Наконец сейнера стали подходить с рыбой, и началась круглосуточная работа на Железном китайце. Собрали нас в кандейке для распределения. По собственному желанию. Трое из нас, в том числе и я попали в бригадиры. Ребята, в основном, на разгрузку, остальные кто куда. Работы выше головы. И только Лилька сидела спокойно и невозмутимо словно ожидала что её пригласят на должность директора завода. Но это место было занято, и пришлось нашей барышне идти на обрезку плавников. Для такой работы требовались крепкие, проворные руки женщины. Лилькины нежнейшие пальчики , ну никак не подходили для острого большого ножа, которым можно было зарезать хорошего быка. А что делать? Норму не давали, работали с выработки. Другие женщины обрезали по тысяче рыбин, а рыба шла крупная- кета, кижуч, чавыча. Горбушу сразу отбрасывали, собакам на зимний корм. Лилька с трудом справлялась с десятком рыбин и едва сдерживалась, чтобы не заплакать от больных уколов плавников. Жалко было смотреть на неё. Все мы были в грубых прорезиновых , тяжеленных фартуках, облепленных крупной рыбьей чешуёй. Все мы были в платках, а у нашей красы, даже косынки не было. Смешно было бы видеть на Лильке платок. Смотрелось бы, как на корове седло. Я, как юла , крутилась на мойке. Было у меня в подчинении десять мойщиков-корейцев. Рыба шла на мойку по ленте, которая постоянно где-то застревала, и я, чтобы не остановилось производство, взлетала на верх ленты и прыгала на ней как на батуте. Цирк, да и только.
Но речь –то не обо мне. Пошла я по начальству, жалея свою подругу, с целью поменять ей место работы. Начальству было до фонаря, кто от чего плачет. Поставили Лильку толкачом. Работа не пыльная, но по цене подешевле будет. А ведь мы мечтали ещё и о больших деньгах, хотя и не знали, как они выглядели.
Рыбу выгружали на наклонный настил и она сама скатывалась к лоткам на обрезку. Но и на «полатях» нужен был человек с пехлом. Это как большая швабра, и толкач с мостика распределял рыбок по лоткам. Это мне сейчас писать легко. А попробуй-ка чуть не сутки в этой огромной рыбьей массе удержать равновесие на узенькой поперечине. И это произошло. Лиля же крупная, ей тесновато, а перебоя не должно быть. Девки так отматерят, а то и рыбиной запустят. И она старалась…но,
Не удержалась однажды, и вместе с пехлом съехала вместе с рыбой вниз, к лоткам. Хохотал весь завод. Пространство-то открытое, а настил выше всего. Всем всё видно. И всем смешно очень. Полетели вопросы, дескать рыбина не попала куда попало? Лилька же в юбке была, не было у неё шаровар. Со смехом советовали, как выкарабкаться из этой скользской кучи? А она, такая жалкая от смущения нелепо барахталась в этой, живой ещё рыбе и никак не могла даже встать на ноги. И снова меня сорвало от этой картины, и снова я неистово орала и плакала и материла всех подряд и Лильку тоже.
Даже сейчас не могу писать без слёз. Все встаёт перед глазами и сердце начинает сбиваться с ритма. А этого допускать нельзя. У меня по сердцу инвалидность, и пишу я свои воспоминанья только по совету хорошего человека, дай Бог ему здоровья.
Неделю девочка лежала в палатке одна. Ранки и царапины заживали плохо, лечить было нечем. Кроме куска хозяйственного мыла никаких бактерицидных средств, естественно не было. Но, Бог милостив, Он знал, что нам болеть нельзя.
Пошла я опять в закуток к «старшему по званию» искать работу для этой мямли. Ладно, согласился взять её мойщицей завода. Работа блатная, «не бей лежачего» называется. Но, строго в ночь, часа два-три нам на сон, пока курибаны не подведут очередной сейнер с рыбой. Спали не раздеваясь, сняв только тяжёлые от рыбьей чешуи фартуки. За это время, Лилька должна из шланга, водой закачанной прямо из моря, просто смывать с заводского нехитрого оборудования чешую , рыбью кровь и прочий мусор. В общем навести чистоту. Лиля не возражала. Да ей и в голову наверное не приходило , возражать. Даром никто не кормил.
Ночи две-три я спала спокойно. И что у меня за крысиное чутьё? ( Крысы же бегут с корабля, который должен погибнуть, и я сама слышала ночью с пирса, как эти твари шлепались с борта в море.) Ну, это у меня такое лирическое отступление. Не обессудьте.
Однажды не пришел сон, не смотря на то что смертельно уставшая рухнула на свой топчан. Не закрываются глаза и только, хоть зашивай. Пришла мысль попроведать сотоварища по труду. Накинула телогрейку, иду.
До завода двадцать шагов. Захожу в широченные ворота, внутри слабенько светит лампочка и… тишина. Страх пронзил всё моё бренное существо до самых пяток. Господи, что с ней случилось??? Только бы жива была. А что вы думаете? Контингент у нас ещё тот был. Вместе ехали сюда, знаю не по рассказам. Ножички-то почти у всех были, включая меня. Жизнь нас не баловала, нет.
Другие произведения автора:
Иначе не умею жить.
эх...ма!!!
ПРО ВОРОВСТВО.
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
