Хозяйка

ХОЗЯЙКА


Дело было летом в порту Эгерсунд в Норвегии. Примерно через час после того, как судно принайтовили к причалу, по носовому канату на берег пошла «хозяйка»- крыса размером с кота. Она двигалась не торопясь, сохраняя достоинство. Боцман Жора только на секунду замер глядя на это шествие, потом вырвал у кого-то из матросов швабру и помчался ей наперерез. Он успел ещё до того, как «хозяйка» достигла берега. И крыса, и Жора замерли, глядя друг на друга. Возможно, крыса любовалась отблесками вечерней зари на Жориной загорелой лысине, во всяком случае, он потом рассказывал, что его словно парализовал мертвенный взгляд «хозяйки».
– И никакого испуга - рассказывал он позже - смотрит на меня сволочь своими акульими глазками и улыбается. Смешно ей гадине. Я её шваброй ширяю, но она и на шажок не отступает. Потом прыгнула прямо мне на лысину, а оттуда на пирс и скрылась в вентиляционной отдушине. Жора только крикнул
– Ах ты падлюка! - Он провел рукой по лысине ощупывая две кровоточащие борозды и добавил вдогонку обиженно - Тварь вонючая. Судовая врачиха, на всякий случай, обработала царапины йодом, потом спросила
– Может тебя поколоть от бешенства? Вдруг это след от зубов.
- Нет уж, спасибо - испугался Жора - лучше сто грамм спирта налей, как пострадавшему за общее дело. Врачиха показала ему фигу. На этом лечение закончилось. Жора думал по дороге в свою каюту
- Надо же, как вымахала эта тварь. Год назад была, как все средне - статистического размера. Год назад примерно, в рейсе где-то в Атлантике, среди ночи Жору вызвал капитан и потребовал извести всех крыс на судне. Эти твари на складе сыр пожрали, теперь и сюда добрались
-Ты представляешь? Просыпаюсь от какой-то возни. Смотрю под перегородку, крыса тащит мосол с кулак размером. Пока туфлёй в неё не запустил, копошилась. Раньше такого не бывало, чтобы в каюте у капитана эти твари орудовали. И пришли столяра пусть дыру заделает.
- Может утром?- поинтересовался Жора.
- Прямо сейчас пусть идет. И так сутками без дела дрыхнет.
Пришлось будить столяра. Тот отматерился по такому случаю сколько положено и резонно заметил, что у такой свиньи, как капитан, не только крысы в каюте могут завестись, ну а кое - кто похуже. И действительно за капитаном водились гастрономические грешки. Он обожал обсасывать кости. Поэтому хоть раз в неделю на кухне готовили армянский хаш, или русский холодец. А кости подносами таскали в каюту капитану. Может быть с грудничкового возраста осталась привычка перед сном пососать чего нибудь. Действовало как снотворное. Обсосанные и обгрызенные мослы можно было найти где угодно, даже под капитанской подушкой. Как-то горничная Светка по болезни неделю не убирала капитанскую каюту, так там опарыши завелись, прямо в постели, хоть на удочку рыбачить иди и вонь стояла жуткая. Вообще к вони у капитана отношение было странное. Он любил подпорченный, почти разлагающийся сыр и вяленую с душком рыбу. Покупался замечательный, острый голландский сыр, который хранили не в холодильнике, а на складе для сыпучих продуктов, причем на верхней полке, где потеплей. Через месяц он доходил до кондиции, то есть вонял очень основательно и, с точки зрения капитана, годился для употребления. Как бы там ни было, приказ капитана уничтожить всех крыс надо было выполнять. Посовещавшись с утра пораньше с ветеранами, Жорка утвердился в том, о чем знал из рассказов бывалых и раньше. Если вообще можно вывести крыс на рыболовном судне, то способ для этого существует один. Необходимо вырастить суперкрысу, или «хозяйку». Способ древний и варварский, зато единственный надежный. Делается это так - нужно поймать пять штук самых обычных крыс, посадить их в бочку и не кормить. Через две недели останется одна крыса, которая и станет «хозяйкой». Её необходимо отпустить, через некоторое время она убьет и пережрёт своих собратьев, а когда крыс не останется, покинет судно. Так и сделали. На рыболовные крючья нанизали кусочки свежего мяса и в течение двух дней поймали нужное количество крыс. Их посадили в железный бочонок с отверстиями для доступа воздуха и стали ждать. Жора каждый день ходил пересчитывать пленников. Первую неделю ничего не менялось, крысы вели себя вяло.
- Похоже на то - размышлял Жора - что они просто передохнут с голода. Однако ещё через неделю в бочке оказалось только две крысы. Не обращая внимания на свет от карманного фонарика, которым светил боцман, они сидели на дне бочки друг против друга . Причём одну из них заметно мотало из стороны в сторону. Это продолжалось два дня. На третий день в бочке оказалась одна живая крыса. Жора выпустил победительницу на волю, а бочку брезгливо выкинул за борт.
Веста родилась на судне. Это была её крысячья родина. А малая родина - внутренность одного из холодильников, где постоянно работали компрессоры, разгоняя фреон по медным трубкам. Там было всегда тепло и безопасно. Попасть туда можно было только по системе ходов, которые прогрызли ещё Вестины дед с бабкой. Несколько месяцев после рождения были лучшими в жизни крысят. Днем все отсыпались, а ночью происходили бесконечные игры. Потом пошло время великих открытий и учебы. Мир оказался огромным, опасным и жестоким. Жить пришлось с постоянной оглядкой, по определённым правилам. Но детство очень быстро закончилось, а однажды случилось невероятное. Собственная мамаша Весты, всегда такая добрая и ласковая, не пустила своих подросших детёнышей в родное жильё. Приревновала к ним своего сожителя. Те, кто попытался прорваться были ею жестоко покусаны. Пришлось искать место для ночлега, что оказалось не простым делом. Веста несколько часов бродила по разным закуткам, но ничего подходящего не могла найти. Пришлось закопаться в обрезки канатов в открытом всем ветрам пятачке, на одной из палуб, под лестницей. Главное уголок оказался укромным для посторонних глаз. Веста долго не могла заснуть, ощущая себя никому не нужной, не защищенной и брошенной на произвол судьбы. Мимо всё время двигались, грохоча ноги людей, обутые в тяжелые сапоги. Было холодно. Ветром забрасывало с моря капельки воды, а может быть это были её слёзы. Усталость взяла своё только под вечер, измученная необычными событиями Веста, наконец, уснула. Ей что-то снилось невероятное и необычное. Было тепло и сладко. Ощущение блаженства перерастало в восторг. Показалось, что сознание покидает её. Потом где-то внутри произошел взрыв и горячая волна удовольствия несколько раз накрыла её. Она опять погрузилась в спасительный сон, сознавая, что если теперь же не уснёт, то сойдёт с ума, но через несколько минут проснулась от того, что кто-то пытался взгромоздиться ей на спину. Веста испуганно запищала, выбираясь из своего импровизированного гнезда и чьих-то вкрадчивых объятий, и обнаружила Батона, крысёнка, своего ровесника. Она вспомнила, что о нем ходила дурная слава, как об испорченном и наглом типе. Оказалось его тоже вышвырнули из жилища и он, прячась от непогоды среди канатов, обнаружил спящую Весту и воспользовался этим. Но о подробностях Веста узнала позже, а сейчас она смотрела в его масляные, настырные глазки и её била дрожь. Она поняла, что произошло и чувствовала себя обманутой. Не так она всё это представляла в мечтах. Поэтому, как только Батон вытянул лапку, намереваясь приблизиться, сделала отчаянный прыжок и помчалась прочь, не разбирая дороги. Батон хотел было пуститься вдогонку, но остановился, поняв, что делать этого не надо.
- Никуда она теперь не денется - решил он, глубже зарываясь в обрезки канатов.
А Веста, достигнув кормы, остановилась под одним из бесконечных трапов, с трудом переводя дыхание и напряженно всматриваясь в окружающую ночь. Кругом было тихо. Откуда-то шел необыкновенно притягательный запах пищи. Страшно хотелось есть. Веста старательно обследовала каждый сантиметр металлической стены и нашла небольшое отверстие. Запах шел именно отсюда. Веста лежала, закрыв глаза и вдыхая необыкновенный аромат. Она думала, как добраться до пищи. Голод становился нестерпимым. Веста пошла вдоль стены, но уперлась в тупик. Повернула в обратном направлении и дошла до трубы, которая была на некоторой высоте. Она запрыгнула в неё и двинулась в направлении едва заметного света. После небольшого поворота свет стал ярче, а притягательный запах сильнее. Наконец труба закончилась крутым спуском вниз. Веста только секунду помедлила, прислушиваясь к каждому шороху, и скользнула вниз. Она очутилась под потолком на деревянном стеллаже. Внизу ходил человек, снимая что-то с полок и укладывая это в мешок. Веста огляделась. Рядом с ней лежала здоровая головка сыра. Она откусила от неё порядочный кусок и, стараясь не чавкать, съела его, потом ещё кусок и еще. Человек внизу поставил мешок на пол и сел за стол, повернувшись спиной к стеллажу с сыром. Теперь можно было оглядеться. Веста выглянула из-за головки сыра и увидела устремленные на неё глаза двух взрослых крыс. Они смотрели с ненавистью и было ясно, что от враждебных действий их останавливает только наличие человека внизу. Но вот он поднялся, подхватил мешок и вышел за дверь. Через секунду погас свет и, сейчас же, Веста ощутила боль от укусов, набросившихся на неё крыс. В панике она кинулась к спасительной трубе. Она убегала ничего не чувствуя от страха. Боль от укусов появилась позже. Особенно ощутима она была в задней лапе. Двое суток пришлось пролежать на теплой ржавой трубе. Сил, на то чтобы раздобыть хоть какую-нибудь еду, не было. В таком состоянии её и нашел Батон. Надо отдать ему должное, без всякого сюсюканья он, оценив обстановку, сбегал и принес из трюма кусок скумбрии. Потом устроился напротив нос к носу и смотрел, как Веста ест. Он так и не покинул её ни на минуту. Когда она спала, осторожно вытягивал нос навстречу её дыханию и был счастлив тем, что находится рядом. На третью ночь они вместе прогулялись по нижним палубам, потом спустились в трюм и с удовольствием полакомились рыбой, которую выгрызали из ледяных брикетов. Потом, основательно замерзнув, выбрались на палубу и носились по ней друг за другом словно угорелые. Тогда же совершенно случайно они отыскали место для ночлега. Это было небольшое пространство между корпусом и обшивкой по левому борту, настоящий дом. Осознание этого было потрясающим, как и предчувствие чего-то невероятно прекрасного. Кстати Батон ни на секунду не забывал о ранах на теле Весты и был очень осторожен, а она совершенно не чувствовала боли, но была покорена его деликатным обхождением. Под утро, не колеблясь, она отдалась ему. Было здорово. Засыпая, Веста знала точно, что счастливее её на свете нет никого. С этого времени они не расставались. Спали в найденном ими местечке, куда ночью натаскали обрезки канатов. Логово оказалось очень удачным, тихим и укромным. А однажды Веста привела Батона на камбуз, к трубе, которая вела к запасам сыра , туда где её безжалостно покусали. Они с наслаждением вдыхали невероятный аромат, но лезть в трубу не решались. Несколько дней они просто наслаждались, стоя рядом с трубой и нагуливая аппетит, потом неслись в трюм и ели замороженную рыбу в холодильниках. Но однажды Батон, встав на задние лапы, перед заветной трубой и сунул в неё голову, постоял так некоторое время, потом оглянулся на Весту и запрыгнул внутрь. Веста последовала за ним. Без приключений они дошли до спуска и, почти не колеблясь, спрыгнули в помещение склада. Никого там не было. Круги сыра лежали на стеллажах. Все они практически со стороны стены были выедены изнутри. Внутрь вели просторные лазы, аккуратнейшим образом проделанные крысиными зубами. Батон с Вестой первым делом основательно поели, потом начали исследовать окружающую территорию. У самого пола стояли мешки с крупами, сахаром и мукой. В самом низу хранилась картошка в красных сетчатых мешках и другие овощи. Две верхние полки были заняты сырами. Вдруг послышался шум отпираемой двери. Веста и Батон немедленно оказались у трубы, прячась за головками сыра. Зажегся свет и в помещение вошел уже знакомый Весте мужчина, за ним следовала женщина с алюминиевым тазом в руках. Она поставила таз на свободную полку и присела на край стола. Мужчина подошел, задрал на ней юбку. Они начали заниматься любовью. Женщина откинула назад голову, закрыла глаза и постанывала. Веста и Батон смотрели, высунув морды из-за головок с сыром на это действо. Они совсем забыли про осторожность. Женщина обняла своего партнера за шею, притянула к себе и открыла глаза. На лице её появился жуткий испуг. Потому, что она увидела на верхней полке две любопытные крысячьи морды. Она закричала, показывая мужчине на крыс, но когда он обернулся, их уже там не было. Они неслись перепуганные до смерти по трубе вон. Впереди мчалась Веста. За поворотом она налетела на крысу, которая направлялась ей на встречу. Та завизжала и стала убегать, но в момент, когда она разворачивалась, Веста, ничего не соображая от ужаса, укусила её за лапку и почувствовала, как у той хрустнула кость. Ещё через секунду все оказались на палубе и разбежались в разные стороны. Две ночи Батон и Веста вели себя тихо. На третью решили наведаться на склад. Их тянуло с невероятной силой полакомиться сыром. Когда они туда пробрались, то обнаружили большие перемены. Кругов с сыром не было, но вся полка была усеяна кусками сыра. Есть такие куски было даже приятней. Единственное, что настораживало, это новый запах, который перебивал даже мощный сырный. Пахло смесью машинного масла и одеколона. Батон, слегка перекусив, решил выяснить откуда появился этот запах. Он стал разгребать небольшую горку сырных кусочков. Неожиданно раздался щелчок, и невероятная боль в правой передней лапке пронзила его тело. Веста подбежала к Батону и с ужасом увидела, что его передняя лапа зажата стальными заостренными по краю полосами. В глазах у Батона был ужас и смертельная тоска. Он понимал, что обречен. Любое движение приносило ужасающее страдание. Эти глаза не давали Весте сделать то, что ей больше всего хотелось. Бежать, причем бежать немедленно. Об этом взывали все клеточки её мозга, в генных структурах которых был заложен весь многотысячелетний опыт крысиного бытия. Батон попытался отгрызть собственную лапу и потерял сознание. И Веста решилась. Она сделала это за него. Собственно усилий особых это не потребовало, так как лапка держалась только на коже. И медлить было нельзя, дверь уже открывали снаружи. На счастье Батон очнулся и довольно бодро заковылял к трубе. До своего логова добрались без приключений. Батон дремал, обессиленный болью. Есть он не мог. Рыбу, которую Веста принесла ему, пришлось съесть самой. Только через трое суток он заставил себя проглотить котлету, которую она ему раздобыла, заглянув ведро, выставленное из кухни за минуту до того, как его содержимое выкинули за борт. Через две недели культя зажила, но передвигаться так быстро, как до ранения, Батон уже не мог. Теперь всегда он был обречен тащиться позади Весты. Она делала вид, что этого не замечает и, когда позволяла обстановка вокруг, передвигалась медленнее, чем обычно. Это бесило Батона, и он в таких случаях подталкивал её своим носом. Так бывало бесконечное количество раз, пока он набирался опыта и сил. Однажды, передвигаясь по перегородкам над каютами, они услышали запах машинного масла и одеколона. Это заставило их оглядеться, но ничего тревожного не заметили. Однако Батон начал лихорадочно прогрызать отверстие в каюту. Это заняло не больше получаса. Веста ему помогала. Когда, наконец, через небольшое отверстие они заглянули в каюту, то с радостью увидели распростертого на двухъярусной кровати кладовщика, виновника потери Батоном лапы. С другой стороны на точно такой - же кровати спали ещё два матроса. Батон расширил отверстие и спустился в каюту. Веста последовала за ним. Они осторожно спустились на пол и забрались в приоткрытый шкаф. В нем хранились вещи обитателей каюты. Легко отыскав баул кладовщика, они начали методично уничтожать все, что в нем хранилось. С особым удовольствием они набрасывались на новые, ещё в упаковке, вещи. Это заняло довольно много времени. Их остановил только шум шагов в каюте. Один из матросов поднялся, чтобы идти на вахту. Они дождались, когда он, уходя, прикроет за собою дверь, потом осторожно проделали обратный путь и покинули каюту. Настроение после этой вылазки было приподнятое. Батон был счастлив. Культя его не висела безвольно, а вычерчивала при каждом шаге боевые эллипсы. Конечно, приятнее было бы укусить сонного врага за нос, или щеку, но рисковать Вестой он не имел права. Как бы там ни было, домой они возвращались триумфаторами. Им осталось пробежать десяток метров, когда дорогу им преградили две крысы. Одна из них хромала на заднюю лапу. Это были взрослые крысы, те самые, которые первыми освоили залежи сыра. Намерения их были очевидны. Они были настроены атаковать. В первую секунду Веста с Батоном оробели, но день был не тот, в который на них можно было нападать. Они моментально оправились от испуга и ринулись на врагов. На их стороне была быстрота. Их противники на сырах отрастили животы и приобрели неповоротливость. Веста первая одолела свою визави. Она уже знала, что надо делать в бою. Лапы - вот слабое звено в обороне всех крыс. В первой же атаке, она, нагнув голову к полу, подставила малочувствительную холку для укусов, сама устремилась к лапе противницы. Мгновенье, и та, жалобно завизжав, покинула поле боя. Веста, окрыленная столь легкой победой, немедленно пришла на помощь Батону. Ему приходилось туго. Отсутствие одной лапы было решающим. У него пострадала морда и бок. На боку рана была серьёзной. Веста опять использовала свой прием, подставила холку, а сама вцепилась в лапу противника. И опять мгновенно победила. Раздался жалобный визг и через мгновенье кроме Батона рядом никого не осталось. Победоносная ночь закончилась. В логове победители зализывали друг другу раны, а потом забылись вполне заслуженным сном.
Кладовщик Генка Овчинников утром сотрясал каюту отборными матюгами. Всё, что он приобрёл в загранпортах, было безжалостно попорчено. Заходов больше не предвиделось, да и валюты практически не осталось. Генка точно знал, что это месть за капканы, которые он расставил в кладовой и именно за то, что в одном оказалась крысиная лапка. Даже коробка из-под бутылки виски была изгрызена. Генка, показывая место преступления своему другу Жорке - боцману, пообещал.
-Теперь я этим тварям объявляю войну не на жизнь, а на смерть. Он добавил ещё пару капканов к уже имеющимся. В результате, через три недели, в один попался крысенок, размером с мышь. Родители крысенка в отместку подвергли склад налёту. Они прогрызли мешки с сахаром и разными крупами. Старые матросы посоветовали Генке закончить войну. Какое судно без этих тварей. Воевать с ними себе дороже. Не обращай на них внимания и они будут вести себя лояльно. Дело проверенное. Но он, как говорится, закусил удила. И поскольку был городским жителем, ходил и расспрашивал у всех, как устроены силки. Когда выяснил это, раздобыл тонкую стальную проволоку, отжег её паяльной лампой и соорудил несколько петель. Каждый вечер новоявленный охотник ходил и расставлял их в подходящих, на его взгляд, местах. Недели через две в силок попалась молодая крыса. Генка обнаружил пленницу утром. Плоскогубцами высвободил её из петли и выкинул за борт. Способ ловли крыс силками тоже оказался не эффективным. У своего приятеля боцмана Жорки однажды Генка увидел рыболовные крючки, довольно большого размера. Они предназначались для ловли тунца. Генка попробовал такой крючок использовать для охоты на крыс. На ночь он, нанизав на крючки куски мяса, расположил свою наживку в нескольких местах. Утром он обнаружил, что кое - где наживка была сожрана, зато на одном из крючков, на полке склада, сидела жирная крыса. Первая удача усилила его охотничий зуд, но жажду мести не утолила.
-Теперь им хана, пусть по одной я их всех переловлю - радостно объявил он свой любовнице, рабочей кухни Таське и пригласил её после вахты отметить удачную охоту. Поздно вечером в помещении склада они опустошили бутылку джина. Потом, как обычно, занимались любовью. Потом Таська ушла, чтобы немного поспать перед вахтой, а пьяный Генка, положив голову на руки, уснул прямо за складским столом. Проснулся он от ощущения боли в ухе и первое, что увидел - это крысу, которая скрылась за мешком с мукой. Генка подошел к маленькому зеркальцу, перед которым иногда брился и увидел, что из укушенного уха сочилась кровь.
Веста проснулась первая. Рядом лежал Батон. Раны на его теле просохли, но видимо доставляли ему сильные мучения. Ночью он практически не спал из-за этого и забылся сном только под вечер. Веста смотрела на его распухшую от укусов морду, на культю лапки, которая время от времени вздрагивала и чувствовала невероятную к нему нежность. Хотелось сделать для него что-то очень приятное. Она тихо выбралась на палубу и спустилась по небольшому трапу в несколько ступенек к жилым каютам. Несколько дней тому назад она обнаружила в этом месте отверстие, прогрызенное в деревянной перегородке. Прежде чем юркнуть в него, Веста внимательно прислушалась, кругом было тихо. И она решилась. Передвигаясь между перегородками кают, она наконец дошла до отверстия, ведущего в одну из кают. Оттуда шел чудесный запах еды. Веста заглянула внутрь. У дальней стены в кровати спал человек. Он довольно громко при этом храпел. У другой стены стоял стол. Запах шел именно с той стороны. Веста направилась туда. Она по скатерти ловко забралась на поверхность стола и обнаружила поднос, на котором лежали кости с мягкими, ароматными кусочками мяса. Веста, не спуская глаз со спящего хозяина каюты, хорошенько поела. Затем выбрала кость поаппетитнее и, удерживая её в зубах, стала спускаться со стола. Что-то она при этом не рассчитала. Скатерть внезапно поехала под её тяжестью вниз, и поднос рухнул на пол. Из-за шума человек испугано приподнялся на кровати и уставился на Весту. Она в это время торопливо пыталась протиснуть в отверстие перегородки кость, но та оказалась слишком велика. Человек дико заорал и швырнул в неё ботинком. Пришлось бежать, сломя голову, бросив добычу. В ту самую ночь и появился приказ капитана очистить судно от крыс. Жорка, учитывая опыт своего друга Генки, расставил крючки с приманкой в нескольких местах. Причем, он проявил себя как рационализатор. Взял пружинки из шариковых авторучек, с каждого их конца прикрепил по крючку, потом сложил их вместе и всё это закамуфлировал мясом.
Это случилось под утро. Веста с Батоном возвращались из трюма в свою нору, после привычной трапезы. Бок Батона ещё не зажил, но позволял уже передвигаться без затруднений. У лаза в их обиталище они увидели кусочки мяса. Веста обнюхала их и улыбнулась. Ей было очевидно, что это незатейливая ловушка. Батон тоже знал это. Веста некоторое время тому назад уже имела дело точно с такой же приманкой. Тогда она легко объела мясо, оставив голый крючок, и очень гордилась этим. Вот и теперь она немедленно начала объедать наживку, осторожно нащупывая крючок языком, и вдруг ощутила постороннее движение и следом боль в нижней и верхней челюсти. Пружинка распрямилась и крючки вонзились с двух сторон в её пасть. Этого Веста никак не ожидала и метнулась в сторону, засадив их ещё глубже. Батон в испуге спрятался в норе и с ужасом смотрел оттуда на неё. Через некоторое время, когда шок закончился, он вышел и попытался перегрызть проволоку, на которой крепилась вся эта конструкция, но только поломал несколько зубов. Два часа он, тем не менее, пытался что-то делать, но потом, поняв, что все усилия тщетны, присел рядом и смотрел на подругу, словно ждал совета. Но она даже шевельнуться не могла. Она лежала, положив голову на передние лапы и смирившись со своею участью. Где- то ещё через час, Жорка, выдергивая плоскогубцами крючки из её пасти сказал, обращаясь к Генке.
- Смори сюда. Вот, говорят, крысы не бывают красивыми. А эта глянь, не крыса, а просто норка. Посмотри, какая у неё шерсть. Сразу же вслед за этим Веста оказалась в бочке. Там уже сидели две крысы, попавшиеся раньше. Батон после пленения Весты сидел в норе. Уснуть не удавалось. До него постепенно доходило, что жизнь закончилась. Тоска и отчаяние завладели им. Не дожидаясь вечера, он выбрался из своего убежища и уселся перед наживкой. Около часа он словно бы гипнотизировал её взглядом и, наконец, решился, схватил кусочек мяса и начал его жевать, без страха ощущая, как крючки впиваются ему в пасть. Обходя вечером свои охотничьи угодья, Жорка обнаружил ещё двух крыс. У одной из них отсутствовала передняя лапка. Он поместил их в бочку, а за ужином сообщил Генке.
- Похоже, твой обидчик попался, без передней лапы.
- Да ты что! - Обрадовался Генка - Надо было сразу башку размозжить этой тваре.
- Зачем? Крысу инвалида они в первую очередь кончат. Живьём загрызут - возразил Жорка приятелю.
В бочке нещадно пахло соляркой. Соседи Весты, две крысы деморализованные случившимся с ними несчастьем, бегали в возбуждении по свободному пятачку. Веста не суетилась. Она сообразила, что в бочке они оказались не просто так и самое плохое ещё впереди. Она берегла силы. Ей даже удалось поспать, не смотря на суету, которую создавали её собратья по несчастью. Под вечер в бочку закинули ещё двух крыс. В одной из них Веста с радостью узнала Батона. Он, прихрамывая, подошел к ней и уткнулся носом в её шею. Целую неделю без еды и питья заключенные крысы находились в своей железной тюрьме. Они не передохли в эти дни от обезвоживания только потому, что к вечеру становилось холодней, и на стенках бочки образовывался конденсат, который попадал через отверстия внутрь и стекал по стенам. Веста первая обнаружила это. Жидкость отдавала ржавчиной и соляркой, но других вариантов не существовало. А в ночь на вторую неделю крысы, как по команде, кинулись на Батона. Веста знала, что это случится и атака эта не застала её врасплох. Самому наглому и активному самцу она мгновенно перекусила обе передние лапы. Дальше началась свалка и Веста кусала ноги у всех подряд. Она была в ярости. Батону, конечно, досталось, он отбивался, как мог. Под жуткий визг, покусанные крысы, тем не менее, разбежались в разные стороны, прижавшись к стенам, а в самом центре остался лежать самец, которому Веста умудрилась перекусить одну заднюю и обе передние лапы. Добить его она решилась, только когда кто-то из крыс попытался её опередить. Она прикончила его так ловко, будто занималась этим всю жизнь. И никого не подпускала, кроме Батона, к своей добыче почти всю ночь. Только на рассвете, прижавшись к нему боком, забылась сном, предоставив жалкие остатки своей трапезы двум хромым крысам. Утром от самца не осталось даже кусочка шкурки. Следующие четыре дня Веста наслаждалась положением полной хозяйки. Две оставшиеся крысы были сломлены и суетливо, но тихо психуя, ждали своей участи. Через четыре дня Веста прикончила одну из них, а еще через пару дней -другую. Причем, надо заметить, что с каждым разом делать это стало ей проще. Они остались с Батоном вдвоём. Первые два дня прошли, как когда-то проходили на воле. Никто им не мешал. Они даже несколько раз занимались любовью. Но предчувствие того, что должно рано, или поздно произойти, не давало им покоя. Батон совсем перестал спать. Он сидел, уставив взгляд в спящую Весту. Вот только культя лапы с каждым часом дрожала всё сильней. Последние сутки они оба ждали одного, когда, наконец, Батон потеряет сознание, хотя бы на мгновение. Они сидели, глядя в глаза друг другу. Время от времени Батон клевал носом. Усталость брала своё. Наконец его голова упала окончательно и Веста, не теряя ни секунды, прикончила его. Она осталась одна. К вечеру Жора вытряхнул её из бочки. К его удивлению она не помчалась в страхе и панике от него. Уходила не торопясь, сохраняя достоинство.
Весте не хотелось жить. Что-то в ней сломалось. Она подолгу спала в их с Батоном убежище, где всё хранило его запах. Питаться она отныне могла только крысами. Другая пища потеряла для неё притягательность и даже стала противной. Она испытывала ко всему жуткое раздражение и ненависть. Первым делом она наведалась туда, где родилась когда-то и, к удивлению обнаружила, что не входит в отверстие, ведущее внутрь. Увеличивать его она не стала, а устроилась неподалёку и стала ждать. Через некоторое время появился её папаша. Он, разумеется, не узнал Весту, как дочь, но очень заинтересовался ею, как сексуальным объектом. Он немедленно подошел чтобы обнюхать. Запах был притягательный и он попытался зайти со спины. Но Веста повернулась к нему мордой. Старый ловелас подумал, что с ним флиртуют и, зажмурившись от удовольствия, потянулся к ней. В это время Веста нанесла удар. Папаша так и не понял, что происходит. Свою мать Веста не нашла, видимо её среди живых уже не было. Молодую крысу, выполнявшую роль матери, Веста прикончила через день. Потом, с месяц примерно, занималась истреблением бывших соседей своих родителей, места обитания, которых она знала с детской поры. Потом был порт приписки, где судно простояло неполный месяц и где кладовщик Генка попал в больницу с желтухой.Крысинный укус просто так ему не сошел.В следующий рейс судно вышло без него. Веста же продолжала ежедневные убийства себе подобных и к заходу в порт Эгерсунд, закончила с чисткой судна от крыс. Она едва дождалась, пока судно причалит. В последний раз она обошла укромные уголки. Ни одной крысы кругом, всюду было пусто. Внутри у Весты тоже ощущалась пустота. Словно жизнь кончилась. Уже несколько дней она ничего не ела. Необходимо было найти место, где было достаточное количество крыс.
На шведское громадное судно-рефрижератор она поднялась по трапу. Ей хотел было преградить дорогу один из матросов, но на него прикрикнул дежурный помощник капитана
- Не трогай! Не видишь хозяйка пожаловала. Значит, быть удаче, пока она на судне.



 

Другие произведения автора:

В чём истина

Против пушек с вилами

Соблазн