Дагона. Книга первая. Глава 5 -15

Глава 5

 

Яркий утренний луч света, проникший сквозь приоткрытый полог палатки, ударил в глаза человеку, лежавшему на походной кровати. От неожиданности и яркости света тот закрыл их ладонью и приподнялся на локте. Не вполне очнувшись от сна и всё ещё прикрывая глаза, он стал оглядываться вокруг.

На складном столике у кровати стояли часы. Они показывали пять часов утра. По другую сторону стола на такой же кровати спал его сосед. Ему свет не мешал и поэтому он спокойно посапывал во сне.

"Надо переставить палатку,- подумал мужчина.- Иначе мне каждое утро придётся вставать в такую рань".

Он сел на кровать, потянулся до хруста в суставах и стал искать под кроватью обувь. Обувшись и взяв полотенце, мужчина выбрался из палатки и бодро зашагал к роднику.

 

Человека звали Адам Форст. Он возглавлял археологическую экспедицию в районе Красных Песков. И хотя ему было уже за пятьдесят, возраст его выдавала только седина на висках, да морщинки у глаз. А вот жизненной энергии, что бурлила в нём, хватило бы на десяток молодых людей.

Он находился в вечном движении. Когда не спал, то каждую секунду был чем-то занят, не зная и не понимая, что означает слово "скука". Страстный коллекционер и кладоискатель, мечтающий найти вещь единственную в мире, которая должна принадлежать только ему.

 Страсть собирательства живёт во многих людях. Кто-то собирает марки и открытки, кто-то монеты или картины. Люди накапливают порою самые неожиданные вещи. Но в каждом из них живёт одна мечта — найти очень редкую и желательно единственную вещь во всём мире. Адам собирал предметы глубокой древности. Это могла быть любая вещь, но её возраст должен исчисляться веками. В его коллекции можно было увидеть старинное оружие, глиняную утварь, предметы обихода и орудия труда. Но особое внимание и любовь он питал к предметам религиозного культа.

 Собирать такие вещи было неимоверно трудно и очень опасно. Любая экспедиция, проводившая раскопки, находилась под пристальным вниманием церкви и правительства. В каждой группе археологов находилось по нескольку агентов, от внимания которых не должна была ускользнуть ни одна найденная вещь. Сокрытие находки приравнивалось к воровству. Приговор особой строгости ожидал того, кто пытался утаить предмет, так или иначе связанный с религией и по праву принадлежавший церкви.

 

Уже более двадцати лет Адам ходил по лезвию бритвы. Он хранил в своём тайнике такие вещи, за которые всего несколько веков назад его сожгли бы на костре. Это были предметы иного религиозного культа, доказывающие, что кроме бога Армона на Дагоне были когда-то и другие божества, другие народы и государства. Адам хорошо помнил то чувство, которое испытал, обнаружив первую такую находку. Он будто бы приподнял тяжёлую, плотную штору и заглянул в другой мир, о существовании которого и не подозревал.

Его находкой оказалась церковная книга в драгоценном окладе с тончайшими медными страницами. На их поверхности были искусно выдавлены различные изображения и текст молитв на неизвестном языке. В золотом переплёте, украшенном драгоценными камнями, хранилась тонкая костяная линейка для переворачивания страниц. С обложки глядело божество, державшее в руках сияющий шар.

Больше пяти лет понадобилось археологу для того, чтобы начать расшифровку старинной письменности. И помогла ему в этом другая находка — золотая пластина, на обеих сторонах которой был вырезан текст на двух языках о перемирии и торговле. Судя по всему, это была охранная грамота купца. Обе вещи были найдены им на границе пустыни. Именно поэтому Адам в последнее время так стремился попасть в район Красных Песков.

На этот раз ему помог Бернар Корвелл. Магнат снарядил экспедицию, добившись разрешения на раскопки, в надежде найти новое месторождение драгоценных камней. Место было выбрано не случайно. Агенты "Бэ-Бэ" донесли ему, что в районе скалистой гряды, вдававшейся клином в пустыню, недавно были найдены несколько крупных алмазов. Полиция немедленно усилила контроль на этом участке, а в экспедицию была добавлена группа "разведчиков" от Корвелла. В таких условиях у Адама почти не оставалось шансов пополнить свою коллекцию. Но желание искать от этого ничуть не становилось меньше. Он знал, как жизнь богата парадоксами и всегда верил в свою удачу и его величество случай.

 

Сполоснувшись по пояс холодной ключевой водой, и насухо растерев полотенцем тело, археолог стал с интересом разглядывать окружавший его ландшафт. Место было очень живописное. В этой точке сходились пустыня, скалы и холмистая равнина, покрытая кустарником. Яркий свет утреннего Иризо, журчание родника и щебетание птиц наполняло всю картину энергией и радостью жизни. Постояв ещё немного, Адам вдохнул полной грудью свежий утренний воздух, перекинул полотенце через плечо и энергично отправился в лагерь. Впереди его ждала любимая и интересная работа, полная новых тайн и открытий.

 

Уже после двух недель раскопок, под  двухметровым слоем песка археологи нашли обломки каменной стелы. На одном из них была высечена надпись на неизвестном языке. Церковь сразу объявила находку своей собственностью. Камень увезли, запретив фотографировать или зарисовывать незнакомые буквы.

Но Адаму и не нужно было этого делать. Он к тому времени уже достаточно хорошо знал эту письменность и успел прочитать высеченные слова. "Оставь свой меч и злые помыслы или вернись обратно" — гласила надпись. Это было предостережение и означало границу, которую нельзя пересекать.

У основания стелы обнаружили мощёную камнем дорожку, ведущую в сторону гор. Рабочие начали метр за метром освобождать её, всё больше приближаясь к скалам. В конце дороги они откопали проход, высеченный в камне. Освободив и его, люди вошли в пещеру.

 Это был лабиринт, состоявший из множества поворотов, ложных ходов и тупиков. Пройдя всего лишь несколько десятков метров и преодолев шесть-семь поворотов и зигзагов, человек полностью терял направление и ощущение пространства. Выйти из этой ловушки без посторонней помощи было просто невозможно. После того, как пришлось спасать несколько особо любопытных исследователей, Адам приказал ходить в лабиринт только группой и в одной связке, не удаляясь от контрольной точки.

 

С первого же дня он начал составлять свой план лабиринта, считая шаги и сверяя направление с компасом. Адам понимал, что лабиринт хранит какую-то тайну, но чтобы её открыть, нужно было разгадать устройство каменной головоломки.

Пещеру изучали сразу несколько групп, и каждая из них рисовала свой чертёж. Но когда начинали сравнивать схемы, то они никогда не совпадали, что вносило в исследование путаницу и неуверенность. Переходы и коридоры казались бесконечными. Они были похожи друг на друга как две капли воды и доводили археологов до исступления. Наконец, одна из групп наткнулась на второй вход в лабиринт. Освободив проход, люди вышли по ту сторону каменной гряды, обнаружив ещё одну  мощёную дорожку. Адам был уверен, что она приведёт к такой же стеле с надписью. Он направил всех на раскопку дороги, а сам продолжал изучать устройство лабиринта. Найдя и обозначив самый короткий путь между двумя входами, археологи протянули по нему верёвки и провели освещение, что значительно облегчило прохождение по коридору. 

 

Кроме Адама никто уже не решался углубляться в боковые проходы. Соглядатаи некоторое время пытались за ним следить, но после того как несколько раз терялись и бродили по тупикам в напрасной надежде найти выход, желающих шпионить за начальником экспедиции не осталось. К тому времени он составил и заучил наизусть всю схему каменных переходов и чувствовал себя в лабиринте, словно рыба в воде. Теперь Адам уже не боялся заблудиться и начал методично осматривать каждый проход, стараясь найти какую-нибудь зацепку. Но коридоры и тупики были совершенно одинаковы и ничем между собой не различались.

Откопав вторую стелу, археологи нашли не только надпись, но и вершину каменного столба. В неё был вмонтирован прозрачный кристалл величиной с детскую голову. Камень с текстом опять конфисковала церковь, а кристалл забрали люди Бернара и отправили в лабораторию для изучения.

Подходил к концу второй месяц раскопок. У Адама не было ничего, что он мог бы положить в свою коллекцию. Находки не отличались большой оригинальностью. Остатки конской сбруи, наконечники стрел, нашли даже воинский шлем и ржавый меч, но всё это у него уже было.

 

Однажды утром, встав по обыкновению раньше всех (палатку он так и не переставил), Адам направился по каменной дорожке к остаткам стелы. Он сел на обломок большого камня лицом к скалам и, глядя на них, задумался, пытаясь разгадать тайну лабиринта.

Неожиданно археолог увидел короткую, но очень яркую вспышку света, которая шла прямо из скалы. Он не мог ошибиться, потому что смотрел как раз в эту точку. Иризо вставало по левую руку от Адама и его лучи не могли отразиться от скалы — эта часть горы находилась в тени. Значит, свет шёл из глубины, то есть из лабиринта. Вернее из той части, что была над ним. Это было похоже на сигнал. Только непонятно кто и для кого его послал. И тут Адам вспомнил о кристалле на вершине стелы. Но тогда такой  сигнал должен посылаться и в другую сторону.

 Он посмотрел на часы. Они показывали пять часов и одну минуту, значит, вспышка была ровно в пять часов утра. Адам поднялся и, старясь не выдать своего волнения, спокойным шагом пошёл через лабиринт ко второй стеле. Придя на место, он сел лицом к скалам и стал терпеливо ждать.

Ровно в шесть часов из скалы вырвался пучок яркого света. Адам достал свой чертёж и, обозначив на схеме расположение каменных столбов, провёл в нужном направлении две прямые линии. Они пересеклись в боковой части лабиринта. В той, что находилась ближе к пустыне.

Конечно, эти вычисления были весьма приблизительны и особой точностью не отличались. Но район поиска заметно уменьшился и Адам чувствовал, что он на правильном пути. Вернувшись в лагерь, начальник экспедиции как всегда провёл перекличку. Людей приходилось проверять по три раза в день, так как до сих пор некоторые исследователи терялись в лабиринте. Адам отдал все необходимые распоряжения для проведения работ и ушёл к себе в палатку.

Оставшись один, он достал топографическую карту, нанёс на неё схему лабиринта и расположение каменных столбов. Получив более точные координаты и, отметив их на своём плане, он спрятал его в потайной карман, сжёг все лишние бумаги и отправился в пещеру.

Адам обшарил с фонарём каждый метр этого пространства, но ничего не найдя, к обеду вернулся на перекличку.

 

Приближался намеченный срок окончания работ. Скоро должны были закрыть и опечатать лабиринт, чтобы никто не смог в нём заблудиться. Мысль об этом сводила Адама с ума. Она не давала ему ни секунды покоя. Он стал молчаливым и замкнутым, сильно похудел и осунулся. Все решили, что начальник партии заболел, и советовали ему вернуться домой, не дожидаясь конца экспедиции. Такие разговоры приводили его почти в бешенство.

 

После обеда Адам сел на обломок стелы и стал ждать очередную вспышку. Прошёл час, два, три, но ничего не происходило. И лишь ближе к вечеру в шесть и в семь часов он увидел свет в скале. Значит, сигнал подавался только в определённые часы, утром и вечером. Возможно и в обед, но об этом он узнает лишь завтра.

Адам не спал всю ночь. Он ворочался на кровати и пил таблетки от головной боли. В половине пятого археолог оделся, взял фонарь и пошёл в лабиринт.

 

Отыскав нужный коридор, он посмотрел на часы — они показывали без пяти минут пять. Он погасил фонарь и, оставшись в полной темноте, стал ждать. Прошло пять минут и вдруг в конце тупика начал светиться один из камней. Археолог  подбежал к стене и надавил на булыжник. Тот с небольшим усилием подался вглубь и при этом послышался щелчок, словно открылся какой-то затвор. Адам стал лихорадочно ощупывать стены. Упёршись обеими руками в тупик, он почувствовал, как стена стала разворачиваться вокруг своей оси. Археолог включил фонарь и увидел, что перегородка развернулась и образовала два прохода со ступенями, и один из них шёл наверх, а другой вниз.

Адам остановился в нерешительности, не зная как ему поступить. Затем взглянул на часы и решил ненадолго спуститься вниз, чтобы к шести часам быть наверху и посмотреть, как происходит вспышка. Освещая путь фонарём, он стал осторожно и медленно спускаться по ступеням винтовой лестницы, пока не попал в маленькую и совершенно пустую комнату. Оглядевшись в ней, Адам начал искать камень-кнопку и найдя ее, развернул ещё одну потайную дверь. За ней находился длинный и прямой тоннель. Посмотрев на компас, археолог понял, что тот уходит прямо в пустыню.

Закрыв дверь в тоннель, Адам побежал наверх. Часы показывали без пятнадцати шесть. Запыхавшись и еле переставляя ноги, он поднялся в комнату-купол, в которой стоял мягкий полумрак и лишь в центре иризовый свет образовал светлое пятно и освещал каменный алтарь. На нём стояла статуэтка бога в ореоле крыльев, державшего в руках большой рубин.

 Совершенно обессиленный археолог стоял у алтаря и зачаровано смотрел на бога. Но вдруг спохватившись и посмотрев на часы, отступил к лестнице. Вскоре сквозь отверстие в куполе прорвался яркий луч света и ударил прямо в рубин, отчего тот, словно ожил и замерцал красно-оранжевым бликами, окружив себя пульсирующим облаком. В следующую секунду из облака вырвались два ярких и тонких луча, и ушли в боковые стены. После чего в комнате снова воцарился полумрак.

 

Адам стал осматривать комнату. Купольный потолок имел много отверстий разного диаметра. Одни служили для того, чтобы освещать алтарь, сквозь другие свет попадал на рубин. Алтарь и бог с сияющим шаром в руках были точно такими же, как и в медной книге. И хоть археолог не много о них знал, но вспомнив перевод книги, понял, что прикасаться к алтарю опасно. Он сделал из тонкой бечевки петлю, накинул её на статуэтку и стал осторожно тянуть вверх, затягивая петлю.

 Вскоре фигурка оторвалась от алтаря. Отойдя несколько шагов в сторону, Адам, наконец, взял её в руки, отметив при этом, что поверхность статуэтки была тёплой и приятной на ощупь.

Археолог с восторгом рассматривал свою находку. Такой изящной и филигранной работы он никогда ещё не встречал. Безупречные пропорции, чётко выполненные даже самые мельчайшие детали и цвета всех оттенков, создавали иллюзию, что это вовсе не статуэтка, а живое существо.

Вдоволь налюбовавшись, Адам завернул свой трофей в куртку и стал спускаться по лестнице. В тупике он поставил дверь на место и направился к выходу из лабиринта. Но вскоре остановился в раздумье. Как незаметно пронести и где спрятать своё сокровище? Оставлять здесь нельзя — лабиринт скоро опечатают. Значит надо вынести находку и перепрятать, а после окончания работ вернуться и спокойно забрать. Но если, не дай бог, кто-то увидит эту статуэтку, да ещё с таким огромным рубином, то она может исчезнуть навсегда. И Адам решил отделить камень от фигурки и спрятать их в разных местах.

Присев на корточки и, развернув куртку, он стал осторожно шевелить рубин. Почувствовав небольшой люфт, Адам потянул сильнее. Камень с лёгким щелчком выскочил из рук бога, отчего статуэтка и рубин сразу потускнели. Он положил камень в карман брюк, а фигурку снова завернул в куртку и быстро пошёл к выходу.

Не дойдя до него пятнадцати метров, Адам почувствовал, что земля под его ногами начала дрожать, а сверху на голову посыпались мелкие камни с песком. Он бросился бежать из лабиринта. Выскочив из него, археолог пробежал ещё десять метров, и вдруг что-то сильно ударило его по голове. Выронив статуэтку и обхватив голову руками, он сделал по инерции ещё несколько шагов и рухнул наземь.

 

 

Глава 6

 

Телефон проснулся в шесть часов и зудел до тех пор, пока Герон не снял с него трубку.

"Господи, ну кому это не спится в такую рань?"- думал он, поднося трубку к уху.

— Алло,- протирая сонные глаза и потягиваясь всем телом, поворчал журналист.

— Гера, привет! Я, наверное, тебя разбудил, но ты ещё молодой и как-нибудь это переживёшь. Я слышал, тебя не будет целую неделю. Ты не забудешь привезти мне свой архив?     

— Эдди, я совсем не собираюсь терять будущие гонорары и бешеную популярность! Признайся честно — у тебя бессонница. Чему ты несказанно рад, и звонишь всем своим друзьям, чтобы они порадовались вместе с тобой! Так?

— Не хнычь! У тебя будет время выспаться на природе, и ты ещё пожалеешь о том, что тебе никто не звонит. Кстати, Симон рассказал мне, что ты утопил свою камеру в сортире. Прими мои соболезнования, но лучшего она и не заслуживала. Вчера вечером меня вызвал босс, и я рекомендовал тебя на должность внештатного фотографа нового журнала, для начала. Если ты согласен, то приезжай и забирай новую камеру. О такой технике ты даже и мечтать не мог бы. Твоя бывшая мыльница ей и в подмётки не годится.

— Я вижу, ты сильно заболел новым журналом. В тебе пропала даже элементарная жадность. Почему ты не взял эту камеру себе? 

— Потому что я — лабораторная крыса и жизнь вижу большей частью из окна девятнадцатого этажа. А вот ты у нас, где только не бываешь. Даже в городскую задницу пролез!

— Ага, завидно? Не расстраивайся. В следующий раз мы вместе туда пойдём. Пластиковый пакет не понадобится — блевать будешь прямо себе под ноги. От этого там грязнее не станет!

— Фу, какая гадость! И зачем только я позвонил тебе перед завтраком!

— Теперь будешь знать, как будить меня в такое время. Пока.

 

Герон положил трубку на место, сел на  кровать, снова потянулся и зевнул.

Тело всё ещё саднило после вчерашних приключений. Колено немного опухло, но уже не болело, как вчера. На ладонях образовалась корочка мёртвой кожи.

Посмотрев на себя в зеркало, он понял, что придётся бриться наголо. Чему Симон, конечно, будет очень рад.

"Ну что же. Начальству нужно льстить. Тем более что другого выхода у меня просто нет. Зато как ловко я разделаюсь с перхотью!"

Герон принял душ и, обернувшись полотенцем, начал готовить себе завтрак.

И хоть он не был великим кулинаром, но это занятие ему нравилось. Пищу предпочитал из натуральных продуктов, редко покупал полуфабрикаты и почти не пользовался микроволновой печью. Когда он приводил к себе очередную подружку, то, глядя на то, как она пытается что-то изобразить на его кухне, думал:

"Создаётся впечатление, что современным женщинам больше нравится красить ногти и ресницы, чем готовить завтрак или ужин".

 

Около семи часов раздался ещё один телефонный звонок.

— Майстер Мелвин,- прозвучал из трубки голос Борка.- Доброе утро. Как вы себя чувствуете после вчерашнего дня?

— Вы, я вижу, как всегда прекрасно обо всём осведомлены,- поддел его Герон.-  Знаете, контраст между уютной квартирой и канализацией ну просто огромен!

— Зато у вас теперь есть что с чем сравнивать,- засмеялся Борк.-  Вчера я, признаться, сильно за вас испугался, и очень рад, что вы отделались лёгким испугом.

— Я бы не сказал, что испуг был лёгким,- усмехнулся журналист.- А вот  вы вчера вполне могли потерять важного свидетеля, да ещё и подозреваемого! Просто невосполнимая утрата!

— Ну, во-первых, я должен сказать, что ни в чём вас не подозреваю. А во-вторых, я волновался за вас чисто по-человечески, а не из-за того, что вы важный свидетель.

— Благодарю вас, майстер Борк. Означает ли это, что вы уже раскрыли дело? Может, вы сообщите мне, как мы и уговаривались, какие-нибудь детали?

— О деталях говорить ещё рано. Но то, что вы здесь не причём, совершенно ясно.

— Меня это очень радует. Кстати, я взял отпуск и уезжаю отдохнуть к отцу на озеро Панка. Так что если вдруг вам понадоблюсь, то надеюсь, что вы меня найдёте.

— Можете не сомневаться,- усмехнулся Борк.- Желаю вам приятного отдыха и хорошей рыбалки.

— Спасибо,- ответил Герон.- А я желаю вам скорее закрыть это дело. Вы, признаться, сильно меня заинтриговали. А я от природы очень любопытен.

— Это я заметил. Вы всегда появляетесь там, где что-то случается. Надеюсь, на озере с вами ничего не произойдёт?

— Это известно одному лишь богу. Но если я замечу что-либо подозрительное, то обязательно об этом сообщу. В газету.    

Оба засмеялись, ещё раз попрощались, и Герон положил трубку.      

"Борк — хитрая лиса,- подумал он.- Все его заверения могут быть всего лишь уловкой. Одна только фраза "вы всегда появляетесь там, где что-то случается" — говорит о многом. Статуэтку я нашёл в Красных Песках, после землетрясения. А камень? Откуда он взялся? Ведь ясно, что они были когда-то одно целое! А вот Борку, наверное, известно, как этот рубин оказался в колье Фризы! Не означают ли его слова, что камень тоже из района раскопок?"

Сидя за завтраком, журналист стал вспоминать свою недавнюю поездку к археологам.   

 

Землетрясение началось рано утром, а после обеда Герон уже летел на вертолёте в район катастрофы.

Группа спасателей улетела ещё раньше, как только получили сигнал бедствия. Первый вертолёт эвакуировал всех, кто нуждался в немедленной медицинской помощи и нескольких человек которым, увы, она уже была не нужна. Второй вертолёт, на котором и летел Герон, должен был забрать остальных пострадавших.

На месте катастрофы остались лишь несколько рабочих, получившие приказ, во что бы то ни стало закрыть и опечатать лабиринт. Спасатели должны были им в этом помочь. После чего, третьим рейсом планировали вывезти оставшихся людей и часть уцелевшего оборудования.

Всех сразу предупредили об опасности углубляться в боковые проходы лабиринта и через каждые два часа устраивали перекличку. Пока рабочие и спасатели устанавливали двери, Герон ходил по раскопкам и фотографировал последствия катастрофы.

Перед тем, как закрыть и опечатать вторую дверь, стали проводить последнюю перекличку. Вдруг один из спасателей закричал, показывая рукой на пустыню.

— На нас идёт буря. Скорее в укрытие!

Все посмотрели в ту сторону. По пустыне прямо на них двигались высокие, тёмные столбы, танцуя и извиваясь словно змеи. Это были огромные смерчи.

Люди бросились в лабиринт и едва успели закрыть и подпереть дверь, как на неё обрушился ураган. Снаружи всё завыло и затрещало. По двери застучал град камней и песка. Она гнулась и шаталась, готовая казалось вот-вот сорваться с петель.

 Все отошли вглубь лабиринта и надежно обвязались верёвкой. Люди боялись, что их просто высосет наружу, если не выдержит дверь. Радист успел предупредить ожидавшийся вертолёт об опасности. Затем связь прервалась.

 

Буря продолжалась около получаса и окончилась также внезапно, как и началась. Люди всё ещё стояли в лабиринте, боясь даже приблизиться к выходу.

Наконец, убедившись, что опасность миновала, они осторожно открыли дверь и вышли, словно на другую планету. Деревья и кустарники были вырваны с корнями и разбросаны по всей площади. Всё засыпано песком и камнями. Не осталось ничего, что напоминало бы о присутствии здесь человека. В песке кое-где зияли большие воронки, оставшиеся после смерча.

Радист установил связь с центром. Оказалось, что ураган, покружив в этом районе, вернулся обратно в пустыню, а вертолёт уже находится на пути к району бедствия. Спасатели и рабочие начали заново укреплять двери, но опечатывать их уже не торопились. Страх перед ураганом был очень велик и люди то и дело с опаской глядели на пустыню.

Герон опять фотографировал, представляя какой контраст будет между снимками, и старался подбирать тот же ракурс что и до бури. Пятясь, он случайно сполз в одну из воронок. Испугавшись, журналист начал быстро карабкаться вверх. Но это было непросто — песок струился под ним и осыпался вниз. Герон хотел уже позвать спасателей, как вдруг перед его глазами что-то блеснуло. Ухватившись за предмет, он вытащил из песка статуэтку. Разглядывать её было некогда. Журналист положил свою находку  в дорожную сумку и вскоре всё же сумел выползти из воронки.

Не успел Герон отдышаться, как послышался шум вертолёта.  Двери в лабиринт закрыли и опечатали. После чего все быстро запрыгнули в вертолёт и с облегчением покинули опасный район.

 

Герон вспомнил, какой фурор произвели его фотографии. Все газеты, журналы и телевизионные каналы наперебой звонили в редакцию, с просьбой поместить эти снимки на своих страницах. Им не повезло — они оказались не очень расторопны. И он был единственным из журналистов, кому удалось попасть туда. После урагана в район бедствия уже никого не пускали.

 Журналист усмехнулся:

 "В тот раз Симон был очень рад этим снимкам и даже выдал премию. А вот карнавал ему совсем не понравился!"

 

После завтрака он поставил грязную посуду в посудомоечную машину, убрал в холодильник оставшиеся продукты, закурил и  стал звонить отцу.

— Привет, па! Как ты там поживаешь?

— Здравствуй, Гера. У тебя что-нибудь случилось?

— Почему ты так решил?                                                                                                

 — Дети, Гера, зачастую звонят родителям лишь тогда, когда у них что-то случается. Если они молчат — значит у них всё в порядке. Ну ладно, не обижайся, я вовсе не хочу тебя в чём-то упрекать. Это так, философские размышления.          

"Надо же,- подумал Герон.- Отец всегда бьёт в самую точку. И как только у него это получается?"

— Па, неужели я тебе так редко звоню?

— Ты звонишь тогда, когда  нужно. И это правильно. Слишком сильно надоедать друг другу тоже нельзя. Я думаю, ты хочешь приехать в гости. Верно? 

"Он уже получил посылку",-  догадался Герон. 

— Ты просто пророк и ясновидец! Надеюсь, ты примешь в свои объятия блудного сына?

— Конечно, приму. Ты приедешь один или с блудницей?

— Ясно,- засмеялся Герон.- Тебе ни одна из них не понравилась.

— Если ты до сих пор не женат, то это означает, что они и тебе не понравились.

— Я приеду один. Мне хочется тишины и покоя.

— Вот и славно! Не забудь захватить хороших блёсен. Ты же знаешь, в нашем захолустье это редкий товар.

— Конечно. Сейчас закончу дела, и вечером будем сидеть с тобой у камина. Я привезу тебе изумительный коньяк.

— А я приготовлю твоего любимого цыплёнка-табака.

— Спасибо, па. До встречи!

— Приезжай, я тебя жду!   

Герон улыбнулся:

"Всё же, как хорошо когда у тебя есть человек, которого ты любишь, и который отвечает тебе тем же!"

Он очень любил своего отца. Тот всегда был мудрым, спокойным и справедливым. А вот мать он почти не помнил, и знал её лишь по фотографиям. Она утонула, когда Герон был совсем маленький. Отец так и не женился после этого. Вот уже больше двадцати лет он живёт холостяком в своём охотничьем домике на берегу озера Панка.

 

Положив в чемодан нужные вещи и, захватив с собой все старые плёнки, Герон поехал в редакцию.

По дороге он остановился и зашёл в парикмахерскую.

— Что с вами случилось?- спросил парикмахер, когда журналист сел в кресло.

— Я пытался головой потушить газовую плиту.

— А не проще было просто повернуть ручку крана?   

— Об этом мне сказали уже потом.

— И что вы теперь хотите иметь на голове?      

— Самую простую и незамысловатую причёску всех времён и поколений!

— Правильно,- сказал мастер.- Ничего другого из ваших остатков и не получится.

 

Сияя свежей лысиной, Герон заглянул к редактору.     

— Ну, наконец-то ты стал похож на человека!- почти с любовью глядя на него, произнёс Симон.- Теперь, я надеюсь, ты по достоинству оценишь все преимущества такой причёски.

— Симон, ты всегда был и остаёшься моим кумиром. И мой священный долг — во всём и всегда тебе подражать.

— С подражанием ты немного перестарался. Всё же кое-какие волосы на моей голове ещё остались.

— Уверен, что долго им там не продержаться, и я просто немного опередил события.

— Ты же собирался отдохнуть,- сказал Симон уже менее дружелюбно.- Какого хрена ты здесь болтаешься?

— Пришёл попрощаться с любимым шефом и друзьями перед долгой разлукой.

— Тогда считай, что мы уже попрощались,- буркнул Симон и уткнулся в бумаги.

 

В коридоре, удивляя всех своей новой причёской, Герон убеждал сослуживцев последовать его примеру. Он утверждал, что на город напали полчища вшей, и единственный способ борьбы с ними — это лишить их питательной среды!

 

— Ну, вылитый Симон в детстве!- развёл руками Эдди,- Вы случайно не родственники?

— Начальству нужно льстить,- парировал Герон,- иначе всю жизнь можно просидеть в лаборантах!    

— Да, ничего не скажешь, глубоко лизнул,- констатировал Эдди.- Ты просто прирождённый карьерист!         

— Ты тоже парень не промах, если наш босс так часто  делает тебе такие подарки,- сказал журналист, разглядывая стоявшую на столе новую фотокамеру.

— Во-первых, подарок не мне, а тебе. А во-вторых, это нужно исключительно для работы. Так что не путай божий дар с яичницей. В футляре лежит инструкция. Не забудь почитать, прежде чем начнёшь нажимать на кнопки.          

— Эдди, ты хочешь от меня слишком многого,- сказал Герон, закидывая ремень камеры на плечо.- Одни люди пишут, а другие читают, но мало кто из них умеет делать и то и другое одинаково хорошо.

— Не волнуйся. Изготовитель предусмотрел такую ситуацию. Специально для тебя он напечатал инструкцию с картинками.  Для умных людей пишут, а для дураков ещё и рисуют!

— Скажи, ну почему рядом с тобой я чувствую себя таким неполноценным?

— Если ты это чувствуешь, то значит, что для тебя ещё не всё потеряно.    

— Слава богу. Наконец-то я услышал сегодня хоть одно доброе слово!       

— Я могу сказать тебе ещё одно слово. Если ты не перестанешь отвлекать меня от работы.

— Нет, нет. Хорошего — помаленьку! Я и без того прекрасно знаю весь твой словарный запас. Прощаться будем молча.

 

У входа в лифт Герон встретил свою недавнюю подружку. Та как всегда куда-то спешила, и они чуть было не столкнулись.

— Элза! Ты когда-нибудь научишься ходить хоть немного помедленнее?- спросил он, держа её руку чуть ниже локтя.  

— Твоя лысина меня просто ослепила. Говорят, ты решил отдохнуть на природе? Почему бы тебе ни пригласить меня разделить с тобой это опасное путешествие? У меня есть в запасе несколько отгулов, и я могла бы договориться с начальством.    

— Дело в том, что это вовсе не отдых. Я вступил в секту бритоголовых. Мы решили собраться и обсудить планы нашего движения на будущее. И если ты хочешь поехать со мной, то тебе придется "немного" изменить свою причёску. Ты готова пожертвовать ради этого своими чудными кудряшками?

— Гера, ты — неисправимый болтун. Но с тобой, по крайней мере, не так скучно, как с остальными. Я бы с удовольствием побрила себе голову, если бы не знала, что в твоих речах нет ни одного слова правды.

— Правда, Элза, вещь суровая и порой даже жестокая. А я человек мягкий и деликатный. Поэтому для меня сладкая ложь всегда лучше горькой правды.

— Так бы сразу и сказал, что у тебя уже кто-то есть, и моё присутствие совсем нежелательно!   

— Даже если я поклянусь тебе самой страшной клятвой, что у меня никого нет, то ты всё равно в это не поверишь. Так уж вы женщины устроены: для вас одинокий мужчина — эта та пустота, которую просто необходимо заполнить.      

— Ну, тогда оставайся пустым, если тебе это больше нравиться. А я совсем не намерена ради твоих шуток ходить с лысой головой,- и обернувшись, уже на ходу добавила.- Прикрой чем-нибудь макушку, а то получишь тепловой удар.

"А ведь верно,- подумал он.- Надо купить пляжную панаму. Иначе, не дай бог, хлопнусь по дороге в обморок".

 

Покрутившись ещё около часа в магазинах и, купив всё необходимое, Герон вырулил на широкую и прямую автостраду,  по которой ему предстояло проехать почти весь день, чтобы добраться до озера Панка.

 

 

Глава 7

 

Бернар Корвелл сидел за столом в своём домашнем кабинете и рассматривал сквозь линзу большой рубин, который ему принёс его агент из археологической экспедиции. Такой камень он видел впервые в жизни и не только благодаря его размерам. Чистота и насыщенность цвета притягивала взгляд, словно магнит, а чёткость и безукоризненность граней привела бы в восторг любого ювелира.

Разглядев по обеим сторонам камня небольшие углубления, он решил, что это место крепления оправы. А раз так, то камень являлся частью какой-то композиции. И, судя по рубину, это было настоящее произведение искусства.

 Его секретарь уже разослал фотографии камня и его описание во все ювелирные мастерские и магазины, надеясь отыскать хоть какой-нибудь след из его прошлого. Но отовсюду приходил только один ответ — такого камня никто и никогда не видел. Можно было бы обратиться в церковный архив. В его хранилищах находилось огромное количество реликвий и раритетов. Но это было опасно. Если церковь решит, что этот камень — атрибут религиозного культа, то заберёт его, даже не объяснив причину. Влияние и власть церкви просто безграничны. Шестое Управление являлось частью церковной структуры, подчинялось только церковному синоду и не делало никаких различий между членом правительства и простым гражданином.

"Надо подождать пока не подлечится Адам,- подумал Бернар.- Он-то уж, конечно, знает, частью чего является этот рубин. Но почему у археолога нашли только камень? Если бы вещь была небольшой, то Адам забрал бы её целиком. Значит, находку трудно была спрятать от посторонних глаз, и он собирался вынести её частями".   

 

Бернар уже распорядился, чтобы к Адаму никого не допускали, даже родственников. Археолога перевели в отдельную палату и вмонтировали в его кровать микрофон. Круглые сутки агенты Бернара прослушивали больного в надежде, что он хоть во сне о чём-нибудь проговорится.

Корвелл знал страсть Адама и не надеялся, что тот расскажет всю правду. И хотя между ними существовала договорённость, по которой найденные драгоценные камни должны принадлежать ему, а всё остальное археологу, Бернар понимал, что коллекционер постарается утаить всю композицию, иначе она потеряет свою ценность.

Ещё во время раскопок агенты докладывали Корвеллу о том, что Адам в одиночку ходит в лабиринт. И при этом ему удалось ни разу в нём не заблудиться. Несмотря на то, что там терялись порой целые группы людей. Бернару было известно и то, что перед землетрясением Адам был очень замкнут и раздражителен. Агенты постоянно проверяли все личные вещи и записи начальника экспедиции, но ничего подозрительного так и не обнаружили. Рубин нашли в кармане брюк, когда Адама в бессознательном состоянии принесли в лагерь. Он или всегда носил его с собой, или шёл с ним из лабиринта. Человек, который жил с ним в одной палатке, был агентом Бернара, и он утверждает, что камня до этого дня в палатке не было.

Из больницы сообщили, что Адам попросил список его личных вещей, после чего снова потерял сознание. Так что вещь должна быть очень ценная и очень редкая. И тем меньше надежды, что археолог кому-нибудь о ней расскажет.

 

Бернар отложил в сторону рубин и нажал кнопку звонка. Прошло несколько секунд, и в кабинет вошёл его личный секретарь.

— Постер, договорись с врачами, чтобы к Адаму начали пускать всех, кого он только пожелает. Установите в палате телефон. Встречи и разговоры записывайте на плёнку. Всех, кто войдёт с ним в контакт, взять под контроль. Всё.

Секретарь кивнул головой и вышел, закрыв за собой дверь.

Бернар ещё минуту задумчиво смотрел на рубин, затем встал, положил его в сейф и подошёл к окну.

 

Отсюда хорошо был виден теннисный корт, на котором Фриза, его девятнадцатилетняя дочь, уже второй час играла со своим тренером. Полюбовавшись на резкие и точные удары дочери, он подумал, что этот рубин будет неплохим подарком на день её рождения. Надо сегодня же отдать камень своему лучшему ювелиру. Он сумеет сделать из него настоящий шедевр.

 Фриза заметила отца в окне кабинета и помахала ему ракеткой. Бернар поднял в ответ руку, а затем постучал пальцем по наручным часам, показывая, что скоро будет обед и ей пора прекращать тренировку. Она тоже посмотрела на свои часы, поймала мяч рукой и, показав тренеру, что игра окончена, пошла в бассейн, чтобы остыть и отдохнуть перед обедом.

 

Дом Бернара находился в парковой части города, где жили самые богатые и влиятельные люди. Он больше напоминал средневековый замок, изобилуя множеством башенок, переходов, коридоров и комнат. В нём были помещения на все случаи жизни. Начиная с огромного бального зала для приёма гостей во время праздников и кончая крошечной мансардой, из которой было очень удобно смотреть в подзорную трубу на звёздное небо. Человек, не знающий этого дома, мог легко в нём заблудиться. Поэтому во время приёма большого количества гостей некоторые коридоры и переходы закрывали, оставляя лишь ограниченное пространство. А желающим посмотреть всё, приходилось давать в проводники одного из слуг. Но далеко не каждый мог выдержать такую экскурсию.

 

Это была любимая игрушка Бернара, его хобби. Он постоянно строил, надстраивал, и расширял свой дом, добавляя к основному зданию всё новые и новые помещения. Здесь были картинные галереи, музейные залы, библиотеки, оранжереи, в которых росли самые экзотические растения, огромные аквариумы и даже небольшой зоопарк. Каждая группа комнат соответствовала какому-нибудь стилю или направлению, создавая порой неожиданный и резкий контраст, вызывая у любого наблюдателя чувство удивления и восхищения.

 Близкие люди знали, что для Бернара не было лучшего подарка, чем новая идея или проект для строительства его дома. И лучше всех это удавалось сделать Фризе. Её богатая и неудержимая фантазия способна была рождать такие проекты, которые приводили отца в настоящий восторг. Она принимала в строительстве самое живое участие. Продумывая всё до мелочей, она всегда предлагала новые и неожиданные решения.

 

Недавно было завершено строительство двух помещений, которые носили простые названия — "день" и "ночь". Идея заключалась в том, чтобы создать уголок живой природы, в котором вместо стен были скалы с водопадом.  Ручеёк, весело журчащий по камням. Небольшой водоём с рыбами и деревянным мостиком. Резная беседка, увитая цветущими растениями. Под ногами трава, горные цветы и плоские камни. Над головой искусственное Иризо и перья белых облаков на фоне голубого неба. Пройдя через пещеру в скале, человек попадал в следующее помещение, копирующее до мелочей первое. Но в нём стоял ночной полумрак. На небе мерцали звёзды и Близнецы. А воздух был свеж и прохладен. Запахи цветов и растений создавали полную иллюзию живой природы. Если переходить из одного помещения в другое по нескольку раз, то у любого человека терялось ощущение времени, и даже с помощью часов трудно было определить, какое же в действительности сейчас время суток.

 

Несмотря на огромные размеры и множество комнат, этот дом не казался пустым и безлюдным. Бернар собрал под его крышей всех родственников, которые согласились здесь жить. Близкие родственники имели право приглашать своих друзей. И ещё большое количество обслуживающего персонала, который жил в отдельном крыле, наполняли дом движением и жизнью. Но не надо полагать, что вся многочисленная родня Бернара и его супруги жили за счёт хозяина дома. По твёрдому убеждению Корвелла любой взрослый человек просто обязан трудиться, независимо от того, какая сумма лежит на его счету в банке. Иждивенцы и тунеядцы не задерживались надолго в этом огромном доме.

 

Ровно в половине двенадцатого звонарь на башне ударил в большой медный колокол. Это означало, что через полчаса в главной столовой комнате хозяин дома и его родственники сядут за обеденный стол. По коридорам забегали горничные. За оставшееся время им нужно успеть расставить на столе посуду и столовые приборы. Принести вино, холодные закуски, фрукты и овощи, разнообразные специи и соусы. Горячие блюда поставят на стол в последнюю очередь. К этому времени все, кто имеет право сидеть за этим столом, уже рассаживаются на свои места.

Прежде чем начать трапезу, все присутствующие встают и читают короткую молитву. Бернар произносит её громко и вслух, а остальные тихим шёпотом повторяют за ним слова. После окончания молитвы все садятся за стол и опоздавшие к нему уже не допускаются. За столом нельзя громко разговаривать и смеяться. Обращаться ко всем сразу имеют право только хозяин и его супруга. Никто не может покинуть своё место прежде, чем не встанет глава семьи и не прочитает молитву об окончании обеда. Это был настоящий церковный ритуал и нарушивший его изгонялся из этой комнаты навсегда. Но влияние и традиции церкви были в обществе  сильны и незыблемы. Ни у кого даже мысли не возникало воспротивиться существующему порядку.

 

Сидя во главе большого обеденного стола, Бернар разглядывал присутствующих. Справа от него сидели родственники по его линии, слева по линии жены. Многие из них, работая в его империи, занимали в ней довольно высокие и ответственные посты.

Допив вино из бокала, и вытерев салфеткой губы, Бернар вполголоса обратился к мужчине сидящему недалеко от него.

—  Дэвид, ты уже знаешь о результатах экспедиции в Песках?

Дэвид Корвелл приходился ему племянником и возглавлял отдел по изысканию и разработке новых месторождений.      

—  Да, конечно. Результат практически нулевой. Впрочем, район поиска был очень мал и возможно, стоило бы его расширить. Но после землетрясения и урагана мало кто согласится продолжить там работу.

Говоря так,  Дэвид знал, что его дядя никогда не отказывался от намеченной цели. Отличительной чертой Бернара были настойчивость и упрямство, благодаря чему он всегда добивался своего. Поэтому Дэвид заранее подготовился к разговору. Он собрал все необходимые сведения и имел в своём активе несколько предложений по решению возникшей проблемы.

—  Нужно узнать, как часто там случаются землетрясения и ураганы,- сказал Бернар, подождав, пока его бокал наполнили вином.

—  По статистике это первое землетрясение в данном районе. Ураганы такой мощности тоже ранее не наблюдались. Как и в остальных районах пустыни, там бывают пыльные бури, но такое явление носит скорее сезонный характер.

"Смышлёный парень",- подумал Бернар, одобрительно кивая в ответ.

—  А в каком состоянии лабиринт после катастрофы?

—  На том отрезке, где работали спасатели и археологи, разрушений нет. А в боковые проходы после случившегося уже никто не ходил. Я думаю, что в дальнейшем лабиринт вполне можно использовать как убежище от пыльных бурь.    

—  Ты хочешь продолжить поиск?-  улыбаясь, спросил Бернар.

— Это, дядюшка, решать вам. Людей невозможно насильно заставить работать в опасном районе. Их можно только заинтересовать, а это дополнительные затраты. И пока неизвестно, окупятся они когда-нибудь или нет. Кстати, недавно меня познакомили с одним чудаком, конструктором и изобретателем. У него в голове полно всяких фантастических проектов. Но для реализации, как всегда, не хватает денег. Он уверяет, что может сконструировать машину для поисковых работ в песках. Она будет способна пропускать через себя сотни тонн породы, просеивая и сортируя её на различные фракции.

—  Хорошо,- помолчав, ответил Бернар.- Пусть он составит предварительный чертёж и смету, а потом будем решать, что делать дальше.

Корвелл посмотрел на большие напольные часы, стоявшие у стены. На три часа назначено совещание экономического совета. Нужно проверить и отредактировать доклад, который приготовил его секретарь.

Прочитав молитву, Бернар удалился к себе в кабинет.

 

 

Глава 8

 

Дверь открылась, и в палату вошли медсестра и мужчина, в руках у которого Адам увидел телефонный аппарат.

— Как мы себя чувствуем?- спросила медсестра больного, проверяя его градусник. И, не дожидаясь ответа, продолжила:

— Главный врач разрешил вам свидание с родственниками. Он распорядился установить в вашей палате телефон, поскольку ходить вам ещё рановато.   

Мужчина подключил телефон и поставил аппарат на стул рядом со здоровой рукой Адама. Медсестра поправила одеяло и подушку, после чего оба вышли из палаты.

 

Адам был воробей стреляный и на мякине его не проведёшь. Он сразу заподозрил подвох. С чего это вдруг главный врач распорядился установить здесь телефон, когда больной археолог об этом даже и не заикался? Не такая уж он и важная птица, чтобы лежать в отдельной палате с персональным телефоном.

"Не иначе как главный врач воспылал ко мне страстной любовью. Я бы мог поверить в такую ситуацию, если бы он был женщиной или я, по крайней мере, был бы жутко знаменит. Но этого усатого таракана никак не назовёшь моим пылким поклонником! Всё сделано явно с подачи "Бэ-Бэ". Значит и телефон прослушивают и вообще я под колпаком. Можно теперь не сомневаться, что камень уже у Корвелла. Если бы он ничего не знал о рубине, то мне никто бы не стал оказывать такого внимания. Нужно срочно звонить ему и "признаться" о своей находке!"

 

Археолог снял телефонную трубку и набрал номер Бернара.

—  Алло,- услышал он голос секретаря.  

—  Это звонит Адам Форст. Я должен срочно поговорить с майстером Корвеллом!

—  Подождите одну минуту. Я о вас доложу.

Вскоре в трубке раздался щелчок, и голос Бернара произнёс:

—  Алло Адам. Как ты себя чувствуешь?

—  Врачи утверждают, что бывает хуже. Я, честно говоря, этому не верю.

—  У тебя что-то срочное?

—  Да. Дело срочное и важное! Ты не мог бы приехать в больницу? Я думаю, нам с тобой так легче будет разговаривать.

— Конечно Адам, я скоро буду у тебя,- после небольшой паузы ответил Бернар.

Археолог положил трубку на место. Он уже придумал "легенду" для рубина. И теперь, закрыв глаза, мысленно отвечал на вопросы, которые ему может задать Корвелл.

 

Спустя час в белом халате, накинутом на плечи, в палату вошёл Бернар. Пододвинув свободный стул, он сел рядом с Адамом.

—  Да, досталось тебе крепко,- сказал он, глядя на больного.- Но, слава богу, что ты живой!

—  Врачи тоже говорят, что мне ещё повезло. Могло быть и хуже. Послушай Бернар. Когда я выходил из лабиринта, у меня в кармане брюк лежал очень крупный рубин. Такого, наверное, даже ты не встречал. Очнулся я только в больнице и сразу попросил список моих вещей. Но рубина в нём нет. Бернар, надо срочно найти этот камень. Он не должен пропасть бесследно!

—  Как он к тебе попал?

—  В тот злосчастный день я наткнулся в лабиринте на незнакомый мне коридор. В нём лежали почти истлевшие кости какого-то бедняги. Среди них я и нашёл этот камень.

—  А кроме рубина там ничего не лежало?

—  Нет. Видно человек одет  был в одни тряпки. Никаких металлических или костяных предметов.

—  Ты не можешь, хотя бы примерно, определить возраст останков?

— Трудно сказать. В лабиринте свой, особый микроклимат. К тому же до этого времени вход в него был завален песком. Более или менее точную дату может дать только экспертиза.

—  Хорошо. Расскажи, как выглядит этот рубин.

—  Совершенно круглой формы. Величиной чуть меньше куриного яйца. На поверхности камня множество мелких, одинаковых граней. Там, в лабиринте, при свете фонаря он сверкал словно звезда. Бернар, его могли взять только те люди, которые находились рядом со мной. Или он пропал уже здесь, когда меня переодевали в больничную одежду.

—  Не волнуйся Адам. Я найду этот камень. Ты хорошо запомнил то место в лабиринте, где лежал рубин?

—  Да, конечно. Если только землетрясение не разрушило тот коридор.

—  Ты сейчас в чём-нибудь нуждаешься? Не стесняйся. Я выполню любую твою просьбу.

—  В чём может нуждаться человек в моём положении? Только в скорейшем выздоровлении.   

—  Адам, тебя будут лечить самые лучшие врачи. Самыми лучшими лекарствами в мире. Это я тебе обещаю!

—  Спасибо, Бернар. Для меня лучшим лекарством будет известие о том, что ты нашёл пропавший рубин.

—  Я думаю, что скоро смогу тебе об этом сообщить. До встречи, Адам. Выздоравливай!

—  До свидания, Бернар. Я уж и так стараюсь, как могу.

 

Оставшись один, археолог расслабился и прикрыл веки. Голова кружилась. Перед глазами плыли радужные круги. Снизу к горлу подступал неприятный ком.

"Рано мне вести такие разговоры",- подумал он, проваливаясь в мягкую, ватную пустоту.

 

 

Глава 9

 

В тот день, когда в стране Нарфея появились первые безумцы, во всех церквях и монастырях отмечали праздник плодородия. Согласно церковному уставу, монахи семь дней до и после праздника должны были питаться исключительно фруктами, овощами и молодым виноградным вином.

Монастыри жили обособленной жизнью, располагаясь в основном за чертой города. Они имели своё подсобное хозяйство, поля и виноградники. Но продукты выращивали не для продажи. Монахи трудились на полях и в своих мастерских потому, что заповедь Бога гласила - "в труде и молитвах очищается душа и сознание человека".

Люди шли в монастырь не только для того, чтобы уединиться и уйти от мирской жизни. Здесь они получали знания недоступные простому человеку. Бог Нарфей был повелителем всех стихий. Святые отцы, доказавшие своим служением богу, что они достойны этих знаний, могли силою мысли и сознания управлять природой. Но, конечно, в определённых масштабах. Кроме того, они получали полную власть над своим сознанием и телом, и в глазах окружающих казались магами и волшебниками.

 

Отслужив утренний молебен в церквях, монахи собирались вернуться  в монастыри. А в это время люди, из числа заражённых, вышли на городские улицы. Они нападали на прохожих, и количество их множилось.

Когда толпа сумасшедших ворвалась в церкви и стала уничтожать алтари и священные иконы, монахи встали на защиту святынь. Но нападение было слишком неожиданным, а силы защитников невелики, и уцелевшим монахам пришлось спасаться бегством. По секретным тоннелям они уходили в монастыри, унося с собой те реликвии, которые удалось спасти.

Отход монахов прикрывали святые отцы. Они окружали себя стеной огня и безумцы, бросаясь на них, сгорали, словно мотыльки на свече. Никто из монахов не заразился безумием по одной простой причине — фрукты и виноградное вино оказались прекрасным противоядием от этой болезни.

Укрепившись в монастырях, служители бога стали держать оборону. На взбесившуюся толпу с неба сыпался град камней. Под ногами сумасшедших горела земля. Вдоль стен кружились смерчи, превращая всё вокруг в жуткое месиво. Это был настоящий ад.

 

Главный храм Нарфея, стоявший в центре столицы, отгородился от внешнего мира широкой и плотной стеной огня. Он тоже пострадал за первые минуты нападения, но архиепископу Сабуру, находившемуся в нём, удалось довольно быстро установить контроль над ситуацией.

После того, как Сабур поставил огненный заслон, святые отцы в считанные минуты уничтожили оставшихся в пылающем кольце безумцев. Из окон храма монахи наблюдали, как сквозь стену огня то и дело прорывались взбесившиеся люди, больше похожие на живые факелы. И сразу неведомая сила отбрасывала их обратно в огонь.

 

К вечеру атаки на главный храм ослабели. Архиепископ, убедившись в том, что его присутствие на линии огня больше не обязательно,  отправился в главный зал храма. Это было огромное помещение с купольным потолком, уходящим высоко вверх. В центральной точке купола можно было увидеть отверстие. А прямо под ним на полу лежал каменный круг со священными знаками.

Сабур встал в центр круга, соединил ладони, прижав их к груди, и закрыл глаза. Каменный круг оторвался от пола и стал подниматься вверх. Войдя в отверстие купола, он повернулся и, щёлкнув замками, остановился. Архиепископ открыл глаза. Он стоял в просторной и светлой комнате. Это была святая святых — часовня Нарфея. Здесь только Сабур мог беседовать с богом, который сидел на своём троне, держа в руках большой сияющий шар. Справа от него, ближе к центру часовни, стояло священное зеркало. Если поворачивать его вокруг своей оси, то можно было увидеть всю страну Нарфея.

Долго стоял Сабур у зеркала. Он видел дым пожарищ, разрушенные и сожжённые города и деревни, трупы людей и животных. И толпы сумасшедших, которые уничтожали всё вокруг себя. Отойдя от зеркала, он сел перед богом на пол, скрестив ноги и соединив перед грудью ладони. Закрыв глаза, Сабур стал читать молитву. Вскоре его тело оторвалось от пола и зависло в воздухе перед лицом бога.

 

Утром следующего дня архиепископ созвал всех святых отцов и объявил им волю бога. Страна должна превратиться в пустыню и похоронить под слоем песка опасную заразу. Все монахи на время уйдут в подземелья, дабы не видеть гнев божий.

Под землёй существовала целая сеть тоннелей, которые тянулись до самых границ страны, а порой и выходили за её пределы. Под каждым монастырём имелись подземелья способные вместить не одну тысячу человек. Монахи перенесли в них все необходимые вещи и запасы продовольствия. А вода в подземных пещерах всегда была в избытке. Когда переселение закончилось, на страну обрушились тысячи смерчей и ураганов. Они несли с собой красно-бурый песок.

Святые и посвящённые монахи могли долгое время обходиться без пищи. Те же, кто ещё не достиг нужного уровня знаний и не развил в себе такие способности, всё время проводили в молитвах и упражнениях, тренируя своё тело, душу и силу воли.

Прошло несколько месяцев и люди вышли на поверхность. Перед ними раскинулось безжизненное море пустыни. Но территории монастырей и принадлежащие им земли были нетронуты. А рядом с монастырями появились новые источники чистой и прозрачной воды. Монахи возблагодарили бога за то, что он даровал им вторую жизнь и вскоре в центре пустыни появились благоухающие сады.

 

Продолжительность жизни у монахов была гораздо выше, чем у простых людей. Святые отцы жили по нескольку сотен лет. А архиепископ Сабур, казалось, жил вечно. Никто не мог сказать, что видел его когда-то моложе, чем сейчас.

Но всё же, монахи не были бессмертны. И если раньше их ряды пополнялись людьми из народа, то сейчас нужно было думать о продолжении своего рода. Для этого один раз в году юноши и девушки из числа непосвящённых собирались вместе в самом большом монастыре. Они меняли свои рясы на мирскую одежду и встречали праздник любви, выбирая себе пару. Но, обвенчавшись, они должны были покинуть монастыри и жить среди простых людей.

Монахи уходили в чужие деревни и города, чтобы рожать и воспитывать детей, храня тайну о своём народе. Сами вернуться они уже не могли. Их выносили через подземные ходы в состоянии глубокого сна, и оставляли далеко от секретного входа. Да они и не пытались этого делать. Их выбор был осознанным и в этом они видели смысл служения своему богу. А когда приходило время, бог выбирал, кто из их потомков будет избран для служения ему в пустыне.

 

В новой жизни, чтобы ничем не отличаться от окружающих, им приходилось ходить в церковь Армона. Но молились они своему богу. В мире, где не пойманный вор и убийца мог свободно прийти в церковь, там, где ложь с правдой настолько тесно переплелись, что их уже невозможно было отличить друг от друга, в таком мире люди Нарфея не чувствовали себя обманщиками. У них есть высшая цель — рожать и воспитывать детей. Это воля бога и они готовы выполнить ее, во что бы то ни стало.

Детей и внуков не посвящали в тайну происхождения. Они жили, не подозревая, что принадлежат другому богу и другому народу. Внешне ничем не отличаясь от остальных людей, они всё же имели одну особенность. По воле бога настоящее чувство влюблённости и привязанности они могли испытать только к человеку из своего племени. И им приходилось подолгу искать свою половину.

Часто им в этом помогали монахи-паломники, странствующие по городам. Они без труда могли отличить в толпе своего соплеменника от других людей. Их святой обязанностью было помочь молодым людям своего народа найти друг друга. Но браки не всегда совершаются на небесах. Те, кто не смог найти свою половину, тоже не навсегда оставались холостяками и старыми девами. Вот только дети, рождённые от таких браков, уже теряли часть врождённых способностей, которыми обладали монахи.

 

Проходили столетия. Пустыня и её тайны охранялись монахами, а за её пределами развивалась цивилизация и технический прогресс. Люди пытались с помощью машин подчинить себе стихию природы, а жрецы Нарфея давно управляли этой стихией с помощью одной только мысли. Монахи знали все, что происходит на планете и не только благодаря священному зеркалу. Для того чтобы стать полноправным жрецом храма, монах обязан был совершить паломничество по всем крупным городам планеты. На это порой уходили многие годы, но что значит время для жреца бога, который утверждает, что эта величина тоже относительна.        

 

Когда в небе начали появляться первые летательные аппараты, Сабур поднимал в воздух пыльные бури, заслоняя монастыри от чужих глаз. Но самолётов становилось всё больше, и летать они начали выше. И тогда архиепископ накрыл оазисы, куполами миражей, создавая иллюзию пустыни.

Люди всегда пытались пересечь и покорить пустыню, но Сабур пресекал все попытки резко и жёстко, давая понять, что этот район непроходим и очень опасен. После каждого такого урока люди надолго оставляли пустыню в покое. В пограничных районах архиепископ людей не трогал, пока они не приближались к запретной черте.

 

 

 

 

Глава 10

 

Аромат цветов заполнил всё пространство комнаты, и этот запах всё усиливался. Встречая утренний свет, цветы один за другим раскрывали  пышные бутоны.

Фриза спала в своей комнате, и ей снилось, что она идёт по оранжерее. Её окружают тысячи цветов. Садовник и его помощники высаживают новую рассаду и срезают подросшие бутоны. Они составляют букеты и уносят их в комнаты, чтобы заполнить ими многочисленные вазы. Дверь из оранжереи выходит на дубовую аллею. Фриза бежит по дорожке покрытой жёлтым песком. В парке мало цветов. Вокруг только старые дубы и газонная трава. Но запах цветов становиться почему-то всё сильнее. Остановившись, она с удивлением оглядывается по сторонам... и просыпается.

 

Вся её комната заполнена большими букетами цветов. Они стоят на столе, на стульях, на прикроватных тумбочках, на полу и даже шторы украшены цветами. Фриза засмеялась — сегодня день её рождения. Ей исполнилось двадцать лет!  Как же им удалось принести столько цветов и не разбудить её?

 Но в следующую секунду она уже думала о том, что должно было лежать под подушкой. Родители всегда в день её рождения клали ночью под подушку подарок. Она нащупала и достала оттуда бумажный пакет, перевязанный лентой. В пакете лежала большая шкатулка, обтянутая красным бархатом и с её инициалами на крышке.

Фриза торопливо открыла шкатулку. Внутри лежало бриллиантовое колье с огромным кроваво-красным рубином и бриллиантовые серьги с рубиновыми шариками.  В лучах утреннего Иризо драгоценности вспыхнули тысячами разноцветных искр и раскидали их отражение по стенам и потолку. От радости и восхищения Фриза прижала ладони к груди и в изумлении смотрела на это сверкающее чудо. Все её цепочки, серёжки, колечки были ничто по сравнению с этим королевским подарком.

 Она осторожно достала колье из фуляра и, положив его на грудь, соединила на шее застёжку. Соскочив с кровати, девушка подбежала к зеркалу. При каждом её движении и повороте колье сияло и искрилось, разбрасывая по сторонам множество разноцветных зайчиков. Торопливо подобрав волосы и скрепив их заколкой, она вернулась за серёжками. Гроздь бриллиантовых капель заканчивалась рубиновым шариком, повторяя композицию колье. Фриза давно не надевала свои старые серьги, и теперь ей пришлось потрудиться, чтобы проткнуть заросшие проколы.

 Закончив, она снова подошла к зеркалу. В мятой после сна ночной рубашке, с распущенными волосами и без макияжа, Фриза выглядела как обнищавшая принцесса или как сельская девушка, неожиданно нашедшая старинный клад. Немного покрутившись перед зеркалом, именинница подбежала к двери и закрыла её на ключ. Вернувшись к трюмо, она сбросила на пол ночную рубашку. Молодое, стройное и пропорционально сложенное тело прекрасно гармонировало с тем чудом, что сверкало на груди. Теперь Фриза была похожа на жрицу любви, готовую совершить таинственный обряд.

 

"Вот взять бы сегодня, да и выйти в таком виде к гостям",- мелькнула в её голове озорная мысль.- Половина из них, особенно женская, точно хлопнется в обморок! Нет, родители этого явно не одобрят. Подумают еще, что я от радости умом тронулась".

Она открыла платяной шкаф и стала выбирать одежду, в которой можно было бы выйти к завтраку.

 

Ах, как быстро летит время для девушки, когда рядом зеркало и большой выбор одежды! Взглянув на часы, висевшие на стене, Фриза испуганно ойкнула — до завтрака осталось полчаса. Она сняла драгоценности и побежала в душ. Вскоре в дверь спальни кто-то постучал. Обернувшись полотенцем, девушка выглянула в коридор. За дверью стояла служанка. Её послал хозяин дома, чтобы узнать, готова ли именинница к завтраку.

— Ой, Грета. Как хорошо, что ты пришла. Если ты мне не поможешь, то я точно опоздаю!

Пока служанка пыталась разобраться с причёской, Фриза наспех, как могла, подкрасила губы, ресницы и слегка подвела глаза. На маникюр времени уже не оставалось. Вдвоём они быстро разобрались с одеждой, и без трёх минут восемь Фриза вошла в праздничный зал.           

 

Кроме её дня рождения сегодня был большой религиозный праздник — "День воскрешения всех святых". В огромном зале собралось всё население поместья Корвелл. Фриза шла через весь зал, здороваясь и раскланиваясь со всеми присутствующими.

Какое это было наслаждение! По мере её продвижения, все родственники и гости впадали в состояние столбняка. Некоторые получили такую сильную контузию, что не могли даже ответить на приветствие.

Среди всеобщего и полного молчания, она подошла к родителям. Обняв и поцеловав обоих, она поблагодарила их за чудесный  подарок и села рядом с отцом. Бернар с улыбкой наблюдал за этой сценой, весьма довольный произведённым эффектом.

 

Когда часы пробили восемь раз, он встал и все, кто находился в зале, последовали его примеру. Прочитав положенную молитву и подождав, когда сядут присутствующие, он поднял бокал вина.

— Для меня наступил самый лучший, самый любимый день в году. Сегодня мы отмечаем сразу два радостных праздника — "День святых" и день рождения нашей дочери. Ей сегодня исполнилось двадцать лет. Так давайте возблагодарим бога нашего за то, что он подарил нам этот чудесный день!  

Все встали, и в зале раздался звон хрустальных бокалов. Оркестр заиграл праздничный марш. Под его звуки внесли большой торт с горящими свечами. Фриза подошла к столу, на который поставили торт. Она набрала полные лёгкие воздуха и одним выдохом потушила все свечи. Все захлопали в ладоши и стали петь поздравительную песенку, которую пели ей каждый день рождения.

За завтраком не принято было дарить подарки. Это родственники и гости сделают вечером, когда откроют большой праздничный зал. А Фриза должна успеть многое сегодня сделать, чтобы выглядеть на нем, как и подобает имениннице.       

После завтрака, поцеловав и поблагодарив родителей ещё раз, она взяла машину и поехала в салон красоты. Она очень торопилась. Скоро должны перекрыть движение транспорта на всех улицах города. А ей ещё нужно забрать бальное платье, которое шил один из лучших модельеров столицы.

 

Фриза уже давно привыкла к тому, что её везде сопровождает охрана. Теперь она понимала, что это необходимая мера безопасности. А вот когда была маленькой, то завидовала девчонкам, которые могли одни бродить по городу. Ей казалось, что они свободны и счастливы словно птицы. Но после неудавшейся попытки похищения, в которой были и погоня и перестрелка, она осознала, что ей действительно нужна защита. Благодаря богатству отца, она была слишком знаменита, чтобы разгуливать по городу в одиночестве.

Человеку в жизни за всё приходится платить. В том числе и за возможность быть богатым и знаменитым. Но цена в этом случае измеряется не деньгами, а количеством личной свободы и необходимостью быть всё время на виду.

Телохранители, молчаливые как тени, постоянно находились рядом, словно заслоняя собою весь внешний мир.  Любой посторонний человек, с которым Фриза пыталась начать разговор, сразу попадал под их пристальное внимание. И от этого он начинал чувствовать себя неловко и неуверенно. Естественно, разговор не клеился и в конце концов Фриза поняла, что в такой обстановке ей никогда не найти интересного собеседника.

Конечно, для людей её круга существовали закрытые клубы, в которых можно было общаться без присутствия охраны. Но там царил дух снобизма, интриг и зависти. Мужская половина этого общества рассматривала её в первую очередь, как одну из самых богатых невест. Огромное состояние отца, а она была как - никак его единственная наследница, сыграло с ней злую шутку. Оно превратило её из простого человека в средство для обогащения. Женщины не столько завидовали её потенциальному богатству, сколько тому вниманию, что оказывали ей мужчины. Для них она была самой страшной и опасной соперницей. Рассчитывать в такой обстановке на дружеские и доверительные отношения не приходилось.

Природа наделила Фризу завидной проницательностью, и душа девушки чутко реагировала на ложь, лесть и притворство. Обладая гордым и решительным характером, она порой очень зло высмеивала эти пороки, за что все опасались её и ненавидели ещё больше. Особенно ей нравилось дразнить и шокировать людей высшего света, наказывая их за кичливость, высокомерие и неискренность. Но хотя избыток внимания, который уделяли дочери алмазного короля, иногда сильно  угнетал её, она, как и все женщины, любила удивлять и восхищать окружающих.

 

В салоне для Фризы был зарезервирован отдельный кабинет. Мастер, увидев сверкающее колье, воскликнула:

— Боже мой, какая прелесть!

— Я вижу, что эта вещь меня полностью заслонила,- усмехнулась Фриза.

— Ничего,- сказала женщина, уловив в её голосе нотку разочарования,- сейчас мы сделаем так, что вы обе будете сиять одинаково. Вот только вам придётся на время снять это чудо.

Фриза обернулась к телохранителю. Тот достал футляр, открыл его и положил на столик. Девушка сняла драгоценности, уложила их в шкатулку и вернула её охраннику.       

— Сегодня вечером у нас будет бал и я должна его открывать. На мне будет вот это платье,- Фриза достала эскизы бального наряда и разложила их на столе.

— О, с таким нарядом мы без труда сделаем из вас королеву бала. Можете в этом не сомневаться,- посмотрев рисунки, сказала мастер.

 

К тому времени, когда Фриза и её охрана вышли из салона и направились к машинам, процессия на этом отрезке улицы подходила к своей заключительной стадии. Девушка не без удовольствия отметила, как внимание людей следящих за карнавалом сразу переключилось на неё. Единственным человеком, не заметившим её появления, оказался фотограф, сидевший за угловым столиком ресторана и увлечённо снимавший сцены карнавала.

"Жаль, что он меня не сфотографировал,- подумала Фриза, садясь в машину.- Снимок мог быть довольно эффектным".       

Уже сидя в машине, она с интересом разглядывала сквозь затемнённое стекло молодого и очень симпатичного фотографа. Было совершенно очевидно, что он не из тех папарацци, что гонялись за ней по всему городу и, вероятно, не профессионал. Те пытаются охватить вниманием весь мир, в надежде поймать редкий кадр. А этого человека интересовал исключительно карнавал.

"Может это потому, что в процессии участвуют его друзья или родственники?- гадала Фриза.- А может быть, что его девушка или даже жена проходит сейчас мимо в карнавальном костюме".  

От этой мысли ей стало немного грустно и одиноко. Фризе вдруг сильно захотелось выйти из машины и поговорить с молодым человеком. Но тот уже встал и исчез в глубине ресторана. Она задумчиво смотрела на то место, где только что сидел фотограф.

Внезапно её ослепила яркая вспышка, возникшая прямо перед лицом, и в следующую секунду сильная и резкая боль полоснула по груди. Фриза закричала и потеряла сознание.

 

 

Глава 11

 

В большом зале главного храма Нарфея собрались святые отцы. Сегодня они должны принять экзамен у паломника, вернувшегося из своего путешествия. От результата испытания зависело, станет ли этот монах новым жрецом Храма. Экзаменаторы расселись полукругом у каменного алтаря, за которым стоял испытуемый, положивший на него обе руки ладонями вниз.

 

Первое испытание было на владение техникой телепатии и умение делить своё сознание. Паломник начинал мысленно вспоминать пройденный им путь, а святые отцы погружались в его сознание и следили за рассказом, отмечая связанность и ясность мысли. По ходу воспоминаний паломника, святые время от времени мысленно задавали ему вопросы. От скорости и чёткости ответов зависела оценка по телепатии. Сначала отцы задавали свои вопросы по очереди, но затем, усложняя испытание, начинали спрашивать по двое и по трое одновременно. Монах обязан был отвечать без задержки и всем сразу.

Это требовало огромного напряжения и большой концентрации психической энергии. Высший балл получал тот, кто мог ответить на вопросы двенадцати святых одновременно. Результат же самого паломничества оценивался по количеству тех людей из их народа, которым он помог встретиться в большом мире.

 

На следующем этапе испытания проверяли уровень телекинеза и способность концентрации энергии. Для этого монах должен был силою своего сознания поднять каменные стулья, на которых сидели экзаменаторы, причём тяжесть их каждый святой назначал сам. Но при этом они следили, чтобы испытуемый не превысил предела своих возможностей. Или попросту говоря, не надорвался, ибо мозговая грыжа могла нанести непоправимый урон всей нервной системе. Хотя на их памяти были случаи, когда святых поднимали всех разом.

Чтобы успешно решить задачу по концентрации энергии, нужно было зажечь свечу стоявшую перед каждым экзаменатором. Для этого отводилось определённое время, по которому и определяли силу и плотность сконцентрированной энергии, выявляя скрытый потенциал будущего жреца.

 

Сабур иногда присутствовал на экзамене, но никогда не принимал в нём участия. Ему одному было известно, что развить в себе эти способности под силу почти каждому человеку из его племени. Всё зависело от желания, терпения и времени, затраченного на тренировки. Люди обладали уникальным организмом, которым они совсем не умели пользоваться, потому, что не знали и даже не подозревали о его скрытых способностях и возможностях. Бесчисленные комбинации генов создавали для каждого человека свой потенциал, уменьшая или увеличивая его значение. И иногда в этой лотерее кому-нибудь доставался большой приз. Человеку, от рождения обладающему огромным потенциалом скрытой энергии не составляло никакого труда развить в себе любую способность организма. Но такой человек рождался один раз в тысячу лет.

Архиепископ знал о людях всё. Откуда они пришли и куда уйдут, выполнив своё предназначение. В чём заключается смысл их жизни здесь, на этой крохотной пылинке мироздания, которую они называют Дагона. И что с ними происходит после того,  когда их тела расстаются с душой.

 

В своих разговорах с богом Сабур давно получил ответы на все эти вопросы. Единственное чего он не знал и возможно никогда не узнает — это кто такой или что такое «бог». Он никогда не слышал голоса бога — они общались с помощью мысли и образов. Человеческая речь не в состоянии передать то количество информации, которой они обменивались. Не знал архиепископ и того, как выглядит бог. Каменная статуя, что находилась в его часовне, была лишь точной копией первого посланника на эту планету. И звали его Нарфей.

— Как же мне тогда обращаться к тебе?- спросил Сабур, узнав об этом.

— Есть понятия, которые не имеют названия. Но если тебе обязательно нужно меня как-то называть, то можешь звать меня Космос. Хотя и это не является моим точным определением. Ты узнал многое из того, что недоступно ни одному существу подобному тебе. Но даже эти знания не дадут тебе возможность понять и осознать всё. Твой организм обладает большими возможностями, и всё же у него есть свой предел. А мир, окружающий тебя — бесконечен. Поэтому, тебе, никогда его не постичь. В своих попытках ты похож на бабочку-однодневку, которая хочет за тот срок, что ей отпущен, облететь всю планету. Ты можешь узнать и понять только то, что можешь и не более. Чтобы превысить твой предел, нужно иметь нечто большее, чем тот мозг, который ты имеешь.

Действительно, Сабур обладал знаниями и способностями, о которых не подозревал ни один человек на планете. Даже святые отцы давно уже считали его живым богом. Когда сознание архиепископа достигло совершенства, оно смогло оставлять тело в часовне и выходить в огромный мир называемый Вселенная. Невозможно дать определение той скорости, с которой оно перемещалось, так как  время в этом пространстве не являлось величиной постоянной. Оно могло остановиться или даже пойти вспять. Один короткий миг мог превратиться в миллион лет, и наоборот. Его сознание пронизывало бесчисленное множество галактик и миллиарды звёздных систем, в  которых вращались десятки и сотни планет. И этому не было предела. Пространство было бесконечно и его невозможно было чем-либо измерить.

 

Разумная форма жизни, такая, какой её представляет человек, существует в каждой галактике и почти в каждой звёздной системе. Но поскольку условия на этих планетах разные, то и существа, населяющие их, порою резко отличаются друг от друга. Недостаток или избыток кислорода, радиации, ядовитых веществ или каких-либо других составляющих, высокая или низкая степень гравитации, большие разности температур — всё накладывало отпечаток на флору и фауну планет. Но всё это жило и двигалось, и, несмотря на все различия, у всех была одна особенность, которая их объединяла — это та высшая цель и смысл жизни, ради которого они и существовали во Вселенной.           

Каждый организм, обладающий мозгом, является портативным генератором космической энергии, энергии сознания. Развиваясь в процессе эволюции, он вырабатывает её всё больше и больше, увеличивая  мощность. Часть энергии тратиться на развитие, часть накапливается внутри организма, а избыток выплёскивается в пространство. Чем больше разумных существ населяет планету и чем более они развиты, тем мощнее поток пси-энергии, уходящий в космос. Именно для этого  и заложен в них инстинкт размножения и совершенствования.

В момент смерти освобождается весь накопленный запас, поэтому, когда космос нуждается в больших дозах пси-энергии, на планете происходят потопы, землетрясения, эпидемии и войны. Эти катаклизмы заставляют всех оставшихся в живых энергичнее тренировать свой мозг. Универсальный процесс воспроизводства и поглощения образует круговорот, в котором все существа поедают друг друга ради увеличения своей популяции. Тот вид, который не может выдержать  этой борьбы, исчезает, уступая своё место более сильному и выносливому противнику. Тела усопших или погибших уходят в почву, способствуя дальнейшему росту и развитию всего живого на планете, а сгусток пси-энергии устремляется в космос, являясь для него универсальным питанием.

Но процесс наращивания мощности не бесконечен. Избыток энергии в космосе так же вреден, как и её недостаток. Поэтому когда на планете существа достигают своей высшей точки развития и в пространство начинает бить мощнейший поток пси-энергии, то начинает действовать механизм регуляции.

 

В каждой галактике существуют особые  пространства, обладающие огромной гравитацией и притягивающие к себе избыток любой энергии. Чем мощнее источник энергии, тем сильнее он притягивается этим пространством, которое похоже на чёрную воронку. Планета, достигшая критической точки своего развития, срывается со своей орбиты и кометой устремляется к центру воронки. Но перед тем как отправить планету в "чёрную дыру", Космос отбирает самых выдающихся особей и посылает их обживать новые места во вселенной. Таким посланником когда-то и пришёл Нарфей на Дагону.

 

Нарфей был не единственным наместником бога. Космос всегда заботится о конкуренции, которая является залогом успешного развития и прогресса. На момент заселения Дагоны здесь были сотни высокоразвитых существ, и у всех была одна цель — выжить в борьбе и дать потомство.

Первое время это была битва богов. Каждый из них пытался захватить необходимое ему пространство и начать создание нового вида, который будет способен вырабатывать необходимую для космоса энергию. Но это была битва направленная не на уничтожение, а на создание и совершенствование новых форм жизни. В результате конкуренции и соперничества на планете появлялись новые, более совершенные организмы. Борьба продолжалась до тех пор, пока в процессе естественного отбора не выявилось существо, отвечающее всем требованиям и способное быстро развивать свой мозг, постоянно увеличивая отдачу энергии в космос.

 

Необходимым условием для увеличения мощности пси-генератора являются те страдания и лишения, которые переносит тело носителя, заставляя его мозг постоянно тренироваться и развиваться, увеличивая свой количественный и качественный потенциал. Посланники космоса обладали знаниями, благодаря которым могли создать любое живое существо исходя из тех материалов, что присутствовали на планете. Но создать искусственно подобного себе и сразу передать ему все свои знания — им было не под силу. Вдохнуть в новый мозг мысль и "запустить" пси-генератор мог только космос. Они были всего лишь инструментом в его руках, поскольку сами являлись источником той энергии, что его питала. В принципе, они могли дать прямое потомство своего вида, но это случалось крайне редко. Мощный поток энергии, которую они излучали, лишал их возможности произвести себе подобного.

 

Отрегулировав на планете все биологические процессы и добившись появления организма способного самостоятельно развиваться и достичь совершенства, посланники, закончив свою миссию, покидали планету. Они уходили в космос, оставляя после себя память в виде каменных идолов, наскальных рисунков, икон и легенд. Их дальнейший путь Сабуру был неизвестен.

Побывав и в прошлом и в будущем этой планеты, архиепископ знал, что наступит время, когда и ему придется перенестись на новую планету и вдохнуть в неё жизнь. Но для этого нужно ещё многому научиться, побывать в других мирах и постичь неизвестные пока для него космические законы.          

 

Закончив экзамен, и торжественно объявив монаху, что он с честью выдержал это испытание, святые отцы увенчали его голову тонким золотым обручем, возводя паломника в ранг нового жреца храма Нарфея.

 

 

Глава 12

 

Асфальтовая лента неслась навстречу автомобилю, извиваясь на поворотах и качаясь на холмах и пригорках. Её чёрная поверхность, разогретая жаркими иризовыми лучами, шипела под колесами, словно встревоженная змея. После суматохи большого города с его сумасшедшим движением и толчеёй, дорога казалась совершенно безлюдной, если не считать тех редких машин, что иногда попадались навстречу.

 

Первое время Герон наслаждался свободой движения, давая возможность автомобилю развивать почти предельную скорость. Но после полутора часов такой езды он почувствовал, что его внимание начинает ослабевать, а гипнотическое шуршание колёс заставляет тяжелеть веки и клонит ко сну.

"Доберусь до Брандоры,- подумал он,- а там обязательно надо размяться и перекусить".  

 

Брандора - небольшой провинциальный городок, основное население которого занимается земледелием и скотоводством, в это время года был, тих и уютен. Он оживал осенью после сбора урожая. Народные гуляния, свадьбы, спортивные состязания и фестивали наполняли его шумом и весельем. В такие дни городок суетился и гудел как пчелиный рой.

 

Преодолев очередной холм, машина спустилась в зелёную долину, покрытую луговой травой и редким кустарником. Дорога в этом месте вытянулась стрелой, деля пополам озеро, находившееся на её пути.

Неожиданно для себя Герон увидел впереди над дорогой светофор, а знак на обочине говорил, что он подъезжает к пешеходному переходу. Недоумённо покрутив головой и убедившись, что это совершенно пустынное место, Герон всё же сбавил скорость, тем более что светофор издалека смотрел на него своим красным глазом.

 

Всё стало понятно, когда журналист подъехал уже ближе. В этом месте водоплавающие птицы переходили дорогу, направляясь из одной части озера в другую. Ранней весной мамаши водили за собой свой выводок, который ещё не умел летать. И хотя к этому времени птенцы уже подросли, но привычка переходить дорогу в этом месте у них осталась. Они совершенно не боялись подъезжающих машин, как будто знали, что красный глаз светофора их надёжно охраняет.

Переход работал в автоматическом режиме. Когда датчики улавливали движение птиц на обочинах дороги, то загорался запрещающий сигнал. Установленные здесь же телекамеры следили за водителями, чтобы никто из них не нарушал этого правила.

 

Движение на переходе было довольно оживлённым. Птицы двигались в обоих направлениях и, похоже, что они не собирались очень торопиться. Видимо им нравилось, не спеша шлёпать мокрыми лапами по разогретому асфальту.

По встречной полосе подъехала ещё одна машина. Из неё тут же выскочили трое ребятишек лет пяти-семи, и с восторгом стали наблюдать эту процессию. Герон, вспомнив о том, что у него есть новая  камера, не упустил удобного момента и начал фотографировать идущих птиц на фоне возбуждённых детей. Испугавшись такого внимания, причём с обеих сторон, "пешеходы"  ускорили свой шаг. И, наконец, под крики детей и вспышки фотокамеры почти бегом покинули полотно дороги.       

—  Вы не могли бы нам выслать хотя бы пару фотографий?- крикнула журналисту женщина из  машины, в которой ехали дети.    

—  Конечно,- ответил Герон.- Вот только я пока не знаю, получатся ли они у меня.

Женщина подбежала к его машине и подала ему свою визитную карточку.

—  Мы будем вам очень признательны! Для нашего семейного альбома это будут исключительно редкие снимки.

—  Обязательно вам их вышлю,- сказал Герон, взяв визитку,- если я ничего не напутал в этом агрегате.

 

Проехав метров тридцать после светофора, Герон свернул на обочину и остановился. Ему пришла в голову мысль, что, пожалуй, неплохо было бы освежиться в этом озере. Скинув с себя одежду и оставшись в одних трусах, он подошёл к берегу.

Вода  была удивительно  чистой и прозрачной. Оставив это без внимания и убедившись лишь в том, что на глубине ему ничто не помешает, Герон с разбега нырнул в  озеро. И сразу как пробка выскочил на поверхность — вода была почти ледяная.

Наверное, здесь били холодные ключи. От такого перепада температуры у журналиста перехватило дыхание. Что было сил, он заработал руками и ногами, желая быстрее доплыть до берега, чувствуя, как быстро начинают замерзать все его конечности.

 Выйдя на берег, Герон стал похож на ощипанного гуся с синими губами. Съёжившись, стуча зубами и подвывая, он побежал к машине. У его машины стоял, посмеиваясь, мужчина в широкополой шляпе с палкой в руке.

—  Я думал вы — морж,- сказал он подбежавшему Герону.

Не в силах ничего сказать, журналист лишь замычал в ответ, отрицательно замотав головой.    

—  Понятно. Решили просто освежиться, а результат превзошёл все ожидания.

Герон опять промычал, согласно кивая.

—  Вам сейчас не помешал бы глоток водки или рома. Но, учитывая, что вы за рулём, могу предложить вам только это,- незнакомец достал из сумки, висевшей на его плече, большой термос.     

— Это горячий и крепкий чай,- подавая Герону наполненную крышку термоса, сказал мужчина.- Я — смотритель этого озера и вы не первый, кого мне приходиться спасать. Наверное, пора уже в этом месте установить табличку с предупреждением. А то ведь, не дай бог, утонет кто-нибудь.

Герон взял обеими руками крышку термоса и начал вливать в себя горячий напиток. Вскоре по телу пошла тёплая волна, и он обрел, наконец, дар речи.

—  Вы просто ангел-спаситель,- сказал он, возвращая крышку термоса мужчине.- Если бы не ваш чай, то я бы ещё долго мычал как больная корова. Мне кажется, что вы вполне заслужили того, чтобы вам поставили памятник. А что касается меня, то я готов прямо сейчас запечатлеть ваш образ и оставить память о вас вашим потомкам.

Герон накинул на плечи рубашку и взял в руки фотокамеру.

— В этой одежде вы похожи на странствующего пилигрима. Если вы встанете у  омута, вернувшего мне трезвость ума и ясность мысли, то у нас может получиться весьма колоритный снимок.

Подобрав подходящий ракурс,  и сделав пару снимков, Герон стал прощаться.

—  Ещё раз огромное вам спасибо за тот божественный напиток, что вернул мне дар речи. Скажите, куда мне нужно отослать ваши фотографии?

— Пошлите их в Брандору. На главную почту до востребования. На имя Сезара Бордо. Желаю вам счастливого пути. И не бросайтесь в омут с головой, не определив хотя бы его температуры.    

 

Остаток пути до Брандоры Герон ехал в превосходном настроении. Он был бодр и свеж. От прежней усталости и сонливости не осталось и следа. Купание в "проруби" заставило его организм мобилизовать свои скрытые ресурсы и резко увеличить количество вырабатываемой энергии, спасая самого себя от переохлаждения и возможного заболевания.

"Всё же, как интересно устроен человек,- подумал Герон.- Множество людей стремятся к сытой и спокойной жизни, хотя это состояние способствует ослаблению организма и по логике вещей, в конечном счете, укорачивает его существование. А вот экстремальные условия и постоянные перегрузки заставляют его бороться и напрягаться, тренируя и улучшая свои способности и возможности. Стремясь приспособиться к новым, более трудным условиям, организм человека вырабатывает в себе иные качества, которые в свою очередь помогают ему преодолеть новые трудности и перегрузки. Постоянная борьба и тренировка не дают организму расслабиться. Вынуждают его совершенствоваться и приобретать иммунитет против болезней.

Это, казалось бы, должно привести к увеличению продолжительности жизни. Но, не так-то всё просто. Среди экстремалов долгожителей как раз и не наблюдается. А все долгожители — люди спокойные и уравновешенные. Почему некоторые люди, если брать во внимание только естественную смерть, живут больше ста лет, а другие не доживают порой и до пятидесяти? Создаётся впечатление, что у каждого внутри заведён свой "будильник", и когда он будет звонить известно пока одному только богу. Но если узнать устройство этого механизма, то вполне можно отодвинуть или даже отменить этот звонок.

Большинство болезней человека, если не сказать все, тесно связаны с нервной системой. Давно замечено, что люди мнительные и во всём сомневающиеся, нерешительные и унылые, больше подвержены различным заболеваниям. Они при малейших симптомах или даже при одном подозрении на болезнь, способны сами "вырастить" себе болячку. А вот людям с большой силой воли, решительным и главное свято верующим в себя и свои силы, удаётся иногда победить даже самые сложные и опасные заболевания.

Разгадка явно скрывается в том месте, которое называется мозг. Недаром же в старину были люди, которые лечили одним только словом. Они каким-то способом действовали именно на мозг человека, заставляя его включать механизм регенерации. Ведь тело — это всего лишь оболочка, инструмент, которым управляет мозг. Значит, для того, чтобы иметь власть над своим телом, нужно сначала научиться управлять своим мозгом. Анатомию тела изучили до последней косточки, до последнего кровеносного сосуда. Но что происходит в мозгу, до сих пор никому не известно. Человек обладает тем, о чём не имеет ни малейшего понятия".

 

Герон вдруг вспомнил свои недавние приключения. Каким образом ему удалось заметить в толпе "невидимку"? А его способность видеть в темноте? Когда она у него появилась? Раньше он за собой такого не замечал.

Неожиданно перед его глазами встала картина пожара и тот момент, когда он прыгнул в колодец. Словно кто-то в его мозгу прокручивал киноплёнку с замедленной скоростью. Вот произошёл взрыв и стена огня медленно, метр за метром движется в его сторону. Глаза, не отрываясь, глядят на приближающуюся смерть. Но тело уже зависло в воздухе на пути к колодцу, точно рассчитав силу прыжка и траекторию падения. Вместе с огнём к нему приближаются куски металла и камни. Опоздай он на долю секунды, и в колодец упал бы уже труп.

Но он не просто прыгнул в колодец. Он оттолкнулся от стоящего рядом пожарника, который от силы и резкости толчка буквально влетел под машину. Тело Герона сработало как сжатая пружина, в одно мгновение, спасая себя и пожарника. Пламя взрыва достало Герона уже в колодце, опалив лишь волосы на голове.   

 

Журналист свернул на обочину и остановился, пытаясь вспомнить свои ощущения в момент взрыва. И вдруг отчётливо осознал, что та половина его "я",  которой он пользуется всю свою сознательную жизнь, в тот момент совершенно бездействовала. Она вела себя, словно посторонний наблюдатель. Власть и контроль над ситуацией взял кто-то другой, который тоже находится в нём, и который до сих пор ничем себя не обнаруживал. У Герона появилось ощущение, что он стал раздваиваться. Но если первого человека он знал, понимал и видел насквозь, то второй был в тени, непонятный и неизвестный.

 

Герон сидел в машине, закрыв глаза и положив руки и голову на руль. Он так глубоко ушёл в себя, что не услышал, как рядом остановилась машина.

—  Эй, парень. У тебя всё в порядке?- откуда-то издалека донеслось до него.

Очнувшись и посмотрев в ту сторону, откуда доносился звук, журналист увидел сидящего в автомобиле пожилого мужчину.

—  Да, всё хорошо,- ответил Герон.- Просто я немного устал и решил расслабиться.

— Ну и, слава богу,- успокоился мужчина.- А то мне показалось, что у тебя обморок. Такая жара может свалить с ног кого угодно. Брандора уже рядом и в гостинице полно свободных мест. Я думаю, тебе стоит выспаться, если собираешься ехать дальше.

—  Наверное, так я и сделаю,- кивнул Герон.- Спасибо вам за заботу.

—  Не стоит,- махнул тот рукой, трогаясь с места.

 

Оставшись снова один, журналист откинулся на спинку сидения.

 "Интересно, что думает и ощущает человек, когда начинает сходить с ума? И как сильно это заметно со стороны? Ведь ни один сумасшедший никому, и себе в том числе, не признается, что сошёл с ума. Я и сам, когда называю себя ненормальным, говорю это только в шутку. Значит, нужен кто-то другой, который мог бы посмотреть на меня со стороны и честно мне всё рассказать. Но главное, чтобы он не настучал в психушку".

 

Герон завёл мотор и вырулил на шоссе. Теперь, осознав, что в его голове находится кто-то ещё, кто может управлять его телом намного эффективнее и искусней, он постоянно пытался обратиться к своему второму "я" и от этого появилось ощущение, что он наблюдает за собой со стороны. Он смотрел на свои руки, державшие руль автомобиля и уже не чувствовал себя их полновластным хозяином. Сознание того, что он делит власть над ними с кем-то ещё, настораживало и пугало. Ведь он совершенно не знал своего внутреннего двойника.

"А вдруг он маньяк и убийца, и скоро возьмёт под контроль моё тело? С такими способностями как у него он может натворить немало бед. К тому же неизвестно, что он ещё умеет делать!"

 

Журналист стал вспоминать все случаи из своей жизни, когда он попадал в критические ситуации. Да вот взять хотя бы этот прыжок в ледяную воду. Сначала он находился в шоке, а когда пришёл в себя, то его тело уже неслось к берегу, развивая скорость торпеды. Те несколько мгновений под водой, его сознание было совершенно неспособно что-то предпринять. Оно отключилось и отошло на второй план, уступая место своему двойнику. И лишь когда опасность миновала, они снова поменялись местами.

Перебирая в памяти своё прошлое, Герону вспомнился детский кошмар. Хотя его до сих пор не оставляло ощущение, что всё это происходило наяву.

 

 Ему тогда было всего десять лет. Он жил вместе с отцом на берегу озера в охотничьем домике.  В пяти километрах от посёлка, в котором находилась школа, и жили все его друзья. У отца не было возможности каждый день подвозить Герона на машине до школы. Охота и рыбная ловля отнимали у него много времени, оставаясь единственным средством для их существования. Большей частью Герону приходилось вставать пораньше, и отправлялся туда пешком. Но ему нравилось идти по берегу озера, вдыхать влажный утренний воздух и наблюдать за птицами и зверюшками, которые попадались на его пути. Он чувствовал себя отважным путешественником, открывающим новые, ещё неизведанные земли и поэтому часто менял свой маршрут. Особенно тогда, когда возвращался из школы и не боялся опоздать на урок.

Вспоминая своё детство, Герон только сейчас удивился тому, что отец никогда не боялся отпускать его одного. Как будто он знал, что с его сыном ничего не может случиться. Даже если Герон пропадал целый день, заигравшись с ребятами, и возвращался домой уже в темноте, то всегда встречал спокойного и невозмутимого отца, который порой и не спрашивал, где его сын болтался целый день.

 

Однажды осенью, перед первыми заморозками, Герон, закончив занятия в школе, отправился домой, решив сделать небольшой крюк и изучить новый участок прибрежного леса, где он ещё никогда не бывал. Он всегда хорошо ориентировался на любой местности, и даже в тёмном лесу выбирал нужное и правильное направление. Это случалось само собой, и Герон никогда даже не задумывался о том, как это у него получается.

В глубине леса он обнаружил болото, из которого торчали мёртвые стволы деревьев. Многие из них покосились, словно старые могильные кресты на заброшенном кладбище и казалось, что они вот-вот упадут и исчезнут в трясине. Герон шёл по краю болота, выбирая сухие участки земли. Неожиданно прямо перед ним из травы выпорхнул болотный кулик и тут же скрылся в ближайших кустах. Сразу почувствовав себя охотником и следопытом, Герон осторожно стал подкрадываться к тому месту, где исчезла птица. Но, раздвинув руками ветки куста, и никого не обнаружив, он удивился тому, как ловко и незаметно ей удалось от него спрятаться. Пройдя ещё несколько метров и отогнув ветку куста перед собой, он увидел, как кулик быстро убегает от него, пересекая маленькую полянку. Герон бросился за ним и вдруг провалился по пояс в болотную трясину.

Сухая и твёрдая почва была от него на расстоянии чуть большем метра, и он пытался дотянуться до спасительного кустарника. Но чем резче он делал движения, тем быстрее погружался в густую и вязкую жижу. Болото медленно, но верно засасывало его тело, и вскоре на поверхности осталась лишь верхняя часть лица. Герон увидел над собой голубое небо и, почувствовав, как жижа начинает попадать в рот, набрал полные лёгкие воздуха, напряг всё тело до боли в мышцах и закричал изо всех сил, вложив в этот последний крик всё своё отчаяние.

 

Герон очнулся и открыл глаза. Он лежал в своей кровати под толстым одеялом, мокрый и липкий от пота. Всё тело пронизывала мелкая, противная дрожь. Губы пересохли, а на лбу лежало влажное полотенце. Дверь в спальню открылась, и в комнату вошли отец и доктор Виллис, который нёс в руке чёрный кожаный саквояж. Доктор сел рядом с кроватью, достал из саквояжа стетоскоп и, отвернув одеяло, стал прослушивать грудь Герона с таким видом, будто он настраивал сложный музыкальный инструмент. Посмотрев горло, язык и оттянув нижние веки больного, доктор спросил у отца, измерял ли он температуру. Встряхнув несколько раз градусником, он зажал его под левой рукой Герона. Затем доктор Виллис достал блокнот и начал выписывать рецепт. Протягивая отцу бумажку, он объяснил, когда и в каком количестве принимать эти лекарства.

Герон наблюдал за ними, не вполне понимая, что происходит. Он всё ещё продолжал дрожать от того страха и отчаяния, что испытал в трясине. Неужели это был только сон? Но значит, и весь тот злополучный день тоже ему всего лишь приснился. А что происходит сейчас? И когда он успел так сильно заболеть? Может и это сон? Герон ущипнул себя под одеялом. Нет, всё происходило наяву. Но и болото вставало перед его глазами так отчётливо, что ему сразу становилось страшно. Его последний крик до сих пор звучал в голове, заставляя всё тело дрожать и сжиматься.

Доктор Виллис поставил свой диагноз — двухстороннее воспаление лёгких, и Герон целый месяц не посещал школу. Первые дни болезни были самыми тяжёлыми, потому что Герон боялся уснуть и снова увидеть тот страшный сон. И,  действительно, несколько раз ему приходилось просыпаться в холодном поту с дрожью во всём теле. Но в этих снах он видел не весь тот день, а лишь момент, когда провалился в трясину.

 

Прошли две недели, и болезнь отступила. Герон быстро начал поправляться и вскоре уже мог ненадолго выходить на свежий воздух. Отец заехал в школу и взял для сына задание от учителя по теме, которую ему придется проходить самостоятельно. Получив задание, Герон начал искать свою школьную сумку. Но не смог нигде её найти и прибежал к отцу.

—  Па, где моя школьная сумка?  

—  Она была на террасе, когда ты в последний раз её там оставил. А пока ты болел, ночью во время дождя сорвало черепицу, и вода залила всю твою сумку вместе с тетрадями. Тетради пришлось выкинуть. А сумку я пробовал сушить, но она вся покоробилась, и я решил купить тебе другую. Вчера я разговаривал с  учителем. Он разрешил тебе писать в новых тетрадях.     

Герон взял из шкафа новую тетрадь, учебник, и, усевшись за стол, стал вспоминать, на каком месте закончилась учёба. Ну, конечно, они тогда писали контрольную работу по пройденной теме, и он хорошо помнит ту дату, которую написал в своей тетради — 25 октября. Учитель, объявив о контрольной работе, попросил всех постараться и ответить на пятёрки, поскольку сегодня его день рождения и хорошие ответы будут для него  лучшим подарком от класса.

 

Журналист резко снизил скорость автомобиля.

"Как же я раньше этого не понял! Если случай на болоте — всего лишь сон, тогда я не мог в этот день писать контрольную работу. А если я всё же её писал, то болото не могло мне просто присниться! Как же мне узнать, был я в тот день в школе или нет? Может, сохранился наш школьный журнал? А день рождения учителя — сон или действительность? Но отец ни разу ничего не сказал мне о болоте. Может, это действительно сон?"

 

Его обогнала большая грузовая машина. Парень, сидевший рядом с водителем, пристально смотрел на журналиста, видимо удивляясь тому, как медленно   двигается его машина. Герон встряхнулся.

 "Когда приеду к отцу, то обязательно во всём разберусь"- решил он и нажал на педаль акселератора.  

 

Добравшись до городка, Герон припарковал машину у первого попавшегося ресторана. Ледяная купель пробудила в нём волчий аппетит. Он сел за свободный столик и начал изучать меню. Съесть хотелось буквально всё. Но, вспомнив, что у отца его ждёт любимый цыплёнок-табака, решил умерить свой пыл и оставить хотя бы часть своего аппетита на вечер.

Перекусив и немного отдохнув, он продолжил свой путь. И старался больше не ковыряться в своей голове, поскольку и так потерял много времени.

В седьмом часу вечера журналист свернул с  магистрали на дорогу, ведущую в Гутарлау.

 

 

Глава 13

 

 "Чертовщина какая-то!"- Борк почти с остервенением затушил окурок в пепельнице, словно тот был виновником всего случившегося.

Уже третий день детектив занимался этим делом, но был далёк от разгадки, так же, как и в первый. Главное ему было не понятно, что могло так  сильно обжечь Фризу. На взрыв не похоже — водитель ничего кроме крика девушки не слышал. Снаружи машина не повреждена, зато внутри вся дверь искорёжена. Часть колье оплавлена и кроме одного бриллианта и большого рубина ничего не пропало. Да и эту пропажу заметили не сразу, потому что первое время все занимались пострадавшей. Остатки колье охранник снял с Фризы ещё в машине, когда они ехали в больницу.

В тот день никто и не думал о драгоценностях. И лишь когда колье передали Корвеллу, тот заметил пропажу рубина. Машина в это время уже стояла в ремонтном боксе "Шарлея". Первые два дня Борк, не зная о том, что исчезли рубин и бриллиант, занимался розыском и опросом всех свидетелей, и провёл в машине лишь беглый осмотр. О чём сейчас очень сожалел. При повторном и более тщательном осмотре он обнаружил много интересного.

 

Детектив приехал в тех. центр на следующий день после пожара. Он был первым, кто вошёл в бокс, где стояла машина Фризы. Природа наградила его обонянием, которому мог позавидовать любой парфюмер. И Борк сразу почувствовал еле уловимый запах канализации в салоне машины. Осматривая крышку канализационного люка, сыщик понял, что её кто-то недавно открывал. К тому же вокруг было полно рыжих пятен высохшей жижи, которых вчера, как его заверила уборщица, ещё не было. Судя по форме и размеру, это были следы от мужской обуви.

"Если бы кто-то хотел специально пробраться в бокс через канализацию, то он, конечно же, обулся бы в сапоги,- подумал Борк.- Значит, этот человек или случайно туда попал, или так торопился, что ему было уже не до сапог. Кроме журналиста в канализацию спускались и пожарники, но они то, уж точно не в туфлях сюда приехали".

 Детектив сфотографировал отпечатки обуви и продолжил осмотр машины. Под сидением водителя Борк нашёл оплавленное углубление. Он вызвал личного шофёра Фризы, но тот только руками развёл — каждый день он пылесосит и протирает машину, но это видит впервые.

Ни один специалист не смог определить, что же могло так изуродовать и оплавить внутреннюю сторону двери. Особенно впечатляло стекло. Казалось что-то небольшое и круглое давило на него изнутри, разогрев почти до температуры плавления. Фриза сказала, что успела увидеть вспышку яркого света, а в следующую секунду уже потеряла сознание. Никаких звуков сопровождавших эту вспышку она не слышала.

"А что если это была шаровая молния?- Борк поморщился и потёр пальцами переносицу. - Но как она вдруг возникла в машине? Насколько мне известно, такая молния появляется лишь во время грозы. И куда пропали камни? Водителя и охранника проверили на детекторе. Они ничего не брали. Скорее всего, их взял кто-то другой, когда машина стояла здесь, в боксе. Уж не тот ли, кто появился из канализации?"         

 

Борк попросил работников мастерской проверить, не пропало ли что-либо в их отсутствии. И вскоре один из них сообщил, что в машине, которую он ремонтирует, кто-то пользовался аптечкой. В ней отсутствовали бинты и некоторые медикаменты.

"Похоже на то, что здесь побывал именно журналист,- подумал детектив.- Вчера на пожаре он выпал из поля зрения на целых три часа. А когда его остановил патруль, то Герон был одет уже в чистую одежду. Руки перебинтованы, а волосы на голове обожжены. Значит, он успел заехать домой и переодеться, а грязное бельё, наверное, выбросил в мусоропровод. Сегодня утром он сказал, что едет к отцу на Панка. Рано я снял с него наблюдение!"

Борк позвонил своему помощнику.

— Гордон. Выясни, на каком отрезке пути к озеру Панка находится наш журналист. Бери  своих парней, и наблюдайте за ним днём и ночью.

Следующий звонок был начальнику полиции.  

— На связи ноль пятый. Мне нужны специалисты, чтобы срочно провести обыск на квартире Герона Мелвина, журналиста из "Ежедневных новостей". И ещё мне нужна бригада людей, которые умеют копаться в мусоре.

Он назвал адрес дома, в котором жил Герон.     

— Хорошо. Через час обе бригады будут на месте. Там и разберешься, куда кого послать,- ответил начальник полиции.

 

Детектив посмотрел на часы. У него было пятнадцать минут свободного времени, и он решил осмотреть колодец канализации. Спустившись по лестнице до самой воды, Борк достал из кармана приготовленный заранее кусок верёвки с грузом и промерил глубину.

"Больше метра,- определил сыщик.- Если он нигде не упал, то вымок только до пояса".

Борк попросил рабочего, стоявшего у люка, закрыть крышку колодца и вскоре остался в полной темноте.

"Без фонаря здесь не обойтись. Как же он пробирался по каналу? Может быть, пользовался фотовспышкой? Надо будет забрать ту пленку, на которую он снимал пожар".

Детектив поспешил выбраться из канализации. Его обострённое обоняние уже не могло больше переносить ту кошмарную вонь, которая здесь стояла.

Пока Борк ехал до квартиры Герона, он позвонил в коммунальную службу района и выяснил когда, куда и какая машина вывезла мусор из этого дома. По  прибытии на место, он сразу отправил одну из бригад на городскую свалку  искать одежду, а главное обувь Герона, подробно объяснив сотрудникам, во что тот был одет и каков рисунок протектора его туфлей. Со второй бригадой детектив поднялся в квартиру Герона.

Мастерам этого дела не понадобилось много времени, чтобы провести всю операцию. Драгоценностей не обнаружили, грязной одежды, естественно, тоже. Фотокамеру журналист, вероятно, взял с собой. С первых же минут обыска Борк заметил, что с комода исчезла статуэтка. Это его очень заинтересовало.

"Неужели он решил её кому-то подарить? Или  увёз статуэтку к отцу? А может, случайно разбил и выкинул в мусор?"

На всякий случай сыщик позвонил группе, выехавшей на поиски одежды, и  сообщил им дополнительное задание — искать разбитую статуэтку. Затем позвонил Гордону. Тот уже мчался по автостраде вдогонку за Героном.

 

— Попытайтесь выяснить, не привезёт ли он к отцу статуэтку, рубин и бриллиант. Если они уйдут на рыбалку, то обыщите весь дом. Только сделайте это незаметно. Его сейчас ни в коем случае нельзя спугнуть. И помни Гордон — я должен знать каждый его шаг.

— Понял шеф. Я разделил на время нашу группу и посадил одного из ребят на попутный грузовик. Так нам удобнее будет следить за журналистом.

— Хорошая идея. Сообщай мне обо всём, что увидите. Всё. До связи.

"Чёрт! Нужно было вчера после его ухода установить здесь скрытую камеру! Что-то слишком много я делаю промахов. Этот журналист меня постоянно опережает".

Борк снова набрал номер телефона. Теперь уже редактору газеты.

— Это звонит Корвен Борк. Вчера Мелвин фотографировал пожар в "Шарлее". Я бы хотел посмотреть и эту плёнку, если, конечно, она у вас.

— Увы,- ответил Симон, хотя в его голосе совсем не чувствовалось разочарования.- Он вчера обронил её в канализации вместе с камерой.

— Вот как? А сколько дней будет длиться его отпуск?

— Неделю. Но он человек непоседливый, может вернуться и раньше.

— Ну что же, спасибо за информацию. Всего хорошего.

— Желаю удачи.

"Да, удача мне сейчас нужна, как воздух,- подумал Борк,- а пока только одни проколы. А если он специально уничтожил камеру? В темноте пользовался фотовспышкой, и по привычке снял крышку с объектива, если у него вообще есть крышка. А когда понял, что на плёнке остались снимки канализации, то утопил её вместе с аппаратом. И всё же надо обыскать тот колодец, в который упал журналист, и тот из которого он вылез".

Во время вчерашнего визита в эту квартиру от внимания Борка не ускользнуло, что Герон искал среди фотографий что-то, чего не было на плёнке.

"Что бы это могло быть? Он что-то видел и помнил, и как ему казалось, сфотографировал. Но среди снимков журналист не нашёл этого момента. Испорченных кадров на плёнке нет. К тому времени, когда её отдали проявлять, на плёнке ещё оставалось свободное место. Значит, он имел возможность снимать всё что хочет. Какую же тогда фотографию он искал? В этом деле пока только одни вопросы и ни одного ответа".           

 

Детектив позвонил начальнику полиции и получил разрешение установить в квартире микрофоны и скрытую камеру. Заметил Борк и то, что окна в квартире были открыты так, словно её хотели проветрить. Но, судя по количеству найденных окурков, здесь не могли сильно надымить. Остатков пригоревшей пищи в мусорном ведре сыщик тоже не обнаружил. После того, как закончили обыск и установили наблюдение, Борк отпустил эту группу и поехал на помощь к той бригаде, которая перебирала мусор.

 

Отряд новоявленных "бомжей" облепил то место, на которое показал водитель мусоровоза, и ловко орудовал длинными металлическими крючками, растаскивая и отбрасывая ненужный мусор. Через полтора часа с начала поиска стало понятно, что нужных вещей им не найти.

"Вот жук,- усмехнулся Борк.-  Он выбросил их в другом месте. Значит, боялся, что одежду и туфли начнут искать. И это лишь подтверждает то, что он был в боксе и в салоне машины. Конечно, было бы замечательно найти эти туфли. Тогда бы журналисту уже не отвертеться. Но перерыть всю свалку — просто нереально. К тому же бульдозер уже задвинул часть мусора на утилизацию".       

Он объявил об окончании поиска, что не могло не вызвать радость на лицах уставших "бомжей". Но она была недолгой, потому как следующим этапом поисковых работ Борк назначил канализацию. И это сообщение привело всю бригаду почти в депрессивное состояние.       

— Один час на обед, час на подготовку и час на дорогу. Итого, через три часа я жду вас в тех. центре "Шарлей", у места пожара.

Бригада, молча, и без всякого энтузиазма, стала усаживаться в свой микроавтобус, а Борк снова взялся за телефон. Он набрал номер Корвелла и попросил, ответившего ему секретаря, доложить о нём Бернару.

 

— Алло,- услышал детектив голос Корвелла.    

— Добрый день майстер Корвелл. У меня к вам один вопрос. Во время нашей первой встречи мы договорились, что в интересах следствия вы не будете от меня скрывать ничего, что помогло бы раскрыть это дело. Так вот, теперь мне нужна полная информация о пропавшем рубине.

После весьма продолжительной паузы Корвелл, наконец, ответил.

— Хорошо. Приезжайте ко мне домой. Я вас жду.

Через полчаса Борк входил в кабинет Бернара в сопровождении секретаря, который, подойдя к столу, отодвинул от него кресло, приглашая детектива занять это место.

"Всяк сверчок — знай, свой шесток″,- усмехнулся про себя Борк, садясь в предложенное ему кресло.

Корвелл дождался, когда за секретарём закроется дверь, и спросил:

— Объясните мне, какая связь между рубином и тем, что произошло с моей дочерью?

— Дело в том, что я даже не знаю, как классифицировать этот случай. На покушение это не похоже. Во всяком случае, в криминальной практике не было даже похожего преступления, если только кто-нибудь не изобрёл какое-то новое оружие. А, принимая во внимание, что пропали рубин и бриллиант, то это уже можно назвать попыткой ограбления. Если хотели украсть всё колье — то неудавшаяся попытка. А если хотели взять именно рубин — то кому-то вполне удалось это сделать. Есть ещё один вариант — несчастный случай. Из всех известных явлений, такой след могла оставить только шаровая молния. Но откуда она вдруг возникла в салоне машины — не сможет ответить никто. Поэтому меня и заинтересовал рубин — единственная ниточка, которая может куда-нибудь привести.

— Его нашёл начальник археологической экспедиции в Красных Песках. 

— Там, где произошло землетрясение?- быстро спросил Борк.

— Совершенно верно,- кивнул Бернар.- Он сам чуть не погиб при этом. Уже в больнице он рассказал мне о том, что нашёл рубин в лабиринте среди истлевших костей. Хотя я подозреваю, что он говорит не всю правду и этот рубин является частью какой-то композиции. Мои люди постоянно за ним наблюдают, но пока безрезультатно. Может если нам объединить наши усилия, то удастся узнать, что именно нашёл Адам в лабиринте? И найти того, кто искалечил мою дочь.

— Вполне возможно,- ответил Борк.-  Я вот о чём подумал. У вашего ювелира, наверное, остались фотографии пропавшего рубина. Не мог бы он изготовить его точную копию?

— Хорошо, я поговорю с ним. Но зачем вам это надо?

— Попробуем поймать археолога на "живца". Если у него вновь окажется рубин, то он, скорее всего, начнёт искать остальное.

— Я вижу, что не зря начальник управления рекомендовал именно вас. Прекрасный ход.

— В таком случае сделайте две копии. Одна из них может пригодиться и мне.

— У вас на примете есть ещё один археолог?    

— Не совсем он археолог, но тоже побывал в районе землетрясения.

—Это уже интересно! Ладно, будем ловить на двух "живцов". А как вы собираетесь подкинуть камень Адаму?          

— Я с ним встречусь и расскажу, что рубин был у вас и пропал при загадочных обстоятельствах. А теперь я его разыскиваю по вашей просьбе. Как видите, я говорю только правду. Затем узнаем с кем из скупщиков краденого  знаком ваш Адам и через этого человека продадим археологу фальшивку.

— У вас есть знакомые скупщики краденого? И вы не сажаете их в тюрьму?- с ироничной улыбкой спросил Бернар.

— Управлению нужны всякие люди. А свой человек за линией фронта — просто на вес золота. Я думаю, что такие люди есть и в вашем бизнесе,- парировал Борк.

— Не пойман — не вор,- усмехнулся Бернар.

— А кто пойман — тот уже не вор. Во всяком случае, на некоторое время.

Бернар с улыбкой откинулся на спинку кресла и положил ладони на столешницу, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.

— Я сообщу вам, когда будут готовы копии. До встречи.

Детектив поднялся с кресла и взял в руки свою кожаную папку.      

— А я сообщу вам, когда узнаю что-нибудь интересное. Всего хорошего.

 

Пообедав в небольшом ресторанчике, Борк, не спеша, направился в "Шарлей".     

"В Красных Песках, в одном и том же месте, археолог нашёл рубин, а Герон статуэтку. Жаль, что я не расспросил журналиста, при каких обстоятельствах эта фигурка попала к нему в руки. Когда он вернётся в квартиру, то надо будет навестить его ещё раз. Посмотрим, что он ответит на вопрос "куда исчезла статуэтка". Чует моё сердце, что газетчик — одно из главных действующих лиц в этой истории".

Вскоре после приезда детектива, к месту сбора подкатил микроавтобус с группой поиска. Все переоделись в резиновые комбинезоны и болотные сапоги. Борк разделил их на два отряда. Один начал поиск с места пожара, другой отряд спустился в колодец на той автостоянке, где Герон закончил свою "прогулку".

К удивлению Борка и к большой радости всей группы, фотоаппарат нашёлся уже через десять минут, в колодце рядом с обгоревшим боксом. Детектив положил его в пластиковый пакет, поздравил всех с успешным окончанием поисковых работ и отправился в лабораторию. Ему не терпелось узнать, что же было на плёнке.

 

Благодаря высокой герметичности аппарата, плёнка почти не пострадала. Но на ней были зафиксированы только сцены пожара.

"И перемотана она лишь на одну треть,- отметил сыщик.- Даже если журналист закрывал крышкой объектив, то перемотка всё равно бы сработала. А если он в темноте вытащил плёнку, а затем, вернувшись из бокса, опять вставил её на место и утопил камеру? Но как он тогда дошёл до колодца на стоянке? Ведь не кошка же он, чтобы видеть в такой темноте! Тем более что до колодца на стоянке путь в несколько раз длиннее. Всё же у него, наверное, был фонарь. Но с фонарём ехать на пожар? Он мог взять его только в том случае, если знал заранее в каком боксе стоит машина и что добираться до неё нужно будет по канализации.

И он стоял рядом с колодцем, выжидая удобный случай? А если бы он не успел туда прыгнуть? Не слишком ли большой риск? Да и откуда Герон мог знать, когда произойдёт взрыв? А почему он не мог спуститься в канал через другой колодец? Неужели знал, что находится под наблюдением? Но если журналист специально разыграл весь этот спектакль — то он великий артист. Ведь Герон опалил волосы, обжёг руки и вообще мог сломать себе шею, когда прыгнул в колодец. Но он всё-таки сделал это. И он был в салоне машины.

А может это лишь совпадение, и в канализации был кто-то ещё? Но зачем тогда журналист с такими предосторожностями избавился от грязной одежды? Ах, как сейчас не хватает этих туфель! Всё сразу бы стало ясно. Какой же ценностью должна обладать вещь, чтобы ради неё идти на такой риск? Даже если в машине был этот рубин, ведь не дороже он человеческой жизни. Впрочем, у каждого свои ценности в жизни. Когда будет готова копия камня, то нужно проверить, как он входит в ту лунку под сидением. Вот тогда и узнаю, был там рубин или нет".           

Борк сидел за столом, и устало массировал кончиками пальцев лоб, виски и глаза. Он чувствовал, что загадки в новом деле только начинаются и ему потребуется приложить максимум своих усилий, чтобы распутать этот клубок.       

 

 

Глава 14

 

Утром в главном Храме поднялся переполох — перестала светиться одна из шести звёзд на золотом обруче, венчающем голову большой статуи Нарфея. Они всегда горели ровным мерцающим светом, и через каждый час одна из них вспыхивала ярким огоньком, который отражался на гранях священного шара в руках бога.

 Сабур помнил то время, когда на границе стояли высокие столбы с кристаллами и звёзды зажигались одна за другой, пробегая по обручу блестящей змейкой. После Великой бури остались лишь шесть стражей. Им не страшны ураганы и смерчи, потому что они надёжно спрятаны в своих тайных часовнях. Так же как и раньше они посылали сигналы в храм, каждый в своё время, но связи между собой у них уже не было.

 

Когда погасла звезда на обруче, Сабур почти физически ощутил то  возмущение, которое шло с границы. Он поднялся под купол в часовню и стал глядеть в волшебное зеркало. Сабур увидел скалистую гряду на границе песков. Там метались испуганные люди, под ногами которых тряслась и дыбилась земля. Именно в этом месте находился алтарь одного из стражей.

Архиепископ приказал святым отцам узнать, что произошло в часовне стража на границе. Хотя сам уже понял, что кто-то вынул из рук статуэтки священный шар и тем самым нарушил баланс природных сил, который тот поддерживал и охранял.

 

Святым отцам и некоторым жрецам не нужно было ходить по тоннелям. Обладая способностью левитации, они могли летать в них с большой скоростью. Вернувшийся к обеду посланник, сообщил о том, что кто-то проник в часовню и похитил стража. Вор сумел не прикоснуться к алтарю, иначе он остался бы там навсегда.

Сабур пришёл в ярость. Вор осквернил священное место, украл стража и вынул шар из его рук, и при этом он знал, как опасно приближаться к алтарю. Неужели это был кто-то из его народа? В это трудно было поверить. Но кто бы это, ни был, он должен быть наказан, и Сабур поднял вихри и смерчи, направляя их в сторону границы.

 

Когда закончилась буря, он снова заглянул в зеркало, и убедился, что от присутствия людей не осталось и следа. Теперь он будет посылать туда ураган всякий раз, как только заметит там людей. И так будет продолжаться до тех пор, пока страж и шар не вернутся на своё место.

 

Архиепископ не боялся потерять эти реликвии. Жрецы найдут их под землёй или под водой на любой глубине. А сломать, расколоть или распилить ни то и ни другое было просто невозможно. Священные шары, стражей, кристаллы, волшебное зеркало и многое другое создал когда-то сам Нарфей. И не было на этой планете силы, которая могла бы эти вещи разрушить или причинить им вред. Они исчезнут лишь тогда, когда Дагона нырнёт в "чёрную дыру".

Обладая способностями, о которых не подозревали даже святые отцы, Сабур мог легко отыскать пропавшие реликвии в тот же день. Но его сознание жило уже другими категориями и не опускалось до мирской суеты. Проникнув в прошлое и будущее, он осознал смысл бытия. И теперь его душа стремилась к другим вершинам, туда, где он был ещё только учеником, познающим первые законы Вселенной. А здесь, на Дагоне, пусть всем занимаются святые и жрецы. Им тоже нужно тренировать и оттачивать свои способности. Он вмешается лишь в том случае, когда увидит что жрецам не под силу решить эту задачу.

Сабур спустился к ожидавшим его святым и объявил им свою волю. Они должны сами решить, кого из жрецов послать на поиски стража.

 

 

Глава 15

 

Гутарлау — местечко с этим названием совсем ещё недавно было небольшим рыбацким посёлком, который с незапамятных времён расположился на берегу озера Панка. Далёкий уголок глухой провинции жил своей тихой и размеренной жизнью до тех пор, пока один из заправил туристического бизнеса не решил построить здесь санаторий. Благодаря рекламе, утверждавшей, что вода, воздух и пляжи озера Панка могут оживить даже мёртвого, сюда устремилась многочисленная толпа горожан, желающих поправить своё здоровье.

Здесь действительно было всё, о чём только может мечтать усталый житель большого каменного муравейника. Покой и тишина, чистый воздух, лечебная вода, лес, горы, прекрасная рыбалка и длинные чистые пляжи, на которых с утра до вечера поджаривают свои тела отдыхающие.

 Озеро было не просто большим — оно было огромным. Стоявшим на берегу, оно казалось морем, особенно когда было неспокойно. Временами на нём начинался настоящий шторм и люди прятались в уютные и тёплые дома, наблюдая оттуда за разбушевавшейся стихией.

С приходом туристов и курортников посёлок ожил и преобразился. Здесь стали строить новые дороги, магазины, кинотеатры, рестораны и всё то, без чего не может жить городской человек, избалованный цивилизацией. Поток приезжавших сюда на отдых людей не ослабевал круглый год. На зимний период здесь открывались прекрасные горнолыжные трассы, так что курортная лихорадка в Гутарлау почти не прекращалась.

 Зато посёлок потерял самое ценное из того, что имел — покой, тишину и девственную природу, именно то, за чем, собственно говоря, и ехали сюда люди. Конечно, после суеты больших и шумных городов Гутарлау всё равно казался райским уголком. Но для жителей посёлка появление огромной толпы отдыхающих, было, подобно набегу саранчи. И рыбалка стала уже не та, и в лесу почти не осталось охотничьих угодий. Птица, зверь и рыба постепенно уходили из этих мест. И бывшим охотникам и рыбакам приходилось приобретать те профессии, которые им предлагала новая жизнь.

"Хорошо, что строительство пошло в другую сторону,- подумал Герон, проезжая по новым улицам посёлка.- Отец не любит суеты. Он всегда жил отшельником. Для него охота и рыбалка — это образ жизни, а не развлечение ".

 

Но вот посёлок остался позади, и журналист вырулил на дорогу, ведущую к отцовскому дому. Всё сразу стало на свои места. Здесь ему был знаком каждый пригорок, каждое дерево. Отсюда он мог идти до самого крыльца с закрытыми глазами. Герон снова почувствовал себя мальчишкой, возвращающимся из школы туда, где было так уютно, спокойно и привычно.

Подъезжая к дому, он увидел, что участок вокруг дома огорожен живой изгородью.

"Наверное, туристы и здесь бывают. Иначе от кого ему ещё отгораживаться?"

Берег озера, поросший редким лесом и кустарником, изогнулся в этом месте петлёй, образовав очень живописный залив. Благодаря деревьям и большим валунам, торчавшим из воды перед горловиной залива, ни ветер, ни большие волны во время шторма не могли нарушить его покой и тишину. Диким уткам, прилетавшим сюда каждый год, тоже нравился этот уголок. Но Герон не помнил, ни одного случая, чтобы отец стрелял здесь из ружья. Охотники из посёлка знали это и никогда не нарушали установленное правило. Им и без того хватало угодий. Звери и птицы жили в этом месте как в заповеднике и совсем не боялись людей.

Дом стоял на пригорке недалеко от воды, в окружении больших деревьев. Отец постоянно очищал этот участок леса, не давая ему зарастать мелким кустарником и высокой травой. Здесь не было поваленных деревьев, пней и коряг. Даже ночью можно было ходить по лесу, не боясь обо что-нибудь споткнуться. Это место и раньше было похоже на парк, а теперь благодаря плотной и зелёной стене живой изгороди сходство ещё более усилилось.           

 

Въезжая в открытые ворота, Герон увидел в оконном проёме отца и помахал ему рукой. Тот поднял в ответ руку и тотчас исчез в глубине дома.

Закрыв за собой створки ворот, журналист подъехал к крыльцу, на котором уже стоял его отец.

— Ну, вот и я,- сказал Герон, выбираясь из машины.- Ты больше никого не ждёшь? А то может я, напрасно закрыл ворота?   

— Нет, кроме тебя я никого сегодня не приглашал. А ворота я сейчас пойду закрою на замок.

— Раньше у нас не было ни замков, ни заборов. Что случилось? Толпа выздоравливающих бегемотов стала топтать нашу лужайку?

— Вот именно! Мало того, они начали жечь костры и мусорить. Пришлось принимать меры. За те три года, что тебя не было, здесь многое изменилось. Ты, наверное, заметил это, когда проезжал посёлок.

— Да, он практически неузнаваем. Но неужели вот это небольшое препятствие,- Герон кивнул головой в сторону полоски кустарника,- способно остановить любопытных туристов?   

— Это "небольшое препятствие",- хитро улыбаясь, ответил отец,- способно остановить даже толпу любопытных носорогов. Мой тебе совет — не подходи к изгороди ближе, чем на метр.

Герон скорчил глупую и недоумённую мину.

— Там что, подведён электрический ток?

— Нет, ну что ты. Хотя трудно сказать, что хуже — взяться за оголённые провода или уколоться колючкой этого растения. В народе этот кустарник называют чесоточник, и его шипы содержат вещество, вызывающее приступ чесотки. Яд совершенно безвреден для организма, но пятнадцать минут кошмара обеспечит каждому, кто наткнётся на иголки такого растения. Обычно достаточно одного "сеанса", чтобы человек стал обходить  кусты чесоточника за километр.

— Как же ты его выращивал и подстригал?

— Пришлось подобрать одежду, которую трудно проколоть даже шилом.

— Значит всё же можно пробраться сквозь изгородь?

— Конечно. Но никто из отдыхающих почему-то не ходит по лесу в костюме пожарника.

— На тебя в полицию случайно не жаловались?

— Жаловались. И совсем не случайно! Но я заранее всех предупредил. В лесу и на изгороди закрепил таблички и указатели. Поставил в известность руководство санатория и полицию. А на своей земле я имею право выращивать всё что захочу.

— Да, видно они тебя достали!

— Я совсем не против, когда люди гуляют по лесу. Но это же — варвары. Они всё ломают, жгут и оставляют после себя кучи мусора. Слова на них не действуют. Пришлось перейти к телесным наказаниям.  

— И каков результат?

— Оказалось, что чесотка убедительнее всяких слов. Им даже строительство пришлось направить в другую сторону. А ведь первое время строители приходили ко мне с предложениями купить дом и участок. Предлагали большие деньги.

— Ты у них наверно как кость в горле?  

— Как колючка в заднице.

Посмеявшись, они стали переносить вещи Герона.

— Поставь машину в гараж,- сказал отец, когда они занесли все вещи,- а я пойду закрою ворота, и мы поужинаем. Да, и захвати оттуда дров для камина.      

Герон набрал охапку сухих поленьев и вошёл в дом.

 

Он не был здесь с того времени, как поступил на работу в "Ежедневные новости". Но в доме ничего не изменилось. Отец никогда не переставлял мебель и редко покупал новые вещи. Он жил в своём, особенном мире и настолько привыкал к окружавшим его предметам, что они становились частичкой его самого. И никто на свете не смог бы заставить его расстаться с ними. Герон даже не знал, сколько лет той или иной вещи в доме. Он помнил только то, что они были здесь всегда. И, трогая их сейчас руками, журналист понял, что они давно стали для него родными. Он с ними родился и вырос, совершенно их не замечая, и лишь после долгой разлуки осознал, как они для него дороги.

Весь первый этаж состоял из одной большой комнаты. Это была и кухня, и столовая, и гостиная. Небольшое пространство, обозначенное коротким простенком, создававшим лишь видимость отдельного помещения, служило для приготовления пищи. У противоположной от входа стены стоял камин и два мягких кресла. Центр комнаты занимал массивный овальный стол со стульями. Слева от входа начиналась лестница, ведущая на второй этаж. Там находились две спальные комнаты. Под лестницей стояли два книжных шкафа и большие напольные часы. Голова оленя с ветвистыми рогами, перекрещенные ружья с кинжалом и три картины в резных рамах завершали нехитрый интерьер этого жилища.

 

Пока Герон разжигал камин, отец стал накрывать на стол. Из открытых кастрюль и сковородок потянулся аппетитный запах приготовленной пищи.

— Чувствую, что ужин у нас сегодня будет царский,- вдыхая  дразнящий аромат, сказал Герон.

— Должна же закуска соответствовать тем медалям и звёздочкам, которые нарисованы на этой бутылке,- ответил отец, разглядывая привезённый сыном коньяк.

 

За столом они говорили о местных новостях. О тех изменениях, что произошли за это время, об их общих знакомых, о работе Герона и его жизни в городе. Отец пока не спрашивал о посылке, и Герон решил не торопиться с этим разговором. А когда они, прихватив с собой коньяк, сели у камина и журналист уже собрался спросить об этом отца, тот вдруг настороженно повернул голову к открытому окну, явно к чему-то прислушиваясь.

— Что там такое?- спросил Герон, глядя на отца.

— Птицы,- ответил тот.- И они говорят, что в лесу кто-то ходит. Пойдём на второй этаж. Там у меня наблюдательный пункт.

Они поднялись в спальную комнату отца.

 

Из неё выходило два окна. Одно на озеро, другое на лес и дорогу в посёлок. У этого окна стояла тренога с укреплённым на ней большим биноклем. Отец покрутил по сторонам биноклем и, отойдя от него, жестом пригласил Герона поглядеть в лес.

Прильнув к окулярам, тот увидел странную фигуру. Она удалялась от них, корчась и извиваясь всем телом, на ходу расчёсывая руки, шею и туловище. Телосложение мужчины показалось журналисту знакомым, и он наблюдал за пришельцем, пытаясь понять, кто этот человек. Наконец, мужчина повернул голову в сторону их дома. Это был полицейский агент, следивший за Героном в столице.

 Герон выпрямился.

"Ах, Борк. Ну и лиса!"- думал он, глядя на удаляющийся силуэт, который на ходу исполнял танец живота.

— Этот человек тебе знаком,- понял отец.

— Я не знаю, как его зовут, но я знаю кто он. И ещё я знаю, кто его сюда послал.

— Это связано с твоей посылкой,- отец не спрашивал, хотя фраза вполне могла прозвучать как вопрос.

Герон кивнул головой. Он всё ещё глядел в окно и жалел, что расслабился в дороге, поверив Борку.

— Я думаю, тебе пришло время обо всём мне рассказать.

— Да, конечно. Собственно за этим я к тебе и приехал.

— И правильно сделал. Пойдём греться у камина.

Они спустились вниз и заняли свои места у огня.

— Нас никто не может подслушать?- спросил Герон, наливая коньяк в рюмки.

Отец снова повернулся к раскрытому окну и замер, вслушиваясь в лесные звуки.

— Нет. Твоему знакомому сейчас совсем не до этого. Он уже далеко отсюда.

 

Герон стал рассказывать о своих приключениях. О карнавале, о землетрясении, о пожаре, о статуэтке и рубине. Умолчал он лишь о своём двойнике, в существование которого и сам ещё не совсем верил.

Отец  слушал его, глядя на языки пламени в камине, изредка бросая на сына короткие взгляды. Герон, рассказывая эту историю, тоже смотрел на огонь. И, вспоминая эпизод за эпизодом, он поймал себя на том, что снова некоторые моменты видит словно бы стороны. Глазами своего двойника.

Он замолчал. Его осенила вдруг внезапная догадка. Журналист понял, что ему в это время нужно вспоминать звуки, запахи и все свои ощущения, чтобы двойник вышел из тени!

 

— Отец,- Герон, наконец, решился задать волнующий его вопрос.- Тебе не кажется что сын у тебя не совсем нормальный?

— Не волнуйся,- усмехнулся тот.- С головой у тебя всё в порядке. Главное не то, какой ты есть на самом деле. Главное, чтобы люди окружающие тебя не заметили, что ты от них сильно отличаешься. В мире всё условно и относительно. Нужно всего лишь играть по правилам того общества, в котором живёшь. Иначе, будешь выглядеть белой вороной, и тебя объявят вне закона. На костре сжигали не только сумасшедших, но и тех, кого не смогли или не захотели понять. Чтобы быть незаметным в толпе, нужно слиться с ней воедино и не выделяться на общем фоне. Или быть над толпой, вне её досягаемости.

— Детектив меня в чём-то подозревает, только я пока не пойму в чём.

— Единственное, за что тебя могут арестовать — это за то, что ты взял камни из машины. Не оставил ли ты там какие-нибудь улики?

— Я старался этого не делать. Хотя меня ведь никто не учил конспирации, и быть хорошим шпионом.

— Человека можно научить колоть правильно дрова, и то не всегда. А быть хорошим шпионом научить невозможно — им надо просто родиться. Если тебя до сих пор не арестовали, то это означает, что они или не знают о том, что камни взял ты, или у них недостаточно улик против тебя. Есть и ещё вариант. Сыщик знает или подозревает, что камни взял ты, но не знает, где они сейчас находятся. И он следит за тобой, чтобы с твоей помощью их найти.

— Чёрт! Выходит, что я сам сюда их и привёл! Шпион из меня весьма паршивый!

— Не беспокойся. Здесь они ничего не найдут. А спросят тебя о посылке, говори, что выслал мне коньяк и блёсны. Ты не заметил, когда за тобой снова начали следить?

— Сегодня утром в городе и когда я выехал на автостраду "хвоста" точно не было. А после этого, честно говоря, я и не наблюдал.

— Ну, ничего. Зато теперь мы знаем, что они здесь. А лес — не город. Спрятаться в нём невозможно. Здесь они у нас как на ладони. А теперь объясни мне, зачем ты взял драгоценности из машины?

— Я и сам не знаю! Но действовал я тогда не как вор, а скорее как сыщик. Рубин для меня был вещественным доказательством того, что произошло на карнавале. И, как оказалось, я не ошибся. Рубин и статуэтка в квартире сами соединились в одно целое. Мне кажется, они принадлежат тому  человеку в капюшоне. А если это так, то Корвелл по отношению к нему тоже вор. А как назвать вора, который украл у вора?

— Вор в квадрате,- засмеялся отец.- Ну, хорошо, а зачем ты взял бриллиант?

— Вот здесь я действительно промахнулся. Он помог понять, как расплавилось колье, и мне, конечно, нужно было оставить его в машине. Но в том состоянии я был просто неспособен что-то анализировать.

— Ладно, дело сделано. А прошлое нужно вспоминать лишь для того, чтобы думать о будущем. Что ты теперь намерен делать?

— Я думаю, что мне нужно вернуть вещи их настоящему хозяину. Но кто он такой и как его найти, я пока не знаю. Если это человек в капюшоне, то он может выследить меня быстрее, чем Борк. Ведь он невидимка и умеет притягивать камень на расстоянии. И я не знаю, на что он ещё способен и стоит ли мне его опасаться.

— Невидимка он, как ты убедился, для всех кроме тебя. А притянуть камень, который уже находится в руках у бога, я думаю, и ему не под силу.

— Почему ты решил, что это божество?- Герон пристально посмотрел на отца.

Тот подбросил в камин несколько поленьев, налил в рюмку коньяк и снова сел на своё место.

— Посмотри внимательно на огонь,- сказал отец после того, как сделал небольшой глоток из рюмки.

Герон перевёл взгляд на камин.

 

Языки пламени вырывались из-под новых поленьев, разрастаясь всё с большей силой. Вскоре они стали напоминать ореол из крыльев. Вспыхнувший в центре огонь, внезапно принял форму сидящего человека с сияющим шаром в руках. Это длилось всего несколько мгновений.

— Что это значит?- Герон смотрел на отца широко раскрытыми глазами.

— Это значит, что тебе предстоит ещё многое узнать,- медленно и тихо произнёс отец.- Но не пытайся понять всё сразу. На это нужно время. Вот, пожалуй и всё, что я могу тебе сказать!

Журналист сидел в кресле совершенно сбитый с толку. Он понял, что отец знает многое из того, что Герон пока не в состоянии воспринять. А тон, которым отец произнёс эти слова, давал ясно понять, что сыну придется самому во всём разбираться. Отец лишь будет рядом и поможет в трудную минуту.

 

— А где сейчас статуэтка?- после долгой паузы спросил Герон.

— Её здесь нет. Она в надёжном месте. Я думаю, что нам нужно пойти завтра на рыбалку и позволить твоим "друзьям" погостить у нас в доме. Среди твоих вещей нет ничего, что могло бы их заинтересовать?

— Нет, все вещи новые. От старой одежды я избавился ещё в городе.

— Тогда давай пожелаем друг другу спокойной ночи. Утро вечера мудренее,- отец встал с кресла.- Я принесу тебе в спальню мазь. Перед сном смажешь ею руки и голову. Она поможет восполнить твои потери.

Уже поднимаясь по лестнице, Герон обернулся к отцу, закрывавшему окно.

— Скажи, отец. А наш учитель всё ещё живёт в посёлке?

— Его похоронили в прошлом году, осенью.

— Он чем-то болел?

— У него остановилось сердце. Он умер в свой день рождения.

— Какое это было число?- с замиранием спросил Герон.

— Двадцать пятое октября,- отец уже закрывал входную дверь.        

Журналист стал медленно подниматься по лестнице.

"Это был не сон! Это был не сон!"- стучало у него в голове.

"Но почему отец никогда мне об этом не говорил?.. Да потому, что даже сейчас он не говорит всего, что знает! Я должен понять всё сам. Другого пути у меня нет".

В спальне он натёр мазью больные руки и свою свежую лысину. У мази был тонкий и приятный запах. Герон даже не спросил отца, из чего она приготовлена. Аромат дурманил и расслаблял. Журналист закрыл глаза и стал вспоминать свой кошмарный сон.

 

Начал он с того места, когда вошёл в лес.

Через некоторое время  стали проявляться все запахи и звуки окружавшие его.

Вот вспорхнул кулик, но Герон уже наблюдал не только за ним, но и за собой, глядя на всё происходящее откуда-то сбоку. Вот мальчишка бросился за птицей через зелёную лужайку и провалился в трясину. Его маленькое тело испуганно и судорожно барахталось в жиже, погружаясь в неё всё больше и больше.

 Время остановилось в тот миг, когда на поверхности болота осталось только лицо, и из открытого рта вырвался этот леденящий кровь вопль. Лицо застыло искажённой маской в окружении болотной жижи. На одной ноте остановился звук. Вся природа вокруг словно окаменела, превратившись в картину, написанную рукой талантливого художника.

 

Герон не знал, сколько длилась эта пауза. Он чувствовал, что всё происходящее не имеет никакого отношения ко времени. Это мог быть час или два, а могло быть всего лишь одним коротким мгновением.

Над  головой утопающего вдруг появилось светлое пульсирующее облако. Меняя свою форму и переливаясь, оно спускалось к лицу и, подойдя вплотную, стало вливаться в него через открытый рот. Герон почти физически ощутил, как это облако включило в нём какой-то механизм, бездействующий до этого времени. Он почувствовал, как напряглись его мозг и тело. С лица медленно сползла маска ужаса.

 

Вскоре трясина стала раздвигаться в стороны, пока не образовалась воронка, в центре которой висело в воздухе тело мальчишки. Бессознательное тело начало приподниматься и двигаться в сторону берега.

Приняв горизонтальное положение, оно мягко и плавно опустилось на твёрдую землю.

 Рот всё ещё был полуоткрыт, и из него стало выходить светлое облако, которое, задержавшись на некоторое время,  растворилось в воздухе.

 Мокрое и неподвижное тело Герона лежало на холодной земле до тех пор, пока не прибежал его отец. Сняв с себя куртку, он завернул в неё сына и понёс домой.

Другие произведения автора:

Дагона. Книга первая. Глава 16 -20

Дагона. Часть первая. Глава 1-4

Чёртова любовь.