Как когда-то мне нравилась ты...

 Скоро осень, за окнами август
От дождя потемнели кусты.
И я знаю, что я тебе нравлюсь,
Как когда-то мне нравилась ты...


Он спал, когда самолет заходил на посадку и проснулся, почувствовав, что самолет начало не во воздушному потряхивать - они уже ехали по «рулежке».

- Что,  Москва?, - спросил  у соседа, пытаясь хоть что нибудь рассмотреть в иллюминаторе.

Оказалось, что никакая это не Москва, а провинциальный уральский город, в котором они, как минимум, часа на четыре застрянут по  метеоусловиям российской столицы. На четыре часа – это в лучшем случае, а сколько на самом деле проторчат, одному богу известно.
  Вскоре всех пригласили на выход, любезно проинформировав, что в их распоряжении действительно четыре часа, которые они могут провести в зале ожидания таможенной зоны, где кампания предлагает им кофе, соки и прохладительные напитки. Имеющим российские паспорта разрешалось на это время покинуть  таможенную зону.
Российский паспорт у Вадима был и он, не размениваясь на кофе, поспешил на выход.
Всей грудью вдохнул свежий ночной воздух. Огляделся. Сколько же лет прошло, когда он был здесь последний раз?
...Это был город его юности. Здесь он учился, отсюда ушел в армию и воинская часть была рядом с городом. Так же недалеко, но по другую сторону от места службы находился город, в котором он родился. Сколько воспоминаний навалилось сразу!  Закурив Вадим еще раз огляделся по сторонам. Ничего знакомого, даже здание аэропорта выглядело иначе, чем тогда. 
  Интересно, а внутри оно сильно изменилось?  Докурив, он бросил сигарету в урну и неторопясь вошел внутрь.Он узнавал и не узнавал помещения. Пытался вспомнить, так ли было раньше.  Почувствовав на себе чей-то взгляд (была у него такая особенность), он не сразу, занятый воспоминаниями, обратил на это внимание. Непонятно откуда идущий дискомфорт настойчиво напоминал о себе.  Вадим огляделся, пытаясь понять причину. Скользнул равнодушным взглядом по фигуре одинокой женщины...  Оглянулся. Снова мельком  посмотрел на женщину.

- Вадим...- еле слышно произнес женский голос

- Ви, битте?- механически вопросительно спросил он оборачиваясь на голос.

По имени его уже давно называли только за границей, а из иностранных он знал  лишь немецкий язык.

- Вадим...  Это ты?.., - тихо и нерешительно  спросила та самая женщина, на которую он дважды до этого мельком смотрел.

Он в третий раз, уже внимательнее посмотрел на нее.. Дыхание перехватило. Господи, неужели...

(- Ну хочешь тебе я достану звезду, хочешь весь мир подарю?  А сердце кричит, надрываясь: « Тебя больше жизни люблю...» - на полную мощность неслось из всех динамиков. Это была их любимая песня, именно из-за этой песни их ансамбль прославился на всю округу. Сколько девчонок крутилость вокруг их, а ему больше всех нравилась она. Это ей он пел эту песню.) 

- Светлана... Светланка... Ты ли это? – выдохнул он, сделав к ней шаг.

- Узнал таки, хоть и не сразу... Что, так сильно изменилась?

- Да нет, что ты!  Просто задумался...  Ты, как всегда - на высоте!  Видишь, даже растерялся.

Он действительно выглядел растерянным, стоя перед ней, не зная что делать дальше: обняться её или просто цивилизованно, как на Западе, пожать ей руку, но после его фразы у нее на глазах блеснули слезы и она первая обняла его. Просто обнялись, без поцелуев.

-Я узнала тебя сразу. Ты совсем не изменился. Возмужал конечно. Прямо выделяешься из толпы, - волнуясь, она говорила сбивчиво,  короткими, отрывочными фразами, - Писателем стал. Журналистом.  По заграницам летаешь.  Тут самолет из Токио совершил посадку... Ты не с него?

  Как она изменилась!   Куда делась та, самая модная девчонка в школе, чуть ли не с восьмого класса пользующаяся, назло всем учителям, косметикой? А как она держалась!
Как холодно, свысока - надменно, разговаривала почти со всеми...
  Время не пожалело ее, отметив на лице все прожитые годы, заметно щедро прибавив от себя. Нельзя сказать, что она не умела пользоваться косметикой, но до столичного блеска было, конечно, далеко,  да и парфюм был, явно, не из парижских салонов.

- Да ладно, хватит обо мне.  Как ты то?   Чем занимаешься, где живешь?
  Вон небольшое кафе. Давай присядем там и ...

Он осекся. Они сели за тот же самый столик, за которым они с товарищем просидели всю ночь много лет назад. Она заметила перемену и сразу, после того, как он сделал заказ официантке, спросила в чем дело.

- Не поверишь, за этим столиком мы с другом всю ночь просидели провожая меня, когда я уехал из города, узнав, что ты выходишь замуж. Кто бы мог подумать, что...,
-он не договорил. Зачем ворошить?   - Расскажи о себе. Счастлива?

- Как тебе сказать?  Наверное счастлива... Дети, внуки, я уж давно бабушка...
Живу в, она назвала небольшой городок.  Вот, приезжала прикупить что нибудь внукам.
У нас  вроде все есть в магазинах, да в основном китайский ширпотреб. Здесь хоть разнообразие. Дома все нормально. Почти никуда не ездим. Отпуска  на даче проводим.
А ты все же осуществил свою мечту, повидал мир?

   (Надо же, запомнила. Он как то делился с ней мечтами, что хотел бы как можно больше поездить по свету)

- Помнишь, как ты мне из Индонезии звонил?

(Господи, и это помнит! Лет пятнадцать назад работали там по контракту,  отмечали однажды какой то праздник. Естественно, после этого захотелось поздравить своих друзей в России, вот и стал обзванивать всех, а она оказалась в гостях у одного друга, они долго тогда разговаривали) 

- Так ты с токийского самолета? Из Японии летишь?

  (Нужно было видеть ее выражение лица.)

- Нет, что ты... Вернее да, самолет токийский, но я сел  в Иркутске. У бамовских друзей гостил. Омуля дали. Угостил бы тебя, да в багаже. Пробовала омуля?

Беззастенчиво, но довольно правдоподобно врал он, уводя разговор в сторону. Не мог, ну никак не мог он говорить ей правду. Ну зачем ей провинциальной бабушке знать, что он летит с международного симпозиума, освещая его по заданию центральной  газеты?   Хвастаться?  Зачем?

-Нет, не пробовала. Откуда? 

- Ну, на БАМ никому дорога не была закрыта...

- Но не все туда рвались...  А помнишь какую музыку ты тогда по телефону мне крутил?
  До сих пор  не могу ее забыть.

- Это Янни.  У меня осталась кассета.  Хочешь, я  передам ее другу, возьмешь у него.

- Ты можешь послать ее сразу мне.   

Он внимательно посмотрел на нее. 

- Ах, да!  Адрес...

Она достала записную книжку. Что-то написала, оторвав листок,  протянула ему. Он кивнул, взял листок и положил его в карман.

- А ты чем занимаешься и занимался все этот время?  Живешь, я слышала, в Германии?

- Да, в Германии.  Вот только того, чего добился в России: и должности и загранкомандировок в Германии, увы!, уже никак не получается даже близко  на российский уровень выйти.  Скрипим помаленьку, водочку попиваем и в праздники и в будни не забываем...  Пиво, винишко, тоже по случаю...  Не брезгуем.

- Водочку, значит, попиваете?  А книжки ты, вроде как, между пьянками пишешь?
 
(Смотри - ка ты!  И про «книжки» знает... Вот тебе и провинциальная бабушка!)

- Ну, водочка - она не всегда во вред...  Это только у нас с тобой из-за нее ничего не получилось...  А книжки под водочку даже еще лучше писать.

Она с какой то тоской смотрела него, глаза её подозрительно блестели. Слезы?

- Посмотрел бы ты на себя со стороны, «пьяница». Выглядишь лет на 10 моложе, одет лучше губернатора... Из кармана авторучка японская виднеется, куришь сигареты японские.  В Иркутске, значит сел в самолет, омулечек жене - детям везешь?

(Господи, может и впрямь «раскрыться»?  Но зачем?  Зачем???)

- Ты же знаешь как я тебя любил.  Я, конечно, с удовольствием распушил бы сейчас хвост, рассказывая тебе про Японию, какой фантастический я мачо, если бы это было хоть чуть-чуть  правдой.  Но врать тебе я не могу. Я никогда не ставил  себя выше, чем на самом деле. Никогда.  Ни тогда, ни сейчас. Во всяком случае, перед тобой.
Зачем?, - буквально выдохнул он рвавшееся наружу слово.

- А может, зря ты так  поступал?

Он растерялся. А может, действительно зря?  Он не знал что ответить...

(Не говорить же ей, что в этом случае,  она  сейчас у  того, другого, расспрашивала бы из каких заграниц и куда он летит, мысленно сравнивая того, другого - это было видно по ее глазам - с ним, окруженного детьми и внуками и терпеливо ждущего ее с незатейливыми покупками в маленьком провинциальном городке).

   Из динамиков послышалась приятная мелодия, предшествующая объявлению, а потом женский голос объявил о  начале посадка на его рейс.
  Они подошли к зоне контроля и опять остановились в нерешительности.  Лишь на секунду. А потом бросились в объятия друг друга. И тогда он впервые поцеловал её.
Ему казалось, что перед ним та самая семнадцатилетняя девчонка, которая когда-то вырывалась из его объятий  не давая себя поцеловать, а сейчас трепетно и нежно обнимает и целует его...  Он задохнулся от нахлынувшего чувства.  Но это продолжалось лишь какое-то мгновение.  Исчезли сумасшедшие запахи той весны и перед ним снова стояла провинциальная бабушка, все лицо которой было в слезах. Достав платок, он бережно вытирал их, пока она не успокоилась, а потом, ещё раз поцеловав ее, поспешил на посадку.
  Когда он доставал на контроле паспорт, из кармана выскользнул и упал на пол сложеный листок бумаги.  Ни он, ни она не заметили его. Они смотрели друг на друга и в её глазах снова блестели слезы.   

Другие произведения автора:

Звезда пленительного счастья

Любовь и лето

На золотом крыльце сидели...

Это произведение понравилось:

Зоя Соснина