Гитлер негодовал. В английских газетах было описано торжество по поводу семидесятилетия Черчилля. Но не от этого фюрер впал в неописуемый гнев, а от увиденной им фотографии «Трахающийся самурай с большим членом», подаренного Сталиным Черчиллю. Фотография была напечатана в одном из иллюстрированных журналов.
Эта статуэтка ещё совсем недавно стояла у него на тумбочке в спальне.
– Как эта вещица могла попасть в руки Сталина?! – кричал Гитлер на тянувшегося перед ним испуганного Гиммлера. – Так-то ты охраняешь своего фюрера, Генрих?
Рейхсфюрер не мог ответить на вопрос, поставленный перед ним Гитлером. Последнее время у него всё шло наперекосяк. На его ферме кролики гибли от «птичьего» гриппа, русские уверенно продвигались к Германии, сучка Марта заявила, что она беременна и потребовала, чтобы он женился на ней, а тут ещё «трахающийся самурай»…
– Я не могу доверять своим самым близким людям! – вопил Гитлер. – О, времена! О, нравы! Недаром мне сегодня приснилась виселица, на которой меня собираются…
– Это кто-то из обслуги, мой фюрер выкрал вашего самурая, – наконец, смог вставить своё слово Гиммлер. – Предлагаю всех их арестовать.
– Арестуйте, Гиммлер, и найдите мне этого русского шпиона, – приказал Гитлер.
– Найдём, – заверил его Гиммлер и, успокаиваясь, подумал – А не найдём, кого-нибудь назначим. Это нам, как два пальца обос*ать.
Он возвращался домой по тёмным берлинским улицам. Шёл мокрый снег с дождем, и было тихо, как на кладбище. Англо-американцы из-за низкой облачности сегодня не бомбили Берлин.
– А не заехать ли мне в «Синюю птичку»? – подумал Гиммлер. – Там, верно, Штирлиц и наши уже во всю гуляют. Вернусь домой поздно и пьяный, и плевать на Марту.
14. ПОДАРОК С НЕБА
Гиммлер ошибся. Штирлиц был у себя дома в Бабельсберге. Он ожидал радиограмму из Москвы. Ровно в назначенный час прозвучали позывные Москвы, и затем бесцветный женский голос стал диктовать цифры. Штирлиц записывал их в блокнот и думал о том, что Родина помнит о нём. Затем он перевёл цифры в буквы и прочитал: «Алекс Юстасу. По непроверенным данным Борман с санкции Гитлера переводит золото партии в швейцарские банки. Если информация подтвердится, попытайтесь завербовать Бормана. Мюллер нам не интересен. Расходы на выкуп радистки финчасть не утвердила, поскольку жизнь человеческая сейчас не стоит и копейки. Вы допустили перерасход средств, который вам не будет компенсирован. Товарищ Сталин отправляет вам именной подарок. О получении его сообщите нам».
Штирлиц прочитал шифровку несколько раз, и когда до него дошло её содержание, выругался по всем пунктам: – Суки тыловые! Он смял листок, бросил его в пепельницу и поджёг. В это время в дом вошёл Мюллер. – Скоро ночь, а ты ещё трезвый? – удивился группенфюрер. – Вы, я вижу, тоже ещё не бухой, группенфюрер, – ответил Штирлиц, разминая пальцем пепел в пепельнице. – Это что? – Мюллер указал на пепельницу. – Ты, никак, получил что-то из Москвы? Что пишут насчёт меня? – Если Мюллеру удастся достоверно выяснить, не прячет ли Борман золото партии в швейцарских банках, а особенно, узнать коды сейфов, в которых лежит оно, то тогда… – покривил душой Штирлиц, понимая, что без помощи Мюллера ему будет сложно справиться с заданием Москвы. – Могу сразу сказать, что Борман действительно перевозит золото партии в швейцарские банки. Могу назвать в какие. А Гиммлер с Шелленбергом хоронят там же золото СС. Оно интересует Москву? – Интересует, – ответил Штирлиц, понимая, что Москву интересует любое золото. – Меня тоже, – усмехнулся Мюллер. – Эти сволочи хотят обойтись без «папы Мюллера». А «папа» всё видит и всё знает. Пусть Москва даст мне чистый паспорт, укроет где-нибудь в Сибири и обеспечит мне пожизненное содержание. Я, как и рейхсфюрер, займусь разведением кроликов. Занятные животные.
Штирлиц принёс бутыль «Толстого Германа» с железным крестом второго класса, полученным предприятием «Герман Геринг АЕГ» от Верховного командования сухопутными силами рейха. Хотя содержимое бутылки и было отмечено железным крестом, но было такой же дрянью, как и без креста.
Появившаяся Кэт, конечно, одетая, принесла закуску: два солёных огурца, чем очень обрадовала Мюллера.
После второго стакана Мюллера потянуло на откровенность и он пожаловался Штирлицу: – Они все считают меня конченым человеком. Даже Гиммлер на переговорах с американцами утверждает, что во всех преступлениях против человечности виновато гестапо и её шеф, «папа Мюллер». Себя он винит лишь в том, что слишком доверился мне. А сами готовят себе отходные пути, запасаются золотом. «Папу Мюллера» же побоку, мол, пусть болтается на виселице за всех. А вот им! – от сложил фигу и потряс ею перед висевшим на стене большим парадным портретом Гитлера. – «Папа Мюллер» выполнял их приказы и ловил врагов рейха, а казнили и сажали в концлагеря они. В душе я добрый и нежный. И люблю детей. Штирлиц разлил остатки первача по стаканам. – Хорошо сидим, Штирлиц. Вот хочу заняться русским языком. Пусть со мной позанимается твоя Кэт. Не бойся, не соблазню её.
Штирлиц не успел ответить, как где-то вверху раздался грохот, треск ломаемых досок и, пробив в потолке дыру, в комнату влетел непонятный предмет. Он рухнул прямо на стол между сидящими за ним Штирлицем и Мюллером. – Бомба! – вскрикнул Мюллер и упал на пол. Штирлиц остался сидеть. Он увидел милые линии знакомого бюста. Это был бронзовый метровый бюст Вождя. – Вставайте, группенфюрер, это не бомба, – сказал он Штирлиц. Мюллер поднялся. Увидев перед собой бюст Сталина, он оторопел. – Что это, Штирлиц, русские вместо бомб решили нас бомбардировать Сталиным? Смотри, тут что-то написано по-русски. Штирлиц прочитал: «Товарищу М. М. Исаеву от И. В. Сталина». – Промахнулись русские асы, – хохотнул Мюллер. – Вместо русского шпиона Исаева чуть не попали в штандартенфюрера Штирлица.
Проводив гостя, Штирлиц и Кэт отмыли загрязнившийся бюст Вождя и, водрузив на тумбочку, поставили его в красном углу. – Теперь можно заняться и любовью, – сказал Штирлиц, повалив Кэт на пол.
В назначенный час в Москву ушла очередная шифровка: «Юстас Алексу. Приступаю к выполнению задания. Благодарю товарища Сталина за ценный подарок. Всех вас обнимаю и крепко целую».
15. ШТИРЛИЦ СПИТ
Штирлиц, обняв Кэт, спал с чувством выполненного долга. Ему снились русские берёзки и под ними голые девушки. Пахло фиалками и навозом. Снился себе и он сам, молодой, двадцатилетний, в буденовке с красной звездой и в гимнастёрке с разговорами. И был тогда он вовсе не Штирлицем, а простым русским парнем Максимкой Исаевым, сотрудником Московской ЧК.
Сидел он в обнимку с Дусей, а может, с Нюшей или с Клашей, за давностью лет имя той красавицы стёрлось у него в памяти, и нахально шарил у неё за пазухой и щупал упругие сиси, какие бывают только у русских девушек, вскормленных на натуральных продуктах питания. От этой картинки Штирлицу сделалось так хорошо, что он даже всхлипнул во сне.
За окном его спальни, задёрнутым светозащитными шторами, светила полная луна, зависнув над тёмными улицами Берлина. И шла своим чередом Вторая Мировая война, всё ближе и ближе придвигая свою прожорливую пасть к столице Третьего рейха. Штирлица ждали новые невыполнимые задания Родины.
Новые
Меню
– Я не могу доверять своим самым близким людям! – вопил Гитлер. – О, времена! О, нравы! Недаром мне сегодня приснилась виселица, на которой меня собираются… 
Он возвращался домой по тёмным берлинским улицам. Шёл мокрый снег с дождем, и было тихо, как на кладбище. Англо-американцы из-за низкой облачности сегодня не бомбили Берлин.
