ЛЕЙТЕНАНТ АБВЕРА (30)

 

(продолжение)

Начало см. Агент НКВД

ЗАВТРА БУДЕТ ВОЙНА

1.

Павла отозвали назад в Берлин через неделю. Английский разведчик в доме Хелен так и не появился. Он, выйдя с «Галифакса», словно растворился в воздухе.

30 мая Павел предстал перед подполковником Брассером.

– В чем наша и ваша ошибка, барон, что мы упустили англичанина? – спросил он Павла.
– Неточность информации нашей лондонской резидентуры, – ответил Павел. – Мы в Гетеборге ждали его, но он так и не появился у фрау Кристиансен. Никто не приходил и из Норвегии. Это точно.

На этот раз подполковник не предоставил Павлу отпуск, полагающийся после выполнения задания. Усадив его в кресло, Брассер сказал:
– Вам предстоит новая работа, барон. На этих днях в преддверии рывка нашей армии на Восток была произведена некоторая реорганизация абвера. Всей работой на русском направлении отныне ведает специальный отдел, именуемый «Штабом Валли». Я назначен начальником его контрразведывательного отдела. Вас, как хорошо знающего Советский Союз, русских, Красную армию я рекомендовал на должность начальника абвергруппы при полевой армии, находящейся на острие нашего удара. 
В настоящее время вы должны будете обеспечивать секретность наших действий на границе с СССР в пределах армии, к которой вы приданы, и через сеть осведомителей отслеживать настроение солдат и офицеров вермахта и не допускать проникновения в расположение наших частей разведчиков с противоположной стороны. 
С началом активных действий наших войск, хотя их продвижение от Бреста до Москвы будет молниеносным, подчиненная вам группа совместно с другими группами, с тайной полевой полицией и СД должна будет обеспечивать безопасность в нашем фронтовом тылу и своевременно выявлять очаги возможного сопротивления, вылавливать забрасываемых противником разведчиков, а также сбор трофейных военных и гражданских документов, проведение допросов военнопленных по интересующим нас вопросам военного, экономического и политического характера. На комплектование группы вам дается неделя.

Павел покинул кабинет Брассера с тяжелой мыслью о том, что Германия уже стоит на пороге войны. Совсем скоро и немецкому, и советскому народу предстоят большие испытания. Тяжела для него Брассером поставлена и задача: выявление и ликвидация возможных очагов сопротивления советского народа захватчикам. А сопротивление советских людей им, в случае оккупации какой-то части территории СССР германскими войсками, Павел не сомневался, будет. 

2.

Павел переночевал в Карл-Хорсте. Беседа с графом была столь же нервозна, как и в прошлый раз. 

Рихард отбыл в штаб армий группы «Центр», в ту самую группу армий, куда уезжал Павел. 

Утром он поднял голову с подушки, залитой слезами Лоры, несмотря на то, что Павел объяснил ей свое местонахождение в строю – позади всех наступающих частей и подразделений, за много километров от передовой линии.

– Дальше меня будет только Рихард, – пошутил он. – Мое дело – допрашивать пленных и просматривать захваченные документы.
– Ты будешь среди русских, и любой русский может тебя убить, – сказала Лора. – Я бы хотела, чтобы ты остался в Берлине.
– Здесь не безопаснее, дорогая, под английскими бомбами, – усмехнулся Павел. 

В отделе Z Павел отобрал четыре личных дела на офицеров абвера. Одним из них был знакомый ему по Швейцарской командировке Фишер, тоже получивший очередной чин и ставший обер-лейтенантом. Обер-лейтенант Ленц, также был отмечен по службе, двое других, призванные из запаса лейтенанты Йорг и Рёбиг. Первый, прежде живший в Латвии, хорошо владел русским языком, второй побывал в русском плену в прошлую войну и за два с лишним года кое-как выучил его.

Павел заехал в парикмахерскую на Лейпцигер-штрассе к Вурфу. Вурф сделал перерыв в работе. Они вошли в ближайший гаштет. Зал был пуст, но и выбор еды здесь был скудный. Они заказали шпинат с картофелем и сухое вино. 

Павел негромко сказал: 
– Меня назначили начальником абвергруппы. Через несколько дней я уезжаю на границу с Советским Союзом. Война вот-вот начнется – через две, от силы через три недели. Когда я вернусь, неизвестно. Как связаться с нашими там, пока не знаю. Время от времени я буду посылать Лоте письма с моими координатами.
– Хорошо, – ответил Вурф. – Лоте Москва на случай войны передала шифры, волну и время связи с Центром.

3. 

Быстро проскочив от Берлина до границы с Польшей, поезд дальше двигался с черепашьей скоростью – случалось, что польские подпольщики подкладывали под рельсы мины. Война с Россией ещё не началась, но солдаты вермахта уже гибли. Это вызывало беспокойство у спутников Павла, офицеров, возвращающихся из отпусков – не слишком приятно чувствовать за спиной постоянно занесенный над твоей головой беспощадный нож. 

В Варшаве Павел пересел в попутную машину. С колонной бронетехники и артиллерии он прибыл в штаб армии, находившийся километрах в четырех от границы в новопостроенном доме в густой чаще леса. Укрытый под кронами высоких деревьев с крышей, покрытой дерном, он был незаметен с воздуха, как и дорога, ведущая к нему между деревьев. В нем было все необходимое для управления войсками, включая телефон, радио и радары.

Павел сразу же представился генерал-лейтенанту фон дер Грюну, пруссаку до мозга костей, высокому, худощавому, с седой коротко стриженой головой, с пенсне из которого смотрел ледяной глаз. На тонкой гусиной шее генерала висел Рыцарский крест с мечами.

– Включайтесь в работу, гауптман, – сказал фон дер Грюн Павлу с твердым прусским акцентом, когда даже слова любви кажутся командой фельдфебеля. 
– Слушаюсь, герр генерал, – ответил Павел.

В распоряжение Павла фон дер Грюн передал лейтенанта Зуппе, недавно получившего диплом юриста, унтер-фельдфебеля Вольштейна, ефрейтора Кранка и рядового Детлефа, водителя, вместе с «Опель-капитаном». 

Обустроившись в доме на хуторе, из которого недавно была изгнана семья поляков, Павел первым делом посетил командиров дивизий, входящих в состав армии. Все дивизии были полностью укомплектованы. Здесь же находились части танковой дивизии из танковой группы Гудериана. 

Танки, закамуфлированные зеленью и маскировочными сетками, стояли один к другому с повернутыми в сторону границы стволами. Ближе к реке стояли тяжелые пушки, Жерла их стволов тоже смотрели на восток. Только полукилометровая прибрежная полоса оставалась свободной от войск, но и здесь были уже проложены подъездные пути для танков. 

Охранялась граница вместо пограничников солдатами вермахта. Они ходили открыто по самому берегу. Некоторые осмеливались даже плавать в реке, доплывая до ее середины. С противоположного берега за ними бдительно следили советские пограничники. 



Павел, решив осмотреть передний край, вышел на самый берег. Он опустил руки в воду. О, как ему хотелось переплыть реку и лично доложить командованию Красной армии о том, что готовится нападение на СССР, какая сила сконцентрирована против них. Чуть поодаль от того места, где он спустился к воде, виднелся мост – старинный, каменный. Павел направился к нему. У моста стояла стеклянная витрина, за стеклом на щите был прикреплен развернутый флаг со свастикой и стоял столб, перевитый черно-бело-красной полосой. На нем герб – орел с распростертыми крыльями, держащий в когтях круг со свастикой. Через сорок метров, на той стороне на мачте висел советский красный флаг и тоже стоял пограничный столб с красными и зелеными полосами, увенчанный красной звездой. Возле столбов стояли часовые. Ровно посередине мост был разделен на две половины красной полосой. Чуть больше двадцати шагов отделяли Павла от советской земли.
Павел прикинул на глаз – мост выдержит проходящую по нему танковую колонну. 



– Если наши его не уничтожат в первые минуты нападения, – подумал Павел, – то за короткое время по нему, сметая все на своем пути, проскочит танковая колонна. Но для того, чтобы его своевременно взорвать наши должны его заранее заминировать… 

4.

Июньские дни летели один за другим. Армия готовилась к нападению. Солдатам было сказано, что в ближайшие дни начнутся маневры, но не объяснялось, зачем войска получили столько боевых снарядов, мин и патронов, с какой целью проложены подходы для танков к самой границе. Лишь наивный мог верить словам старших командиров. 

Осведомители, раскиданные по всей армии, находящиеся в каждой роте, в каждом взводе доносили о разговорах в солдатской среде. Солдаты и офицеры говорили о предстоящей войне с Советским Союзом. Павла интересовало с какими мыслями пойдут в бой солдаты и офицеры. Большинство думало: поскорее бы закончилось это томительное ожидание и лесное прозябание; многие жаждали добычи, которая дожидалась их на той стороне. Почти никто не сомневался в окончательной победе германского оружия. 

20 июня генерал фон дер Грюн вызвал на совещание командиров дивизий. Павел присутствовал на нем как представитель абвера. Вокруг штаба на расстоянии десяти метров была выставлена охрана, и был запрещен проход кому-либо внутри этого кольца – не дай Бог, какое секретное слово донесется до любопытных ушей. 

Генерал фон дер Грюн, перед тем как раскрыть все планы, предупредил присутствующих, что если хоть одна живая душа узнает от кого либо о том, что они услышат здесь и сейчас, то виновный будет строго наказан вплоть до разжалования. После такого вступления, он сообщил, что в ночь на 22 июня их дивизия совместно с танковой дивизией перейдет границу с СССР в качестве головной ударной силы. Генерал указал направление наступления для каждой дивизии, назвал почасовые рубежи продвижения вглубь советской территории.

– Таким образом, к исходу 22 июня наша армия должна продвинуться вперед на тридцать-тридцать пять километров, не обращая внимания на мелких очагах возможного сопротивления русских, которые будет подчищать идущая за нами дивизия СС. Все подготовительные работы должны быть закончены сегодня к 23 часам. 

По окончании совещания, фон дер Грюн оставил только Павла.

– Позавчера русские на той стороне посадили наш разведывательный самолет и захватили двух летчиков. Мы договорились об их передаче завтра в двенадцать часов. На встречу с русскими пойдет майор Минцлаф и вы, как знающий русский язык. Постарайтесь русских заверить в нашей дружбе и что все слухи о войне – происки наших общих врагов. Скажите, что многие наши офицеры и солдаты сейчас в отпусках. 

– Слушаюсь, герр генерал, – бодро ответил Павел.

5.

Павел подъехал к мосту за четверть часа до полудня. Майор Минцлаф был уже на месте. В одиннадцать часов пятьдесят пять минут они подошли к мосту. С советской стороны тоже уже все было готово к передаче немецких летчиков. Они стояли между двух командиров и с нетерпением смотрели на немецкий берег.

Наконец, советский командир дал отмашку, и летчики с сопровождающими их командирами медленно направились к середине моста. Минцлаф и Павел пошли им навстречу, остановившись за полшага до красной черты. Один полный шаг, и Павел бы оказался на советской земле, но он сжал кулаки и, постукивая стеком о лакированное голенище сапога, смотрел на советских командиров. Один был повыше в гимнастерке со шпалой в петлице и в зеленой фуражке, второй – невысок, а обычной армейской фуражке и с общеармейскими петлицами, в которых было тоже по одной шпале и со звездой на рукаве – старший политрук.



– Согласно достигнутым договоренностям наших правительств, советская сторона возвращает немецкой стороне летчиков люфтваффе, оказавшихся над территорией СССР, – козырнув, негромко произнес старший политрук на немецком языке и сделал летчикам знак, разрешающий им переступить красную черту. Летчики перепрыгнули ее и, один из них, обернувшись к советским командирам, громко проговорил: 
– Мы скоро вернемся, ждите.
Павел зло оборвал его:
– Молчать. 

Советские командиры, молча, снова козырнули и четко сделали поворот «кругом». 

– Старший политрук, задержитесь, – произнес властным голосом Павел по-русски.

Командир в общевойсковой форме снова повернулся к Павлу лицом. Он был удивлен, услышав русскую речь из уст немецкого офицера.

Павел достал из кармана пачку сигарет, протянул старшему политруку и предложил:
– Угощайтесь. Давайте устроим маленький перекур.
Старший политрук вытянул одну сигарету из пачки, ответил:
– Давайте, – И заметил: – Вы чисто говорите по-русски.
Павел закурил и дал прикурить старшему политруку.
– Пауль Шульц, гауптман, – сказал он.
– Иван Иванов, старший политрук, – отозвался советский командир. – Рад познакомиться.
– Я задержал вас не для знакомства – проговорил Павел суховато. – То, что я скажу вам, еще секрет даже для наших солдат. Постарайтесь выслушать без эмоций. За нами могут наблюдать. 

Они облокотились о перила. Павел сделал затяжку, выпустил дым и сказал: 
– В ночь на 22-е германские войска перейдут границу СССР одновременно на всем ее протяжении. Это – война. Нашей дивизии приказано в первые же минуты начала вторжения захватить этот мост. По нему ринется на ваш берег армада танков. Вам нужно немедленно подготовить мост к уничтожению. Танков, способных форсировать Буг под водой, к счастью, у нас немного. Думаю, если вы подгоните полуторку, груженую взрывчаткой и подготовленной к взрыву будет достаточно, чтобы повредить мост и задержать прорыв танков.
– Почему вы мне это сказали, гауптман? – тихо спросил старший политрук. 
– Потому что я люблю Россию, старший политрук. Вы победите, если выстоите в начале. У нас нет сил на затяжную войну. Будете в Москве, поклонитесь ей от меня. А сейчас, прощайте, старший политрук.

Павел протянул руку над красной разделительной линией. Старший политрук пожал ее и сказал:
– Я передам командованию ваши слова.

Павел вернулся на берег. Сел в машину и приказал водителю:
– В штаб.

До начала войны оставалось четырнадцать часов. 


Конец второй книги романа "По краю пропасти".
Смотри продолжение "НАШЕСТВИЕ".

(продолжение следует)