Искажение. Перекресток миров

Перекресток миров

Похожие на мифических атлантов, закованные в спецброню жилетов, налокотников и наколенников, да и сами по себе отнюдь не маленькие по габаритам, бойцы сводного отряда «ликвидаторов», собранного в пожарном порядке, выстроились поперек улицы, взяв наизготовку короткоствольные пистолеты-пулеметы и расстегнув заранее кармашки с запасными обоймами, шоковыми гранатами и газовыми масками. Они стояли, подпирая плечами сумрачное, серое небо, и казалось нет в мире силы, способной сдвинуть эту шеренгу, заставить бойцов отступить хотя бы на шаг. А позади первого ряда, по флангам, пристроились два «ликвидатора» с готовыми к действию ручными гранатометами, уже заряженными слезогонкой.

«Ликвидаторы» добирались до означенного им в оперативном задании перекрестка пешком, благо, от здания управления, где они сгруппировались, это было совсем недалеко, но кто-то остроумный, иначе не скажешь, из канцелярских крыс, распорядился, и к перекрестку подогнали два спецавтобуса для задержанных. Сейчас они скромненько прятались за углом дома, готовые по команде выдвинуться и распахнуть «гостеприимные» двери перед обработанными слезогонкой и кулаками «ликвидаторов» люмпенами, да и вообще, перед всеми, кто попадет под горячую руку.

Метрах в двухстах от «ликвидаторов» нестройно толпились горожане, всё больше люмпенского вида, разномастно одетые, молодые, некоторые – с красными повязками на рукавах. Они остановились здесь, едва только завидев выстраивающихся поперек улицы «ликвидаторов» сводного отряда. И хотя с виду горожане были самыми обыкновенными, вряд ли чем-то особым отличающимися от людских толп, недавно прошедших по соседним улицам, внимательный глаз помощника командира отряда выделил среди них особую группу, человек в пятьдесят-шестьдесят, одетую в странные длинные поношенные и мятые шинели серого и зеленоватого цвета, изрядно потертые, помятые картузы, с треснувшими и сломанными козырьками и  высокие, запыленные сапоги из грубой кожи. Из-за плеч у них выглядывали странные, длинные, винтовочные стволы с примкнутыми штыками, поблескивающими в начинающих сгущаться сумерках, на спинах горбились небольшие, разномастные, но одинаково потертые вещевые мешки. И стояли эти люди не просто кучкой вокруг своих лидеров или просто более болтливых мужичков, а в некоем подобии строя, хоть и неровного, но, тем не менее, заметного на фоне остальных горожан. И лица у них были не городские, обветренные, морщинистые, плохо выбритые, уверенные в себе – чужие.

Среди серых чужаков то и дело мелькали худенькие ножки миниатюрной, коротко стриженой девушки лет этак чуть за двадцать. Она торопливо, но без суеты прохаживалась вдоль строя, о чем-то говорила с мужчинами; то ли поправляя, то ли просто успокаивая себя и их, касалась открытой ладонью отворотов длинных шинелей, и, наконец, замерла чуть в сторонке, на фланге, у самой стены дома, в котором располагался не самый плохой в городе, но сейчас закрытый ресторан. Вход в него выделялся ярким пятном облицованной под дуб широкой двери среди серо-розовых стен домов и декоративным крылечком примерно посередине между бойцами сводного отряда и толпой горожан.

К девчонке, спокойно стоящей у стены и разглядывающей выстроившихся «ликвидаторов» с интересом энтомолога, наблюдающего редких, но удивительно гадостных жучков-паразитов, подошел крупный, высокий, бритоголовый мужчина с мягкими повадками медведя и негромко спросил:

– Ну, и кто это?

– Мои друзья, – беспечно махнула рукой Анька.

– Какие друзья? откуда? – не понял Паша.

– С обратной стороны Луны, – засмеялась Анька, – не веришь, что ли?

– Верю-верю, – поспешил успокоить девушку Паша, захочет – сама расскажет. – Вот только здесь сейчас начнется… может, тебе отойти подальше?

– Да иди ты на хер, Паштет, – с радостной улыбкой, ответила Анька, – что тут такого будет? Или думаешь, пуля не догонит, если на полста метров отойти?

– Типун тебе на язык, – мрачно ответил Паша, – от пуль не хватало только бегать… сегодня до этого не дойдет, разве что – слезогонкой на нас махнут или водометами…

– Нет у них никаких водометов, сам глянь, – посоветовала Анька. – А на пистолеты-пулеметы, кажись, пластиковых пуль не делают. Или я не права?

– Добрая ты, а главное – оптимистичная, – посетовал Паша. – Так и предлагаешь у стенки стоять, ждать, пока пули полетят?

– Ты уверен, что они в нас полетят? – уточнила Анька.

Паша не успел ответить. Со стороны «ликвидаторов» донесся грубоватый голос, усиленный мегафоном: «Граждане! Немедленно разойдитесь по домам. Не поддавайтесь на провокационные лозунги и призывы. Сохраняйте спокойствие. В случае попыток пройти к центру города или оказания сопротивления я имею приказ открывать огонь на поражение!» И как будто в подтверждение слов шеренга стоящих локоть к локтю «ликвидаторов» дружно, на выдохе, шагнула вперед. Хрум-м-м!!! Будто гигантский молот ударил по асфальту.

Толпа на дороге заволновалась, вот только никто не захотел расходиться по домам, как призывали «ликвидаторы». Напротив, люди плотнее сбились в кучу, стараясь в опасной ситуации чувствовать локоть соседа, но представляя при этом из себя идеальную мишень для пистолетов-пулеметов, вот только «ликвидаторам» надо было подойти поближе, что б бить наверняка. А странные серые шинели, наоборот, чуть разредили свой строй, отшагнув друг от друга и скинув старинные винтовки с плеч.

«Отряд! Вперед – марш! Огонь без команды!»

Трудно сказать, для психологического давления или просто по недомыслию командир отряда не отключил мегафон, и все находящиеся на улице услышали его приказ. Казалось, толпа дрогнула, еще мгновение, и люди бросятся бежать, старательно прикрывая руками головы, не слушая никого и ничего, кроме собственного инстинкта самосохранения…

«Рота! К стрельбе залпом! Товьсь...»

Прозвучало негромко, но как-то очень весомо и доходчиво, так, что команду услышали все. Голос скрылся за лязгом затворов, приклады винтовок рванулись к плечам, примерно половина стрелков шагнула вперед и опустилась на колено, оставшиеся позади них сомкнули строй. Странный среди толпы своей сплоченностью, монолитный строй серых мгновенно ощетинился штыками…

«…Цельсь! Пли!»

Залп оглушил, заставил многих гражданских присесть в испуге. А сизый пороховой дымок, окутавший строй, на долю секунды скрыл, размазал в чужих глазах серые шинели. И тут же – без команды, зазвучал лязг затворов и звон вылетевших стреляных гильз.

Паша замер возле стены с приоткрытым ртом, даже не успев прикрыть Аньку. На его глазах тяжелые старые пули, выпущенные с расстояния в полторы сотни метров, для винтовки – в упор, просто смели шеренгу «ликвидаторов» с асфальта. Ни усиленные бронежилеты, ни специальной формы шлемы не могли спасти от устаревшего, но оказавшегося таким могучим, оружия.

«Цельсь! Пли!»

Второй залп добил стоявших позади шеренги гранатометчиков, командира отряда, кого-то из его помощников и посыльных.

– Охереть… – сказал ошеломленный Паша, но его перебил голос старшего среди серых стрелков:

– Рота! К ноге! Вольно!

И он, невысокий, худой и жилистый, усталый мужчина с землистым цветом лица, подошел к Аньке, слегка переваливаясь при ходьбе, подобно сошедшим на берег морякам.

– Ну, и как тебе, сестренка? – подмигнул он девушке, откидывая полу шинели и доставая из кармана брюк странный металлический предмет, в котором Паша не узнал, но домыслил виденный раньше только в старинных кинокартинах портсигар.

Открыв его, старший стрелков вытащил папироску, старательно, но быстро обстучал мундштук о металлическую поверхность и прикурил, ловко спрятав огонек спички в ладонях.

– Колоссально! – не скрывая восторга, едва не подпрыгнула на месте Анька. – Это... это… ну, нечто… вот, что это…

Она не находила слов, а довольный, как кот наевшийся сметаны, старший, выпустив изо рта клуб дыма, сказал:

– А ты вот судила, да рядила, что наши винтовочки против ваших автоматиков…

Толпа, первоначально оглушенная и перепуганная дружными залпами серых стрелков,  чуток оживилась, и сначала по одиночке, а потом и небольшими группками начала просачиваться к разбросанным по асфальту телам «ликвидаторов». Уловившему это краем глаза старшему такое движение не понравилось, и он резко, внятно и негромко выкрикнул:

– Взводный! Старшина! Организовать сбор трофеев, выставить боевое охранение! Бегом, бегом, братцы!

Старший тут же повернулся вновь к Аньке, оставив за спиной легкую суету, гулкий стук сапогов по асфальту и шуршание шинелей. Часть его стрелков по указке старшины резво бросилась к поверженным «ликвидаторам» и принялась активно отгонять от тел желающих поживиться оружием и снаряжением горожан. Впрочем, этим дело не ограничилось, стрелки принялись сами собирать пистолеты-пулеметы, обшаривать карманы бронежилетов, стаскивая трофеи к декоративному крыльцу ресторанного входа. В этой суете то здесь, то там взлетали в воздух приклады винтовок, обращенных штыками к земле. Это стрелки привычно и старательно добивали раненых, экономя боезапас.

Пару раз, исключительно для проформы, старший бросил взгляд через плечо на работающих стрелков, а потом спросил Аньку, вежливо кивнув на оцепеневшего у стены Пашу:

– Это твой, что ли? или как у вас тут водится?

– Да у нас по-всякому водится, – улыбнулась Анька и почти прильнула к старшему. – А это мой… ну, друг и даже больше немножко… просто не ожидал он от вас такого, да и я, честно говоря…

– А что тут от нас? – польщенный похвалой засмущался старший. – Ну, стрельнули пару раз, разве это дело? вот бывали дела, когда неделю, да по пять патронов на ствол, да штыковая пару раз на день… и из кормёжки – одни сухари с водой…

– Ох, я тут балаболю, как маленькая, – спохватилась Анька, – вас же покормить надо, да и на ночлег устроить…

Она рванулась было куда-то, зачем-то… но тут Паша остановил девушку твердой рукой.

– Вот, – кивнул он на крылечко ресторана, возле которого уже возвышалась приличная горка оружия и снаряжения погибших «ликвидаторов». – Тут и покушать найдется, да и на ночь вполне устроиться можно…

– Точно! – обрадовалась Анька. – Паштет, ты гений!

Прислушивающийся к их разговору старший спросил:

– А чего это у вас тут будет? Дом-то здоровенный…

– Здесь, на первом этаже, ресторан, – пояснила Анька, – только сейчас закрыт, сам понимаешь, такие дела творятся, с перепугу многие позакрывались до лучших времен, но там продукты наверняка есть… Сумеем сами себе ужин приготовить?

– Было б из чего, – оживился старший. – Эй, Семен и Волька! Давайте-ка, вскройте дверку…

То, что старший назвал «дверкой» представляло из себя хорошую стальную дверь, усиленную металлическим каркасом, и взломать её было не так-то просто даже с помощью автогена, но оказалось, что два приклада старинных винтовок, четыре руки стрелков, легкое поминание ядреной матери и какое-то странное приспособление, извлеченное стрелком Волькой откуда-то из-под шинели, справляются не хуже.

Изнутри помещения на грохот вскрываемой двери сунулся было затянутый в черный комбинезон охранник, похожий больше на сбежавшую из зоопарка гориллу, чем на человека. Привыкший пугать низким лбом, перебитым носом и глубоко сидящими черными глазами перебравших посетителей и случайно сунувшихся к входу люмпенов, он попробовал было рыкнуть на входящих… Худенький и невысокий, но энергичный и какой-то необычайно быстрый Волька неуловимым, привычным движением перехватил винтовку и, не задумываясь, въехал прикладом в живот охраннику. Тот успел открыть рот и послушно сложиться пополам от удара, как Волька отпихнул его ногой с дороги и прошел в вестибюль ресторана, окликая товарищей:

– Это ж гляньте, как тут буржуины-то обустроились…

Стрелки, переглядываясь и пересмеиваясь, хлынули в помещение ресторана, толкаясь и беззлобно поругивая друг друга.

– Устали ребятки, стосковались по нормальной-то жизни, что б и за столом, и с вилками-ножами… – пояснил старший для Паши, потому что Анька, и это было очень заметно, в таких вот пояснениях не нуждалась.

Впрочем, дружное нашествие воинских порядков в роте не отменило; пока одни стрелки хозяйничали на кухне и в баре, занимали места за столиками, покрытыми чистыми, белоснежными скатертями, и распаковывали свои заплечные мешки, которые они смешно называли «сидорами», другие отправились за перекресток в боевое охранение, еще кто-то прошел к черному, служебному входу, а двое заняли места в вестибюле, присматривая за улицей.

Паша, скромно облокотившийся на стойку бара, только глазами водил по сторонам, удивляясь, как ловко и слаженно действовали неизвестно откуда появившиеся в городе удивительные стрелки. А Анька, уже устроившаяся за столом вместе со старшим и его помощником по хозяйственной части, старшиной, скалилась в улыбке и подмигивала Паше, учись, мол, как надо… это тебе не наша партизанщина с красными повязками… 

Другие произведения автора:

Бульвар гл.5

Fugit irreparabile tempus 8

Ни слова о Брэдбери