Колосс на глиняных ногах, каким казался Советский Союз фюреру, Командованию ОКВ и немецкому Генеральному штабу до июня сорок первого года, не падал. Его не сокрушили ни броневой танковый кулак, ни люфтваффе, ни кованый немецкий сапог. Русский солдат оказался не только впереди немецких окопов, но и за спиной наступающих армий. И этими солдатами были не только бородатые мужики, но и разъяренные бабы и даже подростки.
– По русской земле идешь, как по минному полю, – заключил свой рассказ о пребывании в Сталинграде генерал-майор фон Шерер. Он успел покинуть этот город-крепость за сутки до полного окружения. Они с риском для жизни прорвались через оставшийся проход, едва уйдя от русских танков – колонна потеряла один грузовик и одну легковую машину с офицерами, сопровождавшими генерала фон Шерера. Они попали под бомбежку русских, во время которой Рихард «поймал» осколок в спину. Счастье, что он был на излете и, пробив кузов салона «мерседеса», генеральские шинель и китель, застрял в правой лопатке генерала.
Павел с интересом выслушал рассказ Рихарда о его пребывании в Сталинграде. Правда, дальше западной окраины города, генерал-полковник Паулюс не пустил гостей.
– Там все перемешано, – сказал командующий Шестой армией. – В развалинах одного дома засели наши солдаты, в соседнем – русские, затем – снова наши. А расстояние между двумя точками, порой, не больше десяти шагов, смертельных шагов. В проем окна не высунешься – тут же раздастся выстрел по неосторожному. – Паулюсу сейчас не позавидуешь, – сказал Рихард. – Это тебе не план «Барбаросса» сочинять. – Почему он не пробивался на запад? – спросил его граф. – Пока русские не укрепили «кольцо», он со своими дивизиями, со своими тремястами тысячами солдат был в состоянии вырваться. – Я поинтересовался у Йодля, когда он приехал меня навестить в госпиталь. Он ответил, что фюрер против оставления Сталинграда и назначил Манштейна командующим армией, отдав ему приказ прорвать «кольцо» и ликвидировать русские клещи. – И где же этот прорыв? – поинтересовался граф. – Что-то молчат о нем. И откуда у русских столько сил там оказалось? Почему вы, генералы, не укрепили своевременно фланги, оставив их на попечении итальянцев и румын – пустое место. – Мы опасались наступления русских под Вязьмой. Была информация, что там накапливаются их войска. – Почему молчит абвер? – граф повернулся к Павлу. – Абверу нечего ответить, – ответил Павел. – По информации наших агентов, русские готовят удар с целью окружить наши войска под Вязьмой. Но почему они не сделали это до сих пор, не знаю. – Потому что они устроили нам котел в Сталинграде, – проговорил Рихард, поправляя руку в повязке. – А теперь следует ждать, что клещи сомкнутся и под Вязьмой. Но русские вообще воюют по каким-то своим правилам, ломая наши стратегические и тактические планы. А зачастую, словно их прочитывают, стоя за спиной Гитлера. – Удача отвернулась от Германии, – проговорил граф. – Да и с нами ли была Фортуна?
2.
20 декабря из Москвы пришел ответ на запрос Павла относительно Елены Шуховой.
«Елена Матвеевна Шухова окончила курсы НКВД, радистка. В начале октября 1941 года была зачислена в диверсионно-разведывательную группу, убывшую 15 октября из Москвы с целью проникновения на территорию, занятую противником. 20 октября вместе с Михаилом Гринкевичем была направлена в разведку в село Васильевское, где, согласно докладу командира ДРГ лейтенанта гос. без. Махалова, была задержана немецкими мотоциклистами. Гринкевичу удалось скрыться. Дальнейшая судьба Шуховой неизвестна. Отец Шуховой, партийный работник. В настоящее время в звании полкового комиссара находится в рядах Красной армии. Не репрессировался. 15 октября пригородные поезда в направлении Волоколамска не ходили. Шуховы никогда не снимали дачу в Васильевском. Особая примета у Елены Шуховой – родимое пятно в на левой груди. От прямого контакта с нею приказываю воздержаться. Присматривайтесь. Отец».
3.
– Я по тебе соскучилась. Где ты пропадал целые полгода? – спросила Ольга Павла, когда тот, наконец, позвонил ей. – Милая, я побывал в разных местах, но остался жив специально, чтобы увидеть тебя, – ответил Павел. – Когда мы встретимся? – Я могу приехать к тебе прямо сейчас. – Жду.
– Ты не изменилась, – сказал Павел, снимая шинель и пристраивая фуражку. Ольга предусмотрительно отослала горничную домой, ибо любовной площадкой для них с Павлом была вся ее просторная квартира, по которой они ходили не одеваясь. – Даже стала краше. – Льстишь, парень, – ответила Ольга, прижимаясь к нему. – Не льщу, но моего словарного запаса не хватает, чтобы выразить восхищение твоей красотой. – Ты выпьешь? У меня есть хороший коньяк. – Я опьянен уже тем, что я вижу тебя…
– …Я – бл*дь… я бл*дь… называй меня бл*дью… о! е*и меня… е*и… – Ольга то вскрикивала, то шептала, задыхаясь от навалившегося на нее Павла. – Еще… не останавливайся… а-а-а!.. сладко-о-о… милы-ый… Они катались по мягкому ковру, делая короткие паузы для того, чтобы перевести дыхание и снова сплетали в жарких объятиях мокрые и скользкие от пота тела. – А-а-!.. е*и-и меня-я-я…
– Я приглашена на Рождество в один дом и хотела бы пойти с тобой, – сказала Ольга, когда они, насытившись друг другом, сидели на кухне, поглощая сосиски с холодной вареной картошкой, запивая их коньяком. – Надеюсь, ты, милая, имеешь в виду не Берхтесгаден. К фюреру в гости я больше не ходок, – усмехнулся Павел.
Ольга мотнула головой: – Нет, к баронессе фон Ункуген. Она русская, в революцию с родителями уехала из России, а здесь вышла замуж за немца. Я не могу ей отказать. Недавно она овдовела. Нет, ее муж не погиб на Восточном фронте. Он умер от старости. Ему было уже за семьдесят. Ее нужно поддержать. – Она так любила старика? – Кэт очень чувствительная и утонченная особа. Умер человек, и она страдает. – Если ты этого хочешь, милая, пойду, – улыбнулся Павел.
4.
С нетерпением ожидаемые в абвере шифрограммы из Москвы пришли одна за другой с интервалом в одни сутки. За десять дней до этого из «группы майора Шульца» были отправлены воздушным путем два агента. По приземлении они послали условный сигнал: «приземлились благополучно, держим направление к Москве». После этого потянулись долгие дни томительного ожидания: добрались ли агенты до явочной квартиры, не попались ли по дороге бдительным патрулям. О том, что оба агента благополучно добрались до явки, сообщил Верховцев:
«Ожидаемые гости прибыли, временно устроены. Ожидаем их назначения. Мономах».
Павел понял, что оба агента согласились работать на советскую разведку.
Началась подготовка к отправке в русский тыл новых пар. Их тоже ожидал капкан, установленный советскими контрразведчиками.
Новые
Меню
