Зелёные небеса. Глава 16.

                                                              Глава шестнадцатая.

   Пришёл в себя в убежище. Вся чертовщина, витавшая в воздухе пропала, словно и не было её. Осмотрелся - взвод сидит на ковриках, все без исключения смотрят на меня. И как-то подозрительно смотрят, как будто я им денег должен, или натворил чего, а не валялся без памяти.

- А что случилось? - спросил я у Ленки. Заметил, что в отличие от остальных, её глаза были наполнены беспокойством, да и весь вид её излучал тревогу.

- Ты потерял сознание! - ответила княжна. - Как себя чувствуешь?

- Да нормально, - пожал я плечами. - В ушах только звенит… А что они так смотрят на меня?

 Кивнул на остальных курсантов.

- Обычно сознание при Выбросах теряют те, - сквозь зубы произнёс сержант Пустов. - Кто к ним не привык, не попадал под них. А в течение пары недель привыкает, и не вырубается, не правда, странно?

- И что? - не понял я.

- Да то, - глаза Ивана сузились. - Что не надо сказки про свои похождения в Грязях нам плести. А сам у врагов в комфорте отсиживался, знаем таких!

- Так, прекратить разговоры! - к нам подошёл Сандалло. - Мартынов такой же, как и вы, так что не надо демагогию разводить, сержант, не надо судить со своей колокольни о тех вещах, которых не понимаешь, или вообще ничего не знаешь. Ещё раз услышу, накажу. Всё, выводи взвод из убежища.

     Но взвод не воспринял доводы лейтенанта. Ранее доброжелательные курсанты теперь полностью игнорировали меня, судя по всему, посчитав полным балаболом и дешёвкой. Но больше всего было досадно из-за Ивана, тот, похоже, разочаровался во мне не на шутку. И ладно, виноват бы в чём был, а так… И факты не в мою пользу по полной.

Как так - жил в Грязях, а под Выбросом не был? Не с Луны же туда свалился?.. Да уж, не катит, что и говори, я уже догадался, что попал в этот мир аккурат в тот Выброс, промежуток, скажем, небольшой между ними.

  Со мной не разговаривали, в мою сторону смотрели презрительными взглядами, словом объявили холодную войну по всем фронтам. Все, кроме Ленки. Той было всё равно, что да как, но я всё равно попытался объясниться, как только мы вечером уселись на «своей» дальней скамейке.

- Лена, - мрачно произнёс я. - Я не трепло, и никогда им не был. Просто так сложились обстоятельства, да и на моей родине Выбросов нет, и даже не слышал о них. 

- Как это? - удивилась княжна, ласково гладя меня по руке, пытаясь успокоить. - Даже у Саймона есть, чуть-чуть, но есть. Но это не важно…

- Важно! - перебил я. - Очень важно. Я и в правду рассказал тебе бы всё с радостью, но не могу, пойми! Возможно потом, но не сейчас, это не от меня зависит.

- Лёш, я честно верю тебе! - Ленка прижалась ко мне, поцеловала в щёку. - Я же вижу, что ты не такой, как все, особенный. Как с другой планеты. А мальчишки дураки, завидуют тебе просто. Я так думаю… Не принимай близко к сердцу.

Я с восторгом посмотрел на девушку. Вот это женщина - добрая и рассудительная, безо всяких понтов и выпендрёжа. Обнял её покрепче, и уткнулся носом в светлые волосы, слушая дыхание любимой. Ладно, что-то я и в самом деле всё близко к сердцу воспринимаю, шли бы они все в задницу, черти… Лена со мной, а остальное неважно. Блин, неужели начал корни в этом дурдоме пускать, и вливаться в коллектив? Вот даю…

- Мама прислала письмо, - как-то уж совсем тихо произнесла княжна, и я приготовился к хреновым известиям. - Она говорила с папенькой, и тот в бешенстве. Даже накричал на неё, чтобы не лезла… - девушка всхлипнула, а я заскрипел зубами. - Что нам делать, Лёша?

- Лена, если бы был выбор, - осторожно начал я, но так или иначе, вопрос должен был прозвучать. - Уехать со мной далеко в чужие края, или остаться здесь, где нам не дадут быть вместе, что бы ты сделала?

- С тобой уехала бы, - ответила та после небольшой паузы и взглянула мне в глаза. - Я не представляю себя с Эриком, совсем не представляю. Маменьку жалко, но ломать себе жизнь тоже не хочу. А теперь, когда появился ты, так тем более, даже думать страшно о замужестве с натуральным сухарём, - помолчав немного, спросила. - Ты хочешь меня забрать в свои края, где нет Выбросов?

- Да, - кивнул я. - Это будет не сейчас, но я тебе клянусь, в лепёху разобьюсь, сделаю. Скажешь отцу, что мы просто друзья, успокой его, пусть думает, что всё под контролем. У нас есть время, пока мы здесь учимся, уверен, всё будет хорошо, я найду способ попасть в мой…

Сработала блокировка, и я так и не смог произнести слово «мир», дыхание в тот момент сбилось, и горло стало натурально не моим.

- Хорошо, Лёша, - княжна прижала свои губы к моим, и я почувствовав на своей щеке её слёзы, зашептал. -  Не плачь, малыш…

Но настроение Беликовой было безнадёжно испорчено, сидит, глаза на мокром месте, как-то и не думал, что она ТАК переживать станет.

Неужели я ей так дорог?  В тот момент был очень счастлив от осознания того, что со мной вместе, реально вопреки всему, хочет быть прекрасная девушка, о которой я и мечтать не мог. И одновременно сердце точил груз проблем, свалившихся на наши головы…

 - Слышал, что в роте есть телевизор, - прошептал я, пытаясь отвлечь любимую от тяжёлых мыслей - Пойдём, посмотрим?

Княжна кивнула в знак согласия, и мы не спеша, взявшись а руки, направились в расположение.

     Комната для просмотра телепередач находилась на самом верху казармы, в огромном мансардном помещении. Здоровенный квадратный экран телевизора, с диагональю под два метра, ряды откидных кресел - всё было почти как в Лазурском городском кинотеатре, куда мы частенько заходили с друзьями на последний сеанс. Уселись с княжной где-то посередине зала, как хорошо, что темно в помещении, сразу обнял девушку.

  На экране какая-то передача про Царскую Армию, о том, что очень скоро на вооружение поступит новый вид боевых шагающих машин. Здоровенного вида роботы бодро вышагивают по лесу, в «руках» что-то вроде скорострельной пушки. Бабах, звучит очередь, и здоровенные деревья превращаются в труху от залпов блестящих новой краской «Васьков». В зале поднялся гул одобрения.

- У! - восхищены курсанты, радостно переглядываясь меж собой.  - Теперь вражинам задницы надерём!

Следующий сюжет о буднях элитного подразделения, в котором служат снайпера экстра-класса. Лиц они не показывают, сидят в масках, рассказывают о своей жизни. Вот, говорит один из них, недавно, совсем на днях, умудрился подстрелить какого-то вражеского генерала, похоже, из Саймоновского генштаба. Ходил при полном параде среди солдат шестого сектора, на такое способен только чисто штабной работник. И допрыгался, получил пулю в лоб, боевые офицеры с обоих сторон уже давно наученные, ходят в солдатской форме, полностью сливаясь с коллективом, и то, их вычисляют наши профессионалы. А этот как попугай, при всех наградах и шпаге…

- Паша, переключи на Саймон ТВ, вроде как кого-то из нашей разведки аномалии скормят, в Сети вычитал, - звучит голос из зала. - Уроды…

Невидимый в темноте Паша щёлкает пультом, и на экране появляется довольно упитанного вида ведущий, на фоне каких-то больших стеклянных ящиков. 

 «…Сегодня, в прямом эфире нашего телеканала, состоится очередная показательная казнь врагов нашей Великой Империи, - самодовольно тряся тремя своими подбородками, торжественно говорит тот. - Верховный Имперский суд вынес вердикт шпионам повстанцев, и будет применён в действие путём переработки в промышленной аномалии. А теперь слово государственного обвинителя, прошу! (В кадре старик в офицерском мундире, вся грудь в наградах, стоит с бумажной папкой в руках.)

- Итак, граждане Великой Саймоновской Империи, а так же жители остального мира, - важно воскликнул обвинитель. - Сегодня мы приведём в исполнение приговор Верховного Имперского суда, по делу 456434 о ведении повстанческой разведывательной деятельности, в результате которой нанесли определённый урон нашему государству. По решению суда, приговорённые должны быть казнены путём переработки в аномалии. Ввести заключённых!»

- Паша, да ну, зачем на это смотреть! - раздался другой голос из зала. - Переключи на наш канал.

А у меня волосы встают дыбом - к стеклянным ящикам, что в данный момент показывали на экране вывели моих родителей. Да, как бы мне не хотелось, чтобы всё было не так, но это были они - в следах от побоев, в изодранной одежде, это точно были они.

- Не переключать! - заорал я не своим голосом, Ленка аж вздрогнула, испугавшись. А я уже нёсся к телевизору под изумлённые взгляды курсантов. - Не переключать!

Остановился в проходе напротив телевизора, всматриваясь до рези в глазах в экран.

«- Ваше последнее слово, - надменно произносит обвинитель.

Отец с матерью стоят вместе. Крепко держась за руки, видно, как маму бьёт дрожь, ноги подкашиваются, папа спокоен, придерживает её, в глазах огонь и ненависть.

- Будьте вы прокляты, мрази! - сквозь зубы изрекает батя. - Всё равно наступит конец вашей сраной империи, будьте уверены. - взгляд отца меняется, и становится грустным.

- Прости нас, Лёша, сынок! Живи и будь человеком…

Отец осёкся, проглотив ком в горле, обнял мать, хотел ещё что-то добавить, но обвинитель командует:

- Привести приговор в исполнение!»

Меня уже трясёт, слёзы льются по щекам. Разум отказывается верить в происходящее, нет, этого не может быть… Как же так, папа? Почему? Зачем?..

В кадре появляются несколько солдат в красной форме, и отрывают родителей друг от друга. Мать кричит, рвётся к отцу, но врагом много и сильнее, они тащат моих самых дорогих людей на земле к этим проклятым ящикам… Мои колени подкосились, и я рухнул на плитку пола. Уже не смотрю на экран, а голос обвинителя, как глашатай ада объявляет:

- Активировать аномалии.

Зрительный зал оглушают дикие крики непереносимых страданий, и я не понимая, что делаю, несусь вон из помещения. Бегу как в тумане, не видя ничего вокруг, мне бы просто убежать от этих криков, я не могу слышать, как они кричат от боли…  Это сильнее меня, это выворачивает наизнанку душу, буквально разрывая сердце на части грязными когтями отчаяния.

Выскочил из казармы и заорал во всю глотку. На трясущихся ногах побрёл к дальней скамейке, и усевшись на неё, уставился перед собой. Сидел, и тупо смотрел куда-то на стену учебного корпуса, заливаясь слезами. Неземная боль расплавила мою душу, и в ней что-то лопнуло, перегорев, как вольфрамовая нить. И я уже совсем другой, иной, чем был десять минут назад.

Ну вот и всё, батя, так и не свиделись с тобой, не сходили, как планировали, на утреннюю рыбалку к реке, да так и не подварили наш старый «Москвич».  Прости мама, что был иной раз груб с тобой, ты же своей добротой совсем разбаловала сына… И больше не позовёшь меня из окошка, не спросишь, как дела. В памяти наш двор у дома, сижу, курю на скамейке, а мать, отодвинув занавеску зовёт:

- Лёша, иди кушать!

Засунул кулак в рот, и схватив его зубами, завыл, как пёс. Вот и всё…

Когда пришёл в себя, увидел, что рядом со мной сидят Иван и Лена. Княжна гладит мою руку, положив её на свои колени, глаза мокрые совсем, в них полное участие и сострадание. Сержант хмурый, косится на меня время от времени, словно боится, что я снова ломанусь сломя голову.

- Ну как ты? - прервал молчание Пустов. - Глупостей не натворишь в горячке?

- Не натворю, - угрюмо ответил я. - Есть выпить?

- Пойдём в кладовку! - кивнул сержант.

Втроём поднялись в помещение кладовой, и через минут двадцать я уже был мертвецки пьян, выпив за два присеста бутылку коньяку. Ленка с Иваном пить не стали, сидели и с тоской смотрели на меня, похоже, не зная, что и сказать. Да тут и говорить ничего не надо было, я и сам не знал бы, что сказать в такой ситуации.

- Что ж за мир у вас такой, а? - спросил я заплетающимся языком. Во, да у меня «блокировка» слетела, не иначе, потому как говорил о таких вещах, о коих и промычать недавно толком не мог. -Провалился бы он пропадом, вместе с небом вашим зелёным. Одни беды только…

И размахнувшись, запустил пустую бутылку в стену, бах, только осколки стекла в разные стороны.

- Всё, ложись спать, Лёша! - меня положили на невысокую стопку матрасов, заботливо прикрыв одеялом. - Всё будет хорошо, я с тобой.

Это Ленка сказала, она поцеловала меня и немного посидев рядом, ушла…

      С утра меня разбудил сигнал подъёма. Перед глазами встали кадры вчерашней телепередачи, и я застонал, обхватив голову руками, душу захватила мощнейшая апатия. Лежал, и тупо слушал, как за дверью галдят курсанты, собираясь на утреннюю пробежку. Было совершенно на всё наплевать, лишь что-то тоскливо сжалось в груди, и болело тупой болью.  Пошло бы всё лесом, училище, Грязи, весь этот грёбаный мир, пропади он пропадом. Не считая Беликову, со мной здесь ничего хорошего не происходило, лишь хрень всякая. Да и нашим с Ленкой отношениям опять-таки мешают, как назло просто.

- Лёха, здорово, - в кладовую вошёл граф Соснов, неловко замялся на пороге. - Тебя Сандалло вызывает к себе.

- Привет, - ответил я. - Сейчас.

Вышел из помещения, подхватив лежавшую рядом свою «Бритву», не иначе, как Иван принёс из «телезала». Постучался в кабинет взводного, и услышав ответ, вошёл.

- Здравия желаю, господин лейтенант.

Сандалло, сидевший за своим столом, окинул меня тревожным взглядом, кивнул и указал рукой на стул напротив.

- Присядь, князь!

Уселся на стул, и уперев автомат прикладом в пол, облокотил цевьё о колено.

- Приношу свои соболезнования, Алексей, - глухо сказал лейтенант. - От всей души, я как узнал, что, эх… - и он с горечью махнул рукой. Затем внимательно посмотрел мне в глаза. - Ты как?

- Да никак, господин лейтенант, - я сглотнул ком в горле. - Честно скажу вам - не хочу я учиться здесь, мне бы домой вернуться, хоть попытаться это сделать. Военная служба не для меня, кому-то там подчиняться, исполнять приказы… Не моё.

- Не пори горячку, Лёха! - воскликнул Сандалло. - Ты не представляешь, какой конкурс идёт, как каждое место в нашем училище. Будешь большим человеком, подумай о себе, тебе государь обязательно поможет, не пропадёшь, пристроит на нормальную должность. Да и у нас тут не деревенский театр - просто так не уйти, вплоть до каторги, так что не стоит ломать себе жизнь. Ещё раз повторяю - не пори горячку, чувства чувствами, тяжело, согласен, но надо жить и идти дальше. Как бы трудно не было.

- Я просто хочу домой! - упрямо повторил я. - Под своё, синее небо, в свой мир, тут всё чужое.

Как же хорошо вновь говорить, что хочешь, без всяких чёртовых ограничений…

Глаза лейтенанта изумлённо расширились, и он подскочив с места, метнулся к двери. Открыл её и быстро посмотрел по сторонам, проверяя возможность подслушивания кем-нибудь из курсантов.

- Синее небо? - тихо переспросил он, пожирая меня взглядом. - Так во оно что…

- Что? - невесело усмехнулся я. - Знаете что-то?

- Никому больше ни слова, курсант! - зашипел взводный. - Ты не представляешь… Даже своей Беликовой не говори. Бог ты мой… - он взялся руками за голову. - И не вздумай сбежать отсюда, князь! Если ты попадёшь не в те руки, то будет полный пипец! Всем! А станешь трепаться, то тебе будет очень плохо, понял? И как они тебе память -то не стёрли? Короче, если не хочешь крупных проблем, то живи и учись здесь, как будто всё по прежнему. Больше я тебе ничего не скажу, ибо сам могу попасть в скверную историю. Да, если кто спросит, то ты из Средней Стразии, до тех мест Выбросы толком не доходят, это оккупированная территория.

- Барсук всё знает, и ничего, - попытался возразить я.

- Да ты понятия не имеешь, кто он такой, князь. - лейтенант сморщился, как от зубной боли. - Думаешь, небось, что он из Царской разведки, да?

- Ну да, из разведки, - кивнул я. - Простые солдаты, я ж видел….

- Да ничего ты не видел, - в сердцах рявкнул тот. - Лишь то, что должен был. Всё, разговор окончен, ты меня слышал…

- А что за крики? - внезапно в кабинет вошёл Паскельман, и я поднялся со стула. Тот сочувственно, но тем не менее пристально осмотрел меня.

- Соболезную князь, - произнёс майор. - Это большая утрата, не только для тебя, но и для всех нас, ибо твои родители погибли за царя и отечество. Гордись ими сынок, и постарайся стать таким же великим человеком и гражданином своей страны. А мы, на данном этапе твоего жизненного пути, поможем и укрепим тебя, сделаем всё, что в наших силах.

- Спасибо, господин майор, - ответил я. - Я прошу разрешения обратиться к вам с небольшой просьбой.

- Изволь, князь, - сделал широкий жест Паскельман, присаживаясь на диванчик у стены. 

- Я прошу на пару дней освободить меня от учёбы, с возможностью свободного выхода в город.

- Хм, - Начальник училища снял фуражку, и задумчиво почесал голову, посмотрел на взводного. - Ладно, лейтенант, сделай ему увольнительную грамоту с выходом в город на двое суток, с завтрашнего утра. И в город выходить только с сержантом, нечего одному шастать. Да, кстати, курсант, завтра с утра на общем построении я наблюдаю тебя в строю.

- Слушаюсь, - гаркнул я.

- Всё, иди Алексей, - майор указал на дверь.

Вышел из кабинета, заметил, как Сандалло проводил меня крайне задумчивым видом. Чего это он так перепугался? Неужели за мной кто-то наблюдает, и в случае чего меня могут ждать проблемы? Да уж, надо и самом деле, быть поаккуратнее. Но оставаться здесь так или иначе, я не собирался, и два дня на свободе пригодятся мне очень кстати…

Другие произведения автора:

Вижу море.

Зелёные небеса. глава 4 - 5.

Зелёные небеса. Глава 22.