Муза из Медведково (Деревенские посиделки)

— Алло! Любаша милая, привет!

— Ой, Лидуся! Ты ли чё ли?

— А кто ещё то? Я конечно!

— Сколь лет, сколь зим не звонила, я уж соскучилась по тебе шибко!

— Так, когда звонить-то — верчусь, как белка в колесе сама знаешь, а

сёдня тебя вспомнила ненароком, когда по телеку концерт смотрела . Артистка выступала, как её кличут-то — забыла. На языке вертится, а вспомнить не могу. Года берут своё...

— Чё правда, то правда, Лидуся!

— Послушала артистку-то э́нту, и сразу тебе звонить. Ты часом не

икала?

— Да нет вроде, а чё тако?

— Чё тако, чё тако, прямо как артистка с телека гутаришь — смешно до

чё! Ты мне скажи лучше, как хоть ты живёшь-то — жива здорова?

— Ой, да и не спрашивай…

— А чё так?

— Ну, чё, чё — племянничка Бог послал, смаялась...

— Наркоман что ли?

— Ой, да если бы — ещё хуже...

— А чё хуже-то ещё может быть?

— Писателем он у меня заделался, батюшки мои! И в кого такой

уродился? Ума не приложу: слово ему не скажи — сразу в рассказ попадёшь! Смучилась я с ним... Пишет и пишет всё что ни попадя, Ирод окаянный!

— Про тебя ли чё ли?

— Про меня не про меня, а, похоже. Напишет, а потом в интернете

выкладывает, до чё дело дошло — пару книг издал!

— Так ты, стало быть, Любаша, книжки читать начала?

— Да пошто? Сроду не читала и не собираюсь, когда мне? У меня

скотины полный двор: корова отелилась, кошка окотилась — семь штук принесла и куда их девать? Раньше-то хоть котят в Морфлот отправляла, так племяш мой рассказ написал «Душегубка из Медведково». Вот теперь боюсь —  вся как есть в котятах, а на корм сколь денег трачу, а ему всё неймётся... Притащился ко мне в гости с восьмым мартом поздравить. Подарок мне, маломальский подарил. Сроду не поздравлял, а тут как на грех — ему поздравить меня вздумалось! И говорит-таки слова: «Что-то у тебя тётка шибко кошками воняет?!» Так ты представляешь, Лидуся, на следующий день юморной рассказ в интернете выложил «Ни вдохнуть не выдохнуть — всюду кошки!». Хоть прям в гости его не пущай — на моём горбу славу себе зарабатывает, вот до чё ушлый!

— Так ты теперича, в интернете зависаешь, Любаша?!

— Пошто? Младшая моя, Светка, там его новую писанину про меня

читает, а потом мне всё про всё докладывает, а я шибко переживаю опосля.

— А Светка с чего взяла, что он про тебя-то пишет?

— Так, похоже! А до чё обидно, Лидуся! Живу теперя и оглядываюсь, как

бы чего лишнего не сболтнуть, ровно я под колпаком КГБ или ещё хлеще ЦРУ нахожусь. Сама посуди: в том годе Тонька Яскина — соседка ево́ная, шубу норковую купила дорогущую, а я хоть баба и не завистливая — сама знаешь, а всё же разревелась, когда увидала её в э́нтой самой шубе, да сдуру при племяше обмолвилась: «Почто жизнь — штука несправедливая такая? Я столь лет прожила, а шубу норковую ещё не нашивала». И что ты думаешь? Моментально всё в рассказе пропечатал — вот паршивец! Да ещё и прибавил от себя, будто бы я, от зависти на говно изошлась. А до говна-то дело, слава Богу не дошло — я же под себя-то ещё не хожу, чё зря-то молоться?! Ну, подумаешь, вечор другой проревела, так мне теперя, что и о шубе помечтать с расстройства нельзя? Вот жизнь-то, настала какая, батюшки мои! Он, понимаешь ли, пишет чё ни попадя про меня, да ещё с такими подробностями интимными, а потом на э́нтом деньги делает. Да ещё, Боже упаси, за э́нти самые рассказы опосля — Нобелевскую премию получит, а это знашь какие деньжищи?!

         — Так может с тобой после-то поделится, Любаша?        

— Скажешь тоже, дождёшься от него деньжат… Нет чтобы, тётке своей родной — шубку купить за такие-то муки несусветные. А кто его на всё это писательство вдохновляет? Я, понимаешь ли, бесплатно у него Музой работаю, а он за э́нто гонорары получает! Куда на него жаловаться-то? Ведь э́нто плагиат чистой воды — сама посуди, Лидуся! Ба-а, до чё до жила! Так нет, чтобы путное чё писать — хоть бы мне не так обидно было. Написал бы, что тётка у него красавица писаная, или дюже работящая...

— Это ты про себя, что ли говоришь, Любаша?!

— А про кого ещё-то?

— Так ты и в девках-то не больно красивая была.

— Как это? Ты чего тако городишь, забыла что ль? Рановато ты, Лидка, со

склерозом дружить начала — раз ни чё не помнишь! Да за мной, все как есть, деревенские парни бегали!

— Да не бегали, а убегали! Ты на фотки-то свои старые глянь — это ты

сейчас хоть раздобрела — в двери не влезаешь, а раньше-то батюшки мои — ни кожи ни рожи — один суповой набор ходячий!

— Вот те раз! Ты на чё э́нто намекашь? Я в твоём уме сомневаться начала,

уж не белены ли ты объелась, подруга, коль таку напраслину несёшь?

— Да ладно, не заводись с пол-оборота! Это я так шутки шуткую, а ты

мне лучше подскажи, где хоть твоего племяша почитать можно? А то ночью меня бессонница одолевает, так я бы с удовольствием почитала, особливо про тебя, подруга!

— Ага, держи рот шире, так я тебе и сказала. Ну, вот чё, ты ко мне

привязалась? Я с тобой как с путной поделилась, а ты туда же... Я тебе так скажу, Лидка, хошь, обижайся, хошь нет — не звони мне боле. Вот как накоплю себе деньжат на шубку норковую, так я сама тебе позвоню, поняла?

— Да всё я про тебя давно поняла, чай не дурнее паровоза! Столь лет тебя

знаю как облупленную — это, стало быть, давеча артистка-то юмореску твоего племяша по телеку читала?

— И как ты дотумкала, Лидка?

— Талантливый у тебя племяш, Любка!

— Так не ты одна мне сёдня звонишь, прям, одолели, звонят и звонят. Ему

слава, а мне одно расстройство на старости лет.

— Вот так и приходит слава!

— Скажешь тоже, нужна мне така слава… Покеда!

— Покеда, так, покеда!...

Любаша сгоряча, бросила трубку телефона и с досады произнесла: «Ни дела ни работы, тьфу… Будь они неладны... Эх, не сладко живётся музам теперича!»

2014