Дела давно прошедших дней

            Дела давно минувших дней

 

Павел Александрович приехал в Санкт – Петербург в самом начале июля. Поездка носила деловой характер, нужно было встретиться с одним мурманским бизнесменом. Встретились в небольшой частной гостинице, находящейся в районе Грибоедовского канала. Переговоры закончились успешно.  Самолет на Москву был на следующий день, в полдень. Можно было бы отоспаться, но стояла невероятная для Питера духота. Уснуть было невозможно. Кондиционеров в гостинице не было. Одежда приставала к влажному телу. Холодный душ помогал только на несколько минут. В полночь Павел Александрович спустился в бар, заказал себе порцию джина со льдом, затем, в надежде, что на улице будет прохладней, пошел неторопливо, вдоль канала, в сторону Мойки. Было светло, как днём.  Через несколько минут он заметил, что  навстречу шла седая, как лунь, полная старуха. Она опиралась на палку, но поступь была грузная и величественная.

-Тоже, наверное, уснуть не может бабка. Вообще питерские старухи - это особая статья. Таких где-то ещё просто не встретишь - подумал Павел Александрович и вдруг заметил аметистовые глаза на бледном старческом лице. По глазам он узнал в ней свою первую сексуальную партнершу. На короткий миг появилось желание её окликнуть.

Потрясенный он остановился, глядя ей вслед, закурил. Потом направился в обратном направлении, не упуская старуху из вида. Через какое-то время она развернулась и опять пошла Павлу навстречу. Когда они поравнялись,  старуха окинула его безразличным взглядом и пошла дальше. Павел же убедился, что не ошибся. Это действительно была она, состарившаяся девочка Маша, с которой случай свел его более тридцати пяти лет тому назад. Облокотившись на парапет набережной, и глядя на воду, Павел Александрович начал вспоминать шестидесятые годы.

 

Павлу было шестнадцать, когда он приехал в Ленинград один самостоятельно. От этого весь путь из Красноярска до Северной Пальмиры у него было замечательное настроение. До этого он бывал в Питере неоднократно, но всегда с родителями. В городе жила одна единственная родственница, тетка отца. Звали все, включая Павла, её просто Валентиной. Она сама на этом настаивала, не смотря на то, что ей было около восьмидесяти. И надо заметить, это шло ей необыкновенно. Маленькая, сухенькая старушка с вечной папироской «Беломора»в углу рта, была очень деятельной,  оптимистичной и радушной. Во время войны она пережила блокаду, но не любила вспоминать о том времени. Она была музыкантом и всю жизнь проработала скрипачкой в симфоническом оркестре. Валентина была заранее оповещена о приезде внучатого племянника и встречала его, стоя у окна, которое выходило во двор. Как только он появился, старушка приветственно замахала руками, в то же время, всем своим видом давая знать, что изумлена, происшедшими с ним переменами. Действительно, Павел за последние три года, пока они не виделись, здорово подрос.

- Господи! Как ты вымахал - целуя племянника, изумлялась  Валентина – мужик, настоящий здоровый дядька. Ну, пойдем на кухню, я тебя покормлю. Наверняка в поезде ничего не ел.

 Пока она накрывала на стол, Павел раскрыл чемодан и достал подарки от родителей. Среди них была и красивая пузатая бутылка с красноватым содержимым.

- Это мама послала - сообщил Пашка - сказала тебе этот напиток знаком.

- Боже мой, это Гранд Марнье, ликёр - всплеснула руками Валентина - обалдеть можно! Где она его достала?

- Этого я не знаю. Приказано было беречь, как зеницу ока. Как видишь, сберёг.

- Мы с тобой должны его немедленно продегустировать - доставая маленькие рюмочки, распорядилась Валентина -  ну ка, Паша, открой бутылку.

Когда налили напиток в ликерные рюмки, по комнате распространился чудесный аромат.

На вкус напиток был божественным, но довольно крепким.

 Валентина, закрыв глаза,  с восторгом сообщила

-Да, это он вкус надежды. В блокаду такая бутылка в самую тяжелую пору спасла мне жизнь.  В тридцать восьмом я привезла её из Парижа с гастролей. Не себе конечно. Теперь уже совершенно неважно кому. Я даже не знала, что это ликер. Уверена была, что везу домой коньяк. Человек, которому я везла эту бутылку, исчез. Тогда это бывало. Исчез и исчез, а бутылка осталась. Я собственно про неё забыла.  В сорок четвёртом, совсем было уже собралась умирать, решила скрипку спрятать. Подумала, выбросит новый жилец, который после меня в квартиру въедет, а скрипка  дорогая, жалко.  Вот и влезла по  лестнице под самый потолок, хоть голова кружилась, открыла дверку,  а бутылка стоит себе там, только что немного запылилась. Вот я по маленькой рюмочке  раз в день и стала, как лекарство, ликёрчик принимать. Бутылка литровая, мне её хватило до осени. А потом блокаду прорвали. Вот так я и выжила.  А теперь мне её и за десять лет не осилить. Да я долго не протяну. В городе летом плохо себя чувствую. Живу в Репино, на даче. Там сосны, дышится легче.

- Ты, Паша, где хочешь эти дни побыть в городе, или  со мной в Репино махнёшь.

- Если можно, Валь, я здесь останусь. Хочу по городу побродить. Много читал последнее время. Хочется посмотреть на исторические места.

- Чего-чего, а исторических мест тут навалом. И верно, что тебе наши репинские сосны, у вас там тайга.

Столовая, кстати, по нашей улице буквально в ста метрах. Тоже историческое место. Какой-то писатель в ней мойщиком посуды работал. Там и питайся. Готовят не плохо. С голода, я думаю, не помрёшь. Я ведь дома совсем не готовлю. Обед в той же столовой беру.      Мне его    на  весь день хватает. Ещё и кошек кормлю.

Вечером того же дня к Валентине зашла соседка, оставила ключ от квартиры.

После того, как она ушла, Валентина объяснила

- У Зинаиды, соседки, с восьми дежурство в больнице, дочь её Маша ключ забыла с собой взять. Во сколько придёт не известно. Дело молодое. Она ей записку оставила, прислушивайся к стуку. Я ни черта не слышу последнее время. А ведь абсолютный когда-то слух был. Ещё через час в дверь постучали. Павел открыл её и увидел очень милую девушку. Причем его сразу поразили её прекрасные, просто аметистовые глаза. Он знал девушку по прошлым приездам, но на её глаза не обращал внимания.

- Баб Валя дома? -  спросила она. Тут же из комнаты раздался голос Валентины.

- Какая я тебе баб Валя? Через секунду она вышла  в прихожую и протянула девушке ключ.

- Ещё раз бабкой меня назовёшь,  я не знаю, что с тобой сделаю, несчастная - изобразив  притворно строгое лицо, сказала она.

- Ну что вы, Валечка, клянусь, больше такое не повторится.

- То–то же. Знакомься это Паша, моего племянника сын. Паша улыбнулся девушке и сообщил

- А мы знакомы. Вы меня помните? Три года назад, когда мы гостили у Вали с родителями, мы с вами в настольный теннис играли во дворе.

- О Господи, вспомнила! Только ты поменьше был. Значительно меньше - глядя снизу вверх на Павла добавила, улыбаясь, девушка.

- Машенька, девочка моя, возьми над ним шефство, покажи ему Питер. Я на дачу завтра уеду, а он тут один остается на целую неделю. Не хочет со старухой в Репино пожить.

- Хорошо, Валечка, пошефствую. Но только два дня, потом я уеду с друзьями в Сочи - девушка перевела взгляд на Павла - если ты не против,  завтра, часиков в четырнадцать, я освобожусь от дел. Жди меня в полной готовности.

 

На следующее утро, проводив Валентину, Паша  прошелся по центру, пообедал в столовой и с нетерпением стал ждать встречи с девушкой. В ней было что - то очень для него привлекательное. Пока он не понимал, что именно влечёт его, но чувствовал её манкость отчетливо. Ровно в назначенное время раздался стук в дверь. Это была Маша.

-  Ну, готов? Одень что-нибудь вроде плаща. Сегодня вечером возможен дождь. Теперь давай определимся, что тебя интересует больше всего. Петергоф, крейсер «Аврора» ?

- Меня интересует Распутин, его квартира на Гороховой, дворец Юсуповых, где его убили, Царское село. Место, где Вырубова жила.  Дело в том, что я совершенно случайно прочел  воспоминания Феликса Юсупова,  Пуришкевича  и Анны Вырубовой. Всё это в списках разумеется.            

 - Обалдеть  можно от того, что ты читаешь. Только все эти мемуары, Паша, враньё процентов на восемьдесят.

- Почему вы так думаете?

- Я не думаю, а точно знаю. Мне тоже всё это прочесть удалось. Ну и, кроме того, много на эту тему было разговоров в нашей семье.  Я ведь учусь на историческом  и пошла туда не случайно. Папа покойный тоже был историком - краеведом.  Довольно известным -  добавила она с гордостью.

 

В первую очередь они прошли на Мойку. Дворец Юсуповых производил сильное впечатление. Со стороны набережной  рассмотреть что-то было невозможно. Они подошли с другой стороны к запертым, решетчатым  воротам

- Вход в подвал вон там - указала девушка.

- Когда, после выстрела Юсупова, старец пришёл в себя, он выскочил на улицу через него и побежал сюда к воротам. По нему открыли стрельбу Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович. Пуля великого князя вошла в спину Распутину и свалила его. В пяти метрах  от  ворот они его все добивали. Пинали в основном. Потом они напишут, что Юсупов бил гирькой, обтянутой резиной, но это враньё. Просто запинали  сапогами. На вскрытии это определили четко.

 Каждый из них его ненавидел по-своему. Больше всех конечно Дмитрий Павлович. Распутин узнал, что он лечился у доктора Батманова в пятнадцатом году, по поводу венерического заболевания  и оповестил об этом Лили Ден, та, посоветовавшись с Анной Вырубовой, поделилась новостью с императрицей и, таким образом, было расстроено сватовство великого князя к дочери царя - великой княгине  Ольге. Более того, его перестали принимать в Царском селе. А ведь императорской чете из великих князей никто так не был близок, как он.

У Юсупова были свои основания для ненависти.

Он с четырнадцати лет  уже занимался мужеложством. Это было многим известно. В частности об этом знал его будущий тесть великий князь Александр Михайлович (Сандро). Самый красивый и самый болтливый из всех Романовых. Но хоть и знал, без колебаний отдал дочь единственному наследнику богатейшей в России фамилии. Отец Феликса Юсупова пытался лечить сына от гомосексуализма. С этой целью он повёз сына к  врачам в Англию, но их попытки лечить его оказались безрезультатными. Тогда Феликсу  порекомендовали обратиться к Распутину. Каков был результат достоверно неизвестно, но старец  похвастал невропатологу царицы Г.И.Россолимо, что вылечил  Юсупова. Россолимо не поверил и своими сомнениями поделился с коллегами. Буквально через несколько дней Феликса стали поздравлять с выздоровлением некоторые его великосветские приятели. И самое неприятное обо всём этом стало известно матери Феликса, Зинаиде Николаевне. Получился скандал. Она настояла на том, чтобы сын отправился в Лондон.

И затаила злобу на старца.

 

Маша рассказывала это всё так уверенно, словно сама была свидетелем этих событий.

- Ну, что двинем на Гороховую?

- Да, конечно, если это вас не затруднит. Девушка рассмеялась.

- Ты прекрати выкать. У нас с тобой разница в возрасте всего четыре - пять лет. Что за церемонии. Маша решительно взяла его под руку, и они пошли осматривать дом, где жил Распутин. Дом оказался во дворе. Выглядел снаружи вполне прилично. Но вот в подъезде, кажется, со времён, когда старец здесь жил, ремонта не делали. Стены были расписаны. Двери десятки раз красились и стали  ветхими от бесконечной замены замков.

Словно прочитав его мысли, Маша сказала

- При Распутине всё было в порядке. В парадном, во всяком случае, чисто. Сюда приходили разные люди. Можно было встретить и генерала, и министра, и даму в драгоценностях. Очередь начиналась во дворе. А сейчас всё превратилось в демонстрацию несостоятельности ЖКХ во времена правления гегемона. При царе батюшке было лучше.

 

До Пушкина добирались электричкой. Легко отыскали дом  Вырубовой. Осмотрели его со всех сторон.

- Не хилый домик. Я думал по описанию он значительно меньше. А это настоящая вилла – заметил Паша.

- По сравнению с дворцом,  небольшой домик. Сюда царская семья в полном составе приходила. И  Александра Фёдоровна частенько бывала у любовницы.

- С чего ты взяла, что у них были такого рода отношения?

- Суди сам. Когда после отречения, Анну Александровну обследовали в чрезвычайной комиссии Временного правительства, то она оказалась девственницей. А между тем, какое-то время, она была замужем за Александром Васильевичем Вырубовым, родственником Воейкова, коменданта Александровского дворца. Вырубова намекает в своей книге, что муж был в сексуальном отношении дезориентирован и груб. Но это чистой воды враньё. Известно, что флотские офицеры были в то время безупречно воспитаны и вели себя с дамами отнюдь не как с матросами на судне. Кроме того Вырубов, после неудачной женитьбы на Танеевой, был женат на Марии Александровне Киреевой, которая родила ему двух дочерей. И души в нём не чаяла до самого 1919 года, когда его расстреляли в Кисловодске. Таким образом, неправильно ориентирована была, скорее всего, именно Аннушка. Известно, что любила она за всю свою жизнь только двух людей. Императрицу Александру Фёдоровну  и потом в Финляндии Веру Запивалову, которая помогала ей, как инвалиду, безвозмездно много лет. Притом, будучи уже монахиней Марией, ревновала её и на этой почве ругалась с ней так, что  духовнику приходилось их мирить. После катастрофы на железной дороге, сделавшей Вырубову инвалидом, при первом свидании с Распутиным и при нескольких свидетелях, Анна спросила его очень серьёзно

- Это мне за мои грехи? На что он ответил, как казалось тогда, довольно туманно

 –  Все мы грешники. Не горюй. Хромать будешь, но грехи свои отмолить успеешь. Жить будешь долго.

Александра Фёдоровна так же, после рождения цесаревича, месяцами отказывала императору в постели. Именно в этот период времени он стал много выпивать.

 

Там же в Царском молодые люди зашли в кафе. Пока они ужинали, погода резко ухудшилась. Подул северо-западный холодный ветер. Мария озабочено заметила

- Боюсь как бы нам с тобой, пока до станции добежим, не вымокнуть.

- Ничего страшного, не сахарные.

- И всё-таки, Паша, давай поторопимся.

Они успели отойти от кафе только на квартал, как начался ливень. Пока Мария доставала зонтик из сумочки, оба вымокли. Ничего не оставалось, как юркнуть в ближайшее парадное трехэтажного дома.

Там поднялись на этаж и расположились у окна. На улице уже было темно. На верхней площадке подъезда тускло горела  лампочка. Окно выходило прямо на какое-то здание, сразу за ним были видны на фоне темного неба три небольших купола, увенчанные крестами.

Проследив за взглядом Павла, Мария сказала

- Это  церковь сестёр милосердия Красного Креста. Александра Фёдоровна с дочками и Вырубова бывали тут во время войны довольно часто. Потом

Марина уселась на подоконник и достала свой шарф.

- Иди сюда - позвала она Пашу – наклонись, я вытру тебе волосы, а то с них капает. И начала лохматить ему волосы, не слушая его возражений. А когда он с обидой  спросил

- Ну что ты со мной, как с маленьким - притянула к себе и поцеловала в губы. Затем между ними произошло то, чего он совершенно не ожидал, о чем  и мечтать, не смел. К сожалению всё закончилось слишком быстро. Дождь кончился, они вышли на улицу. Воздух был просто восхитительно свежим. Паша не смел, смотреть в глаза девушки. Она заметила его состояние и спросила

- У тебя это впервые?  Он только утвердительно кивнул головой.

- Ах ты, чёрт, какая я мерзавка. Губительница младенцев. Но это у меня наследственное, от  знаменитого предка, который был любителем молоденьких пастушек. А против наследственности не попрёшь. Никому это не под силу.

- Просто я не очень был готов, поэтому всё произошло быстро - сообщил Паша, страшно смущаясь.

- Было бы странно, если бы  было иначе, глупенький.  К тому же эта беда легко поправима. Хочешь сделать работу над ошибками?

- Ну конечно - горячо воскликнул парень.

- Тогда дома убери всё с правой стороны балкона, чтобы ничего не мешало открыть дверь. Когда – то Валина квартира и квартира справа от нашей, были одним целым, собственно весь дом принадлежал моим предкам. Но это неважно, а важно то, что из моей спальни через балкон легко попасть в апартаменты, которыми распоряжаешься, пока Валентины нет, ты.

 

Домой они приехали в одиннадцатом часу. Торопливо поцеловались и разошлись по квартирам. В начале второго часа ночи, когда Павел думал, что свидание уже не состоится, Мария появилась на балконе. Выглядела она потрясающе в лиловом пеньюаре и кружевном белье. В руках у неё была красная декоративная свечка. Она,  зажгла её, потом выключила свет в люстре. В комнате стало сразу намного  уютней. Довольная произошедшей переменой, Мария посетовала

- Жалко вина нет.

- Как нет, есть. Я Валентине привёз - откликнулся            Павел и принёс бутылку Марнье.

- Ты знаешь, что это любимый напиток английской королевской семьи - спросила Мария.

- Я этого не знал.

- Ну хорошо, будем пить его, как это делают англичане. У Валентины точно есть кофе. Она без него жить не может.

Они вместе отправились на кухню, отыскали кофе и сварили в турке. Пока Павел этим занимался, девушка нарезала кружками лимон и красиво разложила дольки в хрустальной лимоннице, посыпав сахаром.

Понемногу добавив ликера в кофе, принялись пить.

Действительно вкус кофе был королевским. Потом забрались в постель и до утра, практически не прекращая, любили друг  друга. Утром, когда Мария собралась домой, Павел попросил её не уходить.

- Я скоро вернусь. У нас впереди ещё целый день - пообещала она.

- Пока ты вернёшься, я, кажется, с ума сойду - грустно прошептал он.

- Не волнуйся, не сойдешь – и, сидя на краю постели, повернув к нему голову, продекламировала

 

Мальчик сказал мне: "Как это больно!"
		

И мальчика очень жаль.
		

Ещё так недавно он был довольным
		

И только слыхал про печаль.
		

А теперь он знает всё не хуже
		

Мудрых и старых вас.
		

Потускнели и, кажется, стали уже
		

Зрачки ослепительных глаз.
		

Я знаю: он с болью своей не сладит,
		

С горькой болью первой любви.
		

Как беспомощно, жадно и жарко гладит
		

Холодные руки мои. 
		

 

Это Ахматова. Она тоже из Царского села. И тоже очень несчастный человек. Жди, я скоро.

И действительно, скоро она вернулась. Они легли в постель и проспали, обнявшись, до полудня, потом выпили по чашке кофе и опять забрались под одеяло. К вечеру Мария пошла домой, а Павел - в столовую, потом купил бутылку  сухого  вина Совиньон, несколько яблок и стал нетерпеливо ждать любимую.

Она в этот раз пришла раньше. Они пили вино и говаривали о Распутине и о времени, которое потрясло Россию. Начало разговора, правда, было забавным. Мария, когда разлили вино по бокалам, сказала

- Вот мы с тобой неплохо проводим время, но, по сути, я совершаю серьёзное преступление, которое подпадает под статью уголовного кодекса. Ведь ты несовершеннолетний и, если не принимать во внимание то, что ты ростом под метр девяносто и крепкого сложения, это действительно отвратительно.

- Но я ведь люблю тебя, Маша.

- Павлик, ты мне тоже очень нравишься, но до этого никому нет дела. Мой пращур, как я уже говорила, любил молоденьких девочек и это едва ли не перевешивает все его заслуги перед Отечеством. Понимаешь о чем я? Я о реальной жизни, которой нет места в истории и о мифах, из которой история состоит. Вот случись, что наши отношения стали бы достоянием общества  и обо мне было бы сказано, что по утрам я пила вместо кофе кровь младенцев и утоляла сексуальную похоть с первоклассниками. А про тебя, что ты был тщедушным мальчишкой ростом метр с кепкой со впалой грудью, да ещё с задержкой умственного развития. И этот миф жил бы довольно долго. Мифы всегда рождают загадки, а реальность ясна до неприличия. Две молодые особи почувствовали биологически оправданную тягу друг к другу. Можно осудить наше поведение с точки зрения морали. Но остановить нас на полпути - это тоже преступление.

- Ещё какое - поддержал Павел

- Вот и  распутинские похождения с дамами, на мой взгляд, объясняются довольно просто. Женщины, лишённые оргазма, всегда пытаются выяснить, кто в этом повинен, она сама, или её партнер, который часто бывает эгоистичным, или малограмотным в вопросах техники секса. Что нужно для успешного секса? Или  сильный предварительный период, или дополнительное раздражение эрогенных зон. Не думаю, что простой мужик много знал про эрогенные зоны,   значит часть женщин, которым это было необходимо, уходили от него неудовлетворенными. Но о своём фиаско они предпочитали не распространяться. Уж если даже с великим старцем не получилось, значит, причину надо искать в себе. Вот как они думали. А  предварительные ласки он заменял горячей совместной молитвой в  действенность которой, без сомнения, верил.

Этому, по слухам, он научился у хлыстов. Но дело не в этом. Какая разница у кого он этому научился.  Само сочетание молитвы и греха действует ошеломляюще на верующего человека и, кроме того, сам процесс был достаточным по продолжительности и выполнялся по - крестьянски, на совесть. Любая женщина, если будет откровенна с тобой, скажет, что с умным и тонким интеллигентом приятно ходить в ресторан, в концертный зал, или  в театр. А в постели лучше простой мужик, если конечно он не дурак, или пьяница, лишь бы делал своё дело старательно и помалкивал при этом.

- Ты обо мне?

- Нет, как ты мог подумать такое. В тебе как раз сочетание непорочности с великолепными физическими  данными, которые компенсируют недостаточный опыт в искусстве любви. Это всегда привлекает женщину. Я, как только увидела тебя, сразу почувствовала это. И, как видишь, не ошиблась.

- Так всё же, Маша, кто этот твой предок педофил?

- А ты ещё не догадался?  Михайло Илларионович Голенищев - Кутузов, светлейший князь Смоленский.

- Ты шутишь, смеёшься надо мной.

- Ничуть не бывало. Моя родная бабка, урожденная графиня Тизенгаузен, она правнучатая племянница обер - гофмейстерины Екатерины Фёдоровны Тизенгаузен, внучки Кутузова и матушки деда Феликса Юсупова, убийцы Распутина. Есть у меня ещё одна родственница непосредственно из Распутинского окружения. Юлия фон Ден. Она моя двоюродная прабабушка. Десять лет, до самой смерти императрицы, её  близкая подруга. Кроме того преданная поклонница Григория Ефимовича. Для чего я тебе это рассказываю. Только чтобы стало понятно, что тема Распутина всегда обсуждалась в нашей семье. Отсюда у тебя впечатление  моего присутствия  в обсуждаемых событиях. Все они за многие годы изучены досконально. Вечером того же  дня Мария ушла раньше, ей необходимо было приготовиться к отъезду на Кавказ, но пообещала, что придет к ночи

- Очень важно нам как следует попрощаться, милый, -сказала она ласково.

Их последняя ночь была незабываемой. Предстоящая разлука придавала ей грустно - горьковатый оттенок. Впрочем, это касалось только Павла. Мария была в отличном настроении и, заметив меланхолию в поведении Павла, немедленно подняла его на смех

- Паша, легче надо смотреть на жизнь. Не время в нашем возрасте грустить.

- Мне не хочется с тобой расставаться. И от этого грустно.

- Нет, не так. Жизнь прекрасна и она вся ещё впереди.  Честно скажу тебе, я терпеть не могу этих соплей при расставании. Сделай милость, не куксись. Она погладила его по щеке. Её аметистовые глаза излучали любовь.

  

Потом прочла с улыбкой

 

Не стращай меня грозной судьбой

И великою северной скукой.

Нынче праздник наш первый с тобой

И зовут этот праздник – разлукой.

 

  

Прошло сорок лет, но каждая минута, из тех мгновенно пролетевших дней, помнилась, словно они были вчера. Павел Александрович за долгую жизнь дважды был женат, у него были женщины и помимо семьи. Он бывал влюблён и даже терял голову время от времени, но никогда отношения с женщиной не были такими яркими, как в этом замечательном городе, в конце шестидесятых годов прошлого века. Перед глазами стояла старуха с аметистовыми глазами, величественно дефилирующая вдоль Грибоедовского канала.

- Господи - думал он - зачем ты придумал старость, которая безжалостно уродует нас перед смертью. Может быть, наполеоновский маршал Даву был прав, утверждая, что надо умирать молодым,  чтобы не видеть себя и своих близких в старости. Было горько, но он помнил урок, преподанный ему старухой с аметистовыми глазами, когда она ещё была молода и прекрасна.

Никаких соплей. Слава Богу, жизнь кончается, нечего кукситься. Сказал он неожиданно вслух. Потом лег в постель и попытался уснуть. Под утро в комнате, наконец, стало прохладно.

 

 

 

 

 

Другие произведения автора:

"Россия чуешь этот зуд..."

Кукуево

Как надо водку пить