Но, до дома, и особенно до рыбы было ещё далеко . Ближе к обеденному времени позвали в другой сарайчик, побольше и почище. Там нас накормили и пока мы были заняты едой, откуда-то из сверкающих на солнце снегов как в волшебной сказке появились упряжки собак запряженных в нарты. Для нас это было чудо.
Ну кому из вас довелось такое приключение? Поезд, настоящий корабль в настоящем океане и ещё настоящие ездовые хаски с настоящими каюрами. Пока я пялилась на собак, смотрела , на какие нарты пристроиться, упряжки одна за одной улетали в снежную метель. Я осталась одна и одна упряжка. Хозяин собак вышел из столовой. Как-то ловко упал на нарты, крикнул мне «садись…» и мы полетели…
( Я про это стихи написала ) А вот и кров и дом…
Три солдатских палатки, это для нас. Пять домишек на берегу между морем и тундрой это живут аборигены не то китайцы, не то корейцы и рыб.-завод, который все называли «Железный китаец»
Одну палатку определили дамам, то есть нам, одну мужчинам и одну семейным. Правду сказать, только мы и были основной рабочей силой, не считая , конечно нашей Лилии Мефодьевны. Она в категорию раб. силы никаким боком не входила. Даже, когда мы обустраивались в палатке, ближе к печке Лилька умудрилась получить. место у входа, рядом с умывальником и помойным ведром, хотя уехала на одной из первых упряжек.
Я её жалела, но помочь практически ничем не могла. Тем не менее, каким-то странным образом я была у Лильки как Санчо Панса
Это было только начало нашей дружбы..Совершенно разные по всем параметрам мы всегда были как бы связаны невидимой нитью. Я это почувствовала ещё там, в необозримо далёком от нас Иркутске, когда мы познакомились в коридоре у кабинета гинеколога. Кому интересно, читайте рассказ «Мед. осмотр».
Почти месяц не шла рыба.
Лёгкую кисею стареющей памяти накидываю на все события, которые щедро предлагала нам судьба.
Через частое сито просеиваю факты про которые вовсе не обязательно всем знать. В конце концов должна же быть какая-то тайна, дающая право додумывания каждому читателю что есть соль и правда столь бесхитростной повести. Время летело, особо не задерживаясь на наших персонах. Тем более, что назвать персоной без натяжки можно было только Лильку.
Мы все, как стая голодных собак одного помёта почти ничем не отличались друг от друга, в своих телогрейках, и сатиновых шароварах, заправленных в резиновые сапоги. Обязательным атрибутом была папироса во рту. Но Лилька , как и должно быть настоящей леди даже в одежде была не с нами. На ней была юбка в крупную клетку, из очень прочного тонкого сукна, в которой я видела её много лет, пара каких - то кофтёнок, застиранных и заштопанных Лилькиной неумелой рукой и грубые, изношенные башмаки.
Но самое интересное и яркое в её одеянии было пальто из хорошей незнакомой нам ткани. Правду сказать, это было пол-пальто, обрезанное до карманов. Полы пальто сильно обтрепались, пришлось укоротить. Лилька называла своё сооружение незнакомым словом-«лапсердак». Мы конечно понимали её от нас отличие, и хотя в её шикарной косе был вплетён дырявый шелковый чулок, вместо ленты, и в конце косы торчала пятка этого чулка, мы смеялись над этим не очень долго. Привычка дело хорошее. И эта странная Лилька на нас как-то особенно влияла, своей добротой и невозмутимостью.
Чуть не забыла… На левом лацкане её лапсердака сияла невероятной красоты брошь. Цветок со вставками из горного уральского хрусталя. Лиля говорила что и пальто, и брошь ей достались от мамы Ирмы. До сих пор удивляюсь, как при такой беспутной жизни ей удалось сохранить такую память о матери…
Некоторые, особо смелые пытались выпросить поносить брошь, и эта дурочка тут же соглашалась. Но тут по доносу, являлась я , и разьярённой рыжей кошкой бросалась защищать Лильку и её сокровище.
Вот коротко и поведала я тебе, дорогой читатель, о внешней жизни нашего дружного сообщества собранного во имя обработки рыбы, которой мы до сих пор ни одной не видели. Мы делали работу, которая ни кому нужна не была. Получали по три рубля в неделю, ползали по мокрой тундре по пластунски на небольшой островок суши, где лезла из земли для нас такая желанная, но такая ещё маленькая черемша. Собирали по чистейшему песку пляжа выброшенную прибоем мелкую рыбёшку которая по местному наречию именовалась «уёк» типа нашей кильки. Съедали её живьём, макнув в соль. Кто с хлебцем, а кто и так. А она, чистенькая, блестящая, как из серебра восхитительно пахла свежими огурцами.
продолжение следует.
Другие произведения автора:
Житие не святой Марии 37
ПОД МУЗЫКУ ДЕБЮССИ...
Не пара.
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
о звучит для вас. 
