"О просветлениии без припердохов.Или сказ о том, как баба Клава Бога искала"

Часть I

Легко, просто и смешно … о просветлении. Причем о просветлении по-русски. Конечно же, у просветления нет национальности, но способы достижения его — бывают разные.

На примере жизни простой русской женщины, бабы Клавы, проживающей в селе Кукуево, и которая на старости лет решила искать Бога, а по дороге еще и просветлилась, вы легко и просто поймете самые сложные эзотерические истины.

Эта книга напрочь разбивает все законы, правила и устои, отметает всю эзотерическую шелуху и индо — тибетско – японскую лексику достижения этого состояния. Говори т о нас с вами и ведет нас к просветлению на простом русском языке, таком родном и понятном, черпая силы в славянских корнях. 


ПИСЬМО ПЕРВОЕ

Путешествие началось

Здравствуй, моя любимая подруга Маня!  

Как твои дела, как здоровье?

Давно тебе не писала, так как была занята делом, ну прям таки для меня самым важным – ищу я благодати Божьей, а по умному – просветления.

Нет, Маня, я не с дуба рухнула – нет. Эта мысля ко мне пришла недавно – сильно я, Маня, болела в этом году, однако. И вот лежу я и думаю (видать совсем мне плохо было, видать умирать собралась) что же я в жизни-то этой видела, зачем приходила? Вот помру, что Богу скажу?

Жизнь ты мою знаешь – ничего-то в ней хорошего не было: муж пил да бил, детей поднимала да за хозяйством смотрела. Не думаю, что Господь мне просто так енту судьбу написал. Сильно про Бога думать некогда было, только когда совсем плохо было – молилась и помощи просила. Теперь, думаю, ежели выздоровею, пойду Бога искать, да и узнаю – зачем я в эту жизнь пришла.

Как подумала, так и сделала: только на ноги встала — так в церковь и понеслась. Батюшка у нас хороший, все так доходчиво объяснил — мол, за грехи ты страдаешь, молись и терпи, да в Боге укрепляйся. Живи праведно: тебе нахамят — а ты прости, и ничего от жизни не требуй – довольствуйся малым. Жизнью праведной Бога и сыщешь.

Полегчало мне. Посветлело на душе, и пошла я до дому. А к вечеру я телевизор смотрела – такая там передача интересная шла, про разные заморские религии и направления — кто как Бога ищет. Вот, думаю, они охальники и иноверцы, как их только Бог терпит. Почему допускает, чтобы веры разные были? Раз, думаю, Бог допускает, надо мне самой с этим разобраться. Говорят, все дороги ведут к Богу, и неважно через какую дверь ты к нему идешь.

Первое, что я встретила — это были люди, которые через тело Бога искали – свернутся калачиком, аль ногу за спину закинут и сидят. Или стоят. Или мантры поют. Или тело чистят — как говорят, чакры, я сама не знаю что это такое; только говорят, что это у нас в невидимом теле такие воронки энергетические. Говорят, ежели их прочистить - здоровой будешь и Бога познаешь. А про благодать они говорят, что это просветление. Решила и я просветленной стать – то есть жить в благодати.

Сказано – сделано. Ох, связалась я узелком кое-как, закинула ногу за спину и все жду: когда же просветление начнется. Не началось – только с трудом разогнулась – думала так всю жизнь и проживу, свернувшись. Видать, не моя эта дверь.

Пошла я дальше. Там связываться не надо было, надо было только сидеть пряменько и медитировать. И вот когда хорошо намедитируешь, так это просветление с тобой и случится…

Главное — ни о чем не думать: ум успокоить, чтобы не болтал. Говорят мне: как ты Бога услышишь, ежели все время болтаешь? Ты даже в молитве или просишь, или жалуешься. И точно, в тишине–то я его никогда и не слушала. А у меня, Маня, как назло – всякие мысли полезли: то про корову нашу, то про курей, то че по хозяйству сделать надо. Аж сладу нет – лезут и лезут. Аж вспотела, пока мысли отгоняла.

А мне люди мудрые посоветовали: пусть мысли себе текут – как вода в речке течёт и течёт себе, а ты сиди себе на бережку и расслабляйся. А еще они сказали, что это меня Эго так колбасит, это оно меня к Богу не пускает. Что такое Эго, где оно находиться – я так и не поняла. Только после

медитаций этих у меня люди в телевизоре какие-то плоские стали – ну совсем не настоящие. Я раньше ежели, какой сериал смотрела – так обрыдаюсь, как переживаю за них. А теперь они как мультики – не настоящие совсем, и смешно даже, что это я так над чужой жизнью убивалась. Ну и на что мне ихние страдания?

Ну ладно, Маня, пора прощаться,

С наилучшими приветами.

Твоя подруга баба Клава

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 Письмо второе

Пустота — это все? (Потерять индивидуальность — дудки!)

Здравствуй моя любимая подруга Маня!

Как жизнь у тебя? Все ли в порядке?

У меня все идет своим чередом, продвигаюсь потихонечку.

А сейчас, Маня, узнала я ,что какую-то индиви.. индиви..дуальность (прям не выговоришь), тьфу ты Господи), надо терять.

И так меня, Маня как закосоротило, так за душу взяло – не могу ее терять и все тут (хоть и не знаю до конца, что это такое?). Мудрые люди-то рассказали мне – что индивидуальность – это как маска, как роль, и чтобы до Бога дотянуться – надо ее –то потерять. Пустотой стать .

Мама дорогая! Дак как мне жизнь свою жалко стало, хошь и кривенькая да косенька, а моя. И я это Я. А они наседают – и жизь за ради благодати этой, потерять можно. А для меня, это Маня, хуже смерти – ежели помру - так в Царство Небесное попаду (я на это, Маня, всю жизнь надеялась. Вот как я, Маня, думала – как помру, проведет меня Святой Петр в рай (ежели конечно грехов не найдут), посадит меня возле праведников, да в раю наслаждаться буду ихними беседами). А тут вона че – ничего говорят этого нет – ни рая , ни ада, а сплошная пустота , которая и есть Бог. А я, Маня должна в ней раствориться. Потому как пустота это и есть суть все.

Да как же я это сделаю? Я вот стараюсь – стараюсь, только че-то не выходит. Как посмотрю на внуков – так и думаю – это что же они тоже пустота, они что же - мне только кажутся? Ой, думаю, верните мне прежнее. Знать я ничего не хочу. Хочу еще в эмоциях поплескаться, хочу любить и ненавидеть. Да за удовольствиями побегать (А что, Маня, и чаек вкусный попить с вареньицем, или еще чего).

Я вот, Маня поняла, мы всю жизнь за удовольствием бегаем, а Бога не ищем. Хотя, как мне люди мудрые сказали, мы пришли сюда чтобы в Боге возрасти (это вот ежели хочешь из первого класса в десятый попасть – спускайся на Землю. Тебя попинают, а ты простишь, в душе Бога сохранишь и не заропщешь. Нехай бьет – мое дело в Любви Божественной оставаться). А теперь новенькое – и прощать никого не надо: так некому, и некого, и не за что прощать; ибо все это иллюзии да сновидения.

Ничего себе – сновидение — я на днях топором дрова рубила, да деревяшка в ногу попала. Так аж глаза на лоб полезли – какое тут сновидение? Больно же.

А мне говорят, что это меня Эго (или телоум) смущает. Раньше говорили дьявол, а теперь какое-то Эго (А что это такое?) Оно меня, говорят, в жизь просто так не отпустит – все будет просто так не отпустит – все будет доказывать, что оно настоящее, живое и сильное. Оно же мной питается, чем больше я по его указке живу, тем больше оно жиреет. И мною командует – это чтоб я о сути своей забыла, чтобы Бога не искала.

Только я на своем стоять буду, только вот еще поплескаюсь немножечко, еще по переживаю, да буду в благодати растворяться – только еще не знаю как…

Ну а пока прощаюсь, жди следующих писем.

Твоя подруга, баба Клава

—————————————————————————————————-

Письмо третье

Отпадение Ума



Здравствуй моя любимая подруга Маня!

Отвечаю на письмо твое. Вот ты пишешь, что тоже собралась медитировать. Вот какая ты завистница. Я в гроб и ты туда же? Зависть ,наверное, вперед тебя родилась.

Ты вот даже не думай – это не тебе не семечки лузгать – это, Маня, дело сурьезное. Ни-ни, и не помышляй! Чтобы к Богу лезть – надо авторитета искать – Кто в авторитете – того и слушай (в крайнем случае всегда на него свалить можно – мол, так и так, я не я и корова не моя. Чуть-что – он виноват, а я лишь заблуждалась – не тем путем меня повел, бедолагу – я лишь жертва).

И надо чтоб он при одеже был – ну такой, чудной; чтоб чалма, иль халат , иль хотя б, уж бубен какой-нибудь над ухом. И чтоб с медальками какими — нибудь был и чтоб обязательно с Тибету (или откуда подальше. Чем дальше – тем светее). И чтоб благовония и взгляд такой смурной – сурьезный. И чтоб говорил так таинственно, громко, и чтоб обязательно концом света пугал (все, мол, трындец, если не он спаситель, то кто?). Вот тогда да, Маня, тогда - верь.

А то что ж, ежели каждый в Небо не спросясь лезть будет, с ногами грязными – да к Богу стучаться – Ему ж и поспать и поесть некогда будет. А так все чин почину – ты к Учителю, а Учитель- то знает когда и во сколько. Это вот, ежели, как в район писать, помимо председателя.

Только вот меня люди мудрые огорчили, сказали, что каждый по своему просветляться будет, каждый своим цветением зацветет. Бог нас под копирку не делает.

И книжки авторитетные читай – Писания разные, как там написано – так и делай. Правда они давно были написаны, и мало я что в них понимаю, но Маня - сама не смей. Не нашего ума это дело . Ох, вот и до УМА добрались – никак с ним сладу нет – говорят – отбрось ум. Я бы, Маня бросила бы, как бы знала бы ,чё это такое. И как его бросать? И куда? А как потом ? А чем я думать буду? Безумные –то знаешь, где живут.

Я и так, Маня, на днях я чуть в больничку не загремела: ( ты только никому не рассказывай, это по секрету, а то стыдно – подумают еще что ). Пошла к соседке нашей, Ферузе, за мукой. Они хоть веры-то, бусурманской, но люди добрые, вежливые такие. Так вот она мне про веру свою рассказывать стала – что прежде чем на хадж идти ( это у них так паломничество к святым местам называется) этот человек сначала семью накормит с припасами, потом соседей , а уж потом в путь соберется. И что пророк ихний, когда святым становился во сне в храме с Иисусом и Авраамом службу служил. Иисус у них Иса называется, а Пресвятая наша Богородица – Марьям –апа называется. Я уж не знаю – верить иль нет.

Это что ж получается, что религии – то эти разные – одним истоком питаются? (Ой, покарает меня Господь за мысли мои греховные). И это че ж,они все там знают друг- друга? А может и дружат ? (ой, изжарят меня черти на том свете, за думки мои крамольные). А ежели они там , наверху, дружат, тогда зачем мы , тут, внизу, ссоримся?

Ой, даже коленки затряслись, слишком уж для меня умно, и для моего ума тоже. Ой, я свой ум в отдельности увидела Я и мой ум . Чудеса! Вот только сейчас и заметила. И не больно вовсе – просто отделился и все. Может и Эго проклятое само отпадет?

Так вот, повела она меня к своим, они там пляшут и кружатся, в кружении Бога познают, но кружиться каждый день надо. Там мне понравилось – у них там до Бога через притчи доходят, у них, в Азии, тепло, солнце жарит – а они там лежат на паласике возле ручейка, чаёк попивают, притчи слушают. А потом кружатся. Покружатся, покружатся и опять чаёк попивают. Не жизь - а малина.

Я плясать смолоду любила, правда Барыню. Только у меня закавыка вот произошла – как это я думаю, на огороде, на паласике у ручейка зимой лежать буду? Летом – то уж, как — нибудь среди грядок пристроюсь, а зимой — то что делать? С паласиком –то и дуба дать можно.

Ну а на следующий день решила я в избе покружиться, ну кружусь, всякие слова специальные горланю, все честь – по чести. Только изба у нас маленькая, я руки растопырила – ложки – поварешки задеваю. Они со мной так и летают. Потом и кастрюли полетели.

А тут Вася, муж мой, с бодуна проснулся – видит - баба его с растопыренными руками по избе кружит, да голосит, а вокруг ей вся посуда. Обмер, осел, в миг протрезвел – ртом воздух хватает, а говорить не может. А тут как назло, Жучка вбежала, да как в ноги кинется! Тоже видать обалдела. Так мы с ней и рухнули, вместе с поварешками. Вася мой дня три не пил, всё за мной бдел – никак опять на меня падучая нападет. И все такой ласковый. Всё, подумала я, хватит, покружилась. А то так и действительно, пить бросит.

А про медитацию, то эту, я думаю, Маня, надо просто в лес (не забудь поздороваться), на полянку сходить – лечь на землю-матушку, поблагодарить ее, родимую. И лежать – так тихо-тихо, а глаза, чтоб в небо иль закрытые, и чтоб через тебя травинки прорастать стали. Чтобы ты дышала землею русскою, чтоб сама ею стала – каждым листочком, каждой букашкой. И слушай, слушай. Сначала гомон птичий, да шелест ветра, да как кузнечик стрекочет. Чувствуй как Солнце — батюшка тебя согревает. И ему поклон благодарственный. А ты слушай, слушай, глубже, глубже – слушай тишину, которая за шумом прячется. Она, тишина- то, много расскажет. Ты главное, глубже слушай….

А ежели заснешь – так хоть выспишься.

Ну, все, уже и очки запотели, и рука писать устала. Про мужиков и баб я тебе в следующем письме отпишу.

Твоя подруга, баба Клава

—————————————————————-

Письмо четвертое

Про мужиков и баб ( Прощение Васеньки -горького пьяницы)


Здравствуй Маня! Как твое здоровье? Как . дома? Все ли в порядке?

А у меня ,Маня, горе – тако горе, горе, что и не попишешь.

Мудрые люди мне сказали – пока с мужем своим не разберешься, непростишь и не примешь его как он есть , не быть мне с Богом, не попасть в рай.

Ой, я умом-то все понимаю (мы теперь с ним вместе ходим – я и он за мной телепается. Я тебе еще про него напишу. Прознала я, что есть еще ум эмоциональный – этот хуже горькой редьки – такой змий, что и не сказать. Ну, это потом). Умом то я все понимаю, и когда на образа молюсь, аль в церковь схожу — вроде бы легче становиться, вся такая святая, спокойная; а повернусь, да рожу его окаянную пьяную увижу – так у меня аж с печенок все поднимается – и такая ненависть, такая ненависть, что хошь образа выноси.

Все из памяти всплывает – как на ниточке друг за другом всё поднимается. Это он сейчас уже такой смирной, а по молодости – сама знаешь – чем я только бита не была… Тебе вот ,Маня, хорошо – ты вон, ежели чё, так за скалку берешься и лупишь по чем попадя. А я – то, с малолетства пуганная – то отец бил, да мать гонял, потом и мужа нашла такого же. А кто у нас на деревне не пьет? Только бабка Глаша – ей сто лет – она уже не может.

Им – то мудрецам хорошо говорить «прости», а мне то каково? Вон – еле стоит, воняет винищем-то, а глаза безумные.

Такая боль, такая боль – я уже всех мужиков бояться стала – отсюда и ненависть. А и то сказать, где мне другую жизнь видеть было – у мамани муж пил да бил, у бабки моей тоже. Видать мне это в кровь уже вошло. Я, видать, только по этой колее и могу ходить.

Да и где нам, русским бабам, пример брать как по другому жить – у нас, вишь, даже в сказках баба всем заправляет: она или как Василиса Прекрасная вся такая волшебница: только ручкой махнет и на тебе – и каравай, и рубаха, и дворец писанный. И пока её Кащей не укакошит, Ванька- царевич – то и не поднимется. Силу-то свою и не проявит – руки не разомнет. А когда ему подниматься ежели за него все Василиса метелит? Ему – то где себя проявить, коли она и без него все может.

Или другой перебор – у нее и звезда во лбу ( фонарик такой, чтоб за версту видели, что она Королевишна), и месяц под косой – и такая она умница! Ёе мужик один раз спас – так она теперь ему по гроб жизни служить будет.

Стоит перед ним на цырлах – и то ему, и се ему, а он только губки пунит и недовольный ходит. И это ему не так, и то ему не эдак; и туда свози, и белку принеси, и старого хрыча из моря доставь. И только когда прознал (и то хорошо, что люди сказали) что она самая что ни на есть единственная в мире красавица – царевна, тогда только замуж и позвал (небось, ежели бы знал, что две таких – нипочем бы не женился).

А вы царевича – то спросили ? Может ему самому уже таким баклажаном быть надоело? Может он сам бы с удовольствием и дворец построил, и в море зашел и вышел? Может ему и самому надоело , что она полечку пред ним выплясывает (может когда он совсем зарывается и сковородкой огреть не мешает?)

Да куда там! Вон, с фонарем побежала, сейчас желания исполнять его будет, и путь светлый указывать – как ему жить, да что ему делать, чтоб счастливым стать.

Это видать, Маня, пока мы в могилу не лягем, мужику не дадим о себе позаботиться. Вона чё эта власть проклятущая делает. Это видать когда мы дите рожаем, да на руки берем, так все за него и делаем, оберегаем. Да не заметно под эту гребенку и мужа туда же.

А как же! Я вон видишь, какая молодец! а он вишь – какой гад – все на диване валяется, халявщик проклятый, все у него из рук валиться и все у него не так получается. Ему вроде бы и хорошо – а внутри чувствует, что загибается (тебя бы так спеленать, да положить – сколько протянешь? )

И вот почитай уже лет двести, как мужик стихи написал, за чё он бабу любить будет : «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет (причем сама и подожжет)». А я ,Маня, уж так устала всех самее быть. Так устала этого коня останавливать, что нехай несется этот конь дальше и пропади все пропадом!

Вот на днях была я на собрании психологическом ( а как же. В рай-то хочется. Пошла, думала что помогут). Прихожу. А там всё бабы собрались – и ну обсуждать, как с мужиком гармонию наладить. То ли ему потакать, толи свободной и независимой становиться (это нам – то, уж куда независимей – уж независимей и некуда – почитай все мужики скоро вымрут). А может, надо было мужика пригласить, да сесть с ним рядышком, и спросить его ласково: «А ты – то, что хочешь? А ты- то, что думаешь про гармонию- то, а что тебе интересно?» А может взять и послушать его? Чать не чужой.

Мне вот, Маня, знаешь что сказали – что одна половина (левая) у меня женская, а другая (правая) мужская – и у тебя тоже, и всех людей. Это что же получается, моя левая половина вперед бежит, а правая – сзади плетется? Это что же, я такая косорукая, косоротая, да косоглазая? Это значит, Маня, когда ты мужа скалкой охаживаешь, так не забывай и себя пару раз по правой стороне шмякнуть. А как же – ты внешнего мужика бьешь, а своего внутреннего добиваешь.

А вот еще я по телевизору видала – стоит памятник на горе. Там баба с ножиком огромным (меч называется). И вроде бы памятник в память о войне поставили, и вроде бы все правильно – о войне помнить надо, да только пока над Россией будет баба с ножом стоять – не будет у нас покою. Вот до революции с мечами, да ножами только памятники с мужиками были, а над Россией – Образ Пресвятой Богородицы реял (Россия — ее вотчина).

А может нам такой памятник высоченный Богородице поставить, да на местах силы, да чтоб по всей Росии чтоб кольцом опоясана была, да чтоб руками Небо и Землю обнимала, да не защищала, а Любила; и любовь ту, Божественную, изливала. И чтобы не мать, а Женщина. И смотрели бы мы, бабы, и учились бы какою надо быть. И чтоб памятники эти как бы мостиками были с земли на Небо и с Неба на землю. Я даже бы на такое дело и деньги, те, что на похороны готовила, отдала бы. Не жалко. Вот помру, а что-то хорошее после меня останется.

Вот даже рисуночек приготовила. Конечно, как смогла, так и накалякала. Да только кто меня послушает …

Я вот тебе, Маня, письмо пишу, а сама на Ваську моего посматриваю – он себе спит, а я вот все думаю – как же мне его простить, как принимать его как есть научиться (аж с души воротит, сразу любовь Божественная во мне гаснет, все ненавистью покрывается). Эх, думаю, да ведь я ненавистью своей своего мужика- то высушила, я же себе болячек сколько через злобу ту заработала, и так себя жалко стало, аж заплакала. Плачу, себя жалею и на него смотрю…

А сама думаю, а как же я без страданий жить буду ежели он пить бросит? Я ж не привыкла, я же только страдая, о себе и вспоминала. Это что ж получается. Чем больше он меня бьет, тем больше я страдаю, тем больше о себе думаю, да жалею, да люблю себя. Это что ж, я себя без страданий и не люблю вовсе? Это что ж получается – он пьет да бьет – а я только тогда себя и люблю и о себе вспоминаю?

Это что ж я, извращенка какая – нибудь старолетняя, что себя через любовь и ласку любить не могу? А когда отец, мой пьяный в избу входил, конфеты мне приносил, я только таким мужика и представляю – и это добро для меня?

Господи, как же мне внутреннего своего мужика жалко стало – теперь я его жалеть стала (все таки это тоже я)– ненависть как гной течет; потом жалость — как сукровица, а за жалостью, и любовь пробиваться стала. И вспомнила отца своего. Когда он добрым был, да ласковым (когда малой была, я его не разделяла – пьяный, аль тверезый, все едино было — так папку любила!); вспомнила, как замуж выходила – ой, любила я своего Васю, и он меня; вспомнила радость, да любовь нашу молодую.

Сижу, плачу, только слезы теперь светлые, они раны мои душевные промывают да память исцеляют. Уходит все, растворяется.

И так мне Васю жалко стало! Так жалко! Господи, что ж он с собою делает! А за жалостью и любовь к нему пробиваться стала. Любовь – к себе, любовь – к внутреннему мужику и любовь к внешнему.

Может нам, русским бабам, только через жалость к любви Божественной пробиваться нужно?

Сижу и смотрю и не оцениваю – добро это или зло, пьянка, и не хочется ни злиться на него, ни на путь истинный наставлять; и не хочется ни ругать, не хвалить. Смотрю как на дуб в лесу – ну корявый, ну старый – дуб как дуб – ни тепло, не холодно. Тихо так любовь в душе светиться и такой покой!

Свободная я стала, и независима … от страха и от ненависти. А значит к Любви Божественной ближе.

Все, Маня, пошла я спать теперь со спокойной душою.

Жди писем, да сама пиши, не ленись.

 

Твоя баба Клава.

Продолжение следует...