Одомашнивание

                                                                             ОДОМАШНИВАНИЕ

Это чертово русское "-к"! Сколько раз сегодня он его слышал ! И колка вместо кока-колы, и видик, и сидюшник, и автогражданка... Какие мы, русские, мастаки, думал он,  пеереиначивать все на свой лад !   Наш "великий и могучий"   с  присущим ему суффиксным  панибратством  позволяет нам моментально одомашнивать чужие названия. Каким инфантилизмом  звенят эти слова ! Это омерзительное русское "- к", раньше лишавшее человека индивидуальности и достоинства, творя "клушек", "ванюшек", "глашек", "петрушек", превратившее "воду" в "водку", поделившую нашу историю на трезвую, в которой мы что-то делали, и пьяную,  в которой мы крушили то, что сделали в трезвой, сегодня оно  не позволяет осознать назначение и суть того, к чему оно прилипает, будь то  предмет, или явление. Отринув средневековую подозрительность, мы научились мгновенно принимать чужое, порой смеша своим подбирайством весь мир. Наше рабское неприятие превратилось в не менее рабское приятие. Покорность и  упорное невежество - при имеющихся у нас величайших возможностях - составляющие нашего национального характера, а язык - всего лишь его отражение. Мы настойчиво уродуем истинно полезное и охотно  уживаемся с истинно ненужным.  Мы живем по нашей, особой правде.  "Одинокие в мире, - писал Чаадаев,- мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и все что нам досталось от этого прогресса, мы исказили. С первой минуты нашего общественного существования мы ничего не сделали для общего блага людей; ни одна полезная мысль не родилась на бесплодной почве нашей родины; ни одна великая истина не вышла из нашей среды; мы не дали себе труда ничего выдумать сами, а из того, что выдумали другие, мы перенимали только обманчивую внешность и бесполезную роскошь." Сегодня наша национальная страсть к искажению и крестьянское всезнайство по-прежнему не дают нам покоя и, если возможно, мы перелапачиваем  чужое по мере ущербности нашего усмотрения, творим из него немыслимые смеси,  а если нет - то просто смиряемся с ним, все так же называя  его  по-свойски. От размышлений его отвлекло все то же "-к": кондейка - так   какой-то юный олух, проходя рядом с ним, назвал кондиционер. "В лучших традициях, - подумал он. -  Во время войны мы сразу же окрестили    передвижные газовые камеры фашистов  "душегубками", словно, когда они ехали по городу, уничтожая в своем адском чреве людей, это было не более, чем прогулка на пролетке..."

Другие произведения автора:

Оценка отца

Луна сегодня полно светит

Оценка хозяина кота