Пыль. Часть II. гл.14

***

Володька Колокольцев любил выпить. Нет, не напиться до бесчувствия, не упасть мордой в салат, не жевать занавески и не пугать потом полночи унитаз. Он любил именно выпить, быть навеселе, когда жизнь кажется прекрасной и удивительной, все окружающие женщины красивыми и забавными, собаки и кошки – милыми, а детишки – очаровательными. К сожалению, на работе делать этого не позволяло начальство, да и сам Володька был человеком разумным, понимал, что выпившему в цеху делать нечего, не приведи бог, сунет не туда, куда нужно руку или обознается с маркировкой деталей. После работы же начиналась семейная жизнь, и жена Володьки на его легкое подшофе смотрела неодобрительно. Вот и приходилось выкраивать время между концом смены и появлением дома, чтобы привести себя в любимое состояние, в котором и брань привычно рассерженной жены звучит музыкой.

Сегодня, наглядевшись в обеденный перерыв на весеннее, веселое и вполне уже жаркое солнышко, Володька решил непременно отметить такую хорошую погодку стаканчиком-другим неплохого портвейна, который в изобилии завезли не так давно в магазинчик, находящийся аккурат посередине между комбинатовской проходной и его домом. Мало того, неподалеку от магазинчика имелось заветное местечко, маленький то ли скверик, то ли просто заросший кустами сирени и густой травой пустырь, оборудованный любителями выпить на свежем воздухе по всем, ими придуманным, правилам полудесятком бревнышек, положенным на деревянные чурбачки листом титанового сплава, что идет на нужды самолетостроения. Говоря по совести, листу этому место было отнюдь не в скверике, а, как минимум, в заводском музее. Это был один из первых, выпущенных комбинатом легких листовых сплавов, и возрастом он был солиднее многих из тех, кто собирался вокруг него за стаканом портвейна или водочки.

Еще в душевой Володька перешептался с парой своих дружков, таких же любителей подсесть к титановому листу, как и он сам, и на проходной появился в отличнейшем настроении. Солнце еще только-только собиралось клониться к закату, а план, как скоротать вечерок без ворчливых жен и вечно нудных прочих семейных родственников, а особенно родственниц, уже начал воплощаться в жизнь.

Сам Володька зашел в магазинчик за портвейном, а дружки Саня и Леха – в соседний, чуток подальше, за нехитрой мужской закуской. Такое разделение между приятелями сложилось уже давно, с тех самых пор, как неуклюжий и нерасторопный в жизни Леха разбил при подходе к скверику две бутылки только что взятого вина. Обида была нанесена компании едва ли не смертельная, ведь у всех уже слюнки текли в предвкушении первого, самого сладкого и желанного стакана приторного, горьковато-сладкого напитка. А вместо этого пришлось еще разок бежать в магазин, да еще долго извиняться перед продавщицей за неуклюжесть Лехи. Можно было бы, конечно, и просто так взять пару бутылок, но тогда эта кобра Зоя из-за прилавка завтра же разнесла бы по всему городу, что мужики с пятого цеха, мол, превысили свою ежедневную норму вдвое… С нее бы сталось еще и женам накапать. А женатому человеку зачем такие вот ненужные приключения?

В магазинчике Володька подзадержался, беседуя все с той же Зойкой, оказывая ей такую любезность, чтобы поддержать и без того неплохие отношения, а когда подошел к месту общего сбора, там уже все было готово. На старенькой газетке, постеленной поверх металлического листа Саня и Леха разложили порезанную еще в магазине аккуратными тоненькими кусочками любительскую колбасу, буханку хлеба, парочку плавленых сырков и даже пяток помидоров. Натюрморт этот в лучах заходящего солнца выглядел настолько аппетитно, что у Володьки, после смены проголодавшегося, как и его товарищи, набежала слюна. Выставив рядом с закуской две бутылки портвейна – самое то, что бы выпить троим, но не напиться, а только слегка, в самую меру, захмелеть, он извлек из своей старой, прихваченной домой еще при дембеле, сержантской сумки пару стаканов  небьющегося авиационного стекла, подарок дальнего родственника жены, заезжавшего к ним в город в командировку и оставившего на память еще и пару таких же «вечных» пепельниц, осмотрел их на свет и выставил на краешек импровизированного стола. Открывал бутылки и разливал вино тоже сам Володька, компания знала и его отличный глазомер и твердую руку, можно было проверить, можно не проверять, но в стаканы вошло ровнехонько по сто пятьдесят граммов пахучего, желанного напитка.

Легкой, весенней прохладой уже потянуло от земли, невесомо шелестели раскрывшиеся листья сирени, солнышко почти совсем спряталось за стоящими в отдалении домами, когда первый, такой сладостный и ожидаемый глоток пахучего, чуть липковатого на вкус портвейна прошел через гортань к желудку… Володька от удовольствия аж глаза закрыл.

А открыть не успел… откуда-то будто со всех сторон сразу: от ближайших домов, от заводской проходной, даже, показалось, и от кустиков сирени, – раздался тревожный резкий звук рынды, совсем не похожий на колокольный. Скорее уж это был просто звонкий и заполошный удар металла о металл, рельсы о рельсу.

– Вот, как всегда, – с печалью в голосе констатировал  Леха, который ждал своей очереди на стакан – ну, не из горлышка же пить рабочему человеку. – Вы успели, а я теперь второпях хлебать буду…

– Судьба, – кивнул Володька, открывая глаза и прищуриваясь. – А куда ты спешишь? Мы, кажись, во вторую смену идем по расписанию, значит, будем дома отсиживаться. До дома тут – рукой подать, можно и не спешить, допить всё аккуратненько, да еще и с собой в запас захватить, мало ли сколько это учение продлится? Помнишь, год назад почти, мы тогда четыре дня в подвале сидели, на комбинат всего раз выползали, да еще потом неделю химики плохие места обрабатывали…

Леха и Саня в такт володькиным словам послушно кивнули. В самом деле, около года назад военные вылили на город настоящую «химию», без каких-то скидок на гражданское население и условности учения. Ну, да тогда как раз разгар боевых действий индийцев с пакистанцами был, вот и решили своих потренировать серьезно, а то ведь – всякое случается. До любой границы от городка «хоть три год скачи, ни до какого государства не доедешь», но вот свихнется индийский или мусульманский пилот, обкурится своей анаши или опия, да и рванет совсем не туда, куда его посылали. А ракетам с химическими боеголовками все равно над чьим городом рвануть: индийским, пакистанским, иранским, русским…

Звякнув горлышком бутылки о край своего же стакана, Володька ловко наполнил его портвейном, протянул Лехе, а сам быстро подхватил с газетки сразу пару кусков колбасы, хлеб. Не мешкая, Леха в два глотка осушил емкость и тут же подставил стакан за повторением, так в их компании было положено: кто пил вторым, пил дважды подряд.

– Не спеша-то, конечно, не спеша, но и засиживаться не стоит, – обтер залоснившиеся жиром губы тыльной стороной ладони Володька. – Я ведь, как-никак, а старший по дому, придется еще все квартиры обходить, да вспоминать, где-кто на сей момент находиться должен…

– Да ладно, – махнул рукой Саня, включаясь в разговор. – У Надьки своей спросишь, она всегда всё про всех знает, вот с её слов и запишешь в отчете…

– Вот ведь баба, – покачал головой Володька. – Сама на работе, да у подруг околачивается целыми днями, а знает и в самом деле всё про всех… как так успевает?

– Бабы – они существа такие, – авторитетно заявил Леха, проглотив и вторые сто пятьдесят, а потому заметно окосев по сравнению с приятелями. – Не от мира сего… нет, не так… потусторонние… опять не то. Вообщем, внеземные какие-то… как инопланетяне. Я в какой-то статейке читал, что нам их понять труднее, чем сигналы из космоса расшифровать…

Где-то в отдалении уже бубнил-проговаривал жесткие, необходимые слова диктор, объявлявший о начале учений, но до скверика доносился лишь невнятный гул ожившего, засуетившегося города, рокот далеких автомобильных движков, тарахтение мотоциклов и неожиданно пронзительные вскрики матерей и бабушек, зовущих с улицы пока еще неразумных детишек. Те, кто постарше, давно уже сами с удовольствием забросили привычные игры и убежали в свои квартиры играть вместе со взрослыми в новую, интересную и увлекательную игру…

– Ну, ладно, ребята, – аккуратно укладывая под импровизированный стол опустевшие бутылки, скомандовал Володька. – Пора бы и к делу… Значит, сперва к Зое, затоваримся впрок, потом уж к дому, там – сразу обход, ты, Саня, потрезвее, пойдешь по квартирам, простучишься, а Леха – прямиком в подвал, и чтоб сидел там тихо, без всяческих выкрутасов…

Ну, бывал грех, любил Леха, выпивши, позаводить «умные» разговоры, поспрашивать совсем не во время и не о том, да так, что даже и без всякого портвейного запаха любой сказал бы, что мужик употребил.

Без суеты, но торопливо сметя в специально неподалеку выкопанную ямку остатки пиршества, трое приятелей поспешили из скверика в магазин. А когда вышли из него на улицу, то очутились уже в густых сумерках. Весенний вечер скоротечен и быстро переходит в ночь, вот и сейчас – только-только солнышко золотило высокие облака в небе, а уже и пора включать освещение возле подъездов и в квартирах… Хотя, нет, сегодня освещения не будет. Вместе с учениями по гражданской обороне в первую очередь в город приходит светомаскировка, вещь, кажется, архаичная, кто-то же сейчас ориентируется только по городским огням, но тем не менее соблюдаемая строго.

Подсвечивая себе изготовленными в соседнем цехе диодными фонариками, друзья молча пробирались с детства знакомыми закоулками, прислушиваясь к утихающему шуму затаившегося города. И едва успели выйти на улицу, к своему дому, находящемуся сейчас от них через дорогу, как замерли у стены, как какие-нибудь диверсанты-подпольщики из фильмов про давно прошедшую войну.

По улице неторопливо, солидно и важно двигался армейский бронетранспортер с непонятной широкой и плоской «тарелкой», пристроенной над кормой. Позади него также спокойно катил на малой скорости «нгазик» последней модели нижегородского завода, в армейских же камуфляжных цветах.

– Как у нас тут все серьезно, – кивнул на проезжающую мимо технику Володька. – Вот уж не ожидал…

– А что такого? – напрягая голос, что бы перекричать рык мощного дизеля, спросил почти в ухо друга Леха. – Подумаешь, военные катаются… так они, может, вообще по своим делам… или просто – посредников катают, не пешком же проверяющим ходить…

– На таких «брониках» посредники не ездят, – авторитетно заявил Володька. – Я позже вас всех служил, успел захватить… это же – ЗАПа, понятно? Засекреченная Аппаратура Поиска. Работает в ультразвуке, инфракрасном да и еще бог знает в каких диапазонах… может обнаружить скопление вражеских танков, бронетехники, пушек, минометов… а может и одиночного снайпера засечь, только настройки задавай, да показания считывай…

– А ты-то откуда знаешь? – чуток подозрительно поглядел на товарища Саня. – Ни разу даже рта не раскрывал, а тут – прям политинформацию выдал…

– Когда служил в Манчжурии, было дело… – Володька чуть замялся, ему не хотелось рассказывать эту историю на повышенных тонах, но бронетранспортер со своим неожиданным эскортом уже удалился достаточно, что бы можно было говорить спокойно, и бывший сержант начал: – Там такое вышло, ну, короче, с лагеря бежали хунхузы, десятка два, не меньше. Местное начальство, и лагерное, и уездное, к нашему сразу же бросилось, очень они не хотели, что бы до верхов это дело дошло. Ну, докладывать все равно пришлось, но одно дело – доложить: «Меры приняты, преступники изловлены», и совсем другое, ежели: «Бежали, ищем…» А там у них все-таки не Россия, могут не просто с должности снять, а еще и в соседний лагерь определить. Ну, да ладно, про такое я вам говорил. А про побег… Нас по тревоге подняли, марш-бросок, оцепление, прочесывание… ну, все прелести, сами, небось, знаете, как это оно… Человек пятнадцать нашли, кого сразу постреляли, кто с умом – сдался без сопротивления, пусть плохо, но жить будет… А еще пятеро-шестеро исчезли. Как корова языком слизнула. А местность там гористая, кругом то гроты, то пещерки небольшие, если по ним искать, то месяца на два все растянется. Ну, наш командир посоветовался с особистом и придумали. Оказывается, такую аппаратуру в несколько частей на пробы раздали, к нам она только-только поступила, спецы с ней возились, налаживали еще… Выглядит – точь-в-точь, как то, что мимо проехало. Тарелка такая на заднице у «броника», а основная начинка – внутри, ох, чего там только нету…

– Хунхузов-то беглых нашли? – поинтересовался сутью Леха.

– Еще как нашли… Покрутился, значит, этот «броник» среди холмов, потом по кругу поездил и через четыре часа выдают нам приказ: в точке с такими-то такими-то координатами есть четыре человека, а еще в одной – двое. Про четверых, как там было, врать не буду, а этих двоих мы брали, и всё точка-в-точку… Где сказали, там у них лежка и была, хитро так устроена, что мы, похоже раза два мимо проходили и не заметили поначалу. Но тут-то знали, где искать…

– И чего с ними?

– Чего-чего… сопротивления не оказали, как только их окликнули – отозвались и сдались… – пояснил Володька. – Передали местным, вот и все, а нам потом – всем, кто участвовал, благодарность в приказе, ну, и расписку о неразглашении, понятное дело…

– А ты вот сейчас разглашаешь, – подтолкнул приятеля в бок Саня. – Нарушаешь, однако…

– Да ладно, я ж только вам, да и то – к слову, как увидел эту «тарелку» на «бронике», так и вспомнил, – слегка смутился Володька.

– А вот к нам-то зачем такую ЗАПу привезли, как думаешь?

– Думаю, сейчас она не такая уж и засекреченная и диковинная, как тогда была, – подумав, сказал Володька. – Времени-то сколько уже прошло. А к нам… может, опробовать какое новшество? Да и проверить заодно, как народ инструкции выполняет, все ли по убежищам сидят, а то иной раз молодежь рисуется друг перед дружкой, остается дома, мол, в «химке» и противогазе можно и в квартире пересидеть, зато поглядим, как самолеты химию распыляют…

– Бывают такие чудаки, – согласился Саня. – Риска им, видишь ли, в жизни не хватает… хочется «перчика»…

– Вот и у нас в доме такие есть, – уверенно сказал Володька, – за ними бы приглядеть надо особо…

– Ты про кого? – уточнил Саня, ведь ему полагалось обходить дом поквартирно.

– Блондиночка на третьем этаже во втором подъезде, – подмигнул Володька. – Ох, лихая девка, скажу вам… чего они там у нее в квартирке не вытворяют… был бы неженат, так день через день к ним бы заглядывал…

– Хорош трепаться, – оборвал их Леха. – Пошли, а то вот – видишь – какая-то машинка в темноте стоит, а в ней огоньки сигарет горят, как бы не посредники были…

– Н-да, посредники не посредники, а от греха подальше, пожалуй, и в самом деле надо сматываться, – согласился Володька. – Значит, мы с тобой, Леха, в подвал, Саня – по этажам…

Три темных силуэта проскользнули через улицу и растворились в сгустившейся уже темноте дворика.

А заметившая это движение Анька небрежно стряхнула пепел себе под ноги, прямо в салон, несмотря на открытые настежь окна, и спросила у Пухова:

– Не наши ли клиенты тут дорогу перебегают?

Расположившийся на переднем сиденье рядом с шофером Пухов развернулся к ней всем телом, одновременно устраиваясь поудобнее, и ответил:

– Нет, крайне маловероятно. Скорее всего, наши сидят сейчас в квартире и ждут окончания учений, ну, или наступления своего часа «икс». Как только все успокоится, нам доложат о результатах проверки…

Егор Алексеевич чуть нервно похлопал ладонью по карманному телефону, который привычно держал в руке.

– Ну, доложат, так доложат, – согласилась Анька. – Тогда будем скучать дальше… 

Другие произведения автора:

Пыль. Часть II. гл.5

По чуть-чуть (таймлайн) 4

Fugit irreparabile tempus 4