НАШЕСТВИЕ (40)

8 июля 2014 — Лев Казанцев-Куртен

(продолжение)

Начало см. Агент НКВД

ПРИКАЗ И ЕГО ИСПОЛНЕНИЕ

1.

Шифрограмма из ГУКР «СМЕРШ» от 2 октября 1943 г.:

«Располагаете ли вы возможностью добыть материалы по работе немецких ученых по программе «урановой» бомбы? Отец».

Павел, прочитав шифрограмму, задумался. Родственная связь Кэт с фон Уткунгеном вселяли в Павла надежду на более тесное знакомство с бароном-физиком. Иного способа, который позволил бы стороннему человеку проникнуть в исследовательский центр, где проводились интересующие Москву работы, он пока не видел. Даже невинный вопрос по поводу проводимых в нем исследований, заданный ради простого любопытства, обязывает фон Уткунгкена сообщать о любознательном лице гестапо. Само местонахождение центра было строжайше засекречено. Правда, то, что Георг регулярно наведывался к Кэт с ревизией имущества и ценностей, находящихся в ее «временном пользовании», как определил их умерший владелец и супруг Кэт, позволяло предположить, что исследовательский центр находится недалеко от Берлина.

Павел уже собирался написать ответ Москве, но смутно мелькнувшая в его голове мысль остановила руку. Только через трое суток ушел его ответ, адресованный «Отцу»:

«Для выполнения вашего задания по «урановой» бомбе мне понадобятся помощники: опытный летчик, знакомый с управлением немецких самолетов, в частности «хейнкеля», штурман, радист и стрелок. Один или, лучше, двое должны хорошо владеть немецким языком, обладать навыками рукопашного боя и бесшумным устранением противника. Рысь»,

Просьба Рыси к руководству «СМЕРШа» представляла определённую сложность. Если опытного летчика найти можно было без особенных трудностей, то пилоты, знакомые с управлением «хейнкеля», на земле не валялись. А чтобы он еще в совершенстве владел и немецким языком и навыками рукопашного боя?
Куприн сердито кинул лист с шифрограммой в красную папку.

Абакумов прочитал, поданную ему Куприным шифрограмму, поднял голову, вдавил тяжелый взгляд своих голубовато-серых глаз в подчиненного и медленно, словно укладывал бетонные плиты, проговорил:
– Найдите, полковник, хоть под землей опытного летчика, владеющего немецким языком, посадите его на трофейный «хейнкель», пусть обучается, но подальше от фронта; штурмана заберите из полка дальних бомбардировщиков, уже летавшего бомбить Берлин; радиста и стрелка отберите из тех, кто уже подготовлен для работы в диверсионно-разведывательном отряде. Они владеют приемами рукопашного боя, обучены бесшумному устранению противника, кое-кто владеет немецким языком. Возьмите лучших. Через два месяца группа должны быть готовы к отправке.
– Но мы, товарищ комиссар второго ранга, не в курсе того, что задумал Лунин, – ответил Куприн.
– Я полагаю, что ему там, на месте, виднее, полковник, – закончил разговор Абакумов.

2.

Павел понимал авантюрность своего плана. Но именно его фантастичность могла обеспечить осуществление задуманного. Получив положительный ответ на свой запрос из Москвы, Павел приступил к действию. В этом невольно ему помогла Кэт. Придя к ней в очередной раз, он застал ее в расстроенных чувствах. Со слезами на глазах она сказала Павлу, что Георг продолжает домогаться ее.

– Раз не хочешь быть моей законной женой, стань моей любовницей, – потребовал он от Кэт и пригрозил: – В противном случае, я найду на тебя управу.
– Не расстраивайся, – сказал Павел и пообещал: – Что-нибудь придумаем, милая.

Не сразу, но после того, как Кэт, утешенная Павлом, с небес блаженства опустилась на грешную землю, сотрясаемую отдаленными разрывами английских бомб, он сказал:
– Кажется, я кое-что придумал.
– Что? – встрепенулась Кэт и взглянула на Павла.
– Не знаю, согласишься ли ты.
– Соглашусь на всё ради того, чтобы этот извращенец отстал от меня.
– У меня в подчинении есть одна русская. Она вполне может сойти за мальчика.
Кэт задумалась. Павел, выждав минуту, спросил:
– Тебя что-то смущает?
– Западет ли он на русскую? – с сомнением ответила Кэт.
– Попытка – не пытка, – улыбнулся Павел. – Внешне она недурна и ей двадцать лет.
– Что ж, попробовать можно, – согласилась Кэт. – Мы же ничего не теряем.
– Тогда на ближайшую вечеринку я приду с нею. Не ревнуй меня. Она не в моем вкусе.

3.

Самое сложное в плане Павла был разговор с Еленой Шуховой с просьбой попытаться соблазнить фон Уткунгена. Она не сразу поняла, чего от нее хочет «майор Шульц», а когда его слова дошли до ее сознания, то мрачно проговорила:
– Вы хотите, чтобы я подставляла ему свою задницу?
– Я не имею права отдать тебе такой приказ, но от твоей попы сейчас зависит жизнь тысяч людей. Сверхмощная бомба, над которой работают немцы, вот-вот будет готова. Одной такой бомбы, по словам фон Уткунгена, будет достаточно, чтобы снести половину Москвы и уничтожить ее жителей. И они это сделают, если мы не остановим их. Мы – это ты и я.
– А по-иному им нельзя помешать?
– Я не вижу иного способа. Давай, попробуем. Может, до попы дело не дойдёт.

Елена, скрепя сердце, согласилась. Павел отнес ее новенький комплект формы офицера РОА портному, чтобы тот подогнал по фигуре девушки. Когда Елена надела на себя френч с погонами поручика, коротко, по-мужски подстриженная с боковым пробором в гладко причесанных волосах, она и впрямь стала походить на прелестного юношу с печальными глазами.

4.

Георг фон Уткунген обратил внимание на красивого юношу в незнакомой форме, сопровождавшего «майора Шульца». И не только он. Даже посвященная в план Кэт не сразу поняла, что перед нею девушка, а не мальчик, надевший военную форму. Фон Уткунген поинтересовался:
– Майор, откуда у вас появился такой прекрасный юноша? Он болгарин?
Павел, взяв фон Уткунгена под локоть, отвел в сторонку.
– Барон, я открою вам секрет. Это не юноша, а русская девушка, только с мальчишескими замашками, решившая мстить тем, кто ограбил её родителей.
– Майор, вы с нею?.. – фон Уткунген замялся. – В общем, у вас с нею…
– Вы хотите узнать: не любовница ли она моя? – усмехнулся Павел. – Отвечаю: нет, барон. Елена не в моем вкусе.
– Тогда… – фон Уткунген снова замялся, но договорил: – …тогда я хотел бы стать ее патроном, если вы не возражаете.
– Простите, барон, но здесь я ей не командир. Тут уж вы сами.

Павел представил фон Уткунгена Елене, и тот уже не отходил от нее весь вечер и смотрел на Елену плотоядными глазами.

– Он противен мне, герр майор, – сказала Елена. – У него мокрые ладони.
– Да, он противен, – согласился Павел. – Отменим этот вариант.
– У вас есть другой, герр майор? – поинтересовалась Елена.
– Нет, но я что-нибудь придумаю. Жизнь подскажет.
– На «авось» рассчитываете?
– На удачу, дорогая, на удачу.
– Я постараюсь справиться со своими чувствами, герр майор. Он меня пригласил в ресторан. В следующую субботу.

5.

Шифрограмма из ГУКР «СМЕРШ» от 8 декабря 1943 г.

«Готовы ли вы принять затребованную вами группу до 20 декабря? Отец».

Ответная шифрограмма агента Рыси из Берлина от 10 декабря 1943 г.:

«Готовы. Квартира по адресу: Берлин, Вильгельм-штрассе, дом 49, кв. 6. Пароль: «Я слышал, вы продаете альбом гравюр Дюрера». Отзыв: «У меня его уже покупают, но если вы заплатите больше, я уступлю его вам». Пароль: «Я готов заплатить 400 марок, но если он в хорошем состоянии». Отзыв: «Он в отличном состоянии. Отдам за 450 марок». Уточните день прибытия. Рысь».

Шифрограмма из ГУКР «СМЕРШ» от 14 декабря 1943 г.:

«Группа прибудет в Берлин между 20 и 23 декабря. Встречайте. Отец».

Ответная шифрограмма из Берлина от 16 декабря 1943 г.:

«К приему готовы. Ждем. Рысь».

6.

На перрон железнодорожного вокзала Минска вышли четверо, возглавляемые молодым гауптманом в утепленной шинели и в фуражке с вязаными шерстяными наушниками, рядом с ним шли два офицера-власовца – капитан и подпоручик, четвертый был ефрейтор. Гауптман шел с пустыми руками, зато его спутники тащили каждый по чемодану. Самый большой и красивый чемодан нес ефрейтор. Они направились к поезду, отправляющемуся в Берлин. Поезд состоял из грузового вагона, шедшего сразу за паровозом, за ним шли три санитарных, далее пять пассажирских и в хвосте были прицеплены пять теплушек для отправляемых на работу в Германию жертв полицейских облав.

– Ваши проездные документы, герр гауптман, – остановил гауптмана и его спутников патрульный офицер, обер-лейтенант. За ним стояли два солдата в касках, с автоматами в руках и с замерзшими посиневшими лицами. Мороз сегодня был настоящий, крепкий, русский.

Гауптман вынул из внутреннего кармана шинели портмоне, из него – коричневую служебную книжку и командировочный лист.

Обер-лейтенант, не снимая перчаток, неловко раскрыл книжку, прочитал: «Рейхер Бруно, гауптман, организационный отдел Верховного главнокомандования». Подняв глаза на гауптмана, обер-лейтенант с завистью подумал, что тот сейчас поедет в теплом вагоне в Берлин, подальше от фронта, где его, наверняка, ждет молодая жена. Сам обер-лейтенант не был в своем Мекленбурге с осени сорок первого, когда провел там отпуск после ранения. Благодаря этому ранению он получил назначение в комендантскую роту при минской комендатуре. Но все равно, это так далеко от дома и так холодно.

Из командировочного листа следовало, что «гауптман Бруно Рейхер сопровождает капитана РОА Петренко и подпоручика РОА Завитушкина в Берлинский отдел русской пропаганды при ОКХ и прикрепленный к ним переводчик ефрейтор Штраус».

Обер-лейтенант слышал о генерале Власове, видел власовцев с такими же странными черными погонами с синим просветом. Он вернул документы гауптману, козырнул и замерзшими губами пожелал ему доброго пути.

Вагон, в который они вошли, был не из самых комфортных, хотя и купейный, не очень теплый, не очень чистый, вонял углем, дезинфекцией и сортиром.

Группа заняла свободное купе. Едва закрылась дверь, гауптман приказал ефрейтору раздобыть у проводника кипяток.

– В этих немецких эрзацных шинелях вы дадите дуба, – сказал он. – Нужно погреть внутренности. Заодно, разведай, на всякий случай, кто наши соседи.

Проводник сказал ефрейтору, что кипяток он даст, но заварки нет, и чая не будет.
Ефрейтор ответил ему, что у них есть своя заварка и поинтересовался, когда поезд прибудет в Берлин.

– Если партизаны нам не помешают, то завтра около полудня.
– Прекрасно! – воскликнул ефрейтор. Он говорил по-немецки правильно, но акцент выдавал в нем выходца из Прибалтики. – В кои веки смогу отоспаться.

Проходя мимо соседнего купе, дверь которого была распахнута, ефрейтор увидел четырех офицеров-фронтовиков, собиравшихся выпить. На столике у окна лежала горка продуктов и среди них торчала бутылка шнапса. Дверь второго соседнего купе была закрыта. Ефрейтор негромко стукнул. Услышав: войдите, он отодвинул дверь в сторону и, увидев перед собой полковника, вытянулся в струнку.

– Герр оберст, у нас с герр гауптманом не оказалось при себе консервного ножа – отчеканил ефрейтор. – Не одолжите ли нам на несколько минут.
– Якоб, – сказал полковник стелившему постель денщику, – найди, где у нас консервный нож. Дай ефрейтору.

Вернувшись в купе, ефрейтор доложил гауптману Рейхеру о соседях и о кипятке.
Поезд уже начал мерно и неторопливо отсчитывать стыки на рельсах. Ранние сумерки прятали окружающий мир.

– Не раздеваться, – приказал Рейхер. – Партизаны нам могут устроить сюрприз. В бой, если он произойдет, не вмешиваться, беречься от пуль и осколков. Помните, что мы обязаны выполнить задание и нам приказано вернуться домой живыми.

Проводник принес им чайник с кипятком, поставил на стол. Гауптман протянул ему пакетик с чаем.

Проводник благодарно принял его и пообещал вскипятить для них еще чайник.

7.

Опасался Павел, что Диле заартачится и откажет ему в своей помощи. Он долго обдумывал, как провести бригаденфюрера. Он «признался» Диле, что работает на английскую разведку и что для одной операции ему потребуется самолет рейхсфюрера. Услышав неожиданное признание Павла, Диле был им изумлен. Однако обещание, что когда для Германии настанет час расплаты, англичане зачтут ему его помощь в этой операции, соблазнило эсэсовца. Он дал согласие.

– Я понимаю, чем тебе грозит угон личного самолета рейхсфюрера, поэтому англичане предлагают тебе улететь с этим самолетом, – сказал Павел – Мы инсценируем твое похищение.
– Ерунда, – отмахнулся Диле. – За самолет, за его экипаж и за аэродром отвечаю не я. Они в ведении штаба Геринга. Пусть он и отдувается.

8.

Павел, получив шифрограмму из Москвы от 8 декабря, на следующий же день снял трехкомнатную квартиру на втором этаже в доме старинной архитектуры в центре Берлина на имя инженера Вильгельма Рейса, служащего в «организации Тодта». Он предупредил домовладельца, пожилого толстячка с розовым лицом, что сам находится в постоянных разъездах, поэтому бывать дома будет редко, но к нему могут приезжать и жить его друзья и родственники. Хозяин не возражал:
– Это ваше дело, герр инженер. Мое – вовремя получить с вас квартплату.

Ко дню прибытия группы, Павел отправил дежурить на квартиру Елену.

9.

Поезд из Минска прибыл около полудня 21 декабря, как и обещал проводник ефрейтору Штраусу. Впрочем, настоящее имя ефрейтора Индрикис Берзиньш.

Из служебной характеристики Индрикиса Берзиньша.

Родился он в Риге. В тридцать девятом окончил гимназию и поступил в университет. В начале сорокового попал в тюрьму за участие в антиправительственной демонстрации. Советская власть освободила его. Осенью сорокового Индрикис вступил в комсомол. Летом сорок первого добровольцем пошел на фронт. Под Москвой он был ранен. После госпиталя получил направление на командирские курсы, оттуда был переведен в школу особого назначения, по окончании которой дважды направлялся в тыл противника в составе диверсионно-разведывательных групп в качестве радиста. Лейтенант. Награжден орденом Красной Звезды. Свободно владеет немецким языком. Не теряется в сложных ситуациях. Отлично владеет приемами рукопашного боя. Отличный стрелок.

Гауптман Рейхер и в самом деле был капитаном, но Красной армии, командиром диверсионной группы и звали его Антон Сергеевич Марков.

Из служебной характеристики Антона Сергеевича Маркова.

Родился в Кашире в 1915 году. После окончания школы и педагогического института работал учителем немецкого языка в средней школе в Кашире. В июле 1941 призван в Красную армию. Командовал взводом разведки. После окончания диверсионно-разведывательных курсов был назначен командиром диверсионной группы. Неоднократно выполнял сложные задания командования. Не теряется в сложных ситуациях. Владеет приемами рукопашного боя. Отличный стрелок. Свободно владеет немецким языком. Награжден орденами Боевого Красного Знамени и Красной Звезды. Член ВКП (б). Женат, имеет дочь пяти лет.

Под формой капитана РОА укрылся майор авиации, командир эскадрильи дальних бомбардировщиков, дважды побывавший в берлинском небе с грозными подарками для фюрера, Иван Панфилович Сиволобов.

Из служебной характеристики Ивана Панфиловича Сиволобова.

Из крестьянской семьи. Возраст 34 года. В 1932 году окончил Ейскую летную школу. Летал на различных типах военных самолетов, включая бомбардировщики. Опытный летчик. Дважды вылетал на бомбардировку Берлина. Майор. Командир эскадрильи ТБ. Награжден двумя орденами Боевого Красного Знамени и орденом Красной Звезды. Член ВКП (б) с 1940 года. Не теряется в сложных ситуациях. Женат, имеет сына 8 лет и дочь 5 лет.

Подпоручик РОА Завитушкин в жизни тоже имел другое имя – Леонид Олегович Лозовой. Он был старшим лейтенантом авиации, штурманом дальних бомбардировщиков и летал под началом майора Сиволобова.

Из служебной характеристики Леонида Олеговича Лозового.

Родился в 1918 году в Рязани. В 1940 году окончил летное училище по специальности штурман. В полк дальних бомбардировщиков переведен в мае 1943 года. Участвовал в бомбардировках Берлина. Старший лейтенант. Награжден орденом Красной Звезды. Член ВЛКСМ. Холост.

Все четверо они были отобраны полковником Куприным. Все четверо согласились участвовать в необычной для себя операции – добраться до Берлина и угнать оттуда «хейнкель» и доставить в Москву какого-то важного немца.

– Доставить немца живым, в целости и сохранности. Его гибель означает одно – провал операции – сказал им Куприн.
– Постараемся и сами вернуться и немца сохранить, – пообещал Куприну капитан Марков, назначенный старшим группы.
–В Берлине поступаете в распоряжение нашего человека, опытного разведчика, – предупредил Куприн Маркова. – План операции он изложит вам на месте.

Дорога группы капитана Маркова в Берлин началась на подмосковном аэродроме. Транспортный самолет с грузом и пассажирами вылетел в партизанскую зону. Из партизанской бригады, не задерживаясь, группа в трофейном «опеле» незадолго до отправки берлинского поезда прибыла в Минск.

10.

Вторые сутки Елена Шухова с волнением ожидала «гостей» из Москвы. Москва. Какая она сейчас? Когда она с диверсионно-разведывательной группой в октябре сорок первого года уходила за линию фронта Москва провожала ее, ощетинившись «ежами», противотанковыми надолбами, заваленными мешками с песком витринами магазинов, плакатами «РОДИНА-МАТЬ ЗОВЕТ!» и тяжелым вопросом в глазах москвичей: что нас ожидает?

Отвыкшая от уединения и ничего неделания за прошедшие два года Елена не находила себе места, переходя из комнаты в комнату уютной квартиры. То сидела в кресле, то ложилась на диван, то выбегала в переднюю, когда ей казалось, что кто-то поднимается по лестнице, то смотрела в окно на пробегающие автомашины и автобусы, на проходящих мимо людей. Так прошел первый день ожидания. Его скрашивала только мысль, что больше никогда она не увидит, домогавшегося ее фон Уткунгена.

На второй день, к полудню, Елену охватило беспокойство: не произошло ли что с ожидаемыми московскими гостями – дорога долга и полна опасностей. Почему-то ей вдруг вспомнилось, что сегодня день рождения товарища Сталина. Этот день они в школе отмечали торжественным вечером, песнями и стихами, посвященными Вождю. В декабре сорокового года они всей школой написали поздравительное письмо Иосифу Виссарионовичу и отправили по адресу: «Кремль, товарищу Сталину». Как давно это было…

…Звонок разорвал тишину квартиры неожиданно. Елена, прилегшая на диван, взметнулась и, не надевая тапочек, в одних чулках, метнулась в переднюю и распахнула дверь. Она увидела на пороге немецкого офицера, гауптмана. Офицер настороженно посмотрел на Елену, затем окинул взглядом пространство позади нее и по-немецки спросил:
– Я слышал, вы продаете альбом гравюр Дюрера.
Елена от радости онемела. Она схватила гауптмана за рукав и потащила в квартиру. Гауптман вырвался из ее цепких пальцев. Девушка показалась ему сумасшедшей.
– У меня его уже покупают, – с волнением, проглотив ком, застрявший в горле, просипела Елена, – но если вы заплатите больше, я уступлю его вам.
– Я готов заплатить 400 марок, но если он в хорошем состоянии, – продолжил гауптман.
Елена и бросилась к нему на шею.
Гауптман отстранился и негромко потребовал:
– Закончите, как положено.
Елена отпустила гостя и проговорила:
– Он в отличном состоянии. Отдам за 450 марок.
– Так-то, – сказал гауптман и переступил порог квартиры.

С верхней площадки сбежал немецкий ефрейтор, с нижней поднялись капитан и подпоручик в форме Русской освободительной армии и вошли следом за гауптманом.

– С паролем не шутят, милая девушка, – произнес гауптман. – Мы могли бы и прикончить тебя, подумав, что здесь засада.

Елена, немного оправившаяся от шока, ответила:
– Я так ждала вас… растерялась.

11.

Операция по похищению фон Уткунгена вступила в свою активную фазу. Павел раскрыл Маркову и его товарищам свой план. На следующий день, 22 декабря на конспиративную квартиру Павел приехал вместе с Диле. Гости с удивлением смотрели на настоящего бригаденфюрера СС. Правда, предупрежденные Павлом, они разыгрывали из себя английских агентов. Диле не знал английского, а гости благоразумно молчали, кроме капитана Маркова и лейтенанта Индрикса Берзиньша, говоривших по-немецки, что Диле воспринял, как само разумеющееся.

Диле детально рассказал о системе охраны аэродрома, набросал его план и план здания, где размещался дежурный экипаж «хейнкеля». Тут же Марков и Берзиньш обсудили вопросы по проникновению группы на территорию замка и затем аэродрома, по нейтрализации охраны и экипажа.

В конце обсуждения операции Марков для пущей важности даже бросил несколько фраз Павлу по-английски.

– Майор Джонс предлагает тебе покинуть Берлин вместе с ними, – пояснил Павел Диле.
– Я не отвечаю за аэродром и все, что на нем происходит, майор, – ответил Диле Маркову. – А находясь здесь, я думаю, вам еще могу пригодиться.
– Что ж, вы, может быть, и правы, генерал. Вы храбрый человек, – сказал «англичанин».

Операция была назначена на 24 декабря.

12.

Елена 23 декабря должна была утром позвонить фон Уткунгену, но тот опередил ее и позвонил сам. Барон предложил Елене провести Рождественский вечер вместе – сначала в ресторане «Адлон», а закончить у него дома. Встреча была назначена на три часа дня на тихой улочке, недалеко от станции метро «Zoo» – «Зоопарк».

Павел пожелал успешного завершения операции и простился с Марковым и его группой. С собой они увозили и сделанные Павлом фотокопии личных дел агентов, подготовленных на длительное оседание в России.

– Прихватите с собой и бригаденфюрера, – попросил Павел. – Он самонадеянно считает, что похищение личного самолета Гиммлера его не касается и наказание обойдет его стороной. Я же уверен, что Диле окажется крайним. Допросов в гестапо, я уверен, он не выдержит и спалит меня.

В восемнадцать тридцать поднялся в воздух и взял направление на север личный «хейнкель» рейхсфюрера, увозя барона фон Уткунгена, одного из творцов немецкой атомной бомбы и бригаденфюрера Диле, возмущенного наглостью «англичан», принудивших и его покинуть Германию.

В девятнадцать часов в замке «Черных рыцарей» была объявлена тревога. В двадцать один час двадцать минут один из адъютантов Гиммлера, разыскивая бригаденфюрера Диле, приехал в Карл-Хорст, где за праздничным столом сидела семья графа фон Шерера. Отсутствовал только Диле, но причину его отсутствия никто не знал, а Павел промолчал.

13.

Павел весь вечер не находил себе места. Хотя майор Марков и заверил его, что он не видит сложностей в предстоящей операции, но могли возникнуть всякие непредвиденные обстоятельства. Если операция провалится, если Диле попадет в лапы гестапо, то тогда не поздоровится и «английскому шпиону» фон Таубе. А война еще не кончилась.

– Не беспокойтесь, герр майор, – попыталась успокоить его Елена, тоже полная тревоги за ребят, которые сейчас там, в замке «Ордена черных рыцарей» довершают операцию, которую начали они с майором. – Все будет хорошо.
– Надеюсь, – ответил Павел. – Вроде ничего не упустили из виду. И, когда мы одни не называй меня «герр майор». Я – Пауль.
– Хорошо, Пауль,– согласилась Елена. – Мне нравится ваше имя.
Павел потер виски, потом сдавил их.
– У вас болит голова?
– Болит, – ответил Павел. – От нервов. Ничего, пройдет.
– Когда я училась в школе, у меня тоже часто болела голова. Я даже не могла делать уроки. Тогда ко мне сзади подходила мама и делала вот так. И боль проходила – Елена подошла к Павлу, положила его голову себе на грудь и стала гладить по волосам и легонько потирать виски.
И впрямь, Павел почувствовал, что боль в них тает, растворяется, словно сахар в горячей воде.

– Ты прости меня за то, что я тебя толкнул к этому мерзавцу Уткунгену, – сказал Павел. – Я ничего не мог придумать лучшего, чтобы зацепить его на крючок… Я понимаю, как было тебе сложно увертываться от его притязаний.

Елена смотрела на него широко распахнутыми глазами, и он погрузился в их бездонную синеву. На ресницах девушки задрожали две крупные жемчужины-слезинки. Павел поцеловал ее в один глаз, слизнул соленую каплю, в другой… Девушка обхватила его за шею и приникла к его губам.
Павел подхватил ее на руки...