Новые
МенюЧЕТВЕРТЫЙ ИНГРЕДИЕНТ. ИЗЯЩНЫЕ ТЕОРИИ. Глава 8.
21 августа 2015 — Михаил Брук
ИЗЯЩНЫЕ ТЕОРИИ.
« ПУСТЬ ПОЗДРАВЛЯЮТ ДРУГ ДРУГА СМЕРТНЫЕ,
ЧТО СУЩЕСТВОВАЛО СТОЛЬ ВЕЛИКОЕ УКРАШЕНИЕ
РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО», - эпитафия Ньютону
в Вестминстерском аббатстве.
ПРОРОК.
Слова, недостойные короля.
«Чудесные рассуждения» еретика.
Что едят растения?
«Формальная правота».
Покои короля Франции, Генриха Третьего, всегда пустовавшие и молчаливые, в один из октябрьских вечеров 1588 года являли собой совершенно противоположную картину. Меланхоличный, чуждый грубости повелитель пребывал в гневе. Он метал громы и молнии на головы немногочисленных приближенных, клялся покончить с засильем партии Гизов, покарать ненавистные «черные мантии». Судейских чиновников, заседавших в городской ратуше.
Приступ слепой ярости, охвативший его, тем более удивлял придворных, что причиной послужило решение Парижского суда о заточении в Бастилию некого простолюдина, керамиста Бернара Палисси.
Впрочем, шум в Тюльерийском дворце вскоре стих. Угрозы как-то незаметно сменились жалобами и причитаниями. А затем, как и все слабохарактерные люди, король решил, для «очищения совести», ограничиться визитом к узнику. А заодно и попытаться уговорить бедолагу отречься от убеждений, за которые тот, собственно, и очутился за решеткой.
Столь неожиданный гость в Бастилии стал причиной немалого переполоха. Еще бы, монарх пришел навестить ремесленника! Неслыханная милость! Но, обстоятельства требовали пренебречь условностями. Керамист хорошо потрудился во славу Марии Медичи. И, если убедить его покаяться в содеянном, то кто знает, что он сумеет еще изобрести, и чем возвысить нынешнего правителя.
Приняв сокрушенный вид, царственный утешитель вошел в полутемную камеру.
«Мой друг,- обратился он к узнику, - ты служил моей матери и мне в течение сорока пяти лет. Мы игнорировали твою приверженность к религии, преследуемой огнем и мечом. Но теперь я до такой степени завишу от партии Гизов, а также от воли моего народа, что вынужден предоставить тебя злобе врагов, и если ты не отречешься, то будешь безжалостно сожжен на костре».
«Ваше величество, - ответил Палисси,- я рад пожертвовать жизнью, отстаивая убеждения. В свое время, Вы изволили говорить, будто жалеете меня. Теперь же моя очередь сострадать Вам. Слова «я завишу» не должны исходить из уст короля. Ничего подобного не может случиться со мной. Ни Ваши Гизы, ни Ваш народ не могут превратить меня в раба. Ведь я не боюсь смерти».
Вскоре Палисси умер в заключение, не дождавшись исполнения приговора.
История сия не имела бы отношения к нашему рассказу, если бы ни книга, написанная пленником Бастилии. Она-то и послужила главной уликой для обвинительного заключения.
Автору предъявили «иск» по двум пунктам. Во-первых, все его размышления изложены по-французски. Уже одно это настораживало и отдавало протестантской ересью. Но еще большие подозрения судей вызвали мысли, заключенные в «Чудесных рассуждениях о природе и земледелии» Палисси. Здесь нет нужды приводить полное название сочинения. Оно займет не один десяток строк. Куда интереснее познакомиться с воззрениями нашего «еретика».
Например, возмутительное утверждение, будто «ископаемые раковины суть настоящие раковины, осажденные некогда морем в тех местах, где они тогда находились, а отпечатки на камнях рыб и животных получились от соприкосновения оных с ними, когда сами камни были мягкими и пластичными глинами».
Стоило лишь слегка развить эту мысль и теория «божественного происхождения всего сущего» рассыпалась в прах. Ведь в «Священном писании» нет ни слова об исчезнувших морях и выросшей на их месте суши.
Еще более крамольным выглядели высказывания Палисси о питании растений «солями земли».
«Соль помогает произрастанию семян, - писал ученый. – И все же, как мало таких, которые знают, почему навоз полезен и для семян. Они вывозят его на поля по привычке, а не по здравому рассуждению. Но от него не было никакого толку, если бы он не содержал соли, образуемые сеном и соломой при гниении».
Сразу уточню. Под «солью» Бернар Палисси понимал минеральные вещества. А профессия керамиста предполагала постоянное общение с печью, огнем и глинами. Обжигая их, он видел, как на поверхности горшков появляется белый налет, «окалина», напоминавшая своим видом золу растений.
Тут же рождается мысль: «А не одни ли и те же это «соли»?» Палисси опускает золу и горшок в воду. Зола плавает на поверхности, белый налет начинает постепенно растворяться. Выходит «соли» разные!? Но ведь растение живое и, как всякое живое существо, способно придать «земной пище» иные свойства. Корова, например, превращает траву в молоко, мясо, жир, навоз... Важнее другое. «Соли», содержащиеся в глине, а значит и в земле, поглощаются водой, а вместе с ней и растением...
Параллели случайны, сравнения натянуты, а выводы правильны!
«Невозможно удержаться от удивления! - воскликнет, триста лет спустя, французский агроном, Леон Грандо. - Одну догадку можно посчитать случайностью, две - совпадением, но на каждой странице сочинения Палисси встречают все новые и новые открытия, признанные несколько веков спустя, геологией, агрономией и наукой о почве».
Присоединимся к восторгам Леона Грандо, но заметим: «любимец» Генриха Третьего никогда не занимался сельским хозяйством. А химии в ту пору еще не существовало. Ее успешно заменяли искусство изготовления ядов для высокородных особ и алхимия - удел чудаков и мошенников, обещавших быстрое и легкое обогащение.
Потому-то поражают наблюдательность и логика керамиста. «Раз соли, выжженные из глины, растворяются влагой, - пишет он, - раз эти соли находятся в навозе и перегнившей соломе, то плохи хозяева, оставляющие их под дождем. Потоки воды, омывая удобрения, стекают в долины и уносят с собой питательную соль и растения остаются без пищи. Если же ты не хочешь принимать мои рассуждения на веру, окинь взглядом пашню. В тех местах, где земледелец свалил кучи навоза, прежде чем разбросать его по полю, вырастают самые тучные и высокие хлеба. И все потому, что дождевые воды, пройдя сквозь них, обогатили земли солями. Потому, как они и только они – радость всходов».
Еще никто не высказывал столь простой и понятной мысли о питании растений. Еще не увидело свет ни одно сочинение, где так доходчиво, объяснялась бы причина оскудения плодородного слоя.
«Когда Бог создал Землю, он наполнил ее всевозможными семенами, - продолжает автор «Чудесных рассуждений». - Но если засевать поле несколько лет подряд, то семена вытянут из земли все соли. И оно лишится своей силы. Вот почему надо давать почвам отдых, вот почему необходимо возвращать хотя бы часть того, что забрал у них с урожаем».
Палисси вновь и вновь повторяет открытую им истину... Но, даже в наши дни, ревнители «чистой науки» признают за ним лишь «формальную правоту». Мол, открытие не состоялось так, как без эксперимента «его не могло быть никогда».
Политес в науке – это то, с чем еще не раз придется столкнуться в нашем рассказе. «И потом, знаете ли, - как-то попенял мне один очень осторожный человек, - необходимо учитывать мнение всех сторон в этом неоконченном споре. Все-таки авторитетная организация (он имел в виду Святую инквизицию) осудила Палисси за... непочтительное отношение к самому Аристотелю».
АКАДЕМИЧЕСКИЕ ВОЙНЫ.
Земля – подпорка. Вода всему начало.
Издатель - грубиян. Субтильная субстанция.
«Pas de deux» и «Pas de trie».
«Зубастые» растения.
Произведение силы органической.
Представляю ваш удивленный взгляд и возглас: «В наше-то просвещенное время! Да, такого не может быть!»
Не может быть? Вот и в шестнадцатом столетии люди считали, будто живут в век прогресса. Сам лорд Веруламский, «отец новой философии», Френсис Бэкон провозгласил: «Знание – сила! Бог дал человеку ум, который жаждет познания Вселенной».
И сей «тернистый путь» он не мыслил без…, совершенно верно, без эксперимента. Видимо, поэтому безоговорочно соглашался с великим эллином в том, что все питается тем, из чего состоит. А земля – лишь подпорка для трав и деревьев, дабы оные могли расти в «вертикальном положении». Да, еще сито, сквозь которое фильтруется вода, снизошедшая с небес.
Выходило, почва – случайная обитель, приютившая растение. А потому, вряд ли, достойна внимания. Вот вода совсем другое дело. Ее так много в растениях, а водоросли и лилии вообще живут в водоемах и лишь слегка цепляются корнями за дно. Подобные наблюдения убеждали «экспериментатора» Бэкона в его правоте...
А голландца Ван Гельмонта подтолкнули к знаменитому «брюссельскому опыту». Впрочем, пусть он сам расскажет о нем.
«Я взял глиняный сосуд, - пишет ученый, - в который поместил 200 фунтов высушенной в печи земли. Затем смочил ее дождевой водой и посадил ветвь ивы, весом пять фунтов. Ровно через пять лет из нее выросло дерево, весившее 169 фунтов. В сосуд никогда не вносили ничего, кроме дождевой и дистиллированной воды. По окончанию опыта, я снова высушил землю и получил те же самые 200 фунтов. Следовательно, 164 фунта древесины, коры и корней выросли из одной воды».
По меркам семнадцатого столетия, эксперимент Ван Гельмонта выглядел безукоризненным. Его же вывод «растениям нужна только вода» - очевидным. И все же нашлись люди, решившие проверить «бесспорное» утверждение.
Английский физик Роберт Бойль заменил ветку ивы индийской тыквой. Получил прекрасный плод. Но на этом опыт не закончился. Тыква подверглась сухой перегонке. Ее просто выпарили в закрытом сосуде без воды. Тут-то и обнаружилось. Вместо водяного пара образовались: соль (минеральные вещества), спирт, масло и «земля». Сегодня трудно установить, что в то время понималось под «землей». Ясно лишь одно: произвести все эти продукты из чистой воды не возможно.
Но Бойль, свято веривший в «эксперимент», а не «формальным домыслам» заявил: «Раз тыква питалась водой, значит, все произошло из воды посредством растения».
Минуло еще одно столетие. А «водная теория питания растений» не думала сдавать своих позиций. Французский химик Дюгамель в 1748 году обнародовал результаты восьмилетних опытов, которые также «блестяще подтверждали» правоту Ван Гельмонта. Он вырастил дуб. Деревце получилось хиленькое, мало напоминавшее своих собратьев, пустивших корни в плодородную землю. Но Дюгамеля волновали «принципиальные» вопросы, а не какие-то там «догадки».
Понятно, находились и «фрондеры», полагавшие, что влага не такой уж и калорийный продукт. Но бдительная цензура, во главе с профессором Берлинского университета Иллером, пресекала крамолу в зародыше. «Питательными веществами для растений, - категорически заявляли они, - служат вода и солнечный свет!»
Только не подумайте, будто ученые мужи открыли фотосинтез или догадались о роли тепла и света в жизни трав и деревьев. У них, растения «съедали» без разбора и воду, и «бестелесные солнечные лучи».
Даже издатель, некий Гюнтер Герхард, заглянув в труд Иллера, пришел в ужас. «Уважаемый, господин профессор! – писал он. – Я содержу небольшую типографию и не разбираюсь в вопросах химии и земледелия. Спешу заверить Вас, для меня высокая честь печатать книгу такого замечательного ученого. Но детство я провел в деревне. И тамошние фермеры, пребывая в невежестве, утверждали, будто хлеба родятся на полях тем лучше, чем жирнее почва. К тому же, совсем недавно, мне довелось познакомиться с сочинениями достопочтенного мистера Вудворта, полагающего, что растения питаются землею».
Надо ли говорить, Иллер с возмущением швырнул письмо издателя в камин. Ему ли было не знать о возмутительных сочинениях «нечестивца». Вот как далеко зашла «ересь»! Ненависть к Джону Вудворту испытывал не один берлинский профессор.
В конце семнадцатого века этот английский агроном поддался всеобщему увлечению «брюссельским опытом». Он и не думал оспаривать авторитет Ван Гельмонта. Всего-то решил повторить знаменитый эксперимент.
Из растений выбрал мяту. Растет быстро, да, и хлопот мало.
«Три куста зеленой приправы были высажены в кастрюли, - записал он в дневнике. – В первой находилась дождевая вода, во второй – вода из водопровода, что работает в Гайд-Парке. Третий же куст я доверил земле».
И что же? Мята, получавшая питание из почвы, оказалась самой упитанной. Куст на дождевой воде едва прибавил в весе. Правда, и жидкость, заимствованная из водопровода, обладала поразительным плодородием. Вверенное ей растение уступало лишь тому, что росло в земле. Как известно Лондон той поры не блистал чистотой. А санитарной инспекции, которую, наверняка, заинтересовало подобное открытие, еще не существовало.
Так или иначе, а «теория водного питания растений» перестала быть символом веры. Нашлись люди, критически взглянувшие на эксперимент.
И тут же выяснилось: Ван Гельмонт пренебрег двумя унциями почвы, коей не доставало к концу опыта. Что и говорить, ничтожное количество.
«А какова калорийность сей субтильной субстанции? – спрашивал оппонентов французский физик Мариотт.- Быть может в ней куда более питательных веществ, чем в той массе продуктов, которую человек поглощает за свою жизнь.
Вдобавок, оказалось, что ни Ван Гельмонт, ни Бойль не брали в расчет воздух. Воздух, который, как установил «отец анатомии растений» Мальпиги, в союзе с почвой «кормит» растения.
Но приверженцы «водяной теории» не уступали. Уже в 1800 году, когда для многих ее несостоятельность стала очевидной, Берлинская академия вручила некому Шрадеру премию за работу, повторявшую постулаты голландца.
Многие «светила» почтенного заведения все еще чурались идей Палисси, Вудворта, Мариотта. Возможно, ученые мужи, даже не слыхивали о них, но, скорее всего, просто не желали знать. Наступало новое время. Время академических «войн».
Понятно, в дискуссиях лилась не кровь, а чернила. Обменивались не выстрелами, а словами. Но ожесточению научных споров, могли позавидовать и знаменитые полководцы. Недаром, сам Наполеон стал непременным участником заседаний Парижского «Института».
Кто знает, может аргументы и контраргументы интеллектуалов, их изощренные «courbette» и «balansier», «pas de deux» и «pas de trie» мысли, простые «flic-flac» логики легли в основу стратегий и тактик, разработанных великим человеком? Помогли ему одержать столько невероятных побед на полях сражений.
Но вернемся к открытию Вудворта. Мы уже знаем, англичанин отвергал воду, как единственный источник питания растений, и прочил им в пищу землю, точнее «землистое вещество земли». Хотя толком сам не мог объяснить, что сие такое.
Тогда-то, его соотечественник, выпускник Оксфорда, Джетро Туль и выступил с ненавязчивой «reprise». Он рекомендовал фермерам тщательно измельчать земляные глыбы, вывернутые плугом. Дельный совет, если не знать причины, побудившей ученого к подобной операции. Туль отвергал влагу, как основную пищу растений. «Истинной пищей» трав и деревьев он считал маленькие частички почвы.
«Все растения заглатывают их одинаковым образом, - писал он. – Рыхление увеличивают простор, на котором растение может «пастись», добывая себе пищу». Процесс заглатывания Туль не объяснял. За него это сделали издатели, неизменно изображая на обложках книг корни, оканчивающиеся миниатюрными челюстями.
Так, каковы же эти «частички земли», которые «съедают» растения? Трудно предположить, что «обитатели царства флоры проявляют в этом неразборчивость», - заметил шотландский ученый Френсис Хом. На протяжении многих лет он «колдовал» над стеклянными сосудами с травами и злаками. Добавлял к ним разные соли. Порой доводя растения до полного истощения. Но, вволю «поиздевавшись» над подопытными экземплярами, давал им небольшую порцию селитры или иного снадобья и возвращал к жизни.
«Драмы» и «трагедии», постоянно разыгрываемые Хомом в лаборатории, не снискали ему уважения среди коллег. Все-таки в основе научного познания лежат гуманные начала, а не на изуверские опыты. Естественно, что и результаты, полученные шотландцем, воспринимались, как фантастические и нелепые. Ну, кто поверит, будто растениям нужны соли, масло и... огонь?
Правда, существовало еще одно учение. «О соках земных». Эдакое неожиданное «cabriole», увидавшее свет во времена бестолкового царствования Людовика Пятнадцатого. Поводом послужили неурожаи, терзавшие Францию на протяжении восьми лет.
«В казне нет денег, в крестьянских дворах хлеба, в армии много больных,- рапортовал королю маршал де Грамон. – Обстановка для войны с Испанией складывается критическая».
Тогда, с подсказки медика маркизы Помпадур, доктора Кенэ, и обратились в Бордосскую академию. А там, не найдя ответа, объявили конкурс. Победителем и единственным участником, которого стал врач польского короля Иоганн Адам Клюбель. Доктор Адам хорошо разбирался в агрономии, химии, экономике, что не мешало ему время от времени ставить пиявки утомившемуся от пиров монарху.
Клюбель рассуждал примерно так. «Теория водного питания, как считают англичане, не состоятельна. Но что предложено взамен? «Землистое вещество» Вудворта? «Зубастые» растения Тула? «Огонь» чудака Хома? Маловато для нашего просвещенного века».
И «лекарь Иоганн», решил вернуться к истокам.
«Что мы имеем перед собой?- вопрошает он. И тут же отвечает.- Землю, плодородие коей разнообразно. Но даже самая богатая земля ничего не производит, если ее вовремя не оросит дождь. Выходит, правы те, кто полагает воду необходимой. Но влага лишь поит растения, кормит же, их питательный сок, образуемый водой и землей».
Клюбель так и не попытался выяснить: из чего состоит и каков с виду «питательный сок». За него это сделал немецкий химик Ахард, научившийся извлекать из почв и торфов некое бурое вещество. Жидкость напоминала слабо заваренный чай. И под действием кислоты в ней образовывались твердые черные гранулы.
«Сия субстанция сродни почвенному соку,- заключил ученый, чем темнее земля, тем больше сока удается выделить». И только. Немецкий химик оказался не любопытным. Потому-то теория питания растений в конце восемнадцатого века все еще напоминала разрозненные главы от некогда утерянной книги.
А была ли книга? Учение, к которому Палисси написал свое пророческое «Введение», вот уже два столетия пополнялось самыми невероятными фантазиями. Внешне противоречивые, они упрямо держались древнего постулата, выведенного еще Аристотелем: «Все питается тем, из чего состоит, и все питается из многого».
Неудивительно, столь туманное изречение каждым толковалась по- своему. Стоило немного поколдовать над колбами и ретортами, и из растения удавалось вытянуть и воду, и жир, и, даже твердые кристаллы солей. Искусство химиков росло год от года, как и вера в эксперимент. Но опыт – не просто умение пользоваться пробирками, колбами и химическими реактивами. А продуманные действия, подчиненные конкретной цели. Увы, многие ли помнили об этом? Потому-то новой панацеей от бесплодия земель стал …жир.
В памятках земледельца так и записали: «Прежде необходимо накормить почву влагой и жиром. Наилучшие из удобрений те, в которых содержаться разжиженные масла и превращенная в пар вода. Такое встречается только у веществ, находящихся в процессе брожения».
В ту пору, еще не подозревали о существовании микробов. И под «брожением» понимали изменение вещества, если при этом от него шел пар, и оно издавало резкий запах. Свежий навоз удовлетворял обоим требованиям. Вот и получалось, в который раз, что неверные рассуждения приводили к правильным выводам.
Беда в том, что выводы важны практикам. Науке же необходима истина. И то, что годилось для выращивания злаков, овощей и фруктов, ну, никак не помогало создать сколько-нибудь внятную теорию их питания. Теорию, которая не просто открыла бы путь к увеличению урожаев, но и сделала их более устойчивыми. Ибо библейская притча о «семи жирных и тощих годах» в восемнадцатом столетии продолжала оставаться не менее актуальной, нежели во времена фараонов.
Мнения множились. Ясности не прибавлялось. Земледелие зиждилось на старых, как мир понятиях и страдало от тех же бед. Наука же выказывала свою полную беспомощность. А кому нужны бесполезные умствования? Уж точно не людям, решившим преобразовать весь мир.
История Антуана Лорана Лавуазье тому подтверждение. Хотя он и выдвинул революционную для тех лет идею: «Растения черпают материалы, необходимые в своей организации в воздухе, который их окружает, воде, в минеральном царстве, а брожение и горение постоянно возвращают атмосфере и минеральному царству элементы, которые у него заимствованы». Идею, не оспариваемую даже в наши дни.
Увы, как часто случается, «борцы за свободу и равенство» оказались тупее и кровожаднее ниспровергаемых ими «тиранов». И в 1794 году по ложному обвинению в растрате Конвент отправил Лавуазье на гильотину. Петиции, просьбы, прошлые заслуги не возымели действия.
«Республика не нуждается в ученых!»- заявил председатель трибунала Коффиналь. Видимо, полагая, что варварство и жестокость куда важнее в «царстве справедливости», возводимом якобинцами на костях своих сограждан.
«Палачу довольно было мгновения, чтобы отрубить эту голову, - заметил после казни математик Лагранж, - но потребуются столетия, чтобы дать другую, такую же».
Как видите, теории минерального питания растений катастрофически не везло. Стоило высказаться в ее защиту, и жди неприятностей. Зато самые невероятные предположения порой обретали силу закона. Упрямство заблуждений компенсировалось лишь их непостоянством.
Агрономы и химики быстро загорались новой идеей, но стоило появиться малейшим сомнениям, мгновенно охладевали к ней. Ветреники-экспериментаторы вскоре развенчали «жиры» и воспылали страстью к перегною-гумусу. Все-таки родственный продукт, рождающийся от гниения растений. Понятно, его сразу же разложили на составляющие. Получили углерод, азот, фосфор, серу, кальций и кислород. Набор продуктов напоминал тот, из которого состоят растения.
«Так вот, что едят обитатели царства Флоры?» – поразился швейцарский агроном Николя де Соссюр. Еще недавно, он доверял мнениям Палисси и Марриота… И, вдруг, такая неожиданность. ЭКСПЕРИМЕНТ «указал» на органическое вещество почвы, на Humus, на углерод!!! Впрочем, «жирные», перегнойные земли спокон веков считались самыми плодородными. Может в этом и кроется разгадка?
«Оппортунизм» Соссюра раздражал Хемфри Дэви. Английский химик слыл ярым фанатиком «углеродного питания растений», хотя никаких подтверждений своим воззрениям так и не получил. Он изрезал множество стеблей и корней, и… не нашел в них даже признаков угольной пыли.
Уязвленное самолюбие ученого подсказывали лишь один выход. Гальванический столб его же изобретения. «Орудие пыток», перед которым не могли устоять ни камни, ни глины, выдавшие секреты своего происхождения. Перегной тоже не выказал большой стойкости. И распался на «слизистые», «сахаристые», «маслянистые» и углекислые вещества. Такой «ответ» вполне устраивал «инквизитора». Единственное, о чем он даже не задумался: «Откуда все это взялось в почве?»
Радость англичанина была столь велика, что тот даже согласились снять «остракизм» с самих «солей». Кому нужна пресная пища? «К тому же, они, наверняка сообщают крепость организму», - снисходительно решил Дэви.
Устоять перед «соблазном» признать перегной-гумус кормильцем трав и деревьев в ту пору не мог никто. Последние «компромиссы» и отговорки отпали, когда к лагерю «гумусистов» безоговорочно присоединился светоч прусской агрономии Альбрехт Даниель Тэер.
Пожалуй, самое удивительное то, что Тэер не снисходил до эксперимента. Он добился своей известности, как агроном-теоретик, хотя у сельских хозяев в Германии пользовался огромным авторитетом. Многие из них зачитывались его брошюрами, в которых дельные практические советы перемежались с фантастической теорией.
Все было бы не так уж и страшно. Кому в деревне есть дело до умственных «exercice» столичного профессора? Но на основании своих парадигм он создал учение о возрождении истощенных почв.
«Перегной есть произведение жизни, он есть и ее условие, - утверждал «великий Альбрехт». - Он дает пищу органическим телам. Смерть и разрушение - необходимы для новой жизни».
Никто не осмеливался возразить ему. Все выглядело очень убедительно. Увы, изящество мысли скрывало существенный изъян. Получалось, будто органический мир замкнут. Круговорот жизни свершается из живого в мертвое и обратно. А мир минералов существует сам по себе.
Тэер, конечно, признавал. Почва состоит из смеси веществ органических и минеральных, но… Но плодородная субстанция из них – лишь одна. Гумус. Или Humus. Улавливаете разницу. Нет? Не беда. Потому что за утонченным латинским понятием скрывалась грубейшая ошибка.
ПОЧВА – НЕ СМЕСЬ! ПОЧВА – ОРГАНИЗМ, ОСОБОЕ ТЕЛО. ТЕЛО, В КОТОРОМ ПРИРОДА СУМЕЛА СОВМЕСТИТЬ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ЖИВОГО И МИНЕРАЛЬНОГО МИРОВ. Но об это чуть позже.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:
© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0209389 от 21 августа 2015 в 16:38
Рег.№ 0209389 от 21 августа 2015 в 16:38
Другие произведения автора:
Рейтинг: 0Голосов: 0509 просмотров
Нет комментариев. Ваш будет первым!
