ДОМ. ТЕНИ И ТЬМА.

               Пока добираюсь домой, тучи начинают расходиться и в просвете между серыми рваными полотнищами мелькают золотистые блики. То ли от принятого препарата, то ли по какой, другой причине, но весь мир вокруг кажется таким же ярким и светящимся. Недобрые перипетии первой половины дня отходят на задний план и кажутся совсем неважными Всё ещё наладится. Сейчас Папа смотается в министерство, перетрёт с шефом и найдёт решение. Да и с предателем полковник определённо погорячился: странно подумать, что эти твари способны на такие сложные комбинации.

            Включаю проигрыватель и подпеваю Кипелову. Обожаю Арию, особенно – раннюю. Жаль, Вареник не разделяет моей страсти и постоянно жалуется, дескать от этого у неё начинает болеть голова. Приходится отрываться в машине. Вот, сейчас начнётся «Химера» и можно прибавить громкости. Почему мне так нравится эта композиция – понятия не имею, но история о тщетности достижения цели цепляет душу.

Звонит телефон. Замедляю ход и выключаю музыку. Смотрю на экран: Папа. Хм, давно не виделись.

- Да, Алексей Константинович.

- Ты ещё не дома? - получив отрицательный ответ, полковник задаёт вопрос, выбивающий меня из колеи, - Послушай, Леонид, ты же знаешь Анастасию Михальчук?

- Э-э…Ну, да.

- Начальник медблока, - уточняет Папа, - Мы именно про неё говорим.

- Знаю. Мы вместе учились, ну и…Дружили, в общем.

- Понятно, - Ты в курсе, что последние пять лет она работала в одной из обеспечивающих групп спецсектора? Из тех, что курирует лично Егоров?

Я принимаюсь лихорадочно шерстить воспоминания. Упоминала ли об этом Настя? Вроде бы, нет. Да собственно, она вообще не вспоминала о последних годах жизни. Настя работала в спецсекторе, у жаб?

- Понимаешь, какое дело, - продолжает Папа, - Поднял список кадровых перестановок за последнее время и некоторые моменты вызвали очень сильное недоумение. Что ты, кстати, про неё можешь сказать?

- Настя – хороший человек, открытый и добрый. Была,- внезапно я понимаю, что совершенно не знаю ту Анастасию Михальчук, которая изучала мои показатели и предлагала испытать новое средство, - Ну, собственно, вот и всё.

- Ладно, отдыхай.

Папа отключается, а я остаюсь в полном недоумении. Что это было? Зачем он звонил? Почему спрашивал именно про Настю? Позолота дня мало-помалу сползает с торжественных фасадов, солнечный отблеск прячется за мрачными тучами.

К дому я подъезжаю терзаемый непонятными подозрениями и опасениями. Может, кто-то узнал о несанкционированном использовании препарата? Тогда стоит объяснить, что я сам дал согласие и всё делалось в полном осознании происходящего.

Когда закрываю дверь и ставлю машину на сигнализацию, с неба начинают срываться крупные капли холодного дождя. Некоторое время неподвижно стою, подставляя лицо под ледяные уколы и ощущаю, как влага испаряется с горячей кожи. Потом чувствую чей-то назойливый взгляд и вижу неизменных бабок, обожающих чехвостить обитателей подъезда, проходящих мимо дежурной лавки. До сего дня, как мне кажется, один я не получил почётного звания: «наркоман». Ну что же, давно пора.

Убегающие от непогоды старухи специально задержались под начесом, чтобы поближе рассмотреть меня. Вежливо здороваюсь, получаю в ответ: «Доброго дня, Леонид» и прохожу мимо. Странное дело, в квакающих голосах сплетниц звучит нечто угрожающее. Или мне просто кажется?

Лифт, как обычно, торчит на самом последнем этаже, так что приходится подождать. Всё это время на площадке между первым и вторым этажами кто-то методично бьёт мячиком о бетон.

В конце концов это начинает раздражать и я выглядываю за угол. Никого. И никаких звуков, кроме шума усиливающегося дождя.

Чушь какая-то! Возвращаюсь к лифту, двери которого открываются, выпуская наружу…Чёрного Альфу! На мгновение застываю, глядя в искрящиеся глаза, а потом бью кулаком в переносицу и…Проваливаюсь внутрь коробки подъёмника.

Нет никакого мутанта. Вообще никого нет.

- Нервы, это – просто нервы, - бормочу я и нажимаю на кнопку.

Лифт поднимается, а в шахте, за стеной, слышатся удары мяча о бетон. Чёрт возьми, если это – галлюцинации, то они на редкость реальны. Впрочем, что я знаю о видениях? Неужели голова доблестного Леонида Громова не выдержала неприятностей, происходящих с хозяином и отправила крышу проветриться?

Сейчас приду домой, немного поболтаю с Ватрушкой и завалюсь спать. Всё, как рукой снимет и когда проснусь, то буду, словно огурчик.

С первым пунктом намеченного выходит незадача. Вареник упорхнул к подруге, оставив пространное, милое и не совсем грамотное послание на кухонном столе. Здесь же дожидается меня кастрюля борща и сковородка жаркого. Внезапный приступ жуткого голода усаживает меня за стол и заставляет уминать сочное мясо. Прихожу в себя лишь полностью уничтожив содержимое всей сковороды. Ну, ни хрена себе! Должно быть, на нервах.

Ощущая приятную истому, начинаю разоблачаться, попутно листая новостную ветку. Монитор, напоминающий крупную сетку из разноцветных информационных блоков, по жесту руки выбрасывает требуемые окна.

В Бразилии пожары уничтожают остатки девственных лесов. Неинтересно.

В Антарктиде мор вызвал резкое сокращение популяции пингвинов. Бедные пингвины.

В Соединённых Штатах сенатор Мерфи предложил зафиксировать федеративное устройство на основе двенадцати уцелевших штатов. Туда вам и дорога.

В Центральной Европе зафиксировано странное явление. Непонятное образование, напоминающее по форме купол, расширяется со скоростью полсотни метров в сутки. Аномалия непроницаема для сканирующего оборудования и уже накрывает площадь диаметром в тысячу километров. Предполагается, что в центре образования находится город Бонн.

Расправляя рубашку, повешенную на тремпель, Портом поворачиваюсь и смотрю на изображение аномалии. Да нет, не на купол она похожа. Чёрные отростки напоминают лапки каракурта или щупальца осьминога. Тысяча километров – нехилый участок. Бонн…Что-то такое я слышал, совсем недавно.

Точно! Нала, что именно Бонн был возможным центром всей этой гадости. Что теперь?

За окном полыхает синим, а чуть позже доносится оглушительный раскат грома. В тот же момент изображение на экране собирается в ослепительно сияющую точку и пропадает. Мгновением позже тухнет свет. Просто великолепно. Супер-пупер технологии, а поставить нормальную защиту от гроз так никто и не удосужился.

Кто-то громко и протяжно стонет. Я оборачиваюсь, испытывая странное ощущение, будто смутные тени быстро мечутся на периферии видимости. Естественно, сзади – никого. Но тут стон повторяется. Кажется, он доносится из коридора. Я не могу понять, мужчина стонет или женщина. Оба варианта равнозначно выглядят бредово.

Медленно выглядываю за дверь и кто-то проскальзывает мимо, растворяясь в сером сумраке. Вновь гремит и гром и настойчиво стучит мяч. Теперь стон раздаётся непрерывно и почему-то кажется очень знакомым, точно кто-тио прежде уже издавал похожие звуки. В некотором отдалении, может быть за стеной, начинает тонко хныкать маленький ребёнок.

Всё это мне очень не нравится. Абсолютно не представляю, как поступать дальше. Если это – галлюцинации, то стоит позвонить Насте и сказать, что её лекарство дало очень странный побочный эффект. Или…не стоит?

А если это – не видения? Что тогда?

Осторожно выхожу в коридор и кто-то огромный, нависающий над головой, выходит следом и тяжело дыша, всматривается в мечущиеся тени. Очень хочется обернуться, но я не собираюсь потакать взбесившемуся разуму, а просто пойду на звук протяжного стона. Под раскат грома, невесть откуда взявшийся ветер бросает в лицо горсть сухих листьев. Наверное, Вареник забыла закрыть окно в спальне.

На мгновение вспыхивает свет и тут же гаснет, успев бросить на стену передо мной жуткую тень огромного паука, изготовившегося к атаке. С хриплым рычание оборачиваюсь и естественно вижу то, что и должно: пустой коридор. Сейчас проверю спальню и пойду звонить Папе. Он быстро разберётся со всей этой чертовщиной.

Стон умолкает, а плач невидимого ребёнка становится громче и начинает блуждать от стены к стене. Я узнаю это хныканье. Так рыдал несуществующий младенец из паркового павильона. И стон… Да, он тоже оттуда. Парень с разорванной грудью, которого я приказал добить.

Он просил о помощи и вспоминал мать.

Ноги начинают дрожать и я прижимаюсь к стене, ощущая, как холодный пот липкой плёнкой сжимает лоб. Быть может, я просто уснул и всё это – жуткий сон, от которого вскакивают на липких простынях, не в силах отдышаться?

Точно! Всё это – сон.

- Я жду тебя.

Хриплый женский голос, невзирая на то, что звучит очень тихо, разом перекрывает остальные звуки. Да они и сами стихают, удаляясь. Стоны, плач и стук мячика исчезают. Раскатывается гром и наступает полная тишина. Вот только внутри всё продолжает дрожать, как после той попойки с Егором и Надей, когда внутренности превратились в желе.

Дверь в спальню прикрыта, так, что осталась только узкая щель, в которой видно сплошной мрак, точно это – выход в глубокую ночь. Однако, тьма колышется и на мгновение я ощущаю чей –то пристальный изучающий взгляд. Потом – перестук барабанных палочек и дверь начинает медленно открываться.

Если это – сон, то ему самое время завершиться, пока не началось самое страшное. Что? Не знаю и сам.

- Иди ко мне.

Голос неизвестной наполнен такой страстью, что ею можно разжигать ядерный реактор. В голове возникает лёгкий туман и несколько шагов я делаю, даже нее понимая, что происходит. Когда контроль возвращается, обнаруживаю себя стоящим на самой границе мрака и сумрачного света. Безумно тянет сделать последнее усилие и преодолеть этот рубеж, полностью погрузившись в колышущуюся массу тьмы.

Медленно поднимаю руку и протягиваю перед собой, ощущая дуновение прохлады. Сладковатый аромат разложения проходит по ноздрям, вызывая дикую смесь ощущений: отвращение борется с почти сексуальным экстазом.

Рука не успевает коснуться мрака, потому что в том месте, где пальцы почти погрузились в чернильную массу, внезапно появляется чья-то узкая чёрная ладонь. Это – ладонь женщины, но ухоженные ногти длиной и формой больше напоминают когти хищника. Когда подушечки наших пальцев касаются, по коже словно проскальзывает электрический разряд. Потом пальцы переплетаются, как у любовников в крайние моменты близости

Я поднимаю вторую руку и всё повторяется. Некоторое время ничего не происходит: слабые электрический разряды, дуновение холода и дрожь внутри. Потом из мрака появляется лицо. Женское. Трудно сказать, красивое оно или нет, но если бы я представлял олицетворение тьмы, оно бы выглядело именно так.

Закрытые глаза распахиваются, но под веками та же непроглядная ночь. Потом тонкие губы начинают шевелиться.

- Ты пришёл. Ты уже очень близко. Я долго ждала тебя, - перестук барабанных палочек и чёрная маска внезапно идёт мелкой рябью, - Поцелуй меня.

Наши губы всё ближе, но в тот момент, когда они должны коснуться, я теряю равновесие и падаю.

Оказывается, я так и не покинул гостиную, растянувшись перед потухшим экраном. За окном монотонно шумит дождь и я слушаю шелест струй, иногда прерываемый грохотом далёкого грома. Жуткая апатия поглощает меня и не желает отпускать, убеждая, дескать, лежать на полу – лучшее, что может произойти с человеком.

- Вставай! Смотри на него, разлёгся!

- Варя, - бормочу я, ощущая, как меня вздёргивают над полом, - А я и не слышал, как ты вернулась.

- Ещё бы, - меня наконец ставят в положение, приличествующее человеку, - А морда то бледная! А ну, пошли, воздуха свежего глотнёшь.

Ноги всё ещё слушают команды мозга с некоторым сомнением, но мы-таки выбредаем на балкон. Створки распахнуты и капли барабанят по маленькому столику, выбивая некий замысловатый ритм. Завеса дождя настолько плотная, что кажется, будто вокруг нет ничего, кроме серой переливающейся пелены.

- Смотри.

Мне кажется или голос Вари странно изменился, став глубже и грубее? Однако времени рассуждать об этом уже не остаётся: крепкие пальцы поворачивают мою голову и я вижу тёмное пятно, приближающееся из смутных глубин ливня. Свежий воздух внезапно сменяется прохладной затхлостью, как будто я оказался в глубинах заброшенной пещеры.

- Смотри.

Не остаётся никаких сомнений: рядом со мной – не Варя. Однако, тёмное пятно уже совсем близко и вдруг мир дождя исчезает, сменяясь мраком, пронизанным красным и жёлтым пунктиром. Напоминает трассирующие очереди, только их так много, что прерывистые линии сплетаются в густую сеть. И по этой сети скользят быстрые тени, слабо светящиеся на фоне абсолютной черноты.

- Что это? – вырывается у меня.

- Узнаешь, - в голосе ощущается лёгкий смешок, - В своё время.

Пальцы отпускают голову и в ту же секунду колени подгибаются, а я вновь падаю.

И вновь на пол гостиной. Дождь шумит значительно слабее, а звуков грома и вовсе не слышно. Взамен, бешено разрывается дверной звонок и одновременно сходит с ума телефон, лежащий в кресле, поверх смятой рубашки.

Кто там? Ватрушка…Ни хрена себе: с момента моего возвращения прошло уже три часа!

Шатаясь, добредаю до входной двери и открываю замки, под аккомпанемент цоканья ноготков. Ватрушка нервничает. Как только дверь распахивается, она тут же вешается мне на шею, едва не сбивая с ног. Пока «ожерелье» болтается, выслушиваю укоризненное бормотание: «ну мы же договаривались: ложишься спать – запирай на ключ». Мы, правда, не договаривались, как поступать, когда я отрубаюсь посреди гостиной.

Наконец Вареник покидает свой насест и начинает восторженно вещать про чудесные вещички, которые ей привезла Маша из последней поездки. Внезапно Варвара останавливается и начинает пристально всматриваться в моё лицо. Её мордашка отражает недоумение и тревогу.

- Что с тобой? – она щурится, подступая ближе, - Глаза…

И в этот момент меня накрывает с новой силой. Кажется, мощный разряд проходит через всё тело и пальцы сжимаются, с хрустом ломая телефон. Такое ощущение, будто когтистая лапа прижимает голову к полу, да так, что начинают потрескивать позвонки.

- Что происходит?! – кричит Варя и наклоняется ко мне, - Боже…

Не знаю, что происходит дальше, но когда мрак уходит рядом никого нет. Вроде бы слышу торопливый задыхающийся голос из кухни, но уже не понимаю, на самом это деле или только в моей голове. Стены шатаются, а пол норовит уйти из под ног.

Кажется, хлопает входная дверь. Чёрт!

А я ведь не уверен, возвращалась Варя или нет. Впрочем, сквозь колышущуюся пелену вижу пакеты, которые были у неё в руках.

- Варя! – голос предаёт меня, обращаясь бессильным шипом, - Варя!

Бессмысленно, я – один. Кое как натягиваю рубашку и туфли. Под ногами хрустят обломки телефона. Нужно выбраться на улицу и попросить о помощи. Но как же это трудно сделать, когда мрак и тени танцуют вокруг, а пол под ногами превращается то в бездонную пропасть, то в переплетение электрических разрядов.

Даже не помню, как выбираюсь на площадку и с силой бью по кнопке лифта. Может, попросить соседей? Поздно: двери распахиваются и пропускают внутрь.

Какого чёрта со мной происходит?

Куда исчезла Варя? Пошла за помощью?

Двери подъезда выпускают наружу.

Другие произведения автора:

Погонщица единорогов. Часть 14

ОЗ. Часть 19

Вечер