Сон в руку.

Старший прораб Парамонов встрепенулся от прикосновения чьих-то ног.
«Ходят тут всякие» - подумал он сквозь дрему, пропуская кого-то через себя.
Это пробирался к трибуне очередной оратор.
«Товарищи,- начал он.- Велики простои механизмов по нашей вине. С этим надо как-то кончать».
«Да, кончишь, - подумал про себя Парамонов, удобнее устраиваясь в кресле.- Не ты первый, не ты последний? Говорили уже об этом».
Урчание вентилятора и монотонная речь оратора убаюкивали и клонили ко сну. Но Парамонову не спалось. Что-то тревожило. Ему надо было что-то сделать. А что именно, он не мог вспомнить.
« Нет хозяина на стройке, - доносилось до ушей старшего прораба.- Не умеем экономить в большом деле и малом … и надо как-то строже спрашивать за недогляд с мастеров и прорабов».
Не смотря на открытые двери и окна в зале было тепло и даже жарко. Система отопления, как бы желая угодить своим хозяевам сидящим в зале, работала во всю мощь, располагая к приятному отдыху. Но Парамонову не спалось.
Он огляделся. Все дремали, как могли, кто на плече соседа, кто, подложив под голову портфель. Не до сна было только ведущему собрание. Ему по долгу службы приходилось следить за регламентом. Будить то и дело засыпающего оратора, и приглашать других.
Увидев за столом президиума, клюющего носом председателя постройкома Потапова, он вспомнил, что собирался поговорить с ним об улучшении жилищных условий. Вот уже десять лет он с женой и двумя детьми ютился в коммуналке.
В задних рядах кто-то захрапел. И его тут же вывели из зала.
       «Молодцы дружинники, - улыбнулся Парамонов. Ему никогда не нравилось, когда кто-нибудь храпел. – Спать – спи. Но зачем же храпеть? Другим мешать? Чего доброго, проснется кто-нибудь и начнет выдвигать предложения. А эти предложения, как беда, одни не ходят. Обязательно, какие-нибудь замечания, а то и выговор с собой припрут, если не выполнишь поручения к сроку. И это опять таки работать надо! Ночами не спать. А при бессоннице, какие только мысли в голову не лезут? Хочется весь мир перевернуть…. Нет уж, лучше не надо! Тише едешь – дальше будешь. А будешь выступать, чего доброго критиковать, то можно и головы лишиться. Высокое дерево издалека видать, его и пилят…»
«Не редки случаи пьянства на рабочем месте, - перебил его мысли очередной оратор,- к концу рабочего дня. Особенно в дни получки и аванса…».
« Это точно, - подумал он, поднимая, неизвестно, когда упавшую шапку. - Бригадир Куропаткин вчера так нализался, что еле домой увели. Хорошо бы один, а то всей бригадой пьют. День рождения говорит, отмечали. Врут, конечно! У них каждый день праздник! И ни чего не поделаешь? Прижмешь, работать не будут…»
« Народному контролю, совместно с Комсомольским прожектором регулярно проводить рейды по объектам и выводить все недостатки, - загудела трибуна уже другим голосом, заставив Парамонова вздрогнуть».
« Читают постановление, - подумал он.- Значит скоро домой! Завтра надо будет, прийти на работу пораньше, и закидать снежком машину бетона, которую вчера вывалили в яму из-за ненадобности. И в спешке забыли замаскировать от посторонних глаз. Хотя и говорил этому Куропаткину, что будет комиссия…. А его хоть самого зарывай! А то, эти прожектористы – народ дотошный, во все дырки лезут, вынюхивают и фотографируют. Чего доброго и на бетон наткнуться? Хорошо еще, что заранее предупреждают о предстоящем визите. И мы уже за неделю знаем, не только о времени прибытия на объект, но и во что они будут одеты …».
Парамонов проснулся окончательно. И долго не мог сориентироваться во времени и пространстве. Голова раскалывалась надвое. Во рту было гадко. Огляделся. Часы на руках показывали шесть часов утра.
       - Надо же! Проспал в прорабской, - проговорил он.- Ну, собаки, все-таки накачали меня,- он сильно потряс головой, что бы окончательно прийти в себя.
И, вспомнив о предстоящей комиссии, пулей вылетел из прорабской, и закидал снежком бетон.
Но на этот день комиссии не было. Тогда он велел оградить все проемы и одеть всех в каски. На следующий день он предупредил всех любителей выпить, чтоб «ни – ни». К концу недели, в ожидании комиссии, он поднял на ноги всю снабженческую службу, и обеспечил всех работой.
Через неделю производительность труда подскочила не сто пятьдесят процентов. Не стало и прогулов.
Обещанная комиссия появилась только через месяц и признала работу участка самым лучшим. Администрация управления премировала Парамонова, ордером на трехкомнатную квартиру.