Экипаж Ковчега

-

 Экипаж Ковчега.

Научно-фантастическая повесть.

Жанр: альтернативная история, постапокалипсис.

Автор: Турченко Вячеслав Михайлович.

Все права защищены. © 2012.

Сайт проекта: http://e-kovchega.com/

 

Глава 1.

Высокая волна.

2012, декабрь, 13. Атлантический океан.

Все этого ждали, но никто по-настоящему не верил. Слишком много концов света было обещано в последние годы. Ни Нострадамусу, ни слепой Ванге, ни календарям Майя, ни даже всероссийскому шарлатану Глобе ввести народ в заблуждение не удалось. Граждане уже не верили никому. Каждый занимался своим делом. Если грянет, будем встречать, но если нет – надо заботиться о куске хлеба на завтра. И о месте под Солнцем.

У каждого своё представление об этом местечке под светилом пятой звёздной величины. Один мечтает о горсти варёного риса, другой – о власти если не над самой звездой, то для начала над отдельно взятой планетой в её системе. Вот эти последние что-то и перемудрили. Или коллайдер в разгон пошёл, или "Арпу" в резонанс вогнали, а может, яйцеголовые ещё что-нибудь такое врубили. Никто уже этого не расскажет. Рассказчиков не сыскать, а слушателей осталось немного.

Всё произошло буднично и почти незаметно.

Мы с Максом и Евой завершали плановое погружение на подводное плато в семидесяти милях севернее Азорского архипелага. Только что его очертания растаяли под нами во мраке - сегодняшняя программа была выполнена, и я переключил органы управления аппарата на всплытие. Мы висели в толще тёмной океанской пучины, потревоженной только лучами мощных светильников. Системы "Дельфина” работали нормально. Я взглянул на указатель заряда батарей – оставалось 30%, на пару часов нормальной работы. Макс докладывал на "Петергоф” наши координаты и глубину – 2380 метров. Ева просматривала записи наружной видеокамеры. Словом, нормальная рабочая обстановка на борту научно-исследовательского глубоководного аппарата. Угадайте следующее слово! Совершенно верно. ВДРУГ.

В окружающем мраке раздалось глухое мощное гудение, едва слышимое скорее даже не ухом, а всем телом, на грани инфразвука. Запищал зуммер предупредительной сигнализации. Жёлтая лампочка "Скорость погружения” тревожно замигала. Я бросил взгляд на глубиномер. Стрелка прибора резво вращалась: 2400, 2450, 2500… Такое зрелище я видел на приборной доске спортивного самолёта, когда мой друг и фанатик высшего пилотажа Алекс однажды решил взять меня на "слабо” в пикировании с полупереворота. Скорее тебя стошнит, дружище. Старого моряка непросто довести до задуманного тобой эффекта. Пошторми пару недель подряд, тогда посмотрим на твой вестибулярный аппарат.

- Какого чёрта, Фэд? – рявкнул Макс.

- Судя по приборам, мы резко погружаемся, или же датчик глубины накрылся.

- Экстренное всплытие!

- Есть!

- Пилоты, в чём дело? - подала голос Ева.

Система аварийного автоматического управления уже сработала без моего участия. Безопасная глубина погружения "Дельфина" составляет 3000 метров. В нормальном, ручном режиме мы иногда даже превышали этот порог на 30 – 50 метров безо всяких последствий. Но сегодня ситуация попала под контроль электроники из-за резкого возрастания показаний глубиномера. На значении 2750 зажёгся красный сигнал, и взвыла сирена аварийного оповещения. Сбросился аварийный металлический балласт, активировались пиропатроны экстренного всплытия, и в клубах пузырей и жёлтой мути отработанной химии наш "Дельфин" пробкой устремился к поверхности. В бормотании газов за бортом и визге алярмов, я еле разобрал ободряющую фразу Макса:

-Фэд, я тебе оборву все внешние признаки пола.

То, что он сказал, было сказано сгоряча, но по голове мне настучать следует. Готовил аппарат к погружению я, подпись бортинженера об этой готовности стояла моя, стоимость аварийного всплытия описывается числами с несколькими нолями. В общем, укрощая взбесившуюся электронику и переводя системы в режим сближения с кораблём-маткой, я, как говорится, намыливал одно место.

«Дельфин» ухнуло на первой после прибытия на поверхность волне, затем стало мерзко болтать в верхнем слое океанской зыби. Даже опытным морякам такая беспорядочная качка не всегда сходит с рук. Морской геолог Ева Светлова резко сменила цвет симпатичного личика на инопланетно-зелёный и потянула авиационный пакет из-под сидения.

- "Петергоф", я "Дельфин", экстренное аварийное всплытие. Мы в порядке, ложная тревога. Дайте курсовой. Координаты… Фэд, мать твою, что с сонаром, нет базы! "Петергоф", у меня проблемы с навигацией, дайте маяк. Приём. Фэд, что ты себе позволяешь? Вообще ничего не работает!

Я и сам видел, что экран гидроакустической навигации пуст. Нет ни зелёной «нулевой» точки судна-матки, ни отметок навигационных буёв. Ни на гидроакустическом, ни на УКВ каналах связи не было слышно голосов дежурного оператора или вахтенного помощника "Петергофа". Электроника сегодня явно бастовала, и этот саботаж грозил мне крупными неприятностями.

- Уравнять давление. Открыть люк. Поднять антенны радара и GPS!

Я высунулся по пояс из люка. Набежавшая волна без промедления окатила мой торс. Благо, на этот случай все мы были облачены в водонепроницаемые комбинезоны. Открываю лючок вспомогательного отсека и высвобождаю телескопические мачты навигационных антенн. Обзор из миниатюрной рубки "Дельфина" почти никакой, да и волна какая-то рваная, короткая и высокая, прямо тебе не Атлантика, а Чёрное море. Макс дёргает меня снизу и протягивает портативную радиостанцию:

- Свяжись с базой, пусть засекают нас и ведут, я врубаю радиомаяк.

- "Петергоф", "Петергоф", я "Дельфин", даём маяк, у нас проблемы с электроникой, встречайте. Приём.

Строго по Высоцкому: а в ответ – тишина.

- Вымерли они там, что ли? На радаре лишь мелкая шелуха, эфир пуст, ни одного спутника на GPS! Ни матки, ни буёв на экране. Фэд, объясни мне, что это значит?! Где мы находимся? Они что, во времени провалились?

Похоже, что таки да, как выражаются жители южной Пальмиры. Двадцать минут обсервации, попыток связи, визуального и радионаблюдения выдают нам лишь один результат: горизонт чист, если не считать незначительной метки на экране радара в полутора милях. Корабль-носитель "Петергоф" водоизмещением 7 тысяч тонн, десяток навигационных буёв, несколько американских спутников системы глобальной навигации и даже геостационарный спутник связи, который мы пытались задействовать для вызова экстренной помощи – все они дружно покинули наше пространство и время.

- Если быть объективными, то скорее мы, как наименее крупный и важный объект, покинули привычный континуум, - я пытался перевести в шуточки. Максим включил ходовой двигатель «Дельфина» на экономход и выруливал на единственное эхо-отражение на экране радара. Вскоре я снова высовываюсь из люка. Наш аппарат качается возле спасательного надувного плота, на резиновом понтоне которого набито: "Petergof, St. Petersburg". А из тента плота перепугано выглядывает мой подчинённый, электронщик и акустик Петро Гарбуз из службы базового техобеспечения. Вот ты-то мне сейчас и нужен, ты-то и ответишь за эти электронные шутки! Но почему плот?

- Петруччо, принимай конец! Крепи! Двигай сюда!

В тесноватом обитаемом отсеке "Дельфина" с прибытием мокрого Петра жить становится почти невыносимо, но мы, следуя поговорке, не в обиде. Люк закрыт. Мы все – слушаем. И пытаемся осознать. Ибо то, что мы слышим, больше похоже на злую шутку, или бред разболевшегося Петиного воображения.

- Волна до неба. Примчалась, как ветер. Я на корме настраивал радиобуй. Судно перевернулось и покатилось по вертикальной стене воды на правый борт. Как игрушка со спинки дивана. Грохот, крики. Я со страху прыгнул подальше за борт. Чуть не захлебнулся. Когда вынырнул – увидел пару обломков и гору воды. Какой-то Эльбрус! Она цепляла вершиной облака и мчалась за горизонт. Вскоре недалеко всплыл самонадувной плот. Забрался на него, а тут и вы подошли. Это что-то нереальное, таких волн не бывает.

- Фэд, какую глубину показывал прибор до ЧП?

- Две двести восемьдесят.

- Аварийка сработала на две семьсот пятьдесят. Значит, высота волны была не менее трёхсот семидесяти метров. Скажите мне кто-нибудь, что могло породить ТАКУЮ ВОЛНУ? Какое землетрясение или удар метеорита? И что ещё натворила ЭТА ВОЛНА? Братцы, вы понимаете, что вообще произошло?!

Мы не понимаем. Чтобы понять, нужно время. Нужно что-нибудь увидеть ТАКОЕ. Это уже ждало нас, более того, это происходило сейчас, где-то недалеко, и будет происходить так далеко, как только может быть далеко на этой маленькой планете. Везде. Попробуйте осознать это. ВЕЗДЕ НА ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ.

- Как командир экипажа, приказываю. Включить радиобуй космической связи для подачи сигнала бедствия. Аварийные припасы спасательного плота перенести на "Дельфин". Все потребители электроэнергии аппарата отключить в целях сохранения заряда батарей. Радар включать каждые два часа на предмет обнаружения плавучего объекта или берега. Продукты питания и пресную воду расходовать только с моего разрешения. Установить ходовые вахты в следующем составе: с ноля до четырёх – капитан Максим Соломонов. Четыре–восемь – бортинженер Фёдор Солнцев. Восемь-двенадцать – техник Петро Гарбуз.

- А я? Максим Николаевич, а я?

- Тебе, Ева отводится особо ответственная должность кока и добытчика. В снабжении плота и в нашем аварийном комплекте имеется небольшой запас медикаментов, пищевых концентратов, питьевой воды и рыболовные снасти. Сейчас ты должна всё это взять на учёт, затем приступаешь к рыбалке. Не знаю, сколько нам придётся болтаться в море. Без рыбы в этих краях мы не останемся, это поможет нам избежать голода. Альтернативы пока нет. Надежды, что нас кто-то спасёт – тоже. Поэтому прошу всех членов экипажа приготовиться к суровым лишениям. Это не высокие слова, ребята. Плот – пушинка в океане. "Дельфин" без подзарядки батарей может пройти пять – семь миль. До ближайшего берега не менее семидесяти. Следовательно, наш аппарат можно использовать только как средство укрытия от волн и солнца. Комфорта не обещаю, но гарантирую уверенное удержание на плаву в любую погоду, если ходовая вахта будет закрывать люк при малейшей опасности. Пока всё. Приступить к несению вахты!

Время вечернее. Моя вахта. Какое-то косматое злое Солнце садилось за морской горизонт в окружении рваных тёмных облаков, подсвеченных снизу недобрым желтоватым сиянием. Не нравился мне закат. Впрочем, не мне одному и не только закат. День, начавшийся завтраком в уютной кают-компании "Петергофа", подготовкой к погружению на лазурной ленивой зыби утреннего океана – вдруг заканчивался каким-то сюрреалистичным закатом Солнца за горизонт опустошённой диким цунами планеты. На потерявшейся посреди бескрайнего океана мизерной посудине, неспособной к плаванию без специального корабля обеспечения и большого коллектива специалистов. А само судно со всей командой, похоже, уже покоилось на подводном плато, которое мы так спешно покинули всего пару часов назад. В голове это не помещалось. Ребята устраивались в креслах обитаемого отсека. Я, в позе приснопамятного танкиста Гудериана, уселся на плоском комингсе люка и стал вертеть головой, ведя наблюдение. На горизонте не видно ни одной точки или огня. Бесполезный бинокль висит на шее, портативная радиостанция молчит, сигнальная ракета выглядывает из специального контейнера. Волна немного убилась. Кто-то просится снизу. Ева.

- Фёдор Ильич, выпустите меня.

Выпускаю. Усаживаюсь на маленькой рубке, уступая девушке место "командира танка". Она неуверенно распечатывает рыболовную снасть из аварийного комплекта.

- Похоже, на рыбалку ты выехала впервые в жизни.

Грустно кивает. Разбираемся со снастями, излагаю тезисы великой мужской науки, забрасываем. Странно на меня посматривает. Кажется, что она чему-то радуется. Последствия шока? Отдаю ей бинокль, а сам приступаю к таинству.

- Ева. Тебе повезло с именем. Не исключено, что ты сейчас единственная женщина на Земле. Почти как тогда, в первый раз.

-Ой, Фёдор Ильич…

- Прости за бестактность. Сколько тебе лет?

- Двадцать девять.

- А мне – сорок шесть. Не намного больше. Можно на "ты". Федей, наверно, будет рановато, но на Фёдора обещаю отзываться.

- Неудобно. Вы офицер, бортинженер, а я…

- А ты погулять вышла? Думаешь, я не знаю, какой конкурс ты выдержала, чтобы попасть в экспедицию? Какой медицинский отбор прошла? Милая, я ни разу не видел на борту этого аппарата людей, о которых можно сказать: вот этот – просто так. Изволь уважать себя, особенно в сложившихся условиях. Ты – член экипажа. И неизвестно, кто из нас окажется самым нужным или полезным для выполнения задачи.

- Какой задачи?

- Моя неуместная шутка содержит долю правды. Что-то случилось в масштабах всей планеты. Возможно, и задачи у нас будут даже глобального уровня.

- Не слишком ли громко сказано?

- Боюсь, что именно так или почти так. В эту минуту гибнут миллионы, если не миллиарды, людей на всей планете. Творится такое, что я не в силах представить. Такую волну могли породить силы, несравнимые даже с землетрясениями. Ты, как геолог, должна с этим согласиться.

- Господи, я не могу поверить. Это же чудовищно, как можно говорить об этом?

- Я хотел бы ошибиться!

- Хорошо, Фёдор… Я проходила курсы по выживанию и спасению на море. Имею представление, что это непростое и малоперспективное дело. О каком спасении планеты мы можем сейчас говорить? Кто бы нам помог?

- Лёгкой жизни в ближайшие годы не гарантирую. А насчёт помощи – настоящему моряку и волна помощник. Принимай!

На крючке бьётся рыбина. Восхищенные вопли, оживление "в низах". Главное – отвлечь товарищей, да и себя самого от страшных мыслей, уже вьющих чёрные гнезда в глубинах души: что с близкими? Пережить ТАКОЕ в приморских городах, где остались наши семьи, невозможно. И попробуй не взвыть в голос на глазах у девушки, не осознавшей, насколько точной могла оказаться моя глупая шутка про её имя.

Глава 2.

Три красных ракеты.

2012, декабрь, вторая половина. Атлантический океан.

Сказать, что надоело – значит, ничего не сказать. Столько дней на болтающемся, как известная инстанция в проруби, "Дельфине" - это перебор. Сначала у Евы, а потом и у Петруччо прекратились приступы морской болезни. Петя - бывший подводник, а, как известно, после лётчиков у них - самая слабая вестибулярка. И это, пожалуй, единственный плюс в длинном списке негатива. Мы с Максом, как старшие по возрасту, опыту и чинам делаем вид, что всё идет по плану, что спасение рядом и оснований для волнения нет. Молодёжь делает вид, что верит в нас и в успех нашего безнадёжного предприятия. Золотые ребята, они даже не подозревают, как поддерживают нас самих. Похожие на прессованные опилки галеты и кисленькие конфетки из аварийного рациона заканчиваются, невзирая на ежедневное уменьшение порций. Пропорционально растёт аппетит, вспоминаются сытные обеды и недоеденные когда-то котлеты. Спасибо небу, прошёл дождь, мы приняли бесплатный душ и собрали в спасательном плотике приличное количество пресной воды. От голода спасает подвяленная рыбка, нечасто, но регулярно попадающая на крючок. Идея с парусом провалилась в зародыше. Превратить погружаемый аппарат в парусную яхту оказалось делом пустым.

Мы потерялись в океане. Спутниковая навигация не работает. Другими средствами определения координат "Дельфин" не оборудован. Экран радара чист, как совесть младенца. На моей вечерней вахте посвежело, а с наступлением темноты начинается шторм. Оставаться на верхней палубе опасно. Задраиваем внешний люк. Проходят часы. Швыряет безбожно, порой аппарат подныривает на несколько метров, но в его прочном корпусе четыре человека могут чувствовать себя в относительной безопасности. Скоро обнаруживаем, что спасательный плотик, принайтованный к "Дельфину", исчез. Хорошо, успели вычерпать из него пресную воду и собрать её в одной из балластных цистерн нашей мини-подлодки. В отсеке, рассчитанном на три человека, тесно. Петруха скорчился на каком-то чехле между креслами командира и наблюдателя. Согласно воинской истине: "Только сон приблизит нас к увольнению в запас". Мн-да, дембель в опасности. Пытаемся дремать.

- Шум винта малотоннажного судна, - внезапно громко рапортует наш электронщик. Школа. Он служил акустиком на подлодке. Все оживляются, но кроме Петра, никто ничего не слышит, только бормотание волн за бортом.

- Петя, ты уверен?

- Командир, меня сам мичман Петренко учил. По магнитофонным записям, с помехами. Как он матерился! Даже действием оскорблял, правда, не по голове. Берёг слабое место. Докладываю: идет самым малым, дистанция не более двух миль, пеленг без приборов не скажу.

- Включить сонар! Быстрее, Фэд, возможно, это шанс.

Гидролокатор показывает небольшой объект в семнадцати кабельтовых.

- Ракету! Приготовить фальшфейер!

Я выпихиваю себя в люк, рву шнурок сигнальной ракеты. Волны пытаются затолкать меня обратно и прорваться вовнутрь нашего кораблика. Бешено сопротивляюсь, за шиворот льются потоки, и вот награда: в пелене брызг, на грани видимости из моей ныряющей позиции различаю в вышине три красных расплывчатых отсвета.

- Визуальный контакт, четыре часа!

- Задраить люк! Включить аварийные огни! Питание на ходовой двигатель! Докладывать пеленг на цель!

Мои пальцы летают над пультами. Акустик не отрывает взгляд от экрана, громко, по-военному, сыплет цифрами докладов. В неярком свете панелей вижу лицо Евы. Если надежда имеет глаза, они сияют так, как у этой девушки. Красивая. Как я раньше не замечал?

Мигая оранжевыми проблесками и подвывая сиреной, "Дельфин" подруливает к небольшой яхте. "Dream sail", "Парус мечты". Порт приписки – Марсель. Как тебя занесло сюда со Средиземного моря? Судёнышко поплавком летает на штормовой волне, вид у него печальный. Вместо грот-мачты из палубы торчит сломанный огрызок. Почти все леера ограждения вырваны с корнем, на бортах видны солидные вмятины. Но серьёзных повреждений корпуса не видно. Людей на палубе - тоже. Зажигаю фальшфейер и различаю такой же яркий, густо дымящий огонь на корме яхты. Судя по всему, принять наши швартовы некому. Петро вызывается перебраться на яхту и произвести стыковку двух кораблей. Это вам не космос, это штормящий океан. Попадёшь между корпусами – размажет в кляксу. Неосторожное движение – и тебя никто не найдёт среди волн. Безжалостно сажая аккумуляторы, Макс демонстрирует высший пилотаж и подводит наш аппарат в нужное место, в нужное время. Невзирая на присутствие леди, в отсеке стоит жуткая матерщина. Издержки мужской профессии… Техник перелетает с борта на борт, и через некоторое время два несолидных судёнышка связаны воедино десятком всевозможных концов, шкотов, фалов и чёрт знает каких верёвок, лишь бы покрепче и надёжно. Я отправляюсь с дипломатическим визитом на флагман союзной эскадры. Чуть не смыло.

На корме Петруччо уже ведёт переговоры с экипажем в составе единственной персоны, в коконе из парусины, намертво привязанной к ограждению кокпита. Слышу английскую речь. Судя по голосу, персона принадлежит к женскому полу, крайне напугана. Сейчас её требования не выходят за рамки нескольких часов сна без риска оказаться за бортом. Прострация. Мне показалось, что я уловил запах спиртного. Здесь поможет только покой и время. С большими трудностями переправляем спасённую (или кто тут кого спасает?) на борт "Дельфина", где Ева берёт над ней шефство. Бегло осматриваем яхту на предмет наличия отсутствия других членов экипажа. Заодно убеждаемся, что тонуть в ближайшее время судно не намерено. Краткий доклад командиру. Приказ: оставаться на яхте, следить за концами, отдыхать по очереди, ждать окончания шторма. Люк нашей субмарины захлопывается. Порывшись в парусном рундуке, находим плавучий якорь. Это небольшой парашют из парусины. Заброшенный в воду с носовой части яхты, он поможет нам держаться против волны. Легче будет штормовать. Злоупотребляю служебным положением: на первую вахту ставлю Петра. В маленькой каюте, заваленной запасными парусами, вью себе уютное гнездышко. Только сон…

Шторм выматывал наши силы четыре дня. Мы с Петруччо почернели от недосыпа, руки покрыты мозолями, волдырями и ссадинами от вечно рвущихся и сращиваемых нами буксирных концов. Порой казалось, что кроме волн, рваных канатов и летающего над головой батискафа в жизни у меня не было, нет, и не будет ничего иного. И подлая мыслишка: "А оно тебе надо?" высовывает острый носик из-за угла подсознания. Прочь! Бывало хуже. Но реже, да.

И настал тот день, ради которого терпели. Зыбь вздымала наши судёнышки на мощном дыхании, но в последнюю ночь мы с техником даже поспали по очереди. Все пятеро собрались на палубе "Паруса мечты". Мы, наконец, можем разглядеть поближе нашу новую спутницу. Мари Мейер, лет тридцати, француженка. Симпатичная маленькая брюнетка. Беседуем по-английски, благо, ни у кого из нас это не вызывает проблем: морская профессия без этого сегодня невозможна. Мари с мужем на своей яхте решили пересечь Атлантику оригинальным маршрутом. Гигантская волна накрыла их на подходе к Азорам. В момент удара Мари находилась в каюте. От гибели её спасли военно-морская привычка мужа держать все люки задраенными и тяжёлый киль яхты. Супруг, управлявший корабликом, исчез. Судёнышко несколько раз перевернулось через киль, но вскоре вернулось в нормальное положение. Мачта была сломана, Мари обошлась крепкими ушибами и мелкими ранами. Яхта была в их семье уже не первый год, и Мари имела представление о её устройстве. Супруг, отставной флотский офицер, давал ей уроки по судовождению, они вместе прокладывали курс на карте. Придя в себя, она запустила двигатель и попыталась продолжить путь на острова, ближайшую землю на момент катастрофы.

- Но магнитный компас показывает чёрт знает что! – Воскликнул Макс. В этом мы убедились в первый же день.

- Так и есть, а моя антенна спутниковой навигации улетела вместе с мачтой.

- И что же ты делала?

- Я поняла, что архипелаг без средств навигации мне не найти. Поэтому сориентировала судно по Солнцу на восток в надежде выйти к европейскому или африканскому берегу, встретить людей и там решать мои проблемы. Запас топлива у нас был хороший, продуктов и воды тоже достаточно. Единственная моя оплошность - цистерна питьевой воды дала трещину, которую я заметила слишком поздно. Спасалась от жажды пивом, которого на борту было несколько ящиков. Когда начался шторм, намертво привязала себя в кокпите. Шансов спастись в такую погоду почти не было, и тут, как из-под воды – тройная красная ракета.

- Точно, из-под воды, - пробормотал я.

Без лишних церемоний Мари Мейер вместе со своей яхтой была зачислена в состав нашего экипажа. Объединение дало нам неплохую добавку к рациону в виде консервов и колбасы, а также навигационные карты района плавания. Кроме моральной, после гибели мужа, поддержки, Мари получила профессиональный морской экипаж и батискаф в придачу. Ничего смешного. Батискаф был оборудован современными средствами наблюдения и связи. Невзирая на то, что остаток энергии аккумуляторов составлял не более 10%, мы могли и были намерены использовать эти средства с полной отдачей. Зато яхта имела приличный запас горючего и дизельный двигатель. Проинспектировав механическое хозяйство, я убедился в его исправности и готовности к использованию. Оставалось выбрать курс.

- На восток! – сказал командир. Иного пути у нас не было. Караван, состоящий из прогулочной яхты с батискафом на буксире, тронулся в путь. Надо сказать, что духом мы воспряли. Одно дело болтаться на перископной глубине, без хода и надежды самостоятельно решить возникшие сложности. И совсем другие ощущения, когда ты можешь сам выбирать свой курс. На ходовую вахту был готов заступить любой из нас. Ева упросила меня дать пару уроков рулевого матроса и стала счастливой хозяйкой штурвала на утренней молодёжной вахте. Медленно, намного медленнее, чем хотелось, мы продвигались на восток. Наступило католическое Рождество. Мы поздравили нашу французскую подругу, выпили пива.

Глава 3.

Решение капитана.

2013, январь, начало. Атлантический океан.

Наступление Нового Года мы не заметили. Штормило, было некогда.

Одна из проблем людей, терпящих бедствие в океане, - это скученность на малой площади. Ты постоянно находишься на виду у других и сам постоянно видишь, как цветасто выражаются моряки, эти надоевшие морды. Даже отправление естественных надобностей происходит, как минимум, с ведома этих "морд", что не добавляет комфортности при разнополом, а в нашем случае даже интернациональном экипаже. Как-никак, мы с Максом и Евой были гражданами России. Иноземная фамилия Петрухи Гарбуза в комментариях о происхождении не нуждается. Присоединение к экипажу Мари вообще порождало смутные воспоминания о сборище безродных космополитов и методах борьбы с этим явлением в недавнем светлом прошлом. О светлом будущем мечтать мы побаивались, а настоящее пытались скрыть друг от друга решительностью в глазах и уверенностью в разговорах. Надо сказать, что с каждым днём это становилось трудным и неблагодарным занятием. Начало панических разговорчиков не должно исходить от капитана. Чтобы не подорвать его авторитет и уважая стойкость более молодых и неопытных товарищей, я первым нарушил запретную тему.

- Друзья, предлагаю поговорить о наших планах.

Макс настороженно посмотрел мне в глаза. Мы знакомы с курсантских лет, вместе выхлебали не один фунт морской соли и научились понимать друг друга. Уловив тему на подсознательном уровне, он зорко осмотрел наше воинство. Воинство встретило смотр демонстративно бодро поднятыми подбородками и подчёркнуто спокойными выражениями лиц. Удовлетворённым прищуром командир дал мне "добро" продолжать.

- При самых подходящих условиях плавания, наша скорость составляет менее трёх узлов. Учитывая то, что курс по Солнцу и звёздам мы выдерживаем только приблизительно, наш суточный переход не превышает 50 миль, при этом мы расходуем много горючего на буксировку «Дельфина». Полноценное использование батискафа без специализированного судна невозможно. Наши задачи сейчас намного проще. Круг этих задач и варианты их решений я и предлагаю обсудить. Дальнейшее замалчивание наших проблем и обмен неоправданно оптимистическими взглядами считаю нецелесообразным.

Ну и выдал. Знай инженерную мысль! Капитан понял:

- По морской традиции, во избежание злоупотребления авторитетом старших, первыми высказываются самые молодые. Акустик Гарбуз, прошу вас!

- Благодарю, Максим Николаевич. Все мои попытки установить радиосвязь с внешним миром остались без результата, хотя гарантирую, что аппаратура в рабочем состоянии. То же относится к средствам спутниковой навигации и связи. Выводы неприятные. Если они подтвердятся даже частично, батискаф нам действительно потребуется нескоро, при всём уважении к Фёдору Ильичу.

Петруха знал, что я был одним из авторов и создателей этого чуда подводной техники, знал моё отношение к воплощённой мечте юности. Он сам был влюблён в "Дельфин" всеми фибрами своей электронно-транзисторной души. Спасибо, дружище. Мне всегда везло с экипажем.

- Мадам Мейер, прошу высказать ваше мнение.

- "Парус мечты" мог развивать более 16 узлов при хорошем ветре и исправном парусном снаряжении. Под мотором мы давали 8, а иногда и 10 узлов. Вполне достижимо для нас проходить 200 морских миль в сутки и тем самым намного увеличить вероятность достижения берега и людей. Мой бедный Жан всегда был сторонником быстрого передвижения, он ведь был военный моряк, впрочем, это уже… - на глазах молодой женщины блеснул бриллиант слезинки, и она отвернулась.

- Спасибо, Мари, мы грустим вместе с вами и, похоже, еще неоднократно будем благодарить вашего супруга за хорошее судно. Научный сотрудник Ева Светлова, пожалуйста.

- Воды и продуктов питания, при экономном режиме, у нас осталось на десять дней. В последние два дня мы поймали лишь одну небольшую рыбину, через неделю продовольственный вопрос может стать у нас самым главным. Вчерашний дождик слегка отодвинул проблему питьевой воды, но Петины шутки типа "Моется тот, кому лень чесаться" уже перестают веселить даже его самого. Я морской геолог, но не навигатор и не эксперт по выживанию. Поэтому поддержу любое предложение по выходу из создавшейся ситуации.

- Ева, мы признательны тебе за заботу о наших желудках, а еще больше за дружескую поддержку нашей спутницы в трудную минуту. Мы мужчины, тем более моряки, не умеющие открыто выражать свои чувства. Думаю, Мари присоединится к нашему мнению, - француженка нежно обняла подругу.

- Бортинженер Солнцев. Ваше заключение о технических аспектах плавания.

- Состояние корпуса и силовой установки яхты удовлетворительное, чем не могу похвастаться в отношении батискафа. Батареи "Дельфина" на грани полной разрядки, через неделю они совсем выйдут из строя. Специальное оборудование, к примеру, радио, навигационное, акустическое и электронное, в том числе два бортовых и один портативный компьютер, может быть демонтировано и установлено на яхте. Самое необходимое оборудование можно снять с батискафа относительно быстро. Запас горючего на яхте - на восемь суток полного хода, экономичным ходом – более чем на двенадцать. Если удастся раздобыть подходящий материал для мачты, то парусов и шкотов имеем достаточно, специалистов по их применению у нас три человека. Следует без сожалений расстаться с "Дельфином" и направиться к ближайшим берегам с приемлемой скоростью. Мы терпим бедствие, командир, этот факт нет смысла скрывать друг от друга. Поэтому, следует принимать решения, направленные в первую очередь на спасение наших жизней и здоровья, отыскание твёрдой земли, людей и возвращение в цивилизованный мир. О наличии которого я, невзирая на атеистическое воспитание, хотел бы крепко помолиться.

- Благодарю всех за содержательные доклады и выдержку, проявленную в сложившихся обстоятельствах. К сожалению, я не могу дополнить ваши сведения ничем существенным, ибо нахожусь с вами, в прямом смысле, в одной лодке. Строить предположения о причинах, а тем более о результатах происшедшей катастрофы, я не могу ввиду отсутствия объективной информации. Субъективное, мое персональное мнение, таково: масштабы этого события могут оказаться очень большими.

Нас пять человек, из них только мы с Фэдом можем похвастаться длительным знакомством, крепкой дружбой и, как говорят пилоты, слётанностью. От нас обоих, - мгновение на обмен взглядами: "Не так ли? – О чём речь!", - могу отметить, что коллектив у нас подобрался прекрасный. Как опытные моряки, мы рады видеть ваши уверенные и продуктивные действия в первые, самые трудные дни нашего дрейфа, вашу волю к победе. Особенно хочу поблагодарить женскую часть команды за то, что не поддались панике и унынию. Глядя на вас, мужчинам просто стыдно быть слабыми. Мы обычные люди, нам тоже бывает тяжело на сердце и у нас тоже остались близкие, о судьбе которых страшно думать.

Нам предстоит выбираться со смертельной ловушки. Волею обстоятельств я стал вашим командиром, с вытекающими требованиями безоговорочной дисциплины и ответственности перед товарищами за каждое слово и поступок. В экстремальной ситуации я возлагаю на себя право без церемоний и уговоров требовать немедленного выполнения любого моего распоряжения. В случае моей гибели или недееспособности, моим заместителем остаётся старший механик Солнцев. По праву морского профессионала и старшего по возрасту.

По прибытии в цивилизованные условия и отступлении грозящей нам опасности, каждый из вас волен будет идти, куда ему угодно и поступать по-своему. Но до тех пор, пока я командир этого экипажа, не рекомендую оспаривать мои требования, а тем более прямые распоряжения. Мы на войне. Наш враг – стихия. Цена победы – наши жизни. Одиночки редко выживают в таких условиях.

Приказываю: до наступления завтрашнего рассвета демонтировать из батискафа максимум полезного оборудования. Участвуют все. Старший – бортинженер. С восходом Солнца снимаемся курсом на восток.

Другие произведения автора:

Безысходность