Поезд, стой!

ПОЕЗД, СТОЙ!

 

(вагонные истории)              

 

1. Будет что вспомнить

 

            Генерала попросили задержать отправление поезда.

            Тот подошел к составу и сказал:

            - Поезд, стой! Раз-два…

 

     В институте за мной ухаживал однокурсник Паша.

     Он был хорошим другом, на которого можно положиться, но страдал невыносимым упрямством.

 

     Я снимала комнату и привыкла сама решать сложные вопросы. Скромный быт, отсутствие перспектив не пугали юную сибирячку, поэтому решила остаться после учебы поработать в Питере. Домой ездила регулярно летом, хотя с билетами несколько лет были сложности.

 

     Так вышло, в день выпуска мне как раз предстояло ехать домой на поезде. Вернее, хотелось…

 

     Сдав ключ хозяйке, сказала, получу утром диплом, заеду за вещами и помчусь на вокзал. Та кивнула:

 

     - Тяжелые сумки?

 

     Оглядев контейнер на колесах, сумку и рюкзак, я опрометчиво покачала головой.

 

     Вручение дипломов затянулось. Наш выпуск был ударным, декан долго хвалил магистерские работы. Я нервничала и смотрела на часы – поезд ждал в полдень, было уже десять. Вещи были собраны, однако предстояло мчаться из центра на окраину за ними и обратно. Ругала себя за неосмотрительность – что мешало оставить их в камере хранения?

 

     Заметив ерзанье, Паша предложил помочь с вещами.

 

     - Но у меня некоторые дела. Езжай к себе, я подъеду из дома.

 

     Согласившись, я получила диплом, помчалась на маршрутке за вещами и в одиннадцать ждала у подъезда. Мобильник не отвечал. Еще пятнадцать минут. До поезда сорок пять!

 

     Абонент в сети.

 

     - Стою в пробке. – Где? – На Московском перекрыто движение: саммит, блин!

 

     Поехал в троллейбусе! Ума как у младенца – на метро быстрее.

 

     Еще десять минут. Справилась бы сама, не опаздывала бы. Доехать до вокзала полчаса.

 

     Прогибаясь под рюкзаком, схватила ручную кладь и поплелась к метро. На полпути встретил Паша, выхватил вещи и, не слушая, побежал с ними к проспекту.

 

     - Куда, метро быстрее! – Ловить тачку. – Пробки же! Сам опоздал из-за них! – Ничего, прорвемся!

 

     В поисках свободной машины ушло еще несколько драгоценных минут. Наконец пожилой азербайджанец газанул неподалеку, Пашка уладил финансовый вопрос и вскоре мы ехали по проспекту. Свернули у Московских ворот и… застряли в пробке. Черт!

 

     - Торопитесь на поезд? – добродушно ворочал жвачкой мужчина.

 

     - Можем через пятнадцать минут быть на вокзале?

 

     Водитель качнул головой, пристально осмотрев нас в заднее зеркало. Явно, принял за идиотов.

 

     - Пошли на трамвай – его пропускают! Заплачу за нас, только бегом, - умоляла я. Друг упрямо отмалчивался, сжимая мне руку «Все будет отлично!»

 

     Влетев на перрон, мы убедились, российские поезда действительно отправляются вовремя, не ожидая опоздавших на четверть часа пассажиров.

 

     Билеты в нашем направлении невозможно достать. За упущенным шансом стояла в очереди весь май, сказочно повезло найти «купе,  нижнее». Ощутив мое желание убийства, Паша обещал найти выход.

 

     Выслушав мои стенания у информационного окна, сотрудница вокзала улыбнулась:

 

     - Повезло! Только что сдали место на дополнительный рейс в три часа. Сдавайте билет и берите новый.

 

     Оценив полученный шанс на жизнь, Паша побежал сдавать билет. Взяв на себя доплату к стоимости следующего, печально констатировал, что не взял деньги наличными:

 

     - Они на карте. Сгоняю мухой в банкомат.

 

     Паши не было до половины третьего.

     Я отрешенно сидела на контейнере в зале ожидания.

 

     В пять минут четвертого исчезала последняя возможность уехать к родным. Появившись, приятель объяснил, что ездил в банкомат на окраине, где меньше проценты от съема денег.

 

     Времени ругаться не было. Заняв для надежности очередь в две кассы, оба нервничали, хотя приятель скрывал эмоции. Его касса закрылась на технологический перерыв, моя двигалась со скоростью улитки.

 

     Перед нами было пятеро. Истеричная женщина у кассы не пропускала вперед инвалидов и ветеранов ВОВ. Поезд отправлялся через пятнадцать минут... Десять минут...

 

     - Скажи, чтоб пропустила? – предложил друг.

 

     Я смерила его расстреливающим взглядом. Женщина в прошлой жизни была танком. Такие дошли до Берлина и запечатлены в учебнике истории.

 

     Обойдя глинобитную конструкцию женщины, Павел посмотрел ей в глаза и сказал фразу, которую я точно расслышала:

 

     - У вас будет много хорошего в жизни, только пропустите нас!

 

     Танк опустил орудия и позволил дрожащему существу промямлить:

 

     - Один любой до Новосибирска, пожалуйста!

 

     - Не имею права продавать билет за семь минут до отправки. Только на вашу ответственность. Все равно не добежите!

 

     …Так я никогда не перемещалась. Паша бежал впереди с моими сумками, запрещая забрать их. Адски болело в груди, ноги подгибались, руки болтались как воздушные шарики.

 

     Пассажиры соседних вагонов усмехались, проводницы крутили у виска. Конечно, мой вагон оказался последним из двадцати восьми. Знала, что не добежим – только что объявили отправление.

     Больше не сдерживаясь, кричала:

 

     - Сволочь! Оставь сумки и впусти меня в любой вагон!

 

     Паша молчал на бегу.

 

     - Козел!!! Никогда тебя не прощу!

 

     Рогатое животное неслось со звериным рыком, воодушевляя умереть на бегу, но набить ему морду.

 

     С перекошенными лицами мы вбежали в вагон гудящего поезда, Паша поставил сумки на полку, чмокнул в щеку и сказал:

 

     - Будет что вспомнить на старости!

 

     Выскочив, он сумасшедше махал мне в окно. Отъезжающий поезд провожал его заинтересованными взглядами.

 

     Мобильник в сумке разрывался сообщениями «уже села? Все хорошо?». Ничего не чувствуя, я отстраненно смотрела на дисплей и затрудненно дышала.

 

     - Девушка, вам плохо? – участливо спросил проверяющий билеты проводник.

 

     - Я в порядке. Просто еще не верю, что еду…

 

2. Престиж

 

С третьего курса меня искушали объявления в институте о наборе студентов в проводники. Друзья рассказывали о впечатлениях от поездок, я завидовала и однажды записалась на курсы подготовки.

 

     Усталый мужчина диктовал технические термины, балагурил о дорожных курьезах, мы прыскали за партами и предвкушали интересное времяпрепровождение.

 

     Набор шел весной, однако в мае приехали родители и непререкаемым тоном сообщили, что «были бы намного счастливее видеть мою помощь на грядках, нежели в разновидности дальнобойной деятельности». Слабо вякнув о становлении личности и новом опыте, я была задета упоминанием об учебных успехах, которые взаправду не радовали в ту сессию.

 

     Меня погрузили в машину и увезли на Вологодчину знакомиться с дальней родней. По возвращении дома мне торжественно вручили шланг и расписали фронт работ. Насколько я поняла, тестовым испытанием было не спутать амариллис, аспарагус и апокалипсис, не обозвать сельдерей синдереллой и выговорить после бутылки красного «зигокактус шлумбергера».

     Так прошло лето.

 

     Звездопад напомнил об окончании августа, заставив подсуетиться с запасами на холода. Вскоре, нагруженная банками с вареньем и соленьями, я погрузилась в поезд.

 

     Суета плацкарта вызвала укол сожаления, что еду в качестве пассажирки. Хрустя на верхней полке печеньем, разглядывала едущих. Отдохнувшие граждане, стремясь продлить отпускное блаженство, щедро разливали крепкие напитки, травили похабные анекдоты, цепляли проходящих женщин.

 

     Измотанные недосыпаниями студенты-проводники делали замечания. Долговязый и тучный пареньки нехотя подметали пыльную дорожку, по очереди опорожняли мусорные корзины, автоматически открывали на полустанках. Мысль помочь работникам застала меня засыпающей над учебником немецкого.

 

     Проснувшись ночью от непонятного стука и приглушенных ругательств, я пожалела о выключенном свете. Шли вторые сутки пути, мы подъезжали к Ленобласти.

 

     На станции проводники взяли подвыпившего пассажира, который мешкообразно свернулся на верхней боковой и пьяно храпел, пока его не укачало. Не приходя в себя, он позволил естественным позывам вывернуть содержимое желудка на простынь. Зловонная жижа стекала по стеклу на спящую внизу дородную женщину. Последнюю разбудил смердящий запах, дама проснулась и начала возмущаться:

 

     - Сделайте что-нибудь! Невозможно спать, - я наблюдала с противоположной стороны, как бедняга-проводник стирал дурно пахнущее месиво тряпкой, немного превосходящей в размерах носовой платок.

 

     Подоспевший напарник, зажав нос, подменил друга. По очереди в течение получаса ребята уменьшали вселенские масштабы катастрофы до локального беспорядка. Попутно они расталкивали виновника происшедшего, что никак не удавалось. Он пьяно матерился и храпел, размазывая по простыни отторгнутое желудком. Проснувшись, пассажиры их блока мрачно созерцали старания проводников.

 

     Справившись с уборкой, бедняги собрались в свое купе.

Пострадавшая, схватив долговязого за рукав, сердито прошипела:

 

     - А запах?

 

     Смерив ее оценивающим взглядом, сотрудник железной дороги удалился на несколько минут, после чего вернулся со стеклянным бутылем. Послышался «пшшик», в темноте блеснуло название «Шипр», и наш блок мгновенно накрыло смрадом цитрусово-прокисше-алкогольных нот.

 

     Запах повис в носовых пазухах как желтый туман в сказке Волкова. Я перестала дышать; в голову полезли мысли о суициде. Позже размышления приняли более конструктивный оборот – кого проще убить, чтобы прекратить мучения,- проводников или пьянчугу?

 

     Теперь проснулся весь вагон.

     Обладатели помятых лиц, чей сон был безжалостно прерван, не сразу оценили обстановку, и наивно ждали скорого прекращения неудобств. «Не фига!», злобно шипела тетенька снизу.

 

     Предстояла расправа. Мужика-таки растолкали и выдворили на ближайшей станции (он был посажен в вагон без билета). Остаток пути пассажиры провели в многозначительном молчании.

 

     Желание работать проводницей испарилось по выходу из злополучного вагона.

 

     Да и по учебе в том году я абсолютно не преуспела.

 

3. Учимся прыгать

 

Милкин поезд отходил в четырнадцать. Прощались на кухне за чаем и вареньем с бубликами. Болтали о работе и летних планах.

Неожиданно Мила вскрикнула:

 

-         Час!

 

Ладно бы, проспали или в пробке застряли. Нет, специально рано встали, чтобы успеть собраться в дорогу. За разговорами проворонили время выхода.

Молниеносно собрались – документы, билет, еда. В коридоре подпирала стенку сумка на колесиках. На другом конце города подали к отправлению наш поезд…

Навесив на плечи часть сумок, держа подмышками еще половину, ошалело выбежали на улицу и поймали такси.

Проносясь мимо ксилофона сосуль на крышах, разбрызгивая крошево подтаявших сугробов в шумные стайки прохожих, Милка только и заметила:

 

- Дела!

 

Мы успели в отъезжающий состав. Проводница буквально втянула подругу на ступеньки вагона. Только махнули сквозь стекло друг другу, как скорый пассажирский вырвался из душного пространства вокзала на широкие просторы.

 

По возвращении долго пила на кухне чай. Не выдержав, набрала старого друга Даньку. Вот, мол, подруга домой уехала, скучаю. Посмеявшись над нашей собранностью, друг рассказал, как в юности работал проводником.

 

«Работа тяжелая, страшно не высыпались. Пассажиры доставали – то им подай, это принеси… Ночью напарник уснул, прикорнул рядом с ним. Сквозь сон слышу стук, игнорирую. Шум усиливается, недовольно открываю: кто мешает? Ночная остановка. Сухонькая бабушка просит открыть двери,  вся увешана узлами и котомками.

Замедленно вникаю, а поезд потихоньку трогается. Кричу: бабушка, прыгай! Беспомощно руками разводит и моргает. Убеждаю, поезд неспешно едет. Боится! Поезд наращивает скорость, от мелькания земли рябит в глазах. Беру котомки – и с размаху в кусты. На сморщенном лице отчаяние, затем злость и наконец решимость. Секунда, и пожилая каскадерша лихо выпорхнула вслед за вещами. Мягкое приземление в придорожные кусты и ухмылка курящего в тамбуре пассажира.

Я рисковал получить штраф, повезло, начальнику поезда не сообщили. Теперь я понял, каково подготовить хорошего актера. Главное – сила внушения!»

 

Я спародировала Милу:

 

- Дела!..

 

 

Другие произведения автора:

Гурами как залог семейного счастья

В поисках настоящей женщины

Растворись во мне