрясен этим вопросом. "В этой жизни”. Сейчас, стоя рядом с ней, и слыша эти слова, он почувствовал себя бессмертным.

- Я буду выращивать виноград, ты - разводить лошадей.

- Мы снесем наши заборы, и получится огромный луг для пастбища.

- И пусть только попробуют твои негодные лошади измять мой виноградник! – грозно воскликнул он. А она счастливо засмеялась.

- Тебе понравился этот черный красавец? – и потрепал по крупу свою маленькую Нормандскую победу, этого чудного рысака.

- Очень. Он стоит немыслимых денег! Русский… Ты просто русский.

- Мы же не будем его продавать? – спросил он.

- Продавать? А ты знаешь, мой бедный русский, сколько нам будут платить заводчики за свадьбу своих лошадок с нашим мальчиком?

- Та-а-ак! – теперь уже вслух произнес он. – Пока не знаю. Но у меня к тебе есть просьба. Очень большая просьба! – он остановился и снова обнял ее.

- А давай побудем этими самыми - самыми бедными еще хотя бы несколько дней. Ты не представляешь, какое это счастье!

- Вон в том моем домике? – спросила она.

- Да, моя девочка! – и задал последний вопрос: - Ты всегда будешь называть меня русским?

- Какой же ты русский? Ты на французском-то говоришь лучше меня, - и задумалась. - А как тебя называть?

- Франсуа, - не задумываясь, ответил он.

- А что, мой русский. Мой бедный русский. Мой богатый француз. Тебе идет. Франсуа!… Франсуа Винсент!

 

                                                                  Декабрь 2009 г.

 

Другие произведения автора:

На другом берегу

Сумасшедшая весна

Экшен или игра в гения (Часть 1)