КУКУШКА (Притча по мотивам белорусской сказки).

8 марта 2012 — Калита Сергей

КУКУШКА.

(Притча по белоруской народной сказке).

Давно это было. Никто и не помнит - когда. Но в те далёкие времена и небо разве что было ярче и пронзительнее, и трава зеленее что ли. Да и деревья росли – исполины, достающие едва ли не до самого неба и такие мощные, что, бывало, десять человек обхватят их в стволе и то еле сойдутся в сцепке, тогда уже и одиннадцатого звать надо.

Это было тогда, когда на землю часто спускался Господь Бог и ходил, принимая разные обличия, по разным весям и городам. А что ему! Ведь для Создателя один день как тысяча лет и тысяча лет как один день.

Ходил Господь Бог по белу свету и смотрел на то, что делают люди, как они живут. И очень не нравилось Ему то, что он видел. Да и с какой стати, скажите, радоваться, если существа, которых Он создал по образу своему и подобию, а точнее сказать, вложил в них бессмертную душу, ту, что уже изначально и до скончания времён должна была оставаться чистой и незапятнанной, несмотря ни на что, не приняли этого дара как должное. А, возможно, и не поняли. Поэтому или нет, но стали у многих из них души чёрными, чернее ночи. Хотя зачем наговаривать на это дивное время суток, ночь не всегда бывает чёрной - она может быть и ясной, и светлой, особенно когда светит полная луна и небо усыпано яркими звёздами. А вот душу, если она почернела по-настоящему, вряд ли можно осветить звёздами. Впрочем, кто знает?!

Так вот однажды холодным промозглым осенним утром Господь Бог оказался возле небольшой деревеньки, состоявшей из десятка покосившихся от старости хижин. И все же на фоне этого убожества один из домов смотрелся более-менее, аккуратно, с постеленной поверху свежей соломой крышей. Именно к этому строению и направил свои стопы Создатель. Дорога была трудной, и подумалось, что именно здесь Ему окажут достойный приют, позволят согреться и, возможно, даже накормят. Ведь со двора, точнее, из печной трубы соблазнительно несло свежевыпеченным хлебом.

Нужно сказать, что в этот раз Господь Бог принял образ дряхлого немощного старика, хромого и подслеповатого. Старика, которого затянула долгая дорога в «никуда», но пока ещё до конца не сломила. Кстати, это был самый любимый образ Создателя, если Он хотел испытать тварей человеческих на чистоту их души.

На робкий стук двери долго не открывались. И могли бы не открыться, - скорей всего, хозяева, усмотрев через окошко, кто такой стремиться к ним на порог, решили затаиться. Мол, нас нет дома. А этот доходяга пускай себе стучит, пока ему не надоест, да и пойдёт себе дальше, может, где-нибудь в другом месте ему и подадут, а у нас и так ничего нет – себе еле-еле хватает.

Но вот только не учли хозяева, что это не обычный гость. Понятное дело, простой бродяга давно бы уже был возле другого подворья, но этот - никак не унимался, хоть кол ему на голове чеши.

В этой хижине жила одна одинокая женщина. Мужа схоронила давно, и уже много долгих лет жила без мужского внимания. А деток ей Господь Бог не дал, - непонятно почему. Возможно, поэтому и очерствело её вдовье сердце. Впрочем, подобное могло случиться и по совсем иному поводу.

Заприметив нищего бродягу, вдовица быстренько закрыла двери на защёлку и затаилась, даже успела хлеб, который стоял на столе и остывал, занести в подпол, запихнуть в самый дальний угол и накрыть огромным слоем пыльного тряпья – от греха подальше. Но вот только забыла выветрить запах, - тот, ароматный и душистый, заполонил собой всё помещение.

-Хватит колотить без толку, - подала, наконец, голос хозяйка и распахнула перед самым носом бродяги скрипучую, сбитую из еловых горбылей, дверь. – Чего нужно?

Хорошо, что двери открывались вовнутрь, а то получил бы Создатель по носу, тогда бы и узнал, что нечего соваться туда, куда тебя не просят.

-Пусти, хозяюшка, погреться? – слёзно попросил Господь Бог.

-Вот ещё! – возмутилась вдовица. – Пусти тебя, а вдруг ты болен чем. Заразы мне тут ещё не хватало.

-Тогда дай чего-нибудь пожевать.

-Чем тебе жевать? У тебя и зубов, поди, уже нет. Одно осталось – духом святым питаться. Тем более, у меня самой ничегошеньки нет. Оголодала я.

-Как нет, - усмехнулся старик. – А чем это так пахнет? – и он потянул носом. – Никак хлебушком?

-Ой, какой там хлебушек, - отмахнулась женщина. – Поскребла по сусекам, вот и испекла себе поскребышей на один зуб.

-Так, может, ещё немного поскребёшь? Мне и этого хватит, - не унимался бродяга, и создавалось впечатление, что уже не уймётся.

-Ладно, - буркнула женщина. – Пойду, может, что и наскребу. Осталась там, в уголке, немножко, мышами подпорченное.

-Ничего. Мне и этого будет достаточно, - Господь Бог чуть было не пустил слезу благодарности.

К слову, он был великолепным актёром. Возможно, именно от него мы и научились премудрости лицедействовать по поводу и без повода.

-А пока ты хлопочешь, может быть пустила бы меня всё-таки погреться? Во дворе холодно, да и дождик вон заморосил.

-Обойдёшься! – одёрнула старика женщина и захлопнула дверь.

Остался Господь Бог на улице, присел, вздохнув, на завалинку и ещё плотнее закутался в свою старую продранную во многих местах свитку. Ох, не понравилось ему, как поступила с ним женщина, точнее, не с ним, а со стариком, которого, по его разумению, должны были здесь и приветить, и обогреть, и накормить. А получилось – ни первого, ни второго, ни третьего. Правда, с третьим ещё предстояло выяснить.

Вдовица и в самом деле пошла в каморку, где стоял ларь с мукой, кстати, на половину заполненный, и, зачерпнув оттуда с горсть муки, быстренько, размешав ту с водой, слепила колобок размером с куриное яичко. Мол, для бродяги и этого более чем достаточно.

Но каким было её удивление, когда колобок, попав на раскаленные угли, начал вырастать в размере. Вначале он был всего лишь с небольшую тыкву, а потом и вовсе превзошёл все ожидания – румяному, пышному, источающему удивительный аромат ему просто стало тесно в печи. И хозяйка поспешила вытащить его оттуда и поставить на стол. Но и там колобок, казалось, не переставал расти в размерах.

У женщины чуть глаза на лоб не повылезли. Такого она ещё не видела.

Хотя чему тут удивляться, когда на завалинке возле дома сидит Господь Бог и ждёт обещанного угощения. Так почему бы вместо жалкого поскрёбыша, который ему обещала хозяйка, не быть сдобному караваю. Его хватит, ого, на сколько.

Только вот женщина этого не знала. Её просто обуяла жадность. Как? Какому-то нищему бродяге отдать такой замечательный хлеб, который на стол и князю подать не зазорно! Не бывать этому.

Схватила вдовица, обжигаясь, каравай, завернула его в серый рушник и по лестнице забралась на горище, чтобы там спрятать хлеб. Спрятала, забросав разной рухлядью, а после - и сама затаилась на чердаке. Хитрая женщина подумала: «Посидит себе бродяжка на завалинке с час-другой, а, там глядишь, надоест ему, вот и пойдёт себе дальше, не солоно хлебавши».

Так оно и получилось. Сидел Господь Бог, сидел без движения, мёрз, пока и вовсе не продрог. Потом снова начал стучаться в двери, но никто ему так и не открыл. Плюнул Создатель тогда в сердцах и пошёл дальше. Но напоследок успел услышать злорадный смешок торжествующей вдовицы:

-Что съел, старый пень, куку?! Будешь знать, как шататься там, где тебя не зовут.

Ох, и рассердился Создатель на жадную и злую женщину, топнул в сердцах ногой:

-Ну и кукуй себе, пока не осознаешь своей вины

И чтоб это не было голословным, взял и превратил вдовицу в серую неказистую птичку. А сам пошёл себе дальше, вскоре и, запамятовав про то, что сотворил. Да и зачем Создателю помнить, – сколько всего подобного было Им совершено на этой грешной земле, обросло тайнами и легендами, а то и вовсе обратилось в тлен.

А вдовица до сих пор никак не может избавиться от заклятия, летает себе без конца туда-сюда, словно чего-то ищет, как неприкаянная, видимо, так и не осознав своей вины. А, может быть, и осознала. Но вот только Господь Бог про неё так и забыл. А раз так, то и летать ей до скончания времён. Хотя, кто знает?!..

Мораль: прежде чем хлопнуть перед носом дверью, посмотри, кто стоит там. Но одного зрительного восприятия и порыва души мало – тут следует руководствоваться сердцем. Впрочем, мне ли вам объяснять.