Собеседник и все, все, все...

                                                                                   Посвящается
                                                                                   доктору А.А. Милну


       Он понимает меня лучше всех! С ним можно поговорить о чем угодно, особенно когда он понимает, о чем идет речь, или ему интересна тема разговора, хотя ему можно сделать скидку – он вроде бы младше меня (или старше?). А может мы ровесники?
       Он – мой брат?!?! Жаль, что мне не дают зеркало – я бы мог сравнить, и, если бы это оказалось правдой, то мы с ним ни одной минуты не остались бы здесь!
     Они и сейчас смотрят на нас через свои штучки, гнусно хихикают, пишут, чертят графики, а затем жрут свои бутерброды, гамбургеры, хот-доги, сэндвичи, пиццы; и все по новой… Когда мне дадут нормальную еду, а не эти липкие протоплазменные комочки, от которых меня уже тошнит!!!
      Хорошо, что у меня есть друзья; друзья – это хорошо, это отдушина в этой мерзкой камере, в которой я сижу всю жизнь. Их немного, в настоящий момент 3; нет – уже 5; 2?! – видимо это не постоянная величина… Один у меня точно есть, но и о нем с точностью этого сказать нельзя, т.к. и он исчезает, причем в самый неподходящий момент, иногда надолго. Я также не знаю, откуда они появляются и куда исчезают – я никак не могу на этом сосредоточиться, а те, которые наблюдают, в ответ на мои вопросы только смеются. Они всегда смеются над моими вопросами! Всегда!!
     Он, как и другие друзья, мягкий, пушистый! Такой же мягкий и пушистый, как и стены в моей камере!! Камера у меня хорошая: в нее входит небольшой дом, лес неподалеку и река. Я часто играю в лесу и на берегу реки с моими друзьями… Там мне с ними хорошо; я думаю, что наблюдатели меня там в это время не видят, потому что я не хочу, чтобы они меня видели…
Мои друзья иногда пахнут медом, иногда сгущенным молоком, иногда мной, и мне нравятся все эти запахи – они вкусные, но это не всегда; когда мне хочется их облизать – они становятся чересчур пушистыми, из-за чего их становится неудобно облизывать (не то, чтобы неприятно, а просто неудобно)…
       Я помню время, когда у меня было много друзей: и ослик, и поросенок, и кролик, и сова, и тигренок, и кенгуру с кенгуренком (кенгуренок мне сразу не понравился, он был плохой и сразу исчез), и какие-то родственники и знакомые кролика (их помню совсем плохо – они тоже очень быстро исчезли), и конечно медвежонок.
     Медвежонок (я не помню его имя; я не могу запомнить имена; я как-то называю моих друзей, но через небольшое время забываю их имена; это самое мучительное – забыть имя друга; у меня от этого болит голова; из-за этого сразу приходят наблюдатели и долго мешают мне дружить; я не могу записать имена друзей – мне не дают специальную палочку для записей и специальную тряпочку для записей; я помню, раньше мне их давали, и я записывал имена друзей, а потом перестали давать, и я больше не могу ничего записывать) самый лучший друг; с ним хорошо; с ним я дружу больше и дольше всех; он хороший. Я помню, он как-то исчез, и мне стало очень плохо. Ко мне сразу пришли много наблюдателей, и они что-то делали со мной, что-то нехорошее…
       Потом, через время, когда я смог видеть, я увидел, что многие из старых наблюдателей исчезли, а на их место пришли новые, и после этого меня перевели в нынешнюю камеру, мне перестали давать специальные палочки и тряпочки, и начали кормить липкой протоплазмой…
      Я вспомнил, что перед тем, как исчезнуть, у моих друзей сначала рвется шкурка, они худеют, а на полу откуда-то появляются кучки опилок… Ослик не исчез, у него только оторвался хвост. Хвост был такой забавный, с ним можно было делать разные вещи, он мне понравился даже больше, чем сам ослик; я хотел с хвостиком познакомиться и подружиться, но его забрали наблюдатели. Они снова смеялись!! А затем они забрали хвост тигренка, с которым я тоже хотел подружиться, и снова смеялись! Они всегда смеются, когда приходят ко мне в камеру и говорят непонятные, обидные слова!!!
      … а из первых наблюдателей, почему-то, опилки не сыпались, а текла красная водичка… Они сначала так смешно кричали, а потом перестали кричать и уснули…
      Я часто беседую с моими друзьями, когда не дружу с ними: с осликом я разговариваю о погоде и о настроении самого ослика (о другом он не часто хочет говорить); с кроликом я разговариваю о каком-то сексе (я не знаю что это такое, но кролику приятно об этом говорить, а я хочу, чтобы моим друзьям было хорошо); с совой я разговариваю о чем-то понятном только самой сове – она называет это интеллектуальной (я специально написал на стене это умное слово, когда мне еще давали специальные палочки) беседой; с поросенком хорошо молчать, а с тигренком болтать о всякой чепухе; кенгуру со мной разговаривать не хочет – она до сих пор обижается на меня из-за пропажи кенгуренка, как будто это я в этом виноват; а с медвежонком я могу разговаривать о чем угодно, особенно когда он понимает, о чем идет речь, или ему интересна тема разговора, хотя ему можно сделать скидку…



Пациент –    Кристофер Робин, возраст – 29 лет (на учете с 9 лет; амбулаторное лечение – с 12 лет; стационарное лечение – с 15 лет).
Диагноз –    маниакальная шизофрения неясного генеза с выраженными периодами обострения, дебильность в начальной стадии, ярко выраженный депрессивный синдром, хронический фетишизм (сублимации коитуса на мягкую игрушку).
социально опасен!



Елец, 2004г.

Другие произведения автора:

Оправдание словоблудия.

Введение в процесс деградации.

Удивительные особенности кроличьих нор.