Браслет-1-12. Любовь и Лори

          Я включил звук и, как только гулко хлопнула дверь внизу, прошептал:
          - Сезам, откройся!
          И выпрыгнул на лестничную площадку. Кнопка звонка Настиной квартиры почему-то не работала и я тихо постучал. Послышались тихие шаги за дверью и знакомый голос, дрожью отозвавшийся у меня в коленках, спросил:
          - Кто там?..
          Чтобы не привлекать внимание не в меру любопытных соседей, я сосредоточился и ответил мысленно:
          "Настенька, это я, Володя!"
          Ну, насчёт соседей я, конечно, напрасно тешил себя надеждой. Тётка, что предыдущие пять минут, показавшиеся мне вечностью, вкупе со своей подругой донимала меня своим присутствием, неусыпно бдила на своём боевом посту. Не успела Настя открыть свою дверь, как она, не взирая на критическую массу своего тела, птичкой выпорхнула на площадку и, скорчив, как ей, видимо, показалось, приятную мину, жеманно прощебетала:
          - Ах! Это не к нам?..
          Ещё бы мне к вам не хватало!
          Естественно, меня тут же сфотографировали, сделали обмеры и оценили стоимость мою и букета. Однако я и ухом не повёл.
          Настя ахнула, открыв дверь.
          - Можно? - с трудом выглянул я из-за букета.
          Она только молча отступила в глубину прихожей. А я переступил через порог, захлопнул ногой дверь и протянул цветы Насте. Её лицо зарделось:
          - Ка-ки-е ро-о-озы!..
          Она бесстрашно прижала к себе букет, ничуть не страшась уколоться, и утопила в нём своё лицо, вдыхая аромат:
          - А запах!..
          Я указал на дверь позади себя и тоже шёпотом спросил:
          - Это что за грымза?
          Она подняла голову. Глаза её были прикрыты в блаженстве и она не сразу поняла, о чём идёт речь:
          - Грымза?..
          - Ну, там, - я ткнул через плечо большим пальцем. - Соседка.
          - А... - Глаза её прояснились и в них отразилось чувство досады: - Это Ирина Николаевна. Штатный шпион.
          - Я так и понял. Насилу дождался, когда они трепаться перестанут. Только я к дверям, а она опять нарисовалась.
          - А чего же ты... - Она рассеянно кивнула на мою руку с браслетом. - Мог бы прямо сюда...
          Я пожал плечами:
          - Да неудобно как-то...
          Она опустила лицо в цветы и тихо сказала:
          - А я тебя ждала... - При этом она сильно покраснела, будто среди роз расцвела ещё одна. - Мне было так страшно одной...
          Боже! До чего она была хороша!
          Я совсем потерялся.
          - Правда?.. - И душа моя затрепетала, словно телячий хвост.
          Она вдруг засуетилась:
          - Ой, чего же это мы? На пороге... Проходи!..
          Я обрадовано стал стаскивать с себя куртку. Настя прошла вперёд и занялась цветами. Я чуть ли не на цыпочках вошёл в комнату, будто боясь кого-то потревожить. Всё было по-прежнему. Только на столе аккуратной стопочкой красовались мои пластинки, подаренные вчера Настей, а на одном из кресел лениво развалился Лори, совсем как домашний кот. Увидев меня, он скорчил недовольную рожицу.
          - Привет, Лори! - помахал я ему как можно дружелюбнее.
          - Сам "привет"!.. - огрызнулся он и, соскочив с кресла, скрылся за дверью соседней комнаты, не забыв прихватить по пути несколько конфет из вазы на столе.
          - За что он меня так невзлюбил? - спросил я Настю, когда она появилась из кухни, бережно неся перед собой букет в красивой вазе.
          - Кто?
          - Лори.
          - Ах, Лори... - улыбнулась она рассеянно, не сводя глаз с цветов. - Не обращай внимания. Ревнует, наверное...
          - Ревнует? - поразился я.
          - Ну да, а что тут странного? У нас никогда гостей не бывало, жили мы замкнуто. Я да дед. - По лицу её пробежала тень. - А ты здесь человек новый, и он это очень болезненно воспринимает. К тому же, - она повернулась ко мне и хитро прищурилась, - по его понятиям ты должен купить его расположение.
          - Вот те раз! Это как же?
          - Ну... Угостить чем-нибудь сладеньким. Хотя, по-моему, он и так уже сладкого переел.
          Я рассмеялся:
          - Путь к сердцу Лори лежит прямиком через его желудок!
          - Ну да, ну да! - Она игриво покосилась на меня, склонив голову на плечо: - В этом вы с ним похожи. Ты ведь тоже сладкоежка. Я про тебя многое знаю! - Она шутливо погрозила мне пальчиком.
          - Да-да, конечно...
          Я отвёл глаза. Меня ужасно смущало соображение, что за мной давно и пристально наблюдали, а я, мало того, что не догадывался об этом, так ещё и вёл себя не лучшим образом. Особенно, когда обнаружил в своей квартире следы пребывания неизвестного благодетеля. Эти воспоминания не вызывали во мне ничего, кроме стыда и досады. Досады на самого себя. Ведь все мы наедине с собой ведём себя далеко не так, как на людях. Все мы - грешники. Хоть по мелочи, но у каждого есть что скрывать. То, что для посторонних глаз совсем не предназначено.
          А Настя, будто и не замечая моего замешательства, продолжала давить на больную мозоль:
          - Я знаю многие твои привычки. Только ты не думай, что я шпионила за тобой бессовестным образом, нет. Я очень любила смотреть, как ты часами работал над своей картиной. Её тема находила отклик и в моей душе. Правда-правда! - воскликнула она, расценив, вероятно, мой взгляд, как недоверчивый. - В моих словах ни капельки лести. Наши вкусы тут совершенно сходятся. Только вот... - Она смущённо потупилась. Ты по характеру - одиночка, я - тоже, вследствие чего познакомиться мы никак не могли. А первый шаг... Ну, ты же понимаешь... Его должен сделать всё-таки мужчина. А как бы ты его сделал, если я никогда не бывала на людях? Да и ты не баловал их своим присутствием. - Она пожала плечами. - Практически у нас не было шанса встретиться. Так могло тянуться до бесконечности, если бы однажды дед не застукал меня наблюдающей за твоей работой. Он захватил меня врасплох, я не успела вовремя отключить браслет.
          - Ну и что же он сказал?
          - Первым делом он поинтересовался датой твоего рождения. Я ему сказала. А через день - он тогда уже вовсю работал над гороскопами кандидатов в преемники - потребовал, понимаешь? - буквально потребовал, чтобы я привела тебя к нам. Серьёзный разговор, говорит, имеется.
          Я было подумала что это шутка такая своеобразная. Дед ведь такой же нелюдимый, как и я - гостей у нас никогда не было. Но он был серьёзен, как никогда. Я совсем растерялась. Спрашиваю, ну как же, мол, я могу его, то есть, тебя привести, если ты обо мне - ни сном, ни духом? И тогда он решил сам, как он выразился, "напрячь ситуацию". Как раз тогда к тебе стали часто приходить Игорь со своей подругой, ты помнишь, да? - Я кивнул, - И ты, конечно, помнишь, что они тебе обо мне наговорили? - Я опять кивнул. - Мне было ужасно неловко, я пыталась возражать, но дед на меня только цыкнул: "Делай, что тебе говорят!" Ты же знаешь деда: если он чего надумал... Знать-то ты его, конечно, хорошо не знаешь, но мнение о нём, как о волевом человеке, ты не мог не составить... Ну, в общем... Мне об этом стыдно говорить, но он использовал меня, как приманку... - Она покраснела и потупилась.
          - Погоди, - я осторожно взял её руку в свою. - Насколько я понял, Милка о тебе до этого вообще не знала?
          - Ну да... Это всё "работа" деда.
          - Так он что, ещё и гипнотизёр?
          - Да ну, - улыбнулась она, откидывая со лба непослушную прядь. - Какой там гипнотизёр! Это всё браслет. Он из кого хочешь сделает полубога.
          Её слова приятно пощекотали моё самолюбие: браслет был теперь частью меня, а, значит, они в полной мере относились и к моим теперешним возможностям.
          "Петух ты гамбургский!" - усмехнулся я про себя, а вслух сказал:
          - То-то я и смотрю, что кумушки-соседушки на лестничной площадке разбежались, как только я стал жечь их глазами...
          Но она меня не слушала.
          - Ты только не думай... - Она силилась что-то сказать, но у неё это никак не выходило. - Я на дискотеку пошла сама, как только увидела, что и ты согласился туда пойти...
          Воцарилось неловкое молчание. Настя совсем стушевалась после признания, а я сидел болваном, и не находил нужных слов.
          Нас выручил Лори. Сначала скрипнула его дверь, потом из-за неё высунулось одно его ухо, и, наконец, он вылез весь, прислонился спиной к дверному косяку, сложил лапки на груди и недовольно пропищал:
          - Нет, вы на них только посмотрите! Разговоры они разговаривают! Завтрак на сегодня, как я понимаю, отменяется?
          - Ой, и вправду! - встрепенулась Настя. - Что же это я? Садись к столу, а я сейчас. Ты, наверное, сегодня и не ел ещё?
          - Да всё как-то недосуг...
          - Я так и подумала! - улыбнулась она. - И вчера ушёл, не поевши... Ну, тут я сама виновата, - вздохнула она. - Ты, поди, и ночь не спал? - спросила она полуутвердительно.
          - Да какое там! - рассмеялся я, припомнив свои ночные странствия. - Труба звала!
          Настя понимающе повела бровью и, мельком взглянув на розы, выпорхнула на кухню.
          "Ну, сейчас начнётся!" - подумал я, когда мы с Лори остались вдвоём. Но, неожиданно для меня, он лихо подмигнул и, вскарабкавшись на кресло, где только что сидела Настя, спросил:
          - Полетал?
          Я изумился:
          - А ты почём знаешь?
          Он развёл лапками:
          - Написано!
          - Где написано?
          - Да на твоей физиономии!
          Я провёл рукой по лицу:
          - Да нет, вроде...
          Но он иронии не оценил:
          - Не придуривайся. Расскажи лучше, где был?
          Я отмахнулся:
          - Всему своё время.
          - И банк, небось, грабанул? А? - Лори буквально давил на меня, вытаращив свои глазищи.
          Я смешался:
          - За кого ты меня принимаешь?!
          - Так я тебе и поверил! - заявил он, взял со стола конфету и, запустив её в рот, сказал: - Такая возможность! Глупо не воспользоваться! Уж я бы ушами точно не хлопал! - Потешно было слышать такое от обладателя ушей, чуть ли не вдвое превосходивших по размеру его самого. - Прежде всего о себе надо думать! - назидательно произнёс он. - А всё, что там дед плёл про благотворительность, фигня это всё для недалёких идиотов!
          - Вот как? Тогда я уже подумал.
          - И в какой же форме? - с живостью подался он ко мне.
          - Конфеты спёр из магазина и сам всё слопал! Тебе не оставил! - Мне так и хотелось щёлкнуть этого маленького хама по его любопытному носу, но я удержался, помня, что дед называл его Настиным любимчиком. Обидится ещё.
          - А веник-то откуда? - Он и ухом не повёл, когда я ему отпел про конфеты. - Тоже, что ль, из магазина?
          - А разве это преступление? - продолжал я неуклюже обороняться, с тоской посматривая на дверь кухни. Будто услышав мои призывы, Настя вошла в комнату, неся перед собой поднос, от которого исходил изумительный запах.
          Лори моментально потерял ко мне интерес и пискнул:
          - Мне первому!
          Настя бережно поставила поднос перед нами и сказала:
          - От скромности ты точно не умрёшь!
          - От вежливости тоже, - добавил я, облегчённо вздохнув.
          - Уже успели поцапаться? - удивилась она, разливая суп по тарелкам.
          - Долго ли умеючи?.. - Лори зачарованно следил за её манипуляциями. Как только тарелка оказалась перед его носом, он выхватил из ложек ту, что побольше, и, громко чавкая и обжигаясь, стал жадно поедать её содержимое.
          - Лори! - возмутилась Настя. - Ну сколько тебя учить?
          - А что? - не отрываясь от своего занятия, спросил тот.
          - Свинья ты, вот что! - не выдержала она. - Не чавкай!
          Он скорчил обиженную мордочку и заявил:
          - Я буду жаловаться!
          - Кому?
          Лори повёл глазами в мою сторону:
          - А вот ему!
          Мы с Настей изумлённо переглянулись и расхохотались.
          - Вот штучка!
          Поняв, что инцидент исчерпан, Лори, довольный своей выходкой, вновь вернулся к прерванному занятию. Правда, критика подействовала, и он занимался чревоугодием уже не столь "музыкально". Я, кстати, тоже недалеко ушёл от Лори в смысле оценки вкусовых качеств угощения. Блюдо оказалось настолько великолепным, что увлёкшись им, я не сразу заметил, что хозяйка сидит, подперев голову руками и, не отрываясь, смотрит на розы.
          Я положил ложку на стол и ласково окликнул её:
          - Настенька, что с тобой?
          - Ты знаешь... - сказала она, томно прикрыв глаза. - Мне никто никогда не дарил цветов... Я и не думала, что это так приятно...
          - А как же... - Я боялся нарушить очарование момента. - Ты сама?..
          - Что?.. - Взгляд её прояснился.
          - Ты это сама готовила? - тут же нашёлся я.
          - А... Да. Может, тебе ещё?
          - Не откажусь! - с готовностью отозвался я. - А ты почему не ешь? Такая вещь!
          Видимо, похвала ей была приятна. Наливая мне вторую порцию, она лукаво заметила:
          - Я же говорила, что вы с Лори - сладкоежки!
          Лори возразил, вытирая лапой мордочку:
          - А это и не сладкое! - Тут он "отмочил" очередную свою выходку: стал вытирать испачканные супом лапы о свои мохнатые уши!
          Настя нахмурилась:
          - Это что ещё такое?
          Но тот только отмахнулся:
          - У нас без церемоний! Да и вообще, - добавил он, тяжело сползая с кресла и направляясь в свою резиденцию, - уши надо периодически смазывать, чтоб хорошо слышали!
          - А сказать-то что надо?
          Лори всем телом повернулся к нам и, осеняя нас крестным знамением, назидательно прошелестел:
          - Ешьте на здоровье, дети мои!
          И мигом исчез за дверью.
          Я прыснул в тарелку:
          - Юмор у него, конечно, своеобразный!
          Настя покачала головой:
          - Нахал он своеобразный!
          Из-за двери послышался шум: стрельба, крики, визг тормозов. Я насторожился:
          - Телевизор?
          - Видик, - поморщилась она, делая небрежный жест. - Любимая его форма времяпрепровождения. Безвылазно сидит и целыми днями крутит кассету за кассетой.
          - Да ну? - поразился я. - У вас и видео есть? - Надо заметить, что в то время это было большой редкостью.
          - Это не у меня. У Лори. Лично я к нему равнодушна. Я люблю книги читать, вязать, шить, готовить. А это, - она опять пренебрежительно кивнула на дверь, откуда раздавались истошные вопли, - зряшная потеря времени. Так ведь за уши не оттянешь!
          Я улыбнулся, вспомнив слова Игоря об осле и рае.
          - Поесть, однако, он не забывает!
          - Уж чего-чего, а поесть-то он любит. Правда на сладкое больше налегает. Даже не знаю, вредит ли он этим себе? Животное ведь не наше, не земное, так и не разобрать. Но уверяет, что без конфет и, вообще, без сладостей жить не может.
          - Животное? - удивился я. - А я так и понял, что это представитель цивилизации... этой, как её?.. Биэлы?
          - Да какая там цивилизация! - Настя даже рассмеялась. - Это самая обычная зверушка из породы ленивцев. Там их - пруд пруди! Да, не спорю, они очень способные к обучению. Вот я с ним и занималась, пока он телевизор не увидел. Дальше его образование пошло своим путём. А уж когда дедуля ему в Японии видик достал, он перестал вообще что-нибудь умное воспринимать. Во, слышишь?
          Из-за двери доносились ожесточённые крики вперемежку со звонкими ударами.
          - Сплошной мордобой! - возмутилась она. - Смотрит одни боевики. И говорит при этом, что они ему кровь согревают. Лори! - не выдержала она. - Сделай потише!
          Полуоткрытая дверь в соседнюю комнату попросту захлопнулась.
          - А как же его рассказ об их цивилизации, идущей своей дорогой, не похожей на нашу? - спросил я.
          - Ты больше его слушай! - улыбнулась Настя. - Он тебе ещё и не то наплетёт. Например, с точки зрения муравья, они тоже идут своей дорогой. Но ты же этого не скажешь?
          - Вот оно что! - разочарованно протянул я. - А я-то уши развесил! - Я повертел ложку в руке и заметил с усмешкой: - Однако, надо отдать ему должное, - язык подвешен у него хорошо. Порой он меня в тупик ставит.
          - Наглость, - молвила Настя, - ещё не свидетельство ума. Для этого надо и кое-что вот здесь иметь, - она легонько постучала ложкой себе по лбу. - А у него всего лишь хорошие лингвистические способности. Что-то вроде попугая, только организация мозга посложнее будет. Если допускать на их планете наличие цивилизации, то только в самом зачаточном состоянии. Предпосылки для этого имеются. Но для того, чтобы развивался разум, нужны трудности, борьба за существование. А у них там и врагов-то нет, кроме растений. Какое уж тут развитие? Так что всё, что он тебе тут понарассказывал, это смесь его снобизма и телевизионных фантазий. Сам создал теорию и носится с нею, как с писаной торбой. К тому же - смех, да и только! - готовится стать Мессией на своей планете. Ты при случае заведи с ним об этом разговор.
          Занятый своими мыслями, её последнее замечание я пропустил мимо ушей. А зря. Мог бы избежать больших неприятностей.
          - Так ты что же, хочешь сказать, что цивилизаций во Вселенной - раз, два и обчёлся?
          - Вовсе нет! Космос сравнительно густо заселён. Я своими глазами видела многие миры. Дед показывал... - По её лицу вновь мелькнула как бы судорога. Но только на мгновение. - Да и на Луне работа вовсю идёт.
          - Я видел.
          - Ты уже и там побывал? - искренне удивилась она. - Расскажи мне, что ты там видел?
          Я рассказал. И о тапочках, и о "наседках", несущих "яйца". И о том, что мне по этому поводу объяснил браслет.
          - Кстати, - я вовсе не желал бередить её рану, но это вырвалось само собой: - Дед мне ничего не говорил о том, что браслет прекрасный собеседник. Это для меня явилось полной неожиданностью.
          - Он просто не успел, - вздохнула Настя. - К тому же, всех его возможностей дед и сам, по-моему не знал. Это тебе самому ещё предстоит выяснять. Машина очень сложная. А в какой форме ты с ним общаешься?
          - Ну как? Вопросы задаю...
          - Это понятно. Как тебе он отвечает: голосом, телепатически, или как-то ещё?
          Я объяснил.
          - Наверное, это не всегда удобно, - задумчиво сказала Настя. - Ты можешь поменять ему программу.
          - Как?
          - Прикажи, чтобы он отвечал или чьим-либо голосом по твоему выбору, или вообще передавал информацию только телепатически. - Она стала собирать посуду на поднос. - Ты наелся?
          - Хо! - довольно сказал я, откидываясь на спинку кресла. - Спрашиваешь! Готовишь ты божественно!
          Она смутилась:
          - Не суди по одному блюду. Чай-то будешь?
          - А то как же? Без чаю и дела нет!
          - Тогда я сейчас, - загадочно улыбнулась она и вышла на кухню, оставив меня одного.
          Глаза мои обежали комнату и остановились на стопке пластинок, лежащей на соседнем столе, старшем брате того, что стоял передо мной. Я сладко потянулся, встал, подошёл к нему и бережно взял один конверт. На нём значилось: "Электрик Лайт Очестра. Оут Оф Зе Блю". Вещь! Какая же Настя умница!
          Я оглянулся в поисках чего-нибудь похожего на проигрыватель, но не обнаружил ничего. Жаль!
          Ну ничего, потерпим до дому.
          - Желаешь послушать? - Настя появилась так неожиданно, что я даже вздрогнул. - Испугала? - улыбнулась она.
          Я смутился:
          - Ходишь, как кошка...
          Она подошла к книжному шкафу и открыла одну из его створок:
          - Прошу!
          Я обомлел: в шкафу уютно расположилась целая аудио-система.
          - "Акай", - прочитал я и удивлённо присвистнул.
          - Ну давай, чего ты? - Настя открыла крышку проигрывателя и протянула руку за пластинкой.
          Игла неспешно опустилась на диск, и комнату заполнили упругие ритмы давно не слышанной мелодии.
          Кассета с записью этого альбома появилась у меня буквально сразу же по его выходу, но пробыла недолго: то ли кто-то из моих друзей-меломанов "позаимствовал", выражаясь мягко, то ли сам потерял, что для меня совершенно не свойственно. И вот - чистейшая запись, богатейшее звучание!
          Вид у меня, наверное, был обалдевший. Настя смотрела на меня и улыбалась.
          - Нравится? - перекрикивая музыку, спросила она.
          В порыве чувств я подошёл к ней и обнял за талию. Она густо покраснела, но не сопротивлялась. Это придало мне смелости, я мягко притянул её к себе и наши губы сами нашли друг друга. Потом она легонько отстранилась, опустив глаза, но из объятий не вырывалась.
          - Не надо... - услышал я сквозь грохот музыки. - Так сразу...
          Я не нашёл, что ей ответить, и только счастливо смотрел на неё.
          Первая вещь тем временем на пластинке закончилась и Настя всплеснула руками:
          - Ой! А чайник-то! - И, мягко высвободившись, убежала на кухню.
          Голова моя пошла кругом, ноги отказывались держать и я опустился на диван. По душе текла сладкая патока.
          Настя долго не появлялась. Наконец, дверь распахнулась и она, раскрасневшаяся, вошла в комнату, неся перед собой поднос с бокалами, над которыми поднимался ароматный пар. Запах мгновенно распространился по комнате и приятно щекотал ноздри.
          - И это ещё не всё! - лукаво играя глазами, шепнула она и опять выпорхнула из комнаты.
          На этот раз на подносе оказался великолепный торт.
          - Без меня?! - раздался возмущённый писк. Уши Лори мгновенно выросли над столом.
          - А мы на тебя и не рассчитывали! - улыбнулась Настя, появляясь вновь.
          Но тот нахально заявил:
          - Ещё чего!
          Настя стала резать торт на куски, смущённо поглядывая на меня. Я не мог отвести от неё глаза: до чего она была хороша! Румянец, выступивший на её щеках, придавал лицу неповторимую нежность, сравнимую разве что с теми розами, что теперь стояли на столе.
          Я поймал её взгляд и мысленно проговорил:
          "Настенька, я тебя люблю!"
          Она вспыхнула и, быстро опустив глаза, ответила тем же манером:
          "Я тоже…"
          Руки её не слушались, она никак не могла справиться с тортом: он крошился, разваливался на куски, один из них даже свалился с подноса на стол.
          Лори ужасно нервничал, наблюдая за её манипуляциями, и беспокойно ёрзал на кресле: делёжка-то затягивалась! Потом до него вдруг будто бы что-то дошло. Он внимательно оглядел нас подозрительным взглядом и всплеснул своими игрушечными лапками:
          - Ну так и есть! - Он покачал ушастой головой и заявил: - Вас нельзя оставить одних ни на минуту!
          Настя треснула его чайной ложкой по лбу:
          - Не лезь не в своё дело!
          - Ах, вот ты как?! - завопил тот и, схватив наугад первый попавшийся кусок торта, бросился бежать, нещадно соря им по полу. Возле своей двери он остановился и, с видом оскорблённого достоинства, процедил: - Я знал, что этим всё кончится!
          И, высоко подняв голову, отчего уши закрыли всю его спину, медленно удалился, плотно прикрыв за собой дверь.
          - Ах-ах-ах! Лори в печали! - съязвила Настя. - И ты ещё говоришь, что это не ревность?
          - Вижу... - невпопад ответил я, смотря ей в глаза и зачарованно улыбаясь. В ту минуту мне не было абсолютно никакого дела до Лори.
          Она погрозила пальчиком:
          - Ты меня совсем съешь!
          - Тебе не нравится? - очнулся я от наваждения.
          - Ну почему?.. - Она опять спрятала глаза. - Нравится. Только...
          - Что "только"? - Я взял её за руку, в которой она держала нож. Она слегка дрожала.
          Воцарилась неловкая пауза.
          - Только ты не даёшь мне довести торт до ума, вот что! - нашлась она наконец, мягко высвобождая руку. - Ты посмотри, что я наделала: всё рассыпалось!
          - Ну так и что? - улыбнулся я и, опять поймав ускользавшую руку, приложился к ней губами.
          Она вся затрепетала и оглянулась на комнату Лори:
          - Не надо..
          - Почему? - я продолжил "путешествие" вверх по руке.
          - Ты... смущаешь меня... - Она вдруг положила нож и села в кресло, склонившись к коленям и уткнув лицо в ладони.
          Я присел на подлокотник и, обняв её, попытался заглянуть в лицо:
          - Что с тобой?
          Она ничего не отвечала. Густые волосы её, раскинувшиеся по плечам и спине, приятно щекотали моё лицо. Я приблизил его к самому её уху и прошептал:
          - Настенька, я тебя люблю...
          Она подняла голову и приникла к моей груди:
          - Боже! Как хорошо!.. Я не знаю, что со мной... Всё горит!.. Такого ещё не бывало!..
          Она ещё крепче прижалась ко мне. Я повернул её лицо к себе и жадно впился в губы...

*****


          Чай, конечно, безнадёжно остыл. Пришлось ставить его на плиту заново. Настя сидела на диване, прикрывшись пледом и смотрела в одну точку, в полном оцепенении. На лице её застыло выражение блаженного покоя и она не сразу, и совсем невпопад, отвечала на мои вопросы.
          - Настенька, - уже в третий раз позвал я её, стоя с чайником в руке посреди комнаты. Первые два раза я звал из кухни, но ответа так и не дождался. - Спички-то где?
          - Что? - рассеянно подняла она глаза и томно улыбнулась. - Какие спички?..
          - Ну, чай поставить, газ зажечь!
          - Ах, это... - Она вяло махнула рукой. - На стене... Зажигалка...
          Короче, пришлось всё делать самому. Пока я возился на кухне, осваивая местную географию, Настя пришла в себя и оделась.
          - Мой хороший... - Она подошла сзади и, положив подбородок мне на плечо, обняла за талию. Голосок её был тих и ласков. - Ты чего это здесь делаешь?
          - Да вот, - развёл я руками, - пытаюсь трапезу возобновить. Аппетит что-то разыгрался. - Я лукаво скосил на неё глаза. - Надо же и торт всё-таки попробовать, коли дело дошло до сладкого...
          - Ах ты сладкоежка! - поняла она намёк и, щёлкнув меня легонько по носу, изящно выгнулась и подхватила поднос с чашками. - Пойдём!
          Торт оказался, конечно, выше всяких похвал. Хоть форма его и пострадала, вкус от этого хуже не стал. Я мычал от удовольствия, нахваливая кулинарное искусство хозяйки, и вдруг остановился:
          - Слушай! А как же Лори? Позвать бы надо. Обидится парень.
          - Переживёт! - отмахнулась Настя. - Пусть этот "парень" знает своё место! Стручок!
          - Да ладно тебе! - обнял я её за плечи. - Ты слишком серьёзно его воспринимаешь. Сама же говорила: "животное", "неразумное". На него и обижаться-то стыдно.
          Она пожала плечами:
          - Зови, мне-то что?
          Я подошёл к двери и прислушался. Там было тихо.
          - Лори! - Я тихонько постучал.
          Отозвался он не сразу. Видать, характер выдерживал. Я уж было собирался разворачивать оглобли, когда дверь скрипнула и в приоткрытую щель просунулось вначале ухо, потом пол-головы.
          - Лори слушает... - прошелестел он с независимым видом.
          - Мужик, хватит дуться! - Я протянул ему руку. - Нам не имеет смысла ссориться: теперь ты всё равно от меня не избавишься. - Я мельком взглянул на Настю. Она сидела, будто ничего и не слышала, и всё то же выражение безмятежного счастья блуждало по её лицу. Она рассеянно отщипывала кусочки от торта и отправляла в рот. - Лори, ну же! Это судьба, пойми! И не стоит ей противиться!
          Вторая половина "мужика" выдвинулась из-за дверного косяка и оба его глаза, в которых, как мне показалось, стояли слёзы, уставились на меня. Ни дать, ни взять - обиженный ребёнок!
          - Судьба, говоришь? - мрачно осведомился он.
          Я кивнул и нагнулся, чтобы его лапка достала мою.
          - Ну что мне с вами делать? - Он со вздохом положил свою прохладную конечность на мою ладонь. - Ладно, уломали! - И тут же строго спросил: - Не всё слопали?
          - Да ну, что ты! Вот он, считай, весь целый! - Я показал на торт.
          Он вскочил на кресло и недоверчиво оглядел стол:
          - Хм! Действительно, всё цело. А чем же вы тогда тут занимались?
          Мы с Настей переглянулись и она сильно покраснела.
          - Дык это... О тебе всё переживали! - выкрутился я, одновременно "мазанув" по его самолюбию. - Всё думали-горевали: как ты там, зря обидели...
          - Во-во! - самодовольно подхватил тот, восприняв грубую лесть за чистую монету. От его печали не осталось и следа: он уже за обе щеки "наворачивал" угощение, запихивая его большими кусками. - Слышу умные речи!
          Тут Настя, видя, что лакомство исчезает с катастрофической быстротой, не выдержала:
          - Может, ты и о других подумаешь?
          Лори даже поперхнулся:
          - Это ещё о каких-таких "других"?
          - А ты разве здесь один? Мы, вообще-то тоже не против будем, если ты и нам позволишь присоединиться.
          Лори сыто икнул и отвалился на спинку кресла:
          - Да ладно, чего уж там! Потребляйте! - И недобро зыркнул в мою сторону: - Конкуренты-нахлебники!
          Настя возмутилась:
          - Ну скажи, как можно с этаким нахалом спокойно разговаривать?
          Лори пропустил её замечание мимо ушей, а я сказал:
          - Клин клином вышибают. Если ребёнок испытывает недостаток в сладком, засыпь его конфетами и он сам на них вскорости смотреть не захочет.
          - Это кто здесь "ребёнок"? - обиделся Лори. - Это я по-твоему, ребёнок? Да ты знаешь, сколько мне лет?
          - Неужели тоже две тысячи? - съязвил я и тут же спохватился, покосившись на Настю: намёк на деда, да ещё в не слишком уважительной форме. Но та, возмущённая поведением "любимца", не обратила внимания на мои слова. Как, впрочем, и Лори.
          - Только земных - два, - стал он загибать свои игрушечные пальчики. - Да наших одиннадцать. Итого - тринадцать! О!
          - Чёртова дюжина! - усмехнулась Настя. - То-то я и смотрю: кого ты мне напоминаешь в последнее время? В тихом омуте...
          - Вот видишь? Видишь? - вскинулся Лори, ища у меня поддержки. - Она опять на меня бочку катит! А ты говоришь: "Не дуйся"! Моё самолюбие такого обращения выдержать не в состоянии! А посему, сударыня, попрошу меня более не беспокоить!
          Он тяжело сполз с кресла и, переваливаясь, поплелся к своей двери.
          - Ишь ты! - усмехнулась Настя. - "Сударь"!
          - Между прочим, - остановился Лори в дверях, - до его прихода сюда, - он показал пальцем на меня, - мы с тобой душа в душу жили. А теперь тебя будто подменили!
          И он с чувством захлопнул дверь.
          - Вот тут он прав: меня подменили. - Она хитро прищурилась, скосив на меня глаза. - У меня теперь есть ты... - Она подсела ко мне на диван и приникла к плечу. - Мне так хорошо...
          Я обнял её свободной рукой, так как в другой держал чашку с чаем, и наши губы сами нашли друг друга...

*****


          Утром меня разбудил возмущённый писк.
          - Безобразие! - вопил Лори из-за двери, которую Настя, незаметно для меня, опять ухитрилась запереть на щеколду. - Вы на часы-то хоть смотрите?! Уже десять, а они всё дрыхнут! Вы жрать-то собираетесь?! Или решили с голоду помирать? Тогда при чём здесь я? У меня совсем другие планы!
          Я осторожно высвободил руку, на которой сладко посапывала Настя, и подошёл к двери как был, в костюме Адама.
          - Успокойся, дружище! - сказал я ему. - Сейчас что-нибудь придумаем!
          - "Дружище"! - передразнил он недовольно, но уже тоном пониже. - Что-то не припоминаю, когда это ты мне другом стал? Открывай!!! - снова перешёл он на визг, да ещё и ногами в дверь стал колотить. - Иначе я за себя не отвечаю!
          - Во разбуянился! - покачал я головой. - Припекло, видать!
          Я прошёл на кухню, открыл холодильник и выгреб оттуда горсть каких-то леденцов. Подумав, добавил ещё с десяток. Не жалко. Теперь-то уж в любой момент можно многократно пополнить запасы.
          - Угощайся, - сказал я "страдальцу", открыв дверь ровно настолько, чтобы мог пройти кулёк с конфетами. Но Лори это не устраивало, он непременно хотел знать, что же творится у нас в комнате? Но я мягко надавил на пипку его любопытного носа и сказал, закрывая дверь на запор:
          - Потерпи чуток. Не время ещё.
          Настя открыла глаза, сладко потянулась и послала мне воздушный поцелуй.
          - Мой миленький!.. - Она обвила мою шею руками и приникла губами к уху: - Как мне спалось сегодня!.. - шепнула она. - Как никогда!..
          - Слышала? - спросил я.
          - Что именно? - промурлыкала она.
          - Лори интересуется, чем мы тут занимаемся?
          Она фыркнула и села, прислонившись спиной к ковру.
          - Ему-то что за дело? - Глаза её нехорошо сузились.
          - Проголодался, - ответил я, любуясь её прелестной грудью, обнажившейся от неловкого движения. Мои руки ещё помнили сладость прикосновений к нежному телу и снова потянулись повторить пройдённое.
          - Ненасытный ты мой! - шутливо шлёпнула она по моей руке. - Не смущай! Дай мне одеться. Так смотришь...
          - Как?
          - Вот-вот проглотишь! Отвернись!
          Но я и не подумал. Зрелище было настолько зачаровывающим, что отвести глаза просто сил не было.
          - У, проказник! - озорно сверкнула она глазами и, отбросив одеяло, стала торопливо одеваться.
          - Ну и чем же мы сегодня будем заниматься? - спросила она, покончив с туалетом. Простенькое платьице как-то особенно подчеркивало её природную красоту.
          - Есть одна мысля, - сказал я. - Но вначале давай удовлетворим страждущего. Да и я не против чего-нибудь перехватить.
          - Бу сделано! - взяла она под козырёк и, чмокнув меня в щеку, выпорхнула на кухню. - Выпусти пленника-то! - крикнула она уже оттуда.
          Наскоро ликвидировав следы ночного приключения, я подошёл к двери Лори и нарочито громко щёлкнул задвижкой: мол, путь свободен. За дверью стояла мёртвая тишина. Но звать я его не стал: не было охоты опять вступать с ним в полемику по какому-либо пустячному поводу.
          У меня внезапно возникло непреодолимое желание поближе познакомиться с содержимым книжного шкафа. А именно с той его частью, где стоял музыкальный комплекс.
          Я осторожно отворил дверцы шкафа и глазам моим предстали совершенные формы импортной аппаратуры. Изучив надписи на лицевых панелях, я отыскал кнопку сети. Когда мой палец прикоснулся к ней, то колонки, упрятанные где-то по бокам шкафа, басовито гупнули.
          Рядом с проигрывателем в ряд стояли пластинки. Ещё те, виниловые. Я наугад вытащил одну из них и прочитал: "П.И. Чайковский. Концерт для скрипки с оркестром". Название ничего мне не говорило. Само собой, я был в курсе, кто такой Чайковский, но никаких эмоций во мне это не возбуждало, кроме притянутого за уши со школьной скамьи дешёвого патриотизма. Я по собственному опыту знал, что музыку надо пропустить через себя, только тогда можно составить о ней определённое мнение - нравится или нет. А то, что там какой-то дядя сказал...
          Ну что ж, займёмся музликбезом. Чай, оно не в первый раз - самого себя заставлять вникать.
          Игла опустилась на пластинку и после некоторой паузы по комнате поплыли таинственные звуки оркестрового вступления. А когда зазвучала скрипка, у меня будто что-то защемило в груди. Я заинтересованно хмыкнул и сел в кресло.
          Хитросплетения мелодии, которые вырисовывала безутешная скрипка, её замысловатые импровизации, ухитрявшиеся перебрать самые немыслимые варианты звучания простенькой на первый взгляд темы, неожиданно увлекли меня. Видимо, настрой был в тот момент соответственный, что так легко "пошла" у меня такая сложно построенная музыка. Тема расширялась, становилась глубже и как-будто ближе мне. Я с удивлением отметил, что она не вызывает в моей душе, "отравленной" жёсткими ритмами хард-рока, отторжения. Напротив, на ум пришли ассоциации с манерой игры дяди Блэкмора. Что-то глубоко родственное уловил я в желании выжать из темы все соки до последней капли, чтобы уж не оставалось ничего недоигранного, не преподнесённого слушателю с самых невероятных ракурсов.
          Звук скрипки, её этакий интимный напор, если здесь применимо это неуклюжее слово, и отзывающийся на каждое её движение оркестр сплетали фантастический узор, который безо всякого усилия ложился в самую глубину моей души, чем вызывал там несказанное удовольствие и какой-то удивлённый переполох. Я не могу это объяснить, но наблюдал я за собой как будто со стороны и, сказать по правде, себя, любимого, не узнавал: музыка явно нравилась мне. Не то слово - я был от неё в восторженно-удивлённом оцепенении. Ведь до сих пор, заслышав звуки классической музыки, я поспешно переключал телевизор на другую программу, даже не давая себе труда вслушаться и попытаться понять и составить собственное мнение. И вдруг - такое мощное откровение!
          У меня вдруг закралось подозрение: а не "работа" ли это браслета? Но я тут же отмёл его: ведь дед говорил, что браслет лечит тело, не затрагивая душу. Так что он тут ни при чём. Это уже я сам.
          При этом соображении я даже грудь выпятил: и мы чегой-то могём! Растём, однако!
          И тут же с досадой поморщился: мелко! Не о том думаешь!
          Музыка звала к чему-то возвышенному, большому, хоть и не определённому. Но кто сказал, что музыку возможно описать словами? Я где-то слышал выражение, что это язык, с помощью которого Бог общается с человеком. Язык эмоций, перевода которому не требуется. И сейчас я оценил это в полной мере.
          Окрылённый своим открытием, я не заметил, как в комнату тихо вошла Настя и присела на краешек дивана. Она, видимо, поняла, что творилось со мною и боялась спугнуть наваждение.
          Сторона пластинки кончилась и я затуманенным взором оглянулся на неё:
          - Ты знаешь... А у меня - событие...
          - Знаю, - кивнула она и подсела ко мне на подлокотник. - Тебе понравилась эта музыка. - Она голосом выделила слово "эта".
          - Как будто надлом какой произошёл в душе, - продолжал я задумчиво. - Будто корка какая-то треснула и туда хлынул поток чего-то большого, светлого... Нет, - встряхнул я головой, - не умею объяснить! Но чувствую сильно.
          - Тут и объяснять нечего, - с улыбкой молвила Настя. - Я сама такая. И я за тебя очень рада. - Она наклонилась ко мне, намереваясь поцеловать, но тут за нашей спиной раздался знакомый шелест:
          - Воркуют голубки! Музычку они слушают! А есть мы сегодня будем?
          Настя сморщила свой хорошенький носик и сказала, не поворачивая к нему головы:
          - Ты просто невыносим! - Она резко встала и пошла на кухню, бросив на ходу: - Обжора!
          Лори на этот раз пропустил её слова мимо своих замечательных ушей. С кошачьей грацией он вспрыгнул на кресло и потянулся к столу в надежде чем-нибудь поживиться. Но ваза была пуста, а на столе лежали в живописном беспорядке мои пластинки.
          - Духовная пища! - презрительно скривился он. - Ею сыт не будешь! - Он погладил свой живот и вздохнул: - Вы, друзья, меня сегодня просто разочаровали!
          - Да ну? - Я с улыбкой наблюдал за его "страданиями". - И чем же?
          - "Чем"-"чем"! Пренебрежительным отношением к режиму питания! - Он гневно сверкнул своими "фарами". - Это же уму непостижимо: на часах уже одиннадцать, а я и маковой росинки во рту не держал!
          - Я ведь леденцов тебе давал.
          - Сладости - вопрос особый! - поучительно просипел он. - Это и не еда вовсе, а топливо для моего мозга. Вот здесь, - он пальчиком постучал по своей ушастой голове, - зреют великие планы! И сладости помогают активизировать этот благородный процесс. А еда питает тело! Нет, - печально сложил он лапки на животе, - разладилась система. Дед такого безобразия не допускал.
          - Кормил регулярно?
          - Представь себе! - Иронии в моём голосе он не уловил. - И сам любил покушать и меня побаловать не забывал.
          - Успокойся, - в комнату вошла Настя с тарелками на подносе. - Умереть мы тебе не дадим.
          - Льщу себя надеждой, - ядовито осклабился он и с жадностью набросился на содержимое поставленной перед ним тарелки.
          Мы с Настей переглянулись и я ей подмигнул.
          - А что за планы такие зреют в твоей голове? - как бы между прочим, поинтересовался я.
          - Не пришло ещё время объявлять о них! - важно пробулькал он, подняв указательный пальчик лапки, в которой он цепко держал кусок хлеба. - Всему свой черёд!
          Выражение его мордочки при этом было до того потешным, что мы не выдержали и прыснули со смеху.
          Он прервал трапезу, положил ложку и, приподнявшись над столом, опёрся о него лапками:
          - Ах, так вы ещё и насмехаетесь?! Не верите, что Лори на что-либо способен?! Так знайте, что вы ещё станете свидетелями того, как просто Лори станет великим Лори! - Произнеся эту торжественную клятву, он внезапно потух, сел на место и вновь уткнулся в тарелку. - Ваше счастье, - пробулькал он оттуда, - что в этих планах вы оба играете не последнюю роль, а то бы я после этих ваших усмешечек в мой адрес больше с вами дела не имел.
          - Куда б ты делся! - усмехнулась Настя. - Голод - не тётка! Боевиками сыт не будешь!
          - А с едой как раз проблем и не будет, - как бы ни к кому и не обращаясь, медленно проговорил он, не забывая при этом размеренно работать ложкой. - Её мне будут приносить, смиренно потупив очи и преклонив колени!..
          - Это становится просто интересным! - Я опять мельком взглянул на Настю. - Может, просветишь, великий Лори, не нас ли ты имеешь в виду?
          - Э! - небрежно махнул он лапкой. - При чём здесь вы? - Он даже не замечал комизма ситуации. - У меня будут тысячи… нет! миллионы подданных! И все будут боготворить и беспрекословно подчиняться любой моей прихоти! - Его по-моему даже затрясло от предвкушения такой безграничной власти.
          - Эк, размахался, бедолага! - осадила его изумленная Настя.
          А я продолжал исподтишка "раскручивать" его:
          - Это где ж ты наберёшь такую прорву фанатов?
          Он вдруг как-то сник и огрызнулся:
          - Места надо знать! И вообще, - он странно посмотрел мне в глаза, - у меня на тебя особый рассчёт. Так что давай не будем. - Он сполз с кресла и обернулся к Насте: - Спасибо за угощение! - И поковылял к себе.
          - Батюшки! - всплеснула руками Настя. - Что я слышу? Ей-богу, я сейчас упаду!
          - Что такое? - спросил я, тоже слегка обалдевший от заявлений лопоухого кандидата в мировые лидеры.
          - Как "что такое"? Ведь от этого нахала слова доброго не услышишь, а тут: "Спасибо!"
          - А вот и неправда! - возразил "нахал", обернувшись. - Раньше я культурным был.
          - А теперь-то что стряслось?
          - Но ведь и ты стала - не сахар!..
          Сказав это, он повернулся и исчез за дверью. И тотчас же оттуда донеслись звуки стрельбы и завывания сирен.
          - Видал? - хмыкнула Настя. - Ревнует!
          - Да ладно, - вздохнул я. - Бог с ним. Это его проблемы. Давай-ка свои решать. Нам с тобою надо определиться.
          Наверное, я произнёс это слишком мрачно, потому что Настя побледнела.
          - Не пугайся, - я взял её руку в свою. - Это не так страшно, как ты думаешь... - Я помолчал пару секунд, собираясь с мыслями.
          - Я... слушаю... - странным голосом произнесла она. Рука её как-то сразу напряглась.
          - Настенька! - торжественно начал я. - Чтобы между нами не было недомолвок и недоговорённостей... - Я вдруг увидел, что глаза её округлились и заблестели. - Да что с тобой?! - притянул я её к себе. - Я ведь замуж тебе предлагаю!
          - А… - выдохнула она и подняла на меня полные слёз глаза. - А я уж грешным делом...
          - ...подумала, что взял своё и теперь ищу повод смыться? - продолжил я за неё и, увидев, что она, потупившись, едва заметно кивнула, покачал головой: - А ещё говорила, что хорошо меня знаешь!
          - Ну я же не видела, как ты с женщинами... обходишься... - покраснела она, не найдя более точное определение. - После того...
          - А тут и видеть нечего: ты у меня - первая. Могла бы и сама догадаться.
          - Ну и как бы я догадалась? Ты ж сам видел... - Она покраснела ещё сильнее. - Я тоже... Ты у меня тоже... Ну ты понял! - рассердилась она.
          - Но ты так и не ответила на вопрос, - напомнил я.
          Она хитро прищурилась:
          - Мог бы и сам догадаться!
          - Значит, "да"?
          Она привстала на цыпочки и приникла губами к моим. Потом на секунду оторвалась, чтобы прошептать:
          - Неужели ты мог подумать, что я скажу "нет"?
          И вновь оккупировала мой рот, не давая вымолвить мне ни слова.
          - Да погоди ты! - со смехом увернулся я. - Давай это дело оформим документально.
          Она слегка опешила:
          - Что? Прямо сейчас?..
          - А чего тянуть? Сегодня же и подадим заявление. - Я сильно прижал её к себе и прошептал в самое ухо: - Хочу, чтоб ты вся принадлежала только мне!
          Она удивлённо отстранилась:
          - Я и так вся твоя... - В глазах её стояли счастливые слёзы.

*****

Другие произведения автора:

Браслет-1-03. ''Муза на чердаке''

Браслет-1-25. Не ходил бы ты, Ванёк, во солдаты...

Браслет-4. 07. Гонец