На заимке

Что-то тёплое щекотало в носу не давая досмотреть Стёпкин любимый полный нежностей детский сон. Где ему каждый раз снилась на лужайке усыпанной ромашками мама. Сладко потянувшись при этом, зевнув во всю пасть, медвежонок открыл глаза.

Это был лучик солнышка, пробившийся через оттаявший кружок в замёрзшем окошке.
Почесав лапой, нос Стёпка чихнул ещё раз, зевнув при этом. В носу опять защекотало, но теперь это был приятный запах парного молока, которое Стёпка обожал, выбравшись из под кровати и сев на задние лапы медленно оглядел комнату хозяйским взглядом. Вытянув передние лапы, прогнулся и весело в вприпрыжку побежал на кухню к миске завтракать.

Перебрав оставшиеся патроны Фёдорыч слегка потянулся, почесал шею со спины собрал и вставил в патронташ. Встав из за стола повесил на гвоздик. Взглянув на ведро с молоком, пошёл цедить, затем налил в миску молока, накрошил хлеба, поставив её на пол, - это был завтрак для Стёпки. Налив себе в кружку и отрезав большой ломоть хлеба, сел перекусить. Из коридора послышался шум и бряканье когтей по полу, в дверях показалась весёлая мордашка Стёпки.

Позавтракав Стёпка шлёпнул лапой по миске от чего она перевернулась и, повернувшись не спеша, пошёл оглядывать владения, забредя в комнату взобрался на табурет почему-то стоявший посреди комнаты. Усевшись почесал лапой шею со стороны спины почти так же, как делал это хозяин, на время замерев соображая зачем поставили табурет в комнате да посередине.
Услышав шум в коридоре, поспешил туда, Фёдорыч натягивал на себя собачьи унты и Стёпка поспешил ему срочно помочь в этом интересном деле, унты были большие лохматые чёрные и напоминали собак. Стёпка любил бороться с ними за что всегда получал тумака от Фёдорыча.

Ну что проказник остаёшься сегодня дома один за хозяина? Я пока в лесу что бы дома был порядок ничего не рвать и не ломать, живи мирно.

Ошеломлённый таким раскладом дела Стёпка присел и, глядя на то, что хозяин, собираясь в лес, не берёт его, скис, опустив свой симпатичный носик вниз.
В распахнувшуюся дверь ворвались морозные клубы, окутав хозяина, поглотили его и медвежонок остался один в пустом доме. Посидев немного, Стёпка побрёл под кровать на свой любимый коврик, но перед самой кроватью остановился, немного поразмыслив, взобрался на кровать и устроился головой на подушке, точь в точь как спит хозяин, и, вытянув лапы, сладко задремал.
Кругом была большая зелёная трава вперемежку с большими жёлтыми похожими на колокольчики цветами. На лужайке сидела улыбающаяся мама, и Стёпка радостный гонялся за разноцветными бабочками, перелетавшими с одного цветка на другой. Но догнать Стёпке их не дал лай Капитана - так звали очень лохматую собаку похожую на большой клубок пушистой шерсти, и определить где у него голова а где зад было очень проблематично. Проснувшись, Стёпка увидел, как хозяин возится в комнате с ёлкой пытаясь установить её на деревянную крестовину посреди комнаты, напевая при этом ... в лесу родилась ёлочка, в лесу она росла....

Кругом лежали красивые шары и яркие золотистые бабочки, точь в точь какие были во сне, за которыми гонялся, но никак не мог поймать Стёпка.

Ну что проснулся, лежебока, небось, сон замечательный про лужайку смотрел, пойди, погуляй по двору воздухом новогодним подыши. Степка, потягиваясь и сопя, направился к двери. Толкнув её лапами, провалился в густой морозный воздух. Встряхнув шерсть и присев на крылечке, с интересом стал оглядывать двор. В огромной будке, засыпанной по крышу снегом, лежал Капитан, вернее торчала его голова или зад, понять было всё равно невозможно. Оставалось только догадываться. Стёпка любил играть с Капитаном. Он чем-то напоминал ему маму тоже большой и лохматый. И уже почти собравшись пойти к Капитану поиграть, как в морозной тишине услышал поскрипывания, доносившиеся из-за сарая и изредка мощное пыхтение. Оно даже чем то напомнило мамино дыхание. Кто это? Подумал Стёпка. А вдруг это моя мама нашла меня и хочет забрать с собой? От этой мысли Стёпка даже оторопел на секунду и со всего маху весело заковылял туда.

По протоптанной тропинке Стёпка легко добрался до сарая и, повернув за угол, оторопело сел на задние лапы, от удивления широко раскрыв глаза.

Прямо перед ним стояло огромное коричневое с белыми пятнами животное, смачно чавкая и слегка покачивая головой из стороны в сторону, выпускало две огромные струи пара, издавая при этом звук «пуххх», отдалённо напоминающий мамино дыхание. Но при этом ещё и ворочало челюстями, пережевывая что-то, по-видимому, очень вкусное. Ко всему увиденному, что немного испугало Стёпку, он почувствовал знакомый запах, который напомнил ему сегодняшний вкусный завтрак. Значит, завтрак бывает вкусным у всех, с лёгкой грустинкой подумал Стёпка. Ему казалось, что только его завтрак самый вкусный на свете.

Солнышко уже садилось и его лучи, окрашивая всё кругом золотистым цветом, делали обычный лес и постройки сказочными. Апрелька - так звал ласково свою корову Фёдорыч, завершая свою вечернею прогулку, смачно жевала свою жвачку, дыша свежим воздухом и задумчиво рассуждая о своих коровьих делах. Как вдруг из-за угла появился медвежонок, страшно её напугав. От испуга Апрелька отступив назад, мотнула головой, выставив рога, издала громкое – «муууу».
От чего Стёпка, испуганно шарахнувшись в сторону, задал стрекоча к крыльцу подальше от этого ужасного зверя.
Зарывшись с головой в сугроб возле крыльца, Стёпка слегка успокоился и даже подумал - а не поиграть ли ему с Капитаном? Как услышал голос Фёдорыча:
- Стёпка пошли домой, хватит гулять уже поздно, иди скорей смотри что я тебе покажу.
Сделав пару кувырков, Стёпка лихо побежал домой. Перепрыгнув порог и отряхнув с себя снег, заворожённо стал рассматривать елку, что стояла наряженной посредине комнаты, сверкая разноцветными лампочками и поблёскивая красивыми игрушками.

Фёдор, закрыв за собой дверь, прошёл на кухню и оттуда на оторопевшего Стёпку выкатился разноцветный упругий мячик. Он катился, и цветные полоски на нём мелькали, так, как будто это разноцветные бабочки весело летают на лужайке, приглашая Стёпку вместе поиграть.
Немного позже, когда Стёпка наигрался мячиком, а Фёдорыч перестал греметь посудой на кухне и накрыл стол, они уселись ужинать. Фёдорыч положил себе и Стёпке картошку с мясом. Налив стопку водки, взял её в одну руку, а в другую -солёный огурец сказал:
- Ну, с Новым Годом! - И выпил.
Когда Стёпка покончил с ужином и, тщательно вылизав миску, хотел, как всегда, пойти заняться своими делами, Фёдорыч положил Стёпке ломоть хлеба, намазанный мёдом.
От такого лакомства ни один мишка на всём свете никогда не откажется, и Стёпка с большим удовольствием начал его уплетать, почмокивая. При этом он подумал, что Апрельке Фёдорыч не дал такой вкусный кусок хлеба с мёдом, и ему даже как-то немного стало жаль Апрельку.
После они сидели возле ёлки, потушив свет, любуясь её огоньками, которые стремительно бегали по ёлке, при этом бабочки, сидевшие на лапах, весело подмигивали. В повисшей тишине было слышно, как в печи озорно потрескивали дрова. Весело мигающие огоньки на ёлке уносили их со Стёпкой в сказочную страну воспоминаний. Где каждый думал о своём - Фёдорыч о стремительно пролетевшей жизни как сквозь пальцы песок и что остался он один одинёшенек; Стёпка вспоминал свою потерянную маму, что ему так одиноко и тоскливо без неё. От нахлынувших чувств ему захотелось прижаться к Фёдорычу, он обнял его за ногу и, успокоившись, сладко засопел.....

Фёдорыч налил себе ещё. Выпив, задержал дыхание, и снова налив, выпил, слегка откинувшись на спинку стула, погружаясь в нахлынувшие на него воспоминания.

Крепкий мороз большими снежными шапками украсил все деревья, здания и стоящие без движения самолёты, окутав всё густым морозным туманом. Кругом стояла звенящая морозная тишина.
Гостиница в аэропорту, куда нас определили из-за задержки рейса в Норильск, была, как и водится в таких местах, не уютной сырой и холодной. Уже третьи сутки как мы кочевали каждые два часа из здания аэропорта в гостиницу и обратно и каждый раз рейс откладывали. То Алыкель был закрыт, то у нас мело. Полусонные, полупьяные от того, чтобы как то держаться на ногах и не свалится от усталости и бессонницы, принимали на грудь по сто пятьдесят.
И вот на исходе четвёртых суток наконец-то взлетели. Алыкель встретил ураганным ветром и жутким морозом. Выпив по стакану горячего по меркам аэропорта кофе и скупив почти всё съедобное мясное и рыбное, прихватив с собой приличную партию спиртного, сели в электричку до Норильска. В электричке к нашему большому удивлению было пустынно и, что самое главное, очень тепло - от чего сразу захотелось расслабиться и пустится в дремоту.

Устроившись поудобней на сиденье, прислонясь к стенке вагона, Фёдорыч приготовился к приятной дремоте закрыв глаза. Электричка ползла очень медленно то дёргая резко вперёд, то почти останавливаясь. При очередном толчке, открыв глаза, увидел в конце вагона на сиденье девушку в пальто с пышным меховым воротником из чернобурки. Её большие очаровательные глаза и очень милая улыбка красивых губ показались мне сказочными, как и она сама.

Слегка улыбнувшись, от этого он снова провалился в сон, подумав, что она ему сниться. Уже во сне она приблизилась к нему, улыбнувшись очаровательной улыбкой, красивым нежным голосом сказала:
- Давай распишемся.
На что Фёдорыч, потянувшись к ней, желая взять её за руку и поцеловав сказать, что, конечно, очень об этом мечтает, но в это время голос, из громкоговорителя известив, что мы прибыли в город Норильск, окончательно разбудил меня. Открыв глаза я, к своему удивлению, не обнаружил никакой девушки. А мой вопрос - где она? - развеселил ребят, сказав, что спит на ходу, а о девушках ещё мечтает.
Уже в гостинице, удачно устроившись и с большим аппетитом употребив всё что приобрели в аэропорту, приятно развалившись в кровати, уснули с большим наслаждением.

Утро оказалось добрым не для всех. Двое из нашей группы оказались простуженными. Сильный кашель и температура - в результате все наши концерты, хоть и билеты были все проданы, перенесли, и мы болтались по гостинице от безделья, так как на улице мела метель, что и носу не высунешь.

Как-то проходя мимо дежурной по этажу, от нечего делать, Фёдорыч спросил:
- Есть у вас, чем развлечься?
На что дежурная, надо сказать, была дамочка очень разговорчивая, впрочем, как и все дежурные по этажу, предложила, мол, пригласите на концерт, а я вас познакомлю с очень красивой и порядочной девушкой.

Надо сказать что параллельно с нами работала ещё одна группа. Вот мол там она и познакомит его с девушкой. На что Фёдорыч сразу согласился, ведь как- никак скоротать время да ещё с хорошенькой девушкой, почему бы и нет.

И вот тут в разговор вмешалась проходящая мимо администратор, сказав, что тоже не прочь сходить на концерт. И произнесено это было как-то игриво - завлекающе, на что Фёдорыч не стал сопротивляться и тоже согласился, правда, подумав, что же он будет делать с двумя. Ну да ладно, как-нибудь разрулим, подумал он.

Встретившись возле концертного зала с девушками, Фёдорыч решил, что это какое-то наваждение. Знакомясь с обещанной девушкой, он подумал, что уже где-то видел её большие красивые глаза и эти очаровательные как персик губы.
Позже во время концерта он слегка как бы незаметно поглядывал то направо, где сидела молоденькая девушка с очень символическим именем Любовь, с которой его только что познакомила дежурная по этажу, то налево - на администратора гостиницы, даму уже зрелую и очень аппетитную. Намёк которой на шикарный ужин у неё дома, со всеми вытекающими последствиями, был очень понятен. И всё никак не мог решить, куда же пойти - налево или направо.
В антракте, когда можно было более свободно любоваться Любой, Фёдорыч просто поедал её глазами. До чего же она хороша, думал он, влюбляясь в неё.
Она попросила Фёдорыча проводить её домой после концерта. Вот тут-то Фёдорыч и сказал, что администраторша уже позвала к себе на ужин, на что дежурная ответила, что она такая похотливая и своего не упустит.

Немного подумав, Фёдорыч сказал, что не совсем удобно отказывать даме напрямую и что нужно что-то придумать. Ну, к примеру, на выходе из концертного зала начать валять его в снегу, как бы балуясь. Она немного подождёт, обидится и уйдёт. Так и сделали по окончании концерта. И Фёдорыч пошёл провожать Любу.

С каким упоением он наслаждался Любой, витая в облаках в этом ночном чужом городе, которому так был рад, что не заметил как пришли к её дому, но приглашать его в гости никто не собирался, просто сказав спасибо и до свидания.

Фёдорыч, немного оторопев, огляделся вокруг, заметив, что совсем не знает в какой стороне гостиница и тогда Люба согласилась проводить его. Он всё ещё надеялся, что она передумает, но, увы, ничего не случилось. Фёдорыч только успел неуклюже обнять её, она, выпорхнув, убежала. Он повернулся, открывая дверь гостиницы, в голове мелькнуло - как сейчас будут издеваясь, подтрунивая над ним, шутить его друзья. Идя по этажу в номер, Фёдорыч вспомнил, что видел её в электричке. От этого открытия он даже остановился, почувствовав лёгкий жар в груди.

На следующий день она позвонила, сказав, что у неё свободный день, да и погода смилостивилась и что можно было бы погулять, и добавила - видел ли он, что она написала на снегу вчера вечером ему? Фёдорыч, бросившись к окну, пытался разглядеть, что же там на сугробе. Но вчерашняя метель всё надёжно спрятала. Позже они гуляли по заснеженному городу, болтая безудержно обо всём. Проходя мимо загса, она как бы, между прочим, сказала:
- Давай распишемся.
Фёдорыч оторопело остановился, вспомнив наваждение в электричке, а она, весело рассмеявшись, сказала:
- Что, испугался? Это шутка. Просто в магазине для новобрачных очень красивые туфли, но только по талонам и если подать заявление, то получишь талоны. Вот и весь подвох.
На что Фёдорыч сказал, что и вовсе не испугался, а даже напротив очень хочет этого и не только для туфель.
Теперь она, слегка порозовев то ли от мороза, то ли от смущения, улыбнулась. А уже вечером Фёдорыч улетал, и она пришла попрощаться. Обменявшись адресами, договорились писать, после чего она спросила, читал ли он то, что она написала ему вечером перед окном на снегу. Фёдорыч сказал что нет, он и не знал об этом, просил сказать, а она ответила, догадайся сам. Ещё долго Фёдорыч думал, что там было написано.......


Гранёный стакан, стоявший на столе, разлетелся вдребезги, издав при этом глухой хлопок, переходящий в затихающий звон, от которого в очередной раз прервался сладкий сон Стёпки.
На его милой заспанной рожице появились две круглые испуганные пуговки-глазки, которыми, оглядывая всё вокруг, он никак не мог понять, что же такое произошло, и что будет дальше. Но продолжения не последовало, и через некоторое мгновение Стёпка сладко зевнув и по крепче обняв ногу Фёдорыча, приготовился смотреть продолжение своего волшебного сна, но что-то сон совсем не спешил возвращаться.
Что бы это такое было и почему Фёдорыч сидит не двигаясь? Неужели так крепко спит даже крепче чем я? Эти шевелящиеся в Стёпкиной голове мысли прогнали его замечательный сон, от чего Стёпка с досадой вздохнув окончательно проснулся.
Запоздалое зимнее солнце, появившись на новогоднем небе, бросило свой бледновато-жёлтый луч на зимовье. Угодив прямо в замёрзшее окошко, медленно стало прогуливаться по избе, пробуждая всё вокруг. Прежде это доставляло огромное удовольствие наблюдать за весёлым лучиком, только сегодня это Стёпку почему то не радовало. Со двора доносилось жуткое подвывание Капитана. От этого у Стёпки шерсть становилась дыбом и ужасно сосало под ложечкой, так что незамедлительно хотелось забиться подальше в глухой угол, закрыв лапами мордашку, как раньше ещё тогда, когда у него была мама и он, при первой же опасности, прятался у неё под лапами на теплом животе.

Со двора послышался шум и чей то разговор с Капитаном, дверь в дом открылась и на пороге показалась давнишняя знакомая женщина - тётка Ольга, что жила ближе всех к заимке в деревне. Её дом был на окраине и она частенько захаживала к Фёдорычу в гости. Вот и на этот раз пришла поздравить с Новым Годом. Войдя в избу включила свет, вскрикнув взмахнула руками и кинулась к Фёдорычу со словами: «Что же это такое, миленький, да как же так!»

Вскоре появились люди в синей одежде с носилками, долго возились вокруг Фёдорыча и, положив его на носилки, унесли и только тётка, так и стояла посреди избы, со сложенными на груди руками, беззвучно шевеля губами как в немом кино.

Весёлый летний дождик, постукивая как на барабанах на всём, что попадалось ему на пути, радовался, думая, что дарит всем своё хорошее настроение, люди улыбнитесь....

Не многочисленные прохожие, попавшие под дождь, спешили по своим делам, укрывшись зонтами, обходя лужи, что появились на тротуаре в виде озёр. Красивые женские ножки на высоких каблуках медленно шли по тротуару не выбирая дороги прямо по лужам. Молодые парни дружно, как по команде, поворачивали головы вслед.

Её пышные, волнистые русые волосы даже под дождём не потеряли своей красоты, она шла, высоко подняв голову. Её глаза были пустынны, по прекрасным щёчкам которые совсем недавно волновали мужчин розовым цветом текли чёрные ручьи. Слегка припухшие губки медленно и беззвучно шевелились. Единственная, кто не замечал, что идёт дождь. Ей было всё равно и это очень обижало дождик, ну как же так, думал он... Да и откуда ему было знать, что ей сейчас не только дождь безразличен, но и сама жизнь опостылела, этой молодой, красивой, ещё вчера преуспевающей девушке, сводившей с ума толпы поклонников. Жизнь потеряла всякий смысл, она шла, не зная куда...


Впервые за эти месяцы, что пришлось проваляться в больнице, Фёдорыч оказался на улице. Свежий воздух, ударив в голову, слегка опьянил и от лёгкого кружения Фёдорыч остановился, что бы перевести дух. Тёплый летний дождь быстро освежил и привёл в чувства. Фёдорыч поправил сумку на плече, шагнул со ступенек больницы, и тут же получил толчок в плечо, от чего резко повернулся и, схватив руками за плечи девушку, хотел выругаться, но увидев её лицо, просто крепко прижал её к себе. Что ты, что ты, дочка перестань! Обняв её крепко, не переставая говорил он.
Её хрупкое девичье тело подрагивало всё реже и реже и скоро совсем успокоилось, она подняла глаза и взглянув ему в лицо слегка улыбнулась.

- Дождик. - Сказал он, подняв голову вверх.
- Ага!- улыбнувшись, ответила она.
- Давай спрячемся, - предложил он, улыбаясь, и они зашли в кафе напротив.
Чашка горячего кофе и фужер красного вина сделали своё дело. По телу растеклось приятное тепло и повеселело на душе. Они весело болтали как старые закадычные друзья, не смотря на большую разницу в возрасте между ними. И все печали и обиды, что недавно были неразрешимыми, казались смешными и пустяшными.
Какой замечательный этот худощавый и строгий на вид мужчина и как с ним легко и спокойно, как приятно пахнет от него больницей и ещё чем-то домашним.
День клонился к вечеру. Они вышли на улицу. Дождь давно кончился. Они ещё раз, взглянув друг другу в глаза, пожали руки. Она, повернувшись, пошла. Но сделав пару шагов повернулась и спросила есть телефон. Он достал сотовый из кармана и протянул ей, она набрала номер и мелодия Per Sempre послышалась из её сумочки.
- Вот теперь мы связаны. - Сказала она, отдав ему телефон. Быстро застучала каблучками по тротуару.

Фёдорыч, набрав полную грудь воздуха, медленно выдохнул. Как хорошо, какая замечательная штука жизнь! Постояв немного собрался идти на вокзал, но вспомнил что это были последние деньги на билет до дома. Улыбнувшись, почесал затылок. Решил вернуться в больницу. Резкий сигнал машины и скрип тормозов заставили повернуть голову, ну и куда эта развалина без меня собралась, услышал он до боли родной голос друга...

День клонился к вечеру. Изрядно нагулявшись и вволю отведав пойманной самим в таёжном ручье рыбой, Стёпка возвращался домой. Проходя мимо полянки, заросшей малиной, Стёпка завернул полакомиться сладкой и ароматной лесной ягодой. Кусты малины были высокими, и Стёпка никак не мог добраться до ягоды, но он считал себя очень смышлёным медвежонком. Сев возле кустов он наклонял ветки и, когда ягода оказывалась прямо возле рта, ловко схватывал её, языком отправляя себе в рот, отчего рожица расплывалась в упоительной улыбке.

Уже темнело и начавшийся мелкий дождик накрапывая, подгонял Стёпку и без того спешившего домой. Он знал что там, на заимке его ждёт большая чашка с вкусной кашей и не менее такая же с парным молоком, которое приносила тётка. Так как Апрелька ушла в загул и только ела и гуляла. Стёпка подрос и уже давно подружился с Апрелькой и теперь жил с ней рядом на сеновале.

Добравшись до заимки, Стёпка, поравнявшись со старой сосной, что росла прямо возле сеновала, остановился. Изловчившись, подпрыгнул, достав до ветки, что росла низко и, ухватившись как на перекладине, подтянулся пару раз и, раскачавшись, спрыгнул, продолжив свой путь к будке, где жил Капитан.
Вечерами вдвоём они любили, выйдя на дорогу к столбику с указателем, и там усевшись, по долгу, пока не стемнеет, смотреть на дорогу в ожидании вдруг однажды, и покажется до боли знакомый и родной силуэт Фёдорыча. Вот и сегодня, изрядно проторчав под дождём, так и не дождавшись. Заковыляли спать. Капитан к себе в будку, а Стёпка - на сеновал. Там, возле сеновала, в загоне уже дремала Апрелька, смачно пережевывая свою жвачку. Зарывшись в сено, Степка, немного взгрустнув, погрузился в сон...
Давно уже так тепло с упоением не сидели два закадычных друга, именуя свою дружбу содружеством. Михаил десантник воин, интернационалист, а для него просто Мишка, и он, военный моряк, участник локальных войн, а ему просто Фёдорыч. Оба имеют ранения, им всегда есть что вспомнить и о чём поговорить.

За накрытым по холостяцки столом, на кухне, бередили свои души своими замысловатыми разговорами. Порой казалось, что они спорят, то признаются в симпатиях друг другу. И вот эту идиллию прервал телефонный звонок. Не сразу отреагировав на него Фёдорыч достал мобильник и удивившись незнакомому номеру ответил. Тишину в трубке прерывали всхлипывания, и только после настойчивого вопроса Фёдорыча, послышался заплаканный девичий голос. Это была Олеся, и поведала она, что сидит на лавочке в сквере под дождём и идти ей некуда и позвонить некому кроме Фёдорыча. Он, немного успокоив ее, спросил где она находится и они вдвоём с «содружеством» рванули, как бывало прежде, спасать друга из беды.

Ревевший ровно мотор и ритмично работающие дворники, сбрасывая дождь со стёкл, помогали Фёдорычу сосредоточится и проанализировать, как же он смог упустить такое, что до конца не выяснил и не помог девчушке. Разводили ненужные разговоры в кафе и как всегда, боясь влезть в чужую душу, чтобы не поранить её не до конца, всё выяснить, и вот он результат.

Дождь всё усиливался и крупные капли, стекая по волосам, попадали за шиворот, от чего становилось холодно и Олесю трясло так, что слышен был стук зубов. Свет фонаря вырвал из тёмной аллеи силуэт мужчины, торопливо шагавшего к беседке. Это был он. Подхватив хрупкое, бьющееся в истерике почти не живое тело, Фёдорыч крепко прижал его к себе и со словами: «Я тебя никому не отдам.», понёс в машину. Она, сжавшись как маленький ребёнок, прижалась к его тёплой сильной груди, сливаясь с ним в одно целое.

Машину слегка покачивало, и тепло от включённой печки успокоили и согрели Олесю
Так она сидя на коленях у Фёдорыча и уснула, положив голову ему на грудь. Он крепко держал её, боясь разбудить неловким движением. Они ехали на заимку. Фёдорыч, после долгого отсутствия впервые возвращался домой не один, на душе было легко и немного волнительно... 

Другие произведения автора:

Ей нравилась зима

Весна

Жара