Перекресток. Часть третья. Простая история. гл.29

29

…После отъезда генерала, подготовки документов промежуточной комиссии, согласования и подписания актов на закрытие темы, после составления и рассылки еще не одного десятка нужных и важных бумаг, будь они хоть исключительно в электронном виде, наступил «час тишины», как иронично звали присутствие на рабочих местах почти уволившихся сотрудников другие служащие «почтового ящика». Герд и Вадим в обязательном порядке приходили на работу, слонялись по коридорам, сидели в курилках, выслушивая институтские сплетни и свежие анекдоты, обедали в общей столовой, опять слонялись по коридорам в тоскливом, но совершенно законном безделье.

Про «зет-восемьсот одиннадцать», кажется, все окружающие её люди забыли,  не приглашали в кабинеты на тесты, не гоняли в спортзале, не брали многочисленных анализов, прекратили сеансы гипнопедии, хорошо хоть не забывали кормить, но порции день ото дня становились все меньше и меньше, похоже, ей доставались остатки не потребленного другими подобными объектами спецпитания. Только Герд стал чаще бывать в каморке, где теперь почти безвылазно пребывала его Зина, он приносил книги, показывал на своем, личном планшете интересные фильмы и почему-то очень много – о других планетах, жизни в давно прошедшие века, чуть ли не при каменном веке. Он не пытался говорить с Зиной, понимая, что отвечать она сможет так, как была запрограммирована всем воспитанием в институте, но просто сидел рядом, иногда обнимая ее, поглаживая по плечам, целуя в затылок, в жесткие, соломенного цвета волосы, которые росли так медленно, что за четыре года едва-едва покрывали её не по-женски сильную шею, это тоже была часть эксперимента – наряду с ускорением общего созревания, замедление роста волосяного покрова на всех участках тела.

Однажды их застал в подсобке Вадим, привычно изнывающий от безделья, мотающийся по всем кабинетам и лабораториям исследовательского центра, куда он имел доступ, и отвлекающий от текущей работы сотрудников пустопорожней болтовней.

– Ну, что, не можешь никак решиться? – грубовато спросил он Герда, заметив, как при открывании двери тот отпрянул от «зет-восемьсот одиннадцать». – Ладно, давай я сам, что ли, её отведу…

И, не дожидаясь ответа, скомандовал, обращаясь к неподвижно сидящей женщине:

– Встань, следуй за мной!

– Нет, – крикнул, срывая голос Залов. – Не смей! Я… я это сделаю потом… сам…

– Эх, Герд-Герд, бедолага, – покачал головой Вадим. – Знаешь ведь, что перед смертью не надышишься, а все оттягиваешь и оттягиваешь, рубить надо сплеча, сразу. Бац – и нет твоей Зины…

– Какой Зины? – нарочито удивился Залов.

– Думаешь, никто здесь ничего не знает? – засмеялся Рост. – Мы не слепые, Герд, видим и слышим все. Просто молчим, если это не мешает работе, ну, и не тревожит особый отдел…

– Вот и молчи дальше, – сердито отозвался Залов. – Не твое дело, как я тут кого называю, а имена даже лабораторным мышам дают, чтобы ты знал.

– Мышам – да, отчего ж мышам не дать прозвище, – согласился Вадим. – Только это не мышь, и зовут её «зет-восемьсот одиннадцать» именно для того, чтобы не было никаких глупых соплей и прощаний перед утилизацией.

– Да пошел бы ты… – Герд выругался так, как никогда в жизни еще не ругался, тем более, в стенах института.

Ошарашенный Вадим промолчал, только недоуменно глянул на Зину, Герда и вышел из каморки, аккуратненько прикрыв за собой дверь.

– Ну, вот и все, Зина, – сказал обреченно Герд. – Теперь придется торопиться, Вадим, конечно, сразу же не побежит в особый отдел, он – свой парень, но и дожидаться у моря погоды не будет, наверное, чтобы не подставлять меня, придет сюда как-нибудь вечерком или поздно ночью. А ты не сможешь ему сопротивляться, он же работник лаборатории, еще не уволенный, ты обязана ему подчиняться… ладно, у меня все равно уже почти готово…

Он не уточнил, что готово, молча встал и ушел, и двое суток не появлялся ни в подсобке, ни вообще на работе, предупредив свое теперь уже формальное начальство, что занимается личными делами, связанными со сменой места службы. Какие это могут быть дела – никого не интересовало, теперь пользы исследовательскому центру Герд никакой не приносил, присутствие его было лишь данью традиции.

Он появился к вечеру третьего дня, сосредоточенный, сильно взволнованный и принес с собой объемистый сверток. Зина послушно встала при виде Герда с кушетки, склонила в знак приветствия голову, но он не обратил на это внимания, хотя всегда, сколько помнила «зет-восемьсот одиннадцать», здоровался в ответ и был вежлив и корректен.

– Вот, давай, переодевайся, не торопись, но и не задерживайся, – скомандовал Залов, нервно поглядев на свои старинные, раритетные, наручные часы, доставшиеся ему то ли от деда, то ли от прадеда.

Впрочем, предупреждал он Зину напрасно, скорее, от собственной нервозности, чем по необходимости, все приказы и распоряжения людей «зет-восемьсот одиннадцать» выполняла расторопно и даже охотно. И сейчас, быстро скинув привычно носимую днем серую хламиду, она облачилась в подобную же, но более насыщенного, сочного цвета совсем с другим обозначением и индексом над верхним левым кармашком.

Герд, казалось, не обратил внимания на обнаженность своей подопечной, да и на что ему было обращать внимание, если он за прошедшее время тысячи раз видел Зину не только без одежды, но в очень даже замысловатых позах в спортивном кабинете, на тренажерах, во время психологических тестов. Да и не в силах он был сейчас думать о чем-то ином, кроме…

– Надень, как перчатку, – протянул Зине теперь уже де-факто бывший научный сотрудник тонкий латекс.

Это и впрямь была перчатка, на одну правую руку, из тончайшего, незаметного на ладони материала, но с нанесенными на нее иными папиллярными узорами. За такую вещицу Герд выложил едва ли не все свои многолетние сбережения, ведь изготовление «чужой руки» грозило и исполнителю, и заказчику не просто длительным тюремным сроком, а гарантированной медленной смертью в ссылке на астероидных рудниках. Но Зина этого не знала, она вообще не догадывалась о черновой, нелегальной стороне жизни в Полярной Республике, таких знаний ей не положено было иметь.

– Идем вместе со мной, – распорядился Герд, когда женщина была готова. – По сторонам не смотри, если кто-то окликнет нас – не отзывайся, говорить буду только я. И, главное, никому не подчиняйся, кроме меня, считай, что происходит самый важный эксперимент в  твоей жизни.

Он кое-как запихал в принесенный пакет старую одежду Зины, пробормотав: «Пойдет на замену, когда еще случай выпадет новой разжиться…», и повел женщину вон из исследовательского центра по длинным, пустынным коридорам, по странным переходам между этажами, обходя заранее известные места возможного скопления сотрудников, работающих во вторую смену.

Потом был стремительно падающий лифт, в котором Герд попросил спутницу приложить к пульту управления закамуфлированную правую руку, и выход в город через один из многочисленных боковых подъездов, где снова пришлось задействовать чужие отпечатки пальцев. На удачу беглецов никто из знакомых по дороге им не встретился, не перед кем было объясняться, куда это практически бывший работник «почтового ящика» повел использованный и подлежащий утилизации биоматериал на ночь глядя.

На улице, даже не дав Зине секунды, чтобы оглядеться, Герд буквально впихнул её в стоящую неподалеку от входа машину, сам бросился за руль и рванул с места так, будто за ним, в самом деле, гонится хваленая госбезопасность: страшилка и гроза всех сотрудников «почтовых ящиков» и других, более-менее закрытых учреждений, связанных с государственными тайнами. До этого момента знающая город лишь по фильмам и книгам, что приносил ей Залов, Зина старалась особо не крутить головой, жадно впитывая в себя пролетающие мимо яркие разноцветные огни реклам, разноцветный свет из окон высотных домов, разноцветные толпы горожан, одетых в очень строго однотонные одежды, подобные той, что принес с собой бывший научный сотрудник.

Автомобиль с беглецами мчался по улицам в общем потоке, ничем не выделяясь среди прочих, как, вообщем-то, и планировал Герд, но вот цель у едущих была слишком разная. Минут через сорок стремительного передвижения, Зина заметила, что поток машин сильно поредел, огни на улицах потускнели, а вскоре и улицы превратились в сплошной, высокий, бетонный забор с проводами сигнализации на гребне. Герд резко вывернул руль, и они оказались в темном, грязном закутке, среди каких-то развалин, пустых объемных коробок из быстроразлагающегося пластика, строительного мусора. «Выходи!» – скомандовал Залов, обегая машину и едва ли не силой вытаскивая Зину наружу, привыкшая к стерильной чистоте лабораторий, к ежедневному ультрафиолету и микроволнам обеззараживателя, женщина просто испугалась такого скопления грязи.

– Брось в машину перчатку, скорее! – нервно поторопил её Герд.

Следом за перчаткой в автомобиль полетел серенький брусочек. «Бежим!» – успел крикнуть Залов, но следом, в спины, полыхнуло так, что даже слегка опалило обоим волосы.

Они долго бродили среди странных, темных строений, без привычной Герду асфальтированной дороги под ногами, без обычных для Зины светлых просторных коридоров, пока, наконец-то, не добрались до ярко освещенной, застекленной прозрачным пластиком будки-проходной, в которой людей заменял роботизированный комплекс. Как оказалось, бывший научный сотрудник был готов и к этому, скормив в приемную щель у массивной двери-вертушки целую кипу заранее подготовленных бумаг.

Вертушка вывела беглецов в длинный, узкий и тесный коридор какого-то подсобного помещения, и лишь выйдя из него, Герд и Зина как-то сразу, вдруг, попали в пестроту и шум космопортовских залов…

– Стой здесь, никуда не уходи, – настойчиво попросил, меняя тон на более спокойный, Герд, хотя прекрасно понимал, что Зина и шагу не ступит без его разрешения.

Сам он исчез в толпе инопланетных гостей, отправившись решать связанные с их побегом неотложные дела, а ошеломленная происходящим, настороженная и изначально недоверчивая к посторонним женщина замерла возле псевдомраморной колонны, во все глаза разглядывая ушастых нолсов с хоботками носов, чешуйчатых, желтокожих шноссов с их характерной, змеящейся походкой, высоких, худых, мрачновато-высокомерных синекожих ворбланов с красными глазами сказочных вампиров. Были в толпе и многочисленные представители семейства гоминидов, одетые достаточно однообразно в комбинезоны звездачей, своего рода – легкие скафандры, самых разных, но обязательно сочных и радующих глаз расцветок.

Пока Зина с врожденной любознательностью разглядывала прилетевших и улетающих гостей планеты, вернулся Герд, довольный, счастливый и успокоившийся, ну, хотя бы частично и на время.

– Здесь нас никто не тронет, – пояснил он в ответ на незаданный вопрос Зины. – Межпланетная зона, никаких задержаний, арестов и прочих действий местных властей. И санкции за нарушение очень суровые, даже госбезопасность не пойдет на разрыв контактов с большинством инопланетников. Здесь мы подождем немного, скоро нас примут на борт, и мы улетим отсюда далеко-далеко, где нас никогда не будут искать, ты понимаешь?..

…окончательно успокоился и даже расслабился Герд только на корабле нолсов, коренастых, как сказочные гномы, веселых и беззаботных на отдыхе, но очень деловитых в работе. Когда Зина чуть ближе познакомилась с экипажем, то невольно задала вопрос, с какими же сокровищами расстался ее мужчина, если беглецов и нарушителей местной законности мини-слоники решились взять с собой, пренебрегая возможным преследованием и сейчас, и  в будущем. Правда, в настоящее время настичь корабль, и попытаться вернуть беглецов было невозможно, то, что вырывалось из объятий притяжения планеты, физически было нельзя вернуть обратно без желания экипажа, а через пару деньков будет уже подпространственный «тоннель» и тогда – прощай, родина!

Может быть, от ощущения безопасности, может быть, от разрядки напряжения, пережитого во время бегства, а скорее всего, от того, что им досталась одна мизерная каютка-пенал на двоих с единственной же спартанской койкой, Герд не сдержался и под утро – корабельное утро, отсчитываемое по часам, а не вращению отсутствующей планеты – овладел Зиной, которая, впрочем, и не думала сопротивляться, восприняв новый виток их отношений с любопытством и интересом. Можно даже сказать, что плотская любовь, до сих пор известная женщине лишь теоретически, ей понравилась, и на вторую ночь она сама проявила инициативу, но тут уж Герд оказался не на высоте, почему-то посчитав происшедшее едва ли не презираемым инцестом. Если бы не краткий, всего-то недельный, срок пребывания на корабле нолсов, кто знает, чем закончилось для беглецов это невольное «свадебное» путешествие, может быть, полным разладом и непониманием интересов друг друга, может быть, напротив, полным слиянием душ и тел, но через неделю корабль нолсов вынырнул из «тоннеля» неподалеку от Сто восемнадцатой контрольной точки.

– Вот теперь поторопитесь, – скомандовал самый, пожалуй, высокий из гномов, занимающийся на корабле навигацией и почти равный ростом невысокой Зине. – Самое время вам выбрасываться, пока контакт со Станцией техобслуживания то и дело рвется из-за помех, если повезет, высадку не обнаружат…

– А если не повезет? – спросил Герд, торопливо собирая по каютке те мелочи, без которых не обходится ни один путешественник, и почему-то всегда в нужный момент оказывающиеся разбросанными, где попало.

– Не повезет – уже ваше дело, – пожал плечами нолс. – Бот к нам все равно вернется, а обустраивать вас на чужой планете мы не брались.

Что верно, то верно, в устном соглашении между беглецами и капитаном корабля было четко сказано: «…и высадит на планету без регистрации и прочих документальных формальностей».

Их втолкнули в тесное, больше всего напоминающее корабельную каютку, пространство посадочного бота, слегка протрубили хоботками на прощание и загерметизировали входной люк.

– Как мы теперь отсюда выйдем? – спросила немного испуганно Зина.

Впрочем, Герд тоже был «на нерве», старательно пытаясь выглядеть бодрячком, но весь бледный, будто покрытый мелом.

– Вот синяя кнопка, – пояснил он своей женщине то, что совсем недавно сам узнал от нолсов. – После посадки нажмем – и выйдем наружу, только сделать это надо будет побыстрее, бот самостоятельно герметизируется и улетает через минуту после касания поверхности, так отлажена у них автоматика.

– Мы успеем? – почему-то спросила Зина.

– Конечно, – стараясь вселить уверенность в нее и в себя, ответил Герд.

На спуске маленькую капсулу трясло, кидало из стороны в сторону, видимо, конструкторы бота меньше всего заботились о комфортабельности полета, всю душу вложив в защиту пассажиров от всяческих неожиданностей и неприятностей в любой, даже чужеродной атмосфере. Но бесконечный, казалось бы, полет от корабля нолсов до поверхности планеты окончился плавным, очень мягким приземлением, которого ни Герд, ни Зина фактически не почувствовали, отреагировав только на зеленую мигающую панельку над выходным люком бота.

– Кажется, всё, – неуверенно проговорил бывший научный сотрудник исследовательского медико-биологического центра, как-то медленно и задумчиво, будто изо всех сил оттягивая такой долгожданный момент, потянувшись пальцем к синей кнопке.

В открывшемся проеме зазеленело, внутрь ворвался звук шелестящих листьев, запах чужого воздуха и чуть подгоревшей в месте посадки земли. Герд все не решался и не решался сделать первый шаг, когда его опередила Зина, проворно, светлоголовой ящерицей, выбравшись через узкий лаз люка на поверхность чужой планеты.

– Милый, выходи, не то я останусь тут одна, – неожиданно позвала она, обернувшись к боту, и, кажется, сама испугалась собственной смелости – первой заговорить с человеком.

Но еще больше перепугался Герд – остаться в боте, вернуться на корабль нолсов, попасть на Сто восемнадцатую, быть зарегистрированным, открыть госбезопасности свое место пребывания и пустить насмарку все свои старания, а главное – остаться без Зины…

Он вылетел из посадочного модуля рыбкой, забыв, что встречает его не мягкий надувной, домашний матрас, а жесткая, подсушенная жарким солнцем поздней весны, наполненная корнями деревьев и травы, лесная, чужая земля. Больно ударившись, потеряв ориентировку от неожиданности, с чудовищно бьющимся от волнения и пережитого страха сердцем, Герд быстро поднялся на ноги, и в ту же секунду в грудь ему уткнулась Зина, бросившаяся навстречу, но не успевшая поймать, подстраховать, поддержать любимого. Они невольно обнялись и замерли, не видя и не слыша ничего вокруг…

А полный весенней, новой жизни лес шумел кронам свежей зелени, щебетал далекими голосами неизвестных птах, трещал валежником под лапами неведомых зверьков и, казалось, даже не обратил внимания на появление еще двоих странных обитателей в своей чащобе, вот только тихий, как вынутая из бутылки с вином пробка, звук взлетевшего обратно, на орбиту, бота насторожил лесных обитателей, да и то ненадолго.

Неизвестно, сколько так простояли в далеко не дружеских объятиях беглецы, но, наконец-то, Герд кашлянул смущенно, легонько отодвигая от себя Зину, и огляделся.

– Теперь это наш дом… 

Другие произведения автора:

Искажение. Перекресток миров-2

Агент Преисподней. Часть вторая. Наречение Некты. II

Искажение. По ту сторону.