.
I
Сначала была мгла. Несколько гребков вверх, вернее туда, где угадывался верх. Взбудораженные, обгоняющие пузырьки заспешили туда же. Стало заметно светлей. Наконец, пузырьки заполнили всё пространство, приятно шурша. Свет стал нестерпимо ярким. Лукреция вынырнула.
Вода оказалась сном. Первое желание – погрузиться поглубже обратно – постепенно растаяло. Лукреция раскинула руки, стала любоваться голубым небом, умытым солнцем, покачиваясь на волнах, из которых только что проснулась.
Вообще-то, её комната смотрела на северо-запад. За окнами было осеннее утро. Но в душе был остров Кипр с картинки из рекламного буклета.
II
Имя было не настоящее. Вернее, не первое, не родительское. Первое она уже забыла, потому что не хотела вспоминать. Какое-то обычное, светло-серое, как несвежий снег.
Лукрецию придумал одноклассник. Его звали Вовик. Он думал, что дразнится. Приходилось обижаться, чтобы не расхотел обзываться снова и снова. И Вовик с удовольствием попадался на сердито вздёрнутый носик, на старательное молчание. И скоро все уже забыли первое, несвежее, серое.
После школы его уже звали Володей. Он был её третьим мужчиной. Или четвёртым. Он не волновал её в этой роли. Она просто платила ему за то, что стала Лукрецией. Очень гордилась благородным происхождением имени. Правда уже не помнила точно – греческое оно или римское. Она быстро забывала всё историческое и географическое. Чтобы снова удивляться и радоваться, узнавая.
III
– Маленькая собачка всегда щенок, – вздыхала мама.
– Лукреция, лук рецать будем? – издевался брат, помогая делать салат.
– Лёгкий ты человечек, давай строить ячейку общества, – просил Володя, милостиво допущенный после очередной многомесячной отставки.
– Эх, Вовик, вот если бы ты был Юлием Цезарем. Или хотя бы Плинием Младшим, – мечтала Лукреция. А про себя замечала, что снова не помнит: была война с Карфагеном до Цезаря или уже после. Надо попросить, чтобы рассказал.
Вовик как всегда интересно рассказывал, и в душе Лукреции воцарялся покой от вечного торжества хронологии. Снова узнавая забытые детали про изобретение колеса, паруса или швейной машинки, она не уставала удивляться логике и целесообразности, с которыми человечество обустраивало своё бытие.
IV
Она единственная ещё помнила, что его звали Вовик. Он позвонил, надеясь на очередную порцию милости и вдохновенно восхищаясь очередным своим внуком. Лукреция слушала невнимательно – последнее время она старалась понравиться аккуратной старушке, которая следила за ней из зеркала.
Телефонный провод не позволял отойти далеко и спрятаться. Всё время на виду и всё время нравиться было очень утомительно.
– Надо бы всплакнуть по этому поводу, – решила Лукреция, вешая трубку.
Но всплакнуть не получилось. Слёзы душили её.
2005
© Сергей А. Никитин
Другие произведения автора:
Половая жизнь
Диалог о счастье
2. Девушки и старые романы
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
