ВИЗИТ глава 7

     

      В жаркий январский день, когда солнце сияло в зените, на пыльной площадке, что находилась на пустыре за городом и служила здешним ребятам футбольным полем, появился мужчина лет сорока. Внимательно посмотрев на мальчишек, с криком и шумом вздымающих тучи пыли, сбивающие босые ноги об утрамбованную в цемент почву в погоне за кожаным мячом, он опустился на низкую скамейку, сколоченную из нескольких старых досок. Скрестив руки на серебряном набалдашнике длинной трости изображающей сжатую когтистую лапу, положив на них подбородок, мужчина заинтересованно принялся наблюдать за ходом игры. Но он был не единственный, кто столь же пристально и напряжённо следил за мячом, который подобно маятнику, кочевал с одного конца поля в другой, и в этой паре глаз кроме интереса, горела жгучая зависть. Слёзы обиды были готовы по малейшему, может безобидному поводу, появиться на свет прокладывая влажные дорожки по юным щекам. Свежая царапина и подбитый глаз этого создания наталкивали на мысль, что совсем недавно он довольно горячо, отстаивал свои права или интересы. А если кому-то удалось бы проследить куда кидал подбитый глаз взгляды, в которых помимо зависти и обиды явно проглядывала ненависть, то обнаружил бы и обидчика, этого маленького человечка.

     С громким хлюпаньем втянув воздух и прерывисто выдохнув его, мальчик привлёк внимание мужчины сидевшего рядом с ним на одной скамейке.

     Мужчина выпрямился. Поднял голову с рук, внимательно посмотрел на своего соседа. Тот, не замечая этого взгляда, продолжал следить за игрой и за высоким подростком находившемся в гуще событий и взявшего на себя обязанности капитана команды.

     Мальчуган вздрогнул от неожиданности, когда рядом прозвучал низкий голос. Он с сочувствием спросил:

     — Не взяли?

     Для мальчика у которого вся жизнь в данный момент была заключена в футбольном поле, столь короткий и неопределённый вопрос, был вполне ясен и полон содержания. Шмыгнув носом и утерев его рукой, которая оказалась ко всему прочему содранной на локте, прерывисто вздохнув, ответил не поднимая головы и не разглядывая человека проявившего к нему участие. Ему достаточно было только вопроса, чтобы вся переполнявшая душу обида и зависть выплеснулись наружу:

     — Нет. Говорят, мал ещё, — его голос предательски дрогнул и зазвенел возмущением. — А сами-то всего на четыре года старше.

     — Да. Разница чисто условная, — серьёзно согласился с ним мужчина.

     Глаза мальчика подозрительно заблестели, сглотнув и подавив спазмы в горле предвещавшие позорный рёв на глазах победителя, он продолжил дрожащим, срывающимся голосом:

     — Мне уже шесть лет и шесть месяцев, я вполне могу постоять за себя и сразиться за мяч.

     — Тебе шесть!? — удивился мужчина, желая польстить малышу серьёзно заметил: — Признаться, ты выглядишь гораздо старше. Ты уже мужчина!

     — Да, — согласился мальчик, наконец отрывая взгляд от поля и бросая его на собеседника. Вскинув голову, заявил: — Вот ещё немного подрасту и тогда он своё получит!

     — Не сомневаюсь, — кивнул мужчина и серьёзно предупредил: — Но тогда, тебя могут не взять в команду.

     — Больно мне нужна эта команда и этот дурацкий футбол! — дрогнувшим голосом заявил мальчик, но голос выдал его переживания. — Есть и другие команды и гораздо лучше этой. Даже тренеры из больших городов приезжали выбирая лучших. У них, — мальчик метнул взгляд в поле. — Нет ни единого шанса стать знаменитой командой, играть в лиге, — подозрительно посмотрев на мужчину, мальчик спросил: — Вы не тренер случайно?

     — Нет, я не тренер, — покачал головой мужчина и уловив разочарование на лице юного создания, добавил возвращая интерес мальчика к своей особе: — Но я знаком со многими тренерами и мастерами. И они ценят мои советы.

     Мальчик всем телом повернулся к мужчине. Игра на поле была забыта.

     Поёрзав на скамье и для удобства подложив под себя ногу, а другой ногой покачивая в воздухе, он густо покраснев, застенчиво спросил:

     — А они не ищут себе учеников?

     — По футболу - нет. Но я знаю замечательного тренера, все его бывшие ученики, в своё время, стали знаменитостями. Ему нужен ученик… — искоса посмотрев на мальчика, мужчина равнодушно бросил фразу, зажегшую заинтересованность и надежду в его глазах. — Он тренер по кикбоксингу. Это новый вид спорта, но скоро он займёт одно из первых мест в мире, по популярности.

     — Кикбоксинг, — вздохнул с восторгом мальчик. — Это я понимаю. И никто не встанет на пути. — Он бросил грозный взгляд на футбольное поле, где пыль поднятая ногами, стлалась туманом над землёй скрывая фигуры игроков. Подобно теням, они скользили в сером мареве.

     — Побоится, это уж точно, — согласился мужчина. Предупреждая вопрос мальчика. Он внимательно посмотрел на него и серьёзно, как если бы обращался к взрослому, сказал: — А вот тебя я порекомендовал бы этому тренеру. В тебе есть бойцовая хватка и сила воли необходимая для победы.

     Снова покраснев, мальчик вскинул глаза и с благодарностью посмотрел на мужчину, который со всей серьёзностью подошёл к его мужским качествам. Так серьёзно и с пониманием, с ним ещё никто не разговаривал. Он попытался поддержать разговор двух мужчин.

     — А тренер. Он в нашем городе?

     — Нет. Он очень далеко отсюда, — заметив, как голова мальчика огорчённо поникла, добавил: — Но могу отвезти к нему. И я уверен на все «сто» он возьмётся за твоё обучение.

     Глаза мальчика посветлели:

     — Правда? — он бросил предупреждающий взгляд на своего, ничего не подозревающего обидчика, перевёл его на мужчину и деловито осведомился: — Когда?

     — Видишь ли… — задумчиво признался мужчина, внимательно разглядывая трость и вычерчивая её концом в пыли какие-то знаки, иероглифы. — Тут есть некоторые проблемы, — метнув пронизывающий взгляд на мальчика, снова вернулся к трости. — Ты католик?

     — Да, — с гордостью признался мальчик.

     — И даже поёшь в церковном хоре, — не спрашивая, а подтверждая, сказал мужчина и сожаление прозвучало в его голосе.

     Уловив эти нотки, мальчик заволновался:

     — Да. Пою. А как Вы узнали?

     — Юноша с таким приятным голосом не может, не петь гимны, восславляющие создателя.

     Словно признавая в нём великого певца, мужчина слегка склонился в поклоне. В невысказанном удовольствии, мальчик снова поёрзал на скамье и опустив вторую ногу, облокотившись ладонями о сиденье позади себя, весело заболтал ногами в воздухе. Но озадаченно замер, услышав огорошившие его слова мужчины:

     — Он не возьмёт в ученики католика.

     — Почему? — убитым голосом спросил мальчик и глаза его подозрительно заблестели на жарком солнце.

     — Потому что сам не католик и не признаёт никаких религий, кроме почитания свергнутого ангела. Он служит только ему

     — Кто это «свергнутый ангел»? — заинтересовался мальчик.

     — Ты посещаешь церковь и не знаешь, кто это? — изумлённо вскинул брови мужчина и так озадаченно посмотрел на своего собеседника, что тому стало неловко.

     Покраснев, на этот раз от стыда, он поёрзав по скамье, кривя душой не желая показаться неучем, сказал:

     — Да, знаю я его. Только… Забыл, — уводя глаза в сторону, замолчал.

     Мужчина, оставшись довольным ответом, посоветовал:

     — Никогда и никому не говори, что ты этого не знаешь. Тебя поднимут на смех.

     — Хорошо, — кивнул мальчик и безмятежность снова вернулась на его лицо. — Я никому не скажу. А как же тренер?

     — Тренер? — переспросил мужчина. — Он будет тебя обучать если перестанешь быть католиком. Его же веру принимать не обязательно. Атеисты - так вроде называют людей без веры? Просто будешь одним из них. Возможно, тебе придётся по душе вера тренера. Не исключено, что она поможет тебе в период обучения.

     — О, да! Я буду во всём подражать своему тренеру, — воскликнул мальчик, с удовольствием наблюдая, что его слова пришлись мужчине по душе.

     — Не торопись, — посоветовал тот. — Обдумай моё предложение. Ты же взрослый. Подпишешь контракт, а родители будут получать некоторую сумму денег, до твоего совершеннолетия. Впрочем, и ты будешь получать маленькую стипендию. Думаю, где-то сотню долларов в неделю…

     — О! — округлились глаза мальчика, и открылся рот. Такое количество денег ему и не снилось. Стараясь подражать взрослым, он деловито осведомился: — А родителям сколько дадите?

     Мужчина взглянул с одобрением, ласково, словно он уже начал оправдывать возложенные на него надежды. Стукнув тростью о землю, сказал:

     — Отличный деловой подход. Ты уверен, что хочешь стать борцом? Из тебя выйдет отличный бизнесмен.

     — Нет, хочу быть сильным и знаменитым, — твёрдо ответил мальчик.

     —  Хорошо. Тогда о твоих родителях. Ежемесячно будут получать, перечислением пять тысяч долларов. Как я уже говорил, до твоего совершеннолетия. Теперь иди домой и посоветуйся с ними. Потом придёшь сюда и мы подпишем контракт.

     — А разве Вы не пойдёте к ним? — неуверенно спросил мальчик.

     — Но ты же взрослый, — удивился мужчина, — объясни сам. Скажи, что сам решил устроить свою жизнь. И если они тебя любят, они одобрят твоё решение.

     — Я уже решил, — вскакивая со скамьи на землю, заявил мальчик.

     — То есть, ты готов подписать контракт? — прищурив глаз, уточнил мужчина.

     — Конечно! — согласился мальчик из боязни покинуть площадку даже на минуту. Этот мужчина мог испариться так же как и появился, или еще хуже, предложит другому мальчику то, что только что предлагал ему. Нет. Нужно решать сейчас и немедленно. — Где подписываться? А подпись родителей нужна?

     — Зачем родителей? Договор заключается с тобой. Вот только. Мне интересно насколько сильно хочешь стать тем, кем я тебе предлагаю?

     — Очень сильно. Но… Вы не шутите со мной?

     — Нет. Всё серьёзно настолько, что подпишешься своей кровью… Ты ведь не боишься уколоть палец Эдсон? Будущий чемпион не должен бояться такой мелочи.

     — А я и не боюсь! — с вызовом выкрикнул Эдсон, стараясь скрыть легкий озноб страха.

     — Я не ошибся в тебе, — вызывая в душе мальчика чувство гордости, сказал мужчина. — Ты тот, кто нам нужен.

     Откуда-то появился огромный чёрный кот. Оглядев футбольное поле, пронзительными зелёными глазами, нагло запрыгнул на скамью где сидели мужчина и мальчик. Мальчик восхищённо уставился на грациозное животное.

     — Нравиться? — спросил мужчина. Получив подтверждающий кивок, милостиво разрешил: — Можешь погладить, — и с укоризной обращаясь к коту: — Юм, пусть молодой человек дотронется до тебя. Будь терпелив.

     Пока мальчик в упоении водил рукой по шёлковой шерсти животного, мужчина вынул из воздуха скрученный в трубку свиток папируса.

     — Эдсон, — обратился он к мальчику. — Прежде чем подписаться, ты должен узнать, что там написано. Ты умеешь читать?

     — Нет, — потупил глаза мальчик.

     Мужчина нахмурился:

     — А подписывать своё имя? Если нет… То могут возникнуть некоторые трудности.

     — Нет, нет, — воскликнул мальчик. — Своё имя я умею писать.

     — Отлично, — довольно кивнул мужчина. — Можно конечно отпечаток пальца, но написанное своей рукой имя гораздо лучше. Я тебе прочту, что там написано и что ты обязуешься сделать. Слушай. Я тут опускаю строки, где говориться о твоём обучении сроком на десять лет. Дальше. Ты обязуешься приложить свое умение в защите жизни человека, с которым тебя позже познакомят. Быть с ним рядом, пока он сам не отпустит тебя. В свою очередь, мы обязуемся предоставить тебе жилье и полное обеспечение, в том числе и стипендию, до твоих первых побед. А так же перечисление денег, твоим родителям в размере пять тысяч долларов ежемесячно в течение десяти лет, или же немедленная выплата в размере шестьсот тысяч долларов, но без дальнейших перечислений. Это будет выполнено по желанию того, с кем заключается сделка. Ну, вот если коротко. Есть вопросы?

     — Есть, — мальчик замолчал, вспоминая. Затем подняв голову, спросил. — Что за человек которого я буду защищать? И почему я должен буду его защищать?

     — Сначала согласись, что тренируя, мы делаем тебе одолжение. Ещё ты получишь образование, причём самое лучшее. Нам нужны умные люди. Ты получишь всё: деньги, славу, образование. Никто из этих, — мужчина кивнул на продолжающихся носиться по полю ребят. — Даже и не мечтают, о таком выигрышном билете. Ты согласен со мной?  

     Мальчик с восторгом кивнул.

     — Ты согласен, что я вправе потребовать некоторой услуги? Ты же взрослый человек, подумай, что-то давая мы должны и взять. Так сказать… Компенсировать потери.

     — Да, наверное, так справедливо. Но кто это будет?

     Любопытство светилось в глазах мальчугана.

     — Мой сын, — закидывая ногу на ногу, — сказал мужчина. Сделав жест рукой, добавил: — Не родной конечно, но он будет в этом мире самым близким мне существом. Возможно, он будет в опасности, понадобиться всё твоё умение.

     — Но я ещё ничего не умею. Как же я защищу его?

     — Он ещё не появился на свет, — успокоил мужчина. — Он родится в Америке. Ему придётся некоторое время жить там. После, в Риме ты увидишься с ним. Как тебе это нравиться?

     — Очень здорово! — глаза мальчика сияли как звезды, он с восторгом взирал на мужчину. — А где я буду жить?

     — Во дворце. Там есть очень большой дом. Он и сейчас дожидается своих жильцов. Подписывай контракт, и ты будешь на полпути к нему.

     Мужчина протянул раскрытый свиток и золотую булавку с рубином на конце.

     — Ты помнишь, что должен сделать?

     Мальчик кивнул, со страхом поглядывая на острый конец иглы.

     — Может, Вы меня уколите?

     — Нет. — жёстко сказал мужчина и с сожалением встал со скамьи. — Это должен сделать ты сам. Мне жаль, по-видимому я ошибся…

     — Нет. Не уходите! — воскликнул мальчик вскакивая следом. Закрыв глаза он с силой, удвоенной отчаянием, вонзил иглу в палец. Ойкнув, весело посмотрел на мужчину: — Видите, у меня получилось.

     Мужчина развернул свиток и ткнул пальцем в пустующее место:

     — Вот здесь впиши своё имя.

     Высунув язык от старания, мальчик коряво и косо вывел имя, широко раскрыв глаза уставился на буквы, когда они на несколько секунд засияли нестерпимым для глаз светом.

     — Теперь ты мой, — сказал мужчина, сворачивая свиток и отправляя в неизвестность. Мальчик с удивлением проследил, как он растворяется в воздухе.

     — А разве Вы не будете подписываться?

     — Буду, — соглашаясь, склонил голову мужчина. — Подойди ко мне. — Мальчик подошел к нему поближе. — Дай руку. Нет… Левую.

     Эдсон вскрикнул от боли, когда его руку крепко пожали. Ему показалось, что раскалённое железо коснулось ладони. Вытерев слёзы, поднёс ладонь к лицу пытаясь понять, почему из-за простого рукопожатия была такая боль. И удивленно вскинул глаза на весело улыбающегося мужчину. На ладошке краснела выжженная, перевёрнутая пятиконечная звезда с иероглифом в центре.

     — Моя подпись, — любезно пояснил ему мужчина. — Она не сойдёт, пока мой сын не отпустит тебя. И ещё, с этой минуты ты должен обращаться ко мне с почтением, говоря «сир». Я твой хозяин. Пойдём, тренер ждёт тебя.

     Запинаясь, мальчик неуверенно сказал:

     — А где он находится?

     — Сир, — напомнил ему мужчина.

     — Сир, — покорно повторил Эдсон.

     — Он живёт в Париже, во Франции. Ко всему прочему, придется выучить французский язык, кстати английский тоже будет нужен. Мой сын будет американцем, и хоть он и будет образованным человеком знающим множество языков, разговаривать с ним ты будешь на его родном. Свой же португальский, если хочешь можешь забыть, он тебе больше не понадобиться. Идём, лимузин ждёт нас.

     Закончившие вничью игру ребята, с удивлением провожали глазами, уходящую к чёрному лимузину высокую фигуру мужчины одетого для столь знойного дня слишком тепло, семенящего следом мальчика, с которым капитан одной из команд обошёлся слишком уж сурово, и огромного кота важно шествовавшего впереди. Вся троица скрылась в лимузине. Подняв облако пыли, машина исчезла за углом дома.

     Удивлённо переговариваясь между собой, ребята разошлись по домам. Но в одну семью, ребенок так и не вернулся. Поздно вечером, когда стемнело, вместо ребенка у дверей бедной семьи, которая подобно остальным в округе еле сводила концы с концами, появился кожаный дипломат с запиской. После прочтения, она растаяла в воздухе прямо в руках. В ней коротко и лаконично было написано: «За сына», и стояла подпись – Дорн. В дипломате оказалась груда денег.

     

      Утром, преодолев тысячу километров, запылённый лимузин въехал в Рио-де-Жанейро.

      Дорн покинул салон машины, испуганно озираясь за ним последовал мальчик (такой большой город он видел впервые). Кот мягко спрыгнул на асфальт и пристроился возле хозяина, не отставая от него ни на шаг.

     — Следуй за мной, — приказал Дорн мальчику, направляясь к двухэтажному дому в окнах которого горели свечи. Ещё до того, как Дорн взошёл на ступени, двери широко распахнулись на обе створки, приглашая внутрь. С восхищением оглянувшись вокруг, мальчик поспешил войти в дом вслед за мужчиной.

     Двери за спиной вошедших с громким стуком закрылись.

     Миновав длинный, тёмный коридор, они вышли в просторный зал освещённый множеством свечей, создающих уютную обстановку в доме.

     Находившееся в зале при появлении Дорна живо вскочили, приветствуя его.

     — Ай, какой симпатичный мальчик! — всплеснула руками Катерина, увидев позади Дорна испуганно смотревшего на присутствующих, мальчика. — Иди сюда, милый не бойся.

     Стесняясь, неуверенно мальчик приблизился к красивой женщине.

     — Как тебя зовут дитя? — заботливо склонившись спросила Катерина. Мальчик замялся, переступая с ноги на ногу.

     За него ответил, стоявший поодаль рыжий мужчина:

     — Эдсон, его зовут.

     Оглянувшись, мальчик вздрогнув прижался к Катерине, она ему больше нравилась, нежели этот рыжий.

     — Амон, — с укоризной сказала Катерина. — Зачем ты его пугаешь?

     Оборачиваясь к мальчику:

     — Садись рядом, Эдсон. Мы рады тебя видеть.

     Сев в предложенное кресло, исподлобья разглядывая присутствующих, мальчик молчал. Мелодичный голос прозвучавший неподалеку на незнакомом языке, заставил его подняв голову оглянуться. К нему подходила девушка, одетая в чёрное, с кинжалом на поясе. Он с любопытством и восторгом уставился на кинжал разглядывая, пока перед его носом не появился стакан с напитком. Неуверенно взяв его, глотнул. Только теперь он понял, что умирал от жажды. С жадностью, не отрываясь, он опустошил стакан. Улыбнувшись и что-то сказав, девушка провела рукой по его тёмным курчавым волосам. Затем, взяв опустевший стакан, отошла в сторону.

     — Выглядит очень уставшим, — заметила Катерина. Наверное, всю ночь не спал.

     Мальчик, не понимающий ни слова из разговора но чувствуя дружественную обстановку, размяк, осоловел. Веки отяжелели и голова упрямо опускалась вниз, несмотря на все его усилия держать её прямо. Усталость взяла своё, и Эдсон вскоре заснул крепким сном.

     — Валентин, — позвала Катерина. — Пожалуйста, отнеси мальчика на кровать, он так вымотался. 

     — А я, думаешь, не вымотался, — весело спросил Валентин. — Всю ночь гулять, знаешь, оказывается довольно трудное дело. Вот и Светлана уже почти спит.

     — Пожалуйста, последнее усилие, — деланно нахмурилась подруга. — Я даже провожу тебя.

     — Договорились, — оживился Валентин. — Сир, разрешите отнести мальчика в другую комнату?

     — Разумеется. О чём разговор, — согласился Дорн располагаясь поудобнее в кресле с высокой спинкой.

     Аккуратно подняв мальчика на руки, Валентин осторожно двинулся вверх по лестнице, Катерина следовала позади, что-то щебеча ему в спину.

     Амон, проследив взглядом, спросил:

     — Магистр, Это он?

     — Да, — кивнул Дорн, — я нашёл его. И где бы вы думали? В Бразилии. Вот как в едином деле сплачиваются народы.

     Девушка сидевшая в кресле, подняв голову поинтересовалась:

     — Сир, зачем он Вам?

     — Он защитит моего сына. Слово «сын» - я говорю образно.

     — Он поможет в деле, — вставил реплику Юм, изогнувшись дугой, пожаловался: — Устал как собака, в этом чёртовом лимузине. И почему сир, не пожелал переместиться? Сколько бы времени сэкономили, и… сил.

     — Я не хочу травмировать психику ребенка, — серьёзно ответил Дорн, сурово приказал: — Изер, Амон не трогайте его. Юм это и к тебе относится.

     — Но как же, сир? — удивлённо воскликнул Барон.

     — Мне нужен сильный человек. Амон не ломай его, и своему прикажи попридержать страсти. Несколько лет, пусть он вообще не знает кто мы. Но внушайте ему, что его главная цель - служить человеку, к которому его позже приставят. Пусть он получит хорошее образование. Он умный мальчик, справиться.

     — Магистр, — Барон всё ещё пребывал в сомнении.

     — Всё так, Изер. Я вижу его великим человеком, до встречи с моим посланцем, он будет везде первым и в борьбе ему не будет равных. Амон позаботься об этом. Пусть он презирает людей и ненавидит их. Для него будет только один Бог – Я. А мой посланник - его возможность выразить, свою любовь и преданность. Да. Я вижу это.

     Дорн встал с кресла и направился к дверям. Обернулся:

     — Изер. Вечером, самолётом отправь его во Францию. Амон, устроишь всё остальное.

     Дорн исчез.

     Вскочившие с кресел Амон и Барон, вновь опустились в них. В руке Барона сверкнула стеклом пузатая бутылка.

     — Отпразднуем начало Конца? — весело спросил он Амона, тот скептически поджал губы. Барон, пожав плечами поправился: — Ну, если вам будет угодно, то за «первый камень» заложенный в фундамент.

     — Я тоже хочу за фундамент, — откликнулся с дивана кот. — И потом, ведь я привез его сюда, даже… — в голосе кота зазвучала гордость. — Он даже погладил меня. Той рукой, что будет в будущем, крушить кости и черепа. Он будет страшным человеком, безжалостным и жестоким. Он будет классным парнем!

     — Подстать классному коту, — подразнил его Барон.

     Проигнорировав реплику, Юм вскочил на стол потянулся, задирая голову к окну.

     — Ба! Уже солнце взошло, — сообщил он, всем известный факт. — Значит нам пора, — кот выжидающе уставился на Барона. Тот, ехидно улыбнувшись, закончил фразу:

     — …Спать.

     — Ну нет, — обиделся кот. — На ипподром! Будем делать ставки! Снимем весь банк!

     — Это мысль, — кивнул Барон. — Но, мы ещё не оприходовали эту бутылочку. И потом. Я думаю, Светлане будет интересно посмотреть на бега, — хитро взглянув на сидевшую у телевизора девушку, подмигнув Амону, предложил: — Пусть ребёнок развлечётся… Юм, изобрети-ка нам закусочку. Только мышей попридержи для себя.

     — Я сделаю лягушек, — подпрыгнул озарённый идеей Юм.

     — Ты что, отравить нас хочешь? — подозрительно посмотрев на кота, спросил Барон. — Имей в виду, этот номер у тебя не пройдёт.

     Юм горестно закатил глаза, искоса посмотрев на засыпающую девушку, изображая крик, шёпотом заметил:

     — Вот так всегда! Стараюсь, стараюсь.  Для вас же…

     — В чём выражается «старание»? — Барон с любопытством посмотрел на кота.

     — Как в чём?! Вы сегодня летите во Францию.

     — И что же?

     — Как что? Нужно потренироваться, а вдруг там любимым национальным блюдом будут кормить?

     — Вот что Юм. Это «национальное блюдо» оставь себе и сооруди нам что-нибудь более знакомое.

     — Жареную саранчу? — с готовностью уточнил Юм.

     — Сейчас тебя живую заставлю есть! — рявкнул Амон теряя терпение. — Паяц несчастный. Удавлю.

     — Спокойно, — отскакивая на всякий случай, попросил Юм. — Зачем так нервничать? Вижу, вижу. Гурманами вы стать не хотите. 

     — Отчего же, — внезапно успокаиваясь и ласково улыбаясь, Амон продемонстрировав клык, предложил: — От сырого. Ещё шевелящегося…

     — Ну… Ну… — выжидающе замер Юм.

     — …Кошачьего мяса, я бы не отказался, — закончил речь Амон.

     — Что за извращённый вкус! — возмутился кот. — Ему ещё и шевелящееся подавай! — фыркнул Юм. — Нет уж. Обойдёшься икрой, грибочками, огурчиками и ещё кое-какой снедью.

     — Это другое дело, — засмеялся Барон. — Оставим живое мясо, на потом.

     — А вы надолго во Францию? — внезапно изобразив любопытство, поинтересовался Юм.

     — Зачем тебе знать? — прищурился Барон.

     — Да, так… На всякий случай, — «скромно» потупил глаза кот.

     — Ничего, протухнуть не успеешь, — успокоил с издевкой Барон.

     — Спасибо за заботу, — потянувшись за рюмкой, поблагодарил Юм.

     

     Они появились на ипподроме, когда закончился первый заезд и длинная очередь в кассу, говорила о готовящемся втором. Некой однородной массой, бушующей страстями, были заполнены трибуны. Делались ставки, заключались пари. Четверка подошла к тотализатору и с интересом изучила показания счетчика. В фаворитах ходил жеребец под номером семь. Большинство ставок было сделано на него.

     — Превосходно, — потёр руки Барон и оглянулся на стоящую позади троицу. — Пойдём по проторенному пути, или же воспользуемся экстраординарным способом получения денег?

     — О чём речь? — удивился толстяк с зелёными глазами. — Разумеется, второй способ более интересен. Какой номер в опале?

     — Как ни странно - первый, — отозвалась девушка, окидывая взглядом табло.

     — На него сделаем ставку, — сказал Барон и отделившись от группы, направился к кассе. — Произведём фурор. Встряхнёмся малость.

     Остальные двинулись к трибуне. Светлана с удивлением окинула взглядом раскинувшуюся панораму. По-видимому, здесь проводились не простые скачки. Вся местность была изрыта рвами, высокие аккуратно подстриженные кусты преграждали дорогу. Равно как и брёвна. Здесь верховые проходили сложный экзамен на выдержку, силу, ловкость, быстроту. С десяток скакунов уже стояло на старте, нервно прядя ушами, вскидывая голову, раздувая ноздри. Жокеи с трудом удерживали рвущихся скакунов.

     Светлана обернулась, когда рядом прозвучал голос. Немного гнусавя, он сообщил:

     — Четырёхлетки. Посмотрим на что они способны.

     — Они будут проходить эти препятствия? — кивая в сторону рвов и кустов, спросила девушка.

     — Да. Это называется стипл-чейз, — любезно пояснил Амон. — Но длина дистанции не велика, каких-то четыре тысячи метров. Последний забег будет на семь тысяч, это гораздо интереснее.

     Светлана перевела взгляд за спину Амона. Там вернувшийся Барон, оживлённо жестикулируя, убеждал в чем-то своего собеседника молодого человека лет двадцати. Тот с сомнением на лице всё же внимательно его слушал, не перебивая, хмурясь и сосредоточенно разглядывая гарцующих на старте лошадей. Наконец, молодой человек соглашаясь кивнул, когда Барон показал ему какую-то бумажку. В восторге, Барон дружески похлопал парня по плечу и тот ушёл, держа направление к кассе. Барон двинулся к своим спутникам, и широкая довольная улыбка в сочетании с алчностью, которая светилась в глазах, придавали его лицу хищное и кровожадное выражение.

     Светлана отвернулась, посмотрела на лошадей. Их уже выстроили, или точнее, пытались выстроить в одну линию перед стартом.

     Прозвучал сигнал, взметнув в воздух тучи пыли, кони рванулись вперёд, пытаясь выиграть несколько драгоценных секунд.

     Фаворит под седьмым номером, оправдав надежды, шёл впереди обойдя всех на два корпуса.

     — Как красиво идёт! — довольно сказал Барон протягивая девушке бинокль 

     Светлана не могла не согласиться. Чалый конь, распустив чёрную гриву по воздуху, как комета летел над землей едва касаясь копытами. Играючи брал препятствия, оставляя далеко позади себя соперников.

     — Да. Красавец, — повторил Барон, с видимым удовольствием разглядывая чалого. — Но ставки сделаны и сделаны не в его пользу. Где наш «первый»?

     «Первый» шёл пятым. Им оказался светло-гнедой конь с чёрной гривой, саврасовой масти. В нём уже не было той непринуждённости и изящества, которыми владел чалый.

     Изменения в строю произошли на третьем препятствии. Беря барьер между преградой из бревен и ямой с водой, «игреневый» шедший под вторым номером впереди «первого», пройдя барьер рухнул в воду. Жокей не удержавшись, перелетев через шею коня кубарем полетел по траве, к счастью не под копыта следующих следом скакунов. «Игреневый» с трудом поднявшись, сильно хромая покинул полосу препятствия. Жокей сняв каску, подхватил поводья и понурившись сошёл с дистанции, уводя подопечного в стойло.

     — Один готов, — пробормотал Барон еле слышно.

     Теперь «первый» был на четвертом месте, в то время как «седьмой» увеличивал расстояние между собой и соперниками, уносясь всё дальше и дальше к новым препятствиям.

     Гнедой конь идущий следом за «седьмым», преодолев высокую живую изгородь по её другую сторону так и не появился.

      После, подоспевшие спасатели вынесли оттуда на носилках жокея с продавленной грудной клеткой и открытым переломом ноги. Острый обломок кости, пронзив мясо и кожу, разорвав ткань, желтел над ступней, которая держалась на коже и сухожилиях неестественно извернувшись в сторону. Без сознания, жокей был бледным как смерть.

     Светлана оторвала бинокль от лица:

     — Зачем вам победа, достигнутая таким путём? — голос дрогнул, когда она спросила Барона.

     — Нормальный путь, — пожал тот плечами. — Ничем не хуже других.

     Светлана промолчала, оставшись при своём мнении. А на поле снова произошли изменения. Белый жеребец внезапно остановился, давая дорогу «первому». Жокей в недоумении пытался заставить его двигаться вперед, но белый только храпел, мотал головой, вставал на дыбы не желая продолжать гонку или не в силах преодолеть невидимую преграду. «Первый» же легко обойдя его устремился к последнему препятствию за которым была прямая дорога к финишу.

     «Чалый» преодолев барьер припустил ещё быстрее, покрывая рвущейся из пасти пеной, грудь. Обогнав «первого» на четыре корпуса, «седьмой» имел реальный шанс прийти первым и стать победителем гонок второго заезда.

     Трибуны ревели. Потрясая кулаками, люди словно пытались подстегнуть последние усилия скакунов, желая их увидеть скорее загнанными нежели проиграть ставку, которую сделали в стремлении увеличить свой капитал.

     До финиша оставалось тридцать метров… Двадцать… Пятнадцать…

     Девушка, уже с радостью констатировала, что Барон оставил свои шуточки, но в это время чалый споткнувшись, полетел на землю, сдирая шкуру до мяса, подминая под себя седока. Мелькнули в облаке пыли ноги, блеснули подковы. Мимо промчался «первый» и до Светланы, пронзая шум трибуны, донесся крик. Железные подковы коня, принимая на себя весь вес саврасового, пропороли, пропахали живот повержённого жокея и унеслись прочь, оставляя за собой распластанного человека с вывороченными наружу внутренностями.

     «Первый» пришёл первым принеся Барону кругленькую сумму.

     Девушка с ужасом отвернулась от поля где оставшиеся скакуны прошли финиш, и толпа людей кольцом окружила место происшествия.

     Трибуна поредела, многие спешили к кассе делать новые ставки, рассматривать выставленных в следующий забег верховых.

     — Разве нельзя выигрывать как-то иначе?

     — Отчего же? Можно, — согласился Барон. — Можно выставить своего коня и поставить на него.

     — Я! Я приму участие в скачках, — оживился толстячок.

     — Что ж. Можно устроить, — Барон выжидающе посмотрел. — Когда думаешь продемонстрировать своё «мастерство»?

     — В последнем заезде на семь тысяч метров. Если.., — толстяк замялся. — Если Амон одолжит.

     — Юм у тебя свой есть, — заметил Амон.

     — Есть, — согласился Юм. — Но твой конь, мне больше нравиться.

     Амон презрительно скривился:

     — Проныра. Лень своего материализовывать, — он замолчал раздумывая. Поднял голову, сверкнул глазами. — Хорошо, я дам тебе своего только чтобы посмотреть на представление, которое покажешь.

     Юм возмутился:

     — О каком представлении ты говоришь? Всё будет очень и очень серьёзно.

     — Не верю, — возразил Амон. — Иди, он сейчас будет в стойле.

     Юм поспешил смыться, и до седьмого заезда его не было слышно и видно.

     Его имя прозвучало над трибунами, когда пришло время перечислять участников заезда.

     — Дурачится Юм, — недовольно сказал Амон, когда на ломаном русском объявили имя представленного скакуна.

     Светлана удивлённо вскинула глаза:

     — Разве Вашего скакуна не зовут «Ночной призрак»?

     — Разумеется - нет. Юм работает на публику. И я подозреваю, что публикой являешься ты.

     — Я? — удивилась девушка.

     — А для кого ещё, он даст русское имя коню? На всей трибуне не наберется и десятка людей знающих русский язык.

     — Какое настоящее имя коня? Или он без имени, как Пёс?

     — Он имеет имя. Но оно тебе ничего не даст. Для тебя будет просто набор звуков.

     — Но смысл, то есть? — заинтересовалась девушка

     — Есть, — Амон замолчал, по-видимому не желая продолжать разговор.

     Но девушка не собиралась так легко сдаваться. Ей было любопытно и интересно. Она попросила:

     — Скажите.

     — Перевод гораздо длиннее, возможно, потеряется некоторый смысл. Он исказит реальное имя, — с неохотой сказал Амон.

     — И всё же, — настаивала девушка.

     — В общем, примерно звучит так: гордость преисподней, достойный хозяина. Или короче: адский конь. Но это, лёгкая тень реального имени.

     Новый всплеск шума трибуны, обозначил появление скакунов на старте.

     Подобно набежавшей волне, он нахлынул и медленно спал. Но в отличие от предыдущих заездов, где шум был постоянным сопровождением скачек, в последнем заезде он несколько изменился. Воцарилась гробовая тишина и только спустя некоторое время лёгкий шепот заскользил по трибуне, прерываемый возгласами выражающими высшую степень удивления.

      На старте стояло с десяток лошадей самой разнообразной масти. Здесь были пегие, соловые, гнедые, вороные. По-видимому, последняя масть и вызвала столь пристальное внимание сидящих зрителей на трибуне.

     Вороной конь, под третьим номером с лоснившейся на солнце шерстью, ничем не отличался от обычных вороных. Но другой.., под шестым номером. Явно не вписывался в эти рамки. Он был огромен. Гораздо больше и выше самого высокого скакуна представленного на скачках. Жокей одетый в алые одежды, казался каплей крови на спине коня. Чёрная сбруя терялась на чёрном теле животного создавая впечатление, что он вовсе не взнуздан. Но всё это казалось мелочью в сравнении с тем, что представлял собой вороной. В отличие от другого вороного, отражающего свет, этот впитывал его. Подобно чёрной дыре, имеющей очертания коня, но не имеющей тела способного отразить лучи солнца. Они проникали внутрь и исчезали безвозвратно. Более внимательные зрители могли заметить, что он не отбрасывает тени. Как будто лучи света не встречали препятствия на своем пути. И эта глыба мрака жила.

     Перебирая ногами и роя копытом землю, выражала своё желание развернуть туманную гриву по ветру и оставлять за собой пройденные мили.

      Скакуны стремились, насколько возможно, отдалиться от вороного. Вокруг чёрного коня образовался некий вакуум. Казалось, он один стоял на старте, а позади признавая в нём императора, толпилась остальная свита.

     Светлана повернулась к Амону, потрясённо выдохнула:

     — Где Вы нашли такого коня?

     — «Нашёл», — насмешливо фыркнул тот. — Я его создал.

     — Как это? — не поняла его девушка.

     — Силой разума, — увидев, что она не совсем поняла, Амон с ухмылкой добавил: — Как Он создал людей, так и я создал этого коня. Он живёт в другом измерении и требуется некоторая энергия, чтобы он воплотился здесь.

     — У Юма есть свой?

     — Есть, но как видишь, он предпочёл моего.

     Прозвучал сигнал старта, и верховые ринулись вперед. Трибуна молча, наблюдала за скачками. Вопреки всяким ожиданиям, земля не дрожала под копытами чёрного гиганта. Он скользил над ней не приминая травы. Начинал брать препятствия за несколько метров до него.

     Люди молчали, пытаясь понять что ЭТО.

     Вороной пришёл к финишу, когда остальные скакуны, только дошли до её середины.

     Он ворвался на финиш таким же холодным, каким был при старте. Жокей с видимым усилием осадил коня, останавливая его бешеный галоп.

     Амон заметил:

     — Юм попридержал его. Вороной так и не показал себя во всей своей силе.

     — Он и так произвел фурор, — сказала Светлана. Хмыкнув, добавила: — Как ещё Юм не поднял его в воздух?

     — С него станется, — откликнулся Амон, не сводя глаз со своего коня.

     Там уже крутились люди, пытаясь прицепить к узде ленточку победителя. Жокей, спрыгнув с седла, притянул морду коня к земле, помогая им выполнить свою миссию.

     Вороной вздрогнул всем телом, когда его коснулась рука человека. Отпрянул назад, натягивая поводья и угрожающе скаля зубы. Судьи поспешили ретироваться и оставить в покое это создание, тем более что к финишу приближались остальные участники гонок. Взмыленные, покрытые пеной лошади преодолев заветную черту, переходили на шаг, останавливались в ожидании, когда на спину накинут попону и отведут в стойло, где их ждала вода и корм.

     Всюду сверкали вспышки фотоаппаратов, шныряла пресса с зажатыми в руках диктофонами и горящими сенсационным азартом глазами.

     Чёрного победителя, суета царившая вокруг, стала раздражать. Оскалив зубы, он захрапел резко выдувая воздух через сжатые ноздри. Рванулся назад, пытаясь уйти от вспышек фотоаппаратов и чёрных глаз телеобъективов. Жокей, крепко держа поводья, что-то весело сказал, обращаясь к стоявшим вокруг него людям.

     Громкий хохот прозвучавший рядом с вороным, словно подстегнув его, заставил подняться на дыбы. Глухо заржав, чёрный гигант с силой опустил копыта на стоявшего поблизости человека, вминая в землю.

     Закричали люди.

     И новый удар, подкованных копыт обрушился на поверженного человека. И ещё один…  и ещё.

     Адский конь, словно обезумел от запаха крови. Его копыта мяли тело, выбивая зубы, выжимая кровь, кроша кости в порошок, втирая в землю мозги.

     Остановился, кося бешеными глазами, угрожающе храпя. Повёл головой, выбирая следующую жертву. Жокей с ухмылкой на лице, ласково похлопал его по широкой груди и еле заметным движением взлетел в седло. Дёрнул поводья, заставляя коня сойти с месива человеческой плоти. Опять что-то весело сказал, шарахнувшимся в страхе людям. На этот раз им было не до смеха.

     Угрожающие возгласы послышались с разных сторон.

     Девушке достаточно было видеть их лица, интонации, чтобы понять, что оваций не будет.

     Жокей снова улыбнулся, давая волю вороному бросил поводья. Сжал коленями бока, направляя на толпу.

     Трибуна затихла в молчаливом ужасе, наблюдая как встав на дыбы, подминая под себя тела, чёрный гигант прокладывал себе дорогу, как многопудовый каток. Оставляя после себя гладкую дорогу и…реки крови.

     Истошный женский крик разорвал тишину и послужил сигналом всеобщей паники. Люди бросились к выходу, сбивая друг друга с ног, топча упавших.

     Весело покрикивая, жокей вороного, чёрной смертью носился у подножия трибуны давя и сминая неосторожных. Прозвучал выстрел, другой. Но они только разозлили скакуна. Поднявшись на дыбы он ринулся вверх по трибуне и сбитые люди летели в разные стороны, наполняя воздух криками боли и страха.

     Над ипподромом повис запах крови.

     — Остановите… Остановите его! — молила девушка своих спутников не в силах отвернуться от этого кошмара. Крупная дрожь волнами проходила по телу, заставляя трястись, будто в ознобе. — Амон, остановите его!

     Тот к кому она обращалась, с любопытством кинул на неё взгляд. Еле заметно пожал плечами.

     — Похоже Изер, нам здесь делать больше нечего, — сказал Амон, с иронией скосив взгляд на «разгулявшегося» Юма. Не дожидаясь ответа, громко свистнул, перекрывая людской шум и ржание лошадей в стойлах.

     Светлана не успевшая зажать уши, на некоторое время оглохла.

     Вороной замер, прядя ушами. Расширив ноздри и с шумом вдыхая воздух, он словно по запаху, направился к Амону высоко поднимая ноги, взбираясь по сиденьям вверх. Люди, широкой полосой уступали ему дорогу и с надеждой поглядывали на ворота, ожидая появления блюстителей порядка. Но они не спешили, или не знали, о происходящем на ипподроме. Возможно, никто из находящихся в этой «мёртвой зоне» так и не смог дозвониться или передать сообщение каким-нибудь другим способом.

     Конь подошёл.

     Навис чёрной тенью.

     Повеяло холодом.

     — Шабаш Юм, — сказал Амон, поглаживая склоненную морду коня. — Ты и так натворил лишнего. 

     Глубоко вздохнув, Юм соскользнул вниз.

     Конь резко вскинул голову, раздув ноздри втянул воздух, покосился на Светлану. С опаской посмотрев на огромные копыта, измазанные кровью и мозгами, девушка отодвинулась в сторону. Фыркнув, конь громко стукнул подковой об пол.

     — Ну-ну, — успокаивая, сказал Амона. Взял под уздцы, обращаясь к Светлане, сказал: — Не бойся, подойди. Он помнит всех, кто был на его спине.

     — И много их было? — спросила Светлана, не решаясь подойти к этому грозному животному.

     — Из живущих людей - ты одна. Подойди, — приказал он, в голосе прозвучал металл.

     С неохотой та приблизилась. Подняв руку, коснулась головы вороного.

     Он вздрогнул, но через секунду, дружелюбно потерся мордой о её плечо.

     — Пора, — напомнил Барон, оглядываясь вокруг.

     Конь, медленно растворился в воздухе, оставив после себя вмятины на деревянном полу, ленточку победителя и ещё раненых, испуганных, искалеченных людей.

     Компания направилась к выходу, никто не посмел преградить им дорогу. Наоборот, народ всколыхнувшись, поспешил убраться подальше с дороги, словно ещё существовала угроза быть раздавленным.

     — Юм, что на тебя нашло? — полюбопытствовал Барон, усаживаясь в салон лимузина.

     — Терпеть не могу, когда мне не верят! — взъерошился кот, в неуловимый момент, превратившись из жокея в кота. — Говоришь правду, а они смеются!

     —  Когда ты говорил правду? — не унимался Барон.

     — И ты туда же! — обиженно заметил Юм.

     Барон пошел на уступки:

     — Хорошо, предположим ты сказал правду. И что же ты сказал?

     — Я предупредил, что конь сделает из них месиво, если не уберутся, и не перестанут фотографировать. Кстати Амон, как тебе новое имя коня?

     — Много фарса. Почему бы, тебе не назвать его каннибалом? — ответил Амон, жестом приказывая водителю трогать.

     Взвизгнув покрышками, автомобиль рванул с места, мягко откинув пассажиров на спинки. Амон добавил:

     — И то, что тут произошло, конечно лишнее.

     Барон поддержал:

     — Я согласен с Амоном.

     — Я так понимаю, Светлана того же мнения? — с вызовом вскинув голову, проговорил Юм.

     — Можете не сомневаться, — подтвердила Светлана, отворачиваясь к окну.

     Хитро сощурив глаза. Юм веселым голосом, в котором совсем не чувствовалось раскаяния, сказал:

     — Признаю свои ошибки. Немного увлёкся.

     — Это ещё не всё, — заметил Барон.

     — Что ещё? — с готовностью откликнулся кот.

     — Ещё изымешь фотографии и видео.

     Кот вытаращил глаза:

     — Но там же всё равно ничего не будет!

     — Как же, как же, — не согласился Барон. — Толпа людей и в центре пятно, напоминающее коня.

     — И я, — гордо добавил Юм.

     — И ты, — согласился Барон. — Но только ты и будешь знать, что это ты.

     — А кому ещё надо?

     — Короче, — оборвал его Барон. — Изъятие фотографий, видео, информации будет на тебе.

     — Нет проблем! — радостно воскликнул кот. — И всё-таки как я их!

     — Нормально, — отмахнулся Барон. — Чёрт! Пора мальца в Париж вести. Придётся как люди, по расписанию, хотя, что нам стоит задержать вылет.

     Юм оживился:

     — Будешь задерживать?

     — Нет. Отправлю побыстрее, и делу конец.

     — Смотри, поласковей с ним…там, — с ехидцей напомнил ему Юм и зашипел на зажавшего его ухо пальцами, Барона.

     — Сам знаю, — нежно и ласково ответил тот, отпуская ухо кота.

     Воцарилась тишина. Но ненадолго. Через минуту истошный вопль сотряс воздух в салоне.

     — Стой! Тормози! — вопил кот.

     Взвизгнули тормоза. Оставив на асфальте две полосы, автомобиль остановился. Театрально хлопая себя по лбу, Юм простонал:

     — Забыл…Совсем забыл.

     — В чём дело? — осведомился Барон.

     — Возвращаемся, — скомандовал кот.

     — В чём дело? — повторил вопрос Барон.

     — Деньги забыли.

     — Какие деньги?

     — Которые я выиграл, — сверкнув глазами, гордо сказал Юм.

     — Ты делал ставку? — вежливо поинтересовался Барон.

     — Нет… А разве вы не ставили на меня? — с подозрением спросил Юм.

     Барон в ответ только развёл руками. Вид у кота из довольного, превратился в обескураженный.

     — Тогда зачем я, — он запнулся. — Тогда зачем всё это? Когда лучшие друзья, — голос медленно повышался, переходя в возмущенный крик. — Не надеются на мою победу… Не верят в неё! Такие деньги!

     — Трогай. — спокойно приказал Амон шофёру, оставляя без внимания причитания кота.

     Тот замолчал и обиженно насупился. Впрочем, ненадолго. Через пять минут он стал предлагать свои услуги (в которых якобы они будут остро нуждаться) в Париже.

     Лимузин подъехал к особняку. Всю дорогу не проронившая ни слова Светлана, поспешила уйти в дом, оставив за спиной весело беседующих между собой спутников. Быстро поднялась наверх и скрылась в своей комнате. Закрыв дверь, облокотилась спиной о косяк. бездумно уставилась под ноги, пытаясь осмыслить случившееся на ипподроме. Судорожно вздохнув, пытаясь удержать слёзы, девушка отделившись от двери, медленными шагами пересекла комнату, тяжело опустилась в необъятный диван. Оперившись о локоть, полулёжа, она снова уставилась перед собой, машинально очерчивая пальцем узор шёлковой обивки дивана. Прошло с полчаса, прежде чем прозвучавший рядом голос, вывел её из оцепенения:

     — В Париж не желаешь прошвырнуться?

     Не отрывая глаз от рисунка, по-прежнему водя по нему пальцем, девушка медленно отрицательно покачала головой.

     — От чего же? Я знаю, многие стремятся во Францию, — сказал Амон, возвышаясь над ней.

     — Я так больше не могу, — прошептала девушка, поднимая блестевшие слезами, глаза на дьявола. — Убейте или отпустите…

     — Отпустить? Куда? — спросил Амон, садясь на край дивана.

     — Просто отпустите и… Забудьте обо мне, — опуская глаза, тихо попросила девушка.

     — Интересно, — с ленцой протянул Амон. — И куда же ты пойдёшь? Не зная португальского, не зная страны, не зная людей? Сразу хочу напомнить, что в посольство идти бесполезно. В этом ты уже убедилась в Риме.

     — Но Вам же не трудно отправить меня в Россию.

     — Да. Но мне этого не нужно, — возразил Амон.

     Промолчав несколько секунд, девушка еле слышно сказала:

     — Тогда убейте.

     — И это мне тоже не нужно, — покачал головой Амон.

     Девушка резко вскочила на ноги. Глядя ему в лицо, жёстко отчеканила:

     — Вы фашист, садист…Убийца, — голос звонко разнёсся по комнате.

     Амон не меняя позы, с насмешкой смотрел на неё. В полуулыбке, поблескивая клыками, весело сказал:

     — И этим ты хочешь разозлить меня? Я даже соглашусь с тобой. Всё, что ты сказала - чистая истина.

     Раздраженно притопнув ногой, девушка беспомощно оглянулась вокруг, подыскивая более подходящие аргументы. Придумав, с вызовом посмотрела на развалившегося на диване Амона, подойдя к столику, демонстративно перевернула его. Зазвенел разбивающийся фарфор, с шумом полилась вода. Смахнула с каминной полки подсвечники, статуэтки, слушая, как они разбиваются об пол. Сдёрнула гардины. Попыталась их разорвать, но тут же бросила эту пустую затею, они оказались ей не по силам. Посматривая на Амона, перевернула кресла.

     Амон, не меняя своего положения на диване, с иронией прищурившись, с явным удовольствием наблюдал за её попытками учинить разгром в комнате.

     — Клянусь Адом! — пробормотал он. — Это мне нравиться!

     Дождавшись, когда она запыхавшись остановиться, сказал:

     — Садись, передохни…Тут ещё много вещей дожидается своей очереди.

     Глубоко вздохнув, девушка опустилась на диван.

     — Убейте меня, — снова попросила она его.

     — Успеется, — отмахнулся Амон. — А пока поговорим. Обсудим то, из-за чего ты так расстроилась.

     — Нет! — Светлана вскочила на ноги. — Вы опять затуманите мне голову своими доводами, которые покажутся мне вполне логичными и разумными… Но, что Вы сможете сказать о том, что произошло? Я своими глазами видела, как Юм топтал людей без всякого на то повода. Вы говорили, что убиваете когда бросят вызов, но там-то его никто не бросал!

     — Девочка моя, в этом виноват не Юм, а мой конь.

     — Юм сам сказал «как я их», — заметила девушка.

     Амон махнул рукой.

     — Бахвалился.

     Светлана опустилась на диван. Мрачно, недоверчиво посмотрела на дьявола. Тот, словно не замечая её недоверие, сказал:

     — Помнишь, я сказал как его зовут?

     — Примерно, — призналась с неохотой девушка. — Что-то там о достойном своему хозяину.

     — Вот! — оживился Амон. — А как ты только что меня назвала? Убийцей? Фашистом? Значит, мой конь достоин такой оценки. Он моё отражение. У дьявола-убийцы какой должен быть конь? — он выжидающе посмотрел на Светлану. — Только какого коня я мог создать?

     — Палача, — хмуро пробурчала девушка. Отвернулась к окну. — Я не могу больше видеть всё это. Отпустите?

     — Та-а-ак, — насмешливо протянул Амон. — Я вижу «мы» уже подумываем о самоубийстве? Если надеешься избавиться от нас таким способом, то бесполезно… Наоборот, ты навечно останешься в царстве Хозяина Ночи. Все самоубийцы принадлежат Аду.

     Амон вскочил с дивана, возвышаясь над девушкой проникновенно, убеждая, сказал:

     — Девочка моя, ты стала свидетельницей ситуации, когда создание Ада появилось в этом мире. Он мог быть спокоен, а мог и взбеситься. Даже я, затруднился бы предсказать его реакцию. Как позже мы убедились, он предпочёл второе.

     — Почему сразу не остановили? — подозрительно спросила девушка.

     Амон возразил:

     — Он делал то, для чего и создан. Как тебе объяснить… Это как игрок, забивающий мяч в ворота, после того как прозвучал сигнал «вне игры». Будь я верхом, он бы меня послушался. А так, я только наблюдал, как он высказывает свою ненависть к людям. Он был тем самым игроком, забивающим мяч «вне игры».

     — Я тоже человек, почему он не затоптал меня?

     — Всё та же причина, по которой пёс так охотно признал в тебе друга. Клеймо отталкивает всё живое и притягивает созданий Ада. В каждом, в ком присутствует дух хаоса, ада, признаёт в тебе своего друга…  хозяина.

     Амон вопросительно склонил голову:

     — Я убедил тебя? Ты уже расхотела умирать?

     — Вы сам дьявол, — пробормотала девушка. — Дьявол - искуситель.

     — А кем я ещё могу быть? — весело спросил Амон, поднимая брови в изумлении.

     Соглашаясь, девушка качнула головой:

     — Действительно… Больше никем. Но и этого более чем достаточно. Но… Я помню, как Вы сказали Юму, что он «устроил лишнее». Если виноват конь, то причём здесь Юм?

     — Ну, да… конь. Натурально конь, — подтвердил Амон. — Юм его только подначил, а остановить уже не сумел.

     — Не верю, — покачала головой Светлана.

     Оставив без внимания её слова, Амон опустился на диван. Обвёл глазами комнату, рожу перекосило смешком. Оставляя усмешку на лице, удобно раскинувшись по дивану, скосив глаз на девушку с безразличием сказал:

     — Ты тут так потрудилась. Пожалуй… Я отправлю тебя на Родину. Временно, разумеется.

     Девушка недоверчиво уставилась на него. Несколько минут назад он был категорически против, что же заставило так резко переменить планы? Какая новая идея, посетила его? 

     — Ты даже сможешь поработать, на благо отечества, — продолжал Амон с насмешкой. Вероятно, он сказал с подтекстом, не понятным девушке. — Хочешь стать мэром города? Шестнадцатилетняя мэрша, как «серый кардинал»… Чёрт возьми! Будет интересно.

     Поворачиваясь к Светлане всем телом:

     — Ну, как хочешь на Родину?

     — Хочу, — согласилась девушка. — Сейчас отправите?

     — Да, хоть сейчас, — внимательно изучая, Амон не сводил с неё глаз. — Только… До отправки нужно кое-что сделать…

     — Вот, — насмешливо с презрением фыркнула девушка. — Я подозревала, что за этим, что-то стоит. И какова же цена моей свободы, так понимаю - относительной?

     — Так… Пустячок… — пренебрежительно махнул рукой Амон.

     Девушка насторожилась, что-то ей подсказывало. Что это совсем не пустяк.

     — Можно узнать?

     — Обязательно узнаешь.

     Он достал из воздуха круглую коробочку, протянул девушке. Светлана взяла её, чуть не уронив на пол. Коробочка оказалась гораздо тяжелее, чем казалось на первый взгляд, вероятно, она полностью была изготовлена из золота.

      С опаской раскрыла и посмотрела на жирный крем, жёлто-зелёного цвета. Запахло травами, тайгой после дождя. Держа раскрытую коробочку в руках, с немым вопросом посмотрела на Амона. Тот пристально за ней наблюдал.

     Молчание затянулась.

     — Что это? — наконец разорвала занавесу молчания Светлана.

     — Крем, — вежливо ответил Амон. — Тебе нужно будет натереться им, только и всего.

     — А из чего он сделан? — подозрение не покидало.

     — Это не секрет… — прищурив глаза, он по-прежнему не сводил их с неё. — По запаху, я думаю, ты уже догадалась, что здесь травы. Да, и кровь летучей мыши.  Всё смешано с вытопленным жиром.

     — Гадость, — она с отвращением захлопнула крышку коробочки и протянула Амону.

     Тот не двинувшись, спросил:

     — Ты раздумала и уже не хочешь в Россию?

     Помолчав, девушка ответила:

     — Хочу, но… Крем внушает мне некоторые сомнения. Травы - это понятно, с каким жиром они смешаны?

     — Тебе обязательно всё знать? — сухо поинтересовался Амон.

     — Желательно. Да, и для чего мне им мазаться?

     — Я вижу, ты не торопишься, — недовольство прозвучало в его голосе.

     — Я хочу знать, на что иду. Так что за жир? Из чего он вытоплен? Небось, из какого ни будь волка?

     — Из младенца, — поправил Амон, с улыбочкой добавил, внося ясность: — Кипятят его в медной посуде, а затем вычерпывают жир.

     Задохнувшись, Светлана вскочила. Медленно Амон поднялся следом.

     — Убирайтесь! Я хочу остаться одна. — Указывая рукой на дверь, отвернулась от него девушка. Мягко стукнула по ковру, упавшая из рук коробочка с кремом.

     — Надо полагать, — тебя устраивает наше общество, и ты не желаешь покинуть его? — не обращая внимания на красноречивый жест рукой, указывающий на дверь, спросил Амон. — Или тебя смущает, что в креме есть часть человека? Могу немного успокоить… Его изготовили не вчера, а около семи веков назад.

     — Меня не интересует, — отчеканила девушка, по-прежнему находясь к нему спиной.

     Совсем неожиданно, Светлана очутилась в помещении без окон и дверей. Посмотрев на Амона, она с вызовом спросила:

     — Изолируете? Судя по предоставленному мне помещению?

     — Какая логика! — глумясь, воскликнул он. — И не нужно ничего объяснять. Но… Всё-таки скажу. Мне не нравиться твоё настроение, но сейчас нужно во Францию, после поговорим. А пока с тобой побудет Хема. — рукой указал за спину девушки. Обернувшись, та увидела сидевшую на ковре, нагую, рыжую красавицу с зелёными глазами. Она улыбнулась и поманила к себе рукой. — Она служанка Дорна. Хема присмотрит за тобой.

     — Зачем? — спросила Светлана, не сводя глаз с красавицы Хемы.

     — Затем, что я не желаю возвратившись, разыскивать тебя по всей Бразилии. Да и ты не будешь хвататься за острые предметы, или… положим верёвки…

     — Какая забота, — не сдержала ехидства Светлана. — Стилет Дорна, всегда при мне, что стоит зарезать им себя?

     Амон надменно хмыкнул, засунул пальцы за ремень брюк. Его глаза, зажглись жёлтым светом и… иронией.

     — Я вижу, ты приходишь в норму, — со сладчайшей улыбочкой заметил он. — Прежде чем покину тебя, я хотел бы увидеть, как ты пронзишь себя стилетом.

     — Сами не хотите, как говорите «мараться»?

     — Могу и я, — пожал плечами Амон.

     Хема, прищурив зелёные глаза, молча наблюдала за происходящим.

     Амон подошёл к девушке и сам вытащил стилет из ножен. Оценивающее взвесив на ладони, перевёл взгляд на девушку. Что-то прикидывая в уме, окинул взглядом с головы до ног. Левой рукой, взял стилет за рукоять.

     Девушка отпрянула назад, не в силах отвести глаза от заискрившегося клинка.

     Направив остриё, Амон шагнул к ней. Правой рукой схватил за плечо не давая отодвинуться назад. Пробегавшие по клинку искры завораживали и притягивали взгляд, с усилием оторвав глаза от сверкающей стали, девушка посмотрела на Амона. Попыталась отодвинуться, но Амон держал мёртвой хваткой. Стилет в его руке дрогнул и начал медленное зловещее движение к телу. Слегка задохнувшись от волнения, она сказала:

     — Не надо, я не хочу умирать.

     Сталь замерла в сантиметре.

     — А вдруг через минуту передумаешь? — озабоченно спросил Амон.

     — Нет, не передумаю, — быстро ответила девушка «гипнотизируя» стилет.

     Амон не торопился, стилет по-прежнему был жёстко направлен на неё, рукой ещё сильнее сжал плечо. Он задумчиво посмотрел на девушку, словно раздумывая вонзить ли оружие или отпустить. На его лице появилась ухмылка, и весело сказав: «попробовать как это не помешает» с силой вонзил острие в живот, другой рукой направляя тело навстречу клинку. Стилет вошёл по рукоятку.

     Открыв рот и вдохнув воздух, девушка замерла, выражение ужаса застыло на её лице. Постепенно ужас, перешёл в удивление, недоумение.

     Амон выдернул стилет. Его лезвие, осталось таким же зеркальным, каким было всегда. На нём не было крови. А на теле не было ран.

     Тяжело дыша, девушка ничего не понимая, уставилась на Амона. Тот спокойно вернул стилет в ножны. Подойдя к бару наполнил рюмку, золотистым напитком, протянул Светлане.

     — Выпей, не помешает, — заметил он, весело наблюдая как она задохнулась и закашляла, глотнув из рюмки.

     Вытерев невольно выступившие слезы, она сипло спросила:

     — Почему?

     — Почему ещё жива? — закончил вопрос Амон. — Потому что, это ТВОЙ стилет. Он не причинит тебе вреда.

     — Но как? Он же вошел в меня? — недоумевала девушка.

     — Коснувшись тебя, он перешёл в другое измерение, изменил свою структуру, — объяснил Амон и заторопился: — Я тут задержался, а мне нужно всё устроить к приезду в Париж Изера и мальца… Хема, присмотри за ней. Пусть не скучает до моего появления.

     Сладко улыбнувшись, Хема соглашаясь, качнула головой провожая глазами исчезающего Амона. Грудным голосом, коверкая русские слова, с французским акцентом, позвала Светлану и указала на стоящее поблизости кресло, предлагая сесть. Светлана последовала совету, но села не в кресло а рядом с ней на пол.

     — Карты… Шахматы… Кости… Нарды? — предложила Хема, желая развлечь девушку.

     — Нет. Спасибо, — сказала Светлана, прислоняясь спиной к обивке кресла и вытягивая ноги. — Что-то не хочется.

     Она с любопытством посмотрела на новую знакомую и слегка смутилась, встретив в глазах Хемы то же самое. Кроме любопытства в них ещё отражалось не понятное ей восхищение. Немного помолчав, Хема спросила:

     — Как это у тебя получилось?

     — Что? — не поняла Светлана. — Ты имеешь в виду стилет, как он меня не убил?

     — Нет, — сладко улыбнулась Хема. — Амон, он изменился. Как это у тебя получилось? — восхищение снова промелькнуло на лице Хемы. — Какой магией ты владеешь, если даже дьявол поддаётся ей?

     — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — созналась Светлана. — Сдаётся мне, Амон каким был, таким и остался.

     — Шутишь? — Проворковала Хема. — Я ждала, когда он тебя убьет, но он не сделал этого.

     — Как же, — грустно усмехнулась Светлана, — только что, он пытался убить.

     Грудной голос залился мягким смехом. Не переставая смеяться, Хема сказала:

     — Нет… Он… Предостерёг тебя… От таких попыток… Теперь ты имеешь представление. И всё же, — Хема снова стала серьёзной. — Почему он не убил тебя?

     Она внимательно окинула взглядом девушку. Её зёленые глаза задержались на клейме. Широко раскрылись в изумлении.

     — Я не знала… — прошептала Хема, словно оправдываясь перед кем-то. От взгляда клеймо засветилось, призывая к вниманию и поклонению. Она взяла руку девушки, и та содрогнулась от ледяного холода исходящего от ладоней Хемы. Прошептав: — О, мой сир! — поцеловала клеймо. Поцелуй оказался таким же ледяным, как и руки. Клеймо померкло. Хема отпустила руку Светланы. — Я не знала, что ты принадлежишь Амону, и Дорн покровительствует тебе. Теперь мне более понятен поступок Амона. Но… Всё же…

     Хема задумалась. Молчала и девушка разглядывая помещение в котором оказалась.

     — Хема, — позвала Светлана. Дождавшись, когда она повернётся, спросила: — Ты можешь вытащить меня из комнаты?

     — Могу, но не буду.

     — Почему?

     — Ты плохо знаешь Амона. Думаешь, мне хочется вызвать его гнев? И потом, куда ты пойдёшь?

     — Не знаю, — пожала плечами Светлана. С глубоким вздохом повторила: — Не знаю, — с подозрением бросив косой взгляд на Хему, спросила: — Ты тоже дьявол?

     — Нет, — заворковала Хема, — я не дьявол. Я ведьма.

     — Час от часу не легче, — пробормотала Светлана, и уже громче сказала: — Как-то я была на шабаше ведьм, тебя я там не видела.

     — Что-то ты не похожа на ведьму, — заметила Хема. — Ходишь одетая. Да и взгляды на жизнь как у простого человека. А что касается тех ведьм, которых ты видела, то они, в отличие от меня, живые. Они натираются специальной мазью, чтобы летать и быть невидимыми. А я могу без всего этого.

     — Мазь? — перебила Светлана осенённая внезапной мыслью. — Какая она мазь?

     — Это снадобье из трав. Но самое главное… — Хема выразительно и многозначительно посмотрела на девушку. — Это ребёнок. Его доставляет ведьмам сам дьявол. Впрочем, он только предоставляет им случай, овладеть младенцем, а уж убивают они сами. После…

     — Кидают в медный таз и кипятят, — снова перебивая, закончила повествование Светлана.

     — Да, так и есть. А полученный жир, становится основой шабашной мази. И что-то не похоже, чтобы ты ею натиралась.

     — Нет, я ею не пользовалась.

     — Тогда, как попала на шабаш?

     — Дорн как-то сделал. Но только на одну ночь. Хема, что было бы, натрись я ею?

     — Ты смогла бы летать, становиться невидимой. А если в мазь добавить кровь, то изменились бы взгляды на жизнь. Стало бы больше равнодушия, может, жестокости. — Хема с любопытством посмотрела на девушку и переведя глаза на свои тонкие, изящные пальчики с длинными и острыми ногтями, спросила:

     — Что это так заинтересовало тебя?

     — Да так, — неопределённо ответила девушка, пожимая плечами. — Теперь я знаю цену.

     — Цену чего?

     — Относительной свободы.

     — Я не понимаю тебя, — сказала Хема и предложила: — Выпьем? После такой встряски, мне думается, одной рюмки мало.

     — Нет. Я пить не буду, а если твоё предложение остаётся в силе, то я не прочь отвлечься за партией в шахматы.

     Хема оживилась:

     — Вот и отлично. За игрой время летит быстро и незаметно. Ожидание сокращается.

     Между Светланой и ведьмой возникла шахматная доска. Любуясь мастерски изготовленными из кости фигурами, Светлана поинтересовалась:

     — Какое ожидание? — и указала на один из зажатых кулаков Хемы.

     — Тебе ходить, — заметила Хема раскрывая кулак. На ладони лежала белая пешка. Дождавшись, когда девушка сделает первый ход, ответила на предыдущий вопрос: — Мы вдвоём, милой компанией, дождёмся появления Амона. Он решит, что с тобой делать, — двинула пешкой.

     — Очень интригующее звучит, — обронила Светлана и глубоко задумалась, над следующим ходом.

     — Ты его боишься? — спросила Хема, но вопрос прозвучал скорее в утвердительной форме.

     — А ты? — вопросом на вопрос ответила Светлана, делая свой ход.

     — Разумеется. Но тебя небось, он запугал до смерти. Что ты о нём думаешь?

     — Что думаю? — задумчиво повторила вопрос Светлана, пытаясь думать сразу в двух направлениях. Куда и какой фигурой пойти, и обдумать заданный Хемой вопрос. Пойдя конём, подняла голову и размышляя вслух, сказала:

     — Знаешь, бывают моменты, когда они мне кажутся просто мальчишками. Они рано потеряли мать. И выросли в суровых жёстких руках, не зная жалости, любви, доброты. Они научились ненавидеть и разучились любить. А их неограниченные способности, сделали их опасными. И перешагивая через простых людей, они идут к цели, своим известным только им жёстоким путем не желая воспринимать другие более гуманные. Их внутренний мир отрицает всё доброе. Они создавались и действуют по своим законам, существуют по ним и иначе они мир не представляют. И где-то они правы, потому что именно этот жестокий мир и создал их такими. Они лишь его отражение.

     — Они не мальчики, — сверкнув глазами, сказала Хема. — И уж тем более Дорн.

     — О Дорне и речи быть не может. Он был, есть, и как не тяжело признать будет. Дорн - Властитель Тьмы и этим всё сказано. — Светлана глубоко задумалась. Подняв голову, посмотрела на Хему. — То, что я сказала, не значит, что я их воспринимаю так. Всё-таки свита Дорна - дьяволы. Просто, иной раз, увидев одну из выходок Юма или Барона, возникает ассоциация с избалованными детьми не знающих когда нужно остановиться. Они жестоки в своих играх.

     — Ты сказала Юм и Барон. Но почему-то обошла Амона, — поинтересовалась Хема, на минуту оторвавшись от шахматной доски.

     — Амон? — переспросила Светлана. — Амон, как ты заметила «не мальчик». Он не развлекается. Он действует. И от этого, он ещё страшнее. Он здраво подходит к делу, основательно и хладнокровно. Он страшнее, развлекающихся «мальчишек», потому что он - взрослый.

     — Жаль я не могу читать мысли, — растягивая слова и сладко улыбаясь, сказала Хема. — Ты ускользнула от ответа, так и не ответив на вопрос. А мне было интересно его услышать. Ведь ты всегда говоришь правду?

     — Стараюсь, — невесело улыбнулась в ответ Светлана. — Для тебя так важно, знать боюсь ли я Амона? — получив подтверждающий кивок, продолжила: — Да. Я его боюсь.

     — И всё? — хитро прищурилась Хема.

     Светлана нахмурилась:

     — Сдаётся мне, что ты пытаешься что-то выведать.

     — Может быть, — Хема мягко, бархатисто рассмеялась, загадочно поблескивая изумительными глазами.

     Девушка неопределённо повела рукой:

     — Я не делаю тайны. Я боюсь Амона, но время от времени забываю кто он. И мне интересно с ним общаться, слушать его. Даже… — Девушка смущённо покраснела. Бросив короткий взгляд на улыбающуюся Хему, и отведя глаза в сторону, через силу закончила: — Бывают моменты, когда мне просто хорошо с ним. Хорошо и спокойно… — девушка прямо посмотрела на Хему. — Я ответила на твой вопрос? Может, тебя кто-нибудь попросил узнать, что я думаю?

     — Может быть, — снова тень загадочности легла на лицо ведьмы. Но тут же, словно отвергая свою реплику, она заметила: — Любой из свиты Дорна может прочесть твои мысли.

     — Мысли, — согласилась девушка. — Но не чувства.

     — Что ты знаешь о дьяволах? — проворковала Хема.

     — Ничего.

     — Тогда не стоит говорить о них в утвердительной форме. Кто знает, что они знают.

     Хема замолчала и Светлана поддержав тишину, углубилась в игру, стараясь отвлечься от мрачных мыслей и воспоминаний. Полная тишина царила в комнате, пока шла игра. Лишь в конце, ставя девушке мат. Хема подняла голову и еле слышно произнесла:

     — Дорн поручил Амону найти посланника, — чуть запнувшись, поправилась: — Посланницу Создателя. Или того, кто с чистой и светлой душей добровольно променяет Эдем на Ад… — Хема, выразительно посмотрела на девушку и опустив глаза к доске, продолжила: — Он нашёл и похоже хочет оставить себе? — вопрос прозвучал в словах, словно она спрашивала об этом девушку. И с лёгкой досадой, закончила свои рассуждения: — И Дорн оставляет за ним право решения.

     — Я думаю он уже решил, — сказала Светлана, указывая глазами на свою левую руку, где чернела татуировка с алыми рунами по кругу.

     — Похоже на то, — согласилась Хема. — Возможно, выполнив поручение Хозяина, он попросил оставить тебя ему. Или, — с ужасом в глазах и в голосе Хема закончила: — Или Амон вообще не брался за это поручение? — но тут же, Хема успокоилась, словно отбрасывая такую дикую мысль, поправилась: — Нет. Амон на такое не способен. Приказы Дорна для него смысл существования. Несомненно он сделал то, что было приказано… Но почему оставил себе?

     — Если спрашиваешь меня, то напрасно. Я сама теряюсь в догадках. Зачем я ему нужна? Может, я для него «мальчик для битья»? — предположила Светлана, с грустью рассматривая своего «короля». Партия была безнадёжно проиграна.

     — Уж чего-чего, а этого у него хватает, — сладко и в то же время хищно, улыбнулась Хема. — Нет. Он околдован. И это самое невероятное, что могло случиться, — сверкнув глазами, заключила: — И служит объяснением, почему он тебя не убил.

     — Странные вещи ты мне рассказала, — созналась Светлана. — Почему-то Катерина ничего не говорила мне…

     — Катенька, — пропела грудным голосом Хема. — Она гость в путешествии и ей неведомо, что происходит в свите Дорна.

     — А почему тебе известно? И почему так спокойно рассказываешь, словно это не секрет?

     — Действительно - не секрет, — пожала плечиками Хема. — Более того, тебе я думаю нужно знать, что происходит. Я служанка самого Хозяина, — гордость прозвучала в её словах. — И я более-менее в курсе событий. Девочка, ты в отличие от Катюши, гораздо ближе к свите Дорна. Так близко. Что не можешь себе представить.

     — Конечно, — усмехнулась девушка. — Как собака принадлежащая  придворному. Куда уж ближе.

     — Ай! Тебе этого не понять! — с досадой воскликнула Хема. — Потом поймёшь. И прими мой совет: поаккуратней с дьяволом. Он чувствует, что околдован и это тяготит его. Как бы он тебя не уничтожил, «разрубив Гордиев узел».

     Светлана удивлённо вытаращила глаза:

     — Он уничтожит увидев, что я ему нужна?

     — А то! — усмехнулась Хема. — Кажется, у русских есть такая поговорка: «С глаз долой - из сердца вон». Так что, смотри не зли его. Тут и покровительство Дорна не поможет, тем более он окончательно предоставил тебя Амону.

     Девушку передёрнуло:

     — «Предоставил». Звучит как о вещи… Сегодня я хотела чтобы он меня убил. Даже пыталась разозлить.

     — Что-то я не видела этого желания, — весело прищурилась Хема, — Похоже, даже кто-то говорил, что не хочет умирать, — лукаво посмотрела на девушку. — Или у меня со слухом не в порядке?

     — В порядке, — успокоила девушка. — Вначале, я в состоянии аффекта хотела умереть. Но он привёл свои чёртовы доводы и я пришла в себя. Разумеется, я не хочу, чтобы меня убивали, — глубоко вздохнув, размышляя, заметила: — Хотя, это решило бы все проблемы. И почему создатель заложил в нас такое стремление к жизни?

     Хема нахмурилась, снова растравляя фигурки по клеткам, сказала:

     — Ну-ка повеселее. Мне приказали, что бы ты не скучала. Ещё одну партию?

     Снова вздохнув, девушка махнула рукой:

     — Давай!

     Прошло довольно много времени, в течение которого было сыграно несколько партий. Тихая и спокойная обстановка действовали умиротворяющее, расслабившись девушка почувствовала, что её клонит ко сну. Бессонная ночь и события на ипподроме, совсем выбили из колеи. Хема весело улыбалась, видя как Светлана, сражаясь с обволакивающим сном пытается играть в шахматы.

      Первой не выдержала Хема.

     — Вот что… Пожалуй, я пойду, тем более Амон скоро вернётся. Считай, партия за мной. Я думаю, в будущем нам удастся доиграть.

     Хема растаяла в воздухе, вместе с ней исчезли и шахматы. С благодарностью проводив взглядом, Светлана поднявшись с пола, легла на диван. Не успев коснуться подушки, она погрузилась в царство сна. Лишь одна мысль, молнией мелькнула в голове: неестественно так быстро засыпать, после такого насыщенного событиями дня. Не исключено тут чьё-то вмешательство. Вероятно, кто-то заинтересован, чтобы она спала…

     На этом мысли рассеялись, уступая место сновидениям.

     Мёртвая тишина в комнате надёжно охраняла девушку от внезапного пробуждения. Ничто не могло нарушить покой.

      Пробуждение стало для Светланы ещё одним интересным моментом, так как проснулась она в своей комнате. Первый же брошенный взгляд убедил, что все попытки разгромить помещение ни к чему не привели. Всё было цело, и всё стояло по своим местам, похоже, в её отсутствие тут кто-то очень постарался.

     — Да, — раздался с кресла носовой мужской голос. — Тут всё готово к новому «выходу». Я с нетерпением жду продолжения.

     Подскочивший к Светлане пёс вылизал лицо, окончательно разгоняя остатки сна. Приподнявшись, девушка села, стараясь рукой держать пса на расстоянии. Посмотрела на развалившегося в кресле Амона. Обняв пса за шею, заставляя его сесть рядом и утихомириться, она не скрывая сарказма ответила:

     — К моему великому сожалению, смею Вас огорчить, сегодня «представление» отменяется. Примите мои искренние соболезнования. 

     — Очень прискорбно, — потянулся Амон, вытягивая ноги далеко вперёд. — Признаться, я очень спешил увидеть столь незабываемое зрелище, — и притворно вздохнув, добавил: — Жаль.

     Девушка поспешила успокоить:

     — Зачем столько скорби? В ближайшем будущем «спектакль» может и повториться, если для него будут созданы все необходимые условия.

     — Великолепно! Прошу заранее меня уведомить, дабы я не пропустил этого момента. Он очень благоприятно сказывается на моём самочувствии, прямо-таки (прошу прощения за каламбур), оживляет меня.

     — Могу заверить, — без Вашего присутствия, зрелище не состоится.

     — В таком случае для большего эффекта, попрошу подать мне список необходимых вещей, для устройства интерьера. И прошу не стесняться в выборе бьющихся предметов… фарфор, он так приятно звенит, равно, как и хрусталь.

     — Всенепременно… Друзей, близких приглашать будем?

     — О, нет. Не стоит беспокоиться! — подхватывая тон и манеры, воскликнул Амон. — Зачем «выносить сор из избы»? Мы тут по семейному, по домашнему, в тёплой, милой сердцу обстановке. И потом, зачем огорчать друзей печальным завершением?

     — Я не ослышалась? Вы сказали печальным? Для кого?

     — Для исполнителя. По окончании спектакля он подвергнется экзекуции. Зрители смогут принять в ней участие, приложить так сказать, свою руку. Внести свой скромный вклад в развитие искусства, — сбросив маску Амон, свирепо сверкнув глазами, рявкнул: — Усекла?

     — Усекла, — покорно кивнула головой девушка, зарываясь руками в чёрную «гриву» Пса. Обхватив собаку, она как бы укрылась за ней от дьявола, осторожно бросая оттуда взгляды на Амона, нарушила молчание: — Вы уже были в Париже?

     — Был. Я прямо оттуда. И в подтверждении этого, кое-что прихватил с собой.

     — Эйфелеву башню?

     — Похоже экзекуция наступит раньше чем я предполагал, если не прекратишь иронизировать, — зло прошипел сквозь зубы Амон.

     — Будет исполнено… — сказала девушка и вздрогнув, замерла. Едва касаясь плеча, из обивки дивана торчала рукоятка кинжала Амона.

     Неуловимым для глаз движением, он метнул его показывая, что прозвучала не пустая угроза. Протянув руку, Амон заставил кинжал, выдернувшись из обивки вернуться к нему. Вкладывая оружие в ножны он предупредил:

     — Мой кинжал, не изменит структуры в твоём теле. Имей в виду. В следующий раз он распорет не ткань, а твою ногу. Можешь поверить, это мне сделать гораздо легче, нежели намеренно промахиваться, — блеснув в ухмылке клыками, уже другим тоном, более дружелюбным, спросил: — Так, на чём мы остановились?

     — На Париже, — мрачно подсказала девушка, приняв во внимание угрозу дьявола, и вовремя вспомнив предупреждение Хемы - не злить его. Сейчас ей меньше всего хотелось шутить. Демонстрация владения оружием, отбила эту охоту.

     — Нет… На том, что я прихватил кое-что с собой. — Амон замолчал. Прошло несколько секунд полного молчания. — Почему не спрашиваешь, что я привез?

     — Опасаюсь за ногу, — с неохотой ответила Светлана.

     — Расслабься, — милостиво разрешил Амон. Встав с кресла, подошёл к девушке. В его руке она заметила плоский, красный футляр. Протянув его, он сказал: — Держи, это тебе, — весело ухмыльнувшись, добавил: — Видишь? Я всегда помню о тебе.

     — Лучше было бы обратное, — еле слышно пробормотала Светлана. Раскрыв футляр, восхищёно выдохнула воздух.

     На чёрном бархате лежало колье с оправленными в золото рубинами. Лучи света пронзая драгоценные камни, заставляли их обретать зловещий, алый цвет. Как будто сквозь золотую нить проступили крупные капли крови и застыли, окаменев навеки.

     — Мне не приходилось видеть такой красоты, — созналась Светлана, любуясь ожерельем.

     — Я думаю… — согласился Амон. — Оно - единственное, больше во всём мире такого нет.

     — Вы купили его?

     — «Купил»! — фыркнул демон. — Я покупаю людей. Остальное беру.

     Он взял ожерелье за концы, поднял в воздух. Капли рубина с удвоенной силой заиграли, преломляя и раскидывая свет.

      Амон нагнулся к девушке, желая надеть колье на шею. Девушка отшатнулась, уронив пустой футляр.

     — Не надо, — со страхом попросила она. — Оно не для меня.

     — Для кого же? — спросил Амон застегивая ожерелье.

     Вздрогнув от прикосновения холодного, тяжёлого метала и горячих рук Амона, которые он не спешил убрать с шеи, девушка подняв глаза, посмотрев ему в лицо, прошептала:

     — Оно для королевы.

     — Вот и отлично, — наклоняясь к девушке ещё ближе, прошептал на ухо Амон. — Значит, оно попало по назначению.

     Он опустился рядом с ней на диван, движением руки согнав пса. Заставляя уйти в сторону. Одной рукой обхватив за талию, другую по-прежнему держа на шее, Амон зарылся лицом в её волосах. Отпрянув назад девушка вдруг обнаружила, что лежит на диване. А над ней опираясь на локоть, возвышается Амон. Его глаза еле заметно мерцали мягким, жёлтым светом. Убрав волосы с её лица, лукаво спросил:

     — Случайно не хочешь, поблагодарить меня за подарок?

     Бесовские огоньки весело заплясали в глазах.

     Девушка растерялась. Попыталась подняться, но встретила на пути железную руку Амона. Которая легко отбросила её назад и опустилась на плечо, предотвращая дальнейшие попытки. Дрожь пронеслась по телу, когда она почувствовала себя беспомощной в руках дьявола. Сердце застучало, отдаваясь в висках. С отчаянием подняв глаза и встретившись с его взглядом, она на секунду опешила. Столько мальчишеского задора было в них, похоже, он получал огромное удовольствие, наблюдая за её реакцией и растерянностью. Он весело хмыкнул, когда она догадавшись о его «игре» не смогла сдержать улыбки.

     — Такой ты мне нравишься, — заметил он, весёлые искры в глазах погасли.

     Они по-прежнему излучали жёлтый свет, но что-то изменилось в них. Теперь они смотрели серьёзно и изучающее. Словно разговаривая самим с собой, он сказал:

     — Вижу, ты не знаешь, какой благодарности я жду. Что ж. Я покажу…

     Озноб пробежал по телу девушки, она снова попыталась встать.

     Прижав волосы к дивану, Амон намертво «приковал» к нему. Теперь она могла подняться, лишь оставив в его руках свой скальп. Наклонившись, Амон легонько коснулся губ, едва касаясь их поцелуем. Спустился к шее.

     — Амон! — тихо выкрикнула девушка пытаясь его остановить. Чувствуя, что ещё немного, и она уже не сможет сопротивляться. Сладостная нега, как болото неумолимо затягивала в бездну. Лихорадочно ища выход, девушка пролепетала: — Амон. Я… сама…

     С недоверием сузив глаза, Амон тем не менее отстранился, давая свободу.

     Она встала с дивана.

     Не двигаясь, он молча наблюдал за ней.

     Медленно сняла с пояса ремень с ножнами, положила его на стоявший поблизости низенький столик. Собралась было снять золотой медальон, когда голос Амона остановил её: 

     — Оставь.

     Покорно опустив руки нагнулась, чтобы снять сандалии, искоса наблюдая за дьяволом. Тот отвернулся, что-то приказывая псу. Выпрямившись, девушка стремительно бросилась к выходу. Схватив круглую ручку, попыталась открыть дверь, но пальцы лишь скользнули по гладкой поверхности. Постаравшись посильнее ухватить полированную поверхность ручки, девушка снова рванула дверь на себя. Бесполезно. С отчаянием оглянувшись, испуганно замерла.

     Совсем рядом, почти касаясь плеча, стоял Амон с иронией щуря глаза. Он приблизился настолько тихо и быстро, что девушка была шокирована.

     Не спеша, даже как-то лениво, он оторвал её руку от ручки и развернув за плечо, прижал девушку к двери. Её затылок одновременно со спиной коснулись резного дерева.

     Амон прильнул к телу. Ощутив жаркое дыхание на шее, девушка с трепетом почувствовала как охватывает истома, кружа голову, выбивая пол из-под ног. Она не заметила как Амон легко подняв на руки, аккуратно и нежно перенёс на диван. Жадно приник к губам, словно никак не мог утолить жажду. Оставив на время лицо, лаская руками и покрывая тело неистовыми поцелуями. Невольно изогнувшись навстречу ласкам, закинув голову она тихо простонала, почти теряя сознание от охвативших сладостных ощущений, удивляясь, что ещё жива и не расплавилась, не растворилась в его объятиях. Она услышала голос, но смысл сказанного ускользнул от понимания, не в силах пробиться сквозь пелену неги заслонившей разум. А голос всё шептал и шептал. Постепенно броня дрогнула и смысл сказанного, наконец дошёл до девушки:

      — Скажи «да», и никто не посмеет сказать тебе «нет», — шептал Амон, заглядывая в лицо. По-видимому уловив, что она вынырнула из сладостного забытья. И лицо приняло более осмысленное выражение, он отстранившись, продолжал играть рукой с прядью волос. Немного погодя спросил: — Как тебе путешествие в мир любви? 

     — Я там была? — недоверчиво спросила она, находясь под впечатлением пережитого. Сердце по-прежнему пыталось выскочить из груди, и лёгкий озноб всё ещё заставлял тело дрожать, будоража и волнуя. Было хорошо и приятно ощущать исходивший от рук Амона жар.

     Амон мягко рассмеялся, медленно, словно разговаривая с ребёнком, сказал:

     — Нет. Ты подошла довольно-таки близко, можно сказать: заглянула за ограду. Но пройдёшь, только по своему желанию. Скажи «да» и ты ощутишь то, что ощутили лишь единицы смертных. И за это они дорого заплатили, ты же будешь единственным человеком, с кем договор не будет заключён. 

     — Почему упускаете возможность приобрести ещё одну душу?

     Спросила Светлана чувствуя, что приходит в себя. Но предательская слабость, по-прежнему держала тело в железных оковах. Когда рука Амона лаская, проходила по лицу, оковы сжимались ещё сильней, делая её беспомощной. Она не находила в себе сил сопротивляться, да ей и не хотелось этого. Было хорошо как никогда в жизни.

     Амон, уловив её настроение, встал и отойдя в сторону, опустился в кресло. С удивлением девушка констатировала, что она разочарованна его поступком. Её тело и разум не хотели успокаиваться, они требовали продолжения поцелуев и ласки, снова хотелось погрузиться в сладостную негу. Ощутить блаженство близости и нежности.

     Улыбнувшись, Амон закинул ногу на ногу, сцепив на колене руки, прищурившись, наблюдал за лежавшей на диване девушкой. Дождавшись, когда она сядет пытаясь привести себя в порядок, сказал:

     — Ну вот, когда «мы» пришли в себя и способны здраво и трезво рассуждать, «мы» со всей серьёзностью подойдём к заданному вопросу и ответим на него. 

     Глубоко задумавшись, девушка помолчала несколько минут. Подняла голову. Лёгкая краска окрасила её щеки, когда она ответила:

     — «Мы» ещё не можем с достаточной уверенностью ответить на Ваш вопрос. «Нам» нужно время. 

     — Звучит утешающе, — заметил Амон, — по крайней мере, ты не сказала - нет.

      Покраснев ещё сильней, потупив глаза девушка тихо сказала:

     — Я не хочу говорить - нет. Мне действительно хорошо с Вами. Хорошо и спокойно, — но тут же поправилась: — Когда Вы не злитесь и не убиваете.

     — С последним тебе придется смириться. Смерть - судьба всех живущих в этом мире. — ярко сверкнув огнём глаза Амона тут же погасли, став пустыми и мёртвыми.

     — Да. Тут я спорить не могу. Вы правы, — не поднимая головы, разглядывая пальцы, согласилась Светлана. — Единственно, что могу попросить: меньше жестокости. Её и так много в мире.

     — У тебя будет время и столько, сколько пожелаешь, — вставая с кресла, сказал Амон и направляясь к двери, спросил: — Прогуляться по Рио-де-Жанейро не желаешь? Мы тут больше месяца, но ты толком его не видела.

     Вскочив с дивана, надевая на пояс ремень с ножнами, девушка полюбопытствовала: 

     — Дорн ещё долго будет в Бразилии?

     — Нет. Он нашёл что искал, но возможно, задержится здесь до карнавала. Праздник свободы плоти, он носит своеобразный хаос. Три дня люди свободны от предрассудков. В эти дни балом правит сатана, он не оставит город до окончания карнавала. Так что ещё есть время хорошо ознакомиться с городом.

     — А кто составит компанию? Юм?

     — Нет. Он ещё в Париже с Изером.

     — Всё-таки напросился? — не смогла удержать улыбки девушка. 

     Амон ухмыльнулся: 

     — Куда от него денешься? Похоже и у дьяволов есть свой крест, им является Юм. Что же касается Катерины и её друга, то они уже давно в городе. Где-нибудь в ресторане изучают национальные блюда.

     — Значит, остаётся Пес, — подытожила девушка, следуя за исчезающим в дверях Амоном.

     Услышав своё имя, собака сорвалась с места, где по приказу хозяина пролежала всё это время и завертевшись радостно юлой у ног, поспешила покинуть комнату.

     

     

     — Для горожан, похоже я выгляжу довольно эпатажно, — заметила Светлана, поймав на себе очередной удивлённый взгляд. — Мало того, что я в чёрном, неподходящим для здешнего климата, где предпочтительней одежды белого цвета, а тут ещё татуировка и стилет. Наверное, меня за сатанистку принимают. 

     Амон неопределенно хмыкнул на замечание девушки, и молча продолжил свой путь. Идущая рядом Светлана, крепко держала за ошейник чинно вышагивающего Пса. Тот вёл себя на удивление спокойно. Очередной любопытный взгляд, заставил девушку занервничать. С досадой она сказала:

     — Ещё колье, которое нужно носить с длинным до пола, вечерним платьем. А не в шортах с укороченной кофтой.

     — У тебя оно есть, — заметил Амон.

     — Ну, да. Буду в вечернем платье по городу гулять. — Светлана весело фыркнула, представив себя со стороны. — Амон, Вы не слышите их мысли? Знаете, что они думают обо мне?

     — Разумеется - нет, — отмахнулся Амон.

     — Как так? — удивлялась девушка.

     — У меня одно только дело: слушать о чём думают окружающие? Сейчас тысячи, а может миллионы, призывают дьявола к себе.

     — А ещё больше создателя, — добавила девушка. — Их тоже никто не слышит? Как же исповедь, молитвы?

     — А никак, — ухмыльнулся дьявол. — Или ты думаешь: нагрешил, потом пришёл, покаялся и уже святой? Нет. Человек сам творит себя, сам строит будущее, сам создаёт свою душу. 

     — Вот он искренне покаялся. Он попадёт в Ад?

     — Нет. У него будет шанс - реинкарнация. Там, в следующей жизни, он покажет насколько был искренен.

     — Не могу поверить, — с сомнением покачала головой Светлана. — Значит молитвы, обращения к небесам, всё напрасно?

     — Всё-таки люди эгоисты, — с какой-то радостью сказал дьявол. — Сели в санки и ждут когда кто-нибудь их потянет, или дьявол, или Бог. Все надеются, на приход и помощь сил из другого мира. Для них большой роли не играет тёмные ли они, или светлые. Главное, чтобы впрягись. Они не могут поверить, что предоставлены самим себе и сами должны совершенствоваться. Библия же это не что иное, как путеводная нить.

     Обернувшись к девушке Амон, скривив в усмешке рот, добавил: 

     — В оба конца, нужно только ухватиться за неё и пойти в правильном направлении.

     — Даже так? — не поверила она. 

     — А кто устроил столь знаменитую Варфоломеевскую ночь, как не рьяные католики? Эта дорога на небеса не вела.

     Амон замолчал. Пройдя несколько шагов, остановился. Поманил рукой околачивающегося подростка лет пятнадцати. Светлана, остановившись в сторонке, наблюдала как подросток опасливо и настороженно поглядывая на рыжего мужчину, приблизился к нему. С вызовом вскинул голову ожидая, что тот скажет. Но Амон ничего не сказал. Молча вложил в руку парня толстую пачку денег и дружески похлопав по плечу, двинулся дальше. Девушка поспешила следом, порядком удивленная столь необычным жестом со стороны Амона. Пройдя квартал он нарушил молчание:

     — Это не милосердие, — предупреждая вопрос сказал он, лениво разглядывая прохожих. 

     — Тогда. Что это? — недоумевала Светлана.

     — Ты его хорошо запомнила? 

     — Думаю… Да

     — Вечером, всё поймешь, а пока, куда бы ты хотела пойти?

     — Куда предложите.

     Амон хмыкнул. Остановился, заглядывая ей в лицо:

     — Мне абсолютно всё равно куда вести. В любом месте есть люди, за которыми я могу наблюдать.

     — И искать следующую жертву, — закончила за него фразу Светлана.

     — Вот именно, — сухо подтвердил Амон.

     — Музей, Вы не против посетить? Вот только... Пустят ли туда Пса?

     — Он не доставит нам хлопот, — заверил Амон останавливая такси, приказывая ехать в центр.

     

     Вечером, уставшая девушка вернулась в особняк. Но прежде чем войти в дом, Амон протянул ей вечернюю газету. Светлана взяла её недоумевая, почему он это сделал, ведь она не знала португальского. Перелистав страницы, остановила взгляд на фотографии мальчика, не сразу она связала её с тем, уличным подростком. Рядом с его фотографией была ещё одна, на ней разбитая машина, наполовину залетевшая под грузовик. Фотография была чёрно-белая, но лужа возле изогнутой дверцы наталкивала на мысль, что она должна быть алого цвета. 

     Подняв глаза от фотографии, Светлана вопросительно посмотрела на Амона. Тот, похоже, ожидал вопрос:

     — Узнала? 

     — Да. Но, что с ним случилось?

     — Он пошёл не в ту сторону… Впрочем, я ожидал такую развязку.

     — Что произошло? Это после того как Вы дали ему денег?

     — Как видишь, он выжал из них всё 

     — «Выжал»? — не поняла она его.

     — Натурально, выжал. Напился, обкурился марихуаны, нужно заметить, чувство товарищества у него есть. Ничего не пожалел для друзей.

     — Дальше, — потребовала девушка, и её сердце сжалось в нехорошем предчувствии.

     Амон повёл рукой:

     — Дальше - девочки и, ещё выпивка и марихуана. Угнали машину и вот результат, — он кивнул на фотографию в газете. — «Там» ему не скучно, ведь друзей он прихватил с собой.

     С грустью посмотрев на дьявола, девушка спросила:

     — Зачем Вы это сделали?

     — Что? Дал денег? Но я не заставлял угонять автомобиль.

     — Мир летит в тартарары, — пробормотала Светлана распахивая тяжёлую резную дверь и входя в особняк. Идя по коридору, вполголоса добавила: — В большей степени, виноваты сами люди.

     Войдя в зал, Светлана остановилась. Здесь уже были все. В камине полыхал огонь и жар уносился в трубу не повышая температуры, и без того тёплого помещения. Множество горящих свеч, в серебряных канделябрах с затейливым узором, заливали комнату ярким светом. Было по-домашнему уютно.

     Вытянув ноги под стол, Барон оживлённо беседовал с Валентином. Катерина, заняв соседнее кресло, с головой погрузилась в ярко пестревший журнал мод. Дорн, раскинувшись на низком, необъятном диване, сощурив глаза с иронией посматривал на развалившегося поблизости Юма который время от времени вставлял реплики, дополняя рассказ Барона. Здесь царила дружеская обстановка, приятная и непринуждённая. Впервые секунды Светлане показалось, что находится в компании друзей, пока Дорн не поднял голову, разглядывая вошедших. Глаза сверкнули адским огнём, очнувшись Светлана вспомнила кому они принадлежат.

     Приглашающим жестом, Дорн указал на диван. Амон, стоявший позади девушки, слегка подтолкнув в спину направил к Дорну. Сам присоединился к Барону где возникла бутылка коньяка. Юм, спрыгнув с дивана, поспешил «влиться» в компанию.

     Светлана заметила, как Дорн скользнув взглядом по ожерелью, перевёл его на Амона, что-то раздумывая, затем снова повернул голову к девушке.

     — Как тебе город? — спросил он и от его низкого голоса затрепетал огонь свечей. 

     Катерина подняла голову от журнала.

     — Красивый, — ответила Светлана.

     Обернулась на возглас Катерины:

     — Ах, какое великолепное колье! Валентин! — позвала Катерина. — Я тоже хочу такое! Почему ты меня не балуешь? — капризно добавила она.

     Светлана растерянно посмотрела на Дорна, увидела в его глазах лёгкую насмешку. Еле заметно улыбнувшись, он поддержал Катерину:

     — Действительно Валентин, такую прекрасную женщину, ты вдруг обходишь вниманием. Нехорошо.

     — Сир! — слишком уж поспешно воскликнул Валентин, мельком бросив взгляд на девушку. — Где же я могу достать такие вещи?

     — В ювелирном, — отозвался Барон.

     — Нужно иметь большие деньги, — возразил Валентин.

     — В следующий раз позови меня. Вместе подыщем что-нибудь для Катеньки, — сказал Барон, опрокидывая стопочку в рот.

     — Какие вы милые, — с нежностью заметила Катерина.

     — Так… Всё ясно, — мрачно отозвался Юм. — Значит балуем? Со всей присущей мне скромностью, хочу заметить: я тоже люблю когда меня балуют.

     — Не замечал, — с сомнением сказал Барон.

     — Конечно, где уж замечать, — горестно посетовал Юм. — Если никто не потрудился, сделать мне подарок.

     — Да, нет, Я не это имел в виду, — отмахнулся Барон. — Я не замечал присущую тебе скромность. Разве она у тебя есть?

     — А то! — с гордостью вскинул голову Юм, и с обидой заметил: — Можно подумать ты её искал.

     — Извини, — развёл руками Барон. Весело добавил, ни к кому не обращаясь: — Что имеем – не храним, потерявши – плачем.

     — Истину глаголешь! — важно изрёк кот. — Вот потеряете меня, ой наплачетесь.

     Послав уничтожающий взгляд в сторону кота, Амон презрительно фыркнул. Барон же, с любопытством посмотрев на обиженного Юма, ласково заглядывая в глаза, поинтересовался:

     — А, что бы ты хотел получить?

     Юм глубоко задумался, наконец махнул лапой и сказал:

     — Мне всё равно, главное внимание… Чтоб подороже и со вкусом.

     — Ну, хорошо. Сейчас мы уделим тебе немного внимания, — пожав плечами, пообещал Барон.

     Внимательно посмотрел на кота, словно что-то прикидывая, или примеривая. Наконец, с улыбочкой слишком уж сладкой, чтобы быть дружественной, щёлкнул пальцами.

     Весь в ожидании, Юм замер.

     Зал на мгновение озарился ярким светом, и на Юме засверкал бриллиантами и изумрудами - ошейник. Тут же, возле Юма возникло зеркало, в котором он отразился во всей своей красе.

     — Что... это? — еле смог выговорить эти два простых слова Юм.

     Голос его повысился. Сверкая глазами повернулся к Барону. Ткнул лапой в свою шею. 

     — Что это?

     — Ошейник, — любезно объяснил Барон. — Подарок от всего сердца.

     — Я что? Похож на собаку?

     — Коты тоже ходят в ошейниках, — попытался оправдаться Барон. Всплеснул руками. — Ой, извини! Ты же просил подороже? Сейчас брелок подвешу. Сразу стоимость ошейника поднимется.

     — Ты бы ещё намордник подарил, — заворчал Юм и осёкся при появлении обещанного Бароном брелока. Обвёл бешеными глазами присутствующих. Те старательно скрывали улыбки, подавляя смех.

     Прокашлявшись, чтобы скрыть смешок, Катерина заметила, обращаясь к замершему в полнейшем негодовании Юму:

     — Выглядишь вполне мило…

     Светлана поспешила отвернуться, чтобы кот не заметил улыбки, которую было невозможно подавить, несмотря на все старания быть серьёзной.

     Да. Барон «постарался» для своего друга. Слово «брелок» не совсем подходило к тому, что висело на изумительном ошейнике Юма. Оно действительно, ощутимо поднимало стоимость украшения, но только вместе с весом. Неумолимо притягивая Юма к земле, золотым ядром, размером о кокосовый орех. Крепился он к ошейнику цепью, также отлитой из золота, Цепь была короткой, примерно с полметра. Всего шесть звеньев было в ней.

     — Вы, что? Утопить меня вздумали?! — взвыл, наконец обретя дар речи кот. — Вот, уже и ядро к шее пришпилили!

     — Да, нет же Юм. Это брелок, правда немного великоват… Но смотри, сколько золота! — попытался убедить Барон.

     Валентин, до этого кусавший губы, прокашлявшись, как совсем недавно делала до него Катерина, заметил:

     — Ты же бесценный кот! Любой отдаст всё, чтобы заполучить тебя!

     — Мою шею, — угрюмо поправил Юм. — Мою шею, а не меня, — всхлипнул. — Отрубят мне гангстеры голову, как пить дать, отрубят. Как же я потом, без головы-то буду?

     — Телохранителей найми, — с готовностью услужить подал идею Барон. — Например Амон.

     — Да?! Он меня «неловким» движением, чисто случайно с моста не столкнёт?! — спросил Юм, безуспешно пытаясь сдвинуть с места «брелок». 

     Барон, потеряв терпение рявкнул.

     — Вот что, Юм... Я тебя «побаловал»? Ты получил все знаки внимания?

     — Да... Но…

     — Дарёному коню в зубы не смотрят, — перебивая кота, сухо сообщил Барон. — Как мог, так и побаловал. А ты, со своей скромностью, сделай вид, что подарок понравился и что он тебе очень нужен.

     — Нужен, — ворча, повторил Юм, — нужен как ядро каторжнику на галерах. Таким «брелком» он хоть надсмотрщика подкупит, а мне кого подкупать?

     — Тебе, не угодишь!  — возмутился Барон.

     Снова сверкнул ослепительный свет и Юм облегчённо вздохнув, наконец, смог поднять голову.

     — Пожалуйста, не надо больше знаков внимания. Я спокойно обойдусь без ваших подарков, — сообщил он,

     После этих слов, никто уже не сдерживал смеха и огоньки свеч весело заплясали от дружного хохота.

     — Мальчишки, — отвечая на мысли Светланы, махнул рукой Дорн. —Разыгрывают друг друга. Прямо мелкие бесы, всё бы им похохмить…

     — Магистр! — воскликнул Барон, услышав слова Дорна. Лёгкое удивление прозвучало в голосе.

     Дорн успокоил:

     — Все нормально, Изер… Как мальчика устроили?

     — По высшему разряду, — поспешил сообщить Барон. Юм и Амон, соглашаясь, молча склонили голову. — Дело теперь за временем, сир.

     Дорн, разглядывая огонь в камине кивнул. Языки пламени, отражаясь плясали в его глазах. Не отрывая глаз от очага, Дорн заметил:

     — Здесь уже делать нечего. «Летучий голландец» может поднимать якорь. Но… Повременим. Впереди большой праздник. Почему бы нам, не почтить его своим присутствием?

     — О да! Сир! — радостно всплеснула руками Катерина. — Это будет просто великолепно! Я надену своё лучшее платье.

     — Катюша, — перебил Барон. — Не думаю, что платье там оценят, скорее наоборот, оценят его отсутствие.

     — Вот как? — удивилась Катерина. — Что же мне тогда одеть? 

     — Ничего, — улыбнулся Барон и посмотрев на возмущенного Валентина, посоветовал: — Исходи из того, что будет очень жарко.

     Юм издал горловой звук, по-видимому, пытаясь высказать своё несогласие, капризно заметил: 

     — А мне из чего исходить? Последнее что ли снять? — демонстративно указал на свою шерсть.

     Барон отнёсся к нему с участием. Озабоченно осмотрел, с сочувствием предложил: 

     — Может... Обрить? Тело дышать будет.

     — Спасибо за заботу, — с горечью поблагодарил его Юм.

     Барон не унимался:

     — Но, не обязательно наголо... Можно, под пуделя...

     Юма передёрнуло:

     — Сир! — воззвал он к Дорну. — Примите меры. Только что утопить хотели. Теперь по плану, меня изуродовать. 

     — Юм, ты только выиграешь, — принялся увещевать его Барон. — Станешь модным, стильным котом. Кошки будут в шоке.

     Снова лёгкая судорога пронеслась по телу кота вздымая шерсть. Мрачно посмотрев на улыбающегося Барона, он пробормотал.

     — Что в шоке - факт. Изер предоставь заботы о моей внешности, мне самому. Я сам знаю, что вводит в шок кошечек. 

     — Дикие вопли по весне? — прищурив глаз, уточнил Барон.

     — И это тоже! — дёрнув хвостом, отрезал Юм.

     — Скоро весна, — не унимался Барон. — Готовься к ночным серенадам и прими моё предложение. Стиль это что-то. 

     — Брейся по пуделя сам, — рявкнул, теряя терпение кот. — На своём примере убеди меня, что твой «стиль» чего-то стоит.

     — Один-ноль, — рассмеялся Валентин. — Уел он тебя. Изер.

     — Ему не дано понять чувство прекрасного, — обрёчено махнул рукой Барон. — Пусть ходит «болонкой».

     — Болонкой? — заволновался кот. Покинув столик, приблизился к зеркалу, принялся крутиться возле него стараясь рассмотреть себя во всех ракурсах. Облегчённо вздохнув, отошёл от зеркала еле слышно пробормотав: — Очень симпатичный кот и никаких признаков болонки.

     — Юм, я образно выразился, — хлопнув себя по колену, развеселился Барон. 

     Проигнорировав, кот разлегся неподалеку от камина, повернув морду к огню. Громкий стук в дверь прервал это приятное занятие. Одним прыжком взлетев на массивную люстру, что висела под потолком (на его счастье, восковые свечи там ещё не были зажжены), сделав дикие глаза, сообщил голосом полным безнадёжной тоски:

     — Гангстеры! За мной пришли.

     Стук повторился. Юм заёрзал. Несколько свеч упало на ковёр. Светлана неуверенно предложила:

     — Я открою?

     — Открой, — согласился Барон. Подняв глаза к потолку, посмотрев на кота, сказал: — Юм это не к тебе. Ты же отказался от моего подарка.

      Подойдя к дверям, девушка расслышала как Юм на его замечание, ответил ядовитым тоном:

     — Отказался? Когда это я отказывался? Ты сам забрал. 

     Так и не дослушав, что ответил ему Барон, девушка распахнула дверь. На пороге стоял мужчина, выше среднего роста, в белом костюме. Лёгкая, белая шляпа с широкими полями, скрывала половину его лица, оставшаяся половина, оттенённая белым цветом, являла собой явный контраст. Толстые губы наталкивали на мысль, что перед ней представитель негроидной расы.

     Когда посетитель рассматривающий, что-то под ногами, поднял голову, девушка убедилась, что перед ней действительно негр. Не юноша, но и не старик. Ему было за сорок. Точнее, девушка ответить бы затруднилась.

     Подняв голову и оглядев девушку, мужчина кивнув, отвернулся. Проследив за его взглядом, Светлана увидела стоявший в стороне, у обочины белый «Кадиллак» с затемнёнными стеклами. В одно из этих стёкол, негр что-то сообщил. Снова повернулся к девушке и обратился уже к ней. Ничего не поняв, она попробовала английский:

     — Вы к кому?

     Негр оживился. Мигом сориентировавшись, сказал:

     — О, сеньорита говорит по-английски! Замечательно. Я - Антонио Барбосса.

     Девушка с недоверием посмотрела, что-то он не был похож на Антонио. Это имя ему явно не подходило

     Антонио продолжал:

     — Я частный детектив, мистер Спиллер нанял меня, найти вашу компанию. Ведь Вы здесь не одни? 

     — Нет, — несколько растерянно ответила девушка, рассматривая вышедшего из «Кадиллака» седого господина. Он тоже был одет в белый костюм, но это был европеец. — Что Вы хотели? — спросила она Антонио, не спуская глаз с европейца.

     — Мы к хозяину, по делу, — ответил Антонио, вежливо уступая место европейцу. Указав на него рукой, добавил: — Сеньор Спиллер хочет поговорить. Он с деловым предложением,

     — Вы наверное ошиблись, — она всё ещё пребывала в нерешительности,

     — Вчера. На ипподроме, — не спрашивая, утверждая сказал Антонио: — Вы там были. 

     — Да, — согласилась девушка, и тень грусти набежала на лицо. Она помнила ипподром и то, что там случилось.

     Антонио сделал шаг к двери высказывая настойчивость. Спиллер пододвинулся к нему, в молчаливой поддержке. Глубоко вздохнув, девушка указала рукой в коридор. 

     — Проходите. Но не думаю, что дело так важно, чтобы приходить сюда.

     Спиллер устремился вперед. Антонио остановился, внимательно посмотрев на девушку:

     — Что ты хотела этим сказать? — поинтересовался.

     — Вчера… Вы были на ипподроме?

     — Да… Ужасное зрелище, — сознался Антонио.

      Пристально посмотрев в глаза. Светлана, растягивая слова, медленно спросила:

     — И Вас ничему не научило?

     Антонио глубоко задумался. Девушка не торопила его. Она ждала. Размышляя вслух, негр сказал: 

     — В принципе моя работа окончена. Я нашёл вас. Больше мы ни о чём не договаривались. — вежливо приподняв шляпу над головой, улыбнувшись с признательностью, он сказал: — Прощайте, маленькая леди.

     Развернувшись, Антонио покинул дом, навсегда.

     Закрыв дверь, девушка направилась в зал, откуда доносился возбуждённый голос сеньора Спиллера:

     — Господа, я к вам с деловым предложением, — он покосился на вошедшую в зал девушку и повернувшись к Амону и Барону, попытался объяснить цель своего визита: — Вчера, я увидел мировую сенсацию!

     Низкий голос за спиной Спиллера, заинтересованно произнес:

     — Расскажите, что Вы увидели.

     Пока Спиллер, удивлённо поворачивался в сторону говорившего, девушка опустилась на диван, окинув взглядом комнату убедилась, что за время её отсутствия Катерина и Валентин куда-то исчезли, и люстра раскачивалось под потолком уже опустевшая.

     Подскочивший Барон, суетливо знакомил Спиллера с хозяином: 

     — Сеньор Спиллер. Дорн - магистр, — последнее слово, он подчеркнул особо.

     Дорн снисходительно кивнул, предотвращая словесный поток Спиллера, почуявшего в «магистре» хозяина, спросил, обращаясь к Барону:

     — Изер, так что произошло?

     Он слегка замялся, словно школьник вызванный на ковёр к директору, махнул рукой, с некоторой ехидцей сказал:

     — Это всё Юм. Он, сир, участвовал в скачках.

     Разговор шёл на английском и Спиллер уловив смысл разговора, влез в него:

     — О! Он великолепно. Великолепно прошёл скачки! Из-за него я и пришёл сюда. У меня очень выгодное предложение! Я покупаю его. 

     — Юма? — удивился Барон.

     — Разве скакуна так зовут? — в свою очередь удивился Спиллер. — Мне показалось, было названо другое имя.

     — Ясно, — скривив рот, усмехнулся Дорн. — Тебе нужен вороной. Но… зачем? Он слушается только своего хозяина.

     Спиллер задумчиво поджал губы. Прошла минута. 

     — Скрестить, — предложил он, — у меня есть отличная пара, для «вороного».

     — Нет. Так не пойдёт, — покачал головой Дорн. — Сначала нужно разобраться для чего он тебе. Разводить породу или участвовать в скачках?

     — Это так важно? — враждебно осведомился Спиллер.

     — Да. Если для разведения, мы помочь ничем не сможем, а вот для состязаний, пожалуй, подсобим.

     — И во сколько же вы оцениваете «вороного»? — Спиллер выжидающе посмотрел на Дорна.

     Тот вежливо, но равнодушно улыбнувшись, заметил:

     — Речь идет не о «вороном», а удаче в скачках. Тебе нужен победитель, и я так понимаю, с гарантией?

     Прищурив глаз, Дорн посмотрел на собеседника. Спиллер подтверждая, кивнул.

     — Я тебе дам двух гнедых скакунов. Они сделают тебе деньги.

     — Они - лучшие? — забеспокоился Спиллер.

      Барон и Амон с насмешкой посмотрели на сомневающегося Спиллера. Дорн успокаивающе сказал:

     — Они лучшие в мире. Смело выставляй на скачках.

     — Сколько? — деловито осведомился господин, имея в виду деньги.

     — Услуга за услугу.

     Спиллер задумался. Дорн посмотрел на Барона, многозначительно перевёл взгляд на бизнесмена. Барон тут же, незамедлительно пододвинул один из стоявших поблизости кресел Спиллеру. Тот, приняв заботу, грузно опустился в него. С озадаченностью посмотрел на Дорна.

     — Признаться, мне легче заплатить, — сознался он. — Боюсь, услуга влетит мне в кругленькую сумму.

     — Возможно, — согласился Дорн. — Но дело стоит того.

     — В чём заключается услуга? 

     — Ты построишь храм. 

      Спиллер хмыкнул:

     — Не ожидал встретить столь верующих, деловых людей. Храм - вещь дорогостоящая. Окупят ли мне его скакуны, ведь всего пять-шесть лет и конь уже никуда не годен.

     — Только не гнедые, — возразил Дорн. — Они будут бегать, и бегать резво, пока будет стоять храм. Могу успокоить, найдутся ещё желающие помочь тебе в строительстве храма.

     — И кому будет храм? Какой религии? Какие обряды будут совершаться в нем?

     — Храм Люцифера, похоже, этим всё сказано

     — Хо! — Спиллер выдохнув воздух, с изумлением уставился на хозяина. — Бог мой! Вы что сатанист?

     — Магистр, — подал голос Барон, подсказывая. 

     Дорн задумался, вероятно, обдумывая заданный ему вопрос.

     — Сатанист, — повторил он. — Нет, я б так не сказал. Скажем. Это моя прихоть.

     — Странная причуда, —заметил Спиллер. — Кроме храма, больше ничего?

     — Ничего.

     — Отлично! Я пришлю своего адвоката, составим договор.

     — Необязательно, — пренебрежительно махнул рукой Дорн. — Ты заинтересован, чтобы скакуны приносили доход. Я - чтобы храм был воздвигнут. Наши интересы - вот гарантия.

     — Если так считаете, — неуверенно протянул Спиллер и тут же с вызовом добавил: — Скакунов я сначала проверю, так ли они хороши как Вы уверяете.

     — Обязательно, — кивнул Дорн. — Пользуйтесь ими. Надо же как-то оправдывать расходы. Но будьте уверены, я буду в курсе всего. Человек с чертежами придёт завтра.

     — О’кей, — согласился Спиллер. — Когда доставите животных? 

     — Они уже в твоих конюшнях и прислушайся к моему совету, этим животным нужна энергия. Много энергий. Одной травы мало. Белки.

     — Хорошо, — озадаченно сказал Спиллер. — Им будут давать яйца.

     — Нет, — жёстко блеснул глазами Дорн. — Мясо - вот нужный белок.

     — Варить? — уточнил Спиллер. 

     — Зачем портить продукт? — ухмыльнулся Амон. — Кормите сырым. Вот увидишь им понравиться.

     — Что за животные такие? — воскликнул господин.

     — Построишь храм, догадаешься, — пообещал Дорн. Негромко хлопнул в ладони и в зал неслышно вошёл один из подчиненных Амона. — Проводи сеньора, — приказал Дорн и напоследок пообещал: — Спиллер, это не последняя наша встреча. Мы ещё увидимся. Удачи.

     Перейдя на русский язык. Дорн, провожая взглядом спину Спиллера, сказал, обращаясь к сидящим в зале:

     — Он первый опробует воздвигнутый храм в качестве жертвы. Изер, потом распорядись об установке алтаря, а для чего… — Дорн зловеще осклабился. — Спиллер узнает позже.

     Светлана тихо кашлянула, Дорн повернулся к ней, устремив полыхающие огнём глаза:

     — Не одобряешь? — мягко, как будто даже ласкою улыбнулся он.

     Светлана отрицательно покачала головой и словно оправдываясь, сказала:

     — Он же будет для Вас строить храм, зачем так жестоко с ним обходиться?

     Барон, с иронией возведя очи к небу, процитировал Пушкина: 

     — «Таких как он, такая бездна!»

     Дорн, соглашаясь, качнул головой. Скучающим, безразличным голосом, заметил:

     — Саваоф не одобрит его сделку. А в моё царство он попадёт с церемонией достойной князя. Мы оценим заслуги Спиллера и воздадим по ним сполна. 

     — Светлана, присаживайся к нам, — позвал Барон из-за столика. 

     Амон, разлил коньяк по рюмкам.

     — Нет, спасибо не хочется, — отозвалась девушка и осенённая внезапной мыслью, спросила: — Сир, Вы можете разговаривать с любым человеком на земле, невзирая на его национальность?

     Барон, с иронией скосив глаз на девушку, поднимая рюмку, тихо сказал Амону:

     — Ребенок ещё.

     Последний соглашаясь, еле заметно усмехнувшись, кивнул.

     Дорн, оставив без внимания перемигивания за столиком, ответил:

     — Разумеется, я знаю все языки. Поскольку ты русская, мы предпочитаем говорить по-русски. Зачем тебе чувствовать себя изгоем в моём окружении?

     — Но, это же огромное количество языков! — поразилась девушка. — Всё знать, невероятно!

     — Мелочи, — презрительно скривился Дорн. — Ведь есть же люди, знающие десять, двадцать, тридцать языков, а это всего лишь люди.

     — А как вы общаетесь между собой? На каком языке?

     — Мысленно, телепатией. Мгновенная передача на расстояние информации, образов, — любезно откликнулся Барон, опережая Дорна. Тот с равнодушием отнесся к его выходке.

     Светлана попыталась внести окончательную ясность:

     — Сир, с людьми телепатически Вы можете говорить?

     Амон фыркнул в свою рюмку.

      Барон, закрыл глаза и со вздохом покрутил головой, словно пытаясь сказать: —  «своей наивностью она загонит меня в гроб».

     Не проявляя никаких эмоций. Дорн спокойно ответил, предварительно сурово посмотрев на Барона:

     — Конечно, мы можем телепатически общаться и с человеком. Но посуди сама, вдруг неизвестный голос говорит с тобой, а вокруг никого нет. Испугаешься?

     — Да, — созналась Светлана.

     — А испуганный человек, зачем он нам? Не поговорить, не договорится. Это люди выдумали: мол, чем запуганней, тем дьяволу лучше. Вот и представляют нас чёрт знает кем. И не догадываются, что в сущности, они как мы. Да и зачем нам стращать, если можно спокойно, тихо, мирно, подойти к интересующей нас теме, интеллигентно по-джентельменски разобраться с ней.

     — Да, — откликнулся Барон, — не так страшен чёрт, как его малюют.

     — Изер не переусердствуй, — посоветовал Амон, — ещё нимб появиться.

     — Я в том смысле, что им всё равно не постичь какие мы в действительности. На картинах пишут каких-то страшилищ, чудовищ. Разве мы такие? — улыбнулся, — Амон?

      Амон весело осклабился:

     — Нет, мы не такие, — согласился он с Бароном.

     — Может, они пытаются изобразить вашу внутреннюю сущность, а не внешний вид, — предположила Светлана с лёгким вызовом.

     — Может быть, — откликнулся Амон, — нужно будет увидеться с художником. По-дружески поговорить. Узнать чем мы не угодили, что малюют как хотят.

     — Тебя это так волнует? — удивился Барон.

     Амон отмахнулся:

     — Нет конечно, просто интересно пообщаться с человеком связанным с искусством, может чего посоветую. Свожу кое-куда…

     — Интересно, а полиция ищет виновников происшествия на ипподроме, или только Спиллер нанял детектива для поиска?

     — Ищет, — откликнулся Барон, — ищет Светлана, только найти не сможет. Юм, их по кругу водит.

     — Почему же Спиллер нашёл? — посмотрела на Барона, Светлана.

     Но за него ответил Дорн:

     — Показали где искать. Направили Антонио по нужному следу.

     — Вы всё знали и ждали его появления? — с ужасом уточнила девушка. На секунду, ей показалось, что бездна разверзлась под ногами, и из неё потянуло холодом безнадёжного предопределения, отчаяния, тоски. В эту секунду, сама жизнь предстала записью в журнале, со своим началом и концом. И невозможно изменить, потому что Судьба. Спиллер должен был быть на скачках. Увидеть вороного. Пожелать приобрести его. Он должен был прийти к Дорну. Светлана с удивлением констатировала не завершённость. Но должен ли он был, соглашаться с условием Дорна?

     — Сир, Спиллер мог отказаться от Вашего предложения?

     Спросила девушка.

     Дорн отвернулся от камина. Амон и Барон, казалось, замерли в ожидании ответа. Вполне возможно, что Светлане показалось, но не исключено, что они прислушиваются к разговору.

     — Он мог отказаться, — ответил Дорн и добавил с иронией. — Но он бизнесмен. Зачем ему отказываться от выгодной сделки? Скакуны принесут ему миллионы, а храм он построит руками бродяг и безработных, которые за мизерную плату, или за еду согласятся работать на него. Зачем ему связываться с профсоюзами? Платить налоги? Не исключено, что пропавших без вести, со стройки людей, следует искать в «белках» скакунов. Спиллер будет мыслить глобально и не оставлять улик.

     — Не могу поверить, — покачала головой Светлана.

     Барон, всё-таки прислушивающийся к разговору, внезапно вернулся к теме искусства:

     — Амон как ты думаешь, как изобразят на полотне внутреннюю сущность Спиллера художники?

     Амон задумался. Цокнул. Повёл языком по клыкам:

     — Нарисуют длинные зубы, — предположил он и добавил: —Окровавленные клыки, рот подбородок. 

     — Горящие алчностью глаза, — подсказал Барон.

     — И руки, с длинными пальцами и острыми когтями, — закончил зарисовку портрета Спиллера, Амон. — Вот тебе Светлана и портрет дьявола. А с виду не скажешь. Такой солидный господин.

     Закусив губу, девушка вздохнув еле заметно, покачала головой. В зале воцарилась тишина. Но ненадолго. Искоса поглядывая на сидящих за столиком, девушка на конец, не выдержав, спросила:

     — Почему вы так много пьете?

     — Вот те на! — воскликнул Барон поперхнувшись, его рука с рюмкой замерла. — Никогда не подумал, что меня будут упрекать в пьянстве!

     — Хлестать воду, что ли прикажешь? — проворчал Амон, опрокидывая рюмку коньяка в рот. Поставив рюмку на столик, посоветовал смутившейся Светлане: — Ты нас с людьми не сравнивай. То, что для них яд для нас отличный напиток.

     — Может, только из-за него и стоило попутешествовать в этом мире, — поддержал Амона, Барон.

     — Ну, извиняюсь, — улыбнулась Светлана и с любопытством поинтересовалась: — Почему коньяк, а не скажем... спирт? Он-то покрепче будет...

     — Спирт для дам, — отмахнулся Барон. — Нам, что посолидней. И потом, коньяк более благородный напиток, нежели спирт. А вековая выдержка и вовсе делает его бесценным.

     — Я думаю, — согласилась девушка, — если ещё его стоимость оценить в денежном эквиваленте.

     Дорн неопределённо хмыкнул, выслушав диалог. Сказал ни к кому, не обращаясь, но явно подтрунивая над ними:

     — У моей свиты, особое отношение к спиртному. Удивляюсь, как они ещё не пристрастились к наркотикам..

     — Магистр! — озадаченно воззвал к хозяину Барон. — Это же самое лучшее, что изобрело человечество за свою историю. Конечно, не без нашей подсказки... 

     Амон кивнул, соглашаясь:

     — Как хорошо было раньше за рюмочкой, другой, подсказать человеку как избавиться от надоевшего соседа. Сейчас же чай, кофе, всё суррогаты, заменившие алкоголь. 

     Дружески хлопнув Амона по плечу, Барон с воодушевлением сообщил:

      — Но теперь есть героин. Вот от чего люди действительно сходят с ума. С его помощью они получают возможность, заглянуть в иной мир. Посмотреть на владения Хозяина, — саркастически улыбаясь, заметил: — Наркоманы, уже при этой жизни подыскивают себе «тёпленькое» местечко в Аду. К моему сожалению Сир, наркотики не берут нас. Да и времени мало, чтобы пристраститься. Ведь мы так редко бываем в мире людей

     — Да? — Светлана была заинтригована. — А как же вы влияете на события, на людей?

     — Через посредников, — охотно откликнулся Барон.

     — Вселяетесь что ли?

     — Вот ещё! — фыркнул Амон. — Какая глупость.  В принципе конечно, можно... Но зачем? В людей вообще никто не вселяется. Разве что, мелкие бесы, да и они ненадолго, пошалят и отвалят.

     — Я сама видела по телевизору, как священники изгоняют дьявола из человека. Асмодея, Везельзевула… 

     Огоньки свеч затрепетали, смех Сатаны прокатился по залу, заставляя дребезжать оконные стёкла.

     — Шарлатаны. Все священники шарлатаны, — улыбаясь, сообщил Дорн Светлане, — говоришь, Асомедея изгоняли? Ну-ну. До чего дошла людская наглость!

     — Посредники? — напомнила девушка.

     — Эти люди, которые сами возродили в себе кусочек тьмы. Мы общаемся с ними через сны, видения, реже - сами приходим.

     — Но, — Барон, выразительно посмотрев на девушку, — никогда не вселяемся в них. Вероятно, священников сбили с толку сумасшедшие, страдающие истерией, эпилептики, и в конце концов маньяки, думаешь мало их на Земле? 

     — Хватает, — согласилась девушка. — Сир, разрешите Вас покинуть? 

     — Только до утра, — с иронией откликнулся Дорн.

     — Как скажите, — вставая с кресла пробормотала Светлана, направляясь к лестнице.

     За спиной погасли свечи, погрузив зал в полумрак. Огонь в камине, лишь слегка освещал комнату, отбрасывая на стены тени сидящих.