Вещие сны сидельца Сизова - сон одиннадцатый

 
     Среди хлама неожиданно наткнулся на старую балетку, из далёких пятидесятых годов. Открыв, опешил. Там находились останки младенца. Ткань, в которую тельце было завёрнуто, истлела. Позвонил Лаврову, тот дома был, услышав, сразу приехал, вызвал милицейских.

     Прибыла бригада. Оформили всё как положено. Покопались ещё в хламе, попросили пару деньков ничего не трогать и уехали, забрав балетку. Сизов поехал домой ночевать, не по себе стало от увиденного. Кто же такое с младенцем мог сотворить, а главное - зачем? Ребёнок был явно доношенным. По сердцу кошки скребли. Снилось ему ночью разное. Видел девушку необыкновенной красоты. Пышноволосая, с голубыми глазами. Всё кружилась в танце в своём ситцевом платьице, с юбкой солнцем, а по нему разбросаны мелкие голубенькие цветочки, кимоно приспущенное... Чистый ангел, спустившийся на землю.    

     Утром выпал снег, побелела земля. Воздух очистился от гари, дышалось легко.  Сизов ехал на работу с замиранием сердца, понимал, не случаен этот сон и предстоит ему встреча с этим неземным ангелом наяву.

     В агентстве было много народу. Следователи, опера. Зачем-то простукивали стену в чуланчике, а потом и вовсе стали её разбивать. Он сразу узнал платье... Оно не истлело и сохранило яркость расцветки. Нервы у Сизова не выдержали, он вышел на улицу. Не на такую встречу надеялся.

     Снег падал крупными хлопьями. Тишина на улочке и окрест поражала. Всё замерло, редкие машины проезжали тихо, приостанавливаясь. Какая-то сила их останавливала у офиса агентства.

     Лавров вышел покурить и стал рассказывать об увиденном, прищурив глаза, словно от яркого света:

     - Двадцать лет пролетело. Я ещё тогда заподозрил неладное. Не понравился мне этот художник, тут раньше мастерская его была. Странный он был. Работал на заказ, рисовал портреты, сходство было ошеломляющем, но он так изображал людей, словно видел их внутренний мир. Смотришь на человека - добряк-добряком, а на портрете получался чёрт без рогов. Ненавидели художника за это. Портрет выкупали и, скорее всего, сжигали. Здесь, в доме наискосок, девушка жила очень красивая. От мужиков отбоя не было, но она никого не замечала. Голосище у неё был, лучше чем у див оперных.  Глаза...

     - Голубые и ресницы густющие, - подхватил Сизов.

     - Ты откуда знаешь? - опешил Лавров. - Хотя, что это я спрашиваю.

     - Вчера приснилась, танцевала в своём ситцевом платье, - ответил тихо Сизов.

     - Душа её танцевала, Славик. Обретёт она теперь покой. А тогда влюбилась красотка в того художника, он женатый был. Детей не было у них с женой, мог бы и развестись, но тесть в союзе художников большой шишкой работал. Он зятьку эту мастерскую и выделил, ещё до женитьбы на дочери, не прикопаться. Жёнушка художника стерва была отменная, центнера полтора весом. Взялась она за девушку мёртвой хваткой, узнав о беременности. Ту из института исключили, беспредельничали чинуши. Что сказать - власть в руках. Трухнул художник, стал всем доказывать о своей непричастности к рождению ребёнка. Скверно девушку оболгал. Одна она жила, некому было заступиться. Матушка накануне от тяжёлого недуга умерла. Последний месяц она дохаживала и вдруг пропала. Соседи тревогу забили. Вскрыли квартиру с участковым, везде порядок, детские вещички в одеяльце завёрнуты, а хозяюшки нет. Искали её по больницам, моргам. 

     - Был человек и не стало, - тяжко вздохнув, произнёс Сизов.

     - Верно, Славик! Был человек и нет. Кинулись мы к художнику, он в истерику, знать мол не знаю, устал от всех этих разговоров. Не мой ребёнок у неё, не рисовал я её, отстаньте и всё. Всю мастерскую перерыли. Скажу тебе и про чулан. Хлама куча, всё в пыли. Каюсь! Видел среди хлама я ту балетку, видел... По истечению времени дело закрыли. Художник тоже испарился, ему тесть в другом месте мастерскую нашёл, пристроил куда следует, заказами завалил. Вот сейчас с ребятами едем к нему.

     - Возьмите меня с собой, - взмолился Славик. - Гляну на него исподтишка.

     Шикарная мастерская, вся полотнами заставлена, второй этаж имеется с комнатой для отдыха. Вышла оттуда девица в прозрачном пеньюаре, посмотреть кто приехал.

     - Котик, а кто эти люди и что им у нас надо? - спросила она, сладко потягиваясь.

     - Дорогая, иди досыпай! Не знаю, кто и зачем, но скоро они уйдут, ни с чем, - ответил ей художник, вытирая краску с рук.

     Прочитав постановление о проведении обыска и аресте, побелел, белее белил на  плакате.

     - У вас новая жена? - спросил Лавров. - А где прежняя?
 
     - Я давно развёлся и это лично моё дело, - ответил художник, вытирая пот со лба.

     - Ну, развелись вы всего-то год назад, после смерти тестя. И где теперь ваша прежняя супруга, никто не знает, - напирал Лавров, заранее наведя справки.

     - Уехала она из страны. У них с отцом в Черногории дом свой, там, наверное, и живёт, - отвечал художник всё больше бледнея.

     Сизов подошёл к стене под лестницей, отодвинул пару полотен и постучал  пальцем. Не понял опять, почему его туда потянуло.

     - Пустота здесь, Векеша. Посмотреть надо. По одной схеме действует гражданин. Не остановили его тогда, вот он и вошёл в раж, - обратился к Лаврову Сизов.

     Художник схватился за грудь и стал оседать на пол, уронив столик с красками. Врачи скорой помощи предположили инфаркт. С ним уехала и девица со второго этажа.
Мастерскую опечатали, но на всякий случай оставили наряд понаблюдать, и не зря. Ближе к полуночи приехала девица с двумя молодыми людьми. Ключи от мастерской у неё были, а бумажка с печатями их не остановила. В самый разгар работ по разборке стены под лестницей омоновцы произвели задержание молодчиков.

     В тайнике было найдено тело молодой девушки, очередной жертвы художника.  Познакомился с молоденькой студенткой, предложив ей работу натурщицы. О новой пассии узнала жена. Из Черногории её привезли под охраной. Кто из них нанес удар статуэткой по голове девушки, предстояло установить следствию. Ни Лавров, ни Славик в этом участие не принимали. Суд вынес суровый приговор, но это не принесло облегчение Сизову.

     После проведения ремонта, оборудовав в чулане душевую комнату, Лавров и 
Сизов не использовали её по назначению, не могли. В солнечные дни в окошко,
почти под потолком, заглядывало солнце и в лучах появлялось видение стройной девушки, танцующей вальс. Сизов в такие минуты приоткрывал дверь, смотрел и становилось легко на сердце.

     - Ты нашла свой покой, моя славная, - говорил он вслух и закрывал дверь.

Продолжение следует...