Давай!

20 мая 2012 — Нина Роженко

Жертва? А кому она нужна? Твоя жертва? Разве кто-то заметил? Разве кто-то оценил? Конечно, ты совершенно искренне тащилась на лобное место в длинной холстинной рубашке. Босыми ногами по острой гальке. Ступни, изрезанные острыми камнями, кровили. Терновый венец на вспотевшем лбу сползал на глаза. Венок кололся и очень хотелось почесать лоб. Но жертва не должна чесаться, как простая нищенка из подворотни. И ты терпела и улыбалась навстречу плевкам. Ты принимала плевки и камни, предназначенные не тебе. Ты смиренно утиралась, улыбалась, терпела боль и презрение. Ты же думала, что поступаешь по совести. И радовалась этим плевкам. И сердце твое трепетало от счастья самопожертвования. Ты была уверена в своей правоте. Ты смотрела в лица этих людей на обочине, что пришли посмеяться над твоим унижением и смертью. Они смеялись и швыряли в тебя комья грязи и камни. Они не знали, что ты принимаешь грязь и камни, предназначенные не тебе. Они чувствовали свою коллективную правоту. Они развлекались после тяжелой утомительной рабочей недели. Они имели право на яркое зрелище. Хлеба и зрелищ! А ты в оплеванной клетке тряслась на разбитой телеге и с жалкой улыбкой утирала плевки.

Тебя грела надежда, что он-то оценит. Обязательно оценит твою жертву. И будет тосковать, плакать. И там, на границе жизни и смерти, он пошлет тебе благодарный взгляд сожаления, любви и надежды.

Стражники тащили тебя сквозь беснующуюся толпу на плаху. Ты упиралась, спотыкалась и оглядывалась. Ты искала его. Ты не могла умереть, не увидев его благодарный тоскующий взгляд. Этот взгляд должен был унести тебя, как на крыльях, от топора палача, от окровавленной плахи туда, где солнце плавает в нестерпимой сини благодатного неба. Но только безжалостный смех толпы, и сиющий солнечными бликами топор видела ты. И ни одного сочувствующего взгляда.

Где же ты, любимый? Ради тебя я пошла на плаху. Ради тебя! Где же ты? Солнце мое!

Чужие грубые руки втаскивают тебя на помост и бросают на колени. Эти же безжалостные руки разрывают ворот холстинного платья, оголяя шею. Через несколько секунд ты умрешь. Ты готова, но для последнего вздоха тебе нужен только один взгляд. Его добрый взгляд. Горюющий взгляд. И ты с радостью примешь смерть, потому что ты любишь.

И ты, мертвея от дурного предчувствия, хватаешь палача за полы кафтана, за худые жилистые ноги и просишь погодить минуту. Только одну минуту. Ты утираешь внезапные слезы и оглядываешь замершую толпу.

Где же ты, любовь моя? Почему тебя нет рядом? Мне страшно! Неужели ты не видишь, как мне страшно! Сейчас я уйду. Навсегда. Где? Где же твой горюющий взгляд? Где ты? Почему тебя нет рядом?

Ты отчаянно цепляешься за последние секунды. И вдруг видишь его! Хвала Творцу! Ты видишь его. Твое солнце. Ради которого ты жертвуешь жизнью. Он улыбается. Он улыбается?! Улыбается миниатюрной брюнетке в зеленом бархатном платье. Он не смотрит на тебя. Тебя уже нет для него.

И только сейчас, здесь, перед лицом Вечности, ты вдруг осознаешь с беспощадной ясностью: все напрасно! И твоя жертва напрасна. Он не понял, не оценил. И сейчас ты умрешь. За него. Ради него. А он будет улыбаться зеленому бархатному платью. Потому что ты уже - ничто. Ты уже прах. И пусть твое сердце все еще бешено колотится под холстинковым саваном, тебя уже нет. Для него нет. Нет! О Боже! За что же ты так?

И ты понимаешь, что все кончится сейчас, здесь. Через секунду. И шепчешь пересохшими губами палачу, касаясь его влажной руки: " Я скажу... Когда можно..." И слезы бегут по лицу, капают на плаху, их соленая горечь впитывается в соль слез сотен других несчастных, чьи души уже отлетели в небеса...

И ты ложишься теплой еще живой щекой на плаху, и зажмуриваешься, чтобы не видеть улыбки предавшего тебя человека. Ты слышишь нетерпеливый гомон толпы, ты чувствуешь запах теплого весеннего ветра. И прощаешь предавшего тебя. Потому что любишь. Потому что любовь сильнее ненависти и предательства.

Потому что любовь....

И ты командуешь палачу:

- Давай!

Вспыхивает в лучах весеннего солнца острый топор, и твоя голова под восторженный вопль толпы катится по помосту, орошая кровью затоптанные доски. Капли твоей крови просачиваются сквозь щели помоста и теплым парящим ручейком впитываются в сухую землю.