Роман "Мертвецы тоже люди". Фэнтези, мистика.
Елена Грозовская
плейкаст:
==================================
Глава первая
Незнакомец
-----------------
Если вы человек курящий и курящий крепко, то можете представить себе, каково это без единой затяжки промучиться сорок восемь часов. Если же вы никогда не курили, то вам меня не понять.
Только вот что я вам скажу. Перелет от острова Исла дель Коко до Коста-Рики, оттуда транзитом из Сан-Хосе до Кубы, из Гаваны до Мадрида, из Мадрида в Москву занял у меня почти пятьдесят два часа.
Еще восемь часов без сигарет и без сна я бы не перенесла, поэтому из аэропорта взяла такси и направилась на Площадь Трех вокзалов. Там купила два билета в купе СВ на ночной поезд до Тбилиси.
Я стояла на открытой платформе и ждала скорый, который через час должен увезти меня в город детства. Злая, голодная, с сигаретой в зубах, отворачиваясь от неодобрительных взглядов почтенных старушек и любопытных носильщиков. Один из них, прыщавый отвратительно красными волдырями, двинулся было ко мне, растягивая на ходу рот в уродливой ухмылке, но я, предугадав его вопрос, хмуро бросила:
– Последняя сигарета, больше нет...
«Интересно, сколько человек может выдержать без сна? Двое суток? Трое?»
Мелкий, как бисер, колючий дождичек слизывал почерневшие апрельские сугробы и стучал по обглоданной, жухлой травке за оградой. Холодный вечерний морок захватил безлунную Москву и теперь наползал снизу, от мазутной гранитной крошки между рельсами, на здание вокзала. Он уже вполз на платформу и подобрался к ногам, забрался в манжеты лёгкого плаща и теперь нагло норовил залезть за спину и в вырез шелковой блузы.
Морок надвигался неотвратимо быстро. Он, как сказочное чудище, надеялся проглотить вечерний город и не оставить в нем ничего человеческого. Тьма съедала очертания зданий, деревьев, мостов. Лишь вокзальные огни, за которыми не было видно ни зги, горели монотонно и ярко, выхватывая из темноты скользкие рельсы, косматые лапы низких туч, предвещавших такой же пасмурный, дождливый день.
Выдыхая сигаретный дымок, я всё надеялась согреться, но пальцы на ногах застыли как будто бы в туфлях не было подошвы, и босые ступни стоят на ледяном асфальте. Стуча зубами, я поспешила в тепло зала ожидания.
От яркого света фонарей я щурилась и закрывала глаза.
«Нет, так не пойдет. Надо собраться, вспомнить о работе... о биологии... Отделы зоологии… сколько их там… двадцать пять или двадцать шесть? Может, и вовсе, двадцать четыре? Та-аак, посчитаем… Акарология, раз… арханология, два… апилогия, три... гельминтология, конхиология, мирмекология… это уже сколько? Кажется, десять... О, вот интересный раздел – оология… оофагия... оотека… оомантия… нет, это уже совсем не то…»
Сонные воспоминания о зоологии колдовским образом сливались в одну навязчивую и не связанную с ними мысль о том, что скоро я опущу голову на подушку в крахмальной, хрустящей наволочке, до глаз укроюсь верблюжьим одеялом в пододеяльнике с ромбовидной прорезью посередине и усну под треньканье чайной ложки в оловянном подстаканнике. Почему-то подстаканник представлялся мне непременно с изображением Спасской башни Кремля, одеяло атласным и синим, а ромб в пододеяльнике – с кружевами.
«С кружевами? Не может быть!», – дернулась я на жесткой скамье и открыла глаза.
Подавив зевок, взглянула на наручные часы и охнула – все-таки уснула! Спросонья дико взглянула на опустевшие рядом сидения и поспешила на перрон.
Новые
Меню
