Кто правил Россией после 1796 года ? Романовы ?

   Для тех же, кто не в курсе или немного подзабыл, я напомню всю официальную КРОВНУЮ линию царствовавшего в России дома Романовых, попутно рассказывая о наиболее значимых событиях.
   Начну свой экскурс с предыстории (все даты буду приводить по Юлианскому календарю).

   Итак, третий сын царя Ивана IV (1530 – 1584 гг., известен как Иван Грозный) — царь Фёдор I Иоаннович (1557 – 1598 гг., известен как Феодор Блаженный) судя по всему, был слаб не только здоровьем, но и умом, а потому 13 лет над ним шефствовал и фактически правил государством его шурин Годунов (Борис Фёдорович, 1552 – 1605 гг.).
   Фёдор Иоаннович не оставил потомства и оказался последним из династии Рюриковичей. После его смерти в 1598 году Земский собор уже де-юре оформил царём Бориса Годунова. В самом начале нового века случился двухлетний неурожай, который повлёк за собой жесточайший голод, мало с чем сравнимый — в пищу шло абсолютно всё, включая старый навоз и человечину (точно такие же проявления каннибализма были и в Ленинградскую блокаду). Причиной неурожая стали летние бесконечные проливные дожди, сменившиеся ранними осенними морозами. Есть мнение, что резкое изменение земного климата было спровоцировано огромным количеством пепла, выброшенном вулканом в Перу (извержение началось 19 февраля 1600 г.). Называется этот вулкан в далёкой Южной Америке именем, легко воспринимаемым не только испанским, но и русским ухом — Уайнапутина (исп. Huaynaputina).

   На фоне страшного голода начались народные восстания. С этого момента принято отсчитывать начало СМУТНОГО ВРЕМЕНИ, которое включило в себя внезапную смерть царя Бориса (13 апреля 1605 года), 48-дневное правление и убийство его сына Фёдора (1589 – 1605 гг.), кровавые "эпопеи" с несколькими Лжедмитриями (якобы сын Ивана Грозного — Дмитрий не умер в Угличе 15 мая 1591 года), первому из которых даже удалось царствовать около года и короноваться под именем царь Дмитрий Иванович; войны с поляками и шведами, правление и низвержение царя Василия Шуйского (1552 – 1612 гг.), семибоярщину, формальное правление польского короля Владислава IV, ополчения Минина и Пожарского и изгнание поляков из Москвы.

   Затем зимой 1613 года в Успенском соборе Московского Кремля с целью "наконец-то легитимным образом определить кого-нибудь на царство" состоялся Земский собор. В ходе долгих и ожесточённых "дебатов" (больше месяца) многочисленные "фракции" дворян, бояр, казаков, духовенства (всего около 1000 человек) пришли к компромиссной кандидатуре — избрали сына боярина Романова (Фёдор Никитич, род. ок. 1554 г., ум. в 1633 г., патриарх Филарет) — МИХАИЛА  ФЁДОРОВИЧА (1596 – 1645 гг.). На тот момент ему ещё не было и 17 лет, его отец находился в плену у поляков, так что почти все "фракции" втайне рассчитывали оказать собственное влияние на молодого царя..., да и к тому же Романовы с Рюриковичами были в родстве, но об этом я расскажу чуть ниже.

   Но всё оказалось не так просто, как задумали "делегаты" Земского собора. Мать нового царя — инокиня Марфа (в миру урождённая Шестова Ксения Иоанновна, 1560 – 1631 гг.) переехала из Костромы в Москву не только с сыном, но и с двумя своими племянниками Салтыковыми (Борис и Михаил), и по сути первые шесть лет правил не столько Михаил Романов, сколько один из братьев Салтыковых — Борис Михайлович (ум. в 1646 г.). Официально он занял должность руководителя приказа Большого двора. Такое доминирование Бориса Салтыкова и его влияние на царя прекратилось лишь только после возвращения в 1619 году из польского плена отца семейства — Фёдора Романова. Патриарх Филарет (отец царя) фактически был соправителем до конца своей жизни и именовался — Великий государь. С Салтыковыми я не прощаюсь, мы ещё вернёмся к ним позднее.

   Я не знаю точную причину возникновения у патриарха Филарета фамилии Романов, но по всей видимости, это связано с отчеством его отца, которого звали Никита Романович Захарьин–Юрьев. Кстати, Никита Романович был шурином царя Ивана Грозного по его первой жене Анастасии Романовне, матери последнего царя династии Рюриковичей — Фёдора I Иоанновича, с которого я и начал этот рассказ. Так что получается обе царствующие династии Рюриковичи и Романовы были между собой в родстве — отец первого царя рода Романовых был двоюродным братом последнего царя династии Рюриковичей.

   Чтобы наглядно это всё представить, я составил и нарисовал схему родства (ниже по ссылке) последних Рюриковичей и первых Романовых и вы сами сможете увидеть их "точку пересечения".
   Кстати, там я показываю, что не всё было "чинно" в родословной новых царей — активнейший персонаж смутного времени Лжедмитрий I скорее всего был не кем иным, как Юрием Отрепьевым (монах Григорий Отрепьев), а значит он был не последним человеком в линии "благородного царского семейства". И этот факт дом Романовых старался всячески скрывать.
   Так что версия о том, что Григорий Отрепьев "замутил" всё по собственной воле — подлежит большому сомнению, тем более надо учитывать, что монах Григорий "возник" уже после разгрома стрельцами царя Бориса Годунова "оппозиционного романовского кружка", а Юрий Отрепьев служил как раз в то время у Романова Михаила Никитича (родной дядя будущего первого царя Михаила Фёдоровича) и сумел сбежать из "прессуемого" властью дома..., и после некоторого скитания по периферийным монастырям он объявился в "престижном и крайне вольнодумном" Чудовом монастыре Кремля. Без "влиятельной протекции" туда попасть было невозможно. И очень вероятно, что там в монастыре ему внушили, что он является сыном Ивана Грозного — Дмитрием..., и тот искренне в это поверил.

   Там же на схеме я показываю начальную "привязку" к царскому семейству одной из линий фамилии Салтыковых. Это пригодится нам потом.
   Вот эта схема (если на сайте ссылки будут не активны, то для открытия скопируйте их в адресную строку вашего браузера):

http://cloud.mail.ru/public/HTKW/UJzM8tZVS

   После смерти царя Михаила Федоровича в 1645 году трон занимает его 16-летний сын — АЛЕКСЕЙ  МИХАЙЛОВИЧ (известен как Тишайший, 1629 – 1676 гг.). По молодости лет он так же попал под влияние "посторонних сил". На этот раз такими советчиками оказались его воспитатель, а потом свояк — боярин Морозов (Борис Иванович, 1590 – 1661 г.) и тесть Милославский (Илья Данилович, 1595 – 1668 гг.). Результатом близости к уху государя подобных "экономистов–академиков" стал соляной бунт в 1648 году. Чтобы усмирить разъярённую толпу, царю пришлось отдать ей на растерзание своего "министра" — судью Земского приказа Леонтия Плещеева и ещё ряд более мелких чиновников, хотя толпа черни требовала "выдать" ей Бориса Морозова, но царь свояка не сдал.

   При царе Алексее Михайловиче патриархом Никоном (в миру Никита Минин, 1605 – 1681 гг.) была успешно проведена церковная реформа (в частности был изменён ряд обрядов, включая введение правила совершать крестное знамение тремя перстами). Но потом Никон настолько почувствовал свою власть над верующими, что даже косвенно предложил царю разделить с ним власть в государстве. Алексей Михайлович (надо отдать ему должное) дал понять зарвавшемуся патриарху "кто он такой и где его место" и руками суда поместного собора Русской церкви лишил Никона сана и заточил того в монастырь. Чуть позднее возникло мощное раскольническое движение старообрядцев, не принявших реформы патриарха Никона. Даже и по сей день существуют многочисленные старообрядческие приходы.
   Умер царь Алексей Михайлович на 47-м году жизни от сердечного приступа, "настрогав" за свою жизнь от двух жён 16 детей (13 + 3).

   Следующим царём в 1676 году стал его сын — ФЁДОР III АЛЕКСЕЕВИЧ (1661 – 1682 гг.). Как мы видим, главой государства опять становится незрелый человек — 15-летний юноша. И как все сыновья царицы Марии Ильиничны (урожд. Милославская, 1624 – 1669 гг., родила от царя Алексея Михайловича 13 детей), он был очень болезненным и страдал от цинги. Кстати, сначала наследником престола считался его старший брат Алексей, но тот умер в 1670 году в 16-летнем возрасте.
   Первые месяцы его царствования были также отмечены вмешательством "посторонних сил" (в это время Фёдор Алексеевич тяжело болел), но вскоре восстановилось надлежащее статус-кво. За шесть лет своего правления царь успел провести общую перепись населения, повоевать с Османской империей и Крымским ханством, создать типографскую школу и т. д.

   У него, как говорится, "семейная жизнь не сложилась": первая жена царя Агафья Грушецкая (1663 – 1681 гг., польского происхождения) скончалась через три дня после родов, а появившийся на свет сын Илья умер на десятый день жизни. Именно Агафья свела на нет "татарский стиль" — люди перестали брить налысо головы, некоторые начали подстригать бороды (а иногда сбривать совсем ), усы и волосы. Потеряли актуальность татарские одежды и начал превалировать польский стиль, вышли из моды охабни и вместо них стало престижным носить контуши и шубки..., женщины избавились от неказистого вида платьев и впервые одели шапки именно при царице Агафье Семёновне. Царь крайне тяжело переживал кончину жены..., его болезнь вновь усилилась.

   Через полгода после смерти любимой жены царь обвенчался с Марфой Матвеевной Апраксиной (1664 – 1715 гг.), но за 71 день брака вторая жена так и не успела "понести" от Фёдора Алексеевича, как тот скончался 27 апреля 1682 года в возрасте 20-ти лет. Вот как об этом пишет в своих "Записках" современник Петра I граф Матвеев (Андрей Артамонович, 1666 – 1728 гг., дипломат, сенатор):

   "В прошлом от создания мира 7190 году, а от воплощения Слова Божия 1682 лета, Апреля 27 числа, по семилетнем и многоболезненном государствовании Великаго Государя, Царя Феодора Алексеевича, Самодержца Всероссийскаго блаженныя памяти, в Москве учинилася его высокопомянутому Величеству от бывшей при детских его летах болезни скорбутики, или цынготной скорби, кончина"

   Народная молва в смерти царя обвинила придворных докторов — фон Гадена и Гутменша, якобы они дали царю яд. Справедливости ради, надо сказать, что Фёдор Алексеевич был на самом деле "доходягой" — даже на похоронах своего отца в 15-летнем возрасте он не смог идти за гробом и его пришлось нести на носилках (есть версия, что у него отказывали ноги из-за повреждённого позвоночника после падения в детстве с лошади). Но как всегда крайними остались доктора, за что и были убиты стрельцами через три недели после смерти царя во время стрелецкого бунта.

   Итак, Фёдор Алексеевич не оставил после себя ни потомства, ни распоряжений о престолонаследии. Вновь получилось дежавю с отсутствием прямого, то есть, законного наследника престола и страна опять "встала на уши".

   Возникла правовая дилемма — отдать престол или почти 16-летнему Ивану (Иоанну) Алексеевичу (1666 – 1696 гг., младший сын царя Алексея Михайловича от его первой жены Милославской Марии Ильиничны), или 10-летнему Петру Алексеевичу (1672 – 1725 гг.), сыну всё того же царя Алексея Михайловича, но уже от его второй жены — Натальи Кирилловны (урожд. Нарышкина, 1651 – 1694 гг.).
   Такие коллизии возникают всегда, когда приходится "делить наследство" между детьми с только одним общим родителем.

   Сами братья по вполне понятным причинам бороться за престол не могли (первый из-за своего болезненного состояния, а второй по малолетству), и поэтому интересы Ивана отстаивала его родная сестра — царевна Софья Алексеевна (1657 – 1704 гг., дочь "нашего многодетного" царя Алексея Михайловича, её мать Мария Милославская), Милославские и Толстые, а за интересы Петра боролись Нарышкины, Голицыны, Долгорукие.

   В то время главой русской православной церкви был патриарх Иоаким, "прославившийся" тем, что в 1677 году устроил "войну" мощам святой княгини Анны Кашинской, чьё тело за 300 лет не истлело и пальцы которой замерли в "двоеперстии". Так вот, прямо в день смерти царя Московский патриарх вместе с высшим духовенством вышел на крыльцо кремлёвской церкви Спаса на Бору (она снесена в 1933 г.) и перед собравшимися на площади членами Боярской думы, придворными чинами и прочим городским дворянством произнёс речь о кончине царя Фёдора Алексеевича.

   Патриарха Иоакима нельзя заподозрить в приверженцах "избирательной монархии", но после своей поминальной речи он прямо здесь обратился к толпе собравшихся с вопросом — "... кому преемником быть ? И чтоб вы о том, единодушным согласием единосердечною мыслию намерение свое мне Святейшему Патриарху и Архиереям объявили".
   Более сильный хор голосов закричал — Петру Алексеевичу !..., но однако слышались и голоса, что по праву первенства на царстве надлежит быть царевичу Иоанну Алексеевичу.
   Патриарх по известной только одному ему причине (похоже на то, что он недолюбливал царевну Софью) без колебаний встал на более "громкую сторону" и объявил царём Петра. Никакой законностью от подобной процедуры выборов тут не пахло, но так как большинство собравшихся на площади это восприняло одобрительно, то на том и остановились. Иоаким вошёл во дворец и благословил 10-летнего мальчика на царство. В уже упоминавшихся мной "Записках" графа Матвеева А.А. читаем:

   "Тогда–ж весь сингклит (синклит — собрание высших сановников. — И.Ш.) и царедворцы в великом множестве в Кремль съехались к наречению царскому; понеже все уже преклонилися ко избранию на Всероссийский престол Царевича Петра Алексеевича всея России, который и наречен: Царем Государем и Великим Князем Московским и всея России Самодержцем".

   Тут граф Андрей Матвеев немного лукавит, говоря, что все съехались к царскому наречению. Никто специально к наречению приехать из "регионов" просто бы физически не успел и "сингклит" состоял только из тех, кого смерть Фёдора Алексеевича застала в Москве. От "регионов" там были только выборные от посадов, которые были в Москве по случаю проходившего в то время обсуждения податной реформы.
   Избрание Петра царём означало, что его мать Наталья Кирилловна Нарышкина становилась правительницей государства до совершеннолетия сына.

   Но не всё так оказалось просто — царевна Софья уже на следующий день во время похорон царя дала понять, что это дело она просто так не оставит..., и между противоборствующими партиями началась ожесточённая схватка.

   В то время на Руси был "институт стрельцов" и они исполняли армейские, полицейские и охранные функции. Стрельцы были недовольны правлением умершего царя (их начали использовать на хозяйственных работах и недоплачивали жалование ввиду пустой казны) и этим воспользовалась царевна Софья с Милославскими, спровоцировав стрелецкое войско на бунт. В подстрекательстве к сопротивлению Нарышкиным особенно усердствовал начальник Приказа Большой казны ("министр финансов") Милославский Иван Михайлович со своими родственниками.
   По рукам стрельцов начал ходить список "бояр изменников". Про подстрекательство стрельцов к бунту читаем у современника:

   "Александр Милославский и Петр Толстой, которые тогда вышепоказанныя росписи тем именам боярским и прочим писали, по полкам на прытких серых и карих лошадях скачучи, кричали громко: "что Нарышкины Царевича Иоанна Алексеевича задушили, и чтоб с великим поспешением они стрельцы шли в город Кремль на ту свою службу" (стр. 19, "Записки русских людей". События времен Петра Великого. "Записки Андрея Артамоновича графа Матвеева", изд. Санктпетербург, 1841 г.)

   В понедельник ("тяжёлый день") 15 мая на волне распространившегося слуха о том, что Нарышкины задушили царевича Иоанна, мятежники начали выдвигаться к центру Москвы. Начальник караула от Стремянного полка подполковник Григорий Горюшкин не успел выполнить приказ и запереть все ворота Кремля. Через незапертые ворота боевые дружины прорвались на Соборную площадь к Красному крыльцу. Царица Наталья Кирилловна, чтобы успокоить разъярённую толпу, была вынуждена вывести обоих царевичей на крыльцо и предъявить их стрельцам.

   После унизительной для царской семьи "процедуры опознания" (царевичу Иоанну из толпы выкрикивались разные наводящие вопросы) волнение несколько улеглось..., но не для того организовывался весь этот кипиш. Тут же из толпы послышались голоса о выдаче стрельцам бояр из "списка изменников". Авторитетный боярин Матвеев (Артамон Сергеевич, 1625 – 1682 гг., глава Посольского приказа в конце царствования Алексея Михайловича) за четыре дня до этого вернувшийся из ссылки в Москву, спустился с крыльца вниз к стрельцам и стал их увещевать не применять силу..., и народ начал опять потихоньку успокаиваться.
   Но тут всё дело испортил князь Михаил Юрьевич Долгоруков — у него не выдержали нервы, его "прорвало" и он с крыльца начал кричать толпе, чтобы все убирались по домам к "такой-то матери", а не то он всех перевешает и посажает на колы.

   Надо понимать, что этого только и ждали..., толпа рассвирепела. Наиболее активные влезли по ступенькам на крыльцо, схватили Долгорукова и сбросили его вниз на копья своих товарищей..., он тут же был изрублен бердышами (секирами). Несчастного боярина Матвеева вскоре тоже жестоко убили стрельцы из вновь подошедших полков — "... и с таким своим тиранством варварским в бердыши все его тело разсекли и разрубили так, что ни один член целым не нашелся".

   А через некоторое время был зверски убит и отец князя Михаила Долгорукого — глава стрелецкого приказа Долгоруков Юрий Алексеевич..., его отрубленную руку насадили на копьё и долго носили по улицам с возгласом — "Уступайте, люди: едет великий князь, боярин Долгорукий !".
   Вид крови опьянил толпу..., и всё завертелось в "бессмысленном и беспощадном русском бунте" — Москва превратилась в океан беззакония и расправ. Из девяти московских стрелецких полков (общая численность 14198 человек) в мятеже не участвовал лишь один Сухаревский полк. Хочу сказать, что на "пустом месте" подобные восстания не возникают, к ним всегда есть предпосылки..., и в данном случае власть действительно "достала" стрельцов..., и если бы в те времена было бы принято писать лозунги, то на одном из них красовалось бы слово "Надоело !", обращенное к Кремлёвской монархии.
   В результате этой трёхдневной и, признаться, пьяной вакханалии полетело очень много боярских голов. Вся Красная площадь была завалена трупами. Особая "охота" была устроена на бояр Нарышкиных..., и двое дядей Петра с разницей в два дня поплатились жизнями — Афанасий и Иван Кирилловичи. Надо понимать, что всё это сопровождалось повсеместными грабежами и насилием.
   По касательной стрельцы "зацепили" и лояльных бояр — "били (убивали) не по паспорту, а по морде"..., документов личности тогда не было, вот и досталось всем попавшимся под "горячую руку", включая Фёдора Салтыкова — сына троюродного брата царя Алексея Михайловича — боярина Салтыкова Петра Михайловича. Стрельцы приняли стольника Фёдора Петровича за Афанасия Нарышкина. Разобравшись, они отвезли тело убитого к отцу с извинениями. Старик ответил: "Божья воля !", и велел угостить убийц вином и пивом.
   Именно во время этого бунта у юного Петра впервые случился нервный припадок, когда тот увидел всю эту резню. Позднее подобные припадки во время волнения у царя повторялись регулярно — его голова наклонялась в левую сторону и на лице происходили судорожные движения мускулов.

   В конце концов весь этот "бунт–кипиш" закончился тем, что оба брата — ПЁТР I и ИВАН V были объявлены соправителями при регентстве их старшей сестры — царевны Софьи Алексеевны, и оба они "тандемом" венчались на царство 25 июня 1682 года в Успенском соборе Кремля.
   По сути, Софья организовала и сама же "разрулила" всю эту правовую коллизию..., правда, ей ещё пришлось немного "повоевать" летом и в начале осени, чтобы приструнить почувствовавших свою силу и власть стрельцов. Это время, когда бунтари диктовали свои условия Кремлю, называется Хованщина — по фамилии нового начальника стрельцов князя Ивана Андреевича Хованского (тут проявилась тенденция, проверенная веками — с военными–победителями власть всегда должна держать ухо востро). Именно в тот короткий период Хованщины в России случилось некое подобие сопротивления монархии. Но надолго внести элементы демократии в государственное управление не получилось — казнив 17 сентября лидера стрельцов, Софья восстановила монархическое правление.
   Её фактическое царствование длилось 7 лет — до 1689 года, до той поры, пока Петру I не исполнилось 17 лет.
   А чуть ранее до этого стало известно, что в семье соправителя Ивана V (он ввиду своего нездоровья до самой смерти исполнял лишь "представительские функции") ожидается рождение первенца. Это никак не могло устраивать "фланг Нарышкиных"..., и мать Петра I решает ускорить процесс "возмужания" своего сына и срочно подбирает ему невесту.
   Тогда совершеннолетием в числе прочих считалось вступление в брак, а значит регентство царевны Софьи Алексеевны по абсолютно всем формальным признакам можно было после венчания Петра постараться ликвидировать. Кроме того Наталье Кирилловне не нравилось неистовое увлечение сына "корабельными делами"..., и она рассчитывала этой женитьбой немного отвлечь и "остепенить" юного царя.

   Не спросив мнения 16-летнего сына (в те времена всё решали родители), Наталья Нарышкина женила его на Прасковье Илларионовне Лопухиной (1669 – 1731 гг). Венчание состоялось 27 января 1689 года под Москвой в селе Преображенском в небольшой придворной церкви Св. апостолов Петра и Павла, священнодействовал духовник Петра протопоп Меркурий.
   При бракосочетании имя невесты было изменено на Евдокию, вероятно, чтобы не быть тёзкой жены соправителя — Прасковьи Салтыковой. А отчество ей было изменено согласно традиции в честь семейной святыни дома Романовых — Феодоровской иконы.

   Супруга царя Евдокия Фёдоровна была последней русской женой у всех последующих российских государей, морганатическая жена императора Александра II не в счёт (такая супруга только для "души и тела" — ни она, ни рождённые ею дети ни на что не претендуют в плане наследия).
   От этого брака родился царевич Алексей Петрович (1690 – 1718 гг.). Ошибочно считается, что Пётр чуть ли не через месяц после свадьбы охладел к своей жене — мало того, что она была на три года старше его, так ещё и была воспитана в строгих традициях домостроя, что при взглядах Петра на жизнь — было абсолютным нонсенсом. Нет, это совсем не так, просто склад характера Петра не предполагал не только долгого "сидения у юбки", но и вообще пребывания на одном месте. И его быстрый отъезд на Плещеево озеро строить корабли — это не бегство от молодой "постылой жены", сроки поездки были связаны с ожидавшимся вскрытием рек..., и всё было распланировано Петром задолго до свадьбы. Он просто не понимал — как можно было сидеть дома без дела..., и этот стиль жизни государь сохранил до конца своих дней.
   По моему мнению, Пётр проявил к своей первой жене большое свинство, сослав её в монастырь. Всего в заточении она пробыла 29 лет. Кто захочет побольше узнать об удивительной истории этой женщины (дом Романовых старался не афишировать эту свою неприглядную страницу), тот может без труда это сделать. Я запланировал написать о ней отдельную большую работу — "Известная персона или история одной старинной песни".

   Во время беременности жены молодому государю всё-таки пришлось "пободаться" (в конце лета – начало осени 1689 г.) с сестрицей и применить по отношению к ней силу, хотя Софья тоже была "не подарок" и свою власть просто так отдавать совсем не желала. В итоге жёсткого обоюдного противостояния и взаимного переманивания войск на свою сторону, победил Пётр Алексеевич.

   Единолично Пётр I стал править лишь после смерти своего брата Ивана V (29 января 1696 года). После себя "соправитель" Иван V Алексеевич вместе с супругой Прасковьей Фёдоровной (урожд. Салтыкова, 1664 – 1723 гг.) оставил потомство исключительно из девочек, среди которых надо назвать двоих —  Екатерину Иоанновну (1691 – 1733 гг.) и Анну Иоанновну (1693 – 1740 гг., будущая императрица). К ним двоим я ещё вернусь позднее.

   Бунт московских стрельцов (2200 человек) повторился в марте–июне 1698 года, когда те захотели "вернуть на царство" Софью Алексеевну. Поводом для недовольства стало то, что царь после успешного Азовского похода не вернул стрельцов для отдыха на "московские квартиры", а приказал перебросить полки к западным границам поближе к тогда принадлежавшей шведам Риге — царя возмутил оказанный ему там холодный приём во время начала европейского вояжа Великого посольства. Именно тогда он впервые "заимел зуб" на шведов.
   Сам бунт был подавлен регулярной армией — тогда сразу казнили 130 зачинщиков. А уже осенью Пётр I, вернувшись из полуторагодичной поездки за рубеж, дополнительно казнил ещё 2 тысячи человек, при этом на Лобном месте Красной площади он собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам..., но эта работа Петра палачом является спорным моментом и не всеми историками признаётся. А вот то, что он заставлял своих министров "поработать на плахе" — это факт.

   Не буду зацикливаться на всех свершениях, реформах и стиле правления Петра I — это всё широко известно, хотя с большими перекосами в сторону прославления царя.
   Если вы думаете, что "распилы, заносы, откаты" это изобретения нашего времени, то вы заблуждаетесь. Так в самом конце 1714 года прогремело "хлебное деле" — при поставках продовольствия армии и флоту избранная когорта чиновников–толстосумов (князь Меншиков, адмирал Апраксин, канцлер Головкин, друг царя Кикин и т.д.) за свои деньги через подставных лиц по дешёвке закупала зерно и продукты, а потом за казённый счёт эти "друзья П....", ой, не так..., "птенцы гнезда Петрова" фактически сами у себя покупали этот провиант, но уже втридорога. Естественно, сальдо от аферы (махинаторы около трёх лет проворачивали свои дела) шло в карман этим господам.
   Для преступных схем наживы была даже создана фиктивная торговая фирма в Амстердаме и денежки оседали в тамошних банках. Как говорится, "кому война, а кому мать родна" — в то время ещё продолжалась изнуряющая Северная война (для России она началась в августе 1700 года), плюс "османы" не давали покоя..., и каждая казённая копейка была на счету. Обнаружив этот "распил" государственных средств, Пётр I учинил суды и расправы над многочисленными казнокрадами (наказали только "мелких" чинуш — им жгли языки калёным железом, клеймили, ссылали в Сибирь, 7 ...), но при этом его "лучший кореш" светлейший князь Меншиков (Александр Данилович, 1673 – 1729 гг.) был царём прощён, а Кикин прикинулся "шлангом", сымитировав апоплексический удар (инсульт) — у него отнялась речь..., и на все вопросы следствия он только таращил глаза и мычал. Царь не стал трогать "болезного", тем более, что за него заступилась царица Екатерина Алексеевна (это видно из письма английского резидента в России Джорджа Маккензи от 3 декабря 1714 г.), а лишь заставил того заплатить в казну большой штраф и отправил подальше от своих глаз в Москву..., но вскоре Пётр совсем "оттаял" и опять вернул воришку к исполнению государственных обязанностей. Как это ни странно, но именно при Петре I коррупция расцвела в стране пышным цветом..., она цветёт и пахнет (процветает) всё сильнее и сейчас.

   Коснусь немного родственных и любовных связей царя.
   Принято считать, что с 1692 года у Петра Алексеевича начинаются чувственные отношения с Анной Ивановной Монс (1672 – 1714 гг.) из Немецкой слободы (на правом берегу Яузы, сейчас это район Лефортово в Москве). "Злые языки" говорили, что обрусевшая немка покорила долговязого русского царя своим декольте и вкусным кофе. Но на самом деле это всё многочисленная беллетристика..., и никаких документов об их любовных отношениях до 1696 года не обнаружено..., а посещение Петром I в 1692 году в Немецкой слободе дома виноторговца Иоганна Георга Монса ещё не говорит об интимной связи Петра и Анны в то время. Но безусловно, знакомы они были..., и мало того, пользуясь этим знакомством, Анна с матерью писали письма царю с различными своими просьбами по житейским делам.
   Влияние "Монсихи" на Петра Алексеевича в различных художественных произведениях сильно преувеличено — якобы, чуть ли не целое десятилетие она владела умом и сердцем государя..., конечно же, это совсем не так.

   Скажу несколько слов о первом сыне Петра I — царевиче Алексее Петровиче. В 1711 году он женился на принцессе Софии-Шарлотте (она умерла через 10 дней после рождения сына), которая сначала родила дочь — Наталью Алексеевну (1714 – 1728 гг.), а затем сына — Петра Алексеевича (1715 – 1730 гг., будущий император Пётр II). Сам же царевич Алексей Петрович во время лечения Петра I "за бугром" решил тоже слинять подальше от папиных глаз в Европу под крыло родственников бывшей супруги и там дождаться смерти отца (а все предпосылки к этому были), но царевич был выслежен и спустя более года после бегства был возращён (обманными посулами) к родным берёзкам. Отец тут же заставил Алексея отречься от наследия престола в пользу родившегося тремя годами ранее у Петра I от второй жены сына. Отречение состоялось на четвёртый день после приезда царевича в Москву — 3 февраля 1718 года:

   "... обещаюсь и клянусь... той воле родительской во всемъ повиноватися, и того наследства никогда ни въ какое время не искать и не желать и не принимать, ни подъ какимъ предлогомъ. И признаваю за истиннаго наследника брата моего царевича Петра Петровича."

   Через полгода после своего возвращения Алексей за "измену родине" был приговорен Верховным судом к смертной казни.
   Я очень внимательно ознакомился с содержанием приговора и пришёл к выводу, что это был вовсе не приговор (в классическом его понимании), а что-то вроде перечисления и осуждения действий уже бывшего царевича Алексея Петровича, а также РЕКОМЕНДАЦИЯ применить к нему за всё это смертную казнь. Если бы это был настоящий вердикт, то в нём бы прямо указали вид казни — колесование, четвертование, отсечение головы и т.д. А там всего-навсего прописано, что его "... богомерзкое... намеренiе ... таковую смертную казнь заслужило". И далее следует фраза, из которой ясно, что конечное решение судьбы Алексея оставлено за государем. Вот это место:

   "Хотя сей приговоръ мы, яко раби и подданiя, съ сокрушенiемъ сердца и слезъ излiянiем изрекаемъ, что намъ, какъ въ такой высокiй судъ входить, ... но однакожъ ... свое истинное мненiе и сужденiе объявляемъ съ такою чистою и христiанскою совестiю, ... подвергая впрочемъ сей нашъ приговоръ и осужденiе в самодержавную власть, волю и милосердное разсмотренiе его царскаго величества всемилостивейшаго нашего Монарха". (стр. 529, том 6, Приложения, № 184, Николай Устрялов: "История царствования Петра Великого", Санкт–Петербург, 1859 г.)

   Это явно не входило в планы Петра I. Он рассчитывал, что этот "всенародный суд" (всего 127 человек) вынесет конкретный смертный приговор и НЕ ПЕРЕЛОЖИТ окончательное решение на него самого. Как поступить в такой ситуации ? Был ли Пётр I заинтересован в смерти Алексея ? Безусловно, да. К тому времени уже "вставал на ноги" поздно начавший ходить и говорить наследник российского трона царевич Пётр Петрович..., и государь не хотел допустить проблем и будущего раскола страны на почве престолонаследия..., ведь живой Алексей (даже отрёкшийся) представлял собой "точку опоры" для многочисленных противников государя.
   Что же ему делать ? Принимать решение казнить — это, сами понимаете, "не комильфо"...,  во-первых, многие в Европе могут осудить такое богомерзкое немилосердие к сыну (с далеко идущими последствиями), а во-вторых, надо же как-то ПУБЛИЧНО организовывать и проводить саму процедуру казни своего отпрыска. Я считаю, что Петром I было принято оптимальное для такого случая решение — нужно сделать так, чтобы его сын официально "умер сам". Прав я или нет, судить вам.

   И уже через два дня после вынесения приговора — после 6 часов вечера 26 июня 1718 года Алексей Петрович умер в Трубецком раскате (юго–западная часть Петропавловской крепости) по официальной версии от нервного удара после оглашения приговора. Доверять официальной версии в данном случае не стоит..., царствующий дом Романовых всегда старался избегать неприятной для себя правды. Моё мнение такое — Алексея Петровича всё-таки убили.
   Естественно, пытку "московская кобылка" (сначала человека поджаривали на костре, а потом били кнутом по "жаркОму") по полному прейскуранту к нему не применяли, а вот частично обработать (забить плетьми) тщедушное тело царевича — могли запросто..., ну или "полоний–210 в чаёк"..., ой, простите, мышьяк в квасок тоже могли подсыпать.
   
   Легенда происхождения второй жены Петра Алексеевича тоже довольно-таки мутная и неоднозначная..., даже точно неизвестны её национальность и место рождения — скорее всего где-то в прибалтийских землях. Вот как авторитетный советский историк, проживший 100 лет, Павленко (Николай Иванович, 1916 – 2016 гг.) в своей работе "Меншиков: полудержавный властелин" объясняет появление этой женщины около Петра I:

   "В августе 1702 года Шереметев (Борис Петрович, 1652 – 1719 гг., генерал–фельдмаршал. — И.Ш.) овладел Мариенбургом (совр. латвийский Алуксне. — И.Ш.). Среди взятых в плен оказалась семья пастора Глюка, державшая в услужении сироту Марту. Сначала Марта попала в руки какого-то сержанта, затем оказалась у Шереметева, а в конце 1703 года ее отнял у фельдмаршала Меншиков. У Меншикова Марту, которую к тому времени стали называть Катериной Трубачевой, заметил Петр. Быть может, знакомство Петра с Екатериной было случайным. Но не исключено, что Меншиков это знакомство подстроил. С Анной Монс, фавориткой царя, у него сложились неприязненные отношения, и он был заинтересован в разрыве Петра с дочерью виноторговца из Немецкой слободы. Со временем Катерина Трубачева прочно овладела сердцем царя. Своим возвышением она была обязана Меншикову и чувство признательности ему сохранила на всю жизнь".
 
   Сначала Катерина (так её стал называть Пётр) жила с государем в качестве любовницы. После крещения в православие она стала называться Екатерина Алексеевна Михайлова (1684 – 1727 гг., будущая императрица). У них родились две дочери — Анна Петровна (1708 – 1728 гг.) и Елизавета Петровна (1709 г. – ум. 25 дек. 1761 г., будущая императрица). И лишь только в 1712 году Пётр I официально обвенчался с Екатериной Алексеевной. Уже в законном браке у них родилось ещё пятеро детей, но все они умерли во младенчестве, прожив от одного дня до шести с половиной лет. Провозглашённый наследником царевич Пётр Петрович тоже умер в возрасте трёх с половиной лет.

   Таким образом получалось, что прямых взрослых наследников по мужской линии у Петра I не осталось (напомню, что его сын Алексей Петрович окончил свой жизненный путь в каземате Петропавловки, а внук Пётр Алексеевич был ещё малолетним).

   И вот тут своим указом от 5 февраля 1722 года Пётр I отменяет прежний порядок наследования престола по мужской линии и заменяет эту традицию возможностью государя лично определять своего преемника. Таким образом с 1722 года главой государства мог быть назначен ЛЮБОЙ ЧЕЛОВЕК по личному указу предыдущего царедворца. Если бы знал Пётр I — какая бомба закладывается этим его указом под российскую государственность !

   Я упустил один важный момент — после успешного окончания Северной войны, которая для России длилась более 20 лет, Сенат и Синод учредили и "преподнесли" Петру I новый титул — Императора всероссийского. Отныне все последующие государи будут именоваться этим титулом, Россия стала империей.
   7 мая 1724 года по указу императора была коронована и его жена Екатерина, а через девять месяцев — 28 января 1725 года в страшных адовых муках умирает сам Пётр I (поражение мочевыводящих путей, хотя официально была объявлена другая причина смерти — воспаление лёгких). Умирающий император, находясь почти всё время в беспамятстве и агонии, не сумел назвать наследника престола.

   Итак, в день смерти Петра I ввиду полной неразберихи с наследием престола (повторюсь, согласно закону, принятому Петром Алексеевичем, своего наследника должен называть действующий государь) перед Сенатом встала непростая задача определиться с новым хозяином трона.
   Тут же оперативно "подсуетился" светлейший князь Александр Меншиков..., и на заседание Сената пришли (вышибив дверь) офицеры Преображенского полка, заявив без обиняков, что, ежели кто будет супротив их матушки Екатерины, то тому точно мало не покажется. Силу этим словам придавала дробь барабанов двух полков гвардии, стоявших под окнами здания. В Сенате люди оказались "благоразумными и понятливыми"..., и без лишних дебатов Екатерина I была объявлена Самодержицей Всероссийской.
   В пользу Екатерины был веский аргумент, мол, не зря же Пётр I совсем недавно короновал свою супругу — значит он планировал сделать её наследницей престола. Да и многие из числа 127 подписантов смертного приговора царевичу Алексею Петровичу не очень желали видеть на троне пусть ещё неразумного, но всё-таки сына ими убиенного — дети взрослеют очень быстро.

   Вдова почившего императора — Екатерина I была женщиной безграмотной (читать и писать она не умела и даже подписи за неё иногда ставила дочь Елизавета), не очень хорошо разбирающейся в государственных делах (но в общем-то добрая душой — при Петре I она многих спасла от смерти) и поэтому два с лишним года её правления страной фактически руководили Александр Данилович Меншиков и созданный в феврале 1726 года Верховный тайный совет.
   К слову, судя по всему, Меншиков был тоже не особенный грамотей — до нас не дошло документов и писем, написанных рукой светлейшего князя, и мы имеем только его "загогульно" нарисованные подписи. Даже письма интимного характера писались не им..., и значит можно сделать осторожный вывод, что Александр Данилович не умел писать. Умел ли он читать ? Вопрос этот тоже спорный, так как интересующие его книги в огромной библиотеке ему могли читать личные библиотекари или родственники, которые все были грамотны. А что касается избрания Меншикова членом Королевского общества (сам Ньютон написал ему об этом из Лондона 25 октября 1714 г.), то в этом нет ничего странного..., у нас сейчас таких "академиков" хоть пруд пруди. Но надо отдать должное Александру Даниловичу — он нигде и никогда не кичился своей формальной принадлежностью к людям науки..., всё-таки здравый смысл в его голове присутствовал.

   Ещё надо отдать должное "Екатерине I и Ко" в том смысле, что Россия за это время не ввязалась ни в одну из новых войн и лишь по старой инерции немного "пободалась" на Кавказе с турками. Хотя казна, оставленная Петром I была худая, увеселения и пиры пошли при дворе нескончаемым потоком — умели царедворцы раньше отдыхать..., впрочем, как и сейчас.

   Александр Меншиков знал о плохом здоровье императрицы и чувствовал, что Екатерина долго "не протянет" и что следующим царём скорее всего будет внук Петра I — Пётр Алексеевич (народ уже вовсю "бухтел", на эту тему), а значит нужно было предпринимать для своей же безопасности конкретные шаги.
   В апреле 1727 года здоровье императрицы очень резко пошатнулось.
   Как всегда при ожидаемой смене власти, опасаясь за собственное благополучие, начинают суетиться и все приближённые ко двору. Этот случай не стал исключением..., и Александр Меншиков разыграл на его взгляд великолепную комбинацию. Он резко "переобулся в прыжке" и стал ярым приверженцем взглядов, что следующим государем должен стать великий князь Пётр Алексеевич. Почти мгновенно Меншиков расстраивает свадьбу своей 15-летней дочери Марии с уже обручившимся с нею 26-летним Петром Сапегой (сын Великого литовского гетмана, считается последним фаворитом Екатерины I) и добивается от государыни согласия на будущую свадьбу своей дочери и великого князя Петра Алексеевича (в тот момент ему было только одиннадцать с половиной лет).

   На скорую руку организовывается духовное завещание (тестамент) безнадёжно больной императрицы, которое гласило, что престол наследует внук Петра I — Пётр Алексеевич. В статьях завещания говорилось об опеке над несовершеннолетним государем и о власти Верховного тайного совета. Кроме того там шла речь, что в случае бездетной кончины Петра Алексеевича на трон должна взойти цесаревна Анна Петровна (дочь Екатерины и Петра I) и её потомки, во вторую очередь наследования попала младшая дочь Елизавета Петровна и её потомки. И только лишь в третью очередь попадала внучка Петра I — Наталья Алексеевна.
   Важным моментом в этом завещании была оговорка, что те претенденты на престол, которые были не православного вероисповедания и ранее были членами правящей "за бугром" семьи — исключались из "списка ожидания".
   Пикантной оказалась 11-я статья завещания, где повелевалось всем вельможам содействовать женитьбе Петра Алексеевича (по достижению им совершеннолетия) и Марии Меншиковой — "тако же имеют наши цесаревны и правительство администрации стараться между его любовью [великим князем Петром] и одною княжною князя Меншикова супружество учинить". Из этой статьи явно "торчали уши" Александра Даниловича.
   Не совсем понятно почему подпись под этим очень важным документом поставила дочь императрицы — Елизавета..., возможно государыня в это время чувствовала себя очень плохо.

   6 мая 1727 года умирает Екатерина I. Судя по описаниям и симптомам болезни, у неё был злокачественно протекавший туберкулёз.
   Итак, российский престол достаётся 11-летнему ПЕТРУ II АЛЕКСЕЕВИЧУ.
   Для светлейшего князя начались "светлые денёчки" — 12 мая (не прошло и недели правления Петра II) Александр Данилович Меншиков "сделал себя" генералиссимусом, 17 мая перевёз юного императора в свой дворец на Васильевском острове (в связи с этим остров был переименован в Преображенский), а 25 мая в присутствии всего двора состоялось обручение его дочери Марии с Петром II (она была на пять лет старше..., и жених за глаза называл невесту "фарфоровой куклой").

   Генералиссимус быстренько "выкурил" из России цесаревну Анну Петровну на родину её мужа в Гольштейн, чтобы потенциальная наследница престола не "вертелась перед глазами".
   Но недолго всё было "в шоколаде"..., случилось то, чего "вершитель судеб" Александр Данилович Меншиков совсем не ожидал — среди лета у него резко обострился туберкулёзный артрит и ему пришлось перейти на постельный режим.

   Во время своей болезни (более месяца) Александр Данилович не имел личный контакт с юным императором, и очень вероятно то, что в этот период к "царскому уху" подобрались люди, которые явно не симпатизировали Меншикову. Среди таких оппонентов генералиссимуса были член Верховного тайного совета вице–канцлер Остерман (Андрей Иванович, 1686 – 1747 гг.) и большое семейство Долгоруковых.
   Остерман был назначен наставником молодого императора и разработал план его обучения разным наукам..., и очень возможно, что именно он рассказал Петру II о неблаговидной роли Меншикова в деле смерти его отца.
   Результатом таких науськиваний стало то, что уже 26 августа в день именин сестры Петра II — великой княжны Натальи Алексеевны император не вполне тактично повёл себя с невестой (игнорировал её), а следом досталось и самому Меншикову, который вступился за свою дочь.
   
   Почуяв в настроении молодого императора негативную для себя перемену, Меншиков всеми силами старался показать всем, что в его отношениях с Петром II ничего не изменилось. 3 сентября в Ораниенбауме (имение Алексанра Даниловича) намечалось освящение церкви, на которое был приглашён император, но тот не приехал.
   Крайне встревоженный Меншиков 4 сентября приезжает в Петергоф и добивается аудиенции у государя, но в несколько минутном разговоре Александр Данилович так и не прояснил ситуацию относительно себя любимого. На следующий день были именины у цесаревны Елизаветы Петровны (младшая дочь Петра I, будущая императрица) и Меншиков планировал там "по-отечески" поговорить с императором, но тот нарочито избежал встречи и уехал на охоту. Светлейшему князю становится понятно, что его всевластию пришёл конец.

   6 сентября Пётр II распоряжается подготовить к своему приезду в Петербург Летний дворец деда и велит там же в одной из палат разместить Верховный тайный совет, чтобы министры были у него всегда под боком — "... для лучшаго отправленiя всехъ Государственныхъ делъ и къ лучшей пользе верныхъ подданныхъ Нашихъ,... и для того потребно, дабы оный Советъ всегда отправлялся при боку Нашемъ."
   Тем же вечером все вещи, принадлежащие императору, были перевезены из дворца Меншикова в Летний дворец.
   Окончательный удар наносится светлейшему князю в пятницу 8 сентября в день Рождества Богородицы — рано утром к нему пришёл генерал–лейтенант Салтыков Семён Андреевич и объявил о домашнем аресте князя..., тот упал в обморок.
    В тот же день сам Пётр II пришёл на заседание Верховного тайного совета и объявил свой указ, в котором говорилось — "Понеже Мы... того ради повелели, дабы никакихъ указовъ или писемъ, о какихъ бы делахъ оныя ни были, которые отъ Князя Меншикова, или отъ кого бъ иного партикулярно писаны или отправлены будутъ, не слушать и по онымъ отнюдь не исполнять, подъ опасенiем Нашего гнева".

   На следующий день император предписал выслать Меншикова из Петербурга в его нижегородские деревни под охраной офицера и солдат от гвардии..., и жить там безвыездно. Александр Данилович упросил изменить место ссылки и разрешить ему жить в Ранненбурге — это крепость в Рязанской губернии около села Слободское (совр. г. Чаплыгин в Липецкой обл.), которое Пётр I подарил Меншикову. Опальному князю пошли на уступки и уже 11 сентября кавалькада из многих десятков карет, колясок и подвод выехала из Петербурга.
   Понятно, что все крупные вещи не помещавшиеся в сундучный объём, пришлось оставить. С собой Александр Данилович прихватил личных драгун, лакеев, поваров, портных, сапожника..., и даже певчих. Кроме того были взяты 20 гребцов для передвижения по рекам и озеру Ильмень..., всего семью Меншикова (жена Дарья Михайловна, две дочери Мария и Александра и сын Александр) сопровождало более 130 человек. Князь явно рассчитывал жить по-прежнему на широкую ногу, но уже в более спокойном месте..., надо понимать, что огромные деньги и драгоценности им были взяты с собой.
   Почему Меншикову было позволено уехать со всем своим скарбом ? Да потому, что всё произошло очень стремительно и до сознания людей доходило с трудом, что вчерашний всемогущий властелин сегодня оказался никем..., и у его недругов в голове тогда была лишь одна мысль — быстрей бы Меншиков исчез.

   Вскоре на Меншикова завели уголовное дело, обвинив его в казнокрадстве..., и весной 1728 года сослали в городок Берёзов Сибирской губернии. Вполне естественно, что и его дочь Мария отправилась вместе с отцом "куда подальше". Мать семейства княгиня Дарья Михайловна (по моему убеждению, замечательная женщина) умерла в дороге. Там в Берёзове Меншиков построил себе дом и церквушку..., он говорил — "С простой жизни начинал, простой жизнью и закончу". Но в тех местах начала свирепствовать оспа..., и зимой 1729 года отец и дочь один за другим скончались.

   Итак, после устранения Меншикова, императорский двор переехал в Москву. Государством Пётр II фактически не правил — этим занимался граф Андрей Остерман.
   А тем временем в Гольштейне в городе Киле старшая дочь Петра I — Анна Петровна родила 10 февраля 1728 года сына — Карла Петера Ульриха (1728 – 1762 гг., будущий император Пётр III) и через три недели скончалась от родильной горячки.

   Осенью 1729 года объявляется об обручении императора Петра II с 17-летней княжной Долгоруковой (Екатерина Алексеевна, 1712 – 1747 гг.), и похоже на то, что это опять намечался брак не по любви — этим Долгоруковы хотели закрепить своё влияние на государя.
   Свадьба была назначена на 19 января 1730 года, но ещё 6 января Пётр II простудился на жесточайшем морозе, принимая парад по случаю водоосвящения на Москве реке (Крещение Господне). Он простоял с непокрытой головой несколько часов на запятках саней, где сидела его невеста. На следующий день он слёг и ему диагностировали простудную горячку..., и лишь только на третьи сутки врачи поняли, что это натуральная оспа. От кого он мог её подхватить ? Есть сведения, что перед своим заболеванием император общался с дипломатом князем Долгоруковым Сергеем Григорьевичем, у которого дети в то время болели оспой (инкубационный период оспы длится от 5 до 15 дней). Ослабленный организм Петра II не смог справиться с болезнью.

   Почти две недели прошли в безуспешных усилиях врачей..., и 17 января они сообщили членам Верховного тайного совета, что надежд на выздоровление государя нет.
   И вместо свадьбы во втором часу ночи на 19 января 1730 года 14-летний император Пётр II скончался, не оставив после себя завещания о престолонаследии. Умирая, в бреду он всё звал к себе Андрея Остермана, а последними его словами были — "Запрягайте сани, хочу ехать к сестре !" (сестра Наталья умерла предыдущей осенью, заболев корью).

   На нём оборвалась ПРЯМАЯ МУЖСКАЯ линия рода Романовых.

   За день до его смерти князья Долгорукие составили бумагу, согласно которой император завещал трон своей невесте Екатерине..., и поручили взять высочайшую подпись другу Петра II — Ивану Алексеевичу Долгорукову (1708 – 1739). Тот полдня просидел у постели больного, но государь умер, не приходя в сознание..., и тогда Иван Алексеевич подделал подпись императора (спустя восемь лет под пытками он сознается в этом подлоге и будет казнён колесованием вместе с другими своими родственниками Долгоруковыми).

   Сразу же после смерти Петра II члены Верховного тайного совета "забили стрелку" в соседней комнате, заперевшись на ключ. "Решавших" было семеро — граф Головкин (Гавриил Иванович, 1660 – 1734 гг.), князь Голицын (Дмитрий Иванович, 1665 – 1737 гг.) и ещё пятеро человек, включая четырёх князей Долгоруковых. Старшим на этом собрании был Голицын и поэтому, когда Долгоруковы предъявили "состряпанное завещание", Дмитрий Иванович сходу его отмёл, как ничтожное.

   Я вам приведу отрывок из апрельского 1727 года тестамента (духовное завещание) Екатерины I, в котором предусмотрена возможная ранняя смерть Петра II.
   Вот как это звучит ближе к источнику:
   
   "Пункт восьмой: ежели великий князь без наследников преставитьца, то имеет по нем (право наследования) цесаревна Анна со своими десцендентами (потомками), по ней цесаревна Елизавета и ея десценденты...".

   Таким образом получается следующее: на тот момент цесаревна Анна уже умерла, а значит по закону наследником престола должен быть её двухлетний сын Карл Петер Ульрих — принц Голштинский.

   Но тайные советники (или как их называли — "верховники") решили всё по-своему. Князь Дмитрий Голицын предложил не следовать завещанию Екатерины I  ("женщины безграмотной и с неизвестным происхождением"), и обратил взор присутствующих на потомство соправителя Петра I, его брата — Ивана V.
   Двух дочерей Ивана Алексеевича я уже упоминал выше. Так вот, кандидатуру старшей из них — Екатерины Иоанновны "тайный совет" отмёл сразу же, так как её характер был уж больно крут ("верховники" хотели посадить на трон лишь номинальную персону), да и формально она не была разведена с мужем — герцогом Карлом Леопольдом, хотя уже прошло восемь лет, как она уехала от него в 1719 году. В браке у них родилась дочь, позднее названная в православии Анной Леопольдовной (1718 – 1746 гг., будущая регентша Российской империи). Девочка жила в России вместе с матерью.

   Итак, все тайные советники единогласно сошлись на кандидатуре более кроткой Анны Иоанновны. К тому времени она уже успела побывать в 17-летнем  возрасте замужем и овдоветь через два месяца после свадьбы. Её муж — герцог Курляндии (на территории совр. Латвии) Фридрих Вильгельм накануне смерти посостязался с Петром I — кто кого перепьёт..., вот и не выдержало его сердце на следующий день. Овдовев, Анна Иоанновна так до конца своей жизни и не вышла замуж, хотя мужчин отнюдь не избегала. Последним её возлюбленным был Бирон (Эрнст Иоганн, 1690 – 1772 гг.).

   Одним словом, Верховный тайный совет проголосовал за передачу престола Анне Иоанновне, но на особых ограничительных условиях, которые назывались "Кондициями". Если коротко, то это акт о номинальном правлении монарха — по примеру современных европейских монархий.
   Об избрании Анны Иоанновны "верховники" объявили всем подданным и получили одобрение, а вот про существование особых "Кондиций" они умолчали, думая, что сначала получат подпись престолонаследницы (она в это время была в столице Курляндии — Митаве, совр. Елгава), а уже затем объявят всему миру как о свершившемся факте.

   Но "что-то пошло не так" и о существовании особых условий вскоре узнали многие..., это стало секретом полишинеля, хотя "Кондиций" никто в глаза не видел и не знал их точного содержания. Начались разборки между различными группами влияния и после длившегося более месяца "кипиша", 25 февраля Анна Иоанновна публично порвала уже ранее ею подписанные "Кондиции" и тем самым была восстановлена абсолютная монархия.
   И уже 1 марта войска и высшие чины государства вторично присягнули новой императрице АННЕ ИОАННОВНЕ, хотя официальной датой начала её правления считается день первой присяги в Успенском соборе Кремля — 15 февраля 1730 года.

   Поначалу императрица не имела собственной "партии" в правительстве и поэтому ей пришлось опираться на родственников со стороны матери — Салтыковых. И тем не менее, первые два года правления Анны Иоанновны за её "уши и сердце" шла отчаянная борьба между двумя основными группировками, которые условно можно было назвать "немецкой" и "русской". Победу одержали так называемые "немцы", хотя в эту группу входило немало "перебежчиков" с русскими фамилиями. Ну а иначе и быть не могло, ведь "мужчиной" Анны Иоанновны был Эрнст Бирон.
   Позднее этого немца обвинят во всех "смертных грехах", но на самом деле он попросту наводил порядок в проворовавшемся государстве..., да и его обвинителями были отнюдь не ангелы. Он не признавал никакого кумовства и приближал к себе людей, сообразуясь исключительно их деловыми качествами, а как известно, в России во власти не больно любят "принципиальных и честных", у нас больше предпочитают договариваться..., и "некондиционных" всячески стараются извести. Во все времена воровство государственной казны было отличительной чертой российской элиты. "Что не склавесинили и спианиздили раньше — свиолончеливают сейчас".

   Правление Анны Иоанновны считается очень жестоким, со своими оппонентами она расправлялась без всякой жалости. Но и различные многочисленные развлечения (она очень метко стреляла по птицам) ей также были не чужды.
   Ещё в 1732 году она заранее объявила, что трон будет наследовать потомок по мужской линии от её племянницы Анны Леопольдовны, за которой она присматривала как за собственной дочерью, особенно после смерти в 1733 году своей сестры Екатерины Иоанновны.

   И вот 12 августа 1740 года от брака Анны Леопольдовны и принца Брауншвейгского — Антона Ульриха (1714 – 1774 гг.) родился мальчик Иоанн Антонович (1740 – 1764 гг., будущий российский император–младенец Иван VI).

   5 октября того же года за обедом вместе с Бироном императрица падает без чувств. 16 октября произошло повторение припадка..., и тогда в присутствии Андрея Остермана и Эрнста Бирона государыня подписывает бумаги о наследии трона Иоанном Антоновичем при регентстве Бирона.
   На следующий день 17 октября 1740 года в 9 часов вечера умирает императрица Анна Иоанновна. Официальная причина смерти — подагра в сочетании с мочекаменной болезнью. Ей шёл 48-й год.

   В тот же день российский трон наследует двухмесячный ИВАН VI (правнук Ивана V). Регентом Иоанна Антоновича стал граф Священной Римской империи, герцог Курляндии и Семигалии — Эрнст Бирон.
   Но совсем недолго пришлось Бирону управлять государством — всего три недели. Родители маленького императора (в частности его мать Анна Леопольдовна) привлекли на свою сторону легендарного фельдмаршала графа Миниха (Бурхард Кристоф, в России — Христофор Антонович, 1683 – 1767 гг., командующий армией в русско–турецкой войне 1735–39 гг.) и тот в ночь на 9 ноября 1740 года с 20 солдатами арестовал регента и его жену прямо в их спальне. Позднее Бирона приговорят к смертной казни четвертованием, но затем помилуют и сошлют на "вечную ссылку" в знаменитое своими ссыльными людьми поселение Пелым (сейчас это в Свердловской обл). Вполне естественно, что в России ничего вечного не бывает..., и при следующих государях жизнь Бирона более-менее "устаканится".

   Итак, 9 ноября 1740 года Анна Леопольдовна объявила себя регентшей своего сына — императора Ивана VI, а значит правительницей России.
   В управлении государством она была "никакая" и поэтому фактически страной правили сначала граф Миних, а потом граф Андрей Остерман, граф Лёвенвольде (Рейнгольд Густав, 1693 – 1758 гг., обер-гофмаршал), граф Головкин (Михаил Гаврилович, 1699 – 1754 гг., кабинет–министр).

   Но Анна Леопольдовна тоже совсем недолго была номинальной правительницей — чуть больше одного года.
   В ночь на 25 ноября 1741 года дочь Петра I — Елизавета совершает очередной (но не последний) в российской истории дворцовый переворот. В принципе, эту смену власти уже все ждали..., ещё чуть ранее Франция (спонсор переворота) была недовольна дипломатией графа Остермана, который поддерживал тесный союз России и Австрии. Ну и сама цесаревна Елизавета Петровна была не прочь занять российский трон и прилагала для этого определённые усилия — она сблизилась с гвардейцами Преображенского полка, одаривала их подарками, деньгами, была крёстной матерью многих детей гвардейцев. Иначе, как "матушка", солдаты её и не называли.

   При помощи своих соратников и трёхсот солдат, вошедших в Зимний дворец, Елизавета арестовала Анну Леопольдовну с её мужем. Годовалого императора Иоанна Антоновича вытащили из колыбели и передали Елизавете, но та не знала что с ним делать..., так и отправилась с ребёнком на руках в свой дворец.
   В ту ночь в суматохе уронили на пол четырёхмесячную принцессу Екатерину Антоновну (1741 – 1807 гг.), которая после этого оглохла. Она 38 лет (до 1780 года) проживёт в ссылке вместе со своими родными в Холмогорах (в совр. Архангельской обл.) в доме, за пределы двора которого выход будет строжайше запрещён, а затем после освобождения (по указу императрицы Екатерины II) вместе с сестрой и двумя братьями (Елизавета, Алексей и Пётр) уедет в Данию. Им всем будет назначено денежное содержание из русской казны. Их мать Анна Леопольдовна умрёт в Холмогорах в 1746 году, сразу же после родов сына Петра. Как это ни странно, но узнав о смерти Анны Леопольдовны, государыня Елизавета Петровна будет очень расстроена. Вот что напишет об этом в своих дневниках будущая императрица Екатерина II:

   "... императрица получила известие о смерти принцессы Анны Брауншвейгской, скончавшейся в Холмогорах от горячки, вслед за последними родами. Императрица очень плакала, узнав эту новость; она приказала, чтобы тело её было перевезено в Петербург для торжественных похорон. Приблизительно на второй или третьей неделе Великого поста тело прибыло и было поставлено в Александро–Невской лавре. Императрица поехала туда и взяла меня с собой в карету; она много плакала во время всей церемонии. Похоронили принцессу Анну в этом монастыре между её бабкой, царицей Прасковьей Федоровной, и её матерью, принцессой Мекленбургской".

   А что касается самого малолетнего императора, то в конце концов Иоанн Антонович тоже окажется в Холмогорах (его семья об этом так и не узнает, хотя он будет жить по другую сторону забора) и там он будет изолирован в отдельной комнате от всего окружающего мира. Ему дадут имя Григорий. В 16-летнем возрасте его переведут в одиночную камеру Шлиссельбургской крепости (к тому времени он уже догадывался о своём знатном происхождении) и там же через 8 лет он будет убит — якобы, при попытке его освобождения (это уже случится при Екатерине II).
   Наверное, этот молодой человек оказался самым несчастным из всех императоров династии Романовых — попав в годовалом возрасте в заточение, он так и умер в свои 24 года в застенках. В дальнейшем императорская семья не любила об этом вспоминать и даже при праздновании 300-летия правящего дома Романовых (в 1913 году) нигде не упоминался император-младенец..., вот потом царскую семью и наказала судьба, уготовив ей страшную кончину.
 
   Участь первых министров Анны Леопольдовны тоже незавидна — все они будут арестованы. Остермана и Миниха приговорили к смертной казни колесованием (ужасная медленная казнь), но уже на эшафоте их помиловали и отправили в вечную ссылку.
   Остерман отправился в Берёзов (по стопам князя Меншикова), где и умер шесть лет спустя, а Миниху "выписали путёвку" в Пелым (по стопам графа Бирона), но отбыв в ссылке долгие 20 лет, он заботой нового императора Петра III в 1762 году в 78-летнем возрасте вернётся в Петербург и ему будут возвращены все награды.
   Вместе с этими двумя министрами были приговорены к смертной казни граф Головкин М.Г., граф Лёвенвольде и другие министры Анны Леопольдовны, но все они были в день казни помилованы и отправлены в ссылку, где и умерли.

   Итак, 25 ноября 1741 года на российский престол после переворота взошла императрица ЕЛИЗАВЕТА I ПЕТРОВНА.
   Завещание Екатерины I, где во второй очереди наследования трона упоминалась цесаревна Елизавета Петровна и её потомки, вновь обрело свою силу. В перспективе проглядывалась только одна проблема — с "её потомками"..., 32-летняя новая императрица была бездетная.

   В мае 1727 года она попробовала выйти замуж за Карла Августа Гольштейн–Готторпского, но жених перед самой свадьбой умер от оспы (не зря говорят, что в мае нельзя играть свадьбы — будешь всю жизнь маяться). После этого 18-летней девушке резко перехотелось связывать себя с кем бы то ни было брачными узами, хотя мужчин она отнюдь не избегала.
   Кроме прочих фаворитов ей приписывают связь с графом Разумовским (Алексей Григорьевич, 1709 – 1771 гг.)..., и даже есть мнение, что они тайно обвенчались в ноябре 1742 года. Позднее за их дочь будет выдавать себя одна самозванка, якобы Елизавета Владимирская (известна как "княжна Тараканова", ум. 4 декабря 1775 г. в Петропавловской крепости) — через 12 лет после смерти императрицы она заявит о своих притязаниях на российский престол. Княжна будет выкрадена графом Алексеем Орловым из итальянского Ливорно и доставлена в Петербург для "допроса с пристрастием". Это интереснейшая и удивительная история..., и я советую вам найти по ней материалы.
   Также фаворитом Елизаветы Петровны считался Шувалов (Иван Иванович, 1727 – 1797 гг. меценат, тайный советник, основатель Московского университета и Академии художеств), который начинал свою карьеру в придворной прислуге. Став в свои 22 года фаворитом императрицы, он был близок с ней до самой её смерти.

   При Елизавете Петровне значительно усилилась роль женщины в обществе — знаменитые властные помещицы как раз родом из этого времени..., и тут надо вспомнить садистку "Салтычиху" (Салтыкова Дарья Николаевна, 1730 – 1801 гг.), лишившую жизни несколько десятков крепостных крестьян.

   Итак, через месяц после начала правления, бездетная Елизавета Петровна (вероятно она понимала, что бесплодна) "вспоминает" про своего 14-летнего племянника, сына покойной сестры Анны — Карла Петера Ульриха (его я уже дважды упоминал выше) и распоряжается привезти его из Голштинии (историческая область на севере Германии) в Россию. Возможность переменить место и образ жизни была воспринята мальчиком с огромным удовольствием.
   Он рос без матери, да и его отец герцог Карл Фридрих Гольштейн–Готторпский (1700 – 1739 гг.) не особо часто находил время для общения с сыном. Таким образом родительская ласка не была знакома внуку Петра I, его часто наказывали, иногда даже подвергали жестоким испытаниям — заставляли по полчаса стоять на коленях на рассыпанном горохе, отчего (по его же словам) "коленки краснели и распухали". До семи лет его воспитывали придворные служанки, а затем гофмейстеры, которые привили ему интерес ко всему военному — любимым его занятием стала игра в "солдатики".

   В одиннадцать лет Карл Петер Ульрих потерял отца, и мальчик был отдан в семью своего двоюродного дяди (по отцу), где ему жилось также несладко — унизительные и болезненные наказания стали обыденным делом..., и ещё удивительно, что мальчик после всего этого сохранил мягкий нрав и доброе сердце.
   Сейчас трудно сказать, какое воспитание и образование ему было дано в Голштинии, тут всё очень противоречиво, но по большей части встречается негативная характеристика его способностей и нравственных качеств.

   Итак, 5 февраля 1742 года Карл Петер Ульрих прибывает в Петербург, а через пять дней великолепным фейерверком отмечается его 14-летие. В Москву на свою коронацию Елизавета Петровна отправилась вместе с племянником.

   И вот мы подошли к тому историческому периоду царствования Романовых, которому я хочу уделить ОСОБОЕ  ВНИМАНИЕ в этой статье. Именно из этого времени "торчат уши и растут ноги" различных мифов, легенд и слухов..., но наверняка, кое-что происходило и на самом деле.
   Но сначала я хочу довершить рассказ о всей линии правящих Романовых, а затем вернусь в эту историческую точку и разберу всё более подробно.

   Продолжение "линии" дома Романовых я опишу очень кратко — минимум фактов, имена, даты жизни и правления — только лишь ради полноты картины.
 
   Императрица Елизавета Петровна умерла 25 декабря 1761 года. Интересен один факт — после себя она оставила в гардеробе 15 тысяч платьев. Императрица никогда не надевала одно и то же платье дважды и меняла их в течение дня несколько раз.

   В тот же день престол наследует её племянник ПЁТР III (ум. 6 июля 1762 г.). После его смерти и вплоть до 1797 года "по всему миру" будут появляться самозванцы (около 40 человек), выдававшие себя за Петра Фёдоровича..., наиболее известный из которых Емельян Пугачёв (1742 – 1775 гг.).

   Совершив 28 июня 1762 года дворцовый переворот, к власти приходит супруга Петра III — ЕКАТЕРИНА II (1729 – 1796 гг.).

   После смерти от апоплексического удара (инсульта) императрицы 6 ноября 1796 года Россией правит её и Петра III сын — ПАВЕЛ I (1754 – 1801 гг.).

   После того, как в ночь на 12 марта 1801 года группа офицеров гвардии совершила убийство Павла I (в народе горько шутили — "умер от апоплексического удара табакеркой по голове"), российский престол принял его старший сын АЛЕКСАНДР I (1777 – 1825 гг.).

   Император Александр I не оставил после себя "официального" потомства..., и после его внезапной смерти 19 ноября 1825 года на трон взошёл его брат НИКОЛАЙ I (1796 – 1855 гг.).

   18 февраля 1855 года умирает Николай I. Создалось такое впечатление, что он сам "искал" смертельную болезнь, выйдя на парад в сильный мороз без шинели. В то время поражение России в Крымской войне было уже неизбежно..., и возможно таким образом государь хотел избежать позора.
   Российским императором становится его старший сын АЛЕКСАНДР II (1818 – 1881 гг.).

   1 марта 1881 года Александр II скончался от полученного смертельного ранения (бомба была брошена "народовольцами") и российский престол занимает его сын АЛЕКСАНДР III (1845 – 1894 гг.).

   20 октября 1894 года умирает Александр III и последним российским императором становится его старший сын НИКОЛАЙ II (1868 – 1918 гг.). В результате Февральской революции 1917 года Николай II подписывает 2 марта манифест о своём отречении от престола, а 17 июля 1918 года он вместе со всей своей семьёй будет расстрелян большевиками в Екатеринбурге.

   Вот так трагически закончилось правление в России дома Романовых.
   Почти сбылось проклятие Марины Мнишек (жена первых двух Лжедмитриев), которое она наложила на весь царский род после того, как летом 1614 года был повешен её трёхлетний сын, который в народе известен как Ворёнок (от "Тушинского вора" — Лжедмитрия II). "Поганая полячка" сказала, что ни один из Романовых никогда не умрёт своей смертью..., и убийства будут продолжаться, пока все Романовы не погибнут.

   А теперь, как я и обещал, вернусь в 1742 год — время начала правления Елизаветы Петровны.
   Императрица познакомилась со своим племянником, приехавшим из Голштинии, и не была в особом восторге от будущего наследника российского престола. Она приставила к юноше профессора Якоба Штелина, чтобы тот обучил молодого человека разным наукам и новой культуре. Переучивание, включая язык, давалось ему с большим трудом..., а кому будет легко в таком возрасте учить всё заново ? И вполне естественно, что всё русское у него непроизвольно стало вызывать неприязнь и отторжение — язык, вера, традиции.

   В ноябре 1742 года Карл Петер Ульрих принял православие и получил имя Пётр Фёдорович — так я и буду называть его дальше.
   Как я уже выше написал, Елизавета Петровна не была в восторге от своего племянника. В её понимании он не проявлял тех качеств, которые были необходимы для потенциального правителя России. Через поколение такие же чувства будет испытывать императрица Екатерина II по отношению к своему сыну Павлу.

   Не всем же судьба дарует такие способности и черты характера, которые необходимы для управления чем бы то ни было — хоть взводом, хоть колхозом, хоть государством. В силу этого я и не являюсь сторонником абсолютных монархий, так как считаю, что государством должны управлять люди, избранные не по праву наследия трона, а по праву своих личных качеств.

   Известный русский психиатр Ковалевский (Павел Иванович, 1850 – 1931 гг., публицист–историк) писал:

   "Полагают, что на всякий род, на всякую семью природою отпускается известная сумма нервной жизненной энергии, в качестве духовных и телесных проявлений, которая уже затем, более или менее равномерно, распределяется между членами этой семьи. Если по какой-либо случайности одному из членов семьи природою дано будет слишком много, явится в ней гений, то остальные члены семьи будут проявлять некоторый недочёт; между ними явятся идиоты, тупоумные, эпилептики и т. д. У Петра III дед был по отцу великий военный гений, по матери — великий мировой государственный гений. Диво ли, что на долю Петра III осталось слишком мало остатков из семейной сокровищницы дарований !".
 
   С этим утверждением можно соглашаться, можно спорить, но то, что краткое пребывание на троне Петра III в силу его характера резко отличалось от всех предыдущих и будущих царедворцев — это неоспоримый факт. Да и о самом характере Петра Фёдоровича мы знаем лишь только по рассказам его современников, которые были исключительно его "оппонентами" — сами понимаете, что всё хорошее ими сознательно (и даже непроизвольно) пряталось, а отрицательные черты выпячивались. Таким образом можно ошельмовать любого человека.

   Вот как описывает Екатерина II несколько эпизодов, связанных с поведением её мужа. Первая цитата относится ко времени молебна в придворной церкви по случаю смерти императрицы Елизаветы Петровны:

   "... сей был вне себя от радости и оной нимало не скрывал и имел совершенно позорное поведение, кривляясь всячески и не произнося окромя вздорных речей, не соответствующих ни сану, ни обстоятельствам, представляя более смешного арлекина, нежели иного чего, требуя, однако, всякого почтения..."

   " Однажды, когда я вошла .....  в покои Его Императорского Высочества, я была поражена при виде здоровой крысы, которую он велел повесить, и всей обстановкой казни среди кабинета, который он велел себе устроить при помощи перегородки.
   Я спросила, что это значит; он мне сказал тогда, что эта крыса совершила уголовное преступление и заслуживает строжайшей казни по военным законам, что она перелезла через вал картонной крепости, которая была у него на столе в этом кабинете, и съела двух часовых на карауле, сделанных из крахмала, на одном из бастионов, и что он велел судить преступника по законам военного времени; что его легавая собака поймала крысу и что тотчас же она была повешена, как я её вижу, и что она останется там, выставленная напоказ публике в течение трёх дней, для назидания.
   Я не могла удержаться, чтобы не расхохотаться над этим сумасбродством, но это очень ему не понравилось, ввиду той важности, какую он этому придавал; я удалилась и прикрылась моим женским незнанием военных законов, однако он не переставал дуться на меня за мой хохот. Можно было, по крайней мере, сказать в оправдание крысе, что её повесили, не спросив и не выслушав её оправдания".

   После прочтения подобных описаний создаётся впечатление, что Пётр III  был полным дебилом. Но давайте "отделим зёрна от плевел".
   Пётр Фёдорович был попросту большим, как сейчас выражается молодёжь, "приколистом". Я по крупицам собирал информацию об этом человеке и пришёл к совершенно другому мнению..., и оно резко отличается от того, что навязано нам его современниками (по сути его врагами).

   Новая власть в лице Екатерины II постаралась сделать всё, чтобы очернить Петра III и тем самым найти оправдание своим действиям по дворцовому перевороту (в России это свойственно почти любой новой власти — переписывать историю под себя), а так как мы в ОСНОВНОМ по этой теме располагаем документами и записками, составленными самой Екатериной II и её приближёнными (а они все без исключения ненавидели Петра III), то тут рассчитывать на полную объективность абсолютно не приходится. А ведь все последующие "историки–летописцы" опирались именно на эти свидетельства.

   Я выскажу своё сугубо ЛИЧНОЕ мнение о Петре Фёдоровиче — его нрав был добрым, по своей натуре он был впечатлительным. Дураком и дебилом он не был точно, и я даже не побоюсь сказать, что Пётр III был довольно-таки умным. Вот, например, вы знали, что он был не только "клоунским солдафоном и горьким пьяницей", но и тонким ценителем музыки, прекрасно играл на скрипке, собрал качественную коллекцию этого инструмента, а одним из его увлечений была нумизматика? Кроме того Пётр III отлично разбирался в живописи и знал театр. Именно он первым из всех монархов издал указ о бережном отношении к лесам (сейчас мы их теряем безбожно), именно он открыл свободный доступ всем горожанам в Летний сад в Петербурге. Передвигался император по городу без личной охраны и часто общался с простыми жителями.

   Так что "полоумным" назвать его никак нельзя. У Петра Фёдоровича было много друзей, он абсолютно не кичился своим высоким положением — как говорится, был душой любой компании. В чём можно его обвинить, так это в полном игнорировании писаных и неписаных правил и норм поведения монарших особ. По жизни он, наверняка, был приверженцем современного слогана "мир, дружба, жвачка"..., ну вместо жвачки можно написать — хорошее вино (в здравую меру).
   Надо признать, что "сердобольным" личностям в то время было не место на российском троне. Сами понимаете, что такой склад характера вообще не располагает к управлению российским государством — здесь народ уважает только кнут. Вот в этом и заключалась вся ТРАГЕДИЯ этого человека..., судьбе же было уготовано вознести его на русскую Голгофу — российский трон.

   Да мы даже и сейчас готовы "закидать камнями" этого императора, который не считал, что "бабы ещё нарожают" и за недолгие полгода своего правления сумел вывести Россию из Семилетней войны (прекратив тем самым бессмысленную человеческую мясорубку), который манифестом от 21 февраля 1762 г. упразднил Тайную розыскную канцелярию, созданную его дедом (аналог наших НКВД–КГБ–ФСБ вместе взятых), который запретил пытки и доносы, впервые сделал суд гласным, объявил свободу вероисповедания для всех своих подданных, прекратил преследование церковных раскольников (и тем самым остановил в стране многочисленные акты самосожжения, включая групповые), освободил монастырских крестьян от крепостной зависимости (и это за 100 лет до отмены крепостного права !), сделав их государственными крестьянами с оброком 1 рубль в год (баран тогда стоил 80 коп.), запретил преподносить сенаторам и чиновникам подарки землями и крестьянами (единственным поощрением для высших чиновников он сделал ордена и медали).

   Всего за 186 дней его правления было принято 192 документа. Естественно, свергнув своего мужа, Екатерина II быстренько отменила почти все начинания Петра III. Дворянство поддержало этот переворот — высшее общество, настроенное в своей массе ура–патриотично, ещё дышащее перегаром Семилетней войны, было против "миротворца" Петра Фёдоровича, вернувшего Фридриху II Восточную Пруссию с "КёнигсбергомНашим".
   
   На досуге зайдите на сайт Президентской библиотеки и в 15-м томе "Полное собрание законов Российской империи с 1649 года" (напечатана в типографии 2 отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830 год), начиная со страницы 875 прочитайте ВСЕ документы, которые были приняты за недолгий срок правления Петра III. Ну а надлежащий вывод делайте уже сами.

   Вот здесь официальный портрет Петра III:

http://cloud.mail.ru/public/5JkX/wcFtBppzQ

   Хочу немного остановиться на его смерти в заточении в мызе Ропша, в доме, принадлежащем гетману Разумовскому (Кирилл Григорьевич, 1728 – 1803 гг.) на девятый день после дворцового переворота. До сих пор это очень мутная история..., и ясная точка в ней уже, наверное, не будет поставлена никогда. Но всё же...

   Согласно официальной версии Пётр III умер от целого букета различных болезней, но уж больно быстро он предстал перед Господом после собственного отречения от престола. Отсюда и пошла легенда, что ему всё-таки помогли отправиться к праотцам.
   По голове, вероятно, его "ледорубом не тюкали", а вот "слегка придушить подушкой" или подсыпать отраву — это могли запросто..., всё тот же "полоний–210" ему, естественно, в чай не наливали, а вот мышьяк в вино — это в те времена было самым распространённым способом сведения счётов.
   Предлагаю нам самим немного в этом разобраться.

   Существует множество всевозможных легенд смерти Петра III, и тут нельзя не привести версию, описанную в сочинении секретаря саксонского посольства Георга фон Гельбига, который появился в Петербурге только в 1787 году, но это не помешало ему, как добросовестному и критичному собирателю устных преданий и свидетельств о перевороте 1762 года, написать одну из лучших биографий Петра III.

   Так вот, согласно Гельбигу, во время совместной трапезы со "столичной делегацией" узнику был подлит в водку яд, который он и выпил. Однако отрава не подействовала возможно из-за того, что Пётр затем пил тёплое молоко. Тогда офицер Орлов (Алексей Григорьевич, 1737 – 1808 гг., младший брат фаворита Екатерины II – Григория) набросился на уже отрёкшегося императора, но тот стал сопротивляться и умолять его не убивать, отчего Орлов, якобы, разжалобился и выбежал на террасу. В это время остальные его сообщники набросились на узника и стали душить его подушками. Среди нападавших был актёр Волков (Фёдор Григорьевич, 1729 – 1763 гг.), князь Барятинский (Фёдор Сергеевич, 1742 – 1814 гг.), возможно там был его родной брат Иван (1738 – 1811 гг., дипломат), камергер Теплов (Григорий Николаевич, 1717 – 1779 гг., писатель), сержант гвардии Энгельгардт (Николай Николаевич, дослужился до Выборгского губернатора, умер в 1778 году).
   Завязалась борьба, в ходе которой князь Фёдор Барятинский сделал из лежавшей на столе салфетки петлю и набросил её на шею Петра Фёдоровича. Отчаянные попытки несчастного вырваться были сломлены после того, как убийцы, преодолевая его судорожное сопротивление, намертво схватили жертву за руки и за ноги. Это дало возможность сержанту Энгельгардту затянуть петлю на шее.

   Но отмечу, что всё это было записано Георгом фон Гельбигом по СЛУХАМ.
   Если это действительно случилось так, как описано выше, то почти аналогичным способом через 39 лет будет убит и сын Петра III — Павел I (напомню, Гельбиг написал об этом ещё до убийства Павла).

   Но мы не будем доверять только слухам.
   Существуют два письма, написанные в Ропше Алексеем Орловым Екатерине II (его почерк подтверждён экспертами).
   В первом письме (от 2 июля 1762 г.) есть такие слова:

   "Матушка Милостивая Государыня здраствовать вам мы все желаем нещетные годы. Мы теперь по отпуске сего писма и со всею командою благополучны, толко урод наш очень занемог и схватила его нечаенная колика, и я опасен, штоб он севоднишную ночь не умер, а болше опасаюсь, штоб не ожил. Первая опасность для того, што он всио здор говорит и нам ето несколко весело, а другая опасность што он действително для нас всех опасен для тово што он иногда так отзывается, хотя в прежнем состоянии быть...."

   Второе письмо без даты и с оторванным нижнем краем (там было что-то важное ?) гласило:

   "Матушка наша милостивая государыня. Не знаю што теперь начать, боюсь гнева от вашего величества штоб вы чево на нас неистоваго подумать не изволили и штоб мы не были притчиною смерти злодея вашего и всей России также и закона нашего. А теперь и тот приставленной к нему для услуги лакей Маслов занемог, а он сам теперь так болен што не думаю штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспамятстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит бога штоб он скорей с наших рук убрался. А оной же Маслов и посланной офицер может вашему величеству донесть в каком он состоянии теперь ежели обо мне усумниться изволите".

   Казалось бы, тут всё ясно — низложенный император УМИРАЕТ САМ. У него на фоне нервных потрясений вылезли все болячки, включая геморрой, от которого он особенно страдал — вплоть до криков.

   Но всё дело "портит" существующее третье письмо Алексея Орлова. Расскажу о появлении этого письма. О нём стало известно только после смерти Екатерины II 6 ноября 1796 года.
   "Доверенное лицо" нового императора Павла I — граф Ростопчин (Фёдор Васильевич, 1763 – 1826 гг.), по его же словам, собственноручно держал это письмо в течение 1/4 часа (когда вскрыли кабинет Екатерины II), но через день сам Павел I бросил письмо в камин (зачем ?), и потом об этом, якобы, сожалел. Ростопчин за то время, пока это письмо было у него в руках, успел сделать копию (опять-таки зачем ?) и послал этот текст своему другу, российскому послу в Лондоне — графу Воронцову (Семён Романович, 1744 – 1832 гг., дипломат, брат Елизаветы Воронцовой — любовницы Петра III, и брат Екатерины Дашковой).
   Так что подлинник не существует, и третье письмо является "апокрифичным". Вот его содержание:

   "Матушка милосердная Государыня, как мне изъяснить описать, что случилось, не поверишь верному своему рабу, — но как перед Богом скажу истину. — Матушка, готов иттить на смерть, но сам не знаю как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь — Матушка, его нет на свете — но никто сего не думал и как нам задумать поднять руки на Государя — но, Государыня, свершилась беда, мы были пьяные, и он тоже, он заспорил за столом с князь Федором (Барятинский Фёдор Сергеевич, 1742 – 1814 гг. — И.Ш.), не успели мы рознять, а его уже и не стало, сами не помним, что делали, но все до единаго виноваты — достойны казни, помилуй меня хоть для брата, повинную тебе принес и разыскивать нечего — прости меня или прикажи скорее окончить, свет не мил, прогневили тебя и погубили души на век"
   "Списано 11 ноября 796 года 5 дней после смерти Екатерины II"

   В этом случае мы имеем дело с явной "стряпнёй" (такие неквалифицированные подлоги на нашем ТВ делаются на раз по щелчку пальца — "a Sergey Magnitsky"), тут даже не надо быть лингвистом, чтобы понять, что стилистически третье письмо явно отличается от предыдущих двух, написанных несколькими днями ранее. В нём присутствует не допускавшееся ранее Алексеем Орловым (вчерашний сержант гвардии) "ТЫкание" Екатерине Алексеевне, совершенно другое употребление предлогов, местоимений, союзов, совершенно отличное использование заглавных букв, знаков препинания, прилагательных, глаголов и т.д. И обратите внимание — в приведённых мной подлинных письмах "што" и штоб" встречаются 11 раз, а в подложном письме ни разу. Автор фальшивки даже не потрудился скопировать "стиль" Орлова.    

   Я считаю, что никто из исследователей этого дела так и не расставил правильно акценты, начав выдвигать версии, что эта фальшивка была сделана Ростопчиным для решения своих карьерно–личных проблем. И даже те, кто, на мой взгляд, правильно посчитал, что эта идея исходила от нового государя, не смогли убедительно ответить на вопрос — зачем Павлу I уже на пятый день после смерти Екатерины II понадобилось "провернуть" с Ростопчиным всю эту комбинацию с фальшивкой ?
   Моё мнение такое: официальная причина смерти Петра III даже после появления третьего письма Алексея Орлова осталась неизменной — он умер от "геморроидальных колик" и ещё целого ряда букета болезней, а значит возникшие "новые обстоятельства" нужно было распустить только на уровне слухов, "забетонировав" шаткую народную версию.
   Тем самым убивалось несколько зайцев — для внутреннего потребления отметалась проблема возникновения очередных "петров фёдоровичей" (один только Емелька Пугачёв чего стоил), а до этого они возникали с завидным постоянством даже в Европе (всего около 40 случаев), но самое главное — наши "западные партнёры" этой фальшивкой получали сигнал, что больше не надо финансировать "лжецарей" и смену власти в России, ведь Пётр III УБИТ ! Не зря же это письмо было "запущено" через Лондон. У Павла Петровича была маниакальная потребность ограждать себя от возможных покушений на свою жизнь (выстроенный им окружённый с четырёх сторон водой Михайловский замок — из этой же серии).
   Обелять же свою покойную матушку, а значит и весь императорский дом Павел I не собирался — по официальной версии она и так была "чистая" в этом деле. Наоборот, все последующие шаги нового императора были направлены на дискредитацию всего того, что было сделано Екатериной II. Но это уже другая история.

   Возвращаясь в Ропшу, хочу привести три чудом сохранившиеся записки (на французском и русском языках), посланные Петром III из своего заточения Екатерине:

   1) "Сударыня, я прошу Ваше Величество быть уверенной во мне и не отказать снять караулы от второй комнаты, так как комната, в которой я нахожусь, так мала, что я едва могу в ней двигаться. И так как Вам известно, что я всегда хожу по комнате и то от этого распухнут у меня ноги. Ещё я Вас прошу не приказывать, чтобы офицеры находились в той же комнате со мной, когда я имею естественные надобности — это невозможно для меня; в остальном я прошу Ваше Величество поступать со мной по меньшей мере, как с большим злодеем, не думая никогда его этим оскорбить. Отдаваясь Вашему великодушию, я прошу отпустить меня в скором времени с известными лицами в Германию. Бог ей заплатит непременно.
   Ваш нижайший слуга Пётр.
   PS
   Ваше Величество может быть уверенной во мне, что я ни подумаю ничего, ни сделаю ничего, что могло бы быть против её особы или её правления"

   2) "Ваше Величество, если вы совершенно не желаете смерти человеку, который достаточно уже несчастен, имейте жалость ко мне и оставьте мне моё единственное утешение Елизавету Романовну (Воронцову, его любовницу. — И.Ш.). Вы этим сделаете большое милосердие Вашего царствования; если же Ваше Величество пожелало бы меня видеть, то я бы был совершенно счастлив.
   Ваш нижайший слуга Пётр".

   3) на русском языке:

   "Ваше Величество. Я ещё прошу меня, которой ваше воле изполнал во всем отпустить меня в чужие краи стеми, которие я ваше виличество прежде просил и надеюсь на ваше великодушие, что вы меня оставите без пропитания.
   Ваш слуга Петр".

   Екатерина не удостоила своего супруга ответом.
   Возможно были ещё какие-то записки от Петра Фёдоровича, так как почти через месяц (2 августа 1762 года) Екатерина написала своему бывшему любовнику Понятовскому (Станислав II Август, 1732 – 1798 гг., будущий король Польши в 1764–95 годах) письмо, очень важное для нашего понимания происходивших тогда событий. В дальнейшем подобных писем у Екатерины было немало..., в своё правление она таким способом хорошенько "чистила" свой имидж и наоборот, всячески очерняла Петра Фёдоровича. Но в данном конкретном случае я склонен всецело доверять сказанному ей..., и лично моё мнение такое — Пётр III действительно умер из-за своего ПОДОРВАННОГО ЗДОРОВЬЯ.

   Я всегда доверяю не столько своему разуму, сколько чутью, а оно мне подсказывает, что смерть Петра III была не насильственной, а то, что потом пошло "гулять" по белому свету — это уже народная тяга к "жареному", поддержанная разными "летописцами".

   Вот отрывки из письма, которое написала Екатерина Станиславу Понятовскому:

   "Я послала под начальством Алексея Орлова, в сопровождении четырёх офицеров и отряда смирных и избранных людей, низложенного императора за 25 вёрст от Петергофа в местечко, называемое Ропша, очень уединённое и очень приятное, на то время, пока готовили хорошие и приличные комнаты в Шлиссельбурге...
   Страх вызвал у него понос, который продолжался три дня и прошёл на четвертый. Он пил в тот день непрерывно, ибо у него было всё, чего он желал, кроме свободы. Он попросил у меня лишь свою любовницу, свою собаку (мопс. — И.Ш.), своего негра (слуга — арап Нарцисс. — И.Ш.) и свою скрипку; боясь, однако, скандала и недовольства людей, его охранявших, я выполнила только три последних его просьбы...
   Его схватил приступ геморроидальных колик вместе с приливами крови к мозгу; он был два дня в этом состоянии, за которым последовала страшная слабость, и, несмотря на усиленную помощь докторов, он испустил дух, потребовав... (перед тем) лютеранского священника. Я опасалась, не отравили ли его офицеры. Я велела его вскрыть, но вполне удостоверено, что не нашли ни малейшего следа (отравы), он имел совершенно здоровый желудок, но умер от воспаления в кишках и апоплексического удара. Его сердце было необычайно мало и совсем сморщено".

   Нам известно, что Петра III в Ропше посещали (3 – 4 июля) два медика — врач Лидерс и штаб–лекарь Паульсен, и хотя особо смертельного диагноза они "пациенту" не поставили..., но состояние бывшего государя было действительно неважным.

   Вот так всё и закончилось. Судить вам — прав я или нет.

   Оппоненты мне могут возразить и сказать, что Екатерина ходила со скорбным и заплаканным лицом только на следующий день — уже после официального объявления о смерти Петра III, а накануне, получив печальное известие, она в лице, якобы, не изменилась..., и это можно подтвердить словами француза Рюльера (Клод Карломан, 1735 – 1791 гг., поэт, писатель, историк), который был в те дни в Петербурге:

   "Нельзя достоверно сказать, какое участие принимала императрица в сем приключении; но известно, что в сей самый день, когда сие случилось, государыня садилась за стол с отменной веселостью. Вдруг является тот самый Орлов, растрепанный, в поту и пыли, в разорванном платье, с беспокойным лицом, исполненным ужаса и торопливости. Когда только он входил в комнату, то быстрые и сверкающие глаза его уже искали императрицу. Не говоря ни слова, она встала, направилась в кабинет, куда за нею и последовал Орлов; через несколько минут она позвала к себе графа Панина, который был уже наименован ее министром. Она известила его, что государь умер и советовалась с ним, каким образом сообщить об его смерти народу. Панин советовал пропустить одну ночь и на другое утро объявить сию новость, как будто сие случилось ночью. Приняв сей совет, императрица возвратилась с тем же лицом и продолжала ОБЕДАТЬ (выделено мной. — И.Ш.) с той же веселостью. На утро, когда узнали, что Петр умер от геморроидальной колики, она показалась с заплаканным лицом и возвестила о постигшей ее печали".

   И вот здесь возникает вопрос — кто обо всём этом (включая "сверкающие глаза Орлова") рассказал Рюльеру ? И не художественная ли это выдумка ? Его самого ведь там не было. В тексте выше я выделил слово "обедать". Известие о смерти Петра III пришло в Петербург вечером, а значит нужно было написать "продолжала ужинать", хотя мы знаем, что Екатерина после нескольких родов начала полнеть и отказалась от ужинов. Неувязочка получается...

   А вот что вспоминала подруга Екатерины II, участница переворота Дашкова (урожд. Воронцова Екатерина Романовна, 1743 – 1810 гг, директор Петербургской Академии наук в 1783–96 годах, её старшая сестра Елизавета была фавориткой Петра III):

   "Я нашла императрицу в совершенном отчаянии; видно было, под влиянием каких тяжких дум она находилась. Вот что она мне сказала: „Эта смерть наводит на меня невыразимый ужас; этот удар меня сокрушает".

   Рассказывая обо всех этих событиях, я часто упоминал (и ещё не раз повторю) слова синонимы "фаворит (-ка) и любовник (-ца)". Необходимо констатировать — супружеская верность отнюдь не была достоинством той эпохи..., хотя не нам выступать в роли моралистов.
   Да и вообще, в разные времена и эпохи у разных народов были собственные представления о нравственности. К примеру, когда археологи начали раскапывать Помпеи, засыпанные пеплом при извержении вулкана Везувия в 79 году нашей эры, то они просто ужаснулись содержанию открывшихся их взору настенных фресок — это были чистейшей воды "весёлые картинки" для взрослых..., не каждый современный музей отважится выставить такое "эротическое искусство" на всеобщее обозрение. Нам остаётся только догадываться о реалиях жизни в то время, если подобные изображения служили украшением стен городских домов.

   А во времена князя Владимира Святославовича "групповые оргии" были и вовсе обыденным делом. Будущий креститель Руси любил устраивать похотные дворы (от слова "похоть") и там развлекался со всей своей свитой. С окрестных поселений туда насильно загонялись "жены и девицы". Летописцами подсчитано — только в Белгороде, Берестове и Вышгороде в сексуальном рабстве содержалось одновременно до "800 лиц женского пола". В 978 году князь Владимир "по совету" своего дядюшки Добрыни изнасиловал 12-летнюю Рогнеду Рогволодовну  на глазах связанных её родителей. В ряд "смягчающих обстоятельств" можно занести то, что после этого он взял её в жёны (вторая по счёту его жена, а всего было шесть), пусть даже и насильно. А вот что касается факта убийства её родителей (их зарезали вместе с сыновьями) сразу же по окончании "акта" — тут я адвокатом князя выступать не буду. Лишь только после принятия "греческой веры" он немного остепенился. Не будем же мы сейчас "шить дела" нашим предкам согласно статьям современного Уголовного Кодекса. Такие раньше были нравы.
 
   Так что совершать "маленький адюльтерчик" в 18-м веке в России было вовсе не зазорным.

   Я слишком рано в своей статье "похоронил" Петра III, нам он ещё будет нужен живым и молодым.
   Итак, императрица Елизавета Петровна разочаровалась в своём племяннике. На тот момент ей немногим перевалило за 30 лет и я считаю, что "зацикливаться" в качестве наследника на внуке Петра Великого она явно не собиралась. Время позволяло ей спокойно найти для Петра Фёдоровича хорошую "плодовитую" невесту, женить его, вырастить родившихся от этого брака детей (желательно мальчиков) и сделать кого-то из них наследником престола. Как минимум 25 лет жизни она себе ещё отводила (кто бы сомневался в этом).

   Елизавета Петровна начала поиски подходящей невесты для Петра Фёдоровича.
   Её выбор остановился на семье своего бывшего жениха — Карла Августа Гольштейн–Готторпского (напомню, что он умер перед самым днём свадьбы). С его родственниками она поддерживала хорошие отношения. У покойного "несостоявшегося мужа" была младшая сестра — Иоганна Елизавета Гольштейн–Готторпская (1712 – 1760 гг.), которая 21 апреля 1729 года родила дочь от прусского генерала Кристиана Августа Ангальт Цербстского (1690 – 1747 гг.). Девочку назвали Софья Августа Фредерика. Вот на неё и пал выбор российской императрицы.
   В 15-летнем возрасте Софья Августа Фредерика приезжает вместе с матерью в Россию, 29 июня 1744 года она принимает православие и получает новое имя Екатерина Алексеевна. На следующий день состоялось её обручение с великим князем Петром Фёдоровичем.

   Ещё будучи "женихом", великий князь переболел оспой. Об этом свидетельствуют дневниковые записи Екатерины. Вот отрывки из них:

   "...Великий князь и мы с матерью опять поехали вперёд. На половине дороги, прибыв в село Хотилово, великий князь захворал; он уже за два дня перед тем почувствовал некоторое недомогание, которое приняли за расстройство желудка; в этом месте остановились на сутки. На следующий день около полудня я вошла с матерью в комнату великого князя и приблизилась к его кровати; тогда доктора великого князя отвели мать в сторону, и минуту спустя она меня позвала, вывела из комнаты, велела запрячь лошадей в карету и уехала со мною. Я просила её сказать мне, чем вызван этот отъезд; она мне тогда сказала, что у великого князя оспа; у меня ещё не было...

   ...Императрица оставалась с великим князем во всё время его болезни и вернулась с ним только по истечении шести недель.

   ...В феврале месяце императрица и великий князь вернулись из Хотилова. Я испугалась, когда увидела этого князя; он так был обезображен следами оспы, что был неузнаваемым; он очень вырос, но сразу я увидела, что был таким же ребёнком, каким я его оставила".

   Холодок между будущими супругами пробежал ещё до свадьбы и судя по всему, "что-то пошло не так".
   Я процитирую Екатерину (напомню, что всё это переводы с французского и поэтому звучат они литературно):

   "С наступлением хорошей погоды мы переехали в Летний дворец; там посещения великого князя стали ещё реже; признаюсь, этот недостаток внимания и эта холодность с его стороны, так сказать, накануне нашей свадьбы не располагали меня в его пользу и, чем больше приближалось время, тем меньше я скрывала от себя, что, может быть, вступаю в очень неудачный брак: но я имела слишком много гордости и слишком возвышенную душу, чтобы даже давать людям повод догадываться что я не считаю себя любимой; я слишком ценила самое себя, чтобы думать, что меня презирают. Впрочем, великий князь позволял себе некоторые вольные поступки и разговоры с фрейлинами императрицы, что мне не нравилось, но я отнюдь об этом не говорила, и никто даже не замечал тех душевных волнений, какие я испытывала; я старалась развлечься, резвясь в своей комнате с горничными".

   Не надо думать, что будущая императрица Екатерина II была развратной девицей..., дай бог нашему поколению быть таким невинным:

   "К Петрову дню весь двор вернулся из Петергофа в город. Помню, накануне этого праздника мне вздумалось уложить всех своих дам и также горничных в своей спальне. Для этого я велела постлать на полу свою постель и постели всей компании и вот таким образом мы провели ночь; но прежде, чем нам заснуть, поднялся в нашей компании великий спор о разнице обоих полов. Думаю, большинство из нас было в величайшем неведении; что меня касается, то могу поклясться, что хотя мне уже исполнилось 16 лет, но я совершенно не знала, в чём состояла эта разница; я сделала больше того, я обещала моим женщинам спросить об этом на следующий день у матери; мне не перечили и все заснули. На следующий день я, действительно, задала матери несколько вопросов, и она меня выбранила".

   Вот такое пуританское воспитание было тогда в немецких семьях, вот вам и "дастиш фантастиш".

   Пышная свадьба была сыграна 21 августа 1745 года (торжества длились десять дней).

   Вот как описывает первую брачную ночь сама Екатерина:

   "...На этом балу танцевали только полонезы, он продолжался не более часа, после чего императрица повела нас с великим князем в наши покои; дамы меня раздели и уложили между девятью и десять часами. Я просила принцессу Гессенскую побыть со мной ещё немного, но она не могла согласиться. Все удалились, и я оставалась одна больше двух часов, не зная, что мне следовало делать: нужно ли было встать? или следовало оставаться в постели? Я ничего на этот счёт не знаю.
   Наконец Крузе, моя новая камер–фрау, вошла и сказала мне очень весело, что великий князь ждёт своего ужина, который скоро подадут. Его Императорское Высочество, хорошо поужинав, пришёл спать, и когда он лёг, он завёл со мной разговор о том, какое удовольствие испытал бы один из его камердинеров, если бы увидел нас вдвоём в постели; после этого он заснул и проспал очень спокойно до следующего дня.
   Простыни из каммердука, на которых я лежала, показались мне летом столь неудобны, что я очень плохо спала, тем более, что, когда рассвело, дневной свет мне показался очень неприятным в постели без занавесок, поставленной против окон, хотя и убранной с большим великолепием розовым бархатом, вышитым серебром. Крузе захотела на следующий день расспросить новобрачных, но её надежды оказались тщетными; и в этом положении дело оставалось в течение девяти лет без малейшего изменения".

   Обратите внимание на последние слова — "и в этом положении дело оставалось в течение девяти лет без малейшего изменения".
   Какое дело она имеет ввиду — интимные отношения ? беременность ? рождение ребёнка ?

   Супружеская  жизнь молодой великокняжеской четы (17 и 16 лет), как и стоило предполагать, не заладилась с самого начала. Есть версия, что у Петра Фёдоровича были "мужские" проблемы, и что Екатерина чуть ли не семь лет оставалась "непорочной"..., но скорее всего это досужие домыслы — супруги оказались попросту совершенно разными людьми, с разными интересами, темпераментами, характерами, взглядами на жизнь и т.д.

   То, что молодые поначалу спали ночью вместе, говорит следующая цитата из дневников Екатерины:

   "Не знаю, что именно — балы ли на масленице, или устройство нашего помещения, причинило горячку великому князю к концу зимы, или, лучше сказать, в начале 1746 года. Как бы то ни было, он её схватил; на эти балах он много плясал и возвращался домой весь в поту. Наши покои были распределены так странно, что между моими и его находилась очень большая прихожая с громадной лестницей; спал он в моих покоях, но раздевался и одевался у себя".

   Но уже в декабре 1746 года Пётр писал (!!!, а не говорил) своей жене:

   "Мадам,
   Прошу вас этой ночью отнюдь не утруждать себя, чтобы спать со мною, поелику поздно уже обманывать меня, постель стала слишком узка, после двухнедельной разлуки с вами, сего дня по полудни.
   Ваш несчастный муж, коего вы так и не удостоили сего имени
   Петр".

   Скорее всего супруги очень редко "уделяли внимание процессу зачатия наследника". При некоторых обстоятельствах и "каждодневные труды" не приводят к успеху, а тут несколько раз в году по "великим праздникам", да ещё при отнюдь не богатырском здоровье мужа.

   Пётр Фёдорович начал увлекаться другими женщинами..., как натура эмоциональная и творческая — он был очень влюбчив.

   В дневниках Екатерины мы находим такие слова:

   "... изгнать из сердца ревность относительно человека, который не любит меня; но для того, чтобы не ревновать, было одно средство — не любить его. Если бы он желал быть любимым, то относительно меня это вовсе было нетрудно; я от природы была наклонна и привычна к исполнению моих обязанностей, но для этого мне был нужен муж со здравым смыслом, а мой его не имел" .

   В ноябре 1749 императрица определяет в придворный штат двора Екатерины Алексеевны новую фрейлину — Воронцову (Елизавета Романовна, 1739 – 1792 гг., племянница вице–канцлера М.И.Воронцова). Некоторое время спустя она становится любовницей великого князя. Их связь продлится до конца жизни Петра Фёдоровича.

   А тем временем императрица Елизавета Петровна становится явно озадаченной отсутствием детей у супругов. Ну ладно, прошло два года..., ну три..., ну пять..., но пошёл СЕДЬМОЙ (!!!) год, а живот Екатерины всё не думает расти. Так можно умереть и не дождаться от племянника и его жены "ничего вразумительного".
   Императрица начинает предпринимать активные действия. Врачебный осмотр Екатерины показал, что она вполне здорова. По большому счёту, какая разница от кого "понесёт" Екатерина..., и если это останется тайной, то никому от этого худо не будет..., и выиграют абсолютно все стороны.

   В 1752 году в штат двора Петра Фёдоровича императрица назначает камергером Салтыкова (Сергей Васильевич, 1726, ум — ??? гг.). Он был мужем одной из фрейлин Екатерины Алексеевны — Балк Матрёны Павловны (вспомните любовницу Петра I — Анну Монс из Немецкой слободы, так это её внучатая племянница).
   Кроме того, его отец Салтыков Василий Фёдорович (1675 – 1751 гг.) был генерал–аншефом и петербургским генерал–полицмейстером. В своё время ему было поручено сопровождать низверженную регентшу Анну Леопольдовну с её семейством при выдворении их из России, но потом всё "переиграли" и экстрадицию заменили ссылкой в Холмогоры. Вторым браком Василий Фёдорович был женат на княжне Голицыной Марии Алексеевне, которая, будучи уважаемой в гвардейских полках, оказала немалые услуги императрице Елизавете Петровне во время дворцового переворота 1741 года.
   Дед Сергея Васильевича — стольник Салтыков Фёдор Петрович известен тем, что был убит стрельцами во время бунта 1682 года — его перепутали с Афанасием Нарышкиным (об этом я уже писал ближе к началу статьи).

   Я не знаю, ставилась ли перед 26-летним Сергеем Васильевичем Салтыковым персональная ЗАДАЧА соблазнить великую княгиню..., но тем не менее, факт остаётся — он очень быстро стал её фаворитом. При таких "тёплых" супружеских отношениях великокняжеской четы - это было немудрено.
   О своём первом "ухажёре" Екатерина писала:

   "... он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравняться ни при большом дворе, ни тем более при нашем. У него не было недостатка ни в уме, ни в том складе познаний, манер и приёмов, какой дают большой свет и особенно двор".

   Надо признать, что "активность" исходила именно от Сергея Васильевича. Вот что пишет Екатерина:

   "... Во время одного из этих концертов Сергей Салтыков дал мне понять, какая была причина его частых посещений. Я не сразу ему ответила; когда он снова стал говорить со мной о том же, я спросила его: на что же он надеется ? Тогда он стал рисовать мне столь же пленительную, сколь полную страсти картину счастья, на какое он рассчитывал…"

   Их роман, начавшийся весной 1752 года, к осени перерос в интимные отношения... При первых признаках беременности у Екатерины, императрица отправила Салтыкова с глаз долой отдыхать от "трудов праведных" к его родственникам.
   Но в декабре при переезде царского двора в Москву у Екатерины произошёл выкидыш.
   В феврале 1753 года Салтыков был опять призван на прежнее "место работы" продолжать незавершённое дело. К несчастью, в мае того же года у Екатерины случился повторный выкидыш. Весь 1753 год (в Москве) и три четверти следующего года (уже в Петербурге) Салтыков провёл, не отлучаясь от двора, "подстраховывая" на всякий случай весь процесс до самого конца.

   20 сентября 1754 года у Екатерины Алексеевны рождается мальчик.
   Потом Екатерина запишет:

   "... Я очень страдала; наконец, около полудня следующего дня, 20 сентября, я разрешилась сыном. Как только его спеленали, императрица ввела своего духовника, который дал ребёнку имя Павел, после чего тотчас же императрица велела акушерке взять ребёнка и следовать за ней...

   ... Наконец, после трёх часов пришла графиня Шувалова, вся разодетая. Увидев, что я всё ещё лежу на том же месте, где она меня оставила, она вскрикнула и сказала, что так можно уморить меня. Это было очень утешительно для меня, уже заливавшейся слезами с той минуты, как я разрешилась, и особенно оттого, что я всеми покинута и лежу плохо и неудобно, после тяжёлых и мучительных усилий, между плохо затворявшимися дверьми и окнами, причём никто не смел перенести меня на мою постель, которая была в двух шагах, а я сама не в силах была на неё перетащиться.

    ... Его Императорское Высочество со своей стороны только и делал, что пил с теми, кого находил, а императрица занималась ребёнком...

   ...Когда прошло 40 дней со времени моих родов, ... сына моего принесли в мою комнату: это было в первый раз, что я его увидела после его рождения.
   Я нашла его очень красивым, и его вид развеселил меня немного (Je le trouvai fort beau et sa vue me rejouit un peu)...   Я могла узнавать о нём только украдкой, потому что спрашивать о его здоровье — значило бы сомневаться в заботе, которую имела о нём императрица, и это могло быть принято очень дурно. Она и без того взяла его в свою комнату, и, как только он кричал, она сама к нему подбегала, и заботами его буквально душили.
   Его держали в чрезвычайно жаркой комнате, запеленав во фланель и уложив в колыбель, обитую мехом чёрно-бурой лисицы; его покрывали стёганным на вате атласным одеялом и сверх этого клали ещё другое, бархатное, розового цвета...
   Я сама много раз после этого видела его уложенного таким образом: пот лил у него с лица и со всего тела, и это привело к тому, что когда он подрос, то от малейшего ветерка, который его касался, он простужался и хворал...".

   Вот такое своеобразное материнство было уготовано Екатерине. Ей дали ясно понять, что миссию она свою выполнила и ни на что большее она может уже не рассчитывать.
   Конечно, всё это не могло не сказаться на взаимных чувствах матери и сына. Лишь только в самом конце правления императрицы Елизаветы Петровны великая княгиня получила дозволение видеть ребёнка один раз в неделю. И совсем неудивительно, что в дальнейших отношениях матери и сына сквозило отчуждение..., и пропасть между Екатериной и Павлом становилась с каждым годом всё больше и больше, но это уже другая история.

   Вернёмся в те счастливые для Елизаветы Петровны дни.
   Нам неизвестно, отблагодарила ли она Сергея Салтыкова за все труды, но мы точно знаем, что уже 7 октября она отправила его "с глаз подальше" к шведскому двору сообщить родным Екатерины Алексеевны о радостном событии.
   К масленице 1755 года Салтыков должен был вернуться в Петербург, но его перенаправили в качестве российского посланника в Гамбург..., и так до конца своей жизни он "скитался" дипломатом по многим европейским дворам. Его след затерялся после 1776 года. Есть много версий о его дальнейшей судьбе..., я их тут приводить не буду, но скорее всего он "исчез" в бурных водах Великой французской революции.
   О его детях (скорее всего их не было) и о месте и времени смерти Сергея Салтыкова доподлинно неизвестно.

   Екатерина Алексеевна, распробовав "вкус" красивых и сильных мужчин, дальше уже не могла остановиться до самой своей смерти в 1796 году.
   Но мы так далеко заходить не будем, а только упомянем следующих двух её мужчин — при жизни Петра Фёдоровича.

   Вторым по счёту её фаворитом был уже упомянутый мной выше Станислав Август Понятовский.
   Он приехал в Россию в 1755 году в качестве секретаря английского посланника, а затем был аккредитован при российском дворе в качестве саксонского представителя.
   Когда Екатерина станет императрицей, она посодействует Станиславу стать польским королём (в 1764–95 годах).

   Вот как описывает Станислав Понятовский свою возлюбленную Екатерину Алексеевну:

   "Ей было 25 лет. Она  только что оправилась от первых родов и была в полном расцвете своей обаятельной красоты. У неё были чёрные волосы, ослепительной свежести и белизны цвет лица, большие выразительные голубые глаза на выкат, чёрные очень длинные ресницы, несколько заострённый носик, рот как бы созданный для поцелуев, очаровательная форма рук, гибкий, стройный стан, быстрая и в то же время благородная походка, приятный тембр голоса.
   Роста она была скорее высокого, смеялась заразительно. Живая и весёлая от природы, она с удивительной лёгкостью переходила от самой весёлой чуть не детской забавы к умственной работе, как бы она ни была трудна.
   Стеснение, в каком она жила со времени своего замужества, отсутствие подходящего ей по уму общества, заставило её пристраститься к чтению. Она обладала большими познаниями, была ласкова, приветлива, умела понять слабую сторону каждого; она уже в то время пролагала себе путь к престолу, который она занимала впоследствии с такой славой.
   Такова была возлюбленная, ставшая властительницей моей судьбы; я готов был посвятить ей всю жизнь, говорю это гораздо более искренно, нежели это говорится обыкновенно в таких случаях. По странной случайности, несмотря на свои двадцать два года, я принёс ей в дар свою невинность..."

   Выходит, что Екатерина была у Станислава первой женщиной..., он на три года моложе её.
   И ещё очень интересна фраза из дневника Понятовского, которую он написал вскоре после того, как его "связь" с Екатериной Алексеевной стала известна двору:

   "Я приезжал вечером; проходил по потайной лестнице к великой княгине; где заставал великого князя и его фаворитку. Мы ужинали вместе, после чего он уводил Воронцову, говоря: „Ну, дети мои, вам меня кажется, более не нужно"; и я оставался, сколько хотел".

   Получается, что великокняжеская чета уже не скрывала друг от друга интимных отношений с другими партнёрами. И Екатерина Алексеевна, когда приписывает своему мужу следующую фразу, делает его немного лукавым:

   "Бог знает, откуда моя жена беременеет; я не знаю наверное, мой ли этот ребёнок и должен ли я признавать его своим".

   А следующим ребёнком была девочка Анна Петровна (1757 – 1759 гг.), прожившая один год и четыре месяца. Огромная вероятность того, что отцом девочки был именно Станислав Понятовский.

   Кстати, всю свою жизнь сын Екатерины — Павел думал, что он сын именно польского короля.
   Однажды Павлу Петровичу дали понять, что он не "романовых" кровей.
   Это произошло в разговоре между 19-летним великим князем Павлом Петровичем и его наставником графом Паниным (Никита Иванович, 1718 – 1783 гг., дипломат), состоявшимся после того, как была раскрыта обширная "баламутная" переписка великого князя с Каспаром Сальдерном (1711 – 1788 гг., дипломат, тайный советник). Контент этой переписки "дипломатично" подстрекал Павла добиваться соправительства с матерью–императрицей, ведь совершеннолетие наследника уже наступило.
   Екатерина II через уста Панина дала понять своему сыну — кто он такой и где его место:

   " — Кто вы, по вашему мнению, — наследник престола ?
     — Конечно, как же нет ?
     — Вот вы и не знаете, и я хочу вам это выяснить. Вы, правда, наследник, но только по милости Её Величества благополучно царствующей императрицы. Если вас до сих пор оставляли в уверенности, что вы законный сын Её Величества и покойного императора Петра III, то я вас выведу из этого заблуждения: вы не более как ПОБОЧНЫЙ СЫН (выделено мной. — И.Ш.), и свидетели этого факта все на лицо. Взойдя на престол, императрице угодно было поставить вас рядом с собою, но в тот день, когда вы перестанете быть достойным её милости и престола, вы лишитесь как последнего, так и вашей матери. В тот день, когда ваша неосторожность могла бы компрометировать спокойствие государства, императрица не будет колебаться в выборе между неблагодарным сыном и верными подданными. Она чувствует себя достаточно могущественной, чтобы удивить свет признанием, которое, в одно и то же время, известит его о её слабости, как матери, и о её верности, как государыни".

   Эту сцену описал в своих дневниках граф Головкин (Фёдор Гаврилович, 1766 – 1823 гг., дипломат, церемониймейстер). Происходило ли подобное на самом деле — этого мы уже доподлинно не узнаем..., но, как говорится, дыма без огня не бывает. Но всё равно напрашивается вопрос — для чего Екатерина постоянно намекала сыну, что он не вполне "законен" ? Чтобы держать его на коротком поводке ?

   Кстати, Фёдор Головкин будет приставлен в качестве секретаря к низложенному польскому королю Станиславу Августу II Понятовскому, когда тот в 1797 году по приглашению Павла I приедет в Петербург. Им будут записаны и отредактированы многочисленные воспоминания поляка.
   Огромный интерес представляет записанный Фёдором Головкиным эпизод встречи Павла I и Станислава Понятовского 27 февраля 1797 года в Петербурге:

   "Польский король "мне сам рассказывал, что император, со слезами на глазах и целуя ему руки, просил его сознаться, что он его отец; но что он не мог этого сделать, так как сам был уверен в том, что это неправда. Тогда император, придававший большое значение такому происхождению, в которое он твёрдо верил, переменил тон и стал требовать по этому поводу страшных для него подробностей. Король не поддавался и старался ему доказать вескими доводами, что он имеет полное основание считать себя сыном Петра III; но Павел несколько раз, с непонятною настойчивостью, говорил о последнем, как о человеке, преданном спиртным напиткам и неспособном царствовать".

   Не доверять словам польского короля у меня нет никаких оснований. А теперь давайте порассуждаем — откуда Павел I мог взять информацию, что он не сын Петра III ? По крайней мере, не от мамок–нянек. Такое ему могли сказать только сама Екатерина II или его воспитатель Никита Панин (но опять-таки с ведома матери). Зачем ? Как я уже выше сказал, чтобы пресечь мысли (и действия) Павла о троне при жизни Екатерины II. Вот Павел Петрович и строил разные догадки — кто же его биологический отец ?

   Третьим по счёту фаворитом Екатерины Алексеевны был Орлов (Григорий Григорьевич, 1734 – 1783 гг.). Он был самым активным участником свержения Петра III.
   В дальнейшем Екатерина осыпет его всевозможными званиями и должностями. От их связи родился мальчик — Бобринский (Алексей Григорьевич, род. 31 марта 1762 г., ум. в 1813 г.). Фамилия ему была дана по названию села, купленного для его материального обеспечения — Бобрики.

   Интересно рождение Алексея Бобринского.
   Екатерина Алексеевна была вынуждена скрывать свою беременность от мужа, уже ставшего к тому времени императором Петром III, так как в последние годы абсолютно не жила с ним "супружеской" жизнью. И вот во время начавшихся предродовых схваток был специально устроен пожар в одном из домов недалеко от Летнего дворца, а как известно, созерцание пожаров было любимым "реалити-шоу" Петра Фёдоровича.
   И пока Пётр "рванул" наблюдать за этим огненным представлением, Екатерина благополучно родила сына, которого тут же передали на воспитание в семью её гардеробмейстера Василия Шкурина (это он сам поджёг свой дом). Екатерина не бросила сына на произвол судьбы и всячески помогала ему по жизни, хотя и без особо энтузиазма. В последний раз они встретились незадолго до кончины императрицы, когда Алексей был приглашён вместе с супругой после их свадьбы.
   Так вот, уже на четвёртый день после смерти Екатерины II (6 ноября 1796 г.) Алексей Бобринский был вызван в Петербург и 12 ноября Павел пожаловал ему графское достоинство, назначил шефом 4-го эскадрона конной гвардии, подарил огромный "дом Штегельмана". Кстати, это был дом, некогда принадлежащий его отцу — Григорию Орлову.
   Павел I даже на одном из приёмов во дворце вывел графа Алексея Григорьевича Бобринского вперёд и представил его присутствовавшим гостям, как своего брата.

   Других фаворитов Екатерины Алексеевны я вспоминать не буду — дальше она жила уже "холостячкой", а значит имела полное моральное право на "кого хочу".

   Из всего написанного мной выше, я делаю осторожный ВЫВОД — Павел I был рождён от связи Екатерины Алексеевны и Сергея Салтыкова. Приверженцы "чистокровной" романовской линии могут особо не расстраиваться..., Салтыковы не "последние люди", они были рядом с истоками дома Романовых. Это показано на самой первой схеме, которую я нарисовал и привёл ранее.

   А сейчас я приведу более развёрнутое построение, где включена и часть первой схемы. Там хорошо видны две линии рода Салтыковых, которые пересекаются с Романовыми:

http://cloud.mail.ru/public/k46S/69CtaXjox

   Многие могут мне возразить и привести кучу доказательств несостоятельности такого вывода. Да при желании я и сам могу это сделать.
   Я раньше тоже "стоял горой" за Романовых..., но потом, когда начал тщательно вникать в документы, в описание характеров, в образ жизни этих особ, то внутренне почувствовал — здесь что-то не так. Таким образом, я сейчас стою на позиции "фифти-фифти".
   Мне дороже истина, а не какие-то конъюнктурно-политические ветры.

   Небезынтересно посмотреть на портреты и сравнить наших героев. Я соединил вместе Петра III, Павла I и Сергея Салтыкова. У последнего вытянутый овал лица, так как снимок сделан под углом к портрету, а у Петра Фёдоровича было "оспенное" лицо после перенесённой им болезни незадолго до свадьбы (художник "отфотошопил"):

http://cloud.mail.ru/public/B7Hq/Eoq5jRDT5

   Сразу бросается в глаза "нестандартность" черепа Павла I. Если "его папаши" оба носатые, то у сына не нос, а одно название..., да и вообще, ни на кого из потенциальных отцов он особо не похож. На это могли повлиять обстоятельства зачатия Павла Петровича — то ли на 45-летие императрицы Елизаветы Петровны (19 декабря), то ли в новогодние праздники..., одним словом — "под градусом".  А может он и вовсе родился семимесячным, кто его знает ?
   У официального родителя и его сына на этих портретах похожи рты.
   Но вот глаза, взгляд с Сергеем Салтыковым (в отличие от Петра III) имеет определённое сходство. Естественно, это всё писано вилами по воде, но тем не менее...

   Казалось бы, что может быть проще — провести ДНК–тест. Выделить Y–хромосому (она передаётся по мужской линии) у отца и сына и сравнить, тем более, что их косточки находятся в одном месте — в Петропавловском соборе Санкт–Петербурга.
   Но кому это сейчас нужно ? Да НИКОМУ абсолютно..., это интересно только учёным историкам и просто любознательным людям.

   Попутно можно было бы прояснить "загадку века" — не пустая ли гробница императора Александра I ? Вспомните популярную легенду про старца Фёдора Кузьмича — якобы им был, ставший скитальцем Александр Павлович, ушедший от дворцовой жизни замаливать грех своего косвенного участия в убийстве отца. А если гробница не пустая, то надо сравнить его Y–хромосому с его отцом — Павлом I (есть версия, что там захоронен не Александр I)

   Возвращаясь к нашей теме, хочу сказать, что якобы, выделенные у современных и ныне живущих Романовых Y–хромосомы (по линии императора Николая I) соответствуют гаплотипу людей из германских земель, а у Салтыковых вроде бы нет оттуда предков. А кто даст гарантию, что кто-то из жён деда и прадедов Сергей Салтыкова не "нагулял" ребёнка от обитателя Немецкой слободы, которая возникла ещё при отце Ивана Грозного и постоянно пополнялась "свежей немецкой кровью" ?.
   И непонятно — у кого конкретно брали материал для анализа ? И как эти люди соотносятся к Николаю I ?

   Известно, что когда потребовалось взять материал у современных Романовых для идентификации останков предполагаемого захоронения расcтрелянной семьи Николая II, то никто из них не согласился на сотрудничество. Чего они боятся ? Что-то пойдёт не так ? Тоже мне родственнички..., ради своего предка каплю крови пожалели...  Как пить дать, там у них "полный шкаф скелетов".

   Для сравнительного анализа генетической последовательности Николая II у престарелого ВНУКА императора Александра III (у сына его младшей дочери — великой княгини Ольги Александровны) взяли кровь без его ведома во время операции..., потом скандал был — не приведи, Господи.
   А чтобы найти ДНК ближайших родственников Николая II, экспертам пришлось делать эксгумацию тела его брата — цесаревича Георгия Александровича (1871 – 1899 гг., похоронен в Петропавловском соборе).
   И лишь только принц Филипп (герцог Эдинбургский, род. в 1921 г.) согласился дать материал для сравнения с генетическим материалом Александры Фёдоровны (жена Николая II). Вот это настоящий МУЖЧИНА благородных кровей, уважаю таких !
   Так что взять материал для анализа у современных Романовых — это ОГРОМНАЯ проблема. Может какое-то время спустя их потомки хоть будут посговорчивей ?
   В прошлые годы для генеалогического теста нужно было сдавать кровь, а сейчас и этого не надо делать — достаточно слюны.

   Генетика и смежные дисциплины, в отличие от многих других наук, сейчас развиваются семимильными шагами. Каждый год в этой области происходят революционные подвижки..., и то, что ещё вчера казалось фантастикой, сегодня уже является рутиной.
   Технологии постоянно совершенствуются, находятся всё новые и новые инструменты, методы исследований.
   Сейчас самые популярные и наиболее отработанные генеалогические тесты — по отцовской (Y ДНК, передаётся от отца к сыну) и материнской линиям (мтДНК, передаётся от матери к детям обоего пола).
   Но, как известно, на длинном периоде времени очень трудно проследить чисто мужскую или чисто женскую линию рода..., а чаще всего они прерываются и переходят одна в другую. Вот поэтому в не очень далёкой ПЕРСПЕКТИВЕ есть надежда на совершенствование аутосомных тестов (atDNA) — с не половыми хромосомами...,  тестов по нахождению мутировавших генов, передающихся из поколения в поколение вне зависимости от пола..., и т.д. А может будет изобретено что-то совсем принципиально новое.
 
   Как говорится, "для будущих поколений" и под новые открытия в генетике, у меня есть ПЛАН (Карл, у тебя есть план ?) — как, не привлекая "гордых" Романовых и не потревожив могилы их предков, узнать who is who.
   
   В принципе, это черновой вариант, и при необходимости потребуется более тщательная его проработка, чтобы учесть все возможные "пересечения и помехи". На формате экрана просто места не хватит прочертить все родовые линии и связи.
   
   Пока рассмотрите нарисованную мной схему, а потом я сделаю необходимые комментарии.

http://cloud.mail.ru/public/DNzf/5vZpCqEAL

   Так как у фаворита Екатерины Алексеевны — Салтыкова Сергея Васильевича своих детей не было (по крайней мере, они нам неизвестны), то я взял за ОБЪЕКТ исследования его отца — Салтыкова Василия Фёдоровича. Ведь он "ЧТО-ТО" передавал генетически своим детям (мутации, повреждённые гены, и т.д.). И вот это "что-то" мы и будем ловить.
   Я повторюсь, это для БУДУЩЕГО — когда наука сможет по каким-то признакам (назовём это нечто — "маркером") прослеживать родовую связь вне зависимости от пола.

   Итак, на приведённой схеме Салтыков Василий Фёдорович находится в утолщённой рамке фисташкового цвета. От него мы и будем "плясать".

   Жён и мужей я здесь привожу мало, только выборочно. Все синие стрелки ведут от родителя к ДЕТЯМ.
   Жёлтыми пятнами я обозначил рамки, в которых вписаны люди, потенциально живущие в наши дни. В основном они сейчас живут в США, Англии, Франции, Италии, Канаде.
   Вполне естественно, что перечень потомков здесь далеко не полный (хорошо, если есть 20%), но что удалось найти, то я и показал. Поэтому те, кто себя здесь не увидел — не обижайтесь.

   На схеме выше Василия Фёдоровича располагается рамка "виновника торжества", его сына — Салтыкова Сергея Васильевича. Нам нужно найти ответ на вопрос — является ли он ОТЦОМ  Павла I ?

   Если ДА, то тогда нам нужно ловить гены (мутации — "следы, маркеры") Василия Фёдоровича в дальнейшем потомстве Романовых.

   Двигаться по схеме вверх и вправо не имеет смысла, так как современные Романовы в материале для анализа ДНК, наверняка, откажут.
   Значит будем двигаться вверх и влево через Александра I (он на 100% сын Павла I). Известно, что "официального" потомства Александр I после себя не оставил (две девочки Мария и Елизавета умерли в младенчестве), но зато "левые" дети у него были.
   И нам поможет его сын–бастард Лукаш Николай Евгеньевич (с 1836 г. генерал–майор, военный губернатор Тифлисской губернии, тайный советник, с 1864 г. генерал-лейтенант). По молодости лет у великого князя Александра Павловича была мимолётная связь с княжной Мещерской (урожд. Всеволожская София Сергеевна, 1775 – 1848 гг.) и та, ещё будучи девицей, родила сына. Где он воспитывался — мне неизвестно.

   На моей схеме потомство Николая Лукаша (а значит и Александра I) находится в оранжевых и оранжево–коричневых полосатых рамках.
   Но даже, если мы возьмём материал для анализа ДНК у кого-то из ныне живущих (оранжевые рамки с жёлтым пятном), то как понять — какие их генные МАРКЕРЫ могут потенциально принадлежать Салтыкову Василию Фёдоровичу ?
   
   Вот для этого нам потребуется рассмотреть его потомственные линии от ДВУХ  ЖЁН.

   От первой жены (Долгорукова Анна) у Василия Фёдоровича родилась дочь Аграфена. Далее всё потомство этой линии в зелёных рамках.
   От второй жены (Голицына Мария) нас интересует потомство их дочери Марии — в коричневых рамках.

   Хочу попутно рассказать об интересных "поворотах судьбы".
   В "зелёной ветке" я отметил маленьким прямоугольником князя Голицына Николая Михайловича. Он был женат на Сумароковой Марии Сергеевне (1830 – 1902 гг.). В их браке родилась дочь Анна, которая вышла замуж за будущего председателя Государственной думы 3 и 4 созывов Родзянко Михаила Владимировича. Дальше на схеме у меня показана только одна линия — их сына Михаила Родзянко. Очень интересен правнук этой четы Голицыных — владыка Василий. В 1980 году он стал епископом Сан–Францисским и Калифорнийским, неоднократно приезжал в Россию. Вот здесь на фотографии он вместе с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. По приглашению Алексия II владыка Василий почти полгода жил в Троице–Сергиевой Лавре, читал лекции.

http://cloud.mail.ru/public/B6CY/XNKi4ZD7K

   Так вот, рисуя эту схему, я вспомнил, что три года назад, будучи в подмосковном селе Николо-Урюпино, я сделал мобильным телефоном несколько фотографий, среди которых есть могила этой четы Голицыных. Очень возможно, что некоторые современные представители рода Родзянко (на моей схеме они отмечены жёлтым пятном с зелёной точкой) и понятия не имеют, где похоронены одни из их предков. Это, буквально, в 10 минутах езды (без пробок) от МКАД по Новорижскому шоссе, в Николо-Урюпино, в пяти метрах от северной стены церкви св.Николая Чудотворца. Этот храм был построен в 1667 году князем Никитой Одоевским..., историческая постройка в основном сохранена, храм действующий. В том же месте (через речку) князем Одоевским была построена усадьба. Всё это было ещё при втором царе Романовых — Алексее Михайловиче. Затем имение перешло в род Долгоруким, которые его теряли (во время немилости Анны Иоанновны), возвращали (при Елизавете Петровне), а при Екатерине II в 1774 году его купили Голицыны. В 1918 году усадьба была национализирована.
   Фотография могилы четы Голицыных откроется по этой ссылке (снимок я сделал 23 июня 2013 года):

http://cloud.mail.ru/public/GeVT/ei6uyyxWn

   На этом снимке видно, что на памятнике дата рождения князя Голицына Николая Михайловича (сенатор) утрачена. Если кто-то из потомков князя займётся восстановлением памятника, то скажу, что дата его рождения — 8 ноября 1820 года. И ещё хочу сказать об одном потомке рода Родзянко–Голицыных. Это ныне здравствующий Родзянко Алексей Олегович. Он хоть и гражданин США (родился в Нью–Йорке), но уже около 20 лет живёт в России, сейчас он занимает должность Президента Американской Торговой Палаты в России, а также является президентом Российской федерации игроков поло.
   Я подозреваю, что он даже не знает, где захоронен его прапрадед. Если кто из читателей этой статьи знаком с Алексеем Олеговичем, то я попрошу рассказать ему об этом.* 

   А теперь посмотрите, что осталось от этой усадьбы сейчас — я сделал небольшой коллаж (ссылка ниже). Там удивительные по своей природе места..., и при должном подходе там можно было бы сделать привлекательное место для исторического туризма. Деньги на танки "Армата" у нас находятся всегда (один такой танк стоит 250 млн. рублей), а вот чтобы восстановить разрушенное нами же своё прошлое — разводят руками, нет денег. Вместо одного танка в том месте можно было бы сделать туристическую Мекку..., тем более, что рядом (в 50 метрах от усадьбы) есть возможность устроить места для отдыха на берегу очень красивого озера (там и рыбка водится). В 100 метрах от храма уже есть хороший ресторан.

http://cloud.mail.ru/public/3Cf9/3y4HmfKgZ

   В самом храме св.Николая Чудотворца идут все полагающиеся службы..., и вообще, это место считается намоленным и очень благодатным. Внутри на стене храма есть "закладочный" текст, в котором сообщается — когда, в честь кого и кем была построена эта церковь. Я сделал фотографию (ссылка ниже) фрагмента этого текста — нам простым людям его сходу не осилить..., вот же где грамматика была (всего каких-то 350 лет назад), вот где умели "втискивать" на каждом пяточке по три буквы..., но там есть на табличке "перевод". Мне кажется, что такое уплотнение букв изначально произошло из-за сложности получения больших площадей носителей для письма во времена Кирилла и Мефодия 1150 лет назад, хотя может я и не прав. Это сейчас легко найти место, где можно нанести свои "каракули".

http://cloud.mail.ru/public/3Sb2/GcaVdWK1p

   Но вернёмся к схеме.
   В "коричневой ветке" (от второй жены — Марии Голицыной) надо обратить внимание, что в одном месте дядя (граф Алексей Олсуфьев — генерал, филолог) женился на одной из своих племянниц (Александра Миклашевская, статс–дама императрицы Марии Фёдоровны — жены Александра III). Я не знаю, как генетически отражается на детях такой брак..., генетикам виднее. От их брака родился сын Василий, который женился на Ольге Шуваловой — она является правнучкой бастарда Александра I — Николая Лукаша.

   Получается, что через этот брак "замкнулись" гены Василия Фёдоровича Салтыкова (при условии, что его сын Сергей — отец Павла I). На мой дилетантский взгляд, такое "замыкание" генов нам ничего не даст, а только всё запутает, хотя я могу и ошибаться — возможно такое "удвоение" (и даже утроение из-за брака дяди и племянницы) одинаковых генов как-то может положительно помочь поиску при анализе ДНК.
   После этого брака (Олсуфьева и Шуваловой) я раскрасил ветвь в оранжево–коричневую полоску. Там интересны две сестры — графини Дарья и Мария. Первая вышла замуж за итальянского князя Юнио Валерио Боргезе (по прозвищу "Чёрный князь", 1906 – 1974 гг.), который во время Второй мировой войны командовал эскадрой миноносцев, а в мирное время он примкнул к крайне правым радикалам и чуть было не совершил государственный переворот в 1970 году. Сама же Дарья Валильевна Олсуфьева погибла в автомобильной катастрофе в 1963 году..., имя графини носит премия, присуждаемая лучшему иностранному автору произведения или исследования, посвящённого Риму. Итальянским же авторам присуждается премия имени её сына — Ливио Боргезе.

   Её родная сестра графиня Мария Васильевна Олсуфьева — фантастически интересный человек. Она переводила на итальянский язык многих советских классиков, включая романы Андрея Белого, Михаила Булгакова, статьи Александра Блока, произведения Владимира Дудинцева, Льва Гумилёва, Александра Солженицына, статьи академика Сахарова и др. Когда в 1975 году Андрею Дмитриевичу Сахарову была присуждена Нобелевская премия мира, то при её вручении в Осло жене академика (Сахаров был "невыездным"), Мария Олсуфьева была у Елены Боннэр переводчиком. В это время советские газеты публиковали по этому поводу "гневные" письма трудящихся. Сейчас бы неплохо отхлестать по ушам этими газетами главредакторов... (а некоторым современным личностям не мешало бы и надеть на голову телевизор).
   Вот здесь интересная статья с фотографиями о Марии Ослуфьевой:

http://www.hrono.ru/slovo/2003_02/sos02_03.html

   Но я продолжу.
   Что касается чисто "коричневой ветки", то там вторая сестра Миклашевская Мария Андреевна является матерью гетмана Украины — Павла Скоропадского. Дальше я показал его внучек — близняшек Отт. Про их детей я ничего не выяснял, но думаю, что при необходимости это будет сделать нетрудно.

   Так вот, при анализе ДНК (к примеру, на предмет поиска мутировавших генов) и их сравнении, если у кого-нибудь у наших современников из "зелёной" и "коричневой" ветки будут найдены ОДИНАКОВЫЕ участки (мутации), то они будут принадлежать Салтыкову Василию Фёдоровичу. Но тут есть один "подводный камень" — предок Голицын. Я поясню, на моей схеме этого нет.
   Дочь Василия Фёдоровича — Аграфена, вышла замуж за князя Голицына Алексея Дмитриевича (1697 – 1768 гг.), а у того был прадед — Голицын Андрей Андреевич (стольник, боярин, наместник в Тобольске, умер в 1638 году). Так вот, этот боярин Андрей Андреевич является так же прапрадедом второй жены Салтыкова Василия Фёдоровича — Марии Алексеевны Голицыной.
   Выходит, что кроме "салтыковких" ОБЩИХ генов, у "зелёных" и "коричневых" наших современников могут быть также одинаковыми "голицынские" гены, но уже более "старые" (я не знаю, можно ли различить "старые" гены от более "свежих"). При необходимости можно найти современников рода Голицыных — от Андрея Андреевича дальнейших разветвлений идёт очень много (надо только исключить пересечение с Долгоруковыми) и сравнить с "зелёными" и "коричневыми" Салтыковыми. Так мы конкретно выделим "следы" Салтыкова В.Ф.
   Выделив эти "следы", можно попытаться найти их в ДНК современников чисто "оранжевой ветки", идущей от Александра I через его бастарда. И при положительном результате можно будет сделать "осторожный" вывод о близком родстве Павла I и Салтыкова Сергея Васильевича.

   Обратите внимание, что на схеме есть ещё одна пунктирная синяя стрелка — от Павла I к Николаю I. Казалось бы, а что тут может быть под вопросом ? В этом всё и дело, что может !

   Копия старинного письма (оригинал, якобы сгорел во время пожара в 1918 году) была опубликована Павлом Елисеевичем Щёголевым (1877 – 1931 гг., крупнейший пушкинист, историк литературы,) в журнале "Былое" в 1925 году.  Павел Щёголев был одним из создателей Петроградского историко–революционного архива, а с 1920 года он был управляющим одного из отделений Государственного архивного фонда. Он имел доступ ко всем архивным материалам..., и о нём говорили — "Щёголев знает всё !"
   Вполне естественно, что после октябрьской революции 1917 года Павел Елисеевич "обслуживал" новую власть, и поэтому выполнить "заказуху" по дискредитации царизма было ему по силам, но абсолютно не факт, что такой заказ поступал и что это им было сфабриковано.
   Вот отрывок из письма (от 15 апреля 1800 года), якобы написанного Павлом I своему "доверенному другу" Фёдору Васильевичу Ростопчину (именно через него Павел I организовал утечку "третьего письма" Алексея Орлова про убийство Петра III в Ропше):

   "Сегодня для меня священный день памяти в Бозе почившей цесаревны Натальи Алексеевны (первая жена Павла Петровича, которую он действительно любил. Она умерла в результате родов после долгих мучений в пять часов утра 15 апреля 1776 года. — И.Ш.), чей светлый образ никогда не изгладится из моей памяти до моего смертного часа.
   Вам, как одному из немногих, которому я абсолютно доверяю, с горечью признаюсь, что холодное, официальное отношение ко мне цесаревича Александра меня угнетает. Не внушили ли ему пошлую басню о происхождении его отца мои многочисленные враги ?
   Тем более это грустно, что Александр, Константин и Александра мои кровные дети. Прочие же? (…..) Бог весть! Мудрено, покончив с женщиной всё общее в жизни, иметь ещё от неё детей. В горячности моей я начертал манифест о признании сына моего Николая незаконным, но Безбородко (Александр Андреевич, канцлер. — И.Ш.) умолил меня не оглашать его. Всё же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг "к дядям", с глаз моих: гоф-фурьерский ублюдок не должен быть в роли российского великого князя — завидная судьба ! Но Безбородко и Обольянинов (Пётр Хрисанович, 1752 – 1841 гг., генерал-прокурор. — И.Ш.) правы: ничто нельзя изменять в тайной жизни царей, раз так предположил Всевышний.
   Дражайший граф, письмо это должно остаться между нами. Натура требует исповеди, и от этого становится легче  жить и царствовать. Пребываю к вам благосклонный Павел".

   Вот тут у меня закрадывается небольшое сомнение — если это письмо датировано апрелем 1800 года, то Павел I написал его как минимум через год после "начертания манифеста о признании сына моего Николая незаконным", так как канцлер Безбородко умер 6 апреля 1799 года. Получается, что это письмо было написано Павлом после каких-то ностальгических воспоминаний. Немного нелогично..., но с другой стороны — если бы это письмо являлось фальшивкой, то тогда бы те, кто его изготовил, наверняка, постарались бы подогнать датировку письма под годы жизни канцлера Безбородко. Тут больно уж всё очень тонко...

   Это письмо не является окончательной точкой в этой истории. Косвенным фактом того, что "щёголевское письмо" не подделка и оно существовало, является следующая запись Дениса Васильевича Давыдова (русский поэт–партизан, 1784 – 1839 гг.):

   "Граф Ф. В. Растопчин был человек замечательный во многих отношениях; переписка его со многими лицами может служить драгоценным материалом для историка. Получив однажды письмо Павла, который приказывал ему объявить великих князей Николая и Михаила Павловичей незаконнорожденными, он, между прочим, писал ему: «Вы властны приказывать, но я обязан вам сказать, что, если это будет приведено в исполнение, в России не достанет грязи, чтобы скрыть под нею красноту щек ваших». Государь приписал на этом письме: «Vous ;tes terrible, mais pas moins tr;s juste» (Вы ужасны, но справедливы. — Ред.).
   Эти любопытные письма были поднесены Николаю Павловичу, чрез графа Бенкендорфа, бестолковым и ничтожным сыном графа Федора Васильевича, графом Андреем." (Давыдов Д.В. "Военные записки", глава "Анекдоты о разных лицах, преимущественно об Алексее Петровиче Ермолове" изд. Москва, Воениздат, 1982 г.). Тут надо понимать, что слово "анекдот" раньше имело смысл "история".

   Но Денис Давыдов и сам не видел этого письма..., и знает о нём лишь через устные предания, то есть, получается, что вся эта история тянется очень долго исключительно на уровне слухов. И это совсем неудивительно, так как предъявить такие письма общественной огласке означало взорвать вдрызг государственные "скрепы".
   Нам же можно констатировать лишь факты: в рождении будущего российского императора Николая I с самого начала всё было необычным. Ещё во время беременности Марии Фёдоровны её сын Константин (тот самый, чей незаконнорожденный сын Константин Константинов стал учёным–ракетчиком) подшучивал над матерью, мол, никогда в жизни не видел такого большого живота, в котором может уместиться четверо...
   25 июня 1796 года в 3 часа 45 минут утра Мария Фёдоровна родила Николая.
   Екатерина II спешит сообщить своему парижскому корреспонденту барону Мельхиору Гримму о семейной радости:

   "Monsieur .... est averti que Mamam est accouhee ce matin a trois heures d’un enorme garson, anquel on confere le nom de Nicolas....

   Сегодня в три часа утра мамаша родила громадного мальчика, которого назвали Николаем. Голос у него бас, и кричит он удивительно; длинною он аршин без двух вершков (71 см – 2 x 4,4 см = 62 см. — И.Ш.), а руки немного поменьше моих. В жизнь свою в первый раз вижу такого рыцаря... Если он будет продолжать, как начал, то братья окажутся карликами перед этим колоссом".

   А 5 июля императрица продолжает делиться "достижениями" своего внука:

   "Le chevalier Nicolas depuis trois jours mange deja de la bouillie, parsequ’il vent manger a tont moment ....

   Рыцарь Николай уже три дня кушает кашку, потому что беспрестанно просит есть. Я полагаю, что никогда ещё восьмидневный ребёнок не пользовался таким угощением; это неслыханное дело. У нянек просто руки опускаются от удивления; если так будет продолжаться, придётся по прошествии шести недель отнять его от груди. Он смотрит на всех во все глаза (il toise tout le monde), голову держит прямо и поворачивает не хуже моего".

   Так что Николай с первых дней резко отличался от своих старших братьев.

   Вот такие дела.
   Естественно, всё, что я написал выше — из области догадок и предположений. Ни одно письмо, записка, воспоминание, пусть даже заверенные сотнями настоящих печатей, не смогут помочь найти истину. И даже выше предложенная мной схема (при наличии будущего прорыва в генетике) не прояснит ситуацию со 100% точностью.
   Точки над i абсолютно по всем вопросам может поставить только анализ ДНК материалов, взятых из захоронений Петра III, Павла I, Александра I и Николая I, благо, все они находятся в одном месте — в Петропавловском соборе.

   А вот когда это может случиться — одному Господу известно...
 
_________________________________

Игорь Шап
Апрель 2016 г.

*PS

Другие произведения автора:

Королева Сочи

Всё ближе земля

Мой город