НАШЕСТВИЕ (33)

 

(продолжение)

Начало см. Агент НКВД

НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ БРИГАДЕНФЮРЕРА ДИЛЕ

1.

Бригаденфюрер Диле был доволен своим новым назначением. Должность коменданта замка Вавельсбург, сердца «Черного ордена СС», места, где проходили заседания «Малого круга» ордена, была вполне достойна генеральского чина. Он стал одним из немногих эсэсовцев, получивших доступ в святая святых СС. Отныне и он, комендант замка, как бы становился сам членом этого «Малого круга», приближенным рейхсфюрера Гиммлера, обергруппенфюрера Кальтенбруннера, шефа гестапо Мюллера и других, значительных в рейхе лиц, решавших судьбу Германии.



Вступив в должность, Диле не преминул приехать в Карл-Хорст. Его бронированный «майбах» сиял черным лаком, сверкал никелем и отмытыми до полной прозрачности стеклами. Специальный номер на автомобиле говорил о высоком статусе его пассажира, которому можно, не останавливаясь, ездить там, где он захочет, минуя, за малым исключением, любые КПП.

– Я могу показать тебе мои новые владения, – сказал Диле Павлу. – Ты увидишь то, что доступно видеть только небольшому числу эсэсовцев.

Павел охотно согласился съездить на экскурсию в главную резиденцию СС.

В середине мая, освободившись на день от текущих дел, Павел сел в просторный «майбах» Диле. Отгородившись от водителя толстым звуконепроницаемым стеклом, они поговорили о ситуации на Восточном фронте, взвешивая реальные возможности вермахта на переламывание хода войны в пользу Германии. Эти шансы ими обоими оценивались невысоко. Но нынешнее положение позволяло надеяться на почетное перемирие, на ничейный результат. И оба они понимали, что Гитлер на переговоры с англо-американскими союзниками не пойдет, что он сейчас и есть главная помеха в спасении Германии. 

«Майбах» мчался по гладкому шоссе, окруженному деревьями, сквозь которые проглядывали изысканно отделанные виллы. Здесь, в десяти километрах от Берлина, ничто не напоминало о войне. Сюда не упало ни одной английской бомбы, здесь не гремят танковые гусеницы, не шумят моторы бронетранспортеров, не тянутся автомобили, в кузовах которых блестят каски солдат, не проносятся мотоциклисты, по ночам не тявкают зенитки. Среди этой вековой тишины ухоженных лесов и облагороженных озер и находился замок Вавельсбург, родовое гнездо СС. Тяжелый, словно литой из свинца замок, окруженный мощной средневековой крепостной стеной, возвышался над деревьями, напоминая сидящего на скале орла, прилетевшего отдохнуть среди тишины и нерушимого покоя. К нему от автобана вела неширокая асфальтная дорога. На въезде стоял столб с большой доской с черными кричащими буквами: «Хальт! Проезд запрещен!». Ниже этой доски висела табличка поменьше, но с еще более грозным предупреждением: «Спецзона. Стой, дальше не двигаться, опасно – огонь без предупреждения!». Чуть дальше тянулась колючая проволока. Она же сопровождала вдоль обочины ехавших по дороге. Временами на глаза попадали таблички с надписью: «Внимание! Мины!». У черных громадных ворот из земли пузырями вздувались бетонные колпаки нескольких дзотов.



Метров через тридцать «майбах» слегка притормозил, чтобы не сбить поднимающийся перед ним шлагбаум, метров через двести был второй шлагбаум, мимо которого машина пронеслась, также не останавливаясь. Далее были медленно раздвигающиеся черные ворота, над которыми реял, раскинув крылья, массивный стальной орел, держащий в руках круг со свастикой. Около ворот стояло трое эсэсовцев, вскинувших руки в нацистском приветствии. «Майбах» проехал мимо них и вскоре остановился возле входа в замок. Два эсэсовца распахнули массивные двери перед вышедшими из машины бригаденфюрером Диле и его спутником. 

Павел с любопытством оглядывал стилизованный под средневековье зал, освещенный электричеством, но по стенам висели готовые к употреблению факелы.

– Их зажигают только во время факельных шествий на площади перед замком, которые происходят во время съездов СС, – пояснил Диле.

Он показал Павлу замок изнутри. Они осмотрели зал съездов, с обычными для таких мероприятий скамьями, столом для президиума и трибуной, затем в пиршественном зале с длинными столами из толстых дубовых досок и побывали даже в малом зале совещаний «Малого круга ордена» со стоящим в центре зала громадным столом, вокруг которого стояло двенадцать, по числу членов, дубовых стульев. На каждом стуле имелась именная бронзовая табличка, начиная с фамилии рейхсфюрера Гиммлера. Остальные фамилии были Павлу также хорошо знакомы: Мюллер, Кальтенбруннер, Вольф, Шелленберг, Шарфе…

        

– Только здесь может вершиться судьба Германии, – негромко произнес Диле. – Только здесь собираются люди, творящие нашу историю.
– Но я не вижу здесь имени Гитлера, – заметил Павел. – Разве не он возглавляет Германию? И нет фамилии наци № 2, Геринга.
– Гитлер, как я уже говорил, должен уйти в прошлое. Жирный Герман – болтун, – ответил Диле. – А это место, где собирается правительство будущего.
– Тебе не страшно такое произносить здесь, где, в частности, сидят они, – Павел указал на таблички Кальтенбруннера и Мюллера. 
– Здесь нет прослушки и акустика такая, что за дверями ничего не слышно, – ответил Диле и повел Павла дальше, на площадь, величиной с футбольное поле.
– На этой площади и происходят факельные шествия отборных отрядов СС, о которых я уже тебе говорил, – сказал Диле. – Черная ночь, а в ночи течет огненная река. Красиво. Это надо видеть, Пауль.

         

Они прошли по зеленой лужайке замкового парка, мимо искусственного пруда, миновали стройный ряд посаженных человеческими руками сосен, за которыми Павел увидел зеленый купол ангара и асфальтированную полосу взлетного поля. На ней высотный «хейнкель-111».

– Личный самолет рейхсфюрера. Он всегда в полной готовности - пояснил Диле Павлу.
– Гиммлер им часто пользуется? 
– Не знаю. Но каждую неделю самолет поднимается в воздух на час-полтора для контрольных полетов.



От самолета к ним подбежал офицер, гауптштурмфюрер. Он приветствовал Диле и доложил, что экипаж «хейнкеля» проводит предполетный осмотр самолета.

Возившиеся у самолета два человека в черных комбинезонах при виде бригаденфюрера оторвались от работы и вытянулись.

– Да, да, Хубе, продолжайте, – ответил Диле.

На этом экскурсия по замку закончилась.

– Ты уверен, что Гиммлер готов принять на себя всю власть в стране? – спросил Павел Диле, возвращаясь к поджидавшему их «майбаху».
– Думаю, он способен, – ответил Диле. – Да, он способен управлять такой страной, как Германия, и у него есть инструмент для удержания народа в повиновении. Но готов ли? Не знаю.

Уже в сумерках черный «майбах» со специальным номером промчался мимо шлагбаумов и салютующих часовых.

ОТСУТСТВИЕ НАДЕЖД

1.

Заканчивалась весна 1943 года. В сторону Курского выступа скрытно подтягивались немецкие войска, но невозможно утаить в секрете то, что видят сотни и тысячи глаз людей, живущих в районах дислокации новых дивизий и корпусов, где действуют партизаны и чекистские оперативно-разведывательные группы. В то же время немецкая разведка пыталась «просветить» советские тылы. Через линию фронта перебрасывались наскоро подготовленные агенты из бывших советских военнопленных, подписавших обязательство работать на абвер или СД. Большинство из них исчезало. Откликнувшаяся часть отправляла в абвергруппы и абверкоманды невразумительные взаимоисключающие сообщения. Верховное Главнокомандование и Генеральный штаб понимали, что советские генералы не оставили без внимания злополучный выступ, грозящий окружением составляющим его двум фронтам и образованием большой бреши, сквозь которую могли пройти, словно раскаленный нож сквозь масло, немецкие моторизованные дивизии и двинуться на незащищенную с юга и юго-востока Москву. Гитлер и его генералы хотели знать точно: будут ли русские только обороняться или осмелятся на контрнаступление, и какими силами?

– Нам приказано отправить группу в десять человек из наших курсантов, как наиболее подготовленных, в район Курского выступа, – сказал полковник Хиппель. – Их задача перепроверить ту информацию, что абвер получил в течение последнего времени и далее отслеживать переброску советских войск в район выступа и за его пределы до окончания операции «Цитадель».

Поступали донесения от «Мономаха» и переданных ему агентов из группы «майора Шульца». По ним выходило, что в район курского выступа направлялись войска, большинство частей в которых было наскоро сформировано и слабо вооружено. Создавалось впечатление, что Сталин решил устлать немецким танкам дорогу на Москву телами русских солдат. Агент из штаба одного из полков, отправленных под Курск, отмечал значительную нехватку в части средств противотанковой обороны (ПТО) и снарядов. Один из агентов, попавший в штаб танковой дивизии, сообщил, что половина поступивших в соединение танков сразу требует длительного ремонта, немало танков выходит из строя через полсотни километров. Половина танкистов подготовлены на скорую руку из бывших трактористов и не знают тактики боя. Отсутствие на танках радиостанций не позволяет командирам во время боя отдавать оперативные приказы и команды. Другой агент отметил, что его полк дальнобойной артиллерии, ожидающий отправки под Курск до сих пор получил только половину орудий. 

Агент «Богомол», устроенный «Мономахом» командиром роты, отметил, что в их дивизию, передислоцированную в район города Валуйки, прибыл батальон штрафников. Им на передовой будет выдано по две бутылки с «коктейлем Молотова» и приказом поджечь хотя бы один танк, а за два танка обещано помилование. Он же в разговоре с командиром батальона узнал, что большая часть его бойцов – уголовники, приговоренные к длительным срокам заключения, и что они готовы в любую минуту «перебежать к немцам, как только попадут на передовую».

В целом, картина для немецкого командования складывалась обнадеживающая. Если бы знали в Генеральном штабе и Гитлер, что ее «пишут» для них в Москве. 

Павел передал десять курсантов, закончивших обучение, прибывшему из «Сатурна» обер-лейтенанту. Тот пожаловался, что из десяти агентов, подготовленных в их Катынской разведшколе, отзывается, попав в тыл русских, один, в лучшем случае, два, а возвращаются единицы. 
– Я ни одному из русских не верю, – сказал «сатурновский» обер-лейтенант. – Готовя агентов из военнопленных, мы просто ссым в песок.

2.

В начале июня у графа собралось все семейство. День был тихий, солнечный. Стол для обеда накрыли на свежем воздухе. Когда удалилась прислуга, хотя старая и надежная, но при той добровольной и принудительной слежке друг за другом, слугами за хозяевами, подчиненными за начальством, детьми за родителями, соседями друг за другом и их доносах в гестапо стало опасно доверять даже друзьям и женам, разговор от обычной болтовни, перешел на военную тему. Начал Рихард. Он сказал:
– Отец, я, как ты советовал, попросил офицеров нашего отдела планирования провести расчеты потребностей войск для развития наступления на Москву в случае успешного завершения окружения русских армий под Курском. Ответ получился неутешительный. Первое, объем горючего для танков, при самом напряженном графике его поставки наступающим колоннам позволит до сентября пройти им только половину пути. Второе, запасы боеприпасов тоже очень ограничены. На всем протяжении мы вынуждены будем оставлять гарнизоны. Даже если для этого использовать стариков и семнадцатилетних мальчишек, к половине пути у нас некому будет идти в передовых наступающих рядах. Нужно учесть еще и то, что часть наших сил останется под Курском, чтобы после окружения войск противника уничтожить их. А это займет месяца два.
– Русские успеют организовать оборону на подходе наших войск к Москве, – сказал Павел. – У них значительные резервы на Урале и в Западной Сибири. Да и с Дальнего Востока они смогут за полмесяца перебросить несколько отборных дивизий.
– Так нужно ли нам это наступление? – спросил Диле. – Не лучше ли поскорее заключить мир с англо-американцами?
– Гитлер, – многозначительно произнес Рихард. – Пока он у власти…
Рихард не договорил, но все его поняли. Даже дамы.
– Неужели среди вас, мужчин, не найдется героя… 
И она не договорила, но и ее поняли, что она имела в виду.
– Пытались, – произнес Рихард. – Но пока не получилось…
– Значит, есть такие люди, что не боятся последствий? – поинтересовался Павел.
– Их немало, – ответил Рихард. 
– И каждый сам по себе, – усмехнулся Павел, решив применить испытанную тактику: сомневайся в словах собеседника и он начнет тебе доказывать свою правоту, теряя контроль над языком. – Кустари-одиночки.
– Таких немного, – ответил Рихард. – Но это влиятельные особы. Некоторые даже очень.
– Все их влияние до дверей гестапо, – продолжил Павел. – Там умеют развязывать языки. Не так ли, Альфи?
– Я служу не в гестапо, – слегка насупившись, ответил тот.
– Все равно – в СС. Мундир-то один, что у тебя, что у Мюллера, – съязвил Павел.
– А чем, Пауль, абвер лучше гестапо? – вступилась за мужа Лора, все еще не простившая Павлу обиды за их разрыв.
– Над нами стоит Генеральный штаб, – ответил Павел, – а над СС – Гиммлер и Кальтенбруннер.
Диле встрепенулся и у него вырвалось:
– Да если бы ты знал, что рейхсфюрер…
– Знаю, – улыбнулся Павел. Ты мне уже говорил. Но рейхсфюрер один. А пойдет ли за ним СС? Фюреру ничего не стоит поменять Гиммлера на того же Мюллера.
– У рейхсфюрера есть сторонники. Например, штандартенфюрер Бисмарк. И не он один.
– Бисмарк? – удивился Павел. Он запомнил молодого эсэсовца, которого он видел на одном из званых ужинов, куда его однажды привела Ольга. Да, это было в доме графа фон Тротта, приятеля Готфрида. – Я его знаю. Приятный человек.

На том ужине Павел был представлен Готфриду, но не знал: запомнил ли его потомок знаменитого князя? Поэтому добавил:
– Правда, шапочно.
– Какие проблемы? Я с ним в хороших отношениях, – сказал Диле. – Могу познакомить.
– С удовольствием, – согласился Павел.


(продолжение следует)