Браслет-4. 15. Катастрофа

Едва мы с Настей покинули пределы импровизированной палаты, вокруг мало-помалу начали твориться странные вещи. Поначалу я не обратил на них никакого внимания, так как мысли мои всецело были заняты неприятными перепадами в настроении моей спутницы. Но когда эти самые странности попёрли, что называется косяком, я, наконец, очнулся и в немалом удивлении и, честно говоря, с изрядной долей досады огляделся вокруг.

Наш путь пролегал под низкими сводами мрачного подземного каменного лабиринта. Как по мне, так его многочисленные ответвления могли бы увести нас куда угодно, если бы не яркие и крупные светляки, хаотично сновавшие по потолку среди свисавших с него сталактитовых наростов. Размером эти насекомые были с мою ладонь, и они излучали достаточно яркий свет, заменяя собою какие-либо приличествующие случаю приспособления, как то: факелы, свечи или тому подобные архаизмы. И что интересно, вся их весёлая суета не выходила за рамки полосы, сантиметров восемьдесят шириной. Этот световой указатель над нашими головами уходил далеко вперёд по потолку, позволяя, как я понял, безошибочно находить дорогу Насте, всё ещё тащившей меня "на прицепе". Я брезгливо поёживался, представляя, как эти друзья ненароком свалятся мне за шиворот, и уже там продолжат свою увлекательную деятельность.

Так вот, в призрачном свете этих "друзей" поначалу изредка и как бы случайно (типа: "Ой, извините!"), из-за выступов и утопающих во мраке ниш стали показываться физиономии любопытствующих обитателей подземного мира. Треугольные мордочки тех самых, как их назвала Настя, липеров. И трое из которых нанесли мокрый визит к порогу моей квартиры.

Немного погодя, несколько экземпляров набрались храбрости и тихонько пристроились в хвост нашей процессии. При этом, со всех углов, как-то невнятно, волнами, будто откуда-то издалека вздыхал морской прибой, раздавался многоголосый сюсюкающий шепоток, подхватываемый услужливым эхом: "Вась-вась! Вась-вась-вась..." И чудилось в нём то ли удивление, то ли восторг. Не могу сказать наверняка, так как слов разобрать было нельзя, да я и не старался, занятый своими мутными переживаниями. А когда этот "вась-вась" уже более внятно и с придыханием стали повторять увязавшиеся за нами обитатели подземного лабиринта, я с удивлением несколько раз оглянулся.

На меня смотрело штук десять совершенно одинаковых физиономий. Глаза их светились от счастья, будто они узрели великое чудо, а передние конечности с крупными присосками (язык не поворачивается назвать их руками) были молитвенно сложены крест-накрест на их тощих грудях.

- Я что? Так плохо выгляжу? - попытался я освободиться от Настиных цепких пальчиков. - Чего они как на икону пялятся?

- Привыкай, - небрежно бросила она через плечо, даже не сделав попытки обернуться. - То ли ещё будет.

Настя оказалась права. Буквально сразу же после её слов липеры посыпались со всех углов и заполонили собою всё свободное пространство. И впереди, и позади нас. Нам с Настей оставили лишь небольшой пятачок, чтобы мы могли продолжать движение к намеченной светляками цели и при этом ни на кого случайно не наступить. И вся эта масса вдохновенно, будто тихую молитву, не переставала тысячеголосым шёпотом повторять одно и то же словосочетание, которое мне слышалось, как нескончаемое: "Вась-вась!"

- Чего они такое говорят? - наконец не выдержал я, поминутно оглядываясь.

- А сам не слышишь? - В голосе Насти, в отличие от светившихся от счастья липеров, явно слышалась плохо скрываемая насмешка. - Напряги извилину!

Слышали? Извилина у меня, всё-таки, есть, но она - в одном экземпляре!

Проглотив очередную колкость, я внял её совету, и Сезам выдал незамысловатый перевод: "Великий Хранитель!" Ничего нового я в этом не узрел. Уже в который раз меня незаслуженно обзывали этим именем.

И тут меня посетила трезвая, как мне показалось, мысль: может, это вовсе не меня они так называют, а браслету поклоняются таким образом? Тогда ещё ладно. В это я поверю. В его могуществе я и не сомневался. И в величии - тоже.

Настя покосилась на меня и дёрнула плечиком:

- Не выдумывай. Это они тебя боготворят. Как нового Хранителя.

Тут уж я не выдержал:

- В конце-то концов! Хранителя кого?!

- Скоро сам всё узнаешь... - утонул её невнятный смешок во всеобщем многоголосии. 

Все эти непонятки, вместе с Настиными колкостями и недомолвками всколыхнули в душе моей гневную муть. Я остановился и со всей дури гаркнул:

- А ну, тихо!!! Достали уже!!!

И в установившейся тишине, как только затихли отзвуки заметавшегося по подземелью эха, добавил уже примирительно, оглядывая вытянутые от изумления физиономии:

- Вот! Так-то лучше.

И уже совсем тихо буркнул:

- Нашли, блин, икону...

- Не ломай традиции, - посоветовала Настя, продолжая прокладывать путь в разом онемевшей толпе идолопоклонников. Липеры нам с нею доставали едва ли до пояса, и выглядело это так, будто мы пробирались через волнующееся поле, заросшее диковинным сорняком. - Они не виноваты. Им сказали - они делают. Так было всегда.

- Что - "было"? - вырвался у меня глупый вопрос. Причём, то, что он глупый, я понял уже после того, как Настя вместо ответа одарила меня убийственным взглядом и, отвернувшись, медленно покрутила головой. Мол, с кем я связалась?

И что я должен был уяснить из этой многозначительной пантомимы?

В этот миг мне как-то остро захотелось оказаться в тишине своей мастерской. И в абсолютном одиночестве. В конце концов, надоело быть недоумком и болваном в какой-то непонятной и чужой игре. Все эти тайны мадридского двора - ну, не моё оно, как ни крути и ни старайся соответствовать. Не любитель я всякой такой мистики и загадочных недомолвок. Прямой я, как топор! Ты мне прямо скажи: "Да" - значит, "да", "Нет" - значит, "нет". А то: "тут знаю... тут не знаю..." А тут и вовсе - "рыбу заворачивали!"

Я уж было и в самом деле собрался выполнить своё намерение бежать с поля боя. Тем более, мне теперь это совсем ничего не стоило. Однако Настя мгновенно усекла, что перегнула палку и аккуратненько так, словно лиса, придвинулась ко мне, взяла под руку и приникла к плечу. К моему плечу! При этом она потёрлась об него щекой и ласково заглянула в глаза:

- Глупенький... Ну, ты что, обиделся?

Перемена в её настроении была настолько поразительная, что я тут же растаял, мгновенно забыв о своём бунтарском замысле. Клиент, что называется, был обезоружен и готов к использованию в любом виде. Мол, "режьте меня на куски и ешьте меня с маслом". Ну, вы знаете, чьи это слова...

- С чего ты взяла? - сделал я вялую попытку поддержать своё потрёпанное реноме, но давно не виданное выражение её глаз, да ещё так близко, вскружили мне голову лучше всякого снадобья. Все мои надежды и хотелки, загнанные в дальний угол, вдруг воспалились и зацвели буйным цветом.

Само собой, вопрос остался без ответа, да я его и не ожидал. Голодающему кинули кость и он поплыл. Сработано, конечно, грубо, но со стопроцентной надёжностью. Доброе-то слово, оно, как говорится, и кошке приятно. А тут такой эмоциональный нокаут...

Но не подумайте ничего плохого. Очнувшись от накатившей волны через короткое время, я обнаружил себя всё так же бредущим под руку с Настей во главе безмолвствующей толпы растениеподобных поклонников.

Сюр, не иначе! С сильным привкусом Палаты номер шесть. В душу холодком заструилось ядовитое сомнение: с чего это мне так внезапно захорошело? Или тут опять не обошлось без медвежьей услуги моего "ангела-хранителя"?

Я вдруг осознал, что Сезам, обычно ироничный в отношении дел сердечных, в этот раз будто воды в рот набрал. Как-то обошёлся без ехидных комментариев, что само по себе подозрительно. Вместо этого впал в другую крайность. А то, что это была именно его "крайность", я уже и не сомневался. Уж очень неестественно красочным оказалось моё кратковременное путешествие в мир любовных грёз. Поймал, как говорится, момент. Правда, не к месту и не ко времени.

Ладно, любезный, погоди, я ещё проведу с тобой разъяснительную работу по партийной линии...

Сезам опять промолчал, несмотря на угрозу. Как-то странно. Непорядок это. Я уж привыкать начал к постоянному присутствию оценочной комиссии моих явных проколов. Тем более, в такой тонкой сфере, как дела сердечные.

- Вот мы уже и пришли... - воркующий Настин голосок медленно выводил меня из жёсткого забытья.

Я с сожалением отстранился от неё и более-менее трезвым взглядом оглядел открывшуюся панораму.

Представьте себе помещение цилиндрической формы, вырубленное в толще гранита, где-то метров тридцать в диаметре и метров на пятьдесят уходящее вглубь. Может, и больше. Моему зрению на тот момент особо доверять было бы неразумно. А на самом дне этого каменного циклопического колодца полыхал яркий и неровный свет множества то ли факелов, то ли костров, наполняя воздух удушливой гарью.

По периметру этого колодца, вырубленная прямо в стене, шла лестница метра полтора шириной, спиралью снижающаяся до самого дна . По тому краю, что обращён к центру помещения, лестница была ограждена массивными перилами вычурной работы. Так что загреметь с высоты с полсотни метров - это надо было ещё ухитриться.

Вот на верхней площадке, на самом верху этого винтообразного сооружения мы и стояли, растерянно озираясь. Во всяком случае, озирался я. Настя просто терпеливо выжидала, пока я оттаю. Не говоря уже о нашей многочисленной карикатурной свите. И все от меня чего-то ждали. То ли восторга от увиденного, то ли команды.

- И чё? - осведомился я, заглядывая вниз через перила. - Нам туда, что ли?

Стоило мне только от неё "отклеиться", как Настя вновь напялила на себя высокомерную личину. Вместо ответа она с важным видом кивнула, и, ни слова не говоря, стала медленно спускаться вниз. Ну что ты с этой бабой станешь делать?

Само собой, я последовал за ней, едва не наступая на конечности застывших в поклоне липеров. Не стоять же мне здесь в гордом одиночестве, вдыхая "аромат" поднимающейся снизу вони продуктов горения и наслаждаясь видом целого леса чудовищных сталактитов, свисавших с потолка чуть ли не до середины гигантского колодца.

Подсветка сотен факелов придавала всему пейзажу инфернальный колорит. По идее организаторов это, видимо, должно было добавить мероприятию некую торжественность и значимость.

Может быть, не знаю. Но уюта это не добавляло. Однозначно. И если мне чутьё не изменяет, то ждёт нас какая-то официальная тягомотина. Не зря же меня настойчиво и уже в который раз погоняют этим сомнительным словечком "Великий". Насчёт своего "величия" я не заблуждался. А вот у местных обитателей по этому поводу, похоже, было иное мнение. Ну, не буду их пока разубеждать. Тем более, как видно, занятие это более, чем бесполезное. Вскрытие покажет. То бишь дальнейший ход событий.

Спускались мы, наверное, минут десять. В гробовом молчании. Скуки ради я время от времени заглядывал через перила вниз, пытаясь заранее угадать, что меня там ожидает. Разглядеть в кумаре нефтяных испарений удалось только какое-то возвышение по центру зала (назовём это так), специально выделенное усиленным количеством чадящих источников света. То бишь факелов. Я так понял, что это было нечто вроде трона, старательно задрапированного куполообразным балдахином из тяжёлого на вид тряпья тёмно-красного цвета. Кто на нём восседал, разобрать было невозможно, с какой бы стороны мы ни заходили по мере винтообразного спуска к цели нашего путешествия. Но то, что внутри этого сооружения не могло уместиться то земноводное, с которым пришлось мне столкнуться накануне, это не вызывало сомнений. Размерчик сооружения не соответствовал. Тот глазастый крокодил из аквариумного зала был в длину раз в десять больше. Где-то так, думаю. Всего я его, конечно, увидеть не успел, только головную часть, но и этого было достаточно, чтобы составить представление о его полном километраже.

Значит, под этим балдахином нас ожидал нЕкто незапланированный. Или нЕчто. А это слегка напрягало.

Настя за всю дорогу не проронила ни слова, строя из себя великосветскую особь. И это мне не нравилось больше всего. Нет, чтобы чисто по бабьи щебетать ни о чём, дабы поддерживать недавно принятый на себя образ, она опять корчила из себя невесть что. А от этого пропадало всякое желание задавать вопросы. Они же, эти вопросы, так и роились под моей черепушкой. И я уверен, что она-то уж точно знала об их содержании, но вида старательно не подавала, как я ни провоцировал её своими многозначительными, как мне казалось, ужимками и гримасами, пока мы спускались рука об руку на ярко освещённое дно колодца.

И вот, наконец, это утомительное в своём однообразии путешествие подошло к концу. Это я так полагал. Никто же ничего не объяснял. Липерам я рты позатыкал, а Настя не считала нужным прочитать лекцию по технике безопасности. Как и в прошлый раз. Мол, сам всё увидишь. Чего зря волны в тазике гонять? Самое главное - в глаза василиску не смотри, а там само всё образуется.

Ну вот оно и начало "образовываться", как только мы ступили на песок ярко освещённой площадки перед задрапированным сооружением.

Как по команде, наша многочисленная свита с громким шорохом, вздымая конечностями буруны песка, брызнула во все стороны. Плотной массой они растеклись по периметру и даже облепили стены зала. Благо, им это ничего не стоило. В напряжённой тишине только и было слышно, как они торопливо чпокали присосками на концах пальцев рук и ног, стараясь занять более выгодное положение на вертикальной поверхности каменных стен.

Ну так. Зрители к просмотру готовы. Что у нас по программе дальше?

Без остановки Настя двинулась по направлению к балдахину в центре зала, поднялась по ступеням к едва обозначенному входу в него и потянула за неприметный в складках материи шнурок. Тяжёлая портьера послушно разъехалась в обе стороны и моему взору открылась внутренняя обстановка задрапированного помещения.

Признаюсь, я был разочарован. Я ожидал увидеть нечто вроде трона или чего-то ему подобного, предназначенного для комфортного состояния водружаемой на него царской задницы. Ну, или кто там по должности должен был на него садиться.

Но я ошибся. Во-первых, мест для сидения там было не одно, а целых три. И на троны (в моём понимании) они совсем не походили. На круглой площадке диаметром около пяти-шести метров стояли три одинаковых мягких кресла довольно обычной формы. Ну, может, обивка их была чуть побогаче той, какой обиты кресла в моей домашней берлоге. Но внимание моё в тот момент привлекало совсем не это.

Со смешанным чувством я наблюдал, как Настя по-хозяйски поднялась по ступенькам, прошла вглубь шатра и со вздохом опустилась на одно из кресел. Путешествие на высоких каблуках её явно утомило.

- И чего мы ждём? - спросила она, снимая туфли и постанывая от удовольствия. - Особого приглашения?

Я, наконец, решился последовать её примеру. Сказать по правде, ничего в этом особенного не было, если не считать , что каждое моё движение фиксировалось пристальным вниманием сотен восторженных глаз. А это, как вы понимаете, сильно действовало на нервы.

Настя выбрала для посиделок правое кресло, я же, не раздумывая, угнездился рядом с нею, в среднем. Оставалось пустым только крайнее слева. Интересно, кому оно предназначалось? И только потом возникла простая мысль: а, может, я занял не своё место? И по центру полагалось сидеть кому-то из местной администрации? Я уже открыл было рот, чтобы уточнить сей вопрос, однако Настя с досадой поморщилась:

- Да сиди уже... Невелика птица...

И опять я не понял: то ли это она меня "птицей" обозвала, то ли того, кто третьим будет? Но спрашивать не стал. Всё равно увижу. Не раньше, так позже.

Ждать долго не пришлось. За бортом приютившего нас шатра послышалось оживлённое бормотание многочисленной свиты, облепившей стены "тронного" зала, и тут же раздался до жути знакомый хруст подминаемого массивным телом каменного крОшева. Где он только его здесь нашел? Ведь вся площадка усыпана мелкозернистым песком.

- Надеюсь, правила безопасности напоминать не надо? - вполголоса проговорила Настя.

Я молча кивнул и непроизвольно напрягся.

И вот оно поползло перед нашими глазами. Неспешно и величаво проплыла чуть приподнятая над песком кошмарных размеров голова с полуприкрытыми кожистыми веками блюдцами глаз и торчащим на затылке алым хохолком. Потом она неприметно перетекла в само тело, давая нам налюбоваться игрой света на своих чешуйчатых боках. Конечно же, посмотреть (с большой долей брезгливого ужаса!) было на что. Голубая чешуя чудовища ярко сияла в свете многочисленных факелов. От неё вскорости начало просто рябить в глазах.

Представляю, сколько труда стоит бедным липерам, чтобы в банный день до такого блеска надраивать шкуру своего Великого Хахи. Ну не сам же он, в конце концов, занимается личной гигиеной? А чтоб такую бронированную конструкцию очистить от подземного хлама, ненароком прилипшую к царственному телу, немало сил надо положить. Сочувствую несчастным липерам. Почему именно им? Потому что представителей других видов обслуживающего персонала (скажем так) я здесь что-то не приметил. Хотя, нет. Если вспомнить содержимое аквариумов не так давно посещённого нами паноптикума, то какое-то разнообразие здесь, всё-таки наблюдается.

Такие вот глупости лезли мне в голову, пока я терпеливо наблюдал торжественный выход царственной особы невероятных размеров. Наконец, голова чудовища сделала полный оборот по периметру зала, волоча за собой тело диаметром с цистерну хорошего молоковоза, и опять нарисовалась перед нами уже с другой стороны.

Надо полагать, что демонстрация себя любимого достигла своего апогея. На мгновение чудовище застыло, смотря куда-то перед собой уже широко открытыми глазами, и вдруг резко повернуло голову в нашу сторону. При этом чешуя на её бронированной шее неприятно и громко хрустнула.

Наученный прошлым опытом, я едва успел опустить глаза. Не стоит зря испытывать судьбу. Возможности браслета, видимо, небезграничны. Хотя, конечно, странно. Я был о нём гораздо лучшего мнения. Ну, там, за лесом, как говорит Пашка. Скорее всего, защитная функция рассчитана на чисто физическое воздействие на персону владельца. А в данном случае мы имеем элемент психического воздействия. Защитой от него, как видно, Сезама совсем не обучали. Надо будет выяснить этот вопрос по возвращении с торжественной тягомотины.

Не добившись желаемого результата (любопытно, какой ему в том интерес?), глазастый змей с явным разочарованием уронил голову на песок. Раздался шумный вздох, подобный тому, как грузовик сбрасывает давление. В воздух, и без того заполненный мало приятными запахами горения, поднялась туча пыли. Ну, или песка. Уже было не разобрать. Поскольку на пару минут перехватило дыхание и стало нечем дышать. Как говорится, не мытьём, так катаньем, но доставил наш змей своим гостям сомнительное удовольствие.

Ну что тут скажешь? Реликт древнейших времён - он и в Африке реликт! Кто его там разберёт, этого чудика с хохолком на загривке и его экзотические манеры? Видать, для него в порядке вещей, что для простого человека совершеннейшее безобразие.

Да ладно. Пока терпимо. Все живы и здоровы, никого не съели, и на том спасибо.

Вентиляция какая-никакая, то бишь сквозняки, в помещении, всё-таки, работали, и когда пылевая завеса понемногу рассосалась, мы обнаружили, что в шатре нас уже трое. Ну, если не считать разлёгшегося снаружи василиска. Я во время загрязнения атмосферы сильно расчихался и как-то и не заметил, когда этот тип среди нас нарисовался.

И как вы думаете, кто это был? Правильно! Настин дед! Собственной персоной! Самое время ему было появиться. По логике происходящего. А то мы уж как-то и заждались уже.

Одновременно с ним перед нами материализовался низенький столик, типа журнального. Но назвать его этим термином язык не поворачивался по причине изысканности отделки. Сплошь одни кренделя да вензеля. Хорошо хоть столешница не пострадала от буйной фантазии автора, но и она была покрыта замысловатым инкрустированным орнаментом. Но он, слава Богу, укладывался в плоскости поверхности и за её пределы не выпирал.

Вся эта ляпота оказалась припорошена последствиями мощного дыхания Великого Хахи. Но от этого она хуже не стала. Даже добавилось оригинальности в своеобразном оформлении выкрутасов резьбы по дереву. В смысле тонкого слоя напыления.

Пока я разглядывал произведение столярного искусства, дед молча угнездился в свободном кресле и вопросительно уставился на меня. Ни "здрасте" тебе, ни "до свидания". Настю при этом он как будто и в упор не видел.

Что интересно, Настя играла в ту же пантомиму. Ну, то есть, делала вид, будто знать его не знает, и это не она пару часов назад душу из меня вытрясала: "Вынь мне деда, да положь!" Даже слезу пускала по этому поводу, если не ошибаюсь.

Ну, дела! Видать, чёрная кошка между ними пробежала, пока я в отключке валялся? И по этому случаю она всё это время так не в настроении? Чего ж они не поделили-то?

Блин, одни догадки! И одна глупее другой.

- Ну что, начнём? - прервал дед затянувшуюся паузу.

Я неопределённо вздёрнул плечами:

- А мы - что? Разве ещё не?..

Настя фыркнула в своём углу, продолжая упорно разглядывать драпировку шатра сбоку от себя, а я уточнил:

- О чём вообще речь? Вы хоть как-то намекните, что ли?

Вместо ответа дед картинно трижды хлопнул в ладоши, призывая внимание кого-то за пределами шатра. В самом деле, не мне же он аплодировал?

В ответ на это зазвучало уже знакомое мне размеренно повторяемое "вась-вась", но теперь - несравненно громче и дружнее. Липеры, облепившие стены над сверкающей тушей Великого и Несравненного, казалось, вошли в транс и потихоньку, в такт незамысловатой песне, стали синхронно раскачиваться из стороны в сторону. Весь хор имени Пятницкого мне был не виден из-за тряпичных стен шатра, но это и не требовалось. Тот сектор, что образовали раздвинутые шторы на его входе, давал возможность составить впечатление обо всей картине всеобщего помешательства.

Подавленный непонятностью происходящего, я старался, как и советовала Настя, не смотреть на василиска, занимавшего собою добрую половину панорамы, чтобы невзначай не нарваться на парализующую оплеуху, если вдруг он очухается и откроет свои зенки. Но краем глаза я, всё-таки, усёк, что как только липеры запели свой "Интернационал", по его телу стали проходить волнообразные конвульсии, с каждым тактом всё явственнее. Постепенно они трансформировались в мощные волны, которыми пошло всё тело монстра. Что интересно, в этих "подрыганиях" не принимала участия только голова, всё так же безучастно лежащая на песке с полуприкрытыми глазами, как бы в мутной дрёме.

Песня имени меня (вы же помните перевод) становилась постепенно громче и слаженней. И в какой-то момент она переросла в натуральный истерический вопль, исторгаемый сотнями глоток осатаневших липеров, вибрирующих в едином ритме. Создавалось впечатление, что теперь волнами пошло не только тело Великого и Ужасного, но и сами стены тронного зала.

- Что это значит? - перекрикивая хор, я требовательно уставился на деда. Меня это шапито начало основательно раздражать.

Но тот, кажется, не расслышал. Он только со слабой улыбкой и, как бы извиняясь, повёл рукой: мол, погоди, немного осталось.

Очень хотелось на это надеяться. Если за этим не последует такой же невразумительный следующий акт.

Нарастающий эмоциональный накал создавал впечатление, что и впрямь вот-вот произойдёт что-то непоправимое.

И оно произошло. Правда, не по сценарию местных режиссёров, а с моей подачи. Но я до сих пор считаю, что моей вины в том нет. Довели.

Ну сами посудите, сколько ж можно держать меня за дурака? Все чего-то знают и многозначительно молчат, и только один я выгляжу, как столица Камбоджи. Пора было уже и меры принять для разрядки, так сказать, обстановки. Тем более, что мне показалось, будто я нашёл оригинальный выход, чтобы ускорить развязку, а заодно и снять все ограничения, накрученные Настей. Ну и, конечно, инстинктом самосохранения.

Всё событие заняло какую-то пару секунд, но, чтобы рассказать об этом, понадобится немного больше времени.

Я уже упомянул, что голова чудовища, разлёгшегося у порога шатра, не принимала пока никаких активных действий, старательно делая вид, будто ей абсолютно пофигу кипящие вокруг страсти. Это было похоже на замершего перед прыжком играющего котёнка, у которого лишь нервно подрагивает хвост, выдающий накопление сил перед выплеском энергии. Вот эта аналогия меня в тот момент больше всего и напрягала, заставляя быть настороже. Смотреть на василиска мне запретили, да я и сам всячески избегал этого. А ситуация была такова, что наблюдать за ним было, всё-таки, требовалось. Хотя бы краем глаза. Что тоже было небезопасно, принимая во внимание инфернальные свойства органов его зрения.

И вот в этот момент у меня сверкнула в голове оригинальная, как мне показалось, идея, которую я, не отходя от кассы, тут же и воплотил в жизнь. Кроме меня теперешнего этот борзый фортель, конечно, выполнить никто бы не смог. Авторитет у чудовища был ещё тот, и покуситься на него никому бы и в голову не пришло. Никому, кроме меня.

Короче! Я заметил, что голова чудика уже приподнимается на одной из волн, сотрясающих всё его тело, и он начинает открывать свои вредоносные глаза. В этот момент я мысленным усилием просто нахлобучил на эту голову очки! А чтобы он первым же движением не смахнул их на землю, для верности закрепил их крепкими ремнями. Но то были не простые очки, а с зеркалами вместо линз! И направлены эти зеркала были внутрь, навстречу излучению, идущему из его смертоносных глаз!

Представляете?

Но, боже мой, я и не предполагал таких последствий! Я же просто хотел обезоружить василиска, лишить его самого главного и неудобного в общении свойства. Но я вовсе не жаждал его крови, наивно полагая, что ему-то самому его же собственное излучение никакого вреда не принесёт.

Щас! Если уж она - отрава, то действует абсолютно на всех. Легенду о Медузе-Горгоне помните? Вот тут произошло приблизительно то же самое. С той только разницей, что роль зеркала там выполнял надраенный до блеска щит героя. Если я правильно помню, его звали Персей.

Так вот, едва сотворённые мною очки материализовались на физиономии опасного чудовища, как всё его километровое тело с ужасающим хрустом мгновенно съёжилось в один туго скрученный узел и тут же с невероятной силой распрямилось, выстрелив собою к далёкому потолку, будто сдерживаемая до этого гигантская пружина. В качестве опоры перед нашими глазами остался лишь крупно вибрирующий кончик хвоста, постепенно утопающий в песке под немалым весом вставшего на дыбы чешуйчатого тела.

"Ну всё! - промелькнула у меня запоздалая паническая мысль. - Сейчас эта туша как хряпнется нам на головы, и никакой шатёр нас не спасёт!"

Я непроизвольно вжал голову в плечи, ожидая неминуемой расплаты, и поспешил представить, что всю нашу компанию накрывает мощный силовой колпак. Ну, то есть, напомнил браслету о его непосредственных обязанностях.

Тот, как всегда, ответил едва уловимой усмешкой. Мол, сами знаем, без сопливых.

И когда силовое поле буквально через секунду отреагировало яркими фиолетовыми вспышками, оказалось, что мои опасения были не напрасны. Да только это не Змей Горыныч рухнул нам на головы, а всего лишь обломки потолочных сталактитов, в заросли которых он со всей дури вмазался своей башкой во время такого эффектного старта.

Меры безопасности были нелишними. Одного такого клинушка с неухоженного потолка хватило бы уложить нашу троицу в братскую могилу. А их на силовой колпак рухнуло не один и не два. Пока василиск не угомонился в предсмертных корчах, дров он там наломал немало. То бишь, сталактитов.

И тут вдруг - бац! Расплата пришла, откуда я и не ждал. Это Настя подхватила туфлю и от души саданула меня ею по загривку.

- Идиот! - взвизгнула она. - Ты что натворил?!

И ещё пару раз добавила мне, но уже вдогонку. Потому как я не стал ждать, пока её острый каблучок проделает в моей спине дырку, а вскочил и, неумело прикрываясь от нападения руками, выбежал на открытое пространство перед шатром. Настя, не выпуская оружия возмездия, босиком прошлёпала за мной.

Дед же неподвижной мумией остался сидеть в своём кресле. Видимо, тоже не в восторге от произошедшего.

Я закашлялся и поднял голову, чтобы уяснить судьбу василиска. Однако это ничего не дало. Бурная деятельность Великого Хахи перед своей кончиной подняла в воздух такую массу пыли, что не только смотреть, но и дышать было проблемно. Единственно, что нам предлагалось для обозрения, так это хвост чудовища, где-то на полметра забурившийся в песок под неимоверным давлением многотонной туши, потерявшейся в заоблачных высях. Вертикальной колонной он уходил вверх , постепенно увеличиваясь в диаметре, и растворялся в клубах рыжей пыли, насытившей воздух.

Заметив какое-то оживление, я с интересом огляделся. Это все разом засуетились липеры. С глухим стуком они посыпались со стен, как горох. Пространство заполнило многократное чпоканье их присосок, торопливое шуршание песка под сотнями ног, да ещё невнятное бормотание вперемешку с кашлем. Но это бормотание уже точно не походило на недавний истеричный "вась-вась". От их восторга не осталось и следа. Такое скоропостижное бегство с полным основанием можно было назвать паникой.

Я, кстати, раньше как-то не обратил внимания, и лишь теперь, с их подачи, разглядел, что соединение стен и пола по всему периметру представляло из себя многочисленные ходы арочного типа на манер полуподвальных окон. Я бы туда точно не пролез, а для худосочных липеров оно было в самый раз. Видимо, это и была вентиляция тронного зала, как я его для себя назвал. Вот в эти норы довольно шустро и утекала вся масса липероидного населения. Понадобилось минуты две, чтобы мы полностью лишились своей надоедливой и не в меру восторженной свиты.

- Я, всё-таки, не поняла, отчего его так мощно колбасило?

Настя тоже стояла, задрав голову кверху, и поминутно фыркала и чихала.

- А за что ж ты тогда лупила меня вот этим? - Я осторожно, опасаясь рецидива, забрал у неё туфельку и, наклонившись, водрузил на полагавшееся ей место. Пока я возился с застёжкой, пытаясь разобраться в конструкции, Настя стояла, вцепившись в моё плечо и, едва сохраняя равновесие на одной ноге, с лукавой усмешкой наблюдала за процессом.

- А это я на всякий случай! - с вызовом произнесла она мне вслед, когда я распрямился и пошёл внутрь шатра за вторым экземпляром. - Я на все сто уверена, что без твоего участия здесь не обошлось! Сорвал такое мероприятие!

- Какое "такое"? - вздохнул я, опять присаживаясь у её ног. - Наблюдая весь этот цирк, я просто умирал со скуки. Тем более, что ни один из вас не потрудился рассказать наперёд, что тут будет и к чему.

- Тогда тебе было бы неинтересно.

- Да! А так я просто млел от восторга! Как те дурачки липеры!

- Не такие уж они и дурачки... - Настя, капризно морщась и балансируя уже на другой ноге, опять вгляделась в пыльную завесу над головой. - И чё там с ним стряслось-то?

- "Чё"-"чё"... - послышался мрачный голос деда. Он первый раз за всё время после катастрофы подал признаки жизни. - Нет больше твоего Хахи. 

- Как "нет"? - Настя то ли впрямь не понимала, то ли притворялась. - А тогда это кто, по-твоему? - Неприязненно глядя на деда, она через плечо большим пальцем указала на чешуйчатую колонну хвоста василиска.

- Это уже не "кто", а "что", - со вздохом ответил дед, не поднимая глаз от инкрустированного стола перед собой. - Просто каменное изваяние. Погиб последний представитель древнейшей цивилизации на Земле. - И он добавил нечто странное: - К сожалению, опять по той же причине.