Какой же он был, мой отец?
Высокого роста, хорошо сложен и крепко «сшит»,
черты лица некрасивы и грубы. Белую кожу оживляли темные глаза и черные брови.
Форма черепа (по определению Н. В. Недоброво) «нубийская». Как ни странно, отец
не всегда чувствовал свое преимущество над тщедушными мужчинами, иногда
испытывая какую-то неловкость – «экий верзила»!
В жизни он был не так уж прост, чувство
собственного достоинства иногда граничило с надменностью. А в дневнике он часто
был недоволен собой, называл себя тугодумом. В личной жизни он не был примерным
семьянином. Он настолько уходил в свою работу, что забывал обо всем на свете. В
20-е годы он не мог обеспечить семью самым необходимым. Его первая жена
Елизавета Константиновна была тяжело больна, надо было сменить место жительства. Семья попросту голодала. У них не
было даже хлеба. Брат Юрий некоторое
время помогает им. Но отец может отдать последние деньги за редкую книгу, мешок
муки за музейную чашку! Очень требовательный к себе, он не прощал ничего и
другим. Не любил, когда дело делалось «кое-как и приблизительно»…
Как и у любого человека, биография отца
хорошо просматривается по фотографиям. Вот молодой франт (по-детски пухлые
губы), завитой в туго накрахмаленном воротничке. И все-таки в нем есть что-то
провинциальное. Позже – лысеющий, со вкусом одетый человек, с полуулыбкой и
загадочным взглядом. В 20-е годы это уже зрелый, уверенный в себе человек. Он –
среди своих друзей главный.
30-е годы. В глазах появилась
настороженность, внутреннее сдержанное переживание. И, наконец, любительская
фотография, которую хочется назвать «Одиночество». Небритый старик,
склонившийся над кошкой, неужели это он? А ведь ему тогда не было и пятидесяти!
(1936 год).
Есть фото, где он снят в крестьянской одежде
– шапка, нагольный тулуп. И тут сразу видно его происхождение!
Впрочем, Скалдины никогда не рекламировали
свое происхождение, даже, когда им это было выгодно. Они считали себя
ленинградцами, а о сословии умалчивали. Отец придавал большое значение
генеалогии.
Теперь, с высоты прожитых лет, я думаю: кто
был отец – самородок или самоучка? От природы он обладал богатой памятью,
изумительной любознательностью. Но личностью он стал, благодаря своему
необыкновенному трудолюбию. Вспоминая о своих родителях, он пишет, что они
создали свою культуру из «ничего». Так не бывает. Любознательность, постоянный
труд воспитали в них вкус и высокую культуру, природное чутье их не подвело. По
словам Евгении Дмитриевны отец увлекался всем, за что ни брался, и прошел все в
жизни, начиная с литературных кружков, увлечения спиритизмом, астрологией,
хиромантией, масонством, литературой, и дошел до теории Эйнштейна.
«В нашем доме до 1917 года, - вспоминала
сестра отца Евгения Дмитриевна, - частыми гостями были не только студенты, но и
преподаватели. У Алексея была постоянная связь с московским университетом».
Отец никогда не понимал людей, занимающихся мелкими дрязгами, позже он напишет, что ему «часто приходится ушибаться
об острые углы человеческой подлости».
Другие произведения автора:
Дорога в сказку.
Наш мир - антонимов союз.
Только б мама поняла...
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
